— Я доктор Пзжм. В данный момент у меня полномочия от комитета по науке Федерального Парламента, — она достала из сумки и развернула пергамент с печатью.

Я не стала вглядываться в пергамент, но сказала:

— Насколько я знаю, этим проектом занимается другой комитет.

— Это неинтересно и неважно, — вмешалась обладательница железного ножа, которая, кстати, так и не представилась. — Здесь находится воспитанная инопланетянами дркнз?

— Это тоже неинтересно и неважно, — сказала я. — У меня нет полномочий ничего тут решать и отвечать на вопросы, поговорите с советником Тхн.

И тут я услышала зуммеры посадочных маяков, сигнализирующие, что их дистанционно включили. Доктор и советник не обратили внимания на этот звук, но возница на облучке кареты замахала руками. Они не поняли даже и этого, но, когда буквально через несколько мгновений из-за склона ущелья возникла запряженная тройкой полицейская повозка с мигалками, до них дошло. На ходу сворачивая пергамент и ничего не объясняя, они заспешили к карете, а погонщик, дернув вожжами, подняла драконов в воздух.

Я, честно говоря, надеялась, что заходящая на посадку полиция развернется и будет преследовать карету, но это был экипаж наземной полиции. Они сказали, что видели их код транспондера (я обратила внимание, что он не совпадал с написанным на борту, и сказала об этом полицейским), и оповестят воздушную полицию, но ловить воздушных нарушителей у них полномочий нет, да и их повозка для такого не предназначена.

Кстати, вместе с полицией прибыла советник Тхн, она и взяла с собой ключ для активации маяков. Она согласилась, что, если это было недоразумение, пусть даже и на уровне парламентских комитетов, им логичнее всего было бы дождаться полиции, а поспешное бегство снимает всякие подозрения в чистоте их намерений и легитимности действий. Снимает в негативном смысле, разумеется.

Советник долго что-то обсуждала по телепату. Она и полицейские оставались с нами до вечера, когда прибыла назначенная комитетом охрана, тоже в форме полиции Прибрежного Королевства.

Охранниц было двое в каждом наряде, они дежурили по принципу сутки через двое, менялись каждый вечер. Ночевали они в пристройке для обслуги. Еду им привозили вместе с едой для нас, но уже готовую, в нашей кухне им ничего не жарили и даже не подогревали.

Одна все время дежурила на улице, возле посадочной площадки. Они попросили для этих дежурств кресло с веранды, мы не стали возражать. В дом они не заходили. В купальню, за пределы видимости от дома, они нас сопровождали, но сами не купались, одна даже объяснила, что на дежурстве не положено.

Охрана старалась нам не мешать, но атмосфера безмятежного отдыха была нарушена. Я не знаю, как это воспринимала Ккехн, но я не всегда понимала, каковы именно у них приказы — защищать меня или наблюдать за мной, а если то и другое, то у чего приоритет.

Тем не менее, еще три дня прошли без происшествий. Доктора были очень довольны прогрессом микрофлоры Ккехн, и сказали, что если так пойдет, то через еще три дня они рискнут провести инокуляцию ветряной оспой, и это потребует постоянного присутствия двух докторов.

Теперь, каждый раз после того, как они улетали, я советовала Ккехн уйти в дом, а сама настораживалась и осматривала небо. И в этот раз получилось, что не зря.

Из-за южного склона ущелья вылетела повозка, запряженная парой драконов. В этот раз возница уже хорошо знала, куда летит, потому что пошла на посадку с прямой, поперек ветра. Маяки, впрочем, они и в этот раз не включили. Я достала телепат и обнаружила, что он не слышит сети.

С высоты послезнания, конечно, надо было просить Ккехн связаться с богомолами. Их-то длинноволновой свет наши никак не могли заблокировать. Низкоорбитальное созвездие было за горизонтом, но объяснить, что происходит, можно было и с двух-, да даже и с четырехсекундной задержкой.

