Пламя танцует в ладонях моих

— Ну разумеется, я понимаю, что милосердие не наполнит колчан и не заточит выщербленный меч... — староста со странным прозвищем быстро закивал, сгорбившись ещё больше.

Я подошел к Стефану и вполголоса поинтересовался:

— Ну, и кто же эта рыжая?

— Конкурент, охотник на магов, — стоит признать, заговорщицкий шепот ему удавался куда лучше, явно сказывалась практика. — Молись всем богам, чтобы вам с мелким никогда не перейти ей дорогу, иначе разделите судьбу остальных.

— И что, она идёт туда же, куда и мы?

— Подозреваю. Она достаточно выжила из ума, чтобы догнать их, присоединиться к банде и пустить затем как стадо овец перед собой, на упырей. В любом случае, командиру явно не терпится совершать подвиги, значит, выступать будем очень скоро. А потому нужно быстро расплатиться за стрелы и ножи, — он аккуратно кивнул на стоящего в дверях кузнеца, словно бы невзначай опирающегося на здоровый молот.

* * *

Яркая синева над головой, большие белые облака, словно колонны, поднимающиеся над лесом впереди. И никакого смога, никаких инверсионных следов истребителей с ближайшего аэродрома или кружащих над зелёным морем вертолётов. Чистое небо, пока ещё не принадлежащее людям — даже среди магов умеющие летать встречаются не слишком часто, так говорят. Мы наконец-то выбрались из опостылевшего леса на гряду холмов, поросших прошлогодней травой и каким-то чертополохом. Вид открывался оттуда просто великолепный. Конечно, взбиралась наша импровизированная колонна на холм отнюдь не ради любования красотами. Нужная деревня была незначительной настолько, что её не нанесли на имеющиеся у нас карты, двигались по описанию маршрута, и сейчас требовалось отыскать следующий ориентир. Сорен на бегу указал в сторону низкой горы с будто снесённой вершиной, склоны которой выглядели гладкими, спекшимися до состояния стекла или керамики.

— Шулерова скала, как раз за ней и будет селение, — произнёс эльф на бегу, указывая рукой. — Наверное, кто-то из этих уродов ещё в войну тут развлекался, там аж до сих пор ничего не растёт. Как обычно после бесов и бывает. Ладно, остался последний рывок, не теряйте бдительности, мы же так и не встретили ещё этих подонков.

Отряд двигался бегом от самой Старой Рощи, выступив ещё вчера и сегодня утром продолжив этот марш. Конечно, "по-честному" такой переход выдержал бы из нас только командир, и то, после навоевал бы он немного. Но и тут на помощь пришла магия. Если при опустошении магического резерва начинают расходоваться физические силы, то можно сделать и наоборот. Колдовство из арсенала нашего целителя являлось чем-то вроде кратковременных чар: маг просто передаёт человеку часть энергии, и некоторое время на движение расходуется именно она, вместо собственных калорий тела. Правда, даже после инструктажа мне повторить этот трюк с первого раза не удалось даже на себе, в результате всё магическое обеспечение рейда легло на гнома, разве что на мне он заклинание "подключил" к моему же резерву. Минут сорок мы бежали на его чарах, ещё десять сами и потом десять-пятнадцать он обновлял заклинание, после чего круг повторялся. Забавное ощущение, когда бежишь и не чувствуешь усталости, знай себе, гляди по сторонам — как будто в компьютерной игре, где можно прошагать километров тридцать с парой пулемётов и "Стингером" за спиной, даже не вспотев. А уж головой вертеть тут в любом случае необходимо — за время марша мы уже чуть не угодили на "минные заграждения", редкую рощу со множеством старых магических барьеров, в другой раз пришлось дать изрядный крюк, обходя древнее поля боя, до сих пор пропитанное колдовством и даже в марте покрытое сочной зелёной травой в полтора человеческих роста.

