Омегаверс: Небесный дом

Тейлз забрался Хаулу на спину, обхватил руками за шею, ногами вокруг талии, Хаул придержал его под колени и приготовился взлетать.

— Готов?

— Готов.

— Только на шею не дави, ладно?

— Постараюсь.

Хаул усмехнулся, взял короткий разбег и мощным прыжком оттолкнулся от земли.

Полёт... Тейлзу сначала было немного страшно, когда земля стремительно ухнула куда-то вниз, но Хаул так уверенно его держал, что страх быстро ушёл. Тёплый ветер треплет волосы, дыхание перехватило, но вид, открывшийся Тейлзу, был настолько красив, что говорить не было никакой надобности. Хаул пронёсся над рекой, описал плавную петлю, промчался над притихшей деревней и полетел дальше. Внизу растилался тёмный ковёр леса, среди которого петлял тракт, где-то блеснуло озерцо... Очень скоро на горизонте показался город, стоящий на той же реке, что и рядом с их домом.

— Это Самсон, — сказал Хаул.

Самсон был гораздо меньше Гиза — как родной городок Тейлза, но не настолько провинциально выглядел. Прямые опрятные улицы, освещённые фонарями, никаких бедных домов. Почему здесь небольшие городки выглядят гораздо лучше, чем в его родном мире? Даже самые удалённые от центральной ратуши улицы были чистыми и замощены! А пристань для водных судов! Красивый и уютный городок.

Тейлз быстро проникся восторгом перед полётом. И если ему так хорошо, то что испытывает сам Хаул? Судя по его запаху, Двуликий просто в восторге. В неописуемом восторге. Что же чувствует маг, когда через него проходит эта сила? Как жаль, что всё, на что способен Тейлз — это видеть проявления этого восторга.

Похоже, что Хаул начал уставать — они уже летели очень низко, да и дыхание Стража стало тяжелее. Летать одному — это не то, что с кем-то на спине. Сил расходуется больше.

— Спасибо. Может, пора возвращаться — ты уже устаёшь?

— Это намёк? — лукаво стрельнул глазами через плечо Хаул, и Тейлз почувствовал, что краснеет.

— Если да... то что?

— Отличный намёк.

Хаул плавно спустился на тропинку недалеко от домика-кладовой, ссадил Тейлза со спины, и омега вцепился в него, чтобы устоять на ногах.

— По-моему, это ты устал, а не я. — Хаул, смеясь, подхватил Тейлза под руки.

— Просто... это было...

— Понимаю. — Хаул прижался носом к шее своего возлюбленного, и Тейлз тихо застонал, чувствуя, как желание начинает снова поднимать голову. — Я тоже это чувствую. Ну, так что на счёт намёка?

— Прямо сейчас?

— Почему нет? Думаю, это будет прекрасным завершением новогодней ночи. Что скажешь?

Руки Хаула забрались под рубашку Тейлза и начали неторопливо оглаживать. Как тут можно отказаться?!

— Согласен.

Потом вокруг них покачивалась трава, от которой пахло не менее одуряюще, чем от Хаула. Мягкая, как их постель. Тейлз снова позволил себе забыть про все опасности и смотрел только на Хаула.

Сейчас. Именно сейчас. Пусть будет.

— Хаул...

— Да?

— А что ты чувствуешь, когда выходишь в мир без магии? Наверно, это очень неприятные ощущения.

У горизонта светлело, и влюблённые любовались восходом. Хаул набросил на них обоих сверху захваченное из дома покрывало — на рассвете вместе с росой пришла прохлада.

— Очень неприятные. Даже не знаю, как это описать... Наверно, так чувствовал бы себя кто-то, потеряв способность видеть, слышать, ощущать запахи или вкус. Это тяжело. Не хватает чего-то очень важного, и тебе становится страшно.

— Ты настолько боишься потерять дар?

— Боюсь. Но не уверен, что так, как другие маги, особенно старшие. Меня больше тревожит другое. Что, если магия исчезнет именно тогда, когда я буду в полёте? Я же упаду и разобьюсь. Может, даже насмерть. Или покалечусь.

