Лаэр-Данвед

~ ~ ~

Далеко на востоке, в сердце Студёных Земель, в высокой каменной крепости вскрикнула и проснулась синдэ с коротко остриженными чёрными волосами.

Она рывком села на постели, сбросив на пол одеяло. Сердце колотилось, как в приступе лихорадки, искусанные губы саднили. Дыхание рвалось из груди короткими неровными всхлипами.

Этот сон был страшнее прежних. Келегорм был там же, в тёмном склепе, но тьма не просто витала вокруг — она обвилась вокруг него кольцами и пила его кровь. Лютиэн прижала руку к шее слева, ещё чувствуя боль от приснившегося укуса. Для неё это всего лишь сон — а насколько больнее было ему?

Слёзы комком подступили к горлу, но она сдержалась — плач обессиливает, а ей сейчас надо было быть сильной. Глубоко вздохнув и выдохнув, она заставила себя выровнять дыхание...

...и услышала тихие, сдавленные рыдания из-за двери.

Она вскочила с ложа, прошла босиком по пушистой шкуре и постучалась в смежную комнату. Не дождавшись ответа, толкнула незапертую дверь.

— Эйриен, — позвала она и услышала, как девушка задержала дыхание, подавив очередной всхлип. — Что с тобой?

Та промолчала, но Лютиэн, поколебавшись, всё-таки переступила порог. Эйриен сидела на лежанке, прижимая ладонь к губам и устремив невидящий взгляд перед собой. Когда Лютиэн коснулась её дрожащего плеча, она сдавленно вскрикнула. Шаги эльфийки были слишком легки для человеческих ушей, а мрак — слишком плотен для глаз, и Эйриен, должно быть, показалось, что чужая рука протянулась к ней из ниоткуда.

— Тише, это я. — Лютиэн села рядом с ней. Она не понимала, что происходит с девушкой, но чувствовала в ней страх, смятение и внутреннюю боль, равную своей, — и не могла просто отвернуться .

Эйриен задрожала ещё сильнее, из последних сил пытаясь совладать с собой, а потом не выдержала и разрыдалась в голос.

— Прости... — насилу выговорила она сквозь плач. — Сон мне был...

— Какой сон? — холодея, спросила Лютиэн.

— Ой, госпожа... и сказать страшно, а вдруг сбудется?

— Если твой сон послан Ирмо, то он сбудется в любом случае. Если нет — не сбудется. Не бойся, расскажи.

— Снилось мне... — Эйриен сглотнула, пересиливая дрожь в голосе. — Будто на любимого моего... страшный зверь напал...

Лютиэн до боли прикусила костяшки пальцев.

— А дальше? — выдохнула она.

— Дальше не знаю... Крови было много... я с перепугу проснулась. — Горянка снова всхлипнула. — Ты, госпожа, много знаешь... скажи, не вещий ли это сон?

Лютиэн молча обняла её. Больше она ничем не могла утешить эту смертную девушку, свою подругу по несчастью; у неё самой сердце рвалось от тоски и тревоги, и невыплаканные слёзы вдруг прихлынули к глазам изнутри — слишком быстро и слишком много...

Эйриен удивлённо отстранилась и ощупью дотронулась до лица принцессы, провела шершавой от стирки ладонью по её мокрой щеке.

— Да что ты, госпожа? Или какая беда?.. — она осеклась и тихо ахнула. — Сон? И... как у меня?

Лютиэн молча кивнула — говорить она не могла. Эйриен обхватила её руками, уткнулась растрёпанной головой в плечо и расплакалась снова.

— Нам нельзя отчаиваться, — через силу шепнула ей Лютиэн. — Ты ведь не видела своего любимого мёртвым?

— Нет, нет! — Горянка неистово замотала головой.

— Я тоже. Мы должны надеяться до последнего.

— Верно, — Эйриен выпрямилась. — Что делать будешь, госпожа?

— Пойду к лорду Маэдросу, как рассветёт. Он хотел подождать, не принесут ли разведчики вестей, но больше ждать нельзя. Я попрошу у него сопровождающих, а нет — так отправлюсь одна, — Лютиэн вздохнула. — В любом случае, мы расстанемся сегодня. Спасибо тебе за всё.

