Я собиралась сказать что-то ещё, но слова замерли на губах. К нам возвращалась сила! Она мгновенно затопила естество, как будто прорвалась платина, заслоны и ограничения исчезли. Я провалилась в тонкий мир, который, наконец, стал доступным, и счастливо рассмеялась. Руки тянулись к нитям энергии, перебирали их, наслаждались знакомым ощущением. Чтобы понять, как сильно нуждаюсь во всём этом, нужно сначала полностью лишиться магии. Теперь же источник радостно бурлил во мне. Он тосковал в изоляции. Мы нужны друг другу и сейчас отчётливо осознали, что мы неотъемлемая и важнейшая часть общей сути.
Первое, что я сделала, это вернула крылья, озорно глянув на Хегельга. На его губах блуждала довольная и хмельная улыбка. Я тоже опьянена силой, но в этот раз действовала осторожно и не набирала лишнюю энергию извне. Прошлый урок зарубцевался в памяти глубоким шрамом. Тогда переизбыток энергии чуть не спалил меня заживо. Мучительные воспоминания не смогли затмить хорошего настроения. Жизнь вновь прекрасна!
— Полетели! — крикнул Хегельг и расправил белоснежные крылья, искрящиеся в лучах двух солнц Эбилла.
Лёгкий ветерок развивал облако волос, ноги бежали по шёлковой душистой траве. Я мчалась навстречу небу, навстречу будущему. Крылья поймали воздушный поток, и невесомая фигурка взмыла вверх. Счастье полёта стучало адреналином в висках, сердце заходилось от восторга. Хегельг ухватил за руку, и мы нащупали нить, которая вела прочь из этого мира. Я покидала Эбилл счастливой, вопреки всему. У меня есть чёткая цель и главное — теперь точно известно, что её осуществление возможно!
Глава 9
Мир Мотейра встретил предрассветным затишьем. Мы успели вернуться вовремя. До восхода солнца оставалось два часа. Чем больше я путешествовала по мирам, тем отчётливей проявлялось чувство времени. Хегельг говорил, что это полезное свойство присуще всем магам. Теперь часы были не нужны, особенно учитывая, что в каждом мире своё течение времени.
Мы вынырнули в мир высоко над землёй, и я окинула взглядом залитые лунным светом окрестности моего пристанища. На Земле луна никогда не светила настолько ярко. Ночное светило Мотейры сейчас пребывало в убывающей фазе, но его лучи разгоняли тьму настолько, что её лучше назвать лунными сумерками. А быть может, это моё зрение изменялось и становилось пронзительней, ведь маги — не люди, их тела более совершенны. Я замечала то, чего раньше просто не видела, горизонт раздвинулся, предметы обрели небывалую яркость и объём.
Огромный белый диск висел на тёмном безоблачном небе в обрамлении несметных созвездий. Луна освещала бескрайний густой лес, наполненный туманной дымкой. Она блестела в извилистых рукавах двух рек, что рассекали чащу, а далеко на востоке поднимались небольшие горы. Местность, мягко говоря, малообитаемая. Среди заброшенного парка виднелся силуэт моего дома. Надо бы, наконец, совершить экскурсию по окрестностям, а то до сих пор даже не удосужилась осмотреть здание снаружи и оценить размеры усадьбы. В оправдание могу сказать, что сделать это было просто некогда.
— Учитель, а где Гнек находил своих жертв? Ведь вокруг только лес, никаких следов других поселений я не заметила. Одинокое, затерянное среди леса поместье едва ли привлекало много туристов и посетителей.
— Вон за теми горами начинается морское побережье, — Хегельг махнул головой на восток. — Там расположен небольшой портовый городишко. Гнеку расстояние не особо было важно, ведь он маг, пусть и потерявший человеческий облик. Навыки ходить сквозь тонкий мир, у него остались на подсознательном уровне. Он выходил на охоту далеко отсюда, а потом просто утаскивал жертву в логово. Гнек выхватывал часть пространства с человеком внутри. Судя по вещам, что скопились в доме, он охотился на дорогах. В сети попадало всё, что окружало жертву: лошади, чемоданы, части кареты, даже котур попался, — ответил маг, бесшумно планируя рядом.
