Пламя танцует в ладонях моих

Часть 1. "Ты мне ничего не должен"

Пролог.

— И всё-таки это не моё, — пришлось честно признать, лениво прикрывая лицо от солнца ладонью. Казалось бы, начало июня, а припекает прямо на весь август.

Неподалёку двое красноармейцев возились у костра. Один помешивал что-то в закопченном котелке, второй гремел консервными банками, копаясь в большом рюкзаке. ППШ они бросили рядом в траву, закатали рукава, расстегнули всё что можно и вообще злостно нарушали форму одежды.

— Чего так, угнетает отсутствие высокой культуры быта? — спросили рядом вроде бы совершенно серьёзно.

— Нет, все эти котелки-чайники и прочая туристическая романтика, оно скорее прикольно, — я повернулся к девушке в советской форме, держащей на коленях видавшую виды СВТ с оптическим прицелом. В отличие от кашеваров, у снайпера даже все пуговицы на гимнастёрке застёгнуты, вот только из-под пилотки выбивалась совершенно неуставная светлая коса, почти достающая до потёртого армейского ремня. — Но Отечественная война, в целом, не мой конёк. Интересно, конечно, патриотично, колорит свой. Но мелочей слишком много. Света, ты наших реконструкторов просто не знаешь — если придешь на полигон с медной бляхой, а у этого батальона, этого полка, 13 марта такого-то года отдельным приказом всем выдали стальные, то ты — тварь дрожащая и заслуживаешь показательного расстрела перед строем. Перфекционизм до добра никого ещё не доводил.

— Оно и видно, — она хмыкнула, поглядев на меня, в шортах, майке и с цифровиком, а затем на пару "немцев" в серой форме, которые ставили палатку рядом при полном параде, но с вполне себе русскими загибами в три этажа. — Нету у тебя совсем любви к разным мелочам.

— Может быть. Но не в них одних дело. На отыгрыше в том же "Фолле" чувствовал бы себя куда комфортней. Мощные снайперки, плазменные пистолеты, силовая броня и шестиствольник в руках — вот это понимаю, искусство войны. А тут, основные винтовки считай девятнадцатого ещё века, тактика на уровне Первой Мировой. Инерция мышления — страшенная сила. Казалось бы, снайперские школы и противотанковые ружья появились ещё до войны, патроны пятидесятого калибра и того раньше, но собрать это вместе и сделать дальнобойную винтовку додумались только в восьмидесятых. При честном отыгрыше советского стрелка я не смогу взять ПТРС и из кустов "кемперить" сквозь стены, любой мастер скажет: "тактика не соответствует историческому периоду". Сиди со вторым номером, стреляй из окопа по танкам. Потому что историческая достоверность прежде всего, — поднял я с важным видом палец, цитируя одного из организаторов.

— Сань, а как тебя сюда вообще занесло, с таким-то подходом?

— Да я сам не увлекаюсь, коллеги притащили. Видишь во-о-он там, на арене средневековцев бугай в синей рубашке меч крутит? Напарник это мой, сидим за соседними компами. Ну, и пошёл, чего бы на природу в компании не выбраться? Птички поют, мечи звенят, на той полянке кто-то из "самураев" себе делает сеппуку... романтика, — произнёс я, убирая фотоаппарат в карман и ложась на спину. Голубое небо, редкие облака, ветер, пока ещё тёплый, травой шелестит. И впрямь, не зря сегодня выбрался из дому, да и с девушкой вот познакомился, тоже разве плохо? Спросил, повернув голову:

— А ты? Тоже ведь явно тут не постоянный гость.

— Подруга заболела, попросила её подменить в команде, а то всё выступление снимут с конкурса. В общем, стало любопытно, я и согласилась.

— Ясно. Что ж, — не вставая, я поднял несуществующий бокал, — за неслучайную встречу двух случайных людей.

Глава 1.

"Захватывающая история о противостоянии людей и эльфов... так, дальше... Уникальная в своём разнообразии магическая система... тоже скучно... Огромный фэнтезийный мир, наполненый..." — тут я вздохнул, прерывая чтение. Чем именно наполнен этот самый мир, узнать так и не довелось, школьная ошибка в описании на официальном сайте просто добила, и остальной текст уже проглядывался по диагонали через три строки вполглаза. Без того слабое желание купить — хотя будем честны, скачать задаром, чего уж там — новую компьютерную игру, от которой сейчас куча народу исходит восторгом и пищит от счастья, пропало окончательно. Мысленно заминусовав всех и каждого, кто мне про неё все уши прожужжал, перебрался на соседнюю страницу, где люди увлечённо ругались о свежем и куда более интересном по всем статьям, космическом "ужастике", когда услышал:

— Эй, Алекс, решил остаться на ночь?

— Чего? — прежде чем выглянуть из-за монитора, подчиняясь безусловному офисному рефлексу, забил окно поглубже, да от глаз начальства подальше. Чего-то понадобилось Славе, это очевидно — никому больше не придёт в голову обращаться на западный манер, но вот какого лешего, конкретно, ему надо? Судя по тому, что рядом у дверей уже стоит Ксана, да и Серж неспешно вылезает из-за стола, я чересчур увлёкся дуракавалянием и прозевал конец рабочего дня. — Уже пять, что ли?

— Вот он, наш трудоголик, когда пашет, даже на часы не смотрит! — провозгласил Слава, театрально взмахнув рукой. Хотя, сидя за спиной, ясно видел, и что я потратил час на сёрфинг по сети, и что сегодняшнее задание сдал раньше всех прочих тоже.

— Ну что, Сань, ты с нами в караоке, или передумал? — уточнил Серж, не обращая внимания на клоунаду шефа. Когда ты похож на типичного наголо бритого и накаченного "братка" версии девяностых годов, вообще удобно на многое не обращать внимания.

— Ну, как сказать... — быстро выключив компьютер, начал собираться, заодно попытался вспомнить, когда им что-то успел пообещать? Видимо, своё умение одним ухом вслушиваться в беседу и даже поддакивать в нужных местах я слегка переоценил. — Будто вас не знаю, опять будете горланить исключительно на великом и могучем. А русские песни в караоке, это как галушки в пиццерии или веник в онсэне — не соответствует моменту. J-rock и только J-rock.

— Саш, знаешь ведь, что нам твои японские частушки все на один манер, — Оксана, наш дизайнер с внешностью отличницы консерватории и любовью исключительно к сверхтяжелому металлу и хард-року, понизила голос: — Вроде "Певец (или певица, трудно разобрать) Анука Накатика со своим медицинским хитом "Комуто..."

— Спасибо, я помню эту шутку, Ксан. Она уже лет пятнадцать как из моды вышла, — прервал её, а то это может долго продолжаться. Закинув на плечо свой привычный рюкзак, ещё раз оглядел стол и направился к ожидающим коллегам.

— Ну, как сказать, как сказать... — добавила она, но объяснять ничего не стала.

— Давай так, одна твоя японщина на пять наших пр-р-равославных русских песен, идёт? — Слава решил поторговаться. Хотя и не просветил, кого он изображал этим рычанием. Артиста, что ли, какого-то?

Спорить было лень, потому с наигранной обреченностью ответил:

— Эх, договорились.

Идти до нужного заведения предстояло всего три квартала, потому отправились туда пешком. По майскому теплу совсем не расстояние, а с учётом, что в городе царит даже не "транспортный коллапс", а "транспортный постапокалипсис", любым другим способом добирались бы раза в четыре дольше.

По дороге Слава с Сержем как всегда начали спор, пугая случайных прохожих жуткими словами "цвайхандер", "ламелляр" и "топфхельм". Наш шеф, хотя выглядит как классический длинноволосый металлист и одевается исключительно в чёрное, начал фанатеть от "Властелина колец" едва ли не в средней школе. Вплоть до поездок в лес с такими же "толкиенутыми" на игры по любимой книге, хотя чаще эти мероприятия напоминали скорее массовую пьянку, разве что "черного ворона" нетрезвый хор горланил на квенья. В свою очередь Серж, вернувшись из армии, с головой ушел в историческую реконструкцию и теперь на людей, путающих эспадрон с эспандоном, смотрит как на детсадовцев из отсталой группы. Нетрудно понять, что эти двое могут начать спор всего из-за одной фразы, ибо во взглядах им, как говорится, не сойтись никогда.

На фоне столь ярких личностей я, со своим недоученным японским, а также любовью к творчеству Дика, Гибсона и прочему киберпанку, выгляжу совершенно заурядным человеком. Даже влезть в спор не получится, словосочетания "световой посох", а тем более "нон-эвтактический наноклинок" оба воспринимают как персональное оскорбление. Не зря нас, пожалуй, в конторе называют "отделом неформалов". Хотя работу выполняем, а хобби — личное дело каждого. Даже свой двуручник Серж на службу притащил всего один раз, хохмы ради — лица коллег определённо стоили выговора от начальства, а ролик с тем случаем долго ещё блуждал по сети...

— Народ, вы идите, тут вспомнил кое-чего. Счёт на телефоне вообще пустой, — сказал я, оглядываясь в поисках ближайшего терминала. А не вспомни, как записывал то видео на камеру, так всё и оставил бы. — Быстро догоню, тут буквально две минуты.

— Саш, подожди...

Я уже начал пересекать вброд шумную толпу студентов на автобусной остановке, потому только махнул рукой, показывая, что всё в порядке, и дожидаться не стоит. У терминала, правда, уже встретила подлянка в виде очереди из пяти человек, но на поиски другого уйдёт ещё больше времени. К счастью, троих студентов передо мной смело, когда остановившийся буквально на полминуты автобус неспешно отвалил от причала остановки, и они ринулись следом, будто жизнь зависела от возможности успеть на этот рейс. Вспоминая себя на первом курсе, только покачал головой, а уже через две минуты исцарапанное стекло терминала блекло отразила мою безрадостную физиономию. Выбрать нужные строки, набрать по памяти номер, подтвердить его положенное число раз и скормить прожорливому агрегату пару сотен — процедура, которая давно выполняется на автомате.

Уступая место слишком тепло одетой для мая девушке, курса наверное с четвёртого-пятого, я огляделся по сторонам. Белая куртка Славы мелькнула уже у самой арки, ведущей во двор, как раз к порогу заведения. Догонять своих бегом, особенно на фоне унесшихся студентов, показалось как-то несолидно, потому двинулся по тротуару быстрыми шагами, стараясь огибать шустрые стаи летящих с работы клерков и неторопливые косяки рабочих с ближайшего завода. Вечер пятницы, что с него взять?

Обойти людской затор под кривовато обрезанными липами, перепрыгнуть вечную лужу посреди тротуара, миновать ржавеющий уличный вагончик с фастфудом, свернуть в арку — путь этот проделывался уже десятки раз. Ныряя с жаркого солнца в приятную тень, успел заметить Ксану, исчезающую за поворотом, а потом голова вдруг закружилась, ноги задрожали, и пришлось опёреться рукой о старую штукатурку с наскальной живописью племён окрестных реперов, чтобы удержать равновесие. Яркая вспышка головной боли заставила зажмуриться до цветных кругов перед глазами, но уже через мгновение всё прошло, как и не было. Я сделал пару шагов, для верности не отпуская пока стену, потом остановился, поняв — что-то здесь не так.

Перед глазами оказался вовсе не знакомый много раз виденный двор, с навеки припаркованным десяток лет назад рассыпающимся "Запорожцем" и ядовито-зелёными каруселями на детской площадке. Это вообще был не двор, а кривоватая улица со старыми одноэтажными домами и даже без асфальта. Конечно, мы вполне могли не там свернуть — в центре города ещё и не такие закоулки сыщутся, но глаз цеплялся за детали. Никаких фонарей, никаких столбов с проводами, более того — даже ни одной антенны, хотя с нашим рельефом и на последнем бараке всегда можно увидеть спутниковую тарелку, пускай и сплющенную кувалдой из старого тазика. В следующее мгновение вдруг стало очевидно, что это не единственная странность — словно бы изменился сам воздух. Нагретый бетон, выхлопы стоящих в вечной пробке машин, сомнительный "аромат" кебаба из ещё более подозрительного мяса — всё это исчезло, уступив место запахам дыма, конского навоза, помоев и ещё чего-то знакомого, но почти забытого.

* * *

Поразмышлять ещё на тему, откуда посреди города взялся филиал дремучего села без проводов и антенн, просто не дали. Вывернувший из-за угла парень резко схватил меня за шиворот и выволок из арки, заорав:

— С дороги, помешанный, они сейчас здесь будут! Собой не дорожишь, так хоть под ногами, придурок, не мешайся!

— Чего? — только и смог что глупо переспросить. Не каждый день на вас набрасываются и орут незнакомцы на улице, конечно. Но ещё реже такой человек одет по моде века эдак пятнадцатого, включая стеганую куртку, какие-то домотканые штаны и кожаный шлем в придачу, держит в руке очень-очень натурально выглядящее копьё, а у него за спиной отираются ещё полдесятка таких же "дружинников". Первой догадкой почему-то было, что Слава или Серж решили пошутить и не предупредили о мероприятии своих клубов в городе, но даже эту глупость обдумать не хватило времени.

— Если не носишь оружия, катись отсюда, пока не порешили. В укрытие проваливай и молись там, кому хочешь, пока мы делом заняты, понял, дубина?

Ответ, судя по всему, его не интересовал. Догадаться не трудно — меня одним махом развернули на месте и придали хорошего ускорения древком в спину и сапогом под зад прежде, чем удалось хоть что-нибудь придумать.

— Мать твою... — очень оригинально высказался я о происходящем, несколько раз перекатившись по сырой земле (даже без слабого намёка на следы асфальта!) под уклон и наконец врезавшись в кучу каких-то ящиков, — да вы там все совсем ох...

Фраза оборвалась на полуслове, когда над улицей разнёсся пронзительный крик. Один из копейщиков рухнул наземь, истекая кровью и вопя, остальные пытались отбиться от каких-то людей в куда более внушительных металлических доспехах, с щитами и очень достоверными мечами в руках. В этот момент последние мысли о ролевиках и постановках окончательно испарились, от души плюнув на здравый смысл по пути. Мне неоднократно довелось бывать с Сержем, да и со Светой и её подругами, на их играх, где травмы вещь совсем нередкая. Вот только там бой мгновенно прекращался, и народ летел к пострадавшему, матом призывая медиков. Но здесь яростная схватка продолжалась, а парень валялся в грязи, теряя кровь и безуспешно пытаясь отползти из-под ног дерущихся. А вскоре к нему присоединился ещё один, потом ещё...

Я повернулся, одновременно пытаясь вскочить на ноги, и увидел, что ударился вовсе не о ящики. Поперёк улочки была навалена баррикада из пары телег, бочек, каких-то жердей и вовсе уж непонятного хлама, а за ней скрывалось ещё с десяток вооруженных людей в такой же чудной одежде. Это тоже было странным, уже привычно странным — эти наряды были не такими вычурными, как на ролёвках, наоборот, истёртыми и латанными, но вот носили их владельцы "привычно", уверенно, а не натягивали на себя раза три в год. Один из бойцов на баррикаде, невысокий бородач в старой и многократно латаной кольчуге, протянул руку и рывком перетащил через завал с поразительной для его роста силой, стоило лишь ухватиться. Я пересчитал рёбрами все острые углы их "сооружения", каким-то чудом разминулся с парой кривых ржавых гвоздей, а после то ли спрыгнул, то ли свалился наземь уже с другой стороны.

— Слышь, ты из каравана, недавно в городе, что ли? Одет чудно, носишься по улице, пасть разинув, — хрипло произнёс он, но тут же перешел к более важной теме: — Ты это, оружие в руках держал когда-нить? Лук или хоть рогатину?

Я замотал головой, рискуя свернуть себе шею. Конечно, это было не совсем правдой, на тех же сборищах ролевиков раз-другой давали выйти с палкой или затупленной железкой против такого же новичка. Но сейчас я постоянно косился влево, где продолжалась резня на входе переулок, а трупов с прошлого раза явно прибавилось, и совсем не хотелось вглядываться, с чьей они стороны. Стоит кивнуть, и уже через несколько минут окажусь не здесь, а там.

— Ну и пёс с тобой. Брысь отседа — вон там свернешь налево, будет трактир, в тамошнем подвале сваливают девчонок вроде тебя. Чтоб победителям, ежели чего, не пришлось по всему городу собирать вас, а там на месте всех и оприходовать можно будет. Смекаешь?

Хотелось возмутиться или сказать этому придурку, что думаю о нём и всей его семье, вот только боль пониже спины подсказывала — отправлюсь в ту же сторону всё равно, но только куда быстрее. Потому только кивнул и чуть ли не с четверенек бросился вниз по улице к перекрёстку, в душе надеясь, что где бы или когда бы ни оказался сейчас, мой жест не будет означать здесь радостного согласия. Мозг, исчерпав все хотя бы относительно разумные объяснения, осторожно начал двигаться от "невозможно!" к "кажется, мы больше не в Канзасе..." Откуда взялся этот идиотский Канзас, без понятия.

Уже почти на углу дернул левым плечом, но привычной тяжести рюкзака не ощущалось, похоже, слетел ещё во время кувырканий в грязи. Однако яростные вопли и противный отдающийся в ушах лязг железа помешали даже задуматься о возвращении. На следующей улице, чуть пошире и вроде не такой грязной, оборону разворачивали уже с размахом — в дальнем конце успели набросать целый крепостной вал почти до крыш высотой, благо хоть дома почти сплошь одноэтажные и приземистые. Полукруглая баррикада поменьше прикрывала вход в каменное здание, даже на вид массивное и прочное, как небольшой форт, и аж в два этажа высотой. Судя по одиноко торчащему над распахнутыми дверями ржавому штырю, раньше вход украшала и вывеска, сейчас, надо полагать, занявшая своё место в одном из завалов. На ближней стороне улицы люди тоже стаскивали разнообразный хлам, что выносили из домов, но между кучами сундуков и сколоченными из толстых досок столами оставалось достаточно места, чтобы пройти. Вообще, становилось всё очевиднее, что это не родной город, да, кажется, и не родное время — камень, какой-то самопальный кирпич и много разнообразного дерева разной степени трухлявости, вокруг бледные оттенки серого, желтого и коричневого вместо вездесущего пёстрого пластика, блестящего стекла и металла.

На меня бросили несколько быстрых оценивающих взглядов, но видимо сочли в равной степени и безобидным, и бесполезным — помощи никто не попросил, но стрелу между глаз тоже не всадили. Просто дали пройти и всё. Бегать рядом с вооруженными людьми я отучился после одного случай ещё в юности, потому к дверям трактира двинулся торопливым неровным шагом. Из какой-то расселины между этими лачугами туда же спешили ещё несколько "гражданских" — людей без оружия и лат — а за ними присматривали четверо в одинаковых доспехах и с похожими короткими мечами, должно быть, стражники или кто-то вроде них. Вся эта суета даже как-то успокаивала, здесь каждый, ну не считая кое-кого, знал своё место и был занят делом.

— Демоново отродье, нас штурмуют!

Полпути к трактиру уже было пройдено, когда с ближайшей крыши донёсся этот крик. В воздухе просвистели несколько стрел, а потом начался сущий ад. Дальняя баррикада вдруг ярко полыхнула, разошлась в стороны, будто выбитые тараном ворота, и вдоль улицы прошел длинный узкий язык оранжевого пламени. Не отшатнись я к стене от первого окрика, то наверняка уже катался бы по земле, с проклятьями и воем пытаясь безуспешно сбить огонь, как те двое воинов и трое горожан, что оказались напротив бреши в завале. Волосы начали дымиться, кожу на лице и руках пекло как после дня на летнем солнце, но я так и стоял, не в силах пошевелиться, и просто смотрел перед собой. Смотрел, как один за другим затихают сгоревшие заживо люди, как в пролом рвутся всадники с мечами и вычурным гербом на щитах и блестящих нагрудниках доспехов, а уцелевшие стражники и ополченцы принимают их в копья и топоры. Смотрел, как тут и там падают с крыш сбитые выстрелами люди. Мне было уже на всё наплевать, на лежащие там и здесь тела, на падающие с неба стрелы, на жестокую сечу буквально в двадцати шагах в стороне — просто очень хотелось проснуться.

Сквозь хаос боя пробился особенно громкий крик, переходящий в визг и плач. Один из ополченцев, совсем ещё мальчишка не старше шестнадцати, держался за плечо, пытаясь не упасть — удар всадника в ярко сверкающей на солнце броне оставил его без руки, а секундой позже брезгливый пинок отбросил калеку в сторону как бесполезный хлам. В этот момент я будто пришел в себя. От страха. Может это и странно, но сейчас я не боялся умереть, получить копьё в живот или сгореть заживо, вместо этого ужасала мысль остаться как этот парень, без руки или ноги, и доживать остаток жизни инвалидом. Даже во сне, если это всё-таки сон...

Огляделся по сторонам, нужно определиться, куда бежать теперь. Справа дрались стражники, их командир с украшенным, явно слишком дорогим для него мечом успевал ещё и отдавать команды яростной руганью, медленно отводя людей в переулок. Слева у дверей трактира остались только ополченцы, среди них выделялся немолодой уже воин в перемазанной кровью и грязью кольчуге, и хотя он заметно хромал на одну ногу, двуручным мечом размахивал с прежде невиданной мною сноровкой. После я много раз пытался оценить свои мотивы, к примеру, что стражники бросят "простого горожанина", а ополченцы не смогут, но в тот момент, скорее всего, действовал просто наугад.

Прыгнуть вперёд, присесть, не чувствуя впивающихся ладонь щепок, подхватить с земли обломок копья — не больше трети древка и кривое явно ковавшееся в дикой спешке остриё — с размаху швырнуть его в того всадника, что искалечил пацана — всё это пришлось проделать в опасной близости от сечи. Воин легко и без спешки закрылся щитом, бросок вышел слабеньким, оружие даже не застряло, но дело уже было сделано. Никаких намерений кого-то убить, требовалось лишь наглядно доказать "своим", что я на их стороне, а не вместе с врагом. Но всё равно обидно, что даже не причинил вреда подонку. Так или иначе, защитники меня не пытались ударить, наоборот, дали проскользнуть мимо дерущихся людей в тёмный и холодный зал трактира. Раза три пришлось об кого-то запнуться и получить свою долю проклятий до того, как глаза хоть немного привыкли к полумраку. Довольно большая комната с низким потолком напоминала родной отдел во время генеральной уборки — почти вся мебель сдвинута к передней стене, закрывая и без того узкие окна, часть перевёрнута в центре, а несколько оставшихся столов навалены у входа. Только и успел, что вбежать и убраться подальше, а уже через пару минут тот самый воин с двуручником заскочил внутрь и захлопнул за собой дверь, которую тут же забаррикадировали ещё парой лавок.

Догадка оказалась верна, этот мужик, которого я мысленно окрестил "ветераном", руководил обороной трактира. Едва он вошел, как начал отдавать распоряжения низким, давно сорванным голосом — назвал бы его прокуренным, но здесь и сейчас легче было поверить в обожженное горло. Отсидеться не вышло, распределяя людей, ветеран добрался до моего угла и спросил, глядя как на необычное и совершенно бесполезное насекомое:

— Слышь, ты, шибко меткий, когда я дам копьё, ты его не зашвырнешь во врагов, едва эти святоши постучаться?

Очень хорошо, что было так темно, потому что даже в очень тусклом свете его лицо, обезображенное рваным шрамом, со сломанным много раз носом и пятнами ожогов вызывало одно желание — отдать этому человеку всё что есть и убежать как можно дальше. А ещё вдруг дошло, что одними кивками тут не обойтись, ему нужен ясный ответ, вот только не факт, что меня поймут.

— Н-нет, не брошу.

— От и хорошо, малец. Иначе бы ты сперва мне его вернул, а потом бы я его те запихнул...

Додумывать остаток фразы пришлось самому, шум боя снаружи окончательно затих, а дверь затряслась под ударами топоров. Не договорив, ветеран довольно резво, с учетом хромоты, встал сбоку от неё и начал подавать какие-то знаки прочим ополченцам. Только дошло, что меня отлично понимают, хотя голос точно звучал как-то странно. Но до того ли сейчас? А ещё запоздало сообразил, что в этот раз никто не спросил, да никого, похоже, и не заботит, держал ли я хоть раз оружие в руках.

Дверь уже ходила ходуном и держалась буквально чудом, а я только и успел, что по недвусмысленному знаку одного из неожиданных соратников поднять из пирамиды у стены тяжелое с непривычки, явно не для игр сделанное копьё, да занять место за сваленными в центре столами. В полутьме даже не удалось толком рассмотреть своё оружие, но это было и к лучшему — так легче убеждать себя, что оно хоть как-то поможет.

Тусклый луч света проник в комнату через пролом в двери, и тут же его закрыла тень. Я и моргнуть не успел, как ополченец в метре от меня вскинул арбалет и выстрелил навскидку, снаружи донёсся отвратительный хруст и бульканье. Перья стрелы ("болта", поправил себя мысленно, вспомнив одну из лекций Сержа) торчали на уровне головы человека, но падения тела мы не услышали — похоже, оно так и осталось висеть на досках. Странно, после всего недавно пережитого меня чуть не вывернуло именно от этой воображаемой картины, а не от виденных недавно трупов, но каким-то образом всё-таки удалось сдержаться.

Битва с собственным организмом заняла больше времени, чем показалось, ведь когда поднял голову, то дверь уже больше напоминало решето, сквозь многочисленные дыры с улицы проникали свет, гарь пожара и вражеские стрелы. Даже смог разглядеть скудное облачение моих соратников, на многих из которых не было вообще никакой брони толще старых латаных кафтанов. Рассмотрел и совсем не монументальные, явно собранные в дикой спешке из всего подряд баррикады, за которыми мы укрывались. Ещё пару секунд крепкие некогда створки держались, но после совсем уж нечеловеческого удара изрубленные почти в труху доски влетели внутрь, а вслед за ними протиснулся здоровяк двухметрового роста, выставивший перед собой покрытый вмятинами прямоугольный щит. Но в край баррикады громила с треском врезался головой, а вовсе не щитом — молниеносный удар двуручника оставил его без ступней, а уже здесь кто-то добил раненого кинжалом в забрало шлема. Ветеран успел поднять от земли меч, чтобы следующий враг буквально насадился с разгону на лезвие.

А затем противники хлынули в трактир валом, пытаясь смять наше сопротивление, и пройти по телам дальше. Следующие несколько минут я практически не запомнил: враги рвались вперёд, сметали с пути хлипкие завалы, ополченцы как-то сдерживали этот натиск копьями и трофейными щитами, но медленно отступали назад. Дверной проём опять загородили, в темноте ничего толком нельзя разобрать, кричали люди, звенел металл, трещало дерево и кости. Всё что я мог, только прятаться позади "своих", да беспомощно стараться ударить копьём из-за их спин, будто бы так возможно "удивить" врага. Больше всего хотелось бросить оружие и забиться в самый дальний угол, я вообще в жизни никогда в настоящих драках не бывал, но остатки рассудка уверенно подсказывали, так меня раньше прибьют свои же, чтобы не путался под ногами. На самом деле, сомневаюсь, что тогда смог оцарапать хоть кого-то. Хотя в такой свалке и могло произойти всё что угодно. Только уже гораздо позже удалось понять, что нас тогда просто растащили на три группы: кто-то сумел удержаться на лестнице, кого-то отжали ко входу в подвал, ну а я неожиданно обнаружил себя у задней двери, запертой на крепкий деревянный засов.

— Отпирай, разодрать тебя надвое, так мы все тут ляжем!

Непонятно даже было, кто отдал приказ — друг, враг, а может от всего творящегося вокруг я уже просто начал слышать голоса. Не задумываясь о таких мелочах, откинул брус, навалился телом на дверь и вылетел наружу, чуть не споткнувшись о собственное копьё. Точнее, древко от копья, в пробивающемся сквозь дым бледном свете было отчётливо видно, что наконечник чисто срублен, в руках осталась просто крепкая палка. Обернувшись на звук, я увидел, как из дверей вылетает ветеран, с ног до головы забрызганный то ли своей, то ли чужой кровью. Бегущему следом ополченцу не повезло — широкий наконечник копья пробило его насквозь, и несчастного утащили обратно в темноту. Трусость меня спасла, как ни стыдно признавать, все остальные бойцы из первых рядов остались внутри. Только главный сумел пробиться, но тут совсем иной разговор.

— Ходу! Нужно людей найти! — крикнул он, захлопывая дверь и втыкая охотничий нож в позеленевший косяк, надеясь хоть ненадолго ёё заклинить.

Два раза повторять не требовалось, я двинулся следом за хромающим воином, заодно смог, наконец, и оглядеться. Мы оказались в небольшом внутреннем дворе, зажатом между каменной стеной и каким-то сараем. Судя по доносящемуся оттуда ржанию — конюшней. И успели преодолеть совсем небольшое расстояние, когда на дальней стороне с улицы во двор, навстречу нам, шагнули двое в грязно-серых плащах поверх кольчуг, каждый держал щит и узкий меч. Услышав шаги за спиной, я с надеждой обернулся, но увидел лишь ещё двух воинов в таком же облачении, правда уже без щитов, плащей и оба были перемазаны в крови не меньше, чем мой спутник, к тому же оба они были рыжими и похожими как братья. Взявшие трактир не хотели, чтобы кто-то привёл врагу подмогу.

— Похоже, отбегались мы, парень. Хотя бы под ногами не мешайся.

Почему-то это замечание ветерана прозвучало очень обидно. Честно сказать, я здесь только и мешался под ногами с начала всего этого бардака, но когда он произнёс это вслух, фраза меня задела. Я шагнул к приближающейся от трактира паре мечников, крутанул свою палку в руках — в конце концов, не впустую же пропал едва не год в секции единоборств? Оказалось, что впустую — стремительный удар сапогом в живот я заметил, только сгибаясь пополам, а ещё один пинок отбросил почти к воротам конюшни.

— Эй, ты чего? — пытаясь хотя бы сделать вдох, я услышал слова второго врага.

— Одет чудно, небось алхимик, торгаш какой или ученик лекаря — берём с собой, за него много отсыпят, — пояснил тот, что нанёс удар.

— А не маг? Не спалит он нас?

— Мог бы, так спалил ещё в трактире сразу всех, а не отсиживался за спинами.

Не сразу и дошло, что первый объяснял, не почему ударил меня, а почему просто не зарубил на месте. Лёжа в грязи, получилось кое-как повернуть голову и увидеть, что окруженный ветеран воткнул свой меч в землю, а теперь явно собирается и пояс с кинжалом и пустыми ножнами снять. Крикнуть ему, что сдаваться этим выродкам бесполезно, не удалось, дышать-то получалось с большим трудом, били они умело. Но старик, похоже, знал всё куда лучше меня — ножны ещё летели наземь, а брошенный им кинжал уже торчал из глаза воина, который сомневался в моей ценности. Удар двуручником чуть не достал ещё одного, но тот закрылся щитом, дальше началась такая круговерть, что разобрать там хоть что-нибудь было практически невозможно.

Кое-как поднявшись на подгибающихся ногах, я посмотрел на тёмный вход в трактир, потом на улицу, к которой мы шли — можно вернуться назад или проскользнуть мимо, пока уроды втроём добивают ветерана. Пытаться ему помочь было бы самоубийством, но с другой стороны — рядом с опытным воином есть хоть какие-то шансы пережить эту бойню, в одиночку же доберусь только до первого врага. Потому я совершил абсолютно идиотский поступок — подняв с утоптанной земли меч убитого первым, отлетевший в мою сторону, выставил оружие перед собой и скорее прохрипел, чем выкрикнул:

— Эй, ублюдок, а ты слышал, что все рыжие спят с родными сёстрами, и даже это, только когда рядом нет овец?

Воин обернулся, мгновенно забыв о своём противнике, а по его взгляду легко можно было понять, что он зря не убил меня сразу, но готов быстро исправить это недоразумение. Первый же удар, даже плоской стороной, не лезвием, выбил оружие, попутно вывихнув или сломав запястье, но второго я так и не дождался. Воин споткнулся, а потом завалился набок, из его горла торчал конец лезвия, пробившего шею насквозь. Оказалось, что ветеран свой шанс использовал на двести процентов — он уже зарубил одного щитоносца (похоже, его кинжал он и швырнул), а теперь добивал второго. Это затянулось ещё секунд на десять, а потом воин, устало сгорбившись, оперся на меч, я же просто рухнул наземь рядом с телом врага. Когда сзади вновь послышались шаги нескольких человек, даже не стал оборачиваться. Мне было уже всё равно, даже если нас сейчас всё-таки убьют, я уже расстался с жизнью, когда урод, сейчас скребущий землю сапогами и истекающий кровью из горла, выбил у меня оружие и приготовился прирезать. Однако ветеран неожиданно улыбнулся — с его лицом это выглядело довольно жутко. Похоже, ещё немного придётся всё-таки пожить.

Глава 2.

— Сдаешь, Харальд, сдаешь, крепко тебя здесь прижали, — донёсся на удивление спокойный голос, в котором слышалось превосходство над всем и вся вокруг.

— Старый уже для приключений. Да и добрая встреча, между прочим. А в следующий раз пусть кто из молодых оборону держит, а я в подвале лучше пересижу, — хрипло ответил ветеран, сплюнув на труп одного из щитоносцев.

Пришлось сильно вывернув шею, но сумел-таки разглядеть, с кем же говорит старик. В окружении десятка стражников, уже в каком-то подобии брони и с копьями в руках, стоял высокий человек, чуть старше тридцати лет на вид. Правда в весьма необычном сейчас облачении — никаких лат или даже кольчуги, взамен на нём красовался тёмно-синий балахон, почти что ряса. Бледное и неподвижное как у статуи лицо незнакомца не выражало чувств, ни страха, ни гнева, будто не на поля боя стоит, а вышел из дому за молоком. Впрочем, тонкий и недешевый на вид меч в правой руке, как и несколько причудливо изогнутых лезвий в левой, это впечатление неплохо сглаживали. Я заметил, что клинок оружия слишком уж ярко блестит для дымного сумрака осажденного города, будто хромированный, но кто станет такой делать? Разве что кто-то из ролевиков, для чистой показухи, без намерения идти даже в потешный в бой. Но все надежды, что вокруг развернулась просто гигантская игра чересчур "дивных" пациентов давно исчезла, вытекла вместе с кровью падавших рядом со мной бойцов, чужой кровью, которой я уже был забрызган с ног до головы.

— А это кто?

Его ножи сверкнули, словно бы наводясь на меня — так показалось от страха. Однако Харальд остановил его словами, после которых осталось только закрыть глаза и облегчённо выдохнуть.

— Пацан со мной, ополченец, вместе прорываллись.

— Ясно, — незнакомец утратил ко мне всякий интерес, но кто бы стал на это жаловаться? — В трактире я всё закончил, до подвала и второго этажа святоши так и не добрались, твои неплохо держались. Даже погибших там не так много, в основном раненые, но это уже для Кирстен работа. А нам осталось только выбить банду из города, но тебя с собой не зову, я сам управлюсь.

— Да никаких обид, — ответил Харальд уже разборчивей, успел отдышаться немного. — Только не лезь вперёд, уроды так легко не побегут, всегда гадостей наделают при отходе.

Шаги нескольких человек простучали по двору, удаляясь — Харальда этот сноб ответом не удостоил. Но не похоже, что старика это сильно расстроило, шаркая хромой ногой, он приблизился ко мне и спросил:

— Живой ещё?

— К-кажется... — действительно был не слишком уверен в ответе на этот вопрос, после этого забега болело абсолютно всё. — Похоже, эта жертва инцеста мне руку сломала.

— Вытяни, дай посмотреть.

Открыв глаза, подчинился, осторожно подняв запястье вверх. Когда воин потянулся к нему, только и удалось, что открыть рот, но произнести что-нибудь уже не успел — Харальд резко дёрнул мою ладонь на себя.

— ...мать! — выругался я сквозь слёзы. Но осторожно сжав кулак, понял, что боль понемногу начинает уходить.

— Обычный вывих, внимания не стоит, — прокомментировал старик. — А вот загибаешь ты занятно, не слыхал такого доселе, даже капитан наш так не мог. Ты вообще откель тут взялся, малой? Я тя в городе не припомню, не наш ты.

— Да я тут и дня не провёл. А в том переулке оказался вообще случайно, — самый лучший способ врать — не говорить ни слова лжи. А начинать с правды не стоило пока, не здесь и не в этом состоянии. — Меня тут вовсе быть не должно!

— На войне почти все так думают, но никого это не спасло ещё. Ладно, города ты не знаешь, идти, смекаю, некуда? — оставалось только кивнуть. — Я те задолжал, всё по-честному, так что — держись пока рядом, а после драки поглядим, чем отплачивать.

— Но этот... с ножами, сказал, что бой уже выиграли.

— А ты больше его слушай. Остановить их, может, и остановили. Но светлячков этих пока из города ещё выгонят, а пожары, раненные — ни то, ни это ждать не станет, ясно? — договаривал он, уже хромая в сторону трактира. Пришлось вставать и кое-как плестись следом. — Только запомни — я твой должник, но я те не мамаша, если где сам потеряешься или куда влезешь — не моя забота.

— Ага!

— Ишь, понятливый.

Окажись с нами в трактире Слава, он бы эту сцену описал любимой фразой "свинья упала в вентилятор". В компьютерной игре такие моменты очень впечатляют, но вот в реальности, разбросанные тела и кровь, медленно капавшая даже с закопченного потолка — это не для слабонервных. Красным было всё — стены, пол, разбитые в щепки столы и лавки из баррикад, лишь там и тут сквозь этот цвет пробивался яркий чистый блеск, где тускло сверкали серебряные клинки, разбросанные щедрой рукой. У кого-то явно ну очень много денег, если он может себе позволить так расшвыриваться дорогим металлом, даже не думая после всё собрать. До сих пор не пойму, как прямо там не стошнило, я тогда крепко забил себе мозги, бормоча "это всё просто игра, просто игра, просто игра" раз за разом. На ногах из ополченцев держались всего шестеро, сыпали проклятьями с пола ещё с десяток, но вглядываться, какие именно у них увечья, не хотелось совершенно.

Перепоручив заботу о раненых женщинам и старикам, уже выбиравшимся из подвала, Харальд вместе со мной и шестёркой ополченцев направился дальше, на улицу. Там, стоило нервно облизнуть губы при виде развернувшейся бойни, как меня и вырвало. "Когда человек сгорает, жиры из его тела распыляются в воздухе; если поблизости есть зажаренное тело, то губы становятся липкими от жира" — ну очень вовремя цитату откуда-то вспомнил, ничего не скажешь. Странно, но никто не засмеялся, возможно, другие были просто слишком заняты, растаскивая от дверей остатки баррикады и тела убитых.

Хотя дома тут, по большей части, деревянные, весь город не заполыхал. И это вопреки всему, что довелось читать о средних веках (а всё тут выглядело очень даже средневековым). Та же баррикада, на которую я навалился, ещё несколько чадящих халуп рядом — их будто потушили совсем недавно. Хотя, судя по разговорам, по всему городу оставалась уйма мелких пожаров, с которыми теперь разбирались выжившие измотанные боем ополченцы и показавшиеся из укрытий горожане, неожиданно спокойные, будто такое светопреставление творится здесь уже не в первый раз. Дальше я вместе с остальными носил воду, помогал оттаскивать брёвна, когда ломали близкие к занявшемуся пламени дома, разбирал завалы. Больше всего, конечно, хотелось привалиться к ближайшей стенке и наплевать на всё и всех, но позволить этого себе просто не мог. Во-первых, рядом наравне со мной трудились совсем ещё мальчишки, некоторым не дал бы и тринадцати лет, а во-вторых, остаться на одном месте означало потерять из виду Харальда, но кроме его "долга" рассчитывать сейчас больше не на что. Попутно, вертя головой по сторонам, замечал и довольно странные вещи. Девчонка в почти нормальной кожаной куртке, мужик в очень похожих на джинсы выцветших до грязно-серого цвета штанах, какой-то мутный тип в рубашке, словно вчера купленной на турецком рынке. Всего лишь одежда, вроде мелочь, но на любой ролёвке выше дворового уровня мастера бы сняли таких игроков с участия. Только вот нету тут ни одного судьи, и придираться к анахронизмам некому, кроме моего отключающегося на ходу мозга...

Закончилось всё предсказуемо. В какой-то момент, передав очередное ведро пожилому мужику с замотанной тряпьём головой, следующему в цепочке, я вдруг понял, что ноги меня не слушаются, а раскисшая от брызг земля стремительно несётся в лицо.

— Дурацкий сегодня день... — пробормотал или подумал, теряя сознание.

* * *

— Может, хватит уже дрыхнуть, я и воды могу плеснуть! — громко произнёс кто-то.

— Не надо, уже не сплю, — ответил я почти честно. С соседей по общаге сталось бы притащить к койке ведро. Стоило открыть кое-как глаза, и вместо ни разу небритой морды Жеки, главного нашего приколиста на потоке, взгляду предстала насквозь уголовная физиономию на фоне щелястого грязного потолка. Даже на пару минут забыться и помечтать, что весь этот кавардак с мечами и пожарами мне привиделся — и то не удалось. Что ж, исходим из того, что всё произошло на самом деле. Как там этого отморозка звали... — Харальд, верно? Что со мной приключилось?

— А то не ясно? Упал без памяти, как баронская дочка при виде распотрошенной крыски, и провалялся больше дня бревном. Хотя ладно, ты и так, для городского, долго продержался.

— Т-твою за ногу с пробором, вот же угораздило... — приподнявшись, понял, что лежу даже не на кровати, а на худосочном жестком тюфяке, брошенном прямо на пол. Через несуразно маленькое окно, закрытое вовсе не стеклом, а, наверное, слюдой, проникал рассеянный красный свет. "Раз старик говорит, что валяюсь больше суток, то сейчас уже вечер, а не утро. Значит, уже наступило "завтра", второй день моего попадания сюда. Или лучше сказать "попадалова"? От растудыть же через качель, ну как же так вышло..." — Слушай, а где тут у тебя, как это назвать-то...

— Яма за домом, только не рухни прямо в неё, пацан, — Харальд сразу понял вопрос. Странное дело, хоть и пытался обратиться на "вы", но постоянно выходило "ты", пускай ветерана и не задевала фамильярность. — И шевели культями, стемнеет уже совсем скоро.

Про дождь старый пень сказать забыл. Всё небо было затянуто грязно-серой пеленой, только на западе в просвете между туч скатывалось за верхушки деревьев красное солнце. Дом, где я очнулся, стоял буквально посреди леса — в двух шагах от небольшого огорода, за дровяным навесом уже высились сосны, а над низким сараем ветки нависали сплошным пологом. Головой по сторонам крутить пришлось совсем не просто так — если старик так отзывался о скорой темноте, то чёрт его знает, в какой же мир занесло меня, и что здесь можно встретить после заката. Так что, решил не искушать судьбу, быстро нашел по запаху место назначения, сделал своё дело и торопливым шагом вернулся в дом.

С порога я уже более внимательно оглядел жилище Харальда. Всего одна комната, горящий (чуть не подумал "включенный" по привычке) очаг в углу, стол и пара табуретов в центре, кровать и комод у стен. Вся мебель явно самодельная — хоть и крепкая, но сколочена кривовато, отнюдь не мастером. Сейчас на потемневшие досках стола Харальд выложил нехитрую снедь: кусок черного хлеба, кусок сыра, пару луковиц.

— Садись, малец, поедим, да поболтаем, что и к чему прикинем.

Старик орудовал внушительным ножом, с моей стороны лежала только двузубая вилка, вдобавок деревянная. Однако после бегства через город, ворочания брёвен и суток здорового сна можно есть комбикорм из фастфуда китайскими палочками, не говоря уж о столь щедром угощении, приглашать два раза не пришлось. Методично расправляясь с едой, Харальд спросил:

— Кстати, а звать тебя как? Моё-то имя ты знаешь.

— Александр, — произнёс я медленно, чтобы собеседник правильно расслышал. И впрямь, обращение "пацан" в двадцать с лишним быстро выводит из себя, пора и на имя переходить, уж на отчестве не настаиваю.

— А'Лис Эндэр? — всё-таки переспросил он с недоверием, не дав представиться полностью. — Ты из благородных? Вот уж не подумал бы.

Я его не понял. Ни причём тут благородство, ни почему он так странно исказил произношение в столь простом слове. "Возможно, каким бы образом мы с ним не общались, передать имя я не могу, и для них оно звучит странно?" — только и оставалось предположить. Уж не на русском тут говорят, то очевидно.

— Всякое случается... — отговорился, пожав плечами.

— Хорошо, не ты первый. Но откуда ж ты всё-таки взялся? Караван на днях был, вроде, но тебя я там, кажись, не видал, а на путешествующего в одиночку ты мало похож.

— Из... — я ещё раньше начал взвешивать имеющиеся варианты, и решил, что раскрыться хоть кому-то придётся. Набрав воздуху в грудь, зачастил: — Ты мне, наверное, не поверишь, но на самом деле я пришел из другого мира. И потому...

— Пф, да ладно! Хочешь про своё прошлое забыть, твоё дело, но уж глупостей не говори. Какой там у тебя "другой мир", ты с юга, или даже с севера? — он лишь усмехнулся моим словам.

— Нет, ты не понял. Я не из другой страны! Не откуда-то из-за моря, из-за рек. Из соседнего царства. Я из совсем другого мира. Может, из того, что в пустоте за небесами, может, из будущего, через много веков. Какой у вас тут год сейчас?

— Какой год, парень? — он отложил кусок хлеба, посмотрел наконец-то мне в глаза. Неужели и впрямь начал верить. — Ты что, хочешь сказать, что ты прям взаправду из другого мира, который не похож на наш, и, надо думать, сложнее и лучше? Что ты пришел через пустоту из этого другого мира в наш, примитивный?

— Ну да, именно! Я же ровно об этом и говорю...

Я заткнулся на полуслове. Поразительно легко сбиться с мысли, если собеседник приставил вам к горлу нож и уставился в лицо так, будто увидал перед собой рогатого демона. Совершенно не к месту подумалось, что впервые Харальд не щурится, а смотрит на меня в упор. И в этих бледно-зелёных, как у дворового кота, глазах жалость или сочувствие отразились бы разве что по нелепой случайности.

— Ещё раз, и медленно, так ты говоришь, иной мир, и иное время? И пустота между ними?

— Д-да... — когда-нибудь пробовали отвечать, совсем не двигая горлом? Угроза жизни заставляет учиться невероятно быстро.

— Лады, как называется твой город, твоя страна, твой мир, какой там год и по какому календарю?

Вопрос был задан на удивление спокойно. Харальд спрашивал так, будто уже знает ответ, и где-то далеко, в самом дальнем закоулке разума у меня появилась безумная надежда. Потому я ответил, не пытаясь юлить или выдумывать, честно.

— Ты гляди, и впрямь так, а я ведь никогда в вас толком и не верил. Старый уже, а довелось повидать живого шулера, теперь и помирать не стыдно, хе-хе.

— О чём ты? Я карты не брал в руки уже лет шесть, а мухлевать и не умел никогда, — забормотал я торопливо. Мне очень-очень не понравилось выражение его лица и этот смешок.

— Да не о том шулерстве речь, пацан, — старик решил вернуться к старой кличке. Ни то чтобы я мог ему возразить. Впрочем, нож он совсем чуть-чуть отодвинул — холод железа кожей уже не ощущался, но и расслабляться было бы верхом наивности. — Хотя ты, похоже, на самом деле не знаешь, раз так храбро признался. Вы хитрите не в играх, а в жизни. Ты пришел из-за грани, из другого мира, не такого как наш. Где умелые и сильные воины, где всезнающие маги и искусные ремесленники, мир, который старше нашего на века, — он говорил как-то странно, будто вытаскивал из закоулков памяти давно забытую историю. — Есть такая сказка для малых детей — "Кузнец и Шулер". Там и сказано, что прячась среди людей, вы говорите на языке нашей страны с помощью колдовства. Конечно, так и многие гости из других земель делают, те же арнарцы или южане, чтобы не учить язык самому. Вот только, имя, город и родную страну всегда вы произнёсете на своём родном, который нам не понять, и эти слова не будут иметь ничего общего с человеческими языками, а ваш счёт лет никак не связан с нашим. А ещё, только помешенный сам честно признается, что он Шулер и будет изо всех сил убеждать в этом, зная, что его ждёт. Ты же на скорбного главой не очень похож. Никогда не верил до конца, а так всё и оказалось-то взаправду. Слу-ушай, а если зеркало найти, то ты не сможешь посмотреть на своё отражение?

— Почему это? Смогу конечно, у меня даже собой было зеркало, выпало, пока бежал в трактир.

— Про это значит сказки врут. Жаль, было бы интересно взглянуть.

— Я не понимаю, да причём тут вообще сказки? И если таких, как я, здесь немало, почему ты хочешь меня убить? — я действительно совершено растерялся. Этот спокойный тон, будто старик болтает за едой, а не держит нож у моей шеи. Вот только противопоставление, что "люди" — отдельно, а "мы" — отдельно, и слова "зная, что его ждёт", наводило на весьма нехорошие мысли и заставляло шею напротив лезвия отчаянно чесаться.

— А вроде ты казался поумней сперва и попонятливей. Когда объясню, сам всё уяснишь. Говорят в тех же сказках, что давным-давно, так давно, что и имени его не осталось, жил один шибко умный колдунишка, сейчас его иначе, чем Предателем и не кличут. Однажды он смог узнать, что весь наш мир находится в центре огромной пустоты или бездны, отделенный от неё границей, гранью, стеной — называют это теперь по-разному. Потом он узнал, что есть и другие такие же миры, там, далеко в глубинах бездны. И из своего проклятого любопытства он каким-то образом через много лет изобрёл способ, как посмотреть на иные миры, на ваши миры. Поглядел, посидел, подумал, да и понял, в конце концов, что все они куда лучше нашего, ушли дальше на много-много лет или даже веков. И вот Предатель двадцать два года не спал, не ел, а только читал заклинания над сожженным козлом. Так и создал не описать словами какое могучее заклинание, самое могучее во всей империи, которое будет выдёргивать в наш мир жителей из других, заодно научив языку — вот эту магию он первый и придумал, так, между делом. Умный был, скотина... Говорят порой, что хотел он тогда как лучше. И всё это, чтобы, значит, на путь истинный наставили они нас, убогоньких, уму-разуму поучили, сами-то мы не можем ничего. Только вот не учёл он кое-чего. В бездне-то обитают только демоны, которых потом колдуны через границу вытаскивать научились. А вот в иных мирах обитают бесы... или Шулеры, то есть, такие как ты. Те, кто выглядит как человек, ведёт себя как человек, говорит как человек, но никто не знает, что у него в голове творится и что он на самом деле умеет и чего хочет. Уж не знаю, как там оно по началу было, как-то с ними наверняка разбирались, или прятались вы больно хорошо, не лезли никуда. Да только вот полтыщи лет назад один из вас, Дэсом звали, решил, что недостойно ему жить тут у нас простым смертным в грязи. Взял, да и сверг тогдашнего короля, тогда он императором назывался, а потом занял освободившееся место.

Харальд, должно быть, устал тянуться через стол, потому вновь опустился на табурет, как ни в чём не бывало. Разве что лоб постоянно морщил, будто с трудом вспоминал все старые сказки, которые сам забыл давным-давно. Только вот нож остался лежать у него под рукой, а как он умеет швырять клинки, уже довелось увидеть. Попутно я думал, что, может быть, не так уж и плохо оказаться в чужом мире. Если этот неизвестный парень тоже начал тут с нуля, а в итоге занял трон, может, и выйдет чего-нибудь стоящего добиться. Если сейчас не прибьют... В родном-то мире до кожаных кресел и отдельных кабинетов не дорос. Вот только разобраться бы, про каких демонов и бесов он говорит.

— Так разве плохо?

— Вот только ничего путного из этой затеи не вышло, — старик продолжил рассказ, будто не заметив моей фразы. — Наследнички правителя, немногие, кого раньше в постели не задушили или не утопили в ночном горшке, такой подлости не стерпели, война началась. Через двадцать лет, когда и Дэсу башку давно срубили, а труп развеяли прахом, страна развалилась на части: два больших королевства, одно на западе, другое на востоке, ну и несколько мелких баронств на юге, там вообще каждый был сам за себя. А знаешь, Шулер, что первое сделали оба новых короля?

— Э-э, нет. Может, колдуна того нашли?

— Он к тому времени помер уж давно. А вот они без затей начали Войну, за воссоединение, значит. Ещё через век их правнуки заключили мир, когда закончились мужики с обеих сторон. Так и появилось два королевства, а ещё Южный союз и Пограничье — громадное поле боя между ними на месте центральных земель старой империи, на которое теперь всем стало наплевать. А это десятка два вольных городов, и не пересчитать сколько проклятых лесов и полей. И мой город, куда тебя занесла нелёгкая — один из них. Вас, бесов, почему-то на окраину редко вышвыривает, чаще всё к нам, в центр. А та война стала ведь только первой, потом была ещё одна, снова мир, опять война — и там ведь ваши ой как часто руку приложили, то один хотел великим магом стать, то другой себе графство собрать из кусков... Вот такая вот старая и страшная сказочка, которую у нас любой мальчишка знает. Я-то, по чести сказать, раньше всегда думал, что брехня это. Что колдуны во всём виноваты, один под такой историей захотел императором стать, другой бароном, третий генералом — покажут пару новых фокусов, диковин несколько изобретут, вроде как из-за Грани достали, и все дурачки им верят. А оно вон как оказалось... Будешь теперь спорить, что у меня есть все причины забить тебя прямо тут, и никто мне слова дурного не скажет, а?