— Ты боишься остаться беспомощным? У нас мало что может быть хуже этого — человек становится обузой, бесполезным. Альфы из-за этого даже могут себя убить.

— Да, я бы не хотел, но вот какое дело. Когда мы с оми только-только поселились у Врат, и выпал день, когда не надо идти утром в школу, к нам пришли альфа и его сын-омега. Альфа был совершенно слепой, и сын был его глазами. Пока папа оформлял их проход, я разговорился с омежкой, и он рассказал, что его отец слеп от рождения. Представляешь? И всё же он научился с этим жить. А ещё он был хорошим мастером-резчиком. Мог резать по дереву и камню. Они были хорошо одеты, в добротной обуви, и я понял, что слепой альфа очень хорошо зарабатывает.

— Как это возможно? — потрясённо ахнул Тейлз.

— Так ведь у него остались тонкий слух, острый нюх, невероятно чувствительные пальцы. А ещё собственная сила. И ему этого вполне хватало. Он по запаху и на ощупь мог определить хороший камень или добротное дерево, а остальное — это долгая учёба. Когда они ушли, мы с папой долго об этом говорили, и папа впервые рассказал мне о том, как в наших мирах пропадала магия. Рассказывал, как тяжко было многим магам. Он сказал мне тогда, что не стоит во всём полагаться на магию, чтобы, если вдруг она пропадёт, не впасть в отчаяние. Что есть не только магия, но и обычные умения и знания, с которыми вполне можно хорошо жить. Да, если магия вдруг пропадёт, говорил он, многим магам будет очень плохо. Чтобы преодолеть это, нужно иметь сильный ум и крепкий дух, вот только настолько сильный ум и крепкий дух бывает не у всех. Папа старался взрастить их во мне, и сейчас я могу вполне спокойно выходить к вам. Да, мне нехорошо от этого, но я могу с этим справиться. А кто-то не сможет. И это очень печально. — Хаул крепче обнял своего омегу. — Тейлз, если вдруг так случится, и я покалечусь, ты меня не оставишь?

— Конечно, нет. Я же люблю тебя. Главное — что ты будешь со мной.

— Спасибо. А хорошая получилась ночь, верно? — повеселел Страж.

— Да, прекрасная. Ну что, идём? Мы же с тобой вроде как на службе.

— Идём.

Утром и днём пришлось побегать — проводить немало гостей. Зато потом можно было спокойно ложиться спать, если вдруг не случится внезапной побудки.

Перед тем, как заснуть, Хаул и Тейлз снова обсуждали возможные события, связанные с брошью Роя. Уж слишком много случайностей!

— Вот в такие моменты я жалею, что не остался учиться дальше, — вздохнул Хаул. — Опять придётся идти к Учителю Юстасу и спрашивать.

— Но ведь это можно как-то объяснить?

— Можно, конечно, но как? Я в такие случайности не верю, и наше учение говорит о том же. Если ты где-то видишь совпадение, то это не может быть просто так. Это Многоликий так сплёл дороги судеб, и, значит, у всего есть причина, есть начало.

Тейлз задумался.

— А у вас есть возможность заглядывать в другие миры без переговорных шаров только у Врат?

— В самой высокой башне Академии есть уникальный артефакт, который называют Всевидящим Оком. Его создал гениальный Мастер-артефактор, и Око способно видеть самые удалённые уголки наших миров. Кажется, это случилось как раз незадолго до войны с Раанной. Само собой, наши полководцы использовали его против своих противников и нанесли им немало сокрушительных поражений. Война обострялась, и Мастер принял решение уничтожить своё творение, чтобы лишить земляков такого преимущества, но успел только сжечь записи — его схватили гвардейцы Ковена у самого Ока. Тогда Мастер убил себя, чтобы тайна создания артефакта так и осталась тайной. После этого часть магов и задумалась о целесообразности такой неравной войны. Значительно позже другие Мастера всё-таки догадались о некоторых секретах, и так были созданы переговорные шары, но пределы их действия ограничены.

