Легенда об Огненном Змее (Агентство "Лилит" - 2)

Роан и ещё трое юношей-альдов от пятнадцати до семнадцати лет прохаживались недалеко от повозок. Все как на подбор красавцы. У двоих, как и у Роана, волосы были того же цвета, что и гривы их лурдов. Огромные львы не отходили от своих "хозяев". Похоже, тут модно красить свои волосы и гриву своего зверя в один цвет. У самого юного из воинов — кудрявого и белокурого — лурд красовался с волнистой гривой. Обычные кошки терпеть не могут, когда хозяева что-то выдумывают с их внешностью, но эти звери, кажется, не против. Я почему-то была уверена, что альды никогда не делают со своими четвероногими напарниками то, что тем не по нраву. Юные воины, держа оружие наготове, внимательно смотрели по сторонам. В погрузке они не участвовали. Их обязанностью была защита сборщиков урожая и только. Трое приятелей Диона и Роана поприветствовали меня лёгким поклоном и сделали вид, что больше мной не интересуются, однако нет-нет да косились в мою сторону. Вопросов они не задавали. Видимо, Роан предупредил их, что интерес к моей персоне раздражает Диона. Больше всех интерес к моей персоне проявлял кудрявый юноша, и мне показалось, что я ему не нравлюсь. Наверное, я ещё многим тут не понравлюсь.

— И как далеко город? — спросила я Диона.

— Вон. Уже видна крыша моего дома.

Я посмотрела, куда он показывал, и увидела вздымающуюся над рощей раскидистую крону огромного дерева. Его листва ярким серебром сверкала на фоне дымчато-голубого неба. Оригинально. Крыша дворца в виде вершины дерева.

Однако дерево оказалось настоящим. А город, обнесённый стеной из разноцветных зеркальных глыб, скреплённых серебристым раствором, оказался самым удивительным из всех городов, какие мне только доводилось видеть. Когда передо мной впервые распахнулись ворота Ахелы, я решила, что попала в сад, полный фонтанов, сделанных в виде различных деревьев. Впрочем, я уже знала, что эти фонтаны естественного происхождения. Одни деревья так обильно источали воду, что её струи казались продолжением ветвей, другие выглядели, как обычные деревья после дождя, роняющие на землю прозрачную капель, но ни у тех, ни у других ветки не гнулись под тяжестью воды. Большинство деревьев в городе напоминали фонтаны ещё и тем, что были обнесены каменными бортиками. В некоторых таких фонтанах-бассейнах плескалась детвора, и почти от всех тянулись трубы или желоба, по которым вода, по-видимому, поступала в разные концы города. Часть труб уходила под землю. Вообще-то земли как таковой тут было мало. Почти сплошь разноцветное вулканическое стекло — местами гладкое, как зеркало, местами похожее на неровно застывший лёд. Кое-где сквозь трещины пробивались высокая, очень жёсткая белесая трава, толстые стебли, напоминающие бамбук, и огромные цветы с плотными восковыми лепестками — в основном белые, розовые и нежно-лиловые. Позже я узнала, что они называются тафнии и растут на Хангар-Тану почти везде, даже в пустынной местности. Это священные цветы солнечной богини Тефны. Спускаясь по ночам в Подземное царство, богиня-воительница извлекает из их корней сок, который восстанавливает силы. Она и Божественный Лурд пьют его, когда устают в битве с порождениями мрака. Сорвать такой цветок невозможно, как и многие другие цветы этого мира, — у них слишком прочные стебли и слишком длинные корни, но иногда девушки срезают тафнии, чтобы украсить ими алтарь Тефны.

Главная дорога, протянувшаяся от ворот к Главному Дому, была вымощена камнем, похожим на гранит, и пока мы доехали до этого дома, её несколько раз пересекали такие же дороги — прямые и широкие. Ещё я видела множество узких полузаросших дорожек и тропинок. Они делили город на участки. Центром каждого участка являлся дом, непременно окружённый садом с деревьями-фонтанами и цветниками. Большая часть фонтанов и клумб были обнесены низкими каменными оградами со встроенными в них водостоками, благодаря которым выделяемая растениями вода поступала в большие резервуары, имевшиеся в каждом дворе.

