The Revelation of All Things

https://archiveofourown.org/works/8127176/chapters/18631094

Откровение всего сущего

Элленемби

Резюме:

Преследуемая ошибками своего прошлого, Эвана Лавеллан чувствует (неохотно), что вынуждена остаться и помочь новой организации, получившей название "Инквизиция", ликвидировать Брешь. Но не более того. В конце концов, они заботятся о ее благополучии только из-за метки на ее руке.

К сожалению, каждая миссия, кажется, уводит ее все дальше от цели, а не приближает к ней. Но каждый спасенный беженец и предотвращенная катастрофа также приносят с собой частичку спокойствия, мимолетный вкус искупления прошлых обид. Окруженная новыми людьми — новыми друзьями — она открывает для себя более широкий мир, чем когда-либо представляла со своим кланом, мир, в котором у нее есть возможность улучшить жизнь как эльфов, так и магов.

Но самое странное, что ее влечет к неожиданному другу и доверенному лицу — бывшему военному советнику инквизиции, тамплиеру, который, как и она, слишком хорошо знаком с горьким вкусом сожаления... и хрупким проблеском надежды.

** Включены игровые сцены / диалоги, а также множество оригинальных промежуточных моментов, диалогов, развития персонажа и самоанализа. Очень удобный интерфейс для изменения мест проведения бесед и порядка событий. Викторина — моя собственная.

Записи:

Это будет длинный вымысел. Первая глава начинается с внутриигровой сцены и заканчивается оригинальной сценой. На данный момент в ней много изложения, но в будущих главах будет больше диалогов.

(Дополнительные примечания смотрите в конце работы).

Глава 1. В которой рождается герой поневоле

Текст главы

Сначала была боль. Сосредоточившись на ладони левой руки и распространяясь вверх по руке, приступы агонии, казалось, сопровождались шипящим, потрескивающим звуком.

Затем пронизывающий холод.

Затем звяканье цепей. Кандалы на ее запястьях.

Ужас пронзил Эвану Лавеллан, когда она открыла глаза и посмотрела на темные каменные стены подземелья... не помня, как она сюда попала. Ее дыхание участилось, пока она пыталась вспомнить...

Снова раздался треск, и она вскрикнула от ужаса, когда из ее ладони вырвался светящийся зеленый свет, а руку снова пронзила боль. В тот же миг дверь в подземелье распахнулась, и показались темноволосая воительница и женщина в серых или, возможно, фиолетовых доспехах с капюшоном на голове.

Волосы встали дыбом у нее на затылке, когда темноволосая воительница наклонилась к ней.

— Скажи мне, почему мы не должны убивать тебя сейчас. Конклав уничтожен. Все, кто присутствовал на нем, мертвы. Кроме тебя.

Она едва могла разобрать слова из-за своего ужаса и замешательства. Конклав уничтожен? Последнее, что она помнила, это как она входила в Храм Священного Пепла, чтобы понаблюдать, как участники Конклава спорят о том, как разрешить вражду между тамплиерами и магами. Затем она очнулась прикованной в подземелье.

Ее охватила паника. Что случилось?!

Она попыталась ответить. Она открыла рот, чтобы заговорить, но слова не шли с языка. Что она вообще могла сказать? Фрагменты воспоминаний пытались сложиться в единое целое, но она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме этих ужасных слов...

Все, кто присутствовал при этом, мертвы.

Прежде чем она смогла собраться с мыслями и составить предложение, воин дернула ее за руку и подняла ладонь, когда зеленый свет с треском вспыхнул снова. На этот раз боль была не такой сильной, но Эвана не смогла сдержать вздох.

— Объясни это!

— Я... я не могу!

— Что значит, ты не можешь?

Эвана услышала отчаяние в своем голосе, когда отвечала.

— Я не знаю, что это такое и как оно туда попало!

Внезапно женщина-воин схватила ее за плечи и яростно встряхнула.

— Ты лжешь!

Эвана почувствовала, как подступают слезы, когда паника сковала ее грудь, но она сдержала их. Она должна была сохранять спокойствие. Через несколько секунд вмешалась женщина в капюшоне.

— Она нужна нам, Кассандра.

Эвен смутно расслышал это имя, когда женщина в капюшоне подтолкнула воина обратно к двери. Наконец, до него начало доходить кое-что. Храм был заполнен сотнями людей... и теперь он был разрушен. О, Создатели.

— Я не могу в это поверить. Все эти люди... мертвы? — прошептала она скорее себе, чем тем, кто был рядом.

Женщина в капюшоне приблизилась к ней.

— Ты помнишь, что произошло? Как это началось?

В ее сознании промелькнули размытые образы.

— Я помню, как бежала...... За мной гнались какие-то твари. И затем... женщина?

— Женщина?

Голос женщины в капюшоне звучал удивленно, но она быстро снова скрыла выражение своего лица.

— Она потянулась ко мне, но потом... — Образы, казалось, исчезли, и Эвана зарычала от разочарования, граничащего с паникой. — Я-я не помню!

Кассандра проводила женщину в капюшоне до двери.

— Иди в передовой лагерь, Лелиана. Я отведу ее к разлому.

Эвана судорожно вздохнула. Кассандра-воительница и Лелиана-женщина в капюшоне собирались отвести ее куда-то. Хотя она все еще была пленницей, по крайней мере, ее не оставили гнить в подземелье. Когда Кассандра наклонилась к ней, Эвана опустила глаза и приготовилась к новому нападению, но женщина просто сняла кандалы с ее запястий. Ее вели в так называемую "расщелину". Она глубоко вздохнула и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Поддавшись панике, она никому не поможет. Ей нужно было знать правду.

— Что... что случилось? — осторожно спросила она у суровой на вид воительницы.

Кассандра помогла ей подняться с пола, где она стояла на коленях, и заговорила гораздо мягче и сдержаннее, чем раньше.

— Это... будет легче показать тебе.

Они поднялись по лестнице и вышли из большого каменного здания — Эвана предположила, что это еще одно из их религиозных сооружений. Она вышла на заснеженный горный пейзаж и застыла, подняв глаза вверх. Она могла только в ужасе смотреть на небо. Там, над горами, небо прорезала огромная дыра. Пока она смотрела на разрыв в небе, в голове у нее роились тысячи вопросов. Однако теперь ей было совершенно ясно одно — разрыв светился ярким, болезненно-зеленым светом... такого же зеленого, как потрескивающий свет, который время от времени исходил из ее руки.

Неудивительно, что они считают, что во всем виновата я!

— Мы называем это "Брешью". Это огромная трещина в мире демонов — Исчезновение, которая становится больше с каждым часом. Это не единственная такая трещина, просто самая крупная. Все они были вызваны взрывом на Конклаве.

— Взрыв может это сделать?

Кассандра отвела взгляд от неба. Ее холодные глаза встретились с глазами Эваны.

— Это произошло. Если мы не начнем действовать, Брешь может увеличиться, пока не поглотит весь мир.

Внезапно Брешь взорвалась светом... как и ладонь Эваны. Боль, пронзившая ее руку, была самой мучительной на сегодняшний день. Она вскрикнула и упала на колени. Создатели, как это произошло?! И почему я? Почему я не умерла вместе со всеми остальными?

Кассандра присела на корточки рядом с Эваной, ее голос звучал бесстрастно.

— С каждым разом, когда Брешь расширяется, твоя метка становится все шире... и это убивает тебя. Возможно, это ключ к тому, чтобы остановить это, но у нас не так много времени.

Как бы Эвана ни старалась, она не могла остановить слезы, которые выступили в уголках ее глаз. Она боролась с ними изо всех сил, но это — боль, ужас, смерть, Разрыв отношений — было слишком. Волны печали и боли захлестывали ее, но она сделала судорожный вдох и все равно собралась с духом. Что еще она могла сделать? Развалиться на части, когда мир вокруг нее был поглощен? Все в ней — все ее воспитание — восставало при одной мысли об этом.

— Я понимаю, — пробормотала она тихим, решительным тоном.

Кассандра посмотрела на нее, на ее лице был написан скептицизм.

— Тогда...?

— Я сделаю все, что смогу. Чего бы это ни стоило.

Если эта метка все равно убьет ее, она могла бы помочь, насколько это в ее силах, за оставшееся время. Ей буквально нечего было терять.

Кассандра помогла ей подняться и повела через маленький городок, окружавший каменное религиозное здание, к холмам за ним. Горожане сердито смотрели на нее, когда она проходила мимо. Кассандра объяснила, что им нужен козел отпущения — она — чтобы помочь им справиться с потерей их "наисвятейшего" религиозного лидера, Божественной Юстинии. Эвана вспомнила Божественную из Конклава. Святая женщина организовала переговоры, чтобы найти решение конфликтов между магами и тамплиерами, которые раздирали Тедас на части. Была. Теперь же что-то совершенно иное разрывало их мир на части.

Теперь все были мертвы.

— Фенедис, — выругалась она себе под нос. — Создатели, дайте мне сил.

Все, что произошло после, казалось размытым пятном. Она должна была проверить свою метку на небольшом "разрыве", прежде чем направиться к "Бреши". Время от времени импульс от расширяющейся Бреши останавливал ее на полпути, заставляя опускаться на колени, когда она в агонии прижимала руку к телу. Она никогда раньше не испытывала такой боли.

По пути на них напали демоны, и Кассандра неохотно позволила Эване забрать найденный ею посох. Не то чтобы он был ей действительно нужен, чтобы ее магия работала, но он помогал сосредоточить ее силу в более мощных заклинаниях.

На долю секунды она подумала о том, чтобы сбежать... но затем быстро отбросила эту мысль. Пока Разрыв оставался и продолжал расти, она была связана с этим беспорядком самой своей жизнью. И глубоко внутри она понимала, что не может просто бросить их на произвол судьбы. Чем больше она наблюдала, тем больше понимала, что эти люди сражались за весь Тедас, а не только за себя. Как она могла поступить иначе? Сражаться за Тедас означало сражаться за жизни своего эльфийского клана — своего народа. Она пристегнула посох к спине, и они продолжили путь к расщелине.

По пути она встретила еще двух разумных, гнома по имени Варрик Тетрас и такого же эльфа, как и она, по имени Солас. Он не был долийским эльфом — у него не было татуировок на лице, как у нее, — но, по крайней мере, он был из Народа. И, как и она, он тоже был магом. Она почувствовала себя лучше, узнав, что в группе был еще один эльфийский маг. Другой эльф показал ей, как заделать небольшую трещину под землей. Очевидно, ей нужно было только поднять руку, чтобы начать процесс. Это было больно, но не так сильно, как когда брешь расширялась.

Она также познакомилась с канцлером Родериком, человеком в некотором роде святым, но явно не таким важным, как Богослов. Он только пробудил в Эване чувство, которое ей еще предстояло испытать... гнев. Он был груб, напыщен и, казалось, был доволен тем, что ждал "надлежащих процедур", в то время как люди вокруг него умирали, пытаясь остановить поток демонов, хлынувших из расщелин вокруг них.

Кассандра отключила канцлера, и внезапно Эвана обнаружила, что все они смотрят на нее, обсуждая наилучший путь к Пролому. Они могли бы сотрудничать с солдатами, уже находящимися в долине, и использовать устойчивую лобовую атаку против демонов, хлынувших из гигантской Бреши. Или они могли бы выбрать более быструю, но, возможно, более опасную горную тропу и подойти к храму сбоку.

— Теперь ты спрашиваешь, что я думаю?

Солас пожал плечами.

— У тебя есть цель.

Кассандра кивнула.

— И ты та, кого мы должны сохранить в живых. Поскольку мы не можем договориться сами по себе...

Она глубоко вздохнула. Все это было нелепо — только что она была пленницей, а в следующую секунду принимала стратегические решения за разношерстную группу магов, воинов и разбойников. Передразнивая Соласа, она пожала плечами.

— Я предлагаю использовать горную тропу. Действуйте сообща. Мы все знаем, что поставлено на карту.

Поэтому они выбрали более быстрый путь через горы, сражаясь с демонами, спасая разведчиков, задержанных вражескими силами, и преодолевая новые трещины, когда натыкались на них. Наконец, они покинули верхние перевалы и спустились в Храм. Резня вокруг раздражала ее. К горлу подступила желчь, и она едва не почувствовала себя несчастной при виде обгоревших, искалеченных тел вокруг нее.

Нет! Двигайся дальше. Дышать. Ты должна двигаться дальше. И дышать. Доберись до Пролома.

После этого она смотрела прямо перед собой. Вскоре они добрались до гигантского разлома в центре Храма Священного Пепла. Разлом образовался в небе прямо над ними.

Кассандра подошла к ней.

— Это твой шанс покончить со всем этим. Ты готова?

— Я попробую, — нерешительно сказала она, глядя на гигантскую дыру, — но я не знаю, смогу ли я дотянуться до нее, не говоря уже о том, чтобы закрыть ее.

Солас покачал головой и указал на расщелину у подножия храма.

— Нет, эта трещина была первой, и это ключ к разгадке. Заделайте ее, и, возможно, мы заделаем и брешь тоже.

Пол храма был на несколько футов ниже. Он был выложен массивными красными кристаллами, которые, казалось, росли прямо из земли. Варрик назвал это вещество "красным" лириумом и предупредил всех, чтобы они к нему не прикасались. Хотя ее долийский клан был слишком отдаленным и бедным, чтобы иметь доступ к лириуму, она знала о нем. Обычная серебристо-голубая субстанция усиливала магические способности, но она никогда раньше не видела красную версию. Он напевал какую-то извращенную песенку, от которой у нее начинала болеть голова, если она подходила слишком близко, поэтому она старалась держаться как можно дальше. Когда она спрыгнула в кратер Храма, вокруг них раздался зловещий голос.

— Настал час нашей победы. Принесите жертву.

В голосе Кассандры появились неуверенные нотки.

— Что мы слышим?

— Догадываюсь? Тот, кто создал Брешь, — ответил Солас.

Затем из трещины донесся голос Божественной.

— Кто-нибудь, помогите мне!

Эвана вздрогнула и слегка отпрыгнула назад, услышав свой собственный голос:

— Что здесь происходит?

Кассандра высказала свои мысли вслух.

— Это был твой голос. Пресвятая Дева взывала к тебе. Но...

Прежде чем она смогла продолжить, трещина исказилась, и они увидели, как сцена оживает у них на глазах. Эвана увидела Божественную, связанную и выглядевшую испуганной, в то время как над ней нависало темное демоническое присутствие. Затем, словно во сне, она увидела, как приближается она сама.

— Что здесь происходит?!

Изображение Божества закричало на себя во сне.

— Беги, пока можешь! Предупреди их!

Зловещий голос снова эхом разнесся по храму, исходящий от демонического присутствия рядом с изображением Божества.

— У нас незваный гость. Убей ее. Сейчас же!

Кассандра подбежала к ней, в ее взгляде и голосе звучало обвинение.

— Ты была там! Кто напал? А Божественная... это она?.. Было ли это видение правдой? Что мы видим?

Эвана покачала головой, лихорадочно перебирая свои воспоминания в поисках чего-нибудь, чего угодно.

— Я не помню!

Кассандра только покачала головой и присоединилась к Соласу. Очевидно, им придется снова открыть неправильно закрытый разлом, чтобы затем снова запечатать его должным образом. За этим последовала самая напряженная схватка в жизни Эваны. Она уже была измотана убийством стольких демонов, а огромный демон Прайда, вырвавшийся из вновь открывшегося разлома, едва не поставил ее на колени. В конце концов, ее партнеры помогли победить демона, и она снова закрыла разлом. Мощный взрыв энергии пронзил храм, и Эвана больше ничего не помнила.

* * *

Дверь за ней закрылась с тихим щелчком, и Эвана осталась стоять снаружи своего домика, привыкая к холоду на лице. Все по-прежнему казалось таким нереальным, словно этого не происходило на самом деле.

— В любой момент я могу проснуться и обнаружить, что все это было лишь изощренным ночным кошмаром, — подумала она.

Дело не в том, что она не хотела помочь. Если бы это было правдой, что благодаря божественному вмешательству или случайному стечению обстоятельств метка на ее руке спасла бы всех в Тедасе от Пролома в небе, грозящего разорвать мир на части, она бы согласилась. Как она могла не быть такой? Но крошечная часть ее все еще надеялась, что это было не по-настоящему. Что образы, выжженные в ее мозгу, преследующие ее наяву и во сне, о трупах, застывших в ужасе вокруг Храма Священного пепла, были нереальными. Что она проснется где-нибудь под деревом, а Хранительница ее клана, Дешанна Истимаэториэль Лавеллан, будет смотреть на нее сверху вниз с тем слегка неодобрительным, но в то же время веселым взглядом, которым она часто одаривала Эвану. Она ущипнула себя за щеки, чтобы проверить.

Ничего. Все еще здесь.

Она тихо вздохнула и натянула толстые кожаные перчатки, которые кузнец Харритт подарил ей буквально вчера, а на голову надела искусно вязаную шапочку. Шапочка была подарком от одного из местных жителей, который случайно услышал, как она говорила, что терпеть не может холода. Там были и перчатки в тон, оба были связаны из мягчайшей шерсти и выкрашены в приятный темно-коричневый цвет. Она действительно не знала, как реагировать, когда женщина подарила их ей этим утром — меньше чем через неделю после того, как она очнулась от самого болезненного и ужасающего переживания в своей жизни. Поэтому она сразу же надела их и неловко поблагодарила женщину. Женщина казалась довольной, но Эвана все еще не знала ее имени.

Снег скрипел у нее под ногами, когда она вышла за ворота и посмотрела на заходящее солнце. По крайней мере, еще полчаса солнечного света, подумала она. Этого должно быть достаточно.

Она прошла мимо новобранцев, приводивших в порядок снаряжение после послеобеденных упражнений, и направилась в гору. Ей нужна была физическая нагрузка, чтобы избавиться от беспокойства. Всю неделю она провела взаперти на бесконечных совещаниях с тремя главными руководителями группы, пытавшимися навести порядок, и ее конечности болели от напряжения.

Группа отправилась в путь по приказу Божественной Юстинии, чтобы помочь найти решение вражды между магами и храмовниками, но теперь все трое сосредоточились исключительно на Бреши. Лидерами были сестра Лелиана, глава шпионской сети и левая рука Божественной, с которой она познакомилась в подземелье религиозного здания (которое, как она теперь знала, было "Часовней"); Джозефина Монтилье, посол и дипломат; и коммандер Каллен Резерфорд, бывший тамплиер и командующий вооруженными силами. Кассандра тоже была там, но, несмотря на ее непосредственное участие в создании группы в качестве Правой руки Божественной, она избегала брать на себя определенную роль в организации, вместо этого довольствуясь тем, что шла туда, где в ней нуждались. Когда Эвана проснулась, лидеры провели какой-то религиозный обряд и окрестили себя "инквизицией" — название и цель, по-видимому, были взяты из истории их церкви.

За то время, что она была с ними, часть которого она провела без сознания после того, как стабилизировала — хотя и не закрыла — Брешь, она выдержала уроки всего: от надлежащего этикета до заполнения заявок на зелья. Она была долийской эльфийкой, первой из Владетелей Дешанны, и поэтому привыкла быть вместилищем знаний, но это... все это было просто... таким чуждым. Все, кроме зелий, хотя ее народ обычно называл их просто чаями. К сожалению, у нее пока не было припасов для ее любимого успокаивающего чая. До тех пор она могла только бегать и карабкаться, чтобы унять сомнения и страхи, бушевавшие внутри нее, — или, во всяком случае, пытаться это сделать. Она решила остаться и помочь, но бремя уже давило на нее. Ей нужно было уйти, хотя бы на мгновение.

Выпавший снег был плотнее и завалил часть тропинки, затрудняя ее продвижение. Тем лучше! После десяти минут бега и борьбы со снегом она начала задыхаться. Она прислонилась к гладкой коре ближайшего дерева, чтобы перевести дыхание. Подняв голову, она увидела, что заходящее солнце создает резкий контраст с каждой стороны дерева. Теплое сияние приглашало ее погреться в лучах его великолепия, поэтому она подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ветку и легко подтянулась. Как маг, она была не так сильна, как охотники и воины ее клана, но она проводила много времени в лесах, охотясь со своей матерью, и была сильнее, чем многие думали. А также более проворной. Она легко балансировала на тонкой ветке, но солнце по-прежнему было скрыто от нее деревьями. Она поднялась выше. Наконец, поднявшись футов на двадцать, она села на крепкую ветку и насладилась последними лучами солнца.

Никакие мягкие шерстяные перчатки не выдержали бы такого подъема, подумала она. Она с удовлетворением посмотрела на новые кожаные перчатки. Она познакомилась с кузнецом Харриттом в свой первый полноценный день в Хейвене, и они сразу же нашли общий язык, в основном из-за ее знаний и интереса к рукоделию. Однако она не просила у него перчатки. По словам Харритт, это был подарок, который помог ей почувствовать себя как дома "в месте, которое, вероятно, совсем не походило на это". Верхняя часть перчаток была покрыта тонкой кольчужной сеткой, которая была вплетена в кожу, создавая удивительно сложный узор из металла и кожа. Их все еще нужно было носить, но это придет со временем. Свежие царапины на ладонях были достаточным доказательством этого. Честно говоря, она не знала, сможет ли сама сделать лучше — Харритт был настоящим мастером своего дела. Возможно, когда-нибудь, в скором времени, он позволит ей создать что-то свое.

В клане Лавеллан она была первой в очереди на то, чтобы стать следующей Хранительницей своего клана, но она не всегда хотела этого титула. На самом деле, она все еще не была уверена, что хочет его. Подобно тому, как ее недавно назвали "Вестником Андрасте" в религии, о которой она ничего не знала, из-за магической метки, о получении которой она не помнила, какая-то часть ее не хотела быть Хранительницей своего клана.

С юных лет она была очарована кузнечным делом. Кузнечное дело обладало способностью превращать твердое, неподатливое железо в прекрасные реки раскаленной докрасна жидкости. Это никогда не переставало ее удивлять. Итак, она много лет училась у мастера клана Ваш'ана, даже после того, как у нее появилась магия, и поняла, что кузница — это всего лишь один маленький кусочек головоломки. Чтобы стать настоящим мастером, требовалась огромная самоотдача, и Эвана часами отрабатывала сложные узоры тиснения, резьбы по дереву и вышивки, а также технику работы с молотом в кузнице.

Однако, когда проявились ее магические способности, ее незаметно перевели в ученики к хранительнице Дешанне. Ей нравилось узнавать что-то новое, так что это не было большой жертвой. На самом деле, это было честью. Она знала это. И ей нравилось читать, учиться и проводить исследования, связанные с сохранением и восстановлением истории народа... ее народа.

И все же...

Когда она достигла совершеннолетия, то выбрала себе валласлина в честь эльфийского бога Джуна, Бога Ремесла. Хранительница Дешанна нанесла татуировку в виде четких линий, которые начинались на лбу, изгибались вокруг глаз и сужались к щекам, затем снова начинались от тонкой линии на нижней губе и разветвлялись вниз по шее. Ее короткие белые волосы теперь закрывали большую часть лба, но фиолетовые отметины — лишь на тон темнее ее сине-фиолетовых глаз — напоминали ей о том, с чего она начинала. Они научили ее получать простое удовольствие от создания чего-то крепкого и полезного своими руками. И хотя это было гораздо более ограниченным занятием, чем раньше, все свободное от своих обязанностей время она посвящала Вашану и помогала ему в его работе.

Звук шагов внизу вывел ее из задумчивости. Они доносились с противоположной стороны, и она могла точно определить момент, когда человек внизу наткнулся на ее следы на снегу. Когда последние лучи солнца упали ей на лицо, она прикрыла глаза ладонью и вгляделась в относительную темноту, чтобы разглядеть, кто находится под ней.

Ее глаза быстро привыкли к темноте, и она вздрогнула, когда обнаружила, что смотрит на коммандера Каллена сверху вниз. Они почти каждый день вели долгие и подробные профессиональные беседы на заседаниях военного совета, но ей еще не приходилось разговаривать с ним вне этого контекста. Было странно и пугающе оставаться наедине с храмовником, каким бы "бывшим" он ни был. Ее единственный опыт общения с храмовниками был ужасающим, и страх, который сейчас терзал ее, исходил из той части ее души, которую она давным-давно похоронила. Командир пока не сделал ничего, что могло бы ее встревожить, но они знали друг друга меньше недели.

— Вестник?

В его богатом баритоне слышалось удивление, но она не уловила никаких признаков раздражения или попытки запугать. На самом деле, этот голос звучал совершенно иначе — мягче, неувереннее, чем командирский тон, к которому она привыкла на заседаниях военного совета. Она немного расслабилась. Несмотря на внутреннее смятение, она сохраняла бодрый вид.

— Здравствуйте, коммандер! Как дела сегодня вечером?

— Я-я в порядке. Все... э-э... в порядке?

Его запинающиеся слова смутили ее. Слегка склонив голову набок, она посмотрела на него сверху вниз, пытаясь найти на его лице признаки неискренности. Она никогда не видела его неуверенным в себе, но, несмотря на странное поведение, на его лице не отражалось ничего, кроме беспокойства. Похоже, это была новая грань личности командующего инквизицией. Эвана издала тихий смешок. Разве люди не лазают по деревьям?

— Да, спасибо. Я прогуливалась и решила насладиться последними лучами солнца.

— На дереве?

Он недоверчиво уставился на нее. На этот раз она громко рассмеялась и восприняла это как ответ. Обычно люди не лазают по деревьям.

— Среди эльфов это не такая редкость, как среди людей. Мне просто нужно было немного времени, чтобы... — Зачем она начала это предложение? Она не могла придумать, как бы получше закончить его, поэтому просто вздохнула и произнесла самую расплывчатую правду, на какую была способна. — ...чтобы немного успокоиться.

— Ах. Я понимаю. Мы все немного ошеломлены недавними событиями.

Он замолчал, и через мгновение она снова повернулась лицом к солнцу. Его тон и понимающие слова удивили ее, как и тот факт, что он не сразу отошел от дерева. Он все еще смотрел на нее снизу вверх? Она продолжала смотреть на верхушки деревьев, но заговорила, чтобы смягчить то, что, по ее мнению, могло быть источником его беспокойства.

— Я скоро вернусь в Хейвен.

Она слышала, как он шаркает сапогами по снегу, и снова поразилась разнице. Человек, стоявший внизу, мало походил на командира, участвующего в военном совете, на командира, тренирующего свои войска за пределами Хейвена, на командира, отдающего приказы своим лейтенантам. Она почти задалась вопросом, действительно ли это был он. Он казался... застенчивым. Или, если не застенчивым, то, безусловно, неуклюжим. Она находила это немного милым.... что пугало ее даже больше, чем его способности храмовника уничтожать магию. Привлекательный храмовник? Неужели взрыв вышиб все мозги из ее головы? Ей нужно было, чтобы он ушел, пока она сама не сказала что-нибудь неловкое.

— Я обещаю, что вернусь, — добавила она будничным тоном.

Шарканье мгновенно прекратилось.

— ой! Нет, я не имел в виду... это... Я не пытался намекнуть... — Он помолчал, а затем, наконец, вздохнул и продолжил: — Это просто... После наступления темноты здесь может быть опасно. Дикие животные и тому подобное. И, ну, я подумал, что тебе там может быть... холодно.

— Не холоднее, чем там, внизу.

Либо ответ удовлетворил его, либо ему тоже не терпелось отправиться в путь.

— Очень хорошо, Вестница. Наслаждайтесь солнцем.

— Спасибо, командир.

Она слышала, как он тащится в сторону Хейвена, но вскоре звук его шагов затерялся в мягком шелесте сосновых иголок, доносимом легким ветерком.

— хорошо. Это было интересно, — сказала она птице, которая только что уселась на кончик ее ветки.

Обычно ли командир совершал послеобеденные прогулки? Или он следил за ней? Это было бы естественным поступком для храмовника по отношению к магу. Казалось, он был искренне удивлен, увидев ее, но это могло быть просто удивлением от того, что он увидел ее на дереве. И его явный шок от ее обещания не убегать — ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он действительно был очень взволнован.

— Я полагаю, это не имеет значения, не так ли, — продолжила она, обращаясь к птице. Она вопросительно посмотрела на нее, склонив голову набок. — Я пробуду здесь достаточно долго, чтобы помочь им заделать брешь в небе и спасти мир, как я и обещала. Потом я вернусь на север, к своему клану, и никогда больше не увижу этих людей.

Что-то в ее груди чуть-чуть сжалось, когда она произнесла эти слова, но она решила не думать о возможных причинах этого. Не то чтобы инквизиция была чем-то лучше, чем пребывание в ее клане. На самом деле, молодая организация, скорее всего, окажется гораздо опаснее, чем густые леса и пышные равнины Свободных земель. Когда она очнулась, ей сказали, что она может идти, но как она могла уйти, когда, казалось, она была единственной надеждой на исправление этого бардака? Они также указали, что она все равно будет мишенью из-за своей метки, и они не смогут защитить ее, если она вернется домой. Вернувшись до того, как брешь будет устранена, она будет ответственна за то, что ее клан станет мишенью для насилия... снова.

Как и в большинстве случаев в ее жизни, она этого не хотела, но, тем не менее, она этого добилась. И она постарается извлечь из этого максимум пользы. Когда все закончится, она уйдет от них. Конечно, она уйдет. Зачем ей оставаться?

Стеснение в груди не проходило, и голос глубоко в подсознании шептал ей:

— Потому что, несмотря на то, как все началось, ты уже чувствуешь себя здесь более свободной, более принятой, чем в своем собственном клане. — Она поспешно отбросила эту мысль и попыталась переключить свои мысли на другие вещи. Было бесполезно думать о том, чего никогда не может быть.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда она спустилась с дерева. На всякий случай — и чтобы как можно скорее добраться до своего теплого костра — она побежала обратно тем же путем, каким пришла, снова разминая замерзшие, окоченевшие конечности. Когда она приблизилась к замерзшему озеру за городскими воротами, то увидела фигуру Командира, направлявшегося к военным палаткам, разбитым вдоль стен Хейвена. Она остановилась на мгновение, думая о том, чтобы не приближаться, пока он не уйдет с дороги. Они должны были быть смертельными врагами — она, формально, маг-отступник, а он бывший храмовник, — вот почему она всегда старалась держаться от него подальше. Но ветер уже безжалостно бил ей в лицо, и пальцы на ногах начали неметь. Несмотря на ее заверения командиру, на дереве было холоднее.

— Да блядь — тихо воскликнула она себе под нос, снова набирая скорость.

Стараясь не приближаться к нему слишком близко, она подошла к нему сзади и увидела тот самый момент, когда командир услышал ее. Он быстро обернулся, сжимая пальцами рукоять меча, поэтому она помахала ему и, весело улыбнувшись, побежала к нему. На его лице отразилось замешательство. Наконец она добралась до его позиции и на полной скорости проскочила мимо него в ворота.

Не оглядываясь назад.

Глава 2. В которой Искательница ищет

Резюме:

Кассандра размышляет о своем новом Вестнике и получает некоторое представление из неожиданного источника.

Записи:

Вот вторая глава!

Я определился с форматом для просмотра от первого лица. Они будут состоять из трех глав. Первый — от лица Викторины, второй — от лица другого главного героя (Кассандры в этом наборе) и третий — от лица Каллена. Будет непросто пройти через всю историю таким образом, но что я могу сказать? Я обожаю наказания.

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

— Ты видел Вестницу? — Кассандра с глухим стуком опустилась на скамью Варрика и с надеждой посмотрела на него. За последние две недели Вестник, казалось, проникся к гному теплотой — по крайней мере, такой, какую она ни к кому не испытывала. — Я нигде не могу ее найти.

Прикрыв глаза от послеполуденного солнца, Кассандра пристально посмотрела на Варрика, пытаясь добиться более немедленного ответа. Как обычно, это не сработало. Он бесстрастно взглянул на нее, продолжая смазывать ложе своего любимого арбалета "Бьянки", что-то напевая себе под нос, словно размышляя об этом.

Она уже побывала в хижине Вестника, в церкви, у зельевара и в таверне, а также расспрашивала Соласа, Джозефину и Лелиану, но безрезультатно, хотя Лелиана загадочно заявила, что они скоро все узнают. Однако начальник шпионской сети не стала вдаваться в подробности, так что, как бы Кассандре ни было неприятно просить саркастичного гнома о чем-либо, Варрик, похоже, был ее последней надеждой.

— А вы пробовали "Харритса"? — наконец-то ответил он, подняв арбалет, чтобы оценить свою работу, а затем искоса взглянул на Искательницу Истины. — Кажется, она проводит там много времени, когда не ведет себя как Вестник.

Она покачала головой.

— Я пришла оттуда, помнишь? Ее там не было.

— Ты спрашивала Керли, когда была там?

Ее брови удивленно опустились.

— Зачем мне спрашивать командира?

Варрик удивленно поднял бровь.

— Потому что в это время дня он всегда тренируется с новобранцами и, возможно, видел, как наша прославленная Вестница выходила на прогулку или что-то в этом роде.

— Но я бы тоже ее увидела!

Варрик пожал плечами и продолжил чистить Бьянку.

— Поступай как знаешь, Искательница. Но я видел, что ты шла вон с той стороны, — он ткнул большим пальцем в сторону церкви, в противоположную от городских ворот сторону, — так что, может быть, ты что-то пропустила в своей спешке?

Кассандра встала и еще немного понаблюдала за ним, прежде чем разочарованно вздохнуть.

— Тьфу. От тебя никакой помощи!

Недовольный смешок Варрика последовал за ней, когда она повернулась, прошла через ворота Хейвена и еще раз взглянула на кузнеца. Харритт был занят, работая над новым мечом для Командира, но Вестника Андрасте нигде не было видно. Эльфийку с белоснежными волосами обычно можно было встретить рядом с Харриттом, когда у того не было неотложных дел по расследованию, но до этого момента она также была готова учиться, когда бы ее ни попросили, даже если она продолжала держаться на расстоянии и сдержанно со всеми ними. Кассандра полагала, что не может винить Вестницу за это. После того, как она заключила эльфийку в тюрьму и допросила о взрыве в Храме, она имела право быть с ними спокойной.

Но, несмотря на ее отстраненность, встречи за "военным столом" были плодотворными, Вестница задавала уместные вопросы и повторяла детали, чтобы убедиться, что она понимает темы обсуждения. С каждым днем Кассандра все больше восхищалась тем, как Вестница понимает все, о чем ее спрашивают. Но, учитывая первое разочаровывающее впечатление Кассандры о миниатюрном эльфийском маге, было нетрудно изменить первоначальное мнение Искательницы — мнение, которое теперь казалось несколько неоправданным.

— И это хорошо, — напомнила себе Кассандра. Возможно, эльфийка и не была тем воином, которого они хотели видеть, но она хорошо приспособилась к своей новой роли среди них. И Кассандра неохотно призналась себе, что маг, возможно, лучше подходит для работы с магической меткой.

И все же Кассандра волновалась. Она, конечно, никогда бы этого не показала, но она отказалась от всего — от своего положения Правой руки Божественного, от своего места среди искателей Истины Церкви — чтобы объявить об этом Расследовании. Если они потерпят неудачу... если этот неизвестная долийская эльфийка не справится с давлением, она обязательно получит титул Вестника Андрасте...

Церковь, религиозная организация, которой она посвятила свою жизнь, объявила ее и их инквизицию еретической группой. Кассандра рисковала всем, делая ставку на то, что они смогут действовать, в то время как Церковь не сможет — или не захочет — этого сделать. Загнанная в угол политической акробатикой и увязшая в процессах и процедурах церковь стала неэффективной — тенью себя прежней. Но она не могла бездействовать, когда нужно было сделать работу. Она не хотела ждать, пока они определятся с дальнейшим курсом. К тому времени будет уже слишком поздно. Инквизиция предложила решение, и это воодушевило Кассандру, когда она увидела интеллект и компетентность, проявленные их неоперившимся Глашатаем, хотя бы потому, что это успокоило ее собственные бушующие сомнения и страхи по поводу истинных последствий их действий.

Если Инквизиция не добьется успеха — или, по крайней мере, не станет намного могущественнее — за то время, которое потребовалось Церкви на реорганизацию, Кассандра не сомневалась, что Церковь сделает все, что в ее силах, чтобы сокрушить их организацию.

Нет. Я должна верить. Церковь сбилась с пути, но Создатель и Его Невеста направят мои шаги.

Кассандра сделала глубокий, очищающий вдох и снова сосредоточилась на своей задаче. Несмотря на всеобщее желание Вестницы помочь, сегодня за общим столом она была странно молчалива. Они обсуждали необходимость отправки команды в Залежную Топь, чтобы изучить сообщения о нескольких тамошних разломах. Каждый день до них доходили новые сообщения о разломах по всему королевству Ферелден, и последнее сообщение из Внутренних земель утроило количество разломов, подтвержденных разведчиками Лелианы.

Кассандру поразило само количество трещин и их удаленность от места первоначального взрыва. Какая мощная магия могла вызвать взрыв, пробоину в небе и при этом обладать достаточной остаточной силой, чтобы вызвать небольшие трещины в Завесе между их миром и миром демонов — трещины, которые находились за сотни миль отсюда? Мысль о такой силе в руках злобного существа вызвала дрожь ужаса, пробежавшую по ее спине, когда она проходила мимо кузни в поисках Вестницы.

На сегодняшней встрече они также обсуждали возвращение некой матери Жизель из лагерей беженцев в отдаленных районах страны. Она была там, помогая тем, кто оказался в эпицентре конфликта между магами и храмовниками, поэтому было необходимо положить конец конфликту там и убедить Мать с хорошими связями поехать с ними. Она была их лучшим шансом убедить Церковь одобрить Инквизицию и сотрудничать с ней, чтобы закрыть брешь. Их делу помогло бы то, что Церковь работала с ними, а не против них.

Однако Кассандра не стала бы задерживать дыхание из-за этого, учитывая то, что она знала об отвратительной политике церкви.

Упоминание о закрытии Бреши вызвало еще больше разговоров и вопросов, когда они собрались за большим военным столом в здании Хейвен Чантри, но Вестница по-прежнему хранила молчание. На протяжении всей трехчасовой встречи она только смотрела на большой стол, на котором были разложены гигантские карты королевств Ферелден и Орлэй. Трое советников начали размещать свои метки на картах, обозначая секретные, дипломатические или военные миссии, но все миссии сводились к получению помощи, которая им понадобится, чтобы закрыть брешь.

Маг Солас дал понять, что, по его мнению, метка на руке Вестницы могла бы закрыть дыру в небе, если бы обладала большей силой, а значит, и большим количеством магов. Командир считал, что им нужно меньше энергии, и предположил, что орден храмовников, возможно, сможет использовать свои магические способности, чтобы ослабить Брешь настолько, чтобы закрыть ее. Кассандра не была уверена, что и думать, но склонялась к храмовникам, хотя бы из-за своего естественного недоверия к магам как искатель Истины. Ее работа, возможно, и заключалась в искоренении злоупотреблений среди храмовников, но, в конце концов, ее способности и понимание магии были направлены на то, чтобы заставить замолчать эту магию.

Они спорили и препирались по меньшей мере полчаса. А Вестница все еще хранила молчание. Кассандре впервые пришло в голову, что, возможно, присутствие в окружении бывшего Искателя и бывшего храмовника может привести в замешательство их Вестника-мага. Она решила спросить других советников, что они думают по этому поводу.

Тем временем, однако, Герольду также нужно было ликвидировать мелкие разногласия по всему Тедасу. Если события двухнедельной давности были каким-то свидетельством, ей нужно было бы лично закрыть эти разногласия своей меткой. Встреча закончилась около полудня, и было принято решение послезавтра отправиться во Внутренние земли, чтобы ликвидировать разногласия и помочь прекратить продолжающиеся там битвы магов и храмовников. Это был последний раз, когда Кассандра видела ее.

Не обнаружив Вестницу, она фыркнула и повернулась в другую сторону, возвращаясь по своим следам мимо кузнеца. Она направилась к командиру, который руководил последними упражнениями новобранцев на этот день. Она могла бы последовать совету Варрика. Ничего страшного в этом нет.

Когда командир увидел, что Кассандра приближается и подзывает его, он подозвал своего заместителя, капитана Райлена, чтобы продолжить упражнения.

— Что я могу для вас сделать, Кассандра? — спросил он, подходя к ней.

— Добрый день, коммандер. Я ищу Вестницу, и Варрик посоветовал мне обратиться к вам на случай, если я не увижу, как она покидала Хейвен, когда была в Церкви.

Коммандер приподнял бровь и слегка улыбнулся.

— И зачем вам сейчас понадобился наша Вестница?

Кассандра была немного озадачена его сдержанностью и не пыталась этого скрыть.

— Какое это имеет значение? Мне нужно поговорить с ней о подготовке к путешествию. Многое еще предстоит сделать. Нам нужно начинать.

— У тебя завтра целый день на это. Возможно, ты не можешь найти ее, потому что она пока не хочет, чтобы ее нашли. Дай ей минутку покоя.

— Мир? — Недоверчиво переспросила Кассандра. — Сейчас не время для мира! Мы находимся в состоянии войны, и она — единственное, что стоит между нами и демонами из Забвения. Она единственная, кто способен закрыть трещины, разбросанные по всему Тедасу, — единственная, кто, возможно, сможет закрыть брешь, разрывающую наше небо на части. Если она не готова к этому...

— И что потом? — Командир пнул воображаемый камень на снегу и начал расхаживать по комнате, его обычная маска бесстрастия соскользнула. — Мы отправим ее обратно в ее тихий долийский клан хрен знает где и попытаемся найти кого-то другого, способного заделать трещины в Завесе?

Кассандра прищурилась, глядя на коммандера в шоке и удивлении. Они были по-настоящему знакомы всего несколько месяцев, но эта внезапная перемена в его поведении встревожила ее. Вспомнив их соглашение, заключенное, когда она привела его в Инквизицию, она осторожно оглядела его с головы до ног. Казалось, он не страдал от каких-либо негативных последствий своего решения, но она взяла на заметку более регулярно проверять его состояние. Она верила, что он сможет достичь своих целей, но знала, что ему может понадобиться помощь на этом пути — помощь, которую она охотно предоставит.

— Нет, — ответила она более ровным тоном, — Я бы не советовала этого делать. Я просто хочу убедиться, что она готова к предстоящей миссии. Многое лежит на ее плечах.

Командир глубоко вздохнул и перестал расхаживать по комнате.

— Именно это я и имел в виду. Искательница — Кассандра, она не такая, как ты. Она из небольшого клана эльфов. Любому человеку было бы тяжело осознать случившееся, но для нее, должно быть, вдвойне тяжело находиться в таком странном окружении, иметь дело со странными людьми, чьи привычки и обычаи так сильно отличаются от ее собственных. Прошло всего две недели с тех пор, как произошли события в Храме Священного Пепла, и часть этого времени она провела без сознания. Дайте ей время привыкнуть. Мы не можем позволить себе потерять ее — Он повернул голову, чтобы окинуть взглядом замерзший пейзаж. После паузы он снова посмотрел на Кассандру и продолжил более спокойным голосом. — Учитывая все обстоятельства, я думаю, что у нее все в порядке.

Кассандра снова попыталась сдержать легкое удивление по поводу того, что командир защищает их Вестницу. Когда он успел так глубоко проникнуть в мысли эльфийки? Чувство, что ей нужно понаблюдать за ним повнимательнее, усилилось.

Тем не менее, она должна была признать, что его доводы были здравыми. Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Полагаю, ты, возможно, прав. Переминаясь с ноги на ногу, они немного помолчали, прежде чем она продолжила: — Но, значит, ты знаешь, где она?

Командир лишь коротко улыбнулся ей и вернулся на свое место. Кассандра недовольно хмыкнула, прежде чем развернуться и направиться к Церкви. Если Вестнице нужно было побыть одной, так тому и быть, но Кассандра не стала бы сидеть сложа руки. Когда эльф решит появиться снова, Искательница будет готова.

Записи:

Итак, я думаю, мы почти закончили с большей частью изложения! В следующей главе будет немного больше о Каллене от первого лица, но не так много!

На заметку — это написано для подруги, которая ничего не знает о Dragon Age, так что простите за некоторые "ну да" описания прошлых событий. Она бы совсем запуталась, если бы я не объяснил ей кое-что из истории!

Как всегда, комментарии, похвала, согласие приветствуются!

Глава 3. В которой отрицание — его единственный выход

Резюме:

Маг и бывший храмовник заходят в бар...

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Каллен закончил упражнения вскоре после того, как Искательница вернулась в Церковь. Он не винил Кассандру за ее усердие в подготовке к предстоящему путешествию. Он также постоянно старался думать наперед, предугадывать нужды Инквизиции и обеспечивать их еще до того, как другие осознавали необходимость, вот почему он сейчас направился к своей палатке, чтобы написать приказ о подкреплении, которое должно присоединиться к разведчикам Лелианы во Внутренних землях, несмотря на то, что он предпочел бы быть в стороне. Вышел проветрить мозги быстрой, одинокой прогулкой.

Лучи послеполуденного солнца освещали полотняные стены оранжевым светом. Он приподнял полог и вздохнул с облегчением, обнаружив, что там никого нет. Он посмотрел на гладкие листы пергамента, ожидающие прикосновения его пера, но вместо этого его отвлеченные мысли вернулись к разговору с Кассандрой. Встревоженный, он начал расхаживать перед своим столом.

Не слишком ли много он понял в поведении "Вестника"? Создатель знает, что он никогда не был лучшим знатоком душевного состояния людей. Это заставило его усомниться в своих интерпретациях. И, в конечном счете, ему пришлось задаться вопросом, почему он просто не указал Кассандре на лес и не отправил ее на поиски Вестницы.

Возможно, это было потому, что он заметил, что Вестница, казалось, думал так же, как и он, просто в менее напряженном темпе. Ее слова часто отражали его собственные мысли.

Возможно, потому, что каждый день, несмотря на ее бесстрастное выражение лица, он видел в ее глазах отражение своих собственных сомнений и борьбы. Во время совещаний он слышал ее мягкий, успокаивающий голос, задающий те же вопросы, которые он задавал скаутам, готовя свои отчеты всего несколько часов назад.

Возможно, больше всего потому, что, как и он, она, казалось, нуждалась в одиночестве, чтобы осмыслить события дня. Ей нужно было "расслабиться", как она это называла, и, как он заключил, именно поэтому он уже трижды встречался с ней в лесах вокруг Хейвена. В первый раз она была на дереве, и он, как обычно, чувствовал себя ужасно неловко. Этот разговор, помимо того, что он был его первым разговором с ней за пределами военного кабинета, стал для него первым свидетельством того, что, возможно, она не была такой неприкасаемой и бесчувственной, какой казалась, обсуждая дела инквизиции. Он мало что знал об долийках, но встреча с ней в ту ночь открыла ему глаза, пусть и ненадолго, на женщину, которая явно переживала тот странный поворот, который приняла ее жизнь.

После этого он стал наблюдать за ней более внимательно, пытаясь уловить больше моментов борьбы за ее замкнутой внешностью. По мере того, как он наблюдал, он начал видеть эти моменты более отчетливо. Движение ее маленького остроконечного уха указывало на раздражение или тревогу. Слегка опущенные плечи, когда она чувствовала себя подавленной. Скрещенные на груди руки, словно защищаясь. Легкое изменение в ее тоне, когда она чего-то не понимала. Конечно, это было естественно. Независимо от того, исходила ли метка от их святой пророчицы Андрасте или она появилась на свет совершенно случайно, внезапность всего этого сбила бы с толку любого. За долю секунды ее мир полностью изменился. Он не мог себе представить.

Что ж... возможно, он смог бы. Мрачные образы всплыли в его сознании. Он содрогнулся и вернул свои мысли к Вестнице.

Во второй раз он увидел ее издалека, за замерзшим озером Хейвена, но она его не заметила — или, возможно, притворилась, что не заметила. Он заметил, что она всегда старалась держаться как можно дальше друг от друга, даже за военным столом. И, будучи магом, он не мог винить ее за недоверие. Он все еще боролся с мыслью о том, чтобы полностью доверять ей. Его обучение говорило ему, что она опасна и за ней следует следить, но инстинкты шептали ему о ее надежности. Иначе почему бы она все еще была здесь после того, как ей сказали, что она может идти? И Кассандра рассказала ему о воспоминаниях в храме, о том, что она пыталась помочь Божественному.

Однако больше всего его беспокоила странная, новая часть его существа, которая отчаянно хотела доверять ей, независимо от того, оказалось ли это хорошей идеей или нет.

Учитывая все это, его третья встреча с ней вчера привела его в замешательство. Было уже далеко за полдень, когда он чуть не столкнулся с ней на обратном пути в Хейвен. Только ее ловкость спасла ее. После долгих извинений, на которые она отмахнулась, она повернулась и пошла с ним обратно в Хейвен. На те несколько любезностей, которые он попытался произнести, она быстро ответила односложными ответами, и они шли в полном молчании почти десять минут.

Поначалу ему было неловко идти рядом с ней, не произнося ни слова, но через некоторое время он начал получать удовольствие от звука ее сапог, хрустящих по снегу рядом с его сапогами, от того, как яркий лунный свет превращал их тени в параллельные линии на тропинке перед ними, от того, как она прерывисто дышала. Мягкие дуновения превращались в большие облака, когда они пробирались по нетронутому снегу. Незадолго до того, как он добрался до Хейвена, она внезапно попрощалась с ним и исчезла среди деревьев, а затем снова появилась в виде тени на фоне стен Хейвена, когда он приблизился к своей палатке.

Итак, почему она вообще пошла со мной? Чувствовала ли она себя небезопасно в лесу после наступления темноты? Или она была слишком уставшей, чтобы найти оправдание, почему она не смогла пойти с ним после того, как чуть не столкнулась с ним?

И почему ответ, казалось бы, был так крайне важен для него? Этого не должно было быть. Какой бы ни была причина, она пошла с ним, и на этом все закончилось.

Он вздохнул и потер переносицу. Ноющая головная боль отдавалась где-то в глубине его сознания. Если он сосредотачивался на задаче, то мог притвориться, что забыл о ней, но во время этих тихих размышлений она выходила на первый план и путала его мысли. Он вспомнил, что решил совет за военным столом ранее сегодня, и жужжание утихло, когда его мозг быстро переключился на новую тему.

К большому его огорчению, совет решил уступить требованиям матери Жизель и лично отправить Герольда, чтобы привлечь Мать на свою сторону. Он держал свои чувства по поводу того, что отправлял Герольда на опасные задания при себе, в основном потому, что, если бы он заговорил, другие бы его переубедили. По правде говоря, он даже сам себя переубедил, если бы подумал об этом достаточно долго. Их Герольду нужны были возможности доказать свою состоятельность своими действиями. Он знал это. Но сейчас она была их единственной надеждой, и не было никакого смысла в том, что они намеренно подвергли ее опасности только для того, чтобы заручиться одобрением матери-прихожанки.

Однако, возможно, это было бы хорошим началом — для нее это было бы хорошим местом, чтобы углубиться в геральдику. Ей не нравился этот титул — она позаботилась о том, чтобы все его знали, — но теперь ничего не поделаешь. Люди наградили ее таким эпитетом, и кто они такие, чтобы спорить с людьми? Им нужна была надежда. Ее знак давал им эту надежду, даже когда демоны продолжали проникать в их мир из разломов по всему Тедасу. Кроме того, Кассандра, Варрик и отступник Солас, скорее всего, будут с ней.

Он вздохнул, когда, наконец, сдался и сел за работу. Его мысли блуждали кругами, ни к чему не приводя, поэтому он сосредоточился на том, чтобы убрать со своего стола множество бумаг от Джозефины и Лелианы, которые требовали его одобрения или подписи. Он упорно работал, пока в палатке не стало темнеть, останавливаясь только для того, чтобы зажечь свечу. Постепенно стопка "подлежащих завершению" превратилась в еще одну стопку "завершенных". Он взял стопку завершенных работ и направился раздавать свои работы. Солнце село почти час назад, но ему еще многое предстояло сделать. С трудом поднявшись по первой лестнице, он смирился с тем, что ему предстоит провести ночь за бумажной работой, хотя его желудок протестующе заурчал.

— Добрый вечер, Кудряш!

Каллен рассеянно помахал рукой в ответ на приветствие Варрика. Варрик был для него старой занозой в заднице еще со времен их пребывания в Киркволле, когда только начинался конфликт между магами и храмовниками. Но, в конце концов, они сражались на одной стороне. Каллен знал, что гном справится в трудную минуту, поэтому он оставался любезным, даже если Варрик иногда действовал ему на нервы из последних сил.

Он продолжил путь, наслаждаясь короткой прогулкой и разминая ноги, насколько это было возможно. Он остановился у палатки Лелианы, прямо напротив входа в здание церкви.

— Отчеты для тебя, Лелиана. Я была бы вам очень признательна, если бы вы могли сегодня вечером отослать это для Скаут Хардинг.

Лелиана, не поднимая глаз, кивнула на стопку справа от себя, ее сильный орлесианский акцент не давал и намека на ударение, которое подразумевалось в ее словах.

— Просто положите их вот сюда. Я отправлю их, как только смогу. У меня полно забот со всеми приготовлениями к миссии во Внутренние районы.

Каллен кивнул, запоздало сообразив, что она этого не увидит.

— Ах, да. Ну, вот эта, верхняя, — сказал он, указывая на набросанную карту, на которой были обозначены возможные горячие точки для действий магов и тамплиеров, а также возможные безопасные места для лагеря, — действительно самая важная. Если остальные не выйдут до завтра, так тому и быть.

— Очень хорошо.

Она кивнула, но продолжила писать. Он уже собирался отвернуться, но она продолжила более спокойным тоном:

— Я вижу, ты пропустил вечернюю прогулку с "Вестницей".

Каллен нахмурил брови, и его рука непроизвольно поднялась, чтобы потереть затылок, хотя он и решил притвориться, что ничего не понимает.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что Вестница уже вернулась со своей прогулки, так что повторения вчерашнего вечера не будет.

Конечно, теперь начальник шпионской службы подняла глаза, сверкая, как раз вовремя, чтобы увидеть, как краска заливает его горло и щеки. Он снова пригладил волосы на затылке. Начальник шпионской службы инквизиции слишком хорошо справлялась со своей работой. Не помогло и то, что она знала его давным-давно — с того периода в его жизни, который он хотел бы забыть. Они оба согласились не говорить об этом.

— Ничего не произошло. Мы просто случайно встретились и пошли обратно той же дорогой. Мы почти не разговаривали.

— О, я знаю. Я просто подумал, что вы должны знать, что мы всегда присматриваем за Вестницей, когда она покидает стены Хейвена. Это просто для обеспечения ее безопасности, но, ну, вы понимаете.

Он сделал. Это означало, что агенты Лелианы следили за всем, что говорила и делала "Вестница".

— А как же я? Он криво улыбнулся и негромко рассмеялся, чтобы убедиться, что она поняла шутку. — За мной никто не следит.

Глаза Лелианы продолжали озорно искриться.

— Ты уверена в этом, не так ли?

Он покачал головой и отмахнулся от нее. Не нужно ее подбадривать.

— Я не нуждаюсь в защите, как и Герольд, насколько я понимаю. Кассандра поручилась за свои магические способности. Очевидно, она неплохо держалась во время битвы, чтобы заделать Брешь. Так что, если только ты не думаешь, что ей грозит опасность скрыться от инквизиции, я не уверен, что есть веская причина следить за каждым ее шагом.

Пока он говорил, улыбка Лелианы постепенно угасла. Она бросила на него жесткий, проницательный взгляд, прежде чем заговорить снова.

— Ты хочешь сказать, что из всех людей только ты не согласен присматривать за, возможно, самой важной персоной в Тедасе на данный момент? И что у тебя нет возражений против того, чтобы маг-отступник бегал по нашему лагерю без присмотра? Должна признать, я удивлена.

Каллен нахмурился. Что он пытался сказать? Разве он только что не думал об обратном — что ее следует защищать любой ценой? Он все еще думал о ней как о маге, но когда он перестал думать о ней как об отступнице? Будучи тамплиером, он охотился и ловил магов-отступников. Однако за последние две недели он каким-то образом отделил ее от этого в своей голове. Он немного помолчал, сбитый с толку собственными противоречивыми мыслями, прежде чем попытался объяснить.

— Она... до сих пор она много сделала для нас и обещала остаться, чтобы помогать, сколько бы мы в ней ни нуждались. Я не говорю, что мы должны перестать наблюдать за ней. Вы правы в том, что она нуждается в защите. Это просто кажется... как-то неправильно, что она не подозревает об этом. Если мы собираемся постоянно наблюдать за ней, разве она не должна знать об этом? Разве вы не хотели бы знать? По крайней мере, этим мы обязаны ей.

Она слабо улыбнулась.

— Я почти уверена, что она уже знает, коммандер, хотя мы никогда прямо ей ничего не говорили.

Она помолчала, бросив на него еще один тяжелый взгляд, прежде чем взять ручку и снова склониться над своим отчетом.

— Я все же прослежу, если тебе от этого станет легче.

— спасибо.

— Не за что. О, и коммандер?

Уже собираясь уходить, Каллен остановился возле ее палатки. Он полуобернулся к ней, когда она бросила на него короткий взгляд.

— да? — спросил он, мысленно готовясь к тому, что она снова начнет его дразнить.

— Вы можете сообщить Джозефине о нашем разговоре? Наш дипломат-резидент захочет быть готовым к тому, что "Вестник" плохо воспримет эту новость. Но, как я уже сказала, я совершенно уверена, что она уже знает.

— Убедиться не помешает.

— Конечно, коммандер.

Каллен направился в церковь, чтобы передать свои бумаги Джозефине. Когда он передавал разговор, на лице антиванской женщины появилось серьезное выражение, ее темные глаза вспыхнули, когда она мысленно обдумывала последствия. Она откинулась на спинку стула и сцепила пальцы. Обычно Каллен не мог прочесть выражения ее лица, за исключением тех случаев, когда оно было явным — обычно это была разновидность крайнего недовольства, направленного на него через стол переговоров. Это было для него так же непостижимо, как и все остальные, но пока он ждал, в животе у него снова заурчало. На лице Джозефины промелькнуло неподдельное веселье, и Каллен постарался скрыть свое смущение. Наконец, она заговорила.

— Это продолжалось с самого начала?

Каллен пожал плечами.

— Полагаю, да, хотя я специально не спрашивал. Дело в том, что мы никогда прямо не говорили ей, что за ней будут следить.

— да. Я понимаю, что это может быть проблематично. Скажите Лелиане, чтобы она пока не разговаривала с Герольдом. Мне бы хотелось хорошенько все обдумать. Мы обсудим это утром. А теперь идите и поешьте что-нибудь, коммандер.

Он отвернулся, прежде чем она успела заметить, как покраснело его лицо. За последние пару месяцев обе женщины научились выводить его из себя, и он немного ненавидел себя за то, что всегда доставлял им удовольствие видеть его в полном замешательстве. Он знал, что по мере того, как они будут узнавать друг друга лучше, им будет все труднее поддразнивать его. Но сейчас он знал их недостаточно хорошо, чтобы предвидеть их поддразнивания, и поэтому покраснел, как новобранец.

Передав сообщение Джозефины Лелиане, Каллен последовал совету Джозефины и направился за угол в "Поющую деву", чтобы успокоить свой взбунтовавшийся желудок. Тепло зала и мелодичная песня барда встретили его, когда он вошел и стал проталкиваться сквозь дым и толпу людей к стойке.

— Флисса, осталось что-нибудь перекусить?

Владелец и барменша кивнули ему в знак приветствия.

— О, я только что сняла с огня сытное рагу из друффало. Уверена, оно еще вкусное, но уже остыло. Если у вас есть время подождать, я могу разогреть еще раз.

Каллен кивнул и пододвинул к бару табурет, чтобы подождать. Новобранцы, а также горожане заполнили видавшие виды столы и стулья, смеясь и выпивая вместе, несмотря на все, что произошло, или, возможно, благодаря этому. Он скорее услышал, чем увидел Варрика в углу у камина, автора бестселлеров и непревзойденного рассказчика, чьи волнообразные интонации и ритм были заметны даже среди всего этого шума, хотя Каллен не мог разобрать, какую историю он рассказывает из-за шума. Надеюсь, его самого это не касалось. Варрик был склонен преувеличивать роль Каллена в восстании в Киркволле и в борьбе Киркволла с рыцарем-командором храмовников Мередит.

Мередит. Его бывший рыцарь-командор. Та, которую он помог Чемпиону убить после того, как она сошла с ума от красного лириума. Пульсирующая боль в голове заставила его прийти в себя, и он чуть не пропустил тихий голос рядом с собой.

— Добрый вечер, Флисса. Боюсь, я пропустила ужин. Там что-нибудь осталось?

— А, Вестница! Я уже разогрела немного тушеного мяса для нашего командира, так что это не составит труда. Но это займет несколько минут.

— хорошо. Благодарю вас.

Герольд повернулась и одарила его легкой натянутой улыбкой и кивком, хотя выражение ее лица оставалось нейтральным. Она крепко обхватила себя руками, как будто намеренно старалась сжаться в комок, насколько это было возможно в переполненном людьми помещении. Она бросила быстрый взгляд на единственный оставшийся стул рядом с ним, но в конечном счете осталась стоять.

Сейчас самое подходящее время проявить доброжелательность.

Он одарил ее, как он надеялся, ободряющей улыбкой в ответ. Затем встал, достал из-за стойки две кружки и наполнил их водой из кувшина, который Флисса оставила на стойке. Когда он пододвинул к ней кружку, она, наконец, робко присела на краешек стула рядом с ним, обхватив кружку руками.

— Добрый вечер, Герольд. Надеюсь, у тебя была приятная прогулка сегодня вечером?

Ее натянутая улыбка немного смягчилась, когда она подняла руку к своим розовым, обветренным щекам и взглянула на него.

— Я так и сделала. Спасибо, коммандер. И я надеюсь, что у ваших новобранцев все хорошо? Кажется, с каждым разом, когда я прохожу мимо, их у тебя становится все больше и больше.

Он кивнул.

— Мы приняли несколько новобранцев из Хейвена и несколько пилигримов. Он сделал паузу и приподнял бровь, глядя на нее. — Однако, ни один из них не проявил себя так, как ты.

Ее щеки и уши порозовели еще ярче, когда она отвела взгляд, но легкая довольная улыбка, изогнувшая ее губы, подсказала ему, что он не сказал ничего лишнего. Она тихо откашлялась.

— Я просто надеюсь, что смогу помочь.

— Как и все мы... Достаточно того, что ты попытался. Каллен замолчал, не зная, продолжать или нет. Она снова повернулась к нему, ее сине-фиолетовые глаза встретились с его пристальным взглядом, в них по-прежнему была настороженность, но теперь к ней примешивалось робкое любопытство. Его сердце пропустило удар, и внезапно, неловко, слова сорвались с его губ. — Я сам был завербован в инквизицию в Киркволле. Я думаю, ваш клан тоже из Свободных земель? Она просто кивнула, и он продолжил. — Я был там рыцарем-капитаном во время восстания магов и своими глазами видел, какие разрушения оно вызвало. Кассандра искала решение. Когда она предложила мне должность, я покинул храмовников, чтобы присоединиться к их делу. Теперь, похоже, мы столкнулись с чем-то гораздо худшим.

Тихий вздох сорвался с ее губ, и ее глаза на мгновение расфокусировались, прежде чем снова сфокусироваться на нем.

— Конклав уничтожен, в небе огромная дыра — все выглядит не очень хорошо.

— Вот почему мы нужны, — подтвердил Каллен. — Церковь потеряла контроль как над тамплиерами, так и над магами. Теперь они спорят о новом Божестве, пока сохраняется Брешь. Инквизиция может действовать, когда Церковь не может. Наши подписчики были бы частью этого! Мы могли бы так много... — Каллен замолчал, покачал головой и резко выдохнул. Он криво улыбнулся ей, когда она вопросительно склонила голову набок. — Простите, вы пришли сюда на ужин, а не на лекцию.

Ее лицо расслабилось, улыбка стала более естественной.

— Может быть, и так, — ответила она, — но если у вас есть что-то наготове, я бы с удовольствием послушала.

Ее тон, в котором звучала приятная смесь осторожности, теплоты и поддразнивания, застал его врасплох. Он мог только смотреть на нее, удивленно подняв брови. Это была та сторона Вестницы, которую он раньше не замечал, хотя и предполагал, что начал с того, что поддразнил ее ранее. Ее взгляд дрогнул, и она слегка покраснела, когда он ответил не сразу. Он неловко, запоздало усмехнулся, и она снова подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Его лицо вспыхнуло от смущения, но он все равно слегка улыбнулся ей.

— Возможно, в другой раз.

Искренняя улыбка озарила ее лицо — это слегка напомнило ему то чувство, которое он испытывал, наблюдая восход солнца после особенно ужасного ночного кошмара. Конечно, он и раньше видел ее легкую натянутую улыбку, но это раскованное выражение было совершенно новым.

— Я... э-э... — Он прочистил горло, пытаясь привести в порядок свои мысли. Сосредоточься! Он заметил, что пялится на меня, поэтому отвел взгляд и уставился в свою чашку. — Впереди еще много работы.

Через мгновение он рискнул взглянуть в ее сторону. Усмешка превратилась в мягкую улыбку, и, к своему удивлению, он увидел, что она тоже робко взглянула на него, но снова отвернулась, когда их взгляды на мгновение встретились. Его сердце пропустило еще один удар.

Нет! Нет, нет, нет. Ему было знакомо это чувство. Его охватила паника, и он мысленно выругал себя. Он не позволит неуместному влечению к их Вестнице сорвать их миссию и его цель. От этого может зависеть безопасность всего мира.

Он старался не обращать внимания на внутренний голос, который твердил ему, что в Инквизиции полно красивых, способных женщин, но ни одна из них не заставляла его сердце замирать от одного взгляда, как это сделала она. Конечно, они заставляли его нервничать. Как и все женщины. Но сейчас все было по-другому — так или иначе, она была другой.

Дело не в этом! Она снова заговорила. Он попытался сосредоточиться.

— Я... э-э... хотел спросить...... вы сказали, что больше не состоите в ордене тамплиеров, но, должно быть, была причина, по которой вы присоединились к нему в первую очередь?

Он негромко рассмеялся и отвел от нее взгляд, сосредоточившись на стене, благодаря Создателя за то, что тот отвлек его.

— Я не могла придумать лучшего призвания, чем защищать тех, кто в этом нуждается. Раньше я умолял тамплиеров в нашей местной церкви научить меня. Сначала они просто подшучивали надо мной, но, должно быть, я подавал надежды. Или, по крайней мере, проявлял желание учиться. Рыцарь-капитан поговорил с моими родителями от моего имени. Они согласились отправить меня на обучение. Мне было тринадцать, когда я ушел из дома.

Он не смог сдержать нотки тоски, которая прозвучала в его голосе. Тогда он был таким юным. Таким невинным. Как и в военном кабинете, она, казалось, читала его мысли.

— Тринадцать? Это еще так рано.

Он посмотрел на нее и кивнул.

— Я был там не самым младшим. Некоторых детей посвящают в орден еще в младенчестве. Тем не менее, я стал полноправным членом ордена только в восемнадцать лет. Орден в первую очередь заботится о твоем обучении.

— Ты, должно быть, скучал по своей семье.

Ее голос слегка дрогнул, когда она заговорила, но больше она ничего не сказала. Он догадался, что она думает о своей собственной семье — своем клане.

— Конечно, но многие мои ровесники чувствовали то же самое. Мы научились заботиться друг о друге.

— Так что они стали твоей семьей.

— Да, во многих отношениях. Я чувствую, что каждый раз, когда вы собираете группу людей вместе, вы в какой-то степени принимаете на себя семейные роли. Кассандра для меня как сестра. Варрик — как надоедливый брат, которым вы в то же время неохотно восхищаетесь. И Лелиана, Жозефина и я тоже начинаем лучше узнавать друг друга. У нас впереди много работы. Когда тебя окружают люди, которым ты доверяешь, это легче переносить.

Она не ответила, и он воспользовался возможностью, чтобы изучить ее профиль, пока она, в свою очередь, смотрела в свою кружку. У него перехватило дыхание, когда она запустила пальцы в волосы и поиграла с короткими серебристыми завитками, обрамлявшими ее стройную шею. Большинство таких потрясающе красивых женщин, как она, полностью осознавали свою силу и никогда не упускали возможности воспользоваться ею. И все же сейчас она сидела, сгорбившись, у стойки бара, почти свернувшись калачиком, а половина мужчин и немало женщин в зале украдкой поглядывали на нее, и не только потому, что она была их Вестницей Андрасте. Она, казалось, ничего не замечала. Неужели она не знала? Как она могла не знать?

Ее голос, тихий, но ровный, прервал его совершенно неуместные мысли.

— Я ценю все, что вы, Джозефина, Кассандра и Лелиана, делаете для меня, помогаете мне понять, как все устроено, помогаете разобраться в тактических и дипломатических ситуациях. — Она подняла глаза от своей кружки и печально улыбнулась ему. — Я знаю, что я не идеал, я имею в виду, что для меня это огромная перемена, и вы все были такими терпеливыми. Это многое значит.

— Ты недооцениваешь себя, Герольд. Это было бы намного сложнее, если бы ты не был таким сообразительным. Я не помню, чтобы кому-то из нас приходилось повторять тебе что-то дважды. Ты гораздо лучше подходишь для этой задачи, чем ты думаешь.

Она издала тихий смешок с придыханием.

— Должно быть, это все из-за тренировок под руководством хранительницы Дешанны. Она определенно знает, как уместить многое в урок.

Несмотря на внутреннюю борьбу, Каллен ухватился за эту возможность расспросить ее побольше о себе.

— Ты... что это? Первая в своем клане? — Она кивнула, и он продолжил. — Чем занимается Первая, я имею в виду, помимо обучения магии?

Выражение удивления на ее лице смутило его, но она быстро пришла в себя.

— Ну, первое — это в основном то, на что это похоже — мы первые в очереди на пост лидера клана. Мы называем их Хранителями. Хранители всегда были магами, поэтому через несколько лет после того, как появилась моя магия, хранительница Дешанна взяла меня в ученики и постепенно научила всему, что знала о знаниях и магии нашего народа. Мне поручено защищать историю Эльфов... Во всяком случае, то, что мы о ней знаем. Мы многое потеряли, и из-за нашего ограниченного взаимодействия с другими расами и даже другими кланами нам стало намного труднее твердо придерживаться наших знаний. Я боюсь, что многое из того, что мы считаем истиной, является лишь нашей истиной, а не истиной на самом деле.

Каллен не смог скрыть недоверия в голосе.

— Ты хочешь сказать... Ты хочешь сказать, что не веришь в истинность знаний, которые тебе было поручено хранить? — Ей стало явно не по себе, и он немедленно пожалел о своем замечании. — мне жаль. Это было грубо с моей стороны. Я не имел в виду...

— О, нет! Я не обиделся, коммандер.

Словно в доказательство этого, она слегка улыбнулась ему, прежде чем выражение ее лица стало задумчивым. Он заметил, что все ее поведение по отношению к нему изменилось, когда он спросил ее о себе, о ее клане. Она казалась более расслабленной, более открытой. Он наклонился ближе, чтобы расслышать ее сквозь нарастающий шум в таверне — по крайней мере, так он говорил себе.

— Просто...... Я много раз задавал себе этот вопрос, и у меня до сих пор нет ответа. Но разве не так обстоит дело с большинством вещей? Истина утрачена историей и временем, но мы держимся за то, что можем, и интерпретируем это так, чтобы почувствовать, что у нас есть смысл... цель в жизни. Мы цепляемся за свою веру, несмотря на отсутствие доказательств в поддержку наших убеждений. Я не говорю, что Создателей Эльфов не существует, но я также не могу доказать, что они существуют — почти так же, как я не могу ни доказать, ни опровергнуть существование вашего Создателя и его пророка, Андрасте. Неужели Андрасте отправила меня в Забвение и дала мне эту метку? Неужели Создатели? Я не знаю, но бывают моменты...

Ее прервали две огромные, дымящиеся миски с тушеным мясом, которые как попало пододвинули к ним. Посетители на другом конце стойки уже окликали Флиссу, поэтому барменша только улыбнулась в знак извинения и поспешила обслужить других посетителей. От вида и запаха еды у Каллена снова заурчало в животе, но в таверне было слишком шумно, чтобы кто-нибудь мог это услышать. Он посмотрел на миску, а затем на Вестницу. Она уже встала с табурета, держа миску в одной руке, и сделала легкий приглашающий жест в сторону двери. Он быстро — с благодарностью — встал и последовал ее примеру. Как только они оказались на улице, она заговорила снова.

— мне жаль. Просто, на мой вкус, там стало слишком шумно и многолюдно. Я предпочитаю небольшие компании или даже уединение подобным местам.

— Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду.

Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. Скорее всего, это было его воображение, но он чувствовал, что между ними возникло невысказанное понимание, которое делало тишину, воцарившуюся вокруг них, легкой и уютной, а не неловкой. Это привлекло его к ней еще больше, и маленькая искорка паники снова вспыхнула у него внутри.

Оставь ее и возвращайся к работе. Это было отвлекающим маневром. Он не преувеличивал, когда говорил ей, что еще многое предстоит сделать. Линии снабжения были перекрыты, но обеспечение безопасности торговых путей требовало постоянной бдительности. Затем появились новые рекруты. С каждым днем их становилось все больше, и он должен был следить за их подготовкой. Какими бы преданными своему делу они ни были, его солдаты были бесполезны для Инквизиции, если их убивали — если он убивал их по своей воле. Сообщения о демонах и потенциальных порождениях тьмы поступали каждый день...

Ему следует вернуться к работе. Ему действительно следует.

Они шли медленно, но довольно скоро подошли к двери ее хижины, которая находилась прямо за воротами Хейвена. Казалось, она колебалась, обхватив руками миску с дымящимся рагу. Ночной воздух окутал их ледяным коконом, и она переступила с ноги на ногу, слегка покачиваясь взад-вперед. Ее бледное лицо сияло в лунном свете, и он был очарован темными морщинками, которые пересекали ее лицо, особенно той, что делила пополам нижнюю губу и расходилась темными ветвями по бледной шее.

— Было... приятно поговорить с вами, коммандер. Я... приятно поговорить о доме, хотя бы ненадолго. Я знаю, что есть более важные вещи, о которых нужно подумать и поговорить, но, говоря о них, почему-то становится легче переносить остальное. Это напоминает мне, почему я все это делаю.

Он должен уйти. Он должен...

— Ты не закончила свою мысль там, в таверне. Я имею в виду... я имею в виду, что... Я был бы рад выслушать...

— О! — Она покачала головой. — Я уверена, что и так отняла у вас слишком много драгоценного времени. Но, как вы сказали ранее о своей лекции, — она мягко улыбнулась, — может быть, в другой раз?

Она повернулась и открыла дверь, но остановилась, прежде чем закрыть ее, и оглянулась на него. В ее голосе снова зазвучали теплые, дразнящие нотки, на этот раз более уверенные.

— Я жду хорошего ответа.

Он поклонился и, подняв голову, улыбнулся ей.

— Я живу, чтобы служить.

Он был вознагражден искренним смехом, который согрел его с головы до ног.

— Спокойной ночи, командир.

— Спокойной ночи, Вестница.

Он подождал, пока дверь закроется, а затем медленно побрел обратно в свою палатку, рассеянно поедая на ходу рагу. Он прикончил миску еще до того, как поднял полог своей палатки. Оставив его на углу стола, он в сотый раз выругал себя и сел составлять новое расписание тренировок для лейтенанта Розеллин.

Это было ничто. Это было ничто.

Через две минуты он раздраженно отбросил перо и потер переносицу. Каждый раз, когда он пытался сосредоточиться, его отвлекали видения ее глаз, ее губной помады, этих губ — и очаровательной россыпи светлых веснушек на переносице.

Это определенно опасно.

Как, во имя Создателя, он мог так сильно увлечься ею всего за две недели? Две недели ежедневных многочасовых встреч, на которых мы рассматривали карты, объясняли стратегии и обсуждали возможные решения... с ней...

Он с трудом мог признаться даже самому себе, не говоря уже о ком-либо другом, что с самого начала не сводил с нее глаз. Что он терялся в ее глазах по крайней мере раз в жизни при каждой встрече и наблюдал за ней краем глаза каждый раз, когда она проходила мимо, направляясь к Харритту или на прогулку. Но в этот вечер у них состоялся настоящий разговор. До сих пор в военном зале она была красноречива и, соответственно, любопытна, но глубина мысли, которую он наблюдал, когда она говорила о своем народе и своих богах, пробудила в нем желание узнать о ней побольше. И она задавала ему вдумчивые вопросы о нем самом, как будто действительно интересовалась им и тем, что привело его в инквизицию. Если бы им удалось каким-то образом преодолеть пропасть между магами и тамплиерами, он подозревал, что за всей этой дистанцией и подозрительностью он обнаружил бы глубокий аналитический склад ума. Сегодняшний вечер казался ему прорывом в этом отношении, и это взволновало его больше, чем следовало бы.

Хотя он никогда не считал эльфов чем-то экзотическим, сегодня вечером он был потрясен, когда сидел так близко к ней, когда видел тонкие очертания ее удивительно темных ресниц, обрамляющих неземные глаза, в которых не было обычного страха и нерешительности, которые он ожидал увидеть, когда она смотрела на него, когда слушал ее успокаивающий голос, когда она говорила открыла ему свои мысли, чтобы увидеть, как ее татуировки повторяют плавный изгиб ее щеки... щеки, к которой так легко было бы протянуть руку и прикоснуться... полные, блестящие губы, о которых он мечтал...

— Создатель, сохрани меня! — прошипел он, выпрямляясь в кресле, его доспехи тихо звякнули от резкого движения.

Он не хотел произносить это вслух. Его собственный голос показался ему отчаянным. Замечательный.

Он проворчал что-то себе под нос, глядя на кипы бумаг, разбросанные по его столу. Он не мог себе этого позволить. Расследование должно было стать его первым — и единственным — приоритетом, а это... увлечение ничего не значило. Оно пройдет, как и все остальные. Он просто должен был переждать это время.

Собрав всю силу духа, на которую был способен, он взял перо и начал снова, заставляя себя сосредоточиться на бумагах, лежащих перед ним. В основном это сработало, и Каллен, наконец, задул свечу через несколько часов — и несколько стопок выполненных заказов — спустя. Он снял доспехи и улегся на импровизированную кровать за письменным столом, плотно завернувшись в шкуры и шерстяные одеяла.

Теперь мне просто нужно не дать своим мыслям блуждать....

Он заснул под тихие звуки ее смеха, звучавшие в его голове.

Записи:

И мы уходим! Хотя вы по-прежнему будете видеть кое-где пояснения (для друзей, которые не являются фанатами Dragon Age), история будет продолжена здесь. В следующей главе мы вернемся к рассказу Эваны от первого лица. Спасибо, что прочитали!

Глава 4. В которой годы сдерживаемых эмоций плюс невообразимый стресс равняются неизбежным вспышкам

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Она не могла избавиться от чувства, что ее предали. Тоненькая ниточка доверия, которую она связала с Командующим — с храмовником — всего лишь прошлой ночью, казалось, уже начала таять. Она посмотрела на него через стол, пытаясь сохранять спокойствие, но впервые за многие годы потерпела сокрушительную неудачу.

— Ты знал об этом?

Медово-золотые глаза командира, казалось, умоляли ее, но о чем, она не знала. Он покачал головой, когда Лелиана резко прервала его.

— Вчера вечером я рассказала об этом командиру, и он посоветовал нам убедиться, что вы знаете, что вас охраняют за стенами Хэйвена. Лелиана сделала паузу, прежде чем добавить чуть мягче. — Я прошу прощения, если это стало неожиданностью. Я должна была убедиться, что вы в курсе, а не строить предположения.

— Вы очень важны для Инквизиции и, на самом деле, для всего Тедаса, — мягко добавила Джозефина. — Это всего лишь мера предосторожности, но, боюсь, она необходима.

Эвана выдохнула, и ее охватило облегчение, которое она даже не могла себе представить. Что с ней было не так? Она ожидала этого с самого начала — и, честно говоря, поступила бы так же, если бы ситуация поменялась местами.

Тогда почему это меня так сильно беспокоит? Смирись с этим!

За ней наблюдали. За ней будут наблюдать и дальше. Каким-то образом осознание того, что командир не только не приставил к ней охрану, но даже не знал об этом, заставляло ее чувствовать, что все будет хорошо. Она не могла — не хотела — думать об этом.

Теперь ей стало стыдно за свою непрофессиональную выходку, и лицо ее вспыхнуло.

— Я полагаю, я могу понять, почему вы считаете это необходимым. Спасибо, что рассказали мне.

Она видела, как напряжение на лицах всех присутствующих спало, когда она говорила. После долгой паузы, во время которой никто не поднимал глаз от стола, она, наконец, выпалила:

— Итак, что дальше?

— На данный момент у нас больше ничего нет, Вестница, — сказала командир спокойным профессиональным тоном. — Я уверен, что вам, как и нам, нужно подготовиться к завтрашнему путешествию.

Она не могла даже взглянуть на него. Она выскочила за дверь и почти побежала через прихожую. Оказавшись на улице, Эвана направилась к лавке Адана, мастера зелий, но не смогла заставить себя зайти внутрь. Ее щеки все еще горели от смущения из-за своей несвойственной ей чрезмерной реакции. Ветер обдал ее лицо особенно холодным, и она неуверенно подняла руки, с удивлением обнаружив, что по ее разгоряченным щекам текут слезы.

Прошло пять лет с тех пор, как она плакала в последний раз.

Фенедис! Что со мной не так? Это совершенно нелепо.

Решив восстановить хоть какое-то подобие самообладания, она вытерла слезы и свернула за угол, в сторону магазина Адана. Прислонившись спиной к холодному дереву, она попыталась разобраться в своих чувствах. Вместо этого перед ее мысленным взором промелькнуло разочарование на лице Коммандера. Она знала, что разрушила все шансы на дружеские отношения с Коммандером.

И правильно делала, что избегала его до недавнего времени. Но за последние две недели она поняла, что он действительно не похож на других храмовников. И Варрик заверил ее, что навсегда покинул орден. Страсть, звучавшая в его голосе каждый день, когда они собирались за общим столом, выдавала его непреодолимое желание поступать правильно. Теоретически, если бы храмовники и маги могли больше походить на партнеров в своей работе — помогать друг другу, а не превращать друг друга в пленника, не имеющего права голоса в своей жизни или работе...

Но нет, хранительница Дешанна рассказала ей слишком много страшных историй об опасностях Кругов, чтобы она могла испытывать к ним что-то, кроме презрения, на практике. И она на собственном опыте убедилась в бессмысленных разрушениях, которые оставляли за собой менее привлекательные храмовники. Непрошеный образ крови, проливающейся из бывшего клана Лавеллан, впервые возник в ее сознании, и она прикрыла рот рукой, чтобы заглушить вздох. Ее тело задрожало, когда она снова попыталась взять под контроль свои реакции и эмоции, которых не испытывала годами. Она глубоко вздохнула и решительно выбросила эти образы из головы. Теперь у нее было гораздо больше поводов для беспокойства... судьба "Тедаса" находилась в ее руках, как у новичка. И ей еще предстояло проявить себя каким-либо значительным образом.

По крайней мере, теперь она могла понять, почему такие люди, как Коммандер и Кассандра, настаивали на привлечении храмовников, а не магов, даже если она была с этим не согласна. Теоретически, объединиться с Орденом, чтобы закрыть Брешь, может быть даже полезно — ослабить магию Бреши вместо того, чтобы усилить ее собственную магию, как это было бы необходимо для магов.

— Это не имеет значения, — твердо сказала она себе. Я вернусь домой, как только все это закончится. Она бы растворилась в лесах Вольных Пределов со своим кланом и никогда не возвращалась, никогда больше не общалась с людьми, если бы это было в ее силах. Удушающее стеснение разлилось по ее груди, и ей потребовалось больше усилий, чем в прошлый раз, чтобы полностью его игнорировать. Она положила руку на грудь, как будто хотела физически отогнать это чувство. Она не могла позволить себе привязаться к этой жизни или к окружающим ее людям, какими бы праведными ни были их дела.

Она давно научилась скрывать свое сердце и чувства от других. Эмоции были помехой, которая приводила только к смерти и разочарованию. Ей нужно было помнить об этом, особенно сейчас, когда ее эмоции были полны решимости предать ее.

Она еще раз глубоко вздохнула, отошла от стены и тут же заметила, что Солас пристально наблюдает за ней, стоя неподалеку. Она расправила плечи и, встретив его пристальный взгляд, направилась к нему.

— Избранница Андрасте, благословенная героиня, посланная спасти всех нас.

В его тоне послышались насмешливые нотки, и она заняла оборонительную позицию. Она остановилась перед ним и скрестила руки на груди, выставив бедра в сторону.

— Я не собираюсь быть героем. Все, чего я хочу, — это найти способ заделать этот разрыв. А затем отправиться домой.

— Прагматично. Но, в конечном счете, не имеет значения. Я путешествовал по древним руинам и полям сражений, чтобы увидеть сны исчезнувших цивилизаций. Я наблюдал, как воинства духов сражаются, чтобы воссоздать кровавое прошлое в древних войнах, как известных, так и забытых. В каждой великой войне есть свои герои. Мне просто интересно, каким ты будешь.

Она мысленно содрогнулась при мысли о себе как о герое войны, но не смогла сдержать любопытства к первой части его монолога.

— Что вы имеете в виду, говоря о руинах и полях сражений?

— У любого здания, достаточно прочного, чтобы противостоять суровости времени, есть история. Каждое поле битвы наполнено смертью. И то, и другое притягивает духов. Они давят на Завесу, ослабляя барьер между этим миром и Тенью — миром духов. Когда я вижу сны в таких местах, я погружаюсь глубоко в Тень. Я могу найти воспоминания, которых никогда не видело ни одно другое живое существо.

— Ты спишь посреди древних руин? Это не опасно?

Она очень старалась, но не смогла скрыть благоговения в своем голосе. На его губах появилась легкая улыбка.

— Я устанавливаю защиту. И если вы оставляете еду для гигантских пауков, они обычно довольствуются тем, что живут и дают жить другим.

Она невольно вздрогнула и постаралась не слишком заострять внимание на его упоминании о гигантских пауках.

— Я никогда не слышала, чтобы кто-то уходил так далеко в Тень. Это невероятно.

— Спасибо. По понятным причинам это не самая распространенная область изучения. Не такая яркая, как метание огня или молний. Трепет от того, что находишь остатки тысячелетней мечты? Я бы ни на что это не променял.

Она сама пришла в восторг от этой идеи, но постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Он сделал паузу, чтобы посмотреть на нее, как будто обдумывая что-то, и отвернулся, когда заговорил снова.

— Тогда я останусь. По крайней мере, до тех пор, пока не будет устранен разрыв.

Она нахмурилась в замешательстве.

— Это вызывало сомнения?

Он снова повернулся к ней.

— Я отступник, окруженный силами церкви в разгар восстания магов. Кассандра была любезна, но ты понимаешь мою осторожность.

Слишком хорошо.

— Ты пришел сюда, чтобы помочь, Солас. Я не позволю им использовать это против тебя.

— Как бы вы их остановили? Формально вы также считаетесь отступником, хотя церковь в основном игнорирует долийский язык.

— Однако я была вынуждена.

Она говорила с большей силой и убежденностью, чем чувствовала на самом деле, и внезапно выражение его лица заставило ее пожалеть, что она была так прямолинейна. Солас улыбнулся и наклонил голову в знак признательности.

— Спасибо. А пока будем надеяться, что у магов или храмовников хватит сил заделать Брешь.

Несмотря на неловкость момента, его разговор о Тени пробудил в ней любопытство, и она ничего не смогла с собой поделать. У нее никогда раньше не было возможности узнать об этом от такого очевидного эксперта.

— Что вам известно о Исчезновении? В частности, о Бреши?

— Проще говоря, это разрыв Завесы между этим миром и Тенью. Любая трещина в Завесе позволяет духам проникать в мир физически. Небольшие разрывы возникают естественным образом, когда магия ослабляет Завесу или когда духи собираются в районе, где погибло много людей. Но ваша метка позволяет вам осуществлять некоторый контроль над Брешью. Это означает, что она была создана намеренно.

Метка на ее руке была невидима — теперь, когда поблизости не было трещин, она бездействовала. Она рассеянно перевернула левую ладонь, чтобы рассмотреть ее, и живо вспомнила силу — и боль — которые пронзили эту метку, когда она закрыла трещины на небе.

Внезапно до нее дошло, что она забыла свои перчатки в командном пункте. Она опустила руки по швам, сжимая и разжимая их, чтобы отогнать онемение, охватившее пальцы. Солас, казалось, была кладезем информации о Тени, но ее руки отвалились бы, если бы она не согрела их в ближайшее время.

— Спасибо, Солас. Я должна вернуться к своим обязанностям, но... Я бы хотела поподробнее расспросить вас о вашем опыте работы в Тенью позже. Возможно, во время нашего путешествия во Внутренние земли мы сможем поговорить подробнее?

— Я был бы рад поделиться с тобой своими знаниями, леталлан.

Использование знакомого эльфийского термина вызвало у нее неловкость, но она предположила, что сама начала это, предложив сделать все возможное, чтобы защитить его от людей из Церкви. Она слабо улыбнулась ему и поспешила в свои покои. Была только середина утра, но Кассандра уже предоставила ей целую гору карт, отчетов о миссиях и других деталей для ознакомления.

Эвана вышла из своих покоев несколько часов спустя, хорошо информированная о своей миссии, упакованная и готовая отправиться в путь на рассвете. В дополнение к вербовке матери Жизель, ей было поручено связаться с неким мастером верховой езды Деннетом по поводу поставок лошадей для Инквизиции. Хотя она не была знакома с верховой ездой, она понимала необходимость этого. Чем быстрее она сможет передвигаться, тем быстрее сможет выполнить все, что от нее требуется, и вернуться домой.

С тех пор, как она в последний раз была в Харрите, прошло несколько дней, поэтому она натянула шерстяную шапочку и направилась к воротам. Она намеренно избегала смотреть направо, в сторону военных палаток. Как только Харритт увидел ее, на его лице расплылась широкая улыбка, за которой почти сразу же последовал легкий хмурый взгляд.

— О, Вестница, вот и ты! Хотя я сейчас занят новым мечом коммандера Каллена. Пытаюсь подобрать подходящую рукоять. Не могли бы вы попробовать его?

Клан Лавеллан, как и большинство кланов, предпочитал луки и кинжалы любому другому оружию, но мастер-ремесленник на последнем Арлатвене — собрании долийских кланов — устроил выставку и рассказал о своем ремесле, работая над эльфийским мечом. Он позволил ей держать его в руках, пока он говорил, так что она знала, каково это должно быть на ощупь... по крайней мере, какими должны быть ощущения от эльфийского клинка.

— Боюсь, я не так хорошо разбираюсь в мечах, но я рад сделать все, что в моих силах.

Она взяла клинок и осмотрела его со всех сторон. Как и все, что создавал Харритт, он был столь же прекрасен, сколь и смертоносен. Она взмахнула клинком, вспомнив, что мастер указывал ей делать раньше, пытаясь вспомнить его слова и ощущение, которое этот меч вызывал в ее руках, когда она выполняла движения. Несмотря на то, что вес был почти непосильным для нее, клинок Харритт легко рассек воздух, пока... как только он достиг вершины замаха, она что-то почувствовала. Она попробовала еще раз и снова почувствовала это.

— Может быть, немного сместить баланс? Я не знаю. Кажется, он странно раскачивается на верхней части качелей.

Глаза Харритта загорелись.

— да! Я тоже так подумал. Очень хорошо, Вестница.

Ее глаза слегка сузились, когда она возвращала ему клинок. Неужели она только что прошла проверку у главного мастера Хэйвена? Если так, то его широкая улыбка свидетельствовала о том, что она прошла. Возможно, она могла бы проверить свою теорию.

— Я могла бы изготовить рукоять для меча, чтобы улучшить балансировку... если хочешь.

Харритт поднял брови и снова посмотрел на стол для модификации оружия.

— Похоже, стол свободен, а день потрачен впустую. Лучше приступай к работе.

Ей показалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели это происходит на самом деле? Она подошла к столу и увидела справа инструменты для обработки кожи. Она благоговейно повертела в руках шило и инструменты для тиснения. Внезапно до нее дошла масштабность проекта, и сердце ее замерло, начав слегка колотиться. Она и раньше изготавливала множество рукоятей для луков и кинжалов, но никогда — для меча. И это был меч для Командира. Возможно, она была немного не в себе.

— Харритт?

— Да, Вестница?

— Ты должен пообещать, что немедленно выбросишь это, если оно окажется бесполезным. Я не хочу, чтобы Командир когда-либо оказался в невыгодном положении из-за меня.

Он фыркнул с широкой улыбкой на лице.

— Слишком поздно для этого, Вестница.

О, Создатели! Она обернулась, бросив на него полный ужаса взгляд.

— Обещай, что не будешь использовать его, если оно не будет абсолютно идеальным! — потребовала она, прежде чем взмолиться: — Пожалуйста.

Харритт громко рассмеялся, и его голос перекрыл стук молотка.

— Я обещаю тебе, Вестница. Меч будет настолько совершенен, насколько я смогу, надеюсь, с твоей помощью. — Он помолчал, затем отвернулся и добавил более тихим голосом, который она расслышала только благодаря своему превосходному эльфийскому слуху: — Его недостаток в том, что касается тебя, не имеет ничего общего с этим мечом.

Какой-то части ее было любопытно, что он имеет в виду, но большая часть ее знала, что ей действительно не следует спрашивать. Она скоро собиралась домой, хотя, судя по ее новому пониманию миссии в Глубинке, это произойдет не так скоро, как она надеялась. Устранение бреши, похоже, займет гораздо больше времени, чем она изначально рассчитывала.

Тяжесть снова стальным обручем обхватила ее грудь. Она тщательно измерила рукоять и принялась за работу, снова подавляя это ощущение. Ощущение мягкой, податливой кожи под пальцами успокаивало ее, пока она вырезала, плела и сшивала нити в знакомом танце, знакомом ей с детства. Запахи и звуки кузницы окружали ее, и она погрузилась в простую радость творчества.

Золотые лучи вечернего солнца упали на стол, прежде чем она почувствовала, что готова представить свою работу Харритту. Она с горечью подумала, что лучше бы ей снова терпеть боль от заделывания трещин, чем стоять здесь и смотреть, как мастер вертит ручку в руках, проверяя толщину и натягивая плетеные полоски, чтобы убедиться, что они надежно закреплены. Волна ностальгии захлестнула ее, когда она вспомнила подобные презентации для Вашана. Наконец, Харритт одобрительно кивнул, и она выдохнула, хотя и не осознавала, что задерживала дыхание.

— Я пришью его, а затем закончу переделку. Я бы подождал с вручением меча, пока ты не сможешь прийти, но... ну, кто знает, как долго вы все будете шататься по Окрестностям, и у меня нет веского повода откладывать это...

— О, нет, Харритт. Я бы не стал просить тебя об этом. Тебе даже не нужно упоминать, что я помогла, если ты не хочешь.

— Что?! Чепуха.

Глаза Харритта расширились, она была искренне расстроена и попыталась отступить. — Ну, я понимаю, что для него было бы лучше знать, что рукоять была сделана не мастером...

— Дыхание Создателя, Вестник, я не это имел в виду! Это прекрасная вещь. Я бы и в мыслях не имел ставить себе в заслугу создание такого шедевра. Вы хорошо поработали, и командир должен знать, кого за это благодарить.

Слегка смущенная, но в то же время преисполненная неописуемого счастья, Эвана отвела взгляд, чтобы мужчина не увидел навернувшихся на ее глаза слез.

Серьезно. Что со мной сегодня не так?

— Что ж, если ты считаешь, что так будет лучше. Спасибо, Харритт — Она как можно небрежнее провела рукой по глазам и повернулась к нему. — У меня будет не так много времени, но я надеюсь, что смогу снова быть вам полезен, когда вернусь.

Грубоватый мастер положил мозолистую руку ей на плечо и заверил:

— Такому мастеру, как ты? Мы рады видеть тебя здесь в любое время, Вестница.

Направляясь к себе, она не могла не посмотреть в сторону военных палаток, выстроившихся вдоль левой стороны дороги, ведущей в Хейвен. Однако командира нигде не было видно. Возможно, он снова вышел прогуляться. На мгновение она подумала о том, чтобы найти его и извиниться за свою вспышку в командном пункте. Однако чувство неуверенности взяло верх, и она направилась обратно в свою хижину. Остаток вечера она провела, проверяя и перепроверяя, читая и перечитывая, а затем свернулась калачиком на кровати в углу комнаты. Ей все еще казалось странным спать в человеческой постели, но после своей первой холодной ночи, проведенной на полу, она решила, что непривычное тепло — это лучше, чем привычный холод.

Кассандра разбудила ее рано утром следующего дня, и четверо спутников вместе с армией солдат и припасами отправились в путь на рассвете. Каллен, Джозефина и Лелиана были там, чтобы проводить их, последние двое попрощались с ними и дали последние советы, когда они выходили за ворота. Командир, однако, хранил молчание до последнего момента, когда он взял ее за руку, быстро взглянул ей в глаза и торопливо пробормотал:

— Прощай, Вестница, — прежде чем повернуться и уйти. Она опустила глаза и увидела, что ее перчатки, которые она оставила в командном пункте, лежат у нее в руке.

Со всеми этими солдатами и припасами следующие несколько дней тянулись мучительно медленно. Пока они шли, она в основном молчала, слушая, как солдаты шутят и болтают, или как Кассандра и Варрик пытаются завести разговор, который неизбежно перерастает в перебранку. Она не раз тихонько посмеивалась над их выходками, подслушав несколько комментариев о Киркволле и пару громких разговоров о ноже, который Кассандра, очевидно, воткнула в книгу.

Однако, когда наступило затишье, Эвана воспользовалась возможностью расспросить Соласа подробнее о его опыте общения с Исчезновением, его знаниях об эльфах и его опыте в магии. Она с удовольствием слушала его рассказы о том, что он видел во время путешествия туда. Узнавать что-то новое для нее всегда было захватывающе, но многое из того, о чем он рассказывал, напрямую касалось истории Эльфов. Она вспомнила свои собственные осознанные сны о Забвении, но никогда не пыталась взаимодействовать с воспоминаниями или духами, находясь там. Она задавалась вопросом, мог бы он помочь ей научиться путешествовать в Тени во сне, как это делал он сам? Она была слишком напугана, чтобы спросить.

Ее рвение к учебе вызвало несколько проблем на этом пути. Первая произошла, когда Солас похвалил ее сосредоточенность во время боя, и она, польщенная, в шутку усомнилась в том, что он использовал слово "неукротимая" для ее описания. Как и в тот день у магазина Адана, настроение внезапно изменилось, когда он заявил, что еще не видел, чтобы над ней доминировали, и предположил, что это зрелище будет захватывающим. Она неловко рассмеялась и продолжила разговор, но после этого ограничилась обычными вопросами и попыталась избежать любого подобия поддразнивания.

Она отказывалась прислушиваться к голосу в своей голове, спрашивавшему, почему она не чувствовала ничего подобного из-за своих добродушных попыток поддразнить Коммандера — и его неловких, но милых попыток в ответ. На этот раз она так быстро избавилась от напряжения, что едва заметила, что оно вообще было.

Вторая заминка произошла в последний день путешествия. После довольно жаркого разговора они с Соласом быстро поняли, что им не следует говорить о магии крови. Они должны согласиться или не согласиться. Как он сказал, магия есть магия... но кому на самом деле можно доверить такую силу? И что будет с человеком, чья кровь была пролита при его приобретении? Даже если магия крови не требовала полной жертвы, маг, использующий этот вид магии, мог посеять бесконечный хаос. Нет, она была уверена, что они никогда не придут к согласию по этому вопросу.

Временами она замечала, что Варрик внимательно прислушивается к их разговорам. Он постепенно приближался к ним, по мере того как Солас поэтично рассказывал о своих приключениях. Каким бы забавным ни казался ей гном, она все же часто не доверяла его мотивам. В конце концов, он был писателем. К концу недели путешествия его поведение убедило ее, что он делает в уме заметки, чтобы записать их позже.

Они добрались до передового лагеря ближе к вечеру пятого дня путешествия. Когда солнце село за их спинами, скаут Хардинг вкратце рассказала ей о текущей ситуации, и они решили отправиться на поиски матери Жизель на следующее утро.

Теперь, к лучшему это или к худшему, мы все увидим, из чего я сделан.

Записи:

Я думаю, что жизнь позволит мне обновляться по крайней мере раз в неделю, надеюсь, два-три раза, если я буду чувствовать себя еще более антиобщественным, чем обычно. В ближайшие пару дней я должен написать еще одну главу с комментарием Варрика по поводу всего этого бардака.

Глава 5: В которую вмешивается назойливый гном.

Резюме:

Варрик узнает Вестницу поближе и в процессе узнает кое-что интересное. Кассандра прямолинейна и прекрасна (как всегда).

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

В ту первую ночь в Отдаленных районах по лагерю разносился негромкий гул усталых голосов, но, казалось, никому еще не хотелось ложиться спать. Первая луна еще не показалась из-за горизонта, и острые кристаллы света пробивались сквозь толстое черное покрывало, нависшее над их головами. Любуясь ночным небом, Варрик также воспользовался возможностью незаметно понаблюдать за Вестницей, пока вокруг него то затихали, то возобновлялись разговоры.

В своих приключениях он встречал самых разных людей, от героев до злодеев и простых людей, просто оказавшихся не в том месте и не в то время, но никто из них не озадачивал его так, как она. Во время всего путешествия она ни разу не повернулась к ним спиной и ответила бы на вопрос, если бы его спросили, но, учитывая эмоциональную дистанцию между ней и остальными участниками группы... что ж, с таким же успехом они могли находиться на противоположных концах Тедаса. За исключением ее особых, обстоятельных бесед с Соласом о Тени и магии, она вообще почти не общалась с ними.

Теперь она сидела в свете костра, но достаточно далеко от остальных, чтобы чувствовать себя недоступной. Он испробовал большинство своих обычных трюков, но она только неловко смеялась или искоса смотрела на него с болезненным выражением на лице, когда он пытался поддразнить ее. Его саркастическая натура, черта, которая обычно покоряла даже самые черствые сердца, заставляла её лишь кивнуть и, возможно, рассмеяться, прежде чем она снова погружалась в молчание. Он сделал все, что мог, но безрезультатно. Отчаяние оставляло ему только один выход, каким бы неприятным он ни был.

Он придвинулся поближе к Кассандре и прошептал:

— Привет, Искательница.

Ее голос разнесся по лагерю, когда она ответила, не отрываясь от своего занятия.

— В чем дело, Варрик? Я пытаюсь отполировать свой щит.

Он заметил, как Вестница посмотрела в их сторону, и улыбка тронула ее губы. Стоило отметить, что эльф счел реакцию Кассандры на него забавной. Возможно, он мог бы этим воспользоваться. Но пока что......

— Шшшш! — прошипел он. — Я пытаюсь поговорить с вами спокойно о нашей Вестнице, которая стоит вон там. Наверное, было бы лучше, если бы весь Тедас нас не слышал.

Она, как обычно, нахмурилась еще сильнее, и на ее лице отразилась борьба, пока она боролась с тем, стоит ли потакать ему. Любопытство в конце концов взяло верх, и она понизила голос.

— Тьфу... — Прекрасно.

Варрик счел, что Кассандра издает звуки отвращения, что было очень красиво. Одним простым, гортанным звуком она могла выразить так много, не произнося при этом вообще ничего. Однажды он хотел описать все вариации тембра и тона, но отказался от них примерно на пятнадцати словах. Слова, даже его слова, не могли передать ее чувства.

Он тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок, и перешел сразу к делу. В конце концов, Кассандра не слишком хорошо реагировала на тонкости.

— Ты заметил, что она кажется немного... не знаю... отстраненной?

Кассандра, нахмурившись, посмотрела на Вестницу, и Варрик легонько хлопнул ее по колену.

— нет! Не смотри на нее! Она поймет, что мы говорим о ней. Блядь, неужели вы никогда раньше не говорили о ком-то за его спиной?

— Нет, — сказала она, ее глаза опасно сузились, когда она потерла рукой колено. — Обычно я стараюсь избегать таких вещей. Я бы предпочла быть откровенной с человеком.

— Я знаю, что ты бы так и сделала, но с нашей Вестницей это не сработает. Нам нужно найти способ привлечь ее внимание. Заставить ее доверять нам.

Кассандра в замешательстве нахмурила брови.

— Она нам не доверяет? Ей было удобно сражаться бок о бок с нами, когда мы ликвидировали Брешь...

— Не доверие на поле боя, Искательница. Я думаю, она считает, что мы бы уже убили ее, если бы собирались. — нет, нет. Я говорю о доверии к нам как к людям, как к друзьям. Подумайте об этом так — что, если бы все было наоборот? Были бы вы счастливы и дружелюбны с людьми, которые держали вас в плену пару недель назад?

— Да, были.

Кассандра криво улыбнулась и приподняла бровь. Варрик фыркнул, наполовину раздраженно, наполовину забавляясь ее редким проявлением юмора.

— Я бы не назвал нас "приятелями", Искатель. Но, с другой стороны, благодаря твоей необычной тактике ведения допроса в Киркволле, я уже знал о тебе и твоих книжных способах нанесения ударов еще до того, как началась вся эта заваруха. Она только фыркнула в ответ, поэтому он продолжил. — Я просто хочу сказать, что если она собирается пройти через это и не сойти с ума, ей понадобятся друзья, люди, которым она может доверять, а мы — это все, что у нее сейчас есть. Она, должно быть, испытывает такой стресс... и находится вдали от своей семьи — своего клана... это не может не сказываться на здоровье. Единственный, с кем ей, кажется, вообще интересно разговаривать, — это Солас, и даже тогда они говорят только об эльфах, магии и духах.

— В этом есть смысл. Они оба эльфы... и маги.

— Да, но...

Он заметил тот самый момент, когда эта идея пришла ей в голову. На ее обычно суровом лице появилась ухмылка.

— Ты ревнуешь.

Варрик отшатнулся и что-то пробормотал, прежде чем взять себя в руки.

— Это смешно.

Но Кассандра ухватилась за эту идею и не собиралась отказываться от нее.

— Ты всегда был спутником, близким другом героя. Теперь ты нашел кого-то, кому не нравятся твои игры или, по крайней мере, кто на них не реагирует, и ты ревнуешь к любому, кто, кажется, ближе к ней, чем ты.

— Ты сумасшедшая, Искательница. Я не завидую таким, как Солас или Керли.

— Командир? — В замешательстве произнесла Кассандра. — Кто что-то говорил о нем?

Варрик застонал. Теперь ты сделал это. Теперь он не мог пойти на попятный — Искательница, в конце концов, выбьет это из него.

— Я видел, как они вместе обедали в таверне прямо перед тем, как мы покинули Хейвен — ну, в общем, в ожидании совместного ужина. И он заставил ее улыбнуться... настоящей улыбкой... на самом деле это была почти усмешка. Ни одной из тех тошнотворных штучек, которыми она угощает всех нас.

Теперь она откровенно смеялась над ним, хотя и тихо.

— Андрасте, храни нас! Ты действительно ревнуешь!

Он вздохнул.

— Ладно, хорошо. Может быть, я немного. Но это не меняет того факта, что нам нужно приложить усилия, чтобы показать ей, что она больше, чем просто прославленная религиозная фигура, больше, чем просто средство для достижения цели, иначе она может не дойти до конца. Можем ли мы, по крайней мере, согласиться с этим?

Смех Кассандры перешел в редкие смешки, и она кивнула.

— Да, хорошо, я понимаю твою точку зрения. Но мы можем сделать не так много. Она должна захотеть обратиться к нам. Мы не можем заставить ее.

— Не нужно ни к чему принуждать. Просто будьте открыты и старайтесь больше разговаривать с ней.

