А потом она нещадно учила детей, своих и чужих, волчат и людей, волчьей и лесной науке, воинскому искусству, всему, что знала сама.
Через две недели в Общину дошли вести, что Томас убил князя Сопротивления Заттера тонДелла в поединке. Он явился в ставку, и на приличном волчьем языке прорычал вызов по всей форме, назначил свои условия и передал волю Старейшей, от имени Стаи одобрившей его вызов. Заттер вынужден был принять вызов.
Но напрасно ждала община своего вождя: Томас не вернулся. Он ушел странствовать по миру, проповедуя взгляды Общины. И все больше и больше людей приходили в Общину. Одни — чтобы поведать о своей поддержке, другие — чтобы остаться...
В то время князь Вирст приказал своим воинам найти и уничтожить Общину.
А это оказалось не так просто: к всеобщему изумлению даже волки не могли взять след в лесу, окружавшем поселение Общины. Лучшие разведчики докладывали, что некая сила их водит кругами по этому непонятному лесу, и кажется, что идешь на запад, а лапы выносят тебя в конце концов к берегу Северного моря или вообще в Олтеркаст.
...Никто не знал в ту пору, что в тот самый день, когда Вирст издал свой печально знаменитый указ, два волка помчались на север, к Матери братства Волка. Мать думала весь день и всю ночь. Никто не осмелился нарушить ее мысли. Братство ждало. И утром Мать вышла из своего логова, взмахнула посохом и негромко сказала одно слово: "Заплутай!"
Зато границы этого леса неусыпно патрулировали отряды Вирста, перехватывали членов Общины, ходивших по торговым или иным делам в другие города. Казалось, что даже война с империей заботила его меньше. И, кстати, накал этой войны заметно поутих.... Оге был вынужден отвечать ударом на удар...
В 40 году даже магия Матери братства Волка не помогла: усиленный полк армии Сопротивления нашел поселение. Потеряв половину воинов, Оге все-таки сумел отразить первый удар, однако в тот же день увел Общину. Вилла осталась прикрыть отход. Поэтому Община беспрепятственно ушла в Заарбадские леса. Но Вилла... Они все долго ждали, что она вернется. Многие годы они ждали, не хотели верить, что Виллы дотМэйри больше нет.
Уна дотВигдис дотВилла села на холм в ближайшее новолуние, чтобы оплакать и проводить вторую свою мать. Так повелела ей волчья ее душа. Но до самой ее смерти продолжала ждать Виллу ее человеческая душа...
Имперская разведка давно следила за развитием событий вокруг Общины. Ее интересовал в первую очередь не военный аспект проблемы, а явная нелогичность решений вождя: Оге — талантливый и проницательный военачальник — никогда не нападал первым, а отражая атаки врага, берег жизни не только своих людей. Когда доклад об Общине был представлен императору, тот повелел выяснить детали. И выяснять "кремьельские тени" начали немедленно. В типично имперской манере: был отдан приказ изловить кого-нибудь из руководителей организации, именуемой "Община", и выяснить у него цели и состав сей организации, ее численность, связи в городах, характер отношений с мятежниками из Сопротивления. Так у Общины появился второй враг.
И не было бы у Общины шансов уцелеть, но в 44 году на ее сторону неожиданно перешел Арбад. Ярл предоставил в распоряжение Оге десятитысячную армию — все, чем располагал.
Впервые дети Ниты с Форком жили в каменном доме, впервые люди Общины спокойно засыпали по вечерам...
В 48 году Оге погиб на Мокром перевале. Его дочь, Уна, села на холм, хоть он и был человеком. И стая — Стая — не перечила. К слову сказать, после гибели Виллы в бою со своими же недавними братьями по оружию немалая часть княжеской гвардии ушла в Общину. В следующие годы количество волков в Общине неуклонно росло. К 53 году Нашествия добрая половина волков и вейров континента выбрала Общину. И, что удивительно и необъяснимо, вся Дикая Стая!
Форк принял власть и командование после гибели Оге. Он показал себя блестящим полководцем, он избегал сражений, но бил всегда в точку. Он умел предотвращать наступательные операции Сопротивления против Арбада и Общины. Он наносил короткий и точный удар, после которого войска Сопротивления превращались в толпу без связи и управления. Он избегал жертв с обеих сторон. И прозвали его волки Белым вожаком.
В 50 году пал в бою арбадский ярл. Его супруга умерла от морового поветрия несколько лет назад, так что их семилетний сын осиротел. И Нита взяла его к себе, объявив себя перед Стаей и людьми его матерью.
Когда ярл Эйстейн Рагнарсон погиб, Форк принял командование арбадской армией, передав гражданскую власть в Общине и Арбаде своей жене.
В 52 году произошло то, о чем так мечтали в Кремьеле: Нита угодила в плен.