— А у меня кто-то спросил, хочу ли я этого? Все эти мечи, латы, штурмы — в гробу я их видал, по отдельности и скопом. Жил себе обычной жизнью, мы с друзьями шли... в трактир пива выпить, а потом — хоп! И я в толпе мужиков с копьями. Оно мне надо было?! — подсознание громко и внятно подсказывало, что куда умнее было бы молить о пощаде, но я просто разозлился. Достаточно мне и кучи своих ошибок в жизни, потому больше всего бесило всегда одно — когда мне приписывали чужую вину. А может, это началась истерика после вчерашнего шока, кто знает. — Маг, ремесленник, воин — да я в жизни работал только... как зазывала в лавке, — а как ещё лучше описать жителю средневековья профессию "специалист по продвижению сайтов в глобальных сетях"? — с кем-то поговорить, кому-то наврать, вот и вся работа. Я вообще никогда никого не убивал, наковальню видел один раз в детстве, а в магов у нас верят дети лет до десяти только. И плевать я хотел на всех ваших завоевателей, неудовлетворённых магов и ваши счёты. Вот!

— Выговорился, малец? — спросил Харальд спокойно. Я хотел огрызнуться, но всё-таки придержал язык. Кажется, отпустило прежде, чем я доболтался до кинжала в горло. — Больше глупо, чем смело, но сказано неплохо. Значит, вот как мы тогда порешим... Тебя я сейчас не трону, Шулер, если ты дашь клятву на крови, что никогда не попробуешь изменить наш мир. Ни в чём. Ни в одной малости, даже вот в такой крохотной. Живи себе тогда, притворяйся человеком.

Он толкнул нож через стол, с любопытством стал смотреть, чего будет дальше, только что на табурете своём не откинулся как в кресле. Пальцы у меня дрожали так, что и ручку смог ухватить лишь со второй попытки. О нападении не стоило и думать — старик мог разобраться со мной и чем-нибудь другим, если б захотел. Неловко держа нож, поднёс к ладони, как видел когда-то в фильме, но Харальд остановил жестом, затем коснулся пальцем локтя и провёл линию до запястья. Покосившись на грязное, отнюдь не стерильное лезвие, на свою тоже не особенно чистую руку, я уже собирался одним взмахом покончить с этой церемонией, когда старик меня остановил:

— Не спеши так, пацан. Жить ты, гляжу, очень хочешь, а вот ума пока не хватает. Ты с таким разрезом бы ещё до утра загнулся. И в самом деле, о порядках наших и понятия не имеешь. Кровью только воины клянутся, и режут ладонь только своим оружием, а не грязным ковырялом с кухни. Считай, я те всё-таки поверил, бес. И слово тоже своё не забыл. Я тебе остался должен, а значит, помогу, хоть ты Шулер, хоть ты кто.

Я быстро вернул нож на стол и спрятал руки за спину, чтобы старик не видел, как они трясутся. Чёрную шутку про то, что вены надо резать вдоль, и сам не раз слышал, но выбора старый пень не оставил. И он был прав — мне действительно очень не хотелось тут умирать.

— Поможешь? Как? — спросил я, наверное, слишком быстро.

— Просто. С тебя сейчас проку никакого, кого ты не спроси. Может ты и бес, да только малохольный какой-то, бесполезный. Торгаш, говоришь... не маг, не воин, даже не крестьянин. Да и обычным крестьянином ты едва ли быть захочешь, так?

— Ну, пожалуй, что так, — ответил с сомнением. Пределом мечтаний пока было закончить этот разговор живым. И проснуться завтра утром, тоже желательно бы с головой на плечах.

— Работал в лавке раньше — можешь и здесь торговать. Писать, считать — то не про мою честь разговор. Сам умею кое-как, но учить бы не взялся. Да писать, наверное, со своими чарами хоть как-то сможешь. Вот только ты даже про округу ничего не знаешь. А ещё — в городах королевства оно, конечно, по-другому, но здесь у нас помощник купца чаще трясётся по лесным дорогам с надежной дубиной в руках, чем врёт простофилям про свои товары. Короче, сейчас у нас октябрь, — я видел по движению губ, что он произнёс совсем другое слово. Должно быть, неизвестная магия так любезно перевела "второй месяц осени". Если у них вообще тут двенадцать месяцев. — Уже понемногу начинаются дожди, скоро тракт совсем развезёт и до весны никто и никуда теперь не поедет. Месяцев пять у нас есть. Я тебя научу, чему смогу, да расскажу, что тут и как, а ты пока будешь у меня работать, не прося денег. Честно, как я думаю? Если вы, Шулеры, вообще знаете такое слово.

— Всё честно, согласен! — я едва дал ему закончить.

— Только вот ещё, если я что-то спрашиваю — ты отвечаешь. И отвечаешь правду. И если мне покажется, что ты хочешь сделать нам какую-то гадость, то уж должен понимать... Согласен и с этим?

— Да!

— И ещё раз — ничего не менять. Никаких придумок, никаких диковин, никаких чудес, никаких великих планов. Просто жить, как все живут, как я живу. Согласен?

— Да, согласен, я на всё согласен! — никакого прогресса, попыток ускорить историю, никаких шансов подняться выше — плевать, сейчас я слишком хочу жить, чтобы торговаться. Обычная жизнь, ну и пусть. Зато жизнь. Хотя бы такая.

— Тогда завтра и начнём. А сейчас уже темно почти. Заболтался я с тобой, бес. Все говорят, что болтать вы уж больно любите.

— А, тогда можно вопрос, Харальд? — начал я.

— Попробуй. Но что отвечу — не обещаю.

— А что тут появляется ночью? Ты так говорил, что стемнеет скоро...

— Является? Да мы ж рядом с городом, ничё тут не является, даже ближайший курган далековато отсюда, это там всякое может случиться. Да и до ближайшего проклятого места далеко. Темно ночью, пацан, с очага проку мало. На ощупь вечерять — занятие для кротов, а не для людей, поверь уж. Это вот там дальше в лес, тут ночью уж как повезёт...

Шок от столь простого ответа не дал больше ни о чём не спросить. Позже, падая на знакомый тюфяк у стены, я услышал как старик негромко, будто себе под нос сказал:

— И вот ещё, коль захочешь сам уйти, то дверь открыта. А попытаешься меня убить или утащить чего на память — уж не обижайся потом.

Ответа здесь и не требовалось. И только уже вертясь на полу и стараясь хоть как-то устроиться поудобнее практически на голых досках, я запоздало озаботился ещё одним немаловажным вопросом::

— Слушай, а что за дело-то будет?

— Золотарём служу, уж, почитай, десятый год.

— Кем? — слово было вроде незнакомое, возможно, это местный язык?

— Тьфу ты, даже неинтересно. Охотник я тутошний, не бойся, нырять с головой никуда не заставлю, бес. Хотя стоило бы.

* * *

Утром меня растолкали, а если подходить корректно, даже распинали, ни свет ни заря. Когда всё-таки удалось хотя бы частично проснуться, я, под упорно вертящийся в голове анекдот о призывнике из деревни, выбрался за порог. Харальд уже бродил в утреннем тумане, разглядывая забор вокруг огорода. Так себе ограда, я у нас вокруг дач посерьёзнее видал, а тут пускай и брёвна уложены, но тонкие, да и высота только в мой рост — от зверья, не от людей. Вчерашний, точнее позавчерашний, как пришлось в мыслях поправиться, набег явно миновал хутор стороной, и обход свой ветеран делал скорее по привычке. Вдохнув холодный воздух, я только поморщился — все утренние процедуры ограничить пришлось умыванием в бочке с водой, тогда как душ бы сейчас оказался очень кстати, от одежды до сих пор несло гарью, потом и кровью. Неудивительно, что Харальд без проверок ни слову не поверил — внешне я сейчас мало чем отличался от любого здешнего оборванца, под слоем грязи и сажи разглядеть яркий наряд из будущего трудновато было, даже если постараться. Хотя с другой стороны, учитывая мелькавшие несколько раз "нездешние" вещи, может, гости из иных времён тут настолько частое дело, что их потрошение и избавление от барахла и одежды давно стало бизнесом у местных, и такой наряд не вызовет вопросов? Надо будет при случае уточнить.

— Здоров ты дрыхнуть, пацан, — так старик, видимо, пожелал доброго утра, когда подошел ближе. Заодно получилось и разглядеть его лучше — "по мирному времени" одет ветеран был в тёмные штаны из грубой ткани, домотканую белую некогда рубаху и нечто, за незнанием подходящего термина мысленно обозванное "кожаной курткой". Но архаичной, отнюдь не современного фасона. То ли дублет, то ли колет, как там у Сержа друзья такие штуки называли? А то предчувствие подсказывало, скоро придётся опробовать подобное и самому. Холода уже скоро. — Одно слово — городские. Забот у меня на сегодня куча, но с тебя проку нет пока, и в город даже по делу не отпустишь, мигом прознают. Потому выдумал я и те особое занятие. Лови, — он вытащил из-за пояса солидный нож и медленно бросил мне, но пусть и с трудом, однако всё-таки удалось не упустить этот тесак и не остаться без пальцев. — Пойдешь в лес... Ты вообще знаешь, что такое лес? Уже хорошо. Так вот, найдешь пару справных веток, из них вырежешь два меча — железный те пока и в руки кривые давать рано, как я вчера поглядел.

— Понятно. Только...

— Спросить ещё хотел чего? — буркнул он на ходу, направившись к сараю.

— Да вот... — деть нож оказалось некуда, потому так и продолжал вертеть его в руках. Рубило выглядело мощно, почти мачете, вот только клинок явно не из булата, а как бы вовсе не из железа вместо стали. — Почему ты меня постоянно зовешь "пацан", "малец", мне всё-таки не восемнадцать уже.

— Во-первых, я тя старше раза в два, — осталось лишь покачать головой. То ли он мне так много дал, то ли себе неплохо скинул. — Во-вторых, у нас в отряде пополнение ещё и не так называли. Радоваться надо.

— Но я же назвал имя.

-А имя ты се лучше иное подбери. В этих местах на дворянский манер зваться для шкуры небезопасно, знаешь ли. У нас в городе всяких благородных отпрысков, сваливших в Пограничье от любимой родни с их интригами — человек десять наберётся. Это те, про кого точно знают, и ещё столько же под подозрением. И ни одного не титулуют, хотя все всё и видят. Так и ты меру знай. "Лис", и хватит с тебя пока.

Этим советом Харальд завершил разговор, просто скрывшись в сарае. Вопросы у меня ещё оставались, но догонять его не стал. Всё это отчётливо напоминало какое-то испытание ученика в духе фильмов про кунг-фу. Потому вместо лишних расспросов предпочёл хмуро посмотреть на редеющий туман между сосен. "Вчерашний дождь, плюс утренняя сырость, да если сегодня опять ливанёт — простыть, как два байта перекинуть. А из средств лечения тут будут только пиявки да искренняя молитва. Хотя, старикан уверенно вчера про магию втирал. Ага, как там, блин, на этих эльфячьих ролёвках у Славы было: зелье лечение за пятьдесят золотых, восполняет сто пунктов здоровья. Господи, о чём я думаю?" — с этими мыслями и поплёлся к калитке в заборе, за которой почти сразу начинался лес. Хорошо, кроссовкам позавчера досталось меньше всего, они пока ещё держались. Послал бы благодарность производителю, да только как?

Вернулся я к хутору лишь часа три спустя, одновременно гордый собой и злой на весь свет, такое вот сочетание. Изрядно затупившийся (хотя куда уж дальше?) нож торчал нелепо из-за ремня, на плече покачивались результаты всех сегодняшних трудов — две обструганные длинные палки, которые при должной фантазии сошли бы по габаритам за мечи. Промок я с ног до головы, и пускай солнце уже поднялось над горизонтом, высохнет одежда ещё очень нескоро.

Старик нашелся рядом с домом. На утоптанной площадке между огородом и сараями он воткнул прибитый к жерди круглый щит из досок и одну за другой всаживал в эту мишень стрелы из не очень большого, но причудливо изогнутого лука. То ли тренировался, то ли оружие пристреливал. А луки вообще нуждаются в пристрелке? Прохромав до мишени и вытащив стрелы, он велел через плечо:

— Ну, похвались, чего там стругал такую уйму времени?

— Вот, оцени, — ответил я не без тщеславия, упирая оба "клинка" в землю, чтобы их можно было хорошо рассмотреть.

— Занятно, занятно... Обоснуешь, почему такие сделал, али просто захотелось?

— Нет, всё логично, — сдаваться было ещё рано. Хотя, похоже, Харальд был бы готов закрыть лицо рукой, чтобы не видеть такого безобразия, если бы только знал этот жест. — Я видел, как ты управляешься с двуручным мечом, действительно мастерски. Вот я и подумал, что и учить ты будешь обращению с двуручником, — в самом деле, обе деревяшки были метра полтора длиной, из которых на "рукоять" приходилось сантиметров тридцать.

— Ещё занятней. Ну, давай, раз так, покажи, как бы такой меч нёс, доставал, да бил им. Вот ты идешь с мечом, вот я, такой доверчивый и безоружный, и что ты сделаешь? — предупредил он мой порыв бросить ему "меч". Лук старик аккуратно прислонил к забору, вышел с пустыми руками вперёд.

Обронив вторую деревяшку, я перехватил оставшуюся и завёл за спину, удерживая рукоять над плечом. Затем выдернул, крутанул один раз и принял виденную в каком-то фильме стойку, сжав оружие двумя руками. Поняв, что сигнала к началу не будет, коротко разбежался и с широкого замаха рубанул сверху вниз, целя в левое плечо. Не знаю, чего я ожидал, может быть, что старик поймает клинок между ладонями, или через долю секунды окажется на метра два правее, давая мне упасть. Взамен Харальд, до того просто с кривой ухмылкой наблюдавший за этим представлением, сделал шаг навстречу, резко выбросив руки вперёд. Левая крепко перехватила мои кисти с мечом, а кулак правой быстро мазнул по животу и по скуле. Секунды две я обалдело пялился на широко ухмыляющегося старика, прежде чем понял, что уже проиграл. Перехватив мой взгляд, он только спросил:

— Уловил?

— Да. С размахом, это я точно зря.

— Да ты сегодня всё утро зря потратил, малец, — ответил тот спокойно, отпуская мои руки. Подошел ко второму "мечу", взял с земли и повертел в руках, добавив: — Слушай, неужто у вас там, в счастливом будущем, совсем клинков не осталось?

— Ну как... — я потратил время, чтобы подобрать слова. "В кино" явно прозвучало бы не к месту. — Только для парадов, да для представлений. Ещё на досуге некоторые балуются, но то ради забавы, в бой с мечом нестись никому даже в голову не придёт.

— И чем же люди там воюют? — спросил он живо. Оружейная тема старика весьма заинтересовала, где-то он успел немало повоевать, это точно. — Уж люди друг другу горло явно грызть не перестали?

— Нет, конечно же. Война никогда не меняется. Наше оружие... — запнулся, подумав, ну и как описать средневековому воину свой АК-74М, с которым год оттрубил в родной армии? Даже из него-то пострелять довелось раза три за весь срок — службу тянул в штабе писарем, притом нормальным, а не как парень из известного фильма. Но обещание есть обещание — я поклялся отвечать на вопросы, потому надо постараться и слова подобрать. — Держат его как арбалет. Приклад, ложе, спуск — всё есть, — я даже руками изобразил, будто держу у плеча автомат или самострел. — Только вместо тетивы, как бы это сказать... Харальд, у вас знают, что такое порох?

— Впервые слышу. Может, где и открывали раньше или из ваших кто пытался занести сюда, да шулерские приспособы, оружие и написанные ими книги обычно сжигают цепные псы Альянса. Если смогут, то и вместе с хозяином. И оружие — в первую очередь.

— Ясно... Порох, то, в общем... порошок такой. Который горит и даже, ну, взрывается, — тут я руками показал взрыв, но судя по всему, такое слово у них всё-таки было. — Короче, вместо тетивы арбалета, немного такого порошка взрывается и посылает короткий болт, который пробивает даже рыцарские доспехи, он куда быстрее арбалетной стрелы.

— Потом снова сыпать твой порошок, зажигать, да и вообще — с собой его носить помимо стрел. Как-то муторно... — Харальд был не так прост, даже из сбивчивых объяснений он уловил суть противостояния арбалетов и первого оружия на чёрном порохе.

— Так ведь там не один болт за раз. Десятки, а иногда даже и сотни без перезарядки. Это, как бы сказать, механическое оружие... в общем, как часы, или катапульты — шестерни, пружины, всё тому подобное. Оно само работает, пока есть стрелы, как-то так.

— Больно чудно звучит. Я понимаю ещё вместо арбалетов такое сделать — с ними стоят далеко, время есть на всякие придумки, а возни с их перезарядкой всегда много было. Но всех солдат делать стрелками, тащить эти шестерни, порошки в грязь и мясорубку — это ж как на копейный строй с колбой алхимика бежать, — он только покачал головой. Добавил вдруг иным тоном: — Ну да, не мне судить. Но вот ты бы смог такое оружие сделать?

— Я? — вопрос застал врасплох. Одно дело пытаться объяснить. Другое — взять и собрать. Из чего? Как? Я почувствовал, что правая рука бессильно шарит в поисках телефона... а точнее в поисках рюкзака, где его по старой привычке всегда носил после того, как из кармана увели пару аппаратов. Того самого рюкзака, что остался ещё за первой баррикадой, и от которого после боя едва ли можно было хоть клочок ткани отыскать. Интернет, поисковики, энциклопедии, мы привыкли, что всё это под рукой всегда, вбей запрос и всегда получишь тысячи ответов. Мы разучились помнить что-то сами. Пусть даже примерно представлял скорость винтовочных пуль, назвал бы отличия калибра 7.62 от 12.7 и их обоих от более экзотичного 9х39, но как быть с самыми основами основ? Порох — смесь из серы и селитры, это я знал. Но в каких пропорциях? И было ли там что-то ещё? А чем отличается дымный от бездымного? А из чего отливают гильзы, как делают капсюли патронов, как изготовить нарезной винтовочный ствол? Вспотев от взгляда на открывшуюся бездну неизвестной мне информации, только медленно покачал головой. Нет, не быть мне местным Калашниковым. Хотя в том уже и не было необходимости, пояснил: — Не смогу. Даже будь у меня свой кузнец, алхимик и механик — я просто не смогу припомнить всего, что нужно, — и кроме того, разве старик сам не взял с меня клятву даже на полмиллиметра не пытаться сдвинуть в сторону его мир? А может это не идеализм, а просто страх? Если за "артефактами" из будущего охотятся какие-то местные инквизиторы. А ведь не только виновных хватают, наверное...

— Жаль, жаль. Хотя, может, оно и правильно. Сложно это всё для битвы — шестерни, зелья, меч куда как надёжнее. Но я хоть понял, что в наших сражениях ты действительно ни пса не смыслишь, просто вот совсем. Потому, запоминай сюда, — даже его голос как-то изменился, теперь это был не просто трёп, а инструктаж или урок. Наверное, учитывая возраст, Харальду доводилось в своё время гонять новобранцев. — Первое — только полоумный будет учить обращению с двуручным мечом того, кто не держал в руках обычного. Когда служил в отряде наёмников, мне ни один год потребовался, чтобы за него взяться. Второе — двуручный меч не носят за спиной, ты просто не сумеешь выдернуть его из ножен. Куда чаще таскают просто на плече. Третье — его не задирают к небу, так не справишься с его весом. И ещё — где ты видел меч без гарды?

— Так существуют же такие клинки, — возразил я, имея в виду деревянный японский меч — бокен, в котором и черпал вдохновение для своих поделок.

— Они есть. Только баловство одно, западные игрушки, — захотелось возразить, что гарды обычно не имелось как раз на мечах Востока, но вовремя спохватился — в этом мире западные и восточные земли могут быть населены совсем иначе, а о здешней географии мои представления пока ограничиваются историей Харальда о расколе старой империи. — И ещё — ты выбрал дерево помягче, чтобы быстрее управиться и не сильно вспотеть, но сам же и усложнил себе работу. Такой "меч" сломается через пару дней, и тебе придётся идти в лес снова. А потому — ты отправишься туда сейчас. И вырежешь два одноручных меча из крепкого дерева. И про гарду не забудь. Времени тебе — до заката. Ясно?

— Угу.

Кивнул без особого энтузиазма. Невероятно обидно, что несколько часов усердной работы ушли в никуда, но что тут можно поделать? Это действительно было испытание, которое я провалил... В знаниях о холодном оружии тумана оказалось как бы ни больше, чем сегодня утром в лесу. А не хочется выполнять бессмысленные поручения — дорога свободна, да только вот идти некуда. Развернувшись, я вновь побрёл к деревьям. Окликнули меня уже почти у края леса:

— Эй, пацан.

— Чего? — спросил, нехотя обернувшись.

— Лови.

Харальд бросил небольшой тюк. С трудом его поймав, я развернул тряпьё и увидел внутри кусок сыра, несколько чёрных сухарей и флягу из тыквы. Ничего не сказав, только кивнул и немного бодрее двинулся вглубь чащи.

Глава 3.

Удар справа — блок. Удар слева — шаг назад. Сразу целая серия ударов, справа, потом сверху — отбить удалось только два, третий же чувствительно задел по руке.

— Снова плохо, — озвучил Харальд очевидное, глядя, как я потираю ушибленное деревянным мечом запястье. — В бою остался б уже без руки. Ты ж шустрее меня, пацан, вот и пользуйся выгодой, а не топчись на месте. Всегда надо пользоваться каждой выгодой положения, иначе долго не протянешь.

Только и смог, что кивнуть — тренировка затянулась, дыхание уже стало тяжелым, изо рта вырывались облака пара. С появления в этом мире прошел уже месяц, сейчас на дворе стоял ноябрь с его морозной сыростью. Под ногами чавкала грязь, едва прикрытая выпавшим с утра снегом, но ветеран наотрез отказался перенести регулярные занятия. "Бывает, ты выбираешь место для боя, но чаще его выбирают за тебя. Потому надо всегда готовиться к худшему" — так он объяснил. Сейчас я ещё неплохо держался, в первые дни дыхание сбивалось уже через считанные минуты тренировки, всё-таки в родном мире я собой толком не следил.

— Ещё раз. Готов? — спросил Харальд, меч он уже держал по-боевому. Даже удивительно, что выструганные со второго раза деревяшки продержались так долго, хотя вид они уже имели довольно потрёпанный.

— Да, сенсей, — ответил с трудом. За месяц удалось понять, что это заклинание-толмач действует весьма хитро. Так, произносимые на английском или японском слова оно добропорядочно переводит, когда сам знаю, что же пытаюсь сказать. А стоило выдать китайское ругательство, заученное из одного несправедливо закрытого сериала, как Харальд только удивлённо уставился, не поняв ни слова. Однако я не прекращал тестировать заклинание. Ведь если оно как минимум передаёт сразу суть, конкретный смысл за словами, а не просто переводит их, это может создать проблемы, или как минимум непонимание. А может ещё хуже — подозрение.

Удар был неожиданным, меч с отчётливым свистом метнулся к колену, едва-едва успел подставить своё оружие. Раздался банальный треск дерева вместо благородного и возвышенного звона клинков, а прежде чем он стих, оружие старика вновь рассекло воздух. Испуганно отшатнулся, крепкая деревяшка на пару сантиметров миновала челюсть. Меч тут же описал дугу, примериваясь к шее, но я успел поставить блок, сильный удар отдался в руках. Харальд не стал меряться силой, а просто качнулся в сторону, крутанул оружие, и деревянное лезвие огрело меня по правому боку. Я дёрнулся, пытаясь как-то защититься, но только пропустил ещё один удар, теперь остриё просто упёрлось в грудь.

— Обратно убит. Малец, что за дела, я начинаю думать, что зря трачу своё время? Ты вообще двигаться будешь? А что это за блок? У тя будто три движения: блок сверху так, блок снизу сяк, удар вот эдак — и всё!

"Где блок, Света?! Я тебя спрашиваю..." — вспомнил неожиданно, кисло улыбнувшись, но вслух ничего не сказал. Едва ли здесь когда-либо слышали о волейболе. Я опустил меч, подошел к сырому от тающего снега забору, прислонился к брёвнам. О холоде можно было не волноваться — местная одежда, несмотря на весь её неказистый вид, делалась явно с расчётом на мороз, ливни и пургу, тепло держала вполне недурно. Вещи из родного мира утратили актуальность, когда зарядили дожди, пришлось экстренно переходить на местные порты, рубахи и тулупы, или как оно правильно называется. Ничего "идейно близкого" в продаже, по адекватным ценам, не нашлось, видимо, трофеи с неудачливых путешественников между измерениями впрямь торгуют нечасто и недешево. Поняв, что отвлёкся, затягивая молчание, быстро произнёс:

— Но, мастер, разве не нужно сперва запомнить все типовые движения. А потом уже переходить к чему-то сложному. Ты слишком торопишься.

— Нет, пацан, это ты с чего-то решил, что у тебя до потолка времени! — отрезал старик, тоже прохромав к забору. — Полгода это вообще — тьфу, мелочь. Только начать. Даже королевский учитель из тебя справного воина за полгода не сделает, и никто не сделает. Ты всего только и успеешь, понять немного, что к чему, да руки-ноги в кучу собрать правильно.

На мой взгляд, старик изрядно лукавил, говоря об основах. За месяц почти безвылазного сидения на хуторе, помимо ежедневной разминки с мечами по утрам, а также общих упражнений, "на укрепление физухи", как сказал бы Серж, ветеран начал показывать работу кинжалом, дубиной. С луком, правда, вышел конфуз — дав его мне в руки один раз, и пару минут поглядев на безуспешные попытки натянуть тетиву, старик полностью оставил тему. Разве что, до копья пока не добрались. Вспомнив о копьях, решил зайти с другой стороны:

— А разве ополченцев-копейщиков обычно готовили не ещё меньший срок? Сколько там от набора до сражения пройти может — недели две, ну месяц это уже максимум? — начав с азов, я смог узнать, что собой представляет календарь в этом мире, и каких слов можно не избегать. Здесь год состоял из трёхсот шестидесяти дней ровно, которые разбили на двенадцать месяцев по тридцать дней. Четыре недели по семь дней, первый и крайний в месяце, как сказал бы тот же Серж, дни — "ничейные", вне счёта и недель. С часами, минутами и секундами всё тоже, вроде, обстояло как у нас, это не могло не радовать. Разве что странная привычка местных считать круглым числом двадцать вместо десяти порой сбивала с толку.

— Ополченцы — да, но ты сравнил весло с оглоблей. В королевской армии ополчение это всегда мясо, что уложат под копыта. От них ничего и не ждут, знай себе, упри копьё в землю да героически сдохни за короля. Они как раз на тя похожи — три удара, два притопа, а повернуть копьё чуть в сторону страшнее проклятья на бездетность, ведь его за это десятник отходит тем же копьём. Они просто мясо, а будешь вести себя так — и ты останешься мясом. Нормальных-то копейщиков, их дрессируют ого как. В вольных городах сработавшийся отряд наёмников с копьями может сходу устраиваться к кому угодно на службу, Смекнул?

— Более чем. Слушай, Харальд, а у тебя семья есть?

— Чего? — ветеран повернул голову, будто проверяя, не ослышался ли. Вопроса он явно не ждал. — Эт ты к чему?

— Да просто, знаешь, — я широко обвёл рукой выцветший лес, низкие серые тучи, такой же серый с чёрными пятнами снег на дворе, — у нас вот так с месяцев пять каждый год. В жизни не думал, чтобы буду скучать по этой погодке, однако же...

— Кто у тебя остался там, Шулер? — спросил он, помолчав. Даже как-то без обычного ехидства.

— Родители. Я с ними и так уж почти с год не виделся, а теперь вообще неизвестно, когда, и смогу ли хоть когда-нибудь. Ещё брат, младший, но этот и без меня не пропадёт. Шустрый пацан, его б тебе в ученики, вы бы друг друга понимали. Хотя, тьфу, конечно, не дай Бог, — постучал по мокрому бревну. Старик с любопытством проследил за этими манипуляциями — ну да, здесь-то суеверия иные, да и богов, как я понял, множество. Надо будет и тут следить тщательней за языком. — В общем, я ему такой судьбы не желаю. Друзья ещё, человек семь, потом куча прочих родственников с приятелями, но это уже не так важно.

— А жена?

— Нет. У нас принято по-другому, обычно женятся поздно, я же рассказывал. Была одна хорошая девчонка, но мы с ней расстались уже с полгода назад, там долгая история... — неопределённо протянул я, махнул рукой, не вдаваясь в детали. И себе вряд ли чётко объяснил бы, что у нас с Надей пошло не так, не говоря уж, чтобы растолковать другому человеку. Только поправился: — А после неё, как-то... ни на кого и глаза не глядели. Пару раз пытался заново начать, да так, ни уму сердцу. А с ней как-то глупо получилось, я до сих пор иногда жалею... ну да не о том речь.

— Ясно, ясно. Ну я ничего интересного не расскажу, — старик лишь пожал плечами по своей привычке. — Отец был плотник, мать не помню, умерла она рано. Старший брат от лихорадки ещё в детстве помер, младший — подался в наёмники через два года после меня, да больше его никто не видел. Может и жив, хотя едва ли. Сестру выдали за торговца, уехали они на восток, уж почитай больше двадцати лет прошло. Жива или нет — кто знает. Отец двенадцать лет назад погиб — такой же штурм города был, он вышел в ополчение, хоть и старый. Меня тогда здесь не оказалось — в поход ушел с отрядом.

— Понятно, — неопределённо произнёс я. Всё-таки, до сих пор не удалось свыкнуться до конца с местными правилами — здесь нет Сети, нет радио, нет телефонов, а письма идут месяцами. Вообще, наше общение почти всегда шло по одному шаблону — сперва мои рассказы о родном мире, а Харальд в ответ объяснял, как обстоят дела в этом. Принцип равнозначного обмена неизменен в любых эпохах, грех было жаловаться. Конечно, у старика было преимущество в разговоре, он первым спрашивал, что хотел и сколько хотел, и только потом уже, может быть, отвечал вопросы. И если меня занимало всё подряд, и в первую очередь необходимое для выживания и маскировки под местного жителя, то у ветерана нашлись свои "любимые" темы. Война, медицина, строительство, ремесло — вполне ожидаемые интересы.

— А что касается жены, когда ходил в наёмниках, девчонок, вина и денег хватало вдосталь, да только не те это девки были, на каких женятся. Может и бегают где мои пацаны, так я про то не знаю твёрдо, чай, не король, следить за каждой каплей... крови. Ну а как ушел из отряда, чтобы тут осесть — сам понимаешь, кому я уже был надобен? Так один и живу, — ответил старик на вопрос, который я не успел ему вернуть.

Правда, особого доверия его слова не вызывали. За прошлую неделю мне дважды наконец довелось выбираться в Рившен (так назывался город, куда меня угораздило попасть, ну и все принадлежащие ему земли заодно), и как ученику охотника, наболтали много чего. Слыша обращение "ученик", кстати, только ухмылялся про себя. Брат как-то рассказывал, ещё при Петре была такая должность — "подлесничий", и я, выходит, теперь как раз на ней и состою. Звучит обалденно, круче любого "подполковника". Так вот, среди прочих россказней про старикана и намекали, с кем-то из вдов в городе он крутит амурные дела, даже пару кандидаток называли. Впрочем, моим это дело не было уж точно никаким боком, да и у Харальда тоже особых нет причин душу раскрывать. А сплетни, они и есть сплетни. Я вообще старался в городе как можно меньше болтать, чтобы не спалиться на какой-нибудь мелочи, а больше слушать. Вот и наслушался всего подряд.

— Кстати, учитель, а можно ещё вопрос.

— Ну, давай. Они у тебя вообще не переводятся, чего уж там, — хмыкнул он в ответ.

— Так вот, я позавчера в городе девушку встретил, довольно странную. У неё чёрные волосы, заплетённые в косу, она вообще ходит с непокрытой головой, и кроме того... у неё жёлтые глаза и острые уши.

— А, Грета. Она в ученицах у нашей целительницы сейчас. Сам понимаешь — маги, им наши правила не указ, что хочет, то и носит.

— Да, но я вообще-то про уши.

— А что уши? — переспросил он, только пожав плечами. — Эт ж Пограничье, тут эльфов завсегда много было. Здесь, почитай, у каждой четвёртой девчонки уши такие, разве что их обычно не видать, если пристойно голова прикрыта.

— То есть, они не люди, так? — нужно было уточнить очевидное.

— Не тебе такое болтать, бес! Чё это они вдруг не люди? Такие же, как мы, точнее как я. Кровь, она у всех красная, даже у тебя, почему-то. Да ты давеча рассказывал, у вас там вообще чёрные на всю морду живут, и ничего, а тут, подумаешь, уши ему не такие. У тебя с этим проблемы какие-то, что ли? — отреагировал старик неожиданно агрессивно. Может, амуры у него тоже с какой-нибудь эльфийкой?

— Нет, нет, нет, Харальд, не пойми неправильно, — быстро выставил руки, заговорил торопливо, поняв, что здесь "сказочные" по моим понятиям расы воспринимают просто как другие народы людей, а я, вроде как, их унтерменшами назвал: — У меня ни к кому претензий нет. Эльф и эльф, ну и что. Просто, у нас такого не встречалось, сказки только. А кто у вас тут ещё помимо эльфов бывает? Так, заранее спрошу.

— В империи народу много жило. В центре эльфы. На востоке мы, санкарцы, у нас обычно кожа и волосы посветлее, чем у прочих. На северо-западе — гномы, те всегда пониже остальных, но покрепче. На юго-западе — ронфирцы, эти часто посмуглее нас. Ну, ещё гоблины есть, у тех клыки небольшие, и мужики у них через одного лысые как колено, но они просто живут среди прочих, никто уж не помнит, откуда они пришли.

— А орки? — подсказал я.

— Кто?

— Да, не обращай внимания.

— Ну, за землями империи и другие народы, вроде, есть, говорят, что и на людей-то не особо похожие. Может и эти твои "оры" там обитают, но про то уж не с меня спрос. Кстати, раз уж ты заговорил, если будут спрашивать, откуда ты такой взялся, помни, отвечай так, как я велел. Прямо не говори, но будут предполагать, что с запада — делай вид, что согласен, а там уж и за тебя всякие подробности придумают. Правда вот мордой ты на санкарца скорее похож, потому, если будут сомневаться насчёт запада, то намекай на юг — там вообще в языках и рожах боги не разберут, кто и откуда.

— Я помню, помню, ты уже шесть раз это всё мне сказал...

— И ещё двадцать повторю! — отрубил старик резко. — Если заподозрит кто, что ты из-за грани, то пёс бы с тобой, но и меня ждёт костёр... в самом ещё лучшем случае.

— Ясно мне, ясно, я ведь пообещал уже.

— Ну и хорошо, что тебе всё ясно. Да и вообще, разболтались мы с тобой. Давай, ещё раз на мечах, быть может, теперь получше выйдет. Ежели чего не так, тебе ведь отбиваться от кучи народу придётся, хе-хе... А потом ещё работы на сёдня — не переделать.

— Хорошо. Только ещё напоследок... вопрос. А почему всё-таки мечи, а не дубины? Меч ещё купить надо, а может и носить не всякому разрешат. А дубьё, оно и есть дубьё.

— Меч это основа. На все случаи оружие, и рубить, и колоть, и резать. Вот только против доспехов не очень, да кто их тут в пограничье носит-то, тем более по лесам? А самый дрянной меч всегда лучше самой доброй дубины, это я тебе поклясться на клинке именем Воина готов. Да и вообще, хватит мне зубы уже заговаривать, если мы тренироваться собрались, а не языком чесать, то вставай и вперёд. Резче, резче!

— Понял, понял, уже встаю, — ответил я, торопливо подхватывая меч. Со старика станется и безоружного огреть — не успел приготовиться, сам виноват, в бою враг ждать не будет. Новую информацию требовалось обдумать, но явно не сейчас — когда рядом свистит меч, пусть и деревянный, тут не до эльфиек с гоблинами или стандартов вооружения, голову бы поберечь.

* * *

Ещё месяц пролетел почти незаметно, в тренировках и разговорах. Харальд даже начал брать меня на охоту и обход окрестностей, действительно начал относится как к своему помощнику и ученику, а не обезьянке для дрессуры и попугаю для разговоров. Правда радоваться ли этому при окончательно испортившейся погоде — отдельный вопрос.

За толстыми стенами надрывался ветер, швырял горстями снег, пытался оторвать закрытее ставни, выл в дымоходе. Однако внутри трактира беззаботно трещал камин, распространяя запахи жарящегося мяса и расслабляющее тепло, громко сталкивались кружки, а гомон множества людей почти заглушал буйство стихии. Освещение только подкачало. Не считая пламени очага, тьму разгонял лишь местный брутальный вариант люстры — висящее под потолком широкое колесо, уставленное свечами. Оказывается, подобная конструкция действительно существует, хотя я всегда считал её выдумкой киношников. Отдельный подсвечник на столе — уже за дополнительную плату, как излишество.

Декабрь выдался снежным и морозным, не хуже, чем где-нибудь в Сибири, с пронизывающим до костей ветром и долгими вьюгами, способными отрезать любой город от внешнего мира. В такую бурю, как эта, наш хутор мог бы находиться не в шести километрах от города, а в шести тысячах — разницы никакой. Потому всякий раз, когда Харальд выбирался в Рившен, мы оставались ночевать в каком-нибудь трактире. Всё-таки, долгие прогулки это уже не для старика, он даже полный обход своей территории делал теперь не более раза в месяц. Хотя к границам на разведку наведывался чаще, но там близко, а вот дальние прогулки отнимали слишком много сил. Зато сегодня с началом бурана не требовалось спешно искать ночлег, зная, что ещё с утра снята комната наверху.

В город мы явились сразу по нескольким причинам. Во-первых, распродать результаты, так сказать, трудовой деятельности — мясо, шкуры, перья. Правда, добывал птиц и зверьё практически один Харальд. Учитывая сложные отношения с луком, мне на охоте делать нечего, кроме "подай-отвали". Ну и ощипывать да свежевать потом то, что он приносил — трудоёмкая, грязная и весьма неприятная работа, но можно подумать, что у меня был выбор? Во-вторых, несмотря на все опасения, в здешнем средневековье люди не зарастали грязью долгие годы, наоборот, мыться раз в неделю или две считалось хорошим тоном. Для сего полезного занятия в городе даже выстроили купальни — нечто близкое к турецким баням. В трактире рядом с этим прекрасным заведением мы сейчас и находились. К счастью, памятная резня состоялась в другом здании — не думаю, что в таком случае я смог бы нормально есть и пить, не пытаясь отыскать следы крови на полу, стенах и мебели.

— Да я тебе говорю — неладно что-то с этим курганом. Там постоянно дичи полно, а на той неделе — как вымерла. Два зайца полусонных застрелил, и всё.

— Ох, ну ты будто первый день тут. На кургане зверьё странное, иногда хоть в мешок греби, а иногда — шесть дней ходи, никого не увидишь даже. Правда, такое редко бывает, но раз в года два-три, это уж не сумневайся. Так, Харальд?

— Да мне-то почём знать? Больно далеко от меня ваш курган, не хожу я туда. Лес большой, диковин разных много. Хотя старики конечно говорят, что место всегда странное было, нечисть там всякая шатается рядом, то мертвяк попадётся, а в другой год упырь кого-то задерёт. Будто тянет их туда со всей округи.

За потрёпанным разгульными пьянками, но ещё вполне крепким столом недалеко от очага помимо нас со стариком устроились ещё двое. Ян и Сандер, тоже охотники, но оба были семейными и жили в городе. Первый немолодой уже, степенный, и даже словно бы слегка заторможенный, невысокий, но с мышцами грузчика или молотобойца — без гномьей крови тут наверняка не обошлось. Второй наоборот, под два метра ростом, суетливый, лишь немногим старше меня, но при этом успевший где-то нажить кривой шрам через всё лицо и потерять левое ухо. Впрочем, в разговор я старался не влезать, больше предпочитая слушать, как обычно. К тому же ученику своего мнения не положено, как старший сказал, так думать и требуется. Да и все их охотничьи байки меня интересовали мало, потому я просто молчал, отхлёбывал понемногу неожиданно вкусное тёмное пиво из потёртой глиняной кружки и размышлял на отвлечённые темы. К примеру, взять те же бани. В "нашем" средневековье на мытьё в Европе смотрели с большим подозрением, а здесь никто и не думал грозить анафемой. По словам Харальда, ещё лет триста назад Левент, великий целитель из западного королевства доказал связь между грязью и возникновением эпидемий, по его рекомендациям начали строить и купальни в нынешнем их виде, он же ввёл в широкий обиход простейшие средства гигиены, мыло в том числе. Жрецы местных богов этим начинаниям не препятствовали — они были чужды аскетизма и от заботы о бренном теле не отказывались. Я даже начал подозревать, не был ли этот самый доктор одним из нас, людей из иных времён, сумевшим прославиться, но едва ли смогу это узнать — учитывая страх местных перед Шулерами, его прошлое маги, жрецы и королевские чиновники проверяли много раз. Да и какая разница теперь...

Ткнул меня локтем в бок Харальд просто мастерски — практически незаметно для окружающих, но крайне чувствительно. Вздрогнув, перевёл взгляд на него, разом забыв про всех шулеров и древних лекарей, и вернувшись мыслями в шумный полутёмный зал трактира. Поймав осмысленный взгляд, старик тихо произнёс:

— Одень её обратно.

— Ч-чего?

— Думаешь, никто не замечает, что ты всё время пялишься на Грету и взглядом раздеваешь? Твои девки — твоё дело, но хоть перед народом не подставляйся. Тут немало мужиков, кто на неё глаз положил и своей уже считает. Вообще, сдалась она тебе? С магами всегда надо быть настороже.

— Но это же противоречие, — возразил я шепотом. Что-то отрицать не имело смысла — вдруг дошло, что во время своих раздумий действительно не сводил взгляда с младшей целительницы. Она вместе с Кирстен, своей наставницей, занимала небольшой стол в тёмном углу под окном, не смущаясь сугубо мужской компании в зале. Не то чтобы она мне так уж нравилась, до потери памяти, но всё-таки первая виденная в жизни эльфийка, к тмоу же, чего уж там, красивая эльфийка, это притягивает взгляд. Вполне естественный, почти научный интерес, ничуть не более того. Вдобавок, она ещё и волшебница. — Если от колдунов стоит держаться подальше, то откуда толпа поклонников?

— Эх, у большей части здешних парней одна-то мысль в башке редко задерживается, а что б сразу две, да ещё их связать — это уже чудо будет. И не от колдунов, а от магов, не путай такие простые вещи, тебе же хуже будет. Ну то есть от колдунов надо держаться ещё дальше, но их в округе, слава всем богам, нет сейчас.

— Ладно, всё понял, больше не повторится, я запомню.

Я действительно отвёл взгляд в сторону, сосредоточившись на барде, выступающем у огня. Впрочем, слабая улыбка Кирстен подтвердила, что мои действия не остались незамеченными. Старшая целительница казалась милой женщиной лет тридцати пяти, но, по словам Харальда, ей самое меньшее шестьдесят — просто большая часть магов выглядит моложе сорока благодаря своим талантам. Наряды у них с Гретой были совершенно одинаковыми — белые просторные одеяния целителя, сейчас прикрытые тёплыми плащами, успевшими просушиться у огня с прихода колдуний. А вот внешне они сильно различались — Кирстен выглядела самым обычным человеком, без каких-либо эльфийских черт, а длинные светлые волосы, которые она и не пыталась заплетать, говорили о восточном происхождении. Попутно я мысленно дал себе подзатыльник и припомнил разделение местных волшебников по видам, о котором рассказывал старик на той неделе. Маги это все способные к волшебству скопом, а колдуны — только повелевающие стихиями, "неживой природой", тогда как целительницы (или ведьмы, суть одна) имеют власть над живыми существами. Все колдуны — маги, но не все маги — колдуны, как-то так, если "для чайников".

Здешние барды не успели ещё выродиться в тусклых бородатых мужиков, носящих безразмерные свитера зимой и летом. Цветасто одетый певец, которому даже восемнадцать-то лет можно было дать с трудом, одинаково охотно исполнял и эпичные баллады, и пошлые солдатские песенки, умело подыгрывая на потёртой выцветшей лютне. Впрочем, что эта пятиструнная бандура с овальным корпусом — именно лютня не поручился бы, но других средневековых музыкальных инструментов просто не знаю. Закончив местные рившенские и довольно похабные куплеты про ополченца, которого не дождалась неверная жена (я даже не ожидал, сколько значений может быть у слова "копьё" в данном контексте), бард опять затянул балладу. На этот раз, об очередной великой битве Санкары и Арнара. Так на самом деле назывались восточное и западное королевства, по фамилиям правящих домов, и само собой, в той битве не оказалось победителя, а все воины полегли на безымянном поле. Пел он настолько впечатляюще, что на нашей эстраде места бы парню точно не нашлось — людей с голосом и слухом там уже давно не осталось. Однако текст больше напоминал белые стихи, рифма в них проскальзывала разве что по чистой случайности, хотя народу нравилось и так. Занятная деталь, в песне уже пару раз упоминался коварный и подлый Шулер-маг, призванный древним заклинанием из-за грани мира служить полководцу Арнара и сжигавший живьём всех пленных, трусов и дезертиров, дабы набрать ещё больше силы.

Но вот и эта баллада завершилась на положенной трагической ноте, бард, вежливо кивнув, взял протянутую из-за ближайшего стола кружку и выдул одним глотком. Момент самый подходящий. Встав на ноги, я ощутил, как слегка накренился пол — то ли переоценил себя, то ли слишком легко отнёсся к местному пиву. Когда равновесие удалось восстановить, я приблизился к барду и произнёс, стараясь подражать местным оборотам речи:

— Досточтимый сударь, не будешь ли ты столь любезен, и не уступишь ли мне одну песню? Когда-то меня тоже учили играть, к тому же я знаю баллады, о которых тут и не слышали.

Бард пару секунд рассматривал меня, потом равнодушно пожал плечами и отдал лютню, театральным шепотом дав наставления:

— Когда начнут бить, главное — береги инструмент.

Хмыкнув, я забрал у него орудие труда и быстро опробовал струны, пока мальчишка занимал место за одним из ближайших столов. Играть меня действительно учили, тут душой не покривил, вот только, осваивать довелось гитару, да и дело было ещё в средней школе, но должны же остаться какие-то навыки? Струны, они и в средневековье струны, что с них взять. Песню я решил подобрать героическую, чтобы понравилось всем, но с романтикой, чтобы впечатлить и дам — в конце концов, для чего всё это затевалось-то? Сыграв короткое вступление, я начал:

Я солдат, и значит я

И ответчик и судья.

Я стою на двух концах огня.

Огибая виражи,

обгоняя смерть и жизнь,

Я бегу сразиться с тенью лжи.

Сколько б нитей не плёл обман,

Покажет лик света истина...*

Летящую в голову кружку я заметил в последний момент и едва успел отшатнуться вправо. Посудина раскололась на черепки, вино добавило жара очагу, а я уже пригнулся, поворачиваясь спиной к пламени и хватаясь левой рукой за рукоять кинжала на поясе. Похоже, какие-то рефлексы старик вбить успел-таки, привычку не оставлять открытой спину — в том числе.

— Что это было за дерьмо? — Прорычал кружкометатель, поднимаясь с места. В этом молодом, но очень уж здоровом и сверх меры накачанном мужике легко можно было узнать одного из городских кузнецов, хотя имени вспомнить и не удавалось. — Слышь, кобыла ты криворукая, не знаю, кто тебя учил играть, но руки и ноги или у него, или у тебя, явно растут из одного места. Если тебе в детстве болт в ухо прилетел, так сиди, и не подвывай...

Его поддержало ещё несколько голосов, дело принимало очень дурной оборот. Только драки под занавес вечера нам и не хватало. Лютню я уже держал за гриф на отлёте, к молчаливому ужасу барда, но, помимо кинжала и этого мутанта домбры, иного оружия под рукой не оказалось. Однако в перепалку влез Харальд. Он быстро похромал ко мне, попутно объявив совершенно безмятежным голосом:

— Знаешь, Бьёрн, вот от тебя я вопросов к бухнувшему салаге не ожидал. Или мне припомнить, как ты в первый раз надрался до свинячьего визга, полез к своей Анне в окно, а потом её папаша тебя жердью три улицы гнал?

Не очень ясно, чем же старик угрожает, если только что всё и напомнил, но кузнец действительно остановился, даже отвёл глаза под смех толпы — историю эту явно знали многие. А общее настроение в зале было скорее расслабленное, народу пока что больше хотелось повеселиться, чем подраться, что обнадёживало.

— Не стоит.

— От и ладно. Уложу это тело, хватит с него уже на сегодня, а потом мы продолжим. Малец, пошли.

— Но я...

— Пошли, я сказал.

Ветеран крепко схватил меня за локоть и потащил за собой к лестнице. По пути он ловко выкрутил из рук лютню и вернул счастливому музыканту. А наверху, убедившись, что в коридоре мы одни, он вдруг схватил меня за ворот и приложил к бугристой деревянной стене. И даже не прошептал, а скорее прошипел:

— Ты что, Лис, совсем мозги пропил? Или тебе из-за этой ушастой голову вовсе оторвало, а думал ты чем-то другим?

— Я же только...

— Хотел перед красивой девчонкой хвост распустить, а на остальное уже наплевать? Баллад он знает кучу, ишь ты какой. Скажи лучше, этот петух разноцветный же пел не в лад, так?

— Да, у него там почти ни одной рифмы не было, — ответил я, поняв, что речь о барде.

— Так вот, на самом деле, для трактирного певуна у него весьма складные баллады. На санкарском. В отличие от твоих... Да только скажи мне, пацан, если мы с тобой свободно болтаем, думал, эта магия те будет и песни рифмовать красиво на чужом языке? Раскатал губу, однако. Ты же ведь на своём, бесовском пытался выть, а? Улавливаешь мысль?

Вместо ответа я ладонью хлопнул себя по лбу, аж затылок ударился о стену, как раз в такт аккорду очередной баллады с нижнего этажа. В детстве, помнится, долго очень думал, что песни всегда пишут так, чтобы их можно было в рифму петь на любом языке. И только выучив два (ну ладно, полтора) языка сам, понял, насколько же сильно заблуждался. И вот, наступил на те же грабли. Это ведь для них звучало, наверное, как Цой после интернет-переводчика. Б-блин...

— Я...

— Нажравшийся полудурок ты. Ладно, все подумали, что ты просто не умеешь ни пить, ни петь, а если б догадались? Дело не в том, что ты пел какую-то чушь — у нас один мужик в отряде из Арнара на каждой пьянке так же делал, хоть его молотом по лбу бей, хоть связывай. Проблема другая, ты пел не просто чушь, а совсем незнакомую чушь — я оставшиеся зубы готов поставить на кон, в зале самое меньшее полдесятка человек знают язык западного королевства. А ещё трое-четверо бывали на юге, но ни те, ни эти в жизни твоих бесовских песен ни там, ни там не слыхали. И потому, могут задавать вопросы, а тогда вся твоя история отправится к демонам в бездну мгновенно, понял, или нет? Учти, пацан, если что, болтаться мы с тобой на соседних ветках будем. Ничего нового в этот мир... ни изобретений, ни заклинаний, ни сказок, ни песен. Ни-че-го!

— Понял. Всё я понял. Больше никогда не повторится!

— Очень надеюсь. Всыпать бы для надежности, но совесть не даёт — я в молодости по пьяни ещё не то творил. Короче, иди, проспись, но это всё запомни! Да я те и сам не дам забыть.

Пришлось максимально виновато и покорно кивнуть. Харальд убрал руки, я, держась за стену, поковылял к нужной комнате. Он добавил в спину, почти даже заботливо:

— Решишь блевать — горшок под койкой. Не уделай там всё, понял?

* * *

Январь не принёс снегопадов, но не скупился на морозы. Дни шли, я начал втягиваться в бесконечные тренировки, привыкать к нагрузкам, и Харальд это тоже заметил. К мечу, ножу и дубине прибавился арбалет, и на охоте от меня появилась хоть какая-то польза. Болты часто уходили "в молоко", поражая снег и деревья куда чаще, нежели цель, но всё равно, даже кривой и явно сделанный на коленке арбалет был самым удобным оружием из попадавшего здесь в руки.

Со струнным звоном тетива отправила в полёт короткий болт, эхо её пения затерялось среди замерзших деревьев. Лиса, так и не успевшая посмотреть в мою сторону, взвизгнула, но не упала замертво, а, припадая на заднюю лапу, понеслась прочь, только мелькнул хвост между кустов. Вскочил из-за корявого пня, мысленно обложил матом свою меткость (прогресс есть, но слишком уж неторопливый) и бросился следом, забирая чуть в сторону. Пришлось даже подниматься на небольшой склон, но зато теперь сверху отчётливо виднелась цепочка следов с красными пятнами вдоль неё. Промерзший наст оглушительно скрипел под меховыми сапогами, но держал, и я легко нёсся там, где в другое время провалился бы по колено. Куда больше проблем доставлял арбалет в руках, широкие неудобные дуги так и норовили зацепиться за каждую ветку.