Меня от этого остановили два соображения. Во-первых, для начала надо было объяснить, что происходит, самой Ккехн, а я и сама это не очень хорошо понимала. Во-вторых, я надеялась, что охрана с ситуацией разберется. Тем более, что в легкой повозке нельзя привезти много народу.

Возница снижалась с большой скоростью, сбросила ее уже над самой площадкой и практически уронила повозку на землю, не сворачивая крылья.

В повозке была только советник. Она с неожиданной легкостью перепрыгнула через борт — нормальному выходу мешали крылья и быстрым шагом направилась ко мне.

Я хотела было позвать охрану, но они появились сами. И встали слева и справа от советника, наставив на меня арбалеты. Какого Нижнего Мира...

Я сделала глубокий вдох и подбросила обоих охранниц вверх, сразу закрутив по тангажу, чтобы увести себя с линии прицела. Я не позволила им лететь по баллистическим траекториям, чтобы не дать шанса сообразить, что происходит, а поскорее приложила спинами об землю на скорости около двадцати метров в секунду. Судя по тому, как судорожно подогнулись к груди их ноги, этого было достаточно.

Потом я посмотрела всеми передними глазами на советника и не смогла понять выражения ее лица. Эмпатия в сложных социальных ситуациях — не моя сильная сторона. До этого момента мы не обменялись ни словом.

Я подняла ее на полметра и тряхнула. Не сильно, около шести же, как при калибровке акселерометров. Но без компенсации это должно быть неприятно.

— Я четыре тонны на стационар вывожу, — сказала я. — Мне раздавить тебя в мокрое место — это как растяжка перед сном. Арбалетами меня пугать...

— Арбалеты — это только символ власти, — я не услышала страха в ее голосе.

— Ты врешь, — сказала я. -Если бы у вас была власть, вы действовали бы иначе.

— Ты дура. Ты не знаешь, как работает власть. Ты не знаешь, на чьем пути стоишь.

— Расскажи мне. Я уже участвовала в парламентских слушаниях.

— Это театр для дур вроде тебя. Тебе незачем знать...

Ведению допроса с пристрастием меня не учили, а ее наверняка учили забалтывать таких, как я. Я перевернула ее и приложила об землю спиной. Потом я вынуждена была вспомнить про возницу, которая уже поднимала драконов. Конечно, с ней можно было попробовать поговорить. Вряд ли она была вооружена и вряд ли ее учили забалтывать. Но с моим небогатым арсеналом боевых приемов я мало что могла сделать.

Я сдернула ее с козел, так, что она не смогла удержать вожжи в руках, и тоже приложила об землю. Драконы недовольно рыкнули, помахали ногами и плавно вернулись на землю. Мне почему-то показалось, что они наблюдают за происходящим с интересом.

Я подошла к советнику и проверила пульс на артерии у основания челюсти. Пульс был, и в нем я не заметила признаков внутреннего кровотечения. Сотрясение, максимум компрессионный перелом. Неделя в больнице.

Затылочными глазами я увидела движение у двери. Там стояла Ккехн.

Я постаралась привести мысли в порядок. "Страх это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона." Литания немного помогла. Я посмотрела на телепат. Он по-прежнему не слышал сети. Я выключила его.

— Что это было? — спросила Ккехн.

— Если не будешь заниматься политикой, политика займется тобой.

— У людей я тоже слышала такую фразу. Почти дословно. И еще есть вариант, "в Советской России политика занимается тобой."

— Что такое Свтск Рсс?

— Понятия не имею.

— Ну и ладно. Собирайся, нам надо бежать.

Ккехн остолбенело посмотрела на меня.

— З... зачем?

— Я не знаю, кому теперь доверять. Мне кажется, нам лучше бежать. Я попытаюсь связаться с моим командиром, когда выйдем из зоны действия глушилок.

