Но до того момента, когда на стол президенту воюющей с чужепланетным врагом России, уже отправившей в пасть тысячеглавому дракону сотни кораблей с неумеющими отступать соотечественниками, ляжет сообщение о гибели сына ещё было долгих тридцать лет.
Тогда, в тот момент боли и горя Виктории Станиславовне едва исполнится шестьдесят, а её Борису, добившемуся перевода на третью линию обороны Земли — тридцать пять. У него впереди будет большая часть жизни. Он мог бы доверить всё умнейшей автоматике, сработанной десятками тысяч "Левшей" России в кратчайшие сроки. Он мог бы полностью довериться нанокомпьютерам, которые сам лично неоднократно настраивал и проверял. Он мог бы оставить всё на волю техники и уйти вместе со всеми в защищённый контур крейсера на период осуществления главного удара. Он мог. Но движимый вечным порывом, властвующим над элитой России, прошедшей многолетнюю школу спецназа, он, командир корабля, не оставит центральный пост вверенного ему крейсера, приказав всем остальным офицерам и солдатам немедленно покинуть мостик. И язык плазменного разряда испепелит надстройку командного центра корабля тогда, когда в ней останется только один человек — её сын.
И, ощутив в ту же самую секунду его гибель, она, президент России, ведущая борьбу с неизвестным и невероятно изворотливым врагом, железным прессом воли подавит в себе рвущийся вулканической лавой наружу пугающе вибрирующий крик смертельно раненой львицы.
Она не изменится в лице, её тело не сведёт судорога напряжения, а психический панцирь зажмёт в тиски рвущиеся наружу рыдания. Окружавшие её офицеры и иерархи высшего кольца управления страной поймут: теперь Президент России перешла границу, за которой её беспощадность будет остановить практически невозможно. Но она, страдая от душащих волн боли и горя, едва не падая от подступающих к горлу щупалец обморока, не отдаст приказ о немедленном наступлении новой волны только что построенных кораблей возмездия — ставших легендами элитных ударных "пятисотствольников" до тех пор, пока сама лично не проверит степень готовности каждого корабля и каждого экипажа.
Её помощники поймут, как сильно ей хотелось в ту же секунду отдать приказ с одним только словом "мщение" и как она хотела своими собственными глазами увидеть корчащиеся под лучами незамедлительно подошедших бы из резерва Верховного военного командования России на дистанцию прямого выстрела шестидесяти восьмисотствольных "Алмазов" многочисленные корабли главной эскадры Чужих, один из которых выстрелом своей плазменной пушки лишил её сына.
До этого было так далеко и теперь это "далеко" было так близко.
Вторая Знаменская. Президент России. Первое покушение
Разве мог знать Семёнов, что всего лишь через полтора месяца он станет свидетелем первого нападения на Президента России членов новоявленной террористической группировки.
Врач по рождению и по образованию, Виктория Знаменская много изменила в России, но ещё больше она изменила в своей жизни и в представлении других о роли и сути Президента великой страны. Занявшись делами верховного управления российским народом, Знаменская отказалась от того, чтобы забыть свое предназначение врача. И потому раз в месяц она в случайном порядке выбирала один из медицинских центров страны для того, чтобы два дня поработать там простым врачом.
Россияне уже привыкли к такому порядку и никто не делал круглые глаза, когда собеседник говорил о том, что его лечила сама Президент России. Знаменская отказалась от роли консультанта и лично ездила на "Скорых" на вызовы, бралась участвовать в осуществлении работы реанимационных бригад, становилась к операционному столу и вовремя появлялась всегда там, где по её мнению в ней была наибольшая нужда.
Но этот чёрный день настал.
