Когда раскинет сети тьма...

Адан проспал почти до полудня. Зато хорошо выспался и встал бодрым. Первым делом он отправился к окну, выглянул из-за занавеси наружу. Постояв так с минуту, грустно вздохнул и начал приводить себя в порядок, размышляя о том, чем же он займется сегодняшним днем?

Предположения касательно Сольгерда Ордолана не давали ему покоя. Факт того, что в городе обитал оборотень, требовал незамедлительных решений. Останавливало Адана лишь то, что оборотень оказался ни кем иным, как бургомистром этого города. Его статус серьезно осложнял ситуацию. И при этом порождал еще большие опасения. Чудовище, обличенное властью, могло натворить немало бед. Да, собственно, оно этим и занималось.

Впрочем, одних подозрений было недостаточно для того, чтобы обличить Ордолана на законных основаниях. Нужны были неопровержимые доказательства его вины. Только так удастся прищучить власть имущего бургомистра. Были на этот счет у Адана кое-какие мысли. Чтобы их проверить, Гримар и собирался встретиться с Ордоланом, причем, сегодня же. Но сначала он решил кое-что проверить и направился в библиотеку, отдав предпочтение делам, а не приему пищи, о котором требовательно урчал его желудок. Кажется, там была книга, посвященная родословным корням местной аристократии. Возможно, удастся найти что-нибудь и о Сольгерде Ордолане.

Каково же было его удивление, когда, войдя в библиотеку, он обнаружил на столе то, чего еще вчера там не было. А именно, четыре предмета: необычная лампа, глиняная табличка, записка с текстом заклинания и необычный медальон на кожаном шнурке. Три из них он уже видел в доме Мирселис. Медальона в том наборе не было. Но его предназначение не было для Адана секретом. Это был эльфийский оберег, способный защитить своего владельца от духов. Очень сильная и очень полезная штука в свете того, что замышляла Мирселис.

О том, как все эти предметы попали в библиотеку, гадать не приходилось: их принесла сюда Сиона Виолис — ну не сама же Мирселис навестила Гримара, пока он спал? Зачем кухарка это сделала, тоже было понятным: колдунья через нее решила таким образом напомнить о недавнем разговоре. А если говорить прямо — решила поставить перед фактом. Теперь Адану предстояло выбрать одно из двух: или он отказывается участвовать в этом деле и возвращает колдунье ее имущество — в том числе и довольно сильный артефакт, или все же берется, принимая условия игры, поставленные эльфийской колдуньей.

Особого желания впутываться в дрязги с Тьмой у Адана не было. Да, призом в этом мероприятии мог стать Источник Силы. Но дело в том, что вряд ли Адан сможет оставить его себе, так все три нужны будут для того, чтобы уничтожить ту, которая иногда прогуливается по Сольту в темное время суток. Какой, в этом случае, интерес Адана Гримара? С другой стороны, сама тайна, окружавшая эти три Источника Силы, будоражила Адана сильнее, чем кахарское вино. Он уже не раз отмечал тот факт, что время от времени мыслями возвращается к этой теме и даже, походя, строит кое-какие планы. Но стоит ли оно того? Даже являясь сторонним наблюдателем, Адан едва не расстался с жизнью, столкнувшись на городских улицах с Тьмой. Что может ему угрожать, когда он открыто решит бросить ей вызов? Вряд ли любовь и расположение.

Ах, да, Мирселис была уверена в том, что Тьма вознамерилась уничтожить сначала это город, а потом и весь мир! Серьезная угроза, ничего не скажешь. Если, конечно, колдунья не сгущала краски умышленно, чтобы надавить на сострадание Адана Гримара.

И, кажется, ей это удалось. Еще вчера Адан, скорее всего, вернул бы стоявшие на столе предметы Мирселис. Но прошлым вечером многое изменилось. Оказывается, в этом городе жил, по крайней мере, один человек, будущее которого было Адану небезразлично. А еще он с некоторых пор начал беспокоиться за этого человека, особенно когда он, вернее, она выходила в город по ночам.