Ккехн исчезла в доме, и я услышала, как она суетится, запихивая свое богомольское оборудование в рюкзак.

Я вспомнила, что на кухне видела мехи для воды. Если мы полетим через пустыню, они нам понадобятся. Я взяла мех, проверила его герметичность. Потом я зашла в дом и мне на глаза попался термос с имбирным квасом для Ккехн. Я решила его тоже взять. Потом я осмотрела шкафы, что еще могло бы нам пригодиться. Войлочные кошмы и одеяла я решила не брать, они были тяжелые и могли промокнуть. Из полезного для выживания я нашла только зажигалку и кремневый дровяной топор.

Я вытащила Ккехн во двор. Забирать повозку или драконов было глупо. У упряжных драконов обычно нет собственных транспондеров, и я не знала, сколько времени нам придется пробыть в бегах.

Лошадь можно отпустить попастись — да и то не везде. А дракону нужно мясо. Охотничий инстинкт у них подавлен далеко не до конца, а вот навыки охоты есть только на мячик. Даже в местах, богатых добычей, ручной дракон сам не прокормится. А летать на голодном драконе удовольствие ниже среднего.

Да и сесть на одного дракона вдвоем мы бы не смогли. Ну, то есть, сесть-то смогли бы, но дракону бы это не понравилось. А Ккехн сама с драконом, да еще без упряжи и седла, скорее всего не справилась бы.

— Залезай ко мне на спину, — сказала я.

— Я сама могу ходить!

— Я не собираюсь идти. Не спорь, некогда. Залезай и держись всеми руками и ногами.

Я поджала ноги и легла животом на землю, как верховые драконы, приученные для новичков.

Она легла на меня сверху, и, как я и просила, обхватила своими ногами, просунув их между моими. Я сделала глубокий вдох и оторвалась от земли.

— Ты можешь летать???

— Не могу. Чтобы летать, нужен транспондер, а к нему регистрационный код. Кто мне даст код для полетов в такой конфигурации???

— Но...

— Не отвлекай меня, пожалуйста.

Я развернулась с набором высоты над двором, поднялась к южному краю ущелья и пошла на бреющем, всего в шести-семи метрах от вершин деревьев. Я отметила, что по привычке поворачиваю с креном, как на самолете. Хотя сейчас это было совсем не нужно. Но тратить интеллектуальные ресурсы на переучивание было бы глупо.

На скорости около десяти метров в секунду глаза начали слезиться совсем уж нестерпимо, и я поставила перед нашими лицами экран. Я хотела лететь над лесом или, хотя бы, над садами и плантациями, обходя деревни, рисовые террасы и дороги. Но без карты это было сложно, приходилось выбирать курс над крутыми склонами и скалами. Я быстро отказалась от идеи держаться у земли и пересекала ущелья на высоте вершин соседних сопок.

Примерно в шести километрах я решила сделать остановку. Вряд ли они рискнули бы глушить такую площадь, они оставили бы без связи четыре или пять деревень. Я не рискнула включать телепат в полете. Вместо этого я наугад выбрала гребень сопки и пошла на посадку прямо сквозь полог леса, усилив экран, чтобы не получить веткой по физиономии.

На этой высоте над уровнем моря росли прибрежные красные деревья. В таких лесах подлеска почти нет. Земля покрыта толстым слоем облетевшей красно-коричневой листвы, такого же цвета, как кора деревьев. В сухой сезон листья часто горят, выжигая и подлесок, но для взрослых деревьев огонь почти безопасен. Некоторые старые деревья выгорают изнутри, превращаясь в полые трубы, но даже после такого они могут прожить еще много столетий.

Мы опустились на мягкую подстилку, и я снова легла на живот, чтобы пассажиру легче было слезть. Ккехн освободила ноги и встала. Я заметила, что ее ноги дрожат, но не стала уточнять, от страха или чисто от мышечного напряжения.