~ ~ ~

— ...Вот что я видела, благородные лорды, — закончила Лютиэн. — Я уверена, что Келегорму грозит гибель и что медлить больше нельзя. Я благодарю тебя за гостеприимство, лорд Маэдрос, и тебя, лорд Куруфин, — за помощь и защиту. Но теперь я должна продолжить свой путь.

Лица четырёх братьев были сейчас одинаково мрачными.

— Куда? — тихо спросил Маглор. — Куда ты хочешь ехать, принцесса? Мы по-прежнему не знаем, где он. Наши разведчики не принесли никаких новых известий о нём.

— Он в темнице, лорд Маглор. И он погибнет, если мы и дальше будем размышлять вместо того, чтобы действовать. Я отправлюсь на Тол Сирион, а если не найду его там — то буду просить помощи у государя Финрода, чтобы проникнуть в Ангбанд или хотя бы разведать на западе то, что нам не удалось узнать на востоке. — Лютиэн взглянула в лицо старшему Феанорингу. — Лорд Маэдрос, я прошу тебя дать мне провожатых до Ущелья Сириона, потому что я поеду короткой дорогой через Нан-Дунгортэб. Если же это невозможно, то прошу дать мне хотя бы коня, ибо время не терпит. Я хотела бы отправиться в путь сегодня же.

Маэдрос ничего не сказал. Зато подал голос Карантир.

— Это было бы весьма опрометчиво с твоей стороны, — протянул он. — Дороги слишком опасны, от орков нет проходу. Ты погибнешь или попадёшь в плен, не проехав и половину пути.

— Я не понимаю тебя, лорд Карантир, — тихо проговорила Лютиэн. — Мне льстит твоя забота, но ведь это твой брат томится в плену, это его жизнь сейчас под угрозой. Разве это не стоит риска? И разве я не сама распоряжаюсь собой?

Карантир чуть поморщился, но ничего не ответил. Молчание затянулось.

"Она говорит правду, — думал Маэдрос. — Тьелко попал в беду, а я... Я бездействую, потому что ничем не могу ему помочь. Её видения слишком туманны. Что это за темница — Тол Сирион? А если — Ангбанд? Он покинул крепость до нападения, и Ородрет не может сказать наверняка, куда он направился... Хуан нашёл бы его, но где он, Хуан? Поднял тревогу в Эйтель-Сирион и исчез. Я не могу отправлять воинов в никуда. А отпускать её одну... Нет. Он не простит меня, если я позволю ей уйти".

"Она сошла с ума, — думал Маглор. — Она действительно готова идти за ним в одиночку. Как Фингон... нет, не надо об этом. Отпустить её — всё равно что убить... Нет. Ни за что. Пусть гневается, пусть плачет и обвиняет нас в вероломстве — нам не впервой слушать такие обвинения, но она будет жива. Не попадёт в лапы к Морготу, не станет добычей волков или игрушкой орков. Слишком много крови эльфов на наших руках, чтобы по недомыслию или небрежению позволить погибнуть ещё одной".

"Она не понимает, о чём просит, — думал Карантир. — Отпустить? После того, как она была в замке, видела наши укрепления, наши войска, наши потайные тропы? Атаринкэ даже не потрудился завязать ей глаза — но об этом поздно жалеть. Если она выйдет за ворота, то очень скоро окажется в подвалах Ангбанда, где из неё за час вытрясут всё, что она знает. Нет, это недопустимо. Нельзя рисковать безопасностью Химринга ради её прихотей."

"Она что-то скрывает, — думал Куруфин. — Она не может быть настолько наивной. Серые эльфы коварны, и все до единого — колдуны, как проклятый Эол. Какой ворожбой она привязала к себе брата, какими чарами затуманила его рассудок? И ещё смеет говорить о любви, послав его на верную смерть! Нет, её нельзя отпускать. Если Тьелко погибнет, эта сероглазая змейка поплатится за свои козни. Если он вернётся живым — получит свою невесту просто так, без всякого выкупа. А если он каким-то чудом сумеет добыть Камень, тогда... тогда мы посмотрим, что Тинголу дороже — Сильмарилл или дочь..."

— Что же вы молчите? — Молящий взгляд Лютиэн перебегал с одного гордого лица на другое, читая в них боль, участие, сомнение, неприязнь — но не согласие. — Он ваш брат!