Наконец, я выскочил на небольшой прогал между деревьями, внизу из-за кустов одновременно вылетела лиса. Слабый, но адски холодный ветер дул с моей стороны, она наверняка почуяла опасность сразу же, но перед зверем оказалось упавшее дерево, а на трёх лапах его не перепрыгнуть. Уперев оружие в толстый корень вяза, натянул тетиву, благо хоть руки в перчатках, выхватил из колчана на поясе новый болт и практически вбил на ложе. Когда арбалет взлетел к плечу, лиса уже почти обогнула препятствие, оставалось только повернуть, чтобы скрыться. В этот момент я и выстрелил. Снаряд с негромким свистом рассек промороженный воздух, преодолел разделявшие нас пятнадцать шагов и попал точно в цель. Лиса беззвучно перекатилась по снегу, замерла, уже не пытаясь встать. Я же прислонился спиной к вязу, с хрипом выдыхая целые облака пара — эта пробежка, сквозь ветки, в тяжелой одежде и с риском поскользнутся в любой момент, далась ой как нелегко. Оружие теперь можно прислонить к стволу рядом, мы не в бою, чтобы сразу его перезаряжать. Арбалет всё-таки вызывал смешанные чувства: в моём представлении, самострел должен быть элегантным оружием, но тот, что где-то добыл Харальд выглядел как кусок доски, к котором присобачены (иначе не скажешь) верёвкой деревянные дуги, а уж спуск и вовсе примитивен донельзя. Там даже о спусковом крючке речи не шло. Но тут не до капризов, лучше-то ничего нет.

— Ну что, малец, подкинул себе же проблем? Ещё и шкуру продырявил зазря лишним выстрелом, — Харальд мелочно подпортил мне всю радость от успеха, появляюсь из-за кривой раздвоенной берёзы. Даже хромой он ухитрялся двигаться в лесу тихо и незаметно — я его увидел только в нескольких шагах, а старик держал в руках не столь уж маленький лук. Конечно, наставник пытался учить скрытному передвижению по лесу, но до его уровня мне ещё очень долго будет не ближе, чем до родного мира.

— Уж извини, не снайпер я, чтобы навскидку бить. И так неплохо вышло.

— Интересно, причём здесь бекасы? Ну в любом случае, на семь-восемь плавов ты цену шкурке-то сбросил. Да ещё и про болт свой забыл, — добавил он с какой-то странной ухмылкой, протягивая арбалетную стрелу. Подумалось, что заклинание опять провело мимо какую-нибудь пошленькую двусмысленность.

— Спасибо. Кстати, давно вот у тебя хотел спросить, — начал я. Болтать на морозе не из самых приятных занятие, но вставать и идти дальше пока не готов, потому решил тянуть время. — Почему ваши монеты так странно называются? "Плав" — что это за слово такое?

— Вот кто бы говорил про чудные слова, Лис? — только усмехнулся он в ответ. Так ветеран сократил моё плохо расслышанное когда-то имя, потому что приставка "А'" полагалась только дворянам обоих королевств, что-то вроде "де" и "фон" у наших французов и немцев. К тому же, слово "лис" здесь ничего не значило, только изредка использовалось как старое, ещё до Раскола королевств, имя. А соответствующее животное, вроде лежащего неподалёку, называли, кажется, "наарт", если верно сумел прочесть по губам. — Плавы они, потому как монеты на востоке сплавляют из нескольких металлов. Бронзовые — самые мелкие, а золото и серебро мешают в самых крупных, но ты таких в руках не держал. Даже ребёнку очевидно.

— Смышленые у вас тут детишки, я всё равно, например, не понял — за каким такие сложности? У нас в былые времена монеты делали без всяких причуд — просто из меди, серебра, золота. Разве тут не должно быть так же?

— Ты совсем ума лишился, малец? — старик, похоже, догадался, что я тяну время, но и сам присел на развилку между стволами берёз. — Глупость же несусветная. Сам головой подумай — так ж любой недоученный маг сможет вытащить из воздуха мешок золотых, прийти на базар и накупить барахла на семь возов. А через полчаса — денег как и не было.

— В смысле? Теперь уже я ничего не понял. Маги тут причём?

-А ты думаешь, кузнецам шибко самим нужна эта возня? Не улавливаешь мысль?

— Нет. В нашем мире не существует магии, и потому я совсем тебя не понимаю.

— Ах да, опять забыл... — он даже хлопнул себя по лбу свободной рукой. — Неплохой у вас там всё-таки мир, без этих надутых зазнаек. Но тогда объясняю совсем-совсем на пальцах, как дитю. Каждый, почитай, второй колдунишка умеет не только пламенем кидаться да ветер заклинать, но и доставать из воздуха штуки всякие. Ну, там, ножи железные, ледяные колья, щит медный... Всем этим маги обычно швыряются друг в друга, но любой хлам, что они достают, не держится и получаса — исчезает обратно, часто вообще минут через десять-двадцать. Пах, и пустое место, как и не было. Говорят иногда, что вытаскивают они свой хлам прямо из Бездны и исчезает оно потом туда же, но я в это не верю. Да и вслух этого лучше не повторять, даже если магов рядом нет, — Харальд провёл ногой по снегу, будто стирая что-то, посмотрел на меня, ожидая, что теперь уже всё совершенно ясно. Ответом был вопросительный взгляд, он продолжил, вздохнув: — Понимаешь, могут они и золото сделать, или, вот, Брайан, городской наш колдун, тот любитель серебряные лезвия призывать. Но маги, как они сами говорят, могут делать только "чистую материю", уж что бы эта дурь не означала. Вроде как, только железо, только золото, только вода. А чтобы сплав, к примеру, сталь, где кроме железа куча всяких примесей, да оно всё выдержано-проковано — этого и самая большая шишка из них не сможет. Или несчастную гнилую доску — ни в какую, он лучше крепостную стену из чистой меди сделает вот такенную, чем обычное полено! Отсюда все эти выкрутасы, приходится делать монеты, которые нельзя наколдовать. Но сам понимаешь, из берёзки деньги тесать глупо. Вот мы ещё ладно, плавим только, а на западе — те свои троны из камня делают. Кварц, малахит, самые дорогие — янтарь.

— Троны? — переспросил я, слово явно было не к месту. Приходилось в родном мире видеть картинки Янтарной комнаты, но как-то смутно представлялось целое кресло из янтаря, да ещё и не одно.

— Монеты Арнара. Камень по рукам долго ходит — морды королевские на нём менять часто больно придётся. Они и вырезают там свой королевский трон, гордятся им сильно. А в Пограничье и на юге ходят и те, и эти, у нас даже, бывает, ещё старой империи монеты встречаются, если кто найдёт клад, но то редкость. Про магов-то понял всё?

— Кажется, да. Только откуда ты, простой воин, столько про них знаешь?

— А как иначе? Если всегда есть риск, что кровью добытые и тебе уплаченные деньги через двадцать минут в воздухе растают? Но про монеты и всё такое, тебе лучше с купцами поговорить, только аккуратно. Вообще, тут в округе магов-то немало, правда, в основном, недоучки всякие, кто от наставников сбежал, доказать своё величие... сам понимаешь, обычно долго они не живут. А бывает и наоборот, в Пограничье такие маги прячутся, кому в королевствах жизни — до ближайшего костра, вот от этих лучше вообще держаться как можно дальше, а то жабой доживать жизнь, или своей кровью демона накормить — удовольствия в том мало. Ну, тебя последнее не касается. А так, от города сильно зависит, но обычно как у нас — власти стараются держать хотя бы одного целителя и одного колдуна, да приплачивают ремесленникам, кто слабой магией владеют.

— Но раз они могут так много всего разного — им, наверное, противников вообще равных нет, кроме других магов? — изумлённо переспросил я. Всё-таки, одно дело кино и книги, где пишут про магов, и совсем другое — вот такие вот рассказы, как о чём-то само собой разумеющемся.

— Ха, Да если бы так просто. Знаешь, как воины, все умеют драться и стрелять, но кто-то лучше с копьём, а кто-то с мечом и щитом? Ну вот и маги точно так. Они меж собой тоже делятся по умениям, обычно на магов живого — ведьм и целителей, и магов неживого — колдунов и волшебниц.

— Н-неживого?! Это они мертвецов поднимают?

— Нет, тьфу ты. Такой гадостью очень редко занимаются, за подобное свои же живьём сожгут. Тех, кто мертвечиной занимается или людей в жертву приносят — на этих все прочие сами охотятся, потому они тут в Пограничье и прячутся обычно. Соль не в том, маги живого — те, кто затягивают раны, или выращивают урожай и леса, выводят новые породы зверей. Маги неживого — те, кто создают ураганы, швыряются копьями льда во все стороны и взглядом плавят сталь. Конечно, и колдун может перелом вылечить и ведьма без огнива костёр разжечь, но это как правши и левши — ты или всё делаешь одной рукой, или другой, очень редко кто одинаково владеет и правой и левой. Но это сама основа, а там ещё и колдуны между собой делятся — кто-то умеет летать и разведывает войска, кто-то прыгает с места на место и таскает важные письма, а кто-то демонов в армию может призывать или просто жарить огнём так, что камень плавится. Всё и сразу никто не умеет никогда. Хотя Брайан с тобой бы наверняка согласился. Все эти волшебники, они всё равно постоянно думают, что круче гор, выше звёзд, а остальных людей держат за стадо. Сам однажды видал, у нас тут в Пограничье, как маг проклял целый город и превратил всех жителей в упырей, просто захотелось ему поглазеть — а чего получится. Вот только они сами людьми быть не перестали, и глаз на спине не отрастили. Взять того же Брайана — ну ты его видел...

— Кого? — город всё же был не самым большим, несколько тысяч жителей — уровень немаленького села по нашим меркам. Однако хотя про мага и слышал обрывки разговоров, но встречать его не доводилось.

— Помнишь, тебя в первый же день хотел прибить угрюмый такой мужик с эстоком? — поймав очередной непонимающий взгляд, Харальд обречённо пояснил: — Узкий длинный меч такой. Ага, понял. Ну вот тем мужиком Брайан как раз и был. Да только при штурме ему не повезло — всегда гонору хватало, и когда ворота отбивали, понесся вперёд, швыряясь кинжалами налево и направо, да только светлячки того и ждали. Вместо отступления ударили в ответ, человек семь положили своих, но и Брайану досталось на орехи, считай, обе ноги в фарш, несколько стрел в спину, одежду спалили всю — если бы парни его не вытащили и до Кирстен бегом не доволокли, помер бы как обычный простолюдин, магия бы не спасла. От так вот, пацан. Теперь в следующий раз они точно опять на нас нацелятся, потому что город без мага остался. Хорошо, зима пришла, зимой в набег не ходят. А там Брайан, глядишь, поправится, его в соседний город к толковому целителю отправили, нашим до него далеко.

— С магом ясно, более-менее. А те почему "светлячки"? Оттого, что ходят в белом?

— Не. Они ж не просто бандиты, а, как там его, санкарский "Светлый орден пылающего меча", вроде так... или "карающего меча", уже не помню. Знаю сам, звучит как полная чушь — паладины никогда придумать чего путного не умели, таких "орденов меча" по обоим королевствам штук пять раньше было.

— Погоди-погоди-погоди... так ведь паладины, это рыцари, что защищают справедливость и совершают подвиги, ведь так?

— Ага, — старик широко ухмыльнулся в ответ. Похоже, не впервые слышал нечто подобное. — Но сам подумай — мы тут в Пограничье живём на проклятых забытых богами землях, короля у нас нет, вокруг Шулеры снуют, хе-хе. Армии большой тоже нет, что важно. На кого ходить с благородными грабежами и светлой резнёй, как не на таких отродий, как мы, а? Ну и ещё мы с границами Санкары рядом, ехать не надо далеко.

— Б-блин... — вспомнил тех отморозков в серых плащах, припомнил и резню в трактире. Определённо, паладинов я себе представлял как-то не так. Стать одним из тех, на ком практикуются рыцарские подвиги, вышло очень неприятно и опасно для здоровья.

— Вижу, ты тоже баллад наслушался в своё время, или как у вас там это называлось. Ничё, ничё, это пройдёт. А теперь, идём, хватит задницу морозить. Одной лисы нам мало, ещё бы хоть кого сегодня добыть.

— Хорошо, пошли, — я встал с корня, взял в руки арбалет. День предстоял ещё долгий.

__________

*Ольга "Origa" Яковлева, "Rise"

Глава 4.

Февральское солнце с большим трудом пробивалось сквозь замерзшее окно, тусклый квадрат освещал стол, но углы комнаты тонули в серых тенях. Отложив готовый болт в сторону, я принялся за следующий. Казалось бы, стрела не ракета, чего в ней сложного, однако Харальд и тут разбил мои наивные иллюзии. Правильно выбрать толщину и длину, приклеить под нужными углами оперение (как выяснилось, для болтов "перья" делали из щепок, на радость защитникам животных, водись они в этих краях), да ещё и баланс должен быть... Прямо матан, что б его, а ведь тут сопромата нет, до всех этих соотношений длины, толщины и веса явно доходили опытным путём.

Рядом с заготовками для болтов на столе валялись кинжал и ждущее его точило. Уже почти месяц, как старик совсем оставил в покое деревянные мечи и сосредоточился на работе с коротким клинком, уже безо всяких "тренировочных" эрзацев. Кинжалы были актуальнее, хоть сколько-то пристойный меч, за который будет не стыдно, я себе позволю ещё не скоро, ну а базовые навыки пригодятся в любом случае, за столь короткий срок до чего-то сложного мы не дошли. Жаль только, оружие он мне на первое время подобрал из какого-то совсем уж "китайского" железа, тупившееся едва ли не о воздух, и нуждающееся в заточке чаще, чем М-16 в чистке. Но, тем не менее, заниматься этим тоже необходимо. Уже через два месяца я отправлюсь своей дорогой, искать счастья купеческого подручного. До того удавалось плыть по течению, но когда сойдёт снег, придётся выгребать самостоятельно. А значит, за оружием, бронёй (которой бы неплохо ещё обзавестись) и прочей экипировкой никто кроме меня самого уже следить не будет. Поэтому не последовало особых возражений, когда Харальд спихнул на меня большую часть домашней работы — в конце концов, требовалось научиться разжигать огонь, готовить пищу, латать одежду так, как это делают здесь. Иначе либо спалюсь мгновенно, либо отдам местным богам душу там, где абориген бы легко выжил. Ну не досталось мне подарочка в виде навыков какого-нибудь коренного жителя, в которого закинуло бы моё сознание — с языком нет особых проблем, и на том уже спасибо.

Скрипнула половица у очага, но я даже не повернул головы. Вполне естественный звук, Харальда сейчас всё равно нет дома — ушел на охоту. Меня он с собой брал раз через два, за серьёзной добычей отправляясь самостоятельно. Оставаться на хозяйстве дело не мужское, но будто бы у меня был выбор? А пока руки заняты стрелами, можно в очередной уже раз прикинуть своё положение во всех деталях.

В первую очередь — застрял я в этом мире крепко, и перспективы на возвращение крайне смутные. Бывая в городе, вышло, пусть и не сразу, отыскать тот переулок, где вывалился из родной подворотни, да только каких-то намёков на портал там, ясен пень, не нашлось. А вот следы переноса отыскались: несколько пятен старого крошащегося асфальта, буквально вплавленных в брусчатку; клякса потемневшей от выхлопного дыма штукатурки на стене из грубого камня. Вместе со мной переместился небольшой объём пространства, но каких-то более внятных деталей узнать не у кого пока, как это происходит, и можно ли попасть обратно. По словам того же Харальда, маги иными реальностями особо не занимались из-за риска получить клеймо пробирающегося домой Шулера, или того, кто хочет подкинуть остаткам империи ещё одно потрясение. Точнее некоторые как раз активно интересовались, в надежде урвать свою долю невероятной силы, что легенды приписывают чужакам, но жили такие обычно недолго и очень несчастливо — даже терпимые ко многим экспериментам коллеги в этом случае не церемонились, за ними гонялись не менее яростно, чем за некромантами. Тоска по поводу билета в один конец уже прошла, хоть и не сразу, но Харальд смог в первое время достаточно меня загрузить и отвлечь, а потом уже стало чуть легче, жизнь в этом мире постепенно становилась привычной. Но не настолько, чтобы отказаться от поисков дороги домой. И именно в магах я видел призрачную надежду на возвращение — раз сумели один раз создать такое заклинание, смогут и повторить. Вот только к ним на хромой козе не подъедешь, нужны немалые деньги или власть, чтобы чего-то у них просить, а тем более требовать. А может, ещё придётся вместо контакта с вполне официальным Альянсом магов искать отступников по окрестным болотам, кто забрался в глушь от надзирателей.

Это уже вопрос номер два — текущее положение. Главное — я жив, не ранен, не в плену, что очень немало. К тому же, не какой-нибудь негр, как в известном анекдоте про шпиона — тёмно-русые волосы, голубые глаза, светлая кожа. Легко сойду за полукровку, каких в Пограничье каждый второй, не считая первого. За месяцы тренировок и забегов через лес потерялись несколько лишних килограмм, наетых на сидячей работе, мышцы уже вызывали лёгкую гордость, а не тихую жалость, да и мороз с ветром потрепали руки и лицо. Для большего соответствия здешней моде даже начал отращивать волосы, отпустив усы и короткую бороду, хоть сейчас на роль какого-нибудь Фарамира. Короче говоря, выделить меня из толпы на улицах едва ли кто-то смог бы с первого взгляда, ну рост чуть выше среднего здесь, только и всего.

Легенду какую-никакую имею, о местном обществе узнаю всё больше — даже если где и успел проколоться за прошедшее время, всё равно начинать работу буду в другом городе, с чистого листа. Относительно самой работы, правда, ещё оставались сомнения — понятно, что придётся купеческим помощником в Пограничье долго пробыть, но опять же, а какой выбор? Податься в воины нетрудно — любой вольный город содержит дружину, записывайся, когда пожелаешь. Да только лук мне так и не дался, меч, кинжал, арбалет я едва освоил, дубина вообще не оружие, а средство самообороны. А тот рукопашный бой, которому недолго учили меня там, отличался от преподаваемого Харальдом как детская игра в доктора от реальной ампутации полуоторванной руки на поле боя, когда из инструментов только саперная лопатка и приклад. Чтобы стать магом, нужны способности, но у себя таковых не замечал. Кто там ещё остаётся из канонов разных игрушек и книг — воры, кажется? Не смешите меня, наши пять лет в колонии это цветочки рядом с дыбой, клеймением и отрезанными руками здесь, так что риск себя не оправдывает ну никак. Эх, ну если уж судьбе угодно зашвырнуть в иной мир, что стоило отправить меня в какую-нибудь реальность победившего киберпанка? Ставил бы импланты, прыгал себе по крышам, кулаком стенки пробивал, а не ржавые железки затачивал в сотый раз за месяц...

Отложил болты, взялся за кинжал и точило. Начал править лезвие, напрягая глаза, чтобы в слабом рассеянном свете не пропустить щербин. Всё-таки, та часть формулы коммунизма, где про электрификацию, несомненно, была неплоха — этот вечный полумрак меня уже изрядно достал. К отсутствию газоснабжения, канализации, отопления, электричества и интернета смог привыкнуть довольно легко — кто в девяностых хоть пару месяцев жил в деревне, того подобным не смутишь. Пришлось, конечно, вспомнить, что такое дрова, вёдра и свечи, отвык за последние годы, но это всё ещё терпимо. А вот эти крохотные окна, затянутые чёрт знает чем — они раздражали до сих пор. В городе встречалось и довольно приличное стекло, но ставили его даже не во всякий богатый дом, а уж о массовом производстве не шло и речи.

В разговорах с Харальдом я уже пытался оценить все свои навыки и таланты в местной перспективе. Знания языков оказались совершенно бесполезны. Основы программирования, теория сетей, работа с поисковыми машинами — большая часть информации, которую слабопрожеванными кусками впихивал в голову три года в колледже, утратила свою невеликую ценность, стоило очутиться в этом мире. Курс экономики у нас тоже был спринтерский — один семестр, большую часть лекций мы пинали, скажем так, балду, ограничившись скачанными в последнюю ночь рефератами. Знания истории могли помочь лишь в самых общих смыслах, развитие этого мира шло совсем иным путём, да и относительно одинаковой географии у меня не было гарантий — ни одной вменяемой карты я ещё в глаза не видел. Разве что сугубо по ощущениям, по деревьям и смене сезонов — думаю, что это Пограничье находится где-то в Европе, или здешнем её аналоге, но это одни предположения. Ни одного общего названия мы с Харальдом так и не нашли, но это ни о чём ещё не говорят. Хотя планета, вроде, являлась Землёй — рисунок звёздного неба сильно не изменился, и луна никуда не делась.

В ремесле тоже ничего не светило — первые же попытки расписать Харальду все нереальные убойные свойства катаны натолкнулись на элементарные вопросы о способе ковки, выборе руды, методах закалки... На что-то можно было бы рассчитывать в физике, но стоит преподнести кому-то из местных ученых мужей три закона Ньютона или постоянную Планка, и здравствуй, мыло душистое и верёвка пушистая. Шулеры тут заменяли ведьм в качестве мишени для казней и погромов, считаясь повелителями демонов из бездны и источниками всяческих бед и несчастий, а о презумпции невиновности тут явно никто в жизни не слыхал. Правда, из тех, с кем я решался осторожно заговорить на данную тему, никто настоящего беса в жизни не видал, и лично не знал того, кто видал, однако почти у каждого был приятель, а у того свояк, троюродный дядя которого своими глазами наблюдал чудовищные злодеяния какого-нибудь Шулера...

Это же исключает налаживания какого-нибудь экзотичного производства, да даже и просто бытовое изобретательство и новаторство. Сей мир чудовищно консервативен и любое, самое мелкое новшество мигом попадает под подозрение в нечестивых происках Шулеров и их сторонников. Но, по словам Харальда, в отличие от средневековой охоты на ведьм, тут имелись хоть какие-то первопричины. Ведь гости этого мира почти всегда пытались реализовать свои преимущества и превратить знания и навыки иных веков в твёрдую валюту и вес в обществе. Глупые Шулеры подминали под себя какую-нибудь деревню или даже небольшой район, и начинали ковать мечи и готовить завоевательный поход для расширения территории. Шулеры чуть-чуть умнее в своей деревне строили мельницы, лаборатории и пытались протолкнуть на рынке то систему ипотеки, то бумажные деньги. Итог один в обоих случаях: карательный отряд Альянса магов ближайшего королевства, сожженные дома, развешенные по дубам крестьяне и маленькая шкатулка с пеплом, оставшимся от главного подозреваемого. У кого мозгов чуть больше, пытались свои изобретения и схемы реализовать через других — находили покровителя из влиятельных людей, или путались с ворами и бандитами, в итоге пытаясь выдавать свои придумки за работу аборигенов. Итог примерно тот же: рано или поздно источник разных редкостей отслеживали маги, а там опять огонь, петля, шкатулка с пеплом. Лишь полностью отказавшиеся от прошлого и своих знаний ради растворения в новом мире имели шансы протянуть дольше, живя простым крестьянином или стражником. Разумеется, нет правил без исключений. Нередко маги хватали невиновных, и лишь единицам, обычно истинным фанатикам своего ремесла, удавалось убедить их, что новый плуг или рецепт вина они от начала и до конца создали сами. С другой стороны, порой какое-то из разбросанных очередным Шулером по миру семян знаний успевало дать всходы, новая одежда или новый способ ковки успевали разойтись по городам и стать привычным делом, прежде чем Альянс устанавливал его "чужое" происхождение. Тогда, не имея возможности полностью его выжечь, дар оставляли, как неизбежное зло, активно, впрочем, распуская слухи о его бесовской природе. А порой, особенно во время войны, и сами маги закрывали глаза на нечестивое происхождение некоторых знаний, если они помогали одерживать победы. Но в любом случае, это именно исключения, лишь подтверждающие суровую мощь главного правила торжествующей ксенофобии.

В итоге, оставалось всего два варианта — или в купцы, что долго и муторно, или с уже имеющимся багажом в воины. В последнем случае деньги и славу получить можно куда быстрее, но и закончить как Харальд шансы тоже немаленькие — а я ведь узнал с обалдением, что ему на самом деле только сорок восемь лет. С одной стороны: годы корпения над счётами и тряски по грязным дорогам в обществе какого-нибудь жирного скряги-купца вместо сумасбродной девчонки с волчьими ушами. С другой: резня без правил вроде увиденной мною в первый день, где отдельный воин может выжить только благодаря везению, притом "жизней" лишних нет, и сохраняться тоже нельзя. Выбрать менее ужасный вариант из двух пока так и не удалось.

Убрав кинжал в истёртые ножны и отложив точило, я взялся за более прозаичные иголку с ниткой. Требовалось подлатать свой плащ, благо завтра предстояло с Харальдом снова пилить на обход территории — далеко не ближний свет, а обморожений по мелочи за зиму мне уже и так хватило с верхом.

* * *

Тропа, по которой мы шли, едва виднелась среди выбеленных инеем деревьев. То и дело приходилось нырять под хрупкие замерзшие ветки, однако Харальд уверенно сохранял взятый темп, приходилось стараться и мне. Тишина вокруг стояла невероятная, только хрустел под лыжами снег, да порой скрипели на морозе деревья. Казалось, мы вдвоём совершенно одни в лесу, хотя я и знал, что это не так. Буквально с четверть часа назад пересеклись с охотниками, Ян со старшим сыном буквально носом рыли снег, пытаясь вновь отыскать потерянный след зверя, так что разговор у нас ограничился парой фраз.

Двигаться было тяжеловато — в родном нашем городе снег выпадал на два дня максимум... трижды за зиму, потому лыжи я видел только по телевизору. Да и здесь использовали отнюдь не пластик и углеволокно — слегка обтесанная доска, петля, вот и вся технология. Однако деваться некуда, пришлось осваивать. Харальд тоже не демонстрировал чудеса спринта — с покалеченной ногой на лыжах не разбегаешься, он сильнее налегал на палки, чем собственно шагал. Причём здесь "палки" имелись в виду в самом буквальном смысле — две обломанные ветки попрямее, и никакого хайтека. Так вот и плелись, немногим быстрее, чем здесь же по осенней грязи пешком.

Мы сейчас были не на охоте, потому вновь покосившись на хромающего впереди Харальда, я решил прояснить давно занимавший вопрос:

— Слушай, я вот на днях, когда в город ходил, относил Кирстен рысьи когти для её зелий... — ветеран только хмыкнул, ничего не сказав. — Так вот, выходил от них Кнут. Тот, который племянник капитана стражи.

— Ну и что? — буркнул старик, не дождавшись продолжения.

— Я и говорю — он сам вышел. Но ведь его пару недель назад на охоте, говорят, лось порвал от души, что парень и выжил-то с трудом. А теперь он ходит себе, и хоть бы что?

— А в чём проблема? Я помню, у вас там были одни знахари, которые могут настойку на бычьем глазе дать, чтобы чирьи с задницы вывести, или пузо зашить, когда из раны кишки вываливаются. Ну а тут у нас есть и целители — которые волшебством людей пользуют взамен того, чтобы молниями кидаться. Эти много чего умеют, знавал я одного, так он отрубленную руку себе заново отрастил. Не за двадцать, конечно, дней, но всё-таки. Колдуны почти все понемногу это умеют, а целители — те мастера. И ещё, следи за словами — "порвать" может волк или та же рысь, а лось, он больше копытами... — добавил он сварливо.

— А как же Брайан? Его ведь тут лечить не стали.

— С Брайаном случай был тяжелый, я говорил, ноги ему прямо там на месте отрезать пришлось, их уж не вылечить было, только заново отращивать, да и так он, почитай, обгорел весь целиком, это теперь кожу всю заново нарастить, глаза тоже восстановить... Дорого и долго, нужен сильный целитель, мастерство опыт не заменит, Кирстен только смогла заклинание наложить, которое жизнь в нём будет держать, пока не довезут.

— То есть, они даже такое умеют выделывать? Но подожди, если у вас тут совсем под боком такие умельцы, что ж ты хромаешь? Исцелился бы, хромую ногу вылечить, это не заново отрастить — такого и у нас не умеют.

— Это-то я уже понял, что у вас не умеют. А про наших — много ты знаешь... Первое — у меня денег таких нет, им заплатить, или ты думаешь, Кирстен или Грета твоя людей за спасибо лечат? А второе — у меня рана старая, затянулась давно, пусть и криво. Там бы всё заново ломать да резать пришлось. Но это бы я ещё потерпел, а вот денег таких у меня нет, да и не будет. За Брайана, считай, весь город платит, в Пограничье на службу нормального мага найти знаешь как сложно? Или не пойдёт, или пойдёт такой, что и сам рад не будешь, коли принял. Думаешь, чего зимой налог подняли с людей? На лечение ему, чтобы вернулся обратно, а не расплевался с нами.

— С ним всё ясно. Но ты неужели сразу после ранения вылечиться не мог, сразу к целителю пойти? — удивлённо спросил я. Просто никак хромота ветерана с существованием продвинутой исцеляющей магии не вязалась. На "мою" Грету только вздохнул — на этом фронте продвинуться никуда пока не удалось, девушка не обращала на меня ровным счётом никакого внимания. Как и на всех остальных парней, впрочем. Не то чтобы я так уж сильно ей увлёкся, но всё-таки экзотика притягивала — эльфийка, да ещё и маг, и в отличие от Кирстен, молодая не только внешне, но и в душе. Да и вообще, со Светой мы уже давно расстались, если время в этом мире приплюсовать, то почти год будет, даже забывать её немного начал. А застрял я тут надолго, да и вообще, у меня и после неё девушки были, пусть и не задерживались. Так почему бы хоть не попытаться?

— Думаешь, кабы мог, так не пошел бы? — огрызнулся Харальд через плечо. Но потом смягчился: — Ладно, слушай, в общем. Всё равно ещё идти неблизко. Отряд наш тогда работал на Айнхэн, город такой на юге, и те с соседями что-то не поделили, рудник, по-моему, — из прежних рассказов я уже знал, что города в Пограничье вечно в сварах друг с другом, кто из-за ресурсов, а кто и просто из-за всякой ерунды. Потому здесь и выгодно трудится наёмником. — Дошли мы в тот раз до границы владений, навстречу нам от другого города тоже одни наёмники выступили. Когда такой разговор заходит, обычно мы промеж собой всё решаем миром, ну или поединком, чтоб зря кровь не лить. Но тогда был иной случай, потому что вышел против нас отряд мелкого Свена. Бугай тот был за два метра, да только девки его эту кличку распустили, кто так смел в лицо назвать — тому проще было сразу утопиться. Этот Свен со своим коротким копьём, был даже для наёмника чересчур буйным — мог целое село от скуки вырезать, или на своих же землях караван перехватить, да всех и прибить к деревьям вдоль дороги. Ну ладно пленному руки-ноги пожечь, чтобы говорливее стал, девок захваченных воинам отдать на ночь, жратву у целого села отобрать перед походом — но есть же границы. Или вот наниматели — их предать дело обычное, если денег не платит, или на убой отправить решил, или ещё чего такого. Но Свен мог просто от скуки хозяина своего прирезать, да город его запалить с четырёх концов. В общем, скорее разбойник, прозвавшийся воином, доверия из-за него наёмникам стало куда меньше, портил честным людям заработок урод, вот наш капитан и решил с ним раз и навсегда разобраться за упущенные деньги.

— И что там было? — поторопил я, когда ветеран замолчал. О его достаточно вольной трактовке морали решил ничего не говорить.

— Мы их, конечно, порубили там всех, кто ж сомневался? Народ у него собрался под стать, нормальных парней там и не было, висельники одни. Да только совсем не так это просто оказалось. Треть наших легла на том поле. От оставшихся половина воинов и на ногах стоять не могли, валялись при смерти. Рядом с ними я, всего-то с копьём в ноге, почитай, синяками отделался. Был у нас тогда маг в отряде, Лукас, не особо умелый, всем по чуть-чуть занимался — в основном колдун, но немного и целитель, немного даже чародей. Засранец редкостный, пил ну просто не просыхая, с "мелочами" вроде переломов мог и послать, мол, "само заживёт", а как в бой идти — ломался как девчонка при взгляде на сеновал. Поговаривали, и добычи часть иногда от своих укрывал, да не поймали на горячем. Но в тот раз он тех, что при смерти были, вытащил почти всех, хотя к ночи сам уже был на мертвяка похож. Понимаешь, Лис, все эти колдуны, они конечно силу от природы свою берут, даром, ещё и запас имеют. Но когда он заканчивается, то на чудеса тратится уже обычная сила, как на махание топором или на бег, а там магу и от истощения можно загнуться, загнать себя, как лошадь под гонцом. Да и если до такого доходит, то молодость свою удерживать колдуну тоже больше нечем, а Лукасу, почитай, восемьдесят лет было честных. Он сам-то чудом ту ночь пережил, а уж колдовать ещё долго не мог. Пока до города мы телепались, пока с магистратом, который про нас слегка "забыл" беседы вели за жизнь — время и ушло, остался я хромым. Взял свой меч, да и подался домой. Хы, неспешным шагом.

— Кстати про меч. Слушай, ты говоришь, ваш маг был "чародей", то есть, тот, кто делает чары — он вам и оружие заколдовывал? Вот твой двуручник например?

— Что? Ты о чём, пацан? Я ещё не совсем из ума выжил, чтобы на свою спину заклятья всякие принимать. Тем более, если чароплёт ещё с утра похмельный — не-е, нам такого не надо. Была у нас пара остолопов, кто решил испытать судьбу, да долго они не протянули с его чарами, одного убили, второй калекой остался.

— Так разговор не про тебя, а про меч, — поправил я.

— А как, по-твоему, пламя или ещё какую хренотень на мечи призывают — только когда на тебя самого заклятье наложено, да из тебя твою же силу и жрёт, как у колдуна без запаса магии. Я уж не говорю, что устанешь так раза в два быстрее, а потом и вовсе сдохнуть можешь, видал я и такое.

— Это я понял. А на сам-то меч чары нельзя будто наложить? — гнул я свою линию. Из всего немногочисленного отсмотренного, прочитанного и пройденного в жанре фентези пачками валящееся в руки герою магическое оружие казалось вещью абсолютно естественной. — Я ведь в городе не раз и не два слышал про магические вещи. У кого-то меч, кто-то наконечники для стрел магические видел, кто-то даже магический мёд или магические плащи возил.

— Так то магические, а то чародейские. Не видишь разницы что ли, пацан?

— По правде сказать...

— Ох, подобрал я тебя на свою голову. Туда же, бес, а бревно бревном. "Магические" значит "сделанные магом". Кроме боевых колдунов и ведьм есть и маги-ремесленники. Они выплавляют из железа сталь прямо взглядом и жестами, в воздухе, из жидкого золота делают самые тонкие украшения, какие ни один мастер не сможет, выращивают пауков, которые дают сразу цветной шелк, или такие цветы и таких пчел, что получившийся мёд потом с двух капель валит сильней любой браги. Этих магов мало, их держат за второй сорт, но они гребут деньги мешками, потому что делают вещи на заказ, поштучно, очень-очень дорого. Но в самих вещах магии нет, говорят, что Шулеры вроде тебя многие из них ухитрялись повторить безо всякого колдовства, а порой и некоторым мастерам удаётся.

— Ну а если на такой меч ещё и чары наложить?

— Да, в бездну тебя, как?! На чьей силе они работать будут? Только живое может питать магию, никак иначе. Можно наложить чары на целый лес, который сам будет их кормить, но нельзя заколдовать даже самый обычный кирпич, в нём нет жизни и силы, это же очевидно. Учить тебя всему ещё и учить...

— Но... — я попытался возразить, но тут же замолчал. Харальд жестом велел заткнуться (был у охотников для этого отдельный, довольно унизительный жест), а затем подобраться к нему ближе. Увлечённый разговором, я даже не сразу заметил, что мы дошли до границы нашей территории, и вокруг — уже подлесок, а не высокие деревья.

"Подобраться", это без пояснений значит, что лыжи ещё надо снять, благо хоть тырить их тут некому. Присел, едва не навернувшись набок, несколько секунд провозился с петлями, матерясь под нос и стараясь не рухнуть на спину, но всё-таки справился с задачей. Пригибаясь, я добрался до ветерана, присевшего у заснеженных кустов. Харальд, даром что хромой, уже разобрался со своей экипировкой, и даже аккуратно припрятал доски под кустом неподалёку от тропы. Ещё одним жестом он показал мне в сторону, я послушно повернул голову в требуемом направлении. Мы с Харальдом сейчас находились на опушке, а дальше начиналось широкое поле, под снежной пеленой кажущееся идеально ровным, не считая десятка низких бугров там и здесь. Но на самом деле тут развернулось одно из сражений между ополчением и войсками Санкары, когда город в очередной раз пытались вернуть королю. Место считалось нехорошим, проклятым, вроде и призраков тут видали. Его обходили стороной, да только вот, похоже, не сегодня.

Через поле наискось к кромке леса двигались семеро — без лыж, снегоступов и снегоходов (я мысленно ругнулся от абсурдной здесь идеи), ногами. Но вечно дующий над этим полем ветер сносил снег в сторону, в длинный высокий сугроб у дальней кромки леса, и люди шли практически по промерзшей земле. Двое, с пустыми, вроде бы, руками, замыкали шествие, ещё четверо тащили даже на вид тяжелый и громоздкий ящик или сундук, прикрытый сверху полотном, застывшим на морозе на манер фанеры. Седьмой шагал, даже лучше сказать — шествовал впереди, явно вёл за собой этот отряд, но его походка, манера держаться выглядела странной, и в то же время — немного знакомой. Не воин, всю жизнь носящий доспехи, не лучник, не простой ремесленник или крестьянин — и тех, и других и третьих я уже повидал, но тут было что-то иное.

— Спиной чую, ничего хорошего встреча не сулит, — прошептал Харальд, тоже вглядываясь в эту процессию. — Но и отпустить их так легко нельзя. Они идут к городу, а тот, что вышагивает первым — слово тебе даю, маг. А я всегда говорю, что от них одни проблемы.

— С чего ты взял? — спросил я таким же шепотом. — У них у всех одинаковая одежда, одинаковые плащи, мантии на этом нет.

— В февраль натягивать мантию? Даже среди магов такие полудурки редко встречаются. Смотри, как он идёт — такой явно никогда на поле боя не пригибался, не бегал, не прятался за щитом. Но и поклоны тоже бить не станет. Маг это, верно говорю, они все такие, Брайан так же вышагивал постоянно. Пока ноги не переломали. Отправить бы тебя за Яном, да заблудишься ведь... Короче, держись рядом. Только натяни тетиву, болт наложи — разговор может по-всякому обернуться, но без меня вперёд не лезь и арбалетом в них не тычь — вроде как, мы миролюбивые.

Я кивнул, торопливо исполняя указание. Тон ветерана мне ох как не понравился, но он, похоже, знал, что делает. Сам Харальд только перевесил кинжал на поясе немного, лук он и так уже держал в левой руке, выстрел занял бы всего несколько секунд. Нас с этим отрядом разделяло шагов пятьдесят, когда ветеран нарочито шумно появился из кустов, покрутил головой для виду и направился к незнакомцам. Я послушно держался справа и чуть позади, так, чтобы успеть вскинуть арбалет и выстрелить мимо него в... в кого потребуется. Даже оказавшись в этом мире, мне ни разу не пришлось убивать людей. Но мой наставник видел в них угрозу, а значит, нужно верить его словам и догадкам.

— Лёгкого пути. Дозор вольного города Рившен! Остановитесь, добрые люди, разговор к вам есть! — крикнул Харальд сразу. Процессия действительно встала. Когда мы прошли несколько шагов, он вдруг добавил шепотом, почти не оборачиваясь: — Знаешь, Лис, долг твой уже оплачен. На крышу и стол ты наработал, в обмен на науку меня тоже развлекал байками достаточно. Я тебя и подобрал-то из любопытства, на живого Шулера поглядеть, истории послушать. Думал, может и подскажешь чего путного, в жизни полезного. Да только слишком уж твой мир иной, и слишком мало ты о нём знаешь.

— К чему ты сейчас это всё сказал? — только и смог я спросить, чуть не выпустив из рук арбалет.

— Сам не знаю. Так, на всякий случай, наверное, — ответил он, пожав плечами.

Мы уже были недалеко от "нарушителей границы", как я их про себя обозвал, потому Харальд не стал мне ничего уточнять. Остановившись в десятке шагов от предполагаемого мага, ветеран слишком дружелюбно произнёс:

— Дозор Рившена. Держите ли вы путь в город, или всего лишь пересекаете наши земли?

— О, так мы уже на ваших землях, уважаемый? Мы шли к вам в город, я хотел продать свой товар, но только мы заблудились в лесу и лишь недавно выбрались на это поле, — ответил предводитель с не меньшей любезностью, поведя рукой в воздухе.

Теперь я смог различить его лицо под капюшоном плаща — вполне симпатичный человек лет тридцати с небольшим на вид, даже гладко выбритый. Больше всего он походил на нашего профессора математики в колледже, только без очков. Сильней всего запоминались глаза — тёмно-зелёные, очень яркие, я никогда прежде не встречал такого оттенка. Его подопечные, повинуясь жесту, опустили свой ящик на снег и просто слушали этот диалог с безразличным видом. Все они были как на подбор — высокие, крепкие, с совершенно непроницаемыми лицами, будто своих мыслей иметь им не положено. Похоже, нервничал и стискивал в руках оружие из всей компании только я один.

— Ясно. Гостям мы завсегда рады, хорошо, что ты сумел найти дорогу. Так, получается, что вы идёте аж от того леса? — Харальд указал луком на дальнюю опушку.

— Да, именно так, неблизкий путь по такой проклятой погоде, не правда ли? — предводитель махнул рукой в том же направлении. — А в город мне, ты говоришь, вот в эту сторону?

Он начал обратное движение, собираясь показать в сторону Рившена. В этот же момент ветеран резко присел, дёрнул меня за плечо вниз. Что-то тонко просвистело над головой, долетел порыв ветра — я обернулся, едва не вывернув шею, но успел только заметить, как в облаке инея и снега падают на землю срезанные ветки.

— Стреляй! — крик Харальда привёл в чувство. Сам ветеран уже откатился в сторону, а между нами пронеслось что-то быстрое и остро блеснувшее металлом, взвился снег. Вскинув арбалет к плечу, я навскидку выпалил в мага, пытавшегося нас убить. Тетива прозвенела, отправляя в короткий полёт острую боевую стрелу, но чародей даже не сдвинулся с места. Правда, теперь я видел его смутно, обзор закрыл висящий прямо в воздухе толстый щит из полупрозрачного льда, в середине этой глыбы дрожали мой болт и пущенная Харальдом стрела, разбежавшиеся от них по поверхности трещины тоже искажали силуэт мага.

В следующую секунду на нас молча бросились уже его подручные, вытягивая из-под плащей короткие мечи. Первый сразу рухнул со стрелой в глазу, второй почти тут же получил тяжелый охотничий нож в переносицу и медленно завалился наземь, пачкая кровью снег. Харальд отбросил лук и шагнул вперёд, повёл кинжалом, готовясь принять на лезвие удар первого меча. Но ближайшего к нему воина какой-то силой вдруг дёрнуло в сторону, открывая нашим взглядам мага. Тот расслабленно стоял на прежнем месте, вытянув ладонь перед собой, глыба льда валялась у него под ногами. Харальд тоже попытался увернуться, скрыться за другими клевретами, но подвела старая рана. Он лишь успел шагнуть в сторону, прежде чем воздух между ними вспыхнул ярким жёлтым пламенем, и волна огня захлестнула ветерана. Пронзительный крик звучал всего секунду, сменившись хрипом, а после можно было услышать лишь гул и треск огня. Не удостоив ещё горящего человека и взглядом, маг повернулся ко мне, как раз к моменту, когда первый из его приспешников уже занёс остро отточенный меч.

Я только и смог, что бесполезно закрыться скрещенными руками, все навыки боя просто вылетели из головы, выбитые зрелищем сгоревшего заживо ветерана. Нет смысла жаловаться, напрасно молиться, но, проклятье, как он так легко творит заклинания, и почему это не доступно мне? Я бы сумел защититься от этих, неизвестно откуда взявшихся сволочей. Я не хочу убивать их, но не желаю и просто так здесь умирать после всего, что уже пережил. Будь у меня сила, я смог бы выжить... Хотя бы немного силы.

Прежде чем меч опустился и раскроил мне голову надвое, пришло странное чувство, будто сверху навалилась невидимая тяжесть, или я сам пытаюсь поднять тяжелый груз. А затем возникший перед моими ладонями сгусток синеватого бледного пламени метнулся вперёд, мой враг вспыхнул, как бензином облитый, заверещал тонко, отбрасывая меч и катаясь по земле. Трое оставшихся замерли, маг же только удивлённо приподнял бровь. Не тратя времени, я выставил ладони в его сторону и с каким-то криком или даже рычанием попытался снова приложить такое же усилие. Огонь послушно вспыхнул опять, устремляясь к главному противнику, но тот лишь небрежно взмахнул рукой, и закрутившийся между нами мощный смерч разметал в стороны гаснущие лепестки пламени.

Ударить ещё раз я уже не успел. Стремительный блик прорезал снежную завесу, я попытался упасть на бок, но замер на полпути, неспособный пошевелиться или крикнуть. С трудом опустив взгляд, увидел торчащий из груди широкий меч, однако это было ещё не всё. Чудовищная сила швырнула меня в сторону, вбила клинок в рану до гарды. Я потерял сознание от боли ещё в воздухе, до того, как тело коснулось земли.

Очнулся, лёжа на снегу лицом к деревьям. Иней от первого удара мага ещё кружился на опушке, значит, прошло всего несколько секунд. Боли уже не чувствовалось, как и обжигающего холода, почти не ощущал своего тела. Однако если меня и парализовало, то не полностью — я с трудом приподнял правую руку, направил сведённые судорогой пальцы в сторону леса, пытаясь хотя бы последние силы потратить не просто так. Где-то неподалёку находился Ян, он ещё может успеть сюда. Длинная струя пламени ударила по деревьям и кустам, словно из невидимого огнемёта, дым и пар неровным шлейфом потянулись к небу. Почему-то больше всего сейчас было жаль, что так и не успел или не решился ответить Харальду. Сказать "ты мне ничего не должен". Потому что всё моё "благородство", за которое он хотел отплатить, было просто игрой, попыткой спасти свою шкуру и ничем больше. Глупые мысли напоследок...

Представление окончилось, едва начавшись — железный штырь, вроде тех, какими мы в походах крепили палатки, с размаху воткнулся в руку, пригвоздив её к мёрзлой земле. Обернуться я уже не успел, потеряв сознание опять. Открыв глаза вновь, увидел Яна, что-то беззвучно кричащего сыну у чадящих почерневших веток. В следующий раз совсем рядом сквозь туман различил лицо Греты, её желтые глаза буквально светились от радости. А затем я надолго провалился в темноту без чувств, мыслей и сновидений.

Часть 2. "А что может случиться?"

Пролог

Отсветы пламени очага и последние лучи бледного зимнего заката падают на стол, позволяя различить хоть что-то. Передо мной — почти готовые стрелы и несколько наконечников из дрянного железа, выкованных будто на глаз, причём глаз изрядно косивший, и с сильного бодуна. Боеприпасы точно будут не матчевого класса. Харальд с той стороны пустого стола методично и очень тщательно правит охотничий нож. Вот где нормальная сталь и работа, качество куда там этим железным огрызкам, но и уход должный необходим.

— Магам, наверное, хорошо — нужна стрела, наколдовал себе, какую захочешь. А что испарится через четверть часа, так к тому времени уже выпустить её двадцать раз успеешь.

— Ну, так. Только зачем магу вообще стрела, а, пацан?

— Так это... стрелять, очевидно же. Из лука или арбалета, кому что нравится.

— Но к чему бы магу стрелять из лука? Из них никто не умеет и не учатся даже. Ну разве что такие, кого приметили уже поздно, да в жизни он что-то руками делать научился до того.

— То есть что, вот прямо совсем никто не умеет?

— Ты, можно подумать, умеешь, Лис? Хотя я тебя честно пытался учить, да толку-то? Но с магами иначе, зазорно им обычное, "низкое" и "варварское", как они говорят, оружие в руки брать. Взорвать, сжечь, проткнуть куском льда или расплавленным оловом облить, это да, завсегда пожалуйста, даже руки не замараешь, разве что кого слишком близко на куски разорвёт... Меч в руки брать, то для тупых воинов, не для их благородия.

— А как же Брайан? Маг ваш бывший, он же тогда по городу шатался с этим... с эстоком в руках.

— Тоже мне, сравнил. Нормальный меч не один день куют, а эту игрушку маг создаёт каждый бой заново, а то и ни по одному разу. Конечно, под свою руку, любой длины и формы, но из чистого железа или вовсе серебра. Сам понимаешь, жизни такой поделке в два-три нормальных удара, потом заново призывай. А ещё, по секрету тебе скажу, боевые маги, не ремесленники, в кузнечном деле ни пса не смыслят обычно, придумают себе двуручную страхолюдину всю повыгнутую, с шипами и зубьями, а потом удивляются, чего это клинок сломался после первого удара, или себе же по ноге заехал.

— А зачем оно им? Если сам говоришь, огонь, лёд и летающие камни есть.

— Позёрство. Чистое, чистейшее просто. Колдуны вообще любят покрасоваться, знал я одного, так мало того, что меч почти двухметровый себе вызывал, тот у него ещё и горел прямо в бою, на страх врагу, и на интерес всех лучников в округе. В старые времена, говорят, маги с воинами в одном строю ходили, честным оружием бились вместе со своими фокусами. А теперь так, баловство одно вместо умения. Традиции-и-и... положено боевому магу уметь себе меч из воздуха доставать, значит положено. А что им ещё и махать надо учиться, то разговор совсем иной.

— Ну да, тоже вер... — я запнулся посреди слова. Потому что вспомнил свою фразу, вспомнил, что весь этот разговор уже был. Слово в слово, ещё в январе, когда ударили совсем уж лютые морозы, и мы сидели дома, возясь с оружием вместо походов в лес. Болтали о том, о другом. Но если это всё уже было, то почему сейчас... Закончить мысль я не успел, вокруг резко стемнело и комната вместе с Харальдом исчезла.

Глава 5.

Очнулся я резко, будто выныривая, а не медленно всплывая из глубины сна. Перед глазами белели гладко обструганные и хорошо подогнанные доски, лишь кое-где запятнанные копотью. Сориентироваться в пространстве оказалось труднее, но спешить было некуда.

— Незнакомый потолок... — произнёс я едва слышно. И тут же зашелся в беззвучном смехе, осознав, что за фраза пришла в голову первой. Лишь после этого появилась куда более разумная мысль, что раз над головой доски, испачканные свечной копотью, а не обшарпанный пластик и мерцающие галогеновые лампы, то вся история с колдунами и средневековьем вовсе не привиделась после удара головой, и очнулся я не в нашей больнице имени хронической нехватки бюджета. Вопрос, почему я вообще жив, хотя не должен бы, пока стоит отложить.

Когда же, пусть и с трудом, но удалось приподняться, информации разом стало куда больше. Первое — лежу я на низкой кровати, укрытый истрёпанным старым одеялом, а из одежды под ним только повязки через грудь и живот, плюс самопальная шина на правой руке (лубками, кажется, такие называли?). Плюс несколько повязок на ногах, видимо, мне тогда напоследок прилетело куда больше, просто уже не чувствовал. Второе — кровать эта, вместе ещё с двумя пустыми, находится в длинной и узкой комнате, напоминающей лаборантскую за аудиторией в школе или колледже. Последним предметом мебели был довольно изящный по здешним меркам стол, пустой сейчас, единственным же украшением голых бревенчатых стен оказалась длинная полка над кроватями, покрытая слоем свечного воска и сала. И третье — сквозь мутное стекло в комнату льётся яркий дневной свет, а значит, как минимум сутки уже прошли.

Что ж, этого следовало ожидать. В отличие от потолка, прочий интерьер уже оказался вполне знакомым — "палата" в доме Кирстен и Греты, пару раз случайно внутрь заглядывал во время визитов сюда. Даже запомнил, что эта полка прибита для свечей и ламп, ведь света докторам всегда требуется как можно больше, той же цели служит и недешевое стекло в окне.

Больничных пижам тут не водилось, однако у кровати нашлась моя одежда. Даже постиранная и залатанная, хотя и явно "не как для себя", без души и рвения. Впрочем, был бы повод жаловаться, да и знать ещё, кому? От Кирстен таких подвигов ожидать не стоило, целитель фигура слишком важная. Прислуги она не держала, просто потому что служанка при следующей уборке может переложить какой-нибудь лиловый бородавочник на место сиреневого. А в результате кто-то получит настойку от ревматизма, а не от тифа. Довольно неудобно выйдет. Остаётся Грета, которая по статусу ученика, подобно мне, выполняла и всю домашнюю работу. Что ж, приятно, но чуть больше старания и заботы бы не помешало.

Ну не играть же в нудиста только из-за этого, потому я всё-таки с трудом поднялся, кое-как, орудуя одной рукой, натянул штаны с рубахой (спасибо тебе, опыт двух переломов) и по гладким прохладным доскам поплёлся к выходу. Толкнув хорошо смазанную дверь, замер на секунду. В большой комнате было тепло, приятно пахло травами, сушащимися в пучках под потолком. Разве что рядов цветных эликсиров в пузатых склянках не хватало для полноты картины, но зато у окна гордо высился шкаф светлого дерева с книгами и свитками, дорогой по местным меркам, хорошо сработанный, как и всё в доме. К тому же вся мебель была в одном стиле, тут чувствовался вкус и потраченные деньги, не чета инвалидной роте самопальных столов и стульев, что на хуторе собраны у Харальда. У потрескивающего очага в кресле сидела Кирстен, как всегда в белом одеянии, с чашкой какого-то отвара в руках, за её спиной на аптекарски чистых полках сверкали котелки, пестики и прочая утварь для приготовления зелий. Не удивлюсь, если что-то из её инструментов было магического изготовления, из недоступных простому люду сплавов и высокого качества выделки, но сейчас не до расспросов о подобном.