Мгновение Кассандра смотрела на него с непроницаемым выражением лица, а затем кивнула в ответ. Она издала последний смешок, прежде чем снова обратить внимание на свой щит.

Варрик вернулся к созерцанию неба и время от времени бросал взгляды на их неохотного Герольда. Будучи непревзойденным любителем вмешиваться в чужие дела, он был полон решимости разгадать эту головоломку. Ему просто нужно было больше времени, и это задание предоставило ему прекрасную возможность.

* * *

В течение следующих нескольких дней Варрик с растущим благоговением наблюдал за тем, как Вестница эффективно расправлялся как с магами-отступниками, так и с бродячими храмовниками, в то же время устраняя все препятствия, с которыми они сталкивались. С самого начала она требовала, чтобы они применили силу в качестве последнего средства, всегда призывая повстанцев сдаться и проявить милосердие. На его вкус, слишком немногие это сделали. Когда мятежники с обеих сторон атаковали их, она расправлялась как с магами, так и с храмовниками с холодной эффективностью, явно основанной на опыте. Только грустный взгляд, появившийся в ее глазах после того, как битва была выиграна, свидетельствовал об обратном.

А ведь раньше он думал, что она сложное создание.

После зачистки укрытий магов и храмовников большинство оставшихся повстанцев либо бежали из этого района, либо сдались. С благословения Кассандры, она предложила убежище как магам, так и храмовникам, которые сдались, и некоторые из них немедленно отправились в Хейвен. Варрик усмехнулся про себя при мысли о том, что Керли будет иметь дело с немногочисленными магами, которые встанут у него на пути. С другой стороны, бывший тамплиер был уже не тем человеком, которого Варрик встретил в Керкуолле более десяти лет назад. Возможно, в конце концов, с Керли все будет в порядке.

В течение следующих нескольких дней Вестница работал так же эффективно, собирая целебные травы, добывая пищу на охоте и обеспечивая беженцев столь необходимыми припасами. Мать Жизель, впечатленная работой Вестницы, от всей души согласилась сопровождать их обратно в Хейвен, как только прибудет подкрепление инквизиции, чтобы защитить беженцев от дальнейшего вреда.

Затем Вестница обратила свой взор на фермы Редклиффа и Мастера верховой езды, которого их послали завербовать. Варрик сопровождал ее, пока она закрывала новые трещины, разгоняла бандитов, окруживших ферму мастера верховой езды Деннета, и разбиралась с одержимыми волками, угрожавшими домашнему скоту. Затем Деннет согласился предоставить лошадей для инквизиции, но не стал бы сопровождать их обратно, если бы не был уверен, что его ферма будет в безопасности. Итак, им нужно было построить сторожевые башни.

С разрешения Мастера верховой езды они разбили лагерь недалеко от ферм Редклиффа. Варрик и Кассандра разбили палатки, пока Солас и Вестница собирали хворост и разводили костер. Хотя здесь было не так холодно, как в Хейвене, обильная роса во внутренних районах постоянно оставляла тонкий слой инея на лугах вокруг них, поэтому они кружили вокруг ревущего костра как можно ближе, время от времени меняя позы, чтобы не мерзли спины.

По настоянию Кассандры "Вестница" начала писать отчеты каждый вечер, чтобы отправлять их в Хевен, как только они доберутся до лагеря инквизиции. Варрик усмехнулся про себя, когда Искатель торжественно объяснил необходимость выполнения этой черной работы, которую можно было бы выполнить быстрее, если бы они каждый вечер записывали события дня, а не ждали, пока действительно доберутся до контрольно-пропускного пункта. Обычно эти двое заканчивали отчеты за пятнадцать-двадцать минут, но их беседы у камина постепенно переросли в настоящие разговоры. Варрик с удовольствием наблюдал, как Искатель не только последовал его совету, но и извинился за то, что вначале не доверял Вестнице и заключила её в тюрьму.

Однако сегодня вечером Вестница отправил Кассандру прямиком в ее палатку отдыхать после особенно неприятной стычки с медведем. Примерно в восьмой раз, когда он наблюдал, как Вестница подносит перо к бумаге, а затем снова поднимает его, он увидел, что его ждет.

— Проблемы с докладом, вестница? — Начал он, и Варрик понял, что она не заметила его приближения. — прости. Я не хотел тебя напугать. Просто у тебя был такой вид, будто ты с трудом подбираешь слова. Поскольку "Искатель" вышел из строя, а я, как известно, немного увлекаюсь писательством, я подумал, что мог бы предложить вам некоторую помощь?

Она настороженно посмотрела на него, и Варрик мысленно отметил усталость в ее поведении. Наконец, на ее лице появилось выражение легкого поражения.

— О, эм, спасибо. Я просто... — она замолчала, неловко поерзав на стуле. — Я просто пытаюсь написать запрос командиру сторожевых башен. На самом деле, ничего особенного. Не стоит беспокоиться.

Замечательная попытка уйти, но сейчас у него была миссия завоевать расположение их "Вестницы". Он посмотрел через ее плечо на пустую страницу и приподнял бровь. Проблемы с письмом Керли, да? К счастью, в этот момент она не смотрела на него, иначе, скорее всего, немедленно отправила бы его восвояси, увидев насмешливый взгляд в его глазах.

— Вы, наверное, могли бы начать с "дорогого командира".

Она повернулась и бросила на него скептический взгляд.

— Дорогой? — Не слишком ли фамильярно звучит? Я имею в виду, для письма о сторожевых башнях

Он просто не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее.

— Это не обязательно должно быть только о сторожевых башнях. Я заметил, что вы с Керли познакомились в таверне перед отъездом. Почему бы тебе не добавить что-нибудь о том, что ты надеешься поужинать с ним там, когда вернешься?

— Варрик! Командир и я не... мы не... я имею в виду... это было бы неуместно.

Дерьмо. Он снова это сделал. Ее лицо стало ярко-красным, и на нем появилось знакомое страдальческое выражение. Но ее взволнованный ответ сказал ему больше, чем она, вероятно, хотела. Он готов был поспорить на любую сумму денег, что эльфийка находила их командира привлекательным. Кое-что, за чем можно было бы присмотреть... и, возможно, сделать ставку или две, если найдутся желающие.

— Прости, Снежинка. Иногда мне трудно держать свои мысли при себе. Я знаю, что это тебя беспокоит, и я действительно стараюсь. Но...

Его обдуманный риск оправдался. Она посмотрела на него, румянец исчез с ее щек, сменившись смутным любопытством, смешанным с настороженностью, в ее глазах, когда она прервала его извинения.

— Снежинка?

— Я решил, что это твое новое прозвище. Я вижу, что ты не фанат всего этого "Вестника Андрасте". Кислое выражение твоего лица выдает тебя с головой. Поэтому я пытался придумать что-нибудь, что означало бы "красивый, но смертельно опасный". Ты часто пользуешься магией холода. И снег может быть смертельно опасным, если ты от него не защищен, но он также необычайно красив. Возьми это и, знаешь, свои волосы, иронию в том, как сильно ты ненавидишь холод, плюс то, как изящно ты выглядишь, и это должна была быть Снежинка.

Воцарилось недолгое молчание, пока она смотрела на него, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот. Она моргнула, а когда, наконец, заговорила, ее голос звучал так же удивленно, как и выглядел.

— Это действительно так... Очень мило с твоей стороны. — Затем, подняв руку к своим коротким белым локонам, она застенчиво спросила: — Ты считаешь меня красивой... и... и смертельно опасной?

— Только для своих врагов, Снежинка. После того, как я воочию убедился в возможностях твоей магии, я хочу быть очень уверен, что я и близко не подхожу к этой категории.

Она слегка улыбнулась ему. Это было только начало. Затем его губы раскрылись и снова все испортили.

— И, конечно, я считаю тебя красивой... Как и все остальные. Даже Солас, вон тот, пялится на тебя, когда думает, что ты не смотришь.

Когда Варрик заговорил, ее щеки снова залил румянец, но при упоминании об отступнике ее лицо сразу же посерьезнело. Катастрофа была предотвращена. Ему нужно было лучше контролировать свой язык. Хотя для него это было совершенно незнакомой концепцией...

Она бросила быстрый взгляд на Соласа. Эльф сидел возле своей палатки, по-видимому, медитируя. Она понизила голос до шепота.

— Ты что-нибудь о нем знаешь?

— Посмеивается? — На самом деле ничего, кроме того, что он хорош в магии... И скучный.

— Хохотун?

— В его случае это скорее ироничное прозвище.

Она храбро попыталась сдержать улыбку, и Варрик почувствовал, как по его телу пробежал легкий трепет победы. Однако ее следующие слова заставили его задуматься.

— В последнее время у меня возникло ощущение, что он что-то скрывает. Но это всего лишь ощущение. Ничего конкретного.

— Что-то вроде внутреннего чутья? — Спросил Варрик. — Я понимаю это, и, если это поможет, моя интуиция говорит мне то же самое.

Она нахмурила брови.

— Что-то вроде внутреннего чутья, я полагаю. Мой клан называл это моим "особым" чутьем. Я просто знаю, когда люди говорят не всю правду. Соласу есть что скрывать — Она приподняла бровь, мельком взглянув на Варрика, а затем добавила: — И я могла бы сказать то же самое о тебе.

Варрик был по-настоящему удивлен.

— Я? Ты думаешь, я что-то скрываю?

Она раздраженно выдохнула.

— Я прослушала достаточно ваших с Кассандрой разговоров, чтобы понять, что что-то происходит, Варрик. Можешь считать это подарком, если хочешь, но я знаю, что права. Она бросила на Соласа еще один беглый взгляд, а затем снова посмотрела на Варрика. — Солас определенно что-то скрывает. Но и ты тоже, даже если это только от Кассандры.

Учитывая, что их самая долгая беседа до этого момента была легкой и довольно скучной беседой о таких вещах, как погода в Свободных землях или надоедливые кусачие насекомые во Внутренних землях, Варрик был ошеломлен таким напряженным поворотом разговора... и проницательностью Вестницы. Это было так, как если бы к и без того сложной головоломке добавился целый раздел, а ему еще предстояло сложить все кусочки, о которых он догадывался до сих пор. Каждый раз, когда он думал, что расставил все по местам, она делала или говорила что-то, что полностью меняло картину. Он впервые задумался, не зашел ли он слишком далеко в этом вопросе.

Теперь уже слишком поздно. Я уже в гуще событий. Он решил быть честным, но расплывчатым.

— ты права. Я кое-что скрываю от Кассандры, но я делаю это, чтобы защитить дорогого друга. Это хоть немного оправдывает меня в твоих глазах?

Она склонила голову набок, когда говорила.

— Если это касается только тебя и Искательницы, какое значение имеет мое мнение?

— Я же говорил тебе, Снежинка. Он сделал паузу и указал на богато украшенный посох, прислоненный к бревну рядом с ней. — Я пытаюсь быть уверенным, что в меня не попадет эта штука.

При этих словах она издала короткий смешок, и Варрик улыбнулся ей в ответ. Теперь мы к чему-то приближаемся. Затем она пристально посмотрела на него, прежде чем слегка кивнуть.

— хорошо. Я поверю тебе на слово... на данный момент. Честно говоря, я немного впечатлена тем, что ты устоял против тактики допроса Кассандры. Она более чем пугающая. — Они обменялись улыбками, но затем она добавила более твердым тоном: — Но я не люблю, когда мне лгут, и готова поспорить, что Кассандра тоже не любит... И, к твоему сведению, мне на самом деле не нужен посох, чтобы творить магию. Это просто помогает сконцентрировать энергию.

Она протянула руку, и ледяной кристалл внезапно завис у нее на ладони, а затем был охвачен пламенем и растаял в ее пальцах. Варрик прочистил горло и неуверенно рассмеялся. Может, она и не очень хороша в светских делах, но когда дело доходило до дела, он понимал, почему советники настаивали на ее участии. Она была проницательна, доходчива и, несомненно, четко выражала свою позицию в официальных вопросах. Он мог уважать это.

— Э-э... должным образом замечено. Может, нам стоит вернуться к твоему письму?

Она вздохнула и плавным почерком написала вверху страницы "Дорогой командир", а затем обратила на него умоляющий взгляд.

— И что теперь?

Это заняло почти час, но постепенно — после нескольких уничтоженных листов пергамента и нескольких взрывов застенчивого смеха — Варрик выудил из нее более длинное и непринужденное письмо, чем, как он думал, она написала бы сама. Она даже начала рисовать каракули на полях письма, когда они подошли к концу. Как раз то, что понравится Керли. Когда она вскользь упомянула о более личном вопросе, Варрик использовал все свое обаяние, чтобы заставить ее написать его. Все это время она сильно краснела и не давала ему прочесть, хотя он уловил суть, украдкой заглядывая ей через плечо, пока она сосредоточенно писала. Это было извинение, которое Керли наверняка счел бы ненужным... и милым.

Варрик был немного взволнован этой идеей. История любви эльфийского мага и бывшего храмовника была бы просто великолепна для книги о Вестнице Андрасте, Герое Тедаса. Варрик подумал, что, вероятно, ему следовало бы в какой-то момент сказать ей, что он планирует написать ее историю, но сейчас он просто хотел сохранить с ней хорошие отношения. Было бы лучше подождать, пока мы немного не укрепим нашу дружбу. Нет причин рисковать обморозиться от одного из ее ужасных ледяных заклинаний.

Что напомнило ему об этом. Она уже давно отправила свое письмо с посыльным из инквизиции, и теперь они вместе сидели на бревне в уютной тишине, вдыхая запахи земли и костра. Он поддел веточку носком ботинка, глядя на ее профиль, в то время как она невидящим взглядом смотрела в огонь.

— Мне интересно, Снежинка, — тихо начал он, — если ты так сильно ненавидишь холод, зачем тратишь столько времени на то, чтобы оттачивать свои навыки борьбы с холодом?

Варрик внутренне возликовал, когда она повернулась к нему лицом и, наконец, одарила его искренней улыбкой. Настоящий смех и настоящая улыбка за одну ночь? Он мысленно похлопал себя по спине. Однако ради нее он старательно сохранял нейтральное выражение лица, несмотря на то, насколько торжествующим чувствовал себя внутри. Он все еще был немного раздражен тем, что Керли первой сорвал с нее эту улыбку, но, несмотря ни на что, воспринял это как победу.

— Ну, я уверен, вы знаете, что сила для использования магии берется из Тени. Но поскольку мы манипулируем этой магией в физическом мире, крошечная часть силы заклинания на самом деле берется из окружения мага. Создание одного элемента, такого как лед, обычно вызывает остаточный эффект, противоположный тому, который производит заклинатель. Поэтому каждый раз, когда я накладываю заклинание замораживания, я на самом деле окутываю себя крошечным слоем тепла. Если я нахожусь в жарком климате, я обычно переключаюсь на огонь, если только не сражаюсь с чем-то, кто к нему невосприимчив. Хотите верьте, хотите нет, но у меня лучше получаются огненные заклинания, чем ледяные.

Варрик приподнял бровь.

— Я верю в это. Но я и раньше видел, как маги используют согревающие или охлаждающие заклинания против самих себя. Как это работает?

— Все зависит от того, куда направлено заклинание. Если вы накладываете заклинание на себя, противоположный эффект будет ощущаться сразу за пределами зоны действия заклинания.

— А как насчет электричества?

— Я стараюсь не использовать его так часто. Мои волосы становятся более гладкими, чем блин, на весь день.

Он от души рассмеялся, а она застенчиво улыбнулась и встала, явно довольная тем, что заставила его рассмеяться вслух.

— Спасибо за помощь с письмом, Варрик. Я иду спать. В ближайшие несколько дней нам все еще нужно найти Серого Стража и расспросить его об остальных пропавших Стражах, заделать все трещины, которые мы найдем, и поискать еще те странные осколки.

— Я сразу за тобой. Приятных снов, Снежинка.

Когда она шла к палатке, которую делила с Кассандрой, он усмехнулся ее неожиданной шутке. Она была загадкой, но, в конце концов, это могло оказаться не так уж и плохо.

Записи:

Некоторые из вас, возможно, заметили, что в "таймлайне" (при наборе персонала в Blackwall) есть небольшая проблема. По сути, это моя лень. У меня нет другого оправдания.

Глава 6: "Когда огонек разгорается ярче".

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Каллен проснулся на рассвете от звука разносчика утренней корреспонденции. Это было первое утро за несколько недель, когда его не разбудил ночной кошмар или боль в шее, вызванная тем, что он заснул за рабочим столом. Сбросив с себя одеяла, он тихо вскрикнул, когда холодный воздух коснулся его кожи, и поспешил к своей крошечной печурке, чтобы развести огонь, который за ночь прогорел дотла. Он плеснул в лицо ледяной водой из милосердно незамерзшего умывальника и натянул льняную тунику. Подняв стопку отчетов и посланий, которые посыльный бросил в щель в пологе палатки, он собрался было бросить их на свой стол и приступить к утренней зарядке, когда заметил размашистую надпись "Комм", сделанную уже знакомым почерком "Вестницы".

Это странно. Обычно Лелиана сохраняла любую корреспонденцию или отчеты из "Вестницы", чтобы они могли просмотреть их за общим столом. Он вытащил запечатанный свиток пергамента из стопки.

"Коммандер Каллен

Внезапно, казалось, стало немного труднее дышать. Он резко втянул в себя воздух и мысленно выругал себя. Он вел себя нелепо. Без сомнения, это было письмо, в котором подробно описывались дела инквизиции во Внутренних землях — не более и не менее важные, чем остальные.

Он положил стопку бумаг на стол и отвернулся, натягивая поверх туники камзол. С письмами и отчетами он разберется позже. В любом случае, он должен убедиться, что лейтенант Эстиэль уже разбудила новобранцев на завтрак. По крайней мере, ему следовало бы позавтракать самому, прежде чем начинать утреннюю зарядку. Или, возможно, он бы отправился на пробежку, чтобы проветрить голову.

Боже правый, почему так трудно дышать в этой проклятой палатке?

Он расстегнул клапан палатки и вышел наружу, наполняя легкие свежим, прохладным воздухом. Он чувствовал напряжение и беспокойство в конечностях. Затем пробежка.

Когда весна перешла в лето, снег вокруг Хейвена почти растаял, и дорожки и тренировочный ринг превратились в грязное месиво. В воздухе было не так душно, как он привык за последние несколько месяцев, но, учитывая, что Хейвен расположен в горах Морозного хребта, здесь никогда не будет по-настоящему тепло. Солдаты, однако, были благодарны за любую небольшую передышку.

Пока он боролся за твердую почву под ногами на грязной тропинке, он наслаждался жжением в ногах и груди. Он старался выбросить из головы все мысли и сосредоточиться на звуках собственного дыхания. Он отказывался думать о письме, ожидающем его на столе. Он не хотел думать об этом.

Солнце только-только показалось из-за горизонта, когда Каллен вприпрыжку поднялся на холм, направляясь к лагерю. Новобранцы начали собираться вокруг тренировочной площадки, набивая рты овсянкой в перерывах между разговорами. Он кивнул лейтенанту, зашел в палатку-столовую, чтобы взять себе миску, а затем направился обратно в свою палатку, чтобы привести себя в порядок. Каша была ужасной на вкус, но она наполнила его желудок. Она понадобится ему, чтобы пережить остаток утра.

Он снял с себя потную одежду и, насколько мог, вымылся, поскольку тепло от печки продолжало согревать палатку. На то, чтобы облачиться во все доспехи, ушло несколько минут, и он украдкой поглядывал на стол, застегивая свой камзол, надевая кирасу, натягивая поножи и наручи. Наконец, он сел за свой стол. Он снова уставился на надпись. Затем медленно, почти благоговейно, сломал печать.

Длина письма удивила его. Оно занимало почти всю страницу, включая постскриптум внизу, который выглядел так, словно был написан в большей спешке, чем все остальное. Несколько зачеркнутых фрагментов затемняли страницу, а левое поле покрывал симпатичный рисунок в эльфийском стиле. В целом, письмо выглядело решительно... не по-деловому. Сделав глубокий вдох, он начал читать.

"Дорогой командир,

Я надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии. В данный момент я сижу у костра в нашем лагере недалеко от Редклифф Фармс, наслаждаясь относительным теплом и покоем весеннего вечера. Несмотря на то, что в воздухе витает прохлада, теплые солнечные дни являются благословением для этого хладнокровного эльфа. Возможно, мне будет позволено надеяться, что в Хейвене тоже немного потеплело с тех пор, как я уехала?

Но перейдем к делу — я постаралась включить в свои сегодняшние отчеты как можно больше подробностей о наших отношениях с коневодом, но я (нацарапал слово, отдаленно напоминающее "необходимо") хотел бы узнать ваше мнение по одному последнему вопросу, прежде чем я что-либо завершу.

Мастер верховой езды Деннет согласился поставлять лошадей для Инквизиции, но он не согласится присоединиться к Инквизиции и самому ухаживать за ними, пока не будет уверен, что его земли в безопасности. Это звучит как разумная просьба, за исключением того, что, по его мнению, для обеспечения безопасности необходимо построить три сторожевые башни вокруг его фермы. Я знаю, что мы все еще набираем наших военнослужащих и что этот проект отнял бы значительное время и ресурсы у других миссий. Тем не менее, Мастер верховой езды очень хорош в своем деле, и я обнаружила поблизости несколько заброшенных лесозаготовок (отмечены на прилагаемой карте), которые упростят процесс, поэтому я склона удовлетворить его просьбу. Но, пожалуйста... Я была бы признательна за ваши рекомендации по этому вопросу.

Как бы то ни было, нам понадобится отряд солдат, чтобы забрать обещанных лошадей с ферм Редклиффа при первой же возможности.

Есть еще один, несколько личный, вопрос, который я также хотела бы обсудить с вами. Я надеялась поговорить с вами лично, но наше прощание было слишком коротким, чтобы мы могли по-настоящему обсудить его, и я боюсь, что пройдет некоторое время, прежде чем я смогу вернуться в Хейвен. Это письмо, однако, дало мне возможность (неразборчиво нацарапанные слова) извиниться за свое поведение на последнем заседании военного совета перед моим отъездом. Я была непрофессиональна. Я надеюсь, вы примете это извинение, как бы мало оно ни стоило, и не будете злиться на меня за мой неуместный эмоциональный всплеск.

Как бы мне этого ни хотелось, я знаю, что вряд ли глава шпионской сети не прочтет это (пожалуйста, без обид, Лелиана). В любом случае, пожалуйста, передайте мои глубочайшие извинения и ей, и Джозефине.

С наилучшими пожеланиями,

Эвана Лавеллан

PS — Варрик помог мне написать большую часть этого письма, за исключением последних двух абзацев (в реальной жизни я бы никогда не употребила слово "прилагать усилия"), потому что Кассандра восстанавливается после жестокой схватки с медведем. Не волнуйтесь, с ней все в порядке, просто ей нужен отдых — подробнее об этом вы можете прочитать в моем прикрепленном отчете.

Каллен перечитал письмо три раза, прежде чем смог как следует его осмыслить. Она подумала, что обидела его? Возможно, он держался несколько отстраненно при расставании, но это не имело никакого отношения к ее легкой вспышке гнева в командном пункте.

И все это связано с тем, как она смотрит на Соласа, напомнило ему подсознание.

Он с трудом сглотнул и в равной степени поборол смущение из-за своей нелепой ревности и злость на то, что все еще не избавился от этих неуместных мыслей. Он отложил письмо в сторону и попытался сосредоточиться на других отчетах на своем столе, но вместо этого его мысли вернулись к выражению восхищения на ее лице, когда она слушала рассказ эльфа-отступника о Завесе. Она была слишком увлечена рассказами другого эльфа, чтобы услышать приближение Каллена. Хотя он намеревался найти ее и вернуть перчатки, он быстро прошел мимо них к своей палатке, прежде чем вспомнил о крошечных шерстяных перчатках, которые все еще крепко сжимал в кулаке.

С того самого утра, как она ушла, он изо всех сил старался относиться к этому разумно. Он решил, что должен погасить слабый огонек любви к эльфийскому магу с сильным умом, глубиной души и неземной красотой. Она была их Вестницей, источником вдохновения и, судя по всем сообщениям, впечатляюще целеустремленным магом-воином, но на самом деле он мало что знал о ней. И только недавно она перестала смотреть на него так, будто он в любой момент может ее ударить. Это было опрометчивое увлечение, простое и понятное дело, порожденное стрессовыми временами. По всей вероятности, он просто перенес на "Вестницу" свою десятилетнюю привязанность к Герою Ферелдена.

Удивительно, но его тактика забыть о ней по большей части сработала. В течение последних двух недель он был безошибочно сосредоточен на своих обязанностях и безжалостно подавлял любые мысли о Вестнице, кроме тех, которые требовались командующему Инквизицией. В конце концов, он провел большую часть своей жизни, практикуясь в отрицании. Только ночью, когда он терял бдительность и погружался в беспокойный, полный кошмаров сон, его мысли ненадолго задерживались на ее мягкой улыбке.

Теперь, когда он сидел и обдумывал ее письмо, он обнаружил, что не может собрать волю в кулак, чтобы подавить свои размышления и погасить крошечный огонек, который, по-видимому, все еще горел внутри него, несмотря на все его попытки погасить его. По крайней мере, пока. Она явно обдумывала свои извинения в течение некоторого времени. Была ли она...... она ведь не думала о нем все это время, не так ли?

Нет, конечно, нет. Это нелепо.

И все же, когда он перечитывал письмо в четвертый раз, огонек — и слабый проблеск надежды — на мгновение вспыхнул в глубине его сознания. Это не выходило у него из головы, поскольку ему потребовалось больше времени, чем он когда-либо признался бы, чтобы написать свой ответ, стараясь не упускать из виду бдительный взгляд начальника шпионской сети. Это чувство сохранялось даже тогда, когда он проводил утреннюю зарядку с новобранцами и когда позже тем утром сел за чтение остальной корреспонденции.

Читая последние отчеты, он не мог избавиться от ощущения, что читает одну из выдумок Варрика. Но нет, Кассандра говорила сухим, будничным тоном. Он знал, что может доверять Искательнице, которая говорит абсолютную правду, так что правда, должно быть, в том, что Вестница производила очень сильное впечатление на поле боя, настолько, что в это трудно было поверить.

Умная, красивая и опасная? Пламя взметнулось чуть выше.

Звуки чьих-то шагов за дверью прервали его размышления. После слов Каллена в палатку, наконец, осторожно заглянул мальчик.

— Э-э, извините, коммандер.

Каллен никогда раньше не видел этого мальчика. Лелиана, должно быть, сама набрала новых рекрутов.

— да? Что это?

Следующие слова беглеца подтвердили его подозрения.

— Я... э-э-э... сестра Лелиана попросила, чтобы я вернул... э-э-э...

Он знал, что пока ничего не должен руководителю шпионской сети, так как не спал до поздней ночи, чтобы завершить все дела предыдущего дня. Он свирепо посмотрел на мальчика.

— Выкладывай, мальчик.

— Сегодня утром я передал тебе кое-что без согласия сестры Лелианы, — поспешно признался он. — Она еще не видела их и сказала мне, что я должен вернуться и забрать их у тебя. Кроме того, она говорит, что хотела бы перенести заседание военного совета на... ну, прямо сейчас.

Каллен быстро соображал, пока мальчик, запинаясь, излагал свои объяснения. Она не видела утреннюю корреспонденцию? Это означало:...

— Передайте сестре Лелиане, что я лично доставлю отчеты через несколько минут, по пути к столу совещаний.

Мальчик заколебался, как будто не был уверен, стоит ли подчиняться. Каллен рявкнул:

— Быстро! — и гонец вылетел из палатки и побежал к воротам Хейвена, как будто гнев Забвения преследовал его по пятам.

Каллен издал короткий смешок. Начальник шпионской сети была бы недовольна таким ответом, но он не мог рисковать, делая то, что собирался сделать, на глазах у беглеца. Быстро, как будто сама Лелиана могла появиться в любой момент, Каллен вытащил письмо из стопки карт и отчетов, аккуратно сложил его и подошел к большому сундуку в задней части палатки. Достав ключ из маленького потайного кармашка в своих бриджах, он отпер сундук, надежно поместил письмо среди стопки других важных бумаг, а затем закрыл и запер крышку на ключ. Он схватил свое ответное письмо и остальные документы, прежде чем отправиться на заседание военного совета, всю дорогу твердя себе, что снова ведет себя неразумно и глупо. Но вместо того, чтобы позволить сомнениям заглушить их, этот крошечный огонек разгорелся еще ярче, и он внезапно понял, что может вынести любые насмешки и недовольство, лишь бы сохранить это письмо при себе. Лелиане это не понравится, но ей придется с этим смириться.

Кривая улыбка появилась на его губах, когда он прошептал себе под нос:

— Я буду терпеть.

Встреча прошла лучше, чем он ожидал, и ему удалось небрежно упомянуть как о письме, так и о том факте, что он оставил его в своей палатке, не покраснев, — маленькое чудо. Когда Лелиана спросила его об этом, он просто ответил, что это было письмо, в котором спрашивалось его мнение о том, могут ли они выделить рабочих и войска для проекта Деннета. Джозефина и Лелиана согласились, что это стоит вложения времени и ресурсов.

— Я подумал, что вы могли бы, поэтому взял на себя смелость написать положительный ответ, который должен быть отправлен немедленно. Он протянул ей свое письмо. — Я должен также упомянуть, что она хотела, чтобы я передал вам ее извинения за ее самопровозглашенное "непрофессиональное" поведение на последнем заседании военного совета.

— действительно? — Спросила Джозефина удивленным тоном. — Это не заняло много времени.

Лелиана посмотрела на нее в замешательстве.

— Что вы имеете в виду? Она уже извинилась при встрече. Это похоже на...

— Похоже, она постигает преимущества дипломатии. — Джозефина закончила.

Лелиана кивнула.

— Понимаю. Возможно, так же, как наш командир изучает преимущества секретности?

Две пары озорных глаз обратились к нему. Он что-то пробормотал и почувствовал, как его сердце заколотилось, а жар поднялся от груди к шее. Его рука потянулась к шее в типичном непроизвольном жесте, выражающем дискомфорт. Вот и все о его прежнем самообладании.

— Я... я не понимаю, о чем ты говоришь.

Лелиана и Джозефина от души посмеялись, прежде чем начальник шпионской сети, наконец, смягчилась.

— Не волнуйтесь, коммандер. На этот раз вы можете оставить письмо при себе. Если бы я думала, что вы способны на обман, это был бы другой разговор, но так оно и есть... ну, ты — это ты, не так ли? Оставь это себе. — Она вздохнула, а затем добавила убийственным тоном: — Не сомневайся, этого больше не повторится.

Джозефина посмеялась над своей подругой.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не убивала бедного мальчика!

— Конечно, нет. Я только что подвесил его за ноги на колокольне церкви.

Джозефина тут же перестала смеяться и вздрогнула.

— Даже не шути такими вещами.

Лелиана приподняла бровь и послала послу удивленную полуулыбку.

— Я пробудила в тебе какие-то плохие воспоминания? Ты не хочешь поделиться чем-нибудь с группой?

Джозефина сердито посмотрела на нее.

— Не особенно.

Бросив понимающий взгляд через стол, Лелиана громким шепотом обратилась к Каллену.

— Должно быть, дни нашего посла в качестве барда были гораздо насыщеннее, чем я думала.

Каллен издал короткий смешок, радуясь, что на этот раз ему не придется выслушивать поддразнивания Лелианы. Однако один неодобрительный взгляд Джозефины заставил его осторожно попятиться к двери.

— Если нам больше нечего обсуждать, я должен... э-э-э... начать подготовку войск к отправке во внутренние районы.

Лелиана хихикнула и помахала ему рукой, а затем крикнула вслед:

— Я собираюсь прочитать твое письмо, прежде чем отправить его. Надеюсь, ты знал об этом, прежде чем писать его!

Каллен знал, что она не найдет в его письме ничего компрометирующего, но это не помешало румянцу залить его щеки, когда он целеустремленно зашагал обратно к своей палатке. Несмотря на то, что он старался выглядеть слишком занятым, чтобы его беспокоили, за воротами Хейвена его остановил растерянный Харриет.

— Ах, простите, коммандер, но, ах... есть ли какие-нибудь новости о том, когда Вестница может вернуться?

Кузнец до сих пор избегал его, поэтому прямой вопрос мужчины удивил Каллена. Две недели назад ему обещали дать меч, но Харриет продолжал просить дать ему больше времени. На самом деле, это не было проблемой — Каллену очень нравился меч, который у него был, — но Кассандра настояла, чтобы у командующего силами инквизиции был великолепный меч, соответствующий его положению.

— Боюсь, что пройдет еще как минимум неделя, прежде чем она вернется, — ответил Каллен.

— О... хмммм...

Каллен искоса взглянул на кузнеца. Он знал, что они были неразлучны почти с самого первого момента, как она приземлилась в Хейвене, но это казалось странным даже для них.

— Могу ли я что-нибудь сделать для тебя, Харритт?

— Что? О... нет. Что ж... — Он глубоко вздохнул и объяснил: — Я пытался дождаться, когда она вернется, чтобы отдать тебе твой новый меч, потому что... ну, понимаешь, она помогла его изготовить. Я не хотел отнимать у нее это, хотя она и сказала, что это не проблема. Но это просто стоит у меня в магазине, и я чувствую себя виноватым за то, что... ввел вас в заблуждение относительно того, почему вы пока не можете его приобрести. Я бы хотел подождать ее, если ты не возражаешь.

Его охватило удивление, и ему пришлось приложить усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Она помогала создавать его новый меч?

— Я... я не против подождать. Вовсе нет.

Кузнец расплылся в широкой улыбке и хлопнул Каллена по наплечникам.

— Я так и думал, что ты не сможешь. Но ты не можешь сказать об этом моей вестнице. Она думает, что я уже отдал это тебе.

Сердце Каллена упало.

— Она знает?

Харритт кивнул и ушел.

— Я сказал ей, что, скорее всего, мне придется это сделать до ее возвращения. Но так будет намного лучше, верно?

— Да. Э-э... спасибо, — неуверенно произнес он вслед удаляющейся фигуре Харритта.

Каллен пожалел, что так поспешно отослал это письмо "Вестнице". Но что он мог сказать? Как бы невзначай упомянуть, что Харритт все еще не отдал ему меч? Или сказать ей правду о том, что Харритт ждал ее возвращения, прежде чем отдать ему это? В любом случае, он бы устроил неловкую ситуацию, и у Лелианы появилось бы больше возможностей поставить его в неловкое положение при каждом удобном случае. Вестница, вероятно, все равно забыла об этом. Он позволил себе на мгновение полюбопытствовать, какую часть меча она изготовила.

И крошечный огонек в его груди разгорелся еще сильнее.

Звуки спарринговых упражнений постепенно напомнили ему о его непосредственных обязанностях. Направляясь к своей палатке, он поймал взгляд капитана Райлена и жестом пригласил его следовать за собой. Райлен немедленно передал тренировку лейтенанту Розеллин и встретился с Калленом у своей палатки. Этот бывший храмовник был старше Каллена на несколько лет и также был рыцарем-капитаном в Свободных землях — в частности, в Старкхейвенском круге. Каллен знал его по совместному пребыванию в Киркволле, когда рыцарь-командор Старкхейвена отправил рыцаря-капитана Райлена с отрядом тамплиеров на помощь в ликвидации последствий восстания в Киркволле. Райлен был опытным специалистом в решении проблем и имел склонность высказывать свое мнение. Каллен с огромным уважением относился к его суждениям. Он был бы идеален.

— У меня есть для тебя работа, Райлен.

Записи:

Ах, так много отрицаний для нашего бедного Каллена.

Глава 7: В которой мы видим предзнаменования будущих фантазий

Резюме:

Приходит ответ командира, и Эванаснится Фен'Харел.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Отряд отправился на юг и разбил лагерь инквизиции у озера, где, по словам Лелианы, они должны были найти Серого Стража. Обосновавшись, она, не теряя времени, завербовала стража Блэкуолла в Инквизицию, хотя он нравился ей настолько, насколько вообще может нравиться такой унылый самородок, как он. Он был таким резким и депрессивным, и она поняла, что он тоже что-то скрывает.

Создатели! Неужели в наши дни у всех есть секреты?

Несмотря на свое нежелание, она знала, что Блэкволл будет полезен Инквизиции. Она не могла отрицать, что он хорошо сражался, и он был хорошей поддержкой для Кассандры, когда они провели пару дней, исследуя регион, заделывая трещины, разбивая еще несколько лагерей и собирая больше таинственных каменных осколков, которые, казалось, были разбросаны повсюду.

Передвигаясь по сельской местности, она делала все возможное, чтобы справиться со своей неуверенностью и выполнить задания, которые ей предложили консультанты и Кассандра. Она слишком много анализировала и мучилась из-за малейших решений, и хотя Кассандра и Варрик хвалили ее за мастерство воина-мага, она все равно чувствовала себя чужой и неуместной в Инквизиции. Она постоянно обращалась к Кассандре за советом, который Искательница, к счастью, охотно предоставляла. Однако в конце концов она неизменно оставляла окончательные решения за Эваной.

Когда именно советники решили, что из всех людей именно я обладаю навыками и знаниями, необходимыми для принятия решений в Инквизиции? Она едва ли считала себя частью Инквизиции. Наличие такой власти и ответственности в организации приводило ее в ужас.

И все же, когда она смотрела в глаза людей, которых они спасли, ее охватывало чувство правоты. Каждое восторженное слово благодарности наполняло ее надеждой, которой она не испытывала уже много лет — так долго, что она убедила себя, что ей это не нужно. Но каждое утро она просыпалась с желанием начать новый день. Помогать еще больше. Быть полезной. Быть желанной.

Они вернулись в лагерь на Редклифф-Фармс, когда ближе к вечеру поля окрасились в оранжевый цвет, и она обнаружила, что ее ждет письмо от командира. Она на мгновение восхитилась его смелым, ровным почерком, прежде чем вскрыть печать.

"Дорогая Вестница,

Спасибо за ваше письмо. Я рад сообщить, что после вашего отъезда погода действительно улучшилась, хотя сомневаюсь, что она будет такой же теплой, как в вашем нынешнем месте. Я также хочу заверить вас, что между нами нет ни вреда, ни неприязни. Мы все были впечатлены сообщениями о ваших действиях до сих пор, и вы продолжаете доказывать свою неизмеримую ценность своими решениями и способностями. С этой целью мы вкратце обсудили ваш вопрос, и Джозефина и Лелиана согласились со мной в том, что расходование ресурсов вполне оправдает обещание конюшего Деннета лично присматривать за конюшнями инквизиции.

Я отправлю капитана Райлена с полным отрядом солдат и рабочих, чтобы они немедленно приступили к строительству сторожевых башен. Вы можете ожидать их прибытия через пять или шесть дней, в зависимости от погоды и других факторов. Как только сторожевые башни будут построены, Деннет сможет снабдить отряд скакунами и отправить с группой любых дополнительных лошадей. Мы будем рады принять мастера верховой езды в Хейвене при первой же возможности.

Кроме того, после вашего отъезда возникло немало вопросов, которые мы хотели бы обсудить с вами лично как можно скорее. Мы с нетерпением ждем вашего благополучного возвращения.

Искренне ваш,

коммандер Каллен Резерфорд

P.S. — При написании этого письма мне не помогал автор бестселлеров, так что простите за формальность и краткость. Кроме того, из-за ошибки при доставке я получил ваше письмо первым, поэтому у Лелианы не было возможности его прочитать. Я надеюсь, что это вас устроит."

Эвана громко рассмеялась, услышав постскриптум командира. Она испытала огромное облегчение от того, что он был единственным, кто видел ее письмо, граничащее с непрофессионализмом. На его собственном письме стояла дата пятидневной давности, так что войска наверняка прибудут завтра. Она тихо вздохнула с облегчением, поняв, что эта часть ее миссии, возможно, почти завершена.

После того, как она перечитала письмо во второй раз, ее взгляд смягчился и задержался на подписи в конце. Искренне ваш? Слова были... приятными. Она прерывисто вздохнула, перечитывая его похвалу ее усилиям. Его слова безмерно укрепили ее уверенность, и она на мгновение задумалась, почему его похвала так сильно подействовала на нее. Возможно, она просто уважала его значительные тактические знания и способности. Как бы то ни было, мужчина, с которым она познакомилась, был мало похож на того, кем она его себе представляла. На самом деле, он казался полной противоположностью всему, что, как ей казалось, она знала о храмовниках.

Может быть, только может быть, маг-отступник и бывший храмовник действительно могут стать... друзьями?

— Ты получила забавное письмо?

Голос Соласа прервал ее размышления, и она поспешно сложила письмо, пряча его во внутренний нагрудный карман своей бронированной куртки.

— Да... э-э, это... нет. Я имею в виду, это просто письмо от командира о строительстве сторожевых башен. Мы сможем уехать отсюда через несколько дней.

— Командир? Я удивлен. Я и не подозревала, что у него есть чувство юмора.

Эвана постаралась сохранить свой тон и выражение лица, даже когда посмотрела ему в глаза и ответила.

— Ты бы так не подумал, не так ли? Он такой серьезный большую часть времени. Но это не так.

В конце концов, она не смогла удержаться от того, чтобы не смягчить свой голос. Солас почти незаметно изменился в лице, и хотя он не отвел взгляда, в его голосе зазвучали нотки, которых она никогда раньше не слышала.

— Ну... неважно. Я просто зашел узнать, не хотите ли вы еще раз потренироваться сегодня вечером. Я подумал, что мы могли бы поработать над ледяным заклинанием, которое беспокоило вас вчера.

После их первой битвы во Внутренних землях они с Соласом решили каждый вечер проводить время, делясь опытом и практикуясь в заклинаниях. Она уже многому научилась у старшего эльфа, хотя и не была уверена, насколько этот опыт пошел ему на пользу. Они редко говорили о чем-то личном во время сеансов, но после разговора с Варриком у костра она иногда замечала, что он наблюдает за ней, как и говорил гном. Его пристальный взгляд нервировал ее, но она не чувствовала в нем злобы. Постепенно она расслабилась рядом с ним, во многом из-за того, что занятия с другим эльфом отчетливо напоминали ей о доме.

В этот вечер, однако, он оставался нетипично молчаливым, за исключением тех случаев, когда давал ей указания по поводу жеста или интонации. Тишина вокруг них казалась тяжелой. Когда сеанс подходил к концу, она набралась смелости заговорить с ним.

— Что-то не так, Солас?

Он искоса посмотрел на нее, прежде чем ответить бесстрастным тоном.

— Почему ты спрашиваешь?

Неловкость боролась со смущением, пока она подбирала следующее заклинание.

— Я... я не знаю.

Она применила ледяное заклинание к каменной мишени, о которой они договорились, но оно с треском провалилось. Солас покачал головой, явно раздраженный.

— Нет, леталлан. Мы уже несколько раз обсуждали это.

Бросив свой собственный посох в траву, он подошел к ней и встал прямо за ее спиной, схватил ее правую руку и положил на ее посох. Затем он другой рукой сжал ее левое бедро и повторил с ней те движения, которые она уже знала, но была слишком отвлечена, чтобы выполнить должным образом. Объединив его и ее магию, заклинание обрушилось на скалу подобно урагану, заморозив ее, а затем с оглушительным грохотом превратив в пыль.

Вдалеке она слышала, как Варрик и Блэкуолл приветствуют ее, но не могла сосредоточиться из-за тумана в голове. Рука Соласа почти до боли впилась в ее бедро, а его правая рука крепче сжала ее ладонь. Она почувствовала, как у нее на кончике уха перехватило дыхание.

— Вот как ты это делаешь.

От его низкого голоса у нее по спине пробежал холодок, хотя она не могла сказать, от смущения ли из-за его постоянной близости или из-за неопределенной интонации в его голосе. Через несколько мучительных мгновений он отпустил ее и отступил. Повернувшись к нему лицом, они на мгновение встретились взглядами, и на его лице отразилось чувство, которое она не могла распознать.

— Я думаю, на сегодня достаточно. Наступили сумерки, и наша цель в любом случае уничтожена.

Он взял свой посох и направился обратно в лагерь. Она последовала за ним на некотором расстоянии, ее лицо пылало от смущения, когда она прокручивала в голове эту сцену. Солас вошел в свою палатку в дальнем конце лагеря, но ее палатка находилась за костром, где Варрик, Блэкволл и Кассандра деловито чистили свое оружие или полировали доспехи. Она внутренне застонала, когда Варрик окликнул ее, когда она проходила мимо.

— Боже, Снежинка! Этот камень так и не понял, что на него упало! У вас с Чаклсом происходит какая-то тайная магия?

Она знала, что это невинный вопрос, и постаралась не отреагировать на него. Но за последние несколько недель Варрик постепенно стал лучше относиться к ней, и его лицо быстро исказилось в том виде, который она в шутку начала называть выражением "О, блядь!" — такое выражение он делал всякий раз, когда ситуация вот-вот должна была резко ухудшиться. Она видела это довольно часто со времени их первой битвы во Внутренних землях. Она попыталась отнестись к этому легкомысленно.

— Варрик, у тебя такое выражение лица.

А у него ничего этого не было.

— Да, блядь, так и есть. Что случилось?

— Ничего страшного. Он просто в странном настроении, и, по-моему, его разозлило, что я спросила его почему. Я имею в виду, я думаю. С Соласом трудно сказать наверняка.

Варрик выглядел искренне удивленным.

— Он разозлился на тебя? Не думаю, что я когда-либо видел у него какие-то настоящие эмоции, так что, должно быть, это было то еще зрелище. Он... причинил тебе боль?

— Что?! — удивленно воскликнула она. — Нет, нет, конечно, нет.

Кассандра тоже воспользовалась возможностью вмешаться.

— Солас не такой эльф, Варрик. Ты бы уже это понял, если бы воспользовался возможностью познакомиться с ним поближе.

Эвана была немного удивлена замечанием Искательницы, и Варрик, казалось, тоже, хотя и хранил молчание. Эвана села рядом с Варриком и пристально смотрела на него, пока он, наконец, не повернулся к ней. Блэкволл и Кассандра, сидевшие по другую сторону костра, продолжали обсуждать преимущества и недостатки двуручного оружия, поэтому она заговорила тихим голосом.

— Почему ты думаешь, что Солас причинил бы мне вред? Ты... ты что-нибудь слышал?

Варрик покачал головой и вздохнул.

— Нет, нет, ничего подобного, но, как мы уже говорили, у меня плохое предчувствие насчет этого парня. Не знаю почему, и даже не могу сказать, разумно ли это, но он заставляет меня нервничать.

Она пожала плечами.

— Я так отношусь к большинству людей... кроме Кассандры, конечно. В этом отношении она вроде как святая.

— Да, святая со склонностью к методам пыток, — сухо ответил он.

— Полагаю, это правда. — Она коротко улыбнулась, но вскоре это выражение исчезло. — Если серьезно, может, тебе стоит последовать ее совету. По крайней мере, знакомство с ним может приблизить вас к истине. Я знаю, что поначалу у меня были опасения на его счет, как и у всех вас, но... Она повернулась к палатке Соласа с отсутствующим взглядом. — Я думаю, ему просто очень одиноко.

Варрик скептически хмыкнул и взял длинную палку, чтобы поворошить огонь. Ей показалось, что она смотрела на угли несколько часов, прислушиваясь к приглушенным разговорам по всему лагерю. В конце концов, она рассеянно сунула руку в карман, чтобы подержать в пальцах гладкий пергамент с письмом Командора, и, сама того не ведая, на ее лице появилась мягкая улыбка.

— Что у тебя там, Снежинка?

Проклятый гном никогда ничего не упускал. Она сглотнула и быстро выпрямилась, убрав руку с письма, затем снова приподнялась и медленно вытащила его из кармана.

— верно. Я забыла. Я имею в виду... это всего лишь письмо.

Искательница оторвалась от разговора с Блэкволлом, явно заинтересованная не меньше Варрика.

— Письмо? От кого? От одного из советников?

Варрик сразу же уловил это.

— Он написал тебе ответ, не так ли? Что он сказал?

Кассандра была настойчива.

— Он? Кто он?

Несмотря на свое смущение, Эвана не смогла удержаться от смеха.

— Это всего лишь письмо от командира. Пять дней назад группа солдат и рабочих отправилась на фермы Редклиффа, чтобы построить сторожевые башни, и они должны прибыть где-то завтра. Когда они прибудут сюда, мы окончательно согласуем планы с Деннетом, обеспечим начало работ и затем отправимся обратно в Хэйвен.

— Наконец-то! — Воскликнул Варрик. — Мне надоело спать на земле.

Кассандра фыркнула на вспышку гнева Варрика, а затем обратилась к Эване.

— Я уверена, что у советников будет много дел, требующих нашего внимания, когда мы вернемся. Наслаждайтесь относительным покоем, пока можете.

Варрик нахмурился.

— Отличный способ испортить настроение, Искательница.

Кассандра только усмехнулась в ответ и вернулась к своему разговору с Блэкуоллом.

Придвинувшись чуть ближе, Варрик прошептал:

— Есть что-нибудь вкусненькое?

Эвана покачала головой, не желая доверять своему голосу и особенно не желая поощрять странную одержимость гнома ею и Командиром. Варрик издал цокающий звук и слегка покачал головой.

— Ну, я думаю, этого и следовало ожидать, когда он пишет для тебя и для нашего любимого начальника шпионской сети.

Она ничего не могла с собой поделать.

— Как ты думаешь, что бы он написал, если бы его письма не читал начальник шпионской службы?

— Надеюсь, что-нибудь связанное с его вечной любовью к тебе.

— Варрик! — прошипела она. — Ты неисправим. Я провела с тобой, Кассандрой и Соласом гораздо больше времени, чем когда-либо с Командиром. Мы едва знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы быть друзьями, не говоря уже о... чем-то большем. И, кроме того, он человек. И бывший храмовник. Сама идея... абсурдна! Просто забудь об этом, ладно?

— Хммм. Что ж, по крайней мере, я помог тебе пополнить словарный запас, — сказал он, приподняв брови.

Она подавила улыбку, покачала головой и встала.

— Сегодня я больше не могу выносить твой юмор. Мне нужно немного отдохнуть.

Пожелав всем спокойной ночи, она направилась к своей палатке. Ночь была прохладной, поэтому она попросила у солдат в лагере дополнительное одеяло. Испустив долгий вздох облегчения, она сняла броню и поддоспешник под ней, завернулась в одеяла и попыталась забыть о событиях этого дня.

* * *

Она шла по тенистой тропинке к своему любимому месту — ветке самого высокого белого дуба в лесу. Золотисто-медовый отблеск падал на усыпанную листьями дорожку, а ветви над ней раскачивались в ритме давно забытой песни. Когда она добралась до небольшой поляны, где дуб возвышался над остальным лесом, залитый медовым сиянием, она остановилась, увидев гигантского волка, лежащего у подножия дерева. Он поднял голову при ее приближении, но не двинулся с места. Огненно-красные глаза, казалось, просверливали в ней дыру и вытаскивали наружу все ее самые потаенные страхи.

— Не бойся меня, леталлан. Я не причиню тебе вреда.

Голос волка был успокаивающим и смутно знакомым, но она отступила, все еще настороженная.

— Ты Фен'Харел?

— Да, да'лен.

Волна ужаса захлестнула ее, когда гигантский волк, наконец, встал и двинулся к ней, высокий, как огромный медведь, и бесконечно более смертоносный. Она попыталась убежать, но ее ноги приросли к земле. Она знала, что он съест ее одним укусом.

— Я не причиню тебе вреда, — возразил волк, словно прочитав ее мысли.

Он подошел достаточно близко, чтобы она почувствовала его дыхание на слезах, струящихся по ее лицу.

— Пожалуйста. Я умоляю тебя... Я...

Волк обошел ее сзади, и внезапно что-то впилось ей в левое бедро. Всхлипывая, она посмотрела вниз и увидела, что чья-то тонкая, но сильная рука схватила ее. Другая потянулась, чтобы схватить ее за правую руку, обхватив за талию, чтобы удержать на месте. Ее ноги все еще были прикованы к земле. Она не могла повернуться.

Голос волка раздался у нее над ухом.

— Да, ма са'лат, скажи мне, чего ты хочешь.

Она отпрянула, когда зубы прикусили ее шею сзади.

— Пожалуйста, отпустите меня!

Внезапно руки разжались, и низкое рычание наполнило ее уши. Земля под ней задрожала, и она снова обрела способность передвигаться. Подбежав к белому дубу, она попыталась забраться под защиту его ветвей, к медовому сиянию над головой, но зубы вонзились в ее ногу, потянув ее обратно вниз. Она закричала, когда дерево и сияние погасли, и она упала навзничь в темноту.

* * *

Эванапроснулась от того, что Кассандра яростно трясла ее.

— Пожалуйста, проснись, Вестница! Тебе снится кошмар.

— Кассандра? Что? Оооо, судорога!

Она наклонилась и принялась энергично растирать икроножную мышцу. Кассандра присоединилась к ним, ее мозолистые руки глубоко впились в сведенные мышцы. Вскоре хватка ослабла настолько, что Эванс смогла осторожно пошевелить ногой взад-вперед.

— Мне так жаль. Надеюсь, я не разбудила весь лагерь... Я что,...

— Кричала? Только один раз. Кажется, вы тоже плакали. Что вам снилось?

Эвана дотронулась до своих мокрых щек и тяжело вздохнула.

— Я... Я не помню.

Она не собиралась делиться своим сном с Кассандрой, поскольку сама не была уверена, что он означает. Будучи магом, она обычно могла легко проходить сквозь Тень, избегая ловушек, в которые попадали мечтатели, не являющиеся магами, но она не могла контролировать этот сон. Это было, по меньшей мере, странно. Она чувствовала, что магия внутри нее нарушена, как будто что-то тянуло ее.

— Спасибо, Кассандра. Пожалуйста, возвращайся ко сну. Со мной все будет в порядке.

Искательница кивнула и снова оставила ее одну в палатке. Остаток ночи кошмары больше не снились, но этот сон оставил у нее неприятное чувство, от которого она не могла избавиться. Почему она не могла контролировать свой сон? Почему Фен'Харел назвал ее ма са'лат — своей единственной любовью? В чем заключалось сходство между действиями Соласа и человека-волка из ее сна? Казалось, прошли часы, прежде чем она повернулась на другой бок и, наконец, погрузилась в глубокий сон, когда предрассветный свет мягко проник в ее палатку.

Около полудня солдаты командира во главе с капитаном Райленом прибыли, как и было обещано, и она начала улаживать свои дела с Деннетом. При свете дня ее сон показался ей не столько предзнаменованием, сколько результатом того, что ее мозг пытался осмыслить события предыдущего вечера с Соласом. В конце концов, на нем действительно было ожерелье из волчьей челюсти. И в любом случае, старший эльф вернулся к своему обычному состоянию, кивнул ей и слегка улыбнулся, когда она проходила мимо. Она решила больше не думать об этом.

Два дня спустя, убедившись, что капитан держит ситуацию под контролем, Эвана и ее спутники, наконец, отправились в Хейвен вместе с матерью Жизель и Блэкуоллом. Оседлав новых лошадей из Деннета, они быстро добрались до Хейвена, и Кассандра прикинула, что им потребуется два с половиной дня, чтобы добраться до Хейвена.

— Если мы будем скакать изо всех сил, то сможем добраться за два дня, но это не пойдет на пользу лошадям... или бедной матери Жизель, — предупредила она.

Так что они продолжили путь в неторопливом темпе, разбив лагерь вдоль дороги еще на две ночи и прибыв в Хейвен сразу после полудня третьего дня. Они отсутствовали немногим меньше месяца, но за это время Инквизиция не бездействовала. Количество военных палаток, выстроившихся вдоль дороги к воротам Хейвена, увеличилось почти вдвое. Командир стоял возле тренировочного манежа, как обычно, руководя тренировками войск, и она проигнорировала румянец на своих щеках, когда он поднял руку и улыбнулся ей, а затем направился в ее сторону. Она улыбнулась в ответ, спешилась и позволила одному из солдат взять поводья и отвести лошадь в конюшню, чтобы почистить.

— Здравствуйте, командир! Рада вас видеть, — несколько натянуто поздоровалась она, когда он приблизился, изо всех сил борясь со своей застенчивостью.

— И вам того же, вестница.

Он остановился перед ней и мгновение смотрел на нее нежными глазами, которые она запомнила по их разговору в таверне. На его губах промелькнула тень улыбки. Однако через мгновение он, казалось, что-то вспомнил, и выражение его лица быстро сменилось деловитостью.

— Я знаю, вы только что приехали и, вероятно, устали с дороги, но нам нужно собраться как можно скорее. Вы в состоянии?

— Конечно, — ответила она, отводя взгляд в попытке скрыть свою усталость, насколько это было возможно. — Показывайте дорогу, коммандер.

Записи:

Это промежуточная глава, но она служит подготовкой к будущим событиям. Далее мы посмотрим на вещи с точки зрения Джози.

Глава 8: В которой Джози исправляет то, что нарушает Коммандер.

Резюме:

Название говорит само за себя — командир совершает ошибку в своих суждениях за военным столом, и Джози приходит на помощь... в некотором роде.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Джозефина подошла к дверям Церкви как раз в тот момент, когда Лелиана, Каллен и Кассандра вошли в сопровождении Вестницы.

— Кто-нибудь, пожалуйста, может сказать мне, что там происходит?

Продолжая идти, Каллен вздохнул и потер виски, прежде чем ответить.

— Какая часть? Толпа, подстрекающая к спору между магами и солдатами? Или канцлер Родерик, ну, в общем... сам?

Она повернулась, чтобы пойти с ними в военный зал.

— А, понимаю. К счастью, он в основном безобиден. Идя в ногу с Вестницей, Джозефина тепло улыбнулась. — И вам добрый день, ваша милость. Какое волнующее возвращение в Хейвен!

Вестница слегка улыбнулась и кивнула, но ничего не сказала. Джозефина умела расположить к себе людей — в конце концов, это была ее работа, — но с эльфийкой оказалось сложнее справиться, чем ожидала посол. Она изучала культуру долийцев, но мало что обнаружила, кроме широких обобщений. Все, с кем она общалась, по сути, говорили ей одно и то же — все долийские кланы разные. Чтобы узнать их обычаи, нужно познакомиться с самим кланом, и именно поэтому ей сейчас понадобился опыт Вестницы в отношении определенного письма от клана Лавеллан. Как только они расселись за военным столом, Джозефина обратилась к Вестнице:

— Во-первых, мы получили письмо от вашего клана...

— О, нет!

Джозефина на мгновение остановилась в замешательстве, затем поспешно заверила ее:

— Ничего страшного, ваша честь. Они просто неверно информированы о вашем нынешнем статусе в инквизиции.

Она протянула пергамент и увидела, как страх на лице Вестницы сменился легкой ухмылкой, когда она бегло прочитала письмо.

— Они думают, что меня держат в плену.

Джозефина тут же предложила прислать эльфийского писца с письмом, в котором заверила бы их в ее безопасности, но Лелиана вмешалась.

— Долийцы ценят дела превыше слов, не так ли?

Вестница кивнула.

— Да, мы ценим рассказы и историю, но какое-то пожертвование было бы гораздо более весомой демонстрацией.

— Если вам нужна власть, — вмешался Каллен, — мои солдаты могут сообщить новости о вашей безопасности и дать понять, что к Инквизиции следует относиться серьезно.

Джозефина моргнула и недоверчиво уставилась на командира. Мог ли он намекать...? Выражение его лица быстро сменилось с серьезного и сдержанного на озадаченное. Джозефина повернулась, чтобы оценить реакцию Вестницы, и, как она и опасалась, эльфийка закрыла глаза с выражением легкой боли на лице. Вероятно, она вспомнила что-то неприятное из своего прошлого, подумала Джозефина. Бедняжка. О чем только думал Командир? Ну и болван же он был!

Вестница быстро постаралась принять свое обычное бесстрастное выражение лица и, насколько могла видеть Джозефина, проделала замечательную работу. Через несколько секунд она открыла глаза с нейтральным выражением лица и сложила дрожащие руки за спиной, сосредоточившись на Лелиане.

— Пожалуйста, подождите, пока я напишу ответ, а затем отправьте его с небольшим подарком в знак благодарности Инквизиции за то, что они обходились без своих людей на время угрозы Тедасу. Может быть, тридцать шесть килограммов эльфийского корня? Мы всегда можем использовать больше целебных трав.

— Да, ваша милость.

Во время обмена репликами Джозефина пристально смотрела на коммандера, пока он не встретился с ней взглядом, яростно потирая рукой затылок. К его чести, он сразу же одними губами спросил ее, что мне делать? При виде раскаяния на его лице ей стало почти жаль его. Почти.

— Подожди, — одними губами произнесла она в ответ.

Теперь взгляд Вестницы был прикован к столу, спина прямая и напряженная, руки по-прежнему сложены за спиной. Она явно избегала взгляда командира, но все равно продолжила встречу.

— Вам еще что-нибудь от меня нужно? — спросила она спокойным тоном.

После небольшой паузы Джозефина указала на Лелиану. Глава шпионской сети кивнула и перешла к следующей теме.

— Мы потеряли связь с группой солдат, которых отправили на болото. Найти их будет сложно, но я думаю, что мои разведчики смогут быстро и эффективно прочесать практически не нанесенную на карту территорию, чтобы выяснить, что произошло.

Командир снова посмотрел на Джозефину. Она просто бросила на него раздраженный взгляд и жестом предложила ему продолжать и говорить, если это необходимо.

— Некоторые из моих людей тоже вызвались на поиски. Они беспокоятся о своих товарищах, — тихо добавил он. — Или... или, я думаю, Джозефина могла бы связаться с местным баном и узнать, не знает ли он чего-нибудь, не так ли?

— Да, конечно.

— Лелиана, вы уже имеете дело с моим кланом, и, командир, ваши войска растянуты на постройку сторожевых башен. — Она, наконец, оторвала взгляд от военного стола, чтобы встретиться взглядом с Джозефиной, ее челюсть была сжата. Посол попыталась изобразить на лице как можно больше сочувствия, но эльфийка снова опустила глаза на стол и продолжила: — Если вас интересует мое мнение, я предлагаю связаться с Банном и узнать, что происходит.

Джозефина посмотрела на остальных, но двое других кивнули ей в ответ. Она вмешалась после еще одной короткой паузы.

— Да, я думаю, вы правы, ваша милость... Нам также следует обсудить наши дальнейшие действия, касающиеся церкви. Мы с матерью Жизель переписывались, и она предложила нашей Вестнице отправиться в Валь-Руайо, чтобы поговорить с церковью. Их поддержка во многом помогла бы расширить наше влияние.

Каллен недоверчиво посмотрел на Джозефину.

— Ты же не серьезно?

— Мать Жизель права, — возразила Джозефина. — На данный момент единственная сила Церкви в том, что они едины во мнениях.

Лелиана, казалось, тоже была расстроена.

— И мы должны игнорировать опасность для "Вестницы"?

Она увидела, как Каллен кивнул Лелиане, словно в знак благодарности за поддержку. Джозефина мысленно закатила глаза, хотя внешне выражение ее лица оставалось спокойным. Вестница в данный момент ни на кого из них не смотрела, поэтому Джозефина мягко вернула ее к разговору.

— А ты как думаешь, Вестница?

— Я больше обеспокоена тем, что это на самом деле не решит никаких проблем.

Лелиана кивнула.

— Я согласна. Я просто добавляю уверенности в том, что нам следует заботиться о том, что говорит Церковь.

Наконец Кассандра, которая пассивно наблюдала за ходом собрания, вмешалась.

— У нас нет другого выбора. Прямо сейчас мы не можем ни к кому обратиться за помощью в устранении нарушения. — Она повернулась к Джозефине. — Мать Жизель назвала нам имена. Мы их использовали?

Джозефина кивнула.

— Я использовала все свое влияние и созвала священнослужителей. Они будут готовы через неделю.

— Очень хорошо, — заключила Вестница, — я уезжаю завтра со своими спутниками. Что-нибудь еще?

Голос герольда звучал ровно и почти бесцветно, и Джозефина даже не потрудилась взглянуть на других советников, прежде чем ответить. — На этом мы заканчиваем с самыми неотложными делами. Мы дадим вам знать, если еще что-нибудь потребует вашего внимания. Пожалуйста, идите отдыхать.

Герольд снова встретился с ней взглядом, на этот раз полным благодарности.

— спасибо.

Краем глаза Джозефина заметила, что Каллен двинулся вслед за Вестницей.

— Коммандер, прежде чем вы уйдете, я хотела бы кое-что с вами обсудить.

Он заколебался, наблюдая за удаляющейся фигурой "Вестницы" со смесью беспокойства и... отвращения к самому себе?

— Не пройдете ли вы за мной в мой кабинет?

Он оглянулся на Джозефину, и его нейтральный вид стал прежним, плечи расправились, челюсть сжалась.

— конечно.

Они вышли из зала заседаний и направились в маленький кабинет справа. Никто, наблюдающий за происходящим со стороны, никогда бы не догадался, что что-то не так.

— Минейв, ты не могла бы оставить нас на минутку?

Эльфийская исследовательница кивнула и тихо вышла, прикрыв за собой дверь с тихим щелчком. Как только дверь закрылась, Джозефина бросила раздраженный взгляд на Коммандера.

— В самом деле, коммандер! Как вы могли быть таким черствым?

Остановившись перед ее столом, он опустил взгляд, наморщил лоб и глубоко задумался. Он говорил ровным и сдержанным тоном, как будто сдерживал сильные эмоции.

— Я не хотел никого обидеть.

Джозефина вздохнула.

— Но ты же понимаешь, что это было в высшей степени неуместно с твоей стороны?

Он поднял голову, но так и не встретился с ней взглядом, одна его рука вяло повисла вдоль тела, а другая потянулась, чтобы потереть затылок.

— Да, я имею в виду...... Я знаю, что это расстроило ее. Это было очевидно.

Она снова вздохнула.

— Вам нужно поближе познакомиться с культурой долийцев, если вы собираетесь консультировать нашего Вестника. Долийцы живут в постоянном страхе подвергнуться нападению со стороны чужаков, не говоря уже о том, что мы понятия не имеем о ее личном опыте общения с враждебными силами. Вполне возможно — на самом деле, это вполне вероятно, — что ее клан подвергался нападениям со стороны людей в прошлом. Теряла ли она близких в результате таких столкновений? Реагирует ли ее клан враждебно при виде людей? Я не знаю, но подозреваю, что это так.

С каждой фразой лицо командира становилось все более растерянным. На мгновение она задумалась, не было ли в его реакции чего-то большего, чем просто смущение. Они дразнили его из-за письма, но она не придала этому особого значения.

— Если у нее раньше был неприятный опыт общения с людьми... — Он покачал головой и резко выдохнул, явно злясь на себя за то, что не сообразил этого раньше. Наконец, он поднял на нее умоляющий взгляд. Он поклялся, Джозефине. — Я только имел в виду, что мы могли бы показать ее клану, насколько она защищена Инквизицией — демонстрация силы, которая произведет впечатление, а не запугает. Я не хотел, чтобы это прозвучало угрожающе.

Джозефина смягчилась и пренебрежительно махнула на него рукой.

— О, я знаю. Но мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы избавить "Вестницу" от неудобств. Если вы проводите меня в ее покои, я поговорю с ней, постараюсь успокоить ее, если смогу, и... — она сделала эффектную паузу, глубоко вздохнув. — Полагаю, я смогу замолвить за вас словечко.

Облегчение отразилось на его лице, когда он встал и предложил ей руку, а в его голосе звучала благодарность.

— Спасибо тебе, Джозефина.

Она искоса взглянула на него и криво улыбнулась, когда они вышли из ее кабинета и направились через церковь.

— Это только потому, что я знаю, что у тебя доброе сердце, даже если мы с тобой не всегда сходимся во взглядах в... дипломатических ситуациях. Как сказала бы Лелиана... ты " это ты, не так ли? — Она успокаивающе похлопала его по руке. — Я все исправлю.

Тучи немного рассеялись с его лица. Она видела, что он пытается сохранить невозмутимость, но выражение отвращения к самому себе осталось на его лице. Джозефина слегка нахмурилась, снова взяв его за руку.

Она помахала Лелиане, когда они выходили из церкви, и быстро кивнула в ответ на вопросительный взгляд начальника шпионской сети. Когда они добрались до апартаментов Вестницы, Джозефина попрощалась с командиром, но он снова заколебался.

— Вам придется подождать, пока она пришлет за вами, коммандер, — мягко проинформировала его Джозефина.

Он бросил последний взгляд на закрытую дверь и медленно кивнул, прежде чем повернуться и направиться к воротам. Она прошла остаток пути до двери Вестницы и тихо постучала.

— Вестница? Это Джозефина. Ты там? Я надеялась, что смогу коротко поговорить с вами. Обещаю, что не отниму у вас много времени.

Она услышала приглушенный голос, и через несколько секунд дверь открылась, и на пороге появилась Вестница, более бледная, чем обычно. Она поспешно огляделась по сторонам, но немного успокоилась, увидев, что посол пришла одна.

— Пожалуйста, входите, — пробормотала она.

Джозефина проскользнула в темную комнату и закрыла за собой дверь. Герольд подошла к камину в дальнем конце комнаты и придвинула к себе еще один стул. Она жестом пригласила Джозефину сесть. Затем она уселась в плюшевое кресло с высокой спинкой и натянула одеяло на ноги.

— мне жаль. Кажется, я просто не могу избежать какой-то чрезмерной реакции, когда оказываюсь за столом переговоров. Может, нам стоит начать встречаться в таверне? По крайней мере, там был бы алкоголь.

Она слабо улыбнулась Джозефине, прежде чем снова принять печальный, измученный вид. Джозефина сочувствовала ей, но втайне радовалась попытке пошутить. По крайней мере, эльфийка могла быть готова выслушать то, что хотел сказать посол.

— Я думаю, вы, как обычно, проделали замечательную работу по сохранению самообладания. Мы продержались всю встречу, не так ли? И не волнуйтесь, я хорошенько попенял коммандеру за его бесчувственность. Хотя он и так был полностью раскаявшимся. Нетрудно отругать кого-то, кто сам уже так настроен на это.

Выражение озабоченности промелькнуло на лице Вестницы, и Джозефине пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. После всего этого она беспокоилась за командира? О да, в этом определенно что-то было.

— Я надеюсь... Я надеюсь, ты не была слишком строга к нему. Я имею в виду, это было шокирующе, и я все еще... я все еще злюсь, когда думаю об этом. Но... Я должна подумать... Возможно, он сам не знал, что предлагал?

Джозефина была готова использовать все свое дипломатическое мастерство, чтобы убедить Вестницу простить ее, и вот теперь она защищала его в одиночку. Она должна была признать, что была немного разочарована тем, что не смогла использовать свои значительные навыки таким интересным образом. Тем не менее, это было позитивное понимание личности Вестницы — ей явно не нравились разногласия.

— Нет, конечно. Он хотел, чтобы его предложение произвело впечатление и обнадежило, а не угрожало вашему народу. Теперь он понимает, что отправка его войск не возымела бы желаемого эффекта.

Вестница на мгновение задумалась над словами Джозефины, прежде чем медленно кивнуть. — Я... думаю, теперь я понимаю. Да. Я понимаю. Это гораздо больше соответствует моему впечатлению о командоре. Спасибо, леди Монтилье.

Джозефина склонила голову в знак признательности, позволив улыбке промелькнуть на ее губах, прежде чем принять озабоченное выражение. Она помолчала, подбирая слова, прежде чем заговорить.

— Несмотря на ваше замечательное самообладание сегодня, — начала она, — я заметила, что вам, похоже, было трудно сохранять нейтральное выражение лица ближе к концу. Я подумала, не позволите ли вы мне... то есть, не позволите ли вы мне научить вас некоторым приемам, позволяющим оставаться пассивным в подобных ситуациях?

Усталые глаза Вестницы загорелись.

— Ты бы сделала это? Я имею в виду — смогла бы? Как вообще можно учить таким вещам?

Джозефина лучезарно улыбнулась.

— На самом деле, это довольно просто. У меня есть целый комплекс упражнений для укрепления духа. Она сделала паузу, с сомнением посмотрев на "Вестницу". — Меня беспокоит только одно.

— Что это? — спросила Герольд, на ее лице было написано легкое замешательство, смешанное с беспокойством.

— Мне и так нелегко читать выражения ваших лиц. Если я научу вас своим приемам, как я смогу узнать, о чем вы думаете?

"Вестница" рассмеялась над этим, и Джозефина с радостью присоединилась к ней.

— Я полагаю, вы всегда можете попробовать просто спросить, — прокомментировала "Вестница" между смешками.

— Ах, да, это так. Но дипломатия заключается в том, чтобы рассказывать, не рассказывая, и спрашивать, не спрашивая. Хочешь, я научу тебя и этому?

— Если это поможет мне быстрее вернуться домой, я только за.

Джозефина практиковала свои собственные приемы, чтобы вернуть нейтральное выражение лица и скрыть разочарование.

— конечно. Я уверена, ты скучаешь по своей семье, особенно после того, что услышала от них сегодня. Однако я должна сказать вам, что не знаю, как долго нам еще будут нужны ваши... особые способности. Мы получаем сообщения о трещинах на Западном подступе. Поскольку вы единственная, кто может их закрыть... Боюсь, пройдет еще некоторое время, прежде чем ты сможешь вернуться в свой клан.

Эльфийка уставилась на нее, и на ее лице появилось смутное понимание.

— Тот самый... Западный подход? Это... так... далеко.

— да. На данный момент это, конечно, неподтвержденные сообщения, но...

— Все в порядке, Джозефина, — прервала ее Вестница. — Я обещала, что помогу, и я это сделаю. Но это не значит, что мне все время должно это нравиться, верно?

Джозефина натянуто улыбнулась, демонстрируя некоторое облегчение.

— правильно.

Когда глаза Джозефины постепенно привыкли к более тусклому свету камина в каюте, посол заметил вокруг глаз Вестницы едва заметные темные круги от долийских татуировок. Джозефина, возможно, и не заметила бы явных признаков усталости, почти незаметных кругов рядом с фиолетовыми чернилами, если бы не сидела так близко. Ее мысли автоматически переключились на решение проблем.

— Вестница, если позволите? — Эльфийка кивнула, и она продолжила. — Хотите, я пошлю за ванной для вас? Тогда, может быть, после этого вы отдохнете несколько часов?

Герольд уставился на нее в замешательстве.

— Я... могу ли я это сделать?

— Конечно! Быть Вестницей — это не только работа. На самом деле, я могу организовать для вас ванную комнату в вашем доме, так что вам нужно будет только посылать за горячей водой в любое время, когда вам захочется принять ванну. Прости, что я не подумала об этом раньше.

— Это было бы чудесно, Джозефина. Мне просто нужно принять ванну. Я могу наколдовать лед и разогреть его сама. А после этого я просто закрою глаза на несколько мгновений.

Джозефина кивнула, затем добавила:

— Вам действительно не обязательно уезжать завтра. Дорога до Валь-Руайо займет всего четыре дня. Вы можете отложить свой отъезд, если хотите немного отдохнуть.

Она видела, что эльфийка обдумывает ее слова, но, в конце концов, покачала головой.

— Нет, я хочу быть уверена, что доберусь туда вовремя. До сих пор мне везло в моих путешествиях, но это не значит, что я должна принимать это как должное.

Несмотря на всю свою сдержанность в общении с людьми, Джозефина вынуждена была признать, что Вестница проявила впечатляющую решительность в стратегических миссиях.

— Да, хорошо. — Она встала, чтобы уйти, но ненадолго обернулась. — Командир...?

Вестница глубоко вздохнула, а затем слабо улыбнулся Джозефине.

— Не могли бы вы, пожалуйста, передать ему, что я хотел бы поговорить с ним позже днем... если позволят его обязанности?

— конечно. Я скажу ему прямо сейчас.

Выскользнув за дверь, Джозефина отправилась искать слуг, которые помогли бы Вестнице принять ванну, и, вспомнив о времени, велела им принести еду и для Вестницы. Затем она направилась к воротам Хейвена в поисках Командира. Если ее растущие подозрения верны, он испытает огромное облегчение, услышав то, что она собирается сказать.

Это было, мягко говоря, интересное развитие событий — долийский эльф-маг и бывший храмовник-человек, — но романтическая сторона Джозефины тоже немного пришла в восторг от этой идеи. Ни один из них не стал бы действовать быстро, у обоих был одинаковый застенчивый, пугливый характер, когда дело касалось социальных вопросов. И если бы это зависело от командира, она сомневалась, что вообще что-нибудь получилось бы. Каллен был настоящим экспертом в самоотречении.

— Что ж, посмотрим, что мы сможем с этим сделать, — подумала она, и на ее лице появилась расчетливая ухмылка.

Записи:

И теперь мы все готовы к тому, что командир узнает кое-что о прошлом своего Вестницы. Внимание: впереди — тоска с примесью легкомыслия!

Глава 9: В которой маг и бывший храмовник приходят к соглашению

Резюме:

Каллен и Эвана долго разговаривают и кое-что выясняют в открытую.

Записи:

В этой главе вы увидите большую часть предыстории Леваны. Она длинная, но, поскольку я придерживаюсь трех глав от первого лица, мне пришлось прочитать ее всю в одной. Извините, что так долго, но я надеюсь, вам понравится!

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Что, во имя Создателя, с вами не так?

Каллен откинулся на спинку стула, закрыл глаза и потер переносицу. Его перо лежало на полу перед столом, как раз там, куда оно упало, когда он бросил его пять минут назад.

Чем больше он прокручивал эти слова в голове, тем хуже они ему казались. Конечно, она была расстроена. Он бы тоже расстроился, если бы кто-то сказал такое о его доме — о его семье. Он был неосторожен со своими словами и сказал нечто совершенно противоположное тому, что на самом деле имел в виду, и теперь она даже не смотрела на него.

Оставшаяся часть встречи была быстрой чередой ощущений беспомощности, наказаний, злости на себя, а затем снова беспомощности. Он наблюдал, как ее напряженная, измученная фигура удалялась от стола, и ему потребовалась вся его сила воли и просьба Джозефины поговорить с ним, чтобы не побежать за ней. Словно по сигналу, мягкий голос посла с сильным акцентом окликнул его снаружи палатки.

— Каллен? Могу я войти?

Он быстро встал, чуть не опрокинув при этом свой стул.

— Конечно! Пожалуйста, входи, Джозефина.

Он попытался вспомнить, бывала ли она когда-нибудь раньше в его импровизированном кабинете, и поспешно огляделся. Бумаги и книги были свалены в кучу вокруг его стола, а сундуки с припасами, которые они сложили в его палатке после Конклава, не оставляли ничего, кроме узкой дорожки посередине большого пространства. Это его вполне устраивало, но он сомневался, что Джозефина оценит практичность ситуации.

Она скользнула под полог палатки, на ее лице, как обычно, застыло непонятное выражение, и каждый мускул в его теле напрягся. Затем она улыбнулась и подняла руку, чтобы заглушить слова, которые он даже не произнес. Как бы он ни ненавидел это, как бы ни старался скрыть свои эмоции на лице, он знал, что выражение его лица в большинстве случаев выдает его чувства к Джозефине и Лелиане. Слава Создателю, они еще не заметили его незрелого и опрометчивого увлечения их Вестницей.

— Не стоит беспокоиться, — быстро заверила его Джозефина. — Вестница очень устала и проведет вторую половину дня, отдыхая после путешествия. Однако она просила меня передать вам, что хотела бы поговорить с вами позже вечером, если вы будете свободны.

Каллен мгновенно насторожился.

— Чтобы я извинился за то, что вел себя как придурок, или чтобы дал мне понять, что она больше не собирается со мной разговаривать?

Джозефина рассмеялась.

— О, не надо так драматизировать, Каллен. Тебе это не идет. Все прощено, хотя извинения, скорее всего, во многом помогут восстановить ваши прежние... э-э-э... отношения... отношения с "Вестницей".

Глаза Каллена сузились от ее последнего заявления и легкого акцента, который она сделала на слове "отношения". Все еще стоя, он наклонился вперед, положил руки на стол и попытался сдержать румянец, выступивший на его щеках. Она на что-то намекает? Неужели они все-таки заметили? Ее глаза ничего не выражали, но она, казалось, ждала... для чего? Он не стал бы спрашивать. Он уже знал, что ничем хорошим это для него не закончится. Он придал своему лицу бесстрастное выражение и вместо подозрительности решил изобразить благодарность.

— Еще раз спасибо, Джозефина. Я облажался по-королевски.

— На самом деле, она была больше обеспокоена тем, что я была слишком строга к тебе. Я сказала ей, что ты будешь строже к себе, чем я когда-либо могла быть. Ты сам себе станешь худшим наказанием.

Каллен удивленно хмыкнул.

— Значит... она не сердится?

Черты лица Джозефины слегка исказились.

— О нет, она... хорошо... определенно была зла.

Каллен вздохнул и тяжело опустился на стул, откинув голову назад и на мгновение прикрыв глаза.

— Дыхание Создателя.

— Все будет хорошо, коммандер. Она сделала паузу, и когда он снова посмотрел на нее, в ее глазах появилось задумчивое выражение. — Несмотря на ваши очевидные различия, она, кажется, питает к вам... некоторую слабость. Не принимайте это как должное.

Он с трудом сглотнул и отвел взгляд от Джозефины, когда поднял руку, чтобы потереть затылок. Создатель, как бы он хотел избавиться от этой привычки. В его голове роились тысячи вопросов — откуда Джозефина узнала? что сказала Вестница? что это вообще значит? — но он не осмелился спросить ни у кого из них.

— Я... Я не буду.

Джозефина только подозрительно хмыкнула, глядя на него. Через мгновение она повернулась, чтобы выйти, и, нырнув под полог палатки, резко бросила через плечо:

— Думаю, она проспит большую часть дня, так что на вашем месте я бы нашел, чем себя занять. До свидания, коммандер.

Погруженный в свои мысли, Каллен заметил ее уход лишь спустя некоторое время после того, как она ушла. Когда он, наконец, очнулся от своих размышлений, его внимание привлекли стопки отчетов, все еще ожидавших его рассмотрения. Он вздохнул, поднял с пола перо и принялся за работу до конца дня. Затем он встретился со своими помощниками, обсудил опасения Харритта по поводу нехватки продовольствия, провел послеобеденные учения и в остальном был занят, как и предлагала посол.

Во второй половине дня, наблюдая за тем, как войска выполняют заключительный этап учений, он оторвал взгляд от запроса на реквизицию и увидел Вестницу, выходящую из ворот. На ней было длинное темно-синее шерстяная куртка, которую он раньше не видел, а также ее стандартные шляпа и перчатки. Шляпка была сдвинута на затылок, и серебристо-белые пряди обрамляли ее лицо, словно прозрачный ореол. У него перехватило дыхание, когда он выругал себя за непрофессионализм.

Не глядя в его сторону, она повернулась и направилась к "Харритту". Он заставил себя отвести взгляд от ее удаляющейся фигуры, чтобы дочитать заявку. Как только он подписал и вернул пергамент ожидавшему его посыльному, его глаза немедленно — и без его разрешения — снова начали искать ее. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Харрит выходит из мастерской кузнеца, а она следует за ним по пятам. Их цель стала ясна, когда Каллен заметил завернутый пакет под мышкой Харритта.

Харритт помахал Командиру и жестом пригласил его присоединиться к ним. Герольд пристально смотрел вниз, пока они шли навстречу друг другу. Они встретились на полпути между тренировочной площадкой и кузнечной мастерской, и его сердце упало, когда он заметил ее напряженную позу и смущенное выражение лица. Каллен решил, что Джозефина, должно быть, во всем ошиблась, и в очередной раз мысленно проклял свою глупость. Харритт, возможно, почувствовав некоторую напряженность, начал разговор.

— Коммандер, я знаю, вы ждали этого некоторое время, но я хотел, чтобы Вестница была здесь, когда вы увидите, какую красоту мы создали для вас.

Каллен заметил, как Харритт подмигнул, когда кузнец протягивал ему меч, и подыграл ему.

— Мы?

Наконец, она на мгновение подняла на него глаза, прежде чем опустить их на область вокруг его шеи.

— Ну, Харритт проделал всю тяжелую работу. Я просто взялась за ручку. Это действительно ничего не значит.

— О-о-о, сейчас! — Воскликнул Харриет. — Не верь ни единому слову из этого. Она потратила часы, совершенствуя его, и это одно из самых красивых творений, которые я когда-либо видел.

Пока Харриет говорила, Каллен развернул меч. Спустя несколько отрезков шерсти у него отвисла челюсть при виде сверкающего шедевра из стали и сильверита, который он держал в руках. Лезвие сверкало остротой, а на рукояти были изображены солнечные лучи инквизиции, расходящиеся вокруг центра в форме глаза. Затем, держа меч за навершие и плоскую часть лезвия, он поднял его, чтобы осмотреть рукоять. Он никогда не видел ничего подобного.

— Что это за знаки?

Она казалась удивленной, как будто он прервал ее размышления.

— Я... э-э... ты имеешь в виду тиснение? Или плетение?

Каллен присмотрелся к рукояти повнимательнее.

— А-а, да... Ну... и то, и другое, я полагаю.

Она придвинулась ближе к нему, чтобы иметь лучший доступ к мечу, и внезапно Каллен с тревогой осознал ее близость. Каждая клеточка его существа кричала ему, чтобы он придвинулся ближе, но вместо этого он твердо стоял на своем. Она посмотрела на рукоятку и наклонилась чуть ближе, указывая на замысловатые узоры.

— Ну, эти тиснения специально разработаны для того, чтобы помочь солдату носить доспехи — смотрите здесь... и здесь. Перчатки иногда могут мешать воину и его оружию, но края этих рельефных канавок превращают их в преимущество.

Она подняла на него глаза, поймав его на том, что он смотрит на нее, а не на рукопожатие. Все слова, которые он мог бы сказать, застряли у него в горле. Он мог думать только о том, как близко она была, что их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Несмотря на все его усилия взять себя в руки, его взгляд метнулся к ее губам, к темной полоске валласлина, пересекавшей пухлую нижнюю губу, а затем виновато вернулся к ее глазам. Ее щеки порозовели, когда она снова посмотрела на рукоятку и продолжила.

Он заставил себя сосредоточиться на ее словах и повернулся, чтобы посмотреть на рукоять. Это действительно было потрясающее изделие ручной работы.

— А плетение предназначено для создания рельефной, но прочной поверхности. Это дает вашей ладони центр для точного маневрирования. Это немного по-эльфийски. Прости меня за это. Я знаю, Кассандра хотела, чтобы это был символ сил инквизиции.

Каллен тут же покачал головой.

— Нет, пожалуйста, не извиняйся. Это прекрасно. Я буду нести это с гордостью как за инквизицию, так и за нашего долийскую вестницу Андрасте.

Она выглядела слегка смущенной и отступила от него, но легкая улыбка не сходила с ее губ. Каллен взялся за рукоять и взмахнул мечом с привычной легкостью. Лезвие рассекло воздух, точно среагировав на его маневр. Он с удовольствием отметил идеальную сбалансированность оружия, а также все детали, на которые она обратила внимание. Он снова поразился сложному характеру маленькой эльфийки, стоявшей рядом с ним.

Внезапно он обернулся и увидел Кассандру на ее обычном месте возле тренировочных манекенов. Когда он поймал ее взгляд, устремленный в дальний конец тренировочного поля, он поднял меч.

— За инквизицию! — крикнул он.

Вокруг них раздались радостные возгласы, и он услышал смех Кассандры, перекрывающий все это. Он обернулся и увидел, что Харриет улыбается от уха до уха.

— Спасибо, Харритт. Это потрясающая работа. — Затем, поймав взгляд миниатюрной эльфийки, сидевшей рядом с ним, он понизил голос. — И спасибо тебе, Вестница. Это гораздо больше, чем я заслуживаю.

Он на мгновение задержал на ней взгляд, пытаясь осмыслить свои слова. Он хотел, чтобы она поняла. Казалось, у нее перехватило дыхание, когда она заговорила дальше.

— Я собираюсь прогуляться позже вечером...

Ее голос затих, и она, наконец, опустила глаза, снова глядя на что угодно, только не на него. Каллен приказал себе быть храбрым, воспользоваться шансом, который она, очевидно, оставила ему.

— Я должен закончить с солдатами, но я подумывал о прогулке, чтобы проветрить голову. Возможно, мы могли бы... прогуляться вместе?

На ее лице отразилось облегчение.

— Да, конечно, командир. Я буду ... Тогда я поговорю с вами позже.

Она бросилась прочь, прежде чем он успел ответить. Наблюдая, как она поднимается по склону холма и исчезает за воротами, он почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку. Обернувшись, он увидел, что Харриет улыбается ему со странно отстраненным выражением в глазах.

— Между устранением разломов, борьбой с демонами и спасением мира у нее все еще остается время для мелочей в жизни. — Голос Харритта смягчился, когда он посмотрел в ту сторону, куда она ушла. — Она особенное создание, даже если она маг. Ты мог бы научиться у нее кое-чему, если бы нашел время.

Каллен тяжело вздохнул, услышав легкое обвинение, прозвучавшее в грубоватом тоне Харритта, но не мог не согласиться. Она, безусловно, привлекла его внимание с самого начала, и он уже чувствовал, что его взгляды и кругозор расширяются от простого знакомства с ней. Но им нужно было закрыть брешь и предотвратить войну. Каллен не потрудился скрыть ни своего разочарования, ни горечи в голосе, когда ответил.

— Если моя преданность инквизиции и стремление избегать подобных мелочей определяют разницу между победой и поражением в этой войне, разве это, в конце концов, того не стоит? Разве спасение всех этих жизней — спасение ее жизни — не стоит такой жертвы?

Харритт долго и пристально смотрел на него, затем, наконец, проворчал.

— Я думаю, именно поэтому ты Командир. Ты единственный, кто готов принести эту жертву, да? Хотя мне бы не хотелось видеть ее несчастной...

— Какое отношение я имею к ее счастью?

Харрит пробормотал что-то неразборчивое себе под нос, а затем добавил громче:

— Тогда как насчет твоего счастья после того, как закончится весь этот бардак?

— Если мы каким-то образом переживем это, я, наверное, найду где-нибудь другую работу. Всегда есть армии, которыми нужно командовать. Но, честно говоря, я не думал о том, что будет потом. Если верить сообщениям, мы только начали эту борьбу.

Харриет фыркнул, и Каллен понял, что мужчина на самом деле смеется. Наконец кузнец достаточно успокоился, чтобы заговорить.

— Это не счастье, мой мальчик. Это просто умение сводить счеты с жизнью. — Он снова похлопал Каллена по плечу, прежде чем заговорить более серьезно. — Жизнь — это то, что происходит в перерывах между большими битвами, и ты тратишь время впустую, ожидая, когда сражения прекратятся. Поверь тому, кто знает, — не упускай свой шанс на счастье, когда бы он тебе ни представился. Кроме того, нравится тебе это или нет, ты нужен ей сейчас, а не потом.

Кузнец в последний раз покачал головой, пробормотав что-то о толстом черепе Каллена, и направился обратно в кузницу.

Я нужен ей? Что ей могло понадобиться от меня такого, чего она не могла бы получить ни от кого другого, и что было бы более уместно получить от кого-то другого? У Каллена внутри все сжалось. Он мог быть ее советчиком и, возможно, другом, но не более того. Это было бы бесполезно или неуместно. Им нужно было преодолеть разрыв, и что он мог ей предложить, такой сломленный, каким был? Нет, она заслуживала лучшего.

Каллен еще немного постоял, глядя на меч, прежде чем медленно вернуться на тренировочную площадку. Волнение еще не улеглось, и большинство солдат собрались вокруг, когда он проходил мимо, чтобы взглянуть на свое новое оружие. Кассандра ждала его у палатки и протянула руку, как только он появился в поле зрения.

— Я заказала это. Я, по крайней мере, хочу подержать это.

Он рассмеялся, радуясь, что можно отвлечься, и протянул ей меч. Кассандра одобрительно хмыкнула, покачивая им из стороны в сторону, делая выпады и выпад-тычки, чтобы проверить вес и баланс. Наконец, она вернула ему меч.

— Это действительно прекрасная вещь. Рукоять особенно хороша с солнечным лучом инквизиции, а дизайн рукояти выглядит... — она замолчала и с любопытством посмотрела на него. — Эльфийский?

Внезапно отвлекающий маневр перестал казаться таким важным. Каллен посмотрел на быстро опускающееся в небе солнце и понял, что ему нужно начинать прямо сейчас, если он хочет закончить хотя бы часть того, что нужно сделать, прежде чем Герольд пожелает отправиться на прогулку.

— Вам нужно спросить у Вестницы. Она приготовила это. А теперь, если позволите, я должен убедиться, что с нашей стороны все в порядке для вашего завтрашнего путешествия. Я уверен, у вас тоже есть дела.

Кассандра приподняла бровь, но больше ничего не сказала о мече.

— Это правда. Добрый вечер, коммандер.

Каллен кивнул и вошел в свою палатку, закрыв за собой полог, давая понять, что его не следует беспокоить, если только это не требует немедленного вмешательства.

* * *

К тому времени, когда Каллен, наконец, оторвался от своей работы, на Хейвен уже опустилась темнота, и единственным освещением в большой палатке был свет свечей. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что уже поздний час. Он сразу же забеспокоился. Неужели она хотела, чтобы он пришел и нашел ее? Встав из-за стола, он потянулся, тихо застонав от напряжения в затекших мышцах. Ему определенно нужно было прогуляться, несмотря ни на что, поэтому он накинул плащ и направился в сторону Хейвена и покоев Вестницы.

Приблизившись, он увидел через маленькое окошко огонь в камине, но свечи не были зажжены. Может быть, она уже вышла прогуляться? На всякий случай он тихонько постучал в ее дверь, и удары его рук в перчатках превратились в глухие удары по тяжелой деревянной двери. Через мгновение он услышал приглушенное восклицание за дверью, и она открылась, явив взъерошенную, слегка испуганную Вестницу. Когда она подняла на него затуманенный взгляд, на ее бледных щеках появился румянец. Он был совершенно очарован. И слишком поздно осознал, что пялится на неё.

— ой! Коммандер! Я, кажется, снова заснула. Я... пожалуйста, входите. Я всего на минутку.

Каллен неловко вошел в уютную каюту и закрыл за собой дверь, пока она шла к дальнему столику за своей верхней одеждой. Избегая его взгляда, она снова прошла в гостиную и начала натягивать перчатки и куртку. Он потер рукой затылок, извиняясь.

— Простите, ваша милость. Если бы я знал...... Простите, что разбудил вас.

Она наконец подняла на него глаза, ее лицо было наполовину в тени, наполовину в тусклом свете камина в дальнем конце комнаты, пальцы застыли на средней пуговице куртки.

— Могу я... обратиться к вам с просьбой?

— Все, что угодно, — торопливо произнес он.

Она издала тихий смущенный смешок.

— Эм...... Я бы хотела, чтобы ты не... пожалуйста, не чувствовал необходимости постоянно извиняться за... вещи, в которых не обязательно есть чья-то вина. У меня такое чувство, что вы все ходите вокруг да около из-за меня, и мне это никогда не нравилось. Она отвела взгляд и прочистила горло. — Я имею в виду, если вы действительно ведете себя как идиот, это совсем другая история, но в остальном...

— Конечно, Вестница. Я... то есть, я постараюсь исправиться. Это в моей натуре — быть чрезмерно извиняющимся в таких... ситуациях, так что это будет упражнением для нас обоих.

Она одарила его первой с утра искренней улыбкой и закончила застегивать куртку. Затем она подошла и встала прямо перед ним. Ее голос стал мягким и неуверенным, но она пристально смотрела на него, пока говорила.

— У меня есть еще одна просьба. Я хотел спросить, не мог бы ты не обращаться ко мне так официально?

Каллен с сомнением посмотрел на нее.

— Я... не знаю. Ты имеешь в виду...?

— Не называй меня "Вестница" или "ваша милость", или как-то в этом роде, правда. Только когда мы одни. Вот так.

У Каллена перехватило дыхание, когда его внезапно осенило. Они были в ее покоях, совершенно одни. И никто не мог им помешать. Он мысленно выругал себя за неуместное направление своих мыслей.

— Как бы ты хотела, чтобы я тебя называл?

Вопрос прозвучал неровно и немного хрипло. Слава Создателю, она, казалось, ничего не заметила и продолжала смотреть на него с кривой усмешкой на лице.

— Ну, я бы предпочла Эвана. В конце концов, это мое настоящее имя.

— Эвана.

Он знал это. Она подписала свое письмо своим полным именем, и он слышал, как она произносила его раньше, когда они впервые встретились, но сам он никогда не произносил этого вслух. Это сорвалось с его языка с чувственностью, которую он не мог описать. Это могло быть опасно. Лучше вместо этого поискать что-нибудь другое.

— Может быть, компромисс? Как насчет "Леди Лавеллан" или просто "миледи"?

Она вздохнула.

— У меня было предчувствие, что ты на это не согласишься. Но твои предложения намного лучше тех странных титулов, на которые я не имею права претендовать. "Леди" тоже не совсем точное определение, но, по крайней мере, я могу претендовать на это.

Она глубоко вздохнула и облизнула губы. Он заставил себя не обращать внимания на то, как при виде этого участилось его сердцебиение.

— Теперь последняя просьба. Даже если вы не будете называть меня Эваной, вы позволите мне называть вас Калленом?

Несмотря на то, что это было очевидным и естественным продолжением их разговора, просьба застала его врасплох. Это казалось опасным для его душевного равновесия — слышать, как ее голос произносит его имя, как слоги слетают с губ, которые преследовали его мысли. Но он не мог вынести того, что снова разочарует ее. Несмотря на неуверенность в себе, он решил рискнуть, криво усмехнувшись, и пошутить.

— Конечно,... только не в пределах слышимости кого-либо из моих солдат. Результаты могут быть катастрофическими.

К его изумлению и восторгу, она тихо рассмеялась, повернулась, чтобы открыть дверь, и ответила тем же.

— Солдаты, волей-неволей, бегают повсюду, не уважая авторитет своего командира! Да хранят нас Создатели и Андрасте!

Он присоединился к ее тихому смеху, но затем вопросительно наклонил голову и последовал за ней в серебристый, залитый лунным светом пейзаж.

— Андрасте?

— Ну, я подумал, что мог бы попробовать выругаться по-андрастийски. Звучит неплохо, не так ли? Возможно, я слишком много времени провожу с Варриком.

Он позволил себе рассмеяться в ответ. Между ними воцарилось приятное молчание, и он понял, что снова верит заверениям Джозефины. Они прошли мимо палаток, обогнули озеро и, наконец, вышли на ту же тропинку, по которой вместе ходили несколько недель назад. Он никогда прежде не испытывал такого тихого умиротворения, какое испытывал в ее присутствии. Его охватило облегчение, когда он вспомнил дразнящий тон ее голоса и мягкую улыбку этим вечером. Все казалось... почти нормально — как будто его предыдущей ошибки никогда и не было.

И все же он хотел заговорить, извиниться. Ему это было необходимо.

— Леди Лавеллан, я знаю, вы просили меня не извиняться так сильно, но я действительно чувствую, что должен...

Ее пальцы в перчатках легонько коснулись его предплечья, и она посмотрела на него, качая головой. Она указала рукой вверх и вокруг себя, словно призывая его насладиться моментом. Он рассеянно кивнул, наблюдая, как ее рука опускается. Стряхнув с себя кратковременный ментальный ступор, он сосредоточился на чем угодно, только не на стройной фигуре рядом с собой, и через некоторое время это, казалось, сработало. Сумерки полностью сгустились, и полная луна залила лес ярким серебристым светом. Свежий снег, выпавший после недавнего похолодания, отражал свет вверх, освещая то, что в противном случае было бы просто тусклой линией деревьев, и он увидел лис и других мелких ночных животных, шныряющих в подлеске. Это было такое успокаивающее чувство — идти туда с ней, не испытывая необходимости разговаривать или быть кем-то, кем он не был. Даже его нервозность от того, что он остался с ней наедине, начала понемногу исчезать.

Время от времени он поглядывал на нее, позволяя себе лишь на несколько мгновений насладиться прекрасным эффектом лунного света на ее бледной коже, прежде чем снова отвести взгляд. Своими серебристыми волосами и маленькими, изящно заостренными ушками она напоминала ему эльфийскую богиню, которую он видел в книге на Ферелденском круге более десяти лет назад. Он читал ее, чтобы попытаться больше узнать об эльфийской культуре — или, по крайней мере, так он себе говорил. Теперь он знал, что это не так. Он пытался произвести впечатление на женщину и заслужил за это один украденный поцелуй и годы мучений.

Вот что бывает, когда увлекаешься. Это не должно повториться!

И все же, пока они шли по заснеженной тропинке, его взгляд снова и снова притягивался к ней. Наконец, она направила их налево, на холм, и путь стал трудным. Он не раз тянулся к ней, когда она проваливалась в тяжелые сугробы вокруг стволов деревьев, но ее гибкая и проворная фигура всегда успевала восстановиться до того, как он добирался до нее, и его пальцы начинали зудеть от желания, которое он отказывался называть.

Они достигли вершины того, что оказалось небольшим гребнем, и он увидел вдалеке слева от них Хейвен, залитую болезненно-зеленым светом Пролома, который тянулся через все небо. Некоторое время они молча стояли бок о бок, прежде чем она, наконец, заговорила.

— Когда мне было пять лет, моей матери надоело, что я постоянно разбираю ее красивые вещи, чтобы сделать что-то новое и "лучшее", поэтому она подарила меня нашему мастеру, Вашану. Редко случалось, чтобы меня брали в ученики в столь юном возрасте, но я думаю, что Ваш'ан пожалел мать, вынужденную растить такого беспокойного, своенравного ребенка... Поэтому он взял меня под свое крыло и научил всему, что сам знал о ремесле. Я был его учеником в течение семи лет, даже после того, как проявилась моя магия. Я пытался скрывать это, но когда о моей магии стало известно, хранительница Дешанна начала обучать меня. Я проводил с Ваш'ан меньше времени. Наконец, в 14 лет Дешанна официально назначила меня вторым членом клана.

Она повернула голову, чтобы слабо улыбнуться ему, и, казалось, заметила его смущенное выражение лица.

— У нас уже был первый, как видишь... Его звали Ханир.

От того, как она произнесла это имя — мягко, почти благоговейно, — у Каллена внутри все сжалось. Он заставил себя сосредоточиться на ее словах.

— Как Вторая, я должен был посвятить свое время изучению эльфийских преданий и практике древней магии вместе с Дешанной и Ханиром. Мы часами тренировались, и Ханир все время ругал меня, потому что я была не так хороша, как он думал, — она печально улыбнулась воспоминаниям. — Мы почти все время проводили вместе, хотя я навещала Ваш'ан, когда могла. В 18 лет, когда мне нужно было выбрать валласлин — мои татуировки, — объяснила она, указывая на свое лицо, — я выбрала рисунок, изображающий Джун, нашего Бога ремесел. Ханир был в ярости, говоря, что это неуместно, но Дешанна просто вытатуировала эти толстые линии, не сказав ни слова.

Она провела пальцем по щеке, где, как она, очевидно, знала, должны были быть чернила. Она вздохнула и еще раз приветливо улыбнулась.

— После церемонии Ханир отвел меня в сторону и сказал, что теперь, когда я стал совершеннолетним, он хотел бы, чтобы мы были связаны узами брака — э-э-э, я полагаю, это у вас, в Церкви, называется "поженились"?

Каллен увидел, что она смотрит на него, ожидая согласия, и смог только кивнуть. Он собрал всю свою силу воли, чтобы сохранить нейтральное выражение лица и ровное дыхание. Дыхание создателя... она была замужем?

— Я была удивлена. Он никогда не казался таким уж... заинтересованным во мне. Но он был всем, кого я когда-либо знала, и хотя я не думала, что люблю его, я уважала его. Он и хранительница Дешанна научили меня всему, что я знала о магии и истории эльфов. И я никогда не был особенно близок с кем-либо еще — моя индивидуальность в сочетании с ученичеством в столь юном возрасте заставляли меня быть слишком занятым, чтобы испытывать какие-либо другие настоящие привязанности. Я не мог придумать причину, чтобы отказать ему... Так что он завершил свои поиски, и мы сблизились с одобрения Дешанны.

У Каллена сдавило грудь, и стало трудно дышать. Его охватили стыд и гнев за то, что он вообще так отреагировал. Конечно, она была замужем. Такая удивительно умная, талантливая и красивая женщина, как она? Как он мог позволить себе зайти так далеко, даже не поинтересовавшись, одинока ли она? Но более сильное осознание этого факта прервало его самоуничижительные мысли. Она говорила о нем в прошедшем времени. И хранительница Дешанна, а не Ханир, была указана в письме, в котором спрашивалось о ее Первой дочери, Эване Лавеллан...

Внезапное дурное предчувствие охватило его. Она заговорила снова, и он сосредоточился на спокойствии в ее тоне. Он не мог выдать себя, особенно сейчас.

— В течение нескольких лет мы были... счастливый... по-нашему.

Каллен заметил, что она не решалась назвать их отношения счастливыми, но он был не в том положении, чтобы спрашивать... и поэтому продолжал слушать молча.

— Ханир был по большей части добрым, но требовательным, когда дело касалось наших обязанностей как Первого и второго членов клана. Я хотел изучить больше знаний, выходящих за рамки эльфийских канонов. Я подумал, что, должно быть, существует так много истории, о которой мы не знаем. Вещи, написанные с точки зрения посторонних, таких как люди и гномы. Итак, я тайно начал торговать с некоторыми торговцами на окраине леса. Время от времени я создавал для них что-нибудь, и они снабжали меня книгами по эльфийской культуре со всего мира. — Она покачала головой. — Так глупо.

Каллен собрался с духом. Она явно рассказывала ему эту историю не просто так. Он подозревал, что причина не имела ничего общего с историей ее детства, а была связана с ее реакцией на его предложение за сегодняшним столом переговоров. Теперь он мог видеть, что она просто подготавливала почву для того, что последует дальше. После еще одного мгновения молчания она продолжила.

— Однажды, когда я приближался к фургону торговца, я заметил группу бандитов прямо за холмом. Я попытался помахать торговцам, чтобы они бежали, но они не поняли. Бандиты поднялись на вершину холма и, увидев фургон с товарами, которые собирались захватить, побежали к нему с оружием в руках. Я запаниковал и воздвигла ледяную стену между бандитами и торговцами. Усмирив бандитов несколькими ударами электрического тока, я повернулся, чтобы поговорить с торговцами, но они уже ушли. Я вернулся в клан, решив сохранить свою тайну, но Ханир по моему поведению понял, что что-то не так. Он заставил меня рассказать ему.

Она горько рассмеялась, как будто заново переживала все это, и закрыла глаза, подняв лицо к небу.

— Создатели! Он был так зол! Я до сих пор вижу ярость в его глазах. Он немедленно сообщил Дешанне, и к концу дня наш клан собрал вещи и начал переезжать. — Еще один глубокий вдох. — Тогда я этого не поняла, но когда храмовники догнали нас две недели спустя, все стало предельно ясно.

Эти слова поразили его, как удар под дых. Храмовники. Но она не закончила.

— Наш клан имел стратегическое преимущество, так как находился на возвышенности, и хорошо защищался, но, к сожалению, мы не заметили, как небольшая группа из трех храмовников отделилась и обошла нас с фланга. Мы с Дешанной побежали, чтобы избежать их сдерживающего воздействия на нашу магию, но... Ханир были слишком близко. Храмовник заставил его замолчать — вся его магия исчезла одним ударом. Он слабо сопротивлялся, но прежде чем кто-либо из нас успел среагировать, храмовник поднял его с того места, где он упал, и перерезал ему горло.

Она резко вдохнула и снова замолчала, явно пытаясь взять себя в руки. В уголках ее глаз собрались слезы. Его охватило чувство полной беспомощности, когда он увидел, как она пытается... и не может сохранить спокойствие.

