— А на меня этот ритуал как-то повлияет? — Гермиона честно постаралась не думать о том, что это убьет какую-то совершенно незнакомую ей девушку. Эта мысль все еще была слишком жутковато-неприятной. Одно дело одержимый Квиррелл, а другое — ни в чем особенно не виноватая девушка.

— Кроме того, что меня больше не будет рядом? В долгосрочной перспективе, никак.

Интерлюдия. Отец и сын

Отец.

Древний замок казался необитаемым для сторонних наблюдателей, и это мнение было не так уж далеко от истины. В его залах обитал едва ли десяток человек. Нынешний владелец замка стоял на стене над обрывом к реке и наблюдал за медленно падающим снегом.

Формально, ему было шестнадцать, но он выглядел старше, а вспомнить свой реальный возраст точно уже не мог. Да и имел ли он значение для того, чья жизнь длится уже тысячелетия? Возродиться в теле ребенка-смертного было неприятно, но за каждую ошибку приходится расплачиваться. Впрочем, во всем были свои плюсы, и новизна ощущений — самый значимый из них. Многое из того, что казалось давным-давно наскучившим, заиграло новыми красками, а за такое стоило отдать прежнюю жизнь.

Тем более, что не все оказалось утрачено. Хотя тело смертного по физической силе никогда не сравнится с астартес, психическая мощь осталась с ним. Братья мертвы, и их не вернуть, но его женщина и его сын рядом. Почти — предстоит подождать еще несколько месяцев, прежде чем Карина займет своё место рядом с ним, но что такое несколько месяцев рядом с вечностью впереди?

Конечно, были и раздражающие моменты — например, глупые маленькие девочки, углядевшие в нем и его сыне перспективных женихов, всячески пытавшихся привлечь внимание и не понимавших отказа, или мадам директор, с не меньшим упорством пытавшаяся убедить его поучаствовать во всевозможных соревнованиях "за честь школы". Зато сын, получив возможность понаблюдать в мирной жизни не только за лучшей частью женского рода, перестал задавать излюбленный из своих глупых вопросов — "Почему ты выбрал именно маму, что в ней такого, чего не было во всех тех, что встречались тебе до неё?"

Это был один из тех вопросов, на которые он не знал, как ответить сыну так, чтобы тот понял. Сын по молодости не понимал отцовской требовательности и не имел перед глазами примеров несчастливых пар, чтобы понимать. Только теперь сын начал на деле понимать, что женщины, подобные матери — действительно не так часто встречаются, как хотелось бы.

Сейчас сын был в школе, и вернется только весной. Себе он выбил заочное обучение сразу после первого курса — "неожиданная" смерть отца этого тела оставила его старшим в семье, а взять под контроль навязанного опекуна и заставить исполнять любой приказ оказалось даже слишком легко, но сыну, на его взгляд, пребывание в обществе малолетних детишек было полезно. Он не мог сказать, что Карина плохо воспитала их сына, но понимание некоторых вещей приходит только с опытом общения с множеством разнообразных людей, а круг общения их семьи раньше был невелик.

Он не имел четких планов на будущее, предпочитая в целом их не строить. Возможно, стоит уйти в науку — некоторые разделы местной магии были ему незнакомы. Возможно, стоит отправиться в путешествие — природа этого мира красива и разнообразна. Возможно, стоит просто узнать, каково это — жить в мире, где не идет вечная война. Множество возможностей и вечность времени, чего еще можно желать?

Сын.

Когда он был ребенком в первый раз, он часто скучал в отсутствие сверстников. Постоянно отсутствующий отец и занятая домашними делами мать не могли уделять ему столько времени, сколько хотелось бы. Сейчас он отдал бы многое, лишь бы вернуть те времена. Всю свою жизнь он привык тянуться за старшими, за более опытными, всегда знал, к чему стремиться — но теперь он сам стал образцом для подражания и целью завистливых взглядов. А отец отослал его с глаз долой в толпу малолетних завистников, учиться у тех, кто был намного слабее и привык учить слабаков. Да еще и ехидно улыбался, утверждая, что это пойдет ему на пользу.

Что ж, если отец хотел разочаровать его в людях — это вполне удалось. А необходимость постоянно играть роль подростка утомляла. Отец вот этими играми не утруждался, но и не появлялся на публике, утверждая, что прямой контроль "опекуна" — интересное развлечение. Впрочем, смертные действительно очень странно, на его взгляд, реагировали на опекуна, что безукоризненно и бескорыстно соблюдает интересы "несовершеннолетних" подопечных. Так, словно это было ненормально.

Впрочем, за три года среди детей он действительно начал лучше понимать, что представляет из себя общество смертных. И это понимание ему явно пригодится — вернуться в привычное братство невозможно. И ему придется искать себе цель в этом мире и этом обществе.

Там, в прошлой жизни, он жил по инерции. Только сейчас он начал осознавать, что родители дали ему всё, а он просто взял, что дали, и даже не попытался понять, зачем ему это, и действительно ли так будет лучше для него. Отец дал ему оружие и войну, мать выбрала ему супругу, та, в свою очередь, заинтересовала его музыкой — но не было ничего, что он выбрал бы сам. И во многих детях он видел себя — такие же живущие по родительской указке и не задумывающиеся о том, что можно и иначе.