Адан сидел за столом, разглядывал предметы, принесенные Сионой, и все больше склонялся к мысли о том, что от этого дела ему не отвертеться.

Для начала ему предстояло отправиться на место упокоения некоего Миолина, призвать его дух и узнать у него о том, куда тот дел ключ от шкатулки. Если бы ему самому взбрело в голову нечто подобное, наверное, он бы отказался, так как призывать духов ему еще не доводилось. Так, знал об этом кое-что, но не более того. Как знал и то, что призванные духи не любят, когда их беспокоят. Тем более, если это духи эльфов. Кроме того, сам факт подобного призыва мог иметь далеко идущие последствия. Если об этом узнает Коллегия Имперского Надзора, у него будут очень большие неприятности. Правда, Мирселис обещала, что никто ни о чем не узнает. Остается лишь надеяться, что так оно и будет.

А еще нужно как следует подготовиться к мероприятию. Были у него на этот счет кое-какие наработки. Этим Адан и решил заняться в первую очередь, поэтому поднялся сначала в свою спальню, куда Расиньоль перенес на временное хранение кое-какие бумаги Гримара, которые прибыли в Сольт вместе с остальным багажом. Среди прочей писанины, там были и полезные заметки, которые могли помочь Адану при его встрече с теми, кто уже давно переступил Порог. Чтобы не возникло неприятностей со стороны Коллегии Надзора, написаны они были на одном из мертвых языков, который был известен Гримару. Прочитать их смогли бы всего несколько человек во всем этом немалом мире. Взяв блокнот, он мельком бросил взгляд на книжицу, полученную вчера от Миси Грэн. Это на самом деле оказался дневник Оскера Гарната. Адан начал его читать, едва открыл глаза поутру, но очень быстро утомился. Терзания покойного ныне приятеля, прочитанные перед завтраком, были не самым полезным и ободряющим занятием. Оскер очень переживал смерть единственного сына, и свои чувства выдавливал пером на бумаге так, как опытный палач истязает свою жертву. Уже после первых страниц Адану стало тоскливо и муторно, и он отложил дневник Гарната до лучших времен...

Несмотря на всю проделанную Расиньолем работу по устройству мастерской, она не могла, конечно, сравниться с той, что находилась в распоряжении Адана в его столичном особняке. Основы той заложил еще его прадед, который, по обрывочным и несвязным рассказам отца, был сильным то ли магом, то ли алхимиком. Дед и отец не только не пошли по его стопам, но и всячески сторонились всего, что было связано с необъяснимым и потусторонним. Как потом оказалось — только на словах. На деле же они украдкой посещали потайную мастерскую и по мере сил и возможностей совершенствовали ее оборудование и умножали рецептуру и набор полезных ингредиентов. Адан тоже старался не афишировать свое увлечение алхимией, но и не делал из него тайны за семью печатями.

Алхимия, в отличие от магии, в Рисании пока не была запрещена. А в некоторых уголках Бадрианской империи это было традиционно очень почетное и прибыльное занятие. Преступления, совершенные при помощи созданных алхимиками зелий, находились в юрисдикции обычной полиции, и лишь в редких случаях полицейским приходилось передавать дело в Коллегию Надзора. Впрочем, им приходилось отсылать протоколы смежникам даже в случае применения тривиального яда, крепкой кислоты или того же зелья икоты, что не могло не раздражать. Тем не менее, алхимические ингредиенты находились в открытой продаже, и торговля ими не преследовалась законом. Это что касалось обычных ингредиентов. Но были и другие. Те, за одно обладание которыми мог светить длительный срок заключения, а то и смертная казнь. И никакие отговорки вроде "я не знал" не освобождали нерадивого алхимика от наказания. Поэтому, прежде чем приступить к изготовлению зелий, начинающие алхимики наизусть учили списки запрещенных к применению компонентов. Список был довольно большой и постоянно пополнялся новыми веществами, поэтому алхимик должен был обладать прекрасной памятью, если не хотел попасть за решетку или на плаху. Впрочем, было достаточно талантливых хитрецов, которые разбивали запрещенные ингредиенты на составляющие компоненты, и тут уже проверяющим нужно было обладать серьезными познаниями в алхимии, чтобы уличить, а потом и обвинить хитреца в злонамеренности. Чаще всего это не удавалось.

