Вирус разума. Правила игры

— Да, парня, похоже, кто-то очень крепко расстроил, и никакой надежды на улучшение состояния не предвидится. А впрочем, стоп. Что это? — где-то в глубине пульсирующего зеленого марева мелькнула маленькая оранжевая точка. Кирилл мысленно потянулся к мальчику и ухватил эту точку, зафиксировал ее и начал аккуратно растягивать, по миллиметру отвоевывая пространство у зеленого сияния. Оранжевое сияние у детей означает радость и удовольствие. Чем больше оранжевый свет отвоевывал пространства, тем тише становилось зеленое свечение, и тем больше проявлялись линии другого цвета. Кирилл внимательно разглядывал эти линии, пока не нашел одну, светло-фиолетовую, нужную ему сейчас. Это цвет покоя и умиротворенности, именно это сейчас было нужно ребенку, на взгляд Кирилла. Найдя нужный ему цвет, он оставил сделавший свое дело оранжевый и принялся за светло-фиолетовый. Десяток другой осторожных движений, и зеленое поле полностью закрылось фиолетовым, осталось лишь несколько участков, сверкающих оранжевым.

— Немного удовольствия тебе не повредит, дружочек.

Кирилл открыл глаза и включился в действительность. Салон самолета звенел тишиной. Даже гул двигателей был какой-то приглушенный, практически за гранью восприятия. Успокоившийся ребенок спал на руках измученной мамочки и блаженно улыбался во сне. Никто ничего не заметил, кроме друзей, разумеется, но, тем не менее, все вздохнули с облегчением. Все оставшееся время до Красноярска пассажиры вели себя тихо, боясь нарушить хрупкий покой и тишину.

Самолет приземлился в аэропорту Емельяново практически по расписанию, и уже через двадцать минут друзья вышли в холл аэропорта, где к ним подошел молодой человек субтильной наружности. Он внимательно осмотрел всю четверку сквозь круглые очки, криво сидящие на длинном крючковатом носу, и, остановив взгляд на Кирилле, произнес неожиданно высоким, ломающимся голосом:

— Вы Александр Кондрашкин?

— Он самый, — Кириллу стало неожиданно весело от серьезности и чудовищной работы ума, написанной на лице встречающего. Еще перед отъездом в Москву Аспер вручил Кириллу паспорт на имя Александра Кондрашкина с его, Кирилловой, фотографией со словами:

— Вот тебе новые документы, на всякий случай, вдруг Кратос захочет тебя выследить каким-то образом.

Друзья об этом были уведомлены и даже величали его Александром на людях. Поэтому вопрос встречающего не вызвал у них недоумения.

— А как вас величать, молодой человек?— спросил Борис, но в ответ не был удостоен даже взгляда. Встречающий по-прежнему смотрел только на Кирилла, старательно избегая встречи глазами с остальными. Было видно, что он чувствует себя не очень уверенно и явно тяготится данным ему поручением. Однако вопрос он услышал и с ответом медлить не стал:

— Юрий,— коротко представился юноша. — Прошу следовать за мной, — он развернулся и бодрой рысью двинулся к выходу. Друзьям не оставалось ничего другого, как молча последовать за ним.

Юрий вышел из здания аэропорта и взял курс на стоянку машин. Остановившись у пятидверной "Нивы", он открыл багажник.

— Ваша машина, документы на машину, это ваши вещи, — внутри лежали те самые баулы, что Сергей приготовил в Москве.— Вот адрес, где вы можете располагаться на любое необходимое вам время, это ключи. Всего доброго и удачи вам, — он коротко кивнул Кириллу, по-прежнему делая вид, что не замечает остальных, и направился было по своим делам, но вдруг остановился и, слегка поколебавшись, протянул Кириллу визитку:

— Вот еще возьмите на всякий случай, если что, звоните.

Кирилл взял визитку, на которой значилось: Гойдман Юрий Соломонович, адвокат. Адвокатская контора "Гойдман и сыновья"" и телефоны.