— А сейчас Око работает?

— Работает, только использовать его непросто, и не каждый это может — силы не хватит. Обычно для этого задействуют нескольких магов, снаряженных особыми артефактами, но даже они не могут долго управлять Оком. И я ни разу не слышал, чтобы с его помощью можно было заглянуть в мир, лишённый магии.

— А как ты думаешь, папа Рольф мог заниматься загадкой Ока? Вдруг он смог с его помощью заглянуть к нам и увидеть оми?

— Точно мы сможем об этом узнать только тогда, когда найдём его дневники. В теории такое вполне возможно, и Врата в ваш мир к тому времени уже не один десяток лет существовали. Это способно объяснить, почему у твоего отца был с собой заранее припасённый подарок. Но как он точно узнал, куда надо идти и где искать? Да и ваш мир ещё только-только начали изучать — смельчаков даже среди обычных людей было не так уж и много.

— И что всё это может значить?

— Мы знаем, что мой крёстный встретил твоего оми незадолго до свадьбы. Они встретились несколько раз, полюбили друг друга, и дядя Рольф подарил твоему оми брошь со смыслом. У твоего оми случилась течка, скорее всего, с помощью почтенного Мика твой отец сумел пробраться в дом и провести пару ночей с твоим оми, а потом убедил бежать с ним. Но что-то в его планах пошло не так, их настигли, и твой отец погиб. Твоего оми отдали замуж, потом родился ты... Кстати, — спохватился Хаул, — а у твоего оми метка есть? Дядя Рольф был альфой, а твой отчим бета.

— А я не знаю... — растерялся Тейлз. — Я ни разу не видел оми без нижней рубашки, а если и видел, то был слишком маленьким, чтобы помнить.

— У вас настолько всё строго? — удивился Хаул.

— Ещё как! Одежда помогает приглушить запахи, и потому даже супружеский долг омеги исполняют в какой-нибудь одежде. Если кого-то полностью раздевают публично, то это позор.

— С ума сойти можно! Если есть метка, то омега и его ребёнок железно принадлежат этому альфе. Даже если ребёнок зачат по принуждению, и омега с его отцом жить не хочет. А если вдруг выяснится, что твой отчим прикрыл так называемый грех, то что будет?

— Он содержал меня много лет и имеет право на вознаграждение. Оми обязан быть ему благодарен, про меня и говорить нечего. Так что мы должны молчать и делать, что велено.

— Бред какой-то!!! — вполголоса выругался Хаул. — Если ты альфа, то у тебя есть право силы. Если ты бета, то стоит привести хоть какие-то складные доводы — и дело в шляпе. Но если ты омега — твой священный долг тупо молчать и безропотно делать всё, что тебе скажут. А если что, то именно ты будешь виноват. Кто только это всё придумал???

— Это проповедуют с самого Великого Холода. Боги нас разделили, и у каждого должно быть своё место, своё предназначение.

— Что-то я сомневаюсь, что боги имели в виду именно это. И наши мудрецы так говорят. Мы же живём по-своему, и всё у нас довольно неплохо складывается. Не без бед и трудностей, но неплохо.

— А ещё у вас больше чистоты в запахах. — Тейлз придвинулся вплотную, уткнулся в плечо Хаула и с наслаждением вдохнул его аромат. — У нас она редко встречается.

— Значит, грязной крови слишком много. Это плохо. Как хорошо, что ты чистый! — Хаул не смог отказать себе в удовольствии, и Тейлз охотно потянулся навстречу, чувствуя, как руки Двуликого снова ласкают его тело поверх длинной рубашки, которую омега до сих пор носил по привычке. Сама рубашка осталась от Кантона, и Тейлз особенно её ценил. — Наверно, это кровь семьи твоего оми. И как они только смогли уберечься?

— Да, это любопытно. В любом случае, я уже решил, с кем связать свою судьбу, и этот человек сейчас рядом со мной.

Ювелир обернулся на звон колокольчика и увидел молодого омегу, заходящего в лавку. Омега был в короткой тёплой кожаной куртке с овчинным воротником.

