Хроники проводника

— Я тоже убивал Пустых, и убивал шинигами. И буду их убивать если потребуется, и уже в этом мы похожи.

— Ты псих.

— Наверное... Так многие считают.

(Хриплый смех) — Твое имя, шинигами?

— Ма Рат, можно просто Ма.

— Я не буду на тебя нападать, Ма.

* * *

Я вспоминал свой диалог, с первым адекватным пустым, которого я встретил...

Лет шесть назад, я как-то гуляя по Лесу, я почуял всплески реатсу, характерные для серо адьюкасов, и решил сходить посмотреть. Подойдя к месту схватки, стал свидетелем битвы троих слабых демонов против одного посильнее, который уже начал сдавать. После долгих попыток контакта с адьюкасами, решил сменить тактику, и начать разговор со слегка помятым демоном. Поэтому когда встречал вот такие побоища, ждал когда определиться победитель, и помогал проигравшему. Они сбили своего противника с ног, и готовились его добить, но я им этого не дал. Однажды мне пришлось схлестнулся с вастер лордом и одержать победу, а после него их сопротивления я даже не замечу. Хотя если честно, без банкая я бы с ним не справился, да и после боя у меня добавилось несколько новых рваных шрамов. Это не первый пустой которому помогаю, но первый который пошел на диалог со мной. Он назвался Вандервайсом, мне даже стало слегка стыдно представляться своим неказистым именем.

По началу он держался настороже, но через несколько недель это прошло. Я научил его играть в шоги, как-то когда я в очередной раз зализывал раны, сделал себе набор из разноцветных камешков, и мы частенько коротали за игрой время, травя всякие байки и истории из своей жизни. За это время, я узнал о жизни пустых больше, чем было написано в любой книге в библиотеке шинигами, Ванедрвайс оказался нормальным, вполне компанейским парнем, если так можно выразиться о пустом. Во всяком случае, он всегда помогал мне в боях, и частенько прикрывал спину, а я в свою очередь помогал ему разжиться отборной демонятной. Я к нему даже привязался, он мне стал если и не другом, но очень близким товарищем, и это было мне даже немного смешно, за все время моей жизни в этом мире, у меня впервые завязались такие приятельские отношения.

Я рассказал ему свою историю, слегка ее отредактировав, даже познакомил с Дабиживой, я уже мог призвать ее в материальной форме, и она сверкала своей голой попой, отражая ей свет небесного светила Хуэко Мундо. Сюрреалистическая картина, нагая барышня, прыгает вокруг адьюкаса, пытаясь потрогать его маску, а тот от нее пятится, как кот который застрял головой в консервной банке.

Внешний вид у Вандервайса был несколько странный, ростом он был примерно два с половиной метра, внешне был человекообразным, только имел очень тонкие руки и ноги, а голова неестественно ровная и толстая, напоминала формой полупроводниковую лампу из телевизора 'рубин'.

— Глупая игра, шоги интереснее.

Мои мысли прервал Вандер, и я посмотрел на расчерченные на квадраты песок и камешки заменявшие шашки. Я пытался сократить его до Вани, но он согласился только на Вандера, и то после получасовых уговоров.

— Зато шашки гораздо древнее!

— Все равно глупо. Хотя их вариация 'Чапаев' мне нравиться больше. А откуда это название?

Вот же научил на свою голову, после каждой партии проходиться заново искать замену раскрошенных могучими ударами шашкам.

— В районе где я вырос, был большой знаток всяких азартных игр, вот он и научил меня, только вот историю названий я не спрашивал. Только ты мне зубы не заговаривай, кто в чапаева разбил мой набор для шоги?

— Так это я не один, ты вместе мо мной был.

— Вот же дубина лампоголовая.

Он хмыкнул, и постучал когтем по моей маске. Да, моя одежда за двадцать три года жизни в песках, развалилась не дожив до своего первого юбилея, и я щеголяю в шортах из плотного полотна, безрукавке, и в головном уборе сделанный из маски одного неудачливого пустого. Ткань, а на самом деле это была паутина, из желез паукообразного адьюкаса, была достаточно удобной для повседневного ношения, но фасон и вид этого одеяния был очень и очень уныл. Этим стуком он напоминал мне о проигрыше, а так как играли мы исключительно на шелбаны, то меня ожидал полет от удара напитанного реатсу пальца. Вздохнув, я снял маску и подставил лоб, куда мне и прилетела смачная оплеуха, которая отбросила меня на соседний бархан.