— Большое спасибо, — бросил Кирилл в стремительно удаляющуюся спину Гойдмана-сына.

— Странные друзья у твоего Деда.

— Знаешь, Витя, Дед сказал, что у него пока нет здесь подходящих людей, так что этот экземпляр — скорее посредник, выполняющий поручение за определенную плату.

— И судя по всему, он принял нас за обыкновенных бандитов.

— Ну и ладно, нам от этого, собственно, ни холодно, ни жарко. Прошу садиться.

Поскольку документы были оформлены на Кирилла, то он по-хозяйски устроился на водительском месте, сделав приглашающий жест остальным. Адрес квартиры был известен, осталось только забить его в навигатор, задать маршрут и ехать, четко выполняя команды.

Аэропорт со всеми его сооружениями, автостоянкой, взлетной полосой и самолетами скрылся за поворотом, когда Кирилла вдруг накрыло волной странного и крайне неприятного беспокойства. Ощущение было настолько сильным, что его лоб мгновенно покрылся холодной испариной и руки стали вдруг тяжелыми и какими-то ватными. Пытаясь понять причину странного ощущения, он осмотрелся по сторонам. Впереди — никого, а вот сзади их машину на большой скорости догонял темно-синий "Ниссан".

— Внимание, парни, сейчас что-то будет, — успел произнести Кирилл, когда "Ниссан" поравнялся с их "Нивой", глухо тонированное стекло плавно поехало вниз, и из темноты салона показался ствол автомата. Кирилл мгновенно нажал на тормоз. Визг тормозов, дым перегретой резины и сполохи огня из пролетающей мимо машины, — все в лучших голливудских традициях. Пули, выпущенные в их сторону, пролетели перед лобовым стеклом, даже не оцарапав машины. "Ниву" развернуло правым боком к пролетевшему вперед "Ниссану". Серега тут же распахнул дверцу, выхватил неизвестно откуда взявшийся "Кипарис" и выпустил в "Ниссан" несколько коротких прицельных очередей. Заднее стекло иномарки разлетелось вдребезги, остановившаяся было машина рванула вперед, но тут же резко вильнула и улетела в кювет. Неуправляемый автомобиль пропахал капотом траву, густо растущую вдоль дороги, зацепил носом крепкий еще пенек, крутанулся через него, сделав сальто, и грохнулся со всего маха на все четыре колеса сразу, безнадежно ломая шаровые опоры, амортизаторы и прочие заморские штучки. Не убирая пистолета, Сергей и поспешившие за ним товарищи подбежали к застывшей наконец машине. Двери ее распахнулись, из под мятого капота вился сероватый дымок, и что-то весьма подозрительно потрескивало. На перепаханную землю из разбитого бака веселым ручейком струился бензин. В салоне находились те самые кавказцы, летевшие с ними одним рейсом, и еще один, видимо, встречавший их в аэропорту. В живых к тому моменту остался только один, тот самый, с кем в самолете говорил Серега. Он еще сжимал в руках автомат, но хриплое прерывистое дыхание и кровавые пузыри на губах не оставляли сомнений, что это были его последние минуты жизни.

— Сидел бы дома, может быть, долгожителем бы стал, — с определенной долей жалости произнес Серега.

— Кто тебя послал? На кого, мразь, работаешь? — Борис пристально смотрел в его мутнеющие глаза. — Давай, облегчи душу перед смертью.

Но в ответ кавказец лишь прохрипел что-то нечленораздельное, дернулся всем телом и отдал душу дьяволу.

— Думаешь, это привет от Кратоса? — встревожился Кирилл.

— Да кто его знает, может и привет, Сам-то как думаешь? Это реально?

— Мало вероятно, хотя, он, конечно, мог засечь меня, когда Дед оружие сюда перебрасывал. Возможности у него очень большие.

— Да ладно вам страхи нагонять, — возмутился Серега, — просто гордость восточная взыграла, вот и решили нам таким образом ответить.