— День добрый, молодой господин. Что-то желаете?

— Вы господин Гурвик?

— Я самый. Я вас слушаю.

— У меня к вам не совсем обычный вопрос... — Омега замялся. Ювелир не без удовольствия принюхался и отметил редкую примесь в его запахе. Двуликий.

— Я вас слушаю.

— Не так давно вы сделали на заказ брошь с нефритом и изумрудами, на нефрите вырезаны гнездо, две птицы и три яйца. Помните такой заказ?

— Да, эту брошь мне заказал молодой альфа. — Ювелир слегка нахмурился. — А что именно вас интересует?

— Мой друг видел очень похожую брошь, но в ней были огненная яшма и гранаты. На яшме вырезаны две переплетённые ветви — дуб и яблоня. Вы, случайно, не изготавливали нечто подобное?

Ювелир присмотрелся к посетителю и отметил про себя, что такой омега вряд ли бы стал устраивать разборки из-за ревности. Серьёзный не совсем по возрасту, по-альфьи уверенный в себе, красивый. Краем глаза Гурвик глянул на часы на стене и увидел, как помаргивает артефакт на месте цифры "12". Маг. Так, интересно.

— Да, делал. А почему, собственно, вы интересуетесь?

Самым странным было то, что юноша стал не первым, кто задавал старому мастеру этот вопрос. И брошь описывал точно такую же. Причём, было это не так давно.

— Дело в том, что такая брошь была подарком для оми моего друга, и когда он увидел похожую, то сразу её вспомнил. Вам её альфа заказывал?

— Да, и я прекрасно помню этот заказ. — Гурвик, коротко подумав, решил и этому гостю всё рассказать. Если что, то разбираться между собой будут этот омега и тот Следопыт. Сам ювелир всего лишь источник информации, и никто с него обещания молчать не требовал. — Этот альфа был необычно молод для такого заказа — лет пятнадцать, наверно. Судя по клыкам, я не ошибся в его возрасте, однако он выглядел моложе — не отличался ростом и крепостью сложения. Обычно я не принимаю заказы у слишком юных — когда кровь играет, голова не всегда думает здраво, но этот очень просил меня принять заказ. Деньги у него были, и я его пожалел. Этот юноша принёс рисунок, каким должен быть заказ. Очень красивый рисунок, я попросил подарить его мне, и юноша охотно согласился. Он ещё просил у меня консультацию, какие камни подойдут лучше — он неважно разбирался в их ювелирных свойствах. С камнем вышла небольшая заминка, поскольку он сказал, что его избранник предпочитает красный цвет конкретного оттенка, и мы подобрали огненную яшму в качестве основы. Этот юный господин очень волновался и даже спрашивал у меня совета, как лучше всего сделать предложение. Он был не просто решительно настроен жениться, но и влюблён без памяти — это было сразу видно. Даже мои прежние и последующие более взрослые заказчики не были настолько охвачены своей любовью! Он то и дело отвлекался на слова о своём омеге, и при этом его взгляд приобретал особую мечтательность. Когда я сделал брошь, юный господин очень щедро оплатил заказ. Спустя время он заказал у меня ещё одну вещь, и больше я его не видел.

— Ещё одну? А что именно?

— Серебряный медальон под два портрета для каминной полки. Этот юноша за прошедшее время успел стать старше и сдержаннее, пусть так и не выправился до конца. Тогда мне показалось, что он был чем-то очень обеспокоен. Расспрашивать его я не рискнул. Этот заказ я выполнил быстро — форма и гравировка были простыми.

При упоминании медальона в памяти Хаула что-то робко трепыхнулось, но тут же испуганно отпрянуло и притихло.

— А вы можете его описать? Я имею в виду заказчика.

— Ещё бы — такие ко мне приходят нечасто. Не слишком высокого роста, худой, русый, с острым носом, глаза серые, довольно неряшлив, лохматый... Я ещё подумал: "Ну и чудак! Интересно, каков омега, что так ему приглянулся?"