— Просто так, он ушел... и это была моя вина. — Ее голос задрожал, и слезы хлынули ручьями по ее лицу. Хриплый шепот вырвался из ее горла, когда хлынул настоящий ливень. — Создатели... Так много крови.

Не давая себе времени на раздумья, Каллен шагнул к ней и положил ладони ей на плечи, поглаживая их вверх и вниз в печальной попытке утешить ее, пока она рыдала. Она наклонилась к нему, ее лоб мягко коснулся его нагрудника, а руки крепко обхватили ее за талию.

Он едва не поддался непреодолимому желанию крепко обнять ее, но сумел сдержаться. Создатель, он был таким глупцом. Ирония в том, что бывший храмовник утешал мага в связи со смертью ее возлюбленного от рук храмовников, не ускользнула от него. Он стоял, слегка поглаживая ее плечи, пока не услышал, как рыдания постепенно переходят во всхлипывания. Через мгновение она выпрямилась и быстро отошла от него, доставая из кармана носовой платок, чтобы вытереть глаза и высморкаться.

— мне жаль. Наверное, я не осознавал, насколько сильно мне нужно было это сделать. Это странно... Я никогда раньше не плакала из-за этого. Но в последнее время... Кажется, у меня возникли проблемы...

Она замолчала, и он яростно замотал головой.

— У вас нет причин извиняться, Вес... миледи. Это были не благородные храмовники.

Она сухо рассмеялась и подняла на него заплаканные глаза, затем шмыгнула носом.

— Нет, это не так. Она подошла к нему, и на ее заплаканном лице отразилась какая-то снисходительная печаль. — В конце концов, в тот день погибло двенадцать членов клана, включая Ханира, и все из-за моей беспечности. Снова остановившись перед ним, она вздохнула и быстро взглянула на него, прежде чем сфокусировать взгляд на его нагруднике. — Это было пять лет назад. Можно подумать, я уже забыл об этом.

— Ты потеряла свою любовь из-за таких людей, как я, — возразил он. — Это не то, что можно просто забыть.

Она нахмурила брови и покачала головой.

— Они не были похожи на тебя. Хотя, возможно, это был их приказ, у этих храмовников не было намерения возвращать нас обратно в Круг. Они были там, чтобы убить нас. Она замолчала, и в ее голосе зазвучали тихие, убийственные нотки. — Что ж... возможно, они попытались бы меня похитить, но, блядь, можете мне поверить, я бы покончила с собой прежде, чем кто-либо из них смог бы меня заполучить.

Он резко вдохнул в ответ на ее намек, удивленный, несмотря ни на что. Он знал, что насилие случается, но чтобы она так легко ожидала этого...

— Значит, ты веришь, что они могли бы...?

Он не смог закончить мысль, но она поняла. Она снова подставила лицо лунному свету.

— Наш опыт общения с храмовниками научил нас, что так оно и есть. Ты действительно не видел ничего подобного, когда служил у храмовников? Неужели ты думал, что они охотились на магов только тогда, когда те приближались к нашим лагерям? Так много наших молодых девушек... их лишили невинности, а зачастую и жизни. Ты сам сказал, что они не были благородными храмовниками. Ее взгляд переместился на его лицо, и она слабо улыбнулась ему. — Но именно поэтому я говорю, что они не были похожи на тебя. Мы можем расходиться во мнениях о том, должны ли маги быть свободны, но я знаю, что ты не стал бы... причинять кому-либо вред только потому, что у тебя есть сила, позволяющая выйти сухим из воды. Ты сам сказал мне, что выбрал жизнь храмовника, чтобы иметь возможность защищать людей. Я верю в это в тебе, какими бы ни были наши разногласия. Я увидел правду в том, как ты говоришь и действуешь.

Каллен был тронут ее утверждениями о его характере. Однако он помнил свое прошлое...

— Хотел бы я быть таким же уверенным в себе, — хрипло признался он. Когда он продолжил, в его голосе зазвучал гнев. — Предполагается, что храмовники защищают от опасностей магии, а не причиняют боль и страдания. Но... Я также на собственном опыте убедился в том, какие страдания может причинить магия. Из-за этого я относился к магам с недоверием, иногда без причины. — На его лице появилось решительное, серьезное выражение. — Это было недостойно меня. Я постараюсь не делать этого здесь.

Она улыбнулась ему и кивнула, а через несколько мгновений повернулась, чтобы спуститься с холма. Он последовал за ней. Как только они оказались на твердой земле, она заговорила снова.

— Так ты говоришь, что относишься к магам с осторожным оптимизмом?

Он заметил огонек в ее глазах и понял, что она пытается разрядить обстановку, но ему оставалось только быть честным с ней.

— Я не думаю, что магам следует позволять разгуливать совершенно беспрепятственно. Нам все еще нужны меры предосторожности, чтобы защитить людей, включая самих магов, по крайней мере, от одержимости.

Вначале она напряглась, защищаясь, но по мере того, как он продолжал говорить, особенно о защите магов, она немного расслабилась.

— Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду, хотя и не могу сказать, что полностью согласна с вами. Я бы хотела узнать больше о вашей точке зрения. — Она посмотрела на него с искренностью, написанной на ее лице. — Я ценю твое мнение и опыт, Каллен. У меня был небольшой опыт общения с Кругами или даже с магами, которые не придерживаются долийских обычаев.

Он выдохнул, хотя и не осознавал, что задерживал дыхание. Они были не согласны, но, возможно, пропасть была не так велика, как он думал. Он встретил ее оливковую ветвь своей собственной.

— Я признаю, что мой взгляд на магов со временем сильно изменился, и я сомневаюсь, что этот взгляд еще не устоялся. Я полагаю, что ваша точка зрения также могла бы помочь мне лучше понять потребности магов.

Она улыбнулась ему, и он понял, что должен сказать это прежде, чем она снова сможет его остановить.

— Я искренне сожалею о вашей утрате, миледи. И я сожалею еще больше, — он поднял руку, когда увидел, что она собирается возразить. — Я начинаю с той части, где мне нужно извиниться за то, что я был идиотом, помните?

Она удивленно приподняла бровь, но промолчала.

— Я никогда не хотела показаться угрожающей вашему клану. Я просто хотела показать им, что теперь вы являетесь частью могущественной организации, которая обладает личной властью и необходимыми средствами, чтобы защитить вас. Теперь я понимаю, что это могло бы обернуться катастрофой. Я искренне сожалею, что сказал это, не подумав, что навеяло на вас такие болезненные воспоминания и что я дал вам явно плохой совет. По мере того, как мы будем узнавать друг друга лучше, я надеюсь, что у нас все наладится.

Ее голос слегка дрожал, когда она остановилась и протянула ему руку.

— Значит, друзья?

— Друзья, — твердо произнес он, беря ее за руку.

— Кто бы мог подумать? Маг и храмовник.

На его лице появилась кривая усмешка, когда они пожали друг другу руки.

— Действительно.

Когда ее рука в перчатке выскользнула из его ладони, он почувствовал, как у него снова сдавило грудь, на этот раз от всепоглощающего желания защитить ее. Как советчика и друга, уверял он себя. Он проигнорировал смутное разочарование от того, что она перестала прикасаться к нему.

Остаток пути до Хейвена они проделали в молчании. Каллен проводил ее до двери и уже собирался уходить, когда она снова заговорила с кривой усмешкой на лице.

— Я сделаю все, что в моих силах, с прихожанами в Валь Руайо, но не удивляйся, если они будут презирать долийского мага с еретическими наклонностями.

Каллен издал короткий смешок.

— Если они это сделают, не принимай это на свой счет. У меня такое чувство, что не имеет значения, кто ты. Результат, каким бы он ни был, будет одинаковым. В любом случае, я желаю тебе удачи. Я, как обычно, приду проводить вас утром. Он поприветствовал их традиционным коротким поклоном, приложив руку к груди. — Спокойной ночи, миледи.

Она ответила тем же жестом.

— Спокойной ночи, Каллен.

Он улыбался всю дорогу до своей палатки, еще несколько часов занимался бумажной работой и заснул, все еще улыбаясь, думая о том, как ему нравится слышать, как она произносит его имя.

Да, это определенно было опасно.

Записи:

На этой неделе у меня было немного свободного времени для написания, так что следующая глава должна выйти очень скоро.

Глава 10: В которой отрицание — ее единственный выход

Резюме:

Эванс наконец-то надоела церковь... но она просто не может злиться на одного бывшего тамплиера.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Даже сейчас, спустя несколько дней после их стычки с Лордом-Искателем, ярость кипела в душе Эваны. Они почти вернулись в Хейвен после почти двухнедельного отсутствия, и если бы не приглашение Великой чародейки Фионы поговорить о союзе с мятежными магами и не добавление несколько сомнительного рекрута-эльфа, ей было бы абсолютно нечего показать за время своего отсутствия.

Ее спутники разделяли ее дурное настроение и молчали с тех пор, как церковь и храмовники уволили их во внутреннем дворе Валь-Руайо. Кассандра умоляла. Эвана уговаривала. Все безрезультатно.

Что ж, она не стала бы просить милостыню там, где ее не хотели видеть. Церковь и храмовники не хотели ее видеть? Отлично. Она отправится в Редклифф и заключит сделку с мятежными магами, чтобы помочь закрыть Брешь.

— Варрик! — закричала она.

— Да, Снежинка? — Тихо ответил Варрик, сидя на лошади рядом с ней. — Я прямо здесь.

— Мне нужно будет что-нибудь выпить после заседания военного совета, которое неизбежно состоится, когда мы прибудем. Встретимся в таверне?

Варрик поймал ее взгляд и ухмыльнулся.

— Я думал, ты никогда не спросишь.

Она боролась с собой, но не могла удержаться от кривой улыбки. Острые шутки Варрика по-прежнему вызывали у нее чувство неловкости, но за последние несколько недель она прониклась симпатией к саркастичному рассказчику. Ее все еще удивляло, что кто-то из них действительно хотел с ней дружить, но Варрик изо всех сил старался добиться этого. Она предполагала, что это было больше связано с ее знаком, чем с какой-либо реальной привязанностью к ней лично, но она обнаружила, что очень хочет быть его другом.

Легкий румянец появился на ее щеках при мысли о другом друге, ожидающем ее в Хейвене, за которым быстро последовал еще более сильный румянец смущения от ее собственной реакции на одну только мысль о нем. Мы просто друзья. Ничего больше... несмотря на то, что может сказать Варрик.

Наконец, около полудня они въехали в Рай. Эвана осторожно сняла с седла сумки, которые были полны сушеных листьев и трав, и оставила лошадь на попечение конюха. Единственной приятной частью путешествия были поиски последних ингредиентов для приготовления ее любимого чая. Одного ингредиента для ее энергетического чая — дикорастущего корня, который растет только в лесах Свободных земель, — по-прежнему не хватало, но у нее было все необходимое для приготовления успокаивающих и обезболивающих чаев. Основываясь на своих предыдущих поездках в Ферелден, она чувствовала, что скоро они ей понадобятся.

— Нам следует отправиться в церковь, — посоветовала Кассандра. — Я думаю, остальные уже ждут нас там.

Варрик подмигнул, прежде чем направиться к Поющей Деве с Соласом.

— Я буду ждать тебя в таверне, Снежинка.

— хорошо. Мне просто нужно заскочить к себе, чтобы оставить вещи.

Когда они добрались до церкви, советники встретили их в холле. Джозефина заговорила первой.

— Хорошо, что ты вернулась. Разведчики Лелианы рассказали нам о вашей встрече.

Каллен печально покачал головой.

— Жаль, что храмовники оставили свои чувства так же, как и столицу.

Несмотря на то, как сильно она старалась подавить это, в ее голосе зазвучал гнев.

— По крайней мере, с Церковью разобрались. Теперь у нас есть выбор союзников.

И я знаю, с кем бы я пошла, с горечью подумала она.

Кассандра покачала головой.

— Лорд-искатель Люциус не тот человек, которого я помню.

— Кажется, он где-то получил Орден, но для чего? Мои отчеты были очень странными, — задумчиво произнесла Лелиана.

— Мы должны разобраться с этим, — решительно ответил Каллен. — Я уверен, что не все в Ордене поддержат Лорда-Искателя.

— Или Герольд мог бы просто отправиться на встречу с магами в Редклифф, — предложила Джозефина.

Поскольку разговор вели Кассандра и Каллен, Эвана не удивилась, что разговор зашел о вербовке храмовников. Однако она была удивлена, что Джозефина высказалась за привлечение магов. Предвидела ли она, что Эвана предпочтет ее? Возможно. Они с Джозефиной еще не могли приступить к урокам, но Эванабыл уверен, что Джозефина поняла ее нынешнее недовольство.

— Ты думаешь, что восстание магов более сплоченное? — недоверчиво переспросил Каллен. — Могло быть в десять раз хуже! Хотя действия Лорда-Искателя остаются тайной, храмовники помогут нам. Они не могут сидеть сложа руки, пока сохраняется брешь.

В голосе Каллена прозвучала нотка воинственной снисходительности, которая привела Эвану в бешенство, и она ответила тем же.

— Я могла бы, по крайней мере, выяснить, чего хотят маги!

Голос Кассандры сочился насмешкой.

— Без сомнения, это то, чего они всегда хотели — поддержки своего дела.

— Мы не должны сбрасывать со счетов Редклифф, — напомнила им Джозефина одним из своих мягких, дипломатичных ответов. — Возможно, маги стоят того, чтобы рискнуть.

— Они могущественны, посол, — смягчилась Кассандра, — но гораздо могущественнее, чем вы думаете.

"Спасибо Создателям за Джозефину", — подумала Эвана, а затем на мгновение задумалась, сколько раз в день каждый из них думал об этом.

— Значит, это будет опасно. Могу я напомнить вам... Я была в опасности с тех пор, как вышла из Тени.

Кассандра не собиралась сдаваться.

— Если кто-то из мятежных магов был ответственен за то, что произошло на Конклаве...

— То же самое можно сказать и о храмовниках, — быстро возразила Джозефина.

Эвана покачала головой. Это ни к чему их не привело. Однако она оценила, что Джозефина сражалась за магов. Ей следует не забыть сделать послу приятный подарок — может быть, пакетик ее энергетического чая, как только она найдет последний ингредиент? Или, может быть, просто обезболивающий чай от головной боли, которая у Джозефины возникнет после общения со всеми ними и их мелких ссор. Несмотря на все усилия Джозефины, Каллен снова завел разговор о храмовниках.

— Совершенно верно. В любом случае, я не уверена, что у нас достаточно влияния, чтобы безопасно обращаться к Ордену.

— Тогда Инквизиции нужны агенты в большем количестве мест. В этом вы можете помочь, — ответила Кассандра.

Джозефина бросила многозначительный взгляд на Эвану.

— А пока нам следует рассмотреть другие варианты.

Разговор, казалось, был окончен, и Эвана решила его прекратить. В любом случае, в сложившейся ситуации у нее не было права голоса в этом вопросе. Остальные четверо были здесь лидерами. Она просто закрывала трещины и проводила полевую работу за них. Кстати, об этом...

— Джозефина, есть ли какие-нибудь новости о войсках в Паровой топи? — спросила она как можно более нейтральным тоном.

На этот раз лицо Джозефины выдало ее — на ее лице промелькнуло облегчение от смены темы. Посол жестом пригласила их следовать за ней в зал заседаний, и Эвана приготовилась к тому, что должно было произойти.

* * *

Эвана сидела у огня на небольшой скамье для двоих с высокой спинкой и бортиками. Обычно она любила устраиваться как можно ближе к огню, поэтому Варрик отодвинул скамью от стены и развернул ее так, чтобы она была перпендикулярна камину. Теперь они сидели вместе, лицом друг к другу, на противоположных концах одной скамьи. Она села с той стороны, которая была ближе всего к огню, прижав колени к груди и положив ступни на скамью перед собой. Варрик откинулся на спинку, поставив одну ногу на сиденье, а другую свесив с края. Он театрально поднял свою кружку.

— За Паровое болото!

Большинство людей вокруг, которые просто зашли в таверну на поздний обед, просто косо посмотрели на него и вернулись к своим делам. Она признавала, что для выпивки еще рановато, но после разговора в Церки-холле и подшучиваний в военной комнате у нее не было настроения выслушивать расспросы. В глубине души она слышала голос матери, отчитывающей ее за своевольный и упрямый характер. При этой мысли она едва сдержала рычание. Вместо этого она приподняла бровь и подняла свой бокал в ответ.

— Давайте вернемся в Хейвен с целой группой спасенных солдат Инквизиции, — нараспев произнесла она, — и будем пахнуть как можно отвратительнее, чтобы люди оставили нас в покое на целых пять минут.

Они чокнулись бокалами и оба сделали большие глотки. Затем она тяжело вздохнула.

— Наверное, мне нужно что-нибудь съесть, прежде чем я напьюсь в стельку в три часа дня. Мне тоже пора на работу. Через час я должен встретиться с Джозефиной для нашего первого урока на тему "как не выдать свои мысли презрительной усмешкой на лице".

— Тогда у тебя есть час, Снежинка. Расслабься.

Она одарила его слабой улыбкой и поклонилась так вежливо, как только могла, сидя. — Очень хорошо, сир Тетрас. Знаете, вам не обязательно уходить. Я могла бы взять вместо вас нового рекрута, Серу. Она метко стреляет — в буквальном смысле — из лука и стрел. Возможно, это даст тебе возможность записать все те вещи, которые, как я вижу, ты всегда тщательно откладываешь в своей голове.

Варрик усмехнулся.

— Ни за что на свете! Я бы ни за что не пропустил купание в болотах с тобой.

Эвана не смогла сдержать румянец, который быстро залил ее щеки.

— Варрик! Прекрати это.

— Прости, Снежинка. Я все еще стараюсь держать язык за зубами.

Прежде чем она успела ответить, раздался низкий, знакомый голос.

— Это будет тот самый день.

Они оба удивленно подняли головы и увидели Коммандера, стоящего на небольшом расстоянии и рассматривающего их с самодовольной ухмылкой. Эванарассмеялась чуть громче, чем было необходимо, и ее щеки вспыхнули еще сильнее при появлении Коммандера. Что она делала? Она все еще злилась на него за то, что он такой... храмовника. Ей действительно нужно что-нибудь съесть.

— О, не волнуйся. Я никогда не отстану от тебя, Керли, можешь в этом не сомневаться. Но для нашего Вестника, здесь, я, по крайней мере, приложу усилия... здесь и там.

Она посмотрела на Командира, ожидая ответа, но его глаза были устремлены на нее, а не на Варрика, и он окинул ее проницательным взглядом. Через мгновение он, казалось, пришел в себя, и его правая рука потянулась, чтобы потереть затылок.

— Я... я пришел на поздний ланч. Могу я предложить вам что-нибудь перекусить, леди Лавеллан?

Варрик приподнял бровь, но, к счастью, ничего не сказал. Сойдет ли когда-нибудь этот проклятый румянец с ее лица снова? Сердитая. Ты злишься на него, помнишь?

— Эм, да, пожалуй, чего-нибудь перекусить, спасибо. Я, кажется, немного...

— Навеселе? — предложил Варрик.

— нет! — Она взглянула на Каллена. — Просто проголодалась. Я ничего не ела с того самого утра, когда мы снимались с лагеря, — объяснила она.

Каллен кивнул и отошел поговорить с Флиссой. Варрик, конечно же, воспользовался возможностью, чтобы наброситься на нее.

— О, этот взгляд, которым он одарил тебя. Это хорошо.

Она не ответила. Она старалась не смотреть на Варрика, но он все равно поймал ее взгляд и подмигнул.

— Не волнуйся, Снежинка. Я просто понаблюдаю за развитием событий. И я постараюсь быть с тобой помягче, но это слишком хорошо, чтобы полностью игнорировать. Я знал, что это письмо сработает!

Она в ужасе уставилась на него.

— Что ты знал?! Варрик, сколько раз я должна повторять тебе, что мы с командующим... ну, мы едва ли друзья?

Варрик издал звук недоверия.

— У Андрасте просто потрясающие сиськи.

Она закрыла глаза и со стоном откинула голову на спинку скамьи.

— Варрик, пожалуйста. Уверяю тебя, он не думает обо мне в таком ключе. Я умоляю тебя, не надо...

— Эй, Кудряш! Мне нужно кое-чем заняться. Не мог бы ты посидеть здесь и составить компанию Снежинке, пока вы оба едите?

— Варрик, — прошипела она. — Что ты делаешь?

Он только приподнял брови, посмотрел на нее, наклонил свою кружку, осушил ее и спрыгнул со скамейки. Каллен, все еще стоявший у стойки, выглядел еще более смущенным, чем раньше.

— Я, э-э...

— Хорошо!

Затем Варрик выскочил за дверь, оставив ее и Командира неловко переглядываться в другом конце таверны. Но почему? Они уже много раз оказывались в обществе друг друга, и это не вызывало у них такого дискомфорта. Создатели, во время их последнего разговора она корчилась перед ним как младенец. Она должна быть в состоянии смириться с невинным ужином в общественном месте с командиром.

И почему так трудно вспомнить, что ты злишься на него? долбаный карлик и его вмешательство!

Через мгновение Флисса поставила перед командиром несколько тарелок с хлебом, фруктами, мясом и сыром, и он вернулся на скамью у огня. На мгновение он показался ей неуверенным, поэтому, несмотря на свой собственный дискомфорт, она сжалилась над ним и убрала ноги со скамейки, чтобы дать ему место сесть. Он все еще колебался, но затем, заметив маленький столик у стены, протянул ей тарелку и придвинул столик к скамье. Затем он помедлил еще мгновение, прежде чем осторожно занять место, которое недавно освободил гном.

Она, конечно, знала, что он высокий и мускулистый мужчина, но раньше не осознавала, насколько он на самом деле крупный. Скамейка для двоих вдруг показалась намного меньше, а лицо Каллена стало ярко-красным.

— Я... — Он замолчал, затем начал снова. — То есть, у вас достаточно места, миледи? Я могу пододвинуть еще один стул...

Она не смогла удержаться от смеха, услышав его почти извиняющийся тон.

— Я в порядке. И это был хороший улов, Кал... — Она замолчала, увидев нескольких солдат за столиком неподалеку от них. — Я имею в виду, командир.

Он рассмеялся.

— И ты тоже.

И с этими словами дискомфорт рассеялся... в основном. Она просто не могла больше злиться на него. Она неохотно призналась себе, что его желание связаться с храмовниками имело смысл. Он хотел сблизиться с ними по той же причине, по какой она хотела вступить в союз с магами — для удобства и фамильярности.

Они оба склонились над столом и принялись за еду. Его близость все еще пугала ее, но в то же время заставляла ее тело приятно трепетать. Она отказывалась думать о причинах. Даже если между ними и было влечение, оно никогда не могло перерасти в нечто большее. Однако она хотела продолжить их дружбу, поэтому начала с вопроса, который беспокоил ее со времени их разговора в церкви.

— Как вы думаете, почему храмовники отделились от церкви?

Каллен, казалось, в равной степени почувствовал неловкость и облегчение от ее вопроса.

— Хотя я не могу дать вам полного представления о том, что делает Орден сейчас, я могу сказать вам, что, пока я все еще был среди них, Орден пришел к выводу, что Церковь больше не поддерживает их усилия — по крайней мере, не в той степени, в какой они должны были бы.

— Но храмовники служили Церкви веками, верно?

Каллен кивнул.

— И за это время они привыкли воспринимать услуги Ордена как нечто само собой разумеющееся. Храмовники рискуют своими жизнями, сражаясь с магией крови, демонами, мерзостями, и чувствуют, что их усилия напрасны... Я могу не соглашаться с действиями Ордена — то, что я здесь, является тому доказательством, — но я действительно сочувствую их разочарованию.

Эвана кивнула, но ей хотелось узнать больше.

— Чем еще занимались тамплиеры? Я имею в виду, помимо охраны магов круга?

— Ну, до ухода из Церкви быть храмовником означало служить в Кругу, защищая всех от опасностей магии. Это также означало, э-э, выслеживание отступников или борьбу с демонами, вызванными слабыми или злонамеренными.

Каллену хватило такта слегка покраснеть при упоминании отступников. Но они уже обсудили ее опыт общения с храмовниками, а также его отношение к магам, поэтому она просто слегка улыбнулась ему и продолжила. Она хотела копнуть глубже. Что сделало храмовников такими, какими они были? Каллен был ее лучшим помощником в том, чтобы проникнуть в мысли храмовников.

— Все, что я знаю о кругах, мне рассказала хранительница Дешанна. Не могли бы вы рассказать мне о типичном дне храмовника?

Каллен сухо рассмеялся.

— Типичным? Последний раз, когда я был в Круге, это было как раз перед тем, как он распался. В нем не было ничего "типичного".

Она потянулась и легонько ударила его по правой руке. Ее кулак с глухим стуком ударился о его броню.

— Ладно, хорошо. Тогда до встречи.

Каллен тихо усмехнулся, но затем на мгновение задумался. Он отложил хлеб, который жевал, и откинулся назад, глядя прямо перед собой. Она тоже откинулась назад, чтобы изучать его профиль, пока он говорил.

— Ну, некоторые ритуалы требуют полной охраны — например, истязание мага. Я присутствовал на нескольких.

По мягкости его голоса она поняла, что он погрузился в воспоминания. Через мгновение он пришел в себя и продолжил.

— Большую часть времени вы просто поддерживаете присутствие — в дозоре или в Круге — готовые отреагировать в случае необходимости. Маги обычно стараются не обращать внимания на это присутствие, но мы знали, что они наблюдают за нами так же пристально, как и мы за ними.

— Наблюдали? Ты вообще не общался с магами?

— В большинстве случаев — нет, я уверен, что эту привычку часто путают с холодностью. Но от нас ожидают, что мы будем держаться на определенном расстоянии от наших подопечных. Если маг одержим или использует магию крови, вы должны действовать быстро и без колебаний. Ваши суждения не могут быть затуманены. От этого зависят жизни людей. Конечно, игнорирование друг друга никак не способствует взаимопониманию.

Она на мгновение задумалась, не добавил ли он это специально для нее, но, глядя на него сейчас, казалось, что он едва замечает ее присутствие, снова погрузившись в какие-то размышления. Нет, он говорил серьезно, но это сбило ее с толку. Зачем им рисковать своими жизнями ради таких вещей? Что так сильно привязало их к церкви? И как они могли оставить ее сейчас без особых проблем?

— А как насчет обучения? Что нужно делать и знать, чтобы стать храмовником?

— Там есть оружие и боевая подготовка. Даже без своих способностей храмовники являются одними из лучших воинов в Тедасе. Посвященные также должны заучивать Песнь света, изучать историю и совершенствовать свою ментальную концентрацию.

— Хммм. Так храмовники получают удовольствие от своих тренировок или это просто препятствие на пути? Вам понравилось?

Каллен пожал плечами и потянулся за еще одним куском мяса с сыром.

— Не знаю, как другие, но я хотел научиться всему. Если бы я посвятил этому свою жизнь, то стал бы лучшим храмовником, на которого только был способен.

Легкая улыбка тронула ее губы, когда она представила себе молодого и энергичного Каллена, стоящего перед своими наставниками, готового впитать все, чему они его научат. Это был очаровательный образ. Снова это слово. Она проигнорировала его и пошла дальше. — Значит, ты был образцовым учеником?

Он рассмеялся и, наконец, повернулся к ней, отодвинувшись как можно дальше в угол скамьи. Его ноги протянулись к ее ногам, и это напомнило ей, каким невероятно большим и близким он был в этот момент. Она проигнорировала появившиеся мурашки по коже, радуясь, что туника с длинными рукавами скрывала ее реакцию.

— Я хотел быть таким. У меня не всегда получалось. Наблюдать, как догорает свеча, пока я читаю Заклинание Преображения, было не самым увлекательным занятием. Признаюсь, иногда мои мысли блуждали.

Ее собственные мысли блуждали, и она изо всех сил пыталась придумать другой вопрос. У нее были еще вопросы. Она просто больше не могла их вспоминать, потому что его медово-золотые глаза сияли в свете камина, глядя на нее так, словно... что? Как будто она была чем-то, на что ему было приятно смотреть? Такая странная. Всю свою жизнь в клане она считалась либо обычной, либо откровенно дурнушкой. Ее уши и глаза были слишком маленькими, скулы — слишком неопределенными, лицо — слишком плоским, а нос — слишком дерзким, чтобы считаться эльфийской красавицей. Несмотря на то, что она по-прежнему была невероятно миниатюрной и стройной по сравнению с другими расами, ее соплеменники считали ее неприятно соблазнительной. Даже Ханир никогда по-настоящему не считал ее красивой — или она могла только предполагать это, поскольку он никогда не комментировал ее внешность так или иначе.

Теперь, здесь, в этом новом месте, мужчины и женщины постоянно делали ей комплименты — даже Варрик назвал ее красивой и, казалось, действительно имел это в виду. И с тех пор, как они вернулись из Глубинки, как бы она ни старалась не обращать на это внимания, Командир время от времени позволял своему взгляду задерживаться на ее лице... особенно на губах. Он делал это и сейчас. Она должна была заговорить. Ей нужно было знать, почему храмовники были связаны с церковью, верно? Да, именно так.

— Э-э, принимают ли храмовники обеты? Они "Клянутся Создателем, что будут следить за всеми магами" — что-то в этом роде.

Его глаза блеснули — виновато? — вернулась к своим. Она отвлекла его, но все равно была поймана. Она попыталась сосредоточиться на его губах, когда он начал говорить, но ее отвлек довольно привлекательный шрам на его верхней губе. Тогда лучше взгляни на его нос. Носы не сексуальны. Не то чтобы я считала его сексуальным... или, скорее, я бы сказала, что считаю... О... Создатели...

— Сначала будет бдение. Предполагается, что в это время вы будете пребывать в покое, но ваша жизнь вот-вот изменится. Когда оно закончится, вы посвятите себя служению. Именно тогда вам дают зелье — ваш первый глоток лириума — и это дает силу. Как храмовники, мы не должны стремиться к богатству или признанию. Наши жизни принадлежат Создателю и пути, который мы выбрали.

Несмотря на свою рассеянность, она старалась не отставать. Она смущенно наморщила носик. Лириум? Это была цепь, которая связывала их с Церковью? Это требовало от храмовников особого внимания или жертв?

— Значит, храмовники в этом смысле почти как религиозные лидеры? Ожидали, что они откажутся от физических искушений в своей жизни служения и принесут себя в жертву Создателю?

Выражение его лица отчасти вывело ее из оцепенения.

— Физическое... почему?.. — Он прочистил горло и поерзал на стуле, явно чувствуя себя неуютно. — Зачем тебе это... ... ... Хм, этого я не ожидал. Храмовники могут вступать в брак, хотя вокруг этого существуют определенные правила, и орден должен дать на это разрешение. Некоторые, возможно, решат сдаться... чтобы доказать свою преданность, но это, э-э, необязательно.

Она открыла рот, прежде чем ее мозг успел остановить ее.

— А ты?

Теперь Каллену было явно не по себе, он прижал руку к шее и покраснел, когда начал заикаться.

— Я? Я ... хм... э-э... нет. Я не давал таких клятв. А даже если бы и давал, я больше не состою в Ордене. — Он слегка кашлянул. — Дыхание Создателя, мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

У нее было такое чувство, что сердце вот-вот выскочит из груди. Ее собственное лицо внезапно вспыхнуло от смущения как за него, так и за себя.

— Мне очень жаль... Я ... Я не знаю, зачем я это спросила! Пожалуйста, забудь, что я когда-либо... э-э-э... то есть... Это все, что я хотела знать. Прощайте, командир!

Она встала и практически выбежала из таверны. Она едва заметила кивок Соласа, когда проходила мимо него, чтобы придушить Варрика. Он, как она и подозревала, сидел в своем лагере и чистил свою любимую Бьянку.

— Варрик! Я буквально убью тебя, если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное!

Варрик только усмехнулся.

— Это заняло больше времени, чем я думал. Разве ты не должна была встретиться с Джозефиной прямо сейчас?

Вот и все из-за того, что он боится ее магических способностей. Она посмотрела на него прищуренными глазами.

— Теперь я знаю, почему Кассандра издает так много звуков отвращения. Девяносто процентов из них, вероятно, напрямую связаны с тобой!

Она направилась к Церкви более длинным путем, чтобы избежать встречи с Командиром, и всю дорогу слышала смех Варрика.

Записи:

И начинается набор в следующую главу! Эти два придурка еще долго будут все отрицать, но скоро мы перейдем к более откровенным эпизодам (когда они клянутся, что они просто друзья... ну, знаете, друзья, которые иррационально злятся друг на друга (или ревнуют?), поют друг другу песни, держат друг друга за руки и т.д.).

Следующая глава написана с точки зрения Соласа, и мы познакомимся с Дорианом! Мне нравится писать о Дориане... Я просто обожаю Дориана.

Глава 11: В которой два отступника, Искатель и контрабандист, заходят в таверну (без приглашения?)

Резюме:

Солас вспоминает время, проведенное им в Инквизиции, и отмечает, что в Редклиффе группу встретили не слишком тепло.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Когда они готовились покинуть этот регион, лошадь Соласа нервно гарцевала за пределами лагеря инквизиции на болотах, время от времени выпуская из ноздрей клубы горячего воздуха. Возможно, она чувствовала нетерпение своего всадника. Или, возможно, ему просто так же, как и остальным, не терпелось выбраться из унылого дождливого болота. Он наклонился, чтобы поправить удила лошади, а затем прошептал, чтобы она подождала остальных, поглаживая рукой шею лошади.

Они успешно освободили солдат Инквизиции и усмирили авваров в течение двух дней после прибытия в Трясину, но Вестница также получила то, что он считал ее первым серьезным ранением с тех пор, как она ликвидировала Брешь. Он был по-настоящему обеспокоен лишь несколько мгновений, которые понадобились, чтобы оценить ее травмы, но этих нескольких мгновений было достаточно, чтобы он задумался. Он не привык беспокоиться о других людях, особенно о таких упрямых, как Вестница. Даже после того, как он применил базовую магию исцеления, ей все равно потребовалось несколько дней отдыха, прежде чем она смогла выбраться из Трясины из-за тяжести ушибов. Он потратил время на дополнительные исследования очаровательных рун там, в Трясине, но даже он устал от постоянной вони и сырости.

Они были на ногах с рассвета, и споры о месте их назначения, которые уже неоднократно обсуждались за последние два дня, достигли апогея, когда они готовились к отъезду. Дождь прекратился ночью, но гнетущее серое небо над головой все еще висело. Он решил, что солнце только-только показалось из-за горизонта, когда облака немного рассеялись. Тем не менее, Вестница расхаживала взад-вперед перед Кассандрой, пока они обсуждали, стоит ли встречаться с Великой чародейкой Фионой в Редклиффе.

— Но таков был план, Кассандра, — возразила она. — Мы должны были отправиться на Болото, а затем прямиком в Редклифф, чтобы поговорить с магами. Лелиана и Джозефина одобрили его. Я знаю, вы с Калленом не согласны, но вы позволили мне вмешаться. Я решила поговорить с магами, и каждый день, который мы откладываем, — это еще один день, когда брешь наносит ущерб Тедасу.

Кассандра тяжело вздохнула.

— да. Конечно, ты права, но ты же знаешь, что дело не в магах. Ты все еще восстанавливаешься, и тебе нужно время, чтобы как следует подлечиться, прежде чем отправляться на дальнейшие задания. Если что-то пойдет не так...

— Значит, мы проедем мимо Редклиффа на обратном пути в Хейвен только для того, чтобы развернуться и поехать обратно в Редклифф через день или два на всякий случай, вдруг что-то случится? В этом нет смысла! Это как раз по пути. Нет, нам нужно придерживаться плана. Со мной все будет в порядке.

Кассандра казалась раздраженной. Он сочувствовал Искателю, но не собирался вмешиваться, если только...—

— Солас, что ты об этом думаешь?

Он не должен удивляться, что Искательница интересуется его мнением. В конце концов, именно он исцелил самые серьезные раны Вестницы. Он повернулся к двум женщинам и некоторое время рассматривал их. Вестница выглядела усталой, ее ушибленная щека начала приобретать мертвенно-зеленый оттенок. Он мог только догадываться, как выглядит все остальное ее тело....

Он встряхнулся, отгоняя непрошеные мысли, которые пришли ему в голову, и ответил:

— Вестнице, безусловно, нужно больше отдыхать.

— Ха! — Восклицание Кассандры эхом отразилось от каменных скал вокруг них.

— Однако я также верю, что она сильная и способная женщина. Если она говорит, что готова, я ей верю.

Протест, который явно готовился сорваться с губ Вестницы, сменился улыбкой. Она благодарно кивнула ему, прежде чем повернуться к Кассандре.

— Видишь?

Кассандра издала один из своих знаменитых возгласов отвращения, но, что удивительно, казалось, смирилась со своим поражением. Бросив последний прищуренный взгляд на Герольда, она вскочила на лошадь. Двое других сделали то же самое и немедленно отправились в путь.

Они ехали на север весь день, разбили лагерь и, наконец, на следующий день после захода солнца добрались до самого южного лагеря в Глубинке. Лагерь на Залежной топи, очевидно, послал ворона вперед, и им сразу же предложили еду и ночлеги. Когда Вестница сделала вид, что собирается остаться с ними у костра после ужина, Солас села рядом с ней и тихо заговорил.

— Дален, я встал на твою сторону, потому что доверяю твоему суждению о себе. Однако, — сказал он, улыбнувшись ей в попытке смягчить колкость своих слов, — сейчас тебе следует отдохнуть. Завтра мы проснемся рано, а ты все еще слаба после своих ранений.

Она выглядела так, словно хотела возразить, но, выдержав его пристальный взгляд, медленно кивнула и пожелала им спокойной ночи.

Кассандра одарила его благодарной улыбкой.

— Удивительно, но у нее довольно сильная воля. Я бы не подумала об этом, когда мы впервые встретились. Это хорошо во многих отношениях, но может и навредить, если она это допустит.

Солас кивнул.

— Сильные стороны могут быть слабостями для любого человека. Можно легко перейти от уверенности к излишней самоуверенности — все зависит от нашего суждения. Я думаю, что она, как правило, хорошо разбирается во всем, кроме своего собственного благополучия. Мы должны быть ее опекунами в этом вопросе.

Кассандра склонила голову набок, на ее лице появилось смущенное и слегка раздраженное выражение.

— Почему же тогда вы рекомендовали доверять ее суждениям?

Солас вспомнил ее усталый, но решительный вид и пожал плечами.

— Я искренне верю, что она достаточно поправилась, чтобы встретиться и начать переговоры с магами. Однако мы все должны быть настороже, на случай, если что-то пойдет не так.

— Надо отдать Снежинке должное, она отлично справилась со своей работой, — добавил Варрик. — Я буду первым, кто признает, что я не фанат храмовников, но эта история с магами кажется сомнительной сделкой, которая только и ждет, чтобы сорваться. Я имею в виду, что всего несколько недель назад мы бегали здесь и убивали магов-отступников. Я знаю, что вы и наша Вестница формально тоже отступники, но ни один из вас не участвовал в этом разрушительном восстании.

Солас слегка приподнял брови.

— Возможно, Варрик, это потому, что ни один из нас не был магом Круга, вынужденным проводить свои жизни в качестве пленников в часто жестоких ситуациях, не имея возможности выбирать свой собственный путь или строить свою собственную жизнь. Он посмотрел на палатку Вестницу на другом конце лагеря. — Мне тяжело видеть, как твоя Снежинка подчиняется суровым капризам Круга. Однажды я слышал, как она сказала, что скорее покончит с собой, чем позволит храмовникам отвести ее туда.

Варрик и Кассандра сидели в ошеломленном молчании. Он почти пожалел, что упомянул о подслушанном разговоре между Вестницей и Командующим. Он не собирался подслушивать, намеренно выбрав путь, которого раньше не видел ни у кого из них. Но, независимо от его собственных намерений, они взобрались на гребень и остановились на краю утеса, как раз с подветренной стороны от выступа, который он выбрал для своей вечерней прогулки в Тень. Он слышал только обрывки разговора, но этого было достаточно, чтобы понять, что командир знал Вестницу гораздо лучше, чем кто-либо другой из их группы. Хотя она вела себя с ними как с друзьями, она все еще эмоционально дистанцировалась от них всех. Казалось, все, кроме Командира.

Несмотря на ее первоначальное дружелюбное поведение, со времени их первого путешествия во Внутренние земли они с Вестницей говорили только об эльфийских знаниях, Тени и магии. Практикуясь в магии, они часто ограничивались инструкциями. Затем настал день, когда она получила письмо от Командира. Ее комментарии были безобидными, но тон...

Солас признался себе, что был странно зол из-за ее дружбы с человеком. Что у нее могло быть общего с жестокой, воинственным шемленом? Она с самого начала произвела на него впечатление своей сосредоточенностью и решительностью. Он слишком остро отреагировал на их тренировку, но после прогулки в Тени той ночью, чтобы поговорить со своим духовным другом Уиздом, он осознал ошибочность своего поведения. Он, как никто другой, не мог позволить себе стать... привязан к любому члену Инквизиции, особенно к обычному долийскому эльфу. Или, что более уместно, к необычному долийскому эльфу. Так было лучше. Он встал и снова обратился к Кассандре и Варрику.

— Я предлагаю всем нам как можно больше спать. Мы не знаем, что может принести завтрашний день.

Затем Солас направился к своей палатке, быстро погрузившись в сон, как только его голова коснулась одеяла.

* * *

Следующий день был бурным. Они столкнулись со странными разломами, переплетенными с магией времени, а затем с Великой чародейкой, которая, казалось, ничего не помнила из своего разговора с ними в Валь-Руайо. Мужчина, вошедший в таверну "Редклифф", вызвал у Соласа неприязнь. Самодовольный мужчина, одетый в одежду из империи Тевинтер, объяснил, что теперь он главный.

Тевинтерский магистр по имени Алексиус заключил контракт с магами? Нехороший знак. Он молча начал использовать свою ману, на всякий случай. Он почувствовал, что Герольд сделала то же самое, ее магический потенциал давил на его собственный. Даже магистру Алексиусу, казалось, было немного не по себе.

После некоторых предварительных расспросов Вестница встретилась с магистром, чтобы договориться о помощи магов. Внезапно сын Алексиуса, Феликс, заболел. Алексиус запаниковал и немедленно отменил встречу, уведя всю свою компанию из таверны, чтобы позаботиться о внезапной болезни своего сына. Когда они ушли, Вестница показала остальным записку, которую Феликс сунул ей в руку, когда упал в ее объятия во время приступа болезни.

— Здесь написано: "Приходите в церковь. Вы в опасности". Зачем собственному сыну Алексиуса предупреждать нас об опасности таким образом?

Кассандра пожала плечами.

— Этого я и боялась. Мне это не нравится, но, похоже, у нас нет выбора. Это может быть ловушка, но нам нужно выяснить, что здесь происходит.

Расспросив кое-кого из местных жителей в таверне, они направились в церковь и вошли как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой высокий темноволосый маг в одежде тевинтера сражается с демоном разлома. Сам разлом зловеще светился на заднем плане, готовясь к новой атаке демонов.

— Хорошо, — весело окликнул их усатый маг, — наконец-то вы здесь! А теперь помогите мне закрыть это, хорошо?

Герольд едва обратил на него внимание. После того, как они вместе преодолели столько препятствий, они вчетвером действовали почти как единое целое, отбиваясь от первого нашествия демонов, в то время как Вестница использовал якорь, чтобы разрушить магию и ослабить своих врагов. Однако этот разлом обладал теми же странными свойствами изменять время, что и тот, который они закрыли сразу за Редклиффом по пути сюда, и это вывело их из равновесия. Убивая демона рядом с собой, он оглянулся и увидел, как Кассандра замахивается. Казалось, что она и демон двигались как в замедленной съемке. Внезапно они снова ускорились, и Кассандра нанесла свой смертельный удар за долю секунды.

Он попытался обратить больше внимания на магию вокруг себя, но трещина пульсировала от следующего раунда демонов. Герольд призвал их занять позиции. Должно быть, она почувствовала, что странная магия времени сбила их с толку, потому что включила неизвестного мага в свои инструкции для этого раунда. У Соласа была лишь доля секунды, чтобы восхититься ее авторитетным руководством, прежде чем назначенный им демон материализовался перед ним. После того, как он снова разрушил разлом, она подбодрила его, сказав, что они ослабили разлом.

— Остался всего один раунд, друзья!

Перед последним натиском демонов она еще раз направила их к их целям и лишь ненадолго отвернулась от разлома, чтобы призвать Кассандру помочь Варрику справиться с особенно упрямым демоном. Временные сдвиги сказывались на ее сосредоточенности, но она все равно выбрала и без того ослабленную цель Кассандры, уничтожила ее с ледяной эффективностью, а затем подняла руку, чтобы закрыть разрыв. Метка извергла зеленый поток магии в щель, и через несколько секунд она отдернула руку, закрывая щель. Подошел темноволосый мужчина, который, казалось, немного запыхался, но в остальном был в хорошем настроении.

— Очаровательно! Как именно это работает? — спросил он Вестницу.

Он уставился на нее, ожидая ответа, но Вестница только пожала плечами, все еще пытаясь отдышаться.

— Ты даже не знаешь, не так ли? Ты просто шевелишь пальцами и бум, трещина закрывается.

Вестница с беспокойством посмотрела на него и наконец заговорила.

— Кто ты?

— ах! Как я понимаю, я снова забегаю вперед. Дориан из дома Павусов. Как поживаете?

— Еще один гость из Тевинтера. Будь осторожна с этим, — сухо сказала Кассандра.

Солас не мог с ней не согласиться. Дориан, однако, не растерялся.

— Подозрительные у тебя здесь друзья. Магистр Алексиус был моим наставником, поэтому моя помощь должна быть ценной, как, я уверен, вы можете себе представить.

— Мы ожидали, что Феликс будет здесь, — сказала Герольд, явно стараясь быть осторожной в том, что она говорит.

— Я уверен, что он уже в пути. Он должен был передать тебе записку, а затем встретиться с нами здесь после того, как бросил своего отца.

— Ты тоже магистр? — осторожно спросила она.

Дориан вздохнул.

— Хорошо, давай скажем это один раз. Я маг из Тевинтера, но не член Магистериума. Я знаю, что южане используют эти термины как синонимы, но это только делает вас похожими на варваров.

Не впечатленная, Вестница продолжила расспросы.

— И вы предаете своего наставника, потому что...?

— Алексиус был моим наставником, а это значит, что его больше нет — по крайней мере, в ближайшее время. Послушайте, вы должны знать, что существует опасность. Это должно быть очевидно даже без записки. Давайте начнем с того, что Алексиус, словно по мановению волшебной палочки, заявил о своей преданности мятежным магам, да? И это совершенно верно! Чтобы добраться до Редклиффа раньше инквизиции, Алексиус исказил само время.

— Он устроил это так, чтобы прибыть сюда сразу после смерти Жрецы?

Дориан одобрительно посмотрел на нее.

— Ты быстро схватываешь все на лету.

Кассандра покачала головой, явно не в силах больше молчать.

— Ты же на самом деле не веришь в это, не так ли, Вестница? Это нелепо!

— Разрыв, который ты преодолела здесь. Вы видели, как это повернуло время вспять — ускорило одни события и замедлило другие? Скоро таких будет больше, и они будут все дальше и дальше удаляться от Редклиффа. Магия, которую использует Алексиус, крайне нестабильна, и это разрушает мир.

Дориан презрительно выплюнул последнее предложение. Соласу, возможно, не нравился тот факт, что этот человек был родом из Тевинтера, но он должен был признать, что сценарий соответствовал тому, что он видел на примере новых расколов здесь, в Редклиффе. Это означало, что Брешь затронула не только физическое пространство, которое она занимала. Да, это соответствует природе Вуали, проникающей в наш мир. Вопрос был не в том, был ли он прав. Вопрос был в том, почему — и что — он знал об этом.

Вестница, похоже, подумала о том же.

— Мне бы очень хотелось получить еще немного доказательств того, что этот магический контроль времени...

Дориан оборвал ее.

— Продолжай. Я знаю, о чем говорю. Я помогал развивать эту магию. Когда я еще был его учеником, это была чистая теория. Алексиус так и не смог заставить ее работать. Чего я не понимаю, так это зачем он это делает — разрывает время в клочья только для того, чтобы заполучить несколько сотен лакеев?

Феликс выбрал именно этот момент, чтобы, наконец, присоединиться к ним.

— Он сделал это не ради них.

Дориан повернулся, чтобы поприветствовать своего друга.

— Что-то ты долго! Он что-то заподозрил?

Феликс покачал головой.

— Нет, но мне не следовало разыгрывать из себя больного. Я думал, он будет хлопотать обо мне весь день.

Солас слушал, как двое мужчин рассказывали о причастности Алексиуса к тевинтерскому культу, называемому Венатори. Их общие объяснения убедили Вестника, и Солас вынужден был признать, пусть даже только про себя, что их история звучит правдоподобно. Дориан оставил их с просьбой присоединиться к отряду Инквизиции, когда они решат вернуться в Редклифф, чтобы разобраться с ситуацией. Феликс также вскоре ушел, сообщив названия нескольких местных заведений, где они могли бы поесть, выпить и торговать, не опасаясь за свою жизнь.

— Однако, честно говоря, я настоятельно рекомендую покинуть Редклифф как можно скорее. Возвращайтесь к нам, когда будете готовы. — Феликс повернулся, прежде чем выйти из церкви, и на его бледном лице отразилась глубокая печаль. — Но, пожалуйста, что бы ты ни делал, постарайся сделать это быстро.

Солас не был уверен, что молодой человек имел в виду — быстрое возвращение или быструю смерть своего отца. В любом случае, это была зловещая мысль. Вестница глубоко погрузилась в свои мысли, но Кассандра, всегда склонная к действию, не отнеслась к словам молодого человека легкомысленно.

— Вестница, я полагаю, нам следует последовать совету Феликса и немедленно отправиться в Хейвен. Сейчас еще утро. Если мы отправимся сейчас и будем скакать во весь опор, то сможем вернуться к завтрашнему вечеру и перегруппироваться с советниками. Нам нужно все хорошенько обдумать.

Он понял, что имела в виду Кассандра — они должны отказаться от магов и нанять храмовников. В глазах Вестницы на мгновение вспыхнул гнев, но быстро угас. Она встретилась взглядом с Соласом и приподняла бровь. Искательница не заметила, как они переглянулись, но покашливание гнома дало ему понять, что автор этого не упустил. Нет, дитя камня, казалось, никогда ничего не упускало.

— Что бы мы ни делали, Снежинка, нам не следует здесь оставаться. Давай хотя бы вернемся в город.

Она просто кивнула, и все они направились к кромке воды. После переговоров с несколькими торговцами, которых порекомендовал Феликс, "Вестница", казалось, решила пока уйти.

Они скакали быстро, что делало разговор почти невозможным. Когда они, наконец, остановились на привал после захода солнца, их изнеможение не позволяло им делать ничего, кроме как ухаживать за лошадьми и валиться с ног после установки защитных знаков и назначения часовых. Только после их короткой остановки на обед на следующий день у Соласа наконец-то появилась возможность поговорить с ней наедине. Он пригласил ее отойти немного в сторону от лошадей, посидеть у небольшого ручья и съесть их безвкусный рацион.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, леталлан?

Она слегка улыбнулась ему, на ее лице было написано изнеможение, а затем отвела взгляд.

— Я устала, и у меня все болит. Но в основном я расстроена. Я продолжаю думать, что конец уже близок, но на каждом шагу... — Она остановилась и немного поиграла со своей едой. — Наверное, я просто думала, что мы уже закрыли брешь и я уже была бы дома. Такое чувство, что сейчас я не ближе к этой цели, чем был месяц назад. Как такое может быть? Так будет всегда?

Солас тихо вздохнул.

— Нет, Дален. Подобно разрывам во времени, с которыми мы только что столкнулись, дни медленного продвижения к цели покажутся вам почти неподвижными. Однако, когда придет время нанести удар, мгновение пролетит незаметно, как ветер сквозь деревья. Вы можете использовать это время, которое у нас есть сейчас, чтобы направить ветер в нужное русло, чтобы он не вышел из-под вашего контроля позже.

— Как всегда, мудрый совет, Солас. Но как направить ветер?

— Вы уже делаете это, благодаря тому, что запустили в действие в Валь-Руайо и его окрестностях. Даже ваша поездка на Залежные болота может оказаться полезной. Руны там были, по меньшей мере, интересными.

— Ну, тогда, по крайней мере, этот ужасный запах, который никак не выветривается из моей кожи, хоть чего-то стоит. Спасибо за ободряющую речь, Харен.

— Не за что. — Очевидно, она была не в духе, поэтому он сменил тему. — Я заметил, что ты не очень хорошо говоришь на эльфийском, даже в моем присутствии. Это потому, что ты не учила его в своем клане, или потому, что намеренно не говоришь на нем?

Она, казалось, была искренне удивлена вопросом.

— Я думала, ты будешь рада не слышать, как долийцы коверкают эльфийский язык.

— Я ничего не имею против твоего долийского языка.

Солас заметил, как ее глаза расширились, а затем опустились, когда она неловко поежилась под его пристальным взглядом. Он не был уверен, почему сказал это. Возможно, тот же импульс, который заставил его прокомментировать ее неукротимую сосредоточенность. Как бы то ни было, это было правдивое утверждение. Чем больше времени они проводили в обществе друг друга, тем больше он узнавал и ценил ее прямоту, решительный характер и теплую, щедрую душу, несмотря на ее природную скрытность. Она оказалась невинной и податливой во многих отношениях, но, когда на нее давили, ее сущность превращалась в железную кору. Она всегда будет делать то, что считает правильным, до самого конца. Он не мог не восхищаться ее силой духа. В ней было все, чего не было в нем.

Наконец, она ответила, полностью проигнорировав его комментарий.

— Я не говорю по-эльфийски в основном потому, что не хочу все время объяснять, что я говорю. Ты единственный, кто это поймет. Что касается того, почему я не говорю с тобой... — Она пожала плечами. — Наверное, я просто привыкла к тому, что в последнее время не произношу его на этом языке.

— Хмммм. Так ты не возражаешь, если я буду говорить с тобой на этом, Дален?

— Нет, хотя я бы хотел, чтобы ты не называла меня ребенком так часто. Мне кажется, что это не так.... снисходительно, когда ты это говоришь. Знаешь, мне 26 лет.

Солас кивнул в знак согласия.

— Я не знал, что это тебя беспокоит. Я просто привык использовать это слово в знак уважения к тому, кто моложе меня. Может, мне продолжить с леталланом?

— Ма нувенин. Ма серанна, леталлин.

Солас поймал ее взгляд и слегка наклонил голову. Уникальный сине-фиолетовый оттенок ее глаз снова поразил его. Он на мгновение задумался о ее происхождении. Давным-давно он знал эльфов с такими же глазами, как у нее, и особенно одного эльфа, который был пугающе похож на Вестницу. Каковы были шансы...

— Эй, чудаки, Кассандра говорит, что пора двигаться дальше! — крикнул Варрик. — И захватите с собой ее обожание.

Она первая отвела взгляд, и он молча проклял гнома. Наблюдая, как она моет руки в ручье, Солас попытался успокоиться, но понял, что это дается ему с трудом. Возможно, у него были проблемы из-за того, что он чувствовал связь между ними? Во время их путешествий он часто чувствовал, как ее мана тянется к его, в основном по ночам, когда они оба бродили по Тени. Он никогда не пытался найти ее там, но теперь задумался, стоит ли.

— Нам нужно отправляться сейчас, если мы хотим добраться до Хейвена до того, как станет слишком темно, чтобы что-либо видеть.

Голос Кассандры заставил их обоих двинуться в путь, и вскоре они снова были на дороге. Местность быстро стала труднопроходимой, когда они поднялись к подножию Фростбэкских гор. Солас провел остаток своего времени, пытаясь разобраться в своей связи с другой эльфийкой, но когда их лошади преодолели последнюю милю до Хейвена, он был так же близок к ответу, как никогда за последние несколько месяцев. Возможно, сегодня вечером, в Тени, он спросит у своего друга Мудрости, хотя его предыдущие вопросы о Вестнице носили замкнутый характер, что, вероятно, было прямым результатом собственных бурных размышлений Соласа по этому поводу.

Когда они прибыли в Хейвен, Вестница после короткого разговора с Кассандрой направилась прямиком в свои покои. Никто из них больше не видел ее до следующего дня.

Записи:

Отказ от ответственности — я на самом деле не Соласмант, поэтому не тратил кучу времени на обдумывание мотивов Соласа, как это могли бы сделать некоторые из вас. Я также не играл в Trespasser, хотя и знаю основы DLC. Я всегда открыт для размышлений и комментариев по поводу характеристик!

Однако, я думаю, что независимо от того, заводит ли эльфийский Вестник роман с женщиной или нет, его влечет к ней, потому что она производит на него сильное впечатление. Эвана, в частности, является исследователем. Как показал ее первый разговор с Калленом, она верит в Правду, а не просто принимает все за чистую монету. Солас ценит это в ней, но в то же время испытывает дискомфорт из-за ее проницательности и способности разбираться в людях.

ТЛ; ДР: Он пытается держаться в стороне, но она невольно притягивает его к себе.

Глава 12: В которой командир подчиняется требованиям долга

Резюме:

Каллен решает, что должен быть более профессионален в работе с "Вестницей". Это оказалось сложнее, чем он себе представлял.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

— Мы с Кассандрой решили, что мне нужны уроки рукопашного боя.

Вестница

взглянула на Каллена, когда они шли бок о бок по влажной, залитой солнцем дорожке за пределами Хейвена. После последнего из череды напряженных заседаний военного совета она выразила желание поговорить с ним о делах инквизиции, поэтому они согласились прогуляться и поговорить. Они бесцельно бродили, пока относительно теплый летний ветерок не разогнал прохладу горного воздуха.

Он не видел ее, когда группа прибыла из поездки на болота Фэллоу и в Редклифф. Однако Каллен знал, что травмы Кассандры должны были быть серьезными, раз она отправила Вестницей прямиком в ее покои отдыхать, даже не предупредив об этом. Когда он впервые увидел ее на заседании совета, это было похоже на удар под дых, и даже сейчас он не мог смотреть на большой зеленоватый синяк на ее лице без здоровой дозы гнева и непреодолимого желания спрятать ее подальше от всего мира и обеспечить ее безопасность.

Глупость.

— Ты и Кассандра? Является ли это результатом вашей... столкновения с авваром?

Она пожала плечами.

— Возможно. Она была обеспокоена моей способностью отражать атаки противника в ближнем бою, особенно учитывая, что как маг я в основном практикуюсь в дальнем бою. На самом деле, это просто мера предосторожности на случай, если я попаду в... безвыходную ситуацию.

Каллен кивнул.

— Да, и хорошая. Значит, Кассандра будет тебя тренировать?

— Я так думаю. Кто еще мог бы это сделать?

— Я мог бы, — подумал он. Рукопашный бой был одной из его специальностей. Но он не мог заставить себя произнести это вслух. Как правило, его мужчины и женщины поначалу проводили спарринги в одних туниках и бриджах, просто чтобы получить представление о различных приемах и блоках. Прежде чем использовать доспехи, нужно было хорошо разбираться в основах. Он почувствовал, что слегка краснеет при мысли о нем... и о ней...

— Да, Кассандра подойдет лучше всего, — быстро сказал он. — Если она недоступна, я уверен, лейтенант Розеллин тоже будет рада помочь. Она одна из моих лучших.

— Ма сэранна, Каллен.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Ма сар?

— Ма сэранна. Это означает мою благодарность, или, проще говоря, спасибо тебе.

— Ах.

Она никогда раньше не разговаривала с ним на эльфийском, поэтому знакомство показалось ему странным. Однако он не знал, как спросить об этом. Он поднес руку к шее, пытаясь сформулировать свои мысли.

— Я... э-э-э... ты никогда... я имею в виду, я не слышал, чтобы ты говорил это раньше.

Она кивнула.

— Обычно я избегаю общения с людьми, но вчера Солас напомнил мне, что я нахожусь не только среди людей. Я собираюсь попытаться быть... больше похожим на самого себя, я думаю.

— Что ж, если это поможет, то мне нравится. Звучит... э-э-э... приятно, когда ты так говоришь.

Он мысленно застонал, наблюдая, как она безуспешно пытается сдержать веселую улыбку. Его единственным утешением было воспоминание о ее собственной неумелости вести беседу, хотя он до сих пор краснел, вспоминая, чем закончился их последний разговор в таверне. Даже во время заседания военного совета каждый из них находил время, чтобы робко прощупать почву вокруг другого. Он сделал все возможное, чтобы успокоить ее — показать, что он обо всем забыл. Но, конечно, это было не так. Даже при большом воображении этого не скажешь.

Он сменил тему.

— Ваш новый рекрут — Сера, не так ли? это... интересное дополнение к нашему делу.

Она рассмеялась и кивнула.

— Она, конечно, немного странная, но в Валь-Руайо она была в буквальном смысле метким стрелком из лука. Я думаю, что она и ее группа "Друзья Рыжей Дженни" могли бы быть нам полезны. Я подумывал о том, чтобы попробовать ее и Блэкуолла в качестве компаньонов в поездке на Штормовой берег.

Каллен удивленно поднял брови.

— Если ты оставляешь Варрика, то лучше сообщи ему эту новость помягче. Я думаю, он с нетерпением ждал возможности найти — и уничтожить — еще больше красного лириума. Мы с Варриком испытали на себе действие зараженного лириума в Керкуолле, и я думаю, что теперь у него личная месть против этого вещества.

Она с силой пнула сосновую шишку.

— Что ж, поделом ему за вмешательство.

— Вмешательство? — Каллен слишком поздно понял, что она, возможно, имела в виду. — Эм, это... Варрик умеет совать нос в чужие дела. Я бы не стал воспринимать его слишком серьезно.

Слабый румянец появился на ее и без того румяных щеках.

— ну... — Она прочистила горло и взглянула на него. — Сера, конечно, рискованна, но именно поэтому я думаю, что поездка на вербовку была бы идеальной, чтобы посмотреть, как она поладит с остальной командой. А Кассандра и Блэкуолл, похоже, уже неплохо ладят.

Это означало, что она также оставляет Соласа.

— В вашем отряде двое воинов? Вы ожидаете неприятностей?

Она пожала плечами.

— Я действительно не знаю, чего ожидать. Крэм — тот, кто прибыл с сообщением об этом наемнике-кунари, который хочет присоединиться к нам, — кажется, заслуживает доверия. Но я не чемпион Киркволла, и драться с кунари — это не совсем то, что я хотел бы делать в одиночку. Если он окажется проблемой, мне понадобятся дополнительные силы, чтобы поддержать меня.

— Хороший план.

Отчасти Каллену тоже хотелось поехать с ней, но здесь предстояло проделать еще много работы. Каждый день приносил все больше новобранцев, все больше проблем со снабжением и все больше демонстраций силы или военных действий для усиления своего влияния. Но он не хотел, чтобы было по-другому. Казалось, что вся его жизнь была направлена на то, чтобы возглавить армию инквизиции в борьбе с неизвестным врагом, способным разорвать в клочья саму ткань реальности. Он не стал бы уклоняться от своих обязанностей. Он не мог подвести ее... вот так бросить их.

Он украдкой взглянул в ее сторону. Ее взгляд казался отстраненным, как будто она тоже была погружена в непрочную паутину мыслей и мечтаний, и поэтому он позволил своему разуму продолжать блуждать. Возможно, из-за постоянных разговоров об этом за военным столом он обнаружил, что его мысли возвращаются к вопросу о союзе магов и храмовников.

Вестница ясно дала понять, что, несмотря на странные обстоятельства в Редклиффе, она не намерена отказываться от своего желания завербовать магов. Он все еще думал, что им было бы лучше попытаться убедить храмовников помочь им, но он не мог отрицать, что ее лидерство и готовность подвергать себя опасности завели их так далеко. Он хотел дать ей — магам — преимущество в сомнениях, но старые мысли и привычки прилипли к нему, как вторая кожа. Чтобы избавиться от этих стереотипов мышления, требовалось нечто большее, чем просто отказаться от лириума и сесть на корабль, идущий в Ферелден. Годы многолетних тренировок порой давили на него тяжким грузом, но в то же время успокаивали. У него не было желания возвращаться к тому, каким он был в Киркволле. Но тяжесть собственной шкуры заставляла его цепляться за эти стереотипы превосходства. Он решил, что будет усерднее работать, чтобы освободиться от этих врожденных предрассудков. Она заслуживала от него большего, чем слепое следование образу жизни, который он, предположительно, оставил в Свободных землях.

Некоторое время они шли в уютной тишине, которую он привык ценить всякий раз, когда они были вместе, когда она без предупреждения остановилась и повернулась к нему лицом. Застигнутый врасплох, он сделал еще несколько шагов и был вынужден отступить, чтобы встать перед ней. Он не смог скрыть насмешливого выражения на своем лице.

— Миледи?

Она долго стояла перед ним, ломая руки и глядя куда угодно, только не на него. Наконец, она глубоко вздохнула и заговорила, и он снова обнаружил, что ее мысли совпадают с его собственными

— Каллен, я знаю, что мы с тобой... расходимся во мнениях по поводу выбора союзников. Мы такие разные во многих отношениях.... Но я надеюсь, ты понимаешь, что дело не в том, какие союзники лучше, а какие хуже. Речь идет о союзнике, у которого, по нашему мнению, больше всего шансов залатать брешь. Солас считает, что маги — это лучшее решение, и я склона с ним согласиться. Возможно, это неправильно, и, возможно, мы оба ослеплены нашей собственной связью с магией и Тенью. Я хочу, чтобы вы знали, что я ценю смысл в том, чтобы потенциально ослабить магию Бреши, чтобы закрыть ее. Однако, если речь идет о группе магов, чье могущество я знаю и могу понять, и о сонме храмовников, чье могущество мне так незнакомо... и кажется таким враждебным по отношению ко мне...

Говоря это, она протянула руку и рассеянно сорвала несколько сосновых иголок с ветки у себя над головой. Теперь она яростно мяла их между пальцами, мгновенно вдыхая сильный аромат вечнозеленых растений.

— Я знаю, что разочаровала вас всех. Если бы я был воином, возможно, я бы встал на сторону храмовников... но я им не являюсь, и если вы дадите мне выбор... Я решила бороться с этой угрозой наилучшим известным мне способом... с помощью магии. Я... я надеюсь, в этом есть хоть какой-то смысл.

Каллен не знал, что ответить. Он не мог отрицать ее обвинения. Ее слова живо напомнили ему их первую встречу на заседании военного совета и горькое разочарование, охватившее его при виде миниатюрного эльфа с меткой, которая должна была спасти их всех. Не раз в течение первой недели после стабилизации положения он недоумевал, как такое маленькое, на вид застенчивое создание могло стать спасителем Тедаса. Он знал, что Кассандра и Лелиана тоже были разочарованы... поначалу. Все они уже давно перестали недооценивать ее мастерство и силу. Она была могущественным магом — более могущественным, чем большинство магов, с которыми он сталкивался в Кругах, — и обладала уникальной способностью притягивать к себе людей, несмотря на свою скрытность. Или, возможно, благодаря этому.

И чем дольше он молчал, тем больше она замыкалась в себе. Сильный запах измельченной сосны ударил ему в нос, когда он резко вдохнул и попытался развеять ее страхи, а также свои собственные.

— Вестница, миледи, мы можем расходиться во мнениях, но это не значит, что я не поддержу окончательное решение совета.

Она вздохнула и принялась расхаживать по земле. Его сердце сжалось при виде разочарования, промелькнувшего на ее лице.

— Да, ты поддержишь это решение, но мы с тобой не согласимся... Я-я буду сражаться за магов, Каллен, и я не хочу, чтобы это...... Я хочу, чтобы мы по-прежнему...... ты ведь останешься моим другом, правда?

Странное тепло разлилось по его груди, когда она остановилась и умоляюще посмотрела на него, ее длинные тонкие пальцы все еще яростно перебирали сосновые иголки. Он потянулся и положил ладони ей на плечи, заставив ее замереть.

— Мы расходимся во мнениях относительно дальнейших действий, миледи, но наша цель — устранить разрыв — одна и та же, не так ли?

Она устало посмотрела на него и кивнула головой.

— Да, конечно.

Каллен поймал ее взгляд и выдержал его.

— Тогда знай, что, как бы сильно мы ни расходились во мнениях, я верю в тебя и в твое стремление спасти народ Тедаса. У тебя не было причин оставаться после того, как мы с тобой обошлись, но, тем не менее, ты осталась. Вы не хотели ни славы, ни титула, дарованного вам незнакомой религией, которая с тех пор заклеймила вас как еретика. Вы вынуждены сидеть на уроках этикета и часами читать военные сводки. Во время своих путешествий вы делаете все возможное, чтобы помочь жителям Ферелдана. И ты делаешь все это, когда я знаю, что ты предпочла бы просто вернуться домой и быть со своими эльфами — со своей семьей.

Ее взгляд дрогнул, и он наклонился, чтобы снова поймать ее взгляд. На ее щеках появился румянец, но он подождал, пока они снова встретятся взглядами, прежде чем продолжить.

— Да, ты маг, но мы все видим, на какую жертву ты идешь. Я... мы восхищаемся вами и чтим вас за это — за вашу целеустремленность в достижении нашей общей цели — спасти Тедас. Каллен сглотнул и на мгновение отвел взгляд, прежде чем взглянуть на нее, как он надеялся, искренне. — Конфликт между магами и храмовниками уже разрушил слишком многое. Я не позволю этому разрушить и нашу дружбу тоже.

Ее рот несколько раз открылся и закрылся, как будто она пыталась найти ответ. Он улыбнулся и неловко похлопал ее по рукам, прежде чем опустить их по бокам. Для нее это была ободряющая речь, но и он почувствовал себя ободренным. На самом деле, у них была одна и та же цель. Четкая миссия. Если они расходились во мнениях по поводу метода... что ж, пока они в конце концов закрывали брешь, это не имело значения, не так ли?

Постепенно ее лицо приобрело умиротворенное выражение, а голос, в котором еще минуту назад чувствовалось напряжение, смягчился.

— Ма сераннас, фалон. Ма мелава халани. Ты показал мне еще одну причину, по которой ты великий и вдохновляющий командир. Кассандра сделала мудрый выбор. Инквизиция не могла бы поступить лучше.

Он слегка покраснел от ее комплимента. Ему отчаянно хотелось спросить, что она ему сказала, но он не осмелился нарушить момент. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как она снова расслабилась и чувствует себя комфортно. Через мгновение ему пришло в голову, что ему следует отвести взгляд, но он был пойман. Воздух между ними наполнился энергией. Однако мгновение спустя она опустила глаза, и уголок ее рта приподнялся.

— Я наконец-то выслушала свою лекцию, и она была хорошей. Может, нам теперь вернуться? Я знаю, что вы занятой человек. Я уверена, что с тех пор, как мы уехали, по меньшей мере 800 человек нуждались в вашей помощи.

Каллен неловко рассмеялся, когда этот момент миновал, и они направились обратно тем же путем, каким пришли.

— Я уверен, что по тебе тоже скучали. Без сомнения, Кассандра хорошенько отчитает нас, когда мы вернемся.

— О, особенно я. Кассандра повсюду следовала за мной, расспрашивая о моем здоровье с тех пор, как я попала на болото, так что я сомневаюсь, что она отпустит меня на Штормовой берег еще хотя бы на несколько дней. Лелиана сказала, что ее разведчикам все равно нужно больше времени, чтобы полностью изучить местность, поэтому я уверена, что Джозефина с радостью воспользуется тем временем, которое у нее будет со мной. Мне неприятно так долго ждать возвращения в Редклифф, но я думаю, что нам понадобится больше хороших мужчин и женщин, прежде чем мы сможем обоснованно рассчитывать на то, что закроем брешь. Описание Крэмом своей группы наемников "Заряжателей" и их босса-кунари Железного быка вселяет в меня надежду, что скоро мы приобретем по-настоящему могущественных союзников.

— Но на всякий случай рядом с тобой будут Искательница и Серый Страж.

— И не забудь про сумасшедшего эльфа.... Я имею в виду другого сумасшедшего эльфа, на этот раз не меня

Каллен рассмеялся.

— Не думаю, что мне когда-либо пришло бы в голову использовать слово "чокнутая", чтобы описать тебя. — Может быть, сильный, талантливый и красивый, но не чокнутая.

— Значит, ты не очень хорошо меня знаешь, — игриво произнесла она.

Каллен улыбнулся.

— Это правда, но я думаю, что у меня получается.

Она застенчиво взглянула на него, и ее улыбка превратилась в задумчивую полуулыбку.

— Я полагаю, что да. Тогда, возможно, мне стоит узнать тебя получше.

Его лицо вытянулось, и он постарался скрыть настороженность в голосе, когда повернулся, чтобы посмотреть на поросшие лесом холмы.

— Что бы вы хотели узнать?

— Ну, начнем с того, что я даже не знаю, откуда вы родом.

— Я вырос здесь, в Ферелдене, недалеко от Хоннлита. Меня... перевели в Киркволл вскоре после Мора. Я возвращаюсь сюда впервые почти за десять лет.

Она казалась удивленной.

— Вы не видели Ферелден десять лет? Вы рады возвращению?

— В то время мне не было жаль уезжать... и я не ожидал, что вернусь. Теперь, между убийством Божественной и Брешью, я прибыл сюда, чтобы найти только хаос.

— Итак, когда вы были здесь во время Мора, вы сражались с Порождениями Тьмы?

Каллен почувствовал, как его тело непроизвольно напряглось.

— Нет. Я служил в башне Круга в Ферелдене. У Круга были свои проблемы. Я... оставался там во время Мора.

— У Круга были свои проблемы? — Ее брови нахмурились, и она в замешательстве посмотрела на него. — Я слышала несколько историй о Море и никогда ничего, что касалось бы Круга. Что случилось?

Он медленно, тихо выдохнул и напомнил себе, что она не знала, о чем просила его. Образы и звуки вторглись в его сознание — реки крови, стекающие по холодному каменному полу, крики его друзей, которых тащили на верную смерть, галлюцинации, искажающие его разум. Он изо всех сил старался засунуть их обратно в свое подсознание, где им самое место, где они будут преследовать его только в ночных кошмарах, из-за которых он потерял не одного соседа по комнате за эти годы. Она не знала. Она не могла знать. Во всяком случае, его голос прозвучал тихо и напряженно.

— Немногие из тех, кто пережил Мор, хранят теплые воспоминания о том времени. Я бы предпочел не говорить об этом.

Он не мог заставить себя взглянуть на нее, но чувствовал, как изменился воздух вокруг них — стал напряженным и неловким. Когда она заговорила снова, то тщательно подбирала слова. Он внутренне застонал, когда она подумала, что он в любом случае хрупок. Но он не мог говорить об этом. Он не мог.

— Итак... на что был похож Киркволл?

По крайней мере, на этот вопрос он мог ответить. Несмотря на мрачные мысли, которые все еще крутились у него в голове и тревожили желудок, он отчаянно пытался поднять настроение.

— Пока я был там, кунари захватили, а затем напали на город, убийство виконта вызвало политические волнения, отношения между магами и храмовниками испортились, отступник взорвал церковь, а рыцарь-командор сошла с ума от красного лириума. В остальном все было прекрасно.

Попытка пошутить не удалась. Вместо этого, когда он, наконец, посмотрел в ее сторону, в ее глазах отразилась глубокая печаль, и она кивнула. Она сцепила руки за спиной и посмотрела на него снизу вверх.

— Что же произошло между магами Киркволла и храмовниками?

— Вы были на конклаве, вы, должно быть, слышали, как люди говорили об этом.

— Да, я знаю, что, по их словам, произошло, но вы там были.

Он не смог сдержать вздоха. Он полагал, что это было бы только справедливо после того, как она так много рассказала ему о своей жизни.

— Задолго до того, как я здесь появился, между магами и храмовниками возникло напряжение. В конце концов, оно достигло критической точки. На улицах начались бои. Мерзости начали убивать с обеих сторон. Это был кошмар. — Он потряс головой, пытаясь отогнать новые, более свежие образы смерти и разрушений. — Храмовники должны были восстановить порядок, но красный лириум свел с ума рыцаря-командора Мередит. Она пригрозила убить Хоука, защитника Киркволла, и обратилась против своих людей. Я не уверен, как далеко она бы зашла. Слишком далеко.

Он замолчал, яркие образы того времени и места нахлынули на него, чтобы запутать его и без того запутанные мысли. Она заговорила снова, побуждая его продолжать.

— Итак, ты выступил против нее?

— В конце концов, я был с Защитником против нее. Но я должен был раскусить Мередит раньше.

Его настроение значительно испортилось с тех пор, как начался их разговор. Он пытался сдержать отвращение к самому себе, чтобы не казаться таким меланхоличным, но было трудно отвлечься от этих воспоминаний, как только они овладевали им. К счастью, она снова сменила тему.

— Варрик из Киркволла, да? Вы двое знали друг друга?

— Я знал, что он дружил с Хоук и немного разговаривал с ним, когда она посещала Круг, но не более того. Мы стали больше общаться с тех пор, как я присоединился к Инквизиции, в основном по настоянию Варрика. Очевидно, я слишком много времени провожу с серьезным выражением лица, и это вредно для моего здоровья.

— Не могу с этим не согласиться. Излишняя серьезность может нанести вред, если не следить за собой должным образом.

Он взглянул на нее и увидел, что она склонила голову набок, внимательно разглядывая его. Каллен решил оставить ее комментарий без комментариев, пока они приближались к Хейвену. Их молчаливый дух товарищества окутал их, успокаивая его мысли и заглушая голоса сомнений... на данный момент.

Один голос, однако, не желал умолкать. Он предупредил его об опасном спуске, по которому он, казалось, скатывался все быстрее и быстрее. Мы узнаем друг друга как друзья и товарищи по оружию, не более того, возразил он. Он не сделал ничего, что могло бы вызвать конфликт интересов Инквизиции — даже если его сердце бешено колотилось при одном упоминании о ней, или его взгляд блуждал по ее губам, когда он виновато представлял, каково это — прижаться к ним, или его пальцы не выдерживали и прикасались к ней при любой возможности...

Голос безжалостно напомнил ему, что такие вещи не подходят для "друзей", несмотря на то, что он делал это уже несколько недель и сумел выполнить все три за последние полчаса разговора.

Это зашло слишком далеко, предупредил его голос. Ты должен бороться с этим. Ваш долг перед инквизицией требует, чтобы вы подавили это увлечение до того, как оно начнет сказываться на вашей работе.

Пока ее не было, у него не возникало проблем с концентрацией внимания. Он оставался серьезным, работоспособным и целеустремленным, никогда не отдыхал, пока не закончит дневную работу. Кошмары, которые преследовали его более десяти лет, стали еще хуже с тех пор, как он перестал принимать лириум, поэтому сон не приносил облегчения. Он предпочел бы работать. Конечно, он часто думал о ней, но ему было несложно отвлечь свои мысли от неуместных мечтаний наяву.

Однако, когда она была в Хейвене, независимо от того, находилась ли она непосредственно в его присутствии или нет, небольшая часть его существа постоянно задавалась вопросом, где она может быть или что она может делать. Этого было недостаточно, чтобы его солдаты заметили, но он заметил. Как минимум, она отвлекала его. Когда она заговаривала с ним, особенно если он не был к этому готов, он превращался в взволнованного, неуклюжего дурака. В некотором смысле, это было неудивительно. Поначалу женщины всегда приводили его в замешательство, но развитие более тесных отношений с ней, казалось, только ухудшало ситуацию, а не улучшало, как это было с Кассандрой, Лелианой и Джозефиной. Теперь эти трое могли дразнить его сколько угодно, а он почти не реагировал... если только они не дразнили его из-за нее.

Он просто не мог позволить себе отвлекаться на свои незрелые и неподобающие мысли. Инквизиция не могла себе этого позволить. Кроме того, она, вероятно, даже не находила людей привлекательными. Даже если бы и находила, что он мог ей предложить? Ничего, подумал он с отвращением к самому себе. И все же он позволил бессмысленному влечению разгореться, несмотря на здравый смысл, подобно скрытому огню, который обжигал, но не давал тепла.

Тогда ты должен преодолеть это, упрекал его внутренний голос. Погаси пламя.

А если бы он не смог?

Ты должен.

Варрик, всегда наблюдавший за происходящим, уже догадывался о его слабости к Вестнице, и кто знает, сколько других могли заподозрить об этом? Даже эти прогулки, какими бы приятными и освежающими они ни казались ему, только подливали масла в огонь.

Тогда ты должен прекратить это. Ты должен прекратить все, что не имеет прямого отношения к вашей общей миссии.

При этой мысли его охватило глубокое чувство утраты, но он отогнал его прочь. Он должен сделать это ради блага Инквизиции, ради блага Тедаса.

Когда они приблизились к воротам, к нему подбежал посыльный.

— Для вас доклад от капитана Райлена, сер!

— О, спасибо.

Ее лицо осветилось любопытством.

— Я хотел проверить, как у них дела, пока мы были в этом районе, но после того, что произошло в Редклиффе... Как обстоят дела со сторожевыми башнями?

Каллен старался не смотреть на нее, зачитывая вслух отчет.

— Райлен говорит, что они закончили строительство сторожевых башен. Деннет работает над тем, чтобы обеспечить их количеством лошадей, необходимым для отправки отряда обратно в Хейвен. Похоже, за последние несколько недель к ним присоединилось много новобранцев, поэтому он приказал им построить фургоны для лошадей, чтобы ускорить обратный путь. Мы будем очень заняты организацией их возвращения, которое, как ожидает Райлен, произойдет послезавтра.

— хорошо. И Деннет будет путешествовать с ними?

Каллен наконец оторвался от отчета.

— Да, он планирует присоединиться к Райлену. — Он сделал паузу, его решимость чуть не рухнула, когда он посмотрел ей в глаза. — Что ж... У меня много дел, и я уверен, что у вас они тоже есть. Вы знаете, где меня найти, если вам что-нибудь понадобится.

Прежде чем она успела ответить, он ушел вместе с посыльным, чтобы начать подготовку к возвращению капитана Райлена. Он не осмелился обернуться.

* * *

Остаток этого дня и весь следующий были действительно заполнены приготовлениями. Он перестроил структуру лагеря в ожидании прибытия дополнительных сил и заказал дополнительные запасы продовольствия и одежды для новобранцев. Затем он поговорил с Харриетом о сроках, необходимых для снаряжения большого контингента. Ближе к вечеру следующего дня в лагере кипели последние приготовления. Он только сел за последнюю бумажную работу, как услышал знакомый голос снаружи палатки.

— Командир? Могу я войти?

Каллен замер. Он уже снял доспехи и, оставшись в одной тунике и бриджах, внезапно почувствовал себя почти голым.

— Я... э-э...

— ой! Если сейчас неподходящее время, — бестелесный голос Вестницы пошел на попятную, — я могу зайти позже.

Если он был нужен ей для расследования, у него не было причин отсылать ее прочь.

— Нет, нет. Все в порядке. Пожалуйста, входите.

Он увидел, как тонкая рука просунулась в палатку, чтобы откинуть полог. Вместе с ней в комнату ворвался холодный ночной воздух, и по его рукам, спине и груди побежали мурашки. Она быстро задернула полог и некоторое время неловко стояла в дальнем конце большой палатки. Несмотря на свою застенчивость, он вышел из-за стола и взял дополнительный стул, мысленно поблагодарив Джозефину за то, что она заставила его оставить его, когда она распорядилась очистить его палатку от посторонних предметов. Поставив его на противоположный край стола, он указал на него и обошел с другой стороны.

— Пожалуйста, присаживайтесь.

Она пристально смотрела на него с тех пор, как он встал. Однако, услышав его приглашение, она опустила глаза. Она неуверенно прошла вперед, лишь раз или два взглянув на него, прежде чем сесть и уставиться на огромные стопки бумаг на его столе. Ему вдруг пришло в голову, что она никогда раньше не бывала в его палатке.

— Чем я могу помочь вам, миледи?

Она слегка вздрогнула и взглянула на него. Она выглядела так, словно только что вернулась с прогулки: румяные щеки и развевающиеся на ветру локоны. Поздновато для нее, не правда ли? Каллен почувствовал укол сожаления о том, что специально организовал свой день, чтобы избежать соблазна присоединиться к ней, но внутренний голос напомнил ему о его долге.

— Я рада, коммандер, — нервно рассмеялась она. Хотя он и не понял смысла, мелодичный звук ее мягкого голоса успокоил его. Создатель, ему так не хватало ее присутствия. Он мысленно проклинал свою слабость и наблюдал, как она неловко ерзает на стуле. Это из-за него или из-за его палатки она так нервничала? Он уже почти решился спросить, все ли с ней в порядке, когда она откашлялась и села немного прямее на стуле, казалось, собираясь с мыслями.

— Сегодня мне удалось убедить Кассандру, что я достаточно здорова, чтобы отправиться на Штормовой берег. Мы отправляемся послезавтра на рассвете. Как мы обсуждали на сегодняшнем заседании военного совета, разведчики Лелианы еще не представили свой окончательный отчет, но мы с Кассандрой полагаем, что сможем получить карты и информацию о местоположении непосредственно у них, как только прибудем на место. Это означает, что нам, возможно, придется принимать какие-то решения на местах, а не планировать каждый аспект миссии здесь. Это немного другой подход, чем тот, который мы использовали в прошлом, поэтому я подумал, что хотел бы узнать ваше мнение, прежде чем мы с Кассандрой обсудим это на завтрашней встрече. У вас есть какие-нибудь возражения?

Каллен почувствовал прилив гордости за то, что за последние три месяца она так сильно стала ценить его мнение и доверять ему. Она уже говорила ему об этом, когда они впервые обсуждали проблему магов и храмовников, но сейчас она претворяла свои слова в жизнь и доверяла ему советовать ей по поводу ее собственного плана. Его охватило удовлетворение, и ему пришлось заставить себя говорить ровным тоном.

— Я думаю, что это немного рискованно, поскольку мы не знаем о текущих условиях там. Но если что-то не так, мы не можем позволить себе ждать, пока отправится другая группа разведчиков, а затем ждать отчета об этом. Если возникнут проблемы, я полностью уверен, что вы с Кассандрой справитесь с ними. Завтра я окажу вам полную поддержку.

На ее лице отразилось облегчение, но скрытое нервное напряжение осталось.

— Спасибо, Каллен. Я ценю твой совет.

— Ничего страшного. В конце концов, я стратегический советник инквизиции.

Он не хотел, чтобы это прозвучало так пренебрежительно. Ему хотелось исправиться, говорить мягче, но голос долга остановил его.

— верно. Что ж... ма серэнна, Каллен.

Она встала и поклонилась, затем повернулась, чтобы уйти. Остальная часть его существа — каждая частичка, кроме этого проклятого голоса долга, — кричала ему, чтобы он остановил ее, но он молчал. Она подняла полог, и палатку наполнил еще один порыв холодного воздуха. Услышав, как затихают вдали ее шаги, он глубоко вздохнул, хотя и не осознавал, что задерживал дыхание. Это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Хорошо, что у него были все эти отчеты, которые могли занять его. Он потянулся за пером и подавил чувство вины за то, что держался с ней так отстраненно.

* * *

Капитан Райлен прибыл вместе с остальными силами инквизиции незадолго до полудня следующего дня. Каллен сделал все возможное, чтобы подготовить их прибытие, но в лагере все равно на несколько мгновений воцарился хаос, прежде чем каждый из его офицеров вспомнил о своих приказах. Пока они работали над организацией всех людей — записывали их официально в Инквизицию, распределяли помещения, предоставляли еду, одежду, жетоны и спальный мешок, составляли списки доспехов и других предметов, которые понадобятся им, чтобы стать солдатами и рабочими Инквизиции, — Каллен переходил с места на место, отвечая на вопросы. любые вопросы и предотвращение кризисов. Этот день был тяжелым испытанием как для его терпения, так и для рассудка. Периодическая, ноющая боль в висках с каждым днем становилась все более частой, и игнорировать ее было все труднее, а сегодня она переросла в настоящую головную боль, еще больше испортив ему настроение.

В то утро они также получили известие, что Джозефина, благослови ее Создатель, приобрела у сочувствующей леди Серил материалы и саперов для постройки пары требушетов. Теперь, когда лучи послеполуденного солнца заливали его палатку, он заканчивал отдавать приказы по изготовлению требушетов, когда услышал смех Вестницы. При этом звуке его охватило сильное желание присоединиться к ней, но он проигнорировал это желание... точно так же, как он притворился, что не замечает ее присутствия и сосредоточился на войсках, когда она спарринговала с Кассандрой на тренировочной площадке этим утром.

Теперь, похоже, Герольд вернулась за добавкой, и он услышал голос Кассандры, отдающий ей распоряжения. Он нахмурился. С чего бы ей кричать? Голос Кассандры снова прорезал его палатку.

— А теперь, капитан, покажите ей, что к чему. Но будьте осторожны, у нее на бедрах все еще синяки.

Капитан? Как в случае с капитаном Райленом? Все рациональные мысли вылетели у него из головы, когда Каллен вскочил со стула и направился к тренировочному полю. Когда он увидел капитана, крепко обхватившего руками стройную фигуру Герольда в знакомом спарринговом захвате, он просто потерял рассудок.

Записи:

Да. Это продолжалось недолго, не так ли?

Примечание относительно игрового диалога: с этого момента большая часть игровых диалогов будет происходить именно так — как часть гораздо более масштабных бесед. Потому что в реальной жизни у вас нет колеса диалога со случайными вопросами на выбор. :) Моя цель — сделать так, чтобы вопросы возникали как можно естественнее в обычной беседе.

Глава 13: В которой разум и сердце расходятся во мнениях

Резюме:

Он же — в котором ревнивый Каллен ревнует

Записи:

Извините, что не опубликовала пост в выходные. Мне было нелегко найти правильный баланс между тем, чего Эвана хочет для себя, и тем, что она считает своим долгом. Затем я просто не мог заставить себя писать в течение последних нескольких дней. Я убит горем из-за того, что моя страна предпочла ненависть любви, страх смелости. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы везде, где я нахожусь, было больше любви и признания.

И на этой ноте, вот тебе немного каллавелльской любви от меня.

(Дополнительные примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Эвана лишь вполуха слушала инструкции, которые Кассандра выкрикивала со стороны тренировочного поля, пока капитан Райлен кружил вокруг нее, выискивая лазейку. С тех пор как она получила травму на Паровом болоте, она часто чувствовала себя медлительной и глупой, ее конечности отяжелели от пронизывающей до костей усталости, которая цеплялась за края ее сознания. Во время тренировок это чувство усилилось до такой степени, что она могла сосредоточиться только на чем-то одном, поэтому решила понаблюдать за капитаном.

Райлен внезапно сделал выпад, выведя Эвану из состояния летаргии. Она отразила удар особенно не изящным поворотом, ее тело двигалось так, словно она пробиралась по колено в воде или свежевыпавшем снегу. Кассандра крикнула что-то еще, и Райлен приготовился показать ей другой тип блокировки. Эвана подавила желание упасть ниц и умолять об отсрочке, но про себя затосковала по знакомому уюту своей хижины. Там ее ожидало одиночество. Там она могла должным образом разобраться в мириадах эмоций, борющихся за господство в ее мозгу.

После ее злополучного разговора с Калленом два дня назад он был предупредителен, но сдержан, приятен, но насторожен. После этого она потратила то немногое свободное время, что у нее было, на то, чтобы разобрать каждый оборот речи, каждую перемену тона голоса, каждое мимолетное выражение лица. Она предполагала, что расстроила его своими вопросами, но новизна их дружбы в сочетании с отсутствием у нее опыта в подобных отношениях в целом привели ее в замешательство. Были ли они все еще друзьями? Стрела сомнения пронзила ее грудь, и она почувствовала острую боль от неприятия.

Прошлой ночью, в его палатке, она хотела извиниться за то, что задавала вопросы, которые явно вызвали болезненные воспоминания. И если бы ее внимание не было полностью отвлечено отсутствием у него доспехов, она, возможно, сделала бы это. Она часто думала, что его массивность в основном объясняется доспехами, но когда он встал, обнажив широкую грудь и плечи под простой туникой, сшитой на заказ, она поняла всю степень своей ошибки. Твердые мускулы согласованно двигались под тонкой тканью, а закатанные рукава рубашки обнажали в свете лампы упругую кожу и сухожилия на его предплечьях. Золотистые волосы, золотистая кожа и золотистые глаза пленили ее, и впервые она физически ощутила ту хрупкую связь, которая, сама того не ведая, постепенно установилась между ними — нити, которые помогали ей преодолевать приливы и отливы их разногласий, постепенно сближая ее... хотела она того или нет.

Сила собственной реакции испугала ее. Она могла справиться с обычным влечением, но это было совсем другое чувство. Казалось, что это нечто большее. Правда витала перед ней, как спелое яблоко, которое можно сорвать, но она не могла поддаться искушению. Вера в то, что в глубине души он был хорошим человеком, не изменила его укоренившихся мыслей храмовника и его поведения в отношении магов. Это не изменило ее долга перед своим народом.

Это ничего не меняло. Но...

Она по-прежнему жаждала, по крайней мере, его дружбы. Сильный и в то же время нежный, профессиональный и собранный, он проявлял все те качества, на которые она претендовала, и которыми Кассандра отчаянно хотела в нем видеть. Страх усилился, когда она осознала, как сильно ей хочется быть рядом с ним, как будто присутствие рядом с ним каким-то образом заставит его золотое сияние передаться и ей.

Однако теперь она пересмотрела это желание, когда он приблизился к ним на тренировочном поле с угрожающей скоростью и свирепым взглядом. Она заметила, что капитан Райлен остановился, и на его покрытом татуировками лице появилось раздраженное выражение, когда он провел рукой по растрепанным черным волосам.

— Храни нас Андрасте! — пробормотал он себе под нос. — Я знал, что это была плохая идея. Не следовало позволять Искателю уговорить меня на это.

Эвана озадаченно посмотрела на него, когда он выпустил ее из захвата для спарринга и сделал большой шаг в сторону. Бледно-голубые глаза молили о понимании, когда он покачал головой и сделал еще один большой шаг в сторону, словно для пущей убедительности. Тонкие чернильные линии на его выдающемся орлином носу сморщились от недовольства всей этой ситуацией, но мозг Эваны изо всех сил пытался осмыслить происходящее. Что происходит?

Каллен теперь стоял с Кассандрой на противоположной стороне тренировочного поля. По выражению их лиц и напряженным движениям она поняла, что они о чем-то спорят, но с такого расстояния она ничего не могла расслышать. Легкое разочарование добавилось к ее и без того перегруженным эмоциям.

— Что происходит? — окликнула она их.

Каллен лишь мгновение смотрел на нее, опасно прищурившись, прежде чем переключить свое внимание на Райлена.

— Капитан, мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста, встретимся в моей палатке, как только вы приведете себя в порядок.

— Да, командир.

Когда командир ушел, Райлен почтительно отдал ей честь, раздраженно пробормотав себе под нос:

— Вот дерьмо. — Гнев быстро сменился замешательством, когда она последовала за удаляющейся фигурой Райлена.

— Капитан, не могли бы вы, пожалуйста, объяснить мне, что происходит?

Райлен отвернулся лишь для того, чтобы еще раз поклониться и сказать:

— Вестница, ваша светлость, пожалуйста, я не хочу заставлять командира ждать. Возможно, Искательница сможет объяснить?

Эвана колебалась лишь мгновение, прежде чем кивнуть ему. Он схватил свои вещи и начал надевать доспехи, направляясь к палатке Командира. Она обернулась, чтобы найти Кассандру, но Искательница уже почти добралась до Эваны, и выражение разочарования исказило ее величественное лицо.

— Из всех невыносимых, самодовольных... Тьфу!

— что случилось?

— Командир очень любезно напомнил мне о вашем слабом здоровье и спросил, не считаю ли я хорошей идеей для вас провести спарринг с кем-то таким сильным, как капитан Райлен, за день до отъезда на Штормовой берег. Я сказал ему, чтобы он не вмешивался в это — что я знаю свое дело, как и капитан, да и вы, если уж на то пошло, тоже. Итак, вместо этого он просто забрал Райлена. С чего он взял, что ему так много известно? Он не видел ваших травм. У меня есть... Мы с Соласом ухаживали за ними несколько дней без его помощи!

Эвана открыла рот, но слова застряли у нее в горле прежде, чем она смогла их произнести. Он беспокоился о ее безопасности вместе со своим капитаном? Насколько она знала, Райлен всегда был надежным солдатом. Но Каллен был так обеспокоен, что поставил под сомнение решение Кассандры? Это казалось неправильным — не похоже на Каллена.

— Я не понимаю.

— Я тоже, Вестница, но вы можете быть уверены, что я поговорю с командиром об этом, как только мы вернемся с Побережья Штормов.

Они начали собираться на тренировочной площадке, но чем больше Эвана думала об этом странном разговоре, тем сильнее в ней закипал гнев. Обвинения Каллена поставили под сомнение ее собственное мнение, а также мнение Кассандры и Райлена. Что дало ему такое право? Слишком дерзкий храмовник! Ее негодование требовало действий.

Надевая последние доспехи, она посмотрела в сторону палаток вдалеке, а затем перевела взгляд на Кассандру. Ее тон отражал ее эмоции.

— Зачем ждать?

Глаза Кассандры слегка расширились, когда Эвана целеустремленно направилась к палатке командира. Она бросилась догонять его, в ее голосе слышалось беспокойство.

— Возможно, тебе не стоит так торопиться. Дай ему немного времени успокоиться, прежде чем заговоришь с ним, Вестница. Он, скорее всего, скажет то, чего не имел в виду, если ты сейчас с ним столкнешься. По какой-то причине он зол — сильнее, чем я когда-либо видела.

Пусть он говорит, что хочет.

— Если командир не может сдержать свой гнев, возможно, ему тоже следует брать уроки у Джозефины. Его вмешательство было грубым и ненужным. Если у него были какие-то опасения, все, что ему нужно было сделать, это высказать их вслух, а не обращаться с нами обоими как с детьми, которым нельзя доверять простые решения.

Кассандра хмыкнула, что означало, что Искательница согласилась с ней. Тем не менее, в ее голосе прозвучала нотка осторожности, когда она ответила.

— Не говори того, о чем потом можешь пожалеть, Вестница.

К этому времени они уже почти добрались до палатки командира, и она слышала, как он дает указания капитану — что-то о требушетах — коротким, отрывистым голосом. Кассандра бросила на нее последний серьезный взгляд и кивнула на прощание.

Когда Эвана замедлила шаг и остановилась перед пологом палатки, к ее гневу примешалось легкое опасение. Что, если эта стычка положит конец нашей дружбе? Этого ли я хочу? С другой стороны, учитывая его отстраненность в последние два дня, возможно, они уже не были друзьями.

Если судить по Варрику, Кассандре или даже Соласу, то у них с Калленом была странная дружба. Их многочисленные споры и недопонимание по таким фундаментальным вопросам, как свобода магов и надзор храмовников, казалось, скорее сделали их врагами, чем друзьями. Несмотря на его предыдущие заверения в том, что у них общая цель, и его восхищение ее действиями, нити, связывающие их, стали хрупкими, как будто одно прикосновение могло разорвать эту связь. Ее гнев все еще пылал в ней, но теперь, когда она стояла лицом к лицу с возможностью полной потери этой связи, ее сердце тоже болело. Этот разговор либо разлучит их, либо свяжет еще крепче, и, хотя ей уже было трудно представить, что она сможет что-то сделать без его дружбы, она знала, что, когда она наконец вернется в свой клан, им обоим будет легче дистанцироваться от него.

Возможно, Кассандра права. Возможно, в конце концов, это не такая уж хорошая идея.

Однако, как только она повернулась, чтобы уйти, голоса внутри палатки стихли, и из-за полога появился Райлен. Он приподнял бровь, приветствуя ее.

— Ваша честь.

Ее голос прозвучал сдавленно для нее самой, когда она ответила:

— Добрый вечер, капитан.

Уже слишком поздно. Она глубоко вздохнула, собрала в кулак тлеющие угольки своего гнева и вошла, не потрудившись представиться. Каллен, без сомнения, все равно слышал приветствие Райлена. Она постаралась сохранить свой тон таким же, как во время тренировки с Джозефин ранее в тот день.

— Коммандер, мне нужно с вами поговорить.

Он не потрудился оторвать взгляд от своего стола и ответил:

— Это может подождать? У меня много дел...

Увольнение? Гнев вспыхнул с новой силой, и она вцепилась в это пламя, отчаянно пытаясь найти опору. Нотка гнева проскользнула в ее голосе, когда она прервала его.

— Нет, это определенно невозможно.

Тогда он поднял глаза, и хрупкие жилки превратились в жесткие, ломкие струны от чистого льда в его взгляде. Он встал, обошел свой стол и прислонился к его краю, скрестив руки на груди.

— Очень хорошо, Вестница, — ответил он ровным, бесстрастным тоном.

Итак, вот на чем мы остановились. Отдаленный голос разума напомнил ей, что она сама начала все это, назвав его командиром. В глубине души ей хотелось разрыдаться, но она сдержала свой гнев и использовала приемы, которым научила ее Джозефина, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Он был неправ, а не она. Если он не хотел этого признавать, пусть так и будет, но она не могла просто так это оставить, невзирая на личные последствия. Она открыла рот и позволила словам слететь с ее губ.

— Мне нужно, чтобы ты объяснился. Почему ты прервал мой урок? Кассандра делает это для того, чтобы я вернулась с этих опасных заданий живым, помнишь? Я, честно говоря, шокирована, что ты вмешиваешься в это, особенно после того, как ты, кажется, согласился, что поучиться у Кассандры было хорошей идеей...

Он, в свою очередь, оборвал ее убийственным и вызывающим тоном.

— Да, я доверил Кассандре спарринговать с тобой! Она хорошо обучена, но также ухаживала за твоими ранами. Она знает, когда и как быть нежным с тобой, когда ты поправляешься. Райлен, с другой стороны... он сам бывший храмовник и обучен быть жестким с новобранцами. Он не сдается и не собирается сдаваться, потому что пятнадцать лет в ордене привили ему именно это. Я доверяю ему эту армию. Я даже доверяю ему свою собственную жизнь. Но твоя безопасность... — Он издал недовольный рык. — Ты слишком важна, Веастница!

— Мне никогда не угрожала никакая опасность, коммандер. Вы, конечно, можете это видеть. Я знаю свои пределы и могу заверить вас, что методы капитана Райлена гораздо мягче, чем у Кассандры! Он ни разу не держал меня слишком крепко и никоим образом не причинил мне боли.

Замечание, призванное успокоить его, каким-то образом только еще больше разозлило. Она чувствовала приближение кульминации спора и мысленно приготовилась к столкновению. Конечно же, его глаза потемнели, когда он встал из-за стола и начал расхаживать перед ней, слегка повысив голос.

— Да, в самом начале! Но ты не можешь знать наверняка, что его тренировки не взяли бы верх, или что он случайно не ранил бы тебя. — Он остановился и внезапно рубанул рукой по воздуху в отрицающем движении. — Я не хочу, чтобы он прикасался к тебе!

Несмотря на всю свою подготовку, она вздрогнула от ярости, с которой он произнес последнюю фразу. Однако мимолетное удивление, промелькнувшее на его лице при его собственных словах, заставило ее задуматься в другом направлении. Она начала подозревать, что за его отстраненностью кроется нечто большее, чем просто ее опрометчивые вопросы во время прогулки или даже его беспокойство о ее безопасности. Она разочарованно зашипела, но попыталась сохранить спокойный тон.

— Я сделана не из стекла, Каллен. И я не какой-то потерянный маленький ребенок. Я взрослая женщина. Я прожила 26 лет без твоей заботы обо мне, и у меня все было не так уж плохо. Смотри. — Она неуверенно подошла к нему и пошевелила пальцами. — У меня все пальцы на руках на месте. Я бы показала тебе свои пальцы на ногах, но здесь слишком холодно, чтобы снимать ботинки, к тому же... что ж, сегодня конец долгого рабочего дня, и это было бы просто плохой идеей для всех остальных.

Несмотря на грозное выражение лица, уголок рта Каллена слегка приподнялся в ответ на ее шутку. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоиться, и поднял руку, чтобы ущипнуть себя за переносицу. Пламя, которое всего мгновение назад ярко горело в ее груди, теперь угасло. Вместо этого ее голос стал тихим и нежным, когда она сделала еще один неуверенный шаг к нему.

— Каллен, если ты не доверяешь Райлену или даже Кассандре, пожалуйста, поверь, что я знаю, на что я способна. Обидно, что ты так обращаешься со мной — как с ребенком — даже после того, как я снова и снова доказывала, на что способна. Ты даже похвалил меня за мои навыки. Что нужно сделать, чтобы ты поверил мне?

Его глаза широко раскрылись, и она зачарованно наблюдала, как эмоции, скрывающиеся в янтарных глубинах, снова стали отражать того Каллена, которого она узнала. Ее друга. Их взгляды встретились, и он, понизив голос почти до шепота, ответил:

— Я... я действительно доверяю тебе.

Эти слова прозвучали так, как она не ожидала. Облегчение и беспокойство нахлынули на нее в равных долях, подавляя последние остатки гнева. Тяж оттаял под искренним теплом его взгляда и притянул ее к себе. Несмотря на предостерегающий голос в глубине ее сознания, она сдалась и сделала еще один шаг вперед, в то время как его глаза по-прежнему смотрели ей прямо в глаза, а на его лице отражалась какая-то боль — душевная или физическая, она не знала. Теперь их разделяло четверти метра, и все в ней стремилось протянуть к нему руку, прикоснуться к нему. Очевидно, его что-то беспокоило. Что это было? Жилы натянулись, словно две стороны сужающейся трещины, и, прежде чем она смогла себя остановить, она протянула руку и легонько погладила его по щеке. Под ее ладонью появилась дневная щетина, от которой по руке побежали теплые мурашки.

— Что случилось, ма фалон? Тебе нехорошо?

Он вздрогнул от неожиданного прикосновения и попытался сделать шаг назад, но стол преградил ему путь к отступлению. Вместо этого он взял ее за плечи, чтобы удержать равновесие. Ее губы на мгновение приподнялись при мысли о том, что она может застать его врасплох, проведя рукой по его лицу, но беспокойство быстро вытеснило все остальные мысли. Они стояли молча, не сводя глаз, пока она пыталась прочитать его мысли или, по крайней мере, уговорить его рассказать ей о своих проблемах.

Он ничего не сказал, но боль исчезла с его лица, сменившись смягченным взглядом. Воздух между ними словно завис, наполненный энергией, которой она никогда раньше не ощущала. Внутренний голос предупреждал ее отойти, но ее предательское тело оставалось неподвижным, когда по рукам и груди побежали мурашки, а по спине пробежало приятное покалывание. Наконец, его взгляд опустился на ее рот, и она, сама того не желая, высунула язык, чтобы облизать губы, слегка прикусив валласлин в том месте, где он разделял ее нижнюю губу. Ее взгляд метнулся к его губам — к этому раздражающе привлекательному шраму — и у него перехватило дыхание.

Ее глаза метнулись вверх, и их взгляды снова встретились. Ее тело затрепетало в ответ, пульсация предвкушения пронзила ее до глубины души. Ее сердце так громко стучало в ушах, что она боялась, что он услышит это, и все же все ее чувства казались более острыми, обостренными. Ее рука слегка коснулась его щеки, щетина прошлась по кончикам пальцев, и она еще больше погрузилась в туман... желания. Кожаные перчатки заскрипели у нее в ушах, когда его пальцы крепче сжали ее руки, и это давление почти заставило ее громко вздохнуть, когда внезапный образ больших теплых ладоней, скользящих по обнаженной коже, завладел ее мыслями.

Ее мозг предпринял еще одну слабую попытку отвлечь ее смутными мыслями о том, что она оставит его, когда вернется в свой клан. Но затем он прерывисто вздохнул, его рот слегка приоткрылся, а голова опустилась на долю сантиметра, как будто...... Создатели, неужели он собирается...?