— Добрая встреча. Решил отоспаться, как я погляжу? — спросила целительница со своей обычной белозубой улыбкой, которой позавидовали бы в Голливуде. Принимая во внимание уровень местной стоматологии, без магии тут едва ли обошлось. — По всем моим прикидкам ты встать ещё два дня назад был должен.

— Два... дня? — произнёс с трудом, в горле совсем пересохло. Закашлявшись, добавил чуть внятнее: — Сколько же времени прошло?

— Сегодня двадцать пятый день февраля. Я думаю, сам посчитаешь?

— Угу, — не самая сложная математика. Мы вышли в обход двенадцатого, значит — почти две недели.

— Не волнуйся, заклинание я применяла экономное, неторопливое, но весьма надёжное. Жить будешь, хорошо, что Грета сорвалась, как только мальчишка тот прилетел. Она тебя и держала, пока Ян сюда тащил, — объяснила Кирстен, делая глоток из чашки. Сесть не предложили, но с другой стороны и видок у меня сейчас — краше в гроб кладут. Стулья жалко. Тем более, такие как здесь.

— Ясно. Стой, а Харальд, что с ним?! — воскликнул я. Конечно, в той "палате" никого не было, да и досталось ему, думаю, куда сильнее. Но ведь и с мечами в груди тоже не выживают.

— Смеешься, там же одни головешки остались, — ответила она с той же очаровательной улыбкой. Не похоже, что облажался толмач, скорее медики во всех мирах без цинизма не могут. — Даже вспомни я молодость и пробегись вместо Греты, ничего бы там уже не сделала. Я думаю, он почти сразу погиб, за несколько минут самое большее. Его погребальный костёр уже потух давно, — ну да, в местах, где пять месяцев зимы, быстрее нарубить дров, чем долбить мёрзлую землю, отсюда уже и традиции. — Что там у вас произошло вообще — с нечистью какой-то схватились, или колдун подвернулся не вовремя? Там охотники ещё следы от трёх, спаленных в прах тел нашли и кроме тебя никого живого.

— Колдун, — ответ прозвучал глухо. Человек, спасший меня, действительно погиб, сгорел заживо. И за что? Мы же ничего не сделали, просто вышли навстречу и попросили остановиться, так зачем было нас убивать? — С ним было ещё шесть воинов, они тащили какой-то здоровый ящик, Харальд вышел к ним. А эти уроды просто кинулись на нас. Почему?

— Если встретился боевой маг, то повод может совершенно любым оказаться. Пограничье не Санкара, тут Альянс не свирепствует, твори, что только пожелаешь. Ну, по правде говоря, есть три области магии под полным запретом — если о некроманте, призывателе Шулеров или маге крови дойдут слухи, их ищейки доберутся не только сюда, а хоть до Старой Столицы. Но в остальном — полная свобода, — о да, лекции, это именно то, чего мне сейчас не хватало. Хотя, с другой стороны, я ещё не отошёл от боя, по моим внутренним часам драка началась ещё буквально десять минут назад, и Харальд ещё был жив, а для Кирстен прошло больше недели и торопиться теперь ни к чему. Но всё равно, напрягает. — Колдуну могло не понравиться что угодно. Начиная с того, что вы заступили ему дорогу. Или просто захотелось проверить новое заклинание. Нам, магам, правила не писаны, сам знаешь. Считай, что вам просто не повезло, — сказала целительница всё так же безмятежно, словно мы тут о погоде и цене на капусту треплемся. Интересно, и откуда мне это полагается знать? Хотя, она ведь тоже наставник, наверняка регулярно Грете нотации читает, как Харальд мне, вот на привычный тон и вышла. Кирстен не глядя поставила опустевшую чашку на полку, сложила руки на коленях. Добавила: — В любом случае, в Рившене гостей не было в эти дни. Куда бы они ни шли, город их не интересовал. Значит, трёх воинов убил Харальд, а потом маг атаковал вас, а их сжёг, чтобы следов не осталось?

— Нет. Харальд убил двоих, а третьего уничтожил я... спалил, хотя и сам не понял как. Наверное, этот гад уже потом и его с остальными испарил — я такого не делал, там ещё было целое тело, обгоревшее сильно только, — странно, что это не вызывало никаких эмоций. Наверное, я и сам до сих пор не верил, что каким-то образом действительно поджарил человека, пусть даже врага, до черноты, что действительно сделал это.

Правая рука была в лубках, так что пришлось вытянуть левую. Очень осторожно напряг мышцы, надеясь повторить уже удавшийся пару раз трюк. Снова ощущение тяжести, ложащегося на спину груза, над ладонью с хлопком вспыхнуло пламя, широкие языки почти тут же сменились маленьким огоньком, словно от невидимой свечи. Во взгляде Кирстен, кажется, впервые мелькнула заинтересованность, но она лишь по-стариковски проворчала:

— Ты бы поаккуратнее здесь с пламенем, травы же кругом, ещё полыхнёт всё. А вообще, занятно. Что ты маг, хотя и слабый, я заметила — если бы для лечения твою силу не использовала, провалялся бы тут не две недели, а дней двадцать или все сорок. Но это у тебя, оказывается, первый раз был. Ты неплохо сохранился для своих лет, я думала, что подпитываешься силой иногда. А оказывается, ты на моей памяти третий, кто пользовался ещё дремлющими способностями, чтобы укреплять тело. Теперь понятно, почему я не заметила открытых каналов силы...

Меняем тему, меняем, тему, меняем тему, или она меня спалит! И не факт, что в переносном смысле. "Выгляжу моложе" — ну да, здесь люди старятся быстрее, хуже еда, хуже лекарства, тяжелее нагрузки. Но я не распространялся о возрасте, все просто считали меня младше, чем есть, а если Кирстен с помощью магии прикинула, сколько мне реально лет и сравнила с видимым возрастом... проклятье! Произнёс как можно беззаботнее:

— Надо же, просто всегда думал, что могу лишь кое-что совсем по мелочи. А оно вон как оказалось. Так что, выходит, я самый настоящий маг, что ли, такой же, как ты, Грета, Брайан или тот ублюдок?

— А разве это не очевидно? — она покачала головой, ответив риторическим вопросом на столь же риторический. Правильно, пожалей дурачка и тормоза, только перестань задавать настоящие вопросы. — Да, хорошо же ты, парень, жил у себя на западе, если того, что есть, тебе хватало, а нормально талант проснулся только сейчас.

— Да не сказал бы, что как у Хр... как в баронских покоях. Жизнь как жизнь, не легче прочих. Но какое отношение имеет, как я жил? И при чём тут запад? — спросил я удивлённо. Вдобавок, чуть не выдал сам себя, только в последний момент успел поправиться.

— А ты думаешь, я на тебе висящего толмача не заметила, пока ранами занималась и перенаправляла потоки силы? — от этих слов у меня всё внутри похолодело. Но она спокойно продолжила: — Ишь ты, как побледнел, но неужели, Лис, ты так хотел это скрыть и подумал, что никто не догадается? Я-то ещё с того вечера в трактире всё заметила, думаю, и не только я.

М-мать, что ж за день сегодня такой?! У меня ещё голова плохо работает после беспамятства, а нужно снова выкручиваться. Но выбора нет, или я вывернусь тут, или она вывернет меня. Наизнанку. Ладно, раз она говорит про запад, то и работаем по первой легенде:

— Чем меньше народу знает, откуда я, тем лучше. Очень прошу, не рассказывай никому в городе, а то может всё плохо обернуться, если за мной в конце концов придут. И не для меня одного, — заготовку пришлось править прямо на ходу. Беглец с запада, который скрывается от своих, думаю, это не худшее прикрытие. И немного лести для закрепления:— Но как ты смогла узнать? Неужели только с одной песни. Я тогда напился так, что и на родном языке пару слов едва ли связал бы.

— Ну, если знаешь, как слушать, то толмач всегда чувствуется. Догадывалась я ещё с того вечера, тут уже оставалось лишь подтвердить. Произношение немного иное, вторые смыслы иногда упускаешь. Что же, тот, кто тебе его творил, не объяснил и основ? Самых-самых основ, про сон и пробуждение дара? Он ведь твоей жизнью, а не твоей магией питается, неужели у тебя тогда ещё не было силы?

— Нет. Ни о толмаче, ни о магии, ни каких о снах, я вообще ни имею понятия, что к чему. Даже не могу понять, как же меня так угораздило, мне ведь говорили, что я вовсе не маг, так, не пойми что. Почему я вдруг оказался одним из вас, хотя до того вполне обходился фокусами со здоровьем? — нужно увести её внимание от этого самого здоровья. Я уже успел убедиться, что нагрузки тут совсем иные, если мы о простом народе, конечно, я же со своей физиологией вызываю подозрения. Потому, валим всё на магию, а заодно бы и о ней узнать неплохо, раз меня, кажется, как-то занесло в ряды этих шарлатанов.

— Странные вы там на западе, я всегда это знала. В любом случае, ничего трудного тут нет, суть проста. Магу, чтобы стать таковым, необходимы два условия. Точнее одно, но дважды. Требуется сильное потрясение, очень сильное, радость, конечно, тоже подойдёт, но нет ничего лучше смертельной опасности. Первое потрясение открывает путь силе, она начинает копиться в тебе, но ещё дремлет. С тобой это случилось уже после появления толмача. Говорят, можешь силу даже спящую применять иногда, когда сам не понимаешь, как с тобой и было. Не слишком часто, но встречается. А вот второе потрясение — уже открывает эту силу для тебя самого, даёт возможность ей пользоваться осознанно как душе угодно. Пробуждает. С тобой это произошло две недели назад.

— Тогда почему магов так мало? Потрясения в жизни вещь частая.

— Даже тех, у кого есть спящий дар, меньше, чем хотелось бы, из людей каждый пятый где-то, если совсем уж оптимистично считать. Это у бесов каждый — сильный маг, ну так на то они и нечисть из бездны. Да и две таких смертельных опасности пережить не всякому удаётся. Говорят, некоторые маги кандидатов в ученики специально пугают до смерти, но это ведь тоже обоюдоострое средство — если в первый раз не сработает, то в следующую опасность, фальшивую или настоящую, уже не поверят. Потом, у каждого ведь свой порог: кто-то через сожженный город как по лужайке пройдёт, а вот знала я одну девицу, та первую стену пламени сотворила всего-то при виде бродячего мертвяка.

Всего-то? О том, существуют ли эти мертвяки вообще, переспрашивать, видимо, не стоило. Харальд, конечно, рассказывал о местной нечисти, но его слова казались обычным суеверием. Ага, хорошо рассуждать о суевериях в такой момент... Спохватившись, сжал кулак, погасил пламя. А раз линчевание пока откладывается, спросил с любопытством:

— И что ж, поскольку я теперь волшебник, нужно искать учителя магии? Вроде тебя?

— На мой счёт можешь не беспокоиться. И ученица уже есть, и ты, раз сходу огонь призвал, явно не маг жизни, а колдун. Точнее я не скажу, некогда было твои потоки силы пристально разглядывать, да и не проявились они пока толком, — "а ещё тебе было наплевать", — подумал я, — "и слава богу". — В общем, поброди по свету, поищи. В Пограничье народ всякий есть, сам знаешь.

— А ведь городу нужен маг, Брайан пока ещё вернется, а другого нет.

— Нужен он, конечно, нужен, да ведь магистрат не каждому выпускнику Академии магии целый город доверит, тебе-то куда? И потом, к апрелю Брайан вернётся, как дорога просохнет, так и явится, а может даже раньше. Но тебя не возьмёт, не берёт он учеников, и ныть под дверью бесполезно будет, только молнией по лбу получишь. Короче, ищи в другом месте. А то можешь вообще плюнуть, так некоторые делают. Умеет кузнец из воздуха молоты доставать, или стражник — стрелы, так и живут себе нормально, как люди.

— Не думаю, что смогу. Проклятье, был бы Харальд жив, он бы подсказал, куда податься... Проклятье! — наверное, только сейчас, когда отступила опасность разоблачения, по-настоящему прочувствовал, что ветерана больше нет. Я со злостью ударил по дверному косяку, но только ободрал ладонь о дерево.

— Если тебе станет легче, но кабы он выжил на поле, то не дотянул бы до заката ты, — начала Кирстен с каким-то даже участием. Встретив мой изумлённый взгляд, пояснила медленно, как ребёнку: — А ты сам подумай. Ян увидел ваши тела и отправил мальчишку ко мне в расчёте, что хоть кого-то ещё можно спасти. Мужик он здоровый, но унёс бы лишь одного из вас, и у Греты хватило бы сил спасти одного, и у меня тоже. Сам понимаешь, из вас двоих выбор бы пал не на тебя.

Интересно, каким же образом от этого должно полегчать? Пока я молчал, пытаясь разобраться в своих чувствах, целительница легко встала и подошла к мутноватому низкому окну. Да уж, даже у неё денег не хватит во всём доме большие и прозрачные ставить, только в "палату" и "операционную". Она сказала, обернувшись:

— И раз уж вспомнили про Харальда, предлагаю поговорить и об оплате.

— Оплате? — только и смог, что глупо переспросить.

— А ты думаешь, что мы помогаем людям даром? Я вытащила тебя практически с костра, Грета тоже потратила очень много сил. Это не считая мазей для ран и зелий. Всё вместе стоит денег, и немалых.

— Но, у меня же ничего нет...

— О, я знаю. Однако ты был учеником при Харальде, и с его смертью всё имущество отходит тебе. Родных-то у него не осталось. Больше скажу, там уже прилетали стервятники из магистрата, но ты был ещё жив, ничего им не досталось. Иными словами, дом и хутор со всем, что там есть — я думаю, вполне справедливая цена за спасенную жизнь? Конечно, всё будет по чести — ты долечишься, потом соберешься в дорогу, возьмешь денег на первое время, оружие какое-нибудь и уйдешь, куда хотел. Я в курсе, что ты не ставил цели остаться здесь.

— Н-н-но, Харальд велел отправляться по весне... — не нашлось лучшего аргумента.

— Может быть, но сейчас он мёртв.

— Всё равно, это слишком много! Я же свой, я из вашего города. Неужели вы и кого другого, да вот Харальда например, пустили бы по миру, не погибни он на месте?

— Его — нет. Хотя и стребовала бы я много, — в первый раз, кажется, её лицо, в отражении, было серьёзно. Но это длилось лишь секунду. — Но Харальд это Харальд. А вот ты — чужак. Идти было некуда, и остался зимовать у нас, заодно решив поучиться кое-чему. С любого из своих я спросила бы меньше.

— Я же полгода жил в Рившене! Ходил с вами по одним улицам, сидел за одним столом в кабаке.

— Что с того? Ты не собирался оставаться. Ты чужой нам и здесь не нужен. Найдётся человек, который назовёт тебя "своим", кто поручится за тебя, скажет, что плата несправедливо высока?

— Да! — воскликнул я и только потом задумался, перебрав всех знакомых горожан. Торговцы, кузнецы, купцы, другие охотники... Но все именно знакомые — ни с кем, кроме Харальда, я дружеских отношений не завел. Поначалу просто не хватало знаний, чтобы пускаться в долгие беседы, предпочитал больше слушать, чем говорить. А потом, после залета в трактире, слишком уж опасался набиваться кому-то в друзья и трепаться на посторонние темы. Действительно держался отстранённо от всех, полагая, что так будет безопаснее и для меня, и для старика. Вот и получил. Да ещё как получил. — Нет... Стой, а Грета! Уверен, она за меня поручится.

— С чего бы вдруг? — в этот раз целительница удивилась вполне искренне, даже полуобернулась от окна.

— Но... она обрадовалась, когда я пришел в себя, это я точно видел! Не просто же так.

— Ой, дурак... — протянула целительница, прикрыв глаза. Вот сейчас её взгляд действительно как у человека шестидесяти лет, а молодое лицо казалось лишь искусной маской — так смотрят даже не на сына, а на внука-детсадовца, сморозившего глупость. — Больно нужен ей бродяга без роду и племени? Она пока молодая, парней может по десятку за раз с собой водить, а то и по два десятка. Обрадовалась девчонка тому, что первый раз самой получилось умирающего держать, своей силой, и притом — держать долго, крепко. Держать человека над бездной, у самой грани, в первый раз, самой, без помощи — ты не представляешь этого ощущения. Считай, экзамен ещё один она прошла, до срока даже, умница девочка. Так что тебе спасибо за урок для неё, так бы я ей такие раны лечить не раньше чем через год доверила, а тут и она справилась, и ты не помер, хотя уже чуть-чуть оставалось. Все счастливы, радоваться надо, и за неё, и за себя.

— А... а если решить вопрос иначе? — спросил я после затянувшегося молчания и покосился на ладонь, в которой могло в любой момент расцвести пламя.

— Попробуй, я не против, — предложила целительница с улыбкой. Теперь она полностью развернулась ко мне. — Только ведь тебе ещё месяц сюда ходить через два дня на третий, заклинание подновлять. У тебя лёгкие мечом пробиты, срастаются они под моими руками, а так ты дней через пять кровью захлебнешься. Довольно неприятная, скажу, смерть. Да и боли ты сейчас не чувствуешь только благодаря мне.

Она даже не пошевелилась. Но вдруг заныла правая рука, в грудь будто вновь ударили клинком, а ещё два вонзились в спину, навалилась слабость, я еле-еле успел ухватиться здоровой рукой за стенку. Пробормотал тихо:

— Всё понял... Через месяц я уйду.

— Вот и замечательно, — ведьма ласково улыбнулась, увидев, что подзатыльник вернул дитё на путь смирения и послушания. — Харальд говорил, что ты понятливый. Пока живи там, но, я надеюсь, из уважения к нему ты не станешь делать глупостей, и я не дождусь поджогов или сломанных стен. Мы договорились?

* * *

— Вдох глубокий. Руки шире. Не спешите, три-четыре...

Хотя бы находясь в одиночестве можно ненадолго отбросить маскировку. От привычки всё врёмя что-то напевать под нос избавляться приходилось долго и трудно, но Харальд неплохо помог, всего-навсего перепевая услышанное обратно. Тот безымянный маг, создавший это заклинание, явно в жизни не слышал о программе "Промт" и её бастардах, однако результат двойного перевода того же "White dove" по степени чудовищности мало уступал. В прошлой жизни я мог спокойно мурчать какую-нибудь "Нараку но хана"* на языке оригинала сам себе, и никого вокруг это не волновало. Но тут чёртово заклятье отличалось совершенно излишним рвением.

Именно Владимир Семёнович вспомнился отнюдь не случайно. Эту полянку в лесу в стороне от охотничьих троп я почти три недели назад, как сил хватило вернуться на хутор, выбрал для тренировок, каковыми и собирался заняться сейчас. Уже смеркалось, но до дома отсюда минут пятнадцать максимум, да и нагляднее в сумерках всё как-то выглядит. Итак, встать в центре, ноги на ширине плеч, руки расслаблены... Поляна эта почти круглая, метров десять в диаметре, потому обступающие её деревья, березы и осины, уже изрядно посеченные минувшими тренировками, прекрасно видно и в сумерках. Несколько упавших веток и камней я убрал ещё раньше, потому теперь из-под грязного, доживающего последние дни снега выступает только один крупный булыжник, который пришлось тащить издалека. Благо хоть не руками.

— Четыре. Три... Ноль! Поехали!

Привычное уже "потустороннее" усилие, взмах руками, в деревья справа и слева с хрустом врезаются железные клинки, возникшие в воздухе. Ещё одно усилие, полуповорот, бросок — и по коре двух берёз стучат, оставляя на дереве шрамы, гроздья тонких острых сосулек. Широкий пасс, удар ладонью по воздуху — метровый отрез тонкой медной проволоки с грузами на концах, за мгновения набравший огромную скорость, с тонким свистом несётся вперёд, срубая чёрные голые ветки, наматывается на ствол дерева. Ещё один поворот, левая рука целится в камень, с гулом волна пламени окатывает уже почерневший булыжник. Свинцовые шары, серебряные лезвия, снова лёд, потом железо... Треск и хруст попаданий ещё не утихли, прежде чем я вернулся на исходную позицию, потирая запястья.

— Да уж, ну чем не ганката, а? — жаль, некому было оценить шутку, да здесь бы и не поняли её.

Второй подход, снова отработать все "мишени", но уже в другой комбинации, быстрее, вкладывая больше сил в бросок. Перед третьим кругом пришлось дать себе отдых, основываясь на предыдущих занятиях. Создав в воздухе изогнутую буквой П железную трубу, привычным движением подхватил её, воткнул в начавшую подмерзать грязь и хоть с каким-то комфортом уселся. Основная проблема, с которой пришлось столкнуться — буквально всё я вынужден был делать наугад, на ощупь, методом тыка. Никаких, блин, циферок, никаких "уровень заряда в батареях сорок восемь процентов", как бы ни хотелось. И только когда очередной вытащенный из воздуха кинжал уже отнимает физические силы, как неслабый такой жим от груди, понимаешь, что надо бы передохнуть. И подсказать ведь некому — Кирстен, даже когда унизился до просьбы, отправила в тёмный лес густой, не до того ей, а Грета совсем не разбирается в боевой магии и способна только к самой-самой примитивной материализациии. Хорошо, что эльфийка между делом показала новому собрату по ремеслу простейшие основы, а заодно и приёмы лечения, управление силой для ускорения регенерации. Второе оказалось крайне полезным дополнением к первому, иначе бы так и ходил обожженными пальцами — итогом безуспешных попыток слепить фаербол в лучших фентезийных традициях.

Вздохнул, напрягся, заставляя возникнуть из воздуха и повиснуть над ладонью метательный нож. Да, если честно, какой там нож... просто заточенный кусок железа, узкая треугольная пластина с острыми краями, никаких долов или изгибов, ни намёка на рукоять. Ещё и каждый следующий отличался от предыдущего, один чуть длиннее, другой чуть шире, третий вообще несимметричный. Для материализации предмета требовался чёткий образ, а у меня в голове плавало несколько размытых изображений из каких-то игр и фильмов, и каждый раз новый нож по своей форме дрейфовал то к одному, то к другому из них. И чем мудрёнее конструкция, тем больше нужна концентрация, больше усилий и времени на воплощение, а в бою такой роскоши никто не даст, пришлось ограничиться максимально простой и примитивной формой. Но это уже вопрос практики, Харальд говорил, что тренированные маги мгновенно из воздуха вытаскивают мечи с витой гардой и чуть ли не с гравировкой и дарственной надписью, десятками и сотнями повторений навострившись штамповать даже сложные предметы одним движением бровей. А у меня в руках сейчас даже не сталь, чистое железо, но хотя бы материализуется уже заточенным. Больше одного удара от него и не потребуется. Сколько не делал так, а до сих пор не привыкну — словно бы пытаешься шевелить ушами или по-лошадиному дергать шкурой на спине, иначе эту манипуляцию энергией не описать. Куда как легче бы пришлось, окажись местное волшебство обычным, заклинательным, все эти длинные многозначительные периоды, вроде "О меч холодной и тёмной пустоты, освободись от небесных оков..." — на такие декламации, как и на песни, у меня всегда была хорошая память. Однако здешняя магия была одновременно гораздо проще и гораздо сложнее.

— Этот мир определённо настроен на геноцид всех кошкодевочек... — произнёс я в пространство, вспоминая жаркие споры в дебрях сети из прошлой жизни. Среди поклонников аниме издавна существовала поговорка, что всякий раз, когда кто-то пытается описывать события в сериалах с точки зрения реальной физики, бог убивает одну девочку-кошку, то есть существо максимально дружелюбное и милое, и вообще, не надо так делать. Тут тоже не оказалось никаких чудес. Материализация и телекинез — два кита, держащие всю боевую магию, ещё одним китом поменьше, эдакой белугой, являлась манипуляция температурой. Достать из воздуха тот же меч, заставить его поразить цель — даже все взмахи руками требуются скорее для собственного удобства, чтобы направить силу и заставить себя легче поверить в невозможное. Опытный маг сумеет устроить вокруг мясорубку десятком волшебных клинков, держа руки в карманах и прикрыв глаза. Непрост и лёд — мало создать воду, её одновременно ещё надо и охлаждать. Даже пламя строилось на том же принципе, только поначалу я использовал его, не осознавая лежащих в основе правил. А ведь всего-то: материализованный газ, метан, кажется, нагрев до воспламенения и управление ветром, то есть — тот же телекинез, применённый не к твёрдым объектам, а к газу. И пожалуйста, ручной огнемёт готов.

Если обобщать, можно разделить волшебство на материализацию и манипуляцию. С первым ясно — временное создание физических объектов в любом агрегатном состоянии, будь то жидкость или газ, а то, вдруг, и плазму можно вытащить из пустоты? Второе — изменение параметров объектов, будь они реальными или призванными магией. Вектор движения, скорость, температура, электрический заряд — пока, на начальном этапе оценки новых возможностей, мне удавалось манипулировать переменными, значениями, которые при приложении силы можно менять и безо всякой магии. Но нельзя исключать, что на более продвинутом уровне станет доступным и изменение констант? В два раза увеличить плотность воды в теле врага, изменить в нём валентность кислорода, или превратить его в сверхпроводник, например... Тут уж вопрос будет, как бы до аннигиляции не доэкспериментироваться. Хотя, конечно, может быть физические константы даже магии не по зубам, а я тут уже раскатал губу. Я ещё слишком много и много не знаю.

А чтобы установить хотя бы это потребовалось немало времени и сил. Невольно вспоминался первый год изучения японского, когда друзья надоумили "для лучшего погружения" установить операционку на иероглифах. Тыкаешь в непонятный закорючки, запоминаешь результат, ищешь тенденцию. Со здешней магией, без учебников и учителей, для меня ситуация была ровно та же — идеальный "черный ящик", когда о принципах действия остаётся догадываться, меняя вводную и наблюдая результаты. Материализованные объекты куда проще поддаются манипуляции, чем обычные. Создать, как и говорил Харальд, обычно можно только чистые вещества, только железо, только серебро, только медь. Исключение — лишь самые простые, распространённые и хорошо известные соединения, вроде воды или метана, но уже с ними чувствовалась ощутимая задержка, силы, по ощущениям, уходило столько же, но концентрироваться требовалось куда сильнее. Вообще, чем лучше представляешь себе вещество, тем легче его создать: железо или медь появляются буквально сразу, виденный несколько раз в жизни титан уже требует времени и усилий, а какой-нибудь ванадий или селен на одном воображении и картинках из учебника и не создашь вовсе. Серную кислоту не удавалось воспроизвести, как не тужился — там ведь уже атомы трёх видов и далеко не самая простая связь, она была уже слишком сложной. Затраты силы на бросок или простое перемещение предмета зависят и от массы объекта, и от скорости, тот же булыжник я, с множеством перерывов, заставлял парить над землёй и медленно плыть в нужную сторону, буквально плечами и спиной ощущая компенсируемый телекинезом немаленький вес, силы там улетали просто мгновенно... И так далее, множество разных мелочей, которые нужно систематизировать и обобщать, пока нет возможности учиться у профессионалов.

Однако больше, пока что, кроме тренировок и размышлений о результатах, делать нечего. Срок пребывания истекал через шесть дней, но раны уже перестали беспокоить, регулярные осмотры превратились скорее в формальность. А вот о своих подозрениях карга вспомнила, во время процедур у меня возникало ощущение, что она пытается не только откалибровать своё заклинание, но и как-то прощупать меня. Потому город я намеревался покинуть послезавтра утром, заранее, дабы не искушать судьбу. А к выходу готово всё было ещё вчера. У родителей имелась привычка всегда собираться в самый последний момент в ураганном темпе, мы с братом поневоле научились всё складывать загодя, сейчас это пригодилось. Запас еды и кое-какая сумма денег в наличии, месяц можно было охотиться для себя, тренируясь в швырянии всем подряд по движущейся цели, без арбалета или лука. Запас воды тоже придётся тянуть на себе — водопровода ещё не изобрели, минералки в бутылках тоже, а карты источников и родников у меня нет, только примерные указания других путешественников, с точностью плюс-минус пару километров. На первый взгляд, можно создавать воду магией прямо на ходу, но поскольку она исчезает минут через десять (до лимита материализации в полчаса мне ещё ой как далеко), то напиться ею невозможно. Одежда тоже приведена в божеский вид — не знаю, какие мантии тут положено носить боевым магам, обойтись придётся "цивильным" нарядом охотника и дорожным плащом. Из оружия взял только кинжал Харальда, арбалет не пережил заварушки, да и зачем он теперь? А лук старика я отдал Яну. В конце концов, мужик без всяких задних мыслей вытащил меня, так пусть уж лучше ему достанется. Хуже всего дела с транспортом: лошади это огромный пробел в знаниях, который Харальд собирался заполнить как раз к весне, торговцы же на своих повозках ещё не пустились в путь. Выбор очевидный — верные ноги и никаких фантазий, хорошо всё-таки, что не забросил тренировки по утрам, когда немного пришел в норму.

Кирстен, как к ней не относись, знала своё дело — от ран остались только шрамы, на груди, руке и животе (в спину прилетели два "колышка", просто я уже не почувствовал). И не нужно иметь опыта в рекламе, чтобы понять её мотивы — вытащенный со смертного одра пациент, да ещё один из жителей Рившена, это лучшая демонстрация её полезности. С другой стороны, чужак, не пожелавший остаться в городе, заплатил большую цену, а владения старого охотника, думаю, скоро отойдут кому-то из своих — тому же Яну для сына, или Сандеру. Только откуда эта карга узнала, что не собираюсь тут задерживаться, ведь точно помню, что никому в городе этого не говорил, а Харальд с ней вроде и не пересекался никогда? Или ветеран проболтался кому-то ещё, а дальше уже пошли слухи, или же, вспоминая те сплетни о интрижках с некоей вдовой, все отговорки о зловредности магов были обычным лицемерием. Хотя, в конце концов, старик и оказался чертовски прав. Но это всё домыслы, да и какая разница теперь, даже если так и есть — не стыдить же её этим? А если он сказал ей, кто я на самом деле? И теперь она пытается убрать Шулера подальше от города и от себя? Да это конечно вряд ли, скорее выпотрошила бы на месте и сдала местной инквизиции в доказательство преданности.

— И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди...

Отдыхать, конечно, хорошо, но торчащие из стволов клинки начали один за другим растворяться в воздухе, а значит, ещё чуть-чуть, и труба подо мной тоже исчезнет. Да и запас сил немного восстановился, хватит на один заход. Потому, встаём и продолжаем тренировку, ещё не стемнело. Завтра последний день и окончательные сборы. А дальше только дорога и незнакомые края всё ещё чужого мира.

* * *

К некоторым, казалось бы очевиднейшим здесь вещам, не удаётся привыкнуть. Там, в родном мире, и самая-самая убогая, забытая Яхве, Аллахом и Ктулху грунтовка между Усть-Урусаивском и Вышним Мозжечком, имела четкую колею, пусть и полузаросшею. Однако здесь даже прямая дорога между двумя вольными городами, практически автобан, по местным масштабам, выглядела как узкая полоса чуть блестящей на солнце грязи, между лесом и широким лугом с серой прошлогодней травой. Колеса этой "магистрали" пока ещё и вовсе не касались — первые торговцы отправятся в путь недели через две, пока дорога отдана на откуп редким пешим путникам и столь же нечастым конным. Если говорить точнее, отдана им обочина, а дорога, хотя и кажется твёрдой и удобной на вид, представляет собой узкое болото, где провалишься по колено, едва сделав шаг.

По краю луга уже начали натаптывать новую дорогу, тоже представлявшую собой месиво из грязи, но на уровне "тихий ужас", а не "кромешный ад", как на основном "шоссе". Наверное, пройдёт пара месяцев, и старый тракт превратится в обочину у леса, а в следующем году весной тропу начнут натаптывать вновь, по лугу, или на месте старой дороги. Сейчас это не важно. Хорошо хоть, после полудня замёрзшая ночью и растаявшая с утра грязь на обочине подсыхает под солнцем и резкими порывами ветра, не заставляя чистить несчастные сапоги каждые сто метров (уже через двести, но разница огромна). А на что к вечеру похож становится плащ, как и вся прочая одежда, даже и говорить не хотелось. К тому же, как обычно и бывает, я неслабо так переоценил себя и недооценил окружающую действительность. Где-то семьдесят пять километров почти строго на юг, три дня в пути, так описывали эту дорогу сразу четыре человека. Шесть с мелочью километров от хутора до Рившена я уже делал как родные, мотаясь к старой карге "на перевязку", вот и ринулся вперёд как на трудовой подвиг. Зря...

Сходу "через не могу" отшагал все двадцать пять, всю норму, до одиноко стоящего на полпути между двух сёл почти пустого трактира и добрался уже в темноте. А вот утром следующего дня встать удалось лишь с третьей попытки, спуск же за завтраком отнял четверть часа. Выходить на дорогу в состоянии "средне-тяжелой хреновости", как изящно выразился бы брат, чревато, потому день пришлось отдать профилактическому отдыху и осторожному трёпу с хозяином о житье-бытье. Возникла ненадолго мысль поправить финансы, впарив ему что-нибудь бронзовее или серебряное, собственной, так сказать, работы, благо я всё равно, скорее всего, в жизни больше этого человека не увижу. Но от идеи пришлось отказаться. Не столько даже из моральных соображений — после аферы Кирстен, очутившись на улице практически без денег, вещей и чёткого представления куда идти, развод незнакомого барыги на пару монет меня бы потерять сон от мук совести уже не заставил. Вот только разговаривая с одним торговцем в Рившене, ещё когда собирался податься в купцы, я узнал, что у местных торгашей, путешественников, наёмников и прочих бродячих личностей есть своего рода традиция: если незнакомец предлагает что-то продать или обменять, то положено сначала с ним поговорить про товар, да про жизнь, минут двадцать-тридцать, пока вещь лежит на виду у обоих. Крайне разумная предосторожность, превратившаяся в обычай, а этот трактирщик обычаи чтил, учитывая, что его харчевня снаружи и внутри выглядела затерявшейся в веках без попыток что-либо изменить или переделать. Да что сказать, на одной из потемневших стен до сих пор можно было разобрать старый герб Санкары, ещё с тех времён, когда эти земли ненадолго оказались под рукой короля почти двести лет назад.

Дальше я решил двигаться без фанатизма, и, преодолев с дюжину километров в третий день, к вечеру чувствовал себя человеком, а не маленькой лошадкой из популярной некогда песни. Вот только кое-чего не учел. Мне вздумалось делать переходы короче, но ведь не значит, что и следующая кучка хибар, гордо именуемая тут селением, или постоялый двор тоже передвинутся ближе. Уже в сумерках встал неотложный вопрос выбора: как-то пройти ещё столько же в темноте, возвращаться на полдесятка километров в последнее пройденное село или ночевать в чистом (а точнее, очень грязном) поле. К счастью, тоскливо оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь убежища, удалось разглядеть низкие крыши неподалёку от дороги, в результате быстрым шагом добрался до окраины пустой брошенной людьми деревни. На первый взгляд, правда, в потёмках, заборы и стены не ломали, не осталось следов огня, здесь не куролесили разбойники, и не пронёсся ураган, жители просто сбежали несколько лет назад, оставив свои и без того не особо притязательные дома ветшать и зарастать бурьяном. Соваться глубже я не рискнул, причина их бегства вполне могла поселиться тут вместо хозяев, потому выбрав стоящий на самом отшибе дом и не обнаружив внутри никаких ужасов и чудовищ, остался на ночь, подперев двери и ставни чем попало, и от возможного нападения, и от банальных сырых сквозняков. И хотя до рассвета никто не потревожил, место было крайне подозрительное, спал я вполглаза, настороженно вслушиваясь в скрип старых брёвен и шелест травы на ветру, а с утра первые километра два оттуда уходил лёгким бегом, рискуя свернуть шею от постоянного оглядывания через плечо. И только вернувшись на тракт, рискнул перейти к завтраку, кое-как наскоро перебившись сухарями всухомятку, разводить костёр было уже некогда, если хочу за день одолеть свою норму и перебраться через границу на территорию следующего полиса. Только запах плесени и гнилого дерева ещё долго не исчезал, пропитав за ночь плащ и всю одежду.

Этот же день запомнился и попыткой меня ограбить. Уже к вечеру я прошёл последнее село во владениях Рившена, оттуда до пограничной заставы стражи было километра два, по словам местных. Вот посередине меня и перехватили, дорога ныряла в глубокую заросшую балку, там и вышли из лесу четыре помятых, истрёпанных и отощавших мужика с дубьём, больше всего напоминающих только что перезимовавших волков. От самого Рившена приходилось вертеть головой в ожидании чего-то подобного (да ещё трактирщик жути нагнал рассказами о блуждающих по окрестностям мертвяках), потому встреча неожиданностью не стала. Даже пересечь грязевой ров тракта или начать обычный в таком случае диалог "Трут-кресало есть, костёр развести? А если найдём?" они не успели. Взмах руки заставил жарко полыхнуть сырые и корявые придорожные кусты на той стороне, поднялось облако дыма и пара. Не давая этим ухарям опомниться, я развернулся вполоборота, чтобы контролировать и двоих спереди, и двоих вышедших за спиной, повесил над ладонью впечатляющий язык пламени, слегка колеблющийся от стылого ветра. Произнёс, будто бы сам себе, ни к кому не обращаясь:

— Когда обернётся дождь крови рекой, и с крыш на меня вдруг прольётся потоком...

Ухмылка у меня, думается, к тому времени тоже была не очень адекватная, потом романтики с большой дороги тут же сделали вид, что вышли из чащи воздухом подышать, а теперь им уже как раз пора обратно. На том и расстались, а я пошел не очень ровной походкой дальше, судорожно сжимая и разжимая кулаки, силясь понять, что же только что произошло. Наверное, слишком уж часто меня пытались убить, и теперь просто очень захотелось адекватно поквитаться хоть с кем-то, с любым, кто даст повод. Заодно и силу можно было испытать в деле. Однако удалось сдержаться, и не оставить за спиной четыре дымящихся трупа, как бы ни было сильно трусливое желание отыграться хоть на ком-то.

Общую заставу двух полисов (мирное время, никаких конфликтов между их правителями, вот и расслабились) прошёл на удивление быстро, стоило заикнуться, что я маг, и иных вопрос у стражи с обеих сторон не осталось. А теперь-то статус в этом мире поэлитнее, чем я раньше думал, и неплохо открывает двери. От моих слов о бандитах под носом их главный, тот ещё душегуб на вид, из наёмников, явно хотел отмахнуться — то ли не поверил в такую наглость, то ли сам их тут и крышует, но с рвением опытного лжеца пообещал разобраться и покарать. Но это уже их дело. Меня куда больше волновала проблема, как найти до темноты ночлег.

Из стоящего на мутной узкой речушке села с банальным и совершенно незапоминающимся названием — то ли Чёрный брод, то ли Тёмный мост — вышел на рассвете, рассчитывая последний "перегон" до места назначения одолеть с одного захода. Здесь уже были земли вольного города Галрэнден, и к счастью эти самые земли начали слегка подсыхать, дорога не казалась сплошной топью, как на севере, что уж говорить о "пешеходных" обочинах. Первоначально я собирался двигаться на запад, к торговым трактам Пограничья, где всегда немало купцов в городах и весях. Однако уже месяц, как цели поменялись, и во время регулярных визитов в Рившен пришлось с кучей народа поболтать, как бы между делом выясняя несложный вопрос: где в округе найти подходящего колдуна. Но всё оказалось не так уж просто. Особенность средневековья, это очень медленная жизнь, низкая скорость обмена информацией, даже между близкими землями. В Пограничье есть двадцать два относительно крупных города, но было бы странно думать, что все они независимы и обладают одинаковыми владениями. Политическая карта Пограничья изменяется каждый день и каждый месяц, кто-то заключает альянсы, а кто-то начинает войну, где-то два-три полиса сливаются в один, а где-то и без того маленькая территория дробится уже между двумя городами. Да даже единой формой правления тут не пахнет — где-то магистраты или городские советы, в центре власть имеют торговые союзы, в нескольких городах военная диктатура, в других правят самопровозглашенные герцоги или бароны, а в одном, говорят, чуть ли не прямой потомок последнего императора. Стоит помножить этот хаос на тот факт, что единственный источник информации это торговцы, менестрели и наёмники, которые от края до края пограничья могут идти и год, и три, и составить актуальную картину становится абсолютно невозможно. Кто-то говорит, что на севере набирает силу новый военный союз полисов, а по другим слухам он уже разбит соседями и растаскивается на куски. Один путник рассказывал про занявшего трон на юго-западе сильного колдуна, а другой уже расписывает, как его за запретную магию сжег на главной площади карательный отряд Альянса. А может, и не его, а может, и не там, а может, и не сжег... и сам он не помнит, и другие опровергнут достоверность истории.

В результате я решил не гоняться за журавлями, а сосредоточиться на синицах, иначе говоря — только на ближайших землях, о которых более-менее достоверно известно хоть что-то. У западных соседей боевых магов на службе не держали после того как один такой лет двести назад очень уж увлёкся опытами на земляках в лучших традициях Сиро Исии, такое тут регулярно случается. На севере их было сразу двое, но оба уже имели учеников из местных. На востоке же за широкой "нейтральной полосой" начинались земли Санкары, куда бродяге без денег, знакомств и ясной цели точно соваться не стоило. Вот и остался южный Галрэнден, известный своими кузнецами, внушительной дружиной наёмников и слишком уж часто (по меркам Пограничья) блуждающими по окрестным лесам мертвяками. Практиковаться в магии на этой нежити и приезжали регулярно школяры из санкарской Академии магии по договору с магистратом города. Король и дворяне ещё не оставили мыслей вернуть однажды земли Пограничья под заботливую руку и крепкий сапог, и потому "никаких переговоров с сепаратистами", но маги здесь могут плевать на многие правила и законы. Кто-то даже говорит, что именно Альянс правит некоторыми полисами из-за ширмы марионеточного совета или очередного графа-самозванца. Не зря именно в центре Пограничья находится самый крупный рынок магических предметов и животных, и найти там можно всё, что запрещено в королевствах, а так же отыскать умельца, готового за очень большие деньги сотворить любые чары или проклятия. И если магам Альянса захотелось устроить тут очередной полигон, то к чёрту короля с его ненавистью к свободным землям.

Ученик чародея это, конечно, ещё не маг, однако выбор в очередной уже раз отсутствовал. А как говорится, за неимением горничной... приходится обходиться тем, кто есть. Монотонный путь через пустые однообразные земли, расцвеченные по ранней весне лишь в чёрное и серое, выматывал, однако голова оставалась свободной для самых разных мыслей: "Проклятье, ну что мне стоило в тот день взять с собой плеер какой-нибудь? Сейчас, глядишь, сумел бы как-то перезарядить, так хоть не месил бы грязь в тишине час за часом. Надеюсь, оно того стоит. Там окажется нормальный маг, не успевший ещё набраться придури с годами, у которого можно чему-то научиться. Мне ведь сейчас любая малость и та, как откровение, потому что информации реально ноль. Даже готов помогать ему с этими мертвяками и называть "семпаем"**, была бы польза. Или её, да, или её, этот вариант оказался бы куда лучше. А может, потом удастся за компанию до Академии этой добраться, а уж там... Так, стоп, а вот, похоже, и город".

Дорога вынырнула из небольшой, скрипящей ветками на ветру рощи осин, скорее даже следовало бы назвать её "кольцевой лесополосой" — линия деревьев уходила в обе стороны, по-видимому, опоясывая город большим кругом. Справа открылся вид на освещённую закатным солнцем городскую стену. До распахнутых пока ещё ворот было километра полтора, если не меньше. Вроде, дорога шла строго на юг, и заблудиться тут и негде, но без указателей, карты, компаса и спутникового навигатора полной уверенности всё-таки не было, что добрался именно в Галрэнден. На моё везение, неподалёку под одиноким раскинувшимся над дорогой дубом стоял кто-то из местных, можно и спросить для верности. Окликнул я его на всякий случай шагов с тридцати — народ тут на дорогах всё-таки нервный, когда вздрагивают, а когда могут и болт между глаз всадить сперва.

Попутно я вспомнил местные правила этикета. Несложно, но требовалось зубрить. Слова "здравствуй" или "до свидания" имеют смысл, пожелание здоровья или новой встречи. "Толмач" переводит их дословно, и для аборигена приветствие звучит странно, а это лишние подозрения. Вот Харальд и заставлял учить санкарские, что в ходу и в Пограничье. "Добрая встреча" — для приветствия знакомого человека, "лёгкого пути" — незнакомого. "Берегись чужаков" — обычное "до свидания" после нашего культурного влияния превратилось вот в это. Старик говорил, раньше, во времена войн за объединение, в ходу была связка "Помни, тьма в бездне"-"помни, свет в мире", но она вышла из употребления как слишком громоздкая, и теперь почти не встречается. Иногда говорят просто, "помни". А ведь источник тоже... культурное влияние.

— Лёгкого пути. Уважаемый, не подскажете, к какому городу дорога привела?

Среагировал человек не сразу, медленно поворачиваясь в мою сторону и, похоже, раздумывая над ответом. Секунду спустя у меня по спине потёк холодный пот, а рука потянулась к несуществующей кобуре на поясе. Потому что я разглядел и испачканную кровью, кое-где висящую лохмотьями одежду, и высохшую кожу на лице и механические монотонные движения. Казалось, даже остановившийся мёртвый взгляд смог увидеть, ведь мужик этот выглядел как самый натуральный зомби, пусть ещё и не погнивший толком, не успевший позеленеть. Он (или оно?) продолжал тупо смотреть на меня, стоя на месте, и это помогло взять себя в руки. Ведь попасть отсюда в голову ростовой мишени — задача для дилетанта. Тот самый мертвяк, какими пугали меня полдороги, оказался не таким уж и страшным. Ну уродливым, да, мерзким, но не слишком опасным. Я даже усмехнулся, громко и с каким-то натужным весельем сказав:

— А что, я где-то прозевал поворот на Раккун-сити? В любом случае, "Trace..." — начал я, плавно отводя руку в сторону и материализуя у ладони два серебряных клинка.

Тварь, ещё мгновение назад стоявшая столбом, с ловкостью смертельно-опасного хищника бросилась ко мне, поднимая фонтаны жидкой грязи. Даже не успел закончить фразу или хотя бы выматериться. Запоздало брошенные лезвия врезались в дерево, секундой позже выпущенная на автомате волна пламени прокатилась по дороге, спекая грязь и заставляя дымиться кусты, но зомби (или кто это мог быть?) выпрыгнул из огня, не обращая внимания на вспыхнувшую одежду и начавшую обугливаться кожу. Я попытался шагнуть назад, но только рухнул на задницу, выставляя руки перед собой. Нас разделяло всего метров десять, времени только на последний удар, а все отработанные на мирной и ровной полянке в тишине приёмы вылетели из головы. В последний момент возникший между ладонями свинцовый шар калибра так четвёртого ударил существо в грудь, враг замер, будто врезавшись в стену в пяти метрах от меня. Ещё одно усилие, уже осмысленней, в ладонях вместо сплошной массы возникла гроздь разномастных свинцовых шариков, мощный удар швырнул их вперёд. Сноп самодельной картечи разлетелся очень широко: сбил ветки на дереве, подбросил вверх комья спекшейся земли, но самое главное — заставил тварь отступить на шаг, выигрывая время. Наверное, это рефлекс, вбитый десятками фильмов про зомби: видишь мертвеца — ищи дробовик

Сверкнул серебряный клинок, брошенный в лоб мертвяку, но тот не вовремя качнулся в сторону и пошел вперёд, начав разгоняться снова. Так и не успев встать, я вновь выстрелил импровизированной пулей, целясь в совсем уже близкое колено. Разлетелась кровь, какие-то лохмотья, тварь рухнула на затвердевшую дорогу совсем рядом, тут же снова попыталась встать.

— Чёрт, чёрт, чёрт!

Проскользив ногами по грязи и едва не запутавшись в плаще, я всё-таки вскочил, не отводя взгляда от шевелящейся нежити. Затем вскинул руку вверх, материализуя как на первых тренировках самое простое, что только пришло в голову — лом. Резкий взмах, так что чуть не вывихнул плечо, метровая заострённая железяка послушно врезалась в землю, прибивая встававшего мертвяка к дороге, взлетели капли крови и какие-то мелкие ошмётки. Ещё один взмах и рядом вошла вторая, третья, удары такой силы отдавались в ногах, когда земля вздрагивала от попаданий, страшно подумать, сколько энергии вкладывал в каждый бросок. Затем я попытался отправить сразу пару железок с двух рук и вновь поскользнулся, с размаху шлёпнувшись спиной в грязь, две арматурины лязгнули слева и справа, едва не задев. Приподнялся, увидев тянущиеся ко мне руки и оскаленную, перепачканную кровью морду, медленно поднял тяжелую, словно налившуюся свинцом ладонь и "выстрелил" в последний раз, наверняка, расходуя уже остатки собственных сил. Железный гранёный стилет, неизвестно в каком фильме виденный, материализовался с невероятной точностью, у ровного узкого лезвия была даже гарда и рукоять. И в лоб мертвяка он воткнулся на всю длину, так что вышел из затылка. Прежде чем упасть на спину, наплевав на всё, я даже услышал, как хрустнула шея твари.

Когда приблизились городские стражники, аж полдесятка, и несколько зевак, привлечённых фейрверком, только и смог, что вяло помахать им рукой, даже не пытаясь встать. А также в очередной раз позавидовал хладнокровию киногероев, которые хоть с пяти, хоть с пятидесяти шагов с одинаковой меткостью расстреливают набегающих зомби строго в центр лба. С хладнокровием пока что было у меня ну очень туго.

_____________

*"White dove" (англ. "Белый голубь") — песня группы "Scorpions".

"Нараку но хана" (яп. "Цветок преисподней") — сингл певицы Эйко Шимамия.

**Семпай (яп. Стоящий впереди) — уважительное обращение младшего по опыту или возрасту к старшему, к проучившемуся или проработавшему дольше.

Глава 6.

"Интересно, а когда я там в последний раз смотрел на звёздное небо? Лет восемь назад, пожалуй, ещё в школе. Хотя нет, шесть лет — после выпускного мы потащились всем классом "рассвет встречать", в ту ночь, несмотря на весь смог и фонари, над рекой были видны очень красивые звёзды. Хотя ещё вопрос, как теперь считать время. Там был май, здесь я очутился в октябре, пять месяцев неведомо куда пропало. И сколько же мне сейчас, двадцать три, или уже двадцать четыре? Кто б знал..."

Я стоял у раскрытого окна и смотрел в тёмное небо, на луну и яркие звёзды, свет которых не искажал дым заводов и не затмевали городские огни, за отсутствием того и другого. Уже около полуночи (трудно сказать точнее без часов), тело настойчиво просило упасть на жесткую кровать и не беспокоить его часов десять, но у головы имелось иное мнение. Сегодня меня снова чуть не убили, вот на философию с воспоминаниями и потянуло. В комнате, снятой на втором этаже довольно невразумительного трактира, темно, не считая лунного света, но это не напрягало. Кто-то другой тянулся бы закурить, но там пристраститься не успел, а здесь эта привычка и вовсе не в ходу.

Немного привести себя в порядок и перехватить съестного удалось только в темноте. Ужинать пришлось в уже пустом зале при огарке свечи, потому что почти всё время до того я пытался отмыться и хоть как-то отчистить одежду после грязевых ванн. Думаю, и стражники, как на подбор аж пухлые от недоедания и недосыпания на хлебной службе у ворот, не приближались, боясь не "великого и ужасного чародея", и не поверженного им монстра, а перспективы отстирываться затем пару часов. Только один из горожан, странноватого вида парень на пару лет старше меня, поспешил вперёд других, протянул руку и помог встать. Необычного в нём действительно хватало: и совершенно непривычного кроя свободный балахон с широкими рукавами, и круглая меховая шапка на голове, в каких татаро-монголов в учебниках рисовали, и самая натуральная сабля, висящая у пояса вместо кинжала или меча. Как мне рассказывали, изогнутые клинки в основном в западном королевстве распространены, а не на востоке. Но самыми необычными были его руки — мягкие, даже ухоженные, с тонкими пальцами талантливого пианиста или карманника. В землях, где у каждого первого мозоли наждачной жесткости от рукояти меча, молота или плуга, встретить такое у простого человека, не мага или дворянина, менее вероятно, чем увидеть коренного апача под Воронежом. Но самым странным было даже не это. Слегка наивное лицо, честные глаза, слабая улыбка — такой человек вызывает симпатию и желание попросить о помощи, доверить свои проблемы. Словно парень искренне рад видеть именно меня, и горевал бы, порви недоволшебника та тварь прямо у ворот. Там, где каждый постоянно ожидает нападения бандитов, нечисти или соседкой армии, подобную открытость и симпатию встретишь нечасто, и именно так в нашем мире выглядели хорошие продавцы и вербовщики сект. Такой тип выслушает любую чушь, что будешь нести, посочувствует, покивает в нужных местах, даст совет, и вскоре сам сделаешь всё, что угодно, для такого "душевного человека".

— Лёгкого пути тебе, милорд. И вот его бы, это самое, сжечь для верности? — предложил один из стражников, уже седой и явно старший в карауле, когда мы проходили мимо прибитой к земле твари. Титул определённо звучал недурно, в отличие от просьбы. Как валить кровожадную и опасную тварь, так это мы загораем у ворот, а как давать советы, так это, значит, мы первые?

