Добро наказуемо

— Ага, за сутки обернулся! В Эльмарион и обратно.

— Дракона убил и сюда, за Силачом. Не иначе пояс Силы отобрать захотел.

— Ты, Силач, со вчерашней ночи точно рехнулся.

— Это все мерзавка из башни. Она своим пением завораживает — человек с ума сходит.

— Не буду я с ним драться, — затравленно повторил Алавар, пятясь к двери.  — Говорю ж, Рикланд это. Он бессмертный! Он убьет меня, а когда заберет пояс Силы, то и вам всем несдобровать!

— Вот полоумный! Жалованья лишу! — рыкнул Фиорен.

— Воля ваша, мой лорд, только не заставляйте с ним драться! Пусть лучше Мышка!

— Шут с тобой, Мышка так Мышка. Сменишь его на воротах, пусть сюда идет, — сдался начальник стражи.

Алавара как ветром сдуло.

Явившегося вскоре троллеподобного детину прозвали Мышкой явно не за телосложение. Если бы все здешние наемники проходили испытание с этим громилой, то по силе они должны быть под стать Гунарту. Он напоминал нечто среднее между палачом-демоном из моих снов и дядюшкой Готридом. По крайней мере, кулаки у него были внушительнее, чем у первого, а слой жира не меньше, чем у второго.

— Давай-ка, Мышка, отдубась молокососа! Посмотрим, из чего его сделали, — рыкнул Фиорен.

Толстяк неторопливо пошел на меня с видом мясника, собирающегося зарезать теленка к праздничному столу. Или, скорее, оглушить ударом. Я дождался его атаки и в последнее мгновение качнулся влево, потом присел, уходя от другого кулака. На невыразительной физиономии Мышки не появилось даже признака эмоций. Он с какой-то ленцой махал ручищами, увернуться от него, и врезать по физиономии не составляло труда, но я понимал, что этим такого не уложить. Приходилось ждать, когда он рассвирепеет, начнет бить со всей дури, и тогда останется всего лишь помочь этой туше свалиться под собственным весом. Впрочем, Мышка воспринимал свои промахи без капли раздражения. Зато у начальника стражи лопнуло терпение.

— Не увиливай, хлюпик! — оглушительно прогрохотало за спиной. — Я хочу видеть, можешь ли ты тягаться с моими бойцами или рассыплешься от первого удара! — Похоже, его интересовало вовсе не мое умение драться, а исключительно крепость костей, кстати, не таких уж и крепких. Гунарт в свое время сломал мне руку, и не хотелось, чтобы то же повторил Мышка. Но после слов Фиорена все опасения вылетели из головы. Осталась лишь мысль, что собравшиеся в зале наемники сочтут меня слабаком, а такого нельзя было допустить.

Не уклоняться от ударов оказалось непросто — тело делало это инстинктивно. Особенно хотелось защитить обожженное лицо, а потому подходя вплотную к противнику я все же нырнул под кулак. Тот пронесся над головой, взъерошив остатки волос по макушке. Я резко выпрямился, метя головой в челюсть. Толстяк пошатнулся и отступил на шаг, а я, пока противник не опомнился, от души врезал ему по носу. Потом еще раз, и еще. До сих пор мне не приходилось избивать человека, как туго набитый опилками кожаный мешок на тренировке, но Мышке, похоже, мои удары, доставляли неудобств не больше, чем быку укусы слепней. Он даже не пытался блокировать их, только мотал головой и невразумительно мычал.

— Ну, бей же его, толстый! — подбадривали приятеля стражники. — Что встал как пень?!

Мышка ударил, я снова уклонился, позволив кулаку чиркнуть по щеке. А потом внезапно услышал свое имя.  Произнесший его женский голос словно вновь перенес меня в Мерцающий замок.

— Рикланд? — именно с этой удивленной интонацией оно звучало в устах таинственной собеседницы Черного колдуна. — Ты слышишь, Гром? Силач не может охранять ворота — у него бред. Он уверяет — в замке Рикланд.

Я бросил беглый взгляд в сторону двери и не поверил глазам. К нам шла рыжеволосая красавица с шабаша в долине Вечного лета. Только сейчас она выглядела, как знатная леди в темно-вишневом платье из дорогого эльмарионского шелка. За ней понуро плелся Алавар.