Знаменская стандартной необременительной процедурой передала дела вице-президенту, переоделась в гражданский костюм, потом, подумав, надела медицинский комбинезон кремовой расцветки и села в ожидавшую у подъезда Президент-Центра карету "Скорой". Её путь лежал в Гурьевск, в Медицинский центр общего восстановительного лечения. И на этот раз не было "хвоста" сопровождения. Не было и сопровождающих: Знаменской всё же удалось убедить всех, что во владениях медиков ей, Президенту России ничего не угрожает.
Путь до Гурьевска был пройден нормально. Когда Знаменская вышла из кареты у подъезда Центра и сделала несколько шагов, ей в бок впился пятнадцатисантиметровый нож. Подбежавшие к упавшей на пластик дорожки женщине медики, проведя быстрый осмотр, поняли что безопасно удалить лезвие не удастся: попав внутрь, нож ощетинился множеством острейших граней и, несмотря на уже известное в истории человечества коварство данного орудия убийства, "выдавить" его удалось бы, пусть и вместе с живой тканью, но микробиолог, посмотрев на индикатор своего портативного анализатора, приставленного к рукояти ножа, быстро побледнела и надвинула на лицо изолирующий самоспасатель:
— Нож отравлен. Список "А". Живо в операционную. Поднять по тревоге Вирусологическую службу России. Возможен всплеск террористической активности. — проговорила она, видя, как её коллеги-медики также "заграждаются" самоспасателями.
Медики осторожно перегрузили ежесекундно терявшее силы тело Президента на каталку и бегом доставили в ближайшую операционную. Включились бестеневые лампы. Засветились многочисленные индикаторы приборного комплекса.
— Бригаде хирургов в полном составе прибыть в первую операционную. — кинул в наплечный спикер старший дежурный врач, настраивая аппаратуру глубокого сканирования. — Подготовить три бригады резерва. Всё обеспечение — в действие по плану один-экстренный.
Такой вызов не могли "зевнуть" Информцентры России. Сигнал с расшифровкой поступил на стол полковнику Информслужбы Захару Семенову спустя две минуты после отправки.
— Вице — президента известить. Просить придержать информацию. Поднять Медицинские информцентры по общей полной боевой тревоге. Оперативный план "Сито". Искать всю и любую информацию по воздействиям такого рода. Отгрузить в исходном и отформатированном виде. Немедленно. — распорядился Семёнов, вставая из-за стола навстречу входившему в кабинет быстрым шагом своему адьютанту — капитану Информслужбы Филиппову.
— Есть. — ответил тот.
— Мой "Зубр-Патруль" — к подъезду. — распорядился полковник Семёнов, надавив на виртуальной клавиатуре сенсор вызова Автомобильной службы Главного Информцентра России.
— Есть. — ответил дежурный офицер автослужбы Информцентра, на мгновение появившись на небольшом экране. Но Семёнов быстрым шагом уже спускался по аварийному пандусу в подземный паркинг.
Несмотря на всю поспешность, Семёнов не успел даже выехать за пределы Главного офиса Информслужбы России, как мимо открывавшихся ворот Внешнего Периметра Главного Информцентра на огромной скорости промчался бронетранспортер со знаком Командования Гвардии России. Семёнов сразу же узнал машину, а вспыхнувший экран индентификации подтвердил его догадку и Захар Тимофеевич вдавил педаль газа ровно наполовину. Мощный джип стал нагонять стремительно уходивший вперёд бронетранспортер.
Вспыхнул экран ближней связи. На нем появился затянутый в танковый комбинезон Андриан Орлов. — командующий войсками Гвардии Россиии, генерал армии.
— Захар, ей очень плохо. Я чувствую. — сказал он, обойдясь без протокола, приветствий и предисловий. Захар Семёнов кивнул:
— Мои службы две минуты назад перегрузили в Гурьевск всю отловленную информацию. Там тысяча шестьсот страниц текста и иллюстраций. По ножу и его яду мы раскопали всё, что только можно, включая самые дальние и скупые упоминания и догадки. — полковник Информслужбы включил синий "султан", дающий право общероссийского приоритета и вывел машину на сверхскоростную полосу автострады. — Я пойду за тобой. Разреши приближение? — спросил Семёнов, зная, что военные машины России оснащены "коконом недоступности".
