Добрый Мертвый Вечер

Диа выбралась из саней и приблизилась к краю, неловко переваливаясь по нехоженой земле. Кристиан же распряг лошадей, хлестнул их вожжами по сильным бокам, и те умчались в безграничное белое ничто, укутанное искристой дымкой. Расстегнув куртку до конца, он скинул ее в снег — словно ему вдруг сделалось жарко — и приблизился к ожидавшей его Диа.

* * *

— А вас мы попросим остаться.

Сцилла Закоченей оторвалась от вида исчезающих в пурге саней и понимающе кивнула.

— Щенки Ла-Морт, какая неожиданность. Ваша наглость, а не ваше появление. — Она задержалась взглядом на каждом из близнецов, выступивших из колкого месива непогоды. — А вы думали, ваш спектакль меня обманет?

— Мы старались, — криво усмехнулся Валентин.

— Но развлекли меня, этого не отнять, — усмехнулась Сцилла в ответ. Она развела руки в стороны, выпустив прочные нити паутины...

И сдавленно булькнула, когда со спины напрыгнула пара бурых и очень крупных волков.

— Сейчас тоже весело? — оскалил клыки Валентин, переступив росчерк темной, больной крови на снегу. — Развлечем тебя ещё, пожалуй.

* * *

— А помнишь, когда-то мы стояли так на другом берегу? — сказал Фэй. Ему хотелось прикоснуться к ее тонким и наверняка холодным пальцам. На побережье было по-настоящему морозно, а Диа даже не прятала покрасневших ладоней.

Она молча кивнула, всматриваясь туда, где бесцветное небо сливалось с дальними льдами Черной Звезды. Воды мерно плескались о подножия Мерлых.

— Тогда ты явилась к Айвори не для того, чтобы спасти меня, верно? Как ты собиралась меня убить?

Диа нахмурилась.

— Не тебя, — с неожиданной хрипотцой ответила она — словно в ее белом горле что-то застряло. — Тебя я трогать не собиралась. Никогда.

* * *

Жижа, когда-то бывшая кровью, плеснула в стороны, и Сцилла испустила протяжный крик. Два волка ухватили ее за лодыжки и тянули переломанные ноги в разные стороны. Еще один грыз ее руку, в то время как другая билась в судорогах в талой грязи под станцией.

Сцилла часто задышала... и рассыпалась пауками. Десятками, сотнями мелких черных тварей, прыснувших кто куда. Волки, рыча, принялись давить их лапами и ловить челюстями, хрустя хитиновыми оболочками на клыках. Уничтожив всех, они обернулись и, тяжело дыша, повалились голыми задами в снег, пачкая его собственной кровью. Лидия осмотрела тонкий порез на покатом плече Роба, близнецы сплевывали обломки лапок, которыми успели нажраться.

А под станцией, укрытый тонкими жухлыми травинками и скукоженными мертвыми листьями, торопился крохотный паучок, подпрыгивая на бегу. Он перемахнул через гладкую сталь рельсов и затерялся в мшистой мгле леса по ту сторону путей.

* * *

— Я знаю, у тебя не осталось причин мне верить. Но я не лгу сейчас. Ты... ты стал мне очень дорог. — Диа быстро вытерла уголок глаза и отвернулась, спрятав лицо за мехом капюшона. — Я даже не думала, что когда-нибудь найду человека, столь близкого.

Она обхватила себя руками, словно вдруг замерзла. Ее плечи сгорбились под толстой шкурой шубы.

Кристиан протянул руку и, чуть помедлив, развернул Диа к себе. Ухватил ее лицо ладонями, заглянул в покрасневшие глаза.

— Все в порядке, — еле слышно повторила Диа и шмыгнула носом. — Прости меня. У меня не было выбора, никогда не было...

Она накрыла ладони Кристиана своими. Ее пальцы и правда оказались холодными, как глянец льда на скалах Черной Звезды.