— Кытыз — сказала она. Она так и не научилась правильно произносить мое имя. Как, впрочем, и большинство слов. — А я правильно понимаю, что ваши самолеты летают так же, как мы сейчас?

— Почти правильно, — сказала я. — Только у самолетов обычно крылья есть. Поэтому магия там используется для движения вперед, а летит он на крыльях. Ну, по большей части.

— Тогда я поняла, почему ваши самолеты называют самолетами. Потому что на них сам летаешь, правильно?

— Правильно, — согласилась я.— Но текущая наша проблема не в этом.

— А ты можешь сделать крылья, как драконы?

— Могу, — сказала я. — Но у меня ноги короткие, поэтому толку будет мало. И я не могу их горизонтально расправить, как дракон. Подожди, мне позвонить надо.

Я огляделась. Лес выглядел неправдоподобно. Красные деревья достигают ста метров в высоту. Здесь они были пониже, метров семьдесят. Гладкие, лишенные веток стволы поднимались почти на всю эту высоту. Более молодые деревья росли прямо из земли, как столбы. У более старых возле корней формировался конический наплыв. Все это было освещено мягким, профильтрованным сквозь кроны лимонно-желтым светом.

Я включила телепат. Он поймал сеть. Нас могли запеленговать, но мы были в горах в нескольких километрах от ближайшей дороги, на небольшом относительно плоском наклонном участке над крутыми склонами. Подниматься сюда пешком или на лошадях было бы очевидной глупостью, даже через лишенный подлеска бор красного дерева. На самолете или повозке здесь было невозможно сесть. Даже на верховых драконах, привыкших расправлять ноги в полете, очень сложно было не только пробиться через кроны, но и пролететь между стволами. А я могла бы улететь на малой высоте, маневрируя между деревьями.

Я выбрала номер командира и вызов. Ответа не было. Я, как и другие пилоты, была у нее в белом списке. Может быть, она на совещании или в ЦУПе... Я выбрала отбой и перевела дух.

— Ккехн! — сказала я. — Если тебе страшно, у космонавтов есть литания. "Страх это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона." Повторяй ее. — Обычно помогает.

— Я слышала другую. "Я не должна бояться. Страх убивает разум..."

— Глупость какая. Если страх подавлять, он тобой и овладеет по-настоящему.

Мне, надо признать, литания не особо помогала. На орбите ты на непрерывной связи с ЦУП. В самом крайнем случае тебе что-то посоветуют, даже если не смогут помочь.

Телепат задребезжал. Я выбрала прием вызова. Характерный щелчок показывал, что это записанное сообщение. Это был номер командира, и тон мысли был тоже ее.

— У меня тут проблемы. Не звони. Если я их решу, я свяжусь с тобой сама. Попробуй связаться с нашим сенатором.

Если я их решу. Если решу. Не когда решу. Здорово. И совершенно невероятно, чтобы эти проблемы никак не были связаны со мной. Они все хорошо просчитали и попытались перекрыть мне наиболее вероятные пути. Впрочем, сенатора они так легко не перекроют. Но номера сенатора у меня нет, до нее еще надо добраться... Да, взять мех для воды было хорошей идеей. Я выключила телепат.

— Кто тебе звонил? — спросила Ккехн.

— Мой командир. Я надеялась, она поможет нам или, хотя бы, подскажет, что делать.

— Она помогла?

— Не совсем. Она подсказала связаться с сенатором. Но это в четырех массах ли отсюда, в Нрнк, в столице Конфедерации.

— Масса ли... — Ккехн достала богомольский телефон и начала тыкать в стекло костяшкой пальца. — Три тысячи шестьсот километров?

— Не знаю, — сказала я. — Я так и не научилась пересчитывать в уме в человеческие меры, да еще в десятичную запись, а активировать свой телепат, чтобы проверить ее расчеты, мне не хотелось. — Это не очень далеко. Аэробусы от Порт Гтзн даже на сверхзвук не выходят. Но своим ходом далековато.