— Ух ты! — Максим замер с полуоткрытым ртом. — Так у тебя встреча с Николаем Ивановичем? Слов нет! Я в детстве о нем очень неплохих мнений наслушался!
— Ты и про Аман-гельды Тулеева немало слышал в своей Кемеровщине, — Мышка усмехнулась. — А только ни один, ни другой так и не будут избраны президентами. Во всяком случае, такое предположить трудно.
— Рыжкова, конечно, в нашем времени уже никуда не выберут, — согласился Максим. — Он — бывший партократ, функционер советской эпохи и прочее. Хотя человек он неплохой, как мне кажется, не горлопан, не популист. А вот насчет Тулеева, — позволь с тобой не согласиться: у него большой потенциал! Не зря он двадцать лет в Кемеровской области сидит, и пока себя не дискредитировал.
— И тем не менее, — возразила Мышка, — народ не выберет президентом никого, кто столь разительно отличается от средней массы не только интеллектом, но и внешностью: понимаешь, Тулеев родом родом из Туркмении, а как у нас люди относятся к выходцам из среднеазиатских республик? То-то и оно. Удивляюсь, как Тулеев ухитрился в Кемерово достигнуть таких успехов, — делами, наверно. Но в целом, россияне — весьма предвзятая предсказуемая публика, их выбор очень легко угадать и направить. Не любят наши люди думать!
Они попытались вдвоем осмыслить цель встречи Мышки с одним из ведущих деятелей советского государства, но не пришли к единому выводу. Даже элементарного логического объяснения не нашли, одни гипотезы, близкие к ненаучной фантастике приходили в головы. Возможно, Рыжкова попросят быть координатором процессов в этом мире? Или его стремятся предупредить о будущем развитии страны? Но от Рыжкова уже абсолютно ничего здесь не зависит. Так зачем же? В итоге решили: просто некие силы решили провести непонятный эксперимент, а в чем он заключается, знать им не положено. Следовательно, не стоит напрягаться понапрасну.
Было решено, что основные ценности Мышка поспешит сдать в ближайшую камеру хранения: в том числе бОльшую часть денег, старые свои документы из нашего времени, компактный ноутбук, являющийся необыкновенной ценностью в этом мире, где только начали появляться компьютеры, пригодные для широкого потребления. И разве это — компьютеры: маломощные, беспамятные почти, увесистые, как допотопная дубинка вымерших неандертальцев.
Практически все паспорта, выкупленные девушкой у бравого старлея Кошкина, решено было безжалостно уничтожить, за ненадобностью. Впрочем, Мышка приберегла и для себя на крайний случай еще один паспорт, на имя некоей Лики Лесиной, молодой блондинки в больших очках, благодаря которым практически любая молодая девушка могла сойти за эту самую Лику.
Все остальные лишние документы они сожгли прямо в гостиничном номере, разведя миниатюрный костерок на металлическом гжельском подносе, — вскоре от кипы паспортов остался лишь стойкий запах гари да горка пепла, которую тут же пустили лететь по воздуху с балкона, в сторону улицы Разина.
Мышка сгоняла на такси в камеру хранения, где, чувствуя себя незаконной дочерью Александра Ивановича Корейко, сдала весь свой ценный багаж за нелепую сумму в полтора рубля. На неделю!
Цены советского времени казались ей совершенно микроскопическими. Как и ассортимент в магазинах, однако. Впрочем, люди должны выбирать что-то одно: когда все есть, но не всё можешь купить, или же наоборот: когда есть немногое, но зато на все необходимое, денег хватает с лихвой. Зато мать ей рассказывала, как в советское время, благодаря помощи профсоюза, оплачивавшего "львиную" долю стоимости путёвок, отдыхала каждый год по целому месяцу либо в дорогих санаториях, либо по туристической путевке, благодаря чему объехала чуть ли не весь Советский Союз и составила впечатление о самых разных местах страны. В наши дни народ редко позволяет себе отдыхать долее одной-двух недель, а многие, как вот этот смешной Максим, и моря в глаза не видели, так как живут от него далеко-далеко...
