Аукцион Грез

Ячейки были открыты все. С двух сторон узкого прохода оттопыренные дверцы многоярусных сейфов, за которыми — свитки, кубки, шкатулки, капли драгоценных камней, непонятные коробочки и кучки золота, платины и камней. Вот и артефакт эпохи ранних Коридоров, поздравляю — попал в тот же сектор хранилища, что и мой лот, который я все больше и больше намеревался счесть то ли дурной штукой, то ли ловушкой для шпионов.

Ячейка нужного мне номера была пуста. Кроме того, на внутренней стене бокса испарялась надпись, сделанная симпатическим фломастером. Адресованная лично мне.

Тот, кто явился сюда с отравляющей бомбочкой и применил ее в системе вентиляции, не взял ничего, кроме лота 5417. Это буквально резало глаз. Убив троих на главном посту (и Рок его знает, скольких еще), он спокойно расковырял тутошнюю защиту, неспешно прошелся по комфортабельным коридорам, рукой, затянутой в перчатку, взял мое задание, и ушел. Не дожидаясь...

Да-да!

Дублирующая система безопасности наверняка была, как и казармы для отдыхающего личного состава. Вполне возможно, находились в другом секторе, с автономной системой вентиляции...

Взвыли сирены, а свет вспыхнул с ослепительной яркостью.

Как я уходил...

Мало когда мне приходилось так уходить. Я был в гневе и в ярости. Изо, Изо, так ты поэтому не стал меня слишком уж тщательно разыскивать в бане?.. Братишка, ты попросту торопился!..

Меня не только опередили, меня просчитали и подставили. И ушли отсюда буквально только что...

Черт, а мой жук?..

Я же на сей раз без тулупа, но в сьюте...

Все эти мысли просверкивали весьма коротко, потому что я улепетывал по потолкам, складкам и закуткам порта Сокровищ. Бился в поисках открытого выхода, но, относительно легко попав внутрь, едва смог выйти наружу.

По мне палили. Естественно, сьют был не так прост, и уплотнялся; рикошеты и выстрелы вскользь мне были не опасны, но неудачно прожечь или пробить пулей его было все же возможно, а тогда...

Как глупо!

Не отстреливаясь, я сосредоточился на цели уйти. Мне потребовались все мои скорость и ловкость, потому что, уворачиваясь от обученных и хорошо вооруженных защитников Порта, я параллельно вспоминал устройство корабля, ругался всеми страшными поворотами Коридора и постепенно набирал темп.

Нашел! Хорошая, правильная вентиляция. Я разнес станнером вентиляторы, фильтры и решетки, и проскользнул в щель закрывающихся пространственных створок, больно скребанув плечами по узким стенкам тоннеля.

Ушел. Серой тенью метнулся по стенам и потолку, и растворился в массе мрачного холодного металла. Прижался вымороженному до немыслимого минуса грубому, шероховатому потолку трюма "Левиафана". Меня нет. Я тряпка. Я невидим и не дышу.

Рок меня побери, это уже прямо мантра какая-то...

Однако у меня выдалась минутка на воспоминания.

*

Единственное занятие, которое у нашего курса провел Ворон, было выездным, и прошло на природе.

Ворон забрал нас прямо после спарринга и душа, не дав даже толком переодеться. Впрочем, такие скоропостижные тестовые задания были не в новинку, равно как и разной степени подлинности тревоги, а потому мы, изнывая от почтительности к самому ископаемому птеродактилю всех времен и народов, вымылись мгновенно и рысью выскочили из здания школы. Аэробус, полчаса пешком по лесу. Я присматривался — Шуга косолапил и с удовольствием втягивал носом запахи леса. Ирт старался подражать командору походкой, подобрав пузо и развернув плечищи; а сам командор шел ровно, бесшумно, сохраняя дыхание и выправку.

Наконец генерал-командор удовлетворился обнаруженной полянкой.

— Курсанты, ваша задача — просидеть час. Организуйте кружок. Я буду сидеть вместе с вами. Никакого движения, успокаиваем дыхание и расслабляемся.

