Эти машины и этих лётчиков мы держали как последний шанс. Если наземный или воздушный фронт рухнут, то... Но они не рухнули. Несмотря на потери, смерти, ошибки — они выдержали. Эх, ребята-ребята, какие же вы молодцы! Нет, это не о себе и даже не о своих знакомых. Это — о пехотинцах, лётчиках, танкистах, артиллеристах и многих других. Молодцы. А мы теперь выбьем у немцев всё, что у них пока летает. Силы, благо, есть и где немцы сидят, мы тоже знаем.
Держись немчура! К началу наступления наших в небе без звёзд только птицы летать и будут. Ну, и, конечно, танки, брёвна, автомашины, люди... во время артподготовки. Мы уж постараемся.
А дальше... Система налажена и работает. Хорошо работает, ибо просчеты выловили, того, чего не хватало — добавили. Вумный отчёт написан и отправлен по адресу, теперь дело за внедрением положительного опыта, но это — уже другая задача. Нам можно уезжать, но пока приказа нет, поэтому занимаемся... прямыми обязанностями. Первая задача — повышение эффективности противовоздушной обороны за счёт организационных мер в первом приближении решена. Будут ещё проблемы, но уже гораздо меньшие. Теперь вторая — создание новых технических средств в рамках повышения эффективности... чего? Правильно — системы противовоздушной обороны. Здесь две подзадачи — ближняя и дальняя. Дальняя — это ракеты. Стационарный комплекс способный обстреливать несколько целей и его автомобильный вариант, поначалу, скорее всего, умеющий стрелять только по одной. Возможно, прибавится и железнодорожный вариант, но не знаю. В любом случае это всё будет нескоро, но начать стоит сейчас. Пусть конструкторы шишки набивают и опыта набираются. Многого просить не будем, но и своего упускать не собираемся.
Ближняя — это в первую очередь модернизация имеющейся техники, форсирование работ по созданию новой. Это первая очередь. Вторая — создание дистанционного привода для зениток, новых зениток: счетверённых 23мм самоходок и 57мм прицепных автоматов. Первые, наверное, к лету, если не раньше, пойдут в серию. Со вторыми — проблема: их только начали разрабатывать, но это не страшно. Ещё стоит подумать о налаживании выпуска зенитных стамиллимитровок (да и стотридцатки не помешают), создании станций орудийной наводки и радиовзрывателей.
Вот за такими оптимистично-рутинными мыслями меня и придавило. В смысле психики. Вот отстреляет успешно комплекс и что? И всё? Почётный пенсионер в 30 (в самом 'пиковом' случае!!!) лет? Хотя... Может и нет. Надо узнать, как там дела с полупроводниками у нас. Но это после.
Ника
Сегодня страный день. Тревожный и радостный. С утра в Центр приехал Глеб Евгеньевич Котельников — отец-изобретатель и создатель парашюта РК-3. Познакомиться с ним для меня великая честь, но и страшная ответсвенность. Некоторое время назад я предложила конструкцию нового парашюта — 'крыла'. По памяти нарисовав и расчитав 'на глаз' размеры и оснастку. Первый пошитый по моим чертежам парашют испытания не прошел. Почему? Этот вопрос мы сегодня с Глебом Евгенивичем и должны решить. Что мешает развернуться в небе новым 'крыльям'? Может дело в ткани? Если бы я еще помнила из какой ткани у нас его шили! Помню только, что первые появились в Америке в 70-х годах. Но ткань на ощупь другая... может дело в пропитке? Блин! Ну почему я не физик! Как говориться — одна голова хорошо, а две — лучше. Будем думать вдвоем, может что-то и придумаем.
Сначала мои рассказы про широкое применение парашютно-десантных войск восприняли в штыки. Но я напрягла извилины и вспомнила, что в сентябре под Одессой должна была такая тактика уже использоваться. Один раз — но и этого хватает. Фамилию умника, придумавшего использовать парашютный десант я напрочь забыла, но вот его помню, что он писал докладную. Порылись, сделали запрос в окруженную Одессу и через месяц передо мной лежала бумага:
'...1. Парашютно-десантная группа задачу выполнила и своё назначение оправдала.