— Он это, он! Леди Крусанна! Ну, что надо сделать, чтобы вы мне поверили?!! Я его еще сопливым мальчишкой знал!

— И куда его теперь? — прозвище Гром, упоминавшееся наемниками еще у трактира, очень подходило начальнику стражи.

Что ответила рыжая ведьма, до меня уже не дошло — сокрушительный удар оглушил меня и сбил с ног. Я тут же вскочил, поймал глазами противника, ушел от медленно двигающегося на меня кулака, ударил, и, собравшись, уже не отвлекался на чужие разговоры.

Наемники дружно вопили. Потом их хор перекрыл звонкий голос хозяйки:

— Достаточно, Гром. Останови бой, пока мальчика не покалечили — он мне понадобится.

— Все, Паленый, хорош его мутузить, годишься! — рявкнул Фиорен, но я уже не мог остановиться. Лишь когда меня попытались удержать, вспомнил, что дерусь не за собственную жизнь, и, вырвав локти из цепкой хватки наемников, скрестил на груди руки. Мышка смерил меня равнодушным взглядом, вытер окровавленный нос и вразвалочку подошел к начальнику стражи.

— Возвращайся к своим обязанностям, — кивнул ему Гром.

Тот засопел и вышел, не произнеся ни слова. Похоже, он был немым. Впрочем, я ведь тоже бился молча.

— Ты так сражался, малыш, что тебя приняли за Рикланда, — насмешливо-ласковый тон колдуньи совершенно не походил на тот заискивающий, которым она говорила с Черным колдуном. Возможно, поэтому я и не вспомнил ее по голосу в Мерцающем замке. А ведь он ничуть не изменился со времени нашей встречи в горах. И смех тоже, и едва уловимый запах каких-то трав... и мерзкое ощущение волнами накатывающей тошноты. Похоже, ведьма так и не оставила затею меня околдовать. Что она тогда от меня хотела? Чтобы я присоединился к ее армии? Помнится, я даже не воспринял ее всерьез. А ведь эта женщина мечтала уничтожить Энди и собиралась подстроить ему ловушку. Как можно было забыть такое?!! Впрочем, все складывалось не так уж плохо. Ведьма несмотря на ожоги узнала меня, а может выудила из головы воспоминания о нашей встрече.

— Почему ты не сказал страже, что пришел по моему приглашению?

— Захотел пройти испытание.

— Ты же колдун, а у них другие испытания.

— Ну почему... Я — воин.

— Ну зачем ты пытаешься меня обмануть? Сам ведь даже не скрываешь Силу. Хороший колдун должен уметь ее скрывать, не правда ли? — ведьма лукаво улыбнулась. — Это ведь твои слова? Рада, что ты разыскал меня, малыш.

О какой силе она говорила? Энди уверял, что магической у меня никогда не было, а физическая...  вроде бы не имеет отношения к колдунам? Но уточнять это у ведьмы явно не стоило.

— Я к вашим услугам, моя леди, — мне куда легче давалось учтивое обращение к Крусанне, чем к начальнику стражи. Правила королевского этикета допускали подобное обращение к владелицам замков и придворным дамам, но я нередко называл так и красивых простолюдинок. Ведь стоило мне полюбить одну из них, и та вполне могла стать королевой.

Хозяйка благосклонно кивнула и бросила Фиорену:

— Этот человек останется здесь. Распорядись, чтобы его проводили к Дороте. Пусть займется его ожогами до моего прихода. С ним мы продолжим разговор чуть позже, а с тобой я хотела бы поговорить сейчас, —  и торопливо вышла.

— Тащите его в Кошатник, — нехотя распорядился Гром и выбежал следом.

— Думаешь, сегодня был тоже несчастный случай? — донесся удаляющийся голос хозяйки и громогласное:

— Нет! Я уверен — это дело рук какого-то мага! А этот безымянный... Вы сказали, он колдун?..

Ответ утонул среди голосов и топота расходящихся зрителей.