Порой он даже думал, что недостоин своих родителей — ведь им достало воли выбрать свой путь самим. Но, похоже, еще не поздно это исправить.

Глава 52. Правосудие.

Дни текли своим чередом. Гарри тщательно просматривал передовицы "Пророка", полагая, что такая новость, как оправдание его крестного, просто не может оказаться дальше второй страницы. Гермиона была с ним в этом солидарна, но в привычной дотошности просматривала газету полностью. Но весна приближалась, а новостей о Сириусе не было. Лишь в начале марта, когда Гарри уже совсем извелся и практически забросил учебу от беспокойства за судьбу крестного и старого аврора, искомая новость все же увидела свет.

"Запоздалое правосудие" — гласил заголовок утреннего "Пророка", украшенного большой колдографией Сириуса. Выглядел он, как и положено беглому узнику, на редкость жутко. Статья за авторством уже известной детям мисс Скитер в трагическом тоне поведала читателям о бедном, несчастном и никем не понятом страдальце, героически пошедшем против семьи, обманутом коварным другом, без вины проведшем в Азкабане двенадцать лет и сбежавшем "при первой же возможности", дабы защищать крестника в меру скромных сил.

Вторая же часть статьи была посвящена благородному господину министру, добившемуся правосудия, не менее благородной госпоже начальнице аврората и воистину демоническому образу Аластора Грюма. По версии Скитер, старый аврор был маньяком-убийцей, мечтавшим заточить в Азкабан как минимум половину магической Британии, а вторую половину — зверски убить: "Множество невинных и воистину достойных людей в конце войны было схвачено именно им. Некоторые смогли оправдаться, но сколько еще невинных заточено в тюрьме? И сколько их погибло от рук того, кто, по собственному признанию, никогда не пытался сохранить жизнь тем, кого захватывал?"

Скитер утверждала, что Грюм тщательно препятствовал установлению истины, намекала на его возможную причастность к побегу Петтигрю, но "с прискорбием сообщала", что ввиду отсутствия строгих доказательств его вины хоть в чем-нибудь, его просто отправили на заслуженную пенсию. Это отсутствие доказательств оказалось отменным поводом пройтись еще и по Краучу-старшему, который, по мнению журналистки, обеспечил полный произвол аврората в конце войны, что и привело к появлению (и безнаказанности) таких чудовищных личностей.

Соученики после статьи Скитер смотрели на Поттера с искренним и глубочайшим сочувствием, и каждый второй спешил узнать, что же думает Гарри по поводу чудовищного Грюма, так несправедливо поступившего с его крестным. Парень предсказуемо не выдержал, и подрался с особо настырными вопрошающими, сопроводив драку оправдательной речью в адрес Грюма и заработав в награду волну слухов о собственном подорванном психическом здоровье.

Люпин ходил с каменным лицом, и успокоить Гарри ничем не мог — своего бы внутреннего волка удержать от необдуманных действий.

Гермионе и Невиллу оставалось лишь запастись терпением и стараться держать Гарри подальше от прочих учеников. В конечном счете, дело дошло до того, что троица перестала даже появляться в большом зале, предпочитая сходить на кухню, которую по такому случаю показал им Люпин, и поесть там.

Кухня, как и домовики, повергли Гермиону в легкий шок: она-то думала, что "всё само делается", а оказывается — тут бедные порабощенные создания рабским трудом обеспечивают и еду, и уборку и всё прочее. На попытку Невилла объяснить ей, что это нормально, она искренне возмутилась и очень обиделась на друга.

Однако, голод и аргумент "есть все равно что-то надо, готовить сама ты не умеешь, так что поверь пока на слово Невиллу, а на каникулах разберешься, что и как на самом деле", не позволили девушке положить свое здоровье в борьбе за правое дело и демократические идеалы.

Карина, которой мысль о неприемлемости принудительного труда казалась на редкость абсурдной, оказалась перед интересным вопросом: как выяснить, что такое домовики и почему они в таком положении, раньше Гермионы, и как объяснить излишне справедливому ребенку, что возмущаться в происходящем нечем. Было у Карины такое стойкое подозрение, что раз домовики Хогвартса своим положением довольны и на робкие попытки Гермионы донести до них всю несправедливость их жизней реагировали искренним возмущением "глупой девочкой", то и бороться за их права — бесполезная трата времени.

Впрочем, заметив, как Невилл после уроков подозрительно шепчется с Драко, Карина не поленилась выяснить тему разговора, а выяснив — успокоилась. Невилл советовался с младшим Малфоем на тему одалживания Гермионе умных книжек, а возможно и проведения для неё консультации с взрослым чистокровным на тему "откуда пошла служба домовиков магам и почему это хорошо и правильно". Драко же интересовался причинами нелюдимости Поттера в последнее время — "скучно же, остроумие не на ком оттачивать", и обещал поговорить с отцом. Заодно выдвинул и другую ценную мысль.