Наше развлечение, прервал множественные источники реатсу быстро передвигавшиеся в нашу сторону. И судя по их составу, это было несколько не самых слабых адьюкасов, и как минимум один вастер лорд. Надвигались они сразу с шести сторон, с одной скоростью, не давая нам возможности уйти.

— Ма, они опять пришли.

— Вижу. И прорваться как в прошлый раз получилось не выйдет, они уже ученые.

— Ну, тогда я готовлюсь для боя?

— А что остается делать. Поднимись к облакам, Дабижива.

Это была фракция вастер лорда, с громким именем Фортуна, и он уже давно пытается нас убить. Живем мы у него под боком, и сильно мозолим ему глаза. Был бы Вандер один, он бы может и взял его к себе в группу, но мое присутствие все меняло. К сожалению, прогрессивные взгляды моего фракциона, про то что не все шинигами плохие, кроме меня никто не разделял, и похоже сейчас будет поставлена точка в нашем противостоянии. Здесь было тринадцать адьюкасов, и сам Фортуна, как самая мощная боевая единица, более чем достаточно что бы нас доставить большие проблемы.

Переговорами и прочим словоблудием, они решили не страдать, и буквально сразу дать по нам залп из четырех серо. Способ борьбы с такими атаками у меня уже забит в подкорку, и я выставил на пути каждого луча по блестящей ленте, которая отражала их в нужную мне сторону. А это сторона была на месте самих атакующих, другими словами этот залп стал для них последним, они отстрелили головы друг другу. Это случилось настолько быстро, никто даже не понял что произошло, а когда они разобрались, они с громким ревом кинулись на нас в атаку.

Вандервайс был очень сильным бойцом, и у него как и у других высших пустых, была особая сила. Каждый раз, когда наносит удар, он своими когтями вытягивает реатсу из своего противника, которую хранит где-то в себе, и использует как топливо для серо. Я за него не особо беспокоился, с тремя четырьмя он справиться без особых проблем. Только вот в его сторону нацелилось пятеро, а на за меня взяться решил Вастер Лорд с четырьмя помощниками.

— Фушиби!

Специальная бакудо-сеть, раскинулась над полем боя, и в нее моментально все запутались, и пока они не пришли в себя, несколькими росчерками и одной молнией нейтрализовал шестерых адьюкасов. Взбешенный Фортуна выбросом реатсу развеял мою сеть, и кинулся на меня. Всю его поддержку я вырезал, и потому мешать мне никто не будет, а Вандер со своей тройкой справиться сможет и сам. Серо в упор я благополучно избежал переместившись ему за спину, одновременно нанося сильнейший удар ногой ему по голове, которым без особых проблем отламывал куски скал. Его отбросило в сторону, но сильных повреждений я ему не нанес, он переместился с хлопком прямо ко мне, и без особых затей нанес удар лапой мне в корпус. Я мягко отвел его ладонью немного в сторону, и пользуясь тем что он немного потерял равновесие, затянул петлю на его собиравшейся шагнуть ноге, и он как-то неловко завалился на созданный мной шип. Практически сразу он поднялся, и выстрелил в меня сгустком реатсу, который они называют 'бала'. По мощи, оно слабее обычного серо, но создается раз в десять быстрее, и от него сложнее увернуться. Эта атака даже не сдвинула меня с места, лишь неприятно обожгла кожу, в ответ я двумя петлями обернул ему ноги, с направил в него взрывающее хадо.

— Райкохо!

