Связанные

— Я не знаю.

Сплюнув накопившуюся во рту кровь, я мысленно похвалила себя за меткое попадание прямо на подол белых одеяний мучителя, смахивающих на просторное платье. Сделал гадость — сердцу радость.

— Ты еще об этом пожалеешь, — процедил сквозь зубы эльф.

Ой-ой-ой, будто я сама об этом не догадалась. Вот только не я одна пожалею. Рано или поздно Дарелин найдет меня и вытащит отсюда. Я верю в него. Даже особо пострадать не успею... надеюсь.

— Поживем — увидим, доживем — узнаем, выживем — учтем, как сказал... не помню, кто.

Породистое лицо перворожденного скривилось в злобной гримасе, став безобразным. Тоже мелочь, а как приятно. Кто в моем мире мог бы представить эльфа-урода? На самом деле все они страшненькие, но так умеют себя подать, что начинаешь верить, что и из непотребного материала можно сделать конфетку. Хотя, конечно, основные чудеса преображения на себя берут магия и косметика.

— Ты, потаскуха темных, до этого не доживешь. Как только все нам расскажешь — сдохнешь.

Я смотрю, у этого светлого логика хромает на обе конечности.

— А тогда какой смысл мне вам помогать? — наивно похлопала глазками я.

Эльф заскрежетал зубами. Вот интересно, меня окружают одни дебилы? Или я им кажусь умственно неполноценной? Назло ничего им не расскажу.

— О, когда мы начнем тебя пытать, ты будешь умолять нас о смерти.

Он подал знак своему подручному в красном балахоне с капюшоном, и меня куда-то потащили.

— Разве ваши светлые идеалы позволяют вам пытать девушек, можно сказать, детей? — отчаянно взвизгнула я, пытаясь вырваться из загребущих лап палачей.

Эльф лишь презрительно хмыкнул, давая понять, что судьба моя уже решена, а в число девушек и детей я не попадаю.

...Я не знаю, как долго это длилось: может, мгновение, а может, вечность. Я не знаю. Со мной были только боль, темнота и надежда, что Дарелин все же придет. Хотя бы потому, что в момент смерти я бы хотела ощутить рядом присутствие того, кто меня не ненавидит.

Энувиэль

Эта маленькая зараза мучила меня на протяжении всего пути до дома! Хотя, это я преувеличил. Только последний день. Но зато как она достала своим немелодичным завыванием бессмысленных текстов! Это же просто ужас какой-то, а не песни! Руки бы оторвал тому, кто это написал! И еще кое-что, чтобы не вздумал размножаться.

И все же... я бы все отдал, чтобы изменить то, что произошло. Согласился бы слушать эти завывания сутками.

Мы не ожидали нападения. Поэтому ехали спокойно, без предосторожностей. Владения эльфов — самое безопасное место для путников. Даже звери никого не тронут, не говоря уж о существах разумных. Я даже умудрился развеять мрачные опасения Женьки, вообразившей себе самое худшее. Она и так в последнее время стала больше думать о плохом. Ученики в академии возненавидели ее с первого взгляда, да и учителя решили, что за все грехи темных должна ответить наследница. На нее сразу стали нападать, причем доставали самыми обидными способами. И преподаватели предпочитали не вмешиваться. Поплакав несколько раз, она озлобилась и начала мстить. Более того, она замкнулась в себе, решив не подпускать к себе никого. Я старался преодолеть эти барьеры, жалея соплячку, столкнувшуюся с суровой реальностью, но все, чего добился — настороженно-приятельское общение. И тем не менее, она поверила мне. Поверила, когда я сказал, что путь безопасен!

Они появились, не таясь. Десять эльфов, обряженных в белые балахоны и сверкающие серебром кольчуги. Помню, сначала мы приняли их за группу встречающих, пока кто-то из 'балахонов' не оглушил Женьку, подобравшись со спины. А ведь она почувствовала! Почувствовала и начала оборачиваться, что лишь усугубило ситуацию. Удар рукоятью кинжала пришелся не в затылок, а в висок. Через несколько секунд кровь залила ей пол-лица.