Бежали мы дальше молча. Бдительность терять сейчас не следует, а все темы уже обсуждены до мелких, никому не сдавшихся подробностей. И сколько мы получим от старосты за эту акцию возмездия. И как нам действовать, когда настигнем бандитов. И что главаря преследуемой ватаги прозвали Двуруким вовсе не за умение драться сразу двумя мечами (это моё предположение осторожно подняли на смех), а за невероятную прыть при побегах. Разбойник попадался с десяток раз на грабежах в королевстве и Пограничье, но всякий раз ухитрялся вырваться прежде, чем ему, как положено, отрубят руку... Изуродованная магией гора осталась справа, мы двигались по лесной тропе в её тени. Нормальных дорог тут со времён империи не водилось, глушь, она и есть глушь, местные ходят пешком, самый край — на лошади. Слабо потянуло дымом, деревня явно уже была неподалёку, вскоре среди редеющих деревьев показался и не особо внушительный частокол, явно поставленный от зверья, а не от людей.

Граница леса была чёткой, будто край срезали, пространство на сотню метров вокруг деревни уже расчистили от берёз и осин под огороды с посевами. И даже отсюда мы ясно увидели, что опоздали — сквозь выбитые ворота можно разглядеть полусгоревший дом, от которого и несло дымом. И это не считая прибитого стрелами к забору мужика со сломанным копьём и ещё нескольких мертвецов, видневшихся дальше, за забором.

— Демоново отродье, они уже прошли здесь! — выругался командир, одним движением обнажая меч. — Всем быть настороже.

Вперёд мы двинулись настороженно, держа наготове клинки, стрелы и заклинания. Однако приготовления эти были уже бесполезны — в деревне не осталось людей. Живых, во всяком случае. Не спорю, я уже видел и смерть и резню, взять тот же Рившен, даже сам убивал, но когда мы ступили на единственную улицу хутора всего из шести больших справных домов — признаюсь, самому непонятно, как прямо там не рехнулся. Я не принялся проклинать всех демонов и богов, или швыряться пламенем налево и направо, просто замер, будто заледенел, глядя по сторонам и хватая ртом тяжелый мерзкий воздух. Похоже, все были здесь, самое меньшее, тридцать с чем-то человек. Шесть семей, а семьи тут, как и у всех крестьян, были немаленькие. Мужчины, женщины, старики, дети, все остались тут, на порогах домов, в уличной пыли, под частоколом, уж где кого застала смерть. Открывшаяся картина была неправильной, невозможной, нереальной, но всё это происходило на самом деле, сколь бы отчаянно мозг не пытался убедить себя, что творящееся кругом просто ночной кошмар или морок.

Почти у ворот лежала девушка с испачканным кровью топором в руках, я сделал пару неровных шагов, приближаясь к ней, пока остальные горе-спасители тоже разбрелись между домами. Светловолосая, невысокая, но крепкая, явно с гномами в родстве, она была убита одним ударом, наверное, просто ткнули в грудь копьём. Я даже был рад за неё — селянке досталась лёгкая смерть, судя по тому, то я тут видел кругом, бандиты в деревне куролесили долго, и если детей и мужиков, по большей части, убили на месте, ещё при штурме, то с девушками и женщинами "веселились" куда как дольше. Хотя, конечно, разницу между взрослыми и детьми они видели отнюдь не по меркам, привычным для меня и уголовного кодекса... При взгляде на всё ими сотворённое хотелось прямо сейчас увидеть главаря и медленно сжечь его живьём, потом излечить и снова сжечь, и снова, и снова... по десятку раз за каждого из погибших здесь. Я даже и сам не заметил, когда сразу в обеих ладонях вспыхнуло и начало разгораться пламя. Встряхнул руками, гася огонь, спросил у осматривающей землю охотницы:

— Клэр, когда они здесь были?

— Примерно вчера вечером заявились, — ответила та угрюмо, не глядя на меня. — Ушли сегодня поздним утром. Последних из жителей добили именно тогда. А ещё, теперь у нас есть чёткий след, ведущий на юг.

— Ясно, — ответил я коротко. Хотелось по привычке сказать "хорошо", но после такого, думаю, сам бы себе морду набил. Морду набить вообще очень хотелось... ну хоть кому-нибудь, лишь бы дать выход пережитому, пока нервы не сгорели. — Тогда идём за ними.