— Хорошо. Пристраивайся в корме. — Орлов посмотрел куда-то вбок на дополнительные экраны. — Вижу тебя, пойдём в тандеме. Я также включаю маяк, хотя для военных машин это не обязательно.
— Сейчас это — обязательно. Включай. — Семёнов коснулся нескольких сенсоров, вдавил педаль газа до пола и его джип поравнялся с бронетранспортером. Широкая спецполоса автострады, рассчитанная и на посадку небольших самолётов, позволяла двигаться рядом пяти тяжёлым машинам. — Так будет лучше.
— Согласен. — генерал армии кивнул водителю и на орудийной главной башне тяжёлого БТРа вырос и замерцал тревожными мощными всполохами синий "султан". — Я вызвал военных медиков. Они справятся с этим. Похоже, мы имеем дело с терроризмом. — ответил Орлов.
— Не хотелось бы в это верить, но, видимо, это так. Мои эксперты также указывают на высокую вероятность подобного развития событий. — подтвердил Семёнов.
— Всё. Мы прибыли. Центр.
— Да. Вижу. Оставим машины у "стенки" и — бегом...
Машины одновременно замерли у ограничительной "стенки". Орлов и Семёнов выпрыгнули из салонов и сразу увидели, как сотрудники службы охраны медицинского центра ведут к ним мужчину средних лет в ничем не примечательном гражданском костюме. Один из сопровождавших пленника оперативников подал Орлову чехол. Генерал армии осмотрел его, затем поднял глаза на задержанного и тот отшатнулся.
— Он выдал самому себе приказ на ликвидацию. — произнёс Семёнов, пройдясь изучающим взглядом по лицу пленника. — У нас несколько десятков секунд, генерал.
— Мы уже здесь. — подполковник Информслужбы Говоров вышел вперед и пленник, уже теряющий сознание, выпрямился под взглядом "сканера". — Пытается сопротивляться, ставит блоки, но ничего. Всё, что надо, мне уже известно.
Пленник пошатнулся и рухнул. Склонившийся над ним специальный агент Вооружённых Сил России отрицательно покачал головой:
— Мёртв. Мертвее не бывает.
— Отчёт — мне немедленно. — произнёс Семёнов. Кто-то из стоявших позади полковника Информслужбы офицеров подал бланк.
— В оперативную часть Главного Информцентра. К немедленному действию. — сказал Семёнов, просмотрев недлинный текст. — Вот ваша копия, Андриан.
— Вижу. В спецназ. Действуйте. — произнёс генерал армии, передавая своему адьютанту-полковнику пластик. — Благодарю вас, подполковник. — генерал повернулся к Говорову, козырнул.
— Есть, господин генерал. — офицер козырнул в ответ и быстро ушёл к подходившему трейлеру.
— Как она? — Семёнов обратился к подошедшему врачу.
— В глубоком шоке. Пройдёмте ко мне в кабинет, там я смогу сказать остальное.
— Да, да, конечно. — Семёнов и Орлов направились следом за стремительно шагавшим медиком.
В кабинете было немного душно — окна были наглухо закрыты. После того, как была подтверждена опасность биологического терроризма, в медицинском центре сработал план "Изоляция помещений и периметра". Включённый на четверть мощности кондиционер шелестел в углу.
— Вице-президент взял на себя управление страной. — сказал Орлов, наблюдая, как врач настраивает аппаратуру. — Россия не почувствует толчка. Вика бы это одобрила.
— Одобрит. — убеждённо заметил Семёнов.