Она сидела в каменном мешке без окон и ждала казни. Но случилось неожиданное: вошли люди, внесли факелы, за ними вошел еще кто-то. Пока Нита жмурилась от казавшегося ей ослепительным света факелов, она заметила лишь офицерскую форму, но не лицо вошедшего. А гость ничего не сказал. Только взглянул на нее и ушел. А назавтра ее вывели из каменного мешка, запихали в тюремную карету и привезли в столицу, в показавшийся ей роскошным особняк, где ее встретил хозяин — имперский военачальник, командующий войсками столичного округа Сот Ци-ронг. Сот предложил ей принять ванную, переодеться и разделить с ним обед. А потом поговорить немного с ним и, возможно, с его другом. После чего она могла уйти беспрепятственно.
Не сразу, очень не сразу узнала Нита в нем того офицера, которому спасла жизнь и указала путь к ближайшей заставе императорской армии пятнадцать лет назад. А узнав, удивилась и немного обрадовалась. Но самое большое удивление в жизни ждало ее впереди: другом Сота оказался император Черной империи.
Молодой император хотел мира. Он понимал, что война губительна для всех, тяжелым грузом лежит на экономике, отвлекает лучшие умы и силы от созидательного труда. Он не знал, как эту войну остановить. Он хотел, было, по примеру своего отца, повелеть изловить князя или княгиню вейрмана, чтобы уговорить принять мир, но сейчас, узнав о пленении загадочной повелительницы Общины, решил расспросить ее, прежде чем делать глупости.
-У владык не бывает друзей! — прервал Претендента Форк.
Нита укоризненно поглядела на друга, но Претендент не обиделся.
-Ты прав, Форк. Но владыками не рождаются. Что ждало пятого сына императора в будущем? Титул хоу в далеком и маленьком уделе под неусыпным и недобрым оком его брата-повелителя, постоянная угроза обвинения в преступлениях, ареста и казни! Никто не предполагал ему иной судьбы... Потому, и только потому и разрешали мальчику играть иногда со сверстниками — детьми императорских сановников. Среди этих детей был и Сот Ци-ронг, ставший другом детства юного принца. Но отец принца был очень умен! Первый его сын был слишком жесток. Второй — слишком охоч до удовольствий. Третий — глуп. А четвертый сын императора был талантливым поэтом и мудрым философом, и сам не желал власти. И в 33 году от Начала династии император назначил своего младшего сына наследником престола.
Претендент умолк и сменил тему:
-Вигдис! Я хочу, чтобы ты поняла: я сейчас говорю о событиях, которые произойдут. Не совсем так, конечно. Не с тем исходом. Но произойдут. И вы трое можете повлиять на них. Я бы тоже заблокировал вам память, как и Эмиссар когда-то, но не сделаю этого только по той причине, что знаю точно — никто из вас никому не расскажет о том, что сейчас услышите!
Нита сама не знала, как прекратить войну. Но она согласилась помочь императору всем, чем могла. Император даровал ей право беспрепятственно следовать по всей территории империи, входить к нему в любое время без препон и задержек, а также своим указом он лишил членов Общины имперского гражданства, с правом принять его в любое удобное для них время, и повелел не преследовать более Общину.
Община не перешла на сторону Империи, она осталась независима. Нита стала ближайшим советником императора.
И, когда в 54 году Нашествия княгиня вейрмана попала в плен с новорожденным сыном, к ней в покои для переговоров вошел не имперский сановник. К ней вошла молодая светлокожая женщина с девятилетней девочкой, Вигдис Форкадоттир. Ее дочерью.
Они двое сумели сделать то, что никогда бы не смог ни имперский сановник, ни сам император: они убедили княгиню пойти на переговоры и организовать встречу князя с императором, которая и состоялась через три месяца на опушке леса, лежащего к востоку от Арбада.
Эта встреча не стала концом войны. Но именно с нее начался мир, заключенный тремя годами позже.
Претендент умолк окончательно.
-Этого уже не будет... — заключила Нита.
-Не будет... — эхом отозвался Претендент.
-Будет что-то другое... — вслух подумала княгиня. — Лучше ли? Хуже ли? Кто знает? Мы изменились, а многих уже нет в живых... Спасибо тебе, Претендент!
-За что? — удивился тот.
-За помощь. За человечность... Ты — человек в гораздо большей степени, чем думаешь сам.
Перекресток семи дорог: Томас и Альви дотШани
(1 год после Рагнарекка)
"Ну, что? Это уже Там или еще Здесь?" — спросил он сам себя по привычке. Он всего третий раз открывал врата миров, и никак не мог привыкнуть. Откуда, к примеру, эти сосны? Еще местные или уже из иного мира? Вроде бы высоковаты? Или это ему кажется? Тот же лес, то же небо... "Вот только запах, кажись, другой, а? Или мнится это?"
Томас еще раз огляделся. Во все стороны, куда б ни глянул он с пригорка, тянулся нескончаемый лес. Если предположить, что он уже Там, тогда все правильно: ничего другого и ждать нельзя в мире, именуемом Страной Вечной Охоты — мире волчьего посмертия.
Куда идти? Томас прищурился, подумал. Он был опытным охотником еще с той, первой своей жизни, он умел выбирать направление в лесу. И, сделав выбор, спустился с пригорка и зашагал на север.