Рейд наш потерпел фиаско. Я бы даже не поручился, что пленницы из Старой Рощи не лежат здесь, среди прочих жертв, а уж узнать их после всего мы едва ли смогли бы даже по приметам. Награды никакой точно не видать, а особым альтруизмом я и в том мире не отличался, не говоря про этот. Но есть вещи, который просто невозможно простить, и есть люди, которые просто не должны жить. Когда мы облазили все разгромленные дома в тщетных поисках выживших, и собрались уходить, я произнёс

— Давайте снесём все тела в самый большой дом, иначе они так и останутся без погребения, волкам и воронам. Единственное, что мы ещё можем сделать для этих людей.

— И отомстить за них.

— Да, командир, и отомстить.

Помня недавнюю историю с магом, я уже поднял руку над телом парня с разбитой дубиной головой, но остановил себя. Никто в отряде не погнушался вручную носить тела, ни молодой целитель, ни дворянин, а попробуй я воспользоваться телекинезом, чтобы ручки не замарать, и это будет выглядеть просто лицемерно. Потому плюнул на все эти фокусы и просто поднял тяжелое тело подростка, ещё сутки назад не подозревавшего, что жить ему осталось совсем недолго... Когда мы уходили из села, жар от горящего дома чувствовался ещё долго. Я не пожалел силы, вначале как следует нагрев брёвна, а потом крыша и стены вспыхнули буквально от первой искры.

* * *

Через полтора часа наша бесславная погоня прекратилась. Все были вымотаны сверх меры, у Хаса уже не выходило сосредоточиться для наложения чар, а остальные ушли в себя и не глядели по сторонам, мы сейчас влетели бы в самую элементарную засаду прямо с разбегу. В итоге, видя наше состояние, командир скомандовал привал, как только приметил чуть в стороне от тропы небольшую поляну с бьющим из-под укутанного мхом валуна ключом. К счастью, дождя тут уже несколько дней не было, найти сухие ветки для костра оказалось нетрудно. О еде не шло вообще никакого разговора, и думаю, ещё долго не зайдёт. Когда занялось пламя, и к небу потянулся дым, Сорен вместе с так и не сказавшей от самой деревни ни слова Клэр направились к деревьям.

— Пойдём искать хворост, — скупо обронил мечник, ни к кому не обращаясь. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как и в известном анекдоте, хворост тут вовсе даже не существительное, а просто предлог. Впрочем, дело молодое, а справиться с пережитым, так им будет легче, в конце концов, даже эльф не железный, и хотя держался неплохо, но и он явно не видел подобной резни прежде.

Оставшись втроём, мы расселись вокруг потрескивающего костра, начавшего разгонять холодную сырость весеннего вечера. Разговор не клеился вообще, лучше сказать, никто так и не решался начать его. Я, как и обычно на привале в светлое время, достал из мешка книгу, но сейчас из главы об обнаружении барьеров взгляд выхватывал лишь отдельные слова, не удавалось сосредоточиться и прогнать стоящие перед глазами образы десятков убитых и возносящегося к небесам яркого пламени.

— Слушай, Хас... — начал я. Просто, чтобы не сидеть в угрюмой тишине. Гном не сразу поднял голову, тоже был слишком погружён в свои мысли. — А насколько сложно убить мага? Ну или если человека выхаживает маг. Просто, мне однажды и меч в грудь всадили, однако я выжил. Уж ты, целитель, должен эти границы знать, — даже не знаю, отчего я вдруг поднял такую тему. Возможно, поразил контраст, как сумел выжить я, а столько людей, невинных людей, погибло только потому, что не нашлось поблизости мага, и никому из них не посчастливилось оказаться колдуном.

— Очень примерно могу рассказать, извини, но я ещё кучи тонкостей не знаю сам, рано мне пока. Вообще, более-менее сильный маг, особенно целитель, способен полностью держать свои чувства в узде, от боли не умрёт, хоть рёбра ему выворачивай. Но это когда он успеет уже понять, что к чему, сначала боль, особенно если напали внезапно, действует как на людей, заклинания сбивает, особенно сложные, или не сработает, или сработает вкривь и вкось. Если говорить о ранах, то удар в голову, по мозгам, лучше всего, если и не убьёт, то колдовать связно точно не сможет. Потом, волшебникам кровотечения как бы не опасней, чем простым воинам.

