Эта мысль принесла облегчение, а вместе с тем пришло решение начать немедленные поиски кристаллов. Полно миров, где его ждут эльфийские осколки, а то, что происходит в них, не имеет отношения к событиям на Селембрис.
Воспрянув от своих тяжёлых переживаний, Лён немедленно начал собираться в путь. Для начала надо переправить в подземный мир те два камешка, что хранятся у него в тайной комнате. Дворец Рагноу куда надёжнее дивоярского дома. Сигнал от входа прервал его мысли — кто-то искал с ним встречи.
"Наверно, опять Энина", — подумал Лён с неудовольствием, представив себе, какая сейчас разыграется сцена. Ведь он по возвращении не встретился с целительницей и не передал ей слова Пафа. А девушка наверняка ждёт результата своей хитроумной выходки. Если это вообще её затея.
Он открыл дверь и уже думал встретиться лицом к лицу с Эниной, но к удивлению своему никого на пороге не увидел. Кто звонил и почему ушёл? Перепутал дома? Или это шутка?
Вся экипировка была уже при нём — полная готовность к дороге. Осталось только выйти и свистнуть Сияра. Поэтому Лён прикрыл дверь и протянул руку, чтобы наложить затворяющие чары. В этот момент взгляд его упал вниз — на ступени. Перед дверью лежала знакомая ему вещь: табачный кисет Магируса.
Учитель не курил табак, но вещица эта напоминала о многом — в ней хранился некогда серебряный шарик с аквамарином. Талисман, связанный с воспоминанием о возлюбленной Гонды. Этот шарик Магирус подарил Наташе, и который она отдала маленькой Кате. В этом кисете оставил Гонда свое послание для Лёна и Пафа, когда пришло время встретиться у дуба Фифендры — для встречи Дивояра. И вот теперь один взгляд на эту простую вещь, вызвал у Лёна поток тяжёлых мыслей. Он любил своего учителя и всегда доверял ему, а теперь всё изменилось: Магирус душой и сердцем предан Дивояру, для него приказ Совета равносилен приказу совести, и долг для учителя больше дружбы — вот это теперь стоит преградой между ними. И нет более прежней открытости и доверия. Последний случай в походе убедил Лёна в этом.
Он поднял вещицу с порога и ощутил в пальцах небольшую тяжесть — в кисете была спрятана серебряная табакерка: как тогда, на вершине утёса на Шеманге. Так Гонда передавал какую-то новость. Зачем оно сейчас?
"Встретимся в музее", — кратко гласила записка.
Музей монстрозоологии, в котором было столько интересных уроков. Свет притушен, потому что посетителей в этот час тут не оказалось. Просторное гулкое помещение с высоченными потолками, уставленное рядами прозрачных камер с экспонатами. У колонны с запаянным в неё чучелом сквабара ждал его Магирус.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — сразу, без предисловий начал учитель, лишь увлёк Лёна с главного прохода в глубину колонн, где имелся вход в крыло музейного здания.
Это помещение не имело рабочих экспонатов, и было заставлено всякой всячиной: устаревшими чучелами, кипами папок, ненужной мебелью, коллекцией камней, картинных рамок — как в запаснике обычного земного музея. Туда, в глубину этого редко посещаемого музейными работниками крыла, увлёк своего ученика Магирус, и остановился в самом конце, перед складной ширмой.
— Ты помнишь зеркало, какое было у меня в замке Зоряны? — спросил Магирус сразу. — Однажды мы при тебе вызывали в нём Пафа, а потом Лембистора.
Отдёрнув ширму, учитель обнаружил перед Лёном высокий тусклый овал в обрамлении искусных розеток из аметиста.
Да, он помнил это зеркало — оно стояло в библиотеке замка Зоряны. В этом зеркале можно увидеть на Селембрис кого угодно, нужно только назвать имя. Но с возвращением Дивояра замок Магируса исчез.
