Дыхание подземелий

Ну нет! Она не жертва! Зря она, что ли, тренировалась все лето? Простая игра с подругой в гляделки, а на деле работа над собой и своим настроем. Не сложно сказать: "Я зверь".

Сложно это почувствовать, насильно вызвать это чувство, когда ты растерян и даже немного напуган. Легче всего это получалось сделать, когда она представляла себя зверем, хищником, который уже рвет на части свою добычу. Словно она отрешалась от всего мира и сосредотачивалась лишь на этом единственном действии.

А среди деревьев снова мелькнул силуэт, странно, но на этот раз он нова был достаточно далеко. Размышления о природе сущности были прерваны возникшим острым ощущением чего-то прямо за спиной. Это ощущение говорило, что это там находится уже некоторое время, и оно же подсказывало, что это явно не дерево. Взгляд через плечо отметил полуоткрытую зубастую пасть, причем зубы были сплошь клыки, а пасть вероятно, во всю ширину морды. Может Сигга и отшатнулась бы, не будь она зажата между нависшим над ней, и пытающимся понять что она та высматривает, чудищем, и деревом. Чудище, естественно, заметило, что на него обратили внимание, и перевело взгляд на девочку, растягивая в улыбке клыкастую мору. Словно невзначай оно закинуло огромную дубинушку (ростом эдак с саму Сиггу) себе на плечо, а вторую, свободную рукулапу потянуло к девочке. Не дожидаясь, за что именно оно ее схватит, Сигга отскочила в сторону, в ужасе пытаясь придумать, как с ним справиться и чего вообще от него можно ожидать. Оказавшись на некотором расстоянии, можно было лучше рассмотреть его внешность. Ростом на голову выше нее, впрочем, если бы он так сильно не сутулился, то был бы выше и на все две головы. Огромная приплюснутая орда во всю свою ширину имела вышеупомянутый клыкастый рот, довольно длинные и волосатые, как для человеческих, уши, близкопосаженные глаза и приплюснутый же нос с широченными ноздрями, которые то и дело шевелились, втягивая воздух. Кожа его была серая, обвислая и, словно бы старая, вся морщинистая, ну, во всяком случае, на сколько можно было это рассмотреть ночью в лесу. Впалый живот тонко намекал на суровую диету существа и конкретно говорил относительно его намерений.

Гордость бежать не хотела, она хотела драться и, если так случится, гордо же и умереть в неравном бою. Разум вопил, что надо бежать. Она едва успела развернуться, как тут же запуталась в корнях дерева и повалилась на землю, проваливая миссию, не успев ее начать. А ведь тварь уже близко, нельзя медлить, нельзя лежать, как безвольная жертва. Да она ему еще поперек горла застрянет, чтоб он подавился! — Я надеюсь, ты не решила сдохнуть тут, так и не начав жить? — раздался абсолютно спокойный, знакомый голос. Тварь отвлеклась, обернувшись на Бороду, что стоял поодаль и безразлично наблюдал, явно не собираясь спасать девочку.

А вот Сигга решила воспользоваться счастливой заминкой, откатилась в сторону и уже тогда подскочила на ноги. Мужчина одобрительно кивнул.

— Отрадно, что ты все же решила выпотрошить эту нечисть. Ты ведь не собираешься сбежать? — на деле вопрос звучал словно: "только попробуй". Челюсть у девочки отвисла.

— И как, по-твоему, я должна это делать? Пальцем?

А серая тварь, поняв, что мужчина не собирается мешать ему полакомиться, снова вернулся к своей добыче. Добыча верещала и бегала вокруг, оттягивая момент.

— Было бы желание, победить не проблема.

— По-твоему, у меня нет желания жить? Эй, ты что, серьезно не собираешься мне помогать?— Чтобы спасти тонущего, недостаточно протянуть руку. Надо чтобы он в ответ протянул свою.