— Мне что, всё за вас делать нужно самому? — спросил я, не оборачиваясь. Резковато огрызнулся, но я был зол на них — пара секунд промедления, и эта дрянь сожрала бы меня прямо у них на глазах, а теперь будут советы давать? После наезда стража может доставить неприятностей, но успокоил себя тем, что я же теперь маг в феодальном обществе, если не буду ставить себя выше остальных, то элементарно выйду из образа и порушу всю легенду. Уверен, любой здешний чародей, тот же Брайан, ответил бы именно так, или ещё резче. А то вовсе спалил влезшего не к месту простолюдина в прах.

— Как можно, милорд? Но тебе это ничего не будет стоить, а нам придётся искать сухие ветки, складывать костёр в этой луже...

Уж не знаю, как толстяк понял, что вместо зомби не сожгут за наглость его, или всё-таки стоило отбрить ещё резче? Но раз уж выбрал линию, нужно её держаться. Пришлось ограничиться взглядом через плечо, надеюсь, в полной мере отразившим, где именно и как глубоко видел я все их проблемы. В другой раз, может быть, и не отказался бы способности продемонстрировать, и кремировал бы нежить мановением руки, но сейчас магических сил не осталось вовсе, да и ноги держали с большим трудом. Стражник заткнулся, но в разговор вступил другой, крепкий мужик лет под сорок со шрамом через лоб, успевший, видать, где-то повоевать:

— А по какому ты к нам делу, милорд?

— Я что, обязан перед вами отчитываться? — спросил холодно. Правда, в местных тонкостях я ещё полный дуб, потому, забавно выйдет, если действительно обязан. Ещё и отсутствие T-V distinction*, что б его, немного раздражает, впрочем, как и в английском. Хотя будь здесь как в нихонго**, десять местоимений "я" и ещё пятнадцать "ты", то совсем бы взвыл. Ладно, хватит уже давить, только драки прямо на входе не хватало. В смысле, ещё одной. Потому милостиво ответил страже: — Слышал, к вам недавно школяра нового отправили на учёбу. Вот и хотел поговорить о делах наших магических.

— Ну уж два месяца, как он приехал. Это самое, не так уж и недавно, — ответил первый. — Хотя, вам, магам, конечно, виднее, милорд.

— Если первый раз у нас и дороги не знаешь, иди в магистрат, выделят провожатого. Не блуждать же магу по лесу, не к лицу это, — поддержал второй. Вроде искренне.

Пожал плечами, не собираясь отвечать. Куда мне теперь идти, то уже их не касается ни в коей мере. Остаток пути до городских ворот мы проделали молча. И стражники, кроме оставшихся сжигать монстра двух самых молодых неудачников, и праздный народ явно не горели желанием задавать лишних вопросов, я же выяснил всё, что нужно на данный момент. Хотя жаль, всё-таки школяр — он, а не она, ну да перебьёмся... И в целом, вид у меня после купания на дороге, с пропитавшимися грязью одеждой и волосами, не самый величественный и благородный, чтобы вести возвышенные беседы на отвлечённые темы. За воротами обнаружилась даже небольшая караулка с очагом, вид которой только усилил раздражение — эти стражи порядка расположились тут со всем комфортом, глядя на шоу "маг-недоучка, которого сейчас порвёт в клочья бешеный зомби".

Таможенного досмотра и входных пошлин тут не для чародеев предусмотрено, значит, интереса местные "вохровцы" больше не представляют. А уже за воротами этот странный типчик с саблей, что молча шел позади и чуть в стороне всю дорогу, негромко и быстро произнёс в спину, явно, обращаясь ко мне:

— Умелым боевым магам всегда найдётся достойная работа. Где можно добыть и знания, и денег в достаточном для столь уважаемого человека количестве. Если не будешь слишком занят своими делами, загляни на постоялый двор в ремесленном квартале. Мы давно ищем достойного волшебника. Наш командир будет ждать тебя, без сильного мага выступить мы не сможем. Удачи.

Когда я обернулся, чтобы переспросить, его спина уже мелькнула у входа в узкий проулок между кривоватым домом и городской стеной и тут же скрылась в тени. А догонять какого-то бродячего прохиндея было бы вовсе несолидно, потому, отложив пока в сторону эти предложения, вынужденно вернулся к караулке и поинтересоваться насчёт ближайшего трактира. Подешевле и попроще, благо в голову пришла одна мысль...

Галрэнден, несмотря на вычурное название, впечатлял даже меньше ставшего почти родным Рившена. В последнем хотя бы пара центральных улиц была замощена, да ещё и главная площадь вдобавок. А здесь даже центральный, кхм, проспект (интересно, как он называется, не имени же Ленина?) представлял собой цепочку бездонных луж с наведенными между сухими участками гатями из толстых веток. Стены домов заляпаны грязью по окна, а где и выше, надо думать, от проносящихся конных. К счастью, мне ни одного не встретилось. Вот она, наглядная экономика в паре с логистикой — совсем рядом с Рившеном есть каменоломни, а в этих владениях камень добывают почти у границы, лишний раз не повезешь, отсюда и результат. Трактир, который посоветовал третий, молчавший почти всю дорогу стражник, удалось найти только с четвёртой попытки. Здешние кривые переулки выглядели так, будто план города трясущимися руками рисовали на утро после Дня архитектора, и несколько кругов я нарезал впустую.

Нужное здание смотрелось довольно уныло и как-то бедно — не было в нём той основательной массивности, что в рившенских трактирах, скорее кое-как переделанный под харчевню старый дом, да и внутри заведение не ломилось от посетителей. Но именно это и требовалось сейчас. Хозяйке, процентов на девяносто соответствующей вечному и существующему во всех мирах типажу "бабка у подъезда", явно скучно и хочется потрепаться с новым человеком. Дальше уже дело техники — в конце концов, я вырос в городе, где слова "зато мы делаем ракеты" воспринимают всерьёз, а любой пацан расскажет про все четыре секретных оборонных завода и как найти у каждого дырку в заборе. Уже через десять минут направление на "полигон" Академии перестало быть тайной — северо-запад — и дорогу мне в красках расписали. "Пойдешь повдоль болота, тут у крявой ёлки свернешь, да по тропинке на север, до поляны большой, от там и дом будёт" — по таким ориентирам не заблудишься. Интересно лишь, почему её говор звучал так странно, неужели переводчик мне пытался передать какой-то местный акцент? А может я с ней сам говорил вовсе даже не на санкарском, а на западном, или вообще каком-нибудь южном наречии, поди узнай? Толмач подстраивается под собеседника, и с арнарцем я буду говорить на западном диалекте — за пять веков языки бывших имперских земель сильно ушли друг от друга. Интересно, а если собеседников двое или трое?

Главное, необходимость вешать на шею соглядатая из магистрата отпала.

* * *

Определённо, радиус кривизны искомой ёлки требовалось уточнить ещё вчера. На топком берегу все деревья выглядели больными, не отличаясь стройностью, хвойные в том числе. Я уже дважды сворачивал в чащу на поиски тропы, но после нескольких шагов возвращался обратно, искать правильную ёлку. В каком-то смысле, хорошо, что мешок со всякой походной всячиной изрядно потерял в весе с начала пути и особенно не давил на плечи. Ох, говорил отец: ходи на занятия по спортивному ориентированию... Болото разлилось с началом весны — сквозь сухие прошлогодние камыши блестела тёмная вода, всего шагах в десяти от тропы. Под ногами хлюпала грязь, почва немного прогибалась, но дорога утоптанная, а значит, риска провалиться в трясину прямо тут всё же нет. Единственное яркое пятно в этой сырой дыре: комарьё и прочий гнус ещё не вышли из спячки, иначе, чувствую, я бы тут неплохую просеку вырубил на своём пути, гоняя их магией. К тому же, по рассказам местных, в болотах Пограничья иногда встречались и "мутанты", ядовитые комары, то ли измененные высоким магическим фоном, то ли выведенные волшебниками специально во время войны. Летают они громадными стаями, и с десятка укусов даже взрослый мужик валится с ног, а рою остаётся только пить кровь, пока все не насытятся... или пока она у жертвы не закончится. В окрестностях разных "мутантов" вообще хватало, если верить байкам: тут тебе и полуразумные волки, и игнорирующие любую магию огромные медведи и вроде даже способные делаться невидимыми леопарды, в землях к югу.

— Куда ты, тропинка, меня завела? — вопрос повис в холодном, не прогревшемся с утра воздухе. С принцессами, впрочем, тут тоже напряжёнка. Наконец, очередной просвет между корявыми деревьями действительно оказался тропой, не оборвавшейся в кустах через пару метров, а протянувшейся куда-то в сырую чащу. На север.

Начала исчезать затхлая болотная вонь, сменяясь куда более приятным ароматом хвои, земля стала твёрже, и будто бы немного отступил холод. Впереди уже наметился просвет когда прямо над головой ни с того, ни с сего раздался звон колокола. Среагировал я позорно — отскочил от неожиданности назад, выматерившись про себя, чуть не поскользнулся, но секунду спустя уже замер в низкой стойке с материализованным очень криво слепленным клинком над ладонью. Ехидный внутренний голос, эхом отдающийся в подрагивающих руках, любезно пояснил, что окажись здесь настоящий враг, то за эту пару секунд меня бы уже убили, и, наверняка, довольно жестоким образом. Лес тих и абсолютно пуст, сквозь голые кроны светило утреннее солнце, никаких колоколов на ближайших ветках не болталось. Отсюда вывод: или чего-то надышался на болоте, или это какая-то незнакомая местная нечисть, или необычная проверка неизвестно с чьей стороны. А может оказаться, что просто сработала охранная сигнализация — кто знает, не исключено, что маги здесь и до подобного додумались? Или подсказал кто.

Стоять дольше в позе ревматического богомола не имело смысла, потому я швырнул не пригодившийся клинок в ближайшую сосну, нарочито лениво зашагал к просвету меж деревьев. Не из желания пофорсить перед неизвестным наблюдателем, а потому что на трясущихся ногах особо не побегаешь. Миновал кое-где обгоревшие густые кусты... и словно бы шагнул на месяц вперёд. Тепло как в апреле, довольно большая вытянутая поляна оказалось сухой, без опостылевшей грязи, тут и там пробивалась свежая трава. На этом фоне странно выглядели деревья кругом — некоторые вполне обычные или тоже начавшие раньше времени зеленеть, иные — высохшие и мёртвые, с обломанными там и тут корявыми сучьями. Довольно новая хибара в центре напоминала скорее большую сторожку, чем полноценный дом, но это творение неизвестного архитектора можно было оценить и позже. Пока же моё внимание привлёк единственный человек здесь.

Юный маг задумчиво прохаживался у края поляны, всем видом демонстрируя, что размышляет о проблемах жизни, Вселенной и всего такого прочего. Выглядел он вполне соответствующе, аристократично и внушительно. В нашем мире я бы дал этому подростку лет пятнадцать, здесь можно смело накинуть ещё года два. Короткие светлые волосы, красивое, необветренное и почти незагорелое лицо с правильными чертами, благородная осанка — не удивлюсь, если как раз его и следует именовать милордом, парень наверняка из аристократии Санкары. Простую серую мантию — символ ученичества, надо полагать — он ухитрялся носить с достоинством, будто смокинг на приёме (если бы их уже изобрели). Никогда в прежней жизни не встречал настоящих аристократов, потому ближайшей ассоциацией были молодые актёры, которые уже знают себе цену и умеют держаться на людях, а в реальности могут оказаться и простыми компанейскими людьми, и высокомерными снобами с манией величия, как повезёт. Кого-то из них паренёк мне и напоминал. Даже шагал немного напоказ, работая на зрителя. Похоже, тот звон действительно был сигналом о появлении чужаков, вот мальчишка и решил принять вид, подобающей мудрому чародею. Но при моём появлении он остановился, оглядел надменно с ног до головы и коротко бросил, не здороваясь:

— Кто таков?

— Лёгкого пути, коллега, — я изобразил полупоклон. — Как и ты, я изучаю магию, вот и пришел спросить совета у более опытного собрата по ремеслу.

— Маг? — переспросил он, с брезгливым недоверием оглядывая меня ещё раз. — Какой семьи, какой академии и служишь ли кому? — судя по раздражению, всё это требовалось перечислить сразу же.

— Моё имя Лис, и к своему сожалению, я должного обучения ещё не прошел. Однако надеюсь, твоя помощь...

— Простолюдин? — казалось, больше высокомерия в голос добавить нельзя. Однако я недооценил парня. — Да ещё и желающий учиться высокому искусству? У меня? Спасибо, ты меня развеселил, так что, я дозволяю убраться отсюда живым и здоровым, — он ухмыльнулся, добавив: — Заодно можешь запомнить, что черни место в поле, в лавках и в строю. А магия не для ваших пустых голов, так и надеяться вам нечего.

— Но я уже маг. Просто далеко не такой умелый, как ты, — возразил я, уже привычным жестом зажигая над ладонью огонь. Снобизм мальчишки начинал раздражать, но с другой стороны, видок у меня не самый презентабельный. Не очень чародейский, уж точно.

— Крестьянин, осиливший пару фокусов? А вот это уже плохо... — его ухмылка уступила место искренней улыбке. Школяр отвёл левую руку в сторону, и вокруг неё словно бы закрутился водоворот, прозрачный конус, сверкающий на солнце брызгами. Чертовски красиво. — Из-за таких вот сиволапых недоучек нас по деревням и считают шарлатанами. Но ничего, за твою голову учитель меня наверняка похвалит.

Он начал замах, тут даже идиот бы понял, что произойдёт дальше. Я отскочил вправо, бросив в другую сторону полупустой мешок. Заострённая глыба льда пронеслась совсем рядом, от неё даже потянуло холодом, прежде чем снаряд с треском вломился в кусты и ветки. Почти мгновенно заморозить несколько литров воды — хороший трюк, мне пока такое не по силам. Ударившись о непривычно твёрдую землю, перекатился через плечо и сразу вскочил, разводя руки в стороны.

— Я тоже не так прост, как ты думаешь, — "шавка!", последнее слово в этой фразе я благоразумно проглотил, хотя на язык оно само попросилось, стоило материализовать над ладонями по паре коротких узких копий. Древко тоже железное, по сути, лом с широким лезвием на конце, но и не руками их кидать. Помня вчерашний опыт, принял стойку понадёжнее и сделал взмах, надеясь воткнуть их в деревья справа и слева, стоит охладить пыл мальчишке. Дворянчик только и успел, что выставить ладонь перед собой. Хочет доказать, что ложки нету, что ли? Цепь бледных вспышек, и копья исчезли, не долетев до него. Наверное, я изменился в лице от этой картины, потому что маг ехидно произнёс:

— Ах, так ты даже и этого не знаешь, дубина деревенская? Тем хуже.

В свободной руке у него уже крутился новый водяной шар, и всё что мне оставалось делать — защищаться. Круглый железный щит, изяществом уступающий даже крышке от канализационного люка, возник одновременно с атакой, я сам не поверил, что всё-таки успел. Но держать удар не пришлось, а вместо звона донёсся лишь плеск, безобидные брызги взлетели в воздух, дождь пролился на меня, траву, деревья... Чтобы мгновенно застыть льдом, не успей я защититься — повторил бы судьбу одного генерала. Замерзшие капли обжигали, но, повинуясь жесту, щит уже полетел вперёд, а вслед за ним ударило пламя. И без того редкая трава полегла и пожухла от жара, но тем всё и ограничилось — вслед за обледеневшей железкой огонь исчез в шаге от даже не поморщившегося школяра. Зато я наконец-то смог разглядеть его заклинание — почти прозрачная завеса в метре перед ним, с трудом видимая лишь во время попадания по ней. Единственная надежда, что настроена она лишь на известные тут угрозы. Титановая монтировка полетела в плечо мага... чтобы вспыхнуть и пропасть, как и всё прочее.

А затем настала очередь держать удар. Школяр раскрылся, двумя руками собирая воду в широкое лезвие, как раз на уровне шеи. Я присел в последний момент, надеясь пропустить угрозу над головой, но вода вдруг замёрзла сотнями ледяных игл, этот вихрь стремительно понёсся ко мне. Только и оставалось, что упасть влево, закрыв лицо. Когда пара десятков иголок пробили перчатки и воткнулись в ладони с тыльной стороны, я только зашипел, потому что даже выругаться не вышло, хорошо хоть почти все остальные застряли в плотной одежде. А затем не поднимаясь с земли неловким взмахом швырнул телекинезом вместо очередной железки свой мешок, до того валявшийся в стороне. Очередная острая загогулина изо льда разрезала его надвое, но содержимое прошло завесу, на ругающегося мага обрушился котелок, сухари и прочий хлам.

— Попался... — прошептал я, поднимая руки. Скривился от боли, но сумел материализовать пару ножей, тут же, не целясь, швырнул в барьер. Кривобокий, из-за боли в руках, перекат, ещё два лезвия вспыхивают о завесу, главное не дать врагу атаковать. Поворот вокруг своей оси, ещё один бросок. И если призванное магией оружие отправилось в белый свет, то выдернутый из ножен кинжал Харальда, направленный магией, глубоко воткнулся мальчишке в бедро. Маг едва устоял на ногах, пола его мантии начала пропитываться кровью.

— Ну что, может, на том и разойдёмся? Я не слабее, и чучелом на стрельбище работать не буду. Как равные поговорим?

— Я тебе не ровня! — даже не крикнул, а почти пролаял он.

Вот это понимаю, ненависть во взгляде. Правой рукой школяр держался за рану, думаю, пытался магией остановить кровь, а у левой возникали из воздуха зазубренные острые когти на длинных железных цепях. Игры кончились, и если раньше он просто испытывал на живой мишени свои заклинания, то теперь парень решил пустить в ход что-то надёжное и проверенное. В тот момент я понял, что сейчас он меня убьёт. Даже если убежать — догонит в лесу и располосует когтями. А потому оставался только один выход.

— Лови! — крикнул, швырнув ещё одно лезвие, магу пришлось забыть про рану, чтобы выставить свой барьер, и то он едва успел. Я бросился вперёд, в жизни так, наверное, никогда не бегал, под ногами разлеталась пеплом сгоревшая трава. Даже успел увидеть расширенные от удивления глаза врага, прежде чем подпрыгнуть и неумело пнуть его сапогом в грудь. Упали мы оба. Я не сумел удержать равновесия и растянулся на земле, застонав от боли в израненных руках — при прыжке через барьер иглы исчезли, перчатки быстро стали пропитываться кровью из открывшихся ранок. Школяр от удара улетел в кусты, свои железяки он выронил от неожиданности. Чем я тут же и воспользовался, кое-как поднявшись и подхватив телекинезом ближайший из созданных больной фантазией когтей, чтобы швырнуть в создателя. Вот только мальчишка оказался расторопней — он успел перекатиться, и остриё лишь воткнулась в землю, а вот конец цепи, повинуясь его жесту, хлестнул меня по уху, сбив на землю и едва не оглушив.

Самому встать уже не получилось, через несколько секунд меня вздёрнули вверх железные звенья, обвившие шею и теперь медленно сжимавшие хватку. Я попытался ослабить петлю, когда ноги уже болтались в воздухе, а в глазах быстро темнело, и уже не видел перед собой ничего, кроме мстительно ухмыляющегося подростка с разбитым носом (когда падал, наверное, приложился). Оставив бесполезные усилия, я поставил всё на последний шанс, как на тренировке развёл ладони, создавая отрез проволоки и два медных груза на концах, а затем отправил его в стремительный полёт. Парень заорал и схватился за ладонь, выругался бессвязно, лишившись пары пальцев, а я приземлился на ноги, с трудом не завалился в сторону. Из последних сил повторил свой жест, только теперь место проволоки занял изогнутый сабельный клинок без рукояти. Бросок снёс не успевшему среагировать магу полголовы, вонзившиеся следом два копья, прибили тело к ближайшему дереву. Тяжелая холодная цепь на шее обвисла, её больше не удерживала чужая сила. Но тяжесть на плечах можно потерпеть ради глотка свежего воздуха.

Когда в голове немного прояснилось, в глазах посветлело, а левое ухо вновь начало слышать шум леса, сразу навалилась боль — кровь стекала по шее, капала из глубоких порезов на руках, ещё с десяток отметин от игл осталось на ногах и пара на животе. Я опустился на колени, глядя на тело убитого врага... и только в этот момент понял, что же именно натворил. И от осознания, в какую же за... западню я себя только что загнал, пытаясь выжить, хотелось побиться головой о ближайшее дерево и завыть в голос.

* * *

Первая здравая мысль — бежать! Прямо сейчас, с низкого старта и желательно на запад, удаляясь от границ Санкары. Но оставлять такой замечательный след тем, кто будет искать убийцу, тоже не стоило. Потому я протянул руку, пытаясь издалека вытащить свой кинжал. К сожалению, засел он в ране крепко, в результате пришлось на подгибающихся ногах приближаться к трупу, даже упираться в него, чтобы выдернуть оружие. Стряхнув кровь и, кое-как обтерев лезвие о ладонь, я раза, наверное, с седьмого всё-таки вернул клинок в ножны — уж больно сильно тряслись руки.

Теперь можно и уходить. Только по дороге стоит завернуть в город, и разобраться с теми, кто может вспомнить меня и интерес к этой полянке. Значит, бабка в трактире, пять стражников, зевак там ещё было, кажется, шестеро, включая того карманника в тюбетейке... Я остановился, с силой сжав кулаки. Захотелось дать себе по морде, чтобы прочистить мозги, но это было бы уже слишком театрально. Подумал зло:

"Ты, Чикатила недодушенная, вообще рехнулся? Наделать ещё с десяток трупов, чтобы скрыться. "И что же, не совсем осталось свидетелей — так он свидетелей и зарезал", вот как хочешь? А почему сразу весь город к чертям не спалить? Голову бы хорошо включить сперва... а то вырубишься от потери крови раньше, чем начнешь геноцид".

Помотав головой и кое-как стянув изодранные перчатки, пока не засохла кровь и не приклеила ткань на совесть, я бросил их прямо на землю и поджег. Однако пламя уже начинает получаться действительно на рефлексе... Сложив ладони как для молитвы, попытался использовать магию лечения, пробормотал, чтобы отвлечься и не думать о боли:

— Чёрт, не знаю, как называлось его заклинание, но, по-моему, это улучшенная версия юбикири

* * *

. Мгновенная, тудыть её.

Чтобы остановить кровь и приглушить боль ушло несколько минут. Моя техника очень примитивна, аналог кнопки "сделать зашибись!", о которой мечтали все наши заказчики. Магическая энергия просто направляется в повреждённую часть тела, ускоряет естественную регенерацию. По большей части, интуитивный приём, вроде самых первых опытов с огнём, где знание тонкостей процесса заменяет неосознанное копирование. Правая рука поджила раза в три быстрее, чем левая, кто бы объяснил почему? С ухом таким знахарским методом провозился дольше, но всё равно удалось лишь остановить кровотечение и утешиться надеждой, что срастётся как надо.

Стало очевидно, что немедленное бегство в любом случае откладывается. Остатки дорожного мешка и его содержимое раскидано по поляне, одежда в крови и дырках от игл, в таком виде самого бы за какого-нибудь мертвяка не приняли. А раз торопиться всё равно поздно, пора сходить к дому, посмотреть, чем там можно разжиться, а то пока что вся эта затея принесла только кучу проблем и никакого прибытка. "Мародёрство", конечно, звучит очень плохо, а вот "трофеи", уже куда приятнее. Направившись к хибаре, я вдруг замер на середине шага. Только сейчас дошло что всё это время там мог кто-нибудь прятаться, выжидая момента для атаки. Не обязательно человек, но какая-нибудь сторожевая мантикора этого мага, например. Всё-таки идиотизм не лечится...

К дому я приближался на полусогнутых с парой клинков наготове. Однако толстая дверь из старых, сосновых, кажется, досок легко распахнулась, стоило потянуть массивную ручку на себя. Внутри оказалось пусто, да вдобавок ещё и тесно — у дальней стены горел очаг, под застеклённым окном стоял заваленный книгами стол и рядом с ним старый потемневший сундук, а почти всё пространство между ними заполняли большие банки с заспиртованными сердцами, мозгами и прочими органами. Какими точно — вглядываться не хотелось. Справа темнел дверной проём, но в открывавшемся за ним закутке не уместилось ничего кроме низкого топчана. В доме пахло горячей едой, пыльной бумагой и воском — всё незанятое книгами место на столе занимали незажженные свечи, в канделябрах и прилепленные поодиночке. На всякий случай я положил созданное магией оружие на край стола, взял раскрытую книгу, вероятно, именно её ученик колдуна читал последней.

— "Основы экзорцизма в полевых условиях. Обнаружение независимых заклинаний и способы их уничтожения. Автор — А'Ладиш Ольсен, магистр магии Западной Академии Санкары", — сократил я длинное вычурное название до привычной формы. Странноватое ощущение, читать с помощью незнакомого алфавита. Но с другой стороны, напоминает проглядывание текста на иностранном языке, которым занимаешься уже пару лет и переводишь, не всматриваясь в отдельные слова. Книга была бумажной, но переписана от руки, значит, по стоимости нечто среднее. В этом мире неплохо знали книгопечатание, так же как и производство бумаги (возможно, не обошлось без наших, возможно, дело в ином развитии истории). Но их считали "дешевой альтернативой" для масс, а рукописи и пергамент держали свои элитные позиции и пользовались куда большим уважением.

Открыл введение, начал читать, быстро, перескакивая строки, проглядывая по диагонали абзацы и тут же вынужденно возвращаясь обратно. На середине первой главы отложил книгу, взял другую, "Краткая история Четвёртой Войны Воссоединения" , потом третью... Оторваться удалось, наверное минут через двадцать. А может через час, солнце успело подняться высоковато. Информационный голод — страшная вещь, первые месяцы его в немалой мере компенсировали рассказы Харальда об этом мире, но всё равно, мне не хватало страниц текста перед глазами. Я сейчас чувствовал себя так, будто снова впервые оказался в интернете. Весь этот месяц приходилось разбираться с магией наугад, а тут наконец-то в голове начала выстраиваться система, хотя бы её призрачный каркас.

А ещё стало понятно, что сегодня я отсюда не уйду. И дело даже не в необходимости отмыться и залатать одежду. Просто все книги, рабочие журналы и прочее оборудование требуется изучить, хотя бы бегло. Ведь даже если найти себе новый баул, то инвентарь у меня не станет бесконечным, не в игре мы, и всё, что к полу не прикручено, сразу туда не влезет. А ведь если окажется, что вон та банка с отрезанной рукой являлась мощнейшим катализатором магии, а я тут её оставил, то жаба потом не просто задушит, а четвертует.

Однако к этому домику ещё не заросла народная тропа, пришел я, может и ещё кто-нибудь нагрянуть. И если поломанные кусты, посеченные деревья и обгоревшую траву можно списать на тренировки или просто причуды мага, то как быть с валяющимся там изуродованным трупом? Ответ очевиден, как говорится: зачем с проблемами закапывать два тела в лесу, если рядом отличное болото? Несколько объёмистых мешков нашлось в подполе, куда вёл люк за домом, и который, судя по всему, являлся и прозекторской. Этим "всем" был полуразобранный на части мертвяк, вроде упокоенного вчера, лежащий на деревянном грубо сколоченном столе в центре низкого холодного подвала. В мешках, думается, предполагалось таскать материалы для опытов, но один можно позаимствовать для иных целей. Ещё какое-то время ушло на розыски подходящего груза, но камней в округе не нашлось, любой магический якорь растаял бы через четверть часа. В итоге я просто насыпал на дно сырой земли. И возблагодарил Кришну и Азатота за телекинез, и что не приходится грузить руками изорванное тело и кусок головы, найденный в кустах, а затем на плече тащить ношу к камышам. Думаю, после такого я бы не смог уснуть... вообще никогда. Без того понервничал изрядно, туда шел, озираясь, вслушиваясь в каждый звук и боясь, что в любой момент на тропе покажется кто-нибудь ещё, обратно — каждые три шага оглядываясь через плечо. Будто ожидая, что покойник решит восстать (а точнее всплыть) и вернуться за мной. Уж если тут существуют ожившие мертвяки, то и восстают они вполне возможно после насильственной смерти...

За книгами я просидел весь день, благо никто в округе не объявлялся, ни живой, ни мёртвый. Перерыв устроил только к вечеру, приготовив обед, он же и ужин, из трофейных припасов, чем боги нашему магу послали. Надо сказать, послали они ему щедро: колбаса, свежая рыба, белый хлеб (который я уже давно не пробовал, он тут весьма недешев и для Харальда проходил по разряду ненужных деликатесов), весьма недурное, судя по всему, вино. Хорошо живётся в студентах. Очень хотелось кофе, но губу пришлось закатать обратно, даже без него я так и не уснул ночью, разбираясь в журналах и томах, с каждой страницей узнавая всё больше.

Открытий чудных работа преподнесла во множестве. И первое из них — мальчишка вовсе не являлся боевым магом. Из его личных записей и общей тематики книг следовало, что вернее было бы считать его экзорцистом, тем, кто распутывает и уничтожает чужие заклинания. И расхлёбывает их последствия. Вполне вяжется с его тактикой, ну а боевые навыки, просто обязательный минимум для самообороны. С этим самым экзорцизмом картина тоже немного прояснилась. Оказывается, так выглядит оборотная сторона боевой магии. Материализация, по сути, происходит в три этапа: отбирается часть силы, затем маг отдаёт её в окружающее пространство и придаёт форму, на короткий промежуток времени переводит её в требуемую материальную форму, а после предмет исчезает. И энергия "растворяется вокруг", как написано в книге, и та, что послужила "сырьём" для вещи, и та, что ушла на сам процесс материализации, поэтому волшебник не получает обратно ничего. Приводилась аналогия, что так же маг отдаёт силу в пространство для нагрева предмета или удержания его в воздухе — во всех случаях сила "расходуется", дословно по книге "превращается в шлак", чтобы это не значило — точно так же маг отдаёт силу на придание энергии материальной формы. То есть, всё искусство колдовства это превращении некоей универсальной, психической так сказать, энергии, в тепловую, кинетическую, электрическую... и даже в материю. Науке Земли вроде не противоречит, но по теории относительности затраты на процесс должны быть колоссальны, возможно, недолговечность предмета и есть какой-то обходной путь?

Экзорцизм же, в первоначальном виде — личная самостраховка, поле, неосознанно защищающее во время применения магии ладонь и не пропускающее, к примеру, языки пламени. Однако используемое осмысленно, оно может покрывать большую площадь, дематериализуя призванные объекты и воздействия. Но не последствия, завеса гасит волну огня и останавливает управляемый напрямую предмет, но пустила брошенный мной кинжал, потому как силу я к нему приложил разово, а дальше в ход уже пошла чистая инерция. Так же воздействию не подвержены реальные объекты уже после действия магии, но попытки повлиять на вещь внутри поля вызовет бесполезную трату энергии. Чёрт ногу сломит с этими тонкостями, честное слово. Так, например, она не действует на наложенные чары, потому и мой толмач никуда не делся после боя.

С чарами тоже оказалось непросто. Харальд сказал правду — в этом мире практически не существовало артефактов в известном мне смысле, любое заклинание требует подпитки энергией и, следовательно, может быть наложено лишь на живой объект или объекты. То есть, если удастся создать полуживой поддерживаемый магией предмет, вроде дерева, способного по нескольку дней жить без земли и полива, то его можно носить с собой и использовать наложенные чары, но такие эксперименты были очень большой экзотикой. Вообще, как выяснилось, тот или иной запас магических сил в этом мире имеют почти все: растения, животные, птицы, пусть они и не могут им управлять, лишь копят и слабо-слабо излучают — неконтролируемый процесс сродни дыханию или накоплению и выводу из организма тех же металлов или нуклидов. Обычно разумные не исключение, они имеют небольшой запас магии и энергетические каналы в теле, более-менее соответствующие кровеносной и нервной системе. Вот только люди (эльфы, гномы и т.д.) могут ещё проходить через рискованную инициацию. И при особых обстоятельствах открыть доступ к "резерву", хранилищу магии в своём теле в разы более ёмкому, а после и получить возможность это богатство использовать и "запитывать" чары на себе. Если же тот, на кого чары наложены, к магии отношения не имел, то для активации использовались сначала латентная магия, потом физические силы, а после и жизненные, то самое "постарел на пять лет за один бой". Но многие считают обмен вполне оправданным, и чары пользуются спросом. А над вопросом, как же привязать их к неодушевлённым объектам бьются лучшие маги...

Скрипнули петли, я удивлённо поднял голову от пожелтевших страниц и увидел, как дверь медленно отворилась внутрь, открывая взгляду тёмный силуэт на фоне пелены дождя. От этой картины веяло какой-то неправильностью, нереальностью, но я не мог сказать, что тому причиной. С длиннополого одеяния стоящего в дверях незнакомца капало, но когда он шагнул внутрь, в пламени свечей я увидел, что это вовсе не вода. Жидкая грязь и кровь стекали с изодранной мантии, оставляя лужи на полу, пока убитый маг медленно шёл к столу. Непроницаемая тень от капюшона скрывала лицо, и нельзя было разглядеть, что осталось от его головы. Наслаждаясь моим ужасом, он тяжело поднял посиневшую перепачканную ладонь, и ко мне с лязгом метнулись ржавые цепи, расшвыривая в стороны свечи. Я только и успел, что вскочить на ноги, в отчаянии пытаясь отмахнуться, закрыться хоть каким-нибудь заклинанием от неизбежного удара... И с криком проснулся, буквально взлетел из-за стола, отшвыривая табурет и широким взмахом сбивая стопку книг на пол.

— Нервы... Нервы, мать их, надо беречь. Они и у магов, думаю, не восстанавливаются, — произнёс я громко, пытаясь выровнять дыхание и успокоить зачастившее сердце. В комнате никого не было, за окном утреннее солнце едва пробивалось сквозь пелену дождя, а из центра приоткрывшейся наружу двери торчал криво сляпанный граненый штык. В руке ещё ощущалась отдача от материализации. Ничего себе, пробуждение, а если я так в трактире за столом задремлю, мне что, потом, со стражей объясняться, чего это из соседа дуршлаг спросонья сделал? — Нет, нервы определённо надо поберечь... — повторил я, направляясь к двери. Требовался свежий воздух, чтобы окончательно проснуться.

_____________

*T-V distinction — различие в языке между местоимениями, разговорным "ты" и уважительным "вы", при обращении.

**Нихонго — оригинальное название японского языка.

* * *

Юбикири — японская (детская) клятва на мизинцах, обычно при этом произносят: "если я нарушу обещание, то проглочу тысячу иголок"

Глава 7.

Дождь, похоже, зарядил надолго, но это было неплохо. Смоются следы, смоется кровь с земли, про которую только сейчас вспомнил. Я стоял на пороге и слушал монотонный шум моросящего дождя, пахло сыростью, свежей травой, хвоей и едва заметно тянуло болотом, хотя и чудился порой запах крови и железа. И по-прежнему было тепло, как в апреле, это заклинание никуда не делось даже после смерти автора. И протянет оно ещё довольно долго, хватило бы оставшихся деревьев.

О подобной магии я тоже успел получить кое-какое представление. Независимые заклинания, или иначе "барьеры" — те же чары, но обычно наложенные магом не на человека, а на дерево, к примеру, и действуют они сами по себе, не требуя контроля. В одной книге вообще не отделяли чары от барьеров. Вчерашняя "сигнализация" на тропе тоже барьером оказалась — заклинание было насторожено на приближение человека, после чего воспроизводило заданный сигнал. Конечно, здешние чародеи понятия не имели о децибелах и акустических волнах, но уж что звук есть движение воздуха, успели узнать, а дальше в дело шло копирование. Хотя это конечно самый простейший вариант. Куда большее распространение ещё во времена полномасштабной войны между королевствами получили барьеры-ловушки. В этом, кстати, тоже винили одного из Шулеров, под личиной мага по имени Балаз, который первым доказал, что на голос, движение или температуру человека очень удобно настроить появление разлетающихся ножей, душ из кипятка или ещё чего-нибудь эдакое. Мага, конечно, сожгли живьём, когда выяснилась его истинная суть, но ноу-хау уже высоко оценили по обе стороны фронта. Кольцевая лесополоса вокруг Галрэндена представляет собой заготовку минного поля — специально отобранные и измененные магией деревья с увеличенным резервом энергии при приближении вражеской армии будут обвешаны боевыми и сторожевыми заклинаниями, которые доставят массу "веселья" противнику.

Такие подробности я узнал не случайно — школяр как раз и занимался в местном лесу подобными магическими минами. Накопилось их в Пограничье за все войны изрядно, не меньше чем противопехотных где-нибудь во Вьетнаме. Вот только фантазия колдунов порождает иногда совсем уж причудливые комбинации. Так в окрестных лесах и болотах и появились барьеры, создающие мертвяков. Тут я тоже немало узнал нового и ругнул свой переводчик в очередной раз. Он подбирал аналоги, но без книг нельзя выяснить суть явления, и оно может иметь совсем иную природу при одинаковом названии. Выяснилось, что вся местная "нежить" на самом деле очень даже живая, и их состояние имеет не "некротическую", а чисто магическую природу, конкретный же подвид определяется тем, насколько сильно магия проникла в организм человека. Вампиры, личи, упыри, умертвия, все они зависят от магии как от пищи или воздуха, только по-разному. Ну а мертвяки не "зомби" в моём понимании вопроса, а живые ещё люди, просто угодившие в какой-нибудь мирной рощице в ловушку и там получившие на свою шею очень интересное проклятье. Которое напрочь выключает мозги (у кого они вообще были), но взамен магией увеличивает силу, скорость, выносливость, в бешеном темпе расходуя ресурсы организма, такие себе зацикленные чары. В результате из человека получается ведомый лишь инстинктами агрессивный хищник, живущий от силы год-два, но успевающий натворить дел. Зрелище, как друг и сосед просыпается безумным монстром и рвёт в клочья половину отделения... то есть, десятка — укрепляет боевой дух у ремесленников из ополчения, знаете ли. Тотальный зомбячий outbreak не начался по одной причине — заклинание имело свои ограничения. Любые, даже самые простые чары требуют для наложения нескольких часов, которые клиент должен провести в зоне досягаемости, и ловушки приходилось переусложнять. Некоторые действовали только ночью, в расчёте на остановившихся на привал солдат, другие применяли что-нибудь "нелетальное", а потом обрабатывали оглушенных или обездвиженных людей. Ну и укушенный не превращался в зомби — слава всем богам, до создания вируса тут никто не додумался.

На практике школяры-экзорцисты тем и занимались, что ходили по лесу и описывали наложенные на местность барьеры (оказывается, при должной сноровке колдуны их видят, как и вообще проявления любой магии). Ну и документировали результаты их действия, если их удастся поймать, и если в процессе очередной результат не оторвёт магу голову. Правда, не снимали, даже если и могли — а как тогда следующий курс магов учить? А местные ничего, переживут, кто их считает? Хотя им и говорят, что колдуны работают и ради них тоже... За двести лет с тех пор, как санкарские маги последний раз в этом лесу гоняли "партизан" во время очередной попытки привести вольные города под руку короля, а после уже местные выпроваживали пинками санкарцев, многие мины исчезли вместе с вырубленными рощами и буреломами. Другие изнашивались, время перезарядки росло с недель до месяцев и лет. Но работы практикантам всё равно хватало, как и приключений местным жителям. Чёрт, если Дэс, вызвавший раскол страны и эти войны, действительно был одним из наших, то я начинаю понимать отношение местных к гостям из иных миров.

Не в такт напевая крутящуюся в голове строчку "всё может магия...", я закрыл дверь, оставив штык там где он есть (сам распадётся скоро) и начал собирать разлетевшиеся книги. К сожалению, среди бегло изученных томов не оказалось совершенно ничего по иным мирам, телепортации и другим волнующим меня вопросам. Так же обнаружилось всего одно скромное руководство по боевому применению воды и льда, похоже, именно экзерсисы из него школяр довольно успешно пытался отработать на мне. О многом другом приходилось догадываться из сносок, примечаний, из объёмистого вступительного слова или исторического экскурса. Большая же часть информации была слишком уж специфичной, чтобы пригодиться прямо здесь и сейчас, но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят, а то можно и копытом огрести... Изредка попадалось и кое-что полезное. Приёмы контроля времени материализации, например, что помогло бы сэкономить немало энергии, способы восполнения сил (просто техники медитации, ничего непотребного или кровавого, вопреки ожиданиям). Самые азы, полагаю, но меня никто им не учил. В любом случае, книги придётся забирать с собой до единой, ценные сведения из этих завалов текста ещё долго выковыривать. А вот здешнюю выставку уродцев можно и оставить, мне, в конце концов, отчёт профессору по этим мертвякам не сдавать.

В итоге я решил потратить ещё один день на книги, ну а оставаться тут дольше уже значило бы искушать судьбу. Заодно требовалось всё-таки привести себя в пристойный вид и прикинуть дальнейшие действия. Паника уже прошла, и теперь вырисовывался какой-никакой план. Нужно только продумать детали. И надеяться, что в городе за прошедшее время не приблудился ещё один маг.

* * *

Постоялый двор в квартале ремесленников внушал уважение. Почему-то на первый взгляд больше всего он напоминал старую ремонтную мастерскую, стоявшую неподалёку от моего дома и заброшенную ещё при Союзе. Такое же светло-серое трёхэтажное здание, сильно вытянутое в обе стороны и с узкими полупрозрачными окнами, по местным меркам практически высотка. Правда у нас мастерская понемногу превращалась в руины, где тренировались фанаты сталкерства помоложе, а здесь стены недавно покрасили, да и вообще, здание выглядело ухоженным. Вполне прилично смотрелись и прилегающие постройки — конюшня и небольшая кузница, откуда с утра уже долетал лязг железа, эхом разносясь над людной улицей.

А вот шум от стен магистрата сюда явно ещё не дошел, вот и замечательно, что слухи меня не обогнали. Зевнув и поправив тяжелый дорожный мешок на плече, я направился к массивным украшенным простенькой резьбой дверям, вспоминая, как началось утро.

Здание магистрата я нашел легко — управляющий городом совет размещался в старом замке посреди города, веков пять назад принадлежавшем здешнему феодалу. Как крепость его явно не использовали давным-давно, потому что окрестные дома лепились буквально к стенам, ров если когда-то и имелся, то его засыпали чёрт знает в каком веке, а крепкие прежде ворота давно не мешало заменить, лучше бы лет сто тому назад. Внутрь я ворвался стремительными шагами, озадачив пару скучавших стражников у ворот своим внешним видом — взъерошенный человек в порванном кое-где плаще и заляпанных болотной грязью сапогах не мог не привлечь внимания. К тому же если он носит волосы завязанными в хвост — очень редкая здесь причёска у женщин, и ни разу не виденная мною у мужчин. Внутри эти странности, к удивлению толпящихся в ожидании приёма крестьян, мастеровых и даже одного купца, пополнились острым изогнутым мечом, который я извлёк из воздуха и перехватил левой рукой. Дорогу один из писцов подсказал более чем охотно, думаю, не последнюю роль тут сыграла непринуждённость, с которой я дирижировал метровым тесаком в процессе разговора. Хороший материал титан, куда легче железа, да и на вид красивее, вот только оружие постоянно норовило выскользнуть из ладони — рукоять пришлось создавать вместе с клинком, по сути, это короткий кусок трубы скорее, сплавленный с гардой. В будущем сию проблему надо как-то решать.

До зала, где бургомистр города принимает просителей, добраться оказалось не сложно, пара широких гулких коридоров, узкая винтовая лестница и ещё один коридор. Странное чувство, вроде бы и по замку идешь, а всё равно, за полтысячи лет благородство окружающих стен куда-то испарилось, сменившись чем-то эдаким... чиновничьим. Все эти пыльные гобелены на стенах, старые гербы, всё выглядит как ненужное наследство, как советская агитация и оптимистичные гипсовые барельефы в современной школе или мэрии. В небольшой душной приёмной ориентироваться пришлось максимально быстро, чтобы не растерять эффектности. Я миновал пару просителей, небедных ремесленников на вид, и сделал три широких шага к дверям, будто собирался исполнять тройной прыжок, да передумал в последний момент. Стражники у входа в обитель "главного босса" выглядели повменяемее тех лопухов на улице, при виде человека с оружием они сразу схватились за мечи. Только я не стал приближаться, ещё на втором шаге подвесив над свободой ладонью небольшой шар из прозрачной воды, а на третьем резко остановившись и с коротким выдохом швырнув его в дверь, будто мяч в школьных "вышибалах":

— Х-ха!

Это оказалось непросто, но всё-таки удалось заморозить воду в момент броска, и ускорение получил уже кусок льда. Без того потрёпанные двери с треском распахнулись, похожи, их даже и не запирали, хотя я на всякий случай и целился в район засова. "Мяч" со звоном разлетелся на блестящие осколки, в стороны брызнули капли холодной воды из сердцевины снаряда, заставив стражников невольно отшатнуться. Да, всё-таки повторить приём из учебника в совершенстве пока не удалось, полностью в лёд весь объём не обратился, не хватило времени или энергии. Вообще, первоначально возникло желание использовать другую технику, одну из обнаруженных в гримуаре о ловушках и работе с ними, которая создала бы ураганный порыв ветра. Однако в последний момент я от этого отказался — в закрытом помещении, а тем более в замковых коридорах возникла бы такая аэродинамическую трубу, что нас бы всех по стенам разметало, а меня первого. Потому, пришлось ограничиться менее эффектными методами. И готов побожиться, желание любого честного гражданина пинком открыть дверь в кабинет родного мэра, или вообще разнести там всё по камешку ну совершенно не причём, всё только ради дела. Не корысти ради, а токмо для создания достоверной легенды. К чести воинов, они не струсили после этой демонстрации силы, напротив, обнажили оружие, намереваясь кинуться в бой, пока я не швырнул ещё чего-нибудь, но их остановил жест бургомистра. Я даже не сразу понял, что этот худой старик с воинской выправкой и шрамом на шее, будто оставшимся от неудачной попытки вскрыть горло, является здешним главой. Но богатая одежда и вычурная шапка с гербом неоспоримо свидетельствовали именно об этом. Неслабый контраст, он выглядел как матёрый битый волк, который в розовом ошейнике сидит на выставке среди пуделей и болонок, всем видом пытаясь демонстрировать, что он один из них, а на самом деле, как только станет слишком скучно, в ход пойдут клыки. Опасный человек, я совсем не рассчитывал встретить здесь кого-то подобного.

— Что здесь происходит? — голос был сиплым, негромким. Может, давно сорван, а может и ранение сказалось.

— Нет, это я должен спросить, что тут происходит. Ради всех демонов и Шулеров, вы тут в городе вообще что ли про всё на свете забыли, и ни пса не интересуетесь округой?! Я прибыл в вашу дыру ради важной встречи, решил сперва навестить коллегу и что же вижу? Нашего ученика, которого Академия вам доверила, нет, в лесу явно кто-то дрался, а дом стоит нараспашку. Я в одиночку, как проклятый, ищу его по этим дебрям двое суток, и где ну хоть какая-то помощь, а? Или вам вообще наплевать, пропал и пропал, так и пёс бы с ним, может, он в бездну провалился, прямо к бесам?..

В таком духе разорялся минут пять, активно помогая себе мечом, чтобы ярче донести мысль. Любые попытки вклиниться в монолог встречали полное игнорирование, я просто говорил дальше, накручивая разнос, в духе клюквенных политруков, с обещаниями довести до ближайшей виселицы, уложить всех на плаху и расстрелять через одного. Ещё в процессе стало ясно, что идеально всё не пройдёт — по равнодушному взгляду бледно-синих, словно выцветших, глаз я отчётливо видел, что на все мои, иначе не сказать, понты и угрозы старику глубоко наплевать. Сидящие в зале за длинным, старым и побитом жизнью столом просители, торговцы, скорее всего, поглядывали на меня с опаской, воины косились настороженно, не отпуская мечей. А вот бургомистра мои наезды не заботили, он понимал, что я могу тут всё спалить (ах, если б я действительно имел столько сил), но он меня не боялся. Думаю, можно даже было бы угадать, что за жизнь он прожил. Служба в дружине наёмников, повышение, может даже руководство отрядом, потом ранение или отставка по возрасту, и теперь ему пришлось учиться вместо рубки на мечах вести долгие разговоры с купцами и ремесленниками, чтобы город продолжал жить и богатеть, пока кто-то другой защищает стены. И тут вваливается какой-то пацан и начинает пальцы гнуть, смешно, право слово. А ведь я как раз и собирался явиться сюда, запугать пузатого чиновника до потери пульса, чтобы он не то что моего лица, пол вспомнить бы не смог. Но отступать поздно, комедию я ломаю не только для него одного. Закончил же своё выступление словами:

— ...короче говоря, у меня больше нет времени на ваши проблемы, сегодня я ухожу из города. Но очень надеюсь, что вы не вздумаете спус... оставить без внимания проблему только потому, что меня тут уже не будет. В конце концов, вопросы у Академии именно к вам ко всем возникнут, а не ко мне.

Бургомистр вежливо заверил, что они приложат все усилия, но постараются найти пропавшего ученика. И что он благодарен за потраченное время и старания мои очень ценит. Обычный обмен любезностями, хотя одного из стражников волчара сразу же отправил собирать людей, и тот унёсся с отменной резвостью. Расстались мы почти довольные друг другом, я даже оставил в приёмной "не пригодившийся" меч, прислонив к стенке, вот только план выполнен был отнюдь не на сто процентов. Запугать "городского голову" не вышло, оставалось лишь надеяться, что мой внешний вид, странная причёска и необычный клинок, все цепляющие внимание "якоря", что я подобрал, действительно отвлекут, и лица моего никто не запомнит. Довелось как-то слышать байку про мужика, грабившего банки голым, почему никто и не смотрел на его физиономию, но до столь экстремальных методов доводить всё же не стоило.

Из магистрата я уходил кружным путём, проверяя, не увязался ли кто следом, с того деда станется проверить чересчур шумного мага. По пути пришлось завернуть к южным воротам, через которые я вошел (дабы не попасться на глаза уже видевшему меня караулу на северных) и у которых оставил мешок со всем барахлом. Поклажа так и лежала нетронутой у стены — угроза по частям оторвать руки любому, кто тронет вещи, оказалась вполне действенной, да и след от брошенного в стену караулки лезвия (так сказать, для завязки разговора) тоже никуда не исчез.

Вроде бы, "хвоста" не было, потому в одном из переулков удалось привести спокойно причёску и одежду в божеский вид и уже после двинуться по названному тем пронырой адресу. Уходить из Галрэндена в любом случае придётся сегодня — если я всё сделал верно, по учебнику, и не зря потратил несколько часов и прорву энергии на неудачные попытки, то уже к вечеру, когда упадёт температура воздуха, сторожка в лесу неплохо полыхнёт. И лучше, если за "случайный" пожар на месте преступления отчитываться магам из Академии будет уже кто-то другой. Кирстен и Харальд упоминали, что у Альянса магов есть некие "ищейки", то есть, организация не ограничивается собственными академиями и школами, но явно может и полевых агентов направить в эту дыру. В конце концов, ведь кто-то же в Альянсе занимается поиском Шулеров, подозрительных изобретений и мутных артефактов, попутно выискивая некромантов и любителей жертвоприношений. В слова некоторых знакомых, что мол "поиск зла в Пограничье есть долг каждого мага" и что никакой отдельной организации инквизиторов в Альянсе нет, я не особо верил. Мой план в немалой степени основывался именно на высокомерии, присущем волшебникам. Едва ли их высокоблагородия станут опускаться до общения с рядовыми стражниками или хозяйкой гостиницы, скорее брезгливо допросят бургомистра с приближенными. По этому поводу меня начинала немного мучить совесть, всё-таки мэра здешнего я представлял совсем иным, но что-то переигрывать уже поздно...

Обеденный зал постоялого двора выглядел внушительно, из всех виденных здесь он единственный напоминал по масштабам не дешевую подвальную забегаловку, а скорее столовую на не самом маленьком заводе. Не считая, конечно, дерева как основного материала, вместе ДСП и дрянного пластика. На меня особого внимания никто не обратил, сидящие у дверей бегло оглядели, да и вернулись к своим разговорам. О скором — как только высохнут дороги — открытии торгового сезона, о том, что два вольных города на юге явно ведут дело к очередной войне, о пьяных похождениях некоего залётного Чарльза, в первый же день разнесшего целый трактир. Остановившийся в центре полупустого зала незнакомец никого не интересовал, но у меня возник другой вопрос — где мне искать этого командира, которого не знаю ни в лицо, ни по имени.

— Добрая встреча. Мы тебя заждались, — прозвучал позади негромкий голос с едва различимым акцентом.

— Интересно, а будь у меня другие заботы, вы бы так и прождали до бесконечности? — спросил я, оборачиваясь к улыбающемуся обладателю сабли, балахона и привычки неслышно подбираться со спины.

— Не стану врать, нет, не ждали бы. Не один маг, так другой, здесь вас не так уж и мало ходит, в вольных городах. Лучше прождать лишнюю неделю, чем найти себе приключений без волшебника в отряде, — ответил он со всей искренностью. А ведь от кого другого мог бы и получить за такие слова, как же это, "любой маг им сгодится", какой, понимаешь, удар по самолюбию. — Поначалу у нас были планы на школяра из Академии, но, скажем так, его не заинтересовали наши цели. А попросту говоря, мальчишка струсил. Потому ждали иного кандидата, уже думали даже и заклинателя взять, если бы нашелся,

Последний термин мне в книгах уже встречался. Заклинателями называли людей, обычно воинов, которые, не являясь магами, активно использовали наложенные на себя кем-то другим заклинания. Правда, обычно не больше одного, редко когда хотя бы два. На то есть две причины. Во-первых, для не имеющих магического резерва "обменный курс" физических сил в магию просто грабительский, а свой хиленький запас они растрачивают мгновенно. Во-вторых, у заклинаний нет индикатора заряда батареи, человек и не успеет заметить, как очередное волшебство остановит сердце или вызовет паралич.