— Ну, что же, от них правды мы теперь все равно не узнаем, так что запишем всю эту историю до поры до времени в непонятки, а там глядишь и разберемся.

— Ладно, парни, поехали отсюда, пока нет никого, — Виктор посмотрел на пустую трассу, — пора ноги уносить, а этих на бандитские разборки спишут, если смыться успеем.

* * *

Квартира, куда поселил их адвокат, находилась на углу улиц Ленина и Парижской коммуны, практически в центре города. Разместились, привели себя в порядок и разбрелись по делам. Борис отправился на поиски ближайшего интернет-кафе, чтобы поискать информацию о секте и собрать новости от своих студентов, которым он поставил задачу по поиску сведений. Виктор созвонился со своим приятелем журналистом и отправился к нему на встречу. Серега решил остаться дома, еще раз перебрать оружие. Это занятие его как-то успокаивало и настраивало мысли в нужном направлении. А вот Кирилл наоборот не мог находиться в четырех стенах и отправился просто бесцельно побродить по городу, мозги проветрить.

Кирилл шел по улицам Красноярска, не обращая внимания на их названия и номера домов. Он не боялся заплутать в незнакомом городе. Время, проведенное в добровольном заточении, не прошло даром. Дед многому научил Кирилла и помог развить уже имевшиеся у него качества. Он и раньше неплохо мог ориентироваться в любом незнакомом ему городе, а теперь, после занятий с Дедом, он вообще мог не хуже навигационной системы определить кратчайший путь к нужному ему адресу. Достаточно было только мысленно назвать улицу и номер дома, расслабиться, отдаться на волю подсознания и идти, что называется, куда глаза глядят. И можно быть уверенным, что придешь туда, куда нужно.

Впрочем, сейчас никакого конкретного адреса в его голове не было, он просто шел и думал. Думал об иронии судьбы, которая развела двух братьев по разные стороны. Развела давно, настолько давно, что и не описать, и так крепко развела, что единственное, что сейчас способно заставить их встретиться друг с другом — это лютая ненависть и желание убить. Впрочем, нет, не убить, ведь Дед не стал добивать контуженого брата в пещере на Сейд-озере, а оставил ему шанс выжить. Или просто не захотел братской крови на руках? Или действительно уверен, что в их с братом противостоянии верх всегда будет за ним? Так или иначе, Кратос жив, и значит, в любой момент может начать все сначала. И судя по тому, что пропала Лада, уже начал. И вот ведь парадокс: два могущественных мага настолько равны, что личный поединок между ними теряет смысл. И им приходится прибегать к помощи людей, тех самых людей, которых один из них презирает, а другой безуспешно стремится научить жить так, как не смог в свое время жить сам. Что тогда делать нам, обычным людям? Впрочем, не таким уж и обычным, учитывая особенности крови и способности, с этим связанные...

— Одну минуту, гражданин, — прервал его размышления уверенный, привыкший к беспрекословному подчинению голос за спиной. Кирилл обернулся. Позади него, возле белого жигуленка со стандартной голубой полосой по боку, мигалкой на крыше и крупными буквами ППС на капоте, стояли два сержанта.

— Одну минуту, гражданин, — повторил тот, что был повыше ростом и крупнее в габаритах. Его весьма заметный живот, слегка отвисшие лоснящиеся то ли от пота, то ли от жира щеки выдавали в нем любителя фаст-фуда, пончиков, шаурмы и прочей малополезной снеди, — документики проверим?

Кирилл быстро просканировал пространство: никакой угрозы не почувствовал и поэтому со спокойным сердцем полез в грудной карман куртки. Второй сержант, с серым лицом и темными мешками под глазами, говорящими либо о серьезном заболевании печени, либо о стойком злоупотреблении алкоголем, либо о том и другом сразу, заметно напрягся и направил ствол укороченного автомата в сторону Кирилла. Увидев, однако, в его руках паспорт, облегченно выдохнул и расслабился.