— Вот я ее протягиваю! Борода! — Сигга уже не знала, куда деться как расшифровать очередной ребус серого, когда тварь замахнулась, заведя дубинку аж за спину. Еще никогда в жизни девочка не прыгала так шустро и на такие расстояния. Пожалуй, подобный стимул нужен всем школьникам на физкультуре, тогда живо все станем олимпийцами. Ну, или хотя бы параолимпийцами, если не окажутся достаточно шустрыми. Еще пара безумных прыжков, от которых создавалось ощущение, что она летит, ноги так легко отталкивали ее от земли. и девочка оказалась за спиной у твари, и рядом с мужчиной.

— Он любит поживиться заблудившимися. На зверей специально не охотится, падаль не ест, но раненого или больного оприходует с радостью.

— То есть я раненая и больная?

— Ну я же сказал "или".

Легко ему говорить, он то давно в этом мире живет, у него не кружится голова и не болит все тело от долгой поездки.

Кстати боль! Она ведь два дня валялась, тело перестало болеть! На радостях она чуть не упустила новый взмах дубинкой, на этот раз прилетевший в горизонтальной плоскости, от чего можно было спастись только увеличив дистанцию. Гад отмахивался от нее, как от мошки. а мошка, раз уж на помощь ей не идут, решила схитрить и после удара, пролетевшего мимо, моментально нырнула за спину Бороде, надеясь спрятаться за ним, но лишь сузила себе обзор и еле успела следом за мужчиной пригнуться от очередного удара. Тварь ревела и перешла в активное наступление, кружиться без ужина ей. видимо, надоело.

— Ну и где же твоя хваленая рука помощи?!

— Сигга даже не успела понять, когда ее легко дернув за руку вновь толкнули навстречу с тварью.

— Ну держи, покажи хоть, что умеешь.

На землю между ней и тварью упал черный клинок. Слишком далеко. прямо ему под ноги! Сердце бешено колотилось в груди, норовя выскочить, а ноги то хотели подкоситься,не желая выполнять задуманное, то уговаривали валить отсюда куда глаза глядят.

— Кожа у него довольно плотная, но не непробиваемая. В некоторых местах, как и у любого живого или мертвого существа. она нежнее. Обычно это горло, подмышки, пах — не спеша рассказывал Борода, внимательно наблюдая как девочка скакала вокруг противника, то и дело путаясь в плаще, но ничего более не говорил — итак уже все что можно разжевал.

А Сигга и понимала, что в идеала надо бы скинуть плащ, но дурацкая фибула не хотела расстегиваться от одного движения рукой, а тратить время на то, чтобы рассмотреть, как она та открывается, у девочки не было, уже не говоря о том, чтобы сорвать, порвав ткань — качество получше, чем дома шьют, такую просто не порвешь. Кстати, тварь уже приходила в бешенство от такого поведения добычи и махала не только палицей, но и лапой, добросовестно вытаптывая небольшую полянку и освобождая пространство от возможных юных деревьев. И как только стоящего на месте Бороду не задела? Но самое главное, все так и кружила над ее оружием. Между прочим, личным трофеем! А Дамону еще достанется за то, что рылся в ее вещах!

— Ты будешь жертвой до тех пор, пока сама себя ею считаешь. Ты — носитель гена древнейшего вида хищников. Неужели ты хочешь остаться обычным человеком, имея такую уникальную возможность? — продолжал вещать мужчина.

"Что он там сказал? Я хищник?" — гениальных идей как справиться с тварью все не рождалось, так что осталось только вспомнить свою детскую "игру" с подругой, когда получилось напугать ее одним только взглядом, и попытаться вызвать в себе это чувство.

— Ну хорошо. Я хищник — она непроизвольно облизнула губы, собираясь с мыслями. Не просто сосредоточиться, когда тебя пытаются скушать. Или, может егодействия — защита загнанного в угол... ежа. Ежа, которого загнала она? такого мягкого, сочного, только с иголками. Надо его просто убить, и тогда он не сможет защищаться. А нож так удобно лежит пря у его ног, и как она раньше этого не замечала? Вот, сейчас он размахнется снова...