Я требовал, приказывал им отпустить ее, но силы были неравны. Мои сопровождающие не захотели сражаться с лучшими воинами ордена 'Чистый Свет' за колючую и вредную наследницу. И я начал бой один, вынуждая спутников защищать меня. Но только защищать.

Они забрали ее. Избили, чтобы поглумиться, связали и увезли в свою цитадель, пообещав, что очистят наш мир от скверны сразу после того, как узнают секрет неуязвимости Темного Лорда. А мы остались, израненные и лишенные оружия. Нам эти фанатики не хотели причинять вреда, считая заблудшими детьми. А мы ничего не могли сделать! Совсем ничего! Никогда до этого я не плакал от унижения.

Я спешился, не обращая внимания на боль в ранах. Что моя боль по сравнению с тем, что предстоит испытать Женьке, которую я не уберег?

Демиург, если бы я мог что-то исправить! Как-то все вернуть назад и отменить поездку!

— Где она? — Не церемонясь, Дарелин схватил меня за отворот куртки.

Осмелившись поднять глаза, я увидел, как измождено его лицо. Казалось, Темный Лорд постарел сразу лет на сорок. А в его глазах ярость смешалась с животным ужасом.

— Я пытался... я пытался их остановить. У меня не получилось. Слишком сильны. Они забрали Женьку...

Я искал и не находил нужные слова, чтобы объяснить ему произошедшее.

— Хватит мямлить! Кто они? Куда они ее забрали? Что собираются делать? Им нужен выкуп?

Я отвел взгляд, не в силах смотреть на него. Как же я виноват...

— Это орден 'Чистый Свет'. Они забрали Женьку в свою цитадель, чтобы провести обряд выжигания Тьмы, — пробормотал я.

Руки Дарелина разжались и безвольно обвисли. Он знает, что это за обряд. До сих пор он единственный, кто выжил после него, выжил после сожжения заживо на медленном огне.

— Только не она... — еле слышно прошептал Дарелин.

Шес

Никогда я еще не испытывал такой ярости: девушка, которую я поклялся защищать, находится в двух шагах от смерти, а я бессилен что-либо сделать. Но что еще страшнее — бессилен мой бог, Дарелин. Цитадель ордена неприступна. Она веками укреплялась самыми разными заклинаниями, там пятитысячный гарнизон, состоящий поголовно из фанатиков-эльфов, многие годы обучавшихся убивать. А у нас лишь отряд в сотню дроу. Для штурма надо в сто раз больше. И необходима долгая подготовка: доставка припасов, строительство осадных машин, подготовка магов и многое другое. У нас нет на все это времени. Да и слишком велик риск, что как только мы приступим к активным действиям, эти ублюдки убьют заложницу.

— Прекрати маячить, Шес. Сядь уже, — рыкнул на меня Дарелин, устало потирая виски.

Я посмотрел на своего бога — поникший, посеревший, с мертвым взором, он изредка вздрагивал и корчился, как будто от боли. Ему стократ хуже — он чувствует, как девочку пытают.

— Не могу. Они загнали нас в ловушку. Мы ничего не можем сделать!

Я уже был не в состоянии остановиться. Мечась по комнате, как хищник в клетке, я представлял все те ужасы, что ждут хрупкую Жени в плену, и покрывался испариной. Это просто ужасно.

— Где знаменитое хладнокровие моих воинов? Успокойся, мы вытащим ее оттуда, даже если для этого мне придется уничтожить весь этот мир. Жизнью клянусь.

Я поверил ему сразу, услышав мрачную решимость в голосе. Раз Дарелин так говорит, значит, действительно не посчитается с потерями.

— А если они ее убьют раньше, чем мы уничтожим этот мир во имя ее спасения? — поделился я последним сомнением.

Темный Лорд нахмурился и уставился в камин, заставив меня поежиться от плохого предчувствия.

— Ну ты же знаешь, что я неплохой некромант.