— Так повелось исстари, что это зеркало используется на Селембрис только в отсутствие Дивояра — его передают магам, остающимся на Планете Эльфов, чтобы они могли надзирать за делами. А по возвращении Дивояра его снова уносят сюда, наверх. Сейчас оно не нужно, потому что у нас есть большие обзорные экраны — они дают полную картину всей Селембрис. Но у этого старого артефакта есть свои преимущества и свои недостатки. Оно может показывать то, что недоступно большим экранам — ты видел их, когда попал однажды в помещение Совета. Это зеркало показывает даже то, что скрыто под крышами, лесами, прячется в пещерах. Но оно не может показать: где именно скрывается то, что нужно. Вот это его недостаток. То есть видишь происходящее, а где именно — оно не дает знать. Вот так мы когда-то искали Пафа. И вот я не так давно заглянул в него. Ты должен знать, Лён, кого я там увидел. Я узнал, что твоя школьная подруга, которую когда-то похитил Лембистор и удерживал в Сидмуре, находится на Селембрис.
Учитель замолчал, вглядываясь в лицо своего ученика. Похоже, то, что он увидел в этом лице, его не удивило. Он чуть вздохнул и продолжал:
— Я не знаю, что тебе известно, а что — нет, но на всякий случай хочу рассказать тебе. Ты помнишь те события на Земле, в деревне Блошки, когда нашлась Книга? Тогда тебе пришлось исполнить приговор и казнить ведьму-хранительницу.
Каждое слово Магируса падало на сердце Лёну, как раскалённый свинец, и ему казалось, что вот-вот прожжёт его насквозь. Сейчас обнаружится, что дивоярцы всё давно знают о Наташе и её участии в деле пропажи книги. Не зря же Гонда тогда рассказал ему перед Жребием историю пропавшего сына Брунгильды. Зря понадеялся Лён, что дело забыто и закрыто за давностью лет!
— Тогда мы думали, что свою душу ведьма переселила в Марианну, — продолжал Магирус, — но мы ошиблись.
— Да? — выдавил через силу Лён, понимая, что надежды нет — дивоярцы всё знают.
— Я понимаю как трудно тебе это слышать. Мы проверяли, Брунгильда и я, мы оба посетили Сумрак и обследовали Марианну. Душа ведьмы поселилась не в ней. Я уверен, что для этой цели Мария избрала твою девушку — Наташу. Вот почему она здесь: ведьма передала ей свой дар.
Он молчал, ожидая дальнейших слов, как удара палаческого топора.
— И я хочу тебе сказать, — тихо продолжал Гонда, — что обнаружить Наташу здесь, на Селембрис — это дело всего лишь случая. Если я догадался посмотреть в зеркало, то и Брунгильда может догадаться. На Селембрис Наташа нигде не может быть в безопасности — зеркало достанет её везде: для него нет ни крыш, ни пещер, ни нор. А уж потом настигнуть — просто вопрос недолгого времени. Я не знаю, какой тебе дать совет, чтобы укрыть её. Но ты подумай.
С этими словами учитель отошёл, оставив Лёна одного. Несколько минут тот стоял неподвижно, ожидая, когда пройдёт дрожь в руках. Он не услышал самого страшного и не знал: известно Магирусу, что именно Наташа похитила ту книгу, а заодно и сына Брунгильды? Действительно, валькирии только догадаться поискать Наташу в зеркале, коли уж она знает, куда вселилась душа ведьмы. Как понимать поступок Магируса: учитель хотел тайком от старших дивоярцев предупредить его и спасти Наташу от возможной расправы? Или это хитрость? Ужасно, но Лён не может доверять здесь никому — страшно ошибиться.
Сейчас, когда на нём звезда магистра, он может самостоятельно пользоваться этим зеркалом — не для того ли Гонда оставил его наедине с этой вещью?
— Покажи Наташу, — шепнул он в тусклую, ничего не отражающую поверхность металла.
В тот же миг плоскость прояснилась, и в ней обнаружилась объемная, совершенно реальная картина — кажется, можно протянуть руку и коснуться тех, кто находится сейчас за тысячи миль от Дивояра, в одном из городков Бреннархайма, в скромной таверне, где слышны пьяные возгласы и ругань — посетители гуляли. Вот там, у стены, под прикрытием полутьмы, заговорщицки склонились друг к другу Лиланда и Юги Джакаджа. Она ему что-то говорит, прикрывая лицо полями широкополой шляпы, одета снова по-мужски. А он слушает с горящими глазами — чуть не лопается от восторга! Опять она плетёт свои афёры! И дурачка Джакаджу подманила!