Молчание слишком затянулось, и теперь он ухватился за возможность возобновить непринуждённое общение. Только меня мучили совсем не развлекательные темы.
— А твою предыдущую ученицу он поймал тем же способом? — я кружилась вокруг белокрылой фигуры и пыталась рассмотреть выражение лица Хегельга.
— Нет, — резко бросил маг.
Его лицо приняло холодное отстранённое выражение. Он явно не хотел развивать эту тему. Но я не сдавалась и сделала ещё одну попытку прояснить обстановку.
— Ведь это ты столкнул их, не правда ли?
Ответом послужило мрачное молчание. Но всё и так понятно. Кто-то не выдержал очередной проверки на вшивость и закончил жизнь в оковах вампира, став его игрушкой и лакомством. Но обречь ученицу на такое!? Я ещё раз глянула на отстранённого мага. Кто ты, Хегельг? Чудовище, сумасшедший холодный маг или близкое и родное существо? Мужчина, фактически подаривший мне шанс на жизнь, ставший отцом или жестокий убийца? В размышлениях я пришла к выводу, что его душа содержит необъяснимый диссонанс и ещё многое, мне пока неизвестное.
Хегельг полон мутных и страшных тайн, холодящих сердце противоречий. Я могу не понимать его поступков и мотивов, злиться, раздражаться или даже временами ненавидеть, но от этого мне не перестать любить его. Вот уж точно, любовь не за что-то, а вопреки. Как это произошло? Когда столь необъяснимое чувство успело поселиться во мне? Ведь Хегельг частенько вёл себя, как настоящая сволочь, грубая и продуманная. И, несмотря на это, я смогла простить. Не оправдать или понять, а просто простить страх, слёзы и боль. Чем больше мы общались и сближались, тем страшнее и шокирующей подробности всплывали. Но и другая сторона холодного мага приоткрывалась для меня. Я решила не обострять отношения и сменить направление разговора.
— Хегельг, расскажи о Мотейре. Что это за мир и где в нём находимся мы?
— Жаждешь получить незапланированный урок географии? Похвальное рвение, Паулина, — хмыкнул белокрылый маг.
На самом деле Хегельг обрадовался вопросу и возможности уйти от скользкой темы. Он с воодушевлением бросился в разъяснения и даже создал иллюзию географической карты.
— Итак, Мотейра — жемчужина срединного плана бытия в нашем мироздании. Это сравнительно небольшой мир в Плеяде, населённый людьми. Два основных материка связаны между собой тонкой полоской суши, образуя фигуру, похожую на песочные часы. Вокруг них разбросано множество островов. Они тянутся обширной россыпью к полюсам, но только самые крайние покрыты льдом, на остальной территории почти всегда тепло.
— А где находится мой новый дом? — я внимательно слушала Хегельга и разглядывала чудную карту.
— Твоё поместье расположено в центре одного из самых крупных островов Мотейры, который называется Селеш, — сообщил учитель и указал на вытянутый участок суши, окружённый океаном. — Природа здесь такая же, как и на материках, равноудалённых отсюда. Зимы очень мягкие и бесснежные, а лето не слишком жаркое. Растения приспособились приносить плоды круглый год, в лесах полно зверья.
— Благодатный край! Население Мотейры едва ли голодает, — заметила я.
— Комфортный климат и великолепные плодородные земли позволили людям развить цивилизацию и превратить это место в цветущие сады, небывалой гармонии и красоты, — продолжалась лекция.
— Что-то не особо заметно цветущих садов. Глушь и безлюдье среди непролазной чащи. Может это мне попалось такое захудалое место? — с сомнение проговорила я.
— Не перебивай! На это есть свои причины. Скажу только, что сейчас так выглядят многие ранее окультуренные и возделанные земли. А сотню лет назад всё было иначе: богатая и живописная природа, веками облагораживаемая людьми, сделала Мотейру жемчужиной среди населённых миров. Многие маги прельстились этим и избрали это место в качестве резиденции для отдыха и размышлений, даже разместили здесь семьи!