Я похолодел, поняв, что именно имеет в виду мой бог и товарищ по горю. Некромантия — довольно сложная наука. Даже простого зомби поднять трудно, а уж процесс воскрешения, при котором душа насильно возвращается в восстановленное тело, является запредельным действием для абсолютного большинства даже самых даровитых. Но Дарелин — сын Демиурга. У него это может получиться, хотя собственной энергии навряд ли хватит. Понадобятся жертвы для накопления нужного количества энергии. Много жертв — девственницы, младенцы, сильнейшие магические существа. И он, без сомнения, принесет эти жертвы, даже не поморщившись.

— Я помогу тебе во всем, мой господин.

Неожиданно тяжелая двустворчатая дверь распахнулась, пропуская в комнату совещаний мою дражайшую невесту, владычицу эльфов.

— Вы, мальчики, наверное, планируете что-то безумное. Не знаю, что именно, но хочу предупредить, что душой Евдженьи владеет Старший демиург. И если девочка умрет, то воскресить вы ее уже не сможете. Просто потому, что у вас не будет ничего, кроме пустой оболочки тела, — решительно заявила эльфийка, грациозно опускаясь в кресло.

Дарелин побледнел, сразу поняв, что моя невеста сказала чистую правду. Таковы законы мироздания: душа погибшего отправляется в Кузню Душ того демиурга, что ее создал. Независимо от того, в каком мире находился носитель во время гибели. И значит, Жени, как только погибнет, отправится в свой мир, на поиски Кузни, где совершится перерождение. Дарелин не успеет ее 'зацепить' и 'пленить'. Есть, конечно, слабая надежда на то, что узы, которые создал отец Темного Лорда, задержат душу иномирянки, но это слишком тоненькая ниточка, чтобы на нее подвешивать весь план спасения.

— И что же ты предлагаешь, владычица светлых эльфов? У тебя есть какие-то идеи? — прохрипел Дарелин.

Эльфийка кивнула, но на ее лице отчетливо читалось сильнейшее сомнение. Она даже локон теребила, что сигнализировало о серьезном душевном разладе.

— На мой дилетантский взгляд, у нас есть только один выход. Кто-то должен попросить Демиурга лично вытащить Евдженью из крепости ордена. Для него нет преград в этом мире. Вот только предложить ничего в обмен мы не можем. Если только ты, Темный Лорд.

Дарелин

— На мой дилетантский взгляд у нас есть только один выход. Кто-то должен попросить Демиурга лично вытащить Евдженью из крепости ордена. Для него нет преград в этом мире. Вот только предложить ничего в обмен мы не можем. Если только ты, Темный Лорд, — тихо, но твердо сказала владычица.

И тогда я понял, что все кончено. Нет, не для моей Женьки, но для меня. Я ведь на все пойду, даже на коленях буду ползать пред этой скотиной, лишь бы моя девочка вернулась ко мне живой и невредимой.

— Я хочу побыть один. Прошу вас всех уйти. Эту проблемы мы решим завтра. Сейчас мне надо подумать.

Я ожидал возражений, но владычица и Шес послушно откланялись и ушли, бросив на меня полные сочувствия взгляды.

Некоторое время я прислушивался к тишине и старался подготовить себя к решительному шагу. Но чем больше я тянул, тем меньше во мне оставалось желания делать то, что должен бы.

— Ты слышишь меня, Демиург? Нам надо поговорить, — произнес я в пространство, уверенный, что скоро получу ответ.

Не прошло и минуты, как комната наполнилась золотистыми искрами, символизирующими приход Демиурга в подвластный ему мир. На долю секунды я позволил себе закрыть глаза, оттягивая неприятный момент встречи. Детскость, но все же... Я не могу отринуть так просто многовековую ненависть. Слишком долго лелеял это чувство. И если бы не Женька...

— Я слушаю тебя, сын.

Сын? Что ж, если понадобится, я даже соглашусь называть его отцом, стиснув зубы.

— Я хотел поговорить с тобой о Жене. Ты ведь в курсе событий?

Мне показалось, на одно мгновение Демиург отвел взгляд, будто признавая свою вину. Но, наверное, это лишь игра света и тени.