— Я знала, что ты меня поймешь... — Диа сглотнула, зацепившись взглядом с Фэем. В его груди опасно заклокотало — от ярости? от страсти? — и Кристиан скрипнул зубами. — Я... я люблю тебя.

Фэй склонился к ее лицу, коснулся кончика ее холодного носа своим. Ухватил за плечи — крепко сдавил шелковистый мех пальцами — и оттолкнул.

Диа вскрикнула, попыталась удержать равновесие, нелепо взмахнув руками. Зацепилась каблуком за впадину во льду и упала на край обрыва. Ноги сползли вместе с осыпавшимся снегом и землей. Из последних сил она уцепилась за обледенелый выступ.

Ее расширенные от изумления и ужаса глаза уставились на Фэя, и — быстро, в краткий миг лицо Диа подернулось маской спокойствия, словно она нашла некое решение возникшей проблемы.

— Это ошибка, — сказала она. — Понимаю, ты разгневан, но подумай: что может изменить моя смерть сейчас? Я — единственный человек, способный тебя понять.

Диа мотнула головой, откинув пряди белых волос с лица. Словно не висела между небом и океаном, шуба не тянула ее вниз, и волосы на лице были ее единственной заботой.

— Только я знаю, кто ты таков на самом деле. На что ты способен. Ты можешь перевернуть мир. Мы можем, вдвоем. Потому что только я любила и люблю тебя. Остальные никогда не относились к тебе серьезно.

Кристиан замер. Ему вдруг вспомнились руки Лилии Визен, эхо ее шагов во тьме подвала замка Ла-Морт.

Смоляные глаза родных, вытащивших его из леса.

Улыбку Лиса и голоса подопечных.

Неправда. Он никогда не был одинок.

Фэй приблизился к обрыву, откуда вздымались клубы сбивчивого дыхания бывшей любовницы.

— Вот так, правильно, — сдавленно проговорила Диа. Ее пересеченное ссадиной лицо расплылось в улыбке. — Я знала, что в итоге ты примешь верное решение. Вместе мы свернем горы, обещаю!

Кристиан опустил взгляд к ногам, к острой кромке, где белели пальцы девушки. Немного подумав, он с молчаливой решимостью поднял ботинок и опустил его на хрупкие фаланги.

Тихо хрустнули кости.

Над Мерлыми пронесся и затерялся истошный крик. Белая тень Диа сломалась на остром зубе скалы и безвольно скатилась в голодные воды Черной Звезды.

Кристиан все смотрел вниз, где пару мгновений тому назад синели испуганные омуты глаз.

— Вот так правильно, — наконец просипел он.

Налетевший ветер выстудил половину его лица. Волны продолжали шуметь — не мерно и спокойно, как теплое тело Седого моря на юге, а хаотично, без особого ритма, крутя водовороты у эбонитовых колонн.

Кристиан сел на край утеса и уставился вниз, в бурлящие воды и на пики Мерлых. Пятки его ботинок потревожили землю, и та струйкой потекла по склону.

Он сдвинулся еще ближе к краю. И еще ближе. Ноги его уже не цеплялись за каменные выступы и болтались над океаном.

Судорожно выдохнув, Фэй ухватился за вмерзший булыжник и вытянул себя обратно. Тяжело перевалился на колени, встал и поплелся прочь. Следы копыт вели его вглубь пустой земли. К мареву горизонта, за которым вспухало желчно-желтое солнце.

Где-то за снежной пустыней его должны были ждать.

___________________________________

ЭПИЛОГ

НЕ ГЕРОЙ

— Отец?

Фэй оторвал взгляд от куска дерева, который уже больше часа истязал ножом, и улыбнулся. Долговязый подросток смущенно запустил пятерню в светлые вихры и, неловко перехватив книжку под мышку, пожал Кристиану руку. Он никогда не знал, как подойти к Фэю, стеснялся и мялся. Оно и понятно — заезжал приемный папаша нечасто, каждые полгода, неизменно удивляясь подросшему волчонку.