Здесь всюду разгуливали люди и лурды — вместе и по одиночке. Мне показалось, что лурдов в этом городе больше, чем людей. Или эти чудо-звери просто больше притягивали моё внимание? Многие из них сидели возле домов, лежали на земле и на бортиках фонтанов — невозмутимые и величественные, словно изваяния сфинксов.

Почти все дома — в основном двух и трёхэтажные — были облицованы вулканическим стеклом и построены по одному принципу: первый этаж шире второго, а второй шире третьего. Встречались и четырёхэтажные дома, очень похожие на ступенчатые пирамиды. Окна квадратные, с двустворчатыми ставнями из прозрачного или полупрозрачного стекла. У многих построек стены и фасад украшали искусные мозаичные изображения — опять же из кусочков вулканического стекла. Яркий растительный орнамент, фигуры людей, зверей, чудовищ... И едва ли не на каждом фасаде изображены двое — человек и лурд. Один справа, другой слева от двери.

Как бы необычно ни выглядели все эти дома, Главный Дом, который красовался на возвышении, являл собой самое настоящее чудо. Образец архитектурного дизайна, созданный людьми совместно с самой природой. Дом Большого Дерева — вот как называли в Ахеле дворец правителя. Гигантское дерево являлось частью дома. Стержнем, вокруг которого дворец строился и разрастался. Это дерево под названием аригонт было вымирающим видом. Говорили, что их становится всё меньше и меньше. Сажать деревья здесь не умели. Считалось, что они пробиваются к свету из недр мира благодаря солнечным богам, которые каждую ночь спасают вендов — духов растений — от подземных чудовищ. Каждый венд становится сгустком жизненной силы, которая обретает плоть, превратившись в дерево, куст или цветок, соединяющий подземный мир с поднебесным. По представлениям альдов, в тёмных глубинах планеты существует множество невидимых созданий, находящихся в состоянии слоу. Я долго выясняла, что это значит, но чёткого ответа так и не получила. Люди этого мира жили, не стремясь объяснить всё на свете. Главное — уловить суть. А объяснить можно далеко не всё. Человеческий язык слишком беден, чтобы описать этот мир и чувства, которые испытывают населяющие его создания. Всего не знают даже солнечные боги, а ведь им дано путешествовать и над землёй, и под землёй. Даже они не в силах справиться с порождениями тьмы без помощи мернов, и даже они не могут разгадать все загадки Подземного царства. Но в отличие от людей они способны видеть то, что пребывает в состоянии слоу. Я решила, что быть слоу — это вроде как существовать в потенциале, а перейдёт ли это существоание в реальное, зависит от многих факторов, в том числе от желаний и поступков людей. Возможно, если б не Терри, я бы так и просидела на скамейке запасных.

Никто не знал, на какой глубине прорастали таинственные зёрна, из которых потом, пробивая любые породы, тянулись к солнцу гигантские деревья с твёрдой, почти как камень, древесиной, и корой цвета каррарского мрамора. Серебристые листья аригонта — размером с лопухи — росли неравномерно. Крона дерева была пышной и не пропускала солнца, ниже листва становилась всё реже и реже. Голые ветки чередовались с покрытыми листьями, причём основную часть воды давали голые. Здешние деревья давали воду по-разному. У большинства она струилась или сочилась в местах соединения ветки с черенком плода или листа. У аригонта вода выделялась из трещин, возникавших как раз в местах, лишённых листвы. Плодов это дерево не давало, зато снабжало водой и обитателей дворца, и два больших городских водоёма.

