Возможно, Кассандра права. Возможно, в конце концов, это не такая уж хорошая идея.
Однако, как только она повернулась, чтобы уйти, голоса внутри палатки стихли, и из-за полога появился Райлен. Он приподнял бровь, приветствуя ее.
— Ваша честь.
Ее голос прозвучал сдавленно для нее самой, когда она ответила:
— Добрый вечер, капитан.
Уже слишком поздно. Она глубоко вздохнула, собрала в кулак тлеющие угольки своего гнева и вошла, не потрудившись представиться. Каллен, без сомнения, все равно слышал приветствие Райлена. Она постаралась сохранить свой тон таким же, как во время тренировки с Джозефин ранее в тот день.
— Коммандер, мне нужно с вами поговорить.
Он не потрудился оторвать взгляд от своего стола и ответил:
— Это может подождать? У меня много дел...
Увольнение? Гнев вспыхнул с новой силой, и она вцепилась в это пламя, отчаянно пытаясь найти опору. Нотка гнева проскользнула в ее голосе, когда она прервала его.
— Нет, это определенно невозможно.
Тогда он поднял глаза, и хрупкие жилки превратились в жесткие, ломкие струны от чистого льда в его взгляде. Он встал, обошел свой стол и прислонился к его краю, скрестив руки на груди.
— Очень хорошо, Вестница, — ответил он ровным, бесстрастным тоном.
Итак, вот на чем мы остановились. Отдаленный голос разума напомнил ей, что она сама начала все это, назвав его командиром. В глубине души ей хотелось разрыдаться, но она сдержала свой гнев и использовала приемы, которым научила ее Джозефина, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Он был неправ, а не она. Если он не хотел этого признавать, пусть так и будет, но она не могла просто так это оставить, невзирая на личные последствия. Она открыла рот и позволила словам слететь с ее губ.
— Мне нужно, чтобы ты объяснился. Почему ты прервал мой урок? Кассандра делает это для того, чтобы я вернулась с этих опасных заданий живым, помнишь? Я, честно говоря, шокирована, что ты вмешиваешься в это, особенно после того, как ты, кажется, согласился, что поучиться у Кассандры было хорошей идеей...
Он, в свою очередь, оборвал ее убийственным и вызывающим тоном.
— Да, я доверил Кассандре спарринговать с тобой! Она хорошо обучена, но также ухаживала за твоими ранами. Она знает, когда и как быть нежным с тобой, когда ты поправляешься. Райлен, с другой стороны... он сам бывший храмовник и обучен быть жестким с новобранцами. Он не сдается и не собирается сдаваться, потому что пятнадцать лет в ордене привили ему именно это. Я доверяю ему эту армию. Я даже доверяю ему свою собственную жизнь. Но твоя безопасность... — Он издал недовольный рык. — Ты слишком важна, Веастница!
— Мне никогда не угрожала никакая опасность, коммандер. Вы, конечно, можете это видеть. Я знаю свои пределы и могу заверить вас, что методы капитана Райлена гораздо мягче, чем у Кассандры! Он ни разу не держал меня слишком крепко и никоим образом не причинил мне боли.
Замечание, призванное успокоить его, каким-то образом только еще больше разозлило. Она чувствовала приближение кульминации спора и мысленно приготовилась к столкновению. Конечно же, его глаза потемнели, когда он встал из-за стола и начал расхаживать перед ней, слегка повысив голос.
— Да, в самом начале! Но ты не можешь знать наверняка, что его тренировки не взяли бы верх, или что он случайно не ранил бы тебя. — Он остановился и внезапно рубанул рукой по воздуху в отрицающем движении. — Я не хочу, чтобы он прикасался к тебе!
Несмотря на всю свою подготовку, она вздрогнула от ярости, с которой он произнес последнюю фразу. Однако мимолетное удивление, промелькнувшее на его лице при его собственных словах, заставило ее задуматься в другом направлении. Она начала подозревать, что за его отстраненностью кроется нечто большее, чем просто ее опрометчивые вопросы во время прогулки или даже его беспокойство о ее безопасности. Она разочарованно зашипела, но попыталась сохранить спокойный тон.