Лён приблизил лицо к зеркалу и услышал их разговор — о, как просто, оказывается, подслушивать! Как ожидал он, Наташа опять толкает речи про книгу и про то, что дивоярец может достать её! Она там, скрыта наверху, в небесном городе, куда им обоим путь заказан, и только Румистэль свободно входит во все закоулки летающей крепости.
О, дура ж ты, Лиланда — каждым своим словом сдаешь дивоярца! Сколько времени провел тут Гонда, наблюдая за ней?! Брунгильде только глянуть, как она тут же узнает в физиономии Юги сбежавшего дружка своего Фазиско! Сложить это с тем фактом, что за прошедшие столетия остался тот неизменен, и вывод напрашивается сам собой! А уж объединить эту пару с Румистэлем проще некуда! О, конспираторы чёртовы!
— Заткнитесь, идиоты! — прошептал Лён в невидимую поверхность зеркала.
Эти двое вздрогнули и панически огляделись.
— Покиньте таверну, — продолжал он, оглядываясь с мыслью, что его кто-то может подслушивать, и всюду видя ловушки.
Замотавшись в плащ и надвинув на глаза шляпу, Наташа поспешно поднялась с места. Хорошо, что Юги не растерялся и бросил на стол пару золотых, а то бдительный хозяин тут же поднял бы тревогу. Прославленная атаманша явно теряет квалификацию опытной разведчицы — такой промах!
Первая мысль: немедленно переместиться туда, к этим двоим. Вторая: скорее спрятать их в таком месте, где за ними не смогут наблюдать дивоярцы. Тут же подоспела третья: а куда? Немедленно перебросить их в эльфийский холм, к людям Пафа? Которого не больно обманешь по поводу магических способностей Наташи? И на которую Лён надеяться не может? или запереть их в Рагноу — на сколько времени?
Другая идея: перенести их в зону наваждения, но тоже рискованно: он может не найти их там. Время в этих зонах живёт по своим законам.
Он стоял перед зеркалом, застывший, как статуя, но мысли неслись, подобно бурному потоку, перебивая друг друга, споря и опережая — как будто сознание разделилось на несколько независимых потоков. В одном русле билась тревога: за ним наблюдают, только и ждут, когда он обнаружит себя. Он перенесётся к Наташе и Юги, и к зеркалу тут же бросятся дивоярские шпионы. И тут он выдаст себя с головой. А с другой стороны: пока он тут, никто не подойдёт и не увидит того, что видит он.
Как быть, как быть?! Что сделать ему, чтобы укрыть в безопасности своих друзей и не выдать себя: чуял он, что понадобится ему ещё не раз бывать в Дивояре.
Отдельно от панической мысли пришла другая — спокойная, как будто исследовательский интерес: а точно ли, что это зеркало не может обнаружить Пафа в подземном убежище? Ведь если так, то дивоярцы давно всё знают, только зачем-то дурачат Лёна.
— Покажи мне Пафа, — шепнул он зеркалу.
От сердца сразу отлегло, и на душе несказанно полегчало, когда увидел он с торжеством, что зеркало ничего не показало! Подземный мир эльфийского холма был надёжно скрыт от дивоярцев!
— Покажи Гонду!
Учитель входит в свой дом — один. Неторопливый, задумчивый, даже печальный. Магирус точно не подглядывает за ним! Хоть на него Лён может не думать плохо и подозревать учителя во лжи! Наверно, тот в самом деле искренне хотел помочь своему бывшему ученику и даже пошёл против своих коллег-дивоярцев.
Хотел он было попросить показать Брунгильду, но тут новая мысль пришла ему в голову: такая простая! Как же он раньше-то не догадался!!
— Зеркало, покажи мне места, где спрятаны кристаллы, которые собрали Финист, Елисей и Гедрикс!