Говорили мы сейчас негромко, да и зал стоит полупустой — "командировочных" ремесленников из других городов ещё мало, не сезон пока для путешествий. Однако кто-то мог и погреть уши, потому я ответил, стараясь сохранять нейтральный тон:

— К сожалению, не было возможности познакомиться с этим учеником.

— Немного потерял. Но ты ведь решил принять наше предложение, едва ли боевой маг стал бы утруждать себя и приходить с отказом?

— Решил выслушать ваше предложение, — поправил я. На грубость нарываться не хотелось, сейчас их отряд нужен мне, да и в прошлый раз попытка взять наглостью и нахрапом закончились снесённой головой, по чистой случайности — не моей. Со своими наездами в магистрате я тоже рисковал, и самому эта идея не нравилась, но лучшего способа отвести подозрения, хотя бы ненадолго, не придумал. — И если оно меня устроит, то потратить немного времени и прогуляться с вами, благо сейчас у меня есть такая возможность. Если предприятие того стоит, конечно. А окажется это какой-нибудь поход во имя веры на пару лет к старой столице, нечисть истреблять — не заинтересован.

— О, нет-нет, всё будет куда быстрее. Но лучше обсудить подробности с командиром и остальными.

— Большой у вас отряд? — спросил я для проформы. Был бы большой, не брали бы первого встречного мага. Но придётся создавать алиби, в любом случае уходить с ними, чтобы люди подтвердили легенду — заезжий колдун сюда шел специально, его ждала эта ватага. Если план этих не устроит, просто разбежимся за воротами, в конце концов, я маг, и у меня вполне могут отыскаться вдруг неотложные магические дела, куда важнее какого-то похода. Помешать же мне уйти едва ли кто-то сможет.

— Четверо. Если ты присоединишься к нам, то будет уже пятеро, — произнёс он нейтрально, направляясь между столами и аккуратно придерживая ножны, чтобы никого не задеть. Интересно, этот тип проверяет, умеет ли маг считать, или это просто обычная реклама в столь странной форме? Как бы то ни было, по пути он похлопал по плечу сидящего лицом к окну человека, что в одиночестве пил пиво из здоровенной кружки. Со спины я принял его за парня, но это оказалась девушка, с короткими каштановыми волосами, не прикрывающими и шею, широкими плечами и руками, явно накачанными куда сильнее, чем у меня, благо рукава закатаны, открывая внушающие уважение мышцы. А уж когда она обернулась, любые сомнения относительно пола испарились — хоть одета дамочка в почти такой как на мне охотничий костюм, он не скрывал, что впечатляющие у неё не только бицепсы. В целом, как-то так выглядят героини в американских фильмах, предназначенных чтобы зазывать девчонок в армию, у этой ещё и широкий нож на поясе, похожий на десантный. Она молча кивнула мне, отставляя свою кружку в сторону. По тёмной лестнице на третий этаж мы поднимались уже втроём, наш провожатый прошел пару шагов по чисто вымытому коридору, без стука толкнул тихо скрипнувшую дверь нужного номера. Обстановка внутри открылась спартанская: две просто сделанные кровати у стен, один широкий стол и пара табуретов, которые куда удобнее в драке, чем в мирной обстановке — крепкие, массивные, но кривоватые. Сейчас эти уроды в благородной мебельной семье печально скрипели под двумя обитателями комнаты, резавшимися за столом в кости. А точнее, перешедших от игры к спору.

— Шулер! — крикнул наголо бритый крепкий парень лет восемнадцати-двадцати, одетый в потрёпанные штаны и дорогую, тонкую, но уже изрядно поношенную и посеревшую рубаху. Почему-то на первый взгляд он больше всего напоминал типичного десантника из ныряющих в фонтан каждый август, лишь тельняшку и берет мысленно добавить. Конечно, если можно представить себе бойца ВДВ с острыми эльфийскими ушами. От слов этого "десантника" я вздрогнул, но говорил он вовсе не со мной.

— Прошу меня простить, но это невозможно. Учитель запретил мне пользоваться магией для игр на деньги, это недостойно любого волшебника. Я бы никогда не ослушался его, и не решился бы обмануть тебя, — оскорбленно и как-то почти жалобно возразил его противник, одетый в знакомую уже мантию ученика магов, только на этот раз белую. А вот этот будущий мой попутчик даже и на "парня" не тянул, скорее мальчишка, даже и четырнадцать я бы ему дал, только если очень хорошо попросить. Однако, приглядевшись, понял, что он не щуплый, просто невысокий, возможно, виновата гномья кровь. И всё равно, он казался школьником, вырядившемся для любительского спектакля и смеха ради пошедшего домой в сшитом одноклассницами балахоне.

— Командир, вот тот уважаемый колдун, о котором я рассказывал, — гордый саблевладелец не стал дожидаться конца ссоры или подумал, что её не стану ждать я. Пройдя вперёд и опершись на стену у окна, он посоветовал: — Думаю, стоит ввести в курс дела и озвучит нашу цель, а он уже решит, присоединяться ли к нашему отряду.

— Да, само собой, — отмахнулся эльф, с интересом меня разглядывая. Произнёс дружелюбно: — О тебе уже появилось немало слухов. Ещё бы, колдун, мимоходом разметавший по кусочкам мертвяка у стен города. И даже не попросивший награды — такое благородство редко в наши дни, отдаю тебе должное, — похоже, говорил он искренне. Парень выглядел открытым и простым как рельса, даже с гномом он ругался скорее из азарта, а не со зла. В общем, казался неплохим человеком. Точнее эльфом.

А я мысленно клял себя последними словами на трёх языках. Всему виной была адреналиновая интоксикация, раз я даже не подумал тогда о награде. И ни одна зараза ведь не подсказала. Деньги у меня, правда, теперь водились, спасибо трофейному школярскому кошелю, но с учётом конечной цели лишних монет быть просто не может. Пока я предавался самобичеванию, девушка прошла вперёд, встав за спиной командира и положив мощную ладонь ему на плечо, обозначила, так сказать, отношения. Теперь все четверо оказались напротив меня, этот момент я и счёл удобным для представления:

— Итак, я стихийный маг, не состоящий ни у кого на службе, и не относящийся к Альянсу, зовут меня Лис, — встретив вопросительные взгляды, подумал пару секунд и дополнил, как тут принято: — Лис из Рившена.

Гном словно бы облегчённо вздохнул. Командир же начал указывать на членов своего отряда и называть имена в ответ:

— Стефан из земель Арнара, умелец по части ловушек и замков, — мои догадки подтвердились. Во-первых, он всё-таки вор. А во-вторых, аж из западного королевства, что я и предполагал после взгляда на его оружие. Хорошего металла там маловато и полные латы вещь очень редкая, предпочитают что полегче, отсюда и развитие лёгких режущих клинков вместо тяжелых рубящих. — Элхаарс из Ладсбрена, наш целитель, пока ученик и вне Альянса, — про город я слышал, находится он на самом юге Пограничья, через одни владения от Галрэндена. А ещё стало ясным поведение гнома вначале разговора — что такое санкарский маг-дворянин и маг-простолюдин из вольных городов рядом я уже видел, даже поучаствовал. — Клэр, просто Клэр, охотник и стрелок, — лучница с мечом в имени улыбнулась. Да, судя по вполне отчётливым клыкам, гоблинская родня у неё весьма близкая. — Ну и наконец, я, командир отряда, мастер меча... ну как мастер, подмастерье меча скорее, Сорен. А'Сорен Мейер, если угодно.

— Мейер? — переспросил я задумчиво, как-то совсем отвык от фамилий за последнее время. Однако он истолковал мою реплику по-своему.

— Да. Сам понимаешь, мелкий баронский род, а я младший из сыновей, благо папаша мой мужик не промах, и детей наделал с большим запасом. На титул шансов никаких, в оруженосцах у соседей устроились старшие, а мне осталось только взять однажды утром меч, да пойти на запад, мир посмотреть, своё место в нём поискать, — говорил он гладко, не в первый раз рассказывал эту историю. Да уж, дворянской спесью тут не пахнет. — Но тебя ведь куда больше интересует дело, чем наши имена? Стефан, покажи карту.

Пока арнарец копался в сваленных у стены мешках и тюках, я невольно задумался об услышанных именах. Сорен — датское, Стефан — немецкое, Клэр — английское. Такое впечатление, что толмач не всегда точно их повторяет, чаще просто подбирая близкие эквиваленты местным из знакомых мне, если они есть. И ясное дело, что едва ли они будут иметь что-то общее в происхождении, так что и имя лучницы едва ли созвучно с "чистотой" или "мечом" на санкарском, старом имперском или любом другом наречии.

— Итак, вот наша цель — город Аргемб на ничейной земле, — произнёс Стефан, разворачивая на столе большой потрёпанный на краях и словно бы кинжалом пробитый в нескольких местах пергамент с картой.

Как тут водится, больше внимания художник уделял вычурности букв и рисунков, отмечающих города и веси, нежели точности, но хотя бы примерное представление о расстояниях и направлениях составить она помогала. Подобную я уже видел среди бумаг убитого мага, она сейчас лежит у меня в мешке, потому сориентироваться смог почти сразу. Двадцать два вольных города с прилегающими землями расположены примерно внутри прямоугольника, по моим прикидкам, километров так пятьсот с востока на запад и семьсот с севера на юг, сверху он упирается в северное море, а снизу в предгорья, в центре — большой ничем не занятый кусок земли, пустошь на месте старой столицы Империи. Галрэнден находится почти в середине правой стороны, километров на сорок восточнее проходит граница принадлежащих ему земель и начинается широкая "нейтральная полоса", километров восемьдесят-сто, наверное, отделяющих пограничье от Санкары.

— Сейчас мы здесь, — вор указал пальцем на причудливо нарисованную башню, обозначающую Галрэнден, — затем направимся по дороге на юго-восток, там у самой границы стоит большое село Старая Роща. А уже оттуда два дня пути в том же направлении до города Аргемб, — палец упёрся в полустёртую надпись над изображением небольшого дома. Да, если город там и есть, то явно без замков или донжонов.

— И что же там интересного?

— Сам по себе город не примечательный, — вместо командира почему-то продолжил говорить Стефан. — Торговали понемногу с окрестными сёлами, с Галрэнденом да с королевством, кожи выделывали, ещё там чего-то было из ремёсел. Однако пару лет назад он попал под проклятье, большая часть жителей погибла, а остальные обратились в упырей. Думаю, уже это могло бы тебя заинтересовать, но дальше всё ещё интересней. Где-то полгода года назад санкарский маг Эрик Дафсар из Западных земель отправил одного из учеников к коллеге в Пограничье, а по пути велел изучить это поселение. Да только вот переоценил его учитель, парня больше никто не видел, скорее всего, в Аргембе этот недоучка и погиб, а ведь с собой он вёз записи об исследованиях Эрика. Ты лучше меня понимаешь, насколько они ценны, — он говорил таким тоном, словно этот Дафсар большая фигура среди колдунов, каждому известная, даже в этой глуши. Если так всё обстоит, то предложение в самом деле выгодное, да и направление тоже подходящее. — Само собой, в случае успеха вы с Элхаарсом получите копии этого дневника, ну а после мы впятером разделим деньги от его продажи.

— Хорошо, но как быть с упырями? Если там полный город таких, как тот на дороге, то даже впятером непросто будет управиться.

— Прости, ты май стихи и, может быть, не специалист не по нежити, но ведь речь об упырях, а не мертвяках, — вмешался гном, словно объяснял очевиднейшие вещи. Тут же смутился и попробовал извиниться уже перед всеми разом: — Простите, что влез. Но если мне дозволено сказать, по всем прикидкам, их там голов пятьдесят самое большое, и каждый в разы слабее твоего противника. А таких же сильных будет среди них, даже если боги не на нашей стороне, всего три или четыре, мертвяки обычно слабые, зато живучие.

Да, надо засесть за книги. Хотя бы за ту, что про местную волшебную фауну и прочих там вампиров с некроморфами. Иначе можно не только в разговоре опростоволоситься, но и жизнь потерять, храбро бросившись за грошовой наградой в логово настоящих монстров, либо наоборот, упустить ценную возможность, убоявшись слабого противника, грозно обозванного толмачом каким-нибудь повелителем личей.

— Тебе это подходит, маг? Сочтешь такое дело достойным для себя? — спросил эльф, до того о чём-то перешептывавшийся с Клэр. Впрочем, много ума понять, о чём они там воркуют, не нужно, влюблённые везде одинаковы.

— Пожалуй, да. Выступаем сегодня, я полагаю?

* * *

Вышли мы из города довольно быстро. Отряд и так уже сидел на чемоданах, потому сборы не заняли много времени — я только и успел, что прикупить в дорогу припасов на этом же постоялом дворе, вместо разлетевшихся по той поляне. Я там всё прибрал, конечно, но есть потом сухари с хрустящей на зубах землёй что-то не тянет, потому закопал на месте. Всего несколько дней в пути, а уже начинаешь привыкать к тому, что не можешь точно сказать, как и где будешь ужинать этим вечером, даже если на руках есть карта с проложенным маршрутом. Горсть мелких бронзовых монет, полученных на сдачу, я убрал в небольшую сумку на поясе, а не в кошель, была на их счёт одна идея.

За прошедшие несколько дней дорога ещё чуть-чуть подсохла, да и направлялись мы к югу, но, тем не менее, эта полоса препятствий, скрещенная с грязевыми ваннами, по-прежнему твёрдо держалась на уровне "умеренно кошмарная". Хотя с перерывами на ругань и проклятия в адрес дороги, местных властей, которым жалко денег и камня, чтобы сделать мостовую, Шулеров и бесталанных правителей, доведших империю до такого жалкого состояния, поговорить на отвлечённые темы вполне удавалось.

В первую очередь, меня интересовали новые спутники, пускай и несколько запоздало, но хотелось узнать людей, с которыми придётся вместе идти в бой и спать под одной крышей или под одним небом в лесу, что тоже возможно. Правда из Стефана ничего толкового вытянуть за всю дорогу не удалось, вор предпочитал отшучиваться и менять тему, не распространяясь о себе и своём прошлом. Стало известно лишь, что в Галрэндене вся компания и встретилась — пришедший с юга гном, пара с северо-востока и вор из западных земель. С влюблёнными голубками оказалось проще, почти как в сказке: шел себе гордый ронин* по лесу, куда глаза глядят, и встретил молчаливую охотницу из глухой деревни в ничейных землях, что и на карте-то не отмечена. Ну а дальше как всегда, их взгляды встретились, от радости в зобу дыханье спёрло... Хм, зря я, пожалуй, ёрничаю, но это просто защитная реакция. Всё-таки, девчонка уже занята, так что лишний раз мне на неё и смотреть не полагается. Конечно, амазонки совершенно не мой тип, скорее предпочитаю невысоких спортивных девчонок с длинными волосами, вроде Светланы. Однако после столь долгой "диеты" в этом мире и брюква сойдёт за ананасы... в шампанском или с рябчиками. Как бы то ни было, гладко всё у этой парочки тоже не прошло — хоть Клэр по меркам средневековья в свои семнадцать и считалась чуть ли не старой девой, но и ей родители уже подобрали жениха из соседнего медвежьего угла. А тут является какой-то залётный голодранец и всё портит. В итоге миром договориться не удалось, влюблённым пришлось бежать, и как я понял из довольно обтекаемых фраз, ещё и отрываться от погони, устроенной роднёй Клэр. В любом случае, на нейтральной полосе им обоим оглядываться почаще стоит, а значит, и всем нам тоже.

История гнома на их фоне выглядела не столь драматично, но явно оригинальнее: родители ещё в детстве отдали его в учение к целителю, и справлялся Хас (так сокращали его имя в отряде) неплохо. Вот только город их, если сравнивать с прочим Пограничьем, место довольно тихое, и когда мальчишке исполнилось пятнадцать, учитель ласковым наставительным пинком отправил его за дверь с наказом поучиться уму-разуму и раньше чем через год не возвращаться. Такая вот производственная практика. В отличие от Сорена и Клэр, его в этом предприятии сильнее интересовали не деньги, а записи мага, ну и помимо прочего — искатели приключений всегда притягивают на свою голову всякую интересную для изучения нечисть, что ещё чревато и самыми разнообразными травмами и ранами. Целителем он, вроде, был вполне неплохим. Во всяком случае, когда на привале, разведя костёр, я попросил его взглядом специалиста оценить заживающее ухо, то он колдовал над моей головой минут пятнадцать, после заверив, что через пару дней срастётся всё почти идеально. Хотя и обозвал в крайне вежливых и обтекаемых выражениях криворуким пироманом, да так ловко, что я, только в третий или четвёртый раз обдумав его слова, это понял. А потом он выдал:

— Кстати, не грубо ли будет с моей стороны поинтересоваться вашими чарами? Может статься, им нужна небольшая доработка, и я взялся бы позаботиться о ней.

— Мои чары? — я слегка вздрогнул от такого поворота. Огляделся по сторонам, прикидывая, что делать, если меня раскрыли и придётся себе пробивать дорогу. Разросшаяся кленовая роща у тракта, за ней синело небольшое озеро. Мелкая волна набегала на песчаный берег, этот естественный пляж выглядел мирно и притягательно, хотелось просто у воды посидеть, а не воевать и не убивать людей. Сорен и Клэр разводили костёр недалеко от воды, Стефан разглядывал дорогу и следы на ней. Если я начну бой, вора придётся снимать первым... Но пока играем. — Что-то не так с толмачом?

— Нет-нет, он в полном порядке, насколько я могу видеть, — гном указал на мою голову, куда-то выше лба. — Питается от жизненных сил, кажется, ставили ещё до пробуждения дара. Моё любопытство привлекли лечебные чары на твоей руке, — он показал куда-то на правое запястье. — Явно мастер составлял, с опытом, крепко они держатся, я так не могу пока. Но на твоей руке нет ран, посмею заметить, и при нашей встрече не было, чары просто пьют немного твоей магии постоянно и отправляют на исцеление. Это какая-то старая болезнь или скрытое проклятье? Прошу меня простить за грубость, но очень уж любопытно, я хотел бы разглядеть подробнее.

До меня дошло не сразу, далеко не сразу. Какое ещё проклятье или болезнь? Зато вот когда дошло... я засмеялся, громко, с чувством, даром что не с катанием по траве. Очень приятно было чувствовать себя идиотом, заподозрившим друзей неизвестно в чём, очень приятно было знать, что через минуту тебе не придётся убивать своих же товарищей. Гном, кажется, надулся и решил, что я издеваюсь над его незнанием, но смеялся я только над собственной бесполезностью. Наконец, отдышавшись, пояснил:

— Не обижайся, Хас, я не над тобой смеюсь, а над собой. Ты на самом деле делал подвиг из моей глупости. Всё проще. С месяц назад у меня была пробита навылет рука, и целитель её лечил. Но я ушел из того города раньше, чем он успел закончить, и он оставил чары висеть на мне. А я думал, что сам их сниму... даже показалось, что впрямь снял. А они где были, там и остались. А ты и правда их чувствуешь?

— Конечно. Как без этого можно быть магом жизни? Ты знаешь, как мы работаем?

— Очень-очень условно. Но мне интересно.

— Всё живое, помимо видимого тела, имеет ещё обычному глазу невидимое. Человек или гном, это не только мясо, кости и кровь, но и сила. Сила жизни и сила магии, эти два потока бегут в каждом, переплетаясь между собой, как бы пронизывая наше тело, как невидимые жилы. Бывает, их искривляет магия, а вот целители могут их видеть и переписывать, как чиновники правят летописи предыдущего короля. Понемногу все маги умеют, любой барьер это дописанные к естественному потоку слова мага, которые берут силу жизни или магии из своего "листа", из растения или животного. Чем сложнее существо, тем мудрёней его потоки силы. Но разумные расы ещё вычурней, сравнить человека и, например, медведя, как сравнить инкунабулу и тонкую тетрадь, тут без умения никуда, колдуны разбираться в этом начинают, разменяв сотню лет, обычно. Без обид, разумеется, вы же умеете то, чего не можем мы.

Я задумался. Кажется, Грета тоже пыталась донести что-то подобное, и некоторые мутные абзацы в школярских книгах тоже разрешились. Вот только, я-то барьер на поджог хибары разучивал, а потом ставил, буквально на ощупь, не видя никаких потоков. И если он не сработал, или сработает не в тот момент, с людьми внутри, получится как-то кисло. Однако тут ничего уже не сделать. Лучше подумать о будущем.

— Но видеть эти каналы силы я хотя бы могу научиться?

— Конечно. Это на самом деле нетрудно. Ты можешь видеть магию вообще?

— Очень-очень плохо. Но думаю, что освою, — из захваченных книг я знал, что все волшебники в той или иной степени "видят" действующую магию, тем ярче, чем она сильнее. Но мне это пока толком не давалось — левитируя монетку над ладонью я видел лишь слабый блик, отсвет, казавшийся обманом зрения.

— Да, это самый первый шаг. После, как меня учили, помогает медитация. Просто сосредоточиться на пульсе, на дыхании, на текущей по венам крови, на своём теле — и смотреть на магию, а не на обычный мир. И однажды ты просто увидишь их, быстрее, чем поймешь. Свои каналы силы на самом деле нетрудно разглядеть, чужие уже куда сложнее. А самые умелые, говорят, могут даже видеть "эфир" магию в воздухе, земле и воде вокруг нас, которая заполняет мир, но это теория, в которую не все верят даже. Хотя, если интересно моё мнение, звучит красиво.

— Может, воды свежей набрать? Часть сейчас на кашу уйдёт, сразу и восполним, — донёсся голос Сорена. Оказывается, не отвлекался он на красоту пейзажа и мыслил сугубо практически. Однако его порыв остановил Хас, гном буквально подскочил, забыв про беседу, и выбежал перед ним, почти крикнул:

— Стойте, извините, но не надо туда идти! Я-то думал, вы все заметили. Здесь вот и предупреждение есть, — он указал в сторону, там раскинувшаяся ива почти скрыла спадающими голыми ветками вырезанный на дереве косой крест над двойной чертой. Это здесь такой аналог черепа с костями или трёх кругов биоопасности? — Лучше даже и к берегу бы не приближаться, понимаете? — то есть, мы все сидели у озера, а он знал о некоей опасности, но не стал говорить, просто считая, что мы давно всё сами заметили?

— Да с чего вдруг? Озеро как озеро, берег не истоптан, не изрыт крови не видно, вряд ли там живёт чудовище, что утаскивает людей на дно, — эльф пожал плечами, но всё-таки остановился.

— Так ведь... Лис, прости, но ты хотя бы видишь в чём опасность? Останови их, пожалуйста.

— Знаешь, вообще-то по мне тоже обычное озеро. Даже какое-то слишком оно мирное для этих мест. А что я должен увидеть? Оно проклято, что ли?

— Да присмотрись внимательнее, ты же говоришь, что всё-таки видишь магию, — он подбежал ко мне, аккуратно взял за плечо и показал куда-то в сторону от берега. — Вон там ярче всего, магическая рябь в глубине, приглядись!

— Ну-у-у, знаешь... — вот и сейчас, непонятно, то ли действительно начал различать какие-то искры в воде, то ли это просто солнечные отблески на мелких волнах. — Вроде бы вижу что-то, но не уверен. А ты чего там разобрал?

— Пиявки! И очень много.

Клэр только хмыкнула, Стефан улыбнулся, ничего не сказав в адрес гостя с горячего юга, где озёра редко встретишь. А здесь, кто будет опасаться пиявок, это ж вещь совсем обычная: искупался, оторвал, пошёл дальше, а то ещё и с собой прихватил да лекарю какому продал. И причём бы тут магическое зрение?

— Да нет, не обычные. Их бы я не увидел, но там же волшебные. Вы, наверное, не слышали про таких? Их специально вывели маги Арнара, мои извинения Стефан, вскоре после первой войны, когда ещё пытались отнять куски Пограничья у местных. Это же химеры, — про "химер" тоже читал, но материала было немного. Так именовались животные, изменённые с помощью магии: гигантские сторожевые псы, змеи, яд которых в мгновение убивал хоть двадцать человек, особые пчёлы, мёд которых даже в чистом виде представлял собой мощный дурман и втридорога по граммам уходил местным любителям наркоты. Бывали химеры естественные, измененные сильным выбросом магии или долгим воздействием её "фона", бывали выращенные волшебниками специально. Ещё к химерам относили всех животных, умеющих ограниченно использовать магию, встречались и такие аномалии, особенно в этих землях. Правда, от чего толмач выбрал именно слово "химера" — неясно, ведь легенда ещё древнегреческая, а тут никаких эллинов не было в помине. Но, возможно, он в голове просто менял местное мифическое животное на известное мне. — Они сильно изменились и способны к примитивной магии. Когда добираются до кожи, не сосут кровь, а просто вгрызаются, пытаются влезть как можно глубже, а потом пускают в ход заклинание — маленький взрыв или заморозку, случись такое в животе или возле сердца, и даже сильный маг погибнуть может. Потому, не надо туда подходить. Я слыхал, есть и такие, которые могут выпрыгнуть из воды на половину роста человека, если кто наклонится рядом. Извините, я вас после такого не спасу уже.

В итоге обедали мы в роще, Клэр нервно поглядывала в сторону воды, да и мне было неуютно. По пути в Галрэнден видел разную дрянь, и побитые магией перелески, куда лезть себе дороже, попадались, но вот тут бы мог и попасться в одиночку. Видение магии надо тренировать, а то так и нарвусь скоро, а услужливого гнома рядом не окажется.

После привала стало окончательно ясно, отряд в первый же день начал выбиваться из сроков. Сложно ожидать иного, учитывая, что Сорен и Стефан планировали маршрут под опытных путешественников, а ни гном, ни я к таковым совершенно не относились и заметно тормозили более умелых ходоков. Потому, когда неяркое весеннее коснулось горизонта, а поля и луга сменились неуютным тёмным лесом, скрипящим голыми ветвями под порывами ветра, на перекрёстке мы выбрали короткую, но слабо наезженную дорогу через чащу. Этот "хайвэй" представлял собой скорее широкую просеку, уже начавшую затягиваться кустами и выдвигающимся тут и там авангардом молодых деревьев подлеска, думаю, одна телега здесь прошла бы с трудом, а уж разъехаться сразу двум и мечтать не стоило. Тянулась эта, скажем так, дорога долго, то и дело петляя чтобы обогнуть очередное болото или овраг, а видимость в таком коридоре совершенно никакая, и метров пятидесяти в обе стороны не будет. Я постоянно держался настороже, да и остальные больше смотрели по сторонам, праздные разговоры стихли. И уже в сумерках мы, что называется, накликали неприятности. Или просто проблемы сами нас нашли, это не важно, раз судьбоносная встреча уже состоялась.

Когда над темнеющим лесом эхом разнёсся пробирающий до костей волчий вой, мы сработали вполне чётко и слаженно, смею надеяться. Эльф коротко прорычал: "Всем прикрывать Хаса", и почти сразу четверо бойцов окружили целителя, оружием или атакующей магией не владеющего. Благодарение Одину и Шуб-Ниггурату, что мы были хотя бы в плащах по холодной погоде, иначе целитель в своих белых одеяниях маячил тут как заблудившееся привидение и вдобавок отличная мишень. Слева замерла Клэр, её пальцы удерживали на тетиве длинного лука стрелу с гранёным наконечником и ярким оперением, справа пригнулся в странной позиции Стефан — его левая ладонь легла на рукоять сабли, правую зачем-то завёл за спину, однако он явно был уверен в своих действиях. Пожалуй, сражаться в команде всё-таки неплохо, стоило бы найти спутников пораньше — в одиночку я бы вертелся на месте, отчаянно выискивая опасность, а сейчас достаточно контролировать свой сектор, не беспокоясь за другие. В выставленных перед собой ладонях уже горел слабый огонёк, запал, как на огнемёте, чтобы сразу ударить пламенем со всей силы, когда потребуется. В тишине я отчётливо слышал, как Сорен за спиной возносит короткую молитву богу войны.

Стоило первому из зверей неожиданно возникнуть посреди просеки, как измеритель неприятностей у меня в голове с щелчком перескочил на пару делений вверх. Потому что в качестве ужина нас выбрала не обычная стая, а варги — волки, когда-то попавшие под воздействие магии, химеры, я уже читал о таких и ещё раньше слышал от Харальда. Те из них, кому удаётся не сдохнуть, становятся куда живучее, сильнее, быстрее, а некоторые получают возможность пользоваться магией на уровне инстинкта. Стая таких тварей даже вооружённый отряд рассматривает не как охотников, а как добычу, причём имея на то все основания. Волк, что стоял в десятке шагов от нас, был крупнее обычного раза в полтора, а вид его когтей и клыков вызывал сильнейшее желание потянуться за крупнокалиберным пулемётом... и лучше с бронебойно-зажигательными. Более того, он не выпрыгнул из кустов, а просто появился из ниоткуда, я даже не сразу понял, что так здесь выглядит телепортация — безо всяких спецэффектов, потому чертовски убедительно.

Вихрь синеватого пламени прошел над дорогой, разбросав по сторонам резкие тени, однако волк почти неразличимым прыжком сместился в сторону, пригибаясь для атаки. Свинцовая пуля лишь слегка оцарапала его и вынудила покачнуться, вторая срикошетила от толстого лба, а от пущенного ножа зверь увернулся каким-то невероятным, почти кошачьим изгибом. Остальные помочь не могли — слева щелкала тетива, Клэр быстро стреляла в лес, по мелькающим там стремительным силуэтам, справа вор швырнул несколько ножей и приготовился драться в рукопашную, обнажив саблю и кинжал. Требовалось выигрывать время — широкая прозрачная волна, почти мгновенно застывшая десятками ледяных игл, хлестнула по варгу (я же едва не рухнул на месте от того, сколько энергии сожрало столь простое действие), но тот снова телепортировался, оказавшись уже в пяти шагах. Непомерно мощная атака пропала впустую, потому я снова взмахнул рукой — сноп импровизированной картечи ударил в сторону зверя, зацепил морду и глаза, заставив потерять равновесие и присесть, однако он даже не заскулил. Ещё один резкий рубящий взмах ладонью, узкий наконечник с влажным треском пробило бок волка, остро заточенное железное копьё ушло в землю, дрожа от удара. Эта тактика однажды себя оправдала, но от затраченной на ещё одну мощную атаку энергии заболели мышцы, хотя это скорее просто иллюзия. Ещё немного, и останусь с одним кинжалом и "пустыми батареями", надо бы попридержать резерв.

— Я его добью, отгоните их, — с этими словами сделал два широких шага к зверю, краем глаза увидев, как Клэр и Стефан сдвигаются ближе, прикрывая разрыв в строю. Протянул раскрытую ладонь, опасно приблизив к морде и огромным белым, почти светящимся в темноте, клыкам, сосредоточился, пытаясь отрешиться от звуков боя. В конце концов, даже эта изуродованная магией тварь — лишь набор простых веществ, масса, которой маг волен распоряжаться, и она ничем не отличается от создаваемых мной метана, железа или воды, от дров для костра. Сила щедрым потоком хлынула в новое русло, уходя в нагрев. Сперва вспыхнула шерсть, потом начала гореть и обугливаться шкура, варг протяжно завыл, забился, не в силах вырваться. А затем раздался крик:

— Лис, слева!

Я крутанулся на месте, автоматически создавая в левой руке знакомый меч и нанося удар вслепую. На мгновение подумалось, что ещё пара месяцев, и я на любой окрик начну реагировать, рубанув сплеча. Однако прыгнувший из кустов крупный волк зубами вцепился в титановый клинок, не давая ему рассечь пасть, а сам навалился на меня, сбивая наземь. Падение выбило дух, только упершись локтем в землю, я сумел удержать оружие, которое зверь пытался вырвать — хоть из живота и шеи у него торчали две стрелы Клэр, а из пасти капала тёмная кровь, агрессивности это нисколько не убавило. Мы несколько секунд боролись на земле, пришлось даже второй рукой упереться в тупую сторону клинка, благо он хоть не обоюдоострый, иначе я уже собирал бы пальцы по всей дороге. Некогда даже было взглянуть на остальных, передо мной сейчас была только пасть с невероятно острыми клыками и горящие почти человеческой ненавистью глаза варга. А затем, мысленно перекрестившись, положил правую ладонь на широкий волчий лоб и напрягся, концентрируясь на заклинании. Через секунды, показавшиеся часами, я свалил в сторону неподвижную тушу, чуть не напоровшись на собственный меч, брезгливо вытер ладонь о плащ. Заморозить всю воду, включая кровь, в небольшом объёме, то есть, голове, не затратно, тот же ломавший дверь водяной шар, хотя и в несколько непривычном виде. Но я уж наверняка не горю желанием наблюдать, как всё это растает.

У остальных дела шли тоже не особо гладко: Клэр слишком увлеклась вначале и теперь била редко и лишь наверняка, экономя последние стрелы, Стефан с саблей в левой руке и кинжалом в правой с трудом держал на расстоянии пару обычных волков, ещё четыре крутилось вокруг виртуозно вертящего мечом Сорена. Гном и вовсе совершал какие-то непонятные пассы, непохоже, чтобы они причиняли какой-то вред врагу. Рядом с эльфом валялось две особо крупные туши, если и не я, то он точно убил вожака, но всё равно, пора уходить, иначе нас тут зажмут, да и темнеет всё быстрее, сейчас всего освещения, что последние отблески заката, тлеющие кусты да смрадно чадящая туша первого волка. Парой ножей если и не упокоив, то сумев отвлечь по одному волку возле вора и командира, я тяжело поднялся с земли и сказал:

— Нам лучше уходить, всех не перебьём...

Звери гнали нас ещё часа полтора, крутясь рядом среди деревьев, воя и изредка пытаясь напасть снова. А мы даже не могли побежать, и были вынуждены отходить медленно, настороженно, держа наготове оружие и заклинания, ожидая повторной атаки в любой момент. Единственный плюс, что за нами отправились не все, похоже, только молодняк, пока остальные устроили пир, пожирая убитых сородичей, как мне пояснил Сорен. Гном от этих слов побледнел так, что даже в темноте видно было, да и мне стало дурновато. Однако в итоге отстали и волчьи юнцы, либо им надоело терять своих, либо они слишком уж удалились от основной стаи, но, варги отстали, угрожающе повыв и порычав напоследок. Всё-таки даже в Пограничье дороги сильно различаются, основные караванные пути между городами патрулируют и чистят от всякой нечисти, редко какую страшилу встретишь, а вот на дороге вглубь земель, с которой доход невелик, и с охраной не очень. В результате мы уже дважды за день натыкались на магическую дрянь, и это ещё ночь не кончилась. Я был слишком высокого мнения о Пограничье после путешествия по главному тракту, а вот она, реальная суть местных земель.

Правда замаячила другая проблема, ведь на лес уже опустилась сырая безлунная ночь, а до намеченного в маршруте трактира ещё километры и километры по неизвестной дороге. Не решившись искушать судьбу, отряд устроился на ночлег в стоящей у просеки старой хибаре, вероятно, когда-то и предназначенной для застигнутых тьмой или непогодой путников. Покосившиеся стены и пробитая упавшим деревом крыша давали хоть какую-то защиту от холода, ветра или нападения. Потому гном соорудил сторожевой барьер вокруг, я развёл костёр на остатках сил, а после, торопливо поужинав кое-как приготовленной похлёбкой, распределили вахты и все, кроме дежурящего первым эльфа, отправились спать. Я, правда, лёг натощак — и не думающий исчезать запах палёного мяса заставлял с тошнотой смотреть на еду и вообще вбивал в голову желание остаток дней прожить вегетарианцем.

Мне выпало дежурить третьим. Сидя на поваленном поросшем мхом дереве, я смотрел в огонь, рядом на земле стояли простенькие песочные часы, нашедшиеся среди прочего барахла арнарца, а то ведь чем вахты-то отмерять? Над моей ладонью крутились три бронзовые монетки — расход энергии невелик, а тренироваться с реальными объектами вместо призываемых совершенно необходимо. Сегодняшний бой в этой мысли только укрепил. Хотя отделались мы ещё довольно легко, отряд потрепало, но серьёзных ранений никто не получил. Сильнее всего, как ни странно, досталось мне — волк неплохо располосовал когтями грудь — в горячке драки я поначалу даже не заметил, а потом и гном помог, прямо во время битвы начав глушить боль и останавливать кровь.

— При всём доверии вашим барьерам и стерегущим духам, не стоит ночью смотреть в костёр, маг, — произнёс вор за спиной. От неожиданности я потерял контроль, уронил монеты в ладонь, но ответил задумчиво, после сражения опять потянуло на философию:

— Ты боишься того, что я там могу увидеть?

— Нет, я боюсь того, что ты можешь не увидеть здесь, — в тон ответил Стефан, входя в круг света. — Пламя ослепляет, чтобы разглядеть силуэт в лесу глаза должны привыкнуть, а времени на это тебе, скорее всего, не дадут. Иди спать, уже моя вахта.

— Ничего, посижу ещё. У меня есть к тебе пара вопросов, Стефан, — произнёс я, грустно покосившись на свой мешок с трофейными книгами. В походе толком не удавалось спокойно почитать, а ведь знания мне сейчас нужны как воздух. Вот и теперь придётся отказаться от учебника ради опасного, но необходимого разговора.

_________

*Ронин — в средневековой Японии, бродячий самурай, не имеющий сюзерена и земельных владений.

Глава 8.

— Да, и каких же? — спросил он, приблизившись, но пока остановился вполоборота у костра. Его лицо скрывала тень, дрожащая в ритме пламени.

— Зачем ты носишь с собой меч, если основное оружие прячешь за спиной?

— Хм... — вопрос явно удивил Стефана, но хоть он явно ожидал иного, всё равно, переключился быстро, ответив: — Вообще-то, очевидно, не опасна совсем гадюка, если зубов не показывает она...

— Чего?

— Арнарская поговорка, — пояснил он, пожав плечами. Думается, фраза рифмованная была, раз мне она так странно звучит. Неудивительно, что Харальд издевался, если мои песни ему слышались так. — В том смысле, что если видят человека с мечом, то пока он не хватается за рукоять, его будут считать простофилей, которого врасплох ещё можно застать. Обычно, эта оценка оказывается слегка ошибочной, — произнёс он наставительно, медленно вытянув из-за спины кинжал его обратным хватом, подкинул в ладони и спрятал обратно. Интересно, на его балахоне сзади ножен нет, видимо, имеется какой-нибудь разрез на одежде, через который можно дотянуться до пояса под ней. Занятно.

— Занятно, — вслух повторил я собственную мысль. — И ещё вопрос: кто ты такой? Я в жизни не поверю, что на каждом перекрёстке судачат, куда сильный маг отправит своего ученика, когда и с каким поручением. А тебе всё это известно. И если другим, может, и нет дела, но я хочу знать, с кем придётся идти в бой вместе.

— Так ведь и я могу спросить о том же самом. Ты не говоришь ни на арнарском, ни на санкарском. Ты маг, но при этом норовишь ринуться в ближний бой. Ты явно неопытный колдун, однако даже для сложных превращений, вроде призыва своего меча, не читаешь заклинания вслух. И наконец, ты маг, но не знаешь, кто мы. Вполне достаточно странностей, чтобы спросить в ответ — а кто же ты такой?

Мы смотрели друг на друга, вроде бы мирно и дружелюбно. Стефан расслабленно стоял у огня, я просто положил руки на колени, но он был готов в любое мгновение вытянуть клинки, а я постоянно держал в уме образ подходящего кинжала, чтобы не тратить и долей секунды при материализации. Однако в этой игре вор победил, я сдался первым, начав говорить:

— Я с юга Пограничья, ещё дальше, чем Хас, там говорят на смеси обоих языков и южном наречии вдобавок, без толмача меня бы не поняли ни там, ни здесь, — сказанное относительно тамошнего "суржика" было правдой, мы с Харальдом прорабатывали в своё время такую легенду, жаль только, что неглубоко. А дальше пришлось уже сочинять, выдёргивая разные заранее придуманные куски фальшивой биографии: — Относительно моих заклинаний могу сказать, что так мне всё показывал учитель, он здешний, из Пограничья, а не из Альянса, и я пока не дорос указывать ему, почему делается так, а не эдак, что рассказывать, а что нет. Вот только он адепт чистой магии, где важен процесс исследования, а не поставлен во главу угла результат. Вы же, как могу предположить, из противоположного лагеря, и по вашей части как раз быстрые результаты, пусть и не всегда законные, верно? Тогда ему до вас нет дела, вот он и со мной делиться не стал.

— Вот, значит, как...— по этой неопределённой фразе стало очевидно, что всему вор не поверил. Тем не менее, он прекратил так явственно фонить угрозой и опасностью, прошел мимо меня, перешагнул тот же упавший ствол дерева, и уселся лицом к лесу. Заговорил, глядя в темноту: — В принципе, ты угадал. Тебе знакомо понятие "чёрный рынок"?

— Разумеется. Всегда найдутся правители, которые вдруг запретят, например, луки продавать крестьянам, либо же наливать ремесленникам крепкое вино в трактирах. И всегда появляются добрые люди, которые поспешат устранить несправедливость.

— Интересно сказано, ты точно странный маг и, что-то подсказывает, совсем не похож на своего учителя. Суть верна, хотя про луки я не слышал, это уже у вас, в Пограничье, такие причуды. Несомненно, всегда отыщутся маги, желающие потратить взамен долгих лет на исследования золото. Или те, кому очень не терпится узнать о работах коллег во всех подробностях. А порой магу ну очень хочется добыть редкую книгу, но нет никакой возможности добраться до неё самому. Ещё есть любители старых кладов, необитаемых городов и заселённых чудищами развалин, а также всего, что в них можно разыскать, — он говорил гладко, скорее зачитывал рекламу, некий заранее составленный для клиентов текст. Но надо отдать должное, декламировал с душой.

— И Пограничье, думаю, для вас основное поле деятельности. С законами тут плохо, а вот с развалинами как раз наоборот. Да и колдунов хватает, как я знаю, пропадёт один-другой, подумаешь.

— Не надо путать нас ни с кем другим, маг, если не разбираешься в обстановке, — произнёс он холодно, даже с лёгкой угрозой. — Мы всего лишь предоставляем клиентам то, что им нужно, не более. Мы не убиваем магов за деньги, за этим к другим людям. И мы не фанатики богов, ненавидящих колдовство и не идиоты, что призывают перебить всех магов и вернуть реальную власть дворянам. Мы просто посредники.

— Понял-понял. Что ж, я нечто подобное и предполагал, рад, что не ошибся. Вот только есть вопрос, — внутренний голос советовал не продолжать, но лучше выяснить всё сейчас, пока мы в начале пути. — Вам кто-то заказал эти записи, тебя отправили за ними, тут всё ясно, но разве книга не будет куда дороже, если она уникальна? Если останется всего один экземпляр, а не три.

— Во-первых, такие же записи, даже куда полнее, в любом случае останутся у самого Дафсара, и кто-то может попытаться напрямую до них добраться, так что журнал будет совсем не единственным на свете. И что вообще должны означать эти намёки? — вор попытался изобразить оскорблённую невинность.

— Не кинешь ли ты нас всех, лишь бы не делиться? — выдал я без обходных манёвров.

— Кинешь? Кого и куда я должен кинуть?

— Я имею в виду, не оставишь ли там весь отряд, — быстро поправился я, одновременно пытаясь в неярких отблесках костра не пропустить изменения на лице собеседника. Хотя это почти бесполезно, даже в полном намёков и скрытых угроз разговоре Стефан не терял внешнего дружелюбия, будто он о сортах пива с лучшим другом тут болтает.

— Конечно, нет. Даже у Посредников есть свои принципы и правила. Могу поклясться, что не брошу вас там, если мы найдём записи.

— Рад это слышать, — искренне ответил я, немного расслабляясь и сбрасывая почти дрожавшее на пальцах заклинание. Лицо Стефана даже не дрогнуло, и голос абсолютно не изменился, похоже, он действительно не врал, или во всяком случае не собирался бить в спину прямо здесь. Но чем ближе к книге, тем осторожнее надо быть. — Только проблема есть другая — если сильный маг отправил ученика в дальний и опасный путь, неужели он не озаботился зашифровать журнал, просто на всякий случай? И толку тогда нам от него?

— Хороший вопрос, — похвалил, с любопытством обернувшись ко мне, и тут же снова вернулся к рассматриванию тёмного леса, заговорил ровно и без выражения: — Насколько я знаю, действительно так и обстоит, но ведь не бывает учеников, которых не грызёт любопытство? Как я слышал, он перед уходом добыл часть ключа к шифру. Не в обиду будет сказано, но многие маги слишком уж увлечены исследованиями, вот и в случае Эрика — шифровал копию записей другой его подмастерье, а ученик с учеником всегда договорятся, не так ли?

Разговор ещё минут десять попрыгал от одной незначительной темы к другой, чтобы окончательно выдохнуться и смениться задумчивой тишиной. В конце концов, Стефан остался досиживать свою вахту, а я отправился спать. Утром с трудом поднялся самым последним, и полдороги зевал. В другой компании наверняка не избежать бы шуточек, но тут спутники так простецки обходиться с магом пока что не рисковали.

* * *

— Самое сложное в исцелении других, как все говорят, это уцепится за поток. Проще с волшебниками, как с тобой — потоки их магической силы чётче чувствуешь, особенно когда она пущена в ход, тогда их ярко видно издалека, есть за что ухватить. Самое-самое примитивное лечение, это вливать чистую энергию, концентрируясь на исцелении, но даже это нельзя сделать, пока не "прицепишься" к чужому потоку сил. С обычными людьми ещё сложнее, там приходится держаться за каналы жизненной силы и вливать энергию в них. И это наиболее примитивный способ, для лечения на поле боя. Для выздоровления после тяжелых ран применяют уже чары, когда маг "дописывает" новые каналы, заставляя силу из резерва мага или просто из здоровых частей тела у немага стекаться к повреждённому или больному месту. А для особенно тяжких случаев могут "прицепить" к дереву или даже другому человеку, если своих сил не хватит для выздоровления.

— Понятно. Хотя мог бы и сразу к этому переходить, без рассуждений о философии лечения.

— Прошу меня простить.

— По-моему, для мага ты слишком часто извиняешься, Хас.

— Прости.

Мы с гномом болтались во дворе внушительной кузницы на окраине деревни Старая Роща, я спрашивал у него про исцеляющие заклятья, наверняка ведь пригодятся в жизни, его интересовали основы боевой магии. Остальные сейчас гремели железом внутри, сквозь ритмичные удары молота доносились и раздражающий отдающийся эхом от толстых стен лязг, и металлический шелест, порой сопровождаемые причудливыми и мелодичными проклятьями. Ругалась Клэр не хуже сапожника, но её звонкий и не вяжущийся с телосложением голос даже сквернословие делал приятным для слуха. Хотя до деревни мы добрались после обеда, так по пути и не встретив новых опасностей, вчерашняя стычка с волками обошлась не столь и дешево. Вот и направились мы первым делом именно сюда — в походе оружие важней обеда, потому Клэр подбирала сейчас стрелы по руке, Стефан и Сорен правили мечи, а вор ещё и ножи, которые даже при нашем поспешном отступлении ухитрился вытащить. Хорошие у варгов этих кости, прочные, что б их, замучаешься оружие потом выпрямлять...

Я сначала хотел пойти с остальными, потрепаться с местным мастером, похожим на штангиста после запоя, о том, о сём, вроде устройства рукояти меча. Но для пустого трёпа времени у него не водилось. Горн во всю полыхает, подмастерья готовят очередную железную загогулину, в которой сложно опознать что-то конкретное, или разбираются с действительно пришедшими по делу клиентами — какие уж тут разговоры. Да и в целом, угрюмая какая-то деревенька попалась, недружелюбная к чужакам. Пока мы шли сюда, едва кто одним-двумя словами перебросился, а вот поглядывал с подозрением каждый встречный, такое чувство, что даже собаки нас облаивали с какой-то особенной злобой, не просто для порядка. Вдобавок ещё и воины с луками, стоящие у ворот и на деревянных башнях, возвышающихся над крепким частоколом. Не на осадном положении, конечно, деревня, но у нас я бы это назвал "усиленным несением службы". Впрочем, им есть, что защищать — на холме за регулярно подновляемым надежным частоколом скрывалось с полсотни домов, деревянных, но отнюдь не бедных. И это не считая постоялый двор, ту же кузницу, амбары и прочие "хозпостройки", да и полей вокруг тоже немало.

— В целительстве многое зависит от желания. Раненый, а тем более, умирающий человек очень хочет жить, за это стремление и уцепляется маг, направляя поток силы, — продолжил гном свои объяснения, водя в воздухе руками, будто хотел наглядней изобразить все эти потоки.

— Надо же. Выходит, лежащего без чувств пользовать труднее? Так, погоди... — я прервал разговор, увидев, что каменному колодцу рядом с кузницей, у которого мы стояли, направляется кто-то из местных. Моя рука уже была выставлена чуть на отлете, ладонь расслабленна, в уме крутилось пара заклинаний. Что поделать, на фоне общей нескрываемой враждебности спешащий к нам человек был несомненно подозрителен.

— Лёгкого вам всем пути, дорогие гости, — обратился визитёр к нам. Чуть сгорбленный, но крепкий ещё мужик лет так шестидесяти на вид, с изрядной сединой в курчавых волосах и изрезанным глубокими морщинами лицом, он напоминал ходячий оксюморон — раввина-землепашца. Ещё и одёт был во всё чёрное. Я даже ожидал, что он начнёт с фразы "Таки зд'гаствуйте, уважаемые", но толмач был не согласен с моими стереотипами. Хотя на общем фоне такое дружелюбие настораживало. — Уже слышал, что путь непростой у вас выдался, очень рад, что вы добрались к нам благополучно. Я староста деревни, рад видеть вас всех у нас в гостях. Зовут меня Марвин, но чаще кличут просто Пень.

— "Пень"? — я поначалу решил, что ослышался. Или среди европейских появились и китайские имена. Однако гном тоже посмотрел на него с недоверием.

— Да, там долгая история вышла, — ответил староста, радушно улыбаясь. — Полагаю, ты командир дружины?

— Нет, всего лишь маг, — ответил я, одновременно сделал знак гному. Тот понял, сразу метнулся в двери кузницы за остальными.

— Маг? Чудесно, милорд, просто чудесно...

Развивать староста эту мысль не стал. Я же, в свою очередь, решил, что первое впечатление не оказалось ложным, с такой кличкой мужик наверняка непрост. Ещё в прошлой жизни, играя в сетевые стрелялки, я убедился, что не стоит опасаться людей с псевдонимами вроде "Убийца всего живого" или "Тёмный демон-император", почти наверняка они безобидные новички. А вот игрок с прозвищем "Розовый утёнок" или "Снежинка-в-ночи" могут представлять нешуточную опасность, ведь зачастую они достаточно хороши, чтобы позволить себе смешное имя. Вот и этот "еврей" думается мне, вовсе не туп, как дерево, а куда вероятнее его хрен выкорчуешь с занятого места.

— Тебе нужен командир отряда? — громко поинтересовался Сорен, выдвигаясь из темноты кузницы на двор. Клэр маячила за левым плечом, Стефан за правым, гном семенил где-то позади.

— Именно так! — Марвин обрадовался ещё больше, хотя, казалось бы, уже некуда. — Я тутошний староста, очень рад вас всех здесь видеть. Только, как мне кажется, ратные подвиги всегда сопряжены с тратами, а наш кузнец мастер очень хороший, но ещё в ученичестве у него ржавого гвоздя не выпросить было, и с тех пор среди его добродетелей щедрость так и не появилась.

— Ты хочешь что-то предложить нам? — вор не хотел терять время с неожиданно болтливым мужиком.

— Именно. Твоя проницательность делает тебе честь, воин. Действительно, у меня есть что предложить — вы бы не отказались получить всё купленное в кузне задаром, да ещё денег сверху, не правда ли? И дело будет как раз для храбрых искателей приключений.

— И чего же именно ты от нас потребуешь такого благородного? — Сорен вновь подхватил инициативу в разговоре.

— О, кто я такой, чтобы требовать? Всего лишь смиренно попрошу, и ничего для вас невыполнимого, — сказал он скромно. Я только сейчас обратил внимание, что староста так и остался стоять, держа шапку в руках и словно не решаясь присесть на камень у колодца или низкую лавку у стены кузницы. Классическая поза просителя, в общем, а мы тут решаем его судьбу. Интересно, случайность это, или так всё и спланировано? — Понимаете ли, позавчера мимо нашего города проходила банда. Люди двурукого Бартолемью, дезертиры, грабители и душегубы, вы могли про них слышать на западе, наделали они там шума. Напасть на деревню духу не хватило, получили бы такую трёпку, что костей не собрали. Но честный бой не для таких шакалов, они просто ушли дальше, вот только в лесу наткнулись на двух девчонок наших, которые не успели убежать за частокол. Хелена и Грай, дочка гончара и дочка одного из стражников наших.

— И что же? Лес большой, тропинок много, ищи теперь ветра в поле, уже прошло два дня, — Стефан только плечами пожал, не проявляя энтузиазма.

— Там был и младший брат Хелены, она заставила его спрятаться под корнями дерева, когда всем троим убежать не удалось. Он ясно слышал, что бандиты движутся в Бертан, это деревня к югу от нас.