Великолепные золотые пляжи, невысокие горы, поросшие огромными соснами, живописные водопады, здесь мы отдыхали душой, погружались в расслабление или магические опыты. Маги воспитывали отпрысков от человеческих женщин и редких потомков своего племени. По крайней мере, так было очень долгое время, пока Мотейра не превратилась в кровавый ад. Он выкосил почти всё население и магов в том числе, — горько вздохнул Хегельг, а потом продолжил рассказ. Мы снижались, но я почти не смотрела вниз, полностью поглощённая словами учителя.
— Когда-то давно суша была разбита на множество мелких королевств. Но постепенно они оказались мирно поглощёнными двумя крупнейшими государствами. Главные державы поделили между собой оба континента примерно поровну. Граница проходила, как раз по той самой тонкой полоске суши, связывающей два материка. Веками Мотейра не знала войн и лишений, достигла небывалого расцвета культуры и искусств. Это было райское место, наполненное красотой и достатком. Люди умудрились не испортить природу, а бережно подкорректировать, добившись гармонии для жизни.
Маги селились тут и заключали договора с правителями. За возможность независимо и бесконтрольно жить в своих владениях по своим же законам, мы обязались служить владыкам Мотейры, поклялись защищать и оберегать их. А клятва для мага, это не пустой звук, а непреложное обязательство. Поэтому клясться нужно в самых крайних случаях. Запомни это, Паулина, как новое правило, написанное кровью многих магов, — произнёс учитель.
Я внутренне вздрогнула, когда вспомнила, что уже успела дать нерушимое обещание Оракулу. Надеюсь, что это не аукнется неприятностями.
— А где жил ты?
— И я тоже поселился здесь, хотя родина совсем не Мотейра и душа принадлежит духу-хранителю другого мира. Но у магов принято иметь несколько пристанищ. В обширном имении среди лугов и лесов Мотейры возвел я дворец и поселил там семью. Да, Паулина, и у холодного мага Хегельга была семья, которую я прятал ото всех. Мне несказанно повезло, и моей женой стала женщина-маг. Она так и не прошла инициацию до конца, но дочь смогла стать одной из нас. Никто из магов никогда не видел моей семьи, жена и дочь оберегались от внешнего мира, быть может, чрезмерно усердно.
— Не представляю тебя в халате и тапочках, сидящим за обеденным столом во главе семейства, — хмыкнула я.
Мы приземлились в заброшенном саду перед домом, и присели на бортик старого высохшего фонтана. Я шевелила опавшую листву босой ногой и рассеяно разглядывала захудалый парк. Впервые учитель что-то рассказывал о семье, и мои уши чутко ловили каждое слово.
— Терпеть не могу халат и тапочки, — скривился Хегельг.
— Ты любил свою семью?
— По-своему любил, но недостаточно и не так, как они этого хотели. Жена и дочь могли бы стать магами с огненным источником, для них я казался слишком холодным и безучастным. Мои женщины были слишком мягкими и нежными, абсолютно не приспособленными к трудностям и соблазнам. К тому же, я подобно всем мужчинам-магам стремился владеть и полностью контролировать своих женщин. Они не такие как ты, Паулина и требовали твёрдой направляющей руки и постоянной опеки.
— То есть они фактически жили в заточении, без собственной воли?
— Да, но у них было всё, что они только могли пожелать.
— Кроме свободы и внимания любимого мужа и отца, — перебила я Хегельга. Он отвернулся и сложил руки на груди. Неужели обиделся на правду?
— Ты права. Чтобы понять и признать это, мне понадобилось пережить горькую боль утраты и сотню лет размышлений, — ответил маг после долгой паузы.
— Прости.
— С тех пор прошло больше века и горе постепенно утратило остроту. Осталась лишь память и грусть, — сейчас учитель погрузился в далёкие воспоминания, и ночные тени делали его лицо печальной маской.