Вернулась быстро. Максим с интересом внимал информации по телевизору, где диктор рассказывал о том, как в разных регионах страны проходят выборы первого президента РСФСР. Она тут же напустилась на него: нечего глаза портить на просмотр того, исход чего заранее известен.
— Как ты не понимаешь: здесь даже новости преподносят совсем в иной тональности! — возразил Максим. — Бодрые интонации, приподнятое настроение. В наши дни включаешь телик, и только слышишь, что хронику преступлений. Нравится мне их настрой: ощущение молодости духа так и рвется из этих репортажей. Ты послушай, как искренне народ тут верует в новые для него идеалы демократии. Знали бы они, сколько внутренних войн впереди, какие реформы грядут! А они — радуются, ждут перемен! Вот тут дяденька один выступал: сказал, что проголосовал за Ельцина, мол, "при нем заживем!" Наивные люди: думают, кто громче кричит, тот им друг!
— Сложно выносить вердикты нам с тобой об этом времени, Макс! — Мышка была настроена чрезвычайно серьёзно. — Давай я лучше инструкцию почитаю об этом человеке, с которым мне предстоит встретиться. Хочешь послушать? Всё равно никто не узнает, что я тебя посвятила в суть задания, тем более, что мне самой не известно о материале, содержащемся в заветном конверте. Знаешь, своим поведением я как бы бросаю вызов тем, кто отправил меня сюда, не сочтя нужным ни о чем предупредить: получается, меня обманули! Очень бы мне хотелось краем глаза заглянуть в этот конверт, но, боюсь, не смогу потом его заклеить именно так, как было.
— Меньше знаешь, крепче спишь, — возразил Максим. — Отдай конверт с богом и забудь про все это как можно скорее. Все равно тут уже ничего не изменишь. Тебе-то что? Через пару дней вернешься в свое время, отчитаешься о выполнении никому не нужного задания, получишь свои копейки, и забудешь, как сон, свое странное путешествие. А вот мне здесь оставаться нужно. Хотел бы я тут кое-что изменить у них, но как?
— Вот и не забивай сам себе голову чепухой! Постарайся просто выжить!
Итак, что здесь написано? "Родом из простой семьи. Прост в общении. Карьеру начинал без протекции, покровителей на "Уралмаше" не имел. Работал в Госплане, в ЦК КПСС. В Москву ехать не хотел. Секретарем ЦК по экономике был назначен лично Ю.В. Андроповым, несмотря на отсутствие личного знакомства, только на основе хороших рекомендаций. С 1985-го по 1990 годы являлся Председателем Совета Министров СССР.
Поддерживал январский пленум 1987 года, ратовал за сохранение общественного строя и необходимость совершенствования социализма. Полагал, что сами инициаторы "перестройки" (термин введен в обиход журналистами) предали собственные начинания.
Считал, что в случае последовательного проведения намеченных реформ СССР мог бы достигнуть результатов, превосходящих достижения Китая за последние десятилетия. Был против проведения антиалкогольной кампании, адекватно воспринимая ситуацию в стране. Очень не хотел развала существовавшей партийной системы. Несомненно, полагал, что Горбачёв — не совсем тот человек, который нужен СССР для выхода из кризиса, так как Горбачев никогда не являлся производственником, сделав карьеру исключительно по "комсомольской линии". Где-то с 1988 года пытался некоторые решения, как председатель Совмина, проводить, минуя Политбюро. Именно на Рыжкова впоследствии будут пытаться "навесить" груз государственного долга, сформировавшегося из многих займов, инициированных еще при Сталине, Хрущеве, Косыгине, Горбачеве и прочих деятелях и руководителях Советского государства.
В 1990 году принял решение о погашении 6 млрд. внутренних долгов. В настоящее время пытается донести до общественности информацию о том, что внешний долг СССР в 1990 году составлял, включая взаимозачеты со странами СЭВ, ровно 36 млрд. долларов.