— Да, — ответил за всех Маглор. — А ты — невеста нашего брата, и наш долг — оберегать тебя от всех опасностей. Даже против твоей воли.

— Вы не вправе удерживать меня насильно!

— Ты заблуждаешься, принцесса. — Тон Куруфина дышал ледяной учтивостью, как ветер с вершины Химринга. — Твой отец считал себя вправе задержать и судить нашего брата на земле Дориата. Так же и мы вправе задержать тебя на земле Химлада, если будет на то наша воля.

— Не надо угроз, брат, — тихо проронил Маглор.

— Я не угрожаю, — Куруфин раздвинул в улыбке тонкие губы. — Я лишь напоминаю прекрасной госпоже Лютиэн, что между нами по-прежнему кровная вражда, о которой так любит рассуждать её отец. И хотя госпожа, безусловно, может и дальше рассчитывать на наше гостеприимство и почтение, — но требовать от нас чего бы то ни было она не может.

Лютиэн смотрела на него расширенными глазами, как птенец на змею. Маэдрос поднял руку.

— Хватит, — веско сказал он. — Маглор прав, угрозы здесь ни к чему, как и речи о кровной вражде. Тингол позарился на наши Камни и пожалеет об этом, если не одумается, но госпожа Лютиэн не враг нам, и незачем обращаться с ней как с врагом или с пленницей.

— Тем не менее, — продолжил повелитель Химлада, жестом оборвав готового возразить Куруфина, — принцесса Лютиэн не покинет замок Химринг, пока мы не получим достоверных известий о судьбе нашего брата Туркафинвэ Тьелкормо. Или пока земли Белерианда не станут достаточно безопасными, чтобы принцесса могла продолжать путь, не подвергаясь угрозам со стороны служителей Врага.

— Если мы ничего не предпримем, — сказала Лютиэн стеклянно-ломким от напряжения голосом, — то единственным достоверным известием станет известие о его смерти. — Она гневно взглянула на Куруфина. — Лорд Куруфин, я доверилась тебе, потому что ты обещал мне защиту, а не плен. Или ветер над этими горами так силён, что развеивает в прах все клятвы и честные слова?

— О, нет, принцесса, — сверкнул глазами Куруфин. — Это сладкий воздух твоих лесов отнимает разум, это твои чары заставили нашего брата забыть о чести и верности слову. А я выполняю то, что обещал.

Он сделал быстрый знак рукой — и двое воинов в чёрно-алых плащах приблизились и встали рядом.

— Они будут охранять тебя от всех опасностей. В первую очередь — от твоих безрассудных намерений.

Маэдрос кивнул, соглашаясь. Маглор слегка поморщился:

— Это уж слишком, брат. К чему такие строгости?

— Принцесса упрекнула меня в нарушении обещания. — Куруфин опять улыбнулся, тонко и едко. — Что ещё я могу сделать, чтобы доказать свою верность слову? Пока госпожа Лютиэн находится под моим покровительством, я не позволю и волосу упасть с её головы, иначе моя честь будет запятнана.

Лютиэн сжала кулаки под длинными рукавами, глуша в себе возмущение. Мольбы и упрёки здесь ничем не помогут, потому что Куруфин... Она снова поймала на себе его взгляд, холодный и острый, как прижатое к горлу лезвие: да, Куруфин ненавидит её, в этом больше не было сомнений. Она не знала, чего здесь больше — давней нелюбви к синдар, желания отплатить за беду, в которую Лютиэн невольно втянула его брата, или братской же ревности к той, что завладела всеми помыслами Келегорма, потеснив в его сердце семью, — но ясно чувствовала, что не дождётся снисхождения или понимания.

И ещё: чем дольше она спорит, тем более внимательно её будут стеречь. А этого нельзя было допускать. У неё ещё оставалась возможность уйти из замка против воли хозяев, но для этого она должна была вызывать как можно меньше подозрений.

Лютиэн молча повернулась и вышла из зала. Стражи последовали за ней, как привязанные, но на их счёт она как раз не беспокоилась. Если задуманное удастся, эти двое не станут для неё помехой.