Мои утренние провожатые указали на дверь в противоположном конце зала, и не осталось ничего другого, как идти за ними, хоть и было жутко любопытно, о каком несчастном случае говорила хозяйка. Я не мог отделаться от ощущения, что виденный накануне сон был вещим, и речь шла именно о нем. Не хватало только, чтобы меня обвинили в колдовском убийстве стражника!

— Этого вашего Мышку хоть кто-нибудь с ног валил? — полюбопытствовал я у конвоя, пытаясь скрасить тягостное молчание.

Наемники оживились.

— Не припомню что-то.

— Его только Силач одолеть может — у него ж пояс Силы.

— А как же у вас тогда новобранцев набирают, если каждому надо справиться с Силачом?

— Так он поддается.

— А с Мышкой, значит, не поддался?

— А с Мышкой он не боролся. Дружки они, вместе пришли. Мышку-то испытали — этот медведь нашего лучшего бойца кулаком пришиб, а Силача уж и не стали — на слово поверили. Да и пояс у него. Кому ж захочется с таким силой меряться? Разве что...

— С ним тут на днях беда приключилась, — перебил второй стражник. — Заворожила его пленница наша, пока он ее охранял, вот и стал ему везде Рикланд мерещиться. То в ледяной башне почудится, то вот тебя с ним спутал. Чудной стал, жуть. Но ничего, лекарки наши его вылечат. Они  у нас шибко деловые. Сейчас сам увидишь.

'Лекарки, наверно, ведьмы, — подумалось мне, — а значит, мысли читать умеют...'

С хозяйкой мне повезло, при встрече с ней я увлекся воспоминаниями и совершенно не думал о спасении Релины. Но если о моих планах узнает кто-нибудь из ее слуг, то везение, скорее всего, закончится в местной темнице. Надо было срочно придумывать выход. Я принялся усиленно пялиться по сторонам. Защищающий от магии амулет тут, конечно, не найти, но запомнить возможные препятствия и укрытия на пути к отступлению не помешает.

Галереи и переходы Хрустального замка были невероятно красивы. Прозрачные стены искрились на солнце многочисленными гранями, и казались сделанными изо льда. Пол выглядел более мутным, но все равно, когда кто-то проходил ярусом выше, то, задрав голову, можно было увидеть его силуэт. В комнатах, за пронизанными солнечным светом гобеленами, тоже мелькали тени. Если бы не охраняющие некоторые двери стражники или изредка встречающиеся слуги, замок мог показаться населенным призраками.

Охрана как обычно изнывала от скуки и любопытства. Моим провожатым то и дело приходилось объяснять, куда и зачем меня ведут. Стражники понимающе кивали и возвращались к своим делам, заключавшимся в основном в разговорах, перебранке или азартных играх. Одна из таких игр и навела меня не мысль...

— Этот маленький наглец

Обыграл меня вконец,

Он как будто наперед

Мой угадывает ход,

И при этом уверяет,

Будто в первый раз играет! — пожаловался Брикус.

Эту эльфийскую игру люди называли  'соты'. Четыре десятка деревянных фигурок, или крашенных ореховых скорлупок, изображавших воинов, передвигались по доске, размеченной похожими на пчелиные соты шестиугольниками. Правила были несложные: окружаешь с трех сторон солдата противника и можешь взять его в плен, чтобы потом обменять на своего,  а лучше на выкуп.

Королевский шут Брикус не знал в этой игре равных. Даже отец давно оставил надежду обыграть его, а наемники и не пытались — кому ж охота, чтобы деньги перекочевали в чужой карман? Вот хитрый шут и взялся обучить игре Энди, как я подозреваю, не с целью просветить, а всего лишь из-за желания заработать. Денег у ученика Черного колдуна не водилось, но зато был доступ в магическую лабораторию, умение готовить всяческие, в том числе приворотные зелья, и другие полезные навыки, одного из которых Брикус как раз и не учел...

— Нашел соперника! Он же мысли читает. Ты еще лютню не проиграл? — поддразнил я шута.

— Лютню я не проиграл

Этот маленький нахал

Заставляет петь баллады

И ни разу, вот досада,

Я его не окружил!

Я б сегодня заслужил

Золотых монет пять дюжин,

Выпивку и сытный ужин,

Если б королю все это

Пел с заката до рассвета!