— Итак, господа. — сказал врач, закончив работу с пультами. — Нож мы извлекли. Но применённый террористом-смертником яд — слишком сложный и нам приходится использовать сильнодействующие препараты. В таком комплексе, как этот, не известно в деталях, какими будут последствия. Всё, что только можно, мы восстановили. Но шрам после заживления раны останется. Навсегда. Пластические хирурги говорят, что в таком месте и с такими повреждениями, как это, они бессильны что-либо сделать для полного исчезновения отметины. Слабый полузаметный след все равно останется, к огромному нашему сожалению. Дико об этом говорить, но это — факт. Мы поддерживаем жизнь аппаратно, пока её мозг не может работать в этом направлении.
— Она...
— Спит. Глубокий сон, без сновидений и ощущений — единственное, чем мы можем пока хоть как-то облегчить её состояние.
— Сколько это может продлиться?
— Неопределённо долго. Мы пока не решаемся выводить её из сна: слишком силён и опасен был удар.
— Ударил профессионал. В этом нет никаких сомнений. — зло бросил Орлов, просмотрев ещё раз предоставленные ему оперативниками материалы. — Всё. С этого момента Вика не сделает ни шагу куда-либо без моих хлопцев. Я больше не буду воспринимать всерьёз её сказки о безопасности любых её предприятий и действий. Полный кокон.
— А я уже отдал приказ просмотреть весь её предшествующий и будущий запланированный путь на предмет выявления потенциальной или скрытой угрозы. — согласился Семёнов. — Нам можно к ней? — обратился офицер Информслужбы к врачу.
— Можно. Мы поставили вам койки в операционной. Переоденьтесь в стерильную одежду и можете быть там столько, сколько потребуется. — ответил врач.
— Охрана? — спросил Семёнов.
— Этаж с палатой блокирован с шести сторон. — опередив врача проговорил Орлов. — Микроб не проскочит. Излучения блокированы. Я распорядился доставить сюда бригаду специалистов — военных медиков. Они будут всё время рядом. Мы уже поставили аппаратуру слежения и дублируем данные вашей аппаратуры, доктор.
Врач кивнул с понимающим выражением лица.
— Поздновато... — заметил Захар, изучив показания, выведенные на экраны комплекса медаппаратуры.
— Это верно, но мы постараемся решить эту проблему. — генерал армии принял из рук вошедшего в кабинет адъютанта "бук" с новой информацией. — Это — расширенные данные по сканированию. Службы уже взяли след. Скоро им будет жарко.
— Гореть им в аду. — убеждённо сказал Семёнов.
Орлов удивлённо посмотрел на давнего знакомого, но быстро спрятал удивление под маской всегдашней сосредоточенности. Он уже давно знал и понимал, что полковник Информационной службы России Захар Тимофеевич Семёнов глубоко и искренне любит Викторию Станиславовну Знаменскую — врача, ставшего президентом России. После Веков Дисциплины россияне уже не видели в этом ничего предосудительного, как и жители многих других стран.
Начался период работы России без президента. Теперь во главе страны и народа стояли трое вице-президентов, среди которых были и две женщины. Знаменская полностью доверяла им и потому медикам удалось избежать больших проблем, связанных с тем, что пациентка будет беспокоиться поминутно о том, что же её заместители и помощники делают в её отсутствие. Будучи врачом, Виктория Знаменская воспринимала своё положение пациентки философски и старалась не доставлять больших проблем работавшим над ней медикам. Но едва лишь позволил лечащий врач, как она в сильно облегчённом режиме вернулась сначала к медицинской практике — благо медцентр был небольшим, а затем — и к руководству страной и народом. Шрам, как и говорили медики, остался, но Знаменская, прекрасно знавшая историю земной медицины, спокойно восприняла весть о том, что пока эту отметину полностью удалить невозможно. Она знала, что после этого случая в медицину придут новые люди, которые постараются решить данную проблему. Это решение будет нужно не ей, президенту страны, а будет нужно многим другим людям, воспринимавшим безупречную внешность и чистоту кожи как норматив, а не как свидетельство принадлежности к некоей высшей касте.
