Скиталец Флибустьерское синее море

— Не скажете, — спросил он мужчину, — хирургия здесь где?

— Не знаю, молодой человек.

— А это какой корпус?

— Терапевтический.

Даня пошел дальше по дорожке. Наконец, встретил женщину, под пальто белый халат.

— Вы не скажете, где здесь хирургия?

— Завернешь за это розовое здание. За ним коричневый корпус с колоннами. Это хирургия.

Данька помчался туда. Он вошел в здание. Старая постройка, высокие потолки. Пошарпанные стены, широкая лестница. Данька подошел к дежурной.

— Здравствуйте. А где мне найти Скворцова Романа? Мне бы к нему пройти.

— К Роману Алексеевичу. Пройди. Бахилы одень и халат накинь. — Сказала санитарка.

— А где его там найти, девушка? — Не плутать же по кабинетам.

— На второй этаж поднимешься. По правую руку третья дверь. Там его и найдешь. Если нет, спроси у дежурной сестры. Он с раннего утра здесь.

— Спасибо, — Данька поспешил на второй этаж.

Первая. Вторая, третья дверь. Даня постучал, открыл дверь, переступил порог. Роман сидел за столом, разглядывал бумаги.

— Заходи, Даня. Заходи. Здравствуй.

— Привет, Рома. Я тут зашел... — Данька подумал, ты хромоногий дьявол, знал что я сейчас к тебе приду. И зачем приду, знаешь.

— Чаю выпить? — Хозяин посмотрел на тумбочку, где стоял чайник.

— Чаю попить. И с подношением. Жертву принес. — Робость у Дани прошла. Роман не кажется здесь Древним. Санитар при костыле и только.

— Это хорошо. Проходи, клади подношение. На алтарь. — Роман, улыбаясь, показал на свой письменный стол.

Данька сел на стул и поставил на алтарь подношение.

— Хорошее подношение. Хорошее. — Рома взял конфеты и кофе и убрал в стол.

— Подношение я принял. Сейчас чайник поставлю. — Опираясь на костыль, он поднялся, что бы включить электрочайник. — Это я убрал от соблазна.

— От какого, Рома, соблазна? — Не понимал Данька.

— Как от какого? Ты полицейским будешь, а древнего преступления не знаешь. Классику не читал. — Роман рассмеялся.

— Какого преступления, просвети. — Попросил Данька.

Роман сел за свой стол.

— Вспомни, Авель и Каин, брат его.

— Причем они здесь?

— Они оба принесли жертву богу. Жертва Авеля была принята лучше. Каин позавидовал и убил брата. А если кто заглянет, увидит и позавидует. Каин сказал богу, что он не сторож брату своему, не знает, где тот. А ты этим завистникам даже не брат. И сторожить они тебя не будут.

— Так сразу и убьют?

— Убьют, не убьют, но просигналят куда следует. Все чужими руками сделают. Тебе отвечать за то, что дал, мне — за то, что принял. — Ромка забавлялся. — Это было одно из первых преступлений. Сейчас ходит Каин, ждет судного дня. Рассмотрение обстоятельств дела отложили.

Они помолчали. Потом Роман спросил:

— Ты ведь не просто пришел. Не чаю попить. Спасибо, что принес кофе, конфеты. Это пригодится.

— Я поговорить хотел. Спросить кое о чем.

— Так спрашивай.

— А ты любые чудеса можешь? С троллейбусом я видел. А может, что другое?

— Другое? — Задумался Роман. — Можно и другое. Был такой Фома. Не верил он в воскрешение. Персты в раны Божьи хотел вложить. Отчего мы не верим в чудеса. Обманывали нас много раз. Я и сам не поверил в то, что я — Древний.

— Так ты не с самого начала не знал правду о себе? — Еще одно открытие.

— Я преемник, аватар Древнего. До времени я и не подозревал ни о чем. Не в один миг я понял сам себя, свои возможности. Даже сейчас. Но есть, что и без этого можно.

Роман поднялся. Подошел к железному ящику.

— Если ты о том, что бы воду в вино превратить, так какое это чудо. У меня здесь спирт медицинский. Без всяких чудес обойтись можно. У меня там пять литров чуда.

— Я, Рома, не о таком чуде.

— А, — Роман явно забавлялся, — что бы ты хотел?