Тогда как впоследствии Егор Гайдар тот же самый долг СССР оценил уже в 70 млрд. долларов, то есть в два раза выше цифры, приводимой Рыжковым. Однако, есть основания именно Рыжкову доверять более".
Да, негусто. Что-то вспоминается о некоем заговоре, в ходе которого Совмин расформировали, взамен создав Кабинет Министров, а Рыжков оказался как бы не у дел. "Внешне напоминает английского джентльмена, ничуть не похож на типичных представителей советской партократии". Это и сама помню, видела фотографии в учебнике и в газетах. "Консервативен во всем, в том числе в речи: несмотря на то, что одно время вращался в рабочих кругах в пору работы на заводе, сознательно не воспринимает мат." Это к тому, чтобы я следила за своей речью во время встречи?
— Подожди-ка! — Максим даже привстал. — Когда я еще в училище военном учился, у нас обсуждали проблему количества и особенностей формирования внешнего долга России. По разным подсчетам, официальным и неофициальным, эта сумма достигает ныне несколько сотен миллиардов долларов, если не больше. Думаю, значительно больше, тогда как население России в настоящее время составляет ровно половину от населения Советского Союза: сто пятьдесят против трехсот миллионов прежних. Откуда же взялся такой долг в настоящее время? Ты только представь себе эти цифры!
— Не будь ребёнком, Чума ты этакая! Не говори заведомую чушь! — Мышка разозлилась. — Подобные вопросы с твоей стороны суть голая демагогия: все элементарно разворовали, а теперь обвиняют прежних руководителей страны в своих собственных ошибках. Для неверующей ни во что страны, где нет уважения к своему прошлому, такой образ мысли типичен и оправдан. Все, тему внешнего долга закрыли. Ты еще о замороженных при Павлове вкладах припомни: наверняка, у бабушки остались неснятые деньги на сберкнижке? Это при Павлове провели первую реформу в январе 1990, а потом заморозили остатки вкладов населения, превратив деньги в труху. Или ошибаюсь?
— Не ошибаешься, — подтвердил Максим. — Еще бабуля не раз повторяла: "павловские деньги" да "павловская реформа". Именно при этом председателе уже Кабинета Министров деньги народные ущемлять начали. Но, думаю, Павлов — всего лишь один из винтиков длинной цепи. В стране тогда реально сложнейшая ситуация сложилась: некоторые ратовали за сохранение порядка существующего порядка вещей, продолжение реформ; такие, как Ельцин и иже с ним, торопились ускорить развал, так как на дешевой популярности сто лет не продержишься: нужно было использовать народную любовь, придя на волне поддержки широких масс населения к власти. А потом вводить "демократию" в том виде, как они ее понимали.
— Думаешь, наши демократы сами являются режиссерами тех событий? — спросила Мышка тихо. — Впрочем, об этом мы никогда не узнаем. Позвоню администратору, пусть вызовет ко мне парикмахера местного: здесь, думаю, и цирюльня своя имеется. Что-то неохота мотаться по Москве в поисках наилучшего стилиста и колориста. Чепуха все это.
Действительно, оказалось, что в "России" функционирует собственная парикмахерская, вот только с приходом в номер мастер заартачился, но Мышка пообещала заплатить вдвое, и через несколько минут в номер вошел мужчина-парикмахер, почти вежливый, но многословный, подобно большинству представителей этой древней профессии. Местный носильщик с трудом транспортировал следом за цирюльником передвижной сушуар. Чума перед приходом парикмахера удалился в спальню Мышки, прихватив с собой несколько последних газет: "Известия" и "Советскую Россию". Хотел быть в курсе текущих событий его нового мира.