Залп, похожий на выстрел из РПО 'шмель', но в моем исполнении гораздо мощнее, врезался прямо в демона. В месте попадания, вспух желтый огненный шар, который довольно сильно потрепал Вастер Лорда, но все же этого было слишком мало что бы убить. Он взревел, от его давления силы по барханам пошла рябь, как от камня на воде, куцые кусты которые были поблизости начали крошится и осыпаться. Находится под таким выбросом реатсу было вполне терпимо, но все же неприятно, похоже он решил взяться за меня всерьез. Ну и я тогда тоже начну.

— Банкай.

Интерлюдия. Пятнадцать лет назад.

— Ну, рассказывай, чего ты мне такого хотела сообщить?

— По моим прикидкам, тебе пора начинать тренировки, что бы потом без проблем использовать банкай.

— Ммм.. А я разве не еще не могу взять и просто его призвать?

— Помнишь мой пример, про стокилограммовую штангу? Все точно так же.

— Ээээх... Я то надеялся что хоть сейчас будет все просто и легко... Не расскажешь о своей полной силе?

— Как и в шикае, это отражение твоей души, и если на прошлом этапе у тебя шла материализация линий и волн, то при полном высвобождении, ты пропитываешь окружающий тебя мир своей реатсу, и в ее пределах ты можешь создать жизнь.

— Какую?

— Да любую, хочешь армию слонов, будет армия слонов, хочешь розовых пони, будут розовые пони. Главное несколько нюансов, ты должен очень тщательно держать в голове образ, который ты хочешь воссоздать, и чем лучше ты сможешь на нем сконцентрироваться, тем удачнее и крепче получиться. И именно это у тебя сейчас не получится никак, будем учиться держать нужные параметры в голове.

— Очень любопытно, а может я все таки попробую? Просто посмотреть как это будет выглядеть.

— Только лучше не здесь, отойди подальше в пустыню.

Я вынырнул из подсознания, и вышел из убежища.

'Раны мне не повредят?'

'Ты резких движений не делай, только призови и ничего там не создавай.'

'Хорошо.'

Я отошел подальше, и приготовился.

'Что мне делать?'

'Просто держи меня как обычно, и скажи Банкай.'

'Чувствую себя идиотом.'

'А когда призываешь меня подняться к облакам, нет?'

Я поставил занпакто торцом на вытянутую ладонь, и сказал:

— Банкай.

Ее клинок засветился, и начал раздуваться. Только в этот раз он не остановился на своих привычных размерах, он рос и рос, пройдя своей границей меня, и потом резким скачком увеличился до радиуса около пятидесяти метров, и исчез. У меня в руках осталась только статуэтка, раскинувшая руки в стороны, будто была распята на невидимом кресте. Я держал, и наверное впервые почувствовал под рукой не шершавую кожаную рукоять, а металлические изгибы голого тела. Я окинул взглядом окружавшее меня пространство. Каким-то непостижимым образом, я ощущал его как свое тело, и понимал что могу создать в любой его части все что мне угодно. Это был холст, холст на который я могу нанести любую картину, и я не смог подавить искушение.

'Марат, не вздумай!'

Было уже поздно, я представил раскидистый дуб, который стоит рядом со мной, и появившийся туман начал формировать какую-то фигуру. Энергия кончилась резко, банкай отменился, и Дабижива вернулась в исходное положение, а у меня хлынул кровь из носа и ушей.

'Молодец, чуть себя не убил.'

'Что случилось?'

'Ты таки поднял эту штангу, и соответственно чуть не получил грыжу от нагрузки. Возвращайся, я тебе расскажу про технику безопасности.'

Пока мое тело лежало и восстанавливалось, я находился на все том же берегу озера, и слушал нотации.

— Да я же тебе говорила, не делай ничего! Банкай тянет реатсу в разы сильнее чем шикай!

— Я не мог удержаться, прости.

— Ладно, надо было тебе сразу сказать. Ты никогда не задумывался, какой принцип у проявления твоей силы рисования?

— Честно говоря, нет.