— Конечно, это же мой мир. И что ты хочешь от меня? Армию для ее спасения? Полного уничтожения ордена? — презрительно выплюнул Кес.

Я прикрыл глаза, скрывая свой гнев. Я должен держать себя в руках, чтобы спасти Женьку.

— Нет. Я лишь прошу тебя забрать ее оттуда и вернуть мне. Ее уже начали пытать. Я чувствую ее боль, которая сводит меня с ума. Стопы, ладони, живот... Насколько я знаю процедуру, следующими будут глаза, которые выжгут раскаленным железом. Спаси ее и верни мне, а я стану твоим преданным слугой. Мое полное послушание и клятва верности в обмен на ее жизнь.

Он явно этого не ожидал. Глаза широко распахнулись, нижняя челюсть слегка отвисла, пальцы дрогнули — все признаки удивления. Можно сказать, шока.

— Ты готов на это ради какой-то человеческой девчонки?

И зачем задавать такие кретинские вопросы? Конечно, я готов. Иначе бы не заговорил об этом!

Подтвердив слова энергичным кивком, я поднялся из кресла.

— Ты чего-то хочешь? Может, мне встать на колени? Это нетрудно.

Я уже начал склоняться перед ним, когда неожиданно оказался в объятиях, заставивших меня напрячься. Подобного я не ожидал.

— Ты сильно изменился, сын. Я спасу эту малышку в обмен на твое послушание.

Он разжал объятия и заглянул мне в глаза, словно ища там подтверждения чего-то.

— Я буду преданным рабом тебе, клянусь жизнью и посмертием.

И сдержу клятву, чего бы мне это не стоило. Ради Женьки я и не на такое пойду.

— Но мне не нужен раб! Мне нужен...

В чем нуждался Демиург, я так и не узнал, так как голову пронзила адская боль. В глазах потемнело, и сознание позорно ретировалось.

* * *

— Наконец-то мой план срабатывает. Дарелина я уже получил, осталось только его обучить и запрограммировать на полное послушание, поскольку со своим своеволием он слишком опасен. А девчонку скоро уже можно будет убрать без проблем.

Кес с бокалом застыл над картой, и по всему залу разнесся его безумный смех.

Глава 3. Прорвемся

Жалость оставь жалким, достойным дай свое сочувствие.

NN

Женька

Первая осознанная мысль, как ни странно, была — мне хорошо! Нет, даже очень хорошо! Правильно говорят, что для того, чтобы человек почувствовал себя на вершине блаженства, надо отнять у него все, а потом сделать, как было. Вот насколько мне было плохо в тех казематах, настолько же хорошо теперь. И неважно, где я нахожусь. Главное, что я сейчас в тепле, сухости, покое и, кажется, безопасности. Вот только темно почему-то. Глазки слиплись и не открываются?

Я подняла руку проверить глаза, но наткнулась на неожиданное препятствие в виде непонятной повязки на лице. Но почему? Знаю, что я уже не в руках фанатиков, хотя и непонятно, откуда взялась эта уверенность. Зубы вроде все целы, да и не чувствую я нигде боли, хотя знаю, что все пальцы должны быть сломаны.

— Женька?

Хриплый шепот мне опознать не удалось. Неужели снова попала к кому-то в плен?

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

Надеюсь, панические нотки в моем голосе не очень улавливаются. Нельзя врагу показывать свой страх.

— Это я, Дарелин. Ты меня помнишь?

Такое трудно забыть. Как там говорили знакомые девчонки? Жутко сексуальный, преступно красивый, настоящий мужчина мечты. Ага, только он еще временами зануда, скотина, тиран и деспот. Сатрап. Но как же я рада его слышать!

— Дарик, я так скучала по тебе, ты даже не представляешь. Так тосковала по тебе.

Что это было? До ужаса напоминает всхлип. Но ведь он не может плакать! Мужчины не плачут! Или это моя вина? Да, иначе и быть не может. Я ведь все рассказала тем фанатикам. Я не героиня, раскололась уже на втором сломанном пальце. Плакала и молила их прекратить. Наверняка они причинили ему много вреда, может, даже уничтожили все, ради чего он так долго трудился.