...Войдя в свои покои, она захлопнула дверь перед феанорингами, оставив их сторожить дверь снаружи, и бросилась к сундуку, где лежала её дорожная и запасная одежда. Откинула плоскую крышку и обмерла: её чёрный плащ исчез.

Как безумная, Лютиэн принялась ворошить сложенные вещи, хотя и понимала, что это безнадёжно — плащ был слишком велик, чтобы затеряться среди тряпок. Выбросив на пол все платья и рубашки, она обнаружила ещё одну пропажу — кто-то отыскал и забрал волосяную верёвку, спрятанную на дне сундука.

Эйриен? Эту мысль Лютиэн отбросила сразу. Эйриен не могла предать её — и к тому же не знала о зачарованной верёвке и её чудесных свойствах.

Зато... о верёвке знал Куруфин. Из зала он не отлучался — значит, приказал кому-то из своих воинов забрать плащ и верёвку, пользуясь отсутствием владелицы. Значит, сразу догадался, о чём она собралась просить Маэдроса и что будет делать, получив отказ...

Она всё ещё сидела на полу среди разбросанных вещей, когда у неё за спиной скрипнула дверь и голос Эйриен позвал:

— Госпожа? — Увидев царящий в комнате беспорядок, горянка ахнула. — Что случилось?

— Мой плащ, — беспомощно сказала Лютиэн. — Кто-то забрал мой плащ из сундука.

Она быстро пересказала девушке свой разговор с Феанорингами. Выслушав её, Эйриен помрачнела.

— Плохо дело, — сказала она. — Это лорд Куруфин, больше некому. Он давно тебя невзлюбил. И братьев он наверняка убедил, чтобы не отпускали тебя. Умён ведь и на язык боек — любого переспорит.

Она придвинулась к Лютиэн и понизила голос, чтобы её не услышали эльфы, сторожившие дверь снаружи.

— А что, госпожа... Если тебе плащ вернуть — ты ведь мимо стражи пройдёшь без труда?

— Да, — кивнула Лютиэн. — Только как его вернуть?

— Если лорд Куруфин его куда-то в дальние подвалы запрятал, то мне туда ходу нет, — предупредила Эйриен. — А вот если он его у себя в покоях держит — туда я смогу пробраться, когда он отлучится.

Лютиэн благодарно сжала ей руку.

— А если тебя заметят? — встревожилась она.

— Постараюсь, чтобы не заметили, — вздохнула Эйриен. — Нынче вечером лорд Куруфин в посёлок поедет, вернётся заполночь. Ночью и пойду. Только ты, госпожа, соберись потихоньку и жди меня. Так, чтобы тебе только плащ взять — и готово.

~ ~ ~

Стук в дверь застал Лютиэн бодрствующей. Полностью одетая, с дорожным мешком под рукой, она ожидала возвращения Эйриен. Свет мог привлечь внимание стражи, поэтому она не зажигала огня, а сидела в темноте, напряжённо ловя каждый шорох из коридора.

Когда снаружи донёсся осторожный стук, она радостно вскочила с ложа, но эта радость тотчас сменилась испугом, когда из-за двери позвали:

— Принцесса Лютиэн! — Это был голос стражника, которого приставил к ней Куруфин.

Стук повторился. Лютиэн сунула мешок под кровать и торопливо сбросила верхнее платье, оставшись в тунике. Переодеваться в сорочку было уже некогда. Она слегка растрепала волосы и открыла дверь.

Стражник поклонился ей.

— Прости, что разбудил тебя, принцесса. Лорд Маэдрос зовёт тебя.

— Что за дело у лорда Маэдроса, что с этим нельзя подождать до утра? — недовольным голосом отозвалась Лютиэн.

— Это дело о преступлении, госпожа, и лорд просит твоего участия, ибо здесь замешана женщина, которая прислуживает тебе.

У неё всё оборвалось внутри. Эйриен попалась!

— Хорошо, я иду, — быстро сказала она, опустив голову, чтобы стражник не заметил, как побледнело её лицо.

Нолдо проводил Лютиэн в тот же зал, где сыновья Феанора принимали её утром. Сейчас здесь были только Маэдрос, Маглор и трое воинов из замковой охраны. Один из них держал за руку Эйриен. Девушка не вырывалась, только дышала часто и зло, и лицо её горело от стыда и бессильной обиды.