— Вот смотри, Лонгботтом. Грейнджер у вас активистка, и не ленится бороться со всем, что ей кажется неправильным. Но не дура — и ей можно объяснить, что все хорошо, и вообще стоит оставить в покое ветряные мельницы. А что другие магглорожденные? А вдруг они думают точно так же, как Грейнджер, но молчат, ничего не понимают, не спрашивают, а потом приходят в министерство и начинают ерунду вместо законов проводить? Я вот всё пытался понять, как с Грейнджер познакомился, чем же они так от нас отличаются. Вроде такая же девчонка, поумнее многих даже. И тут вот ты спрашиваешь такие вещи, а я вот думаю — а ведь магглорожденных никто-никто не учит ни этому, ни всему остальному, что для нас очевидно. Помню, в поезде тогда, перед первым курсом, она меня все про традиции расспрашивала. Я ж решил, что она просто разговор поддерживает, а на самом деле знает всё. А она и правда ничего об этом не знает! Просто потому, что рассказать ей было некому. Но ей-то мы расскажем, а остальным кто расскажет? Почему вообще маггловедению нас в Хогвартсе учат, а их маговедению никто не учит?

Невилл ответа на вопрос не знал, но мысль его заинтересовала. И обещание Драко "Всё-всё выяснить и рассказать, и Грейнджер, и Поттеру, а то он же тоже с магглами рос, ничего не знает, поди. И крестный этот его тоже, чего он расскажет, он от семьи отрекся!" — легло в благодатную почву, заставив Невилла отправиться писать письмо бабушке.

Глава 53. Ликбез.

На пасхальные каникулы Гермиона хотела уехать домой, и мальчишки, почуяв грядущий срыв планов ликвидации её безграмотности в области домовых эльфов, принялись её отговаривать всевозможными способами. Самым действенным из них оказался толстый намек на бедного-несчастного Поттера, который за своими переживаниями о судьбе Грюма и квиддичем совсем забыл об учебе, и без её чуткого присмотра и повторения материала в каникулы всенепременно завалит экзамены.

Сам Поттер, правда, был против подобных аргументов, но отъезда Гермионы ему тоже не хотелось, хотя и по другим причинам. А потому заявил, что с такими аргументами отвлекать Гермиону от темы экзаменов они будут сами.

Так что в первый же день каникул Драко торжественно вручил Гермионе древний талмуд по теории магии "для подготовки к экзаменам", за который девушка с горящими глазами и принялась. Большую часть этих сведений именно по теории магии и истокам магических сил Гермиона знала и так благодаря рассказам Карины о варпе, и вполне смогла сопоставить рассказы старшей женщины с написанным в книге. Но помимо теории, в книге содержалось множество сведений об истоках разнообразных традиций и причинах запретов. В том числе и о том, что же представляют из себя домовые эльфы, откуда они появились и почему служат магам.

Домовые эльфы были мелкими паразитами, что появлялись там, где истончалась грань меж реальностью и варпом. В частности — в местах, где долгое время жили и колдовали маги. Они не могли существовать в реальности без постоянной подпитки магией, и в обмен на эту подпитку прислуживали магам. С эльфами владельцем территории заключались строгие договора, не позволявшие им пойти против приказа хозяина до тех пор, пока хозяин подпитывает их своей магией.

"Домовых эльфов продают, дарят и передают по наследству, словно вещи", — гласил текст, — "Но немногие помнят, что для истинной передачи владения необходимо заключение договора меж эльфом и новым владельцем. Без этого старый владелец может остаться истинным хозяином эльфа, и просто приказать эльфу подчиняться новому владельцу. В таком случае приказы истинного хозяина эльф оценит выше в случае возникновения противоречий. Также следует помнить, что эльфы обладают неким подобием разума, воли и желаний, отчего могут вольно трактовать нечеткие приказы, и даже действовать по собственной воле в отсутствие прямого запрета, чем вредить владельцу".

Глава про эльфов повергла Гермиону в глубокие раздумья. Мысль о жутком рабском труде она отбросила, но взамен пришли иные мысли.

— А кто, интересно, владеет эльфами Хогвартса?

— Директор, я полагаю.

— Директор, ты полагаешь? Дамблдор или Макгонагалл? Передал ли он права владения как следует, или нет? А если нет, то какими глобальными проблемами нам это грозит? И что вообще могут эти эльфы? Судя по тексту, на родной территории им никакие щиты не помеха, например...

— А это интересный вопрос. Но ответ на него знают только двое. Дамблдор и Макгонагалл. И, конечно, сами эльфы. Можно попробовать допросить одного из них, но остальные всполошатся и доложат. Возможно, что и тому, и другой. Да еще и тебя невзлюбят отдельно. Тебе оно надо?

— Понятно. А можно сделать так, чтобы они не узнали о допросе?

— Не думаю. Они заметят, что один из сородичей пропал или серьезно пострадал, а без серьезного вмешательства клятвы не обойти. Не думаю, что Дамблдор — идиот, который не позаботился о клятве неразглашения. Ну и доложат хотя бы из опасения за свою шкурку. С социальной точки зрения, мы весьма уязвимы.