Я внутренне злорадно хихикнул — подобные испытания был в ходу в Коридорах Рока. Кроме того, я видел, что половина этих мужественных урожденных аврориан, смуглых, сложенных, как боги, готовых отправляться в огонь и воду, еще не поняла, в чем подвох. Но я, привыкший беречь свою белесую шкуру, уже отлично во всем разобрался. Чтобы стать свидетелем позора Ирта, а я не сомневался, что он сорвется первым, я подобрался поближе и сел, скрестив ноги, на принесенный коврик прямо напротив него. И ухмыльнулся, предвкушая предстоящее шоу.

Ирт не выдержал такой наглости и обратился к командору:

— Сэр, мне не поздно пересесть?

— Отставить. Оставайтесь на месте.

Шуга разжег небольшой костерок. Он, как и я, точно знал, что сейчас будет, и потому печалился; постепенно догадались и еще пара-тройка курсантов и тоже скисли. Ирт же, выросший на спутнике, явно не понимал всю степень предстоящего ужаса.

— Итак, — сказал Ворон, садясь с нами в круг, четырнадцатым. — Я вас всех хорошо вижу. Рано ли поздно вам потребуется умение затаиться. Этому вас учат другие инструкторы. Я же просто хочу посмотреть, насколько хорошо ваши педагоги справились с заданием.

Все трепетно выдохнули и замерли.

...это был сначала один комар. Потом пять.

Эти поганцы, крылатая разведка, нажрались, и помчались за братвой. Кушать подано.

Двадцать.

Потом двадцать на одной щеке. Теплый вечер. Все мы в майках без рукавов, зато Ворон, как водится, в кителе. Не знаю, смазал ли он лицо и руки лосьоном, но о том, чтобы мы все были без средства от мошкары, наши, чтобы им пусто было, инструкторы и педагоги, позаботились.

Ворона не ели. Комары, гнус, мошка и примазавшиеся к оным оводы почтительно поджимали крылышки, и отправлялись к более молодым и свежим телам.

Тела терпели изо всех сил.

Я точно знал, кто выпустит пар первым, и готовился к сладостному зрелищу.

Что касается меня, то я прикрыл на минутку глаза, и провел несложный обряд Коридоров, обряд Усмирения маленького народца. Оно помогало ненадолго, но таки помогало. Кроме того, местный гнус и так не слишком-то меня жаловал. И правда, что тут есть, когда рядом сидит двенадцать крепких аврорианских парней?

Шуга грустно, едва слышно, постанывал. Проведи по руке — будет "колбаска" из мошкары, любимая многими рыболовами. Бора-бора, как мог, отмахивался густыми длинными ресницами.

Ворон и вправду очень внимательно вглядывался в лица каждого из нас. Ему не было ни смешно, ни жалко нас. Он изучал что-то другое.

Так как я ничуть не страдал и вообще не затруднился этим заданием, то я улыбнулся командору, глазами. Такой легендарный человек, несомненно, заслужил улыбки.

Ворон отвел взгляд. На короткий, очень короткий миг.

Потом поднял подбородок и посмотрел прямо мне в глаза. Я как-то устыдился, словно сделал глупость или допустил бестактность.

Но я же ничего такого не сделал?..

...Тут Ирт вскочил, и, чертыхаясь, бросился к озеру. Как и следовало ожидать. Иртар вырос по большей части на спутнике Авроры, не на планете. А инсектофобии всякого рода были очень распространены в искусственных жилых средах. Для него это испытание было особенно невыносимым.

Надо сказать, место было красивейшее, и погода вполне себе. Теплый, как парное молоко, но уже достаточно темный вечер, напоенный ароматами второй половины лета... самый раз искупаться.

Я, не удержавшись, хихикнул.

В итоге нам обоим был незачет.

...Ирт, шипя, как настоящий дикий кот, обрезал для позднего цветения розы, в изобилии рассаженные на территории школы. Розы адски кололись, хоть он и был в перчатках по локоть.

Я мыл небольшой одежной щеткой дорожки, а это значило, что лично мне наряд выписывал геянин.