— Почему? — удивился я. Что уничтожение мозга даже для мага фатально была возможность убедиться, а вот причём тут кровь?

— Потому что кровь это ваша сила, — ответил вместо гнома Стефан, поднимаясь с места. — Занятный разговор тут у вас, но лучше я пока дальше по следу пройду. Чутьё подсказывает, больше мы отсюда никуда не уйдём, а прикинуть, насколько банда от нас далеко, необходимо.

— А не опасаешься? Тебя одного они мигом разделают.

— Так я тихо, и осторожно. Уж это я умею, можешь поверить, — произнёс он небрежно, быстро исчезая среди деревьев. Действительно почти беззвучно. Интересно, неужели даже у непрошибаемого арнарца возникло желание похандрить одному, или он и впрямь отправился искать следы — кто знает? Тем временем, Хас вернулся к теме, похоже, разговор его действительно немного отвлёк:

— В общем, как он и сказал, кровь это сила. Без обид, но в Пограничье многие маги до сих пор по-старому мыслят, что, мол, Резерв волшебника, это как будто дают невидимое ведро, куда сливаешь из воздуха силу и таскаешь с собой. А на деле не открывается никаких пустот, но после первого пробуждения меняется тело, оно охотнее поглощает магию и накапливает её много больше. Профессора Альянса выяснили, что где-то половина магического запаса как бы растворена в крови, ещё пятая часть приходится на сердце, ну а прочее уже по телу раскидано. Печень, хребет, мозги, везде понемногу, уж прости мне просторечие. Но у волшебников он как бы "гуще", на один стакан крови мага и человека, у первого силы приходится в десятки, даже сотни раз больше. Оттого вампиры, упыри, да и другая разная нечисть так любит кровь — они ведь почти все живут за счёт магии, а чужая кровь их подпитывает, где-то треть силы из неё при питье им достаётся. И потому, сам понимаешь, маги для них, как пир у герцога в замке.

— Значит, против мага лучше всего глубокие раны, чтобы крови лилось побольше?

— Прости, но ты всё слишком просто понял. Большая часть, так сказать, аккуратных ран — после укола тонким клинком или ровного разреза ножом — магам не особенно страшна, — даже удивительно, насколько его захватила столь, казалось бы, далёкая от целительства тема. Видимо, не так уж прост наш гном, как может показаться. — Мы такие всегда закроем, остановим кровь, стянем края раны, а при не такой уж большой сноровке маг срастит и любые повреждения внутри, даже если оружие пробьёт, скажем, печень. Потому сильным магам повредят лишь тяжелые раны, когда уже выпирают кости, или вырывается кусок мяса из тела.

— А если руку отрубить? Я слышал, колдун может справиться даже с этим? — припомнились байки Харальда.

— Да. Опытный сильный маг, как мой учитель, может прямо тут же попытаться прирастить палец или даже всю руку, если ему не помешают. Хотя сил много уйдёт. А вот если не выйдет, то придётся тяжелее — постоянно тратя силу, маг, как некоторые ящерицы, сумеет вырастить руку заново, только времени уйдёт очень много.

— А если влить энергии побольше? Или настолько затратно даже для вас, целителей?

— Не совсем так. Я не уверен, что ты это поймешь, вам такого не объясняют, но я постараюсь. В общем, ты, как стихийник, должен знать, что всё в мире состоит из разных элементов: из железа, меди, серы и так далее... Люди не исключение, маги и алхимики доказали, что наши тела собраны из тех же веществ, а получаем мы их с пищей, водой, воздухом, — в голове эхом прозвучала знакомая цитата: "тридцать пять литров воды, двадцать пять килограмм углерода, пять литров аммиака...". Он что же, пытается мне, туповатому, на пальцах разъяснить теорию обмена веществ и закон сохранения массы? Ничего себе у них прогресс шагнул. — В общем, если человек вдруг потеряет несколько килограмм веса, то взять их ему неоткуда, сколько магии не влей. Что-то организм вытянет из своих резервов, но всё равно, даже с использованием лишней силы и правильным питанием уйдёт не меньше месяца на ту же руку.