Долю секунды спустя его челюсть напряглась в ее ладони, когда он стиснул зубы, а губы сжались в тонкую линию. Он на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох через нос, словно пытаясь успокоиться.

— Я в порядке, миледи. Просто немного болит голова.

И в этот момент все рухнуло. Он убрал руки с ее плеч и потянулся, чтобы взять ее ладонь, лежавшую на его щеке. Он опустил ее руку и, слегка сжав, отпустил, чтобы обойти стол с другой стороны. Так официально. Так профессионально. Теперь она засомневалась, не показалось ли ей все это.

— Полагаю, сейчас я снова приношу извинения за то, что был идиотом? — спросил он, взглянув на нее сверху вниз.

Он старался говорить непринужденным тоном, но усталость в его голосе сказала ей больше, чем могли бы сказать слова. Беспокойство вернулось к ней, когда она отогнала ошеломляющую эйфорию, разочарование и знакомые приступы неприятия. Прежде всего, Каллен нуждался в ее помощи.

— Прибереги свои извинения для Кассандры, — ответила она, покачав головой. — Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что если у тебя возникнут проблемы с принятым мной решением или с чем-то, что я делаю, ты напрямую обратишься ко мне. Тебе даже не нужно обещать, что ты не будешь сердиться. Я просто хочу, чтобы у нас был шанс обсудить это прямо сейчас. Договорились?

— Конечно, миледи.

— хорошо. А теперь оставайся здесь. У меня есть кое-что от твоей головной боли.

Выходя из палатки, она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он тяжело опускается на стул. Нахмурившись, она побежала в свою комнату, поставила чайник на огонь, а затем достала несколько маленьких пакетиков из коробки на полке рядом с камином. Два из них она сразу же положила в карман пальто. Она отмерила необходимое количество листьев из другого мешочка и положила их в кружку, а затем села перед огнем.

Ожидая, пока закипит вода, она заставила себя отвлечься от этого напряженного — и, скорее всего, одностороннего — момента и напомнила себе, что ему больно. Вероятно, он страдал большую часть дня. Неудивительно, что он взорвался из-за такой мелочи, как помощь Райлена в ее тренировках. Жаль, что она не заметила этого раньше. Зная его упрямый характер, он, возможно, никогда не обратился бы к ней за помощью, но она не могла оставить его на произвол судьбы, когда у нее были такие простые лекарства от его недуга прямо здесь.

Осторожно вернувшись к палатке командира десять минут спустя, она вошла и обнаружила, что он снова послушно склонился над своими бумагами, тщательно выписывая инструкции на карте. Услышав, что она вошла, он поднял голову, и легкая улыбка при ее появлении сменилась настороженностью, когда она поставила дымящуюся кружку на его стол. Ей удалось подавить смех, но только-только.

— В нем нет ничего волшебного, если вы об этом беспокоитесь, — заверила она его веселым тоном. — Это просто долийская смесь. У нас есть множество различных травяных смесей, которые могут помочь вам при различных распространенных заболеваниях, таких как головные боли или проблемы со сном. Этот напиток помогает и тому, и другому. Если вы начнете пить прямо сейчас, то через час ваша головная боль пройдет. Продолжайте пить в течение следующих нескольких часов, пока не допьете до дна, и вечером вам будет легче уснуть. Вы всегда можете выпить быстрее, чтобы добиться более быстрого результата, но я думаю, у вас слишком много работы, чтобы ложиться спать так рано.

— Вполне, — ответил он. Не глядя на нее, он нерешительно поднял кружку и понюхал, затем слегка сморщил нос.

— Это действительно пахнет грязью, — призналась она, — но на вкус это просто травы. О, и я принесла тебе это тоже. Она полезла в карман, вытащила два пакетика и, обойдя его стол, протянула ему по одному. — Это тот чай, который вы собираетесь пить. Если он подойдет, вы сможете заваривать его самостоятельно в любое удобное для вас время. Просто положите щепотку в кипящую воду и дайте настояться. Чем дольше вы будете настаивать, тем крепче получится напиток. Эта другая — особая древесная кора.

Он посмотрел на пакет, который она протянула ему, а затем на нее, как будто мог неправильно понять ее слова.

— Хм, древесная кора? Ты уверена, что не пытаешься просто наказать меня за сегодняшний день?

На этот раз она не смогла сдержать смеха. Звук ярко разнесся по палатке, прогоняя все оставшиеся между ними темные мысли и чувства.

— Что ж, это заманчиво, но... Нет, у коры действительно есть реальная цель, я обещаю. Всякий раз, когда в течение дня у вас начинает болеть голова, вы можете пожевать маленький кусочек, и это облегчит ваши симптомы, не вызывая сонливости, как в чае. К сожалению, этот чай по запаху и вкусу немного напоминает грязь. — Она пожала плечами и прислонилась к спинке его стола, чтобы посмотреть ему в лицо, пока он сидел в своем кресле. — Но это работает.

Он сел и с трудом сглотнул, держа в руках маленькие мешочки.

— Что ты сказала мне в лесу два дня назад? Ма сераннас. Ма мела ха... хали... Кажется, это была какая-то дополнительная благодарность?

— Мама мелава халани. Он и старый, и... гм... — Она прочистила горло. — Это дружеский способ сказать: "Вы мне помогли".

Каллен посмотрел на нее, и в его глазах снова отразились те эмоции, которые она не могла определить, и ее дыхание участилось.

— Мама сераннас, Эвана. Мама мелава халани

Он произнес ее имя. Ей было интересно, осознал ли он это вообще. И от низкого, бархатистого тона его голоса, говорившего на ее родном языке с типичным ферелденским акцентом, у нее по спине пробежали мурашки.

— Ма мелава сон ганем, — сказала она, ее голос был чуть громче шепота.

Мгновение они молча смотрели друг на друга... затем два... Затем он прочистил горло и отвел взгляд.

— Я уверен, что это пригодится мне, пока вас не будет. Я... я хотел бы что-нибудь дать вам в обмен на вашу помощь, но, к сожалению, все, что у меня есть, — это горы бумажной работы.

Его сухой тон развеял все мысли об ответных чувствах. Она просто вообразила все, что произошло между ними сегодня вечером. Реальность их положения накрыла ее, словно саван для "большего", которого никогда не будет. И не должно было быть, напомнил ей голос. Стыд обжег ее кожу, наказывая за то, что она думала о подобном — за такое оскорбление всего, чему ее учили, — и за то, что думала, что такой мужчина, как он, может хотеть кого-то вроде нее. Эльфийку. Мага.

Однако она отбросила разочарование и позволила себе найти облегчение в их продолжающейся дружбе, даже если это еще больше усложнило бы ситуацию, когда она, наконец, покинула Инквизицию.

Если она проживет так долго...

— И я боюсь, — парировала она, — что в течение следующих двух недель я только добавлю к этому горе сообщений о моих опасных подвигах на Штормовом побережье.

Они обменялись слабыми улыбками, и Эвана поколебалась еще мгновение, прежде чем встать из-за стола. Проходя мимо него к выходу из палатки, она постучала по крышке кружки.

— Не забывай пить чай во время работы.

* * *

На следующий день Кассандра, Блэкуолл и Сэра присоединились к ней у ворот Хейвена, чтобы оседлать своих лошадей и подготовиться к путешествию. Однако, к ее удивлению, лошади стояли оседланными и готовыми, когда она прибыла в конюшню.

— Доброе утро, Вестница, — тепло поприветствовал ее Деннет. — Я подумал, что нам следует начать вести себя так, как будто ты важная персона в этой Инквизиции. Итак, я планирую подготовить для тебя лошадей в любое время, когда ты покинешь Хейвен. Когда вернетесь, просто передайте поводья конюху, и они позаботятся об остальном. Нам не нужно, чтобы в Тедасе начался хаос из-за того, что герольду пришлось остановиться, чтобы почистить свою лошадь.

Удивленная, но, тем не менее, благодарная, Эвана кивнула.

— Спасибо, Деннет. Это будет полезно.

Он кивнул в ответ и вернулся к своим обязанностям, сказав "счастливого пути". Она начала прикреплять свои сумки к седлу, но Варрик прервал ее, прежде чем она смогла закончить.

— Значит, на этот раз ты действительно уезжаешь без меня, Снежинка? Как ты будешь выживать без моих исключительных боевых навыков и навыков общения?

Она рассмеялась и, остановившись, положила руку ему на плечо.

— Каллен сказал, что ты будешь расстроен.

— Значит, теперь остался только Каллен? Ты хочешь чем-то поделиться с группой?

Она отдернула руку, словно обжегшись, и сердито посмотрела на него.

— Ты хочешь знать правду, Варрик?

— Безусловно!

— Тогда нет, нам нечего делить. Мы с Калленом друзья. У нас схожие взгляды на многие вещи и... в основном мы согласны или не согласны с нашими различиями. Мы оба любим послеобеденные прогулки. Иногда мы гуляем вместе, но иногда кто-то из нас слишком занят. Он добрый, щедрый человек, и мне нравится его компания. Но между нами ничего не происходит. — Она повернулась, чтобы закончить поправлять седельные сумки, и теперь говорила больше сама с собой, чем с гномом. — И вообще, какой в этом смысл? Как ты думаешь, он бросил бы свою работу, чтобы жить в лесу? Хотя мой клан все равно не позволил бы ему. Считается тяжким преступлением даже переспать с не-эльфом, не говоря уже о... отношениях с ним.

— Так ты говоришь, что вы двое не спали вместе?

Она резко обернулась, ее и без того розовые щеки запылали.

— Что!? Нет, конечно, нет! Мы даже никогда...

Она остановилась. Не нужно подливать масла в огонь. Но Варрик уловил направление ее отрицания.

— Вы еще не целовались? Ягодицы Андрасте с ямочками, я знала, что это может занять некоторое время, но вы оба безнадежны. Он не станет уклоняться от выполнения своего долга. Твой клан не примет его... — Варрик скрестил руки на груди и постучал указательным пальцем по подбородку. — ах! Несчастные влюбленные! Может быть, это даже лучше, чем история любви мага и бывшего храмовника...

Она фыркнула на него.

— Только не говори мне, что все это для одной из твоих книг! Знаешь, ты пишешь художественную литературу не просто так — просто придумай ее! Тебе незачем вмешиваться в жизни людей.

Варрик пожал плечами.

— Есть, если, в конце концов, это улучшит жизнь обоих.

— Ты не... ты не можешь этого знать.

— Полагаю, что нет, — вздохнул он, затем подмигнул. — Но я не думаю, что откажусь от этой идеи окончательно.

Она просто покачала головой, решив, что на этом лучше закончить разговор. Несмотря ни на что, ей будет не хватать его компании в этом путешествии. Он стал хорошим другом, пока не говорил о ее личной жизни — или об отсутствии таковой. Что она могла сказать, чтобы убедить Варрика в том, что ничего серьезного с Калленом быть не может, что не позволит ей вернуться домой? И... она все еще хотела вернуться домой. При свете дня ее вчерашняя глупость отдавала эгоизмом. Она не стала бы уклоняться от выполнения своего долга перед кланом и народом.

— Пока что прощай, мой друг, — сказала она, снова обращая свое внимание на Варрика. — Это будет относительно короткая миссия, — и она пообещала взять его с собой на следующую.

— О, здорово. Я получила задание разобраться со всеми опасными культистами Венатори!

Она просто улыбнулась и покачала головой на его театральность. К этому времени Блэкуолл и Сера уже собрали своих лошадей и стояли неподалеку. Через несколько минут она увидела Кассандру и Каллена, которые шли к ним от его палатки. Они улыбались, и у нее потеплело на сердце, когда она увидела это.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда они все собрались у ворот. Каллен, еще более стойкий и сдержанный, чем обычно, в это утро, официальным тоном заверил ее, что отправит за ними отряд солдат, чтобы помочь сохранить присутствие на Штормовом побережье. Она ответила на его официальную речь поклоном, пытаясь успокоить его, но это только заставило его еще больше напрячься. Она нервно подумала, не слишком ли явно вела себя прошлой ночью. Однако он больше ничего не сказал, и она оставила его, чтобы еще раз проверить свои сумки и сесть на лошадь. Солас, появившийся последним, слегка поклонился ей, когда она собиралась уходить. Она направила свою лошадь поближе к тому месту, где собрались Каллен, Варрик и Солас.

— Дарет ширал, леталлан, — нараспев произнес Солас. — Я расскажу тебе.

— Ма серэннас, Солас, — ответила она. Взглянув на Каллена, она справилась со своей нервозностью и улыбнулась. — До свидания, ма Фалон. Не переутомляйтесь.

Он слегка кивнул головой.

— Прощайте, миледи. Я буду молиться о твоем благополучном возвращении.

Ее улыбка погасла, когда она взглянула на Варрика, приподняв бровь.

— А ты...

— Не волнуйся, Снежинка. Я позабочусь о том, чтобы твой командир время от времени брал перерыв.

Она покачала головой, ее щеки запылали от смущения. Взглянув на коммандера, она увидела, что и его лицо заливает такой же румянец. Лучше уходи, пока Варрик не сказал что-нибудь по-настоящему унизительное.

— Прощайте все. Я скоро вернусь с Железным Быком и его конями на буксире... Я надеюсь!

* * *

Если не считать растущего отвращения Кассандры к эльфийке из Валь Руайо и дождя, который начался утром на второй день их путешествия, путешествие к Штормовому побережью прошло без происшествий. К тому времени, когда они добрались до передового лагеря, чтобы поговорить со скаутом Хардингом, Кассандре захотелось кого-нибудь убить. Очевидно, это было хорошо, учитывая отчет Хардинга.

— В этом районе орудует группа бандитов, — с гримасой сказала Лейс. — Они знают местность, и нашему небольшому отряду было трудно противостоять им. Некоторые из наших солдат отправились поговорить с их лидером. Ответа пока нет.

Эвана попыталась ободряюще улыбнуться.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти наших людей.

Лицо гнома заметно просветлело.

— Спасибо, ваша светлость. Какое облегчение. У солдат не было точного местоположения бандитов, но они начали поиски дальше по пляжу.

Эвана попрощалась и направилась вниз по склону к пляжу. Вот и все для простой вербовочной миссии.

Когда они приблизились к воде, звуки сражения, которые ни с чем нельзя было спутать, заглушили грохот волн. Она ускорила шаг и, наконец, завернув за угол, увидела Крэма, крупного кунари и еще нескольких хорошо экипированных солдат, сражавшихся с бандитами. Она позвала Блэкуолла и Сэру.

— Хорошо, вот как это делается. В любой момент, когда мы увидим опасность, немедленно собирайтесь ко мне. Я создам заклинание барьера, которое даст вам дополнительную защиту от атак. — Она быстро наложила на них заклинание. — Затем я назову ваши цели, используя слова, указывающие направление, например, "Черная стена", "возьмите бандита справа", "Кассандра слева" и двигайтесь в обход. Мы с Сэрой будем прикрывать ваши фланги дальними атаками. Вперед!

Кассандра и Блэкуолл яростно атаковали свои цели. Сера и ее убойный лук остались позади Эваны, и постепенно они расправились со всеми бандитами с помощью, как могла только догадываться Эвана, зарядных устройств. После того, как он отдал своим людям приказ убедиться, что все бандиты мертвы, их главарь, гигантский кунари, который, как она предположила, был Железным Быком, обратился к ней.

— Так ты из инквизиции, да? Рад, что ты смогла прийти. Давай, присаживайся. Сейчас принесут напитки.

— Отличная работа. Я слышал, вы ищете работу?

— Да, я ищу. Но только не перед выпивкой.

Он подмигнул ей и кивнул в сторону скалы, стоявшей чуть поодаль от остальной компании. Когда они сели, к ним присоединился Крэм.

— Я полагаю, вы помните Кремизиуса Акласси, моего лейтенанта?

— Рад снова вас видеть. — Крэм кивнул ей, а затем обратился к Железному Быку. — Рубаки закончили, шеф.

— Уже? Пусть проверят еще раз. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из этих тевинтерских ублюдков сбежал. Без обид, Крэм.

Крэм пожал плечами.

— Я не обижаюсь. По крайней мере, ублюдок знает, кем была его мать. Это ставит его на одно место с вами, кунари, верно?

Она попыталась скрыть улыбку. Если раньше Крэм ей и не нравился, то теперь уж точно понравился. Однако ответная реплика Крэма нисколько не смутила Железного Быка, и он сразу же приступил к переговорам.

— Итак... вы видели, как мы сражаемся. Мы дорогие, но мы того стоим. И я уверен, что Инквизиция может себе это позволить.

— "Заряжатели" действительно кажутся отличной компанией.

— Так оно и есть, но вы получаете не только парней. Ты меня понимаешь. — Железный Бык встал, словно для того, чтобы подчеркнуть свой рост, и они двинулись в путь. — Тебе нужен телохранитель на передовой, я — твой кунари. Что бы это ни было — демоны, драконы — чем больше, тем лучше. И есть еще кое-что. Это может оказаться полезным и вывести вас из себя. Вы когда-нибудь слышали о Бен-Хассрате?

Имя показалось ей смутно знакомым, но она не смогла вспомнить, откуда оно.

— Не могу сказать, что слышала.

Железный Бык кивнул и остановился. Он повернулся к ней лицом и продолжил как ни в чем не бывало:

— Это орден кунари. Они занимаются информацией, лояльностью, безопасностью, всем этим. По сути, шпионы. Или что-то в этом роде... мы шпионы. Бен-Хассрат обеспокоены нарушением. Магия, вышедшая из-под контроля, может вызвать проблемы повсюду. Мне было приказано присоединиться к инквизиции, сблизиться с ответственными лицами и отправлять отчеты о том, что происходит. Но я также получаю отчеты от агентов Бен-Хассрата по всему Орлею. Если вы подпишете со мной контракт, я поделюсь ими с вашими людьми.

Эвана в замешательстве уставилась на него.

— Ты шпион кунари, и ты только что... сказал мне?

— Что бы ни случилось на том Конклаве, это плохо. Кто-то должен закрыть эту брешь. Так что, кем бы я ни был, я на твоей стороне.

— Но ты все равно мог бы скрыть, кто ты такой.

— От чего-то, что называется инквизицией? — Железный Бык рассмеялся. — Рано или поздно меня бы предупредили. Лучше тебе услышать это прямо сейчас, от меня.

Она расспросила его о его отчетах в Бен-Хасрат, а также о том, что могут содержать эти отчеты. Это могло бы быть полезно как для Лелианы, так и для её благополучия. Он казался хорошо информированным, и она оценила его честность.

— Ладно, ты произвел на меня впечатление. Ты в деле.

— Отлично! Крэм, скажи мужчинам, чтобы заканчивали пить по дороге. Только что наняли "Заряжателей"! Затем, повернувшись к ней, добавил: — Встретимся в Хейвене.

— Да, нам нужно еще кое-что сделать. Прежде чем вы уйдете, зайдите к Скаут Хардинг на вершину холма и передайте всю корреспонденцию, которую она подготовила для вас, в Хейвен.

— Как скажете, босс.

Эвана присоединилась к остальным членам своей группы, когда "Заряжатели" начали собираться в дорогу в Хейвен. Кассандра мерила шагами каменистый пляж, ей явно не терпелось поскорее двинуться в путь.

— Они согласились? Хорошо. Может, нам теперь двинуться дальше по побережью? У меня плохое предчувствие насчет этих пропавших солдат.

У нее были веские причины нервничать. Они нашли хижину, где содержались солдаты, и отбились от бандитов, но прибыли слишком поздно, чтобы спасти кого-либо из своих солдат. Они собрали личные вещи солдат и позволили себе немного погоревать. Затем, обыскав хижину, они нашли инструкции к амулету, который позволил бы ей бросить вызов главарю бандитов, группировки под названием "Клинки Гессариана", в единоборстве.

— Что ж, похоже, нам нужно собрать кое-какие припасы. Где можно найти убежище глубинного охотника?

Кассандра не была убеждена.

— Ты уверен, что это хорошая идея, Вестница? Ты все еще восстанавливаешься. Мы могли бы вернуться позже, чтобы разобраться с этими бандитами.

— И оставить еще больше наших разведчиков и солдат беззащитными перед возможностью быть схваченными и убитыми? Нет, я не могу этого сделать. Кассандра, я в порядке. Мои синяки почти сошли на нет, и я пью целебный чай всю последнюю неделю. Я не такая хрупкая, какой кажусь. Нам потребуется некоторое время, чтобы собрать припасы, а затем я изготовлю амулет. Как только мы свергнем главаря, в тексте говорится, что бандиты должны подчиниться. Возможно, мы даже сможем завербовать их для целей инквизиции.

Кассандра вздохнула и покачала головой, но Блэкуолл пришел на помощь.

— Я думаю, план Вестницы хорош, леди Искательница. Бросив вызов лидеру, мы избавимся от необходимости сталкиваться с бандитами по пути в их лагерь, так что у всех будет меньше шансов пострадать. Возможно, мы сможем использовать этих бандитов для какой-то великой цели — Затем, повернувшись к Эване, он продолжил. — Глубинные охотники, как правило, прячутся в темных местах, таких как пещеры и ущелья. Если я правильно помню, на побережье должно быть несколько пещер, где мы могли бы их поискать.

Лицо Серы исказилось от отвращения, когда Блэкуолл заговорил.

— Фу-у-у! Сырые пещеры с ползучими тварями в твоем нижнем белье? Я поддерживаю ее стремление к поискам... Давай не будем.

— Послушай, мы говорили об этом перед отъездом, — фыркнула Эвана. — Если бы мы столкнулись с чем-то, что требовало внимания, мы бы с этим разобрались. Мы здесь, давай разберемся с этой проблемой сейчас.

Кассандра, наконец, уступила.

— Очень хорошо, Вестница.

— Вот дерьмо! — Пискнула Сэра. — В самом деле? Мне бы хотелось, чтобы здесь был пирог.

Эвана рассмеялась, когда они гуськом спустились с холма к побережью.

— Я позабочусь, чтобы Флисса приготовила для тебя пирог, когда мы вернемся в Хейвен.

Сера приподняла бровь.

— Целый пирог? Все для меня?

— Да, Сера. Целый пирог, только для тебя, с любым вкусом, который тебе нравится.

Сэра кивнула.

— хорошо. Знаешь, ты наполовину в порядке... для настоящего эльфа.

Записи:

В этой главе я попытался немного поработать с эльфийским языком, основываясь на Dragon Age Wiki, этом замечательном ресурсе AO3 и этом переводчике на эльфийский. Единственное, что я придумал и не буду объяснять в следующей главе, — это "One tell u", который является моей попыткой "Вы не одиноки". Если у меня есть читатели-лингвисты, которые могут предложить мне лучший перевод, я буду рад обратной связи!

В следующей главе Варрик возвращается, чтобы отчитать Каллена за его "близкие" отношения с Эваной.

Глава 14: В которой автор позволяет себе вольности с сюжетом

Резюме:

Всеобщий любимец-зануда зарабатывает себе на жизнь.

Записи:

(Примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

С тех пор, как Вестница уехала, Варрик провел несколько дней, занимаясь торговыми делами. Теперь он сидел, ссутулившись, у своего костра, ожидая ответов и, в общем, немного скучая. Хотя с приближением осени летние дни стали прохладнее, полуденное солнце согревало его насквозь, пока он отдыхал на своей скамейке... но ему не терпелось заняться чем-нибудь еще.

— Полагаю, это самое подходящее время для того, чтобы немного поработать над книгой, — сказал он Бьянке.

Собирая письменные принадлежности, он увидел, как командир медленно поднимается по лестнице с письмом в руке и нехарактерной для него мягкой улыбкой на губах. Губы Варрика сложились в понимающую ухмылку.

— Получил письмо от Весницы, Кудрявый?

Каллен взглянул на Варрика с робким удивлением, быстро сложил письмо и сунул его в карман своей куртки.

— Я... э-э... просто отчет из Штормового побережья

— Судя по выражению вашего лица, его написала ее милость

Глаза Каллена сузились.

— О чем ты говоришь?

— О, ты прекрасно понимаешь, о чем я, — со смехом возразил Варрик. Каллен хмыкнул и продолжил идти, но Варрик не собирался его отпускать. — Давай, Кудрявый. Уже полдень, мы оба проголодались, и я обещал Снежинке, что время от времени буду заставлять тебя делать перерыв.

Каллен сделал паузу,

— у меня действительно нет времени...

Варрик покачал головой, цыкнув на Коммандера.

— Думаю, мне просто придется сказать ее достопочтенности, что ты не последовал бы ее совету. Ты действительно хочешь разобраться с последствиями, приятель?

Каллен выглядел так, словно собирался сопротивляться, но затем тяжело вздохнул.

— Полагаю, мне действительно нужно поесть...

— Хорошо! Пошли.

Они прошли по тропинке к "Поющей деве", взяли у Флиссы тарелку с едой и кружку эля и сели за столик в углу. Таверна пульсировала от приливов и отливов полуденной толпы, большинство посетителей пришли сюда, чтобы отведать более аппетитную еду, чем стандартные рационы инквизиции, и отдохнуть перед тем, как приступить к дневным занятиям. Варрик позволил командиру немного поесть, но в конце концов не смог сдержать любопытства.

— Ладно, мне нужны новости. Что там у нашей Вестницы? Я ничего не слышал с тех пор, как "Заряжатели" привезли сообщения о бандитах и пропавших солдатах.

Каллен глубоко вздохнул и настороженно посмотрел на гнома. Наконец, он снова вытащил письмо и развернул его. Варрик обратил внимание на округлые очертания руки Герольда и приветствие "Ма фалон", прежде чем Каллен повернул его, чтобы лучше рассмотреть.

— Она пишет, что они нашли пропавших солдат, но, к сожалению, они были уже мертвы. — Он быстро поднял глаза. — Кассандра приложила список имен солдат, и я написал заметки, чтобы предупредить семьи. Печальное событие...

— И это не твоя вина, Кудрявый. Читай дальше.

Каллен слегка улыбнулся и кивнул ему, прежде чем вернуться к письму.

— Они провели вчерашний день в поисках припасов для амулета, который позволит им напрямую сразиться с главарем бандитов, группы под названием "Клинки Гессариана", без необходимости сначала отбиваться от всех бандитов. Для этого требовалось поохотиться и содрать шкуру с глубинного охотника. Она говорит, цитирую: "Если бы я знала, что в этих пещерах будут жить гигантские пауки, я бы, возможно, пересмотрела свой план — содрогаюсь".

Каллен замолчал, чтобы усмехнуться, и Варрик присоединился к нему.

— Так вот почему она настояла на том, чтобы быть в центре группы во время той прогулки по пещерам во Внутренних землях!

— Она собирается потратить завтрашний день на обработку шкуры, чтобы подготовить ее, — продолжил он, в его голосе все еще слышался смех, — и, надеюсь, закончит работу над амулетом в ближайшие два-три дня. Очевидно, с тех пор, как они приехали, дождь лил не переставая, но Блэкуолл и Сэра развлекали ее своими шутками. Дождь не помешал ей прогуляться, но она не может самостоятельно отойти далеко от лагеря и скучает...

Голос Каллена затих, но он явно продолжал читать, на его губах снова появилась мягкая улыбка, а на щеках появился румянец. Варик клянеться сиськами Андрасте, что у Кудрявого все плохо.

— Не за что, — сказал Варрик, внимательно наблюдая за реакцией Каллена.

Замечание возымело желаемый эффект. Каллен поднял голову с озадаченным выражением на лице.

— Что ты...

— Если бы не моя поддержка, она бы никогда не написала вам то первое письмо. Так что, я думаю, вы должны поблагодарить меня за ваше очень конкретное письмо, коммандер. Кстати, что означает "ма фалон"? Это звучит как ласкательное имя.

Каллен прочистил горло, румянец на его щеках стал ярче.

— Как ты...?

— Она писала тебе в то утро, когда уезжала, помнишь? И я мельком увидел приветствие, прежде чем ты отложил письмо. Должно быть, это что-то особенное, потому что я не слышал, чтобы она использовала это слово для кого-то, кроме тебя.

Каллен опустил взгляд в свою тарелку, казалось, обдумывая слова гнома, затем покачал головой:

— Возможно, ты прав, но я..... Я действительно не знаю.

Раздался голос позади них.

— Это просто означает "мой друг".

Они оба обернулись и увидели Соласа, сидящего в темном углу таверны с пустой тарелкой перед собой.

— Солас, что это ты там прячешься? Присоединяйся к нам.

Солас выглядел немного обиженным приглашением Варрика, но, тем не менее, встал, чтобы присоединиться к ним. Варрик заметил, что Каллен слегка напрягся, когда эльф грациозно опустился на стул в конце стола.

— Очевидно, — заметил Солас, — Вестница приняла близко к сердцу мою рекомендацию чаще говорить на ее родном языке. Значит, она... часто разговаривала с вами на эльфийском?

Каллен неловко поежился.

— Несколько раз. Она в основном рассказала мне, что они означают, за исключением... одной фразы, которую она использовала...

— Я был бы рад перевести для вас, коммандер.

Варрик на мгновение задумался, действительно ли коммандер примет его предложение. Кудряш, должно быть, был самым скрытным человеком, которого Варрик когда-либо встречал, и, несмотря на то, что Вестница ему явно нравилась, Варрик знал, что тот не захочет говорить о своих личных отношениях с ней. Он удивился, когда командир заговорил снова после минутного раздумья. Должно быть, ему действительно любопытно.

— Она сказала: "Ma melava son... э-э-э... ганем". Это было в конце нашего разговора и после того, как я поблагодарил ее за это... помогаешь мне с одной проблемой.

Брови Соласа удивленно поползли вверх. Варрик хотел сказать что-нибудь саркастическое о том, чтобы указать время и место, когда Солас наконец-то проявил какие-то эмоции на своем лице, но промолчал. Для этого будет время позже. Прямо сейчас он хотел знать, что скажет отступник.

— Я... удивлен, что она употребила эту фразу в разговоре с тобой. Это старый способ сказать "я хорошо провожу время", и обычно его используют для близких друзей и членов семьи... или любовников.

В тоне Соласа прозвучали обвиняющие нотки, но Каллен, конечно же, либо проигнорировал их, либо остался искренне равнодушным к намекам Соласа.

— Я-я рад знать, что она считает меня близким другом.

— Другом? Задница Андрасте! — съязвил Варрик.

Солас неодобрительно посмотрел на него, и Варрик понял, что за один этот разговор он увидел от эльфа больше эмоций, чем за все недели, что они путешествовали вместе. После разговора Варрика с Вестницей о том, как лучше узнать Соласа, он сделал все возможное, чтобы побольше узнать о маге. Он невольно проникся уважением к широкому кругу знаний эльфа по самым разным темам и безмерно уважал то, как Солас вел себя на поле боя. Не то чтобы это имело большое значение. Чутье Варрика все еще подсказывало ему, что с отступником что-то не так, и за время, проведенное в торговой гильдии, он научился доверять этому чувству, когда оно приходило. Это не раз спасало ему жизнь.

Каллен становился все более взволнованным после вспышки гнева Варрика, и после того, как он аккуратно сложил письмо и снова спрятал его в свою куртку, он встал и пожелал им доброго дня, сославшись на то, что у него много работы. К удивлению Варрика, Солас остался. Варрик отодвинул пустую тарелку и взял со стула рядом с собой блокнот.

— Вы пишете об инквизиции, — сказал Солас.

Это было утверждение, а не вопрос. Варрик обмакнул перо в чернильницу и нацарапал дату вверху страницы.

— Да, и знаешь, о чем я собираюсь написать сегодня? "У Соласа были эмоции".

— Ты довольно забавный, Варрик, но я часто испытываю эмоции. Однако я предпочитаю по возможности сдерживать их. Слишком открытое проявление эмоций может дать твоим врагам преимущество перед тобой. — Солас сделал паузу, и Варрик едва не отвернулся. Но мгновение спустя эльф продолжил более мягким тоном: — Я был одинок большую часть своей жизни. Мне... трудно доверять другим и полагаться на них.

— Я заметил. Я планирую написать и об этом тоже.

— Я слышал, что ваши книги очень популярны, мастер Тетрас.

— У меня все в порядке.

Солас кивнул, как будто был удовлетворен.

— Я рад этому.

Варрик приподнял бровь.

— В самом деле? Никакого сарказма, никакого высокомерия?

— Мы живем в мрачное и злое время, дитя камня. Многое из того, во что люди верили, рухнуло. Если вы принесете им немного мира с теми мирами, которые вы создаете между страницами, вы сделаете больше, чем большинство других.

— Что ж... спасибо. Я делаю все, что в моих силах. Но, думаю, то, что я сейчас напишу, будет не столько вымыслом, сколько историей. Кто-то же должен записывать вещи такими, какие они есть на самом деле, а не украшенными андрастианскими метафорами и розовым оттенком. Нам приходится принимать трудные решения. Оглядываясь назад, когда все закончится, они могут показаться простыми, но я вижу, как каждый день, проведенный за этим столом, сказывается на наших советниках... и на нашей Вестнице. Она, в частности, не была к этому готова.

— И все же она справляется со своим долгом сражаться и помогать принимать важные решения с изяществом и поразительной мудростью для такой... молодой женщины.

— Это то, что тебя в ней восхищает, верно?

Солас, не моргнув глазом, посмотрел на гнома.

— Конечно, наряду со многими другими ее замечательными качествами. Не так ли?

— Она стала мне хорошим другом, и я буду защищать ее до конца, потому что она — единственная надежда, которая у нас есть, чтобы все это исправить. — Варрик махнул рукой. — Но я вижу моменты ее сомнений. Ей нужны друзья, которые поддерживали бы ее, особенно сейчас, когда она начинает разбираться во всех этих "Вестниковских" штучках. Должно быть, нелегко быть Глашатаем религии, в которую ты не веришь.

Солас слегка наклонил голову.

— Разве ты не андрастианен?

— Что ж, да, но это не значит, что я не могу вам посочувствовать.

— Замечание принято. Я удивлен, но рад это слышать. Тогда я оставлю вас наедине с вашим писательством.

Верный своему слову, Солас встал из-за стола, чтобы дать Варрику больше места для работы. Варрик наблюдал за ним краем глаза, пока он не скрылся за дверью таверны. Солас оказался гораздо более сложным эльфом, чем даже их Вестница. Что это за эльфы-инквизиторы и их непростые характеры? Варрик сам выступил в роли адвоката демона, напомнив себе, что, несмотря на Маргаритке, он на самом деле очень мало знает об эльфах, поэтому они могут казаться ему более сложными, потому что он плохо понимает их культуру. Он рассеянно улыбнулся, вспомнив о своей старой долийской подруге-эльфийке, а затем нахмурился, вспомнив о судьбе ее клана. Даже Мэриан Хоук, королева сарказма и защитница Киркволла, не смогла найти выход из этой катастрофы.

Покачав головой, гном приступил к делу. Эти мысли не собирались складываться сами собой, и ему нужно было записать то, что было у него в голове, пока оно не улетучилось.

* * *

Последующие дни приносили один удивительный отчет за другим, и Варрик начал понимать, каково было советникам читать отчеты из Глубинки и Залежных болот. Каждый день открывал что-то новое. Лидеру гессарианцев был брошен вызов, и бандиты были завербованы в качестве агентов Каллена. Новые разломы закрыты. Найдено больше информации о Серых Стражах — хотя, к сожалению, все настоящие Серые стражи, похоже, все еще отсутствовали. Замечен гигант, сражающийся с драконом. Найдено еще больше осколков. Помогло больше людей. Она пронеслась по региону подобно одному из очистительных штормов, и вместо хаоса оставила после себя стабильность и надежду. И с каждым всплеском этой мощной эмоции, надежды, она приобретала влияние и добрую волю Инквизиции.

С каждым сообщением в его душе росло нетерпение. Ему не терпелось оказаться там — помочь и стать свидетелем всего этого. Кассандра призвала его выступить на Конклаве, но когда небеса разверзлись, борьба Кассандры стала его собственной — не то чтобы он когда-либо говорил Искательнице, насколько он был предан ее делу. Он скучал по Киркволлу, и его сердце всегда будет принадлежать этой дыре на берегу Пробуждающегося моря. Но с каждым шагом, который Герольд делал, чтобы закрыть Брешь, он все больше верил в тихого эльфа с волшебной, светящейся рукой. Возможно, ее все-таки послала Андрасте.

Однако он не мог быть с ней каждый раз, поэтому использовал всю свою энергию и неугомонность, чтобы записать, как, по его мнению, проходили их встречи. Позже он обсудит с ней детали.

Наконец, ворон сообщил, что ситуация в регионе на данный момент кажется стабильной, и вся компания отправилась в Хейвен. Они должны были прибыть где-то на следующий день, и после стольких лет разлуки Варрик испытывал такое страстное желание снова увидеть своего друга, какого не испытывал уже очень давно — с тех пор, как у него в последний раз была возможность встретиться с Хоуком. Он надеялся застать Снежинку в хорошем настроении, когда она вернется, потому что планировал угостить ее выпивкой. На самом деле, небольшая компания новых друзей по случаю возвращения домой в таверне показалась ему отличной идеей.

Да, и он позаботится о том, чтобы Кудряш тоже появился.

Записи:

Глава получилась немного короче, но мне нравится писать от лица Варрика. Он такой замечательный персонаж, и меня до сих пор разочаровывает, что мы не смогли создать с ним романтические отношения ни в одной из игр.

В следующей главе рассказывается о Каллене от первого лица, и в ней будет еще больше о капитане Райлене, которым я рад поделиться. :)

Глава 15: В которой отсутствие лириума приводит к признаниям

Резюме:

Каллен жертвует своей гордостью, чтобы стать лучшим командиром. Неужели кто-то действительно ожидает чего-то меньшего? :)

Записи:

Кроме того, в этой главе мы подробнее познакомимся с Райленом, и мне было очень весело писать о нем. Я серьезно подумываю о том, чтобы создать фик о Райлене...

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Дыхание Каллена клубилось в прохладном воздухе, когда он брел по свежевыпавшему снегу, неохотно направляясь к таверне. Варрик потребовал, чтобы Каллен появилась на вечеринке по случаю возвращения Вестницы, но он предпочел бы работать, а не тратить время в таверне, полной людей. Только тот факт, что она будет там, заставил его передумать.

Первая в этом осеннем сезоне буря покрыла склоны гор толстым слоем снега, а также задержала возвращение Вестницы и ее спутников. После нескольких дней, проведенных в предгорьях Ледяных хребтов, она прибыла в Хейвен только вчера и планировала снова отправиться послезавтра в опасную и, по его мнению, глупую попытку вступить в союз с магами Редклиффа. На военном совете, созванном вскоре после ее прибытия, он изо всех сил настаивал на поддержке храмовников. Но леди Лавеллан придерживалась своего плана вступить в союз с магами, и это ее не тронуло. Обычно он находил такое постоянство достойным восхищения. Однако сегодня вечером он мог только расстраиваться из-за огромной опасности, которую она без необходимости подвергала, чтобы завербовать магов. Магистр Тевинтера представлял собой немалую добычу, и выставлять себя в качестве приманки, пока агенты Лелианы пытались проникнуть в один из самых укрепленных замков Ферелдена? Безумием — даже с помощью заносчивого, заносчивого, чванливого тевинтерского мага, который утверждал, что он на их стороне. Но Лелиана и Джозефина поддержали Вестницу. Оказавшись в меньшинстве, он принял решение совета, независимо от того, был он с ним согласен или нет.

Самым большим сюрпризом встречи стало то, что Кассандра отказалась оказывать сопротивление леди Лавеллан. Возможно, она все еще чувствовала боль от обращения лорда-Искателя с ними в Вал Руайо. Каллен понимал. Его это тоже огорчило. Но это также еще больше побудило его задуматься о бедственном положении храмовников. Он знал, что не все они были довольны действиями Лорда-Искателя, и некоторые, если не большинство, могли быть направлены на поддержку великой цели Инквизиции. Однако совет принял решение, и он мог только молиться за своих товарищей, чтобы они прозрели так же, как он, Райлен и Лизетт. На самом деле, в их лагере уже было немало перебежчиков из Ордена, сильных и умелых солдат, но их было недостаточно, чтобы помочь закрыть Брешь.

Он дошел до двери таверны и остановился, чтобы потереть переносицу. Раздражающий гул головной боли, с которым он боролся весь день, мягко отдавался в ушах.

Тебе не следует идти туда сегодня вечером. Тебе следует держаться как можно дальше от "Вестницы".

Вдобавок ко всему, его внутренний голос по-прежнему вступал в борьбу каждый раз, когда он думал о ней. На самом деле, после их разговора накануне ее отъезда на Штормовой берег и одного-двух ласковых писем, которыми они обменялись во время ее отсутствия, это чувство стало более настойчивым. Однако он все лучше и лучше научился игнорировать это. Она притягивала его, как мотылька к огню, и в этот момент ему было все равно, обожжется он или нет. Он просто хотел быть в ее присутствии, видеть ее улыбку, слышать ее смех.

Это все, что может быть, но этого достаточно... Так и должно быть.

Открыв дверь таверны, он сразу же увидел Вестницу со всеми ее спутниками, а также Джозефину и Лелиану, сидящих за большим столом в глубине зала. Головная боль усилилась, когда на него обрушилась волна шумных звуков таверны. Стараясь не привлекать к себе внимания, он пододвинул стул в дальний угол, как раз к самому дальнему концу стола от Вестницы. Несмотря на его намерения, из-за стола послышались возгласы и предостережение Варрика.

— Что-то ты задержался, Кудряш.

— Приношу свои извинения. Я задержался из-за новых сообщений.

Лелиана бросила на него понимающий взгляд, но, к счастью, ничего не сказала. Его внимание привлек громкий голос с другого конца стола.

— Итак, коммандер, я бы спросила, одобряете ли вы наш план, но я уже знаю ответ на этот вопрос.

Каллен посмотрел через стол на говорившего — щеголеватого, усатого мага Дориана. Он сидел рядом с Вестницей, откинувшись на спинку стула и держа в руке кубок с вином. Железный Бык, определенно уже пьяный, хлопнул ладонью по столу.

— Мне нравится этот твой новый парень, Вестница. Где, ты говоришь, ты его подцепила?

Вестница нервно рассмеялась, и ее чистый, ровный голос приятно зазвучал в ушах Каллена, хотя он с подозрением смотрел на темноволосого мужчину.

— Полагаю, мне следует представиться. Это Дориан Павус — тот, кто помогал мне в Редклиффе. Я отправила ему сообщение, когда мы готовились покинуть Штормовой берег, чтобы он мог принять участие в нашей миссии по объединению с магами.

Оглядевшись по сторонам, пока спутники здоровались с Дорианом, Каллен увидел, что он был не единственным, кто опасался тевинтерского мага. Кассандра оглядела его с ног до головы, словно готовилась живьем содрать с него шкуру.

— Рад познакомиться со всеми вами, — сказал Дориан, наклонившись вперед на своем стуле и обняв "Вестницу" одной рукой. Наклонившись к ней поближе, он сказал громким шепотом: — Хотя я должен сказать, что ты по-прежнему моя любимица из всех, моя дорогая.

Каллен моргнул, сбитый с толку такой откровенной демонстрацией, и внутри у него все сжалось, когда он увидел румянец, выступивший на ее щеках. Несколько мгновений он сердито смотрел на свое место, но за столом уже снова начались разговоры. Он оказался втянутым в спор между Сэрой и Соласом о пользе магии, который быстро перерос в требование Серы, чтобы Каллен поддержал ее, но главным аргументом Серы, казалось, было то, что это "выводило ее из себя" и делало эльфов, подобных Соласу, "слишком похожими на эльфов". Каллен отвечал осторожно, но холодный неодобрительный взгляд Соласа подсказал Каллену, что ему не удалось сохранить должный нейтралитет.

В течение следующего часа Каллену приходилось бесчисленное количество раз сдерживаться, чтобы не повернуть голову к другому концу стола. Несколько раз он ничего не мог с собой поделать, когда слышал тихую, похожую на звон колокольчика трель, которую он иногда слышал за военным столом и знал, что это неловкий смех Вестницы. В такие моменты он старался поймать ее взгляд, вкладывая в него как можно больше сочувствия и понимания. Она смотрела на него в ответ с... каким-то... в ее глазах, и у него перехватывало дыхание. В течение следующего часа Каллену приходилось бесчисленное количество раз сдерживаться.

— Спасибо вам всем, что пришли, и спасибо, что организовали все это, Варрик, но я действительно очень устала. Пожалуйста, не думайте, что вам нужно останавливаться ради меня. Я рада, что вы все лучше узнаете друг друга.

Улыбнувшись, она поспешила к выходу из таверны. Ему потребовались все силы, чтобы не последовать за ней, поэтому он вместо этого проводил ее взглядом. Повернувшись обратно к столу, он увидел, что Варрик, сидевший через два стула от него, подмигнул ему. Он бросил на гнома мягкий предостерегающий взгляд и рассеянно подумал, почему Варрик так настойчиво подшучивает над ним по поводу Вестницы. Неужели он делал то же самое с ней? Учитывая его хвастовство тем, что он заставил ее написать первое письмо, которое могло быть подтверждено собственным постскриптумом "Вестница", он должен был так и предположить. Искал ли он любовную историю, чтобы дополнить свою историю инквизиции?

Мысль была мимолетной, но чем больше он размышлял над ней, тем больше верил, что это, по крайней мере, одна из причин. Коварный гном решил вмешаться в их личную жизнь, чтобы создать сюжетную линию в истории... И ему просто повезло, что его выбрали на главную роль? Замечательно.

У него не на шутку разболелась голова, и он едва не побоялся показаться чересчур поспешным, когда разговор перешел на другое... к ней.

— Итак, — протянул Дориан, — что вы все можете рассказать мне о вашей маленькой эльфийской Вестнице? Вы все так часто позволяете ей оставаться наедине с собой?

У Каллена снова сжались внутренности из-за явного интереса Дориана к ней. Сначала эльфийский маг, а теперь еще и тевинтерский. Тем не менее, он должен был признать, что Дориан Павус был исключительно красивым и харизматичным мужчиной. Каллен напряженно ждал, ответит ли кто-нибудь, и Варрик, всегда любивший пошутить, быстро заглотил наживку.

— Она просто застенчивая. Я понимаю, вам, наверное, трудно это понять, но вы бы видели ее до того, как я с ней связался. Мы ничего не делали, только зависали у кузнеца и разговаривали, гуляя по лесу...

Варрик замолчал, искоса взглянув на Каллена. Каллен ответил ему самым мрачным взглядом, на который был способен. Гном не стал вмешиваться. Слава Создателю.

— Теперь она, по крайней мере, целый час неловко сидит с нами за столом, а потом убегает, чтобы заняться своими обычными делами, — продолжил Варрик. — Иногда она ведет себя даже хуже, чем Кудряш.

Что ж, это было не идеально, но и не было помехой для его прогулок с Вестницей. Он бы согласился.

Взгляд Дориана сразу же упал на Коммандера, но он не успел заговорить, как Сера вступила в разговор. Она взмахнула в воздухе над головой ложкой, которой до недавнего времени пользовалась, чтобы есть гигантский пирог, очевидно, в одиночку.

— Да, она немного не в себе, не так ли? Я имею в виду, она неплоха для настоящей эльфийки, не такая заносчивая, как ты, Солас. — Солас лишь презрительно посмотрел на нее. — Но она почти не разговаривала, за исключением тех случаев, когда болтала о скучных планах и стратегиях сражений. И все это время мы были на улице, под дождем, бездельничали, и у всех сводило с ума от вида огромных пауков и гиганта, сражающегося с драконом. Ну, за исключением тех случаев, когда она разговаривала со своей ищейкой вон там.

Кассандра всплеснула руками.

— Так получилось, что у нас есть много общего — в основном, стремление поступать правильно. Мы также провели большую часть последних нескольких месяцев вместе. Я уважаю ее, даже если не всегда понимаю ее привычки. И вы видели, как она сражается сейчас. Вы действительно хотели бы перейти ей дорогу?

Голос Железного Быка перекрыл все звуки, когда он ударил кулаком по столу.

— Подождите, подождите, подождите! Позвольте мне уточнить. Вы видели дракона? И вы не сражались с ним?

Сэра только пожала плечами, ее рот снова был набит пирогом. При виде этого зрелища желудок Каллена неприятно скрутило, и острая боль пронзила висок. Его слегка подташнивало, и он отвел взгляд от Сэры, смутно обеспокоенный собственной реакцией. Раньше у него никогда не было проблем с желудком.

После короткой паузы Варрик повернулся к Каллену.

— Ты можешь что-нибудь сказать о нашем прекрасной Вестнице?

Каллен прищурился, глядя на гнома, а затем покачал головой.

— Ничего. Возможно, Джозефина сможет просветить вас всех. — Он повернулся к послу: — Вы давали ей уроки дипломатии, верно?

Джозефина скромно улыбнулась в ответ на его переадресацию.

— Она быстрая и способная ученица, и я уже заметила улучшения в ее общении с людьми. Но вы должны понимать, что ей тяжело находиться в окружении такого количества людей. Она прекрасно справляется как с маленькими, так и с большими группами... — Джозефина сделала паузу. — Я действительно считаю, что сегодняшний вечер был отличной идеей, Варрик. Мы должны научить ее находиться в толпе. Чем дольше будет продолжаться инквизиция, тем больше сановников и знати будут посещать нас...

Сэра издала громкий стон отвращения и откинулась на спинку стула. Каллен не мог сказать, был ли этот стон вызван скорее комментарием Джозефины или тем, что она поглощала огромное количество пирога. Вероятно, и тем, и другим. После недолгой паузы и приподнятой брови Джозефина продолжила:

— Как я уже говорила, к нам будут приезжать еще люди, и ей нужно будет чувствовать себя, по крайней мере, немного комфортно в толпе. Я могу научить ее так выглядеть, но было бы гораздо лучше, если бы она на самом деле не испытывала такого напряжения.

Дориан и Варрик ответили одновременно.

— Готов!

Они посмотрели друг на друга, и, к большому разочарованию Каллена, он увидел, что между ними возникло нечто похожее на молчаливое согласие. Дориан протянул руку, и Варрик пожал ее. Возможно, ему придется предупредить леди Лавеллан, что ее "друзья" — новые и старые — планируют напасть на нее.

Он посмотрел на другой конец стола, где тихо сидела Лелиана. Она внимательно наблюдала за тевинтерским магом с тех пор, как он внезапно прервал военный совет. Хотя на ее лице ничего не отразилось, Каллен видел, как крутятся шестеренки. С того дня, как Вестница вернулась со своей первой вылазки в Редклифф, Лелиана собрала как можно больше информации о Гереоне Алексиусе и, в частности, о его бывшем ученике Дориане Павусе. На прошлой неделе она поделилась с ними, что не узнала ничего, что противоречило бы тому, что говорили им Дориан и Феликс. На самом деле, чем больше она углублялась в тему культа Венатори, тем больше ее беспокоило, что любая задержка в решении ситуации с магами может привести к катастрофе.

Алексиус, наконец, отправил Вестнице приглашение прийти одной, чтобы обсудить вопрос о магах и закрыть брешь. Это так смахивало на ловушку, что они не знали, что делать дальше. Лелиана рисковала бы жизнями своих агентов, отдавая их в руки Дориана, чьи знания о магической защите Алексиуса помогли бы им проникнуть в замок. Начальник шпионской сети, должно быть, считал его заслуживающим доверия, но Лелиана всегда питала слабость к магам.

Острая боль вернулась, заставив его поморщиться, но на этот раз боль не утихла. Разговор снова перешел на более обыденные темы, и Каллен воспользовался возможностью ускользнуть почти незамеченным. Варрик, конечно же, слегка поприветствовал его, потому что... что ж, Варрик никогда ничего не упускал.

Несмотря на прохладный ночной воздух, дальше все пошло быстрее. Его голова по-прежнему была зажата в тиски боли, которая с каждым шагом сжималась все сильнее. Тошнота, которая началась, когда он сел за стол, внезапно переросла в настоящую тошноту. От одной мысли о том, что ему придется глотать собственную слюну, у него скрутило желудок. Каллен почувствовал легкое покалывание на губах и щеках. Сколько кружек эля он выпил? Недостаточно, чтобы он чувствовал себя так — неприятное покалывание было совсем не похоже на то оцепенение, которое он испытывал в те несколько раз, когда перебирал с выпивкой. Борясь с тошнотой, он поймал себя на том, что гадает, куда подевалась Эвелина Лавеллан. У него закончилась кора, которую она дала ему два дня назад. Несмотря на вкус, она была такой, какой и должна была быть, но без нее...

Внезапно его желудок скрутило. Он понял, что выпил не так уж много эля. Когда снег захрустел у него под ногами, он почувствовал, как на него накатывает новая волна тошноты. Ему нужно было выбраться за ворота — в лес.

Однако у подножия лестницы, ведущей к воротам, Каллен свернул влево между забором и фургоном, когда его накрыла мощная волна. Он больше не мог сдерживаться. Он мучился до тех пор, пока больше не мог мучиться, но тошнота не прекращалась, и волны боли пронзали его голову, пронзая все тело. Он попытался двинуться вперед, но упал на колени, держась одной рукой за забор, чтобы не упасть, закрыв глаза и согнувшись пополам, и молясь, чтобы, что бы это ни было, либо убило его, либо оставило в покое.

Еще через несколько минут тошнота начала отступать, и он открыл глаза. Он переполз на другое место, подальше от того месива, которое сам же и устроил, и набрал снега в ладони, ожидая, пока он немного растает. Затем он размазал эту кашицу по лицу и сделал небольшой глоток, чтобы прополоскать рот. Еще одна волна затаилась в глубине его живота, угрожая обрушиться на него в любой момент, но он стоял на коленях в снегу, мышцы дрожали и слабели, пронзительная боль пронзала его череп, пока он не почувствовал, что снова может стоять. Никто из охранников, казалось, не заметил — или они вежливо отвели глаза, — когда он, наконец, медленно побрел обратно к своей палатке.

Что, во имя Создателя, это было?

Когда Кассандра обратилась к нему почти год назад с предложением присоединиться к их молодой инквизиции, он согласился при условии, что ему позволят прекратить прием лириума — или, по крайней мере, попытаться это сделать. Кассандра согласилась при условии, что он будет информировать ее о своих симптомах. После первой, болезненной отмены лириума, из-за которой он две недели находился в бреду и был прикован к постели, симптомы стали менее выраженными. Однако с течением времени головные боли стали возникать чаще. Теперь он опасался, что у него началась еще одна фаза отмены.

Каллен вздрогнул, отчасти из-за холодного, мокрого снега, проникающего в его доспехи, а отчасти из-за мысли о том, что это становится постоянной частью его ломки. Он попытался вспомнить, что происходило в его голове сквозь туман. Пил ли он в последнее время какой-нибудь чай? Нет. Несмотря на то, что после того, как он выпил чай, который она ему дала, он спал лучше, чем когда-либо за многие годы, он заваривал его всего один или два раза. Войдя в свою палатку и медленно сняв доспехи, он поставил маленький чайник на плиту. Все его мышцы — каждая часть тела — дрожали и были слабы. Ему потребовалось в три раза больше времени, чем обычно, чтобы снять доспехи, так что к тому времени, когда он закончил и высыпал немного чайных листьев из мешочка в кружку, чайник на огне запел. Он тяжело опустился в кресло и стал смотреть, как листья кружатся в воде, а запах трав и земли наполняет его палатку. Ее запах.

Он ненавидел чувствовать себя таким слабым. Достаточно того, что его отвлекали головные боли, хотя последние несколько недель, проведенных с древесной корой леди Лавеллан, он стал больше походить на самого себя. Капитан Райлен сказал ему, что даже солдаты заметили улучшение его настроения и прилив энергии. Должен ли он попросить ее о большем? У него была короткая, молчаливая борьба с самим собой, но, в конце концов, он понял, что Инквизиция нуждается в нем, чтобы он был на вершине своей игры. Если для этого придется пожертвовать частью своей гордости, пусть будет так. Очевидно, в конце концов, это могло бы спасти и его гордость. Он, конечно, не повторил бы своего опрометчивого вмешательства в уроки Кассандры, даже если бы его снедала ревность. Он знал, что его непрофессиональная и неуместная вспышка гнева отчасти была вызвана долгим днем, полным стресса, и тем, что он не обратил внимания на головную боль в здании... это и заставлять себя держаться от нее подальше. Он отогнал эту мысль и сделал глоток все еще дымящегося чая.

По мере того, как он продолжал пить, острая головная боль сменилась глухим стуком в висках. Желудок тоже начал успокаиваться. Держа кружку, он медленно поднялся из-за стола, застонав, когда мышцы живота запротестовали. Впервые Каллен мысленно поблагодарил Джозефину за то, что она настояла на настоящей кровати для его полупостоянного проживания, после того как увидела его спальный мешок на полу. Он медленно опустился на край кровати. Все еще держа кружку, он поставил ее на бедро, а другой рукой помассировал виски.

Слава Создателю, это произошло ночью, а не в разгар тренировки.

Если бы он мог придерживаться диеты, состоящей из чая и древесной коры, возможно, ему удалось бы предотвратить худшие последствия в течение дня. Попробовать стоило. Возможно, он также спросит ее, есть ли у долийцев травяное средство от расстройства желудка, хотя и знал, что это может ее обеспокоить. Он никогда не чувствовал себя таким уязвимым, как рядом с ней — сине-фиолетовые глаза, которые, казалось, проникали сквозь все его защитные барьеры и заставляли его лицо выражать то, что он предпочел бы скрыть от нее. Ну, на самом деле, от всех... но особенно от нее.

Он поднес кружку к губам и сделал последний глоток, стараясь не запачкаться, выпивая все до последней капли. Поставив кружку на пол, он забрался в прохладную постель и вздохнул. Ноющая боль покинула его тело, и через несколько мгновений он погрузился в глубокий сон без сновидений.

* * *

Каллен проснулся от голоса капитана Райлена, раздавшегося за дверью его палатки.

— Коммандер? С вами все в порядке, сер?

Все еще ошеломленный, он не сразу разобрался, что к чему. В ушах у него зазвенел звон металла о металл, и палатку озарило яркое, теплое сияние.

Внезапно он резко сел в постели, и его все еще ноющие мышцы живота болезненно запротестовали. Он не смог сдержать ни шипения от боли, ни проклятия, сорвавшегося с его губ. Яркое солнце било в стену его палатки, а это означало, что после восхода солнца он проспал по меньшей мере час, если не больше... Дыхание Создателя! Он проспал больше десяти часов.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, коммандер?

Верно. Райлен все еще стоял снаружи палатки.

— Входите, капитан, — позвал Каллен.

Второй мужчина немедленно вошел. Он снял шлем и подошел, чтобы встать рядом с кроватью Каллена. Мгновение глядя на своего командира, пока Каллен осторожно спускал ноги с кровати, Райли, наконец, заговорил.

— Разрешите говорить открыто, коммандер?

Каллен закрыл глаза и снова застонал, когда попытался встать, но потерпел неудачу. Приоткрыв один глаз, он впился взглядом в бывшего тамплиера.

— Когда ты не можешь говорить свободно?

Губы Райлена дернулись, словно он пытался сдержать улыбку.

— Что касается тактических вопросов, то я действительно высказываю свое мнение довольно свободно, сер. Но это далеко от тактики

Каллен выдержал долгую паузу, прежде чем, наконец, кивнул.

— Согласен, капитан, но не заставляйте меня сожалеть об этом.

Райлен немедленно отреагировал.

— Вы дерьмово выглядите, сэр. Сколько вы выпили вчера вечером?

Каллен продолжал сверлить взглядом своего капитана и протянул одну руку, а другую положил на ноющие мышцы живота.

— Не будете ли вы так любезны помочь своему командиру встать с постели? Утренняя зарядка уже началась?

Райлен взял Каллена за руку и поднял его. Каллен съежился, но не издал ни единого стона.

— Да, сэр. Все идет как обычно, но... — Каллен выжидающе посмотрел на него, и через мгновение он продолжил. — Солдаты гадают, где вы находитесь. Обычно ты просыпаешься задолго до них. Кроме того, чем больше я смотрю на тебя, тем меньше ты выглядишь так, будто у тебя похмелье, и тем больше ты выглядишь так, будто ввязался в драку.... с драконом. Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Каллен поморщился, натягивая верхнюю броню.

— Я не дрался, и у меня нет похмелья.

— Тогда что...

— Я перестал принимать лириум, когда поступил на службу в инквизицию. — Каллен закончил застегивать кирасу и рискнул взглянуть на Райлена. — Бывают дни лучше, чем другие.

Лицо капитана стало пепельно-серым. Его темные татуировки на лице резко выделялись на фоне бледной кожи, а в голубых глазах отражались недоверие и ужас. Каллен отвернулся, чтобы застегнуть наручи. Через несколько мгновений тишины приглушенный голос Райлена наполнил палатку.

— Ты остановился? Полностью? И ты не умер? Я знал, что ты крепкий орешек, но это... ...Блядь. Кто-нибудь еще знает?

— У нас с Кассандрой есть взаимопонимание. Она согласилась присмотреть за мной. Я расскажу Кассандре об этом эпизоде позже. Я рассказываю вам сейчас, потому что... это был худший случай с момента первоначального вывода войск, и я даже представить себе не могу, насколько плохими они станут в будущем. Я не ожидаю, что кто-то еще последует этому примеру — инквизиция продолжит поставлять лириум всем бывшим храмовникам, работающим на нас.

Райлен кивнул, но ничего не сказал. Каллен не знал, что еще сказать, поэтому просто продолжил надевать доспехи. Наконец, Райлен, казалось, пришел в себя и направился к двери. Однако, прежде чем поднять створку, он повернулся к Каллену.

— Как бы то ни было, коммандер, я уважаю и восхищаюсь вашим решением... Хотел бы я, чтобы у меня хватило смелости. Я сообщу войскам, что сегодня утром вы просматривали кое-какую корреспонденцию, но вскоре выйдете, чтобы проинспектировать их работу.

Каллен замер на полуслове, когда Райлен заговорил, и с трудом сглотнул, прежде чем поднять взгляд.

— Спасибо, капитан. И я уверен, что это само собой разумеется, но я бы предпочел, чтобы это осталось только между нами.

— конечно.

Райлен кивнул на прощание и оставил Каллена надевать доспехи. Каллен поморщился, когда наклонился, чтобы пристегнуть поножи к своим кожаным штанам, подбитым кольчугой. Интересно, не слишком ли рано для Вестницы вставать?

Выйдя из палатки, он вдохнул свежий воздух, позволяя ему наполнить легкие. Мышцы ныли, но свежий воздух приятно согревал кожу. Он провел руками по волосам, приглаживая непослушные локоны, выбившиеся из его обычной прически, но, несмотря на то, что он выспался прошлой ночью, он мог сказать, что день будет трудным. Новобранцы как раз заканчивали утреннюю зарядку вместе с более опытными солдатами, и он почувствовал перемену в атмосфере, когда появился. После того, как он пару раз прошелся взад и вперед по очереди, поправив форму нескольких новых участников, он кивнул Райлену и направился вверх по холму в сторону Хейвена. Однако, прежде чем он успел дойти до ворот, он услышал, как леди Лавеллан окликнула его.

— Доброе утро, командир!

Она шла к нему от Харритта, на ней не было ее обычных куртки и бриджей, а вместо них были струящиеся эльфийские мантия и леггинсы. Ярко-белая ткань, украшенная серыми и зелеными поясами и лентами с серебряными вставками, облегала ее, как вторая кожа, подчеркивая фиалковый оттенок ее глаз. Леггинсы были украшены таким же образом, как и длинные перчатки, доходившие ей до локтей. Она выглядела как само небо. Он протянул руку, чтобы потереть затылок, борясь с жаром, вспыхнувшим в области груди.

— Д-доброе утро, миледи. Вы выглядите... — Создатель! Он чуть было не сказал "прекрасно"... — отдохнувшей этим утром.

— Спасибо. — Она оглядела себя и коротко рассмеялась. — Эти одежды пришли от моего клана с запиской от Хранительницы Дешанны, что они должны "помочь мне вспомнить дом".

Сердце Каллена упало, но он сохранил невозмутимое выражение лица. Дом... в Свободных Землях. Она не останется здесь с ними навсегда. Как только она закроет брешь, она уйдет. Как он мог забыть?

Ее голос понизился, как будто она разговаривала сама с собой.

— Я удивилась, почему она спросила о погоде в Хейвене. Очевидно, так я буду лучше сливаться со снегом. — Она подняла глаза и широко улыбнулась ему. — Как бы то ни было, я решила попробовать провести день без доспехов.

— Носить доспехи каждый день не так уж и плохо, если привыкнуть к этому, — слабо пошутил он.

Он попытался улыбнуться, но она изучала его лицо, пока он говорил. Выражение ее лица стало серьезным.

— Ты хорошо себя чувствуешь, ма фалон? — спросила она, понизив голос. — Ты выглядишь так, как будто... тебе больно? Головная боль вернулась?

Как он и опасался, его лицо стало похоже на открытую книгу. По крайней мере, это дало ему возможность начать разговор.

— О, да. У меня усилились головные боли. Боюсь, у меня закончилась древесная кора, но это очень помогло. У тебя, случайно, больше нет?

Выражение ее лица сменилось глубокой озабоченностью, пока она продолжала изучать его, но она ничего не сказала. Он подавил желание отодвинуться под ее пристальным взглядом. Наконец, она покачала головой.

— У меня больше нет этой коры, но я думаю, что если вы так быстро его просмотрели, нам нужно улучшить нашу игру. Я напишу ответ хранительнице Дешанне и попрошу ее прислать нам что-нибудь получше. А пока я могу приготовить другой вариант чая, который не будет оказывать успокаивающего действия, а только облегчит боль. У него будет дополнительное преимущество — он не будет похож на лекарство. Однако это подействует не так быстро, как простой напиток, поэтому не забудьте заварить его, как только почувствуете, что у вас начинает болеть голова.

— Спасибо, миледи, — сказал он с благодарным поклоном. — Я был бы вам очень признателен.

Она быстро огляделась по сторонам, затем снова перевела взгляд на него.

— Каллен, что-то... не так?

Он посмотрел на нее, гордо стоящую в одежде своего народа, и беспокойство омрачило ее в остальном прекрасное лицо. Она выглядела счастливой, уверенной в себе и собранной — такой, какой он и представлял себе ее на посту Хранительницы клана Лавеллан. Он не сомневался, что она покинет Инквизицию, как только они закроют брешь. У Кассандры все было под контролем. Рассказать леди Лавеллан сейчас — значило бы только беспричинно встревожить ее.

— Ничего такого, с чем я не смог бы справиться или что могло бы повлиять на мои обязанности командира в настоящее время, — пообещал он эльфийке.

Она, казалось, испытала некоторое облегчение, но он видел, что на ее лице застыло сомнение.

— Ну что ж... Мне пора заняться приготовлением чая. Это не займет много времени. Я принесу его позже этим утром, после моего инструктажа с Дорианом и Лелианой и перед моим спарринг-уроком с Кассандрой.

Затем, присев в очаровательном реверансе и неловко посмеявшись над собой, она направилась в свои покои, помахав рукой и тихо сказав

— до скорого. — Каллен посмотрел ей вслед и в очередной раз проклял себя за слабость. Ей следовало бы провести весь день, готовясь к предстоящей опасной миссии, а не готовить для него чай.

— Дыхание Создателя! — прошипел он себе под нос.

Нет, это в тебе говорит гордость. Целебный чай помог бы ему сосредоточиться, стать лучшим командиром. Чтобы выполнить свой долг перед инквизицией и народом Тедаса, он сделал бы все необходимое, даже если бы это означало показать ей свою слабость. Он решительно повернулся обратно к тренировочным полям и мужчинам и женщинам, ожидавшим его указаний.

Записи:

Не та "исповедь", на которую вы надеялись? Му-ха-ха-а! Но, если серьезно, эта история в основном соответствует канону, так что до такого рода исповеди нам еще далеко.

Следующая глава — наполовину о Редклиффе, наполовину об Энгсти Каллене и Эване Флафф! Мы почти дошли до конца, ребята!

Глава 16: В которой Вестница находит то, за что стоит бороться

Резюме:

Потрясенная событиями в Редклиффе, Эвана обнаруживает, что не может и помыслить об уходе после того, как Брешь будет закрыта.

Записи:

Всех вас, муриканцев, с Днем благодарения! А тех, кто не муриканец, со средой. Вот еще одна глава. В связи с праздниками у меня четыре выходных дня подряд, так что в эти выходные я постараюсь прочитать хотя бы одну, если не две главы.

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы).

Текст главы

Если ты пойдешь туда, ты умрешь, и мы потеряем единственное средство, которое у нас есть, чтобы закрыть эти трещины. Я этого не допущу!

Первоначальное, страстное отрицание Калленом ее плана во время их последнего заседания военного совета снова и снова звучало в ее голове, пока она брела по сырым подземельям замка Редклифф. Ей пришлось признать, что он был прав, как бы это ни ранило ее гордость. Она была так уверена в себе, в своей способности победить Алексиуса. Теперь они могут навсегда затеряться во времени, и Тедас заплатит за ее ошибку.

Если она выберется из этого, если они с Дорианом смогут каким-то образом вернуться и остановить Алексиуса, она поклялась, что выслушает любую лекцию, которую Каллен соблаговолит прочитать ей. Если бы только она могла увидеть его — увидеть их всех — снова.

Дориан отразил заклинание, брошенное в них Алексиусом, как мог, но с такой мощной магией он мог сделать не так уж много. Первоначальное заклинание, по его словам, предназначалось для того, чтобы убедиться, что ее никогда не существовало — чтобы убедиться, что она никогда не появится там, чтобы помешать "Старшему" и его планам в Храме Священного Пепла. Дориан спас ей жизнь, но их все равно затянуло куда-то в другое время, скорее всего, в будущее. Насколько далеко в будущее, они сказать не могли. Их единственной надеждой было найти Алексиуса, если он вообще еще здесь... где бы "здесь" ни находилось, и заставить его отослать их обратно.

Когда они бродили по более глубоким уровням в поисках выхода, они наткнулись на Великую чародейку Фиону, запертую в камере. Из ее тела в одних местах вырывались светящиеся красные шипы, в других они были скрыты. Голос Эваны сорвался от ужаса, и она задала этот вопрос, в то время как ее подсознание шептало ужасающий ответ.

— Это что... красный лириум, растущий из твоего тела? Как?!

— Чем дольше ты находишься рядом с ним... в итоге... ты становишься такой, — слабо ответила Фиона. — А потом они добывают из твоего трупа еще.

Эвана отшатнулась от слов чародейки, ее охватила волна тошноты. Дориан, однако, казался менее взволнованным и продолжал расспрашивать Фиону.

— Вы можете назвать нам дату? Это очень важно.

— Харвестмер... 9:42 по-драконьи.

— Девять сорок две? Значит, мы пропустили целый год!

Вспышка гнева прогнала болезненное ощущение в животе. Она провела рукой по своим коротким непослушным волосам и разочарованно зарычала.

— Год! Мы должны выбраться отсюда — вернуться в прошлое и все исправить!

— да. Пожалуйста, остановите это, — задыхаясь, взмолилась Фиона. — Алексиус служит Старшему... более могущественному, чем Создатель. Никто не бросает ему вызов... и остается в живых.

Эвана поклялась, Фионе, делая шаг вперед, костяшки ее пальцев побелели от того, что она вцепилась в прутья клетки Фионы, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы все исправить. Чтобы убедиться, что этого никогда не случится с тобой. Ни с кем.

— Наша единственная надежда — найти амулет, с помощью которого Алексиус отправил нас сюда, — предложил Дориан. — Если он все еще существует, я могу использовать его, чтобы открыть разлом в том самом месте, откуда мы ушли... возможно.

Фиона кивнула.

— хорошо.

— Я сказал "возможно", — предостерег он. — Это также может превратить нас в кашу.

Фиона посмотрела на них с отчаянием.

— Вы должны попробовать. Некоторые из ваших компаньонов здесь. И ваш начальник разведки, Лелиана... она тоже здесь. Уходи сейчас же. Найди ее! Быстро... прежде чем Старший... узнает, что ты здесь.

Эвана неохотно оставила умирающую великую чародейку в своей камере, ее мысли теперь повторяли слова чародейки, а не Каллена. Эвана укрепила свою клятву Фионе, дав обещание и самой себе. Она найдет этого "Старшего", остановит его и все исправит. Чего бы это ни стоило, она сделает все, чтобы никому из ее новообретенных друзей никогда не пришлось проходить через это.

Или она умрет, пытаясь это сделать.

Она чуть не упала в обморок, когда они нашли Варрика и Кассандру запертыми в другом крыле подземелий. Оба были изрешечены красным лириумом, красные глаза недоверчиво сверкали, когда они смотрели на нее. Ее собственные глаза наполнились слезами, когда она распахнула двери их камер. Она смотрела на своих спутников — своих подруг, — пока они рассказывали ей о прошедшем году, и все мысли о том, что она чужачка, что на самом деле она не часть Инквизиции, улетучились. Варрик и Кассандра посмотрели на нее не как верующие на воскресшего Вестника, а как друзья на дорогого человека, которого давно считали умершим.

Однако их ослабленное состояние только укрепило ее решимость. На нее нахлынула буря эмоций — шок, всепоглощающая печаль, тошнота, ужас, — но внутри нее также разгоралась искра гнева. И прямо сейчас гнев помог ей гораздо лучше, чем любая из этих эмоций. Ее глаза сузились, когда они пробились на следующий уровень, ее посох посылал волну за волной огня и льда на тех, кто стоял между ней и тем, чтобы все исправить.

Огонь внутри разгорелся ярче. Решимость тяжелым грузом легла на ее плечи, и она наслаждалась этим грузом.

Они нашли Лелиану на несколько уровней выше, как и сказал великая чародейка. При виде изуродованного лица начальника ее шпионской сети пламя гнева внезапно превратилось в бушующий пожар.

И все же, медленная, тихая ярость Лелианы пробрала Эвану до глубины души. Расправившись со своим собственным мучителем после того, как появление Эваны напугало его, глава шпионской сети приготовилась к бою, не задавая лишних вопросов.

— Пойдем, — поманила она, — магистр, вероятно, в своих покоях.

На лице Дориана отразилось удивление.

— Тебе не интересно, как мы сюда попали?

— Нет, — последовал короткий ответ Лелианы.

Несмотря на ее ответ, Дориан продолжил.

— Алексиус отправил нас в будущее. Это — его победа — его "Старейшина" — этому не суждено было случиться

Лицо Лелианы оставалось бесстрастным.

— Если мы вернемся в настоящее и остановим Алексиуса, тебе никогда не придется проходить через это, — тихо добавила Эвана.

— И маги всегда удивляются, почему люди их боятся... — Изуродованное шрамами лицо Лелианы исказилось, пока она говорила, с каждым словом сочился яд. — Никто не должен обладать такой властью.

Дориан попробовал еще раз.

— Это опасно и непредсказуемо. До Прорыва мы ничего не делали...

— Хватит! — выплюнула Лелиана сквозь искалеченные губы. — Для тебя это все притворство, будущее, которого, как ты надеешься, никогда не будет! Но я страдала. Страдал весь мир. Это было по-настоящему!

Не сказав больше ни слова, Лелиана предоставила им самим решать, идти за ней или нет. Они молча последовали за ней, и все это время Эвана еще больше распаляла свой гнев мыслями о том, что Лелиане, должно быть, пришлось пережить за прошедший год. Она не знала начальника шпионской сети так хорошо, как ее товарищи, и даже не так хорошо, как Каллена или Джозефину, но Эвана не вынесла бы пыток. Алексиус заплатит за те ужасы, которые он причинил ее народу.

Эта мысль заставила ее на мгновение замереть, но она отбросила сомнения. Возможно, они не всегда будут такими, но прямо сейчас это были ее люди. Она защитит их, так как у нее не было своего клана. Надежда шептала ей об искуплении, и она отчаянно цеплялась за сладкие слова, несмотря на то, что в глубине души знала, что этого никогда не будет достаточно, чтобы избавиться от цепей вины, сковавших ее душу.

В конце концов, они пробились к покоям Алексиса, но древняя дверь была заперта. Дориан театрально фыркнул.

— Ну, у слуг же должен быть выход. Ему нужно поесть. Давайте осмотримся.

Сражаясь на верхнем уровне, они подобрали осколки красного лириума с тел агентов Венатори, которые, объединившись, открыли дверь. Однако Алексиус, с которым они столкнулись сейчас, мало походил на того, которого они оставили в прошлом. Только когда Лелиана перерезала горло Феликсу, который был едва ли человеком, несмотря на протест Эваны, Алексиус вступил с ними в бой. Его собственная ярость привела к изнурительной схватке, но пламя Эваны разгорелось ярче от гнева и отчаяния.

В конце концов, Алексис пал. Они убрали оружие и уставились на изуродованное тело некогда гордого магистра.

— Он хотел умереть, не так ли? — Пробормотал Дориан себе под нос. — Вся эта ложь, которую он сам себе наговорил... обоснования. Он давно потерял Феликса и даже не заметил этого. О, Алексий.

Эвана не испытывала подобных угрызений совести. Один взгляд в глаза собравшихся друзей изгнал из ее головы все мысли о жалости. Однако Дориан знал его раньше, и она могла понять его печаль по поводу такой напрасно прожитой жизни.

Дориан тяжело вздохнул и опустился на колени, чтобы осмотреть тело Алексиуса, в то время как Эвана молилась Творцам и Создательнице и всем, кто мог бы услышать и сжалиться над ними. Чудо из чудес...

— Вот! Это тот самый амулет, который он использовал раньше. Я думаю, это то же самое, что мы делали в Минратосе. Какое облегчение. Дайте мне час, чтобы разобраться с заклинанием, которое он использовал, и я смогу снова открыть разлом.

Лелиана подбежала к ним, в ее голосе слышалось отчаяние.

— Еще час! Это невозможно. Вы должны уйти сейчас же!

Внезапно воздух наполнился визгом дракона, и замок затрясся, осыпая все вокруг камнями.

— Старейший, — прошептала Лелиана, ее голос был полон отчаяния.

Кассандра и Варрик посмотрели друг на друга, и сердце Эваны упало. Она без сомнения знала, что они планируют пожертвовать собой ради нее, чтобы дать ей время.

— Я не могу позволить вам убить себя из-за меня! Должен быть другой способ!

— Посмотри на нас, — возразила Лелиана. — Мы уже мертвы. Единственный способ выжить — это если этот день никогда не наступит. Произнеси свое заклинание. У тебя столько же времени, сколько у меня стрел.

Она смотрела, как они уходят, и ее прежний гнев сменился тупой покорностью перед лицом потери друзей. Возможно, это было всего лишь видение будущего, но, как сказала Лелиана, для них это было реальностью. В этот момент она почувствовала, что это реально. Словно почувствовав нерешительность Эваны, Лелиана бросила на нее пронзительный взгляд через плечо, и Эвана медленно повернулась к Дориану. Они должны добиться успеха сейчас или умереть.

— Скажи мне, чем я могу помочь, — автоматически предложила она.

Ее собственный голос показался ей механическим. Дориан взглянул на нее и кивнул.

— Да, верно, ты маг.... хорошо, сначала произнеси успокаивающее заклинание, чтобы я мог унять дрожь в руках, не расходуя при этом свою ману. Затем поднимите барьер, чтобы никакие обломки не попали в наше заклинание. Я люблю быть правым, но в данном случае я бы предпочел не быть правым насчет "превратить нас в кашу".

Прежде чем он закончил говорить, она наложила на них обоих успокаивающие чары. Она мгновенно почувствовала, как напряжение в ее мышцах спало, но страх и отчаяние остались приглушенными версиями их прежнего "я". Пока Дориан работал над амулетом, Эвана воздвигла барьер над ними, а затем и над Лелианой. Это продлится недолго, но даст ей немного времени. Пришло время убедиться, что этому будущему никогда не суждено сбыться.

Дориан яростно работал, произнося различные заклинания и наблюдая за реакцией амулета. Они услышали, как за дверями ссорятся Кассандра и Варрик. Затем все стихло. Кто-то начал колотить в двери, и Лелиана приготовила свой лук. Дориан забормотал быстрее, и Эвана услышала, как начальник шпионской сети вполголоса произносит заклинание, когда дверь, наконец, распахнулась и в комнату ворвалась толпа демонов и солдат. Лелиана храбро сражалась, убив трех, четырех, шесть, девять демонов, прежде чем демон, наконец, обезоружил ее и поймал в свои объятия.

— Не двигайся, или мы все умрем!

Голос Дориана прорвался сквозь ее туман, и она поняла, что действительно шагнула вперед. Однако позади нее начало формироваться черное облако, очень похожее на то, которое засосало их в будущее. Взгляд Лелианы обратился к ним, когда демон потянул ее вниз, и Эвана поняла, чего хотел начальник шпионской сети — увидеть собственными глазами, что у них получилось. Крупная слеза скатилась по щеке Эваны, когда Дориан потянул ее к черным облакам своего разлома. Как раз перед тем, как это ужасное будущее исчезло из ее поля зрения, последний образ запечатлелся в памяти Эваны подобно клейму — маленький изгиб губ, покрытых шрамами, когда демоны широко вспарывали опустошенное тело Лелианы.

Так же внезапно, как и исчезли, они снова появились в настоящем. Эвана, преодолев свою дезориентацию, развернулась к магистру, одновременно призывая свою магию в огромное, гнетущее облако, окружавшее ее. Дориан слегка охнул, но Алексиус просто рухнул перед ней, признав свое поражение. Все еще настороже, Эвана настороженно смотрела на магистра, но даже после всего, что он сделал — всего, что она видела, — она не могла заставить себя покончить с ним. Ее гнев исчерпал себя в этом будущем. Теперь же она чувствовала только глубокую и неизменную усталость и нарастающее беспокойство.

— Все кончено, — прошептала она.

Она встретилась взглядом с Дорианом, и он кивнул, словно желая заверить ее, что у них действительно все получилось. Ее радость сменилась недоверием, она напряглась, ожидая, что это окажется уловкой, что их снова затянет в это место отчаяния. Однако в этот момент в зал вошел отряд солдат, и к ним устремились разъяренные мужчина и женщина.

— Или нет, — беспечно ответил Дориан. — Что может быть лучше времени для встречи с королем и королевой Ферелдена?

* * *

Они завербовали магов и были на пути домой. Это все, о чем она могла думать в данный момент.

Обняв изумленных Варрика и Кассандру и пообещав позже объяснить свое странное поведение, она начала переговоры с магами, которых король Алистер и королева Анора в срочном порядке выселили из Ферелдена. Она знала, что они в ее власти, и в глубине души хотела наказать Фиону за ее идиотское "партнерство" с Алексиусом. Но, будучи магом, она не могла заставить себя призвать их на службу. Они бы добровольно присоединились к Инквизиции, если бы вообще захотели присоединиться.

Фиона приняла их предложение и начала готовить магов к путешествию в Хейвен. Она отправит старших магов вперед, чтобы они помогли устранить Брешь, а остальные маги последуют за ней на следующей неделе.

Теперь у нее есть все необходимое, чтобы заделать Брешь. Затем она сможет вернуться домой.

У нее так сдавило грудь, что ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем она смогла продолжить мысль. Большинству ее клана, вероятно, было все равно, вернется ли она когда-нибудь, но Инквизиция нуждалась в ней. Теперь, видя то, что она увидела, могла ли она действительно уйти? Могла ли она когда-нибудь быть уверена, что ужасное будущее, свидетелем которого она стала, никогда не наступит? Что ее друзья будут в безопасности от подобной участи? Она предполагала, что события будущего произошли, потому что она исчезла до того, как закрыла Брешь, но было ли это правдой? Кто был тот Старший, о котором говорила Фиона? Кассандра говорила об убийстве императрицы Орлея и армии демонов в том мрачном будущем. Были ли эти заговоры все еще в силе, или они были сведены на нет, когда они остановили Алексиуса?

Вопросы поплыли перед ней, когда она смутно осознала, что падает вперед. Далекий голос произнес "ого", и внезапно ее тело оторвалось от лошади.

— Что? — сонно пробормотала она.

Голос Дориана нежно прошептал ей на ухо:

— Ты чуть не соскользнула с лошади. Я думаю, тебе лучше сейчас поехать со мной — ты весишь не больше перышка, так что я уверен, лошадь не будет возражать. У нас еще есть несколько часов, прежде чем мы доберемся до Хейвена.

Так что это была прочная стена за ее спиной.... Дориан. Он видел это будущее с ней. Возможно, у него было больше ответов. Она еще немного пришла в себя и положила голову ему на плечо.

— Дориан, ты чувствуешь...

— Смущенный, измученный, испуганный, странно потерянный? ... Да, из-за всего этого, дорогая. Мы поговорим об этом позже. А сейчас отдохни.

— А как насчет тебя? — спросила она, когда ее веки стали слишком тяжелыми, чтобы их можно было держать открытыми.

— Не я один бродил по всему Ферелдену последние несколько месяцев, спал на земле и, вероятно, вставал до рассвета большую часть дня. Тебе нужно отдохнуть. А теперь спи.

Возможно, это была ее усталость, а может, это было заклинание Дориана, но следующее, что она помнила, — это как Дориан позвал Командира, а затем тихое бормотание. Она почувствовала, как твердый металл прижался к ее боку, а руки скользнули под колени и обратно. Подняв отяжелевшие веки, она узнала врата Убежища, проплывавшие в темноте над ее головой. Ее сонные глаза скользнули влево и увидели очертания меха и наплечников, сияющих в лунном свете, затем твердую, четко очерченную линию знакомой челюсти.

Она вздохнула.

— Ма фалон.

Затем он посмотрел на нее сверху вниз, его золотистые волосы блестели в свете факелов у ворот, медовые глаза были полны беспокойства.

— А теперь отдохните, миледи. У нас будет время обсудить все завтра.

Она потянулась и откинула его мантию, чтобы положить на нее голову, поражаясь его силе и наслаждаясь приятным ощущением прикосновения его рук. Ее глаза снова закрылись. Затем он осторожно опустил ее на ее собственную кровать. Она неуклюже расстегнула куртку и бросила ее на край кровати, прежде чем улечься поверх тяжелых одеял. Тяжелый вздох сорвался с ее губ, когда она закрыла глаза и погрузилась в благословенное тепло пылающего камина.

Она предполагала, что Каллен оставит ее как можно скорее, но после долгой паузы, во время которой она почти снова погрузилась в сон, она очнулась от дремоты и почувствовала, как Каллен развязывает шнурки на ее ботинках. Удивленная, она не шевелилась, пока он работал, и ее замешательство от его действий только усилилось, когда он осторожно приподнял ее ногу, чтобы снять сначала один сапог, затем другой.

Она приоткрыла один глаз, когда он нерешительно подошел к краю кровати, и он протянул ей руку. Мгновение она тупо смотрела на него, потом нерешительно вложила свою ладонь в его, и он осторожно усадил ее. Проблеск узнавания промелькнул в его глазах, когда он откинул одеяло. Она быстро забралась под груду одеял, которые выпросила у Тренна месяц назад, и вздохнула, когда ее тело начало согревать постель. Все это время он улыбался про себя.

— Что смешного? — тихо спросила она, устраиваясь под одеялом.

Каллен посмотрел на нее сверху вниз, все еще улыбаясь.

— Я как раз думала о том, какая же ты лгунья. У тебя совсем не пахнут ноги.

Эвана слабо рассмеялась, вспомнив тот вечер, произошедший несколько недель назад, — как все началось со злости, а закончилось крепкой дружбой. Выражение его лица сказало ей, что он тоже это помнит. И она просто взяла и сделала что-то, что, без сомнения, снова поссорило бы их. Кассандра прислала короткую записку о том, что они заполучили магов, но не сообщила никаких подробностей, решив, что для них будет лучше услышать новость лично. Он понятия не имел, что она, по сути, освободила магов, чтобы работать с ними на равных.

Нервный страх поселился у нее в животе, и почти непроизвольно она выпростала руку из-под одеяла, отчаянно ища контакта. Посмотрев на это мгновение с несколько удивленным выражением, он медленно взял ее тонкие пальчики в свою руку в перчатке, и на его лице отразилось что-то среднее между удивлением и... нежностью?

Но это было неправильно. Она снова проецировала на него свои чувства. Она попыталась пошутить, чтобы разрядить обстановку.

— Ты должен был быть там после нашего пребывания в Паровой трясине. Я думаю, Кассандра сказала бы тебе обратное.

Хотя он тихо рассмеялся в ответ, его глаза немного потемнели. Теперь она напомнила ему о своих ранах. Она почувствовала, как жар поднимается по ее шее от его пристального взгляда, и снова задумалась о его реакции, когда он услышал о свободном союзе с магами. Страх потерять его дружбу развязал ей язык, и она обнаружила, что выпалила то, что ни от кого другого не стала бы скрывать.

— Каллен, я боюсь, ты рассердишься на меня, когда узнаешь, что я сделала.

Это отвлекло его от размышлений, и он криво улыбнулся ей.

— Хммм? Злюсь на тебя? Если ты сделала то, что собиралась, это не меньше, чем я ожидал, но я приберегу злость на то время, когда ты будешь готова дать отпор.

Ее охватило облегчение, и она откинулась на подушку. Значит, у них будет хотя бы сегодняшняя ночь. Она видела, как дернулось его горло, когда он сглотнул, как его глаза опустились на их сцепленные руки, прежде чем снова встретиться с ее взглядом.

— Есть ли... — начал он, прежде чем поднять другую руку и неловко кашлянуть в перчатку. После короткой паузы, во время которой на его щеках появился слабый румянец, он начал снова. — Я могу вам чем-нибудь помочь, пока я здесь? Дориан сказал, что ты была так измучена, что чуть не упала с лошади на обратном пути.

Несмотря на иррациональное желание удержать его рядом с собой как можно дольше, Эвана колебалась. Он всегда был так занят, а она только что дала ему гораздо больше работы, даже если он об этом еще не знал. Казалось, он почувствовал ее нежелание.

— Все в порядке, — заверил он ее. — Уже поздно, и капитан Райлен отвечает за смену караула сегодня вечером. Я обнаружил, что остаток вечера в моем распоряжении. Скажите, что я могу сделать. Я живу, чтобы служить, помните?

Для пущей убедительности он сжал ее руку. Она застенчиво улыбнулась.

— Ма сераннас, фалон. Я бы... я имею в виду... не могли бы вы заварить немного успокаивающего чая? Это в коробке на полке справа от камина. Мне нужно что-то, чтобы успокоиться, а у меня нет сил на успокаивающее заклинание. Мой разум... я все время возвращаюсь... к тому, что я видела...

Пока она говорила, на лице Каллен отразилась смесь замешательства и озабоченности, и она перевернулась на спину, закрыв лицо рукой, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Создатели, как же она ненавидела выглядеть слабой!

— Конечно, — успокоил он. — Это не проблема. Позволь, я только поставлю чайник.

Каллен осторожно высвободил ее руку из своей и отошел. Холод постепенно сменился теплом, которое так недавно дарила его большая ладонь. Она спрятала руку обратно под одеяло, ругая себя за глупые представления о сильных руках. Как только она снова взяла себя в руки, она убрала другую руку от лица, чтобы понаблюдать за его работой. Он снял перчатки и достал из коробки кисет, прежде чем оглянуться и поймать ее взгляд.

— Я обнаружил, что развязать тесемки на этих мешочках в перчатках практически невозможно.

Она попыталась улыбнуться, но в следующее мгновение перед ней неожиданно возникло изуродованное лицо Лелианы. Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать воспоминания. Ее взгляд метнулся к Каллену, и он нахмурился при звуке ее вдоха. Она сосредоточилась на том, чтобы подобрать слова, хотя бы для того, чтобы успокоить его.

— Значит, вы регулярно пьете этот чай? — спросила она. — Новый чай работает?

Каллен немного расслабился и кивнул.

— В какой-то момент я начинаю пить его почти каждый день, а затем раз в несколько вечеров завариваю успокаивающий чай. Обычно от него я засыпаю раньше, чем успеваю закончить работу за день, поэтому я стараюсь употреблять этот чай не так часто.

Спокойный голос Каллена отвлек ее от мрачных воспоминаний, и она хихикнула, наблюдая, как он разливает заварку в две кружки.

— Может, тебе стоит воспринимать это как намек на то, что тебе не стоит работать так поздно?

Его тон был легким, когда он бросил на нее взгляд, полный насмешливого преследования.

— Но тогда кто же будет выполнять эту работу?

Она поддразнивающе кивнула.

— Ты, конечно, прав. Продолжай в том же духе, раб инквизиции!

Он засмеялся, и его теплый, искренний смех — редкая и прекрасная черта в устах этого особенно серьезного и преданного своему делу человека — окатил ее волной. Она не знала, чувствовала ли она когда-нибудь раньше себя так комфортно, такой похожей на саму себя в чьей-либо компании. Она попыталась присоединиться к его смеху, но ужасные картины лишили ее веселья. Когда взгляд Варрика, наполненный красным светом, заполнил ее сознание, ее попытки рассмеяться превратились в слезы, и она отвернулась от Каллена к стене, чтобы скрыть это. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить, как она изменилась, но когда он это сделал, то мгновенно оказался рядом с ней.

— Моя леди... Эвана...

Кровать прогнулась под его весом, когда он сел рядом с ней. Он осторожно протянул руку, чтобы слегка коснуться ее левой руки. Она схватила ее правой рукой и крепко сжала. Еще несколько мгновений, и она обнаружила, что выплескивает все те ужасные вещи, которые она видела в будущем. Во время каждой паузы он бормотал слова утешения, и его теплая и искренняя забота постепенно успокаивала ее. Рассказав об ужасах, она не избавилась от них, но, разделив бремя этих образов и переживаний с Калленом, успокоила свой разум и открыла для себя новую перспективу.

Наконец слезы перестали литься, и, открыв глаза, она увидела, что он протягивает ей носовой платок. Она тихонько рассмеялась и взяла у него платок, высвободив его руку из своей хватки. Закипевший чайник вернул его внимание к комнате и огню, и он поднялся со своего места на кровати, чтобы наполнить их кружки. Наконец она перевернулась на спину и бросила на него неуверенный, косой взгляд, слегка смущенная своей выходкой. Он принес кружки, поставил их на ее ночной столик, а затем пододвинул стул и сел рядом с ней. Когда она наконец посмотрела на него, он одарил ее сочувственной улыбкой.

— Чувствуешь себя лучше?

— Я уверена, что выгляжу я так же ужасно, как и чувствую себя, — пробормотала она.

— Тогда ты, должно быть, чувствуешь себя потрясающе.

Ему удалось произнести слащавую фразу без запинки, но при этих словах его щеки вспыхнули, а глаза опустились в пол. Она приподняла бровь и слабо улыбнулась.

— Ха-ха. Лжец.

Создатели, он был таким милым. Что подумают его солдаты? Она отвела взгляд и попыталась сесть. Это оказалось нелегкой работой, учитывая ее ослабленное состояние. Каллен, конечно же, пришел на помощь и предложил свою руку. Она обхватила его за запястье, и он сделал то же самое, слегка потянув за собой, чтобы помочь ей сесть. Прикосновение его обнаженной руки оставило покалывающее тепло, которое распространилось по ее предплечью. Но, несмотря на его помощь и попытку подбодрить ее, в ее тоне послышалась тихая горечь.

— Ты слишком добр ко мне, Каллен. Ты уже второй раз видишь, как я плачу, как ребенок. Ты единственный здесь, кто когда-либо видел это, понимаешь? Тебя не беспокоит, что твоя Вестница Андрасте такая слабая, эмоциональная дура?

— Я не думаю, что кто-то, кто видел или слышал о твоих подвигах, осмелился бы назвать тебя слабой. Что касается эмоций... — Он помолчал, затем пожал плечами. — Мы не можем просить вас никогда не показывать своих эмоций, особенно в кругу друзей. В трудные времена вы должны тянуться к своим друзьям, а не отталкивать их и прятать свои чувства.

У нее возникло странное чувство, что он больше не обязательно имеет в виду ее. Она подняла на него глаза, и его отстраненный взгляд подтвердил это. В хижине воцарилось молчание, пока они ждали, пока заварится чай.

— Ты через многое прошел в своей жизни, — наконец тихо пробормотала она.

Она произнесла это не как вопрос, а скорее как констатацию факта, и он просто пожал плечами в ответ и потянулся за кружкой. Но он уже сказал об этом — что есть моменты в его жизни, о которых он предпочел бы не говорить. Она прочитала о событиях в Ферелденском круге столько, сколько смогла, после их первого разговора, и теперь, став свидетельницей смертей своих друзей — пусть даже в будущем, которое, возможно, никогда не наступит, — она поняла, почему человек хочет сохранить эту боль внутри. Казалось, это слишком тяжело — обременять этим кого-то еще. Судя по описаниям в книгах, его опыт — быть одним из горстки выживших во время кровавой бойни сотен людей в башне Круга — был бесконечно хуже, чем у нее самой.

Она потянулась за своей кружкой и начала пить. Тепло чая окутало ее и без того ослабленное тело туманным ощущением. Возможно, это путешествие во времени так измотало ее. Интересно, чувствовал ли Дориан себя таким же измотанным? Она сделала еще один глоток, когда ее охватило внезапное, непреодолимое желание услышать голос хранительницы Дешанны. Дешанна, которая пела ей песни утешения, когда кошмары о смерти Ханира не давали ей уснуть.

В ее голове заиграла особая мелодия, но она подумала, что ноты не успокаивают так, как пение. Она посмотрела на Каллена сквозь ресницы. Сочтет ли он ее глупой, если она захочет спеть песню? За то, что она хватается за все, что может ее утешить? Очевидно, усталость и успокаивающий чай ослабили ее сдержанность настолько, что она поняла это, когда обнаружила, что выпаливает слова прежде, чем ее мозг как следует все обдумал.

— У нас есть песня, которая всегда успокаивает меня в такие моменты. Хотите ее послушать?

Каллен поднял голову, и отстраненное выражение исчезло из его глаз.

— Я... да, я бы хотел.

Все еще немного удивляясь собственной смелости, она прочистила горло и сделала глубокий вдох. Ее голос звучал чисто и сильно, а теплые эльфийские слова слетали с ее губ, окутывая их обоих воздушным одеялом звука. Она увидела, как он закрыл глаза, но через несколько мгновений снова открыл их. Она наслаждалась его ободряющим взглядом, который заставлял ее чувствовать себя чем-то драгоценным. Если бы она могла заставить его почувствовать хотя бы половину того, что заставляли чувствовать ее его глаза... в безопасности... заботился...

Melava inan enansal

ir su araval tu elvaral

u na emma abelas

in elgar sa vir mana

in tu setheneran din emma na

lath sulevin

lath araval ena

arla ven tu vir mahvir

melana "nehn

enasal ir sa lethalin

Очень скоро последние ноты песни растворились в окружавших их стенах. Никто из них не произнес ни слова, оба боялись нарушить воцарившийся на них покой. Так они и смотрели друг на друга, пока Каллен, наконец, не опустил взгляд, откашлялся и не сделал еще один глоток из своей кружки.

— У тебя красивый голос... Что означает эта песня?

Она улыбнулась и почувствовала, как вспыхнули ее щеки от его комплимента. — В первой части рассказывается о том, как преодолевать трудности и двигаться вперед. Последние строки примерно переводятся как "Будь уверен в своих нуждах, и завтра откроется путь к дому, и время снова станет таким же радостным, каким оно было когда-то". Это просто ободряющий факт, что даже когда жизнь ставит перед нами суровые задачи, мы можем выбирать, как мы будем развиваться в соответствии с этим опытом. Мы можем выбирать, извлекать ли пользу из разногласий. Наше прошлое привело нас туда, где мы находимся сейчас, и это в конечном итоге приведет нас к лучшему... к нам домой.

Она сделала еще один глоток и наблюдала, как Каллен обдумывает ее слова. Чай подействовал на ее ноющую голову и тело, еще больше измотав ее, и она заметила, что веки Каллена тоже слегка опустились. Она сонно размышляла, что бы такое предпринять, чтобы уговорить его остаться с ней на ночь.

Ее глаза распахнулись, и жар разлился по ее груди, поднялся к шее и окрасил щеки. К счастью, взгляд Каллена оставался отстраненным, все еще погруженным в свои мысли. Она старалась дышать ровно. Откуда, блин, взялась эта мысль? Без сомнения, мое подсознание снова предает меня.

Поэтому, вместо того чтобы затащить его к себе в постель, она допила остатки чая из своей кружки и снова закуталась в одеяло. Как она и ожидала, он сразу же перестал заниматься самоанализом и сел, готовый помочь ей, если понадобится. К счастью или к несчастью, в зависимости от того, как она на это смотрела, лежать было определенно легче, чем сидеть.

Она зарылась поглубже в тяжелые одеяла, и ее веки сомкнулись. Она заметила, что Каллен встал, придвинул стул к столу и сполоснул кружки. Мягкое постукивание его бронированных ботинок, когда он осторожно передвигался по ее хижине, и тихое позвякивание кружек о его наручи убаюкали ее, погрузив в дремоту.

Она была на грани сна, но мрачные мысли все еще бродили по краям ее сознания. Она заставила себя снова открыть веки.

— Я здесь уже больше пяти месяцев. Иногда это кажется долгим, а иногда — намного короче... Ты будешь держать меня за руку, пока я не засну?

Ее затуманенный сном мозг немного запоздало сообразил, что, вероятно, говорить ему такие вещи было неуместно, и то только из-за удивленного выражения его лица. Однако он не выказал никакого нежелания, когда подошел и присел на край кровати. Она снова высунула руку из-под одеяла, и его теплая обнаженная ладонь без колебаний обхватила ее. Она не смогла сдержать удовлетворенный вздох, который, казалось, вырвался у нее из груди, начиная с кончиков пальцев ног.

Да, ей будет трудно уйти, когда, наконец, придет время возвращаться домой, но Брешь больше не была ее конечной целью. Старейший и его армия демонов должны пасть первыми. Она не оставит своих друзей наедине с этой опасностью. Она знала, что ей должно быть стыдно за облегчение, охватившее ее при мысли о том, что она останется, но в этот момент, держа Каллена за руку, она могла только чувствовать, что находится именно там, где ей суждено быть.

— Ма фалон. Что бы я без тебя делала? — сонно прошептала она.

Ее внимание привлек резкий вдох, но тепло его руки скользнуло по ее пальцам, ладони и предплечью, убаюкивая еще больше. Однако именно легкое ощущение мозолистого большого пальца, нежно поглаживающего тыльную сторону ее ладони, в конце концов заставило ее погрузиться в сон.

Записи:

Песня взята из World of Thedas, том 1, стр. 29. Перевод из книги на Dragon Age Wiki.

Глава 17: В которой израненная душа стоит на краю пропасти

Резюме:

Начальник шпионской службы Инквизиции приходит к некоторым выводам, когда группа готовится к прорыву.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Лелиана покачалась на каблуках, сцепив руки за спиной, и просто наблюдала, как остальные препираются, ожидая пробуждения Вестницы. Очевидно, Вестница настояла на том, чтобы вернуться в Хейвен сразу после заключения соглашения с магами, хотя никто из них не спал прошлой ночью. По словам Дориана, эльфийка заснула ближе к вечеру, когда они возвращались домой. На следующий день был уже почти полдень, и Кассандра, наконец, пошла посмотреть, встала ли она.

Судя по утреннему докладу Дориана, им было о чем поговорить.

Маги уже были на пути в Хейвен, и, несмотря на их приготовления, инквизиции было бы трудно найти для них убежище и еду в этом крошечном городке. Горожанам и нынешним солдатам инквизиции, особенно дезертировавшим храмовникам, нужно было как можно деликатнее сообщить о том, что их вот-вот заполонят свободные маги.

Легкая улыбка тронула губы Лелианы при этой мысли. Слава Создателю, что эта работа осталась в умелых руках Джозефины. Если все пойдет хорошо, они могли бы придумать план, который успокоил бы наиболее боязливых членов их группы, а также тех, кто, например, она сама, хотел бы, чтобы маги были свободны.

Довольно скоро Кассандра вернулась с известием, что Вестница вскоре присоединится к ним, и заняла место рядом с Лелианой во внешнем церковном зале. Дверь открылась несколько мгновений спустя, но прежде, чем Вестница успела подойти к ним, Каллен, который расхаживал взад-вперед, ворчал или иным образом вызывал переполох после доклада Дориана, повторил свои прежние соображения по поводу такого поворота событий.

— Это не подлежит обсуждению. Среди магов могут возникнуть мерзости, и мы должны быть готовы к этому.

Вспышка гнева в глазах Вестницы подсказала Лелиане, что эльфийка была достаточно близко, чтобы услышать слова Каллена. Джозефина раздраженно покачала головой. В конце концов, они уже несколько месяцев обсуждали варианты этого разговора.

— Если мы откажемся от предложения о союзе, — утверждала она, — это в лучшем случае выставит Инквизицию некомпетентной, а в худшем — тиранической.

— Мы не будем отменять никаких предложений.

Властный тон Вестницы привлек их внимание, когда она быстро преодолела расстояние от двери. Каллен повернулся к ней, нахмурив брови, и резко произнес:

— О чем ты только думала, выпуская магов на свободу без всякого надзора? Завеса разорвана!

Блеск в глазах Вестницы разгорелся ярче, когда она присоединилась к их группе, и Лелиана с удивлением заметила в ее взгляде стальную решимость. — так, так. Что это у нас тут? Вестница внезапно захотела выступить в роли авторитета? На равных?

— Что? Маги вроде меня? — выплюнула она в ответ. — Да, полагаю, все это время за мной следили. Ждали. Не говори мне. Это для моей же безопасности, верно?

Несмотря на ответное недовольное рычание командира, на лицах других советников появилось выражение вины. Глаза Лелианы слегка расширились. Даже она почувствовала укол совести из-за того, что так подробно рассказала о Вестнице, хотя, с ее стороны, это было вызвано желанием уберечь Вестницу от тех, кто мог желать ей зла.

Это новое доверие со стороны нашей Вестницы может оказаться полезным.

Когда Лелиана впервые встретила Вестницу, у нее было мало надежды на то, что замкнутая эльфийка окажется полезной за пределами своей способности устранять разногласия и, возможно, быть номинальным главой Инквизиции. Однако первые донесения из Глубинки изменили ее мнение, и она добавила в список талантов Вестницы опытного бойца. Теперь, похоже, эльфийка пожелала добавить в свой репертуар стратега и советника. Справедливости ради, по словам Кассандры, за последние несколько месяцев она постепенно взяла на себя все большую роль в Инквизиции, помогая принимать решения на заседаниях совета и высказывая суждения на местах со все большей уверенностью.

Лелиана сомневалась, что Каллен оценил это развитие событий так же, как она — по крайней мере, в данном конкретном случае.

В воздухе повисло ощутимое напряжение, когда Вестница обуздала свой гнев, явно усвоив уроки Джозефины сохранять спокойствие, даже стиснув зубы. Эльфийка наклонилась в сторону, скрестила руки на груди и посмотрела на каждого из них по очереди, ее поза свидетельствовала о силе... и воинственности. Лелиана с любопытством отметила, что Вестница внезапно стала более заинтересованной в их деле, и незнакомое волнение промелькнуло в груди главы шпионской сети, хотя она и нахмурила брови. Она не в первый раз за это утро задумалась, что еще могло произойти в этом мрачном будущем. Дориан рассказал в общих чертах о событиях будущего, которые они должны были предотвратить, но когда его спросили о реальном положении дел в мире, его глаза потемнели, и он пробормотал что-то о том, что им "лучше не знать".

Как бы то ни было, женщина, стоявшая перед ними, была уже не той, что покинула их несколько дней назад. Внутренняя сила и пламенный огонек в ее глазах пробивались сквозь ее обычную сдержанность. Лелиана слегка вздрогнула, когда это дошло до нее.

Страсть. У этой новой и непохожей на других Вестницы была страсть. К ним. К их делу. К изображениям. Вспышка возбуждения превратилась в неугомонную энергию, текущую по телу Лелианы. Могло ли случиться так, что единственный человек, в котором они нуждались, был рядом с ними все это время?

— Они нужны нам, чтобы закрыть брешь, а это не сработает, если мы наживем из них врагов, — добавила Вестница с ноткой решительности в голосе.