Войдя, невообразимо живописный куафер, с парой бело-рыжих авангардных прядей на висках, явно стремящийся выглядеть необычно и эпатажно, сердито осмотрелся по сторонам. Впрочем, обозрев личико молоденькой жертвы, тут же улыбнулся: похоже, он ожидал встретить почтенную даму с типажом Галины Брежневой, и рад был ошибиться.
Едва бросив взгляд на продемонстрированную ему фотографию известной актрисы, цирюльник брезгливо поджал губы, признав звезду французского кино Брижит Бардо. Критично осмотрел Мышку, приподнял ее подбородок, заставил лицо повернуть в разные стороны:
— Вам хочется стать похожей на эту сладкую красотку? Она слишком сладкая, на мой взгляд. Все в ней немного слишком. Ваше лицо, дорогая, гораздо интереснее, но более гордое и интеллигентное. Поэтому очаровательную глупышку Брижит, при всех моих усилиях, вы ничуть не сможете напомнить. Хорошо, сделаю вам похожую прическу спереди, сзади пряди трогать не стану: резать такие хорошие волосы в угоду стремлению быть похожей на французскую диву, — просто преступно! Отлично, вы уже вымыли голову, остается лишь немного увлажнить, накрутить и высушить пряди. Вот так, и вот так..., — парикмахер действовал споро, движения рук ничуть не мешали ему вести беседу. — У вас предстоит важная встреча? Некто важный и значимый для вас желает видеть в вас жалкое подобие популярной актрисы? Так давайте ему, этому НЕКТО, утрем нос: никакая Бардо не сравнится с нашими девушками, лично я так думаю, а мне приходилось и во Франции поработать, в посольстве. Поверьте, они, эти француженки, в массе своей с русскими женщинами никогда не сравнятся по красоте. Просто они умеют хорошо одеваться, в них с детства развито чувство стиля и правильный вкус. Однако, черты француженок отнюдь нехороши: носы длинны, лица худы... а уже про фигуры их вовсе молчу: ветром колышет и костями гремят! Вы не подумайте, дорогая, что я вас как-то обидеть хочу: вы тоже худощавы, но совсем иначе, вы просто молоды еще, но у француженок часто кость такой узкой бывает, глянуть не на что! Вот, взгляните на продукт нашего сотворчества: ваших кудрей и моих рук!
Жестом фокусника болтливый куафер развернул Мышку к зеркалу: в нем отразилось изысканно-утонченное лицо с забавными завитками вдоль щек; более длинные локоны кокетливо спускались на ключицы, завиваясь на концах в тугие спирали. Сзади парикмахер лишь подвил на концах волосы, предоставив им спокойно струиться водопадом до талии. Так и не стала Мышка похожей на Брижит Бардо, но выглядела ничуть не хуже.
— Позвольте предложить вам сделать подходящий к прическе макияж? — галантно предложил любезный куафер. — Кстати, меня зовут Серж, или Сержик, — для друзей. — Мышка чуть слышно хмыкнула: здесь только начинается мода на все западное, в том числе и перелицовка привычных имен. Согласилась: пусть попробует: не понравится всегда можно смыть боевую раскраску. Однако, увидев жуткий комплект сине-розовых теней в руках Сержа, тут же руками замахала: стоп! И извлекла свой набор косметики: тени пастельных бежево-коричневатых тонов, нежные оттенки румян, самозатачивающиеся импортные карандаши, пару тональных кремов и пудр, несколько помад и блесков для губ весьма скромных оттенков. Парикмахер даже присел на край софы, пораженный всем этим богатством западной индустрии красоты. Всплеснул руками, застонал протяжно, словно громом пораженный:
— Где люди достают подобное великолепие?! Вы внебрачная дочь Ротшильда? Или родственница члена Политбюро? А, может, вы — внучка Суслова?
Мышка засмеялась произведенному эффекту. Она совсем забыла, что с косметикой в стране непобежденного социализма — "напряжёнка".
— Накрасьте меня как следует: скромно и максимально натурально! Тогда я вас награжу чем-нибудь из своего набора для обмана зрения.— Продемонстрировала