— Не знаю, оживить кого-нибудь. — Вот и развеется миф о твоем могуществе.

— Это немного сложнее, но можно. Не всегда это возможно, не всегда следует делать. Не стоит судьбу менять.

— Но ты можешь? — Не выкручивайся, отвечай. Данька не хотел отступать.

— Могу.

— А еще что можешь?

— Я на днях чудо свершил мимоходом. Пойдем, палата здесь есть с несчастливым числом. Тринадцатая. Лежат там двое. Бедолаги. Плохо им было. Поглядишь. С парнями поговоришь, а то вижу, ты сомневаешься.

— Рома. Я не сомневаюсь. Никаких сомнений. Иначе, зачем я подношение принес. — Ой, Даня, лукавишь. — "Фома" верил, но перста в раны Иисуса вложить не постеснялся.

Они пошли по коридору. Казенный коридор, окрашен в унылый синий цвет. Тоскливый запах больницы. Ходят медсестры. Ковыляют выздоравливающие больные. Тягостная атмосфера, подумалось Даньке. Палата номер тринадцать.

— Давай зайдем. — Сказал Роман, и они зашли в палату.

Небольшая, на одно окно. Грязноватое, мутное. Пара тумбочек, вешалка, две кровати. Двое больных. Какой-то особый запах болезни. Беды.

— Рома! — Обрадовались парни. — Заходи.

— Ну, как вы, ребята? — Сразу видно, Роман здесь частый гость, и желанный.

— Хорошо, Рома. — У ребят в палате отличное настроение.

— Я думал, мамка приедет, ножки мне оттяпают. Она меня домой заберет. А ты все по-другому повернул.

— Ну, а ты? Удохлики! Ты как? — Спросил Роман у второго.

— Я? Нынче сам до туалета добрел. Бревном лежал, ниже пояса себя не чувствовал. Сегодня и ноги и таз мой, я чувствую. И это, ну, сам знаешь... — Парень чуть покраснел. — Утром почувствовал. Это ли не чудо. За мной не едут, ни дядька, ни сеструха. Не нужен им был такой. А я сам приду, на своих ногах. Им некогда, так я время найду. Оно и правильно, у них свои семьи. А еще на такой девчонке женюсь, все завидовать будут.

— Хватит болтать. Посмотрю на вас. — Роман подошел к постели первого парня, откинул одеяло. Припухшие синие ступни. — Вот, уходит гангрена. Думаю, к вечеру все в норме будет.

Как же это, думал Даня, такой молодой, полный сил и мог остаться калекой.

— Видишь, Данька, Роман-шаман камлал. И вылечил.

После осмотра больных они вышли из палаты.

— Так ты, Рома, шаман.

— А как я по-другому объясню? Как рассказать. Не поверят. Шаман — это что-то знакомое. В это и поверить можно. Как в воду, что заряжают на расстоянии. Пойдем кофе пить.

Они вернулись в кабинет Романа. Чайник пришлось заново подогревать. Роман выложил конфеты. Достал чашки.

— Разливай, выпьем кофе.

Роман снова спросил:

— Теперь веришь? — Сам Роман к своему могуществу относился легко и не требовал особого к себе отношения.

— Верю. Я и раньше верил.

— Ой, Даня, не за тем ты пришел. И подношение неспроста принес. — Роман улыбался. — Выкладывай, зачем пришел.

— Я хотел попросить. — Он не знал, как лучше объяснить, что хочет.

— Проси, коль пришел.

— Я хотел попросить насчет отца. Плохо ему, понимаешь, плохо. Может быть, он мог бы на каникулы, хоть на одну неделю вернуться сюда. — Данька с волнением ждал ответа.

— Навсегда нельзя. Он принадлежит тому миру. На недельку можно. Ничего не случится. Ты просишь, для тебя сделаю. Пусть вернется на неделю. Возьмешь его за руку и приведешь в этот мир.

— А как, Роман?

— Я сказал, возьмешь за руку. — Рома улыбнулся. — Когда услышишь звон струны, ответь ей: Роман. Произнесешь, и вы окажетесь на своей улице. Думаю, не замерзните, до дома дойдете. А через неделю назад. Не выдержит он здесь, погибнет. Я пока не стану его здесь оберегать. Не могу. Не проси. Сейчас не могу. И не спрашивай почему, не отвечу. Это дело великого Все-Ничто.

