Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

— Всё-всё, кончаем дурить, — пророкотал он. — Повоевали и будет. Я не для того сотни вёрст отмахал, чтобы с вами ссориться.

— Да неужто? — не скрывая сарказма, протянул я в ответ. Дед поморщился и мотнул головой.

— Давайте поговорим внутри, не будем пугать местных... ещё сильнее, — он кивнул на ведущую в терем дверь, и та тяжело отворилась.

Переглянувшись с Олей, мы одновременно пожали плечами и... последовали молчаливому приглашению "господина Иванова". Тот облегчённо вздохнул и повёл нас вглубь старинного рубленного дома. Поднимаясь вслед за дедом по широким почти не скрипящим ступеням резной лестницы ведущей на второй поверх терема, я поймал себя на мысли, что даже не представляю, какими именно способами смотрители этого дома обеспечивают его сохранность. То есть, я чувствовал структурированный эфир, буквально пропитавший терем от каменной подклети до последней чешуйки осинового тёса покрывающего крышу, понимал, что вся эта конструкция призвана уберечь дерево от влияния времени, но... как и на каком принципе построен этот обережный массив? Это было за гранью моего понимания. Расстроился ли я? Да ничуть! Ведь это означало, что мне будет чем заняться в будущем, помимо оттачивания уже известных эфирных техник и воздействий... Ну, в самом деле, не век же мне отбиваться от всяких идиотов, правильно? Когда-то должно наступить время, которое я смогу тратить на собственные интересы, хобби и увлечения... я надеюсь, хм.

В небольшом помещении, куда нас привёл дед, было практически пусто. В углу стояло высокое резное кресло, похожее на трон, рядом, под забранным в свинцовый переплёт мелко расстеклованным окном разместился высокий пюпитр с ящиком для хранения всяческих писчих надобностей. У глухой стены потолок подпёрли пустые полки, мало похожие на книжные, да несколько старинных таубретов с подлокотниками выстроились у противоположной стены, рядом с входной дверью. Вот и вся немудрёная обстановка.

— Рабочий кабинет государя Иоанна Васильевича, здесь он советовался с воеводами и принимал доклады перед взятием Казани. Цените, экскурсии сюда не водят! — прогудел дед, одним жестом подманивая в центр комнаты средневековые табуреты. Миг, дверь захлопнулась и помещение накрыл мощный полог, явно предназначенный для защиты от подслушивания и подсматривания. Массивный и "тяжёлый", как танк. Ощущение было, будто на голову и плечи пуховую перину опустили. С размаху... М-да уж, древние эфирные техники, это вам не здесь! Как в том анекдоте: "Крестики, шпаги... посыпьте идиота мелом и подайте мою палицу!". Во-во!

— Ценим, Иван Иваныч, ценим, — кивнул я и, дождавшись, пока Оля усядется на древний табурет, приземлился на стоящий рядом.

— Молодёжь, — со стариковскими интонациями, совершенно не вяжущимися с его совершенно непримечательной средневозрастной физиономией, протянул "господин Иванов" и, с не менее несоответствующем его виду и физической форме кряхтением, опустился на подбитое рубиновым бархатом сиденье. — Ну, Иван Иваныч... и ладно, пусть так и будет.

Разговор с дедом вышел куда менее напрягающим, чем я ожидал. Нет, в самом деле! Я-то при виде р-родственничка уже настроился огрести новостей, которые вновь перевернут и обрушат все наши с Олей планы. Ну, как минимум, заставят перенести уже начатое путешествие в связи с какой-нибудь очередной гадостью, вылезшей из недр Эфирного клуба или крысиных нор иезуитов, но... нет, ничего подобного. Дедушка, оказывается, прибыл, чтобы извиниться перед нами за выходку отца Иллариона. Дескать, "мальчик-то боевой и резкий, опять же, надежды подающий, но увлекающийся, да..." Типа, простите идиота, он больше не будет. И всё. Совсем всё.

От такого поворота я опешил, что, естественно, не укрылось от внимания Оли. Жена положила ладонь на мою руку и чуть сжала её.

— Ты в порядке? — спросила она.