Королевский дворец Ахелы, называемый Домом Большого Дерева, был виден в городе отовсюду, как Эйфелева башня в Париже, хотя, конечно же, совершенно на неё не походил. Издали он показался мне похожим на огромную украшенную серебристым дождём и гирляндами ёлку, тем более что он, как и все дома альдов, сужался кверху. Когда мы подъехали поближе, я поняла, что гирлянды — это ветви. Одни были усеяны резными серебряными листьями, а на других это серебро словно бы расплавилось и потоками разной силы стекало в огромные резервуары, которые являлись не только водосборниками, но и архитектурными украшениями. Ветви аригонта росли этажами, примерно через каждые три-три с половиной метра, и пространство между пустотами занимали причудливые конструкции из вулканического стекла — в основном синего и лилового цвета. Позже, рассматривая дворец, я заметила, что каждый этаж — это тянущиеся в разные стороны от ствола несколько мощных ветвей, которые служат основанием для жилых помещений. Всего этажей тут было семь, причём, чем выше, тем реже росли ветки, так что потолки на верхних этажах замка были выше, чем на нижних. Наружные резервуары для воды имели вид огромных лоджий, украшенных растительным орнаментом. От некоторых тянулись серебристые трубы, похожие на лианы, обвивающие этот странный замок, похожий на гигантскую рождественскую ёлку. Ведущая к нему дорога заканчивалась в развилке между двумя огромными корнями. На корнях аригонта располагалась мощная платформа с первым этажом, и снизу к ней вела широкая лестница. Вход во дворец был в виде арки, верх которой украшал рельеф — львиная голова с гривой, больше напоминающей солнечный лучи. Золотисто-жёлтая голова на оранжевом фоне. Между двумя колоннами арки, сделанными из жёлтого вулканического стекла, мерцала зеркальная полутьма. На площадке недалеко от входа красовалось величественное изваяние лурда со светлой, почти белой гривой. Я решила, что его сверкающее в лучах солнца тело сделано из бронзы или какого-то похожего на неё металла, но когда мы подъехали совсем близко, поняла, что этот лурд настоящий. И ещё я увидела, что колонны входной арки выполнены в виде человеческих фигур с львиными головами. По стилю эти изображения очень напоминали древнеегипетские.

Мне почему-то очень хотелось, чтобы возле этой гигантской ёлки появился Санта-Клаус. Но тот, кто вышел из арки, напоминал Санта-Клауса лишь белой бородой. И то она была у него гораздо короче, чем у рождественского святого. Густые очень светлые волосы едва доходили до плеч. Одет мужчина был в длинную белую тунику. На его загорелых мускулистых руках сверкали серебряные браслеты, а голову венчал широкий серебряный обруч. Я сразу поняла, что вижу перед собой здешнего правителя.

— Это твой отец? — спросила я, когда Дион помогал мне спуститься с лурда.

— Да. И наш король Эсмиэл. А моя мать умерла через два года после моей сестры. Её лурд последовал за ней, хотя был ещё молод.

— Мне очень жаль. Как мне приветствовать короля?

Ответом мне был удивлённый взгляд. Что ж, видимо, здесь не принято как-то по-особому приветствовать правящих особ. Посмотрев по сторонам, я вдруг обнаружила, что кроме нас с Дионом и его Тирены возле замка никого нет. Видимо, все, с кем мы пришли в Ахелу, постепенно расходились по своим домам, а я не замечала этого, поскольку была слишком поглощена созерцанием города.

Двор замка, представляющий собой каменную площадку в развилке двух огромных корней, казался смехотворно маленьким по сравнению с самим замком. Позже я узнала, что этот вход в Главный Дом не единственный и что на каждом этаже имеется множество наружных плетёных лестниц — на случай, если вдруг обитателям замка придётся срочно его покинуть. В таких случаях во избежание столпотворения лестницами внутри дома разрешено пользоваться только старикам, маленьким детям и раненым. У остальных же достаточно ловкости и силы, чтобы спуститься по наружным.