Лелиана с трудом сдержала улыбку, заметив, что Каллен заговорил тише, когда заговорил снова. В его тоне все еще слышалось разочарование, но, по крайней мере, он перестал ходить взад-вперед.

— Я знаю, что они нужны нам для Прорыва, но они могут причинить не меньше вреда, чем сами демоны. — Он повернулся к Кассандре. — Ты была там. Почему ты не вмешалась?

Кассандра пожала плечами.

— Возможно, я не совсем согласна с этим решением, но я его поддерживаю. Единственной целью миссии Вестницы было заручиться помощью магов, и это было выполнено.

Каллен раздраженно фыркнул, когда Искательница и Вестница обменялись короткими кивками. Лелиане пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть удивление на лице. Впечатляюще. Миниатюрный эльф заручился поддержкой Искательницы, чтобы освободить магов. Лелиана начала думать, что сильно недооценила их долийскую вестницу... снова.

Появление Дориана, мага из Тевинтера, прервало этот момент.

— Голос прагматизма говорит сам за себя! И вот тут-то я как раз начал получать удовольствие от дискуссий по кругу.

Лелиана заметила ухмылку, появившуюся на лице Вестницы при появлении Дориана, но, прежде чем она успела осознать, что это может означать, она заметила, как Каллен нахмурился еще сильнее, переводя взгляд с Вестницы на Дориана. А вот и еще кое-что. Я удивляюсь... Кое-что начало проясняться — взгляды Каллена, украдкой брошенные на Вестницу, письмо, которое он держал при себе, и, совсем недавно, отчет ее посыльного о том, что командир провел с Вестницей больше часа прошлой ночью после того, как отнес ее в ее покои. Однако ее любопытству придется подождать. Кассандра повернулась к Дориану.

— Главное — закрыть брешь. Маги предложили помощь. Мы согласились. Это сделано, и мы будем двигаться дальше

— Мы с Дорианом почувствовали последствия, если потерпим неудачу, — добавила Вестница, и ее голос стал мрачнее. — Давайте убедимся, что мы этого не сделаем.

Упоминание Вестницы о ее приключениях в будущем заставило Лелиану снова обратить на себя внимание.

— Мы должны рассмотреть то, что вы видели в этом мрачном будущем. Убийство императрицы Селины? Армия демонов?

Дориан снова подал голос.

— Похоже на то, что мог бы сделать культ Тевинтера. Орлей пал, Империум восстал, хаос для всех!

Вестница слегка ухмыльнулась, заметив невозмутимое отношение Дориан, хотя она казалась более подавленной, чем раньше, и Лелиана заметила, что настроение Каллена испортилось еще больше. Он поднял руку, чтобы протереть глаза большим и указательным пальцами, затем на мгновение потер виски. Может, опять болит голова? В последнее время у него часто болела голова. Беспокойство пробилось сквозь ее обычную пассивность, уже ослабленную нетипичным волнением, которое она испытала ранее, и она задалась вопросом, насколько его безумная реакция на утренние новости была вызвана страхом. Хотя они договорились не говорить о ее прошлой встрече с ним, Лелиана видела его в башне Круга Ферелдена и знала, что произошедшие там события глубоко ранили его. Добавьте к этому время, проведенное под началом безумного рыцаря-командора... честно говоря, она была удивлена, что он воспринял все так спокойно. Однако она сделала мысленную пометку более внимательно следить за ним в ближайшие дни. Они не могли допустить, чтобы что-то встало между ними и устранением Разрыва, особенно кто-то из них самих.

— По одной битве за раз, — прорычал Каллен, прежде чем опустить руку. Он еще не встретился взглядом с Герольдом, но, казалось, взял себя в руки, по крайней мере, на мгновение, и продолжил более спокойным тоном: — Потребуется время, чтобы организовать наши войска и рекрутов-магов. Давайте перенесем это в зал заседаний. — После секундной паузы, он повернулся к Вестнице и добавил своим самым спокойным тоном: — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, Вестница. В конце концов, все это ничего не значит без вашей поддержки.

Лелиана усмехнулась про себя, когда Вестница бесстрастно встретил его взгляд и просто сказала:

— Конечно. — Она подумала, закатила бы эльфийка глаза, если бы не обучение Джозефины.

— Я пропущу военный совет, — вмешался Дориан, — но, если вы не возражаете, я хотел бы взглянуть на эту Брешь поближе.

Вестница, казалось, была удивлена просьбой Дориана.

— Значит... вы остаетесь?

Дориан сверкнул ослепительной улыбкой.

— О, разве я не упоминала? Юг такой очаровательный и деревенский. Я обожаю его по крупицам.

Радость Вестницы отразилась на ее лице, но она все еще казалась нерешительной. — Должна признать, я удивлена.

Лицо Дориана стало серьезным.

— Мы оба видели, что может произойти — что этот "Старейший" и его культ пытаются сделать. Не все в Тевинтере ужасно. Некоторые из нас веками боролись с подобным безумием. Мой долг — поддержать вас. Такому будущему не суждено сбыться.

— Хорошо, — с усмешкой подтвердила Вестница. — Нет никого, с кем я предпочел бы застрять во времени, ни в будущем, ни в настоящем.

Ее недоверие несколько улеглось из-за серьезного тона легкомысленного мага, и Лелиана сосредоточила свое внимание на суровом лице Каллена, наблюдавшего за объявлением Вестницы. О, да, в этом определенно что-то есть. На самом деле, она начала удивляться своим шпионским способностям, из-за которых не замечала этого раньше. Теперь, когда она внимательно наблюдала, она могла легко заметить восхищение Каллена их Вестницей, несмотря на его разочарование нынешним поворотом событий.

— Отличный выбор! — Согласился Дориан, и его самодовольное выражение лица снова стало прежним, когда он оттолкнулся от стены и подмигнул Вестнице. — Но давай не будем в ближайшее время снова "оказываться на мели", хорошо?

Остальные смотрели, как маг покидает Часовню, но Лелиана вместо этого наблюдала за Калленом, заметив, как изменилось выражение его лица, когда Вестница повернулась в его сторону.

— Я начну подготовку к походу на вершину. По воле Создателя, магов будет достаточно, чтобы обеспечить нам победу, — неохотно предложил он.

Остаток дня они провели, обдумывая стратегию подхода, размещение солдат и планы действий на случай непредвиденных обстоятельств, если брешь не закроется. Лелиана тихо вздохнула с облегчением, когда Каллен вернулся к своему обычному профессиональному поведению, хотя местами его тон звучал немного грубовато. Казалось, он еще больше успокоился, когда Герольд заверила их, что она, Дориан и Солас возьмут на себя полную ответственность за старших магов и будут держать их подальше от Хейвена, насколько это возможно.

Когда окончательный план был готов, они обсудили время, необходимое для подготовки. Нужно было договориться со старшими магами и дать Вестнице время попрактиковаться с ними, прежде чем они что-либо предпримут. Лелиана отправила разведчиков в этот район, как только до нее дошло сообщение Кассандры о магическом соглашении, и она ожидала новостей в любой момент. С этого момента она поняла, что сможет все организовать со своей стороны за несколько дней, но они должны были взвесить необходимость экономии и необходимость быть уверенными, что все будет настолько идеально, насколько это возможно.

В конце концов, они все-таки — чудесным образом — согласились. Если старшие маги прибудут, как планировалось, Вестница попытается закрыть Брешь через неделю.

* * *

Следующие несколько дней были для всех бурными. Старшие маги прибыли на второй день, и Каллен умело распределил их по лагерям. Как бы он ни переживал из-за магов, Лелиана ничего не заметила после того утра в Церкви, несмотря на то, что внимательно наблюдала за ним. У нее с бывшим храмовником не сложились тесные отношения, вероятно, отчасти из-за их прошлого, но она почувствовала облегчение, как ради него, так и ради магов, от того, что он не проявлял ничего, кроме профессионального поведения.

Другие бывшие храмовники, служившие в инквизиции, похоже, последовали примеру своего командира, и все осталось относительно мирно... несмотря на то, что некоторые маги слишком громко жаловались Кассандре на их "обращение". Посланник Лелианы стоял, не веря своим ушам, когда рассказывал, как их Вестница-маг поддержала Кассандру в этом разговоре. Лелиана улыбнулась, подумав, и понимающе кивнула. Еще в первые дни существования инквизиции Лелиана узнала, что их долийская Вестница ценит самостоятельность почти так же сильно, как свое время в одиночестве — неудивительно, учитывая воспитание эльфийки.

Верная своему слову, Вестница проводила большую часть времени с Соласом, Дорианом и самыми могущественными из завербованных магов. Лелиана получала отчеты от своих агентов о том, что они покидали ворота Хейвена на рассвете и часто возвращались только в сумерках. Они провели время, практикуясь в объединении своих усилий и знакомясь с ощущениями от их объединенной магии — и все это вне поля зрения вечно бдительного ока Церкви.

Лелиана усмехнулась про себя. Должно быть, Каллена и Кассандру раздражает, что они находятся там без "надзора".

Однако на шестой день один из ее новых разведчиков задержался немного дольше после вечернего отчета. Она взглянула на него, раздраженная его бесцеремонным поведением.

— Тогда выкладывай.

Мальчик замялся.

— Я... э-э... маги, сестра Лелиана, они начали...

Разведчик замолчал, и Лелиана почувствовала, как в груди поднимается волна паники. Пожалуйста, Создатель, не дай им сделать что-нибудь, что могло бы поставить все под угрозу!

— да?

— Они начали махать мне.

Лелиана моргнула.

— что?

— Они машут нам. Теперь каждый раз, когда они проходят мимо нас, независимо от того, спрятались мы или нет. Они просто улыбаются и машут.

Лелиана снова моргнула. Затем она расхохоталась. Герольд Андрасте... издевается над агентами Лелианы? Однако, подумав об этом, она поняла, что это, должно быть, дело рук тевинтерского мага. Только ему могло прийти в голову вывести из себя охрану Герольда, одарив ее коварной улыбкой и помахав рукой, чтобы сказать: "Я вижу, как ты наблюдаешь за мной". Она подняла глаза и увидела, что мальчик весь покраснел.

— Я-я сожалею, сестра Лелиана. Я был неправ, что сказал тебе об этом?

Вытирая слезы веселья, Лелиана покачала головой.

— Нет, нет. Вы проделали отличную работу. Маги просто пытаются передать мне сообщение. Пожалуйста, займитесь своими обязанностями и обязательно помашите в ответ в следующий раз.

Когда разведчик ушел, Лелиана не сразу вернулась к своей работе, вместо этого ее мысли сосредоточились на Вестнице. Они доверили ей отправиться во Внутренние земли, на Залежные болота, Штормовое побережье и обратно, чтобы завербовать сотни магов для их дела. Она упорно боролась за них, вербовала новых агентов и вдохновила бесчисленное множество мужчин и женщин присоединиться к Инквизиции. Агентам, бродящим по Хейвену и прилегающим районам, помочь было нельзя, но, возможно, она могла бы поручить агентам "Вестника" более широкое освещение событий, поскольку они поддерживали бдительное присутствие в окрестностях Хейвена. Это никак не повлияло бы на солдат Каллена — она знала, что он приставил охрану следить за Вестницей, — но, возможно, действия Лелианы убедят Каллена перестроиться, особенно в свете их похода на Брешь.

Лелиана заерзала на своем стуле, когда ее мысли вернулись к тому времени, когда этот момент был их конечной целью, когда надежды и мечты Инквизиции были связаны с крошечным, невзрачным долийским эльфом — магом, ни больше ни меньше, — на котором была призрачная метка, предположительно, от Андрасте.

Теперь, получив полные отчеты от Дориана и Вестницы, она была убеждена, что их борьба только началась. Этот Старейший, который проделал дыру в небе на Конклаве и убил их Жрицу, еще не закончил. Судя по событиям в том будущем, императрица будет следующей, кто падет. После того, как она закроет Брешь, ее ждет целый ряд новых испытаний. От одной мысли об этом ее пронизывала усталость.

И, в конце концов, ничто из этого не вернуло бы Юстинию. Убийство Богоматери оставило глубокую, гноящуюся рану в ее душе, которая отравляла ее мысли и поступки, но ей не к кому было обратиться. Кассандра и Джозефина, хотя и тоже были поражены, не могли по-настоящему понять. Она никогда так сильно не желала присутствия Нерии, но, казалось, их всегда разделял долг. Увидит ли Лелиана когда-нибудь снова свою любовь? Поймет ли вообще Нерия, во что превратилась Лелиана за то время, что они были в разлуке?

Лелиана наклонилась вперед и на мгновение обхватила голову руками. Слова, старые и знакомые, но внезапно ставшие пугающе пустыми, вырвались откуда-то из глубины души, но рана превратила их в кислую желчь у нее во рту. Сколько раз она повторяла эти слова, молясь Создателю, и с горечью задавалась вопросом, хочет ли она вообще еще служить? Как она могла служить Создателю, который позволил такой женщине, как Божественной, умереть? В чем был смысл?

Ее внимание привлекло почти бесшумное шарканье ног долийки у входа в палатку. Она закончила свою пустую молитву и встала, чтобы встретить Вестницу. Ее взгляд встретился с неуверенным взглядом сине-фиолетовых глаз — глаз, которые, казалось, проникали в самое темное место внутри нее — и что-то внутри Лелианы оборвалось. Видела ли она это? Видела ли она болезнь внутри? Лелиана встретила испытующий взгляд Герольда, ее глаза сверкали, а голос дрожал от едва сдерживаемой насмешки.

— Ты говоришь от имени Андрасте, не так ли? Что говорит пророк Создателя обо всем этом? Какую игру Он затеял?

Явно сбитая с толку, Вестница ответила:

— Как это может быть игрой?

Голос Лелианы сочился презрением.

— Ты видишь небо? А как же руины храма? Кости, лежащие в пыли? Даже если бы вы не поддерживали Божественный мир, вы бы не назвали это правильным. Смогли бы? Так много невинных жизней — верующие погибли там, где когда-то находилось святая святых. Если на то была воля Создателя, что это, если не игра или жестокая шутка?

— Я не говорю ни за кого, кроме себя. И у меня нет ответов для вас.

Лелиана видела сочувствие в каждой черточке лица Вестницы. Внезапно ее гнев утих, оставив после себя только глубокую усталость. Что случилось с тем приливом энергии и воодушевления, который она ощутила несколько дней назад при появлении страстной Вестницы? Все это покинуло ее, как и ее вера. Лелиана еще мгновение смотрела на здание церкви, а затем тяжело вздохнула.

— Ты, наверное, даже не поклоняешься Создателю. Удачливая. Он требует многого. Церковь учит, что Создатель покинул нас. Он требует покаяния в наших грехах. Он требует всего. Наши жизни. Наши смерти. Юстиния отдала ему все, что у нее было, а он позволил ей умереть!

— Мне так жаль, Лелиана. Ее смерть явно была тяжелой для тебя.

Лелиана покачала головой.

— Не только я... Все мы. Она была Божественна. Она вела за собой верующих. Она была их сердцем! Если Создатель не вмешается, чтобы спасти лучших из своих слуг, какой от него толк? — Лелиана остановилась, чтобы посмотреть на здание церкви, сияющее золотом в лучах заходящего солнца. — Раньше я верила, что я избранная, как некоторые говорят о тебе. Я думала, что выполняю его предназначение, работая с Божественной, помогая людям. Но теперь она мертва. Все это было напрасно. Служение Создателю ничего не значило.

Лелиана сама удивилась злобе, прозвучавшей в ее голосе. Она с усилием отогнала мрачные мысли, которые угрожали поглотить ее. Цель. Ей нужно было быть объективной, отстраненной, спокойной.

Смерть Юстинии была тяжелым ударом для нее, но колебаться сейчас, когда они были так близки к тому, чтобы, возможно, устранить разрыв? Возможно, именно поэтому яд в ее душе казался особенно сильным именно сейчас. Это было то, что убило Божественного вместе с сотнями других набожных и преданных людей. Возможно... возможно, преодоление Разрыва поможет залечить эти раны? Или, по крайней мере, поможет ей спрятать тьму поглубже, чтобы никто не смог ее увидеть.

— Возможно, у тебя есть другая цель. Я мог бы помочь вам найти её? — предложила Вестница.

Надежда и понимание в голосе эльфа вызвали в Лелиане ответный прилив нежности, на время рассеяв тьму. В глазах Вестницы вспыхнул знакомый огонек, родство, и Лелиана поняла. Их Вестница сама пережила травму, не связанную с Конклавом, и Лелиана позволила себе подумать, что, возможно, кто-то из присутствующих сможет ее понять.

Но не сейчас.

— Нет, это моя ноша, — тихо сказала она. — Я сожалею, что вообще позволила тебе увидеть меня такой. Это была минута слабости. Больше такого не повторится. Тогда пойдем на работу. — Она подошла к своему столу. — Я вижу, вы с магами рано вернулись с тренировки?

Вестница кивнула, на ее лице все еще было озабоченное выражение. — Да, мы все стали намного лучше воспринимать магию друг друга. Скорее всего, они продолжат это завтра, пока я буду здесь вместе со всеми вами проводить последние приготовления, но дни, когда я сосредотачиваюсь и налаживаю взаимопонимание, должны очень помочь нашим усилиям.

— Хорошо! — Лелиана помолчала, затем продолжила: — Я также хотела сказать тебе... Я была впечатлена тем, как ты справилась с недовольством Каллена, когда впервые вернулась из Редклиффа. Ваша решимость и лидерство придали сил перед лицом такого упрямства.

Эльф рассмеялась.

— Ну, мне помогло то, что я знала, что предстоит борьба. На самом деле с ним было не так сложно, как я себе представляла, но с тех пор я дала ему некоторую передышку. Я... верю, что мы все еще друзья, но это было серьезное испытание.

Лелиана ухмыльнулась и понимающе посмотрела на Вестницу.

— Я не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться. Несмотря на ваши разногласия, очевидно, что Каллен... уважает тебя.

Вестница густо покраснела и смотрела куда угодно, только не на Лелиану.

— А... ну что ж... приятно это слышать.

Ответа было достаточно. Какие бы чувства Каллен ни питал к их Вестнице, они, по крайней мере, частично отвечали взаимностью. Не желая ставить эльфийку в еще более неловкое положение — по крайней мере, не сейчас — Лелиана быстро сменила тему.

— Я получил сообщение от своих агентов, что ваши маги начали дружески здороваться с моими агентами?

Румянец, который начал сходить со щек Герольда, стал ярче, и она кивнула.

— мне жаль. Это была идея Дориана. Магам стало не по себе от того, что за ними так пристально наблюдали — они с подозрением относятся к любому подобию ограничений. Дориан подумал, что было бы полезно сделать так, чтобы ваши агенты казались более доброжелательными. Я думаю, это работает, хотя я уверена, что это немного нервировало скаутов.

— О, не извиняйся. И я надеялся поднять этот вопрос после того, как брешь будет закрыта, но раз уж ты здесь... как бы ты отнесся к тому, что я назначу разведчиков и агентов патрулировать район Хэйвена, не поручая никого конкретно тебе или другим магам? Таким образом, будет обеспечено постоянное бдительное присутствие, но это скорее для защиты всех, а не только магов.

В глазах Вестницы вспыхнул огонек благодарности.

— Это прекрасная идея, Лелиана. Если остальные согласятся, я думаю, это будет иметь большое значение для установления доверия между группами.

— Очень хорошо. Я поговорю об этом с остальными. А пока скажите магам, чтобы они продолжали махать.

— Я так и сделаю.

Вестница кивнула и направилась к Церкви, а Лелиана на мгновение перевела дух, а затем вернулась к работе. Большая часть планирования была выполнена, но перепроверить все не помешало.

Кризис веры придется отложить до другого раза.

Записи:

Итак, из-за 6-часового марафона "Девочки Гилмор" публикация этой главы была отложена, но она наконец-то опубликована! Работа над следующей главой уже началась ("Прорыв"! "Убежище"! "Жертвоприношение"! От лица Каллена!). Спасибо, что прочитали. Как всегда, вы все очень любезны, что следите за новостями.

Глава 18: В которой триумф и трагедия случаются в равной мере.

Резюме:

Пока Инквизиция готовится закрыть Брешь, Каллен приходит к согласию со своими растущими чувствами, кульминацией которых становится шокирующее осознание. (Вы никогда не поверите, что произойдет дальше!)

A.K.A. — В котором у Каллена есть важные ощущения и еще более важные откровения

Записи:

Я чувствую себя немного неуверенно из-за этой главы (даже после миллиарда правок). Мне всегда казалось, что я хорошо разбираюсь в психике Каллена, пока я по-настоящему не начну писать о нем, и тогда возникают сомнения. Наконец-то я сказал достаточно и публикую это. Надеюсь, всем вам он подходит по характеру! Дополнительные соображения в конце.

(Дополнительные примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Каллен стряхнул с ботинок остатки снега, прежде чем пройти через церковь в штаб-квартиру. У него было достаточно времени, когда он отправлялся в Церковь, но так много людей нуждались в его внимании, что он едва успел пройти через ворота Хейвена, как кто-то остановил его. Еще пять таких задержек, а также отказ от заявки для Трэнна означали, что он опоздает на встречу на несколько минут. Раздражение охватило его, когда он ускорил шаг.

Приоткрыв дверь, он вошел в комнату и тихо прикрыл ее за собой. Он повернулся к столу, его шаги прорезали тишину комнаты, и он на мгновение замер, когда понял, что никто еще не пришел. Никого, кроме леди Лавеллан. Она стояла в своей обычной позе, спиной к двери, положив обе руки на стол и слегка наклонившись над картой.

Он почти не видел ее всю неделю — не более чем короткие приветствия вскользь. Она проводила свои дни с другими магами, а он с головой ушел в подготовку как к походу на Брешь, так и к прибытию других магов. У них не было бы времени ни на что другое.

Но теперь, когда она подняла на него глаза, обходя стол с другой стороны, и послала ему робкую улыбку, в груди у него разлилось знакомое тепло, и он поймал себя на том, что жалеет, что не выкроил минутку — или две, или три — чтобы поговорить с ней. Уголки его рта приподнялись в ответ на ее молчаливое приветствие, а улыбка стала шире. От этого зрелища у него неизменно учащалось сердцебиение и слегка перехватывало дыхание.

— Доброе утро, Каллен. Прошло уже некоторое время с тех пор, как мы разговаривали. Надеюсь, приготовления идут хорошо?

Каллен кивнул. Она тоже заметила, что они не общаются. Сокрушалась ли она об этом так же, как и он? Его язык заплетался, и он, без сомнения, знал, что когда, наконец, распутает его, то будет с трудом подбирать слова, если не будет осторожен. Сделав глубокий, но беззвучный вдох через нос, он открыл рот.

— Да, спасибо.

Там. Это было не так уж плохо.

Странная боль пронзила его грудь, когда ее взгляд снова упал на карту на столе, и он на мгновение удивился растущей интенсивности своей реакции. Теперь он был совершенно уверен, что никогда прежде никто не захватывал его так сильно, и все попытки подавить ее мысли и чувства с треском провалились. На самом деле, каждый день, казалось, расширял рамки его восхищения и желания быть рядом с ней — ощутить тот покой, который он испытывал только рядом с ней, даже если временами вел себя как неуклюжий идиот, разговаривая с ней.

Когда она потянулась к маркеру — одному из его, неподалеку от Хинтерленда, — он неохотно признался себе, что, возможно,... возможно, все вышло за рамки увлечения. Страх сковал его внутренности, в то время как сердце подпрыгнуло от нервного возбуждения. Признание его собственных растущих чувств мало помогло смягчить тот факт, что она никогда бы не подумала о нем в таком ключе. У нее был клан и вся жизнь, распланированная и ожидавшая ее в другом месте. Даже если бы она этого не сделала, он был бывшим храмовником, и хотя его взгляды на магов были гораздо более приемлемыми, чем когда-либо прежде, он в корне не соглашался с ней в вопросе прав магов. Возможно, такие маги, как леди Лавеллан, могли бы стать свободными, если бы доказали, что им можно доверять, но в целом он по-прежнему твердо верил, что маги нуждаются в надзоре и обучении, по крайней мере, на первых порах...

Замешательство смешалось с другими эмоциями, угрожавшими захлестнуть его, когда он подумал об этом и удивился, как он мог думать о ней с такой нежностью. Логически это не имело смысла. И все же учащенное биение его сердца от ее близости указывало на то, что логика здесь ни при чем.

— И... у меня все идет хорошо с... с войсками? Ты... в порядке? — тихо спросила она, не отрывая глаз от карты.

Ее невинный и в то же время многозначительный вопрос направил его мысли в другое русло. Прилив смущения застал его врасплох, когда он вспомнил свою первоначальную реакцию на новость о союзе магов. Несмотря на их разногласия, его поведение в то утро было достойным сожаления. Вместо того чтобы позволить спокойной логике руководить собой, он позволил старым страхам взять верх над собой, окрашивая свои слова и поступки сломленной частью себя, которую он обычно старался игнорировать. Но мысль о привлечении такого количества магов вызвала еще более жестокие кошмары, и ранее тем же утром Райлен осторожно предложил Каллену перенести его палатку или его самого в более уединенное место, чтобы не посеять панику среди солдат своими криками и безумным бормотанием. Известие о том, что она пообещала им свободу, стало последней каплей.

Однако после того утра он собрал всю свою силу воли, чтобы обуздать природную склонность к необоснованному недоверию к магам и отогнать мрачные мысли и паранойю, которые угрожали погрузить его в десятилетнюю тьму. К сожалению, отсутствие лириума не помогло. Он постоянно боролся с тем, чтобы не потеряться в боли и воспоминаниях, чтобы удержаться в реальности, даже когда голоса в его голове шептали ему о мерзостях и его собственной слабости.

А реальность заключалась в том, что последняя неделя была довольно спокойной. Занятые... но спокойные. Маги проводили большую часть своего времени вдали от Хейвена, и хотя он по-прежнему отправлял солдат следить за их приходом и уходом, он не стал посылать храмовников в их гущу.

— Я полагаю, мы начинаем привыкать к рутине, — осторожно ответил Каллен, его щеки пылали от смущения. — Как только брешь будет закрыта и прибудут остальные маги, нам нужно будет проследить за расписанием тренировок для боевых магов. Я бы хотел как можно скорее начать использовать их в тренировках с нашими солдатами.

Эвана подняла на него глаза, и на ее лице отразилось приятное удивление.

— ой. Это было бы... это прекрасная идея. Возможно, я могла бы предложить несколько советов о том, как лучше всего подойти к ним?

— Я был бы вам очень признателен, миледи.

Она снова улыбнулась, и на мгновение между ними повисло молчание. Когда он провел пальцем по изящному изгибу ее губ, ему пришло в голову, что он слишком пристально смотрит на нее. Он отвел взгляд в сторону, прочистил горло и схватился за что-нибудь, чтобы скрыть свою оплошность. Его плохое поведение снова всплыло в памяти, и он повернулся к ней с серьезным выражением лица.

— Я также хотел бы извиниться за свое... непрофессиональное поведение несколько дней назад.

— В этом нет необходимости...

Он покачал головой.

— Так и есть. Мне не следовало выражать свое несогласие таким образом.

Она нахмурила брови.

— Значит, вы просто сожалеете о том, как вы выразились, а не о тех недобрых и лживых вещах, которые вы подразумевали о магах? — Ее мягкий тон противоречил стальному подтексту ее слов, а в глазах вспыхнуло какое-то неизвестное чувство. Раздражение? Разочарование? Каллен моргнул и задумался над его словами. Там будут мерзости... освобождать магов без всякого надзора... они могли причинить не меньше вреда, чем сами демоны...

Обычно такой откровенный вызов, особенно в отношении магов, приводил его в ярость. Но злости не последовало. С трудом сглотнув, он попытался найти ответ. Но слова не шли с языка. Он уставился невидящим взглядом в стол, мысли переполняли его. До его ушей донесся тихий вздох.

— Каллен... Мне жаль. Мне не следовало этого говорить. Я уже знаю, что мы не согласны.

Он удивленно вскинул голову, встретившись с ее усталым взглядом, в котором читалось замешательство.

— Зачем тебе извиняться? Я тот, кто сказал эти вещи. Если они вызвали обиду... — Вздох сорвался с его губ, когда он попытался объяснить. Он не мог оставить все как есть. — Меня учили некоторым вещам о магах. И я пережил то, что заставило меня... — Он замолчал, не понимая, зачем вообще упомянул об этом. Его взгляд скользнул по столу, и он снова заговорил в другом тоне. — Как мы уже говорили, я пытаюсь взглянуть на вещи с другой точки зрения, но иногда...... иногда я ничего не могу с собой поделать, но...

Он издал тихий стон разочарования из-за собственной неумелости. Еще хуже было то, что отголоски старых страхов и привычек все еще звучали где-то на заднем плане, подрывая каждый шаг к успеху, которого, как ему казалось, он достиг. Он начал подвергать сомнению каждый свой порыв. Был ли он предвзятым? Необоснованным? Даже сейчас старые страхи смешивались с постоянной болью в висках и шептали ему, что нужно быть осторожным, никогда не доверять, всегда ожидать худшего от магов.

Но не она. Только не она. Почему нет?

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появились другие советники, а также Дориан, резко оборвав разговор. Каллен оглянулся на Эвану, но она лишь грустно улыбнулась ему и кивнула, как будто поняла. Ее непринужденная готовность двигаться дальше одновременно успокаивала и тревожила его. Он хотел большего... желаемая глубина... разыскиваемый...

Обсуждение началось немедленно, и Каллен мужественно постарался отвлечься от их предыдущего разговора и вернуться к настоящему. Однако какая-то часть его сознания продолжала следить за каждым ее движением. Он заметил, что она стояла перед ними более спокойной и собранной, чем он когда-либо видел. Он обратил внимание на ее пристальный взгляд, твердую осанку, резкие и решительные движения. Она выглядела именно тем лидером, которым стала для них — не просто номинальным руководителем, а настоящим коллегой, высказывающим свое мнение и, в свою очередь, прислушивающимся к мыслям других.

Его охватил благоговейный трепет, когда он понял, как легко она свела их всех вместе, несмотря на их разногласия. К концу встречи у него не осталось никаких сомнений. Новый голос смешался с другими, тихий и в то же время кричащий в его голове, — Маг сделал все это, и ты все еще сомневаешься?

Его охватил стыд, и он пожелал, чтобы у него был еще один шанс извиниться. Возможно, после того, как они уладят разногласия....

Единственной другой болезненной частью встречи было раздражающее присутствие тевинтерского мага. Каллен стиснул зубы и отвернулся, когда Дориан встал рядом с ней, демонстративно обнимая ее за тонкую талию в середине встречи, как будто...

Это не имело значения. Что бы ни происходило между ними сейчас, начиная с их совместного опыта в будущем и заканчивая их ежедневными занятиями, это его не касалось, даже если у него и возникли сильные и совершенно неуместные чувства к их Вестнице. У него были другие дела, требующие внимания. И он ухаживал за ними с неистовым усердием.

В конце встречи вбежал скаут с сообщением для Лелианы. Все они замолчали, понимая, что сообщение было бы важным, если бы скаут прервал их встречу, чтобы передать его. Лелиана, пробежав глазами крошечный свиток пергамента, посмотрела прямо на него.

— Остальные маги, по-видимому, прибыли раньше запланированного срока. Они прибудут сегодня вечером.

Каллен моргнул, его сердце подпрыгнуло к горлу при мысли о еще большем количестве магов. Они ожидали, что остальная часть группы прибудет в Хейвен на следующий день после того, как они закроют Брешь, и он разрабатывал план, как разместить их всех, но... Как он вообще найдет места для них всех сегодня вечером? И с учетом того, что отряд солдат отправится с Вестницей, чтобы закрыть Брешь, останется ли у него в Хейвене достаточно сил, чтобы приглядывать за магами?

Его снова охватил стыд, и он перевел взгляд на Вестницу, как будто она могла каким-то образом услышать и предугадать его мысли.

— Когда? — хрипло спросил он, когда его взгляд вернулся к Лелиане.

— С наступлением темноты или сразу после нее, — ответила Лелиана.

Кассандра издала негромкое ворчание, прежде чем положить руки на стол.

— Почему нас не предупредили заранее?

— Я планирую разобраться с этим прямо сейчас, — заверила их Лелиана, поворачиваясь к двери.

Каллен просто кивнул и прошел мимо остальных, направляясь к выходу. У него не было времени, чтобы тратить его на неизвестных. Он немедленно начал подготовку — выкрикивал приказы, распределял солдат, советовался с Тренном. К тому времени, когда маги прибыли тем вечером, ему с трудом удалось организовать лагерь и найти для них временные места для ночлега. Фиона, казалось, была готова позволить ему руководить ими, но ее поза ясно давала понять, что он не торопится. Как человек, который провел последние 17 лет, следя за тем, чтобы именно этот сценарий никогда не повторился — маги собирались в массовом порядке, и никто не мог за ними наблюдать, — его нервы были на пределе к тому времени, когда он лег в постель, чтобы отдохнуть несколько часов той ночью.

Хорошо, что они перенесли его палатку. Кошмары не были добрыми.

* * *

На следующее утро Каллен вышел за ворота, где собралась компания. Он планировал пойти с ней — с ними — но из-за раннего прибытия магов ему пришлось остаться. Фиона отказалась иметь дело с кем-либо, кроме него. Горечь пробилась сквозь его внешнюю невозмутимость, когда он оглядел группу в поисках повода вмешаться, но он подавил эти чувства. В его особом присутствии не было необходимости — Райлен с таким же успехом мог руководить солдатами.

Пока они ждали, к нему подошла Вестница. Она кивнула ему и заняла место рядом с ним, скрестив руки на груди, с задумчивым выражением лица, а затем повернулась, чтобы посмотреть, как собираются солдаты и маги. Он сделал то же самое. Какое-то время они стояли молча, ошеломляющее осознание ее присутствия заставляло его нервничать по совершенно другой причине, прежде чем она, наконец, заговорила.

— Итак... это все, я полагаю?

Уголок его рта приподнялся в кривой полуулыбке.

— На данный момент.

— Ободряюще. Спасибо, — сказала она, тихо фыркнув с таким же ироничным весельем.

Ни один из них не сводил глаз с солдат во время разговора, но при этих словах Каллен посмотрел на нее сверху вниз. Она взглянула на него, и он попытался ободряюще улыбнуться.

— По воле Создателя, это будет великая победа для нас. Для тебя. Мы сделали все, что могли, чтобы подготовиться, и я верю, что у вас все получится.

— Ма серанна, — прошептала она.

Она покачалась на каблуках взад-вперед, и на ее бледном лице появилось встревоженное выражение, когда она перевела взгляд на Пролом. Он почти потянулся, чтобы положить руку ей на плечо, но в последний момент остановился, внезапно осознав, что их окружают люди. Краска легкого смущения залила его щеки, когда его рука безвольно опустилась вдоль тела, а затем, в конце концов, нащупала рукоять меча. После минутного молчания она резко заговорила.

— Насчет вчерашнего... никаких обид?

Ее глаза — трезвые и серьезные — встретились с его, и он встретил ее взгляд с таким же серьезным выражением лица.

— Конечно, нет, миледи. — Он чуть было не остановился на этом, но яростный стук в груди заставил его продолжать. — Возможно... после того, как брешь будет закрыта, у нас будет время для более серьезного и... и более приватного обсуждения наших взглядов? Возможно, лучшее понимание друг друга со временем сократит пропасть между нами?

Отличная работа, Резерфорд. Тебе удалось сформулировать полную, связную мысль. Похоже, в наши дни это большая редкость. Широкая улыбка сменила озабоченное выражение ее лица, и она, глубоко вздохнув, кивнула.

— Мне бы этого очень хотелось, Каллен.

— Если мы все здесь, нам пора двигаться!

Внезапный и властный голос Кассандры пронесся над притихшей группой. Каллен взглянул на Райли, которая кивнула.

— Солдаты готовы, — крикнул Каллен в ответ.

— Как и маги, — добавила Вестница.

— Тогда давайте отправимся в путь, — настаивала Кассандра, направляясь вперед, в утренний туман.

Леди Лавеллан сделала шаг вперед, но затем остановилась и оглянулась на него.

— До свидания, Каллен.

— Прощайте, миледи, — ответил Каллен.

Она кивнула и направилась к остальным. Полосы огненно-красного, оранжевого и розового окрасили горизонт в предупреждающие тона, и, когда группа удалялась, он вознес короткую молитву о том, чтобы снегопад продержался достаточно долго, чтобы они могли сделать то, что должны были сделать. Когда группа, наконец, скрылась за мостом, он заставил себя расслабить напряженную челюсть и вернуться к оказанию помощи магам, пока они обустраивались в Хейвене.

Они ожидали, что Вестник прибудет к Бреши к полудню и, если все пойдет хорошо, вернется до наступления темноты. Как по команде, ожидаемая гроза разразилась в середине утра, и к полудню небо стало угрожающе темным, за исключением зеленоватого Просвета, светящегося среди облаков. Каллен принялся наблюдать за небом, продолжая выполнять свои обязанности, моля Создателя, чтобы вся их работа не была напрасной. Вскоре Лелиана и Джозефина появились за воротами, и, казалось, все лица в Хейвене были обращены вверх в предвкушении. Каллен бросил свои текущие дела и встал рядом с двумя женщинами. Ожидание. Наблюдающий. После того, что казалось вечностью, внезапная зеленая вспышка устремилась к Бреши. Раздался громкий треск, и от Бреши пошла рябь энергии.

И вот так просто все закрылось. Остался только слабый зеленоватый шрам на небе.

В воздухе повис общий вздох, как будто все они ждали чего-то еще более ужасного, что могло последовать за Прорывом. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем один солдат издал боевой клич, который быстро перерос в радостную какофонию. Каллен обернулся и увидел, что весь город Хейвен собрался у ворот, крича, смеясь, танцуя и празднуя победу. Солдаты подняли бокалы, чтобы провозгласить тост за свою победу, Джозефина удивила его, заключив в крепкие медвежьи объятия, а Лелиана сердечно пожала ему руку.

Они сделали это. Инквизиция одержала победу.

Он улыбнулся в ответ другим советникам и почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. И все же... он мысленно обратился к леди Лавеллан и снова начал молиться, чтобы она не пострадала, или, Создатель, по крайней мере, чтобы она выжила. Пожалуйста, Создатель, пусть с ней все будет хорошо.

Празднование продолжалось до конца дня, несмотря на то, что по краям гор разыгралась буря, грозившая новым снегопадом. Каллен присоединился к своим солдатам, чтобы выпить, похвалив их за хорошо выполненную работу и напомнив, что она еще далека от завершения, но они должны и могут немного отпраздновать это событие. Завтра они продолжат путь, отправляясь на Инквизицию.

Празднование все еще продолжалось, когда к нему подбежал солдат и сообщил, что дозор заметил возвращающуюся группу магов. Он побежал трусцой из лагеря к мосту, не заботясь о том, что кто-то может счесть это неуместным. На вершине холма он увидел группу людей, переходивших мост, и попытался разглядеть маленькую фигурку долийской эльфийки, когда та направилась к ним.

Он заметил ее, когда они проходили через мостовую башню — она шла, смеясь, рука об руку с Кассандрой и Соласом. Его сердце подпрыгнуло к горлу при виде нее, целой и невредимой.

Приблизившись, она отделилась от остальных и почти побежала к нему, протягивая руки. Теперь биение его сердца отдавалось вибрацией во всем теле, притягивая его к ней. Не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих, он взял ее руки в свои и позволил себе упиваться ее видом. До этого момента он не осознавал, насколько сильно волновался. На ее лице отразилось изнеможение, но глаза сияли, а улыбка была заразительной. Он не смог удержаться от глупой улыбки, глядя на нее.

— Мы сделали это, Каллен! Брешь закрыта. Та часть ужасного будущего, которую я видела, по крайней мере, не сбудется. Все трещины, которые я закрою после этого, будут похожи на детскую игру, да?

— Я бы сказал, что теперь вы определенно стали ближе к профессиональному расколу, да, — подтвердил он.

Она улыбнулась ему, когда остальные проходили мимо. Кассандра улыбнулась и кивнула ему. Взгляд Соласа задержался на их вплетенных руках, а затем он поднял голову и встретился взглядом с Калленом. Необъяснимо, но Дориан просто улыбнулся им.

Он глубоко вздохнул и снова обратил свое внимание на удивительную женщину, стоявшую перед ним. Как он мог когда-либо сомневаться в ее способностях? В ее преданности своему делу? В том, что она достойна быть отмеченной как Вестница Андрасте? Маги также, безусловно, доказали свою состоятельность в этой вылазке. Если бы только побольше из них были похожи на нее.

Он почувствовал, как она потянула его за руку, чтобы он повел ее в сторону Хейвена. Когда они повернулись, чтобы идти бок о бок, ее руки выскользнули из его и сомкнулись у нее за спиной, и он почувствовал легкую боль от потери. Однако она все еще шла рядом с ним, и он быстро приноровился к ее шагу, пока она радостно рассказывала ему обо всем, что произошло за день.

Они вошли в город под одобрительные возгласы и лесть со всех сторон. Каллен дотронулся до ее локтя и поклонился, затем вернулся в толпу, чтобы хлопать вместе с остальными. Она посмотрела на него, озадаченная и смущенная, поэтому он просто одними губами произнес "в церковь". Она серьезно кивнула, выдохнула и отвернулась, явно радуясь, что у нее, по крайней мере, есть цель.

Когда она скрылась из виду, он снова свернул за ворота. Ему нужно было позаботиться о своих солдатах. Он предупредил их, чтобы они не пили слишком много — поскольку виновник Прорыва все еще где-то на свободе, они не могли позволить себе быть беспечными, — и, проходя по рядам, он с радостью отметил, что его лейтенанты в основном предотвращали любое пьянство. Бочки были разделены и запечатаны несколько часов назад, и теперь большинство людей сидели вокруг костров, возбужденно разговаривая или танцуя под музыку, которая наполняла воздух. Лейтенанты позаботились о тех немногих, кто выпил слишком много, и в целом в лагерях воцарилась мирная атмосфера. Однако ветер начал усиливаться, и Каллен знал, что ночь будет холодной и снежной.

Однако позже, тем же вечером, когда он возвращался к воротам после тщательной проверки состояния войск, сквозь шум ветра, музыки и разговоров до его слуха донесся другой звук. Он крикнул солдатам, чтобы те успокоились.

Постепенно в лагере воцарилась тишина, и вместо голосов все они теперь слышали то, что привлекло внимание их командира. В этот момент подбежал часовой.

— Это огромные силы, командир! Большинство все еще на другой стороне горы, но быстро приближаются.

У него скрутило живот. Огромные силы? Наступают на них?

— Под каким знаменем они летят? — рявкнул он.

Стражник покачал головой, в его глазах была паника.

— Нет, сир!

Они были застигнуты врасплох. Он допустил, чтобы их застали врасплох. Где были разведчики Лелианы? Каллен бросился бежать и закричал людям у ворот.

— Поднимайте тревогу! Приближаются войска! К оружию!

Он бегал по лагерю, собирая помощников и выкрикивая приказы собрать все необходимое. Он должен был доставить их к воротам. Когда он бежал вместе с отставшими к городским стенам, в голове у него роились планы на случай непредвиденных обстоятельств, он увидел Вестницу, сбегающего по лестнице ему навстречу. Это заняло гораздо больше времени, чем он хотел, но в конце концов он втолкнул последних мужчин и женщин внутрь и закрыл за собой ворота. Сквозь нарастающий лязг приближающихся к ним солдат он начал пересказывать информацию, полученную от часового, но их прервал громкий стук и испуганный голос у ворот.

— Я не могу войти, пока вы не откроете! — раздался голос.

Герольд бросилась к двери, а Каллен побежал за ней с обнаженным мечом, опасаясь какой-нибудь ловушки. Они открыли ворота и увидели идущего к ним солдата-храмовника, но, прежде чем Каллен успел среагировать, храмовник упал на колени прямо перед ними. За спиной тамплиера стоял жутковатый юноша в большой широкополой шляпе, с его кинжала капала кровь.

— Я Коул. Я пришел предупредить тебя. Помочь. Люди идут, чтобы причинить тебе боль. Ты, наверное, уже знаешь.

Голос Вестницы звучал взволнованно, когда она ответила.

— Что это? Что происходит?!

Голос мальчика стал тише.

— Храмовники пришли, чтобы убить тебя.

Тело Каллена окаменело. Даже его сердце пропустило удар.

— Храмовники? — наконец недоверчиво спросил он, и каждое его слово было окрашено недоверием. — Это реакция Ордена на наши переговоры с магами? Атака вслепую?

Это казалось невозможным. Но семена сомнения, посеянные в Киркволле благодаря его опыту общения с рыцарем-командором и воодушевленные страстной защитой магов Вестницей, теперь пробились наружу из глубин его отрицания. Действительно ли Орден так коррумпирован, как говорят маги? Даже когда он жил среди них, все казалось не таким уж плохим... Или он действительно обманывал себя все это время?

Как такое возможно!?

Мальчик заговорил снова, все так же загадочно, но от его слов свинцовая тяжесть в животе Каллена только усилилась.

— Красные храмовники отправились к Старшему из них. Ты знаешь его? Он знает тебя. Ты забрал его магов.

Еще одно упоминание об этом Старшем. Затем мальчик, Коул, указал на две фигуры, появившиеся на вершине дальнего холма.

— Там.

Когда они вдвоем двинулись вперед, в свет факелов, по телу Каллена пробежал холодок. Его мозг отказывался воспринимать то, что он увидел. Это что? Этого не может быть... Он прищурился и посмотрел еще раз.

— Я знаю этого человека... — Но этот Старший... — наконец произнес Каллен, и правда, открывшаяся перед ним, еще больше охладила его пыл.

Хотя эти двое стояли далеко, он легко мог различить чудовищно изуродованную фигуру, которая присоединилась к Самсону — ведь это был его старый соотечественник-храмовник Самсон, стоявший там и возглавлявший атаку храмовников. Красный лириум шипами торчал из тела Старшего, кожа туго натянулась, грудь обнажилась до костей и мышц под ней. Каллен повидал в своей жизни много по-настоящему ужасных вещей, но то, что произошло на холме, потрясло его так, как он не испытывал уже более десяти лет.

— Он очень зол, что вы забрали его магов.

Он съежился от отчаяния в голосе Эваны, когда она, наконец, обратилась к нему.

— Каллен, дай мне план. Хоть что-нибудь!

Он видел мало надежды, но... он должен был дать ей что-нибудь. Ей нужно было действовать. Если бы они могли каким-то образом найти преимущество... Его взгляд упал на требушеты, которые он откалибровал всего несколько дней назад. Он стряхнул с себя оцепенение, вызванное воспоминаниями об ужасах, и произнес твердым голосом:

— Хейвен — не крепость. Если мы хотим противостоять этому... чудовищу, мы должны контролировать ход битвы. Отправляйтесь туда и поразите эту силу. Используйте требушеты, чтобы обрушить на них снег!

Тогда он отвернулся от нее. Он не мог быть слабым. Если они хотят выжить, он должен вложить в это все, что у него есть.

— Маги! У вас есть разрешение вступить с ними в бой. Это Самсон, а те, кого он ведет, — храмовники. Он не облегчит задачу. Держитесь подальше от храмовников. Используйте барьеры и атакующую магию дальнего боя. Защищайте солдат, когда они вступают в рукопашную схватку. Настало время сражаться за свою свободу. Затем он обратился ко всем своим солдатам. — Инквизиция! С Вестницей! Ради ваших жизней! Ради всех нас!

Отряд за его спиной взревел, и лейтенанты взяли командование в свои руки. Он бросил последний взгляд на леди Лавеллан, которая вместе с Кассандрой, Варриком и Железным Быком мчалась к требушету, а затем сосредоточился на предстоящей битве.

* * *

Все было хорошо, пока не появился дракон. То, как она похоронила половину их армии под той лавиной... Он почти поверил, что они смогут сдержать Старшего. Затем появился дракон, поджег Хейвен своим дыханием и одним махом уничтожил один из требушетов.

Теперь он не видел выхода. Он приказал всем идти в церковь, и по дороге они спасли из горящих обломков Хейвена столько людей, сколько смогли. Помогая раненым устроиться поудобнее, он увидел, как Вестница и ее спутники вбежали в церковь, и его захлестнула мощная волна облегчения. Хвала Создателю. Он побежал к ней, подбирая слова по мере приближения.

— Вестница, наше положение не из лучших, — начал он без приветствия. — Этот дракон вернулся в любое время, когда ты мог бы нас заслужить.

Заговорил светловолосый мальчик, который в настоящее время ухаживал за глубокими, вероятно, смертельными ранами канцлера Родерика.

— Я видел архидемона. Я был в Тени, но это выглядело именно так.

Вот такой он, сгусток радости. Это он был из врат? Каллен покачал головой.

— Мне все равно, как это выглядит! Это отрезало путь для той армии. Они убьют всех в Хейвене!

Каллену самому показалось, что он в отчаянии, и он постарался успокоиться. Он должен был найти способ спасти их!

— Старейшине наплевать на деревню, — монотонно продекламировал Коул. — Ему нужна только Вестница.

— Если это спасет этих людей, — решительно ответила она, — он может забрать меня!

Дыхание Каллена сбилось, а сердце чуть не остановилось от паники, вызванной ее самопожертвованием. Возможно, это их единственная надежда. Возможно, это было бы стратегически правильным решением.

Но все в нем восставало против этой идеи.

И в этот момент правда обрушилась на него, как лавина, которую они обрушили на своего врага. Грохот, который даже сейчас угрожал захлестнуть его чувства... Сила эмоций, которой он никогда — по-настоящему никогда — не испытывал раньше... Спокойствие, безмятежность, которые он испытывал только в ее присутствии...

Он любил ее.

Он любил ее.

Сердцем и душой. Всем, что у него было.

Эту женщину, которая охотно отдала бы свою жизнь, чтобы спасти их всех, защитить их, которая бесчисленное количество раз рисковала своей жизнью ради их общего дела, которая объединила их, несмотря на их разногласия, и исцелила небо... она стала для него всем.

И он не смог спасти ее.

Искра гнева, вспыхнувшая при появлении Самсона и этого Старейшины, переросла в настоящую ярость. Создатель, будь он проклят! Так не должно было случиться! Но мальчик только покачал головой в ответ на ее предложение.

— Это их не спасет. Он хочет убить тебя. Никто другой не имеет значения, но он их раздавит. Убей их в любом случае. Он мне не нравится.

— Тебе не нравится... — Каллен резко замолчал, его ярость утихла так же быстро, как и вспыхнула. Он беспомощно посмотрел на нее, на женщину, которую он теперь знал — знал до глубины души — и любил. Он старался сохранить самообладание, ситуация отрезвила его настолько, что он смог говорить внятно, несмотря на бушевавшие в нем эмоции. — Миледи, нет никакой тактики, которая помогла бы им выжить. Единственное, что их замедлило, — это лавина... Мы могли бы перевернуть оставшийся требушет, чтобы вызвать последний сдвиг.

Она в замешательстве посмотрела на него.

— Мы захвачены врасплох. Чтобы поразить врага... мы похороним Хейвен!

— Мы умираем, но мы можем решить, как это сделать. — Его голос смягчился. — У многих нет такого выбора.

Он пристально посмотрел ей в глаза, желая, чтобы она поняла, как много это для него значило. Даже если в конце концов все было бы напрасно — или если бы они чудесным образом выжили, а она так и не полюбила его в ответ, — он благодарил Создателя за то, что встретил ее. Она с трудом сглотнула, когда посмотрела ему в глаза, и ему показалось, что он увидел...

— Да, это... — странный мальчик снова повернулся к ним. — Канцлер Родерик может помочь. Он хочет сказать это перед смертью.

Каллен с зарождающейся надеждой слушал, как канцлер описывает практически неизвестный путь через горы. Эвана повернулась к нему, в ее глазах тоже горел огонек надежды.

— Что скажешь, Каллен? Сработает ли это? Сможем ли мы спасти их?

Создатель, доверие, которое она оказала ему, потрясло его до глубины души.

— Возможно... Если мы будем отвлекать их и если Родерик укажет нам путь.

Каллен потянулся к ней, делая шаг и сокращая расстояние между ними. Однако, боясь, что прикосновение к ней может повлиять на него, он опустил руку, прежде чем она коснулась ее. Сказанных им слов было достаточно.

— Моя леди, Эвана, что с вашим побегом?

Она отвернулась от него, и все его тело онемело. Она не собиралась возвращаться. Создатель, нет. Пожалуйста, нет. Он сглотнул, его голос был хриплым от эмоций.

— Может быть, ты... удивишься этому? Найдешь способ?

Больше он ничего не мог сказать. Он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки, и отвернулся, чтобы заставить людей двигаться. Если бы он еще немного постоял, глядя на нее, то встал бы у нее на пути. Но они оба знали, что это должна быть она.

Никто другой не мог отвлечь Старейшину на время, достаточное для того, чтобы вывести всех из Хэйвена. Никто другой, кроме того, кто уже пожертвовал многим ради них всех.

Когда он закончил отдавать приказы и заставлять людей двигаться, он вернулся к ней. Теперь, когда он знал, что делать — что должно было быть сделано, — он позволил тренировкам взять верх над своими эмоциями. С годами он научился этому мастерству. Он будет стойким. Он будет командиром, в котором она нуждается, — ни больше, ни меньше.

Указывая вслед нескольким солдатам, выбегающим из церкви, он объяснил:

— Они зарядят требушет. Не отвлекайте внимание Старшего, пока мы не окажемся над линией деревьев. Я подожгу сигнальную ракету, как только мы окажемся в безопасности.

Она не смотрела на него — не смотрела с тех пор, как приняла решение. Она просто повернулась и направилась к двери. Он ничего не мог с собой поделать. Он постарался придать своим словам как можно больше значения, когда окликнул ее.

— Если мы хотим, чтобы у нас был шанс — если у тебя есть шанс — позволь этой штуке услышать тебя!

Дойдя до двери, она, наконец, повернулась к нему, ее глаза ярко блестели от непролитых слез. Он видел в ее глазах страх, но в глубине он также увидел твердую решимость. Затем она исчезла, а ее верная команда последовала за ней навстречу почти неминуемой смерти.

Он тоже жаждал последовать за ней. Создатель, он пошел бы за ней куда угодно. Даже на верную смерть.

Вместо этого Каллен повернулся к людям, его собственная решимость привела его в оцепенение, и он почувствовал, что на месте груди у него зияет пустота. Она доверила ему защищать людей. Он должен был оправдать ее жертву. Позже, когда не останется никакой надежды, он сдастся.

Долг и самопожертвование. Его жизнь не состояла ни из чего другого.

Когда они поспешили спуститься в нижние переходы Часовни, а затем вышли в темную, холодную ночь, он убедился, что его здоровые солдаты захватили столько припасов, сколько смогли унести, благодаря Создателя за то, что у них все еще был доступ к запасам, хранящимся в подземелье Часовни. Он подбадривал и пытался поторопить группу, но многие получили ранения в битве, и продвигались они медленно. Каждый рев кружащего над головой дракона и лязг мечей и доспехов вдалеке заставляли его сердце учащенно биться, когда он представлял себе худшее.

Он обернулся только один раз, приказав лучнику зажечь сигнальную ракету, и огненный след, оставленный драконом, навсегда запечатлелся в его памяти. Затем он увидел огонь из требушета. Подобно атакующему быку, Лавина мчалась к своей позиции, неотвратимая, неудержимая, и дракон исчез в ночи как раз в тот момент, когда пронесся над требушетом и похоронил весь Хейвен. Треск деревьев и грохот падающих камней и снега наполнили его уши, но он все еще высматривал хоть какой-нибудь признак, любой сигнал, по которому она могла бы скрыться, его надежды отказывались умирать даже под гнетом обрушившейся на него реальности.

Что, если бы она выжила? Что, если бы...?

— Каллен!

В темноте он увидел, как Кассандра, Железный Бык, Варрик и остатки его солдат бегут к ним по тропинке.

— Кассандра! Что случилось? — он окликнул ее сверху вниз.

Она покачала головой, пытаясь отдышаться, и схватилась за бок, словно защищая рану.

— Я... не знаю... она приказала нам... уйти, когда прибыл Старший... со своим драконом.

— Я бы не пошел, но она пригрозила, что сама убьет нас, если мы откажемся. Не то чтобы я ей поверил... Но она босс.

Каллен молча кивнул Железному Быку. Он посмотрел на Варрика, но тот не переставал двигаться и, не обращая на них внимания, продолжал подниматься в гору. Каллену было знакомо это чувство. Надежда, которую он питал всего несколько мгновений назад, рухнула, превратившись почти в ничто.

Она не могла выжить.

И все же он, казалось, не мог отказаться от этой идеи. Сдаться означало бы признать, что это было первое светлое событие в его жизни с тех пор, как... с тех пор, как он не мог вспомнить, когда... что-то было у него отнято. Он не мог позволить себе таких неприятных мыслей, когда так много людей рассчитывали на него. Поэтому он цеплялся за этот слабый лучик надежды, даже когда повернулся спиной к Хейвену.

Изодранные в клочья остатки инквизиции часами брели по холоду, и пока они шли, ветер и снегопад усилились, превратившись в настоящую снежную бурю. Тем не менее, Каллен регулярно оглядывался назад, иногда даже подолгу шел позади медленно двигающейся группы, молясь, чтобы он увидел ее зеленую метку, которая следовала за ними на расстоянии. Если бы она выжила, она могла бы легко догнать их... если только она не была ранена. Он вздрогнул и еще пристальнее вгляделся в темноту.

Каллен смутно заметил застывшую усталость и боль на лицах окружающих его людей и объявил короткий перерыв. Он приказал своим оставшимся в живых солдатам развести костры, чтобы согреть самых слабых и уязвимых из них — маги лучше помогали людям, используя свою ману для исцеления или поддержания комфорта, пока духовные целители не смогут справиться с самыми тяжелыми травмами. Вместе со снегом группу окутала почти оглушительная тишина, сравнимая только с удушающей атмосферой сокрушительного поражения.

Он расхаживал по краю лагеря, не обращая внимания на то, что ветер и снег обжигают его лицо, а в голове у него мелькали образы ее тела, изломанного и погребенного под снегом и обломками. Погружение в темноту разума принесло ему другую мысль: Старший похищает ее со склона горы на своем драконе, чтобы медленно убить в своем логове, мучая и калеча. Его желудок сжался, и он издал злобное рычание. Мучительный страх терзал его с каждой минутой, а Вестницы все не было видно. Она не могла быть... о, Создатель, она не могла быть...

— Нет! — резко прошептал он себе под нос. Он не поддастся отчаянию.

Ярость и завывания снежной бури отвлекли его от размышлений, и он вернулся к своей роли командира. Менее чем через час после того, как они разбили свой небольшой лагерь, солдаты изо всех сил пытались поддерживать огонь в кострах на пронизывающем ветру. Им нужно было найти более защищенное место. Итак, он поднял всех на ноги, и они двинулись дальше, все дальше от того места, где он оставил свое сердце. Острая боль поселилась в его груди, усиливаясь с каждым шагом, который он делал, удаляясь от Хейвена, от нее — словно между ними туго натянулась веревка, и с каждым вздохом она вот-вот лопнет.

Наконец, они нашли маленькую, защищенную от ветра бухту в горах. Он помог солдатам установить палатки, которые им удалось сохранить, и развести костры. Затем, когда больше нечего было делать, он встал в караул на краю лагеря, вглядываясь в темноту. Постепенно снег и ветер стихли, и над лагерем снова воцарилась гнетущая тишина.

— Создатель, пожалуйста, если ты меня слышишь... — прохрипел он в ночь.

Его голос дрогнул, но он не дал волю слезам. Еще нет. Он сделал шаг в снег. Затем еще один, словно все в нем стремилось вырваться наружу. Он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо, и, оглянувшись, увидел, что Кассандра смотрит на него сочувственным взглядом.

— Пойдемте, командир. Давайте поищем нашу Вестницу.

После секундного удивления он бросил на нее благодарный взгляд и побежал за факелом. Несколько солдат, казалось, поняли его намерение и присоединились к ним. Они вместе отправились в путь по снегу, возвращаясь по своим следам. Он пытался не дать надежде разгореться. Шансы на то, что он действительно найдет ее, были очень малы... она могла пойти в совершенно противоположном направлении или упасть в какой-нибудь овраг.

Или погибнуть под лавиной.

Они шли, казалось, несколько часов, расставив факелы широким веером на случай, если она где-нибудь потеряет сознание. Создатель, неужели они действительно зашли так далеко? По крайней мере, это занимало его, даже если и было бесполезно. Несмотря на реальность ситуации, маленький огонек надежды продолжал гореть в его сердце. Если бы я только мог добраться до нее, если бы только она была жива...

Они уже почти добрались до своего предыдущего лагеря, когда краем глаза он заметил вдалеке проблеск света. Пламя надежды вспыхнуло, но тут же сменилось недоверием. Это не могла быть она. Но он все равно повернул в ту сторону и чуть не налетел на Кассандру, когда передал ей факел и, вглядываясь в темноту, двинулся туда, где, как ему показалось, он увидел слабый свет.

Оно вспыхнуло снова — зеленым, мерцающим светом — и по его измученному телу пробежал прилив адреналина.

— Вот! Это она!

Он бросился бежать, когда Кассандра вознесла благодарность Создателю, и внезапно почувствовал благодарность за все те утра в Хейвене, которые он провел, бегая по снегу. Кассандра, что неудивительно, не отставала, хотя ближайшие солдаты следовали за ней медленнее.

Каллен резко остановился и наклонился, чтобы подхватить Эвану на руки как раз в тот момент, когда она упала на колени. Он никогда в жизни не видел ничего прекраснее, чем ее глаза с тяжелыми веками, смотревшие на него снизу вверх, и легкая улыбка, тронувшая ее губы, когда она поднесла замерзшую руку в перчатке к его щеке. Слезы застилали ему глаза, когда он шептал ей слова утешения в темноте.

— Все в порядке. У меня есть ты. — Любовь моя.

Но как только он плотно завернул ее в свой плащ, то почувствовал, что ее рука опустилась, а тело обмякло в его объятиях. Он быстро прижал ее к груди и прижался ухом к ее носу. Его обдало слабым теплым дыханием, за которым последовала волна облегчения.

— Скорее! — крикнул он тем, кто был с ним. — Она без сознания. Мы должны доставить ее обратно в лагерь!

Кассандра собрала солдат, и они быстро расчистили Каллену путь по снегу. Его сердце упало, когда он посмотрел на ее обмякшее тело, и он в гневе бросил вызов Создателю, который приказал вернуть ее к нему только для того, чтобы позволить ей умереть у него на руках. Кассандра, не обремененная лишним весом, побежала вперед, чтобы подготовить целителей. Несмотря на недостаток сна и усталость от битвы, он продолжал идти по их следам, не желая останавливаться даже на короткий отдых, чтобы не потерять ее по дороге.

Когда они, наконец, вернулись в лагерь, в толпе людей, уже взбудораженных, без сомнения, дерзким появлением Кассандры, поднялся общий ропот и несколько вздохов. Однако толпа почтительно расступилась, когда он пробрался сквозь толпу к импровизированному лазарету и осторожно положил ее на приготовленную койку. Солас и другие маги, опытные в целительстве, собрались рядом с ней, как только он опустил ее на землю, и принялись быстро и бесшумно снимать с нее мокрые доспехи, накладывать согревающие заклинания и проверять ее тело на наличие повреждений. Двое из них начали обрабатывать ее явно вывихнутое плечо.

Каллен не мог заставить себя уйти. Однако он понимал, что должен дать им возможность поработать, поэтому просто расхаживал взад-вперед по большой палатке и наблюдал за выражением ее лица в поисках каких-либо признаков сознания. Он заметил, что ее спутники, стоящие за пологом палатки, тоже вопросительно смотрят на него, и покачал головой, показывая, что ничего не знает. После нескольких напряженных минут Солас подняла глаза на Каллена.

— Коммандер, мы еще далеко не закончили, но вы должны знать, что вы с Кассандрой, вероятно, спасли ей жизнь. Она очень слаба и у нее много ранений, но я не сомневаюсь в ее выздоровлении. Однако, если бы вы ее не нашли...

Солас не договорил, и Каллен заметил в глазах эльфа тень самобичевания. Однако слова Соласа были как бальзам на рану в его груди. Что бы он ни думал о Соласе лично, он знал, что эльф искусен в целительстве — он не был бы уверен в ее выживании, если бы у него не было веской причины.

Бросив последний взгляд на ее бледное лицо, Каллен кивнул и, наконец, вышел из палатки к целителям. Он рассказал о состоянии Вестницы тем, кто был ближе всего к палатке, прекрасно понимая, что слухи об этом распространятся по лагерю так же быстро, как и официальное сообщение.

Усевшись у костра недалеко от лазарета, чтобы дождаться ее пробуждения, он склонил голову и вознес хвалу и благодарность Создателю. Женщина, которую он любил, всю жизнь улыбалась ему, подбадривала его, успокаивала его дух и в то же время бросала вызов его чувствам. В тот момент, несмотря на их шаткое положение, для него имела значение только правда. Завтра он будет беспокоиться о судьбе инквизиции.

Костер постепенно согрел его, и, хотя на горизонте забрезжил рассвет, предвещая наступление нового дня, его охватила сонливость. Он откинулся на ящик с припасами, закрыл глаза и впервые почти за сутки заснул.

Записи:

О шаткости: Так что мое объяснение откровений Каллена в этой главе на самом деле больше связано с моим конкретным инквизитором, чем с чем-либо еще. Я думаю, что в отношениях типа "враги-любовники" осознание того, что он влюблен в нее, пришло бы к нему не так уж рано. Но с человеком, который так точно отражает его собственную индивидуальность и так хорошо дополняет его (и в которого он начал влюбляться почти сразу, как я и предполагал), он влюбляется гораздо быстрее и сильнее. Это становится слишком сильным, чтобы игнорировать, и после событий в Редклиффе и Хейвене, заставляющих его быть честным с самим собой, он довольно рано осознает свои собственные чувства.

Это не значит, что он готов действовать в соответствии с этими чувствами или что он верит, что она чувствует то же самое (или что он когда-нибудь признает, что достоин ее), но это не выходит у него из головы по мере того, как разворачиваются события, последовавшие за падением Хейвен. Он полон решимости любить ее и защищать на расстоянии.

Кроме того, если вы знакомы с игрой, то наверняка заметили, что я позволил себе некоторые вольности с диалогами. Скорее всего, это будет продолжаться по мере развития сюжета (обратите внимание на "мягкий намек" в описании!). Я считаю, что по понятным причинам игра должна была оставаться довольно общей, но в "реальной жизни" персонажи будут говорить и действовать в соответствии с глубиной их взаимоотношений друг с другом. Большинство игровых диалогов, начиная с этого момента, будут представлены в виде гораздо более масштабных и глубоких бесед.

Как всегда, я надеюсь, вам понравилось, и я был бы рад услышать любые ваши отзывы! Вам понравился Каллен? Если нет, то почему? Мне всегда интересно, что думают другие люди!

Глава 19: В которой рождается лидер, которому не так уж трудно сопротивляться

Резюме:

В дни, последовавшие за падением Хейвена, Эвана медленно анализирует свой опыт и приходит к нескольким собственным выводам.

Глава, полная самоанализа.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Сквозь пелену беспамятства донесся приглушенный крик, и Эвана медленно открыла глаза, но тут же закрыла их от яркого света. Пока ее мозг пытался осознать происходящее, она несколько раз моргнула и сумела разглядеть фигуру, сидящую рядом с ней.

Я жива. где я?

Туман немного рассеялся, и сидевшая рядом с ней женщина — без сомнения, целительница — шикнула на Эвану, когда та попыталась приподняться с тяжелых одеял. Боль распространилась через ее левое плечо, грудь и бедро, и она, раздраженно вздохнув, легла обратно.

— У вас было вывихнуто плечо, — объяснила женщина. — Нам пришлось вправить его на место. Маги вылечили большинство других ваших серьезных заболеваний, таких как разрыв связок и трещины ребер. Вы не должны потерять пальцы рук или ног из-за обморожения. Харлим хорошо поработал, приведя их в порядок, а твоя превосходная броня защитила остальную часть твоей кожи от снега. Незначительные порезы и ушибы они оставили, потому что им нужно было вернуться к другим раненым. Тебе следует больше отдыхать. — Она повернулась и потянулась за пузырьком. — Вот, выпей это. Это поможет.

Эвана поблагодарила целителя, выпила лекарство и откинулась на спинку кровати, прислушиваясь к голосам своих советников, спорящих вдалеке. Несмотря на сердитый тон, она улыбнулась, узнав голос командира. Слава Создателям, он выжил. Внезапно она вспомнила, как видела его в снегу. Неужели это он нашел ее?

Когда лекарство сделало свое дело, туман, от которого она только что избавилась, снова завладел ее мыслями, лекарство загнало осколки сознания в самые дальние уголки ее сознания. Через несколько минут она снова потеряла сознание.

Она проснулась несколько часов спустя, на этот раз в темноте, и рядом с ней была мать Жизель. Она с растущим беспокойством слушала, как Мать говорила с ней — на самом деле, о ней — как о настоящем символе надежды для людей. Эвана не чувствовала себя символом надежды. Она чувствовала усталость, боль и ужас от встречи со Старшим, который называл себя Корифеем.

Все нахлынуло на нее... страх, когда трехметровый отвратительный монстр и его дракон набросились на нее, агония, когда он схватил ее за руку и попытался вырвать так называемый "якорь" из ее руки, гнев, когда он назвал свое место их домом. бог — ибо, по его словам, он побывал в Золотом городе, и место Создателя было пусто.

Она закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, которые грозили навернуться на веки. Ее единственным утешением был изумленный и возмущенный взгляд Корифея, когда она выпустила требушет и похоронила Хейвен. Конечно, он сбежал на своем драконе, но непосредственная угроза миновала, как и большая часть его армии.

Затем последовал бесконечный марш сквозь снежную бурю — непонятно было даже, на правильном ли пути она была, страдая от многочисленных травм, едва приходя в сознание, но заставляя свое тело двигаться вперед, все дальше и дальше. Они нуждались в ней — или, скорее, в ее помощи, — чтобы закрыть многие оставшиеся трещины по всему Тедасу. Несмотря на уверенность в том, что холод в конечном итоге унесет ее жизнь, ее врожденное упрямство подталкивало ее вперед, шаг за шагом, милю за милей, пока ее тело просто не сдалось...

Но не раньше, чем одинокая прогулка завела ее слишком глубоко в ее собственное сознание, и человеку в ее состоянии было достаточно легко пройти этот путь. Мысли о тех, кого она потеряла, как знакомых, так и неизвестных, затягивали ее глубоко в знакомую и гноящуюся трясину вины и раскаяния, которые всегда таились у нее под поверхностью. Она слышала, как их обвинения разносятся горьким ветром — как она должна была сделать больше, должна была закрыть Брешь раньше, должна была знать, что Старший нападет.

Спасение пришло к ней, когда, хрупкая и тихая, мысли о ее новообретенных друзьях появились в темных глубинах ее сознания, как путеводный огонек — интересно, выжили ли они, интересно, чувствовали ли они ту же связь с ней, что и она с ними, интересно, сможет ли она вернуться к ним. И никто так не завладевал ее туманными, полными боли мыслями, как некий золотоволосый военный.

Она разочарованно покачала головой. Она не могла позволить себе думать об этом прямо сейчас. Сначала они должны были понять, как пережить это.

Пока мать-прихожанка продолжала говорить, Эвана устало размышляла, прекратят ли советники когда-нибудь спорить. Она даже не знала, верит ли она в Создателя или Созидательниц — или во что-то еще на самом деле — и вот мать Жизель рассказывает ей, что ее появление после такой битвы граничило с воскрешением. Как она вдохновляла людей. Она съежилась. Было достаточно страшно, что эти люди думали о ней как о Вестнике своего пророка, не говоря уже о спасителе, восставшем из мертвых.

— Мать Жизель, я просто не понимаю, какое значение имеет то, во что я верю. Этот Старейшина... этот Корифей, как он себя называет, представляет реальную физическую угрозу. Мы не можем сравниться с этим только надеждой.

Эвана встала со своей койки и осторожно подошла к краю убежища, глядя на людей и палатки, сгрудившиеся в этом укромном уголке горы. Она расправила плечи, чтобы унять боль, и заметила, что ее советники наконец перестали спорить. Они были разбросаны по лагерю, выглядя сердитыми, но в то же время немного потерянными и подавленными.

Она могла понять.

За ее спиной раздался голос матери Жизель, сначала тихий, но быстро ставший сильным и ровным, и она могла только предположить, что это было что-то вроде песнопения. Это было не похоже ни на одну долийскую песню, которую она когда-либо слышала, но что-то в голосе Матери успокоило ее уставший дух. Вскоре к голосу матери присоединился чистый голос Лелианы, а затем и другие голоса. Она посмотрела на Каллена и увидела, что он закрыл глаза и присоединил свой мягкий баритон к припеву. Внезапно собравшиеся люди начали опускаться перед ней на колени и петь.

О, Создатели, нет! Не делайте этого!

Она недовольно нахмурила брови. Неужели у нее не было выбора? Даже если судьба или какие-то высшие силы привели ее сюда, где она могла помочь, она хотела быть спасительницей еще меньше, чем Хранительницей. Она хотела только спасти своих друзей. О, как быстро все вышло из-под контроля!

Движение в дальнем конце лагеря привлекло ее внимание, и она встретилась взглядом с мальчиком, который пришел предупредить их о нападении, Коулом. Он, казалось, понял. Он поднялся от бледного канцлера Родерика, и она поняла, что святой человек, должно быть, мертв. В глазах мальчика было сочувствие, словно он говорил ей:

— Вот как ты помогаешь. — Она слабо улыбнулась ему.

Когда песня закончилась, ей оставалось только стоять молча. Мать Жизель прошла мимо нее и просто сказала:

— Армии нужно нечто большее, чем враг. Для этого нужна причина.

И, к удивлению Эваны, она увидела, что это правда. Настроение в лагере значительно изменилось. Люди смеялись и улыбались там, где всего несколько мгновений назад они были угрюмы. Она увидела, как Джозефина улыбнулась и взяла Лелиану за руку.

Эвана поискала глазами Каллена и обнаружила, что он уже смотрит на нее. На его лице отразилась несомненная теплота, а губы приподнялись в неуверенной полуулыбке, и он шагнул к ней. Однако Солас, по-видимому, обошел ее кругом и теперь стоял у нее за спиной, нежно положив руку ей на талию и что-то прошептав на ухо.

— Можно тебя на пару слов?

Она взглянула на Каллена, улыбка которого слегка поблекла. Она быстро улыбнулась ему в ответ и последовала за другим эльфом в темноту.

* * *

На следующий день перед рассветом Эвана и Солас разбудили советников и велели им собрать всех, кто только мог. Им пришлось двигаться на север. В Тени Солас увидел крепость в недрах Ледяных гор, пустую и ожидающую, когда в ней поселится группа таких же, как они. Это и было их целью.

Солас также заметил, что шар, который Корифей использовал, чтобы открыть Брешь и уничтожить Конклав, был эльфийского происхождения. Но они решили, что это история для другого раза.

К ее удивлению, никто не спорил и не колебался. Джозефина разделила людей на группы, Лелиана отправила оставшихся агентов на разведку пути, а Каллен собрал своих солдат, которые все еще были в добром здравии, чтобы помочь раненым и другим мирным жителям подготовиться к путешествию. К счастью, маги-целители работали большую часть ночи, так что ходить могли только самые тяжелые из раненых. Они соорудили носилки для выздоравливающих, а неспящие маги ехали верхом на лошадях, которых Деннету и его конюхам удалось спасти.

Пока они шли, на них светило солнце, и она наслаждалась теплом. Большую часть времени она проводила со скаутами, выискивая наилучший путь и перенаправляя беженцев, если те обнаруживали препятствие. Когда она вернулась к группе, то почувствовала, что настроение у них изменилось, когда они увидели ее. Люди кивали и улыбались ей, шептали своим детям, чтобы они держались прямо и вели себя хорошо ради Вестницы Андрасте, их спасительницы и наставницы.

Принятие казалось чуждым. Даже в своем собственном клане она чаще всего боролась с ощущением себя чужой. А теперь еще и это? Чувство вины грозило снова повести ее по этому темному пути, когда она думала о том, что они никогда бы не оказались в опасности, если бы не она.

Но вместо того, чтобы позволить этому завладеть собой, она направила свои мысли в более возвышенное русло. В Редклиффе она увидела будущее. Никто не был в безопасности от Старейшины — этого Корифея. У нее не было гарантии, что Тедас не падет, даже если она будет рядом, чтобы бороться с этим хаосом, но без нее Тедас наверняка был обречен.

Она поморщилась. Никакого давления или чего-то в этом роде.

Когда она шла вместе с группой, то часто замечала, что Каллен идет рядом, хотя он никогда не подходил достаточно близко, чтобы заговорить. На третий день их путешествия, около полудня, она остановилась, оглянулась и увидела, что он идет прямо за ней. Она подождала, пока он подхватит ее, и они пошли в ногу. Их окружала обычная уютная тишина, но она чувствовала в ней что-то необычное. На самом деле, после их разговора в церкви, когда он смотрел на нее, в его лице часто появлялось что-то вроде теплоты — мягкость и в то же время свирепость, которых она никогда раньше в нем не замечала... Его рокочущий и немного грубоватый голос вывел ее из задумчивости.

— Я рад видеть, что вам лучше, миледи.

Она бросила на него косой взгляд.

— Я слышала от Соласа, что мне следует поблагодарить вас за это, хотя он, кажется, не ставит себе в заслугу всю ту работу по исцелению, которую он и другие сделали для меня. Это действительно ты нашел меня в снегу и принес обратно?

Каллен стиснул зубы, но продолжал смотреть прямо перед собой.

— Я — да

— Я рада, что у меня не было галлюцинаций, когда я увидел твое лицо в лунном свете. Прости, если я причинила кому-то беспокойство, потеряв сознание. Я думаю, мой мозг зафиксировал, что ты защитишь меня от дальнейшего вреда, и просто отключился.

— Всегда.

Его голос звучал решительно, и... ей показалось, что в его обычно твердом тоне прозвучала дрожь? Она быстро повернулась, чтобы посмотреть на него, но его отозвал один из помощников, чтобы помочь с проблемой в задней части группы. Он кивнул ей, не глядя на нее, и она вздохнула.

Воспоминания о той бесконечной ночи постепенно возвращались к ней в течение последних двух дней, и самым поразительным было осознание того, насколько важным он стал для нее — гораздо больше, чем подобало будущему Хранителю клана Лавеллан. И все это несмотря на то, что она знала о его отношении к магам. Она не была уверена, чего ожидала от него во время их первого личного разговора после таких ужасных событий — или даже чего она хотела от него.

И в любом случае, пришло время связаться со скаутами.

Ближе к вечеру они с Соласом оказались в середине каравана, увлеченно обсуждая эволюцию силы якоря. После встречи с Корифеем она обнаружила, что обладает способностью открывать небольшие временные трещины, и новая сила напугала ее.

— Но сила появилась только после того, как Корифей попытался снять Якорь? — Спросил Солас, и в его голосе прозвучала странная смесь беспокойства и восхищения.

Эвана кивнула.

— да. Жаль, что я не могу объяснить вам, как я научилась им пользоваться. Будучи долийкой, я привыкла к более старым видам магии, но ничего подобного этому не видела

— Вероятно, вами руководили инстинкты. Вы привыкли к силе Якоря... если только...... была ли вам опасность в тот момент, когда вы использовали магию разлома?

— да. Там были демоны. Я бы так и сделала... Без силы ведущего я бы, скорее всего, сейчас здесь не стояла.

Она не осмеливалась взглянуть на него, опасаясь его неодобрения. Однако в его следующем замечании не было и намека на упрек.

— Возможно, твоя воля направляла Якорь исключительно из чувства самосохранения. Нам нужно будет провести еще несколько тестов...

— Но это истощило мою ману так, как ничто из того, что я... — она прервалась, а затем вздрогнула. — Я шла по меньшей мере час, прежде чем смогла наложить на себя хотя бы небольшое согревающее заклинание.

— Хмммм. Да. Это проблематично, хотя и неудивительно. С тех пор вы не замечали каких-либо отклонений от нормы?

— Ведущий капризничал больше обычного, но я справлюсь с этим, — заверила она его.

Солас нахмурил брови и поймал ее взгляд, его серо-голубые глаза были острыми и пронзительными, как точно пущенная в грудь стрела. Ее сердце подпрыгнуло — то ли от страха, то ли от чего-то еще, она не знала — от такого прямого и опасного взгляда. Внезапно он остановился как вкопанный, схватив ее за руку, чтобы тоже остановить.

— Леталлан, что ты подразумеваешь под "справиться"? Якорь причиняет вам боль?

Неодобрения, которого она опасалась, не последовало, но беспокойство, появившееся в его глазах, было еще сильнее. Эвана попыталась не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих, когда встретилась с ним взглядом. Она потянула его за руку, чтобы он снова пошел, и ответила, понизив голос.

— Вы были со мной в полевых условиях. Вы видели, как это активизируется после того, как я закрою сразу несколько трещин.

Солас тяжело вздохнул.

— да. Однако я не знал, что это занятие причиняет тебе боль. Как долго это продолжается?

Говоря это, Солас поднял ее руку, чтобы рассмотреть левую ладонь, и притянул ее ближе к себе. Она поняла, что он держал ее за руку с тех пор, как они продолжили прогулку, и смущенный румянец окрасил ее щеки.

Когда она не сразу ответила на его вопрос, Солас поднял глаза и, казалось, был немного удивлен ее близостью. Он отпустил ее руку, и она отступила, чтобы произнести свой ответ.

— С самого начала, — призналась она. — Стабилизация Разрыва уменьшала боль, но Привязка всегда была болезненной, Солас.

Разочарование, наконец, дало о себе знать.

— Как я могу помочь тебе, если я не знаю, от чего ты страдаешь, леталлан? Когда мы устроимся на новом месте, я пожелаю провести дополнительные наблюдения и испытания Якоря. Возможно...

Другой эльф погрузился в молчание, погрузившись в свои размышления, и она тихо вздохнула с облегчением, что он не был так уж сильно зол на нее. На самом деле, она могла справиться с болью. В те дни, когда она не заделывала трещины, она едва замечала это.

Некоторое время они шли молча, Солас все еще был погружен в свои мысли. Однако, когда они поднялись на вершину нового холма, на противоположной стороне появилась фигура, и теплая рука скользнула в ее ладонь. Нежная улыбка расцвела на ее губах, она сжала руку Дориана и повернулась к нему, когда он начал размахивать их руками взад-вперед, как будто они были детьми. Поначалу она с подозрением относилась к его прикосновениям и нежности, но после того, как они побывали в том темном будущем и провели вместе несколько дней, прежде чем закрыть Брешь, она почувствовала уникальную связь с тевинтерским магом. Она также видела, как он проделывал то же самое с несколькими другими магами, как с мужчинами, так и с женщинами. Похоже, это был его способ. Она никогда раньше не испытывала таких непринужденных прикосновений, но, как только поняла, что он ничего такого не имел в виду, позволила себе насладиться искренним, дружеским чувством, которое это вызвало у нее.

— Привет, моя маленькая Снежинка, — поприветствовал он ее. — Как ты себя чувствуешь после своего отчаянного побега от магистра порождений тьмы?

— О, все в порядке, и вам тоже хорошего дня. Где вы были?

Дориан выглядел немного обиженным, но она видела насмешку в его глазах.

— Я помогал вашим деревенским южным магам оставаться организованными и полезными. Удивительно, как быстро горожане понимают ценность группы целителей, когда случается трагедия.

Она услышала легкий смешок Соласа с другой стороны от себя.

— Действительно.

Дориан улыбнулся.

— Храмовники несколько раз приходили проведать их, но я думаю, что старшие маги начинают принимать слова Искателя близко к сердцу. Теперь они хотят зарабатывать сами, без чьей-либо помощи, особенно храмовников.

Эвана вспомнила свой разговор с Кассандрой о том, что маги вели себя как капризные дети, когда реальность свободы оказалась не такой, как они ожидали. Свобода была именно такой. Вы можете быть вольны поступать, как вам заблагорассудится, но вам также придется отвечать за все последствия своих действий. Инквизиция предоставила бы им место, но они должны были бы зарабатывать себе на жизнь, как и все остальные. Эвана полностью поддержала тактичность Кассандры. Магам нужно было научиться быть независимыми, иначе их самоуправление никогда не продлилось бы долго. Она добьется от них успеха, даже если ей придется их к этому принудить.

— Твой красавец командир тоже продолжает тебя искать. Каждый раз, когда я его вижу, он смотрит в твою сторону.

Эвана вздрогнула и, оглянувшись, увидела, что Каллен и Тайлер следуют за ними по пятам.

— Что? Кто он такой? Я имею в виду... нет... он не мой... то есть...

Она посмотрела на Дориана и разочарованно вздохнула, запинаясь о собственный язык. Дориан только рассмеялся. Переведя дыхание, она, наконец, смогла закончить предложение.

— Ты придаешь этому слишком большое значение. Я уже разговаривал с ним, и ему особо нечего было сказать.

— Вероятно, его черствый мозг храмовника в данный момент не в состоянии переварить слишком много пугающих эмоций. Дай ему немного времени. Он во всем разберется и подберет нужные слова.

Эвана бросила на него раздраженный взгляд.

— Дориан, о чем ты говоришь? — Она перевела взгляд с Дориана на Соласа. Старший эльф внезапно нахмурился и вообще перестал на нее смотреть. Она вздохнула. — Неважно. Я не хочу знать.

Дориан только посмеялся над ней и продолжил размахивать руками.

— О, да, ты действительно это делаешь.

Она почувствовала, как жар заливает ее лицо, и резко отпустила его руку.

— Перестань дразниться, ладно? Ты ужасен! Ты и Варрик... — поклялась она...

Он поднял руки и начал пятиться от нее.

— Ладно, я вижу, когда меня не хотят видеть. Я ухожу. По крайней мере, ваша армия магов, кажется, действительно ценит мою замечательность, даже если я "мерзкий" Винт.

Она повернулась и потянулась к нему, смеясь, когда снова схватила его за руку.

— О, так просто от тебя не отделаешься!

За спиной Дориана она увидела, как Каллен посмотрел на них. Он тут же отвернулся, и Эвана мгновенно отпустила руку Дориана. Обернувшись и увидев командира так близко, Дориан приподнял бровь и многозначительно улыбнулся ей. Она с трудом сглотнула, внезапно почувствовав, что у нее перехватило дыхание.

— Э-э, неважно. Я должен пойти проверить, как там скауты. Солас?

Солас посмотрел на нее, и его лицо мгновенно стало безмятежным, когда она обратилась к нему.

— Конечно, леталлан. Мы уже должны были приближаться к месту.

Несмотря на боль от ран, гибкая эльфийка быстро обогнала остальную группу. Они подоспели как раз вовремя, чтобы встретить передового разведчика, который мчался к ним с широко раскрытыми глазами.

— Мастер Солас, ваша милость... Я— я думаю, мы нашли это!

Когда они поднялись на вершину холма, Эвана почувствовала, как из ее легких вырвался весь воздух. Там, за горной долиной, залитая послеполуденным солнцем, возвышалась каменная крепость. Она была великолепна... и массивна.

— Это место, где Инквизиция может строить, расти, — нараспев произнес Солас. — Согласно "воспоминаниям в забвении", оно называется Тарасил'ан те'лас, или Скайхолд на обычном языке.

— Место, где небо было закрыто, — пробормотала она, продвигаясь вперед, и нетерпение взяло верх над усталостью.

Путь к крепости был нелегким, но они с Соласом продвигались вперед вместе со скаутами, выбирая наименее опасные тропы. Они поняли это в тот момент, когда первая часть их группы поднялась на вершину холма. Нарастающие звуки приветствий и смеха эхом разнеслись по гигантской пропасти.

Когда они с Соласом, наконец, добрались до ворот, они остановились, чтобы подождать советников. Они приказали разведчикам не выпускать людей из долины до тех пор, пока строение не будет признано безопасным, но, взглянув на массивные каменные стены, она поняла, что этой ночью люди будут спать в защищенном месте. Как только советники прибыли в сопровождении нескольких строителей, они вместе вошли в заросший двор, и чувство надежды наполнило их всех.

Несмотря на общую атмосферу запустения, во время краткого осмотра зданий и крепостных валов они обнаружили, что сооружение находится в удивительно хорошем состоянии. Солас предположил, что древние заклинания, которыми были пропитаны камни, уменьшили износ и значительно улучшили целостность стен. Это была бы большая работа, но само здание излучало силу. Они все посмотрели друг на друга и поняли, что Солас был прав. Это было место, где они могли расти.

Они работали до поздней ночи, чтобы переместить людей в безопасное место и обеспечить всем ночлег. На следующий день работа началась всерьез. Каллен приказал солдатам и здоровым гражданским лицам убрать заросли со двора и соорудить временные убежища. Затем он занял пост в нижнем внутреннем дворе рядом со ступенями, ведущими в верхний внутренний двор, чтобы организовать установку временных помещений, в то время как Эвана и остальные консультанты вместе с мастерами-строителями определяли необходимый ремонт офисных и жилых помещений в главном здании.

Когда Эвана наткнулась на гигантскую кузницу рядом с главным залом, она немедленно покинула группу, чтобы найти Харрита. Она петляла по оживленным дворам в поисках угрюмого кузнеца и, наконец, нашла его в нижнем дворе, где он приказывал солдатам перенести его вещи в угол напротив конюшен. Эвана быстро приказала им следовать за ней и взволнованно схватила Харритта за руку.

— Просто подожди и увидишь, что я для тебя нашла!

Когда они добрались до зияющей пещеры, Харриет застыла, потеряв дар речи, перед зияющей дырой в стене комнаты.

— Вы пытаетесь мне что-то сказать, леди Вестница?

— Что? Нет! Наши строители сказали, что конструкция прочная. Они не сомневаются, что этот район безопасен. И еще, Харриет, ты только посмотри на эту кузницу. Разве это не великолепно? Я просто подумала, что тебе понравится... вы хотели бы оказаться в другом месте?

Она вдруг почувствовала себя неуверенно. В своем волнении она не подумала... но обычная молчаливость Харрита сменилась изумительной улыбкой.

— О, я просто немного позабавил вас. Не хотел вас расстраивать. — Харриет неловко похлопал ее по плечу. — Дыра здесь специально, миледи. Как только эта огромная кузница заработает, строители поймут, почему в стене этого помещения тоже есть гигантская дыра. Это, безусловно, самое идеальное место, какое я только мог придумать, и благодаря Железному Быку, который выломал дверь на пути к церкви, у меня есть все необходимое, чтобы начать прямо сейчас.

— О, нет, я не... я имею в виду, тебе не обязательно сразу приниматься за работу. Мне просто не терпелось показать тебе это. Пожалуйста, не торопись устраиваться.

— Я думаю, вы знаете, что я живу ради своей работы, миледи, как и вы, если бы у вас была такая возможность. Кстати, о...... Командир заказал новый доспех, и у меня есть идея, связанная с отделкой кожи. Вам было бы интересно...?

Она застенчиво улыбнулась пожилому мужчине и попятилась. — Для меня это большая честь. Я постараюсь выкроить свободную минутку в ближайшие недели.

— Удачи тебе, Вестница! — крикнул он ей вслед с довольным смешком.

Все они работали до поздней ночи, расчищая комнаты и устанавливая палатки для раненых. После увещеваний Джозефины и угроз Кассандры Эвана, наконец, нашла разбросанный спальный мешок и уголок в заваленном обломками большом зале, который еще не был занят. Она отдохнула несколько часов, отчаянно пытаясь не думать о множестве жизней, которые они унесли, и, к счастью, ее мозг успокоился достаточно надолго, чтобы она смогла заснуть.

К сожалению, вместо этого ей снились кошмары. В ужасающих, но поддающихся контролю снах, которые преследовали ее с тех пор, как она попала в Редклифф, теперь были и монстры из красного лириума. На следующее утро она проснулась в холодном поту и, вместо того чтобы снова заснуть, вернулась к отупляющей работе по уборке замка.

Все еще недостаточно рано, чтобы опередить Каллена, отметила она, проходя мимо него на его посту в нижнем внутреннем дворе. Он взглянул на нее и коротко кивнул. Она ответила тем же жестом и направилась в лазарет, пытаясь подавить растущее разочарование из-за его отстраненности.

После двух дней напряженной работы большинство людей расселилось либо в долине внизу, либо во внутренних дворах, и советники собрали Эвану и Кассандру в верхнем дворе, чтобы обсудить их дальнейшие действия. Запасы были на исходе, и Лелиана рассказала им о донесениях своих разведчиков о возможных путях и потенциальных торговых маршрутах. Каллен покачал головой и вздохнул.

— Мы будем в порядке еще несколько дней, может быть, неделю, но если мы не восстановим наши линии снабжения, все это будет напрасно, — предупредил он.

— Именно это я и пытаюсь сделать, — спокойно ответила Лелиана. — Если вы окажете мне поддержку своими войсками, я думаю, мы сможем получить здесь начальный запас продовольствия и предметов первой необходимости в течение пары дней.

Каллен кивнул.

— Мои войска в вашем распоряжении. Я сообщу капитану Райлену и лейтенантам, чтобы они были готовы выступить по вашему приказу.

— Спасибо, коммандер. — Затем Лелиана повернулась к Эване. — Маги уже устроились?

— Да, — ответила Эвана, — хотя потребовалось некоторое время, чтобы найти область, которая, по их мнению, была бы подходящей. Признаюсь, мне пришлось взять страницу из книги Кассандры и посоветовать им разобраться с этим. Однако с каждым днем они становятся все более самостоятельными, и я довольна их успехами.

Кассандра фыркнула, но ничего не сказала. Каллен криво улыбнулся и, к ее удивлению, повернулся и заговорил прямо с ней, его янтарные глаза светились расплавленным золотом в лучах послеполуденного солнца, несмотря на темные круги под глазами.

— И, несмотря на первоначальные опасения, маги-целители стали самым желанным дополнением как для солдат, так и для горожан. Это во многом способствовало... ослаблению напряженности, так как маги, очевидно, исцеляли свою Вестницу, а также многих солдат. Я... доволен их усилиями, а также их мастерством в бою. Многие из наших солдат не выжили бы без их атакующих заклинаний и барьеров.

Эвана опустила глаза, чтобы скрыть безумно довольную улыбку. Ему, должно быть, было нелегко произнести это. Когда она снова подняла глаза, то впервые с момента их путешествия в Скайхолд поймала и удержала его взгляд. Ее усмешка сменилась мягкой улыбкой, и она увидела, как он глубоко вздохнул, прежде чем, наконец, опустил глаза на отчет, который держал в руке. Да, после нападения на Хейвен он держался отстраненно, но, возможно, она слишком остро отреагировала. Они обе были невероятно заняты, и многое еще предстояло сделать. Лелиана снова заговорила с ней, поэтому Эвана снова сосредоточилась на текущей задаче.

— Нам также нужно вернуться к делу как можно скорее, не так ли? Что означает такие вещи, как написание отчетов о вашей битве с этим Корифеем. Вы уже предоставили нам краткую версию, но вам также следует записать все, что вы помните, прежде чем ваша память начнет угасать. Кассандра, Булл и Варрик уже предоставили нам свои отчеты, но они не присутствовали при вашем общении с Корифеем.

Эвана невольно вздрогнула. Если не считать ночных кошмаров, то погружение в работу позволило ей спрятаться от страха и боли той ночи. Неужели всего несколько дней назад она преодолела эту брешь? Казалось, что прошла целая вечность. Желчь подступила к горлу, когда она подумала о гротескном магистре, стоящем перед ней, о злобе и ненависти, исходящих от него, когда он рванул ее вверх, вырвав руку из сустава, а затем отшвырнул прочь, как тряпичную куклу. К счастью — ибо это не могло быть ничем иным, как удачей, — он прижал ее к требушету. Она на мгновение задумалась, что бы произошло, если бы он швырнул ее в противоположном направлении. Смогла бы она проскочить мимо него и выпустить требушет до того, как он прикончит ее? Скорее всего, нет.

Старательно сохраняя нейтральное выражение лица, она наклонилась вперед, опираясь на маленький столик, который они использовали для отчетов, и подавила эмоциональный отклик. Ей нужно было быть сильной. Она собрала в кулак все свои навыки — как Первого лица, так и вестницы — и глубоко вздохнула. Подняв голову чуть выше, она слегка улыбнулась им.

— конечно. Я сяду и напишу это сегодня вечером.

Лелиана кивнула.

— Что ж, это все, что у нас есть времени обсудить прямо сейчас... Если только у кого-то нет других неотложных дел? — Глава шпионской сети посмотрела на каждого из них по очереди. Не увидев возражений, она отошла от стола. — Тогда давайте вернемся к нашей работе.

Все, кроме нее, отодвинулись, и она сильнее прижалась к столу, чтобы собраться с мыслями. Боковым зрением она заметила, что Каллен колеблется. Когда она подняла глаза, чтобы ободряюще улыбнуться ему, то обнаружила, что он смотрит на нее, и в его ответной улыбке было заметно тепло, смешанное с беспокойством. Она кивнула, и после еще одного мгновения колебания он кивнул в ответ и вернулся в нижний двор.

Ей действительно нужно было поговорить с ним... рассказать ему... Что? Что она была благодарна ему за помощь? Что без его присутствия в церкви она, вероятно, не смогла бы сделать то, что сделала? Что она чувствовала себя невероятно эгоистичной из-за того, как она была рада, что он, в частности, выжил? Что она осознала, насколько он был важен для нее?

Она не могла. Они были друзьями. Она чувствовала себя комфортно в его компании — лучше, чем с большинством членов своего клана. Они вели войну ради общей цели. Но прошло несколько месяцев, а они все еще так мало знали друг о друге и о том, что им было известно... Она сомневалась, что он когда-нибудь захочет ее таким образом, но даже если бы и захотел, он был человеком. Хотя теперь она гораздо больше отождествляла себя с целью и делом Инквизиции, она не могла игнорировать долг перед эльфами, внушенный ей Дешанной... могла ли она?

Столкновение со смертью обнажило острую боль в ее сердце — стремление к гораздо большему, чем замкнутая жизнь Хранительницы клана. Более того, она осознавала эту боль. Она чувствовала это, когда была ребенком, выпрашивавшим у матери побольше историй о людях, когда наивным подростком обменивала свои поделки на книги по истории людей и дварфов, а совсем недавно — одинокой женщиной, которая втайне наслаждалась заданием шпионить за Конклавом. Знала ли Дешанна? Надеялась ли она, что правда о том, как люди ведут себя по отношению друг к другу в таком месте, заглушит это стремление к большему, которое мучило Эвану почти с первого вздоха? Если Дешанна так и планировала, то ее план с треском провалился. Чем больше времени Эвана проводила со своими спутниками и советниками, тем слабее становилось ее желание вернуться к тому удушающему образу жизни — к клану, который просто терпел ее.

Вдобавок ко всему, она обнаружила, что ее сердце тоже предало ее. Боль в груди усилилась, когда она призналась себе, что жаждет большего, чем простая и непрочная дружба, которую она завязала с Командиром. Она находила его безумно привлекательным — до такой степени, что теряла дар речи, когда смотрела, как он говорит, — и даже от его голоса у нее теперь по спине пробегали приятные мурашки. Она никогда не считала людей такими непривлекательными, какими казались многие в ее клане, но если бы в тот первый день, когда она встретила Каллена в Церкви, ей сказали, что она будет дрожать от одного его взгляда, она бы рассмеялась. Он был так непохож на Ханира и других эльфов-мужчин, которых она когда-либо встречала. Возможно, именно это отличие и привлекло ее к нему?

По словам Дориана и Варрика, он тоже находил ее привлекательной, но она просто не могла поверить, что он когда-нибудь подумает о том, чтобы быть с магом — к тому же диким, долийским — по-настоящему значимым. Несмотря на то, что она всю жизнь занималась своим ремеслом с Дешанной, она никогда не была в Кругу, никогда не "проявляла" себя в их так называемых мучениях.

И он с самого начала ясно высказал свое мнение о магах. Он никогда не пытался скрыть свои чувства или притвориться, что согласен с ней, хотя его недавняя похвала заставила ее задуматься. Он меняет свои взгляды из-за меня? Она старалась не думать об этом, но это делало ей честь и в то же время нервировало. Она хотела быть примером для магов, но понимала, что, несмотря на большие успехи, которых они добились с инквизицией за последние пару недель, Каллен в какой-то степени прав. В чужих руках магия была опасна. Им нужно было только взглянуть на Корифея, чтобы убедиться в этом.

И, возможно, она думала обо всем этом только для того, чтобы не переживать вновь ослепляющую боль, страх и, возможно, гнев из-за высокомерия и пренебрежения к жизни Корифея. Как ни странно, именно гнев помогал ей сохранять спокойствие. Она чуть не упала в обморок от страха при его появлении, но чем больше он говорил о своей божественности, тем большее отвращение она испытывала.

Гнев, безусловно, стал для нее полезным инструментом в последние недели. Чем больше страсти и связи она ощущала со своими друзьями, тем больше злилась на тех, кто угрожал им. Почувствовав укол вины, она поняла, что, вероятно, именно так она должна была относиться к своему клану.

Наконец, оттолкнувшись от стола, она поднялась по лестнице, прошла через большой зал и вошла в первую дверь справа, ведущую в ротонду. В поисках тихого места для работы она поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалась скромная библиотека.

Когда они обнаружили это помещение, Дориан немедленно объявил его позором для библиотеки и посетовал на ничтожные двадцать книжных полок. Но книги есть книги, и он все равно неохотно взялся за дело. Когда они прибыли, все было покрыто пылью, но Минейв, Дориан и другие исследователи уже добились значительного прогресса в очистке и ремонте книг.

Ей хотелось, чтобы Дориан был рядом и отвлек ее от работы, но он ушел на дневную тренировку с магами. Итак, она взяла несколько листов пергамента из стопки у Минейв и села за один из многочисленных столов, чтобы написать свой отчет.

Сначала вокруг нее продолжалась работа, но после нескольких часов напряженных попыток описать свои переживания она подняла глаза и обнаружила, что осталась одна. Темнота за окнами подсказала ей, что они, скорее всего, оставили работу ради ужина, каким бы он ни был. Бросив перо, она откинулась на спинку стула и потерла лицо, пытаясь сдержать эмоции.

Она старалась держаться как можно более отстраненно, когда писала, но слезы, которые сейчас навернулись ей на глаза, были не из-за самопровозглашенного бога. Она дошла до конца, но изо всех сил старалась сохранять этот отстраненный тон, описывая свои последние минуты перед тем, как Каллен нашел ее. Она отчетливо помнила, как обрадовалась, услышав его голос вдалеке, — не только потому, что это означало спасение, но и потому, что это означало, что он выжил. Она вспомнила, как быстро захрустел снег под его ботинками, когда он бросился к ней, предвкушение, облегчение, изнеможение и боль — все это слилось в одно мгновение. Она вспомнила, как ее охватила всепоглощающая радость, когда его озабоченное лицо появилось перед ней, а его сильные руки обхватили ее, прижимая к себе яростно и в то же время нежно, когда он шептал ей на ухо слова одобрения. Она вспомнила, как подумала, что если это конец, то это неплохой выход. Потом Солас сказал ей, что Каллен и Кассандра были единственными, кто не терял надежды, и воспоминание об этом чуть не погубило ее.

Конечно, она не могла написать ничего из этого.

Вытерев единственную слезинку, которая вырвалась у нее из-под контроля, она собралась с духом и закончила отчет. Обычно она старалась добавить в свои отчеты немного цветистости и деталей, но этот был сухим и обобщенным, как и учила ее Кассандра много месяцев назад в Глубинке. Это было все, на что она была способна. Закрыв чернильницу, она собрала бумаги и отнесла их наверх, в воронятню, где Лелиана устроила свой кабинет. Вороны хлопали крыльями и нервно каркали на нее в пустой комнате. Она положила пергамент на стол Лелианы и снова спустилась вниз, чтобы найти новую работу, которая отвлекла бы ее от беспокойных мыслей.

* * *

Следующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждаСледующие несколько дней повторялась одна и та же рутина. Все они работали с рассвета до поздней ночи, почти не разговаривая друг с другом из-за своей занятости, за исключением тех случаев, когда встречались во дворе и наспех строили планы. Эвана ходила повсюду, помогая всем, чем могла, — иногда просто слушала, как с ней разговаривают горожане, иногда помогала с зельями в лазарете, иногда раздавала еду и дополнительные одеяла, а иногда изо всех сил старалась передвинуть и починить все, что в этом нуждалось. Она работала до поздней ночи и спала всего несколько часов, прежде чем снова встать и взяться за решение следующих проблем.

Кошмары не могли испортить ей сон, если она спала недостаточно долго, чтобы запомнить их.

В конце второй недели их пребывания в Скайхолде, после того как она помогла рабочему с уборкой и обустройством комнаты для жильцов, она вышла из комнаты и увидела советников и Кассандру, выступавших в нижнем внутреннем дворе. Они все кивнули друг другу, и Кассандра, поймав ее взгляд

— Они прибывают ежедневно из всех поселений региона. Скайхолд становится чем-то вроде места паломничества. Она снова перевела взгляд на Эвану и начала подниматься по лестнице на верхний двор. — Если слухи дошли до этих людей, то они дойдут и до Старейшины. У нас есть стены и численность, чтобы оказать сопротивление, но эта угроза выходит далеко за рамки войны, которую мы ожидали.

Эвана сама пришла к такому выводу за последние несколько дней. После событий в Редклиффе она уже решила, что не вернется домой, пока не будет исключена всякая возможность такого будущего, но теперь...

Когда она помогала людям обустраиваться в Скайхолде, ее охватило новое, незнакомое чувство. Удовлетворение... и сопричастность.

Стены Скайхолда приняли ее с распростертыми объятиями — она чувствовала это всем своим существом — и возвращение в свой клан, чтобы возобновить прежнюю жизнь, внезапно показалось ей неизбежной ошибкой. Она принадлежала Инквизиции и помогала им до тех пор, пока они в ней нуждались.

— Но теперь мы знаем, что позволило тебе противостоять Корифею, — продолжила Кассандра, — что привлекло его к тебе.

Эвана посмотрела на метку, вспыхивающую на ее ладони. Боль усиливалась по мере того, как она продолжала больше работать и меньше спать, но она старалась не обращать внимания на боль, которая пронзала ее при каждой вспышке. Слишком многие люди полагались на нее, чтобы она сбавила обороты.

— Он пришел за этим, — печально размышляла она, — но теперь он знает, что это бесполезно для него, поэтому он хочет моей смерти.

Кассандра покачала головой, и Эвана в замешательстве посмотрела на нее. О чем она могла говорить, если не о метке?

-Якорь обладает силой, но ты все еще стоишь здесь не из-за этого. Твои решения позволили нам исцелить небо. Твоя решимость вывела нас из Хэйвена. Ты соперник этого существа из-за того, что ты сделала, и мы все это знаем — все мы.

Прилив адреналина пробежал по ее телу, когда она осмыслила слова Кассандры. Они оценили ее выше всяких похвал? Но это просто безумие! Почему...?

Они начали подниматься по лестнице в большой зал, и Эвана увидела на площадке Лелиану, держащую в руках гигантский меч. Голос Кассандры продолжался, и Эвана отчаянно пыталась подавить панику, которая теперь поднималась у нее в животе. Фенеди! Что все это значит?

— Инквизиции нужен лидер. Тот, кто уже возглавляет ее. Ты.

Какая-то часть ее кричала, чтобы она бежала прочь, но в тот момент, когда она посмотрела на людей, собравшихся внизу, чтобы посмотреть на это зрелище, ее охватило новое чувство сопричастности. Она вспомнила, как мать Жизель показала ей силу объединения ради общего дела в ту ночь, когда она устранила Разрыв. Затем ее взгляд упал на Каллена, и он посмотрел на нее с мягкой улыбкой на лице. Он слегка наклонил голову, когда увидел, что она смотрит в его сторону, как бы признавая его причастность ко всему этому, и она снова задумалась. Бывший храмовник выглядел... довольным. Приятно служить под началом мага? Повернувшись к Кассандре, она не смогла скрыть удивления ни на лице, ни в голосе.