— Я сделана не из стекла, Каллен. И я не какой-то потерянный маленький ребенок. Я взрослая женщина. Я прожила 26 лет без твоей заботы обо мне, и у меня все было не так уж плохо. Смотри. — Она неуверенно подошла к нему и пошевелила пальцами. — У меня все пальцы на руках на месте. Я бы показала тебе свои пальцы на ногах, но здесь слишком холодно, чтобы снимать ботинки, к тому же... что ж, сегодня конец долгого рабочего дня, и это было бы просто плохой идеей для всех остальных.
Несмотря на грозное выражение лица, уголок рта Каллена слегка приподнялся в ответ на ее шутку. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться, и поднял руку, чтобы ущипнуть себя за переносицу. Пламя, которое всего мгновение назад ярко горело в ее груди, теперь угасло. Вместо этого ее голос стал тихим и нежным, когда она сделала еще один неуверенный шаг к нему.
— Каллен, если ты не доверяешь Райлену или даже Кассандре, пожалуйста, поверь, что я знаю, на что я способна. Обидно, что ты так обращаешься со мной — как с ребенком — даже после того, как я снова и снова доказывала, на что способна. Ты даже похвалил меня за мои навыки. Что нужно сделать, чтобы ты поверил мне?
Его глаза широко раскрылись, и она зачарованно наблюдала, как эмоции, скрывающиеся в янтарных глубинах, снова стали отражать того Каллена, которого она узнала. Ее друга. Их взгляды встретились, и он, понизив голос почти до шепота, ответил:
— Я... я действительно доверяю тебе.
Эти слова прозвучали так, как она не ожидала. Облегчение и беспокойство нахлынули на нее в равных долях, подавляя последние остатки гнева. Тяж оттаял под искренним теплом его взгляда и притянул ее к себе. Несмотря на предостерегающий голос в глубине ее сознания, она сдалась и сделала еще один шаг вперед, в то время как его глаза по-прежнему смотрели ей прямо в глаза, а на его лице отражалась какая-то боль — душевная или физическая, она не знала. Теперь их разделяло четверти метра, и все в ней стремилось протянуть к нему руку, прикоснуться к нему. Очевидно, его что-то беспокоило. Что это было? Жилы натянулись, словно две стороны сужающейся трещины, и, прежде чем она смогла себя остановить, она протянула руку и легонько погладила его по щеке. Под ее ладонью появилась дневная щетина, от которой по руке побежали теплые мурашки.
— Что случилось, ма фалон? Тебе нехорошо?
Он вздрогнул от неожиданного прикосновения и попытался сделать шаг назад, но стол преградил ему путь к отступлению. Вместо этого он взял ее за плечи, чтобы удержать равновесие. Ее губы на мгновение приподнялись при мысли о том, что она может застать его врасплох, проведя рукой по его лицу, но беспокойство быстро вытеснило все остальные мысли. Они стояли молча, не сводя глаз, пока она пыталась прочитать его мысли или, по крайней мере, уговорить его рассказать ей о своих проблемах.
Он ничего не сказал, но боль исчезла с его лица, сменившись смягченным взглядом. Воздух между ними словно завис, наполненный энергией, которой она никогда раньше не ощущала. Внутренний голос предупреждал ее отойти, но ее предательское тело оставалось неподвижным, когда по рукам и груди побежали мурашки, а по спине пробежало приятное покалывание. Наконец, его взгляд опустился на ее рот, и она, сама того не желая, высунула язык, чтобы облизать губы, слегка прикусив валласлин в том месте, где он разделял ее нижнюю губу. Ее взгляд метнулся к его губам — к этому раздражающе привлекательному шраму — и у него перехватило дыхание.