— Садись, — он хлопнул по табурету рядом с собой, и Генри присел. Сощурил карие глаза, изучая зачатки резной фигурки под ножом Фэя.

— Что это будет?

— Олень. — Фэй прикурил сигарету и зажал ее зубами. — Тебе же нравятся олени? Надо как-нибудь сходить на охоту вместе. Я знаю место, где водятся такие здоровые своло...

— Я люблю за ними наблюдать, отец, — тихо поправил его Генри. — Не убивать.

Кристиан хмыкнул — и тут же мысленно отругал себя. Наверняка парнишка услыхал в этом осуждение. Вон как отвернулся, выставив вперед челюсть. Упрямый.

— Я тоже не любил охоту в твоем возрасте. — Генри недоверчиво хмыкнул — совсем как сам Фэй пару мгновений тому назад. — Нет, правда. Терпеть не мог. Папаша частенько меня за это колотил.

Сын у Фэя появился случайно. Одним промозглым вечером к нему заявилась дамочка. Кристиан не сразу ее вспомнил — виделись они лишь однажды, в одном из борделей Золотой Долины. Виделись года два тому назад, ребенку в ее подоле не исполнилось и трех месяцев. Но когда белокурая госпожа заявила, что Фэй, как отец, должен позаботиться о своем чаде, Кристиан не стал с ней спорить. На следующий же день блондинка вышла за молоком и испарилась навсегда, больше Фэй ее не видел. Расстраиваться он не стал, всё равно оставлять ребенка такой матери было сродни убийству. Растить малыша сам, в одиночку, он тоже не мог и отвез приемыша сестре. У них как раз уродилось трое "щенков" — одинаковых, как отражения в зеркалах.

Они же и покусали Генри, едва тому исполнилось четыре. Но оборотнем по натуре он так и не стал; всё ходил по округе, выращивал цветы. Лечил коров с фермы к западу. Истинная магическая кровь.

— Я думаю, надо отдать его в Академию. В Бахати.

Кристиан заметил Лидию лишь когда та заговорила. Задумчиво выпустил дым через сжатые зубы, вытачивая оленьи рога. Смерил Генри взглядом. Тот трудился в поте лица — вместе с братьями копал траншею у подножия холма. Заведовал процессом Роб, командовавший похлеще генералов времен войны Альянсов.

— Ну, здесь-то ему точно ловить нечего. Лишь бы никого не сожрал в Содружестве. Что они делают? — вдруг сменил тему Фэй. — И что это? — Он указал ножом на странную железную штуковину. Та раскорячилась у подножия пригорка, своей формой напоминая дохлого паука со скрюченными лапами.

— Какой-то новый насос, так Роб сказал. — В глазах Лидии блеснула гордость. — Он обеспечит водой всю деревню.

— И да помогут вашей деревне боги, — кивнул Фэй и, усмехнувшись, вернул взгляд к деревянному оленю. Оценив фигурку, снял еще стружку со стройной ноги; светлая спираль упала в траву. Когда Генри вскрикнул от боли, Кристиан вскинул голову.

— Ты можешь поосторожнее, боги тебя раздери?! — рявкнул он потиравшему колено парню. — Еще немного, и у тебя даже одной ноги не останется, баран!

Генри виновато потупился и продолжил ковырять неподатливую землю. Тройняшки заулыбались, скаля зубы, но быстро умолкли, напоровшись на взгляд Фэя.

— Еще немного, и превратишь его в принцессу, — дыхание Лидии насмешливо щекотнуло его ухо.

— Ничего подобного, — буркнул Фэй и снова зыркнул в сторону копавших. — Ничего подобного.

* * *

Брюхвальдцев сторож Клемме узнавал сразу — давно глаз наметал вычислять магических тварей. Те так и норовили раскопать могилу-другую, полакомиться свежатинкой или утащить берцовую кость для ритуала.