— Возможно, я вас неправильно расслышала. Маг — и эльф — во главе инквизиции?

— Не просто маг. Не просто эльф. Ты.

Эвана покачала головой.

— Так получилось, что я являюсь и тем, и другим. Это неотъемлемые части меня, и я не исчезну просто потому, что ты хочешь, чтобы я руководила. Кто будет уважать человека, которого большинство считает рабом с даром, который большинство считает проклятием?

Честность Кассандры покорила ее, даже когда Искательница указала ей на меч в руках Лелианы.

— Я не стану притворяться, что никто не будет возражать — что ты не столкнешься с предубеждениями и недоверием, — но времена меняются. Возможно, именно это и задумал Создатель. Без вас не было бы Инквизиции. Как это будет работать — как вы будете руководить — решать вам.

Эвана шагнула вперед и на мгновение задержала взгляд на богато украшенном мече. Ее охватили старые сомнения. На самом деле она не могла быть нужна им. Им просто нужна была подставная фигура, и у нее была метка. Точно так же, как в ту ночь именно она должна была остаться, чтобы встретиться лицом к лицу со Старейшиной, именно она должна была повести их за собой сейчас. И если это то, что нужно, чтобы избавить мир от Корифея,... чтобы еще немного сохранить это ощущение цели и возможностей...

Ее охватила стальная решимость, когда она потянулась к мечу и обеими руками выхватила его из рук Лелианы. Нет. Они верят в меня. Мне нужно начать верить в себя.

— Корифей никогда не позволит мне жить спокойно. Он ясно дал это понять. Он намерен стать богом, править всеми нами.... В условиях нарастающего страха людям нужно видеть кого-то, кто отстаивает справедливость. Корифея необходимо остановить.

— Куда бы вы нас ни повели, — сказала Кассандра, прежде чем выйти на лестничную площадку и прокричать в толпу. — Нашим людям сказали?

Джозефина шагнула вперед.

— Они сказали, и скоро всему миру!

— Командир, они последуют за нами?

Она увидела, как Каллен повернулся к толпе.

— Инквизиция, вы последуете за мной?

Со стороны людей и солдат раздался громкий одобрительный рев. Он снова закричал.

— Вы будете сражаться?

Еще один громкий рев.

— И мы победим?

В этот момент люди были близки к безумию. Он повернулся, обнажая меч, чтобы замахнуться на нее.

— Ваш лидер! Ваша вестница! Ваш инквизитор!

Ничего не оставалось, как ответить. Она подняла меч в ответ. Теперь она была их инквизитором. Создатели, помогите нам всем. И Создатель тоже, если Он существует.

Записи:

Итак, я уже начала писать следующую главу (потому что я уже закончила эту и просто не успела опубликовать). Не могу передать, как я рада поделиться с вами главой 20... приготовьтесь к встрече с королевой сарказма!

Глава 20: В которой чемпион выходит на поле

Резюме:

Варрик набирает небольшую подмогу, а затем разбирается с последствиями.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Варрик с нетерпением ждал объявления. Советники рассказали об этом событии ближайшему кругу в качестве любезности на случай, если они захотят посмотреть на это зрелище. И он наблюдал, больше из любопытства к реакции Снежинки, чем по какой-либо другой причине.

Ее лицо исказилось, когда она боролась с тяжестью всего этого, но он не волновался. Сила, текущая через нее и выходящая из нее, сияла ярче с каждым днем, хотя Варрик сомневался, что она осознавала свой рост уверенности в себе и своих способностях. Ее скромность в отношении своей значительной магической силы постоянно поражала его.

Но, с другой стороны, возможно, он просто привык находиться в другой компании.

После того, как суматоха немного улеглась, он осторожно кивнул фигуре, скрывавшейся в тени позади него, и спустился во внутренний двор.

Первоначальные опасения Лелианы по поводу пропавших Серых Стражей вызвали у него беспокойство, но он держал свои мысли при себе. Однако, по мере того, как они продолжали искать в Ферелдене на протяжении всего путешествия, упорное молчание становилось все более тревожным. Пропавшие Стражи, а также новое появление Корифея в Хейвене, наконец, подтолкнули Варрика к действию.

Это никак не могло быть совпадением. Корифей был мертв. Они убили его. Как, во имя мафератских яиц, этот ублюдок все еще был жив?

Он послал за своим другом, как только они добрались до Скайхолда. Снежинке нужно было знать все, что она могла, если она собиралась противостоять этому захваченному пустотой мудаку, порождению тьмы.

После короткого разговора с их новым инквизитором Варрик как можно небрежнее прошел мимо Кассандры. Искательнице преподнесут голову на блюде, когда она узнает, с кем он связался, но если им повезет, он сможет вытащить Мэриан Хоук, Чемпионку Киркволла, из крепости и отправить ее в путь еще до того, как Кассандра узнает, что она была там.

Он разберется с последствиями позже.

Хоук в тот день прибыла в долину раньше, поэтому он тайно провел ее в полуразрушенную угловую башню, чтобы переждать, пока уляжется шум. Обычно никто, кроме стражников, не ходил по крепостным стенам, и большинство из них просто патрулировали небольшой участок между башнями. Им не следует мешать до тех пор, пока их вновь назначенный инквизитор не сможет встретиться с ними.

Когда Варрик вошел в башню, Хоук наклонилась вперед на шатком стуле, который она выбрала для себя. Движение казалось безобидным, но он знал, что под ее внешностью Блайт бьется сердце женщины, которая пережила слишком много ужасов, чтобы как следует расслабиться, даже в так называемой безопасной обстановке. Ее плечи немного расслабились, когда она узнала его, но она по-прежнему сидела наготове, мышцы были напряжены и находились в состоянии постоянной боевой готовности.

Не испытывая страха, он нашел крепкий на вид табурет и устроился рядом с ней в уютной тишине. Ему всегда нравилось это в их дружбе. Они могли смеяться, поднимать шум и создавать всевозможные проблемы вместе, но им всегда было хорошо просто сидеть в тишине, когда кому-то из них это было нужно. Однажды она провела с ним целый день в тишине после того, как они спасли его брата, помешанного на лириуме. Никто не мог бы пожелать себе лучшего и верного друга, чем Мэриан Хоук. То, что их бывшая подруга Изабелла просто сбежала и не вернулась, оставив Хоука разбираться с немаловажными проблемами Аришока, всегда немного огорчало его. Кто мог предать такого верного друга, как Хоук? Только не он. Ни за что на свете.

Хоук просто посмотрела на него, и в ее глазах появился веселый блеск. Она также вспоминала годы, проведенные ими вместе в Киркволе. Он знал это так же точно, как знал шрам у нее между лопатками, где один из ее предполагаемых "друзей" в буквальном смысле вонзил ей нож в спину. Он сидел с ней тогда, ухаживая за ее здоровьем. Варрик почувствовал, как в глубине его глаз что-то шевельнулось, и покачал головой.

— Не делай этого, Хоук. Ты и так уже выбила из меня всю дурь, и, что бы ни говорил Спарклер, здесь не настолько пыльно, чтобы винить во всем аллергию.

Она рассмеялась, но тоже на мгновение отвернулась. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза были ясными... и светились знакомым озорным восторгом.

— Итак... Я так понимаю, ты наслаждаешься своими новыми приключениями?

— Я не знаю, можно ли назвать это удовольствием. Но мы здесь делаем хорошую работу, так что... Думаю, я рад, что я здесь, да.

Она уклончиво промурлыкала.

— Лучше, чем то дерьмо, через которое мы прошли в Киркволе? Или примерно то же самое?

— Лучше... и хуже. Но ты и так это знаешь. Именно поэтому ты сейчас здесь.

— Да, я знаю, — с несчастным видом пробормотала она себе под нос. В следующее мгновение она снова улыбнулась. — Честно говоря, я удивлена, что Искатель не нашла меня раньше. Ты, случайно, не имеешь к этому никакого отношения, не так ли?

Блеск в карих глазах Хоук подсказал ему, что она уже знала ответ.

— Ты прекрасно знаешь, что я сделал все, что было в моих силах, чтобы защитить тебя от Инквизиции, — возразил он. — Я думал, ты уже внесла свой вклад в спасение Тедаса от плохих парней.

Хоук снова рассмеялась, глядя на свою старого друга, и приятное тепло разлилось по его телу, зарождаясь в груди и распространяясь по всему телу, окутывая и наполняя его так, как могла только она. Блин, но он скучал по ней. С последним смешком она выхватила бутылку, которую он держал в руках, прямо у него из рук. Сделав большой глоток, она ответила:

— Хотя я ценю вашу заботу, я, как известно, способна позаботиться о себе. — Она подняла свободную руку, как бы останавливая его протест. — Я понимаю. Для меня это тоже шокирует. Но даже у тех, кто облажался, время от времени все налаживается.

— О, Хоук. Не будь слишком строга к себе. Жизнь преподнесла тебе кучу дерьма, но ты тут же отплатил ей тем же. Ты теперь даже знаменита на весь Тедас, по крайней мере, так мне говорили.

Хоук фыркнула, и ее короткий платиновый хвостик дернулся от напряжения.

— Когда язвительный гном пишет книгу под названием "Сказка о чемпионе", в которой ты занимаешь центральное место, это в некотором роде неизбежно.

— Да... Ну, я же не виноват, что "Искатель" следит за современной литературой.

— Ха! Современная литература? — нет, нет. Мне совершенно ясно, что она на самом деле читает грязные любовные романы о лихих героях и героинях-героинянках... в промежутках между изгнанием демонов и угнетением, — голос Хоук внезапно стал мелодраматичным, — злобных маааагов, конечно. Иначе с чего бы ей быть такой суровой?

Настала очередь Варрика рассмеяться.

— Романтика? Теперь я точно знаю, что ты никогда не встречала нашу Искательницу. День, когда она прочтет любовный роман, станет днем...

— Ах, ах, ах... — Хоук прервала ее певучим предупреждающим тоном, погрозив ему пальцем. — Не говори ничего, о чем ты мог бы пожалеть, мой дорогой друг. Я знаю из достоверных источников, что у женщин-воинов часто есть более мягкая сторона, которую они скрывают от всего мира.

Варрик весело хмыкнул.

— Я приму это к сведению. Вы, случайно, не имеете в виду кого-нибудь из наших знакомых?

Хоук подняла глаза, избегая ответа на вопрос, глядя куда угодно, только не на него, и начала напевать веселую мелодию прямо из их любимого кирквольского притона "Повешенный". Глупая улыбка на ее лице в сочетании с гигантским двуручным мечом, пристегнутым к ее спине, снова заставили его рассмеяться.

— Хорошо! Храни свои секреты при себе. Но, чтобы ты знал, я буду считать, что и ты, и наша подруга-воительница Эвелин читаете ужасные любовные романы, пока ты не докажешь обратное.

— Чемпиону не нужно никому ничего доказывать! — запротестовала она официальным тоном, прежде чем перейти на тон с притворным раздражением. — Разве я не отрубила достаточно голов кунари за всю свою жизнь? Блин, убей одного Аришока, и у всех будут свои ожидания. — Затем ее голос превратился в нелепую пародию на сенешаля Брана из Кирквола. Он был уверен в этом. — Хоук, я действительно хочу, чтобы ты прикончила новейшего Аришока. Я знаю, что этот больше не угрожает Керкуоллу и даже не в Киркволле, и ты чуть не погибла, убивая того, другого, который вторгся в Киркволл, но будь хорошей девочкой и избавься и от этого тоже? Хмммм?

Варрик закатил глаза во время ее обличительной речи и демонстративно подождал целых десять секунд после того, как она закончила, прежде чем попытаться заговорить. В момент молчания она показала ему язык... но сразу после этого улыбнулась.

— Что ж, если это поможет, — наконец ответил Варрик, — ты можешь оставить кунари здесь в покое. Он... хороший сорт. Для кунари.

Все ее поведение изменилось, и глаза Варрика расширились, прежде чем он издал глубокий, страдальческий стон. Теперь он это сделал.

— Ооо... у тебя есть дружелюбный кунари? Какой он? Я полагаю, он Тал-Вашот?

— Да, это можно предположить, но на самом деле...

Хоук издал взволнованный возглас, и Варрик тут же начал качать головой.

— Нет, нет, нет, нет, нет. Точно нет. Ты не можешь рассказывать ему свои шутки о Кун.

Ее лицо драматично вытянулось, мягкие губки преувеличенно надулись.

— почему бы и нет? У меня их так много осталось с тех пор, как они околачивались в Киркволле.

— да. Я помню, — вставил Варрик с тихим ворчанием.

— В последнее время я даже работала над еще несколькими, — закончила она, а затем оживилась, заметив, что Варрик прервал ее. — О, точно! Я могла бы показать их тебе! Хорошо, итак, что у тебя есть...

Варрик встал, прервав ее, прежде чем она смогла продолжить.

— Мне нужно подняться на крепостную стену, чтобы встретиться с инквизитором. Она будет ждать меня.

Хоук, в глазах которого плясали веселые искорки, шутливо упрекнул его, когда он уходил.

— Она тебе нравится не больше, чем я, не так ли?

Он погладил ее по спине.

— Не лучше, просто другая. Она настолько далека от тебя, насколько это возможно. Не могу дразнить ее так, как я дразню тебя, хотя ей становится лучше. В последнее время ее по-настоящему выводят из себя только некоторые темы.

Он тут же осознал свою ошибку, когда глаза Хоук сузились от скрытого интереса. Он слишком долго был вдали от нее... забыл о ее демонской натуре. Его сердце готово было разорваться, когда он увидел восхищенное выражение ее лица.

— О, правда? — подсказала она. — Например, что?

Как и почти все, что связано с главой Инквизиции. Но как бы ему ни хотелось еще раз увидеть, как Керли корчится от насмешек Чемпиона — как в старые добрые времена, — он ни за что не дал бы саркастичной Мэриан такого оружия против Снежинки. Ледяная королева эльфов может просто сломаться и обрушить на Чемпиона царство магического террора... это был бы, мягко говоря, интересный бой, но даже он не был уверен, на кого бы поставил в данный момент. Лучше не доводить дело до этого.

— Тебе не о чем тревожить свою хорошенькую белокурую головку. Подожди здесь, пока я спущусь и посмотрю, там ли она. Жди моего сигнала из этого окна.

— О-о-о, играешь в шпионов! Мне это нравится! Может, нам сходить за твоим начальником шпионской сети? Хоук понизила голос до мелодраматического шепота. — Я слышала, она страшная.

Варрик рассмеялся и отмахнулся от нее.

— Да, она будет в восторге. Просто сиди здесь и постарайся не создавать проблем, хорошо?

Ему пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем появилась Героиня... Инквизитор. Нам всем придется к этому привыкнуть. Он указал на башню, и, когда Хоук спустилась с башни на небольшую смотровую площадку, расположенную прямо внутри зубчатой стены, он представил двух женщин. Инквизитор сначала показала, что ей не по себе, переминаясь с ноги на ногу и крепко сцепив руки за спиной. Вскоре, однако, она расслабилась, слушая добродушную беседу Хоука, и перешла к делу.

— Варрик сказал, что ты раньше сражалась с Корифеем.

Хоук, которая тоже стала деловой, отвернулась от стены, на которую опиралась.

— Сражалась и убивала. Серые стражи удерживали его, и он каким-то образом использовал свою связь с порождениями тьмы, чтобы повлиять на них.

— Корифей проник в их головы, запудрил им мозги, настроил их друг против друга, — добавил Варрик.

Хоук отвела взгляд, понизив голос.

— Если Стражи исчезли, они могли снова попасть под его контроль.

— Значит, у Корифея есть Венатори, красные храмовники, а теперь, возможно, и Стражи? — Инквизитор вздохнула. — Замечательно.

Хоук повернулась и покачала головой.

— Я приехала сюда не для того, чтобы сообщить вам плохие новости. У меня есть друг среди Стражей. Он расследовал для меня кое-что, не имеющее отношения к делу. Его зовут Страуд. Когда мы разговаривали в последний раз, он был обеспокоен коррупцией в рядах Стражей. С тех пор — ничего.

— "Корифей", безусловно, можно квалифицировать как коррупцию в рядах. Твой друг исчез вместе с ними? — Спросил Варрик.

— Нет, он сказал мне, что будет скрываться в старой пещере контрабандиста в Крествуде.

Эвана слегка поклонилась Защитнице.

— Я ценю вашу помощь.

— Пожалуйста, инквизитор, но я делаю это не только для вас, но и для себя. Я отвечаю за Корифея. Я думала, что убила его раньше. — Голос Хоука перешел в низкое рычание. — На этот раз я позабочусь об этом.

Варрик слушал, как инквизитор выпытывает у Хоук как можно больше информации о ее отношениях со Старейшиной. Когда они закончили, Хоук поклонилась.

— У меня есть несколько дел, требующих внимания, но я встречусь с вами в Крествуде через несколько дней, инквизитор.

— Я приеду, как только смогу. Здесь многое нужно сделать, но я думаю, что лучше чем раньше, чем позже, учитывая ставки.

Хоук коротко кивнула.

— Не могу не согласиться.

Затем инквизитор повернулась к Варрику.

— Вы проводите нашу гостью?

— Да, мэм, — подтвердил Варрик, добродушно отдавая честь.

Инквизитор положил руку на плечо Варрика и сжала его, одарив его и Хоука прощальной улыбкой, прежде чем направиться вниз по крепостной стене во внутренний двор.

— Ну, она определенно не такая, как я. В этом ты прав. Такая тихая и серьезная... за исключением той маленькой колкости по поводу твоего Кунари. Как ты справляешься?

Варрик улыбнулся.

— Когда сможешь остаться подольше, напомни мне познакомить тебя с Дорианом и Железным Быком.

— Кто они?

— Мои механизмы преодоления, — сухо ответил Варрик. — Но на самом деле, когда узнаешь Снежинку поближе, она становится очень веселой. У нее даже есть склонность к сарказму. Просто поначалу она старается держаться подальше от людей и не любит больших скоплений людей.

Хоук, все еще подавленная разговором с инквизитором, задумчиво хмыкнула.

— Должно быть, сегодня ей было весело.

— Да, но она сильная. — Варрик легонько хлопнул Чемпиона по спине. — Не волнуйся. Она никогда не заменит тебя в моем сердце.

Хоук прищурила глаза, и в их шоколадной глубине зажглись искорки ее обычного озорства.

— Да, но я так и вижу, как она пробирается туда, чтобы поселиться в другой части дома. Не забывай, ты мой верный гном.

Варрик издал негромкий звук, означающий, что его увольняют.

— Хоук, ты же знаешь...

Она только рассмеялась.

— Расслабься, Варрик. Я просто дразню. Я знаю, что никто не сможет заменить меня. В конце концов, я — это я!

Она подмигнула ему, и он игриво заворчал, подталкивая ее к крепостной стене. Она послушно натянула капюшон на голову, когда они направились к воротам. Однако ее чванливую походку безошибочно узнал бы любой, кто ее знал, и Варрик возблагодарил Создателя за то, что Керли, похоже, отсутствовал на своем обычном посту.

Словно прочитав его мысли, она слегка наклонилась и тихо спросила:

— Ты упомянул в своем сообщении, что наш любимый рыцарь-капитан тоже здесь?

— Да. Кудряш здесь. Но не называй его рыцарь-капитан. Он разозлится и скажет что-нибудь вроде... — Варрик понизил голос, имитируя недовольный тон Каллена. — Я больше не член Ордена.

— В самом деле? Я имею в виду, очевидно, что он отвернулся от Мередит, но он на самом деле ушел из Ордена? Полностью?

В ее голосе слышалось только удивление, без малейшей нотки сарказма. Варрик вспомнил, что примерно то же самое он почувствовал, когда узнал, что стойкий и преданный своему долгу временный рыцарь-командор покинет свой пост в Киркволе, чтобы сопровождать себя и Кассандру в Ферелден.

— Сначала я тоже был настроен скептически, но он почти злобен в своем отрицании. Многие из присутствующих здесь храмовников иногда ошибаются и называют его рыцарем-командором. Он каждый раз поправляет их.

— Хм.

Она молчала, пока они не миновали охрану и не вышли за ворота. Как только они оказались вне пределов слышимости, она издала легкий смешок.

— Что ж, пожалуйста, передайте Каллену, что мне ужасно жаль, что я разминулась с ним в этот раз, но я уверена, что скоро вернусь, чтобы наверстать упущенное и вспомнить старые времена.

Варрик покачал головой.

— И продолжишь свою традицию заставлять его краснеть от твоего очевидного флирта? Я бы на твоем месте была осторожна.

— Что? Почему? Он такой забавный, когда хмурится и раздраженно фыркает. Особенно мне нравится, как он приобретает этот невероятно яркий оттенок красного.

— Да, — со смехом ответил Варрик, — Кудряш будет так разочарован, что разминулся с тобой. — Они дошли до башни, охранявшей спуск в долину, и Варрик остановился. — Я думаю, отсюда ты сможешь найти дорогу.

Хоук приподнял бровь, глядя на него.

— Ты ведь не собираешься объяснять мне почему, не так ли?

— Не сейчас. Может быть, в следующий раз.

Хоук усмехнулась и опустилась на колени, чтобы быть на уровне его глаз.

— Все в порядке. Кажется, у меня есть идея. — Она пообещала Варику, что будет вести себя с его Снежинкой наилучшим образом.

— Ха! — воскликнул Варик, недоверчиво фыркнув. — Я поверю в это, когда увижу своими глазами.

— Не обязательно, чтобы все, что касается меня, сводилось к странным намекам и диким обвинениям. Думаю, сегодня я неплохо проявил себя перед вашим новым инквизитором.

— Полагаю, что да, — неохотно признал он, прежде чем нежно улыбнуться ей.

Она улыбнулась в ответ, но Варрик сразу же уловил печаль, скрытую в выражении ее лица. На этот раз он был инициатором долгого рукопожатия, и его немного обеспокоил намек на отчаяние в ее объятиях, когда она прильнула к нему.

— Эй, не волнуйся, ладно? — успокаивал он. — На этот раз мы точно поймаем Корифея.

Ее тихий шепот у него в ухе разрывал ему сердце.

— Это все моя вина, Варрик. Когда же я перестану все портить? — Все эти люди погибли из-за меня.

— Мы, Хоук, — прошептал он ей на ухо, еще крепче прижимая ее к себе. Было странно утешать ее, когда он боролся со своим чувством вины по этому поводу, но он не сдавался. — Мы в этом вместе. Ты и я, как в старые добрые времена. И... если бы ты знала, что он все еще может быть жив, ты бы никогда не позволила ему сбежать. Не вини себя за это.

У нее вырвался сдавленный смешок, когда она отстранилась от него.

— да. Ты и я. Что бы я делала без моего верного гнома?

— Вероятно, жизнь его была бы гораздо менее опасной, это уж точно.

— Ах, но что в этом веселого?

— Хм, — проворчал Варрик. — У тебя всегда было странное определение веселья.

Она еще мгновение смотрела на него, ее глаза блуждали по его лицу, словно запоминая его черты. Он сделал то же самое, отметив, что черты ее лица, которые, на ее взгляд, всегда были слишком "красивыми и нежными", все еще сохраняли ту мягкость, которая вступала в едва уловимый диссонанс с ее сильным, мускулистым телом и необузданным характером.

В его глазах никто не мог быть более совершенным.

— Прощай, Варрик. Скоро увидимся снова.

— Как будто ты можешь от меня избавиться. Я позабочусь о том, чтобы Снежинка взяла меня с собой в Крествуд.

Ее тон смягчился еще больше.

— хорошо.

Прежде чем он успел среагировать, она бросилась к нему и поцеловала в кончик носа. Он что-то пробормотал, когда она вскочила и начала пятиться от него со смехом на губах и широкой улыбкой на лице.

— Тогда увидимся через несколько дней, мой самый лучший друг!

Он только покачал головой с глупой ухмылкой на лице, когда она повернулась и исчезла на тропинке. Он медленно побрел обратно в замок, чувствуя, как голова идет кругом от эмоций, вызванных присутствием Хоук. Теперь между их визитами проходили месяцы, даже годы, но каждый раз ему казалось, что они никогда не расставались. Будучи писателем, он должен был бы лучше разбираться в таких вещах, но, как и большинство непревзойденных наблюдателей, он мог ясно видеть эмоции и мотивы других людей, даже если его собственные оставались для него загадкой.

Варрик пожал плечами, проходя обратно через ворота. Что касается Хоук, то он давно пришел к выводу, что просто... заботился о ней больше, чем о ком-либо еще в Тедасе. Он не мог — или, может быть, точнее было бы сказать, не хотел — заглянуть в это глубже.

Вид некоего Искателя, целеустремленно поднимающегося по ступеням в верхний двор, вернул его мысли к насущным проблемам. Рано или поздно ему придется иметь дело с Кассандрой — такие вещи, как визит Чемпиона Киркволла, никогда долго не оставались тайной. Возможно, было бы лучше покончить с этим и встретиться с ней лицом к лицу прямо сейчас.

Он глубоко вздохнул и повернулся, чтобы последовать за драконом в его логово. Это было похоже на то, что он представлял себе, когда шел на виселицу.

* * *

Что ж, это было неожиданно.

Инквизитор вмешалась в его довольно неудачную попытку успокоить Кассандру, и ему стало немного стыдно за себя. Снежинка обвинила его во лжи, но в глубине души он знал, что, чтобы защитить Хоука, он не задумываясь сделает это снова.

Испытывая легкую жалость к себе, он направился в большой зал, который за последнюю неделю значительно улучшился. Завалы были расчищены, и рабочие перелезали через строительные леса, ремонтируя крышу и стропила. Он облокотился на первый попавшийся столик, уже скучая по своему лучшему другу.

Когда Кассандра вовлекла его в это дело, он и представить себе не мог, что в конечном итоге это приведет к явному воскрешению магистра порождений тьмы. Он все еще не мог взять в толк, как это существо могло быть живым. Он думал, что Стражи заключили Корифея в тюрьму, чтобы использовать его, но, возможно, они сделали это только потому, что его нельзя было убить. И, несмотря на свои недавние слова поддержки Хоуку, он мог только заключить, что это означало, что он и Хоук действительно были ответственны за весь этот бардак. Все эти жизни... Он опустил голову.

— Дыхание Создателя. Что я выпустил на волю? — пробормотал он себе под нос.

Тихий голос вывел его из задумчивости.

— Это немного... нагретый. Ты в порядке?

— Ну, это зависит от обстоятельств. Насколько Кассандра зла? — Он со вздохом оттолкнулся от стола. — Я не пытался хранить секреты. Я рассказал Инквизиции все, что казалось важным... на тот момент.

Улыбка Снежинки была доброй, но немного грустной. Блин, это еще больше задело его за живое.

— Я знаю, Варрик. Иначе ты бы никогда не стал молчать. — Она фыркнула. — И я говорила тебе несколько месяцев назад... Я знала, что ты что-то скрываешь от Кассандры. Я просто хотела, чтобы это было не так важно. Ты знал о Корифее. Почему ты раньше ничего не сказал?

— Потому что я не знал, что это Корифей, пока он не появился в Хейвене. До тех пор я не понимал, как Чемпион может добиться чего-то большего, чем то, что у нас уже есть. Но если кто-то и может помочь с этим беспорядком, так это она. — Он снова вздохнул. — Я продолжаю надеяться... что все это не по-настоящему. Может быть, это все какая-то чушь из Прошлого, и это просто исчезнет... Я знаю, что мне нужно стать лучше. Мне жаль.

Она посмотрела на него с сочувствием.

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Я помню, что думала о том же в течение нескольких недель после того, как мы стабилизировали Разрыв. "Конечно, все это просто сон, и я скоро проснусь". Но Разрыв остался там, где был. А потом было ужасное будущее в Редклиффе. Она сделала шаг к нему, ее лицо исказилось от переполнявших ее эмоций. — Ты был таким храбрым тогда. Вы... вы с Кассандрой отдали свои жизни, чтобы мы с Дорианом могли вернуться в настоящее. Тогда я поняла, что могу доверить вам свою жизнь. Даже если вы этого не помните, я помню. Во всем этом нет твоей вины, Варрик.

Она снова прочла его мысли. Возможно, замечание Хоука о том, что Снежинка пробралась в другую часть его сердца, было не так уж далеко от истины.

— Спасибо, Снежинка. Я ценю твои ободряющие слова. Но я уверен, что у тебя есть дела поважнее. Просто дай мне знать, когда захочешь что-нибудь снять.

— Конечно, Варрик.

Он смотрел, как она спускается по ступенькам на верхний двор, и невольно улыбался. В ней было что-то тихое, неподвижное, а ее серьезные манеры иногда ставили его в тупик, не зная, как реагировать. Но что-то в ней успокаивало Варрика, что многое говорило о ее многогранности как лидера, учитывая, что он провел последние несколько месяцев, наблюдая, как она замораживает, сжигает и иным образом сеет праведный хаос в трех регионах Ферелдена. После десяти лет, проведенных рядом с Хоуком, воительницей с трагическим прошлым навсегда осталась его лучшей подругой, но этота эльфийская магеса тоже оказалась отличным другом.

Не лучше. Просто другой. Он усмехнулся про себя и оттолкнулся от стола. Наверняка какой-нибудь группе где-то нужна была помощь в уборке.

— Грешникам нет покоя, — пробормотал он себе под нос.

Записи:

Я надеюсь, вам всем понравилась моя Мэриан Хоук! Она, безусловно, саркастична, но в целом она просто большая дурочка. Я почти жалею, что не назначила Алистера стражем этого мирового государства, потому что они с Алистером так хорошо поладили бы (и довели бы всех остальных до белого каления), но у меня есть планы на короля Алибира в последних (последних, последних) главах этого фика.

Мэриан также, безусловно, читает "Мечи и щиты" и любую другую непристойную литературу, которая может попасть ей в руки. Но она никогда бы не призналась в этом вслух Варрику, поэтому она переносит это качество на другую крутую женщину-воина — Кассандру. (Она и не подозревает, насколько она права!)

Хоук и Варрик — мои братья. Их чувства друг к другу глубоки и сложны (хотя справедливое предупреждение для шипперов "Варрик икс Хоук" — Мэриан с Фенрисом в мире Откровений, и Варрик "справляется" с этим, игнорируя это.).

Глава 21: В которой подсознание предает сознание

Резюме:

Каллену становится все труднее и труднее игнорировать свои личные чувства к новому инквизитору, и он реагирует на ситуацию как предсказуемым, так и непредсказуемым образом.

Записи:

Пожалуйста, обратите внимание на изменение рейтинга! Ближе к концу главы появляется неопределенное название NSFW... с большой долей беспокойства.

(Дополнительные примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Грудь Каллена наполнилась гордостью, когда он наблюдал, как она облачается в мантию инквизитора, и он поразился той разнице, которую могли внести шесть месяцев. С момента его первой встречи с ней в церкви Хейвен, она стала маяком во тьме — для людей, напуганных тем, что они не могли контролировать, для королей и знати, которые видели ее силу и пытались купить себе путь к ее свету... и для него, сломленного человека, который всего лишь попросил разрешения искупаться в тусклых лучах ее света в надежде, что она осветит ему путь к искуплению.

Он знал, что она воспротивится таким образам. Но там, на лестничной площадке, с развевающимися на ветру волосами и сияющим мечом, сверкающим в лучах послеполуденного солнца, с вызывающей и сильной осанкой, она стояла как живое воплощение надежды. Высокие каменные стены отзывались эхом, выражая отчаянную тоску, перерастающую в робкую веру в то, что, может быть, только может быть, после всего, что они перенесли, они нашли того, кто мог бы привести их к победе.

И он верил. Андрасте, храни его, он верил.

После торжественного объявления они впервые встретились в большом зале, и все, наконец, стало казаться нормальным — или настолько нормальным, насколько можно было ожидать. Однако с момента прибытия он и... инквизитор не говорили ни о чем, кроме дел инквизиции. Каждый раз, когда он думал, что может разыскать ее, его внимание требовалось другому солдату, или приходило донесение, или он просто чувствовал вину за то, что не сосредоточил всю свою энергию на выполнении поставленной задачи, и отговаривал себя от этого.

Концентрироваться, глядя ей в глаза, также стало труднее с тех пор, как он... осознал это в церкви. Его отвлекали яркие фиолетовые искорки в ее голубых глазах или то, как она морщила нос от отвращения, когда говорила о Корифее. Присутствие других советников облегчало задачу — он мог чаще избегать ее взгляда и оставаться на задании.

Когда они закончили свою первую встречу с новым инквизитором, он украдкой наблюдал, как она направилась к зубчатым стенам, чтобы встретиться с "другом" Варрика, а затем покорно вернулся на свой пост. Прибывающие каждый день беженцы еще больше усложнили задачу по организации и расстановке приоритетов в работе. Однако после нескольких часов распределения задач, просмотра отчетов о проделанной работе и блуждания по Скайхолду, чтобы окончательно утвердить выполненную работу, Каллен почувствовал, что, возможно, ему удалось продвинуться вперед. Это тоже было хорошо, потому что его голова была зажата в тиски многодневной головной боли. Он покрутил пальцем у виска, просматривая последние отчеты, в поисках хоть какого-то облегчения от непрекращающейся боли.

— Все в порядке, коммандер?

Каллен поднял голову и быстро подавил свое неуместное раздражение, когда обнаружил, что лейтенант Розеллин пристально смотрит на него, ее серо-зеленые глаза полны осторожного беспокойства. Из всех, кто находился под его командованием, она меньше всего заслуживала его суровых ответов. Она была бесценна даже до нападения на Хейвен, но во время битвы... Создатель, он редко видел, чтобы кто-то владел клинком с такой точностью и сосредоточенностью. Он предположил, что она не зря была старшим офицером Королевского патруля. Им повезло, что она у них была.

— Розеллин. Да, спасибо. Что тебе нужно?

— Просто докладываю о состоянии войск, сир. Я составила расписание тренировок на полдня, чтобы солдаты были в форме в перерывах между уборкой. Она протянула ему стопку пергамента. — И я взял на себя смелость распределить солдат по временным подразделениям под командованием наших оставшихся в живых капралов. Вероятно, в ближайшие дни мы захотим повысить в должности еще нескольких человек. Я учла навыки, сильные и слабые стороны, когда распределяла отряды, и вы можете увидеть здесь, — она указала на четко выделенный ряд обозначений отрядов. — специальности. Моя цель состояла в том, чтобы предоставить вам комплексный способ более быстрого выполнения задач, направив подразделения, обладающие опытом в выполнении этой конкретной задачи. Как только большая часть работ по очистке и восстановлению будет выполнена, вы, вероятно, захотите провести реорганизацию в соответствии со своими предпочтениями.

Каллен приподнял бровь. Он не должен был удивляться. Она была такой с самого начала — проявляла инициативу, иногда даже проявляла дальновидность, — и это случилось как нельзя более вовремя.

— Напротив, — ответил он слегка поддразнивающим тоном, — возможно, я просто попрошу тебя сделать то же самое. Ты, кажется, читаешь мои мысли.

Легкий румянец проступил на лице лейтенанта, когда она изо всех сил старалась сдержать улыбку и сохранить профессиональный вид, хотя в ее глазах вспыхнуло сдерживаемое веселье. Если бы Райлен был здесь, вместо того чтобы охранять линии снабжения, он, скорее всего, отпустил бы какую-нибудь колкость о том, что она переодетая Дикая ведьма, они бы посмеялись, а Розеллин ударила Райлена по руке и отпустила колкость о том, что глупые храмовники не отличают мага от немага.

Слава Создателю, все действительно возвращается на круги своя.

— Вы знаете, я просто счастлива быть полезной, сир, — наконец ответила Розеллин, должным образом сдержав свое ликование.

Каллен одарил ее благодарной улыбкой.

— я делаю. И я ценю это. — Затем он прочистил горло и принял более профессиональный вид. — Есть еще что сообщить?

— В данный момент нет, сэр. Я возвращаюсь в долину, чтобы проверить, как идут дневные упражнения.

Он кивнул.

— Очень хорошо.

Розель задержалась еще на мгновение, прежде чем отдать честь и направиться к воротам, а Каллен вернулся к своим докладам. Несколько минут спустя к его импровизированному столу подошли сразу два посыльных с противоречивыми сообщениями о подозрительном поведении на озере в Ферелдене, недалеко от города Крествуд, — возможно, это были порождения тьмы или нежить. Озеро было затоплено десять лет назад, во время Мора, и теперь оно, казалось, извергало демонов и нежить.

— Вы оба, поработайте вместе, чтобы разведать местность, нам нужно знать, что там находится.

Разведчики поклонились, произнеся убедительное

— Да, — и поспешили выполнять его приказы. Как только они ушли, к нему подошел другой посыльный.

— Командир, всем солдатам выделены временные помещения.

— Очень хорошо. Мне также понадобятся последние новости об оружейной.

Каллен отвернулся, а затем, оглянувшись, увидел, что посыльный все еще стоит там, почесывая грудь. Почему он все еще здесь? Тиски сжались еще сильнее.

— Сейчас же! — рявкнул он.

Каллен покачал головой, когда посыльный поспешил прочь. Ему никогда не понять, почему так много нужно было сделать, чтобы не торопиться. Чем скорее они отремонтируют эту крепость, тем лучше будет их защита от других нападений. В отличие от Хейвена, это место он мог защитить.

Повернувшись к другому посыльному, ожидавшему его указаний, он краем глаза заметил леди Лавеллан, и его сердце бешено заколотилось. Она шла в его направлении, но, возможно, в последнюю минуту изменила курс и... Нет, он обернулся и увидел, что она смотрит прямо на него, приближаясь, с легкой улыбкой на губах. Ее глаза пронзали его насквозь, как будто она могла видеть каждую его черточку.

Ему нужно было придумать, что сказать, чтобы отвлечься от этого пронзительного взгляда. Вероятно, она хотела узнать, как продвигается дело. Он принял самый официальный вид и заговорил прежде, чем она успела с ним поздороваться.

— Мы, как могли, обустроились в Хейвене, но так и не смогли подготовиться к появлению архидемона... или что бы это ни было. С некоторым предупреждением мы могли бы...

— Ты когда-нибудь спишь?

Ее вмешательство удивило его, и он на мгновение замолчал. Он хотел сказать "да", но это было бы ложью. С момента их прибытия в Скайхолд он спал не больше пары часов кряду. Ее глаза наполнились беспокойством. Кровь застучала у него в ушах, а сердце бешено заколотилось в груди. Он не мог смотреть ей в глаза, если собирался пройти через это, поэтому, проигнорировав ее вопрос, он повернулся, облокотился на стол и уставился на стопку отчетов, разбросанных по нему.

— Если "Корифей" нанесет новый удар, мы, возможно, не сможем отступить... а я бы этого не хотел. Мы должны быть готовы. Работы на Скайхолде продолжаются, проведена ротация охраны, расписание тренировок наполовину восстановлено — в течение недели все должно быть в порядке. — Он на мгновение повернул голову, чтобы взглянуть на нее. — Мы не убежим отсюда, инквизитор.

Она издала какой-то мурлыкающий звук и, помолчав, тихо спросила:

— Сколько человек погибло?

Каллен глубоко вздохнул.

— Большинство наших людей добрались до Скайхолда. И благодаря магам многие из раненых выжили и сейчас выздоравливают. До сих пор больно терять стольких хороших людей, но могло быть намного хуже. Боевой дух был низким, но он значительно улучшился с тех пор, как вы приняли роль инквизитора.

Он снова взглянул на нее и увидел, как она смущенно обхватила руками живот. Ее голос стал мягким и застенчивым.

— Инквизитор Лавеллан. Я не искала другого названия. Это звучит немного... странно, вам не кажется?

Все еще перегибаясь через стол, Каллен взглянул на нее и покачал головой, пытаясь подбодрить.

— Вовсе нет.

Она криво усмехнулась.

— Это официальный ответ?

Она поймала его на слове. Он рассмеялся и, наконец, выпрямился, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Я полагаю, что так и есть. Но это правда. Нам нужен был лидер. Ты более чем доказал свою состоятельность.

— Спасибо, фалон.

Ее взгляд снова остановился на нем, и он застыл на месте. Остальная часть двора немного померкла, когда она улыбнулась, а затем опустила руки по швам. Он слегка нахмурил брови, когда ее поведение, наконец, поразило его. Она... она выглядела взволнованной? Ее взгляд упал куда-то на его шею, и она переступила с ноги на ногу. Да, определенно нервничала. Наконец, она заговорила.

— Наш побег из Хейвена... Это было... закрывать. Я рада, что ты... — Она на мгновение закрыла глаза, прежде чем нервно поднять их и встретиться с ним взглядом... — Что так много людей выбрались оттуда.

Все тело Каллена напряглось от ее промаха. Она что-то говорила?.. Что она говорила? Вспомнив, что посыльный все еще стоит у них за спиной, он понизил голос.

— Я тоже.

На мгновение он забыл, где находится, упиваясь ею, когда она стояла перед ним. Очень красивая. Внезапно его окутала пелена неадекватности. Невозможность всего этого...... Теперь она была их лидером — его лидером. Для них было бы конфликтом интересов стать чем-то большим, чем они уже были.

Уже слишком поздно для этого. Ты влюблен в нее. Ваши отношения сейчас никогда не могли быть ничем иным, как конфликтом интересов.

Он отвел взгляд, чтобы скрыть отвращение к себе, которое, он знал, отразится в его глазах. Она сделала тихий, прерывистый вдох, и он, оглянувшись, увидел, что она поворачивается, чтобы уйти.

Отпусти ее.

Но за долю секунды его разум прокрутил все мучительные часы, которые он провел, думая, что она, возможно, мертва. Он вздрогнул, а затем вспомнил ужас, пронзивший его сердце, когда она упала в снег в его объятиях...

Его голос дрожал от волнения, когда он шагнул за ней, и он почти схватил ее за руку, но тут же остановился.

— Ты осталась. Ты могла бы...

Услышав его слова, она остановилась и медленно повернулась к нему лицом. Неуверенный взгляд на ее лице чуть не сломил его. Он сделал еще один шаг к ней, сокращая расстояние между ними. Если он не может позволить себе обладать ею, то, по крайней мере, защитит ее любой ценой. Она должна была знать, что он не подведет их — он не подведет ее — снова.

— Я не позволю событиям в Хейвене повториться. — Дал он ей слово.

Она улыбнулась ему и кивнула. В этот момент солнце ярко осветило каждый темный уголок его души, наполнив его своим теплом, добротой и заботой. Затем она повернулась, чтобы идти обратно к конюшням, и темнота снова окутала его, пустота стала еще более удушающей, чем прежде. Он подавил сильное желание схватить ее и заключить в объятия, держать до тех пор, пока не исчезнут страх и боль от того, что он почти потерял ее, целовать до тех пор, пока не останется только блаженное ощущение ее тела под своим.

Его щеки вспыхнули от неуместной мысли. Выбросив эти образы из головы, он с трудом сглотнул и повернулся обратно к своему столу.

Ради Инквизиции он должен научиться справляться с этим.

* * *

На следующий день инквизитор созвал совет в помещении, которое они назвали новым военным залом — уединенном нижнем этаже самой высокой башни. В нем стоял гигантский стол, который, казалось, предназначался для этой цели, и они уже покрыли его обширную поверхность картами и другими бумагами. Жетоны, использовавшиеся для обозначения локаций, были разбросаны по всей графике Орлея и Ферелдена.

Прямо как в Хейвене.

Слушая, как инквизитор объясняет, что она узнала о Корифее, Серых стражах и своем следующем задании, он не отрывал взгляда от стола и сосредоточился на ее словах.

— Я бы хотела отправиться как можно скорее, чтобы найти начальника Страуда, — заключила она. — Каков наш статус?

Лелиана посмотрела на Каллена. Он кивнул.

— Разведчики уже отправлены в Крествуд, чтобы проверить сообщения о восставшей из озера нежити. Они отбыли вчера, так что мы должны получить первый отчет сегодня вечером или завтра утром, верно, Лелиана?

— Да, я обустроила птичник — по крайней мере, на данный момент он работает настолько хорошо, насколько это возможно. Над ним еще нужно поработать, но вороны готовы к работе. Кстати, об этом...

Лелиана остановилась, выглядя неуверенной, и Каллен почувствовал, как у него внутри все сжалось. Обычно невозмутимая и собранная начальница шпионской сети казалась взволнованной, когда она наклонилась, чтобы взять письмо и передать его инквизитору.

— Это пришло несколько минут назад от одного из наших агентов, все еще находящихся в Свободных землях.

Лицо инквизитора, когда она читала письмо, сказало ему все, что ему нужно было знать. Она протянула ему записку. Он бегло просмотрел письмо, прежде чем передать его Джозефине, но Лелиана уже предлагала свое решение.

— Они не похожи на обычных бандитов, нападающих на ваш клан. Сами по себе цифры вызывают подозрение. Мои агенты могут вызвать беспорядки и позволить вашему клану отступить в безопасное место.

Каллен согласился.

— Лелиана права, это не простые бандиты. Теперь, когда мы установили доверительные отношения с вашим кланом, я мог бы послать войска для их защиты. Есть другие идеи, Джозефина?

Посол покачала головой, по мере чтения на ее лице появлялось растерянное выражение.

— Я не понимаю, почему герцог Уикомский позволял бандитам беспрепятственно разгуливать так близко к его городу. Я мог бы отправить ему сообщение с просьбой о помощи, но все это просто... странно.

Инквизитор внимательно слушала каждого из них. После напряженной паузы она покачала головой.

— Прости, но я не доверяю безопасность своего клана ни одному дворянину. Похоже, ты тоже не доверяешь, Джозефина. Она взглянула на него, прежде чем опустить взгляд на карту Свободных земель. — Я испытываю искушение использовать солдат, но... в этом случае, я думаю, нам понадобятся опыт и скорость ваших агентов, Лелиана.

— Я отправлю их немедленно, ваша честь. Они обеспечат безопасность вашего клана.

— Ма сераннас.

Печаль в ее глазах только усилилась, когда она перечитала письмо, которое вернула ей Джозефина. В глубине души ему хотелось, чтобы она позволила его солдатам защитить ее клан, но он согласился, что им нужно выяснить, почему герцог подпустил бандитов так близко к Уикому.

— Инквизитор, — вставил Каллен, дав ей время перечитать письмо, — Я также хотел, чтобы вы знали, что я и другие советники изучаем Самсона и его источник красного лириума. Учитывая численность его армии красных храмовников, проблема, похоже, гораздо более масштабная, чем мы первоначально думали. Я надеюсь, что в ближайшее время у нас будет больше информации об этом. Если мы сможем найти их пути снабжения, это значительно облегчит задачу красных храмовников.

— Звучит как хороший план, Каллен. Я с нетерпением буду ждать твоих выводов.

Инквизитор дал им еще несколько заданий, и по мере того, как он наблюдал, как она сосредоточенно смотрит на стол, ему становилось ясно, насколько она измотана. Он посмотрел на Джозефину, указал на инквизитора и жестом попросил поспать. Джозефина приподняла бровь, но кивнула.

— Инквизитор, вы хотели бы что-нибудь изменить в своих покоях? — Эльфийка подняла на него несколько смущенный взгляд, и Джозефина продолжила. — Новые занавески, коврики, возможно, поменять вашу кровать — на что-то более мягкое или жесткое? — Теперь вы наш лидер, и ваше жилище должно отражать это.

На ее бледном лице промелькнуло робкое выражение. — Я... ну... У меня еще не было возможности... переночевать там.

Советники удивленно переглянулись, в то время как инквизитор пристально смотрела в стол, ее щеки порозовели.

— Знаете, я давно собиралась, но столько всего нужно сделать. И — и мне кажется неправильным спать в такой роскоши, когда так много людей спят на одеялах, расстеленных на земле.

Каллен покачал головой.

— Сейчас у нас есть временные помещения для большинства людей, и каждый день прибывает все больше мебели и припасов. Не стоит беспокоиться о том, что люди будут спать на земле.

Джозефина быстро оправилась от первоначального шока, но в ее тоне читалось продолжающееся недоумение.

— Если вы не возражаете, если я спрошу...... если вы не спали в своих покоях, то где же вы спали?

Джозефина и Лелиана искоса взглянули друг на друга, а затем обе посмотрели на него. Он мог только смотреть на них в замешательстве.... за этим последовало удивление, рука потянулась, чтобы потереть затылок, когда жар залил его лицо.

Они что, намекают на...? Дыхание Создателя! Почему они вообще задумались о таком? Он мысленно застонал. Неужели это было так очевидно?

Слава Создателю, ее тихий голос заставил их отвернуться от него.

— Сначала я спал в большом зале. Но совсем недавно я стала спать в саду.

Джозефина снова потеряла самообладание.

— Вы спали на улице? Инквизитор, к нам каждый день приходят новые люди. Хотя мы делаем все возможное, чтобы обеспечить надлежащую проверку персонала, для вас просто небезопасно спать на улице без защиты!

По мере продолжения разговора щеки инквизитора из розовых превратились в ярко-красные, и он пожалел, что вообще поднял эту тему. Это было совсем не то, что он себе представлял. Он просто надеялся, что Джозефина посоветует ей больше спать.

— Инквизитор, — вмешался он, — я думаю, мы все просто обеспокоены тем, как много вы можете спать. Совсем недавно вы были... ранены. Даже с помощью магов-целителей вашему организму требуется время, чтобы оправиться от подобной травмы. Ты нужен нам в лучшем виде, прежде чем вернешься в строй.

Каллен старался, чтобы его голос звучал спокойно и мягко, когда он говорил. Воспоминания о том, как близко она была к смерти, все еще причиняли ему боль, но ей нужно было поспать, а не расстраиваться из-за воспоминаний о том дне. Она кивнула, но по-прежнему не поднимала глаз ни на кого из них.

— Я обязательно проведу тщательный осмотр своей комнаты сегодня вечером. Что-нибудь еще?

Из-за стола донеслось невнятное

— нет, ваша милость. — Наконец она подняла глаза и одарила их всех легкой застенчивой улыбкой.

— Очень хорошо, тогда вернемся к работе. Каллен, могу я поговорить с вами, прежде чем вы вернетесь к своим обязанностям?

Каллен заметил, как Джозефина и Лелиана многозначительно переглянулись, проходя мимо инквизитора. Он старательно сохранял бесстрастное выражение лица, хотя легкий румянец на щеках говорил о том, что он не добился такого успеха, на какой рассчитывал. Когда двое других советников вышли из комнаты, Лелиана выразительно повела бровями и плотно закрыла за собой дверь, оставив их одних в комнате.

Он слегка вздохнул, глядя им вслед. Ему придется поговорить с этими двумя об этом. Там ничего не было...

Прохладная рука, нежно обхватившая его лицо, прервала его размышления. Все остальное улетучилось, когда он встретился с ней взглядом, наслаждаясь ощущением ее слегка мозолистой ладони и мягких кончиков пальцев на своей заросшей щетиной щеке. Ему потребовалась вся его слабеющая сила воли, чтобы не закрыть глаза и не прижаться к ее руке.

— Ты беспокоишься обо мне? Что насчет тебя? Я заметила твой изможденный вид. Если я хочу больше спать, ты тоже должен это делать, ма фалон.

— Это приказ моего инквизитора? — пробормотал он, сам удивляясь своему спокойному тону посреди буйства чувств, вызванных ее прикосновением.

Это должно было быть шуткой, но она посмотрела на него серьезно.

— Если это необходимо.

Она посмотрела ему в глаза, и он сжал руки в кулаки, чтобы удержаться от того, чтобы не обхватить ее за талию и не притянуть к себе. Каждая клеточка его тела вспыхнула и напряглась. Его дыхание стало поверхностным, и он изо всех сил старался не показывать этого. Так они простояли несколько мгновений, пока она пристально изучала его лицо. Его щеки вспыхнули под ее пристальным взглядом, но он не отвел взгляда.

— У тебя все еще болит голова? — наконец спросила она.

Он кивнул, и она вздохнула, наконец, опустив руку и отвернувшись к столу для совещаний. Его лицо мгновенно похолодело от ее прикосновения. Она бросила на него усталый взгляд искоса.

— Я отправил весточку своей Хранительнице, но боюсь, что из-за... проблем, с которыми сейчас сталкивается мой клан, она не сможет обеспечить вас средством от головной боли, на которое я надеялась.

Он скрестил руки на груди и оперся бедром о стол, глядя на ее профиль. Он должен поработать над этим. Ему нужно было уметь вести себя с ней непринужденно, смотреть ей в лицо и не терять себя в ее глазах, просто быть Командиром, каким он был ей нужен.

— Вам не нужно беспокоиться об этом, миледи. Я буду терпеть.

Она слегка фыркнула и снова посмотрела на него, кривая улыбка появилась на ее губах.

— Ты нужен мне в лучшем виде, Каллен. Как и все мы. Даже если я не могу обеспечить вас лекарствами, я должна, по крайней мере, настоять на том, чтобы вы заботились о своем здоровье. У меня есть еще чай, если вам это нужно, и я обязательно соберу еще, когда поеду в Крествуд. Я также подумывала о том, чтобы попробовать разливной, концентрированный вариант чая. У меня не будет времени до отъезда, но после того, как я вернусь... Как вы думаете, это было бы полезно?

Каллен вспомнил об усиливающихся головных болях и периодических приступах тошноты, если он позволял головным болям стать слишком сильными. Он еще не испытывал ничего подобного той ночи в Хейвене, но симптомы ухудшались. Без вечернего успокаивающего чая у него начали трястись руки, когда он слишком сильно напрягся. Прочистив горло, он посмотрел в сторону и в окно недавно оборудованной военной комнаты.

— Я думаю, это было бы неплохо, да. И если бы вы могли добавить что-нибудь от... тошноты, это тоже было бы полезно.

Она глубоко вздохнула, но он не мог заставить себя взглянуть на нее. Наконец, ее неуверенный, вопрошающий голос нарушил напряжение.

— Каллен, пожалуйста... Ты можешь сказать мне, что происходит?

Раньше он думал, что она уйдет, как только закроет брешь. Теперь он не видел конца этому. Теперь она была его инквизитором. Несмотря на то, что его убивало проявление такой слабости, она имела право знать. Он встал из-за стола и подошел к ряду окон в задней части комнаты.

— Как глава инквизиции, вы...... Я должен сказать вам...

Он помолчал, взвешивая свои слова. Должно быть, она почувствовала его нерешительность.

— Что бы это ни было, я готова выслушать.

Он посмотрел на нее с улыбкой на губах.

— верно. Спасибо... Я уже рассказывал вам о лириуме и о том, как он наделяет храмовников силой и способностями. Это также метод контроля. Это поводок Церкви для храмовников. Те, кто лишен его, страдают. Некоторые сходят с ума. Другие умирают. Мы обеспечили надежный источник лириума для дезертировавших храмовников, но я... больше не пользуюсь им.

— Вы остановились?

— Да, когда я присоединился к Инквизиции. Прошло уже несколько месяцев.

— Каллен... — Она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Если это может убить тебя...

— Пока еще нет. После того, что случилось в Киркволе, я не мог... — Он отвернулся от окна и начал расхаживать по комнате. — Я больше не буду связан ни Орденом, ни этой жизнью. Какими бы ни были страдания, я принимаю их. Но я бы не стал подвергать Инквизицию риску. Я попросил Кассандру... понаблюдать за мной. Если моя способность руководить будет подорвана, она освободит меня от моих обязанностей.

— Насколько сильно вам больно? — спросила она тихо, неуверенно, словно боясь ответа.

Он перестал расхаживать по комнате и посмотрел на нее через стол.

— У меня регулярные головные боли и ломота во всем теле... и иногда тошнота. Я могу это вынести. С вашей помощью мне стало намного легче.

Она кивнула, и на ее лице отразилось облегчение.

— Спасибо, что рассказали мне. Я уважаю то, что вы делаете. Я знаю, у вас все получится.

— Спасибо, инквизитор. — Он чувствовал себя таким слабым, а она была рядом и говорила, что уважает его за это. Он этого не заслуживал... а она заслуживала гораздо лучшего. — Армия инквизиции всегда должна быть на первом месте. Если что-то случится... Я полагаюсь на мнение Кассандры.

В наступившей тишине, мало-помалу, тяжесть его неудач, его слабостей, его никчемности сползла с его плеч. Он думал, что, раскрыв перед ней свою личную борьбу, он постыдится ее, но вместо этого ее тихая вера в него укрепила его веру в себя. Маленький лучик надежды коснулся его разума. Может быть, когда-нибудь, когда все это закончится......

Но проблемы были не у него одного. Он прочистил горло и снова подошел к ней, заняв прежнюю позицию, небрежно облокотившись на стол.

— Как у тебя дела? Я имею в виду, с новостями о том, что твой клан в опасности...

Она одарила его натянутой улыбкой, которая никак не вязалась с выражением ее глаз.

— Я в порядке. Я... верю, что агенты Лелианы смогут предотвратить любую настоящую катастрофу. Я просто надеюсь, что мы никого не потеряем. Я и так подвергла их достаточной опасности.

— Что бы ни случилось, это не ваша вина, миледи. Невозможно предвидеть все возможные варианты. Но я уверен, что вы правы. Агенты Лелианы — лучшие в Тедасе. Если кто и может защитить ваш клан, так это они. И ваш клан узнает, что вы послали агентов, чтобы помочь им.

— Вы, конечно, правы. Просто... Я знаю, что многие из них винили меня в том, что произошло пять лет назад. Если еще кто-нибудь умрет...

— Конечно, ваш Хранитель все объяснит... поможешь своему клану понять?

Инквизитор глубоко вздохнула и улыбнулась чуть шире.

— да. Она так и сделает. Ма сераннас, спасибо за вашу поддержку... И за то, что ты такой хороший друг для меня. Я... ты такой... Я никогда...

Она нервно рассмеялась, подбирая слова. Ее взгляд затуманился, а щеки порозовели от смущения. Он нашел это очаровательным. Наконец, она снова посмотрела на него, подняв руку и приложив ее к разгоряченной щеке.

— Просто спасибо вам.

Глядя на нее, Каллен старался унять бешено колотящееся сердце.

— С удовольствием, миледи. — После еще одной небольшой паузы он неохотно отодвинулся от стола. — Боюсь, я должен вернуться к своим обязанностям. Я буду на своем посту в нижнем дворе, если тебе еще что-нибудь понадобится.

Она повернулась вместе с ним.

— Я провожу тебя, ма фалон. Я знаю, что это недалеко, но, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы куда-либо ходили вместе — с тех пор, как мы отправились в Скайхолд.

Он слегка поклонился и жестом пригласил ее идти вперед, затем зашагал рядом с ней, напомнив себе, что ее ласковое обращение было всего лишь словом, обозначающим друга. Однако только что она назвала его "большим другом". В его жизни было очень мало друзей, особенно после Кинлоха. Друзья приносили душевную боль только тогда, когда они умирали или предавали тебя. Но он, без сомнения, знал, что, кроме его братьев и сестер, у него никогда раньше не было такого близкого друга, как она, и он не променял бы это ни на что другое. Это выходило за рамки их статуса магов и бывших храмовников, и даже за рамки его любви к ней. Несмотря на их разногласия, они стали друзьями задолго до того, как он осознал, насколько глубоки его чувства, и он постарается быть довольным тем великим даром поддержки, уважения и дружбы, которым она одарила его за последние несколько месяцев. Иметь человека, с которым он мог бы искренне поговорить практически обо всем... это было новое и странное чувство, но к нему, безусловно, можно было привыкнуть.

Они вышли из зала заседаний и направились по коридору туда, где Джозефина оборудовала свой кабинет. Посол сидела за своим столом, когда они проходили мимо, и, прощаясь с ними, Джозефина попыталась бросить на него многозначительный взгляд. Однако, когда инквизитор был рядом, она не смогла справиться с этим до того, как он отвернулся.

Лучи послеполуденного солнца, проникавшие сквозь витражи, окутывали их золотистой, неземной дымкой, когда они вошли в большой зал. Ее лицо и волосы сияли в медовом свете, губы блестели, когда она высунула язык, чтобы облизать их. Когда они медленно шли по коридору, она искоса взглянула на него, и он вдруг понял, что снова пялится на нее. Дыхание создателя.

— Ты уже был в садах? — тихо спросила она.

Каллену потребовалось мгновение, чтобы переварить ее вопрос, пока он боролся с очередным румянцем.

— Эм... нет, пока нет, миледи. Я был занят всю неделю, так что мне еще предстоит посетить все уголки Скайхолда.

— Здесь довольно мило. Здесь растут фруктовые деревья и кустарники, которые будут приносить пищу весной, летом и осенью, и уже растет несколько диких сортов трав. Я бы хотела посмотреть, что можно сделать, чтобы сделать это место еще более полезным. Она вздохнула и улыбнулась ему. — Полагаю, с этим придется подождать. Слишком много других, более важных дел, которые нужно сделать.

Каллен рассеянно пробормотал что-то в знак согласия, его мозг лихорадочно работал, скрываясь за спокойным поведением. За последние несколько недель они добились больших успехов в строительстве крепости. Возможно, он сможет выделить несколько рабочих — возможно, у кого-то из подразделений Розеллин есть опыт в выращивании растений? — чтобы, по крайней мере, привести сад в порядок и подготовить его к любой работе, которую она, возможно, захочет выполнить. После того, как он будет приведен в порядок, ему нужно будет найти людей, разбирающихся в идентификации растений и садоводстве. Возможно, у них были какие-нибудь травники среди целителей и магов, которые могли бы пожелать помочь в этом проекте?

— Я постараюсь как можно скорее приехать туда с визитом, — наконец прокомментировал он, пытаясь сдержать волнение. — Звучит мирно.

Они вышли из зала и начали спускаться по лестнице на верхний двор. Через мгновение она заговорила снова.

— Если сегодня вечером из Крествуда поступят новости, я, скорее всего, отправлюсь на встречу с Хоуком послезавтра. Исчезновение Серого Стража заставляет меня невероятно нервничать. Нам нужно действовать как можно быстрее.

— Я согласен, миледи. Если Корифей действительно имеет над ними власть, это может быть объяснением появления армии демонов из вашего мрачного будущего.

— Именно об этом я и подумала.

— Пожалуйста, будь осторожна со Страудом, — предупредил он. — Хоук говорит, что он ее друг, и ему можно доверять, но его могли обратить без ее ведома... Кого ты возьмешь с собой в Крествуд?

— Варрик, конечно, — твердо ответила она. — Что касается остальной части вечеринки, то я думал, что Железный бык и Блэквол завершат ее. Я чувствую, что Варрику и Кассандре нужно отдохнуть друг от друга после их недавних... инцидентов.

Каллен громко рассмеялся, привлекая взгляды нескольких прохожих. Он прочистил горло и понизил голос, когда они повернули с верхнего двора, чтобы спуститься по лестнице на свой пост. Он шел как можно медленнее.

— Да, ну, я думаю, они оба немного виноваты в этом. Варрику не следовало скрывать от нас эту информацию... но Кассандра могла бы быть более дипломатичной, когда просила об этом.

Она приподняла бровь.

— Тогда хорошо, что у нас есть Джозефина. И, да, я буду осторожна, командир, но только потому, что вы вежливо попросили.

Она спохватилась, когда посыльный проходил мимо них по лестнице. Он усмехнулся ее поддразнивающему тону и сам ответил с долей остроумия.

— Ну, если бы я знал, что это так просто, я бы спросил раньше.

Как он и надеялся, она рассмеялась.

— О, тебе следовало бы уже знать, что ты можешь попросить меня о чем угодно.

У него перехватило дыхание. Через долю секунды ее улыбка погасла, глаза внезапно расширились, а затем опустились, как будто она только что осознала возможный смысл своих слов... Но она не взяла их обратно. Они дошли до его поста, и внезапно стало немного труднее дышать.

— Рад это слышать, — тихо ответил он.

Хотя они стояли посреди двора, его губы произносили слова так, словно они были наедине — напористые, чувственно произносимые слова, на которые он никогда бы не поверил, что способен, если бы они сами не сорвались с его губ. На мгновение его сердце замерло, испугавшись, что он зашел слишком далеко.

Но она лишь взглянула на него из-под темных ресниц, прикусив нижнюю губу, прежде чем кивнуть и отвесить ему обычный поклон. Он ответил на ее поклон и наблюдал, как она отошла от него на несколько шагов, ее взгляд был неуверенным, но мягким, прежде чем повернуться и уйти.

Он начал опасаться, что просто держаться от нее подальше — это единственный способ сохранить трезвый рассудок.

* * *

Каллен шел босиком по залитой солнцем дорожке, свободный от доспехов, и только легкая туника и льняные штаны защищали его от легкого ветерка. Он чувствовал себя легче, свободнее, чем когда-либо прежде, и тихая, мелодичная мелодия звучала из его сжатых губ. Тропинка лениво вилась вокруг, и он закрыл глаза, вдыхая мягкий, землистый аромат, который очень напоминал... ее запах. Он оборвал песню, но она продолжала звучать где-то вдалеке, приятный женский голос пел знакомые и в то же время совершенно чужие слова на мотив, который он знал, но не мог вспомнить. Когда он подошел ближе, мурашки пробежали по его спине, когда он узнал голос. Ее голос. Глубокое желание просочилось из каждой клеточки его тела и начало скапливаться в животе, когда он подумал о бледной коже, тонких, но благородных изгибах, проникновенных глазах...

Завернув за угол, он вышел на поляну и увидел ее, словно мысленно вызвал к жизни. На ней были эльфийские одежды, которые он видел на ней однажды в Хейвене, одежда облегала ее тело всеми необходимыми способами. Теперь песня звучала более отчетливо, и он, наконец, узнал в ней песню, которую она пела ему после вербовки магов в Редклиффе. Песня о выносливости.

О том, как найти дорогу домой.

Он целеустремленно направился к ней, его шаги были широкими и уверенными, и, приблизившись, он увидел, как ее тело вздрагивает от глубоких, неровных вдохов. Песня стихла. Она ничего не сказала, но ее глаза вспыхнули, и она развела руки в стороны, приглашая его в свои объятия. Не раздумывая больше, он подошел к ней, взял ее протянутые руки и поднял их, чтобы обвить вокруг своей шеи, в то время как его губы, наконец, благоговейно, жадно завладели ее губами в глубоком и отчаянном поцелуе.

На вкус она была именно такой, какой он ее себе представлял, ее губы были мягкими и горячими под его губами, и она немедленно отреагировала, двигаясь в такт его губам, как будто тоже ждала, страстно желая этого момента. Его сердце почти болезненно забилось в груди, когда она схватила его за плечи и шею, пытаясь притянуть еще ближе.

Ее кожа покрылась мурашками под его пальцами, когда он медленно провел ладонями вниз по ее рукам и миновал изгибы грудей. Его руки крепко обхватили ее за талию, ладони легли ей на спину, и он с силой притянул ее к себе. Он прикусил зубами ее нижнюю губу, наслаждаясь ее полными губами и наслаждаясь медом ее рта, одновременно пытаясь запомнить ощущение ее изгибов, прижатых к нему, грудей к бедрам.

Она была как прохладный ветерок в летний день, как знакомая песнь посреди темноты, как надежное убежище во время шторма.

Она чувствовала себя как дома.

Он приоткрыл ее губы и застонал, когда ее язык скользнул по его нижней губе. Горячая волна желания пронзила его, и он прижал ее крепкое, мускулистое тело к своему возбужденному телу, прерывисто дыша между страстными поцелуями, которые позволяли ему исследовать сладость ее рта в максимально возможной степени. Всего этого было слишком много. И все же этого было недостаточно.

Его руки начали двигаться — одна скользнула вниз по ее спине, чтобы обхватить упругую округлость ягодиц, а другая медленно скользнула вверх, чтобы нежно обхватить грудь. Упругая плоть идеально легла в его ладонь. Создатель, она была само совершенство. Так невероятно...

Она застонала ему в рот, когда его большой палец провел по напряженной вершинке сквозь тонкую ткань халата, а ее собственные дрожащие руки запутались в его волосах и отчаянно прижались губами к его губам. Он почувствовал, что теряет контроль, и прервал поцелуй, прижавшись лбом к ее лбу, пока они оба пытались отдышаться. Она чувственно прижалась к нему бедрами и повернула голову, чтобы поцеловать его в шею, прикусывая зубами кожу. Желание пульсировало с каждым прикосновением ее губ к его коже, с каждым движением ее тонких пальцев в его волосах, и, наконец, с его губ сорвался прерывистый шепот ее имени.

— Эвана... любовь моя...

Она замерла, не отрывая губ от его шеи, и его пронзил ужас. Не сказал ли он слишком много? Он ослабил хватку на случай, если она захочет вырваться из его объятий, но она не пыталась оттолкнуть его. Он громко сглотнул, желание внезапно сменилось парализующим страхом потерять ее из-за его неуклюжих, неумелых ухаживаний.

— Э-Эвана?

Она отпустила его руки и попятилась, глаза ее остекленели и были пусты. Она повернулась направо от него, и тогда он увидел — краем глаза, как из тени появляется демон желания, зовущий ее песней, которую он не мог расслышать. Ужас иного рода сковал его грудь, лишив дыхания. Он попытался схватить ее, но его ноги приросли к месту. Казалось, все вокруг него завертелось, когда она выскользнула из его пальцев и оказалась вне пределов досягаемости. Демон приблизился к ней, проник в нее, начал сливаться с ней воедино... и он мог только беспомощно наблюдать, как демон желания разрушает все хрупкие мечты о счастье и доме.

Снова.

Слезы текли по его лицу, когда он тщетно взывал к ней, его голос был хриплым от десятилетней муки.

— Эвана, не надо!! Андрасте! Создатель! Пожалуйста! Нет!

* * *

— нет!

Каллен резко сел на кровати, вскрикнув в знак отрицания, его глаза затуманились от непролитых слез. Он яростно выпутался из одеяла, которое запуталось у него в ногах, и схватился за спинку кровати, осматриваясь по сторонам. Потребовалось еще мгновение бешеного пыхтения, прежде чем он, наконец, пришел в себя.

Это была его первая ночь на чердаке башни, который также должен был стать его новым кабинетом. Он лежал на большой кровати, специально сделанной для него рабочими инквизиции. Он следовал приказу своего инквизитора больше спать, но по глупости отправился в постель, не выпив ее чая, чтобы успокоиться. В наказание он наблюдал, как Эвана превращается в мерзость в его снах.

Он уронил свою и без того больную голову на руки и вытер слезы с глаз, ожидая, пока успокоится его сердцебиение. "У нее слишком сильная воля для этого", — предостерег он себя. Она бы никогда не пошла на сделку с демоном. Другие маги могли бы... но не она. Только не она. Ничего, кроме бесполезного, беспочвенного страха — просто еще один способ для его погруженного в лириум разума помучить его.

Когда он попытался вспомнить ощущение ее пальцев, запутавшихся в его волосах, ее губ под его губами, его сердце сжалось еще сильнее. Да, это был всего лишь сон. Как ни стыдно было видеть такой неуместный сон о своем инквизиторе, он был искренне удивлен, что не видел его раньше. В конце концов, он уже несколько месяцев подавлял именно эти мысли и чувства, даже иногда брал себя в руки, чтобы избавиться от более примитивных побуждений. Осознание того, что он по-настоящему любит ее, только усугубляло ситуацию. Свет зари поднимался от горизонта, когда он поднялся с кровати. Несмотря на то, что из дыры в крыше врывался холодный воздух, после ночного кошмара он весь взмок от пота, поэтому он стянул с себя одежду и с помощью кувшина с водой, небольшого кусочка мыла и тряпки вымыл себя и волосы, насколько это было возможно.

Натягивая чистые бриджи и тунику, Каллен заметил новый камзол, который Харритт подарил ему вчера вечером. Он заказал этот камзол еще в Хейвене, но за это время успел о нем забыть. Теперь она висела над креслом в углу его мансарды, и мягкий свет только начинал высвечивать замысловатые черты его лица. Мастерская работа из ткани и кожи включала в себя легкую кольчугу, искусно вплетенную в плечи, руки и грудь, специальные застежки и упоры для кирасы, а также полностью открытую переднюю часть с регулируемыми пряжками, расположенными по диагонали на груди, что позволяло ему легко надевать дублет, а затем затягивать или ослаблять его такая посадка, какую он выбрал. В целом, это хорошее напоминание о том, что они работали с мастером своего дела.

Он также обратил внимание на тиснение в виде эльфов на коже на спине, плечах и рукавах. Когда он спросил об этом, Харритт подмигнул ему и сказал, что инквизитор часто проводит время в Подземелье — так Харритт назвал свое новое местоположение в Скайхолде.

Неужели она теперь наносит свои эльфийские знаки на большинство вещей, сделанных в Подземелье... или она делала это только ради его вещей? Новый голос надежды внутри него прошептал, что это только для него.

Затем он громко выругался и обозвал себя дураком.

То, чего он так отчаянно хотел, было невозможно. Он не мог допустить, чтобы это отвлекало их от работы. От этого зависело будущее Тедаса. И она все равно никогда не захотела бы меня. Нет, если бы она знала, кем я был... что я делал с магами вроде нее.

Он в последний раз глубоко вздохнул и спустился в свой кабинет. Натягивая оставшуюся часть доспехов, он размышлял о том, как много работы он успеет сделать, прежде чем понадобится на импровизированной тренировочной площадке в долине для утренних упражнений. Заметив стопку новых бумаг на недавно отремонтированном столе в дальнем конце комнаты, он вздохнул с облегчением.

В этот момент он был бы рад любому отвлечению от образов из своего сна — как постыдно приятных, так и абсолютно ужасающих его частей.

Записи:

Так что, возможно, я немного переусердствовал с изменением рейтинга, но я бы предпочел переусердствовать с обещаниями, чем дать кому-то почувствовать, что он не был должным образом подготовлен.

Если вам интересно, я начал новый фик! Она будет написана одновременно с этой, как "побочный" рассказ о мировом государстве ГЛОТКА, и расскажет историю рыцаря-капитана Райлена и моего неискушенного командира Трайса Милли. Если вам интересно, вы можете перейти ко второй части серии "Откровения", чтобы прочитать ее. В конце я также опубликую, где главы встречаются в "ГОРЛЕ". Спасибо за чтение, и я надеюсь, вам понравится!

Глава 1 из 2-й части серии "Откровения" — "Наполовину сказанные истины порождают наполовину прожитые жизни" — приурочена к концу этой главы.

Глава 22: В которой влечение порождает путаницу чувств.

Резюме:

Все ее товарищи настроены против нее... по крайней мере, когда дело доходит до поддразнивания ее из-за некоего бывшего храмовника.

Записи:

Здесь начинается серия из нескольких глав, в основном, о пустяках. Пустяки и легкое беспокойство, потому что у нас не может быть Каллена без беспокойства. Это было бы просто неправильно.

Текст главы

Эвана проснулась от яркого свечения, согревающего каменный пол. Яркие лучи лились из гигантских балконных окон и создавали веселую атмосферу в похожей на пещеру комнате на вершине самой высокой башни Скайхолда. Хотя она по-прежнему чувствовала себя неловко, занимая так много места в одиночестве, ей пришлось признать, что окна были хорошим дополнением. На открытом воздухе ей не было так душно, как в ее крошечной квартирке в Хейвене. Только сильный холод, проникавший в комнату по ночам, давал ей повод жаловаться, но ревущий камин, плотные шторы и гора одеял уменьшали любой реальный дискомфорт, который мог возникнуть из-за сквозняков.

Растянувшись под роскошными простынями, она сделала мысленную пометку поблагодарить Джозефину за кровать и гору одеял. На самом деле, все казалось прекрасным. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ложилась спать так поздно. Прошло, должно быть, час или больше после восхода солнца.

После трех недель работы в Скайхолде все, казалось, вернулось на круги своя. Отдаленный стук молотков свидетельствовал о том, что бригады приступили к ремонту крыш в основных зданиях, и многие внутренние помещения были чистыми и готовыми к ремонту. В общем, пришло время вернуться к делу и покончить с Корифеем.

Сообщение из Крествуда, которого они ожидали, поступило вчера поздно вечером. Разведчики подтвердили, что озеро светилось болезненно-зеленым светом — верный признак того, что где-то под водой скрывается трещина, которая может вызвать выход нежити из озера. Учитывая, что в Крествуде также был их неуловимый контакт с Серым Стражем, она решила отправиться в Крествуд завтра.

Пока она нежилась в теплом коконе из своих одеял и новенького матраса, ее мысли на мгновение вернулись к Каллену, и она задалась вопросом, как ему спалось. Она не думала, что у нее будет время спросить об этом сегодня — Кассандра, скорее всего, уже расхаживала по тренировочному двору в ожидании Эваны. Они договорились продолжить спарринговые занятия, потому что Эвана все еще чувствовала себя неуверенно, сражаясь на близком расстоянии. Затем ей нужно было еще раз просмотреть отчеты Крествуда, встретиться с неожиданно прибывшим любопытным дворянином, проведать магов и поговорить с Фионой о том, где им больше всего пригодилась бы поддержка магов, встретиться с Джозефиной для урока, закончить все последние дела с материально-техническим обеспечением, прежде чем отправиться на учебу. продолжительный период и, поскольку она возьмет с собой Варрика, поговорите с Дорианом о том, чтобы Каллен не слишком много работал, пока ее не будет. В противном случае этот человек рано свел бы себя в могилу.

Несмотря на его заверения, ее беспокойство только возросло после того, как она узнала, что он ушел из "лириума". Беспокойство темным облаком нависло над ее головой, проникая в каждую мысль о нем. Она призналась, хотя бы самой себе, что попросить Дориана присмотреть за ним было так же важно для ее душевного спокойствия, как и для его здоровья.

Она... она не могла позволить себе потерять такого ценного человека.... друга.

Она заставила себя вылезти из постели. Самое лучшее, что можно было сделать за этот день. Она ополоснула лицо водой, надела тунику без рукавов и брюки, которые были надеты накануне, и провела пальцами по волосам, пытаясь привести их в порядок. Со времени Конклава они отросли, и когда-то короткие пряди теперь беспорядочно падали ей на глаза и щекотали затылок. Она подумала, что с этим тоже нужно будет что-то сделать, если у нее когда-нибудь выдастся свободная минутка.

Кассандра действительно была на тренировочной площадке в верхнем внутреннем дворе, вместе с другими агентами и офицерами инквизиции. Они образовали большой круг с открытой площадкой посередине, и когда она остановилась на лестнице, ведущей из главного зала, то мельком увидела то, ради чего они все собрались: Каллен, одетый только в бриджи и сапоги, стоял в боевой стойке и медленно обходил открытое пространство. площадь напротив "Железного быка".

— Ну же, командир! Вы боитесь? — Насмехался Бык.

Каллен рассмеялся, но не сводил глаз с Кунари.

— Я не трусливый бык, просто осторожный. Но помни — не отступать.

— Я никогда не отступаю, а осторожность — это для детей. Я думал, ты мужчина!

К чему привел мужской дух соперничества? Она слегка нервно рассмеялась при этой мысли, а затем ее сердце замерло в груди, когда Каллен сделал выпад.

Железный Бык попытался увернуться, но Каллен оказался слишком быстр для него. Командир грациозно вывернулся из-под досягаемости Булла, крепко удерживая его за руку и одновременно сбивая Кунари с ног. За долю секунды Железный Бык рухнул с громким стуком, и солдаты взревели. Эвана тоже.

Повалив Булла, Каллен тут же отпустил его и протянул руку, чтобы помочь бегемоту Кунари подняться. Напрягая мускулы, он поднял Булла еще на один круг, и она услышала несколько одобрительных вздохов толпы. Она стиснула зубы от приступа иррациональной ревности и вместо этого сосредоточилась на людях, сбегавших вниз, чтобы постоять с ней на лестнице, и еще большем количестве людей, высовывавших головы из окон по всему замку. Два борца снова разошлись по разные стороны круга и заняли свои позиции, медленно обходя друг друга.

— Хорошо, хорошо! Ты застал меня врасплох, храмовник. Этого больше не повторится.

— Бывший храмовник, и да, так и будет. Ты уверен, что не хочешь, чтобы это стало тремя из пяти лучших? Потому что я собираюсь закончить это через мгновение.

— Ааааа!!!

Железный Бык бросился на Каллена на полной скорости, и пальцы Эваны сжались в кулаки от волнения. Адреналин запульсировал в ее венах, но прежде чем она смогла начать использовать свою ману, Каллен увернулся от атаки Быка. Он откатился в сторону и снова оказался на ногах, развернувшись как раз в тот момент, когда Буллу удалось замедлить движение и развернуться. Они поменялись местами на ринге, но в остальном, казалось, ничего не изменилось. Они снова начали кружить друг вокруг друга.

— Счастливый случай, — проворчал Булл.

— Удача тут ни при чем, — с вызовом произнес Каллен.

— О-хо-хо... Вы напрашиваетесь на это, коммандер!

И с этими словами Железный Бык снова бросился в атаку. Эвана вскинула руки, чтобы закрыть лицо, но затем посмотрела сквозь щелочки в пальцах. На этот раз, вместо того, чтобы уклоняться, Каллен нырнул под левый бок Булла — в его слепую зону — и схватил Кунари за рога. Яростным и мастерски выполненным поворотом он использовал инерцию Булла против него самого и быстро уложил его на землю еще раз.

Солдаты совершенно обезумели. Она закрыла глаза в благодарственной молитве какому-то божеству, которое, возможно, услышало ее, а когда открыла их снова, солдаты подняли Каллена на плечи, чтобы провести его по двору. Наполовину довольная, наполовину смущенная улыбка появилась на его красивом лице, и она с удивлением наблюдала, как он пытается убедить солдат опустить его на землю. Однако они не обратили на него никакого внимания, поэтому он просто поднял глаза и неловко помахал толпе. Они захлопали в ладоши и закричали еще громче, а она воспользовалась возможностью полюбоваться бледной, скользкой от пота кожей и упругими мышцами, блестевшими на солнце. Румянец залил ее шею, когда она представила себе непристойные образы, которые вторглись в ее мысли.

Друзья, да? ее мятежный внутренний голос бросил ей вызов.

Наконец, когда они привели его в чувство, он посмотрел в ее сторону, и она увидела тот самый момент, когда он узнал ее. Их взгляды встретились, и его грудь и шея залились ярким румянцем. Мгновение спустя он обратился к солдатам, стоявшим вокруг него, и его командный голос чудесным образом перекрыл шум.

— Ладно, на сегодня достаточно спорта. Если вы все хотите научиться делать что-то подобное, вам придется попрактиковаться в этом. Сейчас.

Солдаты дружно застонали и отпустили его, хотя большинство из них все же собрались вокруг, чтобы похлопать его по спине и поздравить. Она заметила, как он взглянул в ее сторону, когда надевал тунику, — жаль, что так, — а потом она потеряла его в толпе. Затем ее взгляд наткнулся на Железного Быка, который прислонился к стене на противоположной стороне двора, и, наконец, она снова увидела Командира, когда он подошел, чтобы пожать Кунари руку. Булл сердечно пожал ее, его глубокий бас перекрыл ропот расходящейся толпы, когда он заверил Каллена, что не испытывает к нему никаких обид. Улыбаясь про себя, она оглядела толпу, отыскала Кассандру и спустилась со своего насеста на лестнице, чтобы, наконец, встретиться с Искательницей.

— Что ж, это было захватывающе! — Окликнула её Эвана, когда та приблизилась.

Кассандра повернулась, чтобы поприветствовать Эвану, на лице воина сияла широкая улыбка, ее серые глаза сияли от возбуждения.

— Инквизитор! Я знала, что наш командир умел, но я не могу поверить, что он дважды сразил Железного Быка! Вы видели это?

Удивленная веселым настроением Искательницы, Эвана рассмеялась и кивнула.

— К тому времени, когда я пришла сюда, уже собралась толпа, так что я не уверена, что вызвало такое внимание, но мне удалось увидеть оба поединка. Должна сказать, это напугало меня до смерти. Вы видели, как Бык нападает подобным образом на поле боя — обычно от человека мало что остается, когда он принимает удар на себя.

— Я рад подтвердить, что сохраняю все свои способности, миледи, — заверил ее ровный голос Каллена. — Причин для беспокойства нет.

Эвана обернулась и увидела, что он улыбается ей сверху вниз. Она сразу же отметила особую развязность в его походке, когда он обошел ее, чтобы позволить Железному Быку тоже присоединиться к ним. Эвана хотела задать несколько вопросов, но Каллен улыбался ей, его золотистые волосы были растрепаны после драки, несмотря на очевидные попытки укротить их, и она могла только глупо улыбаться в ответ, восхищаясь им. Поверх туники он надел свой доспех, который она помогла сшить Харритту, но в остальном остался без доспехов. Она никогда раньше не видела его таким, таким легким и почти беззаботным. Оно шло ему так, как она и представить себе не могла, и она жадно запоминала каждую деталь — от его расслабленных плеч без наплечника до расслабленного изгиба больших пальцев без перчаток. Она ошеломленно гадала, каково было бы ощутить прикосновение этих пальцев к своей коже...

Она покраснела от таких мыслей, но, казалось, не могла отвести глаз. Кассандра громко рассмеялась над заверениями Каллена и разрушила чары, которые он, казалось, окутал вокруг нее.

— Что ж, это хорошие новости. Скажи, Булл, не хотел бы ты еще немного потренироваться в рукопашной? Я уверена, командир будет рад оказать тебе услугу.

Булл добродушно рассмеялся вместе с ней.

— Вообще-то, мне, наверное, не помешало бы немного поднатореть, но я не думаю, что когда-нибудь стану таким же проворным, как командир. Я больше люблю рубить гигантским топором.

— Спасибо, что позволили мне устроить эту выставку для солдат, — сказал Каллен, слегка повернувшись к Буллу. — Они должны видеть, что даже более мелкий враг может победить вас, если вы недостаточно хорошо обучены. И наоборот — вы можете победить более крупного противника, если у вас есть соответствующая подготовка.

— А что бы вы тогда сделали, если бы я победил?

— Я знал, что вы бы этого не сделали.

Каллен ухмыльнулся. Железный Бык застонал. Эвана чуть не упала в обморок.

— Не будьте самоуверенным, коммандер.

— Это не дерзость. Просто я в совершенстве владею этим стилем боя. Очень немногие люди смогли бы победить меня. Вот почему я предложил это вместо, скажем, кинжалов или стрельбы из лука

Булл криво усмехнулся.

— Я думаю, что меня достали.

— Мне неприятно прерывать ваш важный разговор, но мы с инквизитором должны сейчас отрабатывать ее навыки рукопашного боя, так что, если вы будете так любезны...

— Что ж, тогда это как раз вовремя! — Булл уклонился от ответа. — Без обид, Искатель, но вам не кажется, что нашему инквизитору следует учиться у лучших? Что скажете, коммандер?

Взгляд Булла сразу вызвал у нее подозрения. Он слишком много разговаривал с Варриком и Дорианом. Эвана постаралась как можно быстрее возразить.

— О, нет, я не могу больше отнимать время у командира. Я уверена, у него есть дела...

Но Кассандра одобрительно кивнула.

— Это неплохая идея, Бык. Мы обсудили приемы защиты — как избежать многих захватов, но, возможно, ты мог бы показать ей несколько приемов, которые блокируют удары ногами?

Эвана изумленно уставилась на Кассандру. Конечно, она тоже не была в этом замешана? Но нет, задумчивый взгляд Искательницы, словно оценивающий Командира, ясно дал понять, что Кассандру интересует то, чему Каллен может научить ее ученицу. Каллен, однако, прочистил горло, и напряжение вернулось на его лицо и плечи.

— Я не думаю, что... э-э-э... Я имею в виду... это было бы неуместно.

Он нахмурился и не смотрел ей в глаза с тех пор, как Булл сделал это предложение. Но Кассандра не приняла "нет" в качестве ответа.

— Чепуха, коммандер. Вам не придется валяться на земле рядом с инквизитором. Вы можете просто показать ей некоторые наиболее распространенные приемы защиты от атак с близкого расстояния. Чем больше она узнает перед выходом на поле боя, тем лучше.

Каллен, наконец, глубоко вздохнул и взглянул на нее. Она попыталась ободряюще улыбнуться, хотя мысль о том, что он находится так близко, заставляла ее нервничать. Однако что-то в выражении ее лица, должно быть, убедило его, потому что он внезапно коротко кивнул и начал расстегивать свой камзол.

— Да, я могу показать тебе несколько вещей.

Железный Бык издал радостный возглас и гогот, а затем отступил на несколько шагов, чтобы дать им место. Кассандра присоединилась к Быку в сторонке и начала перечислять свои рекомендации, с чего начать. Эвана с трудом сглотнула, предвкушение его близости и страх перед собственной реакцией смешались, и в животе у нее запорхали бабочки. К ее ужасу, в этот момент на лестнице из большого зала появились Дориан и Варрик и быстро присоединились к остальным, чтобы понаблюдать за происходящим с озорными улыбками на лицах. Тем временем Каллен аккуратно повесил дублет на ближайший забор, а затем вернулся и встал перед ней.

— Покажи мне стойку для подготовки, которой тебя научила Кассандра.

Эвана приняла позу, которую показала ей Кассандра, и он обошел ее, кивая.

— хорошо. — Когда он снова повернулся к ней, то натянуто улыбнулся. — У тебя не всегда будет время встать в эту стойку перед атакой, но это поможет тебе сохранить равновесие, если сможешь. — Он сам принял похожую стойку, когда оказался лицом к ней. — Мы будем поочередно блокировать противника спереди и с фланга. Попробуй ударить меня ногой.

— Эм, а как мне тебя пнуть? Любым способом? — неуверенно спросила она.

Его напряженная улыбка немного смягчилась.

— Да, любым, который покажется тебе наиболее удобным. Я полагаю, Кассандра научила тебя основным способам?

Она кивнула.

— да. Удары спереди, сбоку и сзади.

— Хорошо, тогда попробуй ударить меня. Как тебе нравится.

Она подняла ногу и нанесла ему быстрый боковой удар. Он метнулся в сторону и, схватив ее за ногу в колене, слегка подтянул ее вверх, чтобы показать ей движение, не опуская ее на землю.

— Всегда, если можешь, используй инерцию противника против него же самого. Ты видела, как я использовал атаку Булла, чтобы сбить его с ног?

Она сумела кивнуть, хотя его руки на ее ноге сводили ее с ума. Как будто только сейчас заметив это, он слегка покраснел и, наконец, отпустил ее, чтобы продолжить объяснения. Она неуверенно опустила ногу на землю.

— Ты можешь сделать то же самое здесь. Как только нога противника оказывается в воздухе, он становится менее устойчивым. Если кто-то нападает на вас с ударом, направьте свой удар на его поднятую ногу, чтобы вывести его из равновесия и, надеюсь, уложить на землю. А теперь попробуйте на мне.

В первый раз она промахнулась, поэтому он попытался снова. На этот раз она ухватилась за его икру и колено и слегка потянула. Его мышцы под ее пальцами казались твердыми, как гранит, и ей пришлось заставить себя вернуться к текущей задаче. Они попрактиковались еще несколько раз, а затем он показал ей, как противостоять, если кто-то попытается сделать это движение против нее.

— Ваша конечная цель — всегда убежать, поэтому делайте это быстрым ударом по уязвимой части тела, здесь, здесь или даже вот здесь. Обязательно уберите ногу или руку как можно быстрее, чтобы у них было меньше возможностей схватить вас. Затем используйте импульс от толчка, чтобы оттолкнуться от нападающего. Надеюсь, вы сможете отойти на безопасное расстояние, чтобы провести дальнюю атаку.

Он коснулся точек на своем теле, чтобы продемонстрировать уязвимые для атаки места, а затем попросил ее попытаться оттолкнуть его пинками. Он кивнул и улыбнулся.

— Очень хорошо, ты быстро схватываешь суть. И помни, что можно просто убежать, если почувствуешь, что тебя превосходят. Ты всегда можешь вернуться и снова атаковать с более выгодной позиции.

— Ты говоришь это мне сейчас... но сказали бы вы это своим солдатам? Своим воинам?

— Разбойникам и магам — безусловно. И даже хороший воин знает, что иногда лучше отступить и остаться в живых, чтобы сражаться в другой раз. К сожалению, в определенных ситуациях последствия слишком серьезны, чтобы думать об отступлении.

Разрыв с Хейвеном тяжким грузом висел между ними, и то, как он смотрел на нее сейчас — как будто он подвел ее, — проделало еще одну дыру в ее и без того истерзанном сердце. Однако момент прошел, и он глубоко вздохнул. Натянутая улыбка вернулась на его лицо, когда он продолжил урок.

Его настроение постепенно улучшалось по мере того, как ему становилось все более комфортно учить ее. Однако у нее все шло не так гладко. Какими бы легкими и целомудренными ни были его прикосновения, они воспламеняли ее тело, когда он продолжал показывать ей новые атаки, блоки и контр-блоки. Они никогда не касались друг друга дольше, чем на несколько мгновений, за исключением тех случаев, когда держались за руки после Рэдклиффа, но теперь его большие мозолистые ладони постоянно скользили по ее обнаженным рукам, удерживали ее ногу на месте или давили на поясницу, чтобы поправить осанку.

Через полчаса у нее уже были проблемы с концентрацией внимания, когда он придвинулся, чтобы поправить ее позу на брусчатке, переместив руку с ее колена на середину бедра. Она не смогла сдержать тихий вздох, когда ее глаза закрылись. Она тут же снова широко раскрыла их, когда в ее голове вспыхнули непрошеные образы: они вдвоем, запутавшиеся в простынях, его рука медленно скользит вверх по ее обнаженному бедру.

Он, казалось, запоздало осознал свою ошибку и быстро опустил руки, его лицо покраснело. Ее щеки запылали, когда она попыталась сосредоточиться на том, чтобы снова поставить ногу на твердую почву, но острая боль, пульсировавшая глубоко в ее теле от его интимных прикосновений, мешала сосредоточиться даже на такой простой вещи, как равновесие.

— Вам не слишком жарко, коммандер? — Крикнул Булл со стороны. — Кажется, сейчас ты дышишь тяжелее, чем во время нашей стычки. Я и не подозревал, что наша инквизиторша такая зануда.

Дориан и Варрик от души рассмеялись, и Эвана вспыхнула еще сильнее. Поддразнивание Булла задело ее за живое... Но потом она поняла, что он сказал "командир". Она оглянулась и увидела, что он действительно дышит немного тяжелее, а его щеки кажутся еще краснее, чем минуту назад. Прежде чем кто-либо из них успел что-либо сказать, Кассандра оборвала Булла убийственным тоном.

— Бык, если ты настаиваешь на том, чтобы прервать этот урок, то можешь найти другое развлечение на утро.

Из-за этого между ними завязался небольшой спор. Эвана бросила на Командира пару косых взглядов, пока они оба наблюдали, как Искатель справляется с ситуацией. Повлияло ли на него то же, что и на нее? Сейчас он выглядел совершенно спокойным, стоя в своей тунике и кожаных бриджах, легкий ветерок играл его волосами. Создатели, он выглядел потрясающе. Он повернулся к ней, его золотисто-медовые глаза были внимательными и серьезными, и страстная боль стала сильнее.

О, ради Создателей, соберись, Эвана!

Она не могла продолжать в том же духе. Как бы многому она ни научилась и как бы полезно это ни было, с этим нужно было покончить. А он все еще смотрел на нее этими расплавленными озерами жидкого золота, теплыми, манящими и идеальными для того, чтобы в них утонуть. В данный момент мне казалось, что это именно то, что нужно сделать...

Прекратите это!

— Вы знаете, который час, коммандер? Я думаю, мне нужно привести себя в порядок перед встречей с дворянами.

— Думаю, сейчас около половины десятого, миледи.

Я просто выдавал желаемое за действительное, или его голос действительно звучал напряженно?

— Ах, да. Что ж, спасибо вам за демонстрации. Надеюсь, я смогу что-то из этого запомнить.

— Вам просто нужно попрактиковаться.

— Ближайшие несколько дней мне не с кем будет практиковаться. Она приподняла бровь. — Мы оба знаем, что я ничему не смогу научиться у Железного Быка. Интересно, а Блэкуолл хорош в...

— Было бы безопаснее потренироваться с Кассандрой, когда вы вернетесь в Скайхолд.

Несмотря на ее нынешнее огорчение, уголок ее рта приподнялся в ответ на его твердый тон.

— Но разумно ли будет отложить мое обучение, коммандер?

Каллен стиснул зубы. Он слегка отодвинулся и на мгновение отвел взгляд, прежде чем снова посмотреть ей в глаза.

— Нет, я полагаю, что нет.

Она поклонилась и прошла мимо него.

Она пообещала быть осторожной.

— Может быть, Хоук или Серый страж Страуд дадут какие-нибудь советы.

Она услышала, как он шумно выдохнул, когда она проходила мимо, и не смогла сдержать улыбку, удивляясь его реакции. Казалось, что, возможно... может быть, он ревновал? Его голос остановил ее, прежде чем она успела сделать несколько шагов.

— Кстати, спасибо тебе. Она обернулась и вопросительно посмотрела на него, и он указал на изгородь, где висел дублет. — Это шедевр.

Она снова покраснела.

— Ах, это! Ничего особенного. Харриет, конечно, проделал большую часть работы. Я просто зашла и подумала... то есть... я подумала, что ты, возможно, захочешь, чтобы это подходило к твоему мечу. — Почему это прозвучало для нее сексуально? — Я имею в виду, что рукоять вашего меча... — НЕ ЛУЧШЕ. — ...то есть... Я... Увидимся позже, коммандер!

Прежде чем он успел ответить, а Кассандра — остановить ее, она бросилась вверх по лестнице в свои покои так быстро, как только могли нести ее подкашивающиеся ноги.

* * *

Остаток дня пролетел как в тумане. Быстро приняв ванну, она надела наспех купленную, плохо сидящую одежду, больше похожую на пижаму, и встретилась с дворянами. Если бы у нее все еще была одежда Хранительницы Дешанны, она бы надела ее, но ей удалось сбежать из Хэйвена только с теми вещами, которые она брала с собой в бой. К счастью, она не сняла доспехи после того, как закрыла брешь, так что ее посох вместе со всеми зельями и ценностями все еще был при ней, аккуратно разложенный по удивительному количеству карманов, вшитых в ее.

— Настолько хорошо, насколько можно ожидать после Хэйвена, хотя я уверена, что так бывает у всех. Я хотела спросить, не могу ли я вас побеспокоить...

— Конечно, Фиона. В чем дело? — подсказала Эвана.

Фиона вздохнула и отошла от нее, затем остановилась и вернулась обратно.

— Я знаю, что сейчас проводятся необходимые ремонтные работы, и я подумала, что могла бы воспользоваться возможностью и попросить предоставить нашим магам помещение для проживания и проведения исследований. Я знаю, что сейчас это не может быть главным приоритетом, но наши маги горят желанием отплатить Инквизиции за вашу помощь. Мы можем исследовать и тестировать заклинания, которые могут понадобиться вам в борьбе с Корифеем, а также можем помочь сделать жизнь в Скайхолде более приятной для тех дворян, на которых вы хотите произвести впечатление. Я полагаю, мы обнаружили озера с ледяной водой в пещерах под Скайхолдом?

Эвана кивнула, приподняв брови в ожидании того, что предложит Фиона. Она не была разочарована.

— Если хотите, мы будем рады разработать любые заклинания и руны, необходимые для того, чтобы превратить пещеры в баню. Я думаю, все будут рады такому удобству.

Эвана промурлыкала в знак согласия.

— Да, я думаю, так и будет.

— Мы также можем наложить заклинания жертвоприношения, чтобы уменьшить наши... проблемы с отходами.

Эвана усмехнулась, а затем с любопытством посмотрела на Фиону.

— Ты говорила с Джозефин о предлагаемых услугах?

Фиона покачала головой.

— Мы начинаем привыкать к той свободе, которую вы нам предоставили, и мы не хотим, чтобы нас сочли неблагодарными, но нам еще предстоит с кем-либо обсудить наши идеи.

Эвана кивнула и ласково улыбнулась Фионе.

— Я понимаю. Завтра я должна отправиться на задание, но я позабочусь о том, чтобы Джозефина была в курсе значительных преимуществ, которые может предложить башня магов... Кстати, я надеюсь, что в ближайшие недели сад будет расчищен и посажен заново. Не заинтересуется ли кто-нибудь из ваших магов работой в саду?

— О, да. Командир уже обращался ко мне этим утром с просьбой направить нескольких своих солдат на возделывание сада. У нас есть несколько человек, в основном бывшие долийцы или целители, которые также специализируются в этой области

Эвана не смогла скрыть удивления ни на лице, ни в голосе.

— Он... он это сделал?

Фиона выглядела немного смущенной, но кивнула.

— да. Вы не знали о его планах отремонтировать помещение? По-моему, он надеялся начать работу завтра.

— О, э-э... да, конечно! Очень хорошо. Он, должно быть, ждет меня. Я... ну... на сегодня все.

— Дарет ширал, инквизитор.

Эвана поклонилась и отвернулась, слегка ошеломленная. Она только вчера упомянула Каллену о саде, и он ничего не сказал о том, чтобы заняться этим проектом. Он также планировал начать работу в тот самый день, когда она покинет Скайхолд. Он не собирался... он пытался удивить ее? Эта мысль заставила ее сердце подпрыгнуть, а на лице медленно расплылась улыбка.

Она почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв глаза, увидела, что Дориан озорно улыбается ей, сидя в своем мягком угловом кресле в библиотеке. Он часто бывал здесь, читая какую-нибудь историю или что-то еще. Еще одна вещь, которая расположила ее к нему.

— Спасибо за ваши мысли, инквизитор.

Она не клюнула на приманку.

— Доброе утро, Дориан.

— Доброе утро? Уже почти время ланча. Пойдем, поедим. Я знаю, что ты все равно хочешь о чем-то со мной поговорить.

Эвана нахмурилась.

— Ты это делаешь? Как...

Дориан рассмеялся, схватил ее за руку и потащил вниз по лестнице.

— Потому что мы с Варриком разговариваем друг с другом... на самом деле, совсем немного. Ты забираешь его в Крествуд, а это значит, что некому будет позаботиться о твоем отважном командире. Кто позаботится о том, чтобы он не замучился до смерти, если тебя не будет рядом, чтобы отвлекать его своими задумчивыми взглядами и полными, сочными губами?

— Дориан! — выдохнула она и виновато помахала рукой неодобрительно смотревшему на нее Соласу, когда они быстро прошли через кабинет другого эльфа по пути в таверну. В этот момент она поравнялась с ним, но он и не думал замедлять свой широкий шаг. Итак, он шел, а она трусцой бежала через большой зал.

— Учитывая, как часто он смотрит на твои губы, не говоря уже о других твоих прелестных качествах, тебе лучше перестать это отрицать. Он хочет тебя. Плохо. И поскольку я знаю, что не смогу отвлечь его своей внешностью, мне придется положиться на свой ум и хитрость. Вы не знаете, играет ли командир в шахматы?

Эвана, все еще ошарашенная стремительными заявлениями Дориана о... желаниях Каллена, пробормотала что-то невнятное.

— Что-э-э-э-нет-я-не-знаю.

— А ты?

Увидев его озорную улыбку, она, наконец, смогла развязать язык.

— Нет, долийцы не знакомы с этой игрой.

— Что ж, тогда мне придется научить тебя!

Они дошли до таверны, и Дориан, наконец, отпустил ее руку. Она прислонилась к стене у входа в таверну, чтобы перевести дыхание.

— Ты хочешь научить меня играть в шахматы? Почему?

— Чтобы вы с Командиром могли поиграть, конечно!

— О, Дориан! Если бы я не любила тебя так сильно...

Она остановилась, когда мимо них проходила группа молодых девушек. Одна из них приложила ладонь к уху подруги и что-то прошептала, а обе посмотрели прямо на них и захихикали.

Он снова схватил ее за руку и, нахмурив брови, повел в таверну.

— Хотя я никогда не отказываю поклонникам, будьте осторожны с тем, в чем вы признаетесь на публике, инквизитор. Вы можете распустить совершенно неправильные слухи.

— Тогда я оставлю тебя разбираться с этим, пока меня не будет.

Дориан ухмыльнулся, и она застонала. Как бы она ни ценила его, временами ей казалось, что от него больше хлопот, чем пользы.... почти.

— Не волнуйтесь, ваша милость. На карту поставлено слишком многое, а именно то, что осталось от моей репутации, чтобы я мог позволить такому недоразумению остаться без исправления. Ваш командир уже хочет убить меня во сне за то, что я прикасаюсь к вам так, как я это делаю.... он практически позеленел от зависти. Кстати, ты ведь знаешь — ты и я — что все это просто забава, верно?

— Да, я поняла это, наблюдая за твоим общением с другими магами в Хейвене... Я не возражаю, если ты не будешь против.

Дориан рассмеялся.

— Я, конечно, не возражаю. Это только доказывает, что у тебя исключительно хороший вкус.

Она закатила глаза, когда он оставил ее за столиком, чтобы заказать еду в баре. Дориан был, мягко говоря, интересным человеком. Он казался поверхностным, но проблески глубины, которые она заметила во время недавних бесед в библиотеке, убедили ее, что она лишь слегка прикоснулась к его истинной ценности. Этот мужчина также любил флиртовать, но дальше этого дело никогда не заходило с теми, кого она могла видеть. Она никогда не льстила себя надеждой, что он может в нее влюбиться, да и ей самой это не грозило. Но она была рада, что он, наконец, объяснил, что не заинтересован в ней, и надеялась, что он поступит так же со всеми остальными.

Теперь, если бы только она могла заставить его перестать дразнить ее из-за Каллена......

Дориан вернулся через несколько минут с парой тарелок и вином.

— А теперь давайте поговорим о моей миссии. Я должен удерживать его от чрезмерной работы, верно?

— Ну, я... я думаю, просто убедись, что он время от времени делает перерыв. Если ему действительно нравятся шахматы, это был бы хороший способ для разнообразия отвлечься от работы.

— Это не долгая прогулка по лесу с женщиной, которую он любит, но, полагаю, придется обойтись и этим.

Сердце Эваны упало.

— Как ты...? Не берите в голову... просто... пожалуйста, не шути по этому поводу. Он... Я уверена, что он так не считает... И даже если он находит меня такой привлекательной, как ты говоришь, я маг.

Лицо Дориана стало серьезным.

— При чем тут то, что ты маг? Потому что он раньше был храмовником? Нет, нет... То, как он смотрит на тебя... Не будь смешной.

Эвана покачала головой.

— Даже... даже если то, что ты говоришь, правда — а я не могу сказать, что верю в это, — желание и влечение — это не то же самое, что любовь, Дориан. Любовь требует жертв.

— Не обязательно быть влюбленной, чтобы наслаждаться сексом на сеновале, моя дорогая. Если это и не любовь, то, безусловно, сильное вожделение. Любой, кто уделяет хоть немного внимания, может это заметить.

Ее щеки вспыхнули, и она снова покачала головой.

— Я ценю твою точку зрения, но я не такая легкомысленная, Дориан. Я не обижаюсь на тех, кто такой, но... это не в моем характере. Мне нужно... большего. Даже если я ему нравлюсь... чтобы он, бывший храмовник, полюбил мага? Не просто полюбил, а захотел поступиться своими принципами и быть со мной по-настоящему или значимо? Если бы он это сделал... любил меня... будет ли этого достаточно, если он останется со мной?

Дориан приподнял свою безукоризненно ухоженную бровь и задумчиво откусил кусочек от своего ланча. Наконец, тщательно прожевав пищу, он ответил.

— А как же тогда ты? Как ты можешь быть влюблена в бывшего храмовника? Ты ведь им и являешься, не так ли?

Хотя это было логично, это смутило ее.

— Влюблена? Я едва ли знаю. Я знаю, что у меня подкашиваются колени, когда он рядом, но я также знаю, что на нем остались глубокие шрамы от прошлых событий — событий, непосредственно вызванных магами. Он еще не говорил со мной об этих вещах. Является ли это основой для отношений?