— Как будто я виноват, что ты бестолково объясняешь! — возмутился Энди. — Проще узнать, что у тебя в голове, чем разобраться в твоем рифмоплетстве. И вообще, ты думаешь слишком громко. Особенно, когда размышляешь над следующим ходом.

— Понял, Брикус? Думай потише. А еще лучше вообще не думай — это в обязанности шута не входит.

— Ну, спасибо, добрый Рик,

Смысл совета я постиг,

Отупеть, как будто тролль!

Обхохочется король,

Но когда-нибудь поймет

То, что Брикус — идиот,

И тогда...

— Тогда не играй с Энди, — но Брикус от умения думать пока что не отказался, а потому не нуждался в советах.

— Нет, позвольте отыграться!

Буду очень я стараться! — с воодушевлением воскликнул он.

Мы с Энди недоуменно переглянулись.

'Не иначе Брикусу доставляет удовольствие петь баллады', — рассудил я.  Что подумал Энди, так и осталось тайной, но, похоже, он решил играть честно — шут, безмятежно насвистывая навязчивый мотивчик непристойной кабацкой песни, выигрывал фигуры одну за другой. Через четверть часа ученик Черного колдуна оказался должен не меньше десятка зелий и три амулета. Впрочем, такой поворот событий нимало не огорчил мальчишку. Со стороны казалось, что проигрыш — именно то, чего моему другу не хватало для полного счастья. Он то и дело краснел от с трудом сдерживаемого смеха.

— Чего веселишься? — не выдержал я, когда Энди откровенно прыснул в кулак и чуть не свалился со стула.

— Слышал бы ты эту песенку! — буквально простонал Энди.

— Какую еще песенку?

— Приставу-у-учую! Он ее то напевает про себя, то просто свистит без слов, но у меня эти слова все равно вспоминаются. Ни на чем сосредоточиться не могу!

Песня та, как назло, забылась и вспоминаться не желала. Вместо нее в голове вертелся назойливый мотивчик комариной песенки про тролля.  'Ну, ладно, и так сойдет', — подумал я. Тем более что женщинам такую песенку я все равно бы думать постеснялся.

Глава 15. Кошатник

— Вот ведь мастера-костоправы, неумехи криволапые! Уж и допросить по человечески не могут! Как будто, если колдуна поджарить, он разговорчивей станет!

Неряшливая босоногая девица в мешковатой юбке и со спутанными волосами, привстав на цыпочки и близоруко щурясь, приплясывала вокруг меня, то недовольно поджимая губы и цокая языком, то с явным удовольствием рассматривая мою обожженную физиономию.

— Да не поджаривал его никто! — начали было оправдываться мои конвоиры.

— А почему выглядит как с испытания огнем? — уперев руки в бока, ведьма надвигалась на здоровенных наемников с таким угрожающим видом, что те неуверенно пробормотав:

— А мы-то почем знаем? Мы его что ли жгли? — оставили меня стоять посреди круглой каморки, а сами поспешно ретировались к двери.

— Правильно, ступайте-ка отсюда. Нужны будете — кликну, — проворчала им в спины Дорота. Те же, оказавшись за спасительными створками, осмелели и, вспомнили, что им было велено передать.

— Хозяйка сказала его к тебе привести, чтоб ты это... им занялась. Не колдуном этим, а ожогами его. Им-то хозяйка сама займется, а ты на него пока наколдуй что-нибудь, чтоб он...

  — Без ваших советов разберусь. Брысь, пока сами бородавками не покрылись! — цыкнула на них ведьма и задорно подмигнула мне: — С вашим братом по-другому нельзя. Вам волю дай, вы тут дневать и ночевать будете, — потом подошла к жаровне, не иначе как позаимствованной из камеры пыток, помешала варево в подвешенном над углями котле, и, не глядя, выхватив пучок сухой травы из одного из букетов, в изобилии украшавших стены и потолок, бросила его в огонь. По тесной комнатушке распространился дурманящий запах, от которого у меня явственно начали подкашиваться ноги. — А ты сел бы что ли, долговязый, — повернулась она ко мне, кивком указывая на стоящее на кривых когтистых лапах кресло. С подлокотников недружелюбно скалились волчьи морды.