— Ладно, у мальчишки не было шансов, но вы-то сами, чего же не отправили стражу в погоню? У вас не так и мало людей, уж бандитов бы они по лесу догнали, всё лучше, чем за воротами трястись, — произнёс Мейер с привкусом презрения. Я хотел увести разговор, прежде чем староста обидится, но тот лишь смиренно кивнул, сказав:

— Именно так, это я отдал приказ не покидать деревню. Их было двадцать, наших воинов совсем немногим больше. Мы бы разбили их на стенах, но в лесу потеряли бы большую часть людей, и следующую угрозу деревня просто не пережила бы. Можете назвать меня трусом, но я простолюдин, благородства мне набраться неоткуда.

— Неужели даже тот стражник, чью дочь увели бандиты, не нарушил вашего повеления? — подала голос Клэр.

— Конечно, нарушил, — староста вздохнул. Было непонятно, отправившихся в "самоволку" он осуждает или нет. — Он, пара стражников и почти два десятка мужиков бросились в погоню тем же днём. Вернулись из них семеро, выжили трое. Мы просто крестьяне, хоть и собираем ополчение, но, может, и хорошо обороняемся, однако ловить душегубов по лесам не умеем.

— Там двадцать человек с оружием, и ты думаешь, что с этим справимся мы? — переспросил Сорен, будто сомневаясь в здравомыслии Марвина.

— Уже меньше. А у вас, помимо воинов, сразу маг жизни и колдун в отряде, — даже притворяясь просителем, собеседник начал давить, и это чувствовалось. Да, смиренный лизоблюд из него не очень, недолго маска держится. — И охотник, чтобы отыскать следы. Если вы не справитесь, то нам не на кого рассчитывать, девочек мы никогда уже не увидим, за умерших не отомстим. Да и что станет с Бертаном это тоже вопрос. В той деревне всех жителей и четыре десятка не наберётся, что они смогут сделать?

Сорен оглянулся по сторонам, молча спрашивая мнения соратников. Ещё бы, немалый риск, тут каждому в отдельности решать. Да и не привык он ещё командовать, по сути, едва знакомыми людьми. Клэр только быстро кивнула, соглашаясь на предложение, гном растерялся, не зная, что сказать, и лишь пожал плечами, перекладывая и свою часть ответственности на командира. Когда же очередь дошла до меня...

— Поддерживаю, мы должны пойти за бандой и освободить пленных.

Остальные, включая старосту, посмотрели как на эсесесовца, предложившего мягко пожурить пойманных партизан, накормить штруделем и отпустить обратно в белорусские леса. Ну да, альтруизмом здешние маги не отличаются, уже давно понял. И как ни противно считать себя сволочью, но я не верил в собственные слова. Два дня, двадцать бандитов — девушки наверняка уже мертвы. Всё что мы можем, это отомстить за них, да не пустить банду в следующее село. Ну и внутренний голос ласково нашептывал, что грабители это всегда деньги и трофеи, а в данном случае ещё и плата за их уничтожение.

— Я всё-таки сомневаюсь, — протянул оставшийся последним Стефан. То ли корыстные мысли в его голову не приходили, то ли риск казался слишком большим, то ли за эти журналы ему пообещали столько, что любая "подработка" не воспринимается всерьёз. Однако просто сказать "нет" он, похоже, не мог: — Вообще-то, неужели вы никому иному не предложили эту работу? Не мы же не одни здесь бродим по округе.

— Почти что так. Дороги ещё почти непроходимы, караваны пока не ходят, да и путники редкость. Может, потому и банда в путь тронулась сейчас, пока можно идти вдоль дороги и едва кого встретишь. До вас тут была всего-то одна компания — высокий парень с мечом, из благородных, рыцарь, с ним какой-то плюгавый истрёпанный простолюдин, сам на бандита похожий, слуга, небось. Ну и девка ещё какая-то увязалась.

— Девчонка? — переспросил вор быстро, даже шагнул вперёд. — Такая тёмная, пухлая, из эльфов и мелкая? — он провёл ладонью где-то под подбородком, притом, что и сам ниже меня на полголовы.

— Нет, — староста ответил медленно, будто припоминал, но я уверен, он не забыл ни одной все детали. — То есть, мелкая, верно, но та была из людей, рыжая и худая как жердь, даже и подержаться не за что. Одно слово, городская. Она ушла вчера дальше на юго-восток, чтобы обойти Бертан стороной.

— Хорошо, а то я уже испугался, — Стефан облегчённо перевёл дух. — Но, похоже, надо соглашаться. Если вы уж девкам эту работу предлагаете, значит, совсем дело туго. В общем, я тоже "за".

— Вот мы и решили, — подбил итог Сорен. Подхватил старосту под локоть и добавил тише: — А теперь, рыцарство рыцарством, но давайте всё-таки обсудим оплату.

— Ну разумеется, я понимаю, что милосердие не наполнит колчан и не заточит выщербленный меч... — староста со странным прозвищем быстро закивал, сгорбившись ещё больше.

Я подошел к Стефану и вполголоса поинтересовался:

— Ну, и кто же эта рыжая?

— Конкурент, охотник на магов, — стоит признать, заговорщицкий шепот ему удавался куда лучше, явно сказывалась практика. — Молись всем богам, чтобы вам с мелким никогда не перейти ей дорогу, иначе разделите судьбу остальных.

— И что, она идёт туда же, куда и мы?

— Подозреваю. Она достаточно выжила из ума, чтобы догнать их, присоединиться к банде и пустить затем как стадо овец перед собой, на упырей. В любом случае, командиру явно не терпится совершать подвиги, значит, выступать будем очень скоро. А потому нужно быстро расплатиться за стрелы и ножи, — он аккуратно кивнул на стоящего в дверях кузнеца, словно бы невзначай опирающегося на здоровый молот.

* * *

Яркая синева над головой, большие белые облака, словно колонны, поднимающиеся над лесом впереди. И никакого смога, никаких инверсионных следов истребителей с ближайшего аэродрома или кружащих над зелёным морем вертолётов. Чистое небо, пока ещё не принадлежащее людям — даже среди магов умеющие летать встречаются не слишком часто, так говорят. Мы наконец-то выбрались из опостылевшего леса на гряду холмов, поросших прошлогодней травой и каким-то чертополохом. Вид открывался оттуда просто великолепный. Конечно, взбиралась наша импровизированная колонна на холм отнюдь не ради любования красотами. Нужная деревня была незначительной настолько, что её не нанесли на имеющиеся у нас карты, двигались по описанию маршрута, и сейчас требовалось отыскать следующий ориентир. Сорен на бегу указал в сторону низкой горы с будто снесённой вершиной, склоны которой выглядели гладкими, спекшимися до состояния стекла или керамики.

— Шулерова скала, как раз за ней и будет селение, — произнёс эльф на бегу, указывая рукой. — Наверное, кто-то из этих уродов ещё в войну тут развлекался, там аж до сих пор ничего не растёт. Как обычно после бесов и бывает. Ладно, остался последний рывок, не теряйте бдительности, мы же так и не встретили ещё этих подонков.

Отряд двигался бегом от самой Старой Рощи, выступив ещё вчера и сегодня утром продолжив этот марш. Конечно, "по-честному" такой переход выдержал бы из нас только командир, и то, после навоевал бы он немного. Но и тут на помощь пришла магия. Если при опустошении магического резерва начинают расходоваться физические силы, то можно сделать и наоборот. Колдовство из арсенала нашего целителя являлось чем-то вроде кратковременных чар: маг просто передаёт человеку часть энергии, и некоторое время на движение расходуется именно она, вместо собственных калорий тела. Правда, даже после инструктажа мне повторить этот трюк с первого раза не удалось даже на себе, в результате всё магическое обеспечение рейда легло на гнома, разве что на мне он заклинание "подключил" к моему же резерву. Минут сорок мы бежали на его чарах, ещё десять сами и потом десять-пятнадцать он обновлял заклинание, после чего круг повторялся. Забавное ощущение, когда бежишь и не чувствуешь усталости, знай себе, гляди по сторонам — как будто в компьютерной игре, где можно прошагать километров тридцать с парой пулемётов и "Стингером" за спиной, даже не вспотев. А уж головой вертеть тут в любом случае необходимо — за время марша мы уже чуть не угодили на "минные заграждения", редкую рощу со множеством старых магических барьеров, в другой раз пришлось дать изрядный крюк, обходя древнее поля боя, до сих пор пропитанное колдовством и даже в марте покрытое сочной зелёной травой в полтора человеческих роста.

Бежали мы дальше молча. Бдительность терять сейчас не следует, а все темы уже обсуждены до мелких, никому не сдавшихся подробностей. И сколько мы получим от старосты за эту акцию возмездия. И как нам действовать, когда настигнем бандитов. И что главаря преследуемой ватаги прозвали Двуруким вовсе не за умение драться сразу двумя мечами (это моё предположение осторожно подняли на смех), а за невероятную прыть при побегах. Разбойник попадался с десяток раз на грабежах в королевстве и Пограничье, но всякий раз ухитрялся вырваться прежде, чем ему, как положено, отрубят руку... Изуродованная магией гора осталась справа, мы двигались по лесной тропе в её тени. Нормальных дорог тут со времён империи не водилось, глушь, она и есть глушь, местные ходят пешком, самый край — на лошади. Слабо потянуло дымом, деревня явно уже была неподалёку, вскоре среди редеющих деревьев показался и не особо внушительный частокол, явно поставленный от зверья, а не от людей.

Граница леса была чёткой, будто край срезали, пространство на сотню метров вокруг деревни уже расчистили от берёз и осин под огороды с посевами. И даже отсюда мы ясно увидели, что опоздали — сквозь выбитые ворота можно разглядеть полусгоревший дом, от которого и несло дымом. И это не считая прибитого стрелами к забору мужика со сломанным копьём и ещё нескольких мертвецов, видневшихся дальше, за забором.

— Демоново отродье, они уже прошли здесь! — выругался командир, одним движением обнажая меч. — Всем быть настороже.

Вперёд мы двинулись настороженно, держа наготове клинки, стрелы и заклинания. Однако приготовления эти были уже бесполезны — в деревне не осталось людей. Живых, во всяком случае. Не спорю, я уже видел и смерть и резню, взять тот же Рившен, даже сам убивал, но когда мы ступили на единственную улицу хутора всего из шести больших справных домов — признаюсь, самому непонятно, как прямо там не рехнулся. Я не принялся проклинать всех демонов и богов, или швыряться пламенем налево и направо, просто замер, будто заледенел, глядя по сторонам и хватая ртом тяжелый мерзкий воздух. Похоже, все были здесь, самое меньшее, тридцать с чем-то человек. Шесть семей, а семьи тут, как и у всех крестьян, были немаленькие. Мужчины, женщины, старики, дети, все остались тут, на порогах домов, в уличной пыли, под частоколом, уж где кого застала смерть. Открывшаяся картина была неправильной, невозможной, нереальной, но всё это происходило на самом деле, сколь бы отчаянно мозг не пытался убедить себя, что творящееся кругом просто ночной кошмар или морок.

Почти у ворот лежала девушка с испачканным кровью топором в руках, я сделал пару неровных шагов, приближаясь к ней, пока остальные горе-спасители тоже разбрелись между домами. Светловолосая, невысокая, но крепкая, явно с гномами в родстве, она была убита одним ударом, наверное, просто ткнули в грудь копьём. Я даже был рад за неё — селянке досталась лёгкая смерть, судя по тому, то я тут видел кругом, бандиты в деревне куролесили долго, и если детей и мужиков, по большей части, убили на месте, ещё при штурме, то с девушками и женщинами "веселились" куда как дольше. Хотя, конечно, разницу между взрослыми и детьми они видели отнюдь не по меркам, привычным для меня и уголовного кодекса... При взгляде на всё ими сотворённое хотелось прямо сейчас увидеть главаря и медленно сжечь его живьём, потом излечить и снова сжечь, и снова, и снова... по десятку раз за каждого из погибших здесь. Я даже и сам не заметил, когда сразу в обеих ладонях вспыхнуло и начало разгораться пламя. Встряхнул руками, гася огонь, спросил у осматривающей землю охотницы:

— Клэр, когда они здесь были?

— Примерно вчера вечером заявились, — ответила та угрюмо, не глядя на меня. — Ушли сегодня поздним утром. Последних из жителей добили именно тогда. А ещё, теперь у нас есть чёткий след, ведущий на юг.

— Ясно, — ответил я коротко. Хотелось по привычке сказать "хорошо", но после такого, думаю, сам бы себе морду набил. Морду набить вообще очень хотелось... ну хоть кому-нибудь, лишь бы дать выход пережитому, пока нервы не сгорели. — Тогда идём за ними.

Рейд наш потерпел фиаско. Я бы даже не поручился, что пленницы из Старой Рощи не лежат здесь, среди прочих жертв, а уж узнать их после всего мы едва ли смогли бы даже по приметам. Награды никакой точно не видать, а особым альтруизмом я и в том мире не отличался, не говоря про этот. Но есть вещи, который просто невозможно простить, и есть люди, которые просто не должны жить. Когда мы облазили все разгромленные дома в тщетных поисках выживших, и собрались уходить, я произнёс

— Давайте снесём все тела в самый большой дом, иначе они так и останутся без погребения, волкам и воронам. Единственное, что мы ещё можем сделать для этих людей.

— И отомстить за них.

— Да, командир, и отомстить.

Помня недавнюю историю с магом, я уже поднял руку над телом парня с разбитой дубиной головой, но остановил себя. Никто в отряде не погнушался вручную носить тела, ни молодой целитель, ни дворянин, а попробуй я воспользоваться телекинезом, чтобы ручки не замарать, и это будет выглядеть просто лицемерно. Потому плюнул на все эти фокусы и просто поднял тяжелое тело подростка, ещё сутки назад не подозревавшего, что жить ему осталось совсем недолго... Когда мы уходили из села, жар от горящего дома чувствовался ещё долго. Я не пожалел силы, вначале как следует нагрев брёвна, а потом крыша и стены вспыхнули буквально от первой искры.

* * *

Через полтора часа наша бесславная погоня прекратилась. Все были вымотаны сверх меры, у Хаса уже не выходило сосредоточиться для наложения чар, а остальные ушли в себя и не глядели по сторонам, мы сейчас влетели бы в самую элементарную засаду прямо с разбегу. В итоге, видя наше состояние, командир скомандовал привал, как только приметил чуть в стороне от тропы небольшую поляну с бьющим из-под укутанного мхом валуна ключом. К счастью, дождя тут уже несколько дней не было, найти сухие ветки для костра оказалось нетрудно. О еде не шло вообще никакого разговора, и думаю, ещё долго не зайдёт. Когда занялось пламя, и к небу потянулся дым, Сорен вместе с так и не сказавшей от самой деревни ни слова Клэр направились к деревьям.

— Пойдём искать хворост, — скупо обронил мечник, ни к кому не обращаясь. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как и в известном анекдоте, хворост тут вовсе даже не существительное, а просто предлог. Впрочем, дело молодое, а справиться с пережитым, так им будет легче, в конце концов, даже эльф не железный, и хотя держался неплохо, но и он явно не видел подобной резни прежде.

Оставшись втроём, мы расселись вокруг потрескивающего костра, начавшего разгонять холодную сырость весеннего вечера. Разговор не клеился вообще, лучше сказать, никто так и не решался начать его. Я, как и обычно на привале в светлое время, достал из мешка книгу, но сейчас из главы об обнаружении барьеров взгляд выхватывал лишь отдельные слова, не удавалось сосредоточиться и прогнать стоящие перед глазами образы десятков убитых и возносящегося к небесам яркого пламени.

— Слушай, Хас... — начал я. Просто, чтобы не сидеть в угрюмой тишине. Гном не сразу поднял голову, тоже был слишком погружён в свои мысли. — А насколько сложно убить мага? Ну или если человека выхаживает маг. Просто, мне однажды и меч в грудь всадили, однако я выжил. Уж ты, целитель, должен эти границы знать, — даже не знаю, отчего я вдруг поднял такую тему. Возможно, поразил контраст, как сумел выжить я, а столько людей, невинных людей, погибло только потому, что не нашлось поблизости мага, и никому из них не посчастливилось оказаться колдуном.

— Очень примерно могу рассказать, извини, но я ещё кучи тонкостей не знаю сам, рано мне пока. Вообще, более-менее сильный маг, особенно целитель, способен полностью держать свои чувства в узде, от боли не умрёт, хоть рёбра ему выворачивай. Но это когда он успеет уже понять, что к чему, сначала боль, особенно если напали внезапно, действует как на людей, заклинания сбивает, особенно сложные, или не сработает, или сработает вкривь и вкось. Если говорить о ранах, то удар в голову, по мозгам, лучше всего, если и не убьёт, то колдовать связно точно не сможет. Потом, волшебникам кровотечения как бы не опасней, чем простым воинам.

— Почему? — удивился я. Что уничтожение мозга даже для мага фатально была возможность убедиться, а вот причём тут кровь?

— Потому что кровь это ваша сила, — ответил вместо гнома Стефан, поднимаясь с места. — Занятный разговор тут у вас, но лучше я пока дальше по следу пройду. Чутьё подсказывает, больше мы отсюда никуда не уйдём, а прикинуть, насколько банда от нас далеко, необходимо.

— А не опасаешься? Тебя одного они мигом разделают.

— Так я тихо, и осторожно. Уж это я умею, можешь поверить, — произнёс он небрежно, быстро исчезая среди деревьев. Действительно почти беззвучно. Интересно, неужели даже у непрошибаемого арнарца возникло желание похандрить одному, или он и впрямь отправился искать следы — кто знает? Тем временем, Хас вернулся к теме, похоже, разговор его действительно немного отвлёк:

— В общем, как он и сказал, кровь это сила. Без обид, но в Пограничье многие маги до сих пор по-старому мыслят, что, мол, Резерв волшебника, это как будто дают невидимое ведро, куда сливаешь из воздуха силу и таскаешь с собой. А на деле не открывается никаких пустот, но после первого пробуждения меняется тело, оно охотнее поглощает магию и накапливает её много больше. Профессора Альянса выяснили, что где-то половина магического запаса как бы растворена в крови, ещё пятая часть приходится на сердце, ну а прочее уже по телу раскидано. Печень, хребет, мозги, везде понемногу, уж прости мне просторечие. Но у волшебников он как бы "гуще", на один стакан крови мага и человека, у первого силы приходится в десятки, даже сотни раз больше. Оттого вампиры, упыри, да и другая разная нечисть так любит кровь — они ведь почти все живут за счёт магии, а чужая кровь их подпитывает, где-то треть силы из неё при питье им достаётся. И потому, сам понимаешь, маги для них, как пир у герцога в замке.

— Значит, против мага лучше всего глубокие раны, чтобы крови лилось побольше?

— Прости, но ты всё слишком просто понял. Большая часть, так сказать, аккуратных ран — после укола тонким клинком или ровного разреза ножом — магам не особенно страшна, — даже удивительно, насколько его захватила столь, казалось бы, далёкая от целительства тема. Видимо, не так уж прост наш гном, как может показаться. — Мы такие всегда закроем, остановим кровь, стянем края раны, а при не такой уж большой сноровке маг срастит и любые повреждения внутри, даже если оружие пробьёт, скажем, печень. Потому сильным магам повредят лишь тяжелые раны, когда уже выпирают кости, или вырывается кусок мяса из тела.

— А если руку отрубить? Я слышал, колдун может справиться даже с этим? — припомнились байки Харальда.

— Да. Опытный сильный маг, как мой учитель, может прямо тут же попытаться прирастить палец или даже всю руку, если ему не помешают. Хотя сил много уйдёт. А вот если не выйдет, то придётся тяжелее — постоянно тратя силу, маг, как некоторые ящерицы, сумеет вырастить руку заново, только времени уйдёт очень много.

— А если влить энергии побольше? Или настолько затратно даже для вас, целителей?

— Не совсем так. Я не уверен, что ты это поймешь, вам такого не объясняют, но я постараюсь. В общем, ты, как стихийник, должен знать, что всё в мире состоит из разных элементов: из железа, меди, серы и так далее... Люди не исключение, маги и алхимики доказали, что наши тела собраны из тех же веществ, а получаем мы их с пищей, водой, воздухом, — в голове эхом прозвучала знакомая цитата: "тридцать пять литров воды, двадцать пять килограмм углерода, пять литров аммиака...". Он что же, пытается мне, туповатому, на пальцах разъяснить теорию обмена веществ и закон сохранения массы? Ничего себе у них прогресс шагнул. — В общем, если человек вдруг потеряет несколько килограмм веса, то взять их ему неоткуда, сколько магии не влей. Что-то организм вытянет из своих резервов, но всё равно, даже с использованием лишней силы и правильным питанием уйдёт не меньше месяца на ту же руку.

— Ты сейчас ничего не слышал? — спросил я, последние слова гнома почти полностью прошли мимо ушей.

— Прости, что? Нет, никакого шума, тихо кругом. А тебе что-то показалось?

— Как будто бы крик. Как раз в той стороне, куда ушли эти двое.

— Что ж, в данном случае, я полагаю, в этом нет ничего странного. Извини, но ты же не поверил, что они действительно за хворостом пошли? — произнёс он без тени смущения. Средневековье, простые нравы.

— Нет, конечно же. Но как-то это прозвучало... не так, как должно бы. Я схожу проверю. Лучше я получу по морде сейчас, чем потом меня будет мучить совесть всю оставшуюся жизнь.

Глава 9.

Через лес я старался двигаться как можно тише, вспоминая всё, чему учил Харальд. За спиной солнце уже коснулось горизонта. Кроваво-красные лучи были отчётливо видны в сыром воздухе, сквозь лишенные листвы кроны они протянулись почти горизонтально напоминая то ли прожектора на каком-то танцполе, то ли лазерные целеуказатели. Земля под ногами уже понемногу уходила в тень, которая будет подниматься выше и выше — смотреть по сторонам и успевать следить за следами Сорена, прячущимися между корней и пучков сухой травы, становилось всё труднее. А уж куда менее заметные отпечатки обуви охотницы я потерял почти сразу. Надо поинтересоваться у Хаса, не существует ли заклинания или хотя бы снадобья для ночного видения, тьфу ты, ночного зрения.

С каждым шагом мысль, что я зря теряю драгоценное время отдыха, становилась всё отчётливей и весомее. Лагерь уже был далековато отсюда, ещё немного, и сам буду уверен, что с такого расстояния какой-либо крик мог разве что послышаться. На почве шокового состояния, так сказать. И на что я, интересно, рассчитываю, найти ту самую банду, за которой уже второй день носимся, как военком за студентами? Угу, сейчас...

Увлекшись мысленными издевательствами над желанием решить проблемы одним махом, я едва не прозевал человека, показавшегося из-за деревьев совсем рядом. Довольно молодой, но какой-то весь помятый и побитый жизнью мужик в дорогом, с чужого плеча плаще, ужё затёртом под стать новому владельцу, опёрся спиной о кривоватый вяз, с ухмылкой наблюдая за чем-то, скрытым от меня. Стоит он вполоборота, солнце у меня за спиной, да и отвлечён чем-то, но я всё равно постарался как можно более быстро и плавно опуститься за высокие кусты дикой малины. Потому что тонкий, возможно эльфийский или созданный с помощью магии лук он в руках держал вполне себе уверенно, а вот на охотника походил меньше всего, да и откуда тут взяться-то теперь охотникам? Замерев и стараясь даже дышать через раз, я расслышал какую-то возню с той же стороны, видимо, за её источником и наблюдал незнакомый любитель дорогих трофеев. Кроме того, сейчас только дошло, что довольно отчётливо пахнет стоячей водой. Очередное болото рядом?

Я очень-очень осторожно начал пробираться вперёд, от куста к кусту, где присев, а где и ползком, стараясь одновременно и не шуметь, и, буквально — не отсвечивать. Когда солнце садится, а твоя тень вытянется метров на десять, стоит чуть привстать, остаться незаметным очень сложно. Впрочем, стылый порывистый ветер и обычно мешающаяся густая поросль орешника имеют и свои плюсы при определённых обстоятельствах. Уже довольно скоро я оказался у кустов почти на берегу небольшого лесного озера, сейчас оно отражало сиреневое темнеющее небо, по воде изредка пробегала лёгкая рябь. А нерадиво относящегося к караульной службе лучник теперь находился всего в пяти метрах.

Стоило аккуратно посмотреть сквозь переплетение веток какого-то незнакомого куста на берег, как я закусил губу, чтобы только не выругаться вслух последними словами. Даже в глазах немного потемнело, но кое-как удалось справиться с собой, лишь беззвучно прошептал, чувствуя, как по подбородку потекла кровь: "Я больше никогда не буду загадывать наперёд..." Зажмурился до цветных кругов, медленно открыл глаза, но картина ничуть не изменилась и не исчезла. Не нужно быть Пуаро, чтобы разобраться, как тут всё произошло. Влюблённые в поисках уединения наткнулись на такое романтическое место, которое к тому же со всех сторон окружают низкие вязы и плотные кусты, а земля почти до самой воды покрыта плотным слоем мха. Только вот они не ожидали, что преследуемые нами бандиты окажутся настолько близко, подтянутся на шум и пожелают присоединиться к развлечениям... Их застали врасплох, Сорен, думаю, погиб сразу — полураздетый эльф валялся на берегу, из его спины торчали две стрелы и арбалетный болт, глина и грязь вокруг тела уже окрасилась красным, струйки крови расходились и в воде. А вот Клэр была ещё жива, похоже, именно эхо её крика я и услышал.

Что ж, это уже не неприятности, это просто полная и глубокая... дыра, в которую мы угодили. Я в одиночестве, а противников — восемь. Один бандит насилует сильно избитую девушку на расстеленном плаще, и хоть та уже не сопротивляется и, похоже, едва дышит, но ещё двое таких же грязных давно немытых ухорезов, человек и гоблин, продолжают прижимать её к земле. Двое с луками и в одинаковых плащах галрэнденской стражи стоят справа у воды, в стороне, похоже, никак не могут поделить меч Сорена. Ещё двое — почти на том берегу, метрах в пятнадцати отсюда. Один, эльф, уже с оружием Клэр в руках, другой, человек, с не самым дешевым арбалетом, они активно подавали советы, в равной степени пошлые и невыполнимые. Арбалетчик одет был почти что прилично, и выглядел постарше прочих, остальным тут лет по двадцать с мелочью, а ему бы и тридцать дал, у этого на пальцах даже яркие кольца с камнями сверкали, для местной глухомани роскошь. Наверное, это и есть тот самый Бартолемью, или как там звали главаря? Руки сжались в кулаки, их чуть не судорогой свело, пока я пытался найти решение, а каждая потраченная секунда продлевала мучения Клэр. Итак, с одной стороны, против меня почти отделение, да ещё и по площадям бить нельзя, зацеплю своих (кто знает, вдруг эльф ещё жив, а магией можно будет его спасти). С другой стороны, если отправлюсь за помощью, то ещё нет гарантий, что получится: что сумею так же тихо отползти, что Стефан уже вернулся в лагерь, что девчонку не прирежут, пока буду мотаться по буеракам туда и обратно. К тому же, уйти сейчас, значит, ещё минут на двадцать оставить её с этими отморозками, а кто знает, что в их вшивые головы взбредёт за это время? Итак, решение принято, и как бы ни хотелось ринуться в бой прямо с места, нужно хоть пару минут потратить и составить ну какой-нибудь план. Эх, заткнуть бы себе уши, да нечем и некогда. Вопрос, убивать ли их, или вообще оставить в покое, почему-то в голове даже и не возник...

Всё-таки среди прочих достоинств телекинез хорош бесшумностью. Небольшой отрез толстой железной проволоки с двумя круглыми грузами на концах беззвучно проплыл у самой земли, лавируя между кустами, поднялся над не ожидающим беды лучником — к счастью, дерево более-менее прикрывало неопознанную летающую фиговину от его соратников. Интересно, почему-то ровно вести полёт оказалось куда труднее, чем просто швырять разный остро заточенный хлам во врага.

Импровизированная удавка упала на плечи, захлестнула шею, повинуясь жесту, грузы закружились, крепко затянули петлю, не давая закричать. Что поделать, нет под рукой лески или струны от рояля, приходится импровизировать. Первый выбыл, я встал из-за кустов, сходу выдернул из-за пояса два заранее материализованных зазубренных клинка без рукояти, швырнул магией в ухарей, держащих Клэр, после всего ими сотворённого это ещё было непростительно мягко. Оба повалились наземь, человеку клинок глубоко вошел в шею, гоблина ударил в лицо. Шагнул на берег сквозь кусты, на ходу бросил кинжал Харальда, сейчас выигранные внезапностью секунды непозволительно было тратить ещё и на создание оружия. Направленное телекинезом лезвие вонзилось насильнику в затылок, когда он попытался сразу обернуться. Мёртвый урод тяжело повалился на даже не пошевелившуюся Клэр, продолжающую пустым взглядом смотреть в небо.

Всё, теперь уж точно время вышло, с яростными и изумлёнными криками в меня целились уже все четверо оставшихся врагов. Я присел, поворачиваясь боком и вкладывая силу в заранее продуманное заклинание. Щит наподобие прямоугольных омоновских "бронедверей", даже скорее просто толстая железная плита с парой прутьев для удержания, возник передо мной и глухо ударился в землю, удержать такой на весу в жизни бы не удалось. Мгновение спустя от преграды начали со звоном отскакивать стрелы, потом с громким лязгом врезался арбалетный болт, но даже он не смог пробить её. Придерживая эту самодельную павезу (так ведь она называется, Серж?), быстро расстегнул сумку на поясе, достал горсть бронзовых монет и резко вскочил из-за укрытия. Взмах рукой, всплеск силы, отрывистый свист — разогнанные монетки снесли одного из "галрэндэнских" не хуже заряд картечи, тело отбросило от берега, подняв целый фонтан брызг, по всей глади воды пошли круги от пролетевших мимо цели "снарядов". Вот только бандиты успели разойтись на пару шагов, второго даже не поцарапало, он спокойно и деловито накладывал новую стрелу на тетиву. Торопливый взмах, короткое копьё пробило его насквозь, заставив согнуться и рухнуть на мелководье, но секундой позже мою ладонь дёрнуло в сторону, обожгло болью, заставив закричать — узкий метательный нож проткнул её насквозь, остриё вышло с тыльной стороны.

— З-зараза... — выдохнул её, подчиняясь скорее вбитым Харальдом навыкам, чем рассудку упал назад, за ещё балансирующий на ребре щит, пропустив выше ещё один нож и стрелу. Похоже, у меня всё-таки начали вырабатываться инстинкты мага, останавливать кровь и ослаблять боль я уже начал почти неосознанно. Перекатился назад, вскочил, выискивая девятого противника, и едва различив среди деревьев смутный силуэт, атаковал. Отдача чуть не вывихнула руку по ощущениям, но пара железных прутьев с расплющенным в широкое лезвие наконечником молнией метнулся в заросли, судя по хрусту и короткому крику просто пришпилив врага к ближайшему дереву. Однако даже мгновения передышки мне не досталось — тот урод, что вторым получил кинжал в лицо вскочил, пинком сбил падающую павезу и с безумным взглядом кинулся ко мне, пытаясь проткнуть тесаком, показавшимся от страха больше любого меча. Я только и успел, что создать маленький щит на левой руке да кое-как им прикрыться, клинок скользнул в сторону, выбив сноп искр. Удар кулаком в лицо заставил отшатнуться, в ответ я без изысков пнул гоблина сапогом между ног, а когда он схватился руками за повреждённое место, просто влепил тыльной стороной ладони, неудобно вывернув запястье. Наверное, это считалось бы за экзотичную пощёчину, если бы не торчащий конец лезвия, ударивший его в висок. Боль пронзила руку аж до плеча, но дело было сделано, отбросив ещё одним пинком тело и стряхнув ненужный щит, я уже приготовился закончить бой последней атакой, нашинковав одним залпом врагов не хуже МОН-ки... и даже выругаться не успел. Стрела с омерзительным звуком пробила правое предплечье и неглубоко вошла в живот. Я покачнулся, рухнул на колени, силясь сделать вдох или крикнуть, но из горла шел только какой-то невнятный хрип. Сквозь слёзы с трудом удавалось различить, как лучник вновь натягивает тетиву, а главарь, казалось, целится из арбалета прямо мне в лоб.

— Кх-кх... кх-стойте! — прокашлявшись, едва слышно выдохнул я. Попробовал снова, громче: — Стойте! Сдаюсь, не стреляйте, я проиграл... — хотелось выставить здоровую руку перед собой, но от мага такой жест однозначно воспримут как угрозу, потому пришлось протянуть раскрытую ладонь, как знак капитуляции. — Я сделаю всё, что вы хотите...

— Ты лапками поменьше маши, тварь, а то я тебе и вторую отстрелю, твоя магия не быстрее наших стрел, — произнёс главарь презрительно, поводя арбалетом. Я верю, что это он может, но самое главное достигнуто, они вступили в диалог, давая хоть какое-то время. Была одна идея, но сперва требовалось хоть немного погасить боль в животе, иначе сосредоточиться просто невозможно. А пока надо их отвлекать. Каких-то моральных терзаний по поводу игры в сдавшегося и проигравшего я не испытывал, про честный бой и рыцарские правила речи изначально не шло. А если допущу хоть одну ошибку — убьют прямо здесь, и хорошо, если быстро. — И за каким демоном ты нам нужен-то, фокусник? Убил кучу моих солдат, — хе, "солдат", ну надо же, какого мы мнения об этом сброде... — и тебе сейчас осталось только занять место рядом с ним, — он кивнул на Сорена. Потом на так и не пришедшую в себя Клэр. — Или с ней. Знаю я магов, у вас такое в порядке вещей.

— Я расскажу, где все остальные! Я могу даже вступить в вашу бан... в ваш отряд. Живой я вам куда полезнее, чем мёртвый... — так, вложив изрядно силы, боль в животе и прибитой к нему руке удалось снизить с нереальной до просто непереносимой. А значит, можно пускать в ход последнюю заготовку, попробовать которую всё руки не доходили, а иначе и не придётся пробовать ничего вообще в этой жизни. Как там было, пиромант без пламени подобен пироманту с пламенем, но только без... ладно, не время для шуток, сосредоточиться, сосредоточиться... — Вам же не помешает боевой маг, правда ведь? А я много чего могу. С таким сильным врагом, как ты, мне, конечно, в жизни не совладать, но ведь всякие там торговцы да стражники тебе и в подмётки не годятся. Я принесу тебе клятву, поклянусь на крови и на магии, что буду верен.

— Толку-то с вас? — Бартолемью лишь сплюнул, удобнее перехватывая арбалет. Разговор явно двигался к финалу. — Все вы шарлатаны.

— Очень жаль, а ведь могли договориться, — произнёс я, зажигая огонёк над ладонью.

Узкая струя синеватого пламени метнулась в сторону, от меня, по воздуху как по фитилю, а затем показалось, что весь мир раскололся от мощного взрыва, расшвырявшего в стороны живых и мёртвых. Даже удалось разглядеть, как ударная волна отбросила сорвавшийся с тетивы арбалетный болт, если только это не привиделось от шока. В себя я пришел, думаю, через несколько секунд, лежа на спине в грязи у самого берега рядом с трупом одного из бандитов. Болело всё, что только могло, впрочем, что не могло, болело тоже и даже ещё сильнее. Взрывом, похоже, меня перевернуло и протащило по земле — стрела сломана посередине, из раны торчал лишь короткий обломок древка, щетинящийся грязными щепками. Опираясь одной рукой в скользкую глину, я сипло выругался:

— Дурак... идиот... кретин... придурок... Кто будет за встречным ветром следить, Пушкин, что ли? — при всём уважении к Александру Сергеевичу, едва ли он разбирался в динамике объёмных взрывов. Я, как выяснилось, тоже не слишком. Идея красивая — материализовать и отвести в сторону метан, а уже затем подорвать образовавшееся облачко по струе газа, устроив залп "Шмеля"** в миниатюре. Только встречный ветер отнёс метан в обратную сторону, вспышка произошла над водой, накрыло всех.

Я поднялся, проморгался кое-как, но от открывшейся картины вновь захотелось обматерить себя и весь свет вновь. Последний лучник то ли убит, то ли без сознания, а вот главарь, может, и заработал контузию, но уже успел подхватить Клэр и вздёрнуть перед собой, закрываясь от удара. В моей ладони возникла свинцовая пуля, готовая сорваться в полёт, но и он сложил пальцы в странном жесте, вытащил из ниоткуда и приставил к горлу девушки полупрозрачный обоюдоострый нож, стеклянный на вид и явно очень острый. Похоже, своими побегами бандит был обязан не только удаче, но и кем-то наложенным чарам. Должно быть, кольца служат ключом, например, чары настроены на камни в них и взаимное расположение, весьма умно... хотя какая сейчас-то разница?

— Только дёрнись, и она умрёт.

— Хоть поцарапай её, и умрешь сам.

Секунды тянулись, ситуация была патовой. Клэр ещё жива, я видел, что она пока дышит, но из прострации она так и не вышла, сделать ничего не могла и не пыталась. Однако я запомнил слова главаря о том, что магия не быстрее стрел, эту его ошибку ещё можно использовать. Силы в ладони скопилось достаточно, и когда бандит уже сделал пару крохотных шагов спиной вперёд, пуля с тихим хлопком отправилась в полёт, пробив ему голову навылет и, кажется, даже преодолев звуковой барьер. Главарь откинулся назад, то ли от удара, то ли от конвульсий его ладонь дёрнулось, прозрачное лезвие разрезало горло и шею, мгновенно окрашиваясь красным и словно обретая объём и форму.

— Клэр!

Девушка беззвучно повалилась лицом вперёд, я бросился к ней неловкими шагами, оскальзываясь и спотыкаясь, ещё не отойдя после взрыва. Подбежал, кое-как перевернул потяжелевшее тело, прижал грязную ладонь к шее. Не то чтобы я старался закрыть рану — с рассеченной артерией такой трюк не пройдёт, однако мне до целителей далеко, для лечебной магии потребуется прямой контакт с телом, и то никаких гарантий результата. Но необходимо попытаться, нужно затянуть рану и остановить кровь, дать шанс выжить. Как там Хас объяснял, сконцентрироваться, синхронизировать потоки силы, уцепиться за желание выжить и влить в него энергию. Силы ушло как бы ни больше, чем на последний выстрел, однако я отчётливо ощутил, как поток словно упёрся в преграду, в гладкую стенку, и ухватиться не за что. Волна энергии откатилась, вернулась обратно, потом ещё и ещё. Даже не знаю, что тому причиной, моя неумелость или Клэр действительно не цепляется за жизнь и предпочтёт умереть здесь, вместе с возлюбленным? Мне показалось, что я даже вижу тускнеющие призрачные линии каналов силы, и как моя энергия расплёскивается вокруг них, вместо того, чтобы влиться внутрь. Если нацелиться на них чётче, то удастся восстановить тело и закрыть рану. Но было уже слишком поздно... Четвёртой попытки не понадобилось, с момента удара прошло целых полминуты — пульс под ладонью больше не бился, девушка умерла у меня на руках.

— Будь всё проклято! Всё... проклято... — произнёс я невнятно. Растерянно огляделся вокруг, только сейчас поняв, как же стало тихо. Два тела дрейфуют в воде, труп Сорена так и остался на мелководье, меткий тот метатель ножичков висел прибитым к дереву, часовой, погибший первым, только и успел, что проломиться через кусты и умер уже на берегу, я видел, что из-под его век вытекали капли крови, будто слёзы. Ранивший меня лучник тоже не дёргается, его шея сломана ударом о дерево. В смерти остальных сомнений и так не возникало. Интересно, и что же, чёрт возьми, я должен чувствовать, только что своими руками убив девять человек? Нет, поправка — десять человек.

— Да, колдуны совсем невразумитильные пошли. Некомпетентные. Меньше дюжины оборванцев, а смерть уже заглядывает тебе в глаза. Стыдно, должно быть, чувствовать свою немощность, бесполезность и уязвимость перед пустотой... — произнёс кто-то в стороне. Я швырнул на голос лезвие здоровой рукой и откатился от тела Клэр, и только потом начал вставать и оборачиваться.

* * *

Свистнул воздух под клинком, коротко звякнул метал, повернувшись я с изумлением увидел, как брошенный штык кувыркается в сторону а выходящий на берег молодой рыцарь в полных выкрашенных в чёрный цвет доспехах, но почему-то без шлема, медленно опускает тяжелый полуторный меч. Броня его не была украшена ничем, кроме небольших вмятин там и тут, но стоить дешево точно не могла, даже среди напавших на Рившен паладинов такой никто не мог похвастаться. Стоп, он что, сейчас отбил мой бросок, что ли? Но удивляться было некогда, вслед за воином появились ещё двое. Первым, словно по контрасту с длинноволосым рыцарем с внешностью голливудского актёра, был горбатый и плешивый мужик, тоже в чёрном, весь какой-то высушенный и выжатый, будто бы спавшей последний раз года три назад. А рядом с ним — рыжая девчонка простовато-наивного вида, лет так двадцати двух примерно, даже на его фоне довольно невысокая. Её серая походная одежда казалась простой и безыскусной, но судя по тому, как всё было идеально подогнано по фигуре, а ткань не смялась и нигде не порвалась после перехода через лес, о дешевизне тут речи точно не шло.

— Охотник... — я вернулся в боевой режим мгновенно. Так было легче. Проще лицом к лицу столкнуться с новым врагом, чем пытаться осознать только что прошедший бой и всё, что я натворил. А когда есть только ты и враг — так всё понятнее, яснее. Перед левой ладонью возникла целая гроздь штыков, я тихо спросил: — Ты пришла за мной?

— За тобой? — она удивлённо подняла бровь, остановилась, сложив руки на груди. Похоже, девчонка очень уверена в своих охранниках, раз может себе такое позволить у меня на прицеле. — А кто ты такой, и зачем бы мне понадобился?

— Ну, я ведь маг, а ты — охотник на магов, — даже как-то глупо себя почувствовал, произнося вслух очевидное.

— И что с того? — спросила она небрежно, затем склонила голову к плечу и начала разглядывать меня сверху вниз с каким-то исследовательским интересом. Тон у неё довольно занятный: такое привычное для всех магов высокомерие сильно контрастирует с громким жизнерадостным голосом и внешностью простой девицы на выданье из ближайшего села. Разве что длинные волосы, не прикрытые даже капюшоном плаща, выбивались из образа, ну да, помню, магам законы не писаны и обычаи людские тоже не про их честь. — Мне теперь каждого встречного колдуна убивать? Мне любопытно, если ты пойдешь охотиться на матёрого волчару, то будешь в пепел обращать даже каждого щенка? Или дворнягу? Подпортил ты мне весь замысел, конечно... щеночек, но не умерщвлять же тебя из-за этого? А может, на тебя контракт денежный есть или ты один из отступников, кто вырезает людей сотнями, балуется некромантией и играет с кровью, да с шулерами якшается? Морган Пламенный, Антоний, А'Рейнхарт Штерн?

— Или Дафсар? — спросил наугад. Однако она только усмехнулась, ответив:

— Ну да, по нему тоже костёр плачет в два ручья, да вот только ты это явно не он, с Эриком я имею сомнительную честь быть знакома лично.

— Так, подожди... — я слегка помотал головой. Близкие взрывы и застрявшая в животе стрела на скорость мышления благотворно определённо не влияют. Ещё и эта странная манера выражаться, как будто она учила другой язык по библиотечным книгам. Что девчонка не среагировала на упоминание Дафсара, просто замечательно, но её слова от версии Стефана весьма отличаются, это я заметил. — Значит, если не я, маг, то тогда тебе был нужен Двурукий?

— Вот ещё. Им можно и пренебречь, обычная шавка. Только приманка из него могла бы получиться на загляденье, да не вышло... твоими стараниями. Ох уж эти стихийники, вот лишь бы взорвать, нашуметь, кто-нибудь из вас хоть раз слышал об элегантности?

— Но если не он и не я, то тогда кто же? Ещё кто-то из нашего отряда?

— Знаешь, я тоже люблю вечерком с коллегой поболтать. Вот только, чем размахивать своими иголками с умным видом, щеночек, ты бы лучше ранами занялся. А то от стрелы в животе люди имеют склонность умирать. И довольно мучительно, уж доверься мнению специалиста, — видя мои колебания, она ласково добавила: — Не изволь беспокоиться, пожелай я твоей смерти, эти двое бы тебя уже мелко-мелко нарубили.

Всё-таки потянув ещё несколько секунд, я создал поле отмены магии, уронил в него клинки. Затем, стиснув зубы, попытался для начала выдернуть нож из правой ладони, но так и не сумел, даже приглушенная магией боль оказалась слишком сильна. При виде этих жалких потуг рыжая безнадежно вздохнула, пробормотала: "ну как дети малые...", вытянула ладонь в мою сторону, подходя чуть ближе, а затем резко сжала кулак. Рука у меня онемела аж до плеча, как будто всадили дозу обезболивающего на кентавра, однако сейчас того и требовалось. После осталось лишь снять предплечье с мокрого от крови древка стрелы, выдернуть нож и остановить кровь. Извлекать наконечник не рискнул — с моими-то навыками причиню больше вреда, чем пользы, а в лагере есть нормальный целитель. От этой ведьмы помощи не дождаться. Чёрт, такими темпами я и до конца нашего похода не дотяну...

— Итак, вернёмся к делу, — начала она, брезгливо разглядывая мою изодранную, покрытую кровью и глиной одежду. — Кто ты такой?

— Лис из Рившена. Маг стихий, не состоящий ни у кого на службе и не входящий в Альянс, — судя по равнодушному взгляду, имя ничего ей не говорило. Хотя, чему тут удивляться? Однако девушка представилась сама, таковы, видимо, правила:

— Элиза маг-малефик и чародей, принадлежу к Охотникам на магов, разумеется. А раз с ритуалами мы разобрались, отвечай — куда направляешься и для чего?

— А они? — я взглядом указал на её телохранителей, застывших статуями и так и не сдвинувшихся с места. Вообще, по-хорошему, вопросы первый начал задавать я, но не та сейчас была ситуации, чтобы спорить. К тому же "малефик" это вроде маг жизни, но скорее антипод целителей — специалист по проклятьям, в том числе и обращающим людей в разных кровожадных тварей, а отсюда до "еретической" некромантии уже полшага, связываться опасно. Кстати, в этом мире (или только для меня, спасибо, толмачу) некромантией обзывали комплекс магии, превращающей людей в упырей, мертвяков и прочих умертвий — т.к. местное волшебство требует источников живой энергии, поднимать трупы или призраков оживлять она не в силах. Здесь это дисциплина смесь магии разума, чар и преобразований организма. Но в чём-то название верно — обычно расколдовать и вернуть к жизни человека после обработки уже невозможно, только добить или оставить нежитью.

— Да ты и вправду обо мне не слышал? Иначе бы имел представление, что это всего лишь мои игрушки. Впрочем, когда-то у них были имена. Эту звали сэр А'Ларс Мур, а эту — атаман Кнут, если так любопытно. Знаешь ли, если навязать человеку безусловное подчинение и обвесить чарами, как дерево ленточками у крестьян на праздник Плодородия, то результат будет более чем восхитительный, — интересно, неужели она выглядит на свой реальный возраст? Во всяком случае, чародейка на пятом-шестом десятке лет едва ли начала бы так по-детски хвастаться своими куклами. Однако становиться понятно, как же этот ланселот болотный отбил мой клинок — судя по кигам, под действием чар обычный человек может двигаться в два раза быстрее обычного, а тренированный воин и в три или даже четыре раза. — И я всё ещё жду ответа на вопрос.

— Мы направлялись в Аргемб, заброшенный город, что находится к югу отсюда...

— Я знаю, где он расположен, — перебила Элиза нетерпеливо, — мне пришлось исследовать весь этот медвежий угол, позабытый всеми богами. И что у вас там за дела?

— Люди говорят, что после проклятия там обитают упыри. Изучить их было бы весьма интересно, а может, и привести одного-другого для экспериментов, — однако, тяжеловато как-то выкручиваться после боя, взрыва над головой и со стрелой в животе. Зато любую дрожь в голосе можно списать на раны и контузию.

— Ну, могу допустить, для такого, как ты, это и занятно... — похоже, она была разочарована. Ну да, уж извините, мелко плаваем... не говорить же, как глубоко мы собираемся нырнуть на самом деле. — Однако тоже допустимо. Если ты туда отправишься, я не буду возражать. Скорее, ты даже окажешь мне этим помощь.

— В чём же? — помогать кому-то у меня теперь желание долго ещё не появится. Тем более, неизвестно каким образом и, похоже, безвозмездно.

— Ах да, я же не объяснила, куда ты ухитрился влезть. Ничего не говорит имя Даан Старый? Я так и предполагала. А между прочим, это маг, который живёт совсем неподалёку отсюда, до его усадьбы полдня пути от Аргемба, — она принялась объяснять, слегка покачиваясь с ноги на ногу. Было чувство, что волшебницу тянет пройтись назад и вперёд передо мной, будто читая лекцию, да не хочется мешать своим телохранителям — её тяга к показухе не перевешивает чувства безопасности. Умная девчонка. — Более того, именно он и проклял город. А перед этим так же уничтожил несколько мелких хуторов, вроде Бертана, но там было недостаточно людей для его целей. Имеются сведения, хотел узнать: если у населения целого города попытаться пробудить магический резерв, а потом за ночь всех обратить в упырей, которые смогут долго существовать на одной магии, то что же из этого получится? В итоге, эффективность метода около двух-трёх процентов, — ввернула она. Я даже удивился, но с другой стороны — маги должны получать неплохое образование, включая математику. Добавила, покачав головой: — Какая расточительность, эксперимент иначе чем провалом не назвать... В общем, он специально выбрал эту глушь, и наблюдать за старыми упырями в этом городишке ему, уверена, уже наскучило. Потому, если не вмешаться, то скоро и другие деревни одна за другой отправятся тем же путём. Вот меня и отправили за ним. Не стоит дополнительно объяснять, что тебе не стоит к нему с этим идти? — она улыбнулась, даже без намёка. Какие тут намёки, так всё понятно.

— А банда?

— А что банда? Даан колдун опытный, к нему так просто не подберешься. Мне стадо овец потребовалось, что отвлекут на себя барьеры и протопчут в них просеку, этот сброд идеально подходил. Стоило только им через кое-кого шепнуть, что маг убыл надолго, оставив все сокровища в усадьбе без охраны, и идиоты понеслись вперёд, поднимая пыль. Как раз время сейчас подходящее, на дорогах ещё пусто, много пострадавших случайных людей быть не должно.

— Так значит, резня в Бертане... это тоже по твоей вине произошло? — начал я, поднимаясь на ноги и прикидывая, чем бы таким врезать по площади, чтобы зацепить сразу всех троих. Уничтожения главаря банды никакого облегчения не принесло, и тела убитых перед глазами не исчезли, может, если убить её, мне станет чуть легче?

— Нет. Я шла иным путём и догнала банду лишь сегодня утром, именно в деревне, а только оттуда шла за ними следом. Поздно там уже было что-то делать.

— Ты со своими истуканами могла всех перебить.

— Разумеется. А зачем? — интересно, у волшебницы так хорошо с выдержкой, или так плохо с моралью, что она говорит о бойне, будто о какой-то мелочи? — Тогда бы все усилия пошли прахом. Я не желала, чтобы так вышло — столько людей погибло напрасно — но я не собираюсь взваливать лишнюю вину на себя. В конце концов, от Рощи до усадьбы множество троп, куда более прямых и удобных. Случайность, что они выбрали этот путь.

— Да уж... случайность, что они рядом с Рощей захватили двух девчонок и, думаю, долго ещё с ними развлекались. Случайность, что прошли в эту деревню. Случайность, что наткнулись здесь на моих товарищей и убили их, да? — только услышав тихий гул, я понял, что в левой ладони вспыхнуло пламя. Само собой, от одних эмоций, мне просто очень хотелось спалить её в пепел прямо здесь.

— Ты бы говорил, да не заговаривался, щеночек... и лучину свою притушил... — она усмехнулась снисходительно. Похоже, бояться меня или хотя бы относиться всерьёз ей даже в голову не приходило. — Я своих грехов не стыжусь, но и лишнего на меня не навешивай. Вы сами потащились за этой бандой, должно быть, надеясь заработать пару лишних монет, или, того пуще, принести справедливость и наказать злодеев. И вы сами запалили в деревне костёр до неба, что даже эти пни тупоголовые решили посмотреть — а кто это там такой смелый увязался. Вот и мне стало любопытно, я за ними и пошла. А дальше, уверена, и так всё понятно?

— Ну, и что теперь, в таком случае? — спросил я без интереса. Моё пламя угасло, так никому и не причинив вреда. Толку-то с него?.. После её слов, пожалуй, сжечь бы меня самого следовало.

— А что теперь? Эти дураки из основного лагеря шли, там ещё осталось человек десять. Их я всё-таки забираю себе. Мои слуги их отделают до полусмерти, я мозги заморочу, и как милые пошагают колонной прямо к магу, барьеры собой разряжать и ловить первые заклинания грудью. А ты иди за своими упырями, если не передумал ещё. Даан не сможет отвлечься и на овечек, и на тебя сразу, а там и я к нему подберусь.

-И это всё?

— Я разрешаю тебе уйти и заняться своими делами. Хотя могла бы убить за то, что влез, куда не следует, не только в мои дела, но в замысле Охотников. Так что, думаю, это весьма щедро. Не хворай, щеночек, может, где дороги и пересекутся. Берегись чужаков... да и друзей тоже.