2. Группу парашютистов в 13 человек используем как основной костяк в создании парашютно-десантных отрядов.
3. На ближайший период ставим задачу о создании более крупной и найболее подготовленной группы.
4. Наиболее эффективным оружием оказалась не винтовка, а граната и авто-пистолет.
5. Белый купол парашюта себя демаскирует; необходима покраска парашютов в маскирующий цвет.
6. Каждому бойцу необходимы перевязочные материалы для оказания первой медицинской помощи.
7. Крайне необходимо иметь паращютисту кусачки, 'кошки', нож и другие мелкие инструменты...
Подпись: начальник парашютно-десантной службы ВВС Черноморского флота майор Шорин.'
Как раз то, что нужно. Особенно меня порадовал п.5. Я над этим думала, но не знала, как преподнести, а тут почти всё готовое. Знать бы почему оно не было реализовано. Конечно, парашютно-десантные операции будут проводиться и без моего участия, но поздновато... надо подтолкнуть, поспешить. Историю нельзя кардинально менять, но можно помочь ей не упустить шанс.
Войска Дяди Васи получат нового организатора — бригадного комиссара Степаненко М.Г. Вот он стоит по правую мою руку и улыбается. Сказать ему или нет, что вчера 21 ноября 1941 года он должен был погибнуть в Севастополе? Нет, наверное, говорить все таки не буду. Карбышев и Мындро через это прошли, но тогда это было необходимо для привлечение их на свою сторону. А сейчас это уже другая война, другой мир и в этом мире даже не вооруженным глазом видны отличия. Мы сами создаем будущее. И надеюсь оно будет лучше, чем то из которого пришли мы.
А-1
Обычный декабрьский морозный день. Холодное зимнее солнце, окутанное легкой дымкой облаков. Елки, укрытые пушистыми белыми шапками. Снежок весело скрипит под ногами. Красота, зимняя сказка средней полосы России. Если бы не одно но, и это но — война. Самая страшная война за всю историю человечества. И сейчас на фоне этой зимней красоты два десятка мужчин, вместо того, чтобы выбирать новогодние подарки своим женам и детям, учились маскироваться на открытом снежном поле. Они не играли в прятки, только учились. Играть в прятки они будет в бою. А кто не спрятался, того найдет смерть. Сегодня водит она. Молодая красивая женщина, вместо того, чтобы учить роль снегурочки, учила людей быть убийцами. Лучшими убийцами на этой проклятой войне — фронтовыми снайперами. Учила и знала, что кто-то из этих ребят обречен сделать только один выстрел. Второй ему не даст сделать немецкий снайпер. Учила жестко, не жалея их и себя. Учила для того, чтобы был второй, третий, сотый. Учила для того, чтобы они вернулись домой к своим женам, детям, матерям. Эту женщину в Центре уважали все. И курсанты, и начальство, и инструктора. Хотя, поначалу не все шло так гладко, как хотелось бы. Начальство, которое было здесь, в штыки приняло политрука Иванову. Мало того, что женщина, так она еще лезла менять устоявшиеся порядки. Старшему майору ГБ Ярошенко начальник Центра прямо сказал: — Или я, или она. Теперь у Центра новый начальник. Большинство инструкторов, оценив уровень подготовки Ники, сразу приняли ее в свои ряды, и даже не считали зазорным поучиться у нее. А те, кто считал ниже своего достоинства работать вместе с какой-то молодой выскочкой, а были и такие, уехали вслед за старым начальником на фронт. С курсантами было проще — самые языкатые почему-то становились спарринг-партнерами, остальные быстро научили воспринимать всерьез слова политрука Ивановой. А рассказы фронтовиков об уровне подготовки немецких снайперов, охлаждали даже самые горячие головы. Также Ника занималась подготовкой диверсантов, командиров армейских разведгрупп. Но сейчас она натаскивала снайперов для бригады Мындро. Той самой бригады, в которой должны были воевать ее друзья.