— Что же случилось с этим миром, о какой трагедии ты говорил? — спросила я, когда нашла холодную ладонь Хегельга и сжала её.
— Я служил придворным магом у короля Аттуа и подобно многим, принёс клятву верности. За это он даровал большие земли, где я фактически был единовластным хозяином и повелителем, не подчинялся никому, — предрассветный час самый тихий и слова учителя разносились далеко вокруг.
— Как же король решился на подобное безумство?
— Мои магические эксперименты могли быть весьма экстравагантными или даже жуткими с точки зрения людей. Но в своих владениях маг имел право творить что хотел. Сейчас ты ужаснулась бы, зная какие опыты я ставил. Скажу только, что местное население считало меня демоном или кем-то вроде него. Быть может позже, ты поймёшь, когда человеческого в тебе не останется.
— Постараюсь, чтобы этот момент не наступал как можно дольше, — пробурчала я, но Хегельг глянул на меня, как на капризного несмышлёного ребёнка.
— Так вот, за неоценимые магические услуги и клятву верности, король Аттуа закрывал глаза на мои действия. Таким же образом заключались договора и с другими магами в обоих королевствах. Всех устраивало такое положение дел, ибо выгоды от сотрудничества были огромны. Тем более что на Мотейре царил мир и благоденствие. Ни что не предвещало беды. Но в один момент ситуация круто изменилась. Необъяснимой и непостижимой волей духа-хранителя этого мира было посеяно зерно вражды и братоубийства, которое дало обильные всходы. Люди не справились с соблазнами и испытаниями. Катастрофа началась с небольшой стычки на границе, глупой и незначительной. Но она, как зажженный фитиль разнесла огонь ненависти и кровавой войны на оба королевства.
— Неужели ничего нельзя было сделать?
— Ещё можно было уладить разногласия, пока в боевые действия не вступали маги. Но правителей накрыло непонятное сумасшествие и упрямство. Никто не хотел уступать или хотя бы выслушать собеседника. Обе страны вдруг погрузились в кровавый угар и увлечённо истребляли друг друга. Появились первые жертвы среди магов и их семей. Население большей частью ненавидело нас или относилось с подозрением. А мы далеко не бессмертны и неуязвимы.
— И что же случилось потом?
— А потом, ведомые клятвой верности, маги вступили в войну. Мы истребляли людей и друг друга, больше и больше втягивались в этот кошмар. Я был ожесточён на весь этот мир: на своего короля, не желавшего ничего слушать, на соплеменников, на толпы ненавидящих нас людей. Быть может, даже слишком ожесточён. Мои руки отбирали тысячи жизней без разбора, я жаждал лишь одного, чтобы кошмар закончился. Но дух-хранитель Мотейры по непостижимой причине хотел продолжения этого ужаса, и вражда разгоралась с новой силой. Население перебило друг друга почти полностью, а среди магов в живых остались единицы. Государства лежали в руинах, некогда славные правители, король Аттуа и королева Тез, погибли на полях сражений в окружении многих тысяч воинов, знати и магов. Так мы избавились от обязательств, жалкая кучка магов смогла выжить и вернуться к семьям, у кого они остались.
Пришло время, когда и меня настигла расплата. Человек, семью которого я не задумываясь уничтожил среди сотен других, отомстил мне. Всего один человек, не армия, не другой маг! Один треклятый человек! Он смог проникнуть за охранный барьер, изловчился обойти ловушки и сжечь мой дом вместе с заключенными в нём женщинами и слугами. Я успел вынести из огня только едва живое тело дочери и сто раз проклял себя за то, что отобрал у них волю и силы. Они не смогли защититься, не смогли воспользоваться магией огня, уйти путями тонкого мира, потому что я не хотел давать им свободу. Своими руками и никчемными принципами, педантичным следованием глупым традициям магов и самоуверенностью я лишил жену и дочь возможности выжить. Я не бог, не всемогущий дух и меня поставили на место. Обычный человек, израненный воин, потерявший всё, пришёл и наказал зарвавшегося мага.