— Кондрашкин Александр Семенович, — прочитал сержант, сравнил фото с оригиналом, и удовлетворенно поджав пухлые губы, сунул паспорт себе в карман. — Вам придется поехать с нами, гражданин Кондрашкин.

Кирилл по-прежнему не ощущал никакой угрозы и поэтому возражать против такого оригинального приглашения в гости не стал, и, скорее для порядка поинтересовался:

— Я что-нибудь нарушил, сержант?

— Нет, просто с вами хочет поговорить один очень уважаемый человек. И отказываться я вам не советую.

— Да я, в общем-то, и не собирался. Почему бы и не пообщаться, был бы человек хороший.

— Хороший, хороший, — не понятно чему ухмыльнулся второй и радушно распахнул дверцу машины.

Ехали не долго, остановились возле самой обычной типовой многоэтажки, поднялись на второй этаж и остановились возле обычной, далеко не самой богатой на площадке, металлической двери. Кирилл на всякий случай окинул мысленным взором квартиру: обычная, трехкомнатная, два человека в большой комнате, два — в дальней маленькой. В зале хозяин и его помощник, двое других, судя по всему, охрана. Некая напряженность чувствуется только у охраны, ну ей по статусу положено быть на стороже, а вот хозяин с помощником испытывают скорее интерес, чем агрессию. И еще, квартира оказалась не такой простой, как могло показаться на первый взгляд. Она было совмещена с соседней квартирой, находящейся в другом подъезде. И вот в ней-то народу было предостаточно. Кирилл не успел детально просканировать их состояние, но общую настороженность и скрытую угрозу почувствовал. Угрозу, направленную не на него конкретно, а так, вообще, как дань занимаемой социальной ниши. Дверь открыл помощник хозяина: мужчина лет пятидесяти, субтильной наружности, с редкими седыми волосами, с трудом прикрывающими блестящую лысину, и черной пиратской повязкой, закрывающей левый глаз. Взгляд единственного глаза был внимателен и жесток.

— Прошу вас, — одноглазый окинул Кирилла с ног до головы профессиональным взглядом и, широко распахнув дверь, посторонился.

В квартиру вошел только Кирилл. Его сопровождение, видимо, сделавшее свое дело, осталось на лестнице. Квартира была отделана довольно богато, но в то же время не броско. Чувствовалась рука хорошего дизайнера и желание хозяина демонстрировать это самое богатство только людям понимающим и способным оценить по достоинству.

За большим дубовым столом сидел хозяин квартиры. Это был старик, находящийся в том возрасте, когда уже сложно сходу определить, сколько ему лет: семьдесят, восемьдесят, а может, и все девяносто. Серое, землистого цвета лицо, полностью лишенное растительности, было изборождено глубокими морщинами, не могущими, тем не менее, скрыть большой шрам, пересекающий левую скулу. За узкими жесткими губами скрывались шикарные, явно искусственного происхождения зубы, заметно контрастирующие с видавшим виды лицом. Малохудожественные татуировки на руках, пальцах и груди, видневшиеся в вырезе расстегнутой практически до живота рубахи, однозначно говорили о бурном и криминальном прошлом их владельца.

В комнате витал пряный запах свежеприготовленного мяса, источаемый внушительного размера ломтями, выложенными бесформенной грудой на большую тарелку. Рядом стояло блюдо с горячей отварной картошкой, миска с огурцами и крупно нарезанными помидорами. Завершали сей натюрморт запотевший графин с водкой и несколько рюмок. Стекло ручной работы с изысканным рисунком и золотыми вкраплениями явно выбивалось из общего непритязательного пищевого набора на столе. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Старик погладил абсолютно лысый череп испещренной рисунками рукой и, указав на стул напротив себя, произнес голосом безликим и тихим, привыкшим, что его все равно слышат все, кому надо:

— Проходи, садись, мил человек. Угощайся, чем бог послал. У нас с тобой разговор долгий предстоит.