Ее глаза метнулись вверх, и их взгляды снова встретились. Ее тело затрепетало в ответ, пульсация предвкушения пронзила ее до глубины души. Ее сердце так громко стучало в ушах, что она боялась, что он услышит это, и все же все ее чувства казались более острыми, обостренными. Ее рука слегка коснулась его щеки, щетина прошлась по кончикам пальцев, и она еще больше погрузилась в туман... желания. Кожаные перчатки заскрипели у нее в ушах, когда его пальцы крепче сжали ее руки, и это давление почти заставило ее громко вздохнуть, когда внезапный образ больших теплых ладоней, скользящих по обнаженной коже, завладел ее мыслями.
Ее мозг предпринял еще одну слабую попытку отвлечь ее смутными мыслями о том, что она оставит его, когда вернется в свой клан. Но затем он прерывисто вздохнул, его рот слегка приоткрылся, а голова опустилась на долю сантиметра, как будто...... Создатели, неужели он собирается...?
Долю секунды спустя его челюсть напряглась в ее ладони, когда он стиснул зубы, а губы сжались в тонкую линию. Он на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох через нос, словно пытаясь успокоиться.
— Я в порядке, миледи. Просто немного болит голова.
И в этот момент все рухнуло. Он убрал руки с ее плеч и потянулся, чтобы взять ее ладонь, лежавшую на его щеке. Он опустил ее руку и, слегка сжав, отпустил, чтобы обойти стол с другой стороны. Так официально. Так профессионально. Теперь она засомневалась, не показалось ли ей все это.
— Полагаю, сейчас я снова приношу извинения за то, что был идиотом? — спросил он, взглянув на нее сверху вниз.
Он старался говорить непринужденным тоном, но усталость в его голосе сказала ей больше, чем могли бы сказать слова. Беспокойство вернулось к ней, когда она отогнала ошеломляющую эйфорию, разочарование и знакомые приступы неприятия. Прежде всего, Каллен нуждался в ее помощи.
— Прибереги свои извинения для Кассандры, — ответила она, покачав головой. — Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что если у тебя возникнут проблемы с принятым мной решением или с чем-то, что я делаю, ты напрямую обратишься ко мне. Тебе даже не нужно обещать, что ты не будешь сердиться. Я просто хочу, чтобы у нас был шанс обсудить это прямо сейчас. Договорились?
— Конечно, миледи.
— хорошо. А теперь оставайся здесь. У меня есть кое-что от твоей головной боли.
Выходя из палатки, она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он тяжело опускается на стул. Нахмурившись, она побежала в свою комнату, поставила чайник на огонь, а затем достала несколько маленьких пакетиков из коробки на полке рядом с камином. Два из них она сразу же положила в карман пальто. Она отмерила необходимое количество листьев из другого мешочка и положила их в кружку, а затем села перед огнем.
Ожидая, пока закипит вода, она заставила себя отвлечься от этого напряженного — и, скорее всего, одностороннего — момента и напомнила себе, что ему больно. Вероятно, он страдал большую часть дня. Неудивительно, что он взорвался из-за такой мелочи, как помощь Райлена в ее тренировках. Жаль, что она не заметила этого раньше. Зная его упрямый характер, он, возможно, никогда не обратился бы к ней за помощью, но она не могла оставить его на произвол судьбы, когда у нее были такие простые лекарства от его недуга прямо здесь.
Осторожно вернувшись к палатке командира десять минут спустя, она вошла и обнаружила, что он снова послушно склонился над своими бумагами, тщательно выписывая инструкции на карте. Услышав, что она вошла, он поднял голову, и легкая улыбка при ее появлении сменилась настороженностью, когда она поставила дымящуюся кружку на его стол. Ей удалось подавить смех, но только-только.
— В нем нет ничего волшебного, если вы об этом беспокоитесь, — заверила она его веселым тоном. — Это просто долийская смесь. У нас есть множество различных травяных смесей, которые могут помочь вам при различных распространенных заболеваниях, таких как головные боли или проблемы со сном. Этот напиток помогает и тому, и другому. Если вы начнете пить прямо сейчас, то через час ваша головная боль пройдет. Продолжайте пить в течение следующих нескольких часов, пока не допьете до дна, и вечером вам будет легче уснуть. Вы всегда можете выпить быстрее, чтобы добиться более быстрого результата, но я думаю, у вас слишком много работы, чтобы ложиться спать так рано.
— Вполне, — ответил он. Не глядя на нее, он нерешительно поднял кружку и понюхал, затем слегка сморщил нос.
— Это действительно пахнет грязью, — призналась она, — но на вкус это просто травы. О, и я принесла тебе это тоже. Она полезла в карман, вытащила два пакетика и, обойдя его стол, протянула ему по одному. — Это тот чай, который вы собираетесь пить. Если он подойдет, вы сможете заваривать его самостоятельно в любое удобное для вас время. Просто положите щепотку в кипящую воду и дайте настояться. Чем дольше вы будете настаивать, тем крепче получится напиток. Эта другая — особая древесная кора.
Он посмотрел на пакет, который она протянула ему, а затем на нее, как будто мог неправильно понять ее слова.
— Хм, древесная кора? Ты уверена, что не пытаешься просто наказать меня за сегодняшний день?
На этот раз она не смогла сдержать смеха. Звук ярко разнесся по палатке, прогоняя все оставшиеся между ними темные мысли и чувства.
— Что ж, это заманчиво, но... Нет, у коры действительно есть реальная цель, я обещаю. Всякий раз, когда в течение дня у вас начинает болеть голова, вы можете пожевать маленький кусочек, и это облегчит ваши симптомы, не вызывая сонливости, как в чае. К сожалению, этот чай по запаху и вкусу немного напоминает грязь. — Она пожала плечами и прислонилась к спинке его стола, чтобы посмотреть ему в лицо, пока он сидел в своем кресле. — Но это работает.
Он сел и с трудом сглотнул, держа в руках маленькие мешочки.
— Что ты сказала мне в лесу два дня назад? Ма сераннас. Ма мела ха... хали... Кажется, это была какая-то дополнительная благодарность?
— Мама мелава халани. Он и старый, и... гм... — Она прочистила горло. — Это дружеский способ сказать: "Вы мне помогли".
Каллен посмотрел на нее, и в его глазах снова отразились те эмоции, которые она не могла определить, и ее дыхание участилось.
— Мама сераннас, Эвана. Мама мелава халани
Он произнес ее имя. Ей было интересно, осознал ли он это вообще. И от низкого, бархатистого тона его голоса, говорившего на ее родном языке с типичным ферелденским акцентом, у нее по спине пробежали мурашки.
— Ма мелава сон ганем, — сказала она, ее голос был чуть громче шепота.
Мгновение они молча смотрели друг на друга... затем два... Затем он прочистил горло и отвел взгляд.
— Я уверен, что это пригодится мне, пока вас не будет. Я... я хотел бы что-нибудь дать вам в обмен на вашу помощь, но, к сожалению, все, что у меня есть, — это горы бумажной работы.
Его сухой тон развеял все мысли об ответных чувствах. Она просто вообразила все, что произошло между ними сегодня вечером. Реальность их положения накрыла ее, словно саван для "большего", которого никогда не будет. И не должно было быть, напомнил ей голос. Стыд обжег ее кожу, наказывая за то, что она думала о подобном — за такое оскорбление всего, чему ее учили, — и за то, что думала, что такой мужчина, как он, может хотеть кого-то вроде нее. Эльфийку. Мага.
Однако она отбросила разочарование и позволила себе найти облегчение в их продолжающейся дружбе, даже если это еще больше усложнило бы ситуацию, когда она, наконец, покинула Инквизицию.
Если она проживет так долго...
— И я боюсь, — парировала она, — что в течение следующих двух недель я только добавлю к этому горе сообщений о моих опасных подвигах на Штормовом побережье.