Изобразив издевательский полупоклон, Элиза исчезла в лесу с неожиданной сноровкой, будто растворилась в тенях, рыцарь и разбойник последовали за ней. Я же деревянными шагами направился к нашему лагерю, пытаясь не думать о её словах и о том, что именно я виноват во всём. В том, что наш отряд сократился почти вдвое за один вечер... нет, не так — виноват в том, что Сорен и Клэр, уже ставшие мне товарищами, глупо погибли от рук бандитов, совершенно ни за что. Когда я шагнул под тёмные кроны деревьев, показалось на секунду, что впереди мелькнул чей-то силуэт. Но, скорее всего, мне уже начинают мерещиться враги под каждым кустом.

* * *

— Вот мы сюда и добрались, — произнёс Стефан тихо, показывая на ветшающую стену, почти скрытую пеленой дождя. — Давайте осмотримся сначала.

Никто не возражал. Мы с гномом пристально вглядывались в темнеющую арку ворот, к которым вела начавшая зарастать дорога, осматривали мокрый частокол, укреплённый понизу камнем — по брёвнам кое-где уже ползли высохшие прошлогодние вьюнки. Сидеть в сырых кустах удовольствие ниже среднего, но и соваться к чёрту в пасть без подготовки тоже неумно. А последние события немного отучали нас, и особенно меня, от глупостей.

Сорена и Клэр мы похоронили у озера. Хас всё никак не мог поверить моей истории, и считал её какой-то идиотской шуткой до тех пор, пока мы втроем с ним и Стефаном не перебрались на тот злополучный берег. Там, когда он всё-таки сумел прийти в себя, гном с неожиданной страстью настаивал на похоронной церемонии по всем местным правилам, на костре. Однако тут уже упёрся рогом я — хватит с нас уже костров, вот только доказать это целителю оказалось крайне сложно. В итоге мы сошлись на варианте могилы для людей, погибших в пути — сверху в свежезасыпанную землю воткнули три обтёсанные жерди, на которых вырезали символы богов. В данном случае — бога войны, бога охоты и богини любви, по поводу выбора даже и разногласий не возникло.

Не возникло их и по вопросу "продолжать ли путь?" Если мы забрались так далеко и даже понесли такие потери, то обязаны завершить начатое. А вот в Старую Рощу уже не вернёмся, смысла в том больше нет, это все понимали. В результате вечер и часть ночи ушли, помимо споров и похорон, на подготовку к штурму города и заодно на то, чтобы перетаскать трупы бандитов подальше в лес к здоровенному муравейнику — пусть эти отбросы хоть после смерти кому-то принесут пользу.

— Похоже, снаружи никого, ни людей, ни нечисти, — произнес, наконец, арнарец.

— Ну тогда, пошли, что ли... — решил я, неловко поднимаясь из-за кустов и придерживая правую руку в лубках, болтающуюся на самодельной повязке. С животом вчера особых проблем не возникло, благо стрела вошла неглубоко, гном почистил и зарастил рану, добавив слабый контур для долговременного заживления шрамов. С "ручным" включением, чтобы расходовать излишки силы в свободное время, а не в бою. А вот перелом даже магией так быстро не вылечишь, ограничились первой помощью, повязкой и таким же контуром на будущее. — Хас, арбалет не забудь.

Гном скривился так, будто его неотросшую ещё бороду прищемило дверью по самый кадык, однако оружие взял и покорно стал натягивать тетиву с помощью крепящегося к поясу шнура. Когда мы поняли, что боевой потенциал отряда тревожно сократился, пришлось как-то выкручиваться с помощью оставшихся трофеев. Только бандитских, вещи Клэр и Ссорена похоронили вместе с ними, обирать трупы товарищей, это было бы уже слишком. Жаль, шпана местная была вооружена всякой ржавой дрянью, только арбалет главаря и пар луков не вызывали слёз, но лучников среди нас не имелось. В результате уже при свете костра Стефан мастерил перевязь для новых ножей, а также привыкал к их балансу и весу, Хас — осваивал уцелевший в бойне арбалет, на который целитель смотрел с таким презрением, будто ему выдали каменный топор. Знаю, что магам вроде бы не положено "варварское" оружие, но выбора особо нет. Ну а раз луки для нас бесполезны, я весь вечер рубил стрелы.

Когда наш, с позволения сказать, штурмовой отряд выдвинулся к воротам, я на ходу открыл висящую через плечо трофейную сумку, забитую железными наконечниками стрел, здоровой рукой достал один и покрутил в пальцах, затем добавил ещё два. А что, чем не снаряд, какая-никакая, но аэродинамика у него есть, по весу примерно грамм десять, вполне сравнимо с пулей, а главное — их много и они уже готовые, никакой материализации. Плюс, при некоторой ловкости, можно обеспечить "обойму" в три заряда — после выстрела "поднять" выше второй, а потом и третий наконечник, не сильно трудней, чем монетки в пальцах крутить. Что поделать, сегодня потребуется особая бережливость в отношении энергии, основная тяжесть ляжет именно на меня — вор хорош как прикрытие на ближней дистанции, а на гнома вообще больших надежд не возлагалось.

— Что за погань?.. — спросил я с отвращение. Когда мы вошли в ворота, и арка над головой хотя бы на пару секунд прикрыла от надоевшего ливня, от стены ближайшего чуть покосившегося дома к нам медленно двинулось нечто, больше всего напоминающее мумию. Высохший, даже скорее высушенный невероятно худой человек в обрывках одежды словно пересёк Сахару с одной бутылкой минералки на всю дорогу. Однако по своим книгам я уже знал, что именно так и выглядят в большинстве своём упыри: заклинание привязывает их к городу, жрать быстро становится нечего и под действием поддерживающей жизнь магии они словно бы консервируются. Скромный магический резерв большинства людей позволяет некоторое время выживать в таком состоянии, но уж точно не сохранять хорошую спортивную форму. Но одно дело — знать, и совсем другое — наблюдать перед собой, тем более, когда эта мерзость собирается вцепиться тебе в горло.

Разогнанный до скорости пули наконечник практически снёс несчастному созданию голову, отшвырнул безжизненное тело в грязную лужу между домами. Ну да, в подобном состоянии о прочности костей и мышц тоже говорить не приходится, такому, наверное, можно рёбра сломать даже слабым ударом кулака. Но нам это только на руку, надо бы меньше энергии вкладывать в броски. Улица, застроенная в основном одноэтажными деревянными домами, была пустой и тихой, только дождь шумел. Дальше у поворота виднелся небольшой храм одного из богов — отсюда не разобрать, чей — естественно, разорённый, как и всё здесь, уж божьей карой нечисть не напугать. Аргемб вообще был скорее крупным селом внутри стен, чем городом, лишь несколько основательных каменных построек в центре выделяются на общем деревенском фоне, но об этом мы знаем только с чужих слов, туда ещё предстоит добраться. Когда дальше по улице в тёмном дверном проёме показался ещё один скособоченный силуэт, арбалетный болт пробил его насквозь, отправив лёгкое тело куда-то внутрь дома. Я посмотрел на удивлённого гнома, похоже, тоже не поверившего, что ухитрился попасть с первого раза, и пожурил соратника:

— Надо было подпустить чуть ближе, а теперь придётся проверять, что там внутри. Ладно, заряжай оружие, Стефан, прикрывай его, а я в тот дом.

Плащ уже промок насквозь, на сапоги налипла грязь, сделав их тяжелее раза в три, окоченевшие пальцы с трудом удерживали мокрое железо, хотелось просто бросить всё это к чертям. В такую погоду хорошо сидеть с подогретым вином у камина... желательно за стенами замка... угу, собственного, раз мечтать, так уж мечтать. Однако коль уж дошли сюда, нужно закончить дело, хотя впереди у нас ещё целый город — в Аргембе было тысячи две жителей, может, не так уж и много, но нам троим требовалось обойти его, упокоить с полсотни таких тварей и отыскать погибшего мага, которого, может, тут и нет вообще. Осторожно перешагнув через порог, я разглядел в полумраке упыря, прибитого болтом к стене. Судя по длинным волосам и обрывком платья, когда-то это была женщина, может даже девушка, учитывая невысокий рост. Вздохнув, я ещё одним, уже слабым броском оборвал её мучения, "перетасовал" между пальцами свои снаряды и тут же подхватил мизинцем из сумки новую стрелу, но в доме больше никто не прятался. С улицы донёсся плеск и приглушенный шум падения тела, похоже, там упокоили ещё одного. Да, определённо это будет долгий день...

— Кажется... больше их не... осталось, — произнёс я через силу, пытаясь успокоить дыхание.

Мёртвый упырь валялся у стены древней водяной мельницы, пробитая штыком уродливая голова скрылась в грязных волнах разлившейся безымянной речушки, протекающей через город. Тело твари было изодрано, кровь из ран растворялась в бурлящей воде, из груди торчал арбалетный болт и несколько клинков, но дралась она до последнего. Чудовище успело располосовать Хасу бок и почти впилось в горло, арнарец замешкался, и только мой бросок окончательно добил упыря. Это был уже третий из подобных монстров, и хотя внешне он всё так же напоминал высохший полутруп, но двигался с поразительной скоростью, а его клыки и когти ещё долго будут мне являться в кошмарах. Такие упыри получаются из потенциальных колдунов, людей, обладавших большим магическим резервом, который теперь расходовался не только на поддержание жизни, но ещё и на пугающе стремительные атаки тоже оставалось. До этого мы видели двух подобных монстров. Один бросился на нас в центре города, у старого каменного колодца, но тот сглупил, атаковав слишком рано и по открытому пространству, его мы просто расстреляли на подходе. Второй нам встретился на небольшом городском базаре в торговых рядах, этот оказался умнее, прячась за низкими деревянными прилавками, он подобрался почти вплотную, прежде чем кинуться. Спасла нас, как ни смешно, глубокая лужа, в которой Хас чуть не утоп за минуту до того — я просто поднял её навстречу телекинезом и заморозил шипастой зазубренной волной, на которую монстр и напоролся, серьёзно облегчив нам работу. Обычных упырей мы набили десятка четыре, тупые и шумные они просто пёрли напрямик, чуя кровь и магическую силу — целитель в самом начале глубоко разодрал себе скулу, чтобы на нас уж точно обратили внимание. Однако именно из-за многочисленных тупых, но довольно живучих тварей, последний из упырей-"магов" доставил столько проблем — стрелы у меня закончились пятнадцать минут назад, Стефану пришлось отмахиваться только саблей, а у гнома осталось всего два болта.

— Город мы обошли, если несколько обычных упырей и осталось, они уже нам не помешают, — произнёс вор, убирая оружие в ножны. — Идём за журналом, мы и так задержались тут изрядно.

Изуродованное человеческое тело в остатках выцветшей мантии мы нашли рядом с тем же рынком, в дальнем углу тёмного амбара с просевшей крышей. Рядом с трупом отыскался и маленький стальной ящик, некогда покрытый тканью, но теперь нескромно блестящий полированными боками в тусклом свете. Лезть за ним сразу, до зачистки города, мы не рискнули — зачаровать голый металл, конечно, нельзя, но стоит ведь помнить и о банальных механических ловушках для слишком любопытных незнакомцев, тянущих свои руки к чему не следует.

— Пошли, — согласился я. — Иду первым, ты за мной, а Хас замыкающим.

До рынка было совсем недалеко, потому пришлось заранее вырваться чуть вперёд. Я намеренно прижимался к правой стороне улицы, к стенам, будто опасался появления уцелевших упырей. До амбаров уже оставалось совсем немного, мы спокойно прошли один тёмный закоулок, потом оказались в тени двухэтажного дома у входа на рыночную площадь, и в этот момент я перестал слышать шаги Стефана. Гном всё также плюхал позади, а вот арнарец как пропал. Я поднял левую руку, словно желая поправить застёжку плаща, отсчитывая про себя: "раз... два... три... четыре!" Резко обернулся на месте, создавая привычный меч и сразу нанося удар снизу вверх, от резкого движения взлетели брызги. Клинок почти мгновенно столкнулся с саблей арнарца, выбив сноп искр, похоже, искушение рубануть по незащищённому боку оказалось слишком велико. Однако кто из нас ударил первым я так никогда и не узнаю. Сцепившиеся мечи заскрежетали, левая рука вора метнулась под плащ, но я оказался быстрее. Сняв сломанную руку с повязки, я ткнул ею в сторону Стефана, затем возникший над неподвижными пальцами железный шар ударил его по рёбрам с огромной силой. Даже я отчётливо услышал хруст, вор отлетел в сторону, разбрызгивая мутные лужи. Я только хмыкнул снисходительно: все эти эффектные жесты, пламя в ладони, всё это вопрос психологии, вопрос удобства, сломанные кости на телекинез или заморозку никак не повлияют, хотя и приходилось весь день делать вид, что наоборот, по крайней мере, для меня.

— Ты же видишь, он хотел нас убить, отделаться от лишних людей, — сказал я гному, изумлённо и недоверчиво разглядывающему всю эту сцену. Арбалет он уже вскинул, но на меня пока не навёл.

— Нет, Стефан был прав, это ты решил перебить нас всех и забрать книги себе. Да и Клэр с Сореном — действительно ли разбойники их зарезали?..

— Не говори ерунды!

— Уж извини, но я ему больше верю, чем тебе. А Стефан ещё говорит, ты и с убийцей магов так мило болтал... Что же, решил сменить партнёров, тебя ведь только деньги с самого начала волновали?

— Да он же нас специально в стороны разводил! Откуда ему про охотника знать? Он же якобы ходил следы проверить, а на самом деле, значит, следил за мной.

— Так, выходит, про охотника всё правда? — произнёс гном медленно, будто глядя куда-то в себя, пытаясь на что-то решиться. Затем Хас кивнул сам себе, уронил арбалет и сплёл руки в каком-то странном жесте, меня скрутило от боли, будто в живот выстрелили из дробовика... картечью... несколько раз. — Прости, Лис, но я тебе уже не поверю.

Стошнило ещё в падении, однако я всё-таки успел выронить меч, чтобы не напороться на своё же оружие, и выставить руку, иначе плюхнулся бы лицом прямо в лужу. Однако больше меня ни на что не хватило. А кое-как вывернув сведённую судорогой шею, я увидел, что Стефан уже медленно и неловко поднимается с земли. Выбора не оставалось. Зажмурившись и стиснув зубы, я ударил правым кулаком в торчащий из мостовой булыжник. Боль пробила аж до сердца, я вскрикнув завалился на бок, но это помогло — наведённая целителем фантомная боль отступила ненадолго, как раз хватило времени взмахнуть враз потяжелевшей рукой. Железный лом косо вонзился между двумя брёвнами стены, проткнув гнома где-то под рёбрами и пригвоздив его к дому. Для нормального человека наверняка смертельно, для него — просто временное неудобство. Хорошо, что это заклинание у меня теперь действительно на рефлексах.

Стефан уже стоял на ногах, заметно покачиваясь, лицо у него было бледным, злым, но решительным. Поднялся и я, тяжело опираясь на подобранный меч. Пропитанный водой и грязью плащ тянул к земле, я неловко сбросил его сломанной рукой и сделал шаг в сторону, чтобы не наступить потом. На мгновение показалось, что вора будто окружает какая-то пелена, словно рядом с ним дождь идёт плотнее, но после такого шока чего только не померещится. Лучшие решения — простые решения, потому я взмахнул сильно ноющей после всех издевательств рукой, отправляя наспех материализованный кинжал в бывшего союзника. Клинок исчез в сразу пропавшей за пеленой дождя вспышке, второй постигла та же участь, а затем разогнавшийся арнарец налетел на меня, замахиваясь саблей. Я с трудом отвёл в сторону удар, мы ещё пару раз скрестили клинки, потом вор вдруг совершенно по-глупому подставился, и мои немногочисленные рефлексы сработали быстрее мозгов. Остриё метнулось к сердцу, через мгновение меч исчез из моей руки, не достав пары сантиметров до врага, а Стефан ударил в ответ. Без оружия меня повело по инерции, я оттолкнулся ногами, отскочил в сторону, в результате сабля только оставила неглубокий разрез через плечо, бок и бедро. Плюхнувшись в лужу, я перекатился, вновь заморозил воду под рукой, но вор шагнул вперёд, завеса остановила охлаждение, а его пинок снёс несформировавшуюся большую сосульку, так и не успевшую застыть.

— Твою мать, ещё один заклинатель... — пробормотал я под нос, спиной вперёд пытаясь ретироваться на базарную площадь и одновременно подняться с четверенек. Наконец, это всё-таки удалось, правая рука уже честно послала своего хозяина к дьяволу, повиснув плетью, совершать пассы пришлось освободившейся и относительно здоровой левой, игнорируя до поры до времени порез. Грязно-ледяной шар из ближайшей лужи отправился в арнарца, тот даже не попытался закрыться, рассчитывая на свои чары... и в результате чуть не кувыркнулся через голову, получив в лицо литром воды, разогнанным до сотни километров в час. Сотрясение ему гарантированно, а мне хватило времени выдернуть кинжал из ножен. Однако полицейский водомёт из себя особо не поизображаешь, сила с прошлого заклинания на нуле, в ход уже пошли резервы организма. А значит как обычно, время для безумных идей.

Вокруг одни гнилые доски, да и броска чем-то подобным арнарец будет ждать. А если промахнусь кинжалом, или он его отобьёт, то всё, проще утопиться в ближайшей луже. Потому, оскальзываясь на неразличимой под бурлящей водой мостовой, я понёсся к каменному относительно целому лабазу, где мы час назад упокоили упыря, не дав даже выбраться. Практически влетев внутрь, я наклонился к телу, преодолевая тошноту и брезгливость — не до сантиментов сейчас — обтёр руку и кинжал о его лохмотья, затем оторвал сухой лоскут и обмотал ладонь, помогая себе зубами (плевать, что одежда с мертвеца, не до того). Я едва успел подняться навстречу покачивающемуся Стефану, вскинул кинжал, принимая его первый выпад. Всё-таки мы оба изрядные профаны в фехтовании, да ещё порядком устали, думаю, тот ведьмин рыцарёнок закончил бы бой за пять секунд, против нас обоих сразу. Клинки столкнулись, с мерзким лязгом начали скользить друг о друга. Стараясь отрешиться от этого звука, от всего вообще, я сосредоточился на преобразовании, на фокусе, который давно готовил. Треснуло, с выставленного большого пальца сорвалась на лезвие синяя электрическая искра, а дальше уже понятно — скрешенные клинки, металлическая гарда сабли и касающиеся её красные от холода пальцы Стефана. Разряд вышел слабенький, вор только отдёрнул онемевшую ладонь, выпуская оружие, но мне и этого хватило. Удар коленом по сломанным рёбрам заставил Стефана согнуться, а дальше мне открылась спина врага, куда и вошел кинжал.

— Уж прости, что так вышло, но ни ты мне выбора не оставил, ни я тебе... — произнёс я глухо. Едва держась на ногах от усталости, постоял рядом, убеждаясь, что он правда мёртв. А затем подхватил выпавшую саблю и побрёл обратно через площадь, к Хасу. По пути я думал, кто же действительно был виноват в произошедшем? Может, он и задумывал подставу с самого начала, но против четверых сразу вряд ли бы рискнул выступить, а значит, не погибни по моей вине Сорен и Клэр, возможно, не пришлось бы убивать кого-то ещё? Кто бы знал ответ... На душе было мрачнее, чем в этом проклятом городе — видит бог, или боги, Стефан был непростым типом, но его смерти я не желал.

Приблизившись к гному, пришедшему в себя, но так и не сумевшему вытащить проткнувшую его железяку, я устало протянул руку и касанием заставил лом исчезнуть. Уронив в грязь саблю и поддержав раненного целителя, произнёс:

— Прости, другого выхода он мне просто не оставил. Против тебя я ничего не имел... Да и против него... и против Клэр, и против Сорена, но, проклятье, почему же так всё вышло... — перехватив странный взгляд Хаса, я помотал головой, показывая, что говорю сам с собой, и добавил: — Ладно, пора уже валить из этой дыры. Забираем этот журнал, что б им демоны подавились, и уходим отсюда. Лучше на восток, ты же не против?

* * *

Когда в сумерках к городским воротам приблизился усталый путник в пропыленной грязно-серой дорожной одежде и с тощим мешком на плече, скучающие стражники подобрались, удобнее перехватили алебарды. Ещё бы, выглядел человек совершенно несолидно и бедновато, с такого последние монеты стрясти — святое дело, и никаких последствий для свой шкуры можно не ожидать. Не то чтобы я старался такой образ создать специально, просто слишком торопился сюда к сроку. С ухода из зачищенного города упырей минуло две недели, и почти всё это время пришлось провести в дороге.

— Эй, деревня, ворота уже закрываются. Не хочешь ночевать в грязи — плати двойную пошлину за проход, — начал один из них убедительно.

— А что, в моё отсутствие правила изменились, и с магов теперь тоже берут мзду? — спросил я лениво, с интересом разглядывая правую ладонь. Между ногтями сверкали фиолетовые электрические искры, особенно яркие в полутьме. На самом деле, конечно уровень даже не шокера, а кухонной зажигалки, но никто ж не объяснит этим крохоборам в надраенной броне, что приблудный маг не сможет в следующий момент грозовым разрядом снести их караулку к гоблиновой матери.

— Извини, не признали... милорд. Лёгкого пути желаем. Проходи, конечно же, с волшебников денег не берут, вам везде дорога, — сдал назад его напарник, поняв, что они рискуют влипнуть в немаленькие неприятности прямо на боевом посту.

— Умное решение, — похвалил я его, стряхнув разряд и неторопливо войдя в ворота.

Широкая мощёная улица тянулась вглубь погружающегося в темноту каменного города, столицы Западных земель Санкары, будто ущелье в скалах. А впереди над крышами скромных домов и богатых особняков возвышались изящные башни Западной Академии Магии, ярко-алые в последних лучах заката.

Часть 3. "Тебе стоит ненадолго задержаться..."

Пролог

— Как всё это достало... — пробормотал я, закончив фразу тихим рычанием. Чтобы не пугать соседей, схватил с подоконника чёрствый кусок хлеба, за пару дней на солнце начавший плавно эволюционировать в ржаной сухарь, резко откусил и начал вдумчиво жевать. Вокруг на столе, на кровати, на полу разбросаны десятки исписанных листов дешевой грязно-серой бумаги, чернила въелись в пальцы, наверное, уже до кости, перед глазами пляшут строчки букв и тусклые огни свечей. Я уже много раз пробовал создать какой-то заменитель вменяемых ламп, наколдовать свет напрямую, без источника, но пока всё зря. Тем более, сейчас нет времени на эксперименты, осталось всего пару дней, а с этой проклятой книжонкой ещё работать и работать!

Сам дневник мага лежал на покосившейся и изрезанной с одного бока тумбочке, в своём футляре, от металлических стенок отражалось пляшущее на сквозняке пламя свечного огарка. Пока я добирался сюда, "подарок" от покойного нерадивого подмастерья стоил мне кучи сожженных нервов. И дело не в содержании даже, это отдельный ох какой неприятный разговор. Всё куда банальнее. У меня на руках есть зашифрованная книга, есть кусок её ключа... Но что дальше-то предпринимать, как играть в чудо-хакера, если местные тексты мне любезно переводит заклинание, а я даже понятия не имел, сколько букв в санкарском алфавите? Страницы дневника поначалу выглядели просто как набор закорючек, без намёка, где кончается один знак и начинается другой, и только кое-где в этой каше мелькают понятные слова, если случайно несколько букв сошлись рядом во что-то осмысленное. Пришлось по пути купить у бродячего торговца местный аналог азбуки, неизвестно каким чудом завалявшуюся у него тонкую книжку, потёртую, исчёрканную, и вроде бы даже погрызенную с краю. Смеяться он, правда, не смеялся, когда о повальной грамотности никто даже не слышал, решивший взяться за букварь взрослый — дело вполне обыденное.

Дальше пошло чуть полегче, я начинал понемногу узнавать все сорок, что б им сгореть, шесть санкарских букв, потом уже взялся и за вскрытие. Шифр, по меркам 21 века с цифровыми подписями и защищенными соединениями в сети, совершенно детский: сдвиг по алфавиту на заданное число в каждом абзаце и замена на буквы из фразы-ключа один к одному. Работал на привале или в скрипящей попутной повозке, изведя гору бумаги, которую в пути через ничейные земли и сельские окраины Санкары ещё чёрта с два достанешь, не говоря про цену (а прихваченная у школяра кончилась очень быстро). В итоге я набрал тонкую пачку разномастных листов с переведенным текстом, что складывался в голове в понятные фразы и предложения. Несколько частей вразброс, где-то четверть общего объёма дневника, а остальное так и осталось густой кашей из закорючек. Дафсар использовал полдесятка неповторяющихся ключей, разных кодовых фраз замены и числовых последовательностей для сдвига, я полагаю. Зная принцип, это можно взломать... в теории. Посмотреть, как часто встречаются буквы, выбрать из них гласные, потом выбрать основные согласные, шаг за шагом нащупать ключ. Ага, сейчас! Даже притом, что ушла бы уйма времени, которой в наличии нет, нужно ведь ещё с нуля считать проценты для букв. Это в русском "а" попадается чаще "я", а "т" чаще "ф", а в санкарском? Здесь вряд ли кто-то даже занимался сбором такой статистики, разве что какой-нибудь монах летописец, которому было ну просто запредельно скучно. А сам я не слышу этого языка каждый день, не знаю, как он звучит, могу лишь пытаться угадать по губам, но толку с этого не больше, чем с попыток без очков вникнуть в страницу конспекта по теормеху, лежащего на глубине двадцать метров под водой. А текст, который приведён в читаемый вид, сразу кажется единым целым, заклинание не переводит по словам, оно доносит смысл предложениями и фразами. От попыток же сосредоточиться там на отдельном слове, на его слогах, начинает раскалываться голова и слезиться глаза. Я мог выделить, например, слово "жертвоприношение" или "эксперимент", кое-как произнести по слогам, посчитать буквы. А дальше? А если другие коды использовали иные, каждый раз разные принципы, меняя местами слоги или целые абзацы, то вся работа вообще теряет смысл. А ведь у меня только на текущую четверть, и это при наличии ключа, ушло почти две недели работы, пускай и урывками.

Смахнул с колен ржаные крошки, потянулся и взял в руки одну из переведенных страниц. Угловатые, переделанные из каких-то рун буквы словно расплылись, исчезли, так "проглатываешь" главу за главой в интересной книге, не зацикливаясь на отдельных словах, видя сюжет, а не последовательность знаков на бумаге или экране. "Подопытный номер шестнадцать: купленный у местной стражи преступник, эльф, не маг. Попытки инициации провалились, потенциала не выявлено, дальнейший эксперимент по методу три. Объект физически здоров, вынослив, объём жизненной силы заметно выше среднего. Наложение и подгонка чар нагрева ассистентом в течение шести с половиной часов, объект надёжно зафиксирован в малом зале. Эксперимент проводится там же, после инициации мной наложенного заклинания, смерть подопытного от полного истощения наступила через четыре секунды, за это время удалось частично расплавить железную плиту толщиной..."

— Вот дрянь! — произнёс, давя желание спалить листок прямо в руках. Бумага не виновата, она всё терпит. А это ведь был ещё не самый выдающийся эпизод. Может, поэтому я не горел страстным желанием плавить мозги и выпаривать глаза в попытках найти ключ к остальным частям. Возможно, я просто боялся того, что могу там прочесть?

Глава 10.

— Да замолчишь ли ты?! — крикнул я, просыпаясь и резко вскакивая, по взмаху руки полтора десятка длинных игольчатых штыков вспороли воздух, сплетаясь в тускло поблескивающую сеть из острого железа от стены до стены. Я неловко замер на середине движения, так и не встав в полный рост, озадаченно посмотрел сквозь скрещенные клинки на исцарапанную щелястую дверь напротив. Ну да, тёмная обшарпанная комната на постоялом дворе, снятая четыре дня назад... и никого здесь больше нет. А я спал, не раздеваясь и сидя на полу спиной к грубо сколоченной тяжелой кровати. И когда кто-то, явившийся во сне, достал своими бесконечными жалобами и мерзким замогильным голосом, в сочетании с нотациями, сразу вскочил, готовясь посечь его в лапшу. А ведь даже не вспомнить, кто именно это был, знаю лишь, что человек, убитый моими руками. Небрежным жестом развеяв клинки, только вздохнул — не проходило ночи, чтобы я не видел кого-то из них во сне, но привыкнуть пока так и не смог. И всякий раз был второй голос, тихий, но один и тот же, и одни и те же слова, мне кто-то пытался читать мораль. И так ночь за ночью, снова и снова, стенания убитых и тихий шепот чьих-то нравоучений и советов. — Ну и ладно, раз уже светает, не ложиться... то есть, не садиться же опять.

Уже больше двух недель я спал подобным образом, если вообще доводилось ночевать под крышей. С одной стороны, так можно дремать, но трудно уснуть глубоко, и сны приходят не очень часто. С другой — когда не только у Академии магов и Альянса, но и у стоявших за Стефаном "посредников" есть весомый повод кого-то убить, этому человеку едва ли разумно по ночам дрыхнуть без задних ног под одеялом. Покачиваясь, я поплёлся к крохотному окну, выглянул на улицу с высоты третьего этажа. Одновременно потёр глаза, но быстро понял, что дело не в затуманенном со сна взгляде, просто стекло действительно очень мутное, да и пыльное снаружи вдобавок. Прохожих внизу оказалось совсем немного, большой город ещё только просыпался, а ведь в любой деревне, да и в том же Рившене, уже давно бы все были на ногах. Итак, начинается новый день, а конкретнее — суббота, двадцатое апреля. Судя по чистому небу, сегодня будет тепло, возможно, кто-то заранее обеспечил хорошую погоду к этой дате?

— Не зря так гнал. Успел-таки в срок, — пробормотал я, отворачиваясь и снимая с вбитого в стену гвоздя куртку. Привычным по старому миру жестом захотел поправить воротник, но остановил руку, вспомнив, что здесь он фасоном не предусмотрен вообще. В пограничье встречались и более "поздние" модели одежды, некоторые даже у нас в городе смотрелись вполне уместно, там в этом плане как-то больше свободы. А вот уже в Санкаре сразу чувствуется, что мода через Ничейные земли не перебралась, по эту сторону границы одежда резко шагнула на сотню-две лет назад, к более "средневековому" стилю, как я его представлял по книгам, даже самая новая. Редкие же вкрапления более близких к нашему миру нарядов обычно отмечали гостей из Пограничья, не успевших или не пожелавших вписаться в местную моду. Подозрительность ко всему чужому и там-то была высока, а в Санкаре её можно было ещё умножить на два.

Застёгивать тоже пришлось пуговицы, а не молнию (местные пока не дошли, а с шулерских трофеев повторить не смогли или не захотели), да и на самом деле этот предмет тут называется куда более заковыристо, но мне легче ещё считать подобное одеяние курткой. И сделано оно из кожи, что помогло при покупке — за столетие мира начала понемногу выходить из моды простота охотничьей и военной одежды, уступая место вычурности, от нынешней городской моды Санкары мой наряд отставал на десятилетия. Потому весьма подозрительный тип, от которого буквально за версту разило контрабандой, в не менее сомнительной лавке одного городка на санкарской границе охотно сбрасывал цену на "неликвид". Фасон помодерновее "в духе бесов" стоил бы тут ещё дешевле, но я решил не привлекать слишком уж много внимания. А стоило попросить за спиной с внутренней стороны пришить двойные ножны, только понимающе кивнул и сразу озвучил вполне разумную цену. Без пары метательных ножей из вполне реальной стали в дополнение к новому кинжалу, я никуда вообще не выходил, не хватало остаться безоружным против очередного любителя антимагических барьеров. Но в остальном, финансы стоило беречь — не считая неправедно снятых со школяра-мага, бандитов и Стефана денег, больше рассчитывать пока ни на что не приходилось, с этим маршем через Западные земли Санкары подработать было негде и некогда. Какие-то гроши принесла охрана в качестве боевого мага тех караванов, к которым я приставал в пути, но всё это мгновенно уходило на путевые расходы. А определённая часть монет осела в карманах пограничной стражи, дабы избежать лишних расспросов и затуманить их память на лица. Однако именно "погранцы" сообщили, что время поджимает.

Конечно же, я был не единственным "абитуриентом" из диких земель, пожелавшим пробиться в одну из академий, потому стражники знали сами, а с тихим ехидством просветили и тёмную деревенщину из Пограничья, что набор учеников там происходит раз в три месяца. Ближайшее зачисление ожидается двадцатого апреля, и времени у меня осталось совсем немного, учитывая здешние скорости. В результате пришлось рвануть вперёд. Где самому, делая долгие переходы по подсохшим дорогам, где с первыми купцами, однако скорее в виде исключения. Их повозки были ошеломительно медленными, сидя на такой, я просто физически чувствовал, как проносятся мимо потраченные впустую минуты и часы. Но за время вынужденного безделья возвращались силы, необходимые для нового рывка, раз уж заклинание, компенсирующее магией выносливость, мне пока не давалось. Да и книгами, и переводом дневника вполне можно заниматься на ходу. В итоге прибыть в город удалось-таки за несколько дней до срока.

Был, правда, и более "технологичный" вариант. О нём рассказал один купец, пока мы тряслись по степной дороге, объезжая ещё в войну сожженный магией город на Ничейной земле. Санкарские колдуны уже довольно уверенно осваивали телепортацию, вплоть до "коммерческого использования": существовали курьеры, мгновенно прыгающие между городами с письмами и мелкими посылками, имеются даже маги-паромщики, переправляющие небольшие грузы или пассажиров. Первая площадка для таких перемещений как раз находилось в дне пути, после пересечения санкарской границы. Конечно, магам не нужна километровая бетонка для разбега, дело тут в ином. Самое сложное в телепортации это наведение, волшебник должен представить себе всё расстояние между двумя точками, и если в условиях прямой видимости для этого нужен всего лишь хороший глазомер и минимальный навык, то перемещение на десятки километров уже задача весьма нетривиальная. По слухам, для телепортеров Альянса готовили настоящие карты, не "плюс-минус двадцать вёрст", а с реальными масштабами, ориентирами, разметкой на квадраты и вообще... по-взрослому. Может, даже по заимствованным у Шулеров методикам. Но даже в таких условиях добиться абсолютной точности невозможно, потому в разных местах страны, обычно рядом с городами и перекрёстками, огораживали своего рода ВПП, круглые куски степи или поля без деревьев и кустов, под две сотни метров радиусом. Прыжки не точно в комнату нужного дома через полстраны с первого раза без ориентиров, а просто между фиксированными площадками требовали уже не гениальности, а просто таланта и опыта, потому их поставили на регулярную основу. Вот только цена всё равно оказалась заоблачной. Да и светиться лишний раз не хотелось, до сих пор нет чёткой уверенности, что замёл все следы в Галрэндене чисто, а маг наверняка отчитается начальству, кого и откуда он переправлял. Потому, дороги и ещё раз дороги, а неизбежные приключения в пути сойдут за практику в боевой магии. За две недели регулярных попыток гоп-стопа я уверенно освоил полдесятка метательных клинков и плотно занялся пулями разных калибров и форм.

Постоялый двор я покинул где-то час спустя, когда окончательно рассвело. Время это, помимо обычных утренних процедур и торопливого завтрака, вкуса и запаха которого я не запомнил, было потрачено на утреннюю зарядку и тренировку с кинжалом. Благо с мебелью в комнате было не густо, места на отработку ударов хватило. Магия магией, а поддерживать себя в форме приходится, даже если и нет желания, уж больно часто всё это чародейство не срабатывало в нужный момент. Короткий клинок в городе с собой носить не запрещалось, так что оружие, купленное уже в Санкаре вместо оставшегося со Стефаном, я открыто повесил на пояс, как в прежние времена. Про плащ пока можно было и не вспоминать, весна здесь уже развернулась во всю ширь, и в куртке вполне тепло, особенно после мартовских ночевок едва ли не на голой земле.

— Если не появлюсь послезавтра, хозяин, продай моё барахло или забери себе. Значит, мне оно уже не понадобится, — посоветовал я напоследок угрюмому неразговорчивому владельцу двора, напоминающему габаритами и красотой скорее карликового тролля, чем человека. Тот лишь проводил взглядом исподлобья, не утруждаясь ответом. В данном случае никакого риска нет, в исхудавшем мешке кроме походных мелочей ничего уже не осталось, компрометирующие книги ещё пару дней назад упокоились в приметной роще за одной деревней неподалёку. Большую часть всего полезного на данный момент я оттуда уже выудил, спалить было жалко, но нести в город такие улики против себя же, это для самоубийц. В соседней яме ждал своего часа и тошнотворный дневник вместе с копиями расшифрованных страниц. Эту дрянь очень хотелось сжечь и развеять по ветру, но пришлось стиснуть зубы — дневник был последним резервом и запасным вариантом, если план с Академией ничего не даст. И за улику сойдёт, такой компромат ещё поискать.

Всё-таки, мегаполис есть мегаполис, у него свой дух и своя атмосфера. И пускай Самрен, как назывался этот город, в моём времени был бы сравним максимум с большим райцентром, Рославлем или, прости Аллах, Урюпинском, но здесь и сейчас он воспринимался как нечто среднее между Нью-Йорком, Пекином и Москвой. Даже для меня, после всех деревенек, городков, обезлюдивших сёл и полисов Пограничья, чьи владения тянутся на день пути от стен максимум. А уж о местных провинциалах и говорить не приходится. Кстати, таких всегда узнаешь по вертящейся чуть не на триста шестьдесят градусов голове, и, как правило, паре невыразительных словно выцветших типов, идущих следом — от денег местное ворьё гостей города освобождает поистине моментально. Со мной фокус не прошел, наведенный на висящий у пояса кошель небольшой барьер оказался весьма эффективен, а слабый электроразряд самое то, чтобы и не расстаться с деньгами, и на месть со стороны этой шушеры не напороться. Уже два дня, как в звон монет ни разу не вплетался сухой треск, сопровождаемый запахом озона, похоже, как ни велико население, а среди карманников слухи расходятся моментально.

Пускай и осторожно, я тоже постоянно глазел по сторонам. Большой город, это не только кабаки, притоны, нищие у храмов, проститутки в подворотнях и всякий висельный сброд у городских стен. Это ещё и каменные дома один другого внушительнее, впечатляющих размеров крепости-особняки, площади, мосты и храмы. Есть на что посмотреть даже мне. "Особенно мне", ведь всё вокруг не декорации к фильму, не компьютерная графика, не приукрашенные ради очередного схода реконструкторов старые постройки, а самый что ни на есть реальный средневековый город. Даже слишком реальный, учитывая несущиеся со всех сторон звуки, от пьяных криков не успокоившихся ещё с ночи гуляк до ржания лошадей, скрипа несмазанных тележных осей, визга забиваемого где-то поросёнка, лязга доспехов стражи и хриплых голосов только-только проснувшихся зазывал на рынке. А ещё были и запахи — аромат свежего хлеба от пекарни, едкая химическая вонь, давно пропитавшая лавку алхимика, не говоря уж о канализации — сточные канавы города были частично упрятаны в трубы, но ключевое слово "частично". Слава Перуну, хоть всепобеждающей грязи было на порядки меньше — центральные улицы замощены камнем, а кое-где и деревом, что менее привычно. Правда, благодаря оживлённому движению, под ноги смотреть всё равно стоило почаще, "выхлоп" у лошадей, может, экологически чистый, но сапоги после него отмывать не хочется.

— Храмовый мост — лучшее место во всём городе! Подходи, заплати да послушай! Расскажу всё, что знаю, про богов и про людей, про сушу да про воду... — у парапета широкого каменного моста через неспешную реку немолодой полноватый гном, ярко сверкая роскошной лысиной при каждом повороте головы или кивке, громогласно рекламировал свои услуги. Название мост получил неспроста — на одном берегу рядом с ним находилось три местных церкви, а на другом сразу пять. Место действительно красивое, тут и храмы местных богов, каждый в своём стиле построен, не перепутаешь, да и сама переправа заслуживает внимании, массивные каменные пролёты, возносящиеся над зеленоватой водой, их не иначе как с помощью магии возводили. Сегодня дела у гнома шли не очень — он рассчитывал на встающих рано деревенских, однако людей пока кругом было ещё немного, и монет рядом с "экскурсоводом" лежало всего ничего.

Я ему только кивнул, встал чуть подальше у парапета, чтобы гном не оглушал. Посмотрел вниз, на воду. Рассказчик из него действительно неплохой, я эти байки ещё позавчера послушал, отдав вполне заслуженную плату. Заодно немного разобрался в местной не самой простой теологии. Сам я и дома никогда по-настоящему не верил в бога, а в присловьях любил взамен использовать имена всяких языческих, а то и выдуманных божеств, порой шокируя малознакомых собеседников. Но для достоверности требуется знать хотя бы самые основы веры бывшей империи, благо далековата она оказалась от моих ожиданий. Так, например, богом-творцом, создавшим мир, здесь была Первая Мать, однако больше о ней почти ничего не говорили. А вот основной пантеон составляла так называемая Семья: множества божеств-покровителей разных видов деятельности, от охоты и войны, до земледелия и врачевания. И самое интересное, что все они когда-то были смертными, и совсем не святыми, мучениками или полубогами, а самыми обычными людьми, эльфами, гномами, просто достигшими высот в своём деле. Проще говоря, человек, который изобрёл, скажем, гончарный круг, через век или два считался ушедшим в пантеон после своей смерти и ставшим богом этих самых гончаров. На мой взгляд, куда логичнее, чем в нашем мире, когда старым святым вдруг поручают присматривать за Интернетом, реактивной артиллерией или дальней авиацией. Ещё одна странность, в разговорах здесь принято было всегда называть богов по "должности" — Воин, Кузнец, Пахарь. Настоящие же имена дозволено использовать, лишь молясь в одиночестве, к тому же человек обычно знал по имени лишь своего бога-покровителя, да и то, открывали ему жрецы это имя не сразу. Все эти боги, однако, считались не родителями людям, а старшими братьями и сёстрами, один из которых "берет шефство" над верующим в зависимости от его места в мире. Ничего необычного, на Земле в большинстве языческих пантеонов боги были в родстве, хотя имели обычно куда более сложные отношения, плюс в это всё вплавлен и культ предков.

Но не обошлось и без сугубо местных завихрений. Если боги и смертные это одна семья, то этот мир — их общий дом. А значит, противопоставляются им... ну да, как нетрудно догадаться, это опять мы. Шулеры, пришельцы, бесы — мы это чужаки из других домов, может даже из других селений, просто по умолчанию враждебные местным и вторгающиеся в их дом. А ещё есть демоны из бездны между мирами, такое себе дикое зверьё из необжитых людьми земель, что пытаются проскочить или вломиться в дверь. О чужих богах лишь упоминалось мельком, но в легендах и они вторгались в этот мир. В любом случае, мне достаточно уметь поддержать беседу на соответствующую тему, не вызывая подозрений, а не верить во всё это. Для себя же менять ничего не собираюсь. Кесарю, как говорится, кесарево, ну и так далее, а я как-нибудь и сам проживу, без богов. Тем более, это фактически культ предков, а моих в этом мире быть не может.

Над рекой поплыл солидный, какой-то даже степенный и неторопливый звон, часы на одной из башен Академии пробили девять утра. Отлично, пора отправляться... ха, на зачисление. Цель у меня есть вполне конкретная — подобраться к Дафсару, преподавателю Западной Академии Магии. Сейчас на руках пара вариантов, но один долгий и не слишком приятный, а второй быстрый и ещё хуже. Ну не везёт как-то с самого начала на лёгкие решения, однако после всего, что довелось узнать, просто идти дальше никак не получится, не после Аргемба и понимания, что Дафсар пытается сотворить то же самое в ещё больших масштабах... На всякий случай я ещё раз посмотрел на своё отражение в спокойной воде. Чисто выбритое лицо, короткие волосы, невыразительная одежда, ничего не говорящая о профессии. Можно сказать, что если кто и рыскал в Галрэндене, то сейчас им меня с любым описанием не узнать. По крайней мере, искренне на это надеюсь.

* * *

"Западная Академия Магии гостеприимно распахнула свои двери перед десятками абитуриентов! Сколько радостных детских лиц кругом, сегодня эти молодые люди начнут свой славный путь к знаниям. Факультет прикладного экзорцизма, факультет теоретической некромантии, кафедра магической биоаугументации — все дороги открыты для них!" — Не знаю почему, но мои мысли упорно сносило на пафосно-восторженный тон халтурного репортажа о первом сентября в каком-нибудь Государственном Институте Органической Философии и Объектно-Ориентированного Машиностроения. Справедливости ради, большие кованые ворота, бессистемно украшенные разными магическими символами, действительно были раскрыты настежь. Да и детей вокруг хватало, большую часть будущих студентов составляли подростки, с четырнадцати до семнадцати лет. Нашлось несколько абитуриентов даже ещё младше, а также всего четверо взрослых, если считать со мной, но на общем фоне те и другие терялись.

Академия внушала некоторый трепет и уважение. Высокое центральное здание с изящными башнями (включая и ту, с часами), на просторном дворе которого мы сейчас находились, являлось лишь символом, воротами в своё отдельное государство. Академия магии занимала сразу несколько огороженных стеной кварталов у реки, внутри периметра уместились не только массивные донжоны и разбросанные там и тут каменные здания лабораторий и учебных корпусов, но, даже два больших парка, как можно судить по виднеющимся над стеной верхушкам деревьев и запаху леса. Рассмотреть все эти детали с городских улиц невозможно, однако приближаясь к Самрену и глядя с холма на раскинувшуюся внизу столицу западной провинции, я просто не мог не обратить внимания на огороженную территорию в самом центре местного мегаполиса.

Здание Академии выстроено из белого камня в форме подковы, два его крыла справа и слева изящно протянулись к внешней стене, на фоне резких, словно топором из глыбы гранита вырубленных, местных замков их плавные очертания радовали глаз. Множество высоких окон и даже несколько больших витражей светились оранжево-желтым светом, отражая восходящее солнце. И довольно неожиданно, что полукруглая площадь за воротами была вымощена не какой-нибудь разноцветной мозаикой с рунами, а обычным серым булыжником, здесь даже ни одной статуи или завалящего фонтана не нашлось. На пустом дворе довольно скромная толпа будущих учеников и, возможно, их будущих учителей почти терялась. Судя по мантиям, здесь присутствовали человек пятнадцать магов и их ассистентов, должно быть, со старших курсов. Решивших же посвятить себя изучению колдовства людей, гномов и прочих разумных набралось где-то шестьдесят, в самой разнообразной одежде, так что зря я беспокоился о незнании правил ношения формы. Обставлено всё без размаха, скорее даже скучно — кандидаты подходили, по одному и небольшими группами беседовали с потенциальными преподавателями, проясняя какие-то детали. Во всяком случае, двор пока никто не покинул. Над толпой стоял ровный деловитый гул, люди были делом заняты. Хотя я, признаюсь, ожидал этакой ярмарки со спецэффектами и завлекалками от разных факультетов, и старшекурсниками, наперебой расхваливающими свои кафедры. А уж учитывая профиль учебного заведения, реклама бы у них могла получиться очень выразительной, от молний в небе до парада каких-нибудь призванных демонов. С другой стороны, возможно, само деление на кафедры и факультеты в позднейшие века появилось, а тут пока не дошли?

В любом случае, моё несерьёзное и слегка легкомысленное настроение имело веские причины. Выяснилось, что какой-либо охраны и фейс-контроля в Академии нет, во всяком случае, сегодня. А проходящие мимо профессора и старшекурсники смотрели на меня совершенно равнодушно, или с минимальным вежливым интересом, не пытаясь вглядываться в лицо, сравнивать внешность со словесным портретом и выяснять, не тот ли это проходимец, что устроил переполох в Галрэндене. Явившись сюда, я сознательно пошел на риск, просто потому что деваться уже некуда — мне нужно учится магии, если хочу выжить и чего-то добиться, не говоря уж о планах вернуться домой, а одни книги мало чем помогут. Да и Дафсар, что б он сгорел, самый лёгкий путь к нему тоже лежит через Академию... Однако все тревоги и беспокойства оказались пока беспочвенны, моя скучная непримечательная персона никого не интересовала, а все копившиеся в душе страхи таяли. Исчезла дрожь в руках, немного расправились плечи, взгляд понемногу перестал метаться от одного обладателя мантии к другому.

— Ты, да ты, — вынырнувший из толпы студент без лишних церемоний обратился прямо ко мне, едва не заставив подскочить на месте. Будто не заметив такой реакции, он сходу спросил: — Ты тоже хочешь учиться магии у нас, не так ли? — прежде чем ответить, я оглядел собеседника. Парень лет так двадцати в тёмно-серой мантии, наверняка ещё старшекурсник, едва ли он успел стать полноправным волшебником. Притворной улыбкой и фальшивым радушием напоминает талантливого менеджера по продажам, какой и эскимосам снег со скидкой впарит, глазом не моргнув. Незапоминающаяся внешность только дополняла образ, эдакий "свой парень", ничем не выделяющийся и потому, очевидно, простой как швабра. Неужели я так долго разглядывал толпу, что он меня принял за чересчур застенчивого абитуриента, который и уйти может, по робости своей? Ну, зато мой испуг не вызовет вопросов, болезненная скромность и всё такое. Хм, мне вроде как не по возрасту говорить со студентом, лучше было бы пообщаться с кем-то из профессоров, но момент уже упущен. Молчание затянулось, я подбирал достаточно вежливые слова под тот образ, что он сам для меня придумал:

— Разумеется. Извини, просто задумался, засмотрелся вокруг. Да, я прибыл в этот замечательный город, чтобы поступить в вашу прославленную Академию, о которой столько слышал. И, если боги окажутся благосклонны, когда-нибудь выйти отсюда уже полноправным магом, мне бы очень этого хотелось.

— Похвальное стремление, я думаю, сегодня тут каждый мечтает об одном и том же. Кроме наших уважаемых наставников, конечно, — добавил он с улыбкой. Ну да, ставит себя на одну доску со мной, автоматически входя в доверие. Неплохой ход. — Полагаю, ты уже определился с выбором направления?

— Более-менее. Я маг неживого, колдун, а не целитель. Так что очевидный выбор — боевая магия, говорили, что у меня есть к ней способности, да и самому очень интересно. В будущем, думаю, было бы интересно изучать и порталы — довелось увидеть недавно телепортацию в действии, очень захватывающе, сразу одолело любопытство... Если, конечно же, не прошу слишком много. И одного из двух будет вполне достаточно.

— О, отличный выбор, всегда приятно видеть человека, который с самого начала знает, чего он хочет от учёбы. Наша Академия обучает и магов живого, и неживого, и чародеев, а в боевом применении мы впереди всей Санкары. Исследованию порталов тоже уделяют всё больше внимания, тут мы были одними из первых, ты действительно не ошибся с выбором. Раз мне нет нужды расписывать разные специализации, и ты уже знаешь сам, каким путём пойдешь, то стоит сразу обсудить программу вступительных испытаний?

— Испытаний? — переспросил я "удивлённо". Странно, если бы экзаменов у этой Академии не существовало, но может ведь человек мечтать, правда?

— Да, испытаний, — подтвердил "менеджер" с притворным сочувствием. — Если говорить конкретно: история, философия, астрономия, риторика, арифметика и геометрия — все эти науки будут изучаться в Академии, но претендент должен продемонстрировать начальное владение ими. И, разумеется, магические дисциплины, однако здесь уже индивидуальная программа, в зависимости от талантов. В твоём случае, как стихийному магу, требуется продемонстрировать уровень своего контроля над различной материей...

Понятно, порталы с первого дня не изучают, и за основу обучения возьмут боевое направление. Но вот списочек дисциплин ой как не понравился — у меня зачищенный с помощью магии город с упырями на счету, а комиссия потребует рисовать пифагоровы штаны и демонстрировать умножение в столбик? Не говоря про историю и философию, да и с астрономией можно влететь, ляпнув что-нибудь не то про законы Кеплера — как-то судьба Джордано Бруно меня не привлекает, я люблю пламя, но не в виде костра аутодафе. Разумеется, изучить в пути точный уровень развития местных наук, у меня не было ни времени, ни возможностей, ни особого желания. Посему стоит поторговаться:

— Довольно странно звучит, как мне кажется. То есть, понимаю, математика или геометрия, но основы контроля? Я маг с боевым опытом и пока сюда добирался, этим самым контролем успел дел наворотить. А здесь всё придётся начинать сначала, демонстрировать самые основы как вчерашнему ученику?

— Ох, ну вот каждый год так... — пробормотал студент, устало прикрывая глаза. Сейчас из-под маски напускной любезности показалась его истинная натура. Даже, казалось, черты лица изменились, когда исчезло это радушно-вежливое выражение, а голос стал более резким: — И каждый раз с боевыми, все вы до одного с огромным опытом, ну неужели вам всем так горит, а? Ха, неплохой каламбур. Однако, да, для кандидатов в боевые маги, и для колдунов, и для малефиков, есть ускоренная процедура, минуя общий экзамен, она как раз скоро начнётся, — я отметил, что и "толмачу" иногда везёт на совпадение метафор, но не успел переспросить, что же это за процедура такая. Собеседник обернулся, негромко позвал высокого мага в дорогой украшенной шитьём мантии: — Магистр Ольсен, у меня тут ещё один на особое испытание.

— Замечательно, просто замечательно... — энергично ответил тот, потирая полускрытые рукавами ладони. Внешне магистр отчётливо походил на Чехова с портретов, разве что без очков. Бросив лишь беглый взгляд, маг отвернулся — я его интересовал как часть какой-то