— В полном, — кивнул я в ответ. — Если не считать не укладывающейся в голове идеи об эфирниках без подвоха... Небывальщина это!

— Ну уж, — фыркнул дед, но под моим скептическим взглядом ухмылочку свою он всё же задавил. — Кирилл, ну, право слово! Нет здесь никакого второго дна. Отец Илларион действительно действовал на свой страх и риск. Переборщил, бывает. Мы получили твоё предупреждение и я тут же прибыл на встречу, чтобы это недоразумение разъяснить. Без подковырок, дальних заходов и прочих интриганских глупостей.

— Эка заговорил, — протянул я, но... честно говоря, сопротивлялся больше для виду. В эмоциях дед был честен и открыт, как никогда прежде, а это... дорогого стоит. Вот если бы он был безмятежен и полностью безэмоционален, тогда у меня оставался бы повод для недоверия. Всё же, для серьёзного эфирника, скрытие эмоций — не проблема. А вот подделать их... чёрта с два! То есть, подделать-то, наверное, можно, но я даже не представляю, какой контроль собственного эфирного тела должен быть, чтобы такая подделка выглядела хоть сколько-нибудь похожей на реальные эмоции.

— Гранд с профильным направлением в эмпатию, шагнувший за третий-четвёртый предел, — задумчиво проговорил дед. — У такого специалиста, на мой взгляд, должно хватить сил и умений для филигранного контроля, а значит, и тонкого управления собственной гормональной системой, без которых пытаться подделывать эмоции — дохлый номер. Фальшь будет чувствоваться за километр.

— Эм-м, это я что, вслух сказал? — вскинулся я. Оля кивнула, а дед только руками развёл. — Хм... ну и чёрт бы с ним! Итак, извинения мы, пожалуй, примем. Дорогая?

— Согласна, — кивнула жена. — Будем считать происшедший инцидент банальным недоразумением. Но... я надеюсь, что вы не ограничитесь одними лишь словами и отзовёте шпиков, уже настропалённых на слежку за нами отцом Илларионом.

— Точно, — я щёлкнул пальцами. — Иначе, боюсь, состав ваших филёрских команд в скором будущем серьёзно поредеет. Обещаю.

— Само собой, — покивал "господин Иванов". — Приказ об отмене этого распоряжения отца Иллариона уже ушёл. Со своей стороны, Кирилл, Ольга, я надеюсь, что в случае возникновения у вас каких-либо проблем или неприятностей, вы свяжетесь с нами. Поверьте, некоторые вопросы, нашему клубу будет решить куда проще и... безболезненнее для окружающих, скажем так.

— Что ж, — я кивнул, поднимаясь с табурета и подал руку жене. — Это может быть полезным... кто знает, как оно повернётся, да?

— Единственная просьба, — проворковала Оля, поднимаясь на ноги, — Дайте нам другого связного. Общаться с этим вашем отцом Илларионом у меня лично нет никакого желания.

— Я вышлю вам свой идентификатор, — после секундного размышления произнёс дед и, коротко кивнув на прощание, исчез в "окне".

— Кирилл, — медленно произнесла Оля, глядя, как схлопывается "окно" за спиной "господина Иванова". — Он — гранд? Как ты?

— Как видишь, — пожал я плечами, отворяя дверь в коридор. Миг, и тяжесть древней защиты от прослушивания исчезла. Пуф и всё.

— Кто он, Кир? — тихим глухим голосом произнесла Оля, окутывая нас уже собственными щитами.

— Дед, — решив не множить сущности без необходимости, вздохнул я. Да и кому врать-то? Оле? Если я не могу доверять ей, то кому вообще можно верить? — Мой дед по матушке. Никита Силыч Скуратов-Бельский. Ярый, гранд и дважды труп. Или трижды? Не помню.

— Э-э... но он же... Как же... А ты... — опешила жёнуша. Я в ответ только руками развёл.

— Политика.

— Понятно, — Оля слабо улыбнулась. — Полагаю, о том, кто он есть и что он вообще есть, распространяться не стоит, да?

— Совершенно верно, — кивнул я. — В противном случае, боюсь, ему придётся снова умереть. И то не факт, что поможет. Что-то мне подсказывает, в этот раз в его смерть не поверят вовсе, по крайней мере до тех пор, пока не увидят труп и не пощупают его руками.