— Товарищ политрук, вас старший майор госбезопасности вызывает — раздался за спиной голос молодого солдата. Определенно для этого паренька старший майор ГБ — царь и бог, круче него только товарищ Сталин. А для нее грозный старший майор Ярошенко всего лишь Леша. Человек, ставший ей самым близким, в этом таком чужом и таком родном мире.
Ника, хоть и носила военную форму, к соблюдению требований устава относилась формально, понимая, что устав для армии, не армия для устава. Она не требовала от курсантов и солдат, охранявших Центр, чтобы те отдавали ей при встрече честь. Ей даже было забавно думать, что какой-то шутник придумал обозвать воинское приветствие отданием чести. С этим была связана одна веселая история. Как-то дня через два после приезда сюда, она столкнулась в дверях с бойцом, несшим коробку с каким-то хламом, и как всякий нормальный человек, уступила дорогу и придержала дверь. Боец, видимо не увидевший из-за большой коробки ее знаков различия и звезды на рукаве сказал: — Спасибо. И пошел дальше. Все бы ничего, но эту сцену видел один капитан. Его просто заклинило оттого, что боец так повел себя по отношению к ПОЛИТРУКУ. Он остановил бедного солдата и начал читать ему мораль, мол, надо было пропустить товарища политрука и отдать честь. Благо Ника уже была знакома с этим капитаном, поэтому вступилась за парня, а когда он ушел, описала, что в ее понятии означает фраза 'отдать честь'. К счастью у капитана с чувством юмора было все в порядке, поэтому, отсмеявшись, они с политруком разошлись по своим делам.
Ярошенко ждал ее в кабинете зам начальника Центра.
— Товарищ старший майор государственной безопасности, политрук Иванова по вашему приказанию прибыла — четко по уставу отрапортовала вошедшая женщина.
— Здравья желаю, Ника Алексеевна — ответил Ярошенко. Официальный тон и никаких эмоций — что поделаешь служба, есть служба.
— Товарищ майор — обратился он к заместителю начальника Центра — нам необходимо переговорить с товарищем Ивановой с глазу на глаз. Информация секретная, поэтому не могу огласить ее при посторонних. Такой 'прозрачный' намек майор понял сразу. Встал, надел шинель, и со словами: — Пойду, проверю учебный процесс. Скрылся за дверью.
— Эх, Леша! — Ника тут же обняла 'грозного гэбэшника'.
Он прижал женщину к себе.
— Привет, любимая... Ника Алексеевна, — и что в его голосе было больше — шутки или нежности — не различить. И того и другого поровну.
— Опять тебя черти по всему союзу носят— женщина, это прежде всего женщина, даже если и на ней военная форма. И нет для женщины большего счастья, чем то, когда рядом находится любимый человек. — А сюда — так по ошибке забрел?
— На самом деле ехал к тебе. Ну, разве, что попутно, кое-что по работе решить. Как тут тебя не обижают? — перешел на веселый тон Алексей.
— Да пытались — подыгрывала ему Ника — правда, после того как двоих скорая увезла, а начальство в момент поменялось, меня здесь все резко полюбили. Платонически...
— Ну вот, дожился! А я тебе же самое главное не сказал. Завтра сюда товарищ Берия приедет. Прошлый раз с тобой побеседовать ему не удалось, вот решил теперь. Да и посмотреть, что тут у вас поменялось после смены начальника тоже интересно.
— Так ты приехал шефу встречу обеспечивать — усмехнулась Ника. — Типа ты впереди паровоза... ну-ну...
— О том, что Лаврентий Павлович завтра приедет, знает только начальник Центра, вот теперь и ты тоже. Информация секретная, так что сама понимаешь.— голос Ярошенко изменился. Он снова превратился в старшего майора госбезопасности.
— Нет, пойду всей стране разбалтывать — завтра Великий День — к нам едет 'Великий и Ужасный'!
— Дошутишься ты, товарищ политрук!
— Ага, Гагарин — долетался!
Их разговор был прерван стуком в дверь.
— Товарищ старший майор, вас к телефону. Из Москвы звонят — голос дежурного прервал их идиллию.
— Ладно, иди — пересилила себя Ника. Ей очень не хотелось именно сейчас отпускать этого человека — Береги себя, Леша... если сможешь.
На душе вдруг стало грустно и одиноко. 'Нельзя тебе было влюбляться, — в сотый раз упрекнула она себя, — нельзя... но очень хочется... а значит — люблю!'
Ника
На следующий день у нас была запланирована встреча с Берией. Правда, об этом в Центре пока никто не знал, а зачем... меньше знаешь — крепче спишь.
Центр спал, когда утреннюю тишину разметал шум вьезжающих машин. Я выглянула в окно. Машины остановились за углом, возле главного входа, но снежная завирюха, поднятая с утра с белой своей постели, никак не хотела успокаиваться. От этой белой пелены стало тревожно и грусно. Вот так и рвется покров привычной уже круговерти. Что там, за этой метелицей... люди... или бездушные машины, ориентированые на победу любой ценой.
Для нее, женщины в сугубо мужском мире, этот разговор даст возможность определится или, наоборот, раставит точки над 'і'.
О личности Берии она задумывалась мало. Писали в бульварной прессе, что он был и 'лучшим менеджером двадцатого века', и 'кровавым палачем', и 'верным семьянином и хорошим отцом' — все это журналиские штампы. А для нее — историка, было важно только одно — что ты хочешь построить, уважаемый Лаврентий Павлович? Что же тебе не дали доделать? И стоит ли оно того, чтобы будущее стало другим — лучшим?
Кабинет начальника центра был шириной метра два с половиной и метров пять в длину. Привычный т-образный стол с письменными принадлежностями и стандартной бронзовой настольной лампой с зеленым стеклянным абажуром, черный телефон, стулья, стоявшие по бокам от стола, шкаф с книгами и рабочей документацией, сейф и обязательный портрет Сталина, висящий на стене, дополнявший скромное убранство рабочего кабинета начальника Центра полковника .... Одним словом обычный кабинет обычного советского начальника того времени. Когда Ника вошла, Берия сидел во главе стола, и солнечные лучи, пробивавшиеся из окна за спиной наркома сквозь тонкие желтые шторы, вырисовывали на столе причудливый силуэт его тени. Казалось, что это не тень, а это он сам вытянулся вперед, чтобы получше разглядеть эту загадочную гостью из будущего, которую любящая иногда пошутить судьба, занесла в этот мир и в это время. Справа от ЛПБ сидел мужчина лет тридцати пяти, сорока. Лицо его показалось Нике знакомым, но вот где его видела раньше, вспомнить она так и не смога. Хотя услужливая память упорно твердила о какой-то фотографии в книге, прочитанной еще там, в другой жизни.
Раз ты уже застряла в этом времени, то надо вживаться. Хотя бы отбросить свои 'демократические маразмы' и стать если уж не 'своей', то, по крайней мере 'не чужой'. Там, в лесу, еще находясь в каком-то адреналиновом цейноте, можно было и генерал-лейтенанту сказать: 'Здрасте!', а вот прошло почти полгода, и кажется, что та безшабашная снайперша так и осталась в Белорусских лесах, а на ее место пришла циничная, жесткая и подозрительная стерва. Хотя, как сказать — пришла, просто поменялись маски и эта более вписалась в окружающую среду. Поэтому, едва войдя в комнату, я доложила четко по-военному:
— Здравья желаю, товарищ народный комиссар. Политрук Иванова прибыла по вашему приказанию.
Здравствуйте, Ника Алексеевна — поприветствовал Берия коротким кивком головы — проходите, садитесь.
Я села на предложеный стул, сложила руки и приготовилась слушать и отвечать. Сранно, но, увидев Народного комиссара Внутренних дел СССР я поняла, что говорить нас с ним не о чем. Этого человека мало будут интересовать мои умозаключения, рассуждения на тему: 'Что было и что будет...'. Этот человек умел сам делать собственные выводы и не нуждался в рефлексирующих дамочках и интелегентах. Ему надо было знания. А их у нас еще на 'собеседованиях' выжали так, что похоже облегчили головы на пару килограмов.