*

Суета наконец улеглась; глайдеры, высланные на поиски меня, вернулись в Порт сокровищ. Я могу висеть тут достаточно долго, хоть сутки. Однако время не ждало, а дело становилось все увлекательнее и увлекательнее.

Я медленно пополз к выходу, благо теперь меня вел навигатор, старательно записавший весь путь.

И мой жук был на месте. Не обнаружили. Замечательно.

Ну, держись, братишка. Я рассердился. Очень.

*

Глава 9

Я проснулся и сладко потянулся.

С неудовольствием убрал с себя длинную лапу Джека. Медом я ему намазан, что ли?

Вчера, когда я вернулся в карьер, мне пришло в голову, что не стоит нарываться и лезть ночевать к себе. Господин Леронт, и все такое...

Вторая мысль была такова, что и за пацаном надо присмотреть.

Третью я толком не запомнил, решив с ней разобраться с утра. А потому я отправил жука и тихо проскользнул в палатку Джека, буквально за два часа до рассвета. Там стащил очки и капюшон, и, приняв человеческий облик, разбудил парня.

Сонный Джек довольно вяло призавидовал моему сьюту, и послушно подвинулся на лежанке.

Проснулись поздно, техника уже вовсю грохотала мимо. Потревоженный мной парень встал, ненадолго покинул палатку, потом вернулся, и начал хлопотать с водой и чайником.

— Сходи в мою палатку за нормальной одеждой, а? — взмолился я. — Очень в туалет хочется! А в сьюте выходить — как-то слишком приметно будет...

— А такой функции тут не предусмотрено? — огорчился Джек. — А выглядит круто...

— Ну, посмотри на меня, — буркнул я. — Где бы?... Он же как шелк... Расстегнуть можно, естественно, но ты представляешь, как это будет тут смотреться на фоне наших пасторалей, если вдруг пойдет кто?... Статуя писающего супермена...

Джек, не выпендриваясь, нацепил маску, тулуп и вышел из палатки. Аргументация была убедительной.

Минут семь его не было, затем парень вернулся. Я тем временем пил весьма посредственный напиток непонятного происхождения, из той категории, что ни уму, ни сердцу, да и название выяснять неохота. Но он был мокрым и горячим, из термоса, и еще — сладким. Сойдет.

— А знаешь, брать тебе одежду неоткуда. Обвалился край Ленты. Там на твоей палатке целый айсберг лежит, и снегоход тоже в лепешку.

Рок! Но когда я вернулся, я видел свою палатку, нормально она стояла. Никаких айсбергов.

И почему я не проснулся, когда упал этот самый айсберг, ведь должно было быть сотрясение?.. Это она, старость, смекнул я с долей утреннего депрессивного юмора.

— Что будешь делать? — спросил Джек.

— Что и собирался! Точнее, что мы собирались. Ты сгоняешь во "Все есть", возьмешь одежду и снаряжение, по списку. Я пока что свяжусь с Оллэной. Приедешь, я переоденусь, заберешь меня, и дальше — как договаривались, — задумчиво сказал я.

— Я позвал Лилию и Мариту, — застенчиво сказал Джек. Благо, не сосредоточился на вопросе, как именно я свяжусь с Оллэной. Ну и правильно.

— Естественно, куда теперь без них, — мрачно сказал я. Денек не обещал больших удовольствий, но дело сделать требовалось. Да и переигрывать было поздно.

Я влез в штаны Джека, нацепил его тулуп, разрешил небольшие утренние затруднения, и отправился к своей палатке. Вернее, к месту, где она стояла еще несколько часов назад...

Там уже парила пара Смотрителей, и топтался Смотритель-администратор.

— О, — неприятно удивился он, — а вы опять не погибли, господин Блейк?

— Как видите, — улыбнулся я, поглубже натянув шапку на края капюшона сьюта, — жив-здоров.

— И где же вы шлялись всю ночь?

— Не ваше дело, мой милый, — я невольно скопировал интонации "братишки" Изо, и администратор слегка побледнел. А вот нечего лезть в личную жизнь! — И с чего это вы взяли, что всю ночь-то, вы свечку тут держали? Может, я за минуту до обвала наружу вышел, а? А может, это вы глыбку льда подтолкнули-то?..