— Хорошо, Рома, спасибо и на этом. Правда, можно?

— Конечно.

— Так я побегу. Ромка. Я побегу! — Данька соскочил со стула, подпрыгнул. Добежал до двери, оглянулся. — Ромка, ты молодец. Ты настоящий друг, Ромка.

— Ты погоди бежать, Даня. Ты и отсюда можешь попасть в мир Тортуги. Тебе не обязательно осуществлять перемещение из одной точки. Со временем ты сможешь сам управлять точками входа. Сейчас я помогу тебе.

Капитан вернулся поздно. Он старался быть веселым. Не показывал никому виду, что расстроен. Домочадцы не спрашивали его ни о чем. Не хотели бередить рану.

— Устал я нынче, Жаннетта. Ужинать не стану. Дел на корабле было много.

— Хорошо, капитан. — Она с трудом удержалась, не подошла к капитану, что бы обнять.

— Пойду я к себе.

— Отец, — сказал Данька, — я к тебе на минутку зайду.

— Заходи. — Голос усталый, бесцветный.

Они закрылись в комнате капитана.

— Папа, я знаю, кто во всем виноват, — начал Даня.

— Ты о чем, Даня? Никто ни в чем не виноват. Если Мишель не хочет, чья тут вина. Если и виноват кто, так я сам.

— Папа, я не об этом. — Дэн думал о разговоре Романом.

— Тогда о чем? Что случилось, сынок?

— Я хочу сказать в том, что ты в этом мире и то, что я перемещаюсь из одного мира в другой, я нашел, кто виноват.

— Кто? Я, наверно, опять же. — Свен горько усмехнулся.

— Погоди, папа. Есть один парень. Его зовут Роман. Он там, в том мире. Он молодой. Прихрамывает. Он на костыле.

— И что не так с этим парнем?

— Мы с ним встретились на троллейбусной остановке. Он мне все рассказал. Он себя богом называет.

— А у него с головой все в порядке? — Обычная реакция.

— С головой у него все в порядке. Я все тебе сейчас расскажу.

И Данька рассказал все отцу о том, что было связано с Романом, все, что знал о нем.

— Самое главное, папа, он разрешил тебе ненадолго, на неделю, вернутся в наш мир.

— На недельку, — Свен улыбнулся. — Вот это да! На недельку, до второго, я уеду в Комарово. Здорово. Сколько раз я мечтал хоть на денек, хоть одним глазом увидеть вас. А тут, целая неделя. Это ж надо, на целую неделю.

— Свен, ты скажи Леону, что мы срочно уезжаем. Развеяться. И мы с тобой прямо сейчас отправимся домой.

Капитан вышел, потом вернулся, видимо, переговорив с Леоном.

— Ну, давай, Даня. Поехали. Я, честно говоря, боюсь. А вдруг...

— Ни какого вдруг, папа, тут не должно быть, слышишь.

— Да, Даня.

Они взялись за руки. Стояли рядом. Данька прислушивался. Звон струны. Он произнес:

— Роман.

Они вдвоем, отец и сын, стояли на родной Тракторной улице. На заснеженной темной улице. Неяркий свет фонарей.

— Снег, — произнес Свен. — Даня, это снег?

— Да. Это снег, папа.

— Господи, как давно я его не видел. Снег. — Свен наклонился, взял пригоршни снега, начал растирать им свое лицо. Вновь загреб снег, слепил из него снежки, и начал откусывать от этого комка небольшие кусочки. Он ел этот снег, как величайшее лакомство в жизни.

— Как я отвык от всего этого. Забыл, совсем забыл, что это такое. Забыл нашу улицу, эти дома, деревья. Данечка, пойдем. Только не торопись. Ты слышишь?

— Что, папа?

— Ты слышишь, как снег скрипит под ногами. Этот морозный воздух.

Было прохладно, но капитан не тропился. Шел медленно. Хотя одеты они были по летнему. Они вошли в подъезд родного дома. Капитан задержался.

— Вот он, воздух родного дома. Я не думал, что когда-нибудь вновь смогу войти в этот подъезд.

— Пойдем, папа.

Они поднялись на второй этаж. Капитан остановился.

— Даня, ты матери сказал, что я приду? — Свен остановился на ступенях. Возможно, и сам боялся этой встречи.

— Нет, не говорил.