Дориан моргнул.

— Ну, теперь мы с тобой не в ладах. Какой бы удивительной я ни был, я почти ничего не смыслю в отношениях, так что, возможно, я просто выполню свой долг и займу его чем-нибудь.

Она не удержалась от смеха.

— Да, возможно, так будет лучше.

— Ладно, заканчивай обедать. Я схожу за шахматной доской. Сейчас начнется твой первый урок!

Она простонала.

— У меня слишком много дел...

— Тише. У меня не займет много времени показать тебе основы. Я отличный учитель.

Он вернулся с доской, и они играли в течение получаса, которые она потратила впустую в тот день. К концу она хорошо усвоила правила, но стратегическая часть все еще ускользала от нее.

— О, это просто требует практики, — заверил ее Дориан. — Вы должны заранее продумать, какой ход может сделать ваш противник после вашего. Многие великие игроки, которых я знаю, могут продумывать стратегию до конца партии. Я не настолько хорош, но у меня всегда есть несколько ходов в запасе.

— Конечно, ты это делаешь!

Дориан одобрительно рассмеялся над ее намеком.

— Кстати, я подумала об одном совете для тебя.

Она резко уронила голову на руки и застонала.

— Только не это снова.

— Только одно. Единственный способ узнать, сможет ли он ухаживать за магом, — это спросить его самого.

Эвана почувствовала, как краска бросилась ей в лицо.

— Спросить его?

Конечно, он был прав. Это был зрелый, взрослый поступок. Но сама мысль об этом пугала ее больше, чем она могла выразить словами. Если бы она была ему безразлична, они бы какое-то время чувствовали себя совершенно неловко друг перед другом, прежде чем, как она надеялась, нашли бы нейтральную почву. Но... что, если бы она была ему небезразлична? Что тогда? Была ли она готова отказаться от своего клана, своей семьи, своего наследия — и все это ради шелмена, который в конце концов мог ее бросить? Она начала чувствовать, что эти люди — ее советники и спутники — принимают ее, но все это было в надежде, что когда-нибудь борьба закончится, Корифей будет побежден, и она сможет вернуться домой.

Или, возможно, она умрет задолго до этого.

И почему она не заставила себя подумать обо всем этом до того, как зашла так далеко?

— Я не могу этого сделать. Мы все постоянно подвергаем свою жизнь опасности. Я могу умереть завтра по дороге в Крествуд, или на следующей неделе в Фейд-рифте, или...

— Мы все умрем, дорогая. Конечно, ты в большей опасности, чем все мы, но это не значит, что мы должны перестать веселиться, пока у нас есть время.

— Простите, если все это покажется вам невеселым, — проворчала она. — За мной охотится Магистр порождений тьмы. Серые стражи, возможно, собирают армию демонов. Тамплиеры глотают зараженный красный лириум и следуют за предполагаемым богом вместо Церкви. Мой клан в опасности, но я не могу пойти к ним. Я могу только послать помощь и надеяться, что, когда я вернусь, мы получим известие о том, что все хорошо — что моя семья все еще жива. И все, чего я хочу, — это прожить достаточно долго, чтобы остановить Корифея и... и вернуться домой. Добавляя к этому беспорядку сложные отношения... Я не думаю, что это справедливо по отношению к кому-либо из нас.

Дориан склонил голову набок и драматично вздохнул.

— Ну что ж, мой прекрасный инквизитор, ты уже взрослая, не так ли? В жизни приходится принимать трудные решения. — Он потянулся и похлопал ее по руке. — Только не ждите, что мы перестанем вас дразнить, если вы продолжаете вести себя так очаровательно неловко друг с другом. Все это неразрешенное сексуальное напряжение привлечет нас, как мотыльков на пламя.

Она тяжело вздохнула и встала, бросив на него предупреждающий взгляд через плечо, когда выходила из таверны. Ей пришлось закрыть дверь, чтобы заглушить его раскатистый смех.

Следующим пунктом ее назначения были конюшни. Блэкуолл согласился помочь с ремонтом и перестройкой амбара и стал спать на втором этаже. Она хотела убедиться, что он полностью укомплектован для их завтрашней миссии, а также поговорить с Деннетом о любых дальнейших потребностях. Она спускалась по ступенькам во внутренний двор, когда увидела мальчика, Коула, сидящего на траве. Она смутно помнила, что видела его на прошлой неделе, но воспоминания были нечеткими. Кассандра и Солас стояли рядом с ним, увлеченные разговором. Кассандра повернулась, чтобы обратиться к ней, когда та приблизилась.

— Инквизитор, мы как раз обсуждали, был ли Коул магом, учитывая его необычные способности.

— Он может заставить людей забыть о нем или даже полностью не замечать его, — ответил Солас Кассандре. — Это не способности мага. Похоже, что Коул — дух.

— Дух? Ты имеешь в виду, что-то вроде демона? — Спросила Кассандра.

— Если тебе так больше нравится, хотя правда несколько сложнее. На самом деле, его природу не так-то просто определить.

Кассандра хмыкнула.

— Говори прямо, Солас. С чем мы имеем дело?

— Демоны обычно приходят в этот мир, обладая чем-то. В своем истинном обличье они выглядят причудливыми, чудовищными. Но Коул не обладал ничем — никем, и все же он выглядит человеком во всех отношениях — Солас повернулся к Эване. — Коул уникален, инквизитор. Более того, он хочет помочь. Я предлагаю вам позволить ему это сделать.

Солас никогда не вел ее по ложному пути, но настоящий дух? Эта мысль одновременно взволновала и испугала ее.

— Я должна, по крайней мере, выслушать, что Коул скажет в свое оправдание, — наконец объявила она, вместо того чтобы принять решение.

После событий в Хейвене она почувствовала, что... она была связана с мальчиком. Их общий взгляд успокоил ее. Она знала достаточно о Тени и демонах, которые там жили, чтобы не доверять многим духам, с которыми встречалась, но, как сказал Солас, Коул казался другим — более сложным.

Они огляделись в поисках мальчика, но он, казалось, исчез... снова. Наконец, Солас указал на импровизированный лазарет, который они устроили в углу нижнего двора. Она осторожно подошла к нему, когда он стоял у костра. Он, казалось, почувствовал ее приближение и заговорил тихим голосом.

— Хейвен. Так много солдат сражалось, защищая пилигримов, чтобы они могли спастись... Удушающий страх. Не могу думать из-за лекарств, но порезы терзают меня с каждым ударом сердца. Жгучая белая боль. Все горит. Я не могу. Я не могу... Я собираюсь... Я умираю, я... мертв.

Удивленная, она проследила за взглядом Коула и увидела, что на спальном мешке лежит человек, который, очевидно, только что умер.

— Ты чувствуешь их боль?

— Так близко она громче. — Маги исцелили всех, кого смогли, но некоторые из них зашли слишком далеко. Они задерживаются, пока не придет их время.

— Не хотели бы вы пойти куда-нибудь поудобнее?

— Да, но я могу помочь здесь. — Он помолчал, затем снова заговорил своим тихим голосом. — Коричневая боль, сухая, царапающая. Жажда.

Коул принес солдату чашку воды, и она тихо прохрипела:

— Спасибо.

Коул посмотрел на Эвану.

— Все в порядке. Она меня не вспомнит.

— Так... ты используешь свои способности духа, чтобы помогать людям? Неуверенно спросила Эвана.

— да. Раньше я думал, что я призрак. Я не знал. Я совершал ошибки... но у меня тоже появились друзья. Затем храмовник доказал, что я ненастоящий. Я потерял своих друзей. Я потерял все. Я научился быть таким, какой я есть. Это сделало меня другим, но сильнее. Я могу чувствовать больше... Я могу помогать.

Она подошла к Коулу и легонько положила руку ему на плечо.

— Если вы хотите остаться, нам бы не помешала ваша помощь. Я видела, как ты дрался в Хейвене. Не согласитесь ли вы поддержать меня... чтобы помочь мне свергнуть Корифея?

— Да, помогаю. Я помогаю страдающим... беспомощным.

— Спасибо, Коул. Это поможет.

Мальчик слегка улыбнулся ей и ушел, чтобы найти другого человека, который мог бы помочь. Она вернулась к Кассандре и Соласу.

— Коул останется с нами. Кажется, он действительно хочет помочь, и нам мог бы пригодиться кто-то с его навыками.

Солас выглядел довольным, но Кассандра явно не одобряла этого.

— Мы должны следить за ним, на всякий случай.

Эвана улыбнулась и снова направилась к конюшням.

— Делай, что должна, но не причиняй ему вреда.

Остаток дня пролетел как в тумане, за отчетами, уроками с Джозефиной и упаковкой вещей. Несмотря на то, что она выспалась прошлой ночью, ее новый матрас напомнил о себе, когда она заканчивала составлять отчеты за столом в своей каюте. Положив маленький белый мешочек рядом с седельными сумками, она чудесным образом забралась в постель пораньше, зная, что завтра ей нужно будет встать до рассвета.

Тяжелые веки быстро сомкнулись, и вместо ночных кошмаров ей приснились золотые кудри, сияющие глаза и твердые мозолистые руки.

Глава 23: В которой Варрик уходит, а Дориан возвращается.

Резюме:

В которой Дориан, возможно, и не любит говорить о своих чувствах, но он — мягкий зефир, когда дело доходит до помощи его друзьям. И никто не сможет переубедить меня в обратном.

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

После нескольких минут стонов в столь ранний час и расспросов в пустой, затемненной комнате, почему он решил, что это хорошая идея, Дориан заставил себя вылезти из постели, привести себя в порядок и спустился по черной лестнице в нижний двор. Эвана уехала в Крествуд этим утром, и ему нужно было увидеть реакцию командира на ее отъезд... помимо всего прочего.

Он застыл на ступеньках, когда заметил коммандера и Эвану в тусклом свете раннего утра. Они оба прислонились к стене сарая, и он мог видеть их в профиль. Она протянула ему маленький белый мешочек с чем-то, явно испытывая трудности с тем, чтобы смотреть ему в глаза, когда говорила — вероятно, это было прямым следствием вчерашних слов Дориана. Командир опустил голову и попытался поймать ее опущенный взгляд, когда отвечал. К сожалению, Дориан был недостаточно близко, чтобы услышать их, но он боялся, что, если подойдет еще ближе, они заметят его присутствие.

Это заставило бы коммандера ревновать, а Дориан не был готов к этой части плана... пока.

Дориан подавил смешок при этой мысли. Если бы только бедный Коммандер знал. Если Дориан получит ответы, на которые надеялся этим утром, возможно, он успокоит Коммандера. Он слегка содрогнулся при мысли о том, что ему придется открыться тому, о ком он так мало знает, но если это поможет его новому другу...

Он тяжело вздохнул. У него было очень мало друзей, и он сделал бы все, что в его силах, чтобы обеспечить ее счастье, даже если бы это означало подвергнуть себя опасности. Хотя эти южане казались гораздо более восприимчивыми, чем он ожидал. Возможно... возможно, в конце концов, было бы не так уж и плохо узнать правду. Чтобы иметь возможность быть самим собой, не опасаясь разоблачения или преследования. Ну, по крайней мере, об этом. Он всегда был бы злым "магистром" от Тевинтера до большинства.

Внимание Дориан вернулось к неловкой парочке у конюшен. Время от времени она поднимала глаза на Коммандера, но почти сразу же опускала их. Он видел на лице Коммандера смесь озабоченности и разочарования, а также что-то еще, что Дориан не мог определить. Может быть, страх? Командир задавал ей вопрос, и она скромно отвечала, слегка переминаясь с ноги на ногу. Наконец, он, казалось, сказал что-то, что привлекло ее внимание. Она подняла глаза на командира, и ее губы сложились в одно слово:

— Что?

Теперь, когда командир поймал ее взгляд, на его лице отразилась нежность, смешанная с беспокойством, чего Дориан никогда раньше не видела у сурового военного. Должно быть, таким он становится, когда они остаются наедине. Очень обнадеживающе. Левая рука командира лежала на рукояти меча, а правая свободно свисала вдоль тела. Пока они продолжали разговаривать, Дориан заметил, что рука Командира сжалась в кулак, но через мгновение снова расслабилась. Возможно, это был ответ на что-то, что она сказала? Или способ удержаться от того, чтобы не обратиться к ней?

Дориан увидел, как она закрыла глаза и отвернулась с выражением боли на лице. Рука Командира разжалась и неуверенно поднялась, чтобы положить ее на плечо. Он оттолкнулся от стены и шагнул к ней, его лицо все еще выражало беспокойство.

Молодец, командир! А теперь притяни ее к себе и поцелуй так, словно завтра не наступит!

Но, конечно, он этого не сделал. Он что-то сказал — без сомнения, что-то ободряющее и командирское. Она кивнула и посмотрела на него с благодарностью на лице. Затем рука Командира опустилась и тут же снова сжалась в кулак. Дориан мысленно порадовался этому забавному рассказу. Они оба были просто безнадежны.

Дориан громко вздохнул, затем взял себя в руки. Он присмотрелся, но никто из них, казалось, не услышал его. Однако это не имело значения, потому что через несколько секунд Блэкуолл вышел из конюшни, ведя за собой двух лошадей. Командир отступил от Эваны, когда Блэкволл произнес дружеское приветствие.

— Привет! Где остальные? Нам пора отправляться в путь.

Бросив несколько робкий взгляд на командира, Эвана подошла к Блэкволлу как раз в тот момент, когда Дориан оттолкнулся от стены башни и направился к конюшням. Командир, казалось, заметил движение боковым зрением и выглядел немного шокированным, а также весьма расстроенным, увидев приближающегося Дориана.

— Дориан.

Приветствие командира прозвучало скорее как рычание, чем как приветствие. Дориану потребовалось все его самообладание, чтобы подавить рвущийся из груди смех.

— Доброе утро, коммандер! Я здесь только для того, чтобы проводить нашего возвышенного лидера. Полагаю, вы здесь по той же причине?

— конечно.

— И раздавать безделушки? Я и не знал, что вы с нашим инквизитором так близки.

Коммандер заметно вздрогнул, его рука потянулась к карману, куда он спрятал мешочек, и настороженно посмотрел на Дориана. Без сомнения, он прикидывал в уме, что я мог увидеть.

— Не безделушки. Только... она была там... помогаешь мне кое с чем.

— Аааа... что ж, я никому не скажу. — Пообещал Дориан.

Командир отвернулся, и Дориан напрягся, чтобы расслышать его ответ.

— Да тут и рассказывать-то нечего.

— О, я бы так не сказал, — съязвил Дориан.

Увидев комично страдальческое выражение на лице Командира, Дориан, наконец, дал волю смеху, который он сдерживал. Услышав его смех, Эвана повернулась к ним. Она переводила взгляд с одного на другого, и ее удивление при виде Дориана было заметно по ее внешности и позе. Дориан удивленно приподнял брови, глядя на нее.

— Неужели ты думала, что я не буду провожать тебя, дорогая? О, и не беспокойся о тех вещах, которые мы обсуждали вчера. Я буду вести себя как можно лучше, пока тебя не будет. Ты можешь все предоставить мне.

Она покачала головой, но не смогла сдержать улыбку.

— Да, именно этого я и боюсь. Наши представления о "наилучшем поведении", скорее всего, совершенно разные.

Дориан приподнял бровь, а затем подошел к ней, сгреб в охапку и закружил в крепких медвежьих объятиях. Он остановился под нужным углом, чтобы как следует разглядеть лицо Командора, и

— О! Самый мрачный из всех мрачных взглядов!

— хорошо!

— Береги себя, — предупредил он чуть громче, чем это было необходимо. — Мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне.

Эвана немедленно оттолкнула его и бросила взгляд на Командира, который уже отвернулся и теперь сердито смотрел на вход в конюшню.

Она бросила на Дориана неодобрительный взгляд и прошипела:

— Я знаю, что ты делаешь. Прекрати!

Дориан понизил голос, придав ему немного жалобный оттенок.

— Я просто пытаюсь оценить его реакцию. Откуда мне знать, как себя вести, если я не знаю, насколько сильно он в тебя влюблен?

Она приподняла брови, на ее лице отразился ужас, смешанный с раздражением. В ее тоне безошибочно угадывался гнев, и на этот раз она забыла понизить голос.

— Не смей! Я категорически запрещаю тебе вмешиваться в это!

Когда она заметила, что командир повернулся к ним с недовольным выражением на лице, она бросила на Дориана самый грозный взгляд, на который была способна, указала на него и выплюнула шепотом:

— Я вышвырну тебя из этого Допроса, если ты хотя бы заговоришь с ним об этом!

— Что, если он заговорит об этом со мной?

— Он бы никогда...

— О, у меня есть способы.

В этот момент она, очевидно, решила сменить тактику.

— Дориан, пожалуйста. Не вмешивайся? Я даже не знаю, чего хочу. Что, если ты убедишь его, а потом он передумает? Что, если я передумаю позже? — Она закрыла лицо руками. — О, Создатели, я этого не вынесу.

— Поверьте мне! У меня хорошо получается рассказывать людям о них самих. Конечно, интереснее рассказать им все обо мне, но все же...

Она подняла голову и слегка вздохнула, на ее лице снова появилось страдальческое выражение.

— Дориан...

Краем глаза Дориан наблюдал, как Коммандер осторожно приближается к ним, поскольку их разговор становился все более напряженным. О, это просто слишком весело. Он думает, что это размолвка влюбленных, и хочет защитить ее. Он так глубоко увяз.

— Это... — командир прочистил горло и начал снова более твердым тоном. — Все в порядке?

Эвана, очевидно, не заметила, как он подошел, и слегка подпрыгнула. Она повернулась к нему, стараясь скрыть страдальческое выражение лица и натянуто улыбаясь.

— Да, да, конечно. Мы... э-э... просто говорили о возможном задании.

Дориан ухмыльнулся.

— О, я на задании, все в порядке.

Эвана закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем открыла их, чтобы бросить извиняющийся взгляд на командира.

— Мне так жаль.

На лице Командира промелькнуло замешательство, и на то были веские причины. Дориан не обращал на них внимания, пока они смотрели друг на друга. Он увидел все, что ему нужно было увидеть. Вместо этого он повернулся, чтобы поприветствовать Железного Быка и Варрика, которые как раз спускались с верхнего двора.

— А-а, вот и вы двое! Мы с командиром уже начали думать, что нам придется заменить вас на этом задании.

Железный Бык фыркнул.

— Как будто вы могли бы заменить меня.

— Только не я, ты, грубиян, — фыркнул Дориан на неуклюжего кунари. Кто вообще имел право на такое количество бугрящихся мускулов и грубой силы? Определенно отвратительно. — Командир занял бы ваше место, поскольку он легко может победить вас на равных условиях.

— Что? Ты боишься, что я вымещу на тебе свое разочарование, Винт?

— Ты не можешь отрицать, что тебе нравится убивать моих людей.

— Эй, — запротестовал Булл, — разделка подразумевает, что я собираюсь их съесть. Большинство виноградных лоз — это просто хрящи и жир в маринаде из красного вина.

Дориан приподнял брови в неохотном согласии.

— Что ж, это правда.

Варрик усмехнулся.

— Если Каллен заменит Булла, это значит, что ты заменишь меня? Ни за что. Я и так редко вижу Хоука. Я не упущу эту возможность.

Дориан поприветствовал Варрика легким поклоном, когда они проходили мимо, но больше ничего не сказал. Вместо этого он критически оглядел кунари, в то время как Булл повернулся, чтобы оседлать своего скакуна.

Железный Бык проделал такую великолепную работу по интеграции в досианскую культуру в качестве Тал-вашота, что Дориану пришлось задуматься, сколько еще предполагаемых "перебежчиков" из Кун на самом деле были шпионами. Сколько их было среди них даже сейчас, живущих обычной, не кунитской жизнью, когда все это время они подчинялись приказам Бен Хассрата?

Бык так хорошо освоился, что Дориан часто ловил себя на мысли, что забывает о том, что зверь все еще заявляет о своей приверженности к Кун. В какой момент закончилось притворство и начался настоящий Железный Бык? Как может человек по-настоящему познать себя, если он проводит все свое время, притворяясь кем-то — чем-то — другим?

Дориан содрогнулся от этой мысли, его мысли отвлеклись от Быка и вернулись к воспоминаниям о его собственной беспокойной юности в Тевинтере. О предательстве отца. Он стиснул зубы и глубоко вздохнул. Подумай о других вещах. Подумайте обо всех новых книгах, которые Джозефина купила для вас. Подумайте о своей новой, красивой, отзывчивой подруге и о том, как вы могли бы обеспечить ее счастье.

Его внимание вернулось к группе, которая теперь прощалась друг с другом, и он намеренно занял место рядом с Командиром. Подойдя к Дориану, Эвана бросила на него последний предупреждающий взгляд, но тот лишь пожал плечами в ответ. Встревоженная, она постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, прежде чем одарить командира мягкой улыбкой и попрощаться с ним в последний раз. Затем группа повернула лошадей к воротам и выехала из Скайхолда.

— Ну, вот и они, — нараспев произнес Дориан. — У меня такое чувство, что без них здесь будет довольно скучно. Вы играете в шахматы, коммандер?

Командир посмотрел на него со смесью удивления и раздражения.

— Я... да, понимаю.

— Хорошо, я подойду с советом позже. Хорошего утра!

Он оставил Командира стоять во дворе, наблюдая за отрядом инквизитора, пока они полностью не скрылись из виду.

* * *

После целого утра, проведенного за разработкой и отработкой заклинаний с другими магами, Дориан устроился в своем любимом кресле в библиотеке, когда туда зашел Коул. Мальчик казался немного бесцельным, как будто он что-то искал, но на самом деле не знал, где искать. Дориану было любопытно узнать о мальчике-духе с тех пор, как он прибыл в Хейвен, но у него еще не было возможности поговорить с ним. Сейчас было самое подходящее время.

— Привет, Коул. Ты что-то ищешь?

— Я пытаюсь найти причину боли, чтобы помочь.

Дориан на мгновение задумался.

— Ну, это не боль и не эмоциональный шрам, но ты мог бы помочь мне, утолив мое любопытство.

Мгновенно заинтересовавшись, Коул выжидающе придвинулся к нему.

— да?

— Солас пытался объяснить мне, как ты выглядишь, но я все еще немного сбит с толку. У тебя не человеческое тело? Ты... на самом деле так выглядишь?

— да.

Дориан был озадачен.

— Но истинная форма духа всегда чудовищна или, по крайней мере, неестественна.

Коул кивнул.

— Это потому, что мир для них не имеет смысла. Он слишком реален. Вот почему они выглядят неправильно.

— Но... ты хочешь выглядеть именно так?

— Я хочу помочь. Внешний вид не имеет значения.

Дориан подался вперед на стуле, когда Коул подошел к нему поближе.

— Ты мог бы сменить форму? Если бы хотел выглядеть как-то по-другому?

— Но я не хочу выглядеть как-то по-другому.

Дориан на мгновение задумался о возможностях Коула. Выводы были неутешительными.

— Хм. Есть магистры, которые были бы в восторге, если бы смогли вызвать демона, который мог бы сойти за человека.

Коул покачал головой, его голос слегка задрожал.

— Они бы использовали это, чтобы причинить вред людям.

— Ты прав. Они бы так и сделали. — Дориан задумался на мгновение, а затем спросил: — Тебе нужно поесть? Или поспать?

Коул пожал плечами.

— Я думал, что должен был. Но я этого не делаю. Старые песни могут увлечь меня.

— Это уже что-то. Я не знаю, что именно, но это уже что-то. А что делать, когда ты ранен? Почему у тебя идет кровь? Это потому, что ты считаешь, что должен это сделать?

— Так вот почему у тебя идет кровь? — Спросил Коул.

Дориан остановился, слегка озадаченный.

— Я... Ну, да. Ты меня убедил.

— Ты задаешь много вопросов, Дориан.

— Ты мне интересен. Я и понятия не имел, что такое возможно.

Коул кивнул, и в глазах мальчика вспыхнуло нетерпение.

— Мне тоже интересно узнать о тебе.

Дориан откинулся на спинку стула, внезапно занервничав.

— Я... Полагаю, вы можете задавать мне вопросы, если хотите. Я не совсем понимаю, зачем вам это нужно, но...

— Хорошо! Спасибо! Я дам вам знать, когда у меня возникнут вопросы. Но есть обида. Я должен ее найти.

Мальчик вышел почти так же, как и вошел. Дориан огляделся по сторонам, но никто из присутствующих в библиотеке, казалось, не заметил этого разговора и не обратил на него никакого внимания.

— Я... пожалею об этом, не так ли? — пробормотал он себе под нос, когда мысли об отце заполнили его разум и еще больше испортили настроение.

Он отогнал мрачные мысли и погрузился в чтение, но несколько часов спустя отложил книгу в сторону. Пришло время выполнить приказ своего Инквизитора — составить компанию Коммандеру... и проигнорировать другие приказы, чтобы не вмешиваться в ее дела. Если я ничего не предприму, эти двое будут танцевать вокруг друг друга до конца дней — что, конечно, может случиться скорее раньше, чем позже.

Дориан спустился по лестнице, прошел через ротонду и мостик в новый кабинет командира в главной сторожевой башне. Командир, конечно же, отказался, сославшись на то, что у него слишком много работы. Дориан ожидал этого. Он не ожидал, что командор будет выглядеть нездоровым. Так ли он выглядел в конце каждого рабочего дня? Дориан начал понимать опасения Эваны.

— На этот раз я вас отпускаю, коммандер. Но я вернусь завтра днем, так что не забудьте закончить свою работу, потому что я жду игры. Только работа и никаких развлечений делают из вас скучного, слабоумного командира.

Командир что-то проворчал, но прямо не сказал ему "нет". Даже если бы он это сделал, Дориан все равно вернулся бы на следующий день. Он был на задании, блин.

* * *

На следующий день командир, казалось, был готов к встрече с Дорианом, когда тот вошел в кабинет с шахматной доской в руках.

— Это заняло у меня немного больше времени, чем следовало, — признался Командир, — — Но я, наконец, понял, что инквизитор подговорила тебя на это. Ее извинения во дворе перед уходом были связаны с тем, что она приставила тебя ко мне в отсутствие Варрика. Я прав?

Дориан только пожал плечами и придвинул стул к столу командира.

— Что удивительного в том, что я хочу провести время с нашим суровым красавцем командиром? ... Не волнуйся. Я не стану предпринимать ничего предосудительного.

Дориан отметил, что это был первый раз, когда он увидел коммандера по-настоящему потрясенным. И тут же покраснел. Дориан просто продолжил расчищать место на столе, в равной степени сдерживая опасения и веселье. Он рисковал, раскрывая себя таким образом, и часть его все еще бунтовала против самой идеи, даже после того, как эти слова были произнесены.

— Я... ты... что?

— Расслабьтесь, коммандер. Я просто пытаюсь сказать вам, что мои отношения с нашим инквизитором совсем не такие, как кажется людям. Дориан вопросительно поднял брови. — Ну же. Только не говорите мне, что вы не заметили мой потрясающий, но нетрадиционный стиль? Мое непристойное остроумие? Как насчет моих непристойных взглядов на некоторых солдат?

Каллен просто уставился на него.

— Я... не могу сказать, что это так.

— Прямой, как стрела, да? — Дориан вздохнул. — Жаль. Белый или черный?

— что?

— Как играем, командир? Белые или черные?

— О... э-э... черные.

Дориан молча разложил доску, давая командиру обдумать его слова. Несмотря на свое бахвальство и поддразнивания, Дориан на самом деле не собирался раскрывать Каллену мысли Эван. Он всего лишь намеревался устранить любые препятствия, включая его самого, которые могли помешать Командору действовать в соответствии со своими желаниями. Если, конечно, командир не спросит конкретно о ней.

— Итак, ты... э-э-э..... ты и она... что же тогда?

Дориан ухмыльнулся.

— Мы близкие друзья. Разве ты не сказал бы то же самое о себе и инквизиторе?

— Да, то есть, я хотел бы думать, что... да.

— Хорошо, твой ход.

— что?

— Теперь твой ход.

— Правильно!

Коммандер попытался переключить внимание, и Дориан почувствовал, что немного расслабился от очевидного отсутствия упреков в его откровении. Некоторое время они играли молча, и Дориан понял, что легко обыграет Коммандера. Однако, судя по его попыткам, военный был бы достойным противником, если бы его мысли не были заняты чем-то другим.

— Я бы не стал этого делать, коммандер, — упрекнул Дориан. — Вы подвергнете свою королеву опасности. Разве вы не должны быть великим военным стратегом?.. возглавлять вооруженные силы инквизиции и все такое?

Командир, казалось, на мгновение отвлекся от своих мыслей, чтобы по-настоящему взглянуть на доску. Он сразу увидел, что игра принадлежит Дориану.

— Я уступаю эту партию тебе, Дориан. Может, попробуем еще раз? Боюсь, что большую часть времени мои мысли были... где-то далеко.

Дориан улыбнулся и приподнял бровь, глядя на командира, но сказал только:

— Конечно. Я только рад, что вы снова проиграли моим превосходящим навыкам... может быть, на этот раз вы сможете быть внимательнее?

Коммандер не ответил, но его щеки слегка порозовели, когда Дориан переставил доску. Он увидел, как его собеседник наклонился вперед с решительным выражением лица и поудобнее устроился на стуле, пытаясь сосредоточиться на игре. На этот раз у него получилось гораздо лучше, хотя Дориан не раз замечал, как его взгляд становится отстраненным. По ходу игры им даже удалось немного поболтать.

— Итак, я так понимаю, что здесь, в Скайхолде, у нас все складывается удачно?

Командир оторвал взгляд от доски.

— Да, стратегически мы находимся в гораздо лучшем месте, и как только ремонт будет завершен, Скайхолд превратится в грозную крепость.

Дориан хмыкнул.

— А также это убежище для тех, кто в нем нуждается.

— Непременно, — заверил Командир, оглядываясь вниз, чтобы обдумать свой следующий шаг. — Мы здесь для того, чтобы защитить тех, кто не может защитить себя сам — не может постоять за себя. У нас есть преимущество в лице Инквизитора, но я бы все равно остался здесь.

— Ты веришь в то, что нужно бороться за тех, кто слабее и менее удачлив. Я бы хотел, чтобы как можно больше моих сородичей чувствовали то же самое, ставя благо других превыше собственного. Однако мой друг Феликс чувствовал то же самое — доказательство того, что не все магистры злые, крутящие усы негодяи.

— Я бы тоже не стал считать вас злодеем, Дориан... — Коммандер помолчал, словно раздумывая, а затем добавил: — Хотя у вас есть усы.

Дориан выпрямился в кресле и принял надменный вид в ответ на намеренное подстрекательство коммандера.

— Вы ставите под сомнение честь моих усов, коммандер?

Коммандер на самом деле фыркнул и воскликнул:

— Создатель! Нет. Я бы никогда. Его улыбка погасла, когда он сделал свой ход и оторвал взгляд от доски. — Но вы сказали "чувствовали", как в...?

— Феликс мертв. Но вы, конечно, читали отчеты о Гереоне?

— Да, его сын был болен некоторое время, но в конце концов Феликс все же отвернулся от своего отца. Я... — Коммандер поерзал на стуле и на мгновение уставился на доску, прежде чем поднять глаза на Дориана. — Это требует силы характера. Я сожалею о потере вашего друга.

Дориан нахмурился, подавляя печаль, которая грозила захлестнуть его.

— Да, что ж, мое замечание остается в силе. Я бы хотел, чтобы как можно больше людей чувствовали то же, что и вы с Феликсом.

Командир выглядел слегка удивленным, но ничего не сказал. Они снова погрузились в сосредоточенное молчание, и к концу игры Дориан заметил, что командир выглядит гораздо более расслабленным и менее больным, чем накануне.

— И эта игра принадлежит мне! — С улыбкой подтвердил Дориан. — Боюсь, мне нужно провести кое-какие исследования для Фионы, так что я позволю тебе вернуться к изнурительной работе. Впрочем, не волнуйся. Я вернусь завтра. В следующий раз постарайся быть внимательнее. Мне кажется, ты мог бы побороться за мои деньги, если бы постарался. — Он положил доску и фигуры на пустую книжную полку. — Я просто оставлю это здесь.

Командир кивнул, Дориан повернулся, чтобы уйти, но тихий голос остановил его.

— Дориан...

Дориан замолчал и повернулся к мужчине, который теперь выглядел так, словно жалел, что заговорил. Лицо командира исказила гримаса, и в глубине янтарных глаз промелькнула темнота, которую Дориан слишком хорошо знал.

— Да, коммандер, — подсказал Дориан.

— Как вы узнали? — он, наконец, ответил.

Еще вопросы! Дориан хотел прикинуться дурачком, но ему не хотелось дразнить коммандера — по крайней мере, в данный момент. Если бы этот человек хотел быть откровенным в этом вопросе, Дориан не стал бы его отговаривать.

— Помимо мрачных, определенно убийственных взглядов каждый раз, когда я поднимаю руку на нашего инквизитора?

Коммандер откинулся на спинку стула и вздохнул, прикрыв глаза и потирая переносицу.

— И как давно вы... это заметили?

Дориан был немного удивлен, что коммандер не попытался возразить. Еще один хороший знак.

— Ну, у меня были подозрения еще до того, как мы уехали в Редклифф, но твой испуганный взгляд при виде того, что она была почти без сознания у меня на руках, когда мы вернулись, был настоящей подсказкой... И я пришел проведать ее позже и увидел тебя в окно, все еще рядом с ней — держал ее за руку.

Командир хмыкнул, но, опять же, не попытался это отрицать.

— И..... она знает, что ты, э-э, не заинтересован?

Дориан рассмеялся.

— Да, хотя она, возможно, и не догадывается почему. Мы говорили о нашей дружбе. Она согласилась, что все это в шутку... за исключением одной темы, которая, кажется, выводит ее из себя всякий раз, когда мы об этом говорим.

Дориан остановился и постучал пальцами по дверному косяку. Он увидел, как коммандер с трудом сглотнул, на его лице отразилась внутренняя борьба, вероятно, из-за того, хочет ли он продолжать расспросы.

— Спасибо, Дориан. я... было приятно ненадолго отвлечься от своих обязанностей, даже если я не мог как следует сосредоточиться на игре.

Дориан решил оставить все как есть. У них было достаточно времени поговорить до возвращения Эваны. На самом деле, он решил какое-то время не поднимать эту тему. Коммандер удивил Дориана своим безразличным отношением как к заслугам Феликса, так и к его собственным... предпочтениям, и это вызвало у Дориана огромное желание получше узнать коммандера Каллена Резерфорда.

Смеет ли он надеяться обрести еще одного друга здесь, на простоватом Юге?

Записи:

Эвана и Дориан сблизились во время подготовки к "Закрытию бреши", и именно тогда я представляю, как они обсуждают все внутриигровые диалоги и многое другое. Эвана критикует "Тевинтер" за практику обращения в рабство, но при этом безоговорочно принимает Дориана в свой круг общения. Сначала Дориан не знает, что с этим делать, но теперь она действительно его "особенная снежинка". Он будет дразнить и мучить ее до скончания веков, но в то же время будет защищать ее до смерти.

И все это до начала его личных поисков. ;)

Признание: Когда Дориан заявляет о своей вечной дружбе после того, как вы защищаете его перед матерью Жизель, я всегда кричу в экран: "Я люблю тебя!"

Вторая глава "Наполовину сказанные истины порождают наполовину прожитые жизни" выходит во второй половине дня/вечером после проигранной партии в шахматы.

Глава 24: В которой откровения запоминаются и забываются

Резюме:

Каллен борется с синдромом отмены, но Дориан снова приходит ему на помощь. Инквизитор возвращается после своих приключений в Крествуде (включая убийство дракона).

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Каллен встал из-за стола и тут же сел обратно, так как волна головокружения грозила свалить его с ног. Он чувствовал, как многолетнее накопление лириума начинает покидать его организм, о чем, конечно, было приятно думать... но и переживать это было мучительно. Сегодня он столкнулся с целым рядом проблем — яркими ночными кошмарами, помутнением зрения, головокружением, холодным потом и постоянной головной болью и ломотой во всем теле в течение дня. Боль, вместо того чтобы с каждой неделей проходить легче, становилась все сильнее. Инквизитор, уходя, дала ему остатки своего лечебного чая, и теперь, неделю спустя, его запасы были на исходе. Она пообещала собрать еще припасов в Крествуде, но, несмотря на то, что симптомы были все сильнее, он боялся, что они закончатся до ее возвращения.

Вы могли бы сделать маленький глоток. Только один, чтобы прийти в себя... приободрить вас...

Каллен зарычал в ответ на коварный шепот. Встав, он оперся кулаком о стол, пытаясь стабилизировать мир, который вращался вокруг него. Он не сдавался. Он сделал последний глоток чая, который приготовил на обед, — казалось, это придаст ему уверенности на ровном месте. Глубоко вздохнув, он спустился в конюшню, забрал свою лошадь и поехал в лагерь в долине.

— Добрый день, лейтенант Розелл, — поприветствовал он, спешиваясь. Свежий воздух придал ему сил, когда он приблизился к шеренгам мужчин и женщин, проходивших базовые занятия. — Как продвигаются послеобеденные упражнения?

Розель одарила его ухмылкой и подождала, пока он займет место рядом с ней.

— Очень хорошо, коммандер. Новобранцы, похоже, быстро усваивают основы, а ветераны стали более внимательными к своим тренировкам после того, как стали свидетелями вашей оглушительной победы над кунари на прошлой неделе.

Коммандер печально улыбнулся, вспомнив об этом показательном выступлении, и ему пришлось отбросить мысли о последующей тренировке один на один. Сейчас было неподходящее время — если вообще было подходящее время — для непрофессиональных, неуместных мыслей об их инквизиторе.

— Я рад. Вам нужна помощь во второй половине дня?

— У нас неравномерное количество новобранцев, так что, возможно, вы могли бы поработать с нами? Обычно, когда вы на них давите, они работают усерднее.

Каллен непроизвольно сжал челюсти. Мир все еще немного колебался, но он подумал, что с новобранцами у него все будет в порядке. Он кивнул лейтенанту и встал в строй. В течение часа он чувствовал себя уверенно. Новобранцы все еще плохо разбирались в основах, так что ему не нужно было особо стараться, чтобы не отставать и вселять должный страх в их сердца своими отрывистыми командами и поправками. Но по мере того, как они менялись в очередном строю, лязг металла, отблески солнечного света на доспехах и громкие голоса начали сказываться. Боль вспыхнула у него в глазах и на мгновение затуманила зрение, и он едва не пропустил удар.

— О, Создатель! Мне так жаль, сир!

Новобранец дрожал перед ним, вся кровь отхлынула от его разбитого лица, но Каллен просто отмахнулся от него и вышел из строя, используя все свои оставшиеся силы, чтобы защитить Розеллин.

— Лейтенант, я должен идти, но, пожалуйста, продолжайте. У новобранцев все хорошо. Отличная работа.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Розеллин больше ничего не сказала, но напряженное выражение ее лица сказало Каллену все, что ему нужно было знать о том, как он выглядит. Крепко держась за луку седла, он взобрался на лошадь. Хотя поездка из долины должна была быть легкой, он изо всех сил старался удержаться в седле, поскольку яркие вспышки боли лишали его сил. Передав лошадь конюху, он поднялся по лестнице в свой кабинет и закрыл двери от яркого света как раз в тот момент, когда на него накатила волна тошноты. Тяжело прислонившись спиной к дереву, он закрыл глаза, борясь с головокружением, и сделал несколько глубоких, контролируемых вдохов. Голос, который шептал ему ранее, — на самом деле это была песня, которая за последний месяц стала сильнее, чем когда-либо, — сказал ему, что ему нужно, что поможет ему снова почувствовать себя здоровым и сильным. Это было там, ждало его на полке в углу. Запасной рацион...

— Честное слово, коммандер. Вы выглядите совершенно больным.

Каллен чуть не выпрыгнул из своей кожи.

— Дориан! Что, во имя Создателя, вы здесь делаете? Для нашей игры еще слишком рано.

— Я увидел, что ваши люди почти закончили разбивать сады, и у меня возникла идея насчет той очаровательной беседки в углу... но теперь я понимаю, что мне пора идти к целителю.

— Нет! — Каллен тяжело оттолкнулся от двери и выпрямился. Боль и тошнота вспыхнули снова, но он не дрогнул, желая, чтобы его зрение прояснилось. — Я в порядке.

— А вы ужасный лжец, коммандер. Любой, у кого есть глаза, мог бы заметить, что вам нездоровится, а у меня исключительное зрение. Почему вы так упрямы? Целитель мог бы облегчить вашу боль за считанные минуты.

— нет. Никаких целителей.

Саркастическая тревога в голосе Дориана сменилась гневом.

— почему? Потому что некоторые из них маги? Я начинаю понимать, чего боится наш инквизитор.

Каллен посмотрел прямо в сверкающие серые глаза Дориана, но ничего не сказал. Опровержение заявления Дориана потребовало бы объяснений, а он не был уверен, что хотел бы их давать.

Слегка вздохнув, Дориан покачал головой, поднялся с края стола Каллена, на котором сидел, и направился к противоположной двери. Каллен помолчал еще мгновение, размышляя сам с собой. Во время их первого разговора Дориан по доброй воле поделился очень личной информацией о себе. Мог ли Каллен оправдать отказ в ответной любезности? Не говоря уже о том, что Дориан, скорее всего, рассказал бы инквизитору об этом разговоре. Позволит ли она Каллену объясниться? Или она списала бы его со счетов как ненавистника магов, каким считала его в самом начале?

Дориан потянулся к дверной ручке, и Каллен остановился.

— Это не потому, что они маги, Дориан. Нисколько. Я наблюдал, как они возвращали многих моих солдат с того света, и я благодарен им за то, что они поделились своими навыками. Просто... целитель дал бы понять другим, что я болен, а я... люди не должны знать.

Дориан остановился, положив руку на дверную ручку. Когда он снова повернулся к командиру, на лице мага отразилась внутренняя борьба между недоверием и любопытством.

— Чем ты болен? — выпалил он. — Ты пожертвуешь своим здоровьем, потому что боишься, что это может повлиять на моральный дух? Это нелепо. Позови целителя. Ты поправишься еще до того, как население узнает, что ты был не в духе.

Каллен покачал головой и заговорил ровным голосом:

— нет. Я не буду. Они могут устранить симптомы, но не причину. Когда я снова начну выглядеть больным, даже после посещения целителей... Я уверен, вы можете себе представить.

Он видел, как Дориан обдумывает услышанное, возвращаясь к своему месту на столе Каллена. После короткой паузы он просто приподнял брови и тихо сказал:

— Да. Я понимаю.

— Я не заинтересован в том, чтобы выставлять свои личные дела на всеобщее обозрение. Кассандра наблюдает за мной и отстранит меня от моих обязанностей, если я стану неспособен к службе. Я был бы признателен, если бы вы держали это в секрете.

— Конечно, коммандер. Я бы и не подумал нарушать вашу конфиденциальность, тем более что вы были так любезны с моей личной жизнью. Я бы предложил свои услуги, но, боюсь, у меня пока ограниченное представление о целительской магии.

Каллен отмахнулся от его беспокойства.

— Это не имеет значения.

После короткой паузы Дориан наклонил голову и приподнял бровь.

— Итак... наш инквизитор знает о твоих... проблемах?

— Да, она полностью в курсе. На самом деле, она поняла это еще до того, как я рассказал ей подробности. Инквизитор снабжала меня лекарственными травами со времен Хэйвена, которые, как вы видели, она передавала мне в то утро, когда уходила. Но я почти закончил. Вот почему сегодня все так плохо. Это и общее ухудшение симптомов.

Дориан что-то пробормотал себе под нос и погрузился в свои мысли. Каллен воспользовался возможностью, чтобы осторожно подойти к своему креслу и сесть, глубоко вздохнув. Относительная темнота его кабинета смягчила головную боль и тошноту, но затуманенное зрение осталось. Он чуть не зарычал от разочарования. Как он мог реагировать на груду отчетов, покрывавших его стол, если не мог их прочитать?

Затем был Дориан, который все еще стоял, прислонившись к противоположной стороне своего стола, и задумчиво хмурил темные брови. Маг оказался совсем не таким, как предполагал Каллен, и теперь он мог понять, почему инквизитор так быстро привязалась к Дориану. За последнюю неделю, проведенную в основном в дружеских шахматных партиях, они постепенно стали более открыто рассказывать о своей жизни. Он никогда не поймет культуру Тевинтера, в этом он был уверен, но... возможно, этот маг с Севера действительно был его союзником. Несмотря на это, он, казалось, не спешил оставлять Каллена в покое. Он волновался? Или ему было что еще сказать? Этот вопрос вызвал в памяти гнев мага из-за явного недоверия Каллена к целителям.

— Вы, э-э... сказали что-то раньше, но я был слишком рассеян... что вы имели в виду, когда сказали, что могли видеть, чего боялась инквизитор?

— Ах, да... Боюсь, мне не следовало этого говорить. На самом деле это не мое дело. Я рассказал вам о себе, потому что это мое дело, но не более того... давайте будем честны, несмотря на то, что я люблю настраивать ее против себя, на самом деле я очень боюсь ее возможного возмездия. Вы видели, как она дерется, ощущали ее гнетущую ауру? С ней нельзя шутить в серьезных вопросах.

Каллен попытался вспомнить Хейвен и то, действительно ли он был свидетелем ее драки. Он не мог вспомнить, видел ли он ее в действии, но, судя по сообщениям, мог себе представить.

— Судя по твоему тону, я полагаю, ты имел в виду, что она боится, что я все еще настроен против магов. Не буду врать, мы расходимся во мнениях по многим вопросам. Но она должна знать, что я ей доверяю. С чего бы мне полностью поддерживать ее как нашего лидера, если бы я этого не делал?

Дориан покачал головой.

— Больше я ничего не могу сказать, коммандер. Я и так сказал гораздо больше, чем следовало.

Каллен настороженно посмотрел на собеседника, и червячок ревности, который ему удалось подавить после первого разговора с Дорианом, снова появился. Она рассказала Дориану то, чего не говорила ему. Это было тяжело вынести, но, по крайней мере, он мог утешиться тем фактом, что они были не более чем друзьями.

А что, если бы они были больше, чем друзьями? Это не имело бы значения! У тебя нет на нее никаких прав.

— Я рад, что она может довериться тебе, Дориан, — это было все, что он смог выдавить из себя.

Дориан усмехнулся.

— О, я бы не сказал, что она доверяет мне. Видите ли, мы с Варриком разработали систему. Мы говорим возмутительные вещи, выясняем, что заставляет ее смущаться или краснеть, а затем заставляем ее говорить об этом. Она бы никогда не заговорила о них сама, но если она будет держать все в себе, то однажды, без сомнения, взорвется. С такой силой, как у нее, это был бы грандиозный взрыв, и я хотел бы предотвратить его по нескольким причинам, не последней из которых является то, что я мог бы быть поблизости, когда это произойдет. Дориан указал на свое безукоризненно обросшее усами лицо. — В конце концов, я слишком хорошенький, чтобы умирать.

Каллен только фыркнул на это, поэтому Дориан продолжил:

— Мы были так заняты, что у нас не было времени обсудить ее чувства к Редклиффу, но это моя следующая миссия.

И на этом ревность Каллена исчезла.

— Я бы не стал беспокоиться об этом, Дориан.

— А-а-а, — кивнул Дориан, его глаза сверкали, как при одном из его заклинаний с цепной молнией. — Так, значит, она говорила с тобой об этом! Он с подозрением нахмурил брови. — Мне трудно представить, что ты из тех, кто "выпытывает у нее все".

Каллен ухмыльнулся.

— Это потому, что я не обязан. Она просто рассказывает мне.

— Что ж, интересно, что делает тебя таким особенным? — съязвил Дориан.

Самодовольный вид Дориана вызвал у Каллена неприятное чувство в животе, как будто он только что раскрыл то, чего не должен был. Он с трудом сглотнул. Ты начал с того, что задавал вопросы, помнишь? Он вспомнил недавний разговор с капитаном Райленом и начал задаваться вопросом, знали ли все в покинутой Создателем крепости о его непрофессиональных чувствах к их лидеру. Каллену, однако, пришлось признать, что Дориан был прав. Если Дориану и Варрику, двум ее самым близким друзьям, нужна была система, чтобы разговорить ее, возможно, было что-то уникальное в том, как она общалась с ним.

Однако реальность быстро дала о себе знать, напомнив ему, что тесная дружба вовсе не означает, что она хочет чего-то большего. Предыдущая оговорка Дориана лишь подтвердила то, что Каллен и так знал — война магов и храмовников висела между ним и Эвелин Лавеллан подобно невидимому барьеру, позволяя ему подобраться к ней, но не слишком близко. В конце концов, зачем магу связываться с кем-то, кто когда-то хотел держать магов на привязи, как животных? При этих словах у него слегка свело живот, но он заставил себя отвлечься от своих мыслей и вернулся к разговору.

— Я полагаю, мы знаем друг друга дольше, — нерешительно ответил Каллен.

Дориан покачал головой.

— Не дольше, чем она и Варрик. И у Варрика есть преимущество перед вами в том, что он проводит с ней недели, пробираясь через примитивные заводи Ферелдена. Нет, в этом что-то есть, коммандер, хотите вы это признать или нет. Дориан пристально посмотрел ему в глаза. — Тебе следует подумать о том, что это за "что-то"... и что ты собираешься с этим делать.

Каллен бросил на него кислый взгляд.

— Это не так просто, и ты это знаешь.

— Возможно, и нет. Но если бы это было просто, то у каждого было бы это, не так ли?

— Я...

Каллен помассировал виски. У них действительно был такой разговор? Ему нужно было отвлечься. Где были эти проклятые курьеры, когда они тебе были нужны?

— Дориан, несмотря на... интересный поворот нашего разговора, мне действительно пора возвращаться к работе.

Дориан недоверчиво хмыкнул.

— И какую же работу вы будете выполнять в вашем состоянии?

— Что ж, если вы будете так любезны и зачитаете мне несколько наиболее важных докладов, я смогу, по крайней мере, начать продумывать стратегии их рассмотрения. Если у вас нет других дел, которые нужно посетить?

— Нет, нет, коммандер. Я и мои многочисленные таланты к вашим услугам.

Дориан отошел от стола, взмахнул рукой и низко поклонился Каллену. Каллен только вздохнул и указал на стопку новых отчетов в центре своего стола. Дориан пододвинул к себе дополнительный стул, который он принес для игры в шахматы, и начал разбирать стопку. — ой! Репортаж от нашего прославленного лидера! Я начну с этого, если вы не возражаете.

Каллен откинул голову на спинку стула, закрыл глаза и пробормотал что-то в знак согласия, стараясь, чтобы на его лице не отразилось нервное ожидание. Она никогда не писала ничего даже отдаленно неуместного, но за последние несколько месяцев тон ее писем стал более игривым — более фамильярным. И, следовательно, он все больше и больше ждал ее писем.

Дориан, к счастью, начал читать, понизив голос. Или, точнее, перефразируя.

— После встречи со Страудом и Хоуком она, очевидно, заявила, что живет в Крествуде, и благодарит вас за то, что прислали... А, так, я вижу, вы уже знали об этом. Она также благодарит вас "от всего сердца", — Дориан сделал ударение на этих словах, и Каллен, приоткрыв один глаз, увидел, как маг удивленно приподнял брови. — за новость о том, что ее клан пока в безопасности... передает Лелиане наилучшие пожелания... Хммм... разобралась с бандитами, осушила озеро, чтобы освободить затопленную часть Крествуда, нашла несколько пещер, закрыла озерный разлом, убила демона ярости, освободила духа, устроила жителям старого Крествуда достойные похороны... Да-да-да... в настоящее время она считает, что перекрыла все трещины в Крествуде, но дает скаутам время провести еще одну проверку. О, и, по-видимому, мэр затопил старый город специально, чтобы уничтожить всех заразой, и она хочет, чтобы вы отправили людей на его поиски. Похоже, он сбежал.

— Мэр наводнил город с людьми... намеренно?

Каллен закрыл глаза от света, но не смог скрыть отвращения в своем голосе. Он пережил Упадок и знал, что такое отчаяние, но это.....

Дориан перевернул страницу.

— Подожди, здесь... на обороте есть еще кое-что... — Он молча прочитал пару строк, и его голос сорвался. — О боже...

Каллен мгновенно сел, широко раскрыв глаза, хотя его голова запротестовала от внезапного света и движения.

— Что? Что это?

— Не волнуйтесь, коммандер, она говорит, что все вышли из этого относительно невредимыми. У Варрик несколько глубоких порезов, которые нужно залечить, и она думает, что сломалась... о боже...

Каллен потянулся через стол и выхватил письмо из рук Дориана. К счастью, его зрение прояснилось настолько, что он смог прочитать этот абзац самостоятельно.

"..не сердись, Каллен, но здесь, в Крествуде, мы наткнулись на дракона, который охотился на домашний скот и даже убил пару деревенских жителей..."

— Андрасте, храни меня! — простонал он, продолжая читать.

"..Железный Бык казался таким взволнованным, и я не видел причин рисковать тем, что дракон причинит вред еще кому-нибудь. Мы получили некоторый урон... У Варрика несколько глубоких порезов, которые нужно будет залечить, когда мы вернемся, Блэкволл и Железный Бык получили несколько сильных ударов от лап дракона, и я думаю, что у меня, возможно, сломана рука. Не волнуйтесь, это не моя рука, закрывающая трещину. Ха-ха. Целитель-немаг в Крествуде сделал все, что мог, и как только разведчики вернутся с известием, что все известные трещины закрыты, мы отправимся обратно в Скайхолд.

Не хотелось бы, чтобы на обратном пути лошадь меня толкала, но я буду рад снова всех увидеть. О, и у меня для вас сюрприз! Неужели вам уже не интересно?

Мар Фалькон,

Эвана"

Каллен обхватил голову руками и попытался просто дышать. Боль в голове усилилась, и на него накатила волна тошноты.

Я приму Свет. Я выдержу шторм. Я выстою.

Она убила веысшего дракона. Она действительно столкнулась лицом к лицу с гигантским существом, несущим смерть и разрушение, и убила его. Захватывать целую крепость всего четырьмя людьми — само собой разумеется, хорошо обученными и очень опасными — было достаточно рискованно. А теперь еще и это. Эта женщина могла бы погубить его... если бы изъятие лириума не убило его первым.

— Могу я оставить вас наедине с вашими отчетами, коммандер?

Каллен медленно встал и выглянул в маленькое окошко за своей спиной на тускнеющий дневной свет. Сейчас должно быть достаточно темно, чтобы без особых проблем выйти на улицу, особенно если они срежут путь через кабинет Солярия и большой зал.

— Я думаю, мне стоит прогуляться, подышать свежим воздухом. Когда я только вошел, вы упомянули сад. Может, мы прогуляемся туда, и вы расскажете мне, что думаете о беседке?

* * *

Несколько дней спустя Каллен вздохнул с облегчением, когда проснулся, осознав, что худшее осталось позади. Песня сирен лириума все еще звучала в его голове, но ему было легче сопротивляться, когда он чувствовал себя таким сильным и полезным. Он провел большую часть утра, тренируясь с офицерами на верхнем дворе, позволяя более опытным солдатам посмотреть, смогут ли они победить его. Ни один из них этого не сделал, даже когда двое попытались одолеть его одновременно.

Лелиана попросила его обсудить с ней некоторые вопросы в командном пункте, поэтому он поднялся по лестнице с верхнего двора. Расправив плечи, Каллен наслаждался знакомой болью в мышцах, ноющих после тренировки, в отличие от ломки. Как только он вошел в командный пункт, Лелиана вручила ему отчет.

— Инквизитор вернется в Скайхолд сегодня вечером. Я договорилась, что духовный целитель будет доступен для них в большом зале, как только они прибудут. Вероятно, ей нужно будет отдохнуть несколько дней перед следующим заданием, но я обеспокоена новостями, которые она прислала нам от начальника Страуда. Она должна встретиться с ним на Западном подходе как можно скорее.

Каллен быстро прочитал отчет инквизитора и нахмурился.

— Если то, что говорит Страуд, правда, если Серые Стражи действительно объединили свои силы с Венатори, то дела у стражей определенно пошли наперекосяк. Подразделение капитана Райлена покинуло Валь-Руайо меньше недели назад. Если не будет дальнейших задержек, пройдет еще как минимум неделя, прежде чем они прибудут на посадку.

— Интересно, обнаружила ли Джозефина причину задержки в Валь-Руайо, — пробормотала Лелиана.

— Судя по краткой записке Райлен, это было откровенное недопонимание, но ее человек в Валь-Руайо пообещал рассказать подробнее, когда приедет. Слава Создателю, что он оказался там — не то чтобы Райлен не справился с этим... просто все стало намного проще. — Лелиана кивнула, когда он переместил маркер инквизитора на Западный подход, а затем обратил свое внимание на восточный Орлей. — Меня также беспокоят сообщения о караванах красного лириума, идущих из Изумрудных могил. Их отслеживание может привести нас к Самсону... и за Корифеем.

Лелиана, нахмурившись, посмотрела на стол, за которым стоял Орлей, передвигая фигуры.

— Если бы не срочность проблемы Серого Стража, я бы сказала, что нам следует отправить ее в Изумрудные могилы, чтобы она встретилась с призраком Фэрбенкса и выяснила, что ему известно. Но при нынешнем положении вещей он может подождать ее возвращения. — Отодвинув еще одну табличку над Изумрудными могилами, она поморщилась. — Это будет долгая миссия с большим количеством путешествий.

Каллен коснулся отметки в разделе "Свободные марши" и добавил:

— Нам нужно будет обязательно поговорить с ней и о ее клане. Они не будут вечно оставаться в безопасности на своем нынешнем месте.

— Да, — согласилась Лелиана. — Затем идут мирные переговоры между императрицей и ее кузеном Гаспаром о прекращении гражданской войны в Орлее — мы должны начать готовить инквизитора к этому в ближайшее время, независимо от того, назначила ли императрица дату переговоров или нет. Если императрица будет убита, это произойдет именно там.

Они поговорили о деталях и логистике еще несколько минут, прежде чем Каллен удалился в свой кабинет, чтобы провести еще один день за отчетами, сообщениями, составлением распоряжений и проверкой хода реконструкции Скайхолда. Сад был закончен вчера — по крайней мере, настолько, насколько это было возможно. Целители, некоторые из которых были долийцами, а большинство — магами, радостно использовали каждый доступный клочок земли для выращивания трав и лекарственных цветов и теперь усердно ухаживали за ними. Однако, даже с помощью магии роста и согревания, пройдет несколько недель, прежде чем на этом фронте будет заметен какой-либо реальный прогресс. Его единственным вкладом было обеспечение того, чтобы инквизитор могла посадить все, что пожелает. Дориан также добавил приятный штрих — шахматный столик из мрамора и камня и подходящие к нему стулья, которые он нашел в кладовке в подвале под большим залом.

Он почувствовал тяжесть в груди, когда подумал о том, чтобы показать ей это помещение. Когда он только начинал проект, он был уверен, что она одобрит, но теперь, когда все было готово, его охватили сомнения. Расстроится ли она, что он сделал это без ее присутствия и руководства? Поймет ли она, почему он это сделал? Если уж на то пошло... понял ли он? Когда капитан Райлен загнал его в угол, Каллен принялся перечислять все технические причины, по которым сад был приоритетным объектом. И хотя он никогда бы не сказал этого вслух, в своей голове он оправдывал это как проявление их признательности за все, чем она пожертвовала, чтобы быть с ними и помогать Инквизиции.

Но если быть до конца честным, он просто хотел видеть ее счастливой. Хотел сделать что-то, что вызвало бы улыбку на ее губах. Создатель, он бы провел остаток своих дней, делая ее счастливой, если бы мог.

Он резко отбросил бесполезные и неподобающие мысли, чтобы сосредоточиться на своей работе. Скоро должна была прибыть инквизитор, и он хотел, чтобы его краткий отчет для нее был как можно более полным и кратким. Остальное могло подождать.

На Скайхолд опустилась темнота, когда стражники издали негромкий крик, возвещавший о возвращении инквизитора. Каллен вскочил и открыл среднюю дверь из своего кабинета. Проходя через кабинет Соласа, он взглянул на эльфа, стоявшего на лесах.

— Прибыла инквизитор.

Солас встал и начал спускаться с лесов. Каллен вошел в большой зал как раз в тот момент, когда Варрик и инквизитор, спустившиеся с задней лестницы, тоже вошли в зал. Солас подошел к ней, поприветствовал эльфийской фразой, на которую она ответила, и повел к целителю, ожидавшему у главного входа.

Каллен, в свою очередь, стоял у двери в ротонду и таращился на нее как идиот. Создатель, он скучал по ней. Мягкие переливы ее голоса проникали в самые глубины его души, сглаживая острые углы тревоги и напряжения. Его даже не волновало, что она разговаривала с Соласом, а не с ним. На самом деле, сейчас, наверное, было бы лучше, если бы она не пыталась с ним заговорить. Возможно, он был бы не в состоянии составлять связные предложения.

Проходя мимо него по пути к целительнице, она посмотрела на него и улыбнулась — той же мягкой улыбкой, с которой уходила. Ему удалось поклониться и улыбнуться в ответ, прежде чем она направилась поприветствовать целительницу. Несмотря на ее храбрый вид, усталость накатывала на нее волнами, и Каллен не смог скрыть беспокойства на своем лице. Варрик остановился, проходя мимо.

— Ты выглядишь так, будто кто-то умер, Кудряш. — расслабься. Ваша любознательность, прославленный носитель Якоря, здесь и в целости и сохранности... в основном.

Варрик похлопал его по спине, пока они наблюдали, как целитель приступает к своей работе, и Каллен одарил гнома ответной полуулыбкой. Целительница произнесла заклинание и слегка откинулась на спинку стула. Взяв ее за руку, целитель убедился, что кость вправлена должным образом, прежде чем начать процесс заживления. Прошло некоторое время, и Каллен наблюдал, как гримаса боли на ее лице постепенно сменилась безмятежным выражением. Время от времени она поглядывала на него, и он сам старался сохранять невозмутимое выражение лица, хотя чем больше он смотрел на нее, тем больше беспокоился за ее здоровье. Она выглядела совершенно измученной.

Когда целитель закончил, он дал ей целебный настой, чтобы решить все оставшиеся проблемы. Выпив, она высвободила руку из повязки, проверяя амплитуду движений.

— В настое также содержатся травы, которые помогут вам уснуть, — предупредил целитель. — Это вступит в силу через несколько мгновений. Вам следует отправиться в свою комнату.

— О! — она посмотрела на пустой флакон в своих руках, а затем на Командира. — Но мне нужно поговорить с командиром.

— Поторопись, — настаивал мужчина со строгим выражением лица. — Ты недолго пробудишься в сознании.

Затем целительница подошла к Варрику, оставив ее с Соласом. Каллен немедленно шагнул вперед.

— Вы хотели поговорить со мной, инквизитор?

— Да, коммандер, я... не могли бы вы проводить меня в мою комнату? Мне нужно обсудить один небольшой вопрос. Она повернулась к Соласу и слегка поклонилась. — Ма серанна, леталлин.

Солас тоже улыбнулся и поклонился, затем вернулся в свой кабинет. Она повернулась, чтобы взять свои седельные сумки, но Каллен опередил ее, взяв по одной в каждую руку. Она улыбнулась и пошла с ним по коридору.

— Анет ара, привет, Каллен.

Он с трудом сглотнул. Она была достаточно близко, чтобы он мог почувствовать запах пыли после ее путешествия и тот мягкий, землистый аромат, который он связывал исключительно с ней.

— Здравствуйте, миледи. Как вы себя чувствуете?

Она оглядела холл и глубоко вздохнула.

— — Сувенир. — Затем, оглянувшись на него, она перевела: — Устала.

— Да, и тебе следует побыстрее добраться до своей комнаты. Что бы ты ни хотел мне сказать, я уверена, это может подождать, пока ты не отдохнешь.

— Но именно поэтому мы гуляем и разговариваем, — сказала она с улыбкой. — К тому же, это займет всего минуту. Ты думал о моем сюрпризе?

Каллен с трудом соображал, что происходит, пока его взгляд жадно скользил по ее лицу. Несмотря на усталость, ее глаза блестели от возбуждения, и его сердце сильно забилось при виде этого зрелища. Он подождал, пока они пройдут через дверь из главного зала и пойдут по длинному, освещенному факелами коридору, прежде чем ответить.

— Ах... я... — Он прочистил горло и начал снова. — Я был слишком поглощен той частью, где ты убиваешь дракона, чтобы сразу об этом подумать. Ее лицо слегка вытянулось, и он поспешил добавить: — Но я признаю, что после того, как прошел шок от твоего письма, я действительно удивился этому.

И он это сделал, хотя и не собирался раскрывать, сколько раз перечитывал ее письмо за последние несколько дней, пытаясь разглядеть какой-то более глубокий смысл за расплывчатыми словами.

Не поднимая на него глаз, она выхватила у него из рук одну из своих сумок и открыла ее. Он едва расслышал ее голос, тихий и неуверенный, когда она начала рыться в содержимом.

— Вы не были... никто из вас не был слишком сильно зол на меня, не так ли? О драконе?

Брови Каллена удивленно поползли вверх при этом вопросе.

— Сумасшедший? Нет. Нет... не сумасшедший. Испуганный, может быть, раздраженный...

Она остановилась перед дверью в свою башню и подняла глаза из-под ресниц, продолжая рыться в сумке, и вопросительно посмотрела на него.

— Не злится... Но что-то еще? Разочарован?

— Никогда, — быстро ответил он. Он с трудом подавил румянец, вызванный неосторожным ответом, и сменил тему разговора, открыв дверь и жестом пригласив ее войти. — Миледи, пожалуйста, если зелье начнет действовать до того, как вы доберетесь до своей комнаты... Я не хочу, чтобы утром ты заснула на лестнице.

— Хммм? — Вопросительный взгляд сменился пренебрежительным покачиванием головы, хотя она снова начала ходить. — О, нет, я уверена, что это не подействует так быстро. В любом случае, мы почти на месте.

Она закончила рыться в первой сумке и, не найдя того, что искала, поторговалась с ним, чтобы начать со второй.

— Я знаю, это где-то здесь... ааааа!

Глубоко засунув руку в сумку, она немного повозилась, прежде чем вытащить большой и маленький мешки с чем-то. Ее усталые глаза сияли от восторга в свете факелов, а в голосе слышались очаровательные нотки волнения, когда она остановилась на лестничной площадке, чтобы поднять большой мешок.

— Я нашла это для тебя! Это кора, которая помогает от головной боли сильнее всего, о чем я тебе рассказывала. Не могу поверить, что я нашла ее так далеко на юге, но я собрала все, что смогла, пока мы бродили по окрестностям. Я также показала скаутам, с каких деревьев им нужно будет собрать урожай, чтобы мы могли отправить больше в Скайхолд. Я собираюсь попробовать приготовить для вас отвар из этого, — Она повертела в руках большой пакет, прежде чем засунуть его обратно в сумку. — Но пока что ты можешь взять это.

Она шагнула вперед, чтобы вручить ему мешочек поменьше, и слегка споткнулась, опустив веки. Он быстро взял мешочек и убрал его в карман, чтобы быть уверенным, что у него будет свободна рука, если ей понадобится помощь.

— О, ну что ж... Полагаю, мне следует это сделать... поднимайся по лестнице сейчас же...

Ошеломленный взгляд девушки обеспокоил его, когда она повернулась к последнему лестничному пролету. Вытянув руку, словно пытаясь удержать равновесие, она сделала один шаг вперед, а затем опасно покачнулась. Каллен бросился вперед, вытянув руку.

— Миледи!

Она попыталась удержать свою сумку, но та оказалась слишком тяжелой. Сумка выскользнула из ее пальцев и со стуком упала на пол, когда он обхватил ее за талию свободной рукой. Она тяжело прижалась к нему, слова были медленными и почти невнятными, глаза едва открыты.

— Я... Я не думала... что это возымеет действие... так... так... ... я... абелас... ма венан...

И с этими словами она прислонилась к нему, ее голова тяжело упала на его наплечник. Он выпустил из рук вторую сумку и с глухим стуком поставил ее на лестничную площадку вместе с первой, в то время как его руки обхватили ее, прижимая ее обмякшее тело к своему, словно защищая. Затем, просунув руку ей под ноги, он легко приподнял ее гибкое тело.

Медленно преодолевая оставшиеся ступеньки, Каллен наслаждался ощущением ее тела в своих объятиях, ее головы, лежащей у него на плече. Он уже в третий раз нес ее таким образом, но впервые почувствовал, что ей не угрожает какая-то неминуемая опасность. Она вернулась из своих путешествий измученной и нуждалась во сне, но, несмотря на его опасения, с ней ничего не случилось.

Когда он открыл последнюю дверь и поднялся по последнему лестничному пролету в подготовленную, освещенную свечами комнату, ему пришлось отдать должное Джозефине и Лелиане. Пока они осматривали крепость, он видел только голые стены ее покоев, но теперь с балконных окон свисали мягкие и изящные темно-синие и фиолетовые занавески, а большую часть пола покрывал огромный ковер, бело-серый от мягкости. Огромная кровать с балдахином была застелена покрывалом в тон и несколькими синими и фиолетовыми подушками. Веселые язычки пламени плясали в камине, создавая теплый красно-оранжевый отблеск, а в углу стояла ванна, полная воды.

С этим придется подождать до утра.

Он осторожно опустил ее на кровать и заколебался. Ему, конечно, следует снять с нее сапоги, но как насчет ее брони? Начав с самого простого, он расшнуровал ее ботинки и снял их. Затем, сидя на краю ее кровати, он попытался придумать самый простой способ снять мантию.

Сняв перчатки, он потянулся, чтобы расстегнуть застежки ее мантии, и тут же выругал себя, заметив, как дрожат его руки. И сейчас нельзя винить в этом даже возбуждение. Он слегка расстегнул застежки, стараясь как можно меньше прикасаться к ней.

— Теперь начинается самое трудное, — пробормотал он себе под нос.

Она пошевелилась при звуке его голоса. Тихий стон сорвался с ее губ, и его сердце остановилось, когда она сделала глубокий вдох и открыла глаза. Они были затуманены, но каким-то образом все же нашли его в свете свечей.

— Каллен... ма венан'ара.

Ее голос дрожал от медикаментозной сонливости, слова были слегка невнятными. Не то чтобы это имело какое-то значение. Он не понял ничего, кроме своего имени. Он повторил фразу, которая звучала так же, как та, что она произнесла несколько мгновений назад.

— Ма венананара.

Она одарила его небрежной улыбкой и потянулась к нему, поэтому он взял ее руки в свои и смотрел на нее, пока ее глаза лениво открывались и закрывались. Первая часть фразы, которую она произнесла в холле, прозвучала как извинение — как сейчас, так и тогда, когда он слышал ее слова в Хейвене. Вторая часть ускользнула от него, хотя и начиналась с "ма", что, как он знал, означало "моя". "Ма венан" и "ма венан'ара"... Может быть, это еще один вид нежности? Другой способ сказать "друг"? Он повторил ей фразу в надежде, что достаточно хорошо понял ее значение. Он не испытывал никаких угрызений совести, отвечая на ее ласковые слова. Что бы это ни значило, он, несомненно, испытал это сто раз.

— Я абелас, ма венан. Нам нужно снять с тебя доспехи. Я собираюсь приподнять тебя и вытащить руки из рукавов. Хорошо?

Она кивнула, и он просунул руку ей под плечи, помогая сесть. Ее голова склонилась набок, а затем упала обратно. Она снова потеряла сознание.

После небольшой борьбы, в ходе которой он сел на кровать и прижал к себе ее обмякшее, выпрямившееся тело, ему удалось вытащить ее руки из рукавов и, наконец, снять доспех. Он встал, откинул покрывало, насколько смог, затем осторожно приподнял и уложил ее под одеяло.

Когда он наклонился над кроватью и снова натянул на нее одеяло, то, прежде чем смог себя остановить, провел рукой по ее лбу, чтобы убрать длинную челку с глаз. Она мирно спала, даже когда его дрожащие пальцы задержались на ее виске. Затем, вопреки здравому смыслу, он провел пальцами по ее нежной щеке, прерывисто дыша от ощущений, вызванных этим прикосновением.

Слова Дориана снова пришли ему на ум, когда он посмотрел на нее. Он был ей небезразличен? Ее действия и слова, казалось, указывали на это, но было ли это просто близкой дружбой с ней... или это могло быть чем-то большим? Сомнения терзали его. Он знал, что чувствует к ней, но что он мог с этим поделать? Что он должен был с этим сделать?

И если бы ей было не все равно, мог ли он действительно отказать ей ради того, чтобы сосредоточиться на войне? Ради инквизиции? Ради Тедаса?

Ответ на этот вопрос тоже изменился по сравнению с тем, что было всего несколько недель назад. Раньше он сослался бы на долг как на предлог, чтобы оттолкнуть ее, но теперь он колебался. Ей стало труднее дышать, когда его пальцы нежно прошлись по линии ее платья. Ее золотистый образ возник перед ним, глаза сияли, губы приоткрылись, произнося слова нежности, слова любви. Он попытался представить, как отвергает ее, говорит, что ему все равно. Каждая частичка его существа восставала, пока его видение не закончилось шепотом признаний и прикосновением губ, впервые ощущающих вкус. Его сердце забилось сильнее при этой мысли, и в тот момент он понял: если бы он был ей небезразличен, хотя бы немного, он отказался бы почти от всего, чтобы быть с ней, чтобы иметь возможность любить ее.

В этот момент она с тихим вздохом прижалась щекой к его руке, и он отпрянул, словно обжегшись. Реальность прорвалась сквозь туман его мечтаний, чтобы упрекнуть его за вольности. Дружеская привязанность не переросла в любовь. Он не имел права думать о ней — прикасаться к ней — таким образом.

Убирайся, дурак! Тебе здесь не место.

С трудом сглотнув, он схватил перчатки и быстро отступил от нее. Подняв с лестницы ее седельные сумки, он отнес их в ее комнату и погасил свечи на письменном столе и каминной полке. Он бросил последний взгляд на ее спящую фигуру, прежде чем задуть свечу у кровати, а затем бросился вниз по лестнице в холодное уединение своего собственного чердака.

Да. Возвращайся туда, где твое место — подальше от соблазна твоей несбыточной фантазии о том, что такая женщина, как она, когда-нибудь сможет полюбить такого мужчину, как ты.

Записи:

Ир абелас = Мне жаль

Ма вхенан = мое сердце

Ма вхенан'ара = желание моего сердца

Третья глава о том, как наполовину сказанные истины порождают наполовину прожитые жизни, приурочена примерно к началу этой главы.

Глава 25: В которой эмоции угрожают взять верх над логикой

Резюме:

Глава о легкомысленных, нежных, сводящих с ума чувствах и построении отношений с небольшой долей тревоги. И, конечно, еще больше откровений...

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

На следующее утро Эвана вошла в большой зал, чувствуя себя отдохнувшей после долгого принятия ванны. Ее рука, наконец-то избавившаяся от боли после нескольких дней блужданий по Ферелдену с пристегнутой к боку повязкой, непринужденно покачивалась, когда она шла по коридору. Несмотря на невероятное количество бумаг, скопившихся на ее столе, она была рада вернуться в Скайхолд.

Улыбка появилась на ее губах, когда она отметила, как много было сделано за две недели ее отсутствия. Крыша большого зала была отремонтирована, а строительные леса внутри зала указывали на то, что бригады также приступили к внутренней отделке. Она не могла не задаться вопросом, какие еще ремонтные работы были завершены в ее отсутствие, но, прежде чем она успела углубиться в сад, услышала, как Варрик окликает ее.

— Доброе утро, Снежинка!

Варрик сидел за столиком у входа, где целительница встретила их прошлой ночью. Подойдя, она помахала рукой и присела рядом с ним на минутку.

— Как ты себя чувствуешь сегодня утром, Варрик? Я надеюсь, целительница хорошо поработала и над тобой?

— Все в порядке, Снежинка. После хорошего ночного отдыха в настоящей, сухой постели становится намного лучше, как я вижу, и у тебя тоже. Его взгляд скользнул вниз, к ее одежде, и бровь приподнялась. — Ты выглядишь довольно... женственная этим утром.

Когда он заговорил, в его тоне прозвучала невысказанная насмешка, и она тут же пожалела, что села. Она смахнула с рукава несуществующую ворсинку, и ее лицо залил румянец. Облегающее платье лежало рядом с ванной вместе с плотными шерстяными леггинсами кремового цвета и парой кожаных ботильонов с красивым тиснением. Она не сомневалась, что Джозефина специально заказала это платье из-за его темно-фиолетового цвета и модной замысловатой шнуровки спереди, чтобы произвести впечатление на недалеких аристократов.

Этот фасон, особенно V-образный вырез, заставлял ее чувствовать себя немного неуютно, но у мягкой, плотной ткани было одно преимущество перед ее предыдущей одеждой — тепло. Однако она понятия не имела, как выразить словами ответ на замечание Варрика, поэтому сменила тему.

— А... да... Сегодня утром я чувствую себя намного лучше. Ты записываешь наши приключения?

Варрик кивнул.

— Я понял, что слишком долго ждал, чтобы записать все это — детали становятся расплывчатыми. Я хочу записать все это сейчас, пока не начал забывать.

— Если тебе понадобится что-то уточнить, я уверена, Лелиана позволит тебе ознакомиться с отчетами с мест.

— Нет. Я имею в виду, я, наверное, все равно немного уточню для пущего эффекта, верно?

Эвана рассмеялась.

— Звучит примерно так. Она помолчала, а затем снова сменила тему. — Вы что-нибудь слышали о Хоук с тех пор, как они со Страудом отправились на Западный подход?

— Этим утром Лелиана принесла мне сообщение. Они избегают главных дорог, потому что Серые стражи все еще охотятся на Страуда, так что им потребуется некоторое время, чтобы добраться туда.

— Это даже к лучшему, потому что, возможно, пройдет несколько дней, прежде чем мы сами сможем отправиться на Западный подход. Это долгое путешествие... — Эвана замолчала, вспоминая свой разговор с Джозефиной в Хейвене о сообщениях о разломах в Западном подходе. Сейчас это казалось таким же далеким, как и тогда. — Я полагаю, ты захочешь пойти.

— Если Хоук замешана, я всегда буду хотеть пойти.

Она улыбнулась и кивнула.

— Ну, в любом случае, я просто хотела узнать, как у тебя дела.

Лицо Варрика смягчилось.

— Спасибо, Снежинка. — Затем он кивнул на дверь позади себя. — Я думаю, Солас у себя в кабинете, если ты хочешь поговорить с ним об исцеляющем заклинании.

Когда они в Крествуде выражали соболезнования по поводу полученных травм, она упомянула Варрику, что ей, вероятно, следует заново изучить магию исцеления. Они с Соласом не занимались магией вместе со времен Хейвена, но она хотела вернуться к обычному распорядку дня здесь, в Скайхолде, — что угодно, лишь бы все это казалось более нормальным.

Учиться у Соласа... ну, возможно, слово "обычный" было не совсем подходящим, но его магия и стиль преподавания вызывали у нее смутное ощущение близости, которое напомнило ей о Дешанне. Хотя она и познакомилась с некоторыми магами-целителями после разрушения Хевена, ей больше нравился его стиль, чем регламентированная структура и методология магов бывшего Круга.

Она не могла отрицать, что смутная связь с чем-то из ее прошлой жизни также успокаивала ее, поскольку ее задачи и обязанности в качестве нового инквизитора продолжали расти. Временами она все еще удивлялась, что советники выбрали ее руководить. Они пришли бы в ужас, узнав, как часто она переоценивала себя за столом военных действий, особенно в том, что касалось политических махинаций, о которых она почти ничего не знала.

Только что пролетело мимо моих штанов. Смотреть не на что.

— ой? Верно. Да, я должен поговорить с ним сейчас, пока снова не забыл. Пора вспомнить все, чему Хранитель пытался научить меня много лет назад! Если Джозефина начнет искать, дай ей знать, где я?

— Конечно.

Она встала и прошла в кабинет Соласа. Он усердно работал над фреской, которая занимала большую часть стены ротонды, и теперь тонкой кистью прорабатывал тонкие детали. Он не посмотрел вниз, когда она вошла, — вероятно, привык к тому, что люди используют это помещение как проход в библиотеку или кабинет Лелианы. Она задержалась на мгновение, чтобы оценить его работу, а затем тихо откашлялась.

— Доброе утро, Солас.

— Доброе утро, леталлан, — немедленно ответил он, в его ровном голосе не было и намека на удивление, как будто он всегда знал, что она здесь. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, его кисть все еще парила в воздухе над фреской. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

— Теперь, когда мы все, наконец, начинаем входить в ритм, я подумала, что, возможно, мы с вами могли бы возобновить наши занятия. В частности, я надеялся, что вы сможете освежить в памяти некоторые исцеляющие заклинания. Я также хотел бы услышать все, что вы думаете о Корифее. У нас было не так много времени, чтобы обсудить это после Хэйвена.

Лицо Соласа слегка смягчилось под ее вопросительным взглядом.

— конечно. Я был бы счастлива научить вас тому, что знаю сам. Вы надеялись начать немедленно?

Эвана оглянулась на дорогу, по которой пришла, и задумалась.

— Военный совет соберется через несколько минут, так что я не хотел бы беспокоить вас на столь короткое время...

Он осторожно отложил щетку в сторону и начал спускаться.

— Это не составит труда.

Спустившись на пол, он вытащил книгу из стопки на своем столе, а затем подошел к предмету мебели, покрытому белой тканью. Откинув скатерть в сторону, чтобы показать свое низкое ложе, он жестом пригласил ее сесть.

— Вот, сядь рядом со мной.

Эвана с любопытством подошла и села рядом с ним. Он положил книгу себе на колени и удивил ее, взяв ее руки в свои.

— Когда вы произносите исцеляющие заклинания, вы извлекаете энергию из того же места в Тени, что и барьер или другая магия духов. Вам просто нужно изучить нюансы омолаживающих заклинаний и заклинаний защиты жизни. — Он позволил своей магии течь сквозь ее пальцы небольшим, контролируемым потоком, а затем кивнул на книгу, лежащую у него на коленях. — Тебе также нужно будет изучить основы анатомии, особенно если ты хочешь стать по-настоящему искусной в целительстве. Я удивлен, что твоя Хранительница не научила тебя этому.

Эвана густо покраснела, вспомнив, как ее Хранительница и Ханир снова и снова пытались обратить внимание на магию исцеления. Она помнила смутные подробности, но после нападения она хотела только одного — иметь возможность защитить свой народ.

— Боюсь, я не уделила должного внимания наставлениям хранительницы Дешанны или Ханира относительно защитных магических способностей — к их большому огорчению. Я должна была научиться этому, когда стала Первой, но вместо этого сосредоточилась исключительно на атакующей магии.

Солас вопросительно посмотрел на нее.

— Ханир — еще один маг в вашем клане?

Эвана напряглась. Она никогда раньше не упоминала при Соласе о Ханире. С чего бы ей? Ей не нравилось обсуждать эту тему, и он никогда раньше не спрашивал ее о себе. Обычно все вопросы задавала она. Она попыталась расслабиться и подавила желание скрыть свое прошлое.

— Эм... был. Он был убит во время нападения храмовников. Он был первым в нашем клане... и... моим союзником.

Эвана глубоко вздохнула. Ей удалось справиться со всем этим, лишь слегка вздрогнув. Она наблюдала за реакцией Соласа, и ей показалось, что он выглядел немного удивленным.

— Я и не подозревала, что ты... — Выражение его лица изменилось на середине предложения. — Я сожалею о вашей утрате.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Это было давно, а я недавно... я справилась с некоторыми из оставшихся обид. Как и следовало ожидать, постоянное столкновение с опасностью сделало меня менее склонной цепляться за старую боль.

Выражение его лица снова изменилось, на этот раз на понимающее, но он оставался спокойным, возможно, из уважения к ее потере. Тишина нарастала, и их окутало постоянно присутствующее подводное течение магической энергии. В наступившей безумной тишине она отчетливо осознала, что он все еще держит ее руки в своих. Магия струилась по его коже, и это знакомое ощущение приносило утешение, но также и странное чувство... опасности. Когда его прохладные, тонкие пальцы крепко обхватили ее, она почувствовала, какая сила скрывается за каждым движением — ничто не могло сравниться с мускулистой теплотой больших, мозолистых рук Каллена.

Эвана покачала головой и почувствовала, как к щекам прилила краска. Какая странная мысль.

— В чем дело, леталлан?

— Это ерунда. Начнем?

Он наклонил голову.

— конечно.

В течение следующих нескольких минут она внимательно слушала, как он рассказывает ей о том, как произносить основное исцеляющее заклинание.

— Как только ты освоишь это заклинание, мы сможем перейти к более сложным заклинаниям.

Она рассмеялась.

— Но как я буду практиковаться? Могу ли я провести время с солдатами, пока они тренируются, и попросить их позволить мне попробовать залечить их шишки и ушибы, когда я буду изучать исцеляющие заклинания?

Уголок рта Соласа приподнялся на долю дюйма.

— Просто практикуй движения, которые я тебе показал, читай книгу и работай над тем, чтобы держать свое внимание под контролем. Ты сосредоточена в бою...

— Неукротима?

Ей не следовало говорить этого, даже в шутку, но что-то в том, как она сидела рядом с ним, как он держал ее за руки, как его знакомая магия окружала ее и скользила по ее собственной, делало ее дерзкой. Варрик и Дориан, должно быть, немного передались ей. Или, возможно, это был побочный эффект вновь обретенного чувства сопричастности?

Солас приподнял бровь, на его лице появилось любопытное, но, в конечном счете, непроницаемое выражение.

— Вполне. Но ты должна продолжать работать над своей сосредоточенностью в безмолвные времена, как мы делали в те дни, прежде чем заделать брешь. Это лучший способ совершенствоваться в магии духа. Вы уже знаете, как использовать свою ману для создания барьерной магии и успокаивающих заклинаний. Это похоже.

В этот момент дверь в башню Каллена открылась, и вошел сам мужчина. Она увидела, как он щурится от яркого солнечного света, и быстро, но осторожно убрала свои руки от Соласа.

— Спасибо, Солас. Я вернусь завтра. Надеюсь, у меня будет немного времени, чтобы попрактиковаться в концентрации внимания и немного почитать.

Лицо Соласа превратилось в безмятежную и бесстрастную маску, когда он протянул ей книгу. Он наклонил голову, пробормотав что-то на прощание, и она встала с дивана. Каллен последовал за ней, когда она возвращалась в большой зал, но как только они миновали дверной проем, Каллен зашагал рядом с ней.

— Доброе утро, миледи.

Как могло простое приветствие вызвать у нее мурашки по коже? Ее пульс участился, когда она увидела его свежевыбритое лицо и безукоризненно уложенные волосы. Он выглядел усталым, но, казалось, был в хорошем настроении.

— Доброе утро, Каллен. Надеюсь, ты хорошо спал?

— Насколько это возможно. Ты?

Эвана порозовела, вспомнив вчерашний вечер.

— Я..... Я приношу извинения за причиненные тебе неудобства... еще раз. Надеюсь, я не была вам слишком обузой.

— Это не доставило вам неудобств, да и вы не были обузой. Его губы изогнулись в полуулыбке. — Вы почти ничего не весите.

Она печально улыбнулась ему, но затем отвела взгляд и покачала головой.

— Я должен был последовать совету целителя и немедленно отправиться туда, но мне не терпелось показать вам, что я нашла. Хм... я...?

Тем утром, долго отмокая в ванне и пытаясь вспомнить события предыдущего вечера, Эвана размышляла, стоит ли спрашивать его о том, что она могла или не могла сказать. Она смутно помнила, что говорила с ним о чем-то перед тем, как потерять сознание. Также произошел странный, похожий на сон, обмен репликами...

— Да, тебе удалось передать часть лекарства, прежде чем ты потеряла сознание, — подтвердил Каллен.

Разочарование и облегчение в равной степени нахлынули на нее из-за его неверного предположения.

— ой! Э-э... хорошо. Да. — Она внутренне съежилась от своей неловкости, но, тем не менее, справилась с собой. — Я просто... еще раз благодарю тебя за помощь. Я — Просто скажи это! Несколько недель назад ты сказала ту крайне неуместную фразу на лестнице и не вспылила. — Я не знаю, что бы я делала без тебя, ма фалон.

Она почувствовала себя достойно вознагражденной за свою храбрость, когда лицо Каллена смягчилось, и на нем появилась та нежная улыбка, от которой у нее всегда подкашивались колени.

— Мне было очень приятно, миледи, — тихо ответил он.

Они прошли через первую дверь в кабинет Джозефины и в командный пункт, но он задержался в маленьком коридоре между большим залом и кабинетом Джозефины. Он протянул руку, чтобы нежно коснуться ее плеча, и она замерла от его прикосновения, по телу пробежала дрожь предвкушения. Единственная свеча отражала золотистые искорки в его глазах, и она в очередной раз подумала, как было бы приятно утонуть в их глубине.

— Миледи, после совета есть кое-что... кое-что, что я хотел бы вам показать. У вас случайно не найдется сегодня свободной минутки?

Ее сердце, которое и без того трепетало от его неожиданного прикосновения и близости, сделало сальто. Она старательно старалась контролировать свое дыхание. Это из-за сада? Он начал работу в тот день, когда она уехала, так что они вполне могли уже закончить.

— У меня всегда найдется для тебя время, Каллен, — тихо ответила она, воодушевленная его положительной реакцией на ее предыдущее заявление.

Она услышала, как он перевел дыхание, и его голос прозвучал немного запыхавшимся, когда он ответил:

— Ма серэннас.

Довольная улыбка изогнула ее губы при виде того, как он почти идеально произнес эльфийскую фразу. Однако улыбка исчезла, когда он встретился с ней взглядом, и на мгновение между ними повисла тишина, прежде чем он, наконец, убрал руку с ее плеча и направился к двери. Ей казалось, что все это время она не дышала.

А может, и не дышала.

Когда они вошли, Джозефина хлопнула в ладоши и поспешила обогнуть свой стол, чтобы взглянуть на Инквизитора. Она схватила Эваназа руку и медленно покрутила ее, чтобы как следует рассмотреть весь наряд.

— О, это так красиво смотрится на тебе! Я знала, что так и будет. Этот цвет подчеркивает фиалковый оттенок твоих глаз, и, боже мой, он подходит тебе как нельзя лучше. Ты так не думаешь, Каллен?

Джозефина снова покружилась перед ним, и щеки Эванавспыхнули, когда она увидела, что Каллен делает то же самое. Когда он заговорил, его голос звучал напряженно.

— Она прекрасна, как всегда.

Джозефина повернулась к Каллену спиной и понимающе улыбнулась Эване, но щеки Эванатолько вспыхнули еще сильнее. Она опустила глаза, не решаясь заговорить от смущения. Судя по его взволнованному тону, у Каллена, похоже, тоже были проблемы.

— Я... мы должны... нам нужно кое-что... обсудить. Не так ли?

Он повернулся к двери рядом со столом Джозефины и открыл ее, жестом приглашая их пройти в коридор, стиснув зубы и глядя куда угодно, только не на нее. Эвана отвела взгляд и старательно избегала смотреть на него, когда проходила мимо, радуясь, что он будет стоять позади них, когда они войдут в комнату. Лелиана стояла, ожидая их в командном пункте, и мгновенно почувствовала напряжение.

— Что я пропустила?

Эвана и Каллен немедленно и в унисон ответили:

— Ничего!

Джозефина только рассмеялась.

— О, это было что-то стоящее!

Эвана молча кипела от злости, как на себя, так и на Каллена. Джозефина не оставила ему другого выбора, кроме как ответить взаимностью. Конечно, его заявление понравилось ей — он мог бы с такой же легкостью произнести простое "да" или "конечно", — но было ясно, что посол сделал это, чтобы подразнить их обоих. Как ни старалась Эвана сдержать раздражение, когда она начала встречу, в ее голосе послышалось раздражение.

— Может, обсудим дела инквизиции? Мы ведь для этого здесь собрались, верно?

Джозефина выглядела немного огорченной, а Лелиана — удивленной. Эвана не могла заставить себя взглянуть на Каллена, слишком свежи были в ее памяти смущение и досада.

Каллен избавил ее от еще большего смущения, сразу перейдя к делу. Удивительно, но остальная часть совещания прошла быстро и гладко, что свидетельствует о профессионализме людей, собравшихся за столом. Всех, кроме нее, конечно. Она просто не могла не выставить себя дурой.

Когда они выходили из зала заседаний, каждый со своим набором дел, Каллен, наконец, поймал ее взгляд. Она поприветствовала его наклоном головы, радуясь, что ее выступление не отпугнуло его, а затем слегка вздохнула, смирившись с тем, что ей придется извиниться перед Джозефиной. Однако прежде чем она успела повернуться к послу, Джозефина окликнула ее.

— Инквизитор, можно вас на пару слов?

Эвана подошла к Джозефине, которая безмятежно стояла перед своим столом. Однако, когда Эвана приблизилась, обычно спокойный взгляд посла дрогнул.

— Инквизитор, я хочу попросить у вас прощения за свое недавнее поведение. Я не хотела ставить вас в неловкое положение.

Брови Эвана удивленно приподнялись.

— Мама серэннас. Это многое значит. Но, думаю, мне следует извиниться перед вами за свои резкие слова и тон. — Она отвела взгляд в сторону и вздохнула. -Я не хочу... Я плохо реагирую на поддразнивания. И никогда не реагировала. Но я хочу стать лучше. Я знаю, что тебе нужно, чтобы я стала лучше.

Джозефина кивнула, и на ее лице появилось любопытное выражение.

— Раньше ты говорил, что у тебя были проблемы с твоим кланом. Так вот почему?

Приступ упрямства, нежелания говорить о себе, заставил Эвану сделать паузу. Она знала, что посол была бы лучше подготовлена, если бы знала больше о своем инквизиторе, но Эвана так сильно переживала эти обиды, что не могла позволить другим увидеть это. За исключением Дешанны, ее признание Каллену было первым и единственным случаем, когда она поделилась своими недостатками. Даже тогда ей пришлось заставить себя рассказать ему эту историю в надежде на то, что это поможет навести какой-то мост между ними — магом и храмовником. Она преуспела больше, чем в своих самых смелых мечтах, и впервые ей пришло в голову, что, возможно, именно замкнутость в себе в первую очередь и мешает ей общаться с людьми. Однако она слишком долго молчала, и Джозефина быстро пошла на попятную.

— Не то чтобы тебе нужно было рассказывать мне. Мне просто было любопытно. Пожалуйста, позволь нам...

— Все в порядке. Я... — Она с трудом сглотнула и позволила своему взгляду скользнуть по безмятежному лицу Джозефины, прежде чем опустить его на стол. Она протянула руку и начала теребить ленточку с закладкой, лежащую между открытыми страницами книги на столе Джозефины. — Все было не так плохо до... до того, как на нас напали храмовники. У меня было несколько друзей детства, один из которых тоже учился на ремесленника, а другой был двоюродным братом по отцовской линии. Но я была другой, потому что моя мать была другой, а другие дети любили меня дразнить. Я... отреагировали плохо, что, конечно, сделало меня еще большей мишенью. Я начал избегать их.

— Однако после того, как я стала... после того, как проявилась моя магия, поддразнивания превратились в осторожное избегание с их стороны. Эвана криво усмехнулась и снова взглянула на Джозефину, прежде чем вернуться к ленте. — Никто не хотел, чтобы огненный шар полетел ему в голову. Я сосредоточился на своей магии и очень мало думал об этом, пока не потерял нескольких друзей, которые у меня были, во время нападения храмовников. После этого я сосредоточился исключительно на изучении магии и знаний с Дешанной.

Эвана умолчала о том, что ее друзья на самом деле не погибли. Они просто обвинили ее в хаосе и смерти и перестали с ней разговаривать.

— О, какой ужас, — выдохнула Джозефина. — Мои глубочайшие соболезнования, инквизитор. Как давно произошло нападение?

— Прошло почти шесть лет. Это... раны затянулись.

Джозефина понимающе хмыкнула.

— Значит, с тех пор ты была сосредоточена на учебе? Неудивительно, что ты так хорошо владеешь своей магией. Я не понимала тебя... Прости, что так откровенно опозорила тебя с Калленом.

Эвана покачала головой.

— Это было нечто большее... Я думаю... что ж, судя по вашим действиям, вы с Лелианой заметили что-то вроде... Она прочистила горло и подняла глаза к потолку, чтобы не произносить эти слова вслух. — ...что-то вроде... чего-то между мной и командиром?

Когда она снова опустила глаза, Джозефина просто кивнула, на ее лице застыла маска сочувствия и понимания. Блин, она хороша.

— Ну, я думаю, это связано с тем, что я действительно не уверена в себе. — Эвана насмешливо рассмеялась. — На самом деле, почти обо всем. Но с Калленом... так много сложностей. Я не знаю, что он чувствует. Не совсем. Но я чувствую, что..... когда мы вместе, я чувствую...

Она замолчала, едва ли желая обдумывать эти слова и, конечно же, не желая произносить их вслух. Слова сделали это реальностью. Но лицо Джозефины все равно расплылось в широкой улыбке, а руки она сложила перед собой в порыве радости.

— О, так ты в него влюблена?!

Эвана сделала маленький шаг назад, широко раскрыв глаза, когда эти слова вызвали шквал противоречивых эмоций. Дориан задал ей тот же вопрос несколько недель назад, и, по-видимому, эта идея пустила в ней корни, укоренилась глубоко в ее подсознании. Теперь это чувство вырвалось из глубин ее сознания, как росток нежных чувств, и ее сердце запело в ответ. Разум и логика впали в панику, и она едва не выпалила что-то бессвязное и побежала, чтобы спрятаться от полного надежды взгляда посла. Однако она оставалась невозмутимой и боролась с буйством чувств, достаточно успокоившись, чтобы заговорить.

— Я... Полагаю, он мне... небезразличен, — наконец призналась она ошеломленным тоном, и все ее тело залилось краской, — но даже если бы это была любовь... Она быстро подняла руку, услышав вздох Джозефины. — А я и не утверждаю, что это так. Но даже если бы это было так, любовь не обязательно означала бы, что все будут жить долго и счастливо. Даже если он... заботится обо мне в ответ, мы могли бы сделать друг друга по-настоящему несчастными во многих отношениях.

Джозефина с любопытством склонила голову набок.

— Что вы имеете в виду? — спросила она.

— У нас обоих долгая история конфликта между магами и храмовниками. Он больше не храмовник, но его симпатии определенно склоняются в мою сторону. Что, если в конце концов он возненавидит меня за то, что я маг? Или что, если мы решим быть вместе, а потом я погибну в одной из этих безумных миссий? Я не непобедима, и моя полоса везения может закончиться в любой момент. Одно дело — взаимно тосковать на расстоянии, но создать отношения — добровольно построить что-то между нами только для того, чтобы один из нас погиб в этой битве... Я не знаю, сможет ли он это вынести. Я не знаю, смогу ли я это вынести.

Лицо Джозефины стало серьезным.

— На самом деле я не думала об этом с такой точки зрения.

Эвана крепко обхватила себя руками.

— Я думала. Моя смерть вполне реальна.

— Я полагаю...

— И хотя, возможно, я им безразлична, тем не менее... Я должна думать о своем клане. Предполагается, что когда-нибудь я стану его Хранителем. Чтобы быть с ним, мне придется отказаться от всего, ради чего я работала всю свою жизнь. Навсегда. Они бы никогда не приняли человека, и меня сочли бы предательницей своей расы. Быть с ним означает, что я никогда не смогу вернуться домой. Несмотря на далеко не идеальные обстоятельства, я... Я не уверена, что готова к этому.

Джозефина выглядела пораженной.

— Я что-то читала об этом в одной из книг, которые нашла о долийцах, но не знала, применимо ли это к вашему клану. Это... это важное решение.

— да. И все же... — Она понизила голос до тихого шепота и закрыла глаза, в кои-то веки позволив новым нежным чувствам взять верх: — Я так восхищаюсь его нежным сердцем и сильным чувством правоты и долга. То, что я чувствую к нему, то, как мне комфортно просто находиться в его компании... Я никогда ни к кому раньше такого не испытывала. Потом я думаю о том, как он обнимает меня... и что бы я почувствовала, если бы он... если бы он поцеловал меня...

— И? — Спросила Джозефина после короткой паузы.

Эвана открыла глаза, покраснела еще сильнее, когда посмотрела на посла, и в очередной раз призвала себя быть храброй.

— И я думаю, что это того стоит, — призналась она шепотом.

Джозефина тихонько взвизгнула от волнения, а Эвана печально улыбнулась.

— Так вот почему я хотела бы, чтобы вы с Лелианой и..... ну, и все остальные... позволили нам самим найти свой путь. Если это произойдет, я разрешаю вам подразнить меня... немного. Но я не обещаю, что буду этому рада.

Джозефина протянула руку, и Эвана внезапно оказалась в крепких медвежьих объятиях. Несмотря на свое удивление, Эвана обняла посла за талию и сжала в ответ. Так ли это?.. неужели у нее только что появился еще один друг? Возможно, в конце концов, поделиться своими мыслями было не так уж и плохо.

— Удачи, инквизитор, — сказала Джозефина, отстраняясь. — Я не сомневаюсь, что вы добьетесь успеха в этом, как и во всем остальном.

— Неловко и с огромным количеством невероятной удачи? Звучит примерно так. Желаю тебе хорошо провести утро, Джозефина.

Чувствуя себя удивительно легкой для такого тяжелого утра, Эвана почти вприпрыжку вошла в большой зал, а затем остановилась, чтобы осмотреться. В конце зала она увидела Каллена, который разговаривал с Варриком. Гном помахал ей, и она направилась вниз, чтобы встретить их, восхищаясь изящной фигурой Командира и одновременно пытаясь унять странное буйство эмоций, все еще отдававшееся эхом в ее мыслях и вызывавшее легкую дрожь возбуждения во всем теле.

— А, Снежинка! — воскликнул я. — Позвал Варрик, когда она приблизилась к их месту. — Я забыл упомянуть, когда мы разговаривали ранее, что завтра вечером у нас в таверне намечается небольшой праздник. Там будут все. Я даже убедила Керли сделать десятиминутный перерыв.

Эвана взглянула на Каллена, и он кивнул ей и криво улыбнулся. Она не смогла сдержать ответной улыбки.

— О, ну, это звучит как... забавно, — осторожно произнесла она.

— Мы бы сделали это сегодня вечером, но Железный Бык настаивает, чтобы вы выпили с ним стаканчик-другой особого сорта кунарийского алкоголя, чтобы вместе отпраздновать убийство дракона. Этот новый бармен, Кэбот, говорит, что это должно быть завтра... Так что мы празднуем завтра.

— Я обязательно загляну. Спасибо, Варрик.

— Не стоит благодарности.

Варрик подмигнул ей и продолжил писать, а Эвана повернулась и увидела, что Каллен предлагает ей руку. Она удивилась его наглости в присутствии Варрика. Должно быть, это очень важно — рисковать будущими мучениями от Варрика Тетраса.

Пожалуйста, пусть это будет сад! Мужчина, который может разбить сад для женщины только потому, что она упомянула о своем желании, стоит того, чтобы рискнуть...

— Миледи?

Сердце Эваназабилось быстрее, когда она положила руку ему на сгиб локтя. Она затрепетала, когда позволила своим пальцам слегка коснуться его доспехов, чтобы коснуться тисненой кожи под ними.

— И куда же мы направляемся, сэр Резерфорд?

— Сейчас вы увидите.

Он подвел ее к противоположной двери и открыл ее перед ней. Это, несомненно, был выход в сад. Ее дыхание участилось, когда она вышла в коридор и, обернувшись, увидела, что Варрик улыбается ей как дурак, прежде чем Каллен закрыл за ними дверь. Он направился ко второй двери, и его лицо внезапно стало серьезным.

— Если тебе это не по вкусу...

— Я уверена, что это чудесно, — быстро заверила она его.

Он улыбнулся и с легким поклоном открыл дверь, жестом приглашая ее пройти первой. Она переступила порог и ахнула, ее сердце воспарило при виде открывшегося перед ней зрелища.

Весь сад был преобразован сверху донизу. В центре располагался действующий колодец с современным оборудованием, а на небольших участках по всей территории росли грядки с рассадой. Края сохраняли ощущение неукротимой дикости, несмотря на узкую извилистую дорожку, которая шла по периметру участка, вела к беседке и затем петляла среди кустов и фруктовых деревьев. Садовники установили несколько решеток для овощей, зелени и цветов, а небольшие побеги виноградной лозы уже обвивали их дно. Это была незавершенная работа — в конце концов, растения росли не так уж быстро, — но, тем не менее, это было великолепно.

— Ой... Каллен! — выдохнула она, и все эмоции, которые она пыталась сдержать, снова вырвались на свободу. — Это..... Это...

— Значит, тебе это нравится? — спросил он нерешительным голосом.

Ее сердце было так переполнено, что она думала, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Этот человек, в распоряжении которого были армии, который планировал кампании, которым командовал отрядами, разбил для нее сад. Если бы она не знала о его великодушии, это могло бы стать сюрпризом. Как бы то ни было, она могла только гордиться тем, что он сделал это для нее.

В порыве благодарности и не в состоянии связно мыслить, она обвила руками его шею и притянула к себе, чтобы крепко поцеловать в щеку. Затем, прижавшись своей щекой к его щеке, она прошептала ему на ухо:

— Это прекрасно.

Отстранившись, она поймала его, когда он открыл глаза, на его лице застыло ошеломленное выражение. К ней мгновенно вернулась застенчивость, и она густо покраснела от своего дерзкого поведения.

— Я абелас... Я... Я имею в виду... моя серэнна, Каллен. Я знаю, что это не было приоритетом, но... — Она повернулась и указала на сад. — Это просто делает меня такой счастливой.

— Ах... Хорошо... Да, — отстраненно пробормотал он, делая глубокий вдох. Через мгновение его взгляд сфокусировался, и он выпрямился. Его щеки залил румянец, и он откашлялся, бросив на нее быстрый взгляд, прежде чем окинуть взглядом сад. — Я надеялся... э-э-э..... Я подумал, что тебе это может понравиться. Я попросил их сохранить для тебя один участок, чтобы ты могла выращивать все, что захочешь. Он прямо здесь, в этом уголке. Садовники заверили меня, что это лучшее место в саду.

Изо всех сил стараясь подавить неловкость, она подошла к указанному им участку и опустилась на колени, чтобы пощупать почву. Она никогда особо не интересовалась садоводством у себя дома, потому что все, что им было нужно, росло в лесу вокруг них. Здесь горы были прекрасны, но у нее не было места, которое напоминало бы ей о доме. Теперь, благодаря Каллену, оно у нее будет.

К тому времени, как она взяла себя в руки, к нему, казалось, тоже вернулось самообладание. Он галантно предложил ей руку помощи.

— Не хотите ли пройти полную экскурсию, миледи?

Она протянула руку, и он поднял ее, снова обхватив за локоть. Он провел ее по саду, и выражение его лица было спокойным и непринужденным, когда он показывал ей различные участки, этикетки, которые маги сделали для каждого ряда трав и овощей, и то, как Дориан пристроил шахматную доску к беседке. Он также указал на скамейки, расставленные в разных местах, в основном рядом с цветущими клумбами.

Она удовлетворенно вздохнула и улыбнулась ему.

— Как я могу хоть как-то отблагодарить тебя за это? На душе у меня уже стало спокойнее. Единственное, что могло бы улучшить ситуацию, — это кровать прямо здесь, в центре, чтобы я могла спать под звездами каждую ночь. Однако с Джозефиной случился бы припадок.

Каллен рассмеялся.

— Она бы так и сделала, и мне пришлось бы строго напомнить тебе, насколько это небезопасно... А потом приставить к тебе охрану на всю ночь, когда ты все равно это сделаешь.

Ты мог бы наблюдать за мной всю ночь.