— Обвал произошел, видимо, по естественным причинам, — кисло сказал Смотритель-администратор. — Такие ситуации предусматривает старательская страховка. Место будет расчищено, а испорченное снаряжение восстановлено. Желаете принять участие?

— Нет, спасибо. Другие планы, — так же недружелюбно сказал я.

— Тогда все найденное внутри данной глыбы льда отходит администрации фактории.

— Согласен.

Администратор кивнул и, сев на снегоход, уехал. Упорный дед, ему бы на нормальной планете внуков муштровать...

Впрочем, нет, внуков — не годится. Невнимательный. Причина совсем не естественная. Четко видны следы оплавления. Термический заряд, небольшой, направленного воздействия, только чтобы отколоть лед, а дальше работала сила тяжести. Растить Администратору грибы на пеньках — самое то.

Я нервничал. Однако ни техники Коридоров, ни выучка ирбиса не помогли мне в этот раз сбросить напряжение. Требовалось срочно менять баланс в свою пользу, буквально — незамедлительно. Нагло бросив Джека сидеть почти голышом в палатке, я поймал попутный снегоход, и поехал в факторию сам.

Задуманное должно было получиться на сто процентов. Я не хотел накладок.

Лилия выслушала меня молча, так же молча кивнула и начала собирать все необходимое. Я взял ее личный снегоход, комплект одежды, домчался до Джека, одел его, и мы вернулись во "Все есть". Марита была уже там, пробовала завязать беседу с Лилией. На душе потеплело; впрочем, так случалось всегда, когда я видел напарницу. Невзирая ни на какие обстоятельства.

А через пять или семь минут прилетела и Оллэна. Мы набились в роскошную леталку, и двинули.

Мое самое сильное воспоминание, касающееся роскошных леталок, было связано с командором Вороном.

Роскошная леталка Оллэны?..

Серийный атмосферный глайдер производства Мицара. Достаточно мощный и качественный аппарат, но имеет существенные высотные ограничения. К тому же маневренность придушена бортовым компьютером. Недопустимая ситуация для оперативной обстановки. Топорная защита от дураков, эффективная, но такая неизящная...

Но дамочки, которые велись на внешний дизайн со стразами, недостатков машины не ощущали — мощно, стильно, модно; можно водить и даже пускать пыль в глаза. И еще — издалека видно, кто летит.

Я сидел, почти прижавшись носом к боковому окошку, рядом с Оллэной, стараясь не замечать блуждающие точки напряжения между пассажирами, и вспоминал. Вспоминал действительно роскошную леталку.

*

...Это был последний курс.

Месяца за два до окончания учебного полугодия командор Ворон ненадолго, буквально на декаду, исчез из школы и из штаба. Никто не говорил, куда и зачем, но почему-то все знали, что он был на спецзадании его — его! — уровня, в Триаде.

Затем командор вернулся, занял свою привычную экологическую нишу пугала-иконы, и его отлучка как-то подзабылась.

И вот в конце декады, в наш законный выходной, когда старшие курсанты, как правило, спали без задних ног до полудня, я услышал какое-то копошение в казармах. Однокурсники быстро, но очень тихо собирались куда-то, естественно, забыв про меня. Рано-рано, почти затемно...

Но я не гордый, точнее, гордый не в этих вопросах, быстро оделся и присоединился сам.

Около космодрома скопилась почти вся школа. Наш курс, курсанты на два года младше, на четыре года младше, и совсем котята. В силу нашего символа, оскаленного снежного барса, курсантов до присяги именовали котятами. Ну, а офицеры-выпускники становились ирбисами.

Котята хором пищали; кто поумнее — трепетно молчал.

Вообще говоря, посадка на Аврору космических кораблей, кроме особых случаев, запрещена. Есть орбитальные космодромы и станции. Есть хорошо развитая сеть посадочных модулей "орбита-планета". Но планетный космодром при школе "Ирбис", в горах на расстоянии примерно пяти километров от основных корпусов, был, и обычно пустовал.