Этим и пользовался Адан, имея под рукой ряд безобидных веществ, которые в смеси и соответствующей пропорции могли бы дать результаты, наказуемые законом. Нет, он чтил закон и старался его не преступать без крайней на то необходимости. Он не варил зелья, способные убить человека, свести его с ума, подчинить своей воле. Помимо государственных, были еще и внутренние законы, которые Гримар старался не нарушать даже чаще, чем первые. Но иногда того требовали обстоятельства. Как, например, сейчас.

Сам по себе призыв мертвых был не только противоправным, но и опасным занятием. Лично Адан этим никогда не занимался, но встречаться с неупокоенными ему уже приходилось. То еще удовольствие. Правда, на этот раз предстояло иметь дело с духом, гораздо хуже — духом умершего эльфа...

Чем дух отличается от неупокоенного? Тем, что он бесплотный. При этом он может оказывать воздействие на потревожившего его человека, а тот — нет. Неупокоенного можно изрубить на части, но против духа обычное оружие бессильно.

Чем дух эльфа отличается от духа человека? Примерно тем же, чем бывалый воин отличается от новичка, впервые держащего в руках оружие, а опытный маг от обычного обывателя.

Адану уже приходилось иметь дело с духами, и на этот случай у него имелась пара полезных рецептов.

Заперев дверь в новую мастерскую, Гримар нацепил фартук из прочной кожи, обработанной специальным составом, а на предплечья — нарукавники из того же материала, и занялся делом. Полыхнуло пламя горелки, котелок наполнился свежей водой из кадки, на столе появилась ступка с пестиком, крепкий разделочный нож, мелкая терка. Работа закипела. Посматривая в книжицу в потертом переплете и тут же переводя слова и цифры с мертвого языка, Адан брал с полочки тот или иной сосуд, черпал деревянной ложечкой порошок, насыпал его на чашу весов и отвешивал определенную рецептурой норму. В ступке ингредиенты смешивались и тщательно перетирались до однородной массы, другие компоненты разогревались до нужной температуры, третьи добавлялись крупицами в готовом виде. Корешки нарезались, минералы толклись, растворы кипятились, меняя цвет, состав и, в конце концов, свои качества. Готовые компоненты пересыпались в мешочки, переливались в мензурки из алхимического стекла и отправлялись в шкатулку с секциями, которую Адан возьмет с собой, когда отправится на старое эльфийское кладбище.

Когда работа была закончена, он открыл окно, чтобы проветрить помещение, навел порядок на столе, спрятал шкатулку в потайное место и покинул мастерскую, заперев дверь на замок...

Обед в этот день выдался поздним. Входя в столовую, Адан столкнулся с Сионой. Эльфийка сохраняла полную невозмутимость и все же старалась не встречаться взглядом с работодателем. Они лишь поздоровались, но продолжения общения не последовало. Адан уже принял решение. Правда, отправляться за город, тем более, на кладбище на ночь глядя было неразумно, поэтому он решил перенести мероприятие на завтра. На сегодня же он запланировал встречу с Ордоланом, чтобы проверить свое подозрение. Завтра могло быть слишком поздно.