Король сделал нам знак подняться наверх, и когда мы оказались на площадке недалеко от входа, произнёс:

— Я, король Ахелы Эсмиэл, приветствую тебя в нашем Главном Доме. Мне недавно сообщили, что мой сын ведёт в город незнакомку и что лурды доверяют ей. Ты ведь тоже доверяешь ей, Рена?

Король повернулся к своему зверю. Старая львица, которая только что обменялась молчаливым приветствием с Тиреной, не стала меня обнюхивать, лишь окинула спокойным, доброжелательным взглядом, а потом посмотрела на Эсмиэла.

— Сочту за честь быть твоей гостьей, король Эсмиэл, — ответила я. — Клянусь, что явилась в этот город без дурных намерений, обещаю не нарушать местных обычаев и не оскорблять здешних богов.

Сама не знаю, откуда взялись эти слова. Они как будто неожиданно вспыхнули в моём сознании — как надпись над входом в старинное здание, на мгновение выхваченная из тьмы светом факела. Судя по лицу правителя Эсмиэла, мой ответ ему понравился.

— Ты очень похожа на мою погибшую дочь, — промолвил он, внимательно изучая меня такими же светло-карими, как и у его сына, глазами.

Боже, как мне не хотелось обманывать этого короля-воина с красивым, но таким усталым и измождённым лицом. Стройным, мускулистым телом он напоминал тридцатилетнего атлета-многоборца, но лицо у него было, как у человека под шестьдесят, который ни разу не прибегал к омолаживающим процедурам.

— Она не только на неё похожа, но и называет себя её именем, — сказал Дион.

Король нахмурился, видимо, сочтя эту фразу невежливой. Дион не доверял мне и не скрывал этого.

— Тебя действительно зовут Дия?

— Да, Эсмиэл, — не знаю, почему, но я была уверена, что обращение к правителю по имени здесь считается нормальным. — Что в этом странного? Так могли звать не только твою дочь.

— У моей сестры не было ровесниц с этим именем, — возразил Дион. — Или даже кого-либо близкого ей по возрасту...

— Думаю, наша гостья устала, — перебил сына правитель. — Отведи её в покои рядом со своими.

— Но ведь не в покои моей сестры, отец...

— Я говорю о тех, что выходят на запад. И позови Алету.

— Хорошо, отец.

Когда мы с Дионом подошли к арке, я заметила, что красновато-оранжевый фон, оттеняющий львиный лик, — не просто фон. Справа от этого лика виднелось рельефное изображение женского лица, чьи волосы тоже напоминали расходящиеся в разные стороны солнечные лучи. Я задержалась, рассматривая его и недоумевая, почему его так плохо видно, и вдруг это лицо вспыхнуло золотисто-оранжевым светом, став примерно на полминуты таким же ярким, как и львиная морда. С полминуты на красновато-оранжевом фоне светились два лика — женский и львиный. Первый густого янтарного оттенка, второй гораздо светлее, золотисто-жёлтый. Сзади кто-то ахнул. Оглянувшись, я увидела у подножия лестницы двух девушек в коротких туниках с кожаными поясами. Король Эсмиэл смотрел на меня так, словно наконец-то разглядел как следует, а вот лицо Диона стало ещё более замкнутым и упрямым.

— Пойдём, — хмуро сказал он мне.

Сразу за аркой начиналась широкая, крутая лестница. Площадки между её пролетами напоминали большие залы со множеством арок — похожих на ту, что служила главным входом во дворец, но поменьше. Стены этих залов не всегда были сплошными. В некоторых зияли большие проёмы, и сквозь них я видела то мощные ветви дерева — как одетые листвой, так и голые, то потоки воды, стекающие либо в огромные резервуары, либо просто низвергающиеся куда-то. Позже я поняла, что просто так тут вода никогда не течёт. Другое дело, что не всегда сразу увидишь водосборник, в который она попадает. И ещё я видела множество разной толщины серебристых труб, которые тянулись вдоль стен, а иногда выходили наружу, переплетаясь с ветвями аригонта.