— Ты представляешь, что с ней будет. Открывается дверь, а тут я. С того света. Тут кому угодно будет плохо. Ты не предупредил. Ты что делаешь, парень?

— Папа, ты поднимайся потихоньку. Я забегу, предупрежу мать.

Данька открыл входную дверь своим ключом. Вошел и крикнул:

— Мама!— Ну, где же она!

— Да, Даня. — Мария направилась к прихожей.

— Это я, мама.

— Я слышу, что ты, Даня. — Всегда с ним так. Что там случилось. У куртки петелька оторвалась.

— Мама, я не один.

— А ты с кем? — Мать вышла в прихожую.

— Мама, ты только не волнуйся. Пожалуйста. — Данька понял, что поторопился. Надо было предупредить раньше.

— Что случилось. Ты меня пугаешь.

— Мама, ты не волнуйся. Все хорошо. — Повторял Даня.

— Говори, Даня.

— Мама, папа приехал. — Наконец, он решился сказать.

— Что? — проговорила Мария Петровна. Она оперлась рукой о стену.

— Папа приехал.— Тихо повторил Даня.

— Где он? — Мария тихо выдохнула вопрос.

— Он там, в подъезде. По лестнице поднимается.

Мария Петровна выскочила на лестничную площадку. Остановилась. Там внизу. Всего в одном пролете стоял Саша. Сашка, ее Саша. Она замерла. Пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании. Вот он, Саша. Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра, я престану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.

— Саша, — шептала Мария, — Саша.

Александр стоял там. Внизу. Смотрел на нее. На свою любимую, такую близкую и далекую. Родную и потерянную. Он оставил ее на миг, а получилось на всю жизнь. С любимыми не расставайтесь, врастайте им корнями в кровь, и всякий раз на миг прощайтесь, как — будто вы прощаетесь на век.

— Маша, — тихо проговорил он. Побежал вверх по лестнице, обнял ее. Прижал к себе. Она обняла его. Гладила его волосы, плакала на его плече.

— Саша, как ты? Ты навсегда, правда?

— Нет, Маша. Я ненадолго. На неделю. Больше не получится. На целую неделю, Маша. Я буду здесь целую неделю. — Если б каждый миг мог длиться век.

— Что мы стоим. Саша, заходи домой.

И вот через столько лет он снова преступил порог своего дома. Навстречу Аркадий.

— Александр, ты? Я рад. Рад, что ты пришел.

— Я ненадолго, Аркадий. У меня всего одна неделя. Потом я должен вернуться.

— Проходи. Все расскажешь не спеша. Ведь это твой дом.

— Спасибо, Аркадий. Теперь это ваш дом. Я хочу поздравить вас с ожидаемым прибавлением семейства.

— Ты садись, Саша. — Сказал Аркадий. — Ты, Маша, хоть чая поставь. Ведь они издалека, устали. Легко одеты, а на улице зима. Им согреться надо.

Мария пошла быстро на кухню, поставить чайник.

— Как вы там, как ты, Саша? — Спрашивал Аркадий.

— Нормально. Я привык за эти годы. Обустроился. Свой дом. Корабль, свое дело. Разбоем занимаюсь.

— Наслышаны. — Улыбался Аркадий.

— Данька говорит, что у меня ОПГ Карибы, а я пахан, местный авторитет.

— Ну, его, Даньку. Другое время и другие обстоятельства. Сам-то он кто? Боцман. А еще отцу такие вещи говорить.

— Ладно, — отмахивался Данька.

— А дом на кого оставили?

— У меня есть кому заняться домом. Леон, мой бывший матрос, Жанетта, кухарка. Они присмотрят. Жаннетта души не чает в этом паршивце. Любит его. Раскармливает. Скоро в дверь не пройдет. Под ним рей гнется. Еще Хуан, испанский мальчишка. Он не морской человек. Ему земля больше подходит. Сейчас в моем доме живет Брайан. Наш корабельный плотник. И друг Дэна.

В этот момент Мария входила в комнату.

— Брайан? Это тот паршивец, тот изувер, который твоего сына ножом ковырял, вытаскивал пулю, а потом иголкой зашивал. А ты где был? Ты — отец. Куда смотрел?

— Маша, — начал оправдываться Александр, — в море это было. Там скорую помощь не вызовешь. Вертолетов нет. И как быть?