То, что увидел он, его потрясло: зеркало показало ему потайную комнату в его дивоярском жилище! Так легко проникнуть туда постороннему взгляду! А он-то думал, что его секреты надёжно упрятаны! Там он оставлял свои магические сокровища и эльфийские кристаллы! Если кто-то до сих пор их не тронул, то это вообще лишь вопрос случая! Но если зеркало не показало места, где предки спрятали найденные кристаллы, то, наверно, потому, что они спрятаны в других мирах. Выходит, оно действует только в пределах Селембрис?
Так думал он, стоя неподвижно перед высоким овалом и не решаясь покинуть это место. Если бы найти способ спрятать это зеркало, чтобы никто более к нему не подходил. Или выключить его. Но как сделать это, Лён не знал.
Итак, остался единственный вариант, который обещает безопасность: перенести Наташу и Юги куда-нибудь в прошлое. Туда, где его подругу искать никто не будет, поскольку её тогда ещё не было. Таким же образом он может беспрепятственно искать кристаллы, ничем не выдавая себя в настоящем и не рискуя попасться на расспросы. Здесь он будет Лёном, дивоярцем, а в прошлом — Румистэлем, искателем эльфийских осколков.
— Зеркало, покажи мне Гедрикса! — наугад попросил он.
Молчание. Нет никакого Гедрикса, король-скиталец давно умер.
— Покажи Елисея!
Нет никакого Елисея.
— Где Фазиско Ручеро?
Никого не показало зеркало, потому что настоящего Фазиско уже нет — остался от него призрак, который не помнит своего имени и обитает в Сумраке.
Вполне довольный результатом, он напоследок, уже просто для того, чтобы убедиться в правильности своих догадок, сказал:
— Покажи Лембистора.
Бывший демон сейчас находится вместе с сильвандирцами в эльфийском холме, так что зеркало не должно его показывать. Но случилось нечто иное.
Гладкая поверхность тут же озарилась светом, и в металлической глубине обнаружился странный силуэт. Не сразу понял Лён, что именно в нём странно, и лишь когда изображение приблизилось и увеличилось, стало объёмным, отчётливым, то обнаружилась стройная фигура в чёрном, за плечами которой явственно виднелись большие чёрные же крылья. Горбоносое, бледно-смуглое лицо с резкими чертами, насмешливые глаза и кудри цвета воронова крыла. В тот же миг признал Лён в этом необыкновенно красивом незнакомце — кого бы? Бельфегора! Образ, который принял Лембистор, когда прятался во время Жребия в школе, где учился Лён! Это точно он, только выглядит моложе и с крыльями!
— Ты звал меня, Румистэль? — вкрадчиво-мягко спросил чёрный ангел, и зрачки его вперились в самые глаза Лёна.
— Сгинь, — невольно обронил тот, и зеркало погасло.
Что за сумасшествие? Как следует понимать это? Искать немедленно Лембистора и спрашивать, кем именно представился он? Среди всех обманов, которые он посмел проделать над своим недругом, этот самый дерзкий, потому что Лён явственно почувствовал огромную силу, исходящую от крылатого. Но какова она — не понял. Где оно сейчас, это таинственное существо, и какое имеет отношение к Румистэлю?
Последнее испытание зеркала.
— П-покажи мне Румистэля.
Окно-витраж в потайной комнате его дивоярского жилища.
Ещё долго он стоял неподвижно перед таинственным овальным зеркалом в закрытом от посетителей крыле дивоярского музея. То, что открылось, благодаря случаю, повергло Лёна в состояние полного отупения. Сказать, что он был растерян и ошеломлен — значит, ничего не сказать. Он чувствовал себя, как человек, который вслепую складывает сложную мозаику и не может понять не только всей картины, но даже и частей её. Загадки множились и множились, и цельная картина не только не складывалась, а даже ещё более дробилась. Чувствовал он, догадывался, что за этими деталями таилась какая-то совершенно невероятная, невообразимая истина, объединяющая собой все известные ему события, включающая в себя всё то, что до сих пор ничем не объяснялось, а также то, что ещё оставалось за пределами его осведомлённости. И — ужас! — чувствовал, что этих тёмных пятен на самом деле гораздо больше, чем мог он себе представить!