— После твоего эксперимента с Куротсучи, я пришла к мысли, что она очень тесно завязана на подавлении критического мышления, потому как все безоговорочно верят в то что видят. Вообще, твои произведения просто не могут в такой степени действовать на окружающих, ты же не господь бог так изменять пространство и мир. Все явления что ты создаешь, помимо всего прочего действуют как сильнейший гипноз или внушение, человек который видит что ты ему показываешь, верит в свои видения, и просто представить не может что может быть как-то иначе. Это можно разрушить здоровой долей скепсиса и силой воли, достаточно себя убедить что ничего этого не существует, и видение превратиться в безобидный кошмар. Но вот тут вступает в дело твоя способность отключения критического мышления, и человек просто не может себе представить, что то что он видит не происходит на самом деле.

— То есть ты хочешь сказать, что та комната в дерьме, картина перенесшая доктора неизвестно куда, да взять тот проход в серый мир, это все самовнушение? Это самовнушение разрубило тело медсестры и отгрызло голову тому идиоту?

— Ты меня не правильно понял, жизнь которую ты даешь своим картинам, она вполне реальна, только вот действовать она может только если человек верит что то что он видит является правдой. Ты ведь слышал про йогов, которые сидя на льду, медитациями и самовнушением убеждают себя что этот лед не холодный, и без особых последствий сидят на нем неделями. У тебя похожий случай, только вместо льда, человек получает от картины что-то вроде энергетического паразита, который пользуясь уверенностью носителя в правильность происходящего, может влиять на реальность, т.е. кого-то убить, отгрызть печень или открыть проход в другой мир.

— Ммм, честно говоря, очень дикая теория, и она не лучше любой другой.

— Не перебивай. Далее, у этой силы есть и обратная сторона, что бы нарисованное тобой стало жить своей жизнью, ты тоже должен быть уверен что это произойдет, и именно потому этой самой силой ты действуешь на свой разум, не давая себе возможности усомнится в своих действиях. Вот вспомни, почему большинство твоих картин было про насилие смерть и расчлененку?

— Не все, я бывало рисовал просто пейзажи.

— Я про те, которым ты давал жизнь.

— Я как-то не задумывался над этим. Однажды я рисовал пасущихся на поле пони и единорогов, пытался дать им безобидную форму жизни, но не получилось, а вот когда я захотел что бы они устроили кровавую жатву, они ожили сразу. Ты тогда предположила, что они могут только убивать или нести какой либо вред.

— Да я обращала твое внимание, что оживлять получается обычно только при нарастающей головной боли, и оживлять исключительное все несущее смерть. И если рассмотреть мою теорию отсутствия критического мышления получается следующее. Та энергия что скапливалась в тебе, не находила выхода, и причиняла тебе ощутимую боль, эта боль вызывала у тебя сильную агрессию, и что бы как то избавиться от мучений ты рисовал. Используя свою силу ты начинал искренне верить в то что у тебя все получится, а учитывая что ты в этот момент очень зол, ничего хорошего ты нарисовать просто не мог. Из-за невозможности сомневаться, ты и предположить не мог, что можно создать что-нибудь безобидное, и потому получались всякие страшилки.

— Хм, а если подумать, ты права... Я тогда даже и не думал что можно пустить эту энергию в мирное русло. Ты об этом тоже ведь не догадывалась?

— Тоже. Теперь далее, после переноса в этот мир, твои силы сохранились, и их отражением стала сила твоего занпакто, то есть я. Ты наверняка помнишь наше неадекватное поведение во время боя, ты зачем-то следил как ходят пустые, я хотела крови и смерти, в общем на лицо полная потеря контроля над своим состоянием. Это опять же очень похоже на отсутствие критического мышления, твои мысли на момент боя казались тебе очень логичными и верными, а поведение было точно такое, какое и нужно. Я так думаю, что это еще не до конца оформленная моя сила, влияла на наши мысли, ведь при освобождении шикая, ты больше всех должен верить в то что волны и линии которые ты создаешь в разумах своих врагов, существуют. И теперь главное, я полностью в этом убедилась, после того как ты вызвал банкай, поскольку ты хозяин того мирка что ты формируешь в небольшом радиусе, вопрос веры в свои творения должна быть непоколебима, и вся сила банкая прежде всего действует на тебя. Ты только подумал что можно что-нибудь создать, и тут же начал это делать, хотя в нормально состоянии ты бы вспомнил и прислушался к моим предупреждениям.