Вот и этот был из не-людей; обосновался не абы где, а на Королевском холме, на могиле трагически погибшего Листена-младшего. Стоял и смотрел на надгробие, словно примеряясь, копать или нет; только грива черных волос плескала рваными прядями над коконом длинного старого пальто.

— Совсем обнаглел! Тварь брюхвальдская, пошел прочь с тихой земли! Прочь, чтоб я тебя не видел!

Странный мужчина не отвечал, и сторож тоже умолк. Обошел брюхвальдца кругом и уставился в его лишенное выражения, заросшее лицо.

— А, это ты, псина. — Он вздохнул, с хрустом почесал макушку. — До вечера, ясно? Чтобы к вечеру ноги твоей здесь не было.

Оборотень продолжал рассматривать надгробие, серым зубом торчащее из сорной травы. Затем опустился на колени и принялся выдирать сплетения вьюнка и вдовьих слез, расчищая могильный холм.

Сторож сплюнул, покачал головой. Двинулся вниз по склону, осторожно переставляя ноги по неверной, податливой земле.

— Спасибо, — принесло ветром со стороны могилы. Голос оборотня оказался низким, с хрипотцой, словно простуженный. Клемме слышал его впервые — до того волк все рычал, да лаял. Пару раз Клемме заставал его в человеческом обличии. Оборотень спал на подмерзлой земле, его грязная спина сотрясалась в мелкой дрожи. Даже тогда он не говорил; вскакивал, настороженно, по-звериному смотрел своими черными блестящими глазами и убегал.

Клемме кивнул, не оборачиваясь, и заковылял дальше. Давно он не навещал сестру в городе, вдруг подумалось ему. На ее кухне всегда было так уютно сидеть, попивая горячий, густо заваренный чай и заедая его пирогами...

"Сегодня же заеду в гости", — решил.

Разгорался вялый осенний полдень.

* * *

Кабинет главы Отдела Воздействия по-прежнему наполняли ароматы цветов и домашней выпечки. Сквозь распахнутое окно врывались лучи весеннего солнца, старинные часы мерно тикали на стене, под ними на полках красовалась новая флотилия фарфоровых сервизов.

Лютик никак не мог взять в толк, чего ради его вызвали на ковер. Не успел проработать и пары месяцев, а всё уже осточертело хуже вездесущих мух и нескончаемой весны за окном. И его уже пытались выжить с работы. Казалось, каждый считал своим долгом выдать ему ценных указаний и советов, хотя Лютик о них даже не просил. Они были такими странными, эти хранители. Действовали вполсилы, хотя с их-то возможностями могли бы щелкать дела, как орешки. Глупость, сплошная лень и глупость.

Он толкнул дверь и застыл. Директор ждал его не в одиночестве. В гостевом кресле развалился коренастый мужик, вытянув ноги господину Монтегю под стол. Судя по всему, гость не знал ни одного цирюльника — копна его черных длинных волос была неряшливо собрана шнурком, а нижняя половина узкого лица заросла густой щетиной. Его жилистую шею стягивали шрамы, словно оставленные намотанной жесткой нитью. Лютик насторожился, не понимая, что бездомный мог позабыть в стенах Отдела.

— Мы вынуждены дать вам напарника, — пояснил директор, ввергнув Лютика в еще больший ступор.

— Кого?!

— Напарника. Он будет следить за ходом вашей работы и участвовать в оценке вашей эффективности по окончании квартала.

Лютик демонстративно повернулся в кресле, смерив незнакомца еще одним взглядом. Нет, тот определенно смахивал на немытого волчару.

— Да он даже на хранителя не похож!

— Тем не менее, я — хранитель, — сказал "волчара", со звучным хрустом почесав щетину.

— Самый лучший, надеюсь? — спросил Лютик скорее у директора, чем у нового знакомца. — Не хочу, чтобы он тянул меня назад.

Мужчина со шрамами сверкнул темным глазом.

— Сами увидите.