Нырнуть под горизонтальный удар, пока он пытается остановить разворот от инерции; кувырок прямо под ноги, к оружию, ну и что, что криво, ну и что, что камень врезался под лопатку при этом. Вот она, рукоять, как родная, такая тяжелая, сильная. Все таки удобнее идти с коротким оружием против такого тяжелого и длинного — пока тот замахнется, пока промажет, пока остановит оружие, пока снова повернется к ней...

Лезвие легко, словно в переспелую дыню, вошло в глотку, вверх, в голову.

Она сама не слышала, как победно рычала, глядя в удивленные угасающие глаза охотника, ставшего жертвой. Мышцы его ослабли, скрывая клыки и, когда-то ужасный, оскал. Туша начала оседать, утягивая вниз и оружие, за которое все еще держалась девочка.

Казалось бы, какая простая ситуация: выдерни, да иди дальше. Но вот ей, как-то всю свою жизнь прожившей на цивилизованной Земле, пришлось помучиться, приседая и выворачивая руку, в попытке забрать оружие, да так, чтобы не оказаться погребенной под тушей смердящей твари (и как она только сразу не почувствовала это запах?). Теперь, кстати, она стала вонять еще отвратнее, так что Сигга, которую итак мучили позывы тошноты, поспешила отойти подальше.

Впрочем, один взгляд на труп и она скрылась в кустах, издавая недвусмысленные звуки. Такие мелочи быстро отрезвляют, возвращая в реальность и прогоняя адреналин из крови.

Когда она вернулась на место боя, видок был, словно это ее только что приубили.

— Ну ничего. Это бывает — похлопал ее по плечу мужчина, подбадривая — А вот оружие стоит вытереть. Во-первых, чтобы не ржавело, во-вторых. чтобы собственную одежду не испачкать.

Измученный взгляд Сигги переместился на лезвие, все в потеках крови, запах снова явственно ударил в нос, она поспешно зажала рот рукой, но в желудке было уже пусто.

— В первый раз у тебя такая реакция была?

— В тот раз так не воняло — попыталась она оправдать свою позорную реакцию, сквозь слезы.

— А, ну к этому тоже привыкаешь. Ничего.

— Ничего — эхом повторила та, глядя себе под ноги и старательно спотыкаясь.

— Знаешь-ка, тут рядом река есть, иди обмойся, придешь в себя.

— Можно помыться? — тут же ее глаза загорелись, чуть не забывая вообще обо всем остальном — а мыло есть?

— Мыла у меня с собой нет. Так помоешься.

Вскоре они и правда вышли к небольшой речушке. Вода, не смотря на ночь, была достаточно теплой и Сигга, дождавшись, когда сопровождающий скроется, принялась раздеваться. Лагерь, оказывается, был совсем близко — сквозь кусты видно было и костер и расстеленные на земле плащи, и сосредоточенную Айрэ, глядящую в костер.

Трудно поверить, что ей наконец-то удалось помыться! Хотя, вероятно, все же легче. чем в то, что она вообще здесь. Вода действительно помогла, вырвав ее из странного одурманенного состояния и хорошенько приложив о реальность. Отличается ли этот раз от прошлого? Да. Но чем — она ответить не могла. И тот, и этот раз она защищала свою жизнь, оба раза это были странные твари. Разве что насчет прошлого она долго думала, что-то был человек. Но, так тем более, тот раз должен был больше шокировать. Почему ее организм так отреагировал? В этот раз было много крови? Да. Но неужели она боится вида какой-то там крови? Хорошо хоть в обморок не падает — хороша была бы серая, крутая воительница. с фобией крови. А прошлый ее еще и лапал, и отвратительный был ничуть не меньше. Перед глазами всплыл его образ: темное лицо, кривые зубы, торчащие из-под нижней губы. Разноцветные глаза, полные ненависти и отвращения...Девочка тряхнула головой, отгоняя жуткий сон, что приснился, пока она металась в бреду.