Похоже было, что он уже Там. Этот лес, дремучий и дикий, не боялся его, человека. И не считал его чужим. Томаса переполняла легкость и радость от удивительного ощущения, что он здесь, в этом лесу дома, и он здесь свой.
Странно было только то, что он шел уже полдня, и ни один волк ему не встретился за все время пути.
Едва он успел об этом подумать, как увидел первого волка.
Молодая волчица сидела на валуне у тропы. Но как только Томас приблизился, она соскочила с валуна, стряхнула сверток, притороченный к спине.
"Вейра!" — узнал охотник. И он был прав: зачем бы обычной волчице плащ и меч?
Присев, волчица быстро перекатилась через голову и вскочила на ноги. На мгновение мелькнуло девичье тело, неправдоподобно белое, как у всех оборотней, взлетел плащ.
-Здравствуй, Проповедник! — приветливо поздоровалась девушка, затягивая ремни на плаще. — Меня зовут Альви дотШани. Я рада, что ты пришел. Пойдем, она тебя давно ждет.
-Кто? — не понял Томас.
-Как кто? Альви, конечно!
И снова он шел по лесу, по тропам, проложенным волками — единственными хозяевами этого мира. Девушка шагала рядом, когда позволяла тропа. Сейчас она шла в нескольких шагах впереди.
Томас пытался понять свои чувства: он очень хотел видеть женщину, которую всегда любил. Но он очень боялся этой встречи. Так боялся, что жалел уже о своем согласии посетить Страну Вечной Охоты. Он боялся посмотреть ей в глаза...
Девушка, как бы прочтя его мысли, остановилась и повернулась к нему.
-Да не мучайся ты так, Проповедник! Она тебя очень ждет, скучает и любит.
-Она так сказала? — осторожно спросил Томас.
Альви — вейра покачала головой и медленно ответила:
-Нет, Томас. Она никогда и ни с кем, кроме дочери, конечно, не говорила об этом. Но я же женщина, я вижу такие вещи, я чую их. Но я хочу, чтобы ты понял: ничего у вас с ней еще не решено. Начинайте с ней с начала, как будто ничего еще не было. Вы знакомы. Все.
Охотник помялся, прежде чем спросить:
-Как я могу делать вид, что ничего не было? Ты-то знаешь, что было? Она мне не простит. Я сам себе не прощу. Я не защитил ее когда-то. И ее дочь не защитил... Я трус, Альви дотШани. А трусы не заслуживают, чтобы их любили.
Девушка шагнула к нему, вполне по-человечески положила ладони на его плечи и заглянула в глаза.
-Не казни себя, друг! Страх — штука опасная. И мы, волки, тоже его ведаем, что бы ни говорили сказки. Я тоже боялась когда-то... Ты победил свой страх, так ведь? Ты честно сражался на Боргильдсфольде, куда не было пути трусам. Поверь мне, она простит тебя. Ей только надо, чтоб и ты ее простил.
-За что? — с недоумением спросил Томас.
-Значит, уже простил... — усмехнулась Альви.
-Простил... — пробурчал Томас мрачно. — Даже если и было за что мне ее простить, то это все ерунда. А вот она не простит. Ведь я же...
-А я? — перебила его девушка. — Ты меня спроси, может ли простить мать того, кто не защитил ее дочь?
-Дочь? — потрясенно спросил Томас.
-Да, дружище. Вигдис — моя дочь. Я не поблагодарила тебя за то, что ты не дал ей умереть когда-то, — с этими словами девушка обняла и поцеловала Томаса.
И, отстранившись, заключила:
-Я прощаю тебя за все, что требует прощения. И она простит, будь уверен. Она так ждет счастья, если б ты знал! Пойдем же, Проповедник! Уже скоро...
И опять они шли по тропе. Альви молча шла рядом.
-О чем ты думаешь? — неожиданно спросил ее Томас.
-О Вигдис, — неохотно призналась Альви. — Я боюсь встречи с ней. Я ее никогда не видела... Ты пришел и обязательно найдешь нашу дочь, нашу с Альви, нашу с Йоргом, твою тоже... Она в беде, Томас! Я чую, что она в беде! Ей надо помочь...
-Поможем, Альви! — пообещал Томас. — Все мы, кто любит ее, поможем. Мы найдем ее и поможем ей вновь стать волчицей и человеком, вновь научиться любить и сочувствовать, верить и сомневаться, ошибаться и чего-нибудь не знать. ...И тогда я скажу моей Альви, что люблю ее.
-И тогда она, не задумываясь, ответит тебе: "Да!"
Перекресток семи дорог: Шайнэрэ — Убивший душу
(5 год после Рагнарекка или 58 год Победы)
Закончилась война. И Рагнарекк закончился. Мы возрождали старые и строили новые города, прокладывали дороги, всемерно украшали и благоустраивали нашу жизнь. Мы с помощью друзей из разных миров начали строить театры и университеты, больницы и музеи. И, конечно, школы. После долгих споров мы решили удалить школы из городов, строить их в пригородах, подалее от шума и суеты, в садах и рощах, на морских и речных берегах, над озерами и на склонах гор...Чтобы дети учились любить и понимать природу, ее гармонию и красоту, ее музыку.