Когда Гримар вышел из дома, солнце уже начало клониться к закату. День был пасмурный, поэтому он прихватил с собой плащ, который нес на сгибе локтя. Неторопливым шагом он добрался до центра Нового Города, вежливо раскланиваясь с людьми, которых он уже знал в лицо и которым сам успел примелькаться. На перекрестке ему навстречу вывернул из-за угла Лу Маньяль. Заметив Адана, тот сбился с шага. Было такое впечатление, будто молодой полицейский собирается развернуться и пойти другим путем, сделав вид, словно не заметил нового владельца проклятого особняка. И только врожденная порядочность и приобретенная вежливость не позволили ему этого предпринять. Пока он приближался, пряча глаза, Адан едва заметно улыбался, подозревая, что прав был, похоже, Расиньоль: Гримар так запугал Лу Маньяля своими вопросами, что тот начал его избегать. Однако когда полицейский подошел к нему, Адан был сама серьезность.

— Добрый день, господин полицейский!

— Добрый день, ваша милость!

На этот раз Маньяль напрасно переживал: Гримар не собирался задавать ему неудобные или пугающие вопросы, разве что один:

— Что нового в городе? Надеюсь, минувшая ночь прошла без происшествий?

Ему хотелось быть уверенным, что оборотень не успел набедокурить, срывая злость на невинных горожанах.

— Представьте себе, даже у нас иногда случаются ночи, когда ничего не происходит.

— То есть, никакого кровопролития, никаких новых растерзанных трупов?

— Ничего подобного. А... почему вы спрашиваете?— насторожился полицейский, будто ожидая очередные неприятности.

— Поверьте, из чистого любопытства!— поспешил его успокоить Гримар.— Вы не поверите, но иногда я задаю вопросы просто так, без какого-либо умысла.

Судя по взгляду Маньяля, то не очень-то и поверил Адану, но предъявить ему было нечего. Он все еще ожидал подвоха, и, чтобы опровергнуть его опасения, Адан решил раскланяться:

— В таком случае, не смею отрывать вас от службы. Всего вам хорошего, господин Маньяль!

Полицейский был удивлен настолько, что не соизволил ответить взаимностью, а потом еще долго стоял на месте, провожая взглядом удалявшегося Гримара.

Значит, ночь прошла спокойно... Это была хорошая новость. Похоже, своим вмешательством Адан вчера предотвратил очередное убийство. А еще он повстречался с удивительной девушкой и был не прочь повторить ту прогулку, но... желательно днем.

На стук в дверь вышел лакей.

— Могу я видеть господина Ордолана?

— Мне очень жаль, но его сиятельство сегодня никого не принимает,— довольно чопорно ответил лакей.— Если у вас что-то срочное, вы можете обратиться к секретарю господина Ордолана или напрямую к управляющему делами города господину Жерандону. Мне очень жаль.

Дверь перед носом Адана закрылась.

То есть, Ордолан был дома, но почему-то не хотел никого видеть. Почему? Или это касалось исключительно скромной персоны Гримара?

Спустившись с парадной лестницы, Адан сделал еще пару шагов, обернулся и посмотрел на окна верхних этажей. И в одном из них он увидел бургомистра, провожавшего его взглядом, посматривая из-за плотной занавеси. Расстояние было довольно приличным, да и предзакатный свет не способствовал к рассмотрению деталей, но Адану показалось... Боясь упустить возможность, он задействовал скрытые способности. Разделявшее его и Ордолана расстояние сократилось до минимума, как будто они стояли лицом к лицу, и Адан увидел шрам на щеке бургомистра. Такой можно было оставить, например, охотничьим ножом. Вчера Гримар не был уверен в том, что дотянулся до морды оборотня. Но, похоже, все же достал.

Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, Ордолан прикрыл рану платком, при этом болезненно поморщившись, а потом и вовсе задернул занавесь, скрывшись из виду.

Гримар разглядывал его всего пару секунд, но увидел все, что хотел. И теперь у него не было никаких сомнений: Сольгерд Ордолан и есть кровожадный оборотень, который убивает в ночном Сольте падших женщин. Почему именно их? И не связано ли это каким-то непостижимым образом с разбитым сердцем на гербе его рода?