Девочка старательно намывала волосы и пыталась оттереть запах пота, в какой-то момент, даже начав тереть кожу песком. Ну, во всяком случае, какой-то слой кожи она стерла, так что купание можно было считать успешным. Как, оказывается, немного человеку надо для счастья.

Возле костра ситуация уже изменилась, девушка спала, а Борода сидел, время от времени ковыряя палкой в костре. В небо улетали искры, образуя причудливые узоры. Она знала, вот-вот они сложатся в какой-то, удивительно красивый узор. Но искры имели свое мнение на этот счет и не торопились показывать то, что она ожидала.

Стираные вещи отправились на ветки вокруг лагеря, сама Сигга укуталась в плащ и, больше не задавая вопросов, легла на свое место. Что-то изменилось.

А ведь если подумать, одних этих приключений, что уже произошли, хватит, чтобы рассказывать детям на ночь и написать свое собственное "Путешествие туда и обратно". Так, незаметно для себя, она уснула крепким, здоровым сном.

Разбудили ее с рассветом. Точнее это Борода сказал, что сейчас рассвет, а на деле лишь ушла ночная темень, сменившись серой пеленой, а солнца еще не было и близко.

Лошади пофыркивали, предвкушая прогулку после долгой стоянки, и подставляли спины под седла. Сигге помогали лишь подсказками, давая самой понять, как это должно делаться. А сама девочка кожей ощущала, как сильно не хочет ехать, испытывая буквально ненависть к самой мысли, что вот-вот надо будет вновь лезть в седло и натирать мозоли, которые только начали заживать, еще довольно неплохо давая о себе знать.

Но как бы ни оттягивался момент, а рано или поздно, он наступит. Так что, сдавшись, Сигга таки завершила сборы, оседлала коняшку с мыслью, что надо бы узнать ее имя, и взгромоздилась. К огромному удивлению, старые мозоли довольно спокойно отреагировали на возобновление пытки седлом и вожжами. Лошадь, конечно, все также нехотя ее слушалась, но теперь девочка уже. по крайней мере, понимала, как та отреагирует на какие действия. Так что она даже почти не отставала, а временами, даже ехала вровень.

— Саша — долго придумывала, с чего бы начать, Сигга все же решилась заговорить

— А как ты попал в этот мир? — и тут же исправилась — Лист.

— Если коротко, то познакомился с твоим дружком Беримиром.

— Он мне не дружок! — она хотела надуться, но любопытство взяло свое — Ну а на самом деле, откуда ты столько всего знаешь? Ну, как следы заметить, раны обрабатывать... — Сигга несколько смутилась под взглядом мужчины.

— Хм... Хороший вопрос, наверное, один из лучших, что ты задала за последние пару часов. И, учитывая одно небезызвестное тебе украшение, ты получишь исчерпывающий ответ не только на этот, но и на многие другие вопросы, которые ты ещё не задала. Но, это история не самая короткая, так что, достань пока поесть, а я буду говорить.

Мужчина привстал в стременах, разминая затекшие ноги и опустился обратно, чуть поерзав, устраиваясь поудобней.

— Я служил в СМЕРШе...

— Где? — Удивленно спросила Сигга, — в смерче?

— Мда, вот тебе и перестройка. Раньше таких вопросов не задавали. — Борода сокрушенно помотал головой. — Смерть шпионам, была такая организация...

Дальше Сигга слушала, едва не открыв рот от удивления. Со слов спутника выходило, что он сирота, сын полка. Его отца убили в Гражданскую, мать умерла от тифа во времена НЭПа, ему же повезло — оказался сыном полка. Да не простого, а авиационного. В 16 лет его заметили и приняли в семью Серые, это произошло в Испании, где летчики боролись за счастье трудового народа. Потом была обычная жизнь необычного военного: в небо он не хотел, стал пограничником, благодаря феноменальному чутью и собственным талантам не погиб в первые дни великой войны. Воевал, прорывался к своим, устраивал рейды по тылам, партизанил. Когда перешёл линию фронта его оценили по заслугам — пригласили к себе. В последний год войны был связным на западном фронте, пока однажды...