Она была ошеломлена тем, как близко была к тому, чтобы произнести это вслух. Притормози, Эван! Помнишь, как десять минут назад ты сказала Джозефине, что не готова к этому? Не обращая внимания на охвативший ее жар, она отпустила его руку и сцепила ладони за спиной. Возможно, то, что она стояла так близко к нему, подействовало на нее даже сильнее, чем она думала. Она немного отошла от него, чтобы окинуть взглядом сад, и тихо вздохнула, прежде чем снова повернуться к нему.

— Я бы хотела остаться здесь на весь день, но мне нужно прочитать гору отчетов и еще больше написать... Фенеди! Она хлопнула себя ладонью по лбу, проклиная свою плохую память. — Я должна была встретиться с Кассандрой на верхнем дворе после военного совета для спарринга! Она, наверное, уже ждет меня. Она подошла ближе к Каллену и, прежде чем успела подумать, взяла его руку в перчатке в свои. — Еще раз спасибо, мама фалон, и еще тысячу раз спасибо. Это так мило... Я не заслуживаю такой доброты.

Он покачал головой, и когда он посмотрел ей в глаза, в их глубине таилось странное чувство, которое стало более привычным с тех пор, как они прибыли в Скайхолд. Когда он заговорил, в его тоне была такая напряженность, что у нее замерло сердце.

— Вы заслуживаете всего этого и даже большего, миледи. Я бы... — Он опустил взгляд туда, где соединялись их руки, а затем снова поднял свой пылающий взгляд на ее лицо. — Если бы я мог... Я бы...

— Коммандер! Сообщение от капитана Райлена!

Прерванный. Посыльный подбежал к ним, и Каллен быстро опустил руку, чтобы взять послание. Ей стало интересно, что он собирался сказать. Несомненно, что-то приятное. С тех пор как она вернулась из Крествуда, отношения между ними определенно изменились. У нее внезапно возникло подозрение, что она обязана Дориану не только своим собственным откровением.

Каллен просмотрел сообщение, а затем повернулся к ней, на его лице и в тоне были написаны извинения.

— Боюсь, срочные сообщения из "Подхода". Вам следует встретиться с Кассандрой. Я просмотрю их и передам вам позже сегодня. — Он направился было прочь, но, не сделав и двух шагов, остановился, повернулся и криво улыбнулся ей. — Я рад, что тебе понравился сад.

Затем он ушел, чтобы исполнить свой долг перед инквизицией. Она подумала, что должна поступить так же. В конце концов, мечтания о своем военачальнике не остановят Корифея. Слегка застонав, она неохотно направилась в верхний двор. Пришло время надрать ей задницу Искательницей, которая никогда не сдерживала свои удары.

Записи:

Я считаю, что в Скайхолде гораздо больше укромных уголков и трещин, чем показано в игре, а также что сад намного больше, чем показано на картинке (поскольку это эльфийская крепость и все такое).

Следующая глава будет интересной... с точки зрения Коула!

Глава 26: В которой распутывание запутанной истории приводит к философским дискуссиям

Резюме:

Коул пытается помочь.

Записи:

Стараясь быть осторожными и тактичными, имейте в виду: в начале главы содержится очень расплывчатая ссылка на сомнительное согласие.

(Дополнительные примечания приведены в конце главы).

Текст главы

Коул сидел в углу и слушал. После того, как большинство пострадавших ушли из жизни или поправились, он решил, что верхние этажи таверны — отличное место для поиска душевной боли. Когда люди выпивают, их мозг ослабляет хватку, удерживающую боль, и позволяет ей петь громче. Ему становилось легче, хотя помогать становилось труднее, если человек выпивал слишком много.

Он также хотел быть ближе к Сере. Она ходила по кругу, и он думал, что, возможно, никогда не сможет ухватиться за нее и найти способ помочь, но, находясь рядом с ней, он мог видеть сквозь эту боль все яснее. Иногда ей хотелось вырвать эту боль, как стрелу, гноящуюся в ее теле. Иногда она крепко сжимала ее, запихивая каждый осколок боли в форме печенья поглубже внутрь, пытаясь заполнить пустоту. Для него она не имела никакого смысла. Но мало кто понимал его, кроме тех, кто причинял боль и помогал. Он подумал, что, возможно, смог бы помочь, если бы она доверилась кому-нибудь.

Вместе с Сэрой Железный Бык часто сидел внизу с бокалом в руках, громко смеясь, чтобы скрыть, что он выпил гораздо меньше, чем кто-либо подозревал. Его разум представлял для Коула уникальную головоломку — яркие вспышки воспоминаний, которые должны были причинить боль... причинили бы боль, если бы они случились с другими. Но темный фильтр притуплял эти вспышки, не позволяя обиде перерасти в боль. Это должно было быть хорошо, но пелена, скрывающая яркость воспоминаний, была создана не им самим. И от этого все было плохо. Коул не мог понять этого лучше, чем сейчас.

Там, в таверне, он витал на грани тысячи мыслей. Он слышал, как боль пронзает его, словно булавочные уколы в ушах, как свет касается разума, как пальцы впиваются в кожу, как нити воспоминаний проносятся мимо и ждут, чтобы их поймали, потянули, распутали.

Дверь внизу открылась, и он почувствовал ее — или, скорее, якорь, — когда она вошла в таверну. Шепот почтительных приветствий сопровождал ее, пока она шла через таверну к "Железному быку". Взгляды и мысли также следовали за ней, в высшей степени почтенные, благоговейные, но некоторые, горькие, как желчь, всплыли в сознании Салли Коул: дикарь, раб, острый как нож, держу пари, я мог бы заставить маленькую крольчиху кричать, если бы наклонил ее—

Коул отвлекся от своих мыслей, чтобы послушать ее разговор с Железным Быком. Он упомянул о том, что на следующий вечер пил за драконов, о неподдельном возбуждении и яркой вспышке хакерской, кровавой радости, пробивающейся сквозь туманный фильтр. Она рассмеялась. Коулу нравился ее смех — легкие воздушные облачка, мягкие подушки мелодии. Она начала подниматься по ступенькам.

Он смотрел, как она идет к двери Серы. Боль инквизитора обычно скрывалась за яркостью ведущего, но сегодня он отчетливо слышал ее. Неуверенный. Боялся того, что это могло бы означать. Обнадеживающий. Нужно перестать думать о нем. Нужно отвлечься. Со своего места он услышал, как Сера высказала вслух часть своей обиды.

— Итак, инквизитор. Теперь это инквизитор, верно? Помнишь ту войну, о прекращении которой мы говорили? У меня полно маленьких приятелей, которых я могу пронзить маленькими стрелами? Это ведь не проклятый архидемон, правда? Андрасте, во что я вляпалась?

— Андрасте? Дай мне знать, что она говорит. Мне бы тоже не помешало кое-что уточнить.

— Это ругань, а не молитва! — Воскликнула Сера, прежде чем тихо добавить: — Она не отвечает. Не так, как должна была. — Холодно. Тихий. Слишком тихо. Смерть... не могу думать об этом. — Я знаю, что с тобой случилось, или что все здесь думают, что случилось. Кажется... Я не знаю, чем это кажется. — Пугающая магия. Демоны... Могла ли она стать мерзостью?

— Древняя тварь, пытающаяся убить нас, кажется вполне реальной.

— Не заводи меня! О... подожди. Слишком поздно, верно? Магистр, который взломал "Черный город"? Это туманный сон, верно? Я имею в виду, если это действительно так, то это место Создателя? Настоящая вещь. Сиденью нужна задница, поэтому Создатель? Настоящая вещь. Волшебные истории о начале и конце света? Реальные вещи. Это слишком далеко, не так ли? — Что реально?

На лице Эванапоявилось еще более озабоченное выражение. — Ты присоединилась, чтобы помочь "маленьким людям", оказавшимся в такой ситуации. Но ты веришь... или нет?

— В Андрасте? Конечно!

— Но ты сомневаешься в том, что видишь и слышишь?

— Это не может быть правдой. Даже фанатики не хотят быть настолько правыми. Смотри, у меня есть стрелы. Я могу заставить этого Кариофиллуса поверить в них. Достаточно хорошо? — Сара понизила голос, как будто разговаривала сама с собой. — Пожалуйста, веди себя хорошо.

— но... тебе нравится веселиться. Инквизиция кажется мне странным занятием. Почему ты на самом деле здесь?

— Что ты имеешь в виду? — Она видит меня насквозь? — Чтобы помогать людям.

— Мне начинает казаться, что ты ищешь чего-то большего.

— Большего? Пффф... — Я прозрачна, как стекло. Она видит то, что внутри. — Ладно, хорошо. Есть разговоры, и... Я хочу посмотреть.

— Что видишь?

— Я не знаю! Я просто... У меня в голове крутятся все эти церковные штучки, и в них есть смысл, верно? Но все это как-то... расплывчато. Я хочу убедиться, что все это на самом деле реально. Я просто не уверена, хочу ли я на самом деле знать. Так что я эгоистка. Это все для меня. Думаю, считай, что тебе повезло.

— Сомневаться — это нормально, Сера. Я... Я даже не знаю, во что я больше верю, так откуда мне знать? Есть ли Создатель? Были ли древние эльфийские боги на самом деле богами, или они были смертными существами, которым мы, низшие существа, просто поклонялись? В конце концов, какое это имеет значение, верно? Мы здесь. Что сделано, то сделано.

Да. Это. Продолжайте в том же духе.

— Теперь в ваших словах есть смысл! Чего я хочу, так это вернуть все в привычное русло. Хорошая, простая система с простыми задачами. Помогает мне. Помогает людям. Помогает вам. Именно в таком порядке. На данный момент.

— Ты начинаешь казаться не совсем сумасшедшей.

— Я знаю? Страшно, не так ли? Так что давай, выкладывай. Но сначала еда. Я умираю с голоду.

Коул наблюдал, как Сэра взяла инквизитора за руку и повела вниз ужинать, а грустные мысли кружились вокруг нее снежинками. Сэра сильнее, чем кажется. Нам нужна сила. Не думай о сильных руках. Не думай о смерти. Не думай о нем...

Она думала о Командоре, пока он думал о ней. Коул непонимающе нахмурил брови. Они могли говорить, но не делали этого. Страх, смятение, самоотречение сдерживали слова, которые могли бы залатать глубокие трещины в их сознании. Мысли Командира были не такими суровыми, как у других храмовников — его песня была мягче, нежнее, — но старые обиды не давали ему покоя, словно раны, которые снова и снова заживали под воздействием его демонов-мучителей. Там, где демоны остановились, он принялся разрывать себя на части, чтобы излить гнев и боль. Однако время шло, и, несмотря на то, что леди извращенного лириума выбрала его, раны затянулись. Теперь остались только отвратительные шрамы, которые мешали ему спать, подрывали его уверенность в своих достоинствах, а новый он был посрамлен прежним. Теперь, без серебряной песни, которая рассеивала воспоминания, кошмары приходили и мучили его. Он боялся снова подвести ее. Смерть... умирание... мерзость... Боюсь потерять ее. Боюсь, что песня будет слишком тяжелой. Теперь он шепчет постоянно, даже в погожие дни. Но в жару от него исходит прохлада. Воды, чтобы утолить самую сильную жажду. Создатель, я так сильно хочу ее.

— Я должен сказать ей. Развеять страх с помощью нужных слов. — Прошептал Коул, наклоняясь к тому месту, где сидел Инквизитор. — Привет.

— ой! Коул, ты меня напугал. Что ты задумал сегодня вечером?

Коул посмотрел ледяными голубыми глазами на Вайолет Блю.

— Он тоже боится, но все равно хочет этого. Дориан помог ему увидеть.

Сэра скорчила гримасу, показала Коулу язык, а затем повернулась к инквизитору.

— Эм... о чем это они говорят?

Инквизитор покраснела.

— Н-ничего. Коул, мы можем поговорить об этом позже, только вдвоем?

— Я помог?

— Я... ну... вообще-то, да. Но это не то, что мы должны обсуждать сейчас. Хорошо?

Коул улыбнулся и кивнул. Смятение в ее голове улеглось. Он помог.

— Не хочешь посидеть с нами, Коул? — спросила она.

— да. Я бы хотел присесть.

Коул сел и посмотрел прямо на Серу. Сера застонала. Нет, нет, нет, нет!

— Почему ты позволила ему сидеть с нами?

Смущение сменилось веселостью.

— Сера!

— Тебе не нужно бояться, Сера, — попытался успокоить ее Коул. — Я не причиню тебе вреда.

— Уходи, чудак.

— Я не стану пырять тебя ножом, когда ты будешь смотреть в другую сторону. Я не сделаю этого с твоими ботинками. Или что-то еще с твоими стрелами. Я не понимаю, что это за последнее слово, но я тоже не буду этого делать.

Сэра повернулась к Инквизитору, в ее голове и на лице читалось обвинение.

— Почему оно продолжает говорить со мной? Ты сделала это. Почему оно не разговаривает с тобой?

— Я думал, вечеринка только завтра, — раздался четвертый голос. — Разве ты не знаешь, что ни одна вечеринка не обходится без меня?

Дориан взял другой стул и сел рядом с Коулом.

— Блядь! Я окружена демонами и волшебным народцем. — Сера набросилась на Коула. — И не мог бы ты, по крайней мере, не смотреть мимо моих глаз? Это пугает.

— Но ты — это не твои глаза. Ты живешь за ними.

Сера скорчила гримасу.

— Видишь?.. Вот так, жутковато! Я ухожу, Инки. С этим ты справишься сама.

Сера схватила свою еду и убежала, чтобы спрятаться от страха. Коулу придется найти другой способ помочь ей. Позже. Прямо сейчас боль Дориана привлекла его внимание, яркая, сияющая и запутанная.

— Дориан, ты сказал, что я могу задавать тебе вопросы.

Дориан вздохнул.

— Это правда. Я действительно так сказал. Но дай мне минутку. Мне нужна шахматная доска, чтобы инквизитор могла попрактиковаться.

Вскоре Дориан вернулся с доской и приготовил ее для игры. Они отправились в путь, и через несколько минут Дориан забрал у Инквизитора четыре фигуры. Коул не знал правил, поэтому он наблюдал за перемещением фигур, а боль захлестывала его и окружала, привязывая к тому или иному человеку. Никто ничего не сказал. Однако, как только Коул разобрался в игре, он начал давать советы расстроенной Инквизитору.

— Тебе следует поставить туда красивую черную лошадку.

Дориан недоверчиво хмыкнул.

— Ты помогаешь ей, судя по тому, что видишь в моем сознании?

— Нет, я вижу в твоем сознании другие вещи. — Коул повернулся к мужчине, пытаясь нащупать хоть одну ниточку в запутанном клубке его боли. — Почему ты так злишься на своего отца? Он хочет помочь, и ты это знаешь, но...

— Я вижу, ты все-таки не забыл. — Дориан вздохнул. — Я не уверен, что смогу тебе это объяснить.

— Ты любишь его, но злишься. Они смешиваются, бурлят в животе, пока не завязываются в узел.

— Иногда... иногда любви недостаточно, Коул.

— Чего недостаточно? Пожалуйста, объясни, Дориан.

Дориан снова вздохнул и передвинул еще одну фигуру на доске.

— Я очень надеялся, что у меня получилось.

Коул увидел мою боль и высказал ее вслух, пытаясь выплеснуть наружу и сделать так, чтобы было не так больно.

— Его лицо на трибунах, он смотрит, как я сдаю экзамен. Он так горд, что в его глазах стоят слезы. Все, что угодно, лишь бы сделать его счастливым. Что-нибудь. Почему это больше не так?

— Коул, это... не тот разговор, который можно вести в таверне. Пожалуйста, прекрати это.

Коула охватило отчаяние.

— Я причиняю тебе боль. — Слова обволакивают, хотят, ранят. Ты сказал, что я могу спросить.

Дориан, наконец, оторвал взгляд от доски и посмотрел на Коула.

— Я знаю, что спрашивал. То, о чем ты спрашиваешь, просто... очень личное.

— Но это причиняет тебе боль. Я хочу помочь, но все это переплетено с любовью. Я не могу высвободить это, не порвав. Ты держишь его так крепко. Ты позволяешь этому причинять боль, потому что думаешь, что боль — это то, кто ты есть. Зачем тебе это делать?

Дориан посмотрел на Инквизитора.

— Ты можешь сказать ему, чтобы он остановился? Отправь его обратно в Тень или что-нибудь в этом роде!

Инквизитор мягко улыбнулась. Это была успокаивающая улыбка. Коул хотел бы, чтобы она всегда так улыбалась.

— Коул хочет помочь тебе, — возразила она. — Может, тебе стоит позволить ему?

Дориан вздохнул в третий раз, по возможности тяжелее, чем в прошлый раз.

— Чудесно! Все такие услужливые! Ты позволила ему помочь тебе?

Снова смущение. Коул почему-то почувствовал себя немного неуютно. Он повернулся к Дориану и кивнул.

— Я рассказал ей о Командоре.

Дориан тут же оживился.

— ой? И что ты сказал о Командоре?

Вмешалась инквизитор.

— Дориан, это неуместно...

— Ты только что получил представление о моей жизни, которым я не обязательно хотел делиться. Отступление — это честная игра.

Инквизитор сжала губы в тонкую линию, затем кивнула, покраснев еще больше.

— Коул просто сказал, что Командир был... бояться... но он тоже этого хотел. И именно ты помог ему это понять.

Дориан хихикнул и хлопнул себя по ноге, на его лице появилось радостное выражение. Коулу понравилась перемена в его прежнем мрачном настроении. Возможно, Дориану тоже нравилось помогать, по-своему?

— О, теперь он это сделал? Приятно осознавать, что игра в шахматы не прошла даром. Тем не менее, он довольно грозный противник. Я считаю, что сейчас у нас равные шансы на победу.

Она улыбнулась, но повернулась к Коулу.

— Ты понимаешь, почему было неуместно говорить такие вещи вслух, особенно в присутствии других людей, Коул?

— Слова были произнесены в замешательстве. Им обоим стало спокойнее, так как он поделился мыслями Командира, но инквизитор сказал ему, что это плохо.

— Но я помог вам обоим.

— но... когда вы делаете это, вы лишаете людей возможности самим говорить такие вещи. Если бы Каллен сказал это мне сейчас, это произвело бы меньшее впечатление, потому что я и так это знала. Это уменьшило бы напряженность между нами. В этом есть какой-то смысл?

— Значит... — медленно начал Коул, — ты предпочел бы услышать эти слова от человека, которому они принадлежат?

— да. Большую часть времени. Если только этот человек не имеет абсолютно никакого намерения что-либо говорить... но даже в этом случае. — Она вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок, чтобы составить для него картину. — Видите ли, в человеке что-то меняется, когда он решает поделиться своей мыслью, высказать ее вслух, с другим человеком. Это важно. У всех нас есть много мыслей, которыми мы бы никогда не захотели поделиться, потому что это просто мысли, о воплощении которых мы и не мечтали. Но когда я с чем-то борюсь, у меня есть выбор — говорить или нет. Когда вы высказываете наши мысли за нас, это лишает нас возможности выбора. Это может быть хорошо, но в других случаях... Я не знаю. Дориан, ты только что рассказал мне о своих отношениях с отцом. Что ты об этом думаешь?

Дориан молчал во время речи инквизитора, но его разум бурлил. Боль и облегчение... тьма и свет... Лучше ли знать, чем не знать? Сомнения вторглись в его сознание и спутали и без того мутные мысли.

— Я думаю, ты права, если речь идет об отношениях между двумя людьми, которые, скорее всего, в конце концов найдут свой путь. Людям, которые не намерены мириться — или их разделяет большое расстояние, — я думаю, подарок Коула мог бы, по крайней мере, немного утешить и даже привести к лучшему исходу для обеих сторон. Несмотря на то, что я бы предпочел не обсуждать эти вещи публично, я не обязательно был бы против обсудить их наедине.

Коул кивнул, уловив проблеск понимания в словах инквизитора. Эван. Его друг. В нем произошел странный сдвиг, и идея обрела вес, укрепляя маленький кусочек кружащегося, туманного, постоянно меняющегося мира в его голове. Мысль... его собственная мысль. Теперь она была настолько весома, что он подумал, что сможет удержать ее, поставить на полку, чтобы потом вернуться и посмотреть на нее. Он вопросительно повернулся к Эване.

— Так... ты хочешь сказать, что я не должен говорить командору, как часто ты думаешь о его руках — больших, теплых, сильных — прикасающихся к твоему телу?

Эвана мгновенно встревожилась.

— Нет, Коул! НЕ говори ему этого! Создатели! Я... Я думал, ты не можешь понять меня, как другие?

— Если твоя обида достаточно яркая, она становится ярче, — объяснил Коул. — И ты часто так думаешь.

От смеха у Дориана по щекам потекли слезы.

— О, ты более чем безнадежна... — Он перестал смеяться, вытер глаза и бросил на нее похотливый взгляд. — Хотя у них очень красивые руки. Большие и сильные... а ты знаешь, что говорят о мужчинах с большими руками? Я могу сказать тебе, что, как в анекдоте, это правда.

— О, заткнись, Дориан, — беззлобно сказала она и игриво шлепнула его, ее щеки пылали. — Или я скажу Коулу, чтобы он задал тебе еще несколько вопросов о твоем отце.

Дориан быстро успокоился.

— Как пожелаешь.

То тут, то там у Дориана вырывались смешки, но в целом маг хранила молчание. Они вернулись к игре и продолжали играть до тех пор, пока им обоим не стало очевидно, что она проиграет... снова.

В голове Эванакрутился разговор. Уловка. Могу ли я солгать ему? Нет. Лучше сказать прямо — я не вынесу, если разрушу доверие. Я не стану его обманывать.

Да. Это могло бы помочь. Однако Коул промолчал и позволил ей выговориться.

— Дориан, не хочу снова принимать все так близко к сердцу, но раз уж мы заговорили о твоем отце... У меня был разговор с матерью Жизель прямо перед тем, как я приехала сюда. Тебе нужно взглянуть на письмо.

— И это письмо от...?

— Да, от твоего отца.

Дориан откинулся на спинку стула, забыв об игре. Нити перемешались и сдвинулись, в одних местах затягиваясь туже, в других ослабевая. Отец. Это слово душит и царапает меня. Смогу ли я вынести, если увижу хотя бы одно написанное им слово?

— И чего же, скажите на милость, хочет магистр Халвард?

— Встречи.

Дориан потянулся вперед, поманив меня пальцем.

— Покажите мне письмо.

Эвана сунула руку в карман и вытащила пергамент, боясь, что ужасные раны вновь откроются. Трепет охватил его нервы, словно ледяная броня, Дориан выхватил письмо из ее рук и прочитал его, фыркнув, когда дочитал до конца.

— Я знаю своего сына? — Того, что знает обо мне мой отец, едва хватило бы на наперсток. Он бросил письмо на шахматную доску, разбросав несколько фигур. — Это так типично. Я готова поспорить, что этот "слуга" — прихвостень, нанятый, чтобы ударить меня по голове и утащить обратно в Тевинтер.

Эвана выглядела сочувствующей, но страх остался.

— Или это могут быть Венатори. Заманить нас куда-нибудь подальше, а потом устроить засаду.

Дориан склонил голову в знак согласия.

— Возможно... хотя это действительно похоже на почерк моего отца. Или... мог ли он присоединиться к Венатори? Нет... этого не может быть... ну, я полагаю, все возможно.

Он наклонился вперед, и на его лице отразилось разочарование, исказившее черты его лица.

— Я полагаю, ты рассказала мне все это, потому что хочешь, чтобы я ушел?

Эвана пожала плечами.

— Я думаю, было бы неплохо узнать, что происходит на самом деле. Но я сделаю все, что ты захочешь.

Дориан коротко кивнул.

— Хорошо, пошли. Давай познакомимся с этим так называемым "слугой семьи". Если это ловушка, мы сбежим и убьем всех! У тебя это хорошо получается. Если это не так, я отправляю этого человека обратно к моему отцу с сообщением, что он может засунуть свой "будильник" куда подальше.

Ее охватило облегчение, и настроение поднялось.

— Хорошо! Мы отправимся послезавтра до рассвета, поскачем во весь опор, поговорим со слугой — или перебьем всех, как ты скажешь, — а затем вернемся, прежде чем кто-нибудь заметит наше отсутствие. Мы сможем подготовиться к наступлению с Запада, как только вернемся в Скайхолд.

— Хммм... это значит, что нам придется быть осторожными на завтрашней вечеринке... Совсем как мой отец, чтобы все испортить. Интересно, сколько он заплатил этому человеку, чтобы тот подождал, вдруг я появлюсь? Думаю, мы скоро узнаем.

Эвана рассмеялась, а затем сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она указала на пергамент на столе.

— Ты хочешь сохранить это письмо?

Дориан взглянул на него, внутри у него все горело и сжималось, как в слишком тесном воротничке. Читая слова, они дают больше надежды или больше боли? Наконец, он схватил письмо, сунул его в карман и снова посмотрел на доску.

— Я так понимаю, игра окончена?

— Я бы в любом случае проиграла, а сегодня вечером мне нужно кое-что доделать. Завтра нам предстоит встретиться с еще большим количеством дворян. Она поморщилась, внутри у нее все сжалось от пренебрежительного шепота, которого она боялась, слышного из-за каждой поднесенной к уху ладони. — Это почти убедило меня встретиться с мадам де Фер, хотя я терпеть не могу ее политиканства. Она легко могла бы помочь Жозефине разобраться со всеми этими толстосумами.

Дориан фыркнул.

— Расскажи нам, что ты на самом деле чувствуешь, дорогая.

— Она лояльна к Кругам, понимаешь? Я имею в виду те, которые обращаются с магами как с заключенными.

Дориан повторил гримасу Эваны.

— Ну, у всех есть проблемы, верно? Если она сильный маг, используй ее, чтобы помочь общему делу. Она не обязательно должна нравиться, чтобы быть ценным приобретением. Как Блэквелл.

— Я не испытываю неприязни к Блэкволлу, — фыркнула Эвана. — Я просто не понимаю его. Он реагирует совсем не так, как я ожидала, каждый раз, когда я с ним разговариваю.

— И поэтому ты с ним не разговариваешь?

Она пожала плечами, и неприятное воспоминание об одном или двух натянутых разговорах за пределами Хейвена всплыло в ее мыслях. Так неожиданно. Левое — это право. Верх — это низ. Смысл слов искажен из-за непонимания.

— Кажется, ему все равно не нравится, как я разговариваю. Они с Кассандрой — и, если уж на то пошло, они с Сэрой — неплохо ладят. Я не могу быть лучшими друзьями со всеми подряд.

— Надеюсь, что нет! Воскликнул Дориан. — Гораздо приятнее быть одним из немногих избранных "близких друзей инквизитора". — Они обменялись ухмылками, и она игриво закатила глаза. Помолчав, Дориан добавил: — Но, возвращаясь к сути, можешь ли ты действительно позволить себе отказаться от помощи, от кого бы она ни исходила? — Тебе нравится помощь, которую ты получил от этого злого Винта.

— Я полагаю, ты прав, — неохотно пробормотала она, ее разум тоже коснулся произнесенных шепотом слов. Ухо-нож. Кролик. Винт. Неудачники, все мы. — Я подумаю над этим.

Они встали из-за стола, погруженные в тяжелые мысли. Но обида стала не такой сильной, как раньше, и они оба, казалось, были довольны тем, как все закончилось на данный момент. Иногда требуется время, чтобы избавиться от глубокой обиды. А Коул был терпеливым человеком.

Он что-то прошептал, и двое других совершенно забыли о его присутствии. Теперь он почувствовал еще одно, более сильное притяжение. Боль Командира сияла ярко, как маяк в ночи. Коулу нужно было найти способ помочь и ему тоже. Теперь, когда он не мог говорить о ней, это было бы еще труднее.

Записи:

Моя главная идея Коула в том, что его человечность не проявилась внезапно, когда его попытались связать. Время, проведенное за пределами Тени, постепенно укрепило его личность, его характер. Прямой разговор Эваны, обращение Варрика с ним как с "ребенком" и его общее участие в делах Инквизиции с людьми еще больше развивают его человеческие качества до такой степени, что заклинание перестает работать... потому что он начал цепляться за что-то, вспоминать что-то. Он все еще дух, но постепенно отходит от этого естественным образом. Действия инквизитора после Адаманта либо подтверждают это, либо возвращают Коулу душевное равновесие, лишая его большей части человечности, которую он обрел.

Глава 27: В которой украденные мгновения укрепляют нити, связывающие

Резюме:

Более пушистый (и совсем чуть-чуть сексуальный) Каллавеллан.

Записи:

(Примечания смотрите в конце главы.)

Текст главы

Каллен просмотрел предварительные отчеты капитана Райлена, сделал дополнительные заметки, чтобы прояснить контекст, и отправил их леди Лавеллан в начале дня с посыльным. Солдаты и разведчики показали отличное время, но они только что подошли к цели. Настоящей разведки не проводилось, поэтому отчет был относительно коротким. Однако Райли подтвердил наличие нескольких разломов на их пути к передовому лагерю, а также сильное присутствие Венатори в этом районе.

Теперь, несколько часов спустя, он оторвал взгляд от последнего непрочитанного отчета, лежащего на его столе, только для того, чтобы снова взглянуть на коробку на полке. Это не выходило у него из головы весь день, желание получить это не давало ему покоя. Как раз в этот момент вошел посыльный с запиской, к счастью, отвлекшей его от размышлений.

— Я полагаю, это ваше, коммандер... оно адресовано вам.

— От кого оно?

Посыльный на мгновение растерялся.

— Я не знаю... оно было у меня в руке. Я не могу вспомнить, как оно туда попало.

— Отдай это мне.

Каллен открыл сообщение. Простые слова были написаны дрожащим, но четким почерком.

"Это поет для тебя, нежное, сладкоречивое, но ты сильнее, чем песня. Тишина — это твое творение."

— Что за...? Пробормотал он себе под нос. Затем, увидев, что посыльная все еще стоит там, он кивнул ей. — Спасибо. На этом все.

— Ответного сообщения нет, сир?

— нет. Я бы не знал, с чего начать, а вы бы не знали, с чего начать, даже если бы я знал.

— Ммм... хорошо. Очень хорошо, сэр.

Посыльная ушла, а Каллен сел, уставившись на послание. Каким-то образом он понял, что записка была от Коула. О чем говорил мальчик... лириум? У Коула была особая способность заглядывать в чужие мысли, но это был первый раз, когда мальчик сказал — или, скорее, написал — что-либо Каллену. Он с трудом сглотнул и подошел к книжной полке. Богато украшенная шкатулка, которую он получил в восемнадцать лет, чтобы хранить свои зелья и лириум, лежала на самом видном месте. Но более того, она пела для него. Весь день. Всю ночь.

Тишина — это твое творение.

Возможно, ему не следовало держать его здесь? Из-за того, что он был так близко, хорошие дни становились немного тяжелыми, а плохие — почти невыносимыми. Было неприятно соглашаться с демоном, но, возможно, на этот раз мальчик-призрак был прав. Ему следует избавиться от него.

Но что, если мне это понадобится?

Центральная дверь в хранилище открылась, и он виновато отвернулся от полки.

— Коммандер?

Она пришла навестить его. Он тяжело сглотнул и отошел от полки к своему столу.

— Здесь только я, миледи.

Она не сводила с него глаз, пока не подошла к противоположной стороне его стола.

— хорошо. У меня для тебя кое-что есть.

Когда она приблизилась, он увидел, что ее плечи поникли от усталости.

— Уже поздно, миледи. Вам следовало бы поспать.

— То же самое можно сказать и о вас.

Он приподнял уголок рта в знак согласия.

— Полагаю, ты права. Я как раз собирался заваривать чай. Не хочешь ли присоединиться ко мне?

Она улыбнулась и опустила глаза, но только для того, чтобы снова взглянуть на него из-под ресниц.

— Я бы с удовольствием.

Его сердце застряло где-то в горле, и, оставив их в тишине, он подошел, чтобы поставить чайник на огонь, и достал с каминной полки две кружки. То, как он отреагировал на ее присутствие, было глупо. Она заставила его снова почувствовать себя беспокойным подростком, мальчишкой, влюбленным в эльфийскую магиню. Но нет, напомнил он себе, это не увлечение. Любовь, которую он испытывал к женщине, стоявшей здесь рядом с ним, была гораздо глубже, чем он мог себе представить в восемнадцать лет.

Вернувшись накануне вечером в свой офис, он провел беспокойную ночь, прокручивая в голове все возможные стратегии и исходы. В большинстве случаев он предпочитал держать рот на замке, даже в тех случаях, когда, как ему казалось, он был чрезвычайно добр к себе, но все же... Он решил, что когда они победят Корифея — и если он преодолеет худшую стадию своей замкнутости — он расскажет ей о своих чувствах. Если она не захочет его, пусть будет так. По крайней мере, он будет знать. И если за это время она выберет кого-то другого, что ж... это будет его ответом. А пока он просто наслаждался бы ее обществом.

Обернувшись, он заметил, что она наблюдает за ним. Румянец окрасил ее щеки, когда она посмотрела на его стол, и надежда в его сердце окрепла. Однако выражение ее лица сменилось недоумением, и она отвела взгляд от стола с извиняющимся блеском в глазах.

— Прости, но это просто так. Я не хотела читать это... но... Коул прислал тебе сообщение?

Каллен глубоко вздохнул и вернулся к столу. Ему следовало бросить пергамент в огонь.

— Ничего особенного, — сказал он отрывистым тоном. — Или что-то в этом роде. Кто знает, что с этим странным...

Леди Лавеллан пошевелилась, по-прежнему не глядя на него, и он замолчал, поняв, что поставил ее в неловкое положение. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучали нотки защищенности.

— Я уверена, что он хотел как лучше... Сегодня мы немного поговорили о том, чтобы не раскрывать мысли людей... публично. Я рада, что он принял это близко к сердцу.

Каллен прочистил горло, не зная, что сказать.

— Я... Я понимаю. Что ж, я полагаю, в этом нет ничего плохого, если... если это будет сделано наедине. — Он наклонил голову, и на его губах появилась примирительная улыбка, когда он наблюдал за ее реакцией. — Можно даже представить это как головоломку, пытаясь расшифровать загадочные слова мальчика.

Она подняла глаза с легкой улыбкой, а затем сосредоточилась на своих руках, которые, казалось, что-то держали.

— Ты сказала, что у тебя что-то есть для меня? — напомнил он, желая сменить тему.

У нее перехватило дыхание.

— ой! Да, я наконец-то приготовила эти чаи. Я не уверена, насколько они крепки на данный момент... Возможно, я позволила им слишком долго копаться в отчетах.

Она обошла его стол, чтобы передать ему флаконы, которые держала в руках. Сначала она передала ему коричневый флакон.

— Это от головной боли и тошноты. Я думаю, что эти два явления взаимосвязаны — если вы позволите головной боли стать слишком сильной, вас начнет тошнить.

И затуманенное зрение, и дрожь, и боли во всем теле... Он не мог заставить себя рассказать ей обо всем этом — достаточно того, что она знала о его слабости. Он не хотел ее жалости.

— Я думаю, тебе понадобится всего несколько капель. Вы можете начать с малого, а затем корректировать по мере необходимости. То же самое касается и этого. Она протянула зеленую бутылочку. — В него добавлено лекарство для успокаивающего эффекта, но без сонливости. Оно должно помочь при любой тряске или беспокойстве.

Каллен опустил взгляд, и в животе у него образовался неприятный осадок. Прежде чем заговорить, он осторожно поставил флаконы на стол.

— Как... как вы узнали... об этих симптомах?

Когда он снова посмотрел на леди Лавеллан, на ее лице отразилось смущение.

— На самом деле, нет. Я просто спросила Кассандру, не знает ли она о каких-либо других симптомах, которые могут быть у вас, основываясь на предыдущем опыте. Она дала мне длинный список, поэтому я добавила то, что, по моему мнению, могло бы помочь — например, дубовый мох и другие укрепляющие средства. У вас... у вас есть какие-нибудь проблемы с..... галлюцинациями?

Каллен покачал головой, смирившись с тем, что скажет ей то, что должен.

— Нет... Спасибо Создателю... просто плохие сны. По крайней мере, пока. Я бы попросил, чтобы меня освободили, если бы мне когда-нибудь стало так плохо. Человек, который не может отличить вымысел от реальности, не имеет права командовать армией. В его голосе зазвучали нотки сарказма. — Кассандра проделала хорошую работу, проверяя меня, и, по-видимому, пока не видит причин меня заменять.

Она улыбнулась, но улыбка исчезла, не успев отразиться в ее глазах. Беспокойство смешалось с усталостью на ее лице, и он не собирался усугублять ее, рассказывая ей, насколько сильной стала тяга к еде. Слава Создателю, это была относительно хорошая неделя. Каллен заметил, что она слегка покачнулась, и машинально протянул руку, чтобы поддержать ее, положив ей на плечо. Затем, к собственному удивлению, он бесцеремонно провел ладонью по ее руке. Их взгляды встретились, когда он потянул ее к своему стулу.

— Пожалуйста, присядьте, миледи, — наконец пробормотал он. — У вас такой вид, будто вы в любой момент можете упасть. Тогда мне снова пришлось бы нести вас в ваши покои.

Его маленькая шутка заставила ее мило покраснеть. Она покачала головой и плюхнулась в его кресло.

— Мы же не можем допустить, чтобы это повторилось, правда?

Каллен усмехнулся, возвращаясь к камину, чтобы проверить воду.

— Ничего страшного, правда.

— Вы всегда были так любезны с девушками, попавшими в беду?

Каллен вернулся к столу с чайником в руках и рассмеялся при мысли о том, что она беспомощная девушка. Затем он посерьезнел при мысли о том, что она в беде.

— Я делаю, что могу. Иногда кажется, что этого так мало.

Мысли о тех, кому он не помог, а вместо этого причинил боль, всплыли в его голове, но он отогнал эти воспоминания. Он не хотел тратить это мимолетное и драгоценное время, когда она была погружена в его собственные мысли. У него будет достаточно времени для этого, когда она уйдет.

Ее голос, тихий и деликатный, слегка дрогнул, когда она ответила:

— Для человека, которому ты помогаешь, это не мелочь.

Боковым зрением он заметил, что она пристально смотрит на него, когда он снимал перчатки, чтобы открыть маленький мешочек. Он разлил по кружкам листья, а затем и горячую воду. Она не сводила с него глаз, пока он снова не натянул перчатки. Внезапно, словно разрушив чары, она подняла на него глаза, широко раскрыв их. Румянец на ее щеках стал еще темнее. Он негромко рассмеялся, протягивая ей кружку.

— Ты что, чуть не заснула там?

— О, нет... просто отвлеклась.

Она прочистила горло и вдохнула пряный запах чая. Он прислонился бедром к столу, и в комнате воцарилась тишина, пока они ждали, пока чай настоится. Она откинулась на спинку стула, и он увидел, как ее веки опустились.

— Тебе следует вернуться в свою комнату, прежде чем ты начнешь пить чай. Я боюсь, что ты можешь упасть по дороге... может, мне... хочешь, я провожу тебя?

Она просто кивнула и, поднявшись со стула, направилась к двери справа от его стола. Он вопросительно посмотрел на нее.

— Солас выглядел таким раздраженным из-за того, что я помешал ему раньше... и вообще, сегодня прекрасный вечер для такой поздней осени. Я подумал, мы могли бы прогуляться по внутренним дворикам, а потом подняться в холл?

Это означало более долгую прогулку, против которой он совсем не возражал. Он мог бы побыть с ней еще немного. Однако ее усталость беспокоила его. Выходя вслед за ней за дверь и спускаясь по лестнице в нижний двор, он не мог не беспокоиться о ее здоровье. Обычно она относительно быстро приходила в себя после своих путешествий, но сегодня, казалось, еле держалась на ногах, даже после полноценного ночного сна.

Когда они вышли во внутренний двор, он предложил ей руку, и она приняла ее. В тусклом свете факелов он едва мог разглядеть ее лицо, но ему показалось, что она слегка улыбнулась. Он отвернулся, когда они медленно шли по внутреннему двору. Вокруг воцарилась тишина, и, обернувшись, он увидел, что она смотрит в небо.

— Здесь так ясно видны звезды, даже при лунном свете, — начала она тихим голосом. — Когда мы бродили по холмам и лесам Зеленых долин, деревья закрывали большую часть неба, но в погожие летние ночи я пробирался в лес, находил самое высокое дерево в лесу и взбирался на его вершину, убежденный, что смогу прикоснуться к этим мерцающим огням, если только смогу добраться до них достаточно высоко. Даже спустя долгое время после того, как я узнал, что никогда не коснусь звезд, я проводила ночи на деревьях, просто мечтая оказаться где-нибудь в другом месте.

В конце ее голос понизился до шепота, как будто она боялась, что кто-то может услышать ее признание. Он поднял глаза к небу, обдумывая ее слова. Жизнь в ее клане во многих отношениях не была доброй, и он поймал себя на том, что хочет защитить ее от давних обид.

Знакомые созвездия сияли над ним, напоминая о его собственных детских мечтах — мечтах, которые теперь разбились вдребезги из-за жестоких поворотов судьбы. Отвечая, он передразнил ее спокойный тон.

— Кажется, у нас есть что-то общее. В детстве я тоже часто убегал, чтобы полюбоваться ночным небом и помечтать о великих мужчинах и женщинах, которые, возможно, тоже смотрят вверх. Это заставило меня почувствовать, что мы связаны... что когда-нибудь я смогу стать таким же великим, как они.

— Так и есть.

В отличие от ее признания шепотом, тон ее прямого ответа не допускал возражений. Каллен неловко рассмеялся.

— Работа, которую мы здесь выполняем, важна, но я — лишь малая ее часть. Вы — та, кто так многим рискует ради всех нас.

— И я добиваюсь успеха благодаря вам и команде других советников и компаньонов, которые следят за тем, чтобы я осталась жива и преодолела еще один раскол. Может, здесь, в Скайхолде, и полно героев, но это не значит, что вы не один из них, Каллен Резерфорд.

Он почувствовал, что краснеет от ее похвалы, и поблагодарил Создателя за темную ночь.

— Я... э-э... благодарю вас, миледи. Ты знаешь... после того, как все это закончится, тебя саму будут считать великим героем Тедаса.

Она тихо хмыкнула.

— Если я проживу так долго.

Сердце Каллена упало. Они достигли верхнего двора, и он внезапно остановился, положив свою руку поверх ее руки, сжимавшей его доспехи.

— Ты сделаешь это.

Его мысли метались, когда он пытался прочесть выражение ее лица в тусклом свете факелов во дворе. Часто ли она думала о собственной смерти? Он предположил, что это естественно, учитывая, как часто ей приходилось подвергать себя опасности. Но что-то в ее тоне подсказало ему, что это была не мимолетная мысль — что она, возможно, слишком много размышляла об этом для своего же блага. Не поэтому ли она казалась больной? Они говорили о Редклиффе, но она так и не рассказала о том, что у нее было — только сухие факты в отчетах.

— Ты будешь жить, потому что я... все эти герои вокруг тебя не позволят тебе умереть.

У нее вырвался нервный смешок.

— мне жаль. Просто у меня был напряженный день, вот и все. Спасибо за вашу поддержку. Я постараюсь быть более позитивной.

— Если вам когда-нибудь понадобится о чем-нибудь поговорить... о чем угодно...

Он умолк, когда она улыбнулась ему и кивнула, свет факелов мерцал в ее глазах, как звезды, которыми они любовались несколько мгновений назад. Он удерживал ее взгляд так долго, как только осмелился, прежде чем продолжить путь через верхний двор к лестнице. Они молча поднялись по лестнице и прошли через большой зал, наконец, снова остановившись у двери в ее башню. Он наблюдал, как ее тонкие пальцы отпустили его руку, чтобы крепко обхватить кружку в другой руке, и постарался скрыть разочарование от того, что она перестала прикасаться к нему. Она шагнула за дверь, но затем обернулась.

— Еще раз спасибо за чай, Каллен. Я уверена, что это будет полезно. Я... В последнее время я сплю больше обычного, но, кажется, не чувствую себя отдохнувшей. — Она пожала плечами. — Я уверена, что это просто стресс. Солас посоветовал бы мне медитировать и сосредоточиться на собственном благополучии.

Каллен вспомнил, что она отдала ему остатки своего чая. Почему он не подумал об этом раньше?

— Ты смогла заварить себе еще чая?

— да. Я приготовила его сегодня из трав, которые собрала в Крествуде. Я приготовлю и тебе еще, прежде чем отправлюсь в Редклифф. Я заметила, что ты пьян.

Его мозг зацепился за одно слово.

— Редклифф?

— ой... Я собиралась рассказать всем завтра за общим столом. Я еду в Редклифф с Дорианом по личному поручению. Я не хочу говорить об этом более широко с кем-либо еще, но... это касается его семьи. Я думаю, они пытаются заставить его вернуться на Тевинтер. Либо так, либо это Венатори.

Он покачал головой и не смог сдержать слегка неодобрительного тона, который прозвучал в его словах.

— Вы едете в Редклифф и обратно, а затем сразу направляетесь в Западный район? Я думаю, вам нужно некоторое время, чтобы полностью восстановиться после недавних травм.

Она приподняла бровь, глядя на него.

— И я думаю, тебе следует больше спать. Ни один из нас, скорее всего, не получит того, чего хочет, не так ли?

В ответ на ее добродушный вызов Каллен смог только сухо рассмеяться.

— Нет, я полагаю, что нет. Он отступил от нее и поклонился. — Спокойной ночи, миледи.

Она улыбнулась и кивнула в знак признательности.

— Спокойной ночи, ма...

Все ее тело застыло, а выражение лица мгновенно сменилось смесью смущения и паники. Она опустила взгляд в пол, ее дыхание стало прерывистым и напряженным. Ее взгляд на мгновение метнулся к нему, когда она заговорила торопливым, задыхающимся голосом.

— То есть... спокойной ночи, Каллен.

Она быстро закрыла дверь, и ему пришлось возвращаться в свой кабинет в некотором замешательстве. Он понял, что она начала обращаться к нему с тем же словом, что и вчера вечером, но ее реакция на явную оговорку заставила его задуматься. Это определенно было ласковое обращение, и он готов был поспорить на все свое скудное имущество, что оно не означало "друг". Он мог бы попытаться выяснить, что оно означает, самостоятельно, но для этого пришлось бы спросить кого-нибудь... и они, возможно, захотят узнать, где он услышал это слово и почему его это волнует.

Нет, ему придется подождать. Но пламя надежды разгоралось все ярче... несмотря на то, что коварное скрытое течение сомнений грозило погасить его.

* * *

На следующий день они ненадолго встретились в командном пункте. Каллен поймал ее взгляд, когда она вошла, сияя в лучах утреннего солнца, проникавших сквозь окна командного пункта. На ней была свободная туника кремового цвета и простые кожаные штаны, но она не показалась бы ему более красивой, даже если бы оделась в лучшие антиванские шелка. Она улыбнулась ему, а затем ее лицо приняло нейтральное выражение — пора поговорить о делах. Услышав ее план, другие консультанты также забеспокоились, что в ближайшие несколько дней она будет мало отдыхать, но она только отшутилась.

— Со мной все будет в порядке. Там будет Дориан, и, если вам от этого станет легче, я возьму с собой Кассандру и Булла.

Они все согласились, что им будет намного лучше, если с ней поедут два воина, но Лелиана была недовольна тем, что не знала подробностей. Леди Лавеллан лишь пожала плечами.

— Это не моя история, чтобы ее рассказывать.

Глаза начальника шпионской службы сузились. Если Каллен правильно понял, Дориан должен был встретиться с начальником шпионской службы на обратном пути в свой офис.

Они закончили встречу, и Лелиана немедленно ушла, оставив остальных троих следовать за ней в менее... напряженном темпе. Каллен усмехнулся себе под нос, обменявшись понимающим взглядом с леди Лавеллан. На мгновение их взгляды встретились, но ее взгляд быстро скользнул к Джозефине, которая неторопливо шла впереди них. Она снова взглянула на него, сцепив руки за спиной, и застенчивость вернулась к ней в полной мере. Каллен удивился этой перемене. Она могла быть такой уверенной на военных совещаниях...

Джозефина повернулась, чтобы посмотреть на них, а затем перевела взгляд на леди Лавеллан.

— Не забудьте. Вы должны переодеться и подготовиться к встрече с леди Серил и другими нашими гостями сегодня днем. Это наша первая настоящая дневная вечеринка в Скайхолде, и мы должны быть одеты так, чтобы произвести впечатление.

Леди Лавеллан вздохнула и немного ускорила шаг, когда они шли по коридору к кабинету Джозефины. Она поравнялась с послом и снова тихонько вздохнула.

— Мне обязательно надевать это? Это так непрактично... и неудобно. Не могли бы мы, по крайней мере, сделать ее более похожей на обычную мантию мага?

— В Орлее сейчас такая мода. Мы должны показать, что...

— Кролик может хорошо ладить с толстоголовыми? — резким тоном предложила инквизитор.

Джозефина слегка удивилась такой терминологии, а затем вздохнула. Каллен нахмурил брови, внезапно остро осознав множество вещей, о которых он позволил себе забыть в святилище инквизиции. А именно, что Эвана может подвергаться расовым оскорблениям и эпитетам, даже будучи инквизитором.

— Простите, — вмешался он. — О чем мы говорим?

Когда они проходили в кабинет Джозефины, она посмотрела на него, приподняв бровь.

— Если вы хотите это знать, я предлагаю вам прийти в большой зал сегодня днем и узнать.

Плечи леди Лавеллан опустились, а на лице появилось умоляющее выражение.

— Джозефина...

— Что? Возможно, вам не понравится мой стиль, но вы будете выглядеть изысканно! Я не виновата, что все захотят вами восхищаться. Кроме того, леди Серил, в частности, не воспримет вас всерьез, если вы не будете одеты соответствующим образом. Я знаю... — Она замолчала, пристально глядя на леди Лавеллан, словно подыскивая нужные слова. — Я знаю, вы можете считать все это мелким и недостойным вас, но, к сожалению, должна сказать, что внешность имеет большое значение для орлесианской знати. После Хейвена... мы должны заключить союзы с таким количеством дворян, которые обратят на нас внимание.

Эвана застонала и устремила на него умоляющий взгляд.

— Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным...

— На самом деле, — вмешалась Джозефина, — чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что это отличная идея. Я уверен, леди Серил была бы признательна за некоторые подробности о том, как ее помощь принесла пользу Инквизиции. Если мы правильно разыграем наши карты, она, возможно, даже захочет помочь нам снова. Визит нашего прекрасного командира, несомненно, поможет завоевать ее расположение.

Каллен переводил взгляд с одной женщины на другую. Он уже пообещал Дориану уделить часть своего напряженного дня игре в шахматы, а Варрику — празднованию в таверне позже вечером. А теперь это. Он слегка разозлился из-за вторжения в его обязанности, а также из-за намека Джозефины на то, что он использует свои... выглядит так, чтобы выслужиться.

Но как бы ему ни претила мысль о том, чтобы тратить свое и без того драгоценное время на аристократию, Джозефина высказала здравую мысль. Потеряв все в Хейвене, они, безусловно, могли бы воспользоваться оборудованием и спонсорской поддержкой. Кроме того, если бы кто-нибудь осмелился оскорбить инквизитора в его присутствии, у него был бы хороший повод вышвырнуть напыщенного аристократа вон. Джозефина была бы оскорблена, если бы точно знала, насколько ему приятна эта мысль.

— Если мое присутствие поможет нам получить дальнейшую помощь от леди Серил, я буду там.

* * *

Остаток дня он то предвкушал, то страшился предстоящей встречи. В назначенное время он поднялся по лестнице в большой зал. Нервы начали сдавать, но он справился с ними и заставил свое сердце биться ровно. Он ненавидел все это и терпеть не мог встречаться со знатью, но мысль о том, что Ева — леди Лавеллан — будет одета в орлесианское платье, заинтриговала его... Он видел ее в эльфийском одеянии всего один раз, и это видение до сих пор было с ним.

Когда он приблизился, Джозефина кивнула ему, а затем повернулась к жизнерадостной пожилой женщине, стоявшей неподалеку.

— Леди Серил, я рада представить вам Каллена Резерфорда, командующего вооруженными силами инквизиции.

Прежде чем она успела заговорить, Каллен отвесил чопорный поклон и произнес заранее подготовленную речь.

— Леди Серил, как мило с вашей стороны, что вы присоединились к нам здесь, в Скайхолде. Могу я воспользоваться возможностью, чтобы лично поблагодарить вас за вашу помощь?

Леди Серил заморгала от его суровых манер, но быстро взяла себя в руки. Он не мог сказать, было ли это притворством или искренним ответом. Полагаю, это не имеет большого значения.

— О... конечно. Я уверена, что мы всегда рады вам, коммандер. Я так рад с вами познакомиться. Я была встревожена, услышав о нападении на Хейвен. Скажите, помогли ли вам требушеты?

Каллен заранее подготовился к нескольким вариантам обсуждения осадного снаряжения и поблагодарил Создателя за то, что это был один из них.

— Многие хорошие мужчины и женщины погибли бы без вашей щедрой поддержки нашего дела. Без этих требушетов я, вероятно, не стоял бы сегодня перед вами.

— О, я уверена, это была бы ужасная потеря для инквизиции! — Воскликнула леди Серил, придвигаясь чуть ближе. — Действительно, потеря такого сокровища, как вы, была бы катастрофой для всего Тедаса. Я так рада, что мое снаряжение могло бы стать единственной вещью, которая спасла бы вас от безвременной кончины!

Каллен мужественно боролся со смущением, а также с настоятельным желанием отойти подальше от жеманной аристократки. Ему удалось отвесить еще один официальный поклон и ответить бесстрастным тоном.

— Мы всегда у вас в долгу, миледи.

Дама, казалось, ждала чего-то большего, но он, наконец, выдохся... И от всего этого разговора его чуть не стошнило. Джозефина поймала взгляд Каллена и встряла в разговор, чтобы расспросить леди Серил о ремонте в ее летнем доме или о какой-нибудь подобной ерунде. Он едва заметно кивнул в знак благодарности, и она едва заметно кивнула в ответ. Спасибо Создателю за Джозефину

Дверь в конце коридора открылась, и его мысли резко оборвались, когда она вышла в облаке ткани и кружев. Пышная белая юбка расширялась от бедер, создавая легкий акцент на облегающем черном лифе. Ее серебристые волосы, которые значительно отросли за последние несколько месяцев, были зачесаны назад, как он предположил, в новом модном орлесианском стиле, оставляя открытыми шею и плечи. Глаза были подведены темной тушью, а щеки и губы были накрашены розовым. Каллен не смог сдержать резкого вздоха, когда уставился на неё. Она поймала его взгляд, и ее бледная кожа порозовела от щек до мягких округлостей, выглядывающих из глубокого выреза платья. У него перехватило дыхание, и он с трудом сглотнул, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие нормального состояния. Вот и все, что нужно, чтобы успокоить нервы.

Подошла Эвана, и, благодаря тому, что Джозефина отвлеклась, леди Серил, казалось, не заметила его минутного замешательства из-за похвалы, которую она теперь адресовала их инквизитору. Они разговаривали еще несколько минут, но Каллен не мог думать ни о чем, кроме открывшегося перед ним видения. Это было все, что он мог сделать, чтобы его взгляд не блуждал по этому огромному участку обнаженной кожи. Он сосредоточился на ее лице, но это означало, что он был поглощен ее глазами — красивыми, глубокими, проникновенными...

Джозефина положила руку ему на плечо, отвлекая от витающих в воздухе мыслей.

— Я уверена, вам есть где побывать, коммандер. Спасибо, что заглянули. Ты сделал... на удивление хорошо.

— О-конечно.

Проклятье с его проклятым заиканием. Он повернулся к леди Серил.

— Еще раз благодарю вас за покровительство, миледи.

На лице леди было самодовольное выражение, когда она заверила его:

— Мне было очень приятно.

Поспешно поклонившись Эване, он повернулся и ушел так быстро, как только могли нести его ноги.

Записи:

Отличная обстановка для игры в шахматы, тебе не кажется?

Также, на заметку: я отказываюсь верить, что в кабинете Каллена нет камина. Это горная крепость. Следовательно, у Каллена в кабинете есть камин.

Глава 28: В которой удача благоволит командиру

Резюме:

Эвана, наконец, признает некоторые давно назревшие выводы и затем пытается заставить себя действовать в соответствии с ними (с переменным успехом).

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Поднимаясь по лестнице в свои покои, Эвана рассеянно теребила шнуровку платья, все еще думая о том взгляде Каллена. Ее удивляло, что он мог взволновать ее одним лишь взглядом, но, учитывая, что она и так постоянно ощущала его присутствие, когда они были вместе, неудивительно, что под его пристальным взглядом она теряла всякую способность связно мыслить. И сегодня, по величайшей иронии судьбы, она чувствовала себя перед ним почти обнаженной из-за чудовищного количества шелка и тюля, окружавших ее. Она оставила попытки завязать шнурки, откинулась на кровать, зашуршав тканью, и выдохнула, даже не осознавая, что задерживала дыхание.

Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного — так полно и ошеломляюще ощущала присутствие кого-то другого, — и растущее осознание силы таких чувств навело ее на другую мысль. Если бы она чувствовала такое страстное влечение к кому-либо раньше, она никогда бы не согласилась связать себя узами с бывшим главой клана Лавеллан. Они с Ханиром испытывали взаимное и отдаленное уважение, но никогда и близко не подходили к чему-либо похожему на это чувство.

Она, конечно, пыталась, но Ханир с самого начала держался на расстоянии. Воспоминания о том, как много раз он отвергал ее ухаживания в первые несколько месяцев до и после их связи, вызывали у нее чувство стыда и смущения. Она быстро научилась прекращать попытки. Этот стыд все еще преследовал ее, но ее прежние отношения без любви теперь резко контрастировали с ее постоянно растущими чувствами к Каллену. То, что она чувствовала к Каллену, было... это было так...

Это и есть настоящая любовь?

Эта мысль коснулась ее сознания, и она вздрогнула, осознав, что не может сразу же отбросить возможность того, что она влюбилась в бывшего храмовника, в человека. Глубинный поток чувств, несомненно, состоял не только из физической привлекательности его абсолютной мужественности, хотя влечение к неизвестному было частью ее первоначального увлечения. Она восхищалась его сердцем и духом, его добротой и силой. Даже в том, что она знала, он признавал свои слабости, он стремился быть сильным, стойким. Он изнурял себя, чтобы исправить прошлые ошибки, чтобы сделать каждое мгновение стоящим. Он в мгновение ока отказался бы от собственного комфорта, чтобы позаботиться о других и обеспечить им защиту. Он был поистине героем эпических масштабов — по крайней мере, для нее и сотен других людей, которых он оберегал в Хейвене.

В ее сознании всплыли мысли о своем клане, но она отогнала их прочь. Как и в случае с Калленом, у нее постепенно появилось новое желание жить вне клана, постепенно заменяя ее долг перед кланом чувством принадлежности и предназначения к Инквизиции. Правда была там, если бы она захотела ее увидеть, — на самом деле, она была там уже некоторое время.

Она не хотела возвращаться.

И, эй, если мы будем придерживаться принципа правдивости, они, вероятно, все равно не захотят, чтобы я возвращалась. Эта мысль кольнула ее, словно укол в глубине души. За этим последовал укол вины, но тяжесть, свалившаяся с ее души при этом признании, произвела гораздо большее впечатление. Вернуться в свой клан означало бы жить во лжи, подавить ту часть себя, которая расцвела вместе с Инквизицией. Она больше не могла быть такой, как хотел ее клан, и, что более важно, больше не чувствовала себя непосильной ношей, что позволяло ей идти... другими путями.

Ее мысли вернулись к мужчине, которого ее клан отвергал из принципа, и к взгляду, которым он сверлил ее сегодня днем. Она была вынуждена признать правоту слов своих друзей — он, по крайней мере, находил ее привлекательной. Иначе зачем бы ему так на нее смотреть? При этой мысли ее охватили страх и возбуждение в равной степени. Ему даже не нужно было прикасаться к ней. Ее тело реагировало на его присутствие, взгляд и даже голос. Восхитительная дрожь пробежала по ее спине, и дыхание стало неровным, когда она представила его руки на себе — Создатели, эти руки. Она закрыла глаза и провела пальцами по верхушкам грудей, обнаженных глубоким вырезом платья, представляя, как его сильные руки ласкают ее кожу.

Она открыла глаза и села, отгоняя от себя это видение. Он мог находить ее привлекательной, но это не означало, что она ему небезразлична. Коул сказал, что Каллен хотел "этого", но, смущенная, она не потрудилась уточнить, что это на самом деле значит. Неужели Каллену просто нужно было ее тело?

Хотя она не испытывала никаких угрызений совести по поводу самого акта, она не могла выдержать чисто физических отношений. Только не с Калленом. Чувства, проявленные Дорианом и взлелеянные Джозефиной, уже стали слишком сильными, слишком устойчивыми. Сама того не осознавая, она пустила корни в каждую клеточку своего тела. Ее желание физической близости проистекало не из простого вожделения, а из глубины чувств. Быть с ним означало бы полностью отдать свое сердце... Нити превратились в виноградную лозу, оплетающую их сердца.

До тех пор, пока храмовник не устанет от своей возлюбленной-мага, не вырвет ее чувства и не оставит истекать кровью изнутри. Нет, если она не может получить его всего, они должны просто оставаться друзьями. Лучше позволить этим чувствам увянуть и умереть перед лицом его безразличия, чем вырвать их из нее полностью сформировавшимися.

Спокойные доводы логики и здравого смысла, обычно приносившие ей утешение, теперь отдавались гулким эхом в бездонной пустоте ее мыслей, ее обычная уверенность в своих выводах растворилась в черноте ее собственных сомнений. Тихий голосок пробился сквозь ее страх. Что, если ему действительно не все равно? Что, если он захочет большего? Настоящих отношений? Что, если это и есть то "это", о котором говорил Коул? Слова Дориана повторялись у нее в голове, пока она не почувствовала, что открывает рот, чтобы произнести их.

— Я никогда не узнаю, пока не спрошу.

Слова эхом разнеслись по ее комнате, и тугой узел страха скрутил ее живот. Но, возможно, было бы лучше узнать, так или иначе. Если бы он не заботился о ней, ей было бы больно, но не так сильно, как если бы она позволила чувствам расти и процветать в уединении своего разума. Если бы он вырвал их сейчас, она могла бы погоревать... а потом все исправить.

Она знала, что еще не совсем готова прямо сказать об этом. Ей нужно было подготовиться к этому. Но она могла бы задать ему более личные вопросы и, возможно, поделиться некоторыми своими мыслями — о том, как она полагалась на него, как он стал важен для нее, как простое пребывание в его присутствии придавало ей сил. Это означало проводить больше времени вместе, но как бы она справилась с этим? Они оба были так заняты, что, казалось, могли урвать лишь несколько мгновений. Если бы они все еще были в Хейвене, она бы работала с Харриттом, наблюдая, не посмотрит ли Каллен в ее сторону. Если бы он это сделал — что он делал почти всегда, — она подошла бы к нему под каким-нибудь предлогом, чтобы спросить его мнение по какому-нибудь вопросу расследования, и они бы ушли. Это была не идеальная система, но она позволила ей побыть несколько минут наедине со своим подругом. Теперь она не знала, как вернуть те мгновения. Здесь, в Скайхолде, они никогда не оставались наедине, и их постоянно прерывали.

Она почувствовала укол вины из-за своего разочарования. В конце концов, они были на войне. По сравнению с этим все это казалось мелочью. И все же...

Ей придется приложить максимум усилий. Дориан сказал ей этим утром, что после обеда они с Калленом будут играть в шахматы в саду. Интересно, там ли они сейчас. Послеобеденные упражнения, наверное, заканчиваются прямо сейчас.

Собравшись с духом, чтобы поговорить с Калленом более откровенно, она снова потянулась к шнуркам платья и, наконец, развязала их настолько, что они выскользнули из пышной ткани. Она в очередной раз удивилась, как платье может иметь столько ткани, но так мало прикрывать. Она натянула брюки поверх нижнего белья и попятилась к зеркалу, протягивая руку в попытке развязать шнурки странного корсета Лелианы на спине.

Они не поддавались.

— Ты, должно быть, шутишь! — проворчала она себе под нос.

Учитывая типичную историю эльфов как слуг и рабынь, она никогда не чувствовала себя комфортно со своими собственными слугами, поэтому после первых нескольких недель в Хейвене она отправила их всех навсегда работать в других областях Инквизиции. Ранее Лелиана помогла ей одеться, зашнуровав корсет каким-то замысловатым переплетением двух отдельных шнурков, которое, как поклялся начальник разведки, лучше всего удерживало корсет на месте, но другую женщину вызвали по делам. Джозефина все еще развлекала аристократов. Она ни за что не доверила бы Сере что-то подобное. Если бы Дориан уже играл в шахматы с Калленом...

Она раздраженно откинулась на спинку кровати, пытаясь поправить слишком тесный корсаж. Снова потянувшись, она подумала, что ей удалось нащупать конец одной из завязок, и потянула.

Ничего.

— Держи корсет на месте, а, Лелиана? Судя по всему, ты не шутила.

Она подняла руку над головой и взялась за верхние шнурки, но ей показалось, что из корсета торчат сотни нитей. Неужели начальник шпионской сети связал ей эту проклятую штуку пятнадцатью комплектами шнурков?

Расстроенная, она накинула поверх корсета свободную тунику, неловко наклонилась, чтобы завязать шнурки на ботинках, и направилась вниз. Возможно, Кассандра могла помочь ей снять ненавистное нижнее белье. Нож, чтобы разрезать шнурки, был бы кстати.

Она прошла через большой зал, направляясь в оружейную, но не смогла удержаться и остановилась у двери в сад. Несмотря на дискомфорт, она заколебалась.

— Да, они там, — сообщил Варрик со своего обычного места у двери в кабинет Соласа. — Дориан сказал, что ты можешь зайти.

— Сначала мне... э-э... нужно кое-что сделать. Ты не видел Кассандру?

Варрик фыркнул. — Может, мы с Искательницей и общаемся сейчас, но я бы не сказал, что в состоянии отслеживать ее передвижения. Это может подождать? Учитывая, как сильно Керли избивает Дориана, я не уверен, что они там надолго задержатся.

Эвана хихикнула.

— Дориан сказал, что у них было равное количество побед.

— Может, несколько дней назад так и было, но Керли — плохой стратег. Ему не потребуется много времени, чтобы научиться твоим трюкам — или, в случае Дориана, твоим уловкам — и одержать верх.

Эвана с трудом сглотнула и подумала о своем общении с Калленом.

— Я бы не стал слишком беспокоиться по этому поводу, Снежинка. Это просто проявление его духа соперничества.

Эвана слабо улыбнулась гному, но все равно направилась через дверь в сад. Она уже заходила сюда ранее этим утром, чтобы посадить несколько семян и посоветовать магам и другим садовникам выбрать лучшие растения для выращивания, поэтому она просто посмотрела на несколько дополнительных вещей, прежде чем осторожно приблизиться к двум мужчинам в беседке. От одного его вида ее сердце заколотилось сильнее, когда она подошла ближе. Они, конечно же, перебивали друг друга. Однако она не почувствовала никакой реальной неприязни. Голос Каллена донесся до нее, и по спине у нее побежали мурашки.

— Злорадствуй сколько хочешь, у меня есть этот.

— Вы что, издеваетесь надо мной, коммандер? Я и не знал, что в вас есть это!

Каллен покачал головой.

— Почему я вообще инквизитор?

Она наблюдала, как Каллен уронил предмет, который только что подобрал, и вскочил, увидев ее. Дориан был похож на кота, получившего сливки.

— Ты уходишь, да? Значит ли это, что я победил?

Каллен посмотрел на Дориана, затем снова на нее, прежде чем опуститься на свое место. Эвана попыталась сдержать волнение. Она прислонилась к колонне беседки.

— Я не хотела прерывать вашу игру. Пожалуйста, не останавливайтесь из-за меня.

Каллен кивнул ей и повернулся к Дориану.

— Хорошо, твой ход.

Дориан взял фигуру и уверенно передвинул ее по доске.

— Тебе нужно смириться с моей неизбежной победой. Ты почувствуешь себя намного лучше.

На лице Каллена появилась самодовольная улыбка, когда он подошел к своей очереди.

— действительно? Потому что я только что выиграл, и я чувствую себя прекрасно.

Эвана прикрыла улыбку рукой, когда Дориан удивленно посмотрел на доску, а затем раздраженно поднялся.

— Не будь самодовольным. Они не смогут жить с тобой.

Проходя мимо, Дориан положил руку ей на плечо и понимающе посмотрел на нее, а затем пошел прочь. Она обернулась и увидела, что Каллен улыбается ей.

— Я тоже должен вернуться к своим обязанностям... может быть, вы хотите поиграть?

Он жестом указал на освободившееся место, и она на мгновение заколебалась. Но только на мгновение. Корсет был тугим, но не настолько, чтобы от него захватывало дух. Она, вероятно, смогла бы справиться с игрой.

— Приготовьте доску, коммандер.

Каллен вернула все фигуры на доску и расставила их в исходном положении. Она села на стул, который освободил Дориан, и расправила плечи. В этот вечер она не собиралась сутулиться. Она подняла глаза и увидела, что Каллен наблюдает за ней с легким недоумением на лице. Однако она не собиралась показывать ему свой дискомфорт.

— Должна предупредить вас, — весело начала она, — я совершенно не разбираюсь в этой игре. Дориан научил меня играть всего несколько недель назад, и у меня не было времени попрактиковаться из-за всех этих демонов, разломов и тому подобного.

Каллен ободряюще улыбнулся ей.

— Не волнуйтесь, инквизитор. Я не буду слишком строг к вам.

Он остановился, чтобы сделать ход, а затем откинулся на спинку стула, пока она рассматривала свой.

— В детстве я играла в эту игру со своей сестрой. У нее появлялась самодовольная улыбка всякий раз, когда она выигрывала, и это было постоянно. Мы с братом тренировались вместе неделями. Ах... выражение ее лица в тот день, когда я, наконец, выиграл. В перерывах между служением храмовникам и инквизиции я не видел их много лет. Интересно, она все еще играет?

Он рассмеялся при этом воспоминании — теплым, раскатистым смехом, который она слышала от него всего раз или два до этого. Его лицо разгладилось, и она удивилась тому, каким молодым он выглядел, сидя напротив нее. Было очевидно, что он питал слабость к своей семье. Она удивилась, почему ей никогда не приходило в голову спросить об этом раньше. Но теперь она могла бы это исправить.

— У вас есть братья и сестры?

— Две сестры и брат.

Наконец подошла ее очередь и она снова подняла глаза.

— Где они сейчас?

— Они переехали в Саут-Рич после Мора. Я пишу им не так часто, как следовало бы. А, теперь моя очередь.

Каллен передвинул еще одну фигуру, и она изо всех сил попыталась сосредоточиться на том, чему Дориан научил ее в игре. Она вздохнула и положила руку на фигурку. Вероятно, это был неправильный ход. Она подняла глаза и заметила, как он приподнял бровь. Определенно, неправильный ход. Она сглотнула и отложила фигурку всего на одну клетку.

— Как видишь, я действительно понятия не имею, что делаю.

Каллен рассмеялся.

— Для того, кто играл всего несколько раз, у тебя неплохо получается. Тебе понадобится больше практики, чтобы освоиться с Дорианом... или со мной.

— Я вижу, ты совсем не стесняешься своего мастерства?

Каллен слегка покраснел и провел своей фирменной рукой по затылку.

— Ну, как я уже сказал, я много тренировался.

— С твоим братом, да. Я предполагаю, что это была старшая сестра, которая постоянно тебя била?

Улыбка Каллена смягчилась.

— Да, Миа. Она старшая, затем я, затем Брэнсон и, наконец, моя младшая сестра Розали. Миа никогда не преминула бы дать нам с Брэнсоном понять, что мы уступаем ей в мастерстве как..... ну, как Резерфорд, я полагаю. Но в итоге она стала моей самой большой сторонницей.

— о?

Они оба сделали еще несколько ходов, и Эвана скорее почувствовала, чем на самом деле поняла, что он пропускает ее ошибки мимо ушей.

— Когда мне было восемь, я сказал своей семье, что хочу стать храмовником. Сначала они посмеялись, но, когда я остался непреклонен, Миа собрала остальных и потребовала, чтобы они все помогли мне тренироваться. Я часто задаюсь вопросом, стала бы я вообще храмовником без ее помощи, без ее уверенности, которая поддерживала меня.

— Тогда она звучит как идеальная старшая сестра.

Он рассмеялся.

— Ну, я не знаю, как насчет совершенства... но она, кажется, всегда находит меня, как бы далеко я ни был... как бы я ни был плох в переписке. — Каллен вздохнул и выпрямился. — Но хватит обо мне... а как насчет тебя? Есть братья и сестры?

Она покачала головой.

— Мой отец умер, когда я была совсем маленькой, и моя мать тоже... ну, я уже говорила вам, что я была для нее сущим наказанием. Казалось, она никогда не интересовалась кем-либо после отца, поэтому я осталась единственным ребенком в семье. Она сделала паузу, чтобы подумать, прежде чем продолжить более мягким тоном. — Думаю, я никогда по-настоящему не чувствовала себя одинокой в клане, как бы сильно мне ни хотелось побыть одной. Вокруг всегда были другие дети, хотя большую часть времени я держалась особняком. Но жизнь в клане так сильно отличается от того, что я видела в деревнях здесь, в Ферелдене. За группами долийских детей наблюдают все взрослые. Это очень... общинно.

— Значит, вы выросли в окружении нескольких родителей?

— Можно и так сказать. Когда моя мать отдала меня в ученики, я все свободное время проводил с Вашаном, обучаясь ремеслу. Полагаю, он стал для меня кем-то вроде отца, хотя ему нужно было заботиться о своих собственных детях. Затем, когда меня взяли вторым учеником, я посвятил все свое время изучению эльфийских знаний и магии. Мы с мамой... отдалились друг от друга.

Голос Каллена был тихим.

— Я абелас.

Она глубоко вздохнула и сделала следующий шаг, слабо улыбнувшись ему. И тут ее осенило.

— Подожди... ты только что сказал...?

Он выглядел немного смущенным.

— Это значит "прости", верно? ... о-или это было неправильно? Я неправильно выразился?

Она посмотрела на него с удивлением, написанным на ее лице.

— Как...?

— Я просто сопоставил это. Ты сказала мне это однажды в Хейвене, а потом еще раз... Румянец на его щеках потемнел, его рука снова потянулась к шее. — ...потом еще раз, когда ты потеряла сознание после приема лекарств позапрошлой ночью.

Она сглотнула, пытаясь успокоить свое неровное дыхание. Что еще я говорила той ночью? Вчера, когда они пожелали друг другу спокойной ночи, она чуть не оговорилась, и смутные воспоминания об эльфийских ласках, промелькнувшие в ее затуманенном лекарствами сознании, намекали на то, что она могла проговориться. Но ее прежняя решимость поколебалась. Она не могла заставить себя попросить, позволить ему вырвать ее сердце так скоро. Не готова. Маленькие шаги.

— ой.

Несмотря на охватившую ее панику, это было все, на что она была способна. Его смущение исчезло, и на лице появилось озабоченное выражение.

— Приношу свои извинения, если я... Я не хотел обидеть...

— О, нет! Это не оскорбляет меня... и не беспокоит меня... Я имею в виду... Она сделала глубокий вдох. — Я имею в виду, что приятно слышать, как ты говоришь на нем. И ты не сказал ничего плохого. На самом деле, это было... довольно хорошее произношение.

Она не могла заставить себя поднять на него глаза, поэтому услышала только, как он тихо произнес:

— Я рад.

Она неподвижно сидела на стуле и жалела, что не может наклониться над доской и спрятать лицо в ладонях, но корсет не позволял ей ничего, кроме как сидеть прямо. Должно быть, именно поэтому у орлесианских женщин такая удивительная осанка. Это заставило ее возненавидеть эту штуку еще больше.

О чем они вообще говорили раньше? О, точно. Родители. Давай вернемся к этому.

— Что с твоими родителями? Вы близки?

Каллен пошевелился, делая еще один шаг. Он определенно легко ее отпустил. К настоящему времени он, вероятно, мог бы выиграть эту игру восемь или девять раз.

— В детстве я был ближе со своим отцом, чем с матерью. Я больше похож на него — более сдержанный и серьезный. Мать была сильной, но неизменно преданной. Они с Мией ладили, как кошка с собакой, в основном потому, что были очень похожи. Они оба... погибли во время Мора.

Она закрыла глаза и прокляла свою глупость. Конечно, они погибли, вот почему он не упомянул о них раньше. Теперь настала ее очередь сожалеть.

— О, Каллен. Я абелас, моя фалонь.

Он поднял глаза со странным выражением на лице. Его голос был немного тихим, но не напряженным.

— Все в порядке, миледи. Я... я не видел их с тех пор, как вступил в Орден, так что...

— Это не значит, что вы их не любили.

— Да, они верили в меня — в основном из-за Мии, — но я видел печаль в глазах моей матери, когда она оставляла меня с храмовниками. Это заставляет меня пожалеть, что я не был более... — Он пожал плечами. — Я не знаю... больше общался с ними, пока у меня было время.

Она кивнула.

— Это заставляет вас ценить моменты, которые вы проводите с дорогими вам людьми. Никогда не знаешь, что может случиться, чтобы лишить вас этого.

Каллен кивнул и слегка улыбнулся, но озабоченный взгляд вернулся, теперь уже по совершенно другой причине. Она знала, что ее слова снова звучат нездорово, поэтому улыбнулась в ответ и сделала еще один ход. Он приподнял бровь и одобрительно кивнул.

— Неплохо, миледи. Это было на самом деле...

— Достойный ход? Да, по-моему, мне разрешают по одной на игру.

Каллен рассмеялся.

— Возможно, это был самый долгий период, когда мы не обсуждали инквизицию или связанные с ней вопросы. Честно говоря, я ценю, что ты отвлекаешь нас.

Он с легкостью парировал ее ход, а затем поднял глаза, чтобы поймать ее взгляд. Она рассеянно передвинула еще одну фигуру, но больше не обращала внимания на игру. Он перевел взгляд с нее на ее рот, и она, казалось, не смогла удержаться от того, чтобы быстро облизать губы, слегка прикусив нижнюю губу. О, это было знакомое ощущение. Он снова посмотрел ей в глаза и задержал на них свой взгляд. Возможно, в конце концов, у них могло бы быть немного времени для себя, даже здесь, в Скайхолде, где казалось, что весь мир следит за каждым их шагом. Она ухватилась за эту мысль, и ее голос прозвучал гораздо увереннее, чем она себя чувствовала.

— Тогда нам следует проводить больше времени вместе.

Каллен выглядел немного удивленным, но застенчивая улыбка на его губах выдала его ответ прежде, чем он смог произнести эти слова.

— Я... хотел бы этого.

Он все еще смотрел ей в глаза, и она вдруг поняла, что больше не понимает, что говорит.

— Я тоже.

Каллен тихо рассмеялся и опустил голову, наконец-то оторвав от нее взгляд. Когда он заговорил снова, в его голосе слышались нотки нервного веселья, когда он снова посмотрел на нее и задержал на ней взгляд еще на мгновение.

— Да, ты это сказала. Мы должны закончить нашу игру, верно? Моя очередь?

— Эм-да, я так думаю.

После нескольких нервозных мгновений, когда они делали последние ходы, к ним вернулось обычное уютное молчание. Она играла так плохо, что он, казалось, больше не мог тянуть время.

— Шах и мат. — Он даже проявил любезность и изобразил на лице легкое сожаление. — Это мое.

Она играла ужасно, но все же драматично вздохнула и ответила:

— Кажется, удача сегодня была на твоей стороне.

Каллен ухмыльнулся и сложил пальцы домиком у рта.

— Так оно и есть.

Эвана опустила взгляд, поняв, что его слова могут иметь двойной смысл, и почувствовала, как ее лицо заливает краска. Неужели она когда-нибудь перестанет краснеть в его присутствии? Внезапно ее охватило острое желание сбежать, пока она еще больше не опозорилась.

— Я— ммм... Мне нужно найти Кассандру для... проекта.

Она снова заерзала на стуле, готовая сорваться с места, но Каллен, казалось, наконец-то отточил ее позу. Его брови нахмурились.

— С вами все в порядке, миледи?

Блядь!

— Да, да, конечно, просто у меня возникли небольшие трудности с орлесианскими... нарядами. Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться.

— Орлесианские наряды? — Ухмылка на лице Каллена стала шире, когда он приподнял бровь. — Ты говоришь как Сера.

О да, он был очень доволен собой прямо сейчас. Она снова пошевелилась и, наконец, встала. В ее растерянности слова вырвались прежде, чем она успела их обдумать.

— да. Похоже, Лелиана завязала узлы на шнурках... корсета. Я не смогла... сама их развязать. Итак, мне нужно найти Кассандру.

Каллен приподнял брови, на этот раз от удивления.

— Ты хочешь сказать, что тебе было неудобно сидеть здесь все это время? Почему ты ничего не сказала? Он встал и поманил ее к себе. — Давай я помогу тебе.

Она удивленно посмотрела на него, ее сердце подпрыгнуло от восторга, а щеки вспыхнули от смущения.

— Ты бы... эм... это было бы нормально?

Каллен огляделся. Было время ужина, и они были одни в саду.

— Здесь никого нет. Я могу, по крайней мере, ослабить узлы. Затем ты сможешь вернуться в свою каюту, чтобы... — Он прочистил горло, его лицо порозовело. — ...переодеться, — запинаясь, закончил он.

Не давая себе возможности подумать об этом, она повернулась и стянула тунику через голову. Она оставила руки в рукавах и крепко ухватилась за перед туники.

— По-моему, есть места сверху и снизу. Если я правильно помню, как он дергал. Не могли бы вы развязать их оба?..

Она услышала, как он вздохнул. Это прозвучало отрывисто. Его перчатки появились на шахматной доске рядом с ней, и, несмотря на все ее попытки сохранить самообладание, ее кожа начала гореть от предвкушения. Она старалась не дышать, даже когда он потянул за шнуровку корсета. Тыльными сторонами пальцев он слегка провел по ее быстро разгорающейся коже, пытаясь развязать узел. Его прикосновение подлило масла в огонь.

— Сладкая моя, Лелиана, что ты наделала? — пробормотал он себе под нос.

Она могла понять его чувства. Она была в полном замешательстве, потому что их гребаный начальник разведки не мог просто завязать обычный бант, как все остальные. Затем она почувствовала, как его пальцы замерли. Он тихо прошептал что-то ей на ухо, его дыхание ласкало острие, и ей пришлось напрячь все мышцы спины, чтобы сдержать дрожь наслаждения.

— Извините, но мне нужен другой ракурс...

Она тихонько ахнула, почувствовав, как тыльная сторона его ладони скользнула под корсет, чтобы ухватиться за ткань. Он попытался стянуть ее с ее кожи, но корсет был слишком тугим. Она закрыла глаза и наслаждалась ощущением его теплой руки на своей спине. Сердце уже бешено колотилось, она чувствовала, как жар усиливается, а краска поднимается от сердца к бледным плечам. После еще одного мучительного мгновения она услышала, как он издал негромкое "ха!", прежде чем убрать руку, чтобы полностью ослабить узел.

— Есть один. Что касается второго, я думаю...

Она оглянулась на него и заметила заметный румянец на его лице. По крайней мере, она была не единственной. Он сел на стул и нежно коснулся кончиками пальцев ее бедер, отодвигая ее еще на шаг, чтобы он мог дотянуться до нижнего узла. Создатели, его руки на ее спине, теперь на бедрах, пальцы скользят по ней. Теперь уже знакомая боль пульсировала в животе, и одно колено подогнулось. Она едва удержалась на ногах, изогнувшись и положив обе руки на шахматный столик, и он обхватил ее за бедра, чтобы помочь ей устоять на ногах. Да сохранят меня Создатели! Если бы этот мужчина только знал, что он со мной делает...

Когда она опустила руки, рубашка легко соскользнула с них вниз, туда, где ее ладони лежали на шахматной доске.

— Создатели! Простите!

— Дыхание Создателя! Я не должен был...

Они извинились друг перед другом одновременно, когда его руки отдернулись от ее бедер, и она отчаянно схватилась за рубашку. Она стянула их через голову, а затем слегка приподняла, чтобы обнажить нижний узел.

— Вот, это... Я имею в виду, ты все еще должна быть в состоянии...

— Да, это просто замечательно, — хрипло ответил он.

Она оглянулась через плечо и увидела, что он пристально смотрит на узел. Когда его пальцы скользнули под низ корсета, она закрыла глаза и чуть не застонала. Одна рука снова потянулась к шахматной доске, когда ее захлестнула новая волна желания.

— Эта не такая узкая... там.

Он развязал узел и тут же встал. Сбросив тунику, она медленно повернулась на месте, чтобы посмотреть на него снизу вверх. Как она и ожидала, его глаза были полны тех же эмоций — того же взгляда, — который она видела в их глубине ранее в тот день.

Она не ожидала, что рука, скользнувшая по ее бедру, когда он стоял и смотрел на нее. Рука почти сразу же опустилась, что доказывает, что это было скорее инстинктивное, чем осознанное движение. Он слегка покраснел, но не отвел взгляда.

О, да. Все, безусловно, изменилось. Стоя рядом с ним в сумерках, глядя ему в глаза, она почти поверила, что он заботится о ней. Она едва могла дышать, когда говорила.

— Ма, серанна. Я ценю твою помощь. Ммм... Увидимся позже вечером? В "Геральдз Рест"?

Он медленно улыбнулся.

— Я бы не пропустил это.

Еще через мгновение она повернулась и пошла прочь, осмелившись чуть сильнее, чем обычно, покачивать бедрами. Остановившись, чтобы открыть дверь в большой зал, она оглянулась и увидела, что он наблюдает за ней из беседки, рассеянно собирая шахматные фигуры с доски. Трепет пробежал по ее телу, когда она медленно вошла в дверь и закрыла ее за собой.

Сегодня вечером она будет храброй, даже если для этого потребуется немного ложного мужества.

Записи:

Да. Это клише. Это троп. — мне все равно. — мне все равно. ВЕСЬ ЭТОТ ПУХ!!!

:)

Далее, я надеюсь, вы будете рады увидеть все с точки зрения Железного быка.

Глава 29: В которой один глаз видит все (и повязки на глаза — это круто).

Резюме:

Железный Бык напоил Инквизитора, празднуя убийство их первого дракона.

Инквизитор — веселая пьяница... до тех пор, пока она не перестала (и внезапно не стала категоричной).

Записи:

(Примечания приведены в конце главы.)

Текст главы

Железный Бык с благоговением взял бутылку и вытащил пробку. Он плеснул несколько капель в свой бокал, и одно лишь дуновение терпкого аромата мгновенно перенесло его в воспоминания о нескольких других вечерах, когда он наслаждался этим ликером. Большинство из них остались у него в памяти. Проглотив жидкость, он налил еще один стакан — на этот раз полный.

— Я думал, ты ждал, чтобы выпить это с инквизитором?

Варрик поднялся, чтобы сесть рядом с Буллом у стойки бара, и заказал кружку эля, в глазах гнома мелькнул понимающий огонек.

— Я собираюсь выпить это с ней. Но ты же знаешь, какая она маленькая. Если бы она действительно поделилась со мной хотя бы половиной этого, она бы умерла. Тогда Ред убил бы меня во сне.

Варрик кивнул и поднял кружку, которую Кэбот бесцеремонно поставил перед ним.

-Ага. Похоже на то, что сделал бы наш начальник разведки. Что ж, выпьем за то, чтобы не убивать нашего инквизитора.

Раздался голос позади них.

— Я выпью за это!

Железный Бык обернулся и увидел Инквизитора, стоящего позади них.

— Тогда подойди и выпей!

Варрик схватил свою кружку с элем и освободил табурет, жестом пригласив ее занять его место, а сам направился в дальний конец таверны. Булл налил ей выпить.

— За то, чтобы убить верховного дракона, как воины из легенд!

Инквизитор понюхала свой напиток и, похоже, немного занервничала.

— И что же я пью?

— Мараас-лок.

— И..... что это значит?

Железный Бык просто поднял свой бокал в ее честь и ответил:

— Это значит — пей!

Сначала он не думал, что она согласится, но, с опаской посмотрев на содержимое кружки, она, наконец, пожала плечами и выпила напиток одним глотком. Она тут же начала давиться. Железный Бык рассмеялся и нежно похлопал ее по спине.

— Я знаю, верно? Это придает тебе немного бодрости.

Она захрипела и попыталась улыбнуться, но только закашлялась. Булл сделал еще глоток и подождал, пока ее дыхание выровняется. В относительной тишине воспоминания об их схватке с драконом обострились в его сознании, и, когда она взяла себя в руки, он продолжил.

— Мммммм... это тихое бульканье перед тем, как дракон выплюнул огонь. И этот рев. Чего бы я только не отдал за такой рев. То, как затряслась земля, когда он приземлился. Запах горящего костра... Таарсидат-ан-халсаам. Ты знаешь, что кунари почитают драконов священными? Ну... настолько, насколько мы вообще считаем что-либо священным.

Хватит болтать, выпей еще. Он снова наполнил ее бокал.

— Вот. Твоя очередь.

Она опустила взгляд на стакан, а затем повернулась к нему, слегка округлив глаза. Он сдержал смех, наблюдая, как она изо всех сил старается сохранить невозмутимый вид. Напиток уже начал действовать, и она была похожа на испуганного оленя, застывшего на месте. Инквизитору пора расслабиться.

Однако вместо того, чтобы снова выпить, она задала вопрос.

— То, что ты только что сказал. Ты тоже кричал это во время драки. Что это значит?

Он ухмыльнулся.

— О, таарсидат-ан-халсам? Самым близким переводом было бы: "Я доставлю себе сексуальное удовольствие позже, думая об этом с большим уважением.

Выражение ее лица было бесценно. На ее щеках появился румянец, и она уставилась в бокал, явно смущенная. Как всегда, Булл был поражен ее искренней сменой эмоций. Несмотря на взгляды своего народа на магов, он очень уважал ее за ее мастерство как мага, и она явно была хорошим лидером, иначе советники никогда бы не назначили ее инквизитором. Она также умела распознавать характеры и недостатки людей. Но эта застенчивость ставила его в тупик. Как она могла быть такой властной на поле боя, но такой крайне неловкой в баре?

— Ты... ты кричал это, когда оно изрыгало на нас огонь? — наконец, после долгой паузы, ей удалось выдавить из себя:

— Я знаю, верно?

Булл удовлетворенно хмыкнул. Она еще мгновение смотрела на напиток, а затем проглотила его, на этот раз подавившись чуть меньше. Железный Булл хлопнул ладонью по стойке.

— Дааааа! После второй чашки становится легче. После первой большинство нервных окончаний в горле успокаиваются.

— А-а-а... чудесно, — ответила она хриплым от горечи ликера голосом.

Они посидели у стойки бара еще несколько минут, наслаждаясь атмосферой таверны. Он мог оценить это в ней — отсутствие необходимости вести светскую беседу, чтобы заполнить тишину. Она слегка покачнулась, прежде чем выпрямиться, и Булл сделал еще несколько полезных глотков. Наконец, он почувствовал приятное возбуждение, охватившее его, и его мысли вернулись к дракону.

— Аташи. Великолепные. Так мы их называем. Атааааассшиииии.

— Как ты думаешь, почему кунари так относятся к драконам?

Она всегда была любопытной.

— Ну, ты же знаешь, какие у нас рога? Мы больше похожи на драконов, чем большинство людей. Может быть, дело в этом. Но некоторые из Бен-Хассратов придерживаются этой старой безумной теории. Видите ли, тамасранцы контролируют, с кем мы спариваемся. Они разводят нас для работы, как вы разводите собак или лошадей. Что, если давным-давно они смешались с каким-нибудь драконом? Может быть, пьет кровь. Может быть, магия. Я не знаю. Но что-то в том драконе, которого мы убили... заговорило со мной.

Она покосилась на него и снова покачнулась на стуле.

— Когда ты так говоришь, я начинаю беспокоиться, что убила одного из твоих богов или что-то в этом роде!

Она становилась смелее. Немного ложной смелости приятно расслабило ее.

— Нет. Возможно, один из богов Тевинтера. Они поклонялись драконам, верно? Убивайте их, сколько хотите. Драконы — воплощение грубой силы, но они бесконтрольны и свирепы... поэтому их нужно уничтожить. Укрощение дикой природы. Порядок из хаоса.

— Это ты придумал название "Железный бык", верно?

— Ага.

— Звучит так, будто тебе следовало назваться Железным Драконом.

— ой. Дерьмо. Так было бы лучше. Он пожал плечами и налил им обоим еще. — Уже слишком поздно. Я привык к этому названию. Выпей еще.

На этот раз она не колебалась и выпила все залпом, лишь слегка закашлявшись в конце. Булл рассмеялся и поднял свой бокал.

— Здорово!! За драконов!

Булл сделал глоток и отвернулся, когда она высоко подняла свой пустой бокал.

— За то, что бы это ни было! И за похмелье, которое у меня будет завтра!

Железный Бык едва успел подхватить ее, когда она боком упала со стула.

— Ого, Снежинка. Ты же не хочешь пораниться. Мы здесь, чтобы отпраздновать, помнишь?

— да! За драконов! — Потом она захихикала, и уголки его рта приподнялись. Он никогда раньше не слышал, чтобы она смеялась. — Ты тоже собираешься называть меня Снежинкой? Варрик говорит, что это подходит, потому что я красивая и злая. Ты думаешь, я злая, Бык?

— Какими бы подлыми они ни были, босс.

Она ухмыльнулась и оперлась своим гибким телом о его руку, чтобы помахать кому-то в глубине таверны. Булл обернулся и увидел Варрика и Дориан, сидевших в углу. Дориан встала и направилась к ним, в то время как Булл осторожно поднял ее на ноги. Она оперлась руками о стойку бара и тихо выдохнула:

— Ого.

— Дорогая, ты будешь несчастна во время нашего завтрашнего путешествия, если сейчас же не остановишься. Кэбот, принеси, пожалуйста, воды.

— Привет, Дориан!

Она прижалась к Дориану и повернула голову, чтобы улыбнуться ему. Булл едва сдержал смешок, когда она положила руку на лицо мага и довольно сильно потрепала его по щеке. Дориан вздрогнул и потянулся, чтобы схватить ее за руку. Она истерически рассмеялась. Булл рассмеялся вместе с ней.

— Она такая веселая, когда пьяна! — прорычал он.

— Как тебе удалось так напоить ее за пятнадцать минут?

Серые глаза Дориана раздраженно сверкнули в сторону Булла. Он наклонился, чтобы понюхать ее кружку, и вдруг у него был такой вид, будто его вот-вот стошнит.

— Что это?

— Это, мой друг, самое вкусное дерьмо.

Дориан недоверчиво приподнял бровь.

— Если ты так говоришь... Теперь, раз уж ты позаботился о том, чтобы наш беспризорный инквизитор был полностью погружен в себя на весь вечер, ты можешь отвести ее в уголок, где мы постараемся уберечь ее от неприятностей.

Бык поднял руки в притворном поражении, когда Дориан схватил кружку с водой. Железный Бык встал, обхватил инквизитора за талию и скорее понес, чем отвел ее в угол, где Варрик расставил по кругу несколько стульев и скамеек.

Когда они последовали за магом, Булл склонил голову набок, наблюдая за покачиванием бедер Дориана. Если бы мужчина не был винтом, Булл, возможно, даже почувствовал бы соблазн при виде пышной задницы, раскачивающейся взад-вперед во всей своей обтянутой кожей красе.

Или, может быть, это было неправильно. Возможно, то жжение в животе, когда он увидел перед собой широкие мускулистые плечи, тонкую талию и атласную кожу, означало, что у него уже была проблема. Возможно, то, как он хотел наброситься на этого магистра, когда узнал о прошлом Дориана, означало, что он позволил себе слишком легко соскользнуть в свою личность Тал-Вашота.

Или, может быть, он просто обвинил бы мараас-лок в сегодняшнем вечере и оставил бы самокопание на завтра.

К тому времени, как он отвел ее в угол, Коул, Сэра, Лелиана и Джозефина также присоединились к кругу вместе с Дорианом и Варриком, и инквизитор поприветствовала всех с бурным энтузиазмом и довольно нечленораздельно. Командир, Кассандра и Блэкуолл еще не появились, и никто не ожидал появления Соласа, вот почему они были так удивлены, когда он вошел в таверну.

— Эй, Солас, иди сюда! — Позвал его Булл, усаживая инквизитора между Дорианом и Варриком и садясь сзади, лицом к двери.

— Солас! О, я так рада, что ты пришел!

Она попыталась встать, но успела сделать только один шаг, прежде чем начала шататься. Солас протянул руку, чтобы поддержать ее, и она начала истерически смеяться. Поверх ее головы Солас посмотрел на них обвиняющим взглядом.

— Еще только вечер, как?..

Булл поднял руку.

— Это все из-за меня. Я не думал, что от трех рюмок будет так плохо.

Ему пришлось признать, что он не собирался так сильно ее напоить. Она определенно выпила не так уж много, если после трех рюмок у нее получилось вот так опьянеть. Дориан встал, чтобы указать ей на ее место, а Солас сел на стул справа от Булла. Дориан и Булл старались держаться друг от друга подальше. Она была пьяна, в этом нет сомнений. Она слегка покачивалась, сидя на стуле.

— Моя прекрасная идиотка, мне нужно, чтобы ты оставалась на месте, чтобы не упасть и не пораниться.

— Но я хочу всех обнять, — запротестовала она.

— Не думаю, что это хорошая идея, босс. Может, подождем часок?

В течение следующего часа инквизитор смеялась слишком громко и говорила восхитительно сентиментальные, но безобидные вещи о том, что все в круге были ее любимцами в том или ином виде, включая надзирателя Блэкуолла, который прибыл вскоре после Соласа. Надзиратель отмахнулся от ее внимания, но, напротив, мужчина, казалось, расцвел от этого, расслабился в своем кресле и заговорил более дружелюбным тоном, чем Булл когда-либо видел.

Однако больше всего он обратил внимание на то, как часто она замыкалась в себе, когда никто не обращался к ней напрямую. Ее молчание сопровождалось отсутствующим взглядом и слегка страдальческим выражением лица. Булл прокрутил в голове несколько сценариев, как заставить ее заговорить об этом — что бы это ни было — но все они закончились катастрофой. Несмотря на всю свою подготовку по Бен-Хассрату, он просто еще не разобрался с ней.

Лучше поговорить об этом с Дорианом. Он вытянет из нее все. А еще лучше — с Командиром, если тот когда-нибудь появится. Она пила уже третью кружку воды, и Булл заметил, что она, по крайней мере, перестала раскачиваться. Он решил тем временем отвлечь ее.

— Итак, если Дориан — твой любимый хитрожопый маг из Тевинтера, — Дориан перебил его, чтобы напомнить, что она сказала "дерзкий", а не "хитрожопый", но Булл просто продолжил: — А Солас — твой любимый эльфийский историк, значит ли это, что я твой любимый кунари?

Инквизитор решительно покачала головой.

— Нет.

— Нет, а? У тебя тут припрятан другой, который тебе нравится больше?

Она, наконец, снова рассмеялась.

— Неееет, неееет. Но ты и так мой любимый убийца драконов!

Булл взревел, неожиданное ликование захлестнуло его при этих словах.

— Дааааа! За драконов!

Он поднял свой бокал, она тоже. Они выпили вместе, он прямо из бутылки, а она из своей кружки с водой. Когда она пила, немного воды стекало по ее подбородку, и она наклонилась вперед, прикрывая рот рукой, не переставая хихикать.

— Ну, а как насчет Варрика?

— Хмммм... Варрик, я думаю, мой любимый рассказчик.

Варрик хмыкнул, но все равно поднял свой бокал.

— Немного банально, Снежинка, но я согласен.

Она улыбнулась Варрику, затем повернулась к Дориану и что-то прошептала ему на ухо. Маг кивнул, подошел к бару и вернулся через несколько минут с тарелкой хлеба, мяса и сыра.

— Вот и ты, дорогая. Наверное, тебе следовало сделать это до того, как ты позволила этому придурку напоить тебя до беспричинности. Я надеюсь, что один из тех чаев, которые ты так любишь, поможет тебе справиться с похмельем.

Она показала Дориану язык, прежде чем отломить кусочек хлеба и отправить его в рот. Дориан сел и демонстративно повернулся к ней спиной, чтобы продолжить разговор с Джозефиной об антиванских деликатесах. Булл рассмеялся, игнорируя желание скользнуть взглядом по соблазнительному профилю мага, и уже собрался присоединиться к оживленному разговору между Лелианой и Варриком о торговой гильдии, когда краем глаза уловил странное движение — едва заметный намек на мелькнувший за углом рукав. Как только Булл решил пошевелиться, тихий голос прошептал ему на ухо:

— Неправильно. Маг с острыми ушами. Метка, которой не место. Должен умереть. Ради своей славы. — Булл скосил взгляд и увидел Коула, сгорбившегося рядом с ним. — Он планирует напасть. Я могу позаботиться об этом.

Булл, встревоженный появлением мальчика-призрака, но больше обеспокоенный потенциальной угрозой для инквизитора, понизил голос и ответил:

— Не убивай, просто обезоруживай. Ослабь.

— Чтобы ты мог задавать вопросы. Да. Хорошо.

Какое-то мгновение он напряженно ждал. Поймав взгляд Лелианы, она понимающе кивнула. Она тоже это видела. Затем рядом с Буллом появился Коул с чистым ножом в руке. Булл предположил, что он принадлежал убийце.

— Дело сделано. Мужчина сидит, прислонившись к стене, как будто перебрал. Но он еще какое-то время не придет в себя.

Булл кивнул.

— Есть еще кто-нибудь?

— нет. Один. Прибыл сегодня. До этого момента он был спокоен. Я не мог найти его, пока не нашел ты. Прости.

— Не волнуйся об этом, малыш. Вот почему мы все здесь. Один может уловить то, что упустит другой.

Лелиана встала, чтобы разобраться с проблемой, как раз когда вошли коммандер и Кассандра.

— Коммандер, Кассандра, вы как раз вовремя, — объявила она спокойным тоном. — Мне нужно кое о чем с вами поговорить.

Они оба как-то странно посмотрели на начальника шпионской сети, но тут же ответили:

— Конечно.

Джозефина, которая все это пропустила, подняла глаза.

— О, я могу вам чем-нибудь помочь?

Лелиана покачала головой.

— Не сейчас. Спасибо, Джози.

К их общему ужасу, инквизитор тоже встала. Однако тревога Лелианы быстро сменилась удивлением, когда инквизитор подошла, обнял начальника шпионской сети и сказал громким шепотом:

— Я еще не говорил тебе. Ты мой любимый крутой шпион. Ты знала об этом?

Лелиана улыбнулась и слегка обняла эльфийку в ответ, прежде чем отвести ее обратно на свое место.

— Мы скоро вернемся. И Булл обещает больше не угощать тебя алкоголем. Рыжеволосый начальник шпионской сети критически посмотрел на него. — Не так ли?

Булл прижал руку к сердцу. Он поклялся честью, хотя и не обещал, что больше не буду употреблять алкоголь. Хе-хе-хе.

Внимание Булла вернулось к Командиру, который был так же поражен действиями инквизитора, как и Лелиана. Он наблюдал за ней, когда она садилась, но, казалось, не мог поймать ее взгляд — она смотрела куда-то вдаль, глаза расфокусированы, лицо раскраснелось. Поэтому он просто объявил присутствующим:

— Я сейчас вернусь. Никуда не уходите.

Варрик поднял свою кружку.

— Мы будем ждать тебя здесь, Керли.

Булл наблюдал, как они, свернув за угол, оживленно беседовали, а затем услышал тихое шарканье. Несколько человек с той стороны бара обратили на них любопытные взгляды, и Булл посмотрел в его сторону, чтобы посмотреть, заметила ли инквизитор.

Она неуверенно держала тарелку и кружку перед собой, устремив взгляд туда, где только что был Коммандер, и на ее лице появилась легкая мечтательная улыбка. Булл покачал головой. Им двоим нужно было просто покончить с этим. Напряжение между ними было таким сильным, что даже его это начало раздражать. Железный Бык потянулся, чтобы забрать у нее тарелку.

— Тебе действительно стоит есть побольше этого. Ты и так слишком сильно теряешь в весе.

Она нахмурила брови, глядя на него. Ее голос звучал слегка невнятно, но в остальном она, казалось, немного протрезвела.

— Что, у Бен-Хассратов есть навыки визуального определения веса?

Булл пожал плечами.

— Да, на самом деле. Мы должны уметь давать описания, поэтому у нас довольно хорошо получается угадывать рост и вес. Но не нужно быть шпионом, чтобы заметить, что ты похудела с тех пор, как я присоединился к тебе. А насколько ты похудел до этого?

— То, что я была ученой в своем клане, не подготовило меня к жизни в скитаниях по Ферелдену... скоро Орлэй. Мне нужно было привести себя в форму.

— Может быть, в первый месяц... Но сейчас? Вы просто не едите, босс. Скажите, сколько вы съели до сегодняшнего дня?

Он указал на тарелку, которую держал в руке, и увидел, как она стиснула зубы.

— У меня сегодня было не так много времени на все, что я должна была сделать... на то, чтобы мы все не погибли от нападения архидемона, не были затянуты в Тень или что-то еще. Я в порядке, Булл... Или буду в порядке через несколько часов. Прямо сейчас мир неподвижен... как бы... вращается.

Булл невозмутимо ухмыльнулся и кивнул на кружку в ее руке.

— Продолжай пить эту воду и ужинать, Снежинка. Командир позаботится о том, чтобы ты легла спать... Или, может быть, ты, наконец, станешь им?

Ее голова склонилась вперед, и Булл на долю секунды испугался, что она теряет сознание... пока она не застонала от раздражения.

— Только не ты! Варрик, Дориан и Джозефина уже без конца огорчают меня по этому поводу. Да, я знаю, что это так. Нет, я точно не знаю, что я хочу с этим делать. Вы все согласны? Могу ли я иметь право голоса в своей жизни, по крайней мере, в этом вопросе?

По мере того, как она говорила, ее голос становился все громче, и Булл поморщился. Он ожидал, что она смутится, но вместо этого она разозлилась. Вот тебе и вся шпионская подготовка. Все присутствующие с любопытством переглянулись.

— Да, конечно, босс. Как скажешь.

Она посмотрела на него, сильно нахмурившись.

— Спасибо. А теперь дай мне мою тарелку.

Она поставила кружку на пол, взяла тарелку у Булла и начала отламывать кусочки хлеба и яростно запихивать их в рот. Она откинулась на спинку стула, сердито глядя на него, и молча бросила вызов любому, кто осмелится снова бросить ей вызов. Все вернулись к своим разговорам.

Возможно, он поступил не так уж хорошо, напоив ее.

Поверх ее головы Булл посмотрел на Дориана, который кивнул и одними губами произнес:

— Командир.

Булл кивнул в ответ. Дориан рассказал ему о ее очевидной легкости в обсуждении сложных ситуаций с командиром. Если кто и мог заставить ее рассказать о своих проблемах, так это он.

Булл переключил свое внимание на беседу Варрика и Соласа об истории и культуре гномов и оставил инквизитора наедине с ее недовольством... на данный момент.

Записи:

Психология Железного Быка меня интригует. Я все еще пытаюсь проникнуть в его мысли, поэтому в этой главе немного не хватает самоанализа. Однако самоанализ сам по себе, вероятно, является его недостатком. Он гораздо умнее и гораздо больше вкладывается в свою "ненастоящую" жизнь, чем следовало бы. Он вроде как знает об этом, но предпочитает игнорировать до тех пор, пока у него больше не будет сил. С нетерпением жду возможности углубиться в это.

Кроме того, приношу извинения Коулу — я использовал его подтрунивание над Буллом по поводу "Железного дракона" для беседы с Эваной, потому что хотел как-то это вписать, и это показалось мне уместным.