— Расскажешь о нём? — глаза Оли загорелись от любопытства.

— Как-нибудь, — согласился я. — Вечером у костра...

— Ловлю на слове, — Оля мимоходом мазнула меня губами по щеке и скатилась вниз по крутой лестнице. Миг, и я услышал как хлопнула входная дверь. Вот ведь торопыга! Пришлось догонять.

Прогулка по Свияжску оказалась куда интереснее, чем даже посещение Макарьевской ярмарки. Там-то, по-настоящему древних строений, чью память можно было бы "просмотреть" совсем немного. Пожар сделал своё дело. Разве что монастырские здания могли похвастать действительно серьёзным возрастом, но... из-за происшествия с Тормашевым и отцом Илларионом, задерживаться надолго на территории обители мы не стали, так что и выслушать историю древних зданий нам не удалось. А вот в Свияжске... здесь не только царский терем мог похвастать своим возрастом, деревянные стены древней крепости оказались сохранены тем же способом, и, что самое интересное, эфирные техники направленные на сбережение творения Ивана Четвёртого, которыми крепость была пронизана до последней железной скобы, ничуть не мешали "слушать" и "смотреть" историю этого сооружения.

Так что, те два часа, что оставались до отхода нашего теплохода, мы с Олей провели с большим толком и интересом, успев не только прочесть в памяти крепости, историю её возведения и немногочисленных осад, но даже полюбовались на исторических личностей того времени, видели мы и самого Грозного царя и его воевод, многочисленных князей и бояр, стрельцов и поместные войска. Мурз казанских, пришедших на поклон после взятия Казани и... послов иноземных, прибывших с Иваном Васильевичем. Интересная экскурсия получилась.

— И почему мы в Москве так не делали, — протянула Оля. — Уж там-то древних зданий не меньше. Хоть те же храмы, хоть Кремль!

— Храмы? — я хмыкнул и, обернувшись на небольшую церковь, возвышающуюся напротив царского терема, указал на неё Оле. — Ну, попробуй. Вон церковь стоит. Послушай её...

Оля нахмурилась, покосилась на меня недоверчиво, но... тряхнула головой и решительно направилась к стене древней церкви. Что бы уже через минуту вернуться с недовольным выражением лица.

— Ну как? — поинтересовался я.

— Гудит, — развела она руками. — Ладаном пахнет, голоса какие-то слышны, но совершенно неразборчивые. И кроме пламени и блеска золотых окладов на иконах никаких видений.

— Эгрегор перебивает память материи, — пояснил я. — Сотни, если не тысячи людей молились в этой церкви. Их голоса, просьбы и благодарения ты услышать сможешь, но и только. Что же до Кремля... Не забывай, это официальная резиденция Государя. Попробуй постоять у её стен с задумчивым видом. Как думаешь, через сколько секунд рядом окажутся гвардейцы со странными вопросами?

— Ну-у, так-то да, — протянула Оля. — Ладно, пусть не Кремль или храмы, пусть какие-нибудь общественные здания, бывшие владения тех же князей, например!

— Оленька, солнце моё, — вздохнул я. — Кто ж вам злобный доктор-то? Я, что, запрещал вам экспериментировать с эфиром? Закрывал в доме, запрещал даже прикасаться к чему-то? Мне откуда знать, почему ни ты ни близняшки, ни Лиза с Машей, не применяли чуть ли не первый изученный под моим руководством эфирный приём, к собственной пользе и удовольствию?

— Вот ты... — Оля демонстративно надулась, но долго играть не стала и потянула меня прочь от Свияжской крепости на теплоход, уже гудевший предупреждением о скором отходе.

В Казань мы прибыли на закате. Попрощались на пристани с Лебедевыми, обменявшись с ними идентификаторами, да и... разъехались, каждый в свою сторону. Иван Еремеевич с супругой отправились в гостиницу, где у них уже был арендован номер, а мы с Олей рванули в грузовую часть порта, где, по сообщению капитана баржи, уже разгружалась наша спасплатформа. В общем, не прошло и часа, как я снял машину со стояночного тормоза и её рыжий нос высунулся из портовых ворот.

— Кемпинг? — спросила устроившаяся в соседнем кресле Оля. Не дожидаясь моего ответа, она потянулась, скинула туфли и, вытянув свои длинные загорелые ноги, уложила их на широкую приборную доску спасплатформы, ничуть не стесняясь задравшегося до самого "не балуйся" подола лёгкого сарафана.

— Если не перестанешь провоцировать, то мы до него не доберёмся, — с трудом отведя взгляд от фигуры жены, пробормотал я.

— Ой-ой, — Оля лукаво улыбнулась и поправила задравшийся подол... ну, сделала вид, что поправила. Иначе почему её ноги так и остались обнажёнными, зато ткань сарафана на груди натянулась так что... Нет, в самом деле! Так мы точно до кемпинга не доберёмся!

— Брысь в салон! — рыкнул я под смешок жены. Впрочем, этого хватило, чтобы она перестала надо мной издеваться и исчезла в проходе меж наших кресел. Тряхнув головой, я щёлкнул тумблером, втопил педаль в пол и спасплатформа, низко рыкнув, покатила в ночь, с каждым поворотом огромных колёс всё быстрее набирая ход.

Опомнился я только в тот момент, когда стрелка спидометра машины перевалила за сотню, а коммуникатор на моей руке отсчитал третий пришедший штраф. Пришлось сбавлять ход...

— Штрафы будешь оплачивать ты, — бросил я в салон.

— Договоримся, дорогой, — возникнув за моей спиной, промурлыкала на ухо Оля. Обняла, коснулась тёплыми губами моей щеки и опять исчезла в темноте салона спасплатформы. Нет, ну не наглость, а... впрочем, ладно. Договоримся.

К счастью, арендованный заранее кемпинг, хоть и располагался на окраине Казани, как и положено стоянке для континентальников, оказался всего в четверти часа хода от порта, так что вскоре я уже подключал машину к коммуникациям проложенным специально для того, чтобы водители тех же континентальников могли поберечь ресурс собственных машин. А спустя ещё полчаса, мы с Олей валялись на крыше спасплатформы в компании с горячими бутербродами и чаем, и любовались на звёздный ковёр усыпавший ночное небо.

— Куда отправимся дальше, Кир? На юг или восток?

— Или, — повернувшись лицом к жене, проговорил я. — Предлагаю подняться по Каме вверх до Антуфьева Пояса, а там пересечём по нему Урал и отправимся к Верхотурью. Только представь, горы, реки, леса... Аномалии.

— Хочешь сразу сунуться в самые охотничьи места, да? — протянула Оля. — А как же Байкал, Приморье?

— А что, одно другому мешает? — деланно удивился я. — Сначала заглянем в уральские аномалии. Чуть наберёмся опыта, а там уже...

— Ну... — Оля попыталась было сказать что-то ещё, но в этот момент я наконец смог избавиться от лежащего между нами покрывала с остатками ужина и дотянулся-таки до любующейся звёздами жены.

— Договоримся же, да? — прошептал я ей на ухо, одновременно увлекая Олю в верхний люк платформы. Всё-таки... договариваться на виду у всех... не комильфо, да.

Казёнка — здесь, упрощение от "казённая десятина", т.е. 1,09 гектара.

Дэссэ, Жан (Жан Димитр Виржини) — французский модельер греческого происхождения. Основатель модного дома Дэссэ.

Графские подвалы — Величайший в Европе и мире винный подвал, расположенный в ялтинском местечке Массандра. Назван так по его принадлежности боярскому роду Воронцовых, представители которых в середине XVIII столетия умудрились трижды получить графский титул из рук двух императоров Священной Римской Империи. Первый графский титул был пожалован Михаилу Илларионовичу Воронцову в 1744 году императором Карлом VII, а спустя шестнадцать лет, его родные братья Роман и Иван были возведены в графское достоинство преемником Карла, Францем I. Это событие нашло своё отражение и в Бархатной книге Русского государства, в которую, личным указом государя Василия Пятого, были внесены изменения, позволившие боярам Воронцовым и впредь титуловаться графами, несмотря на отсутствие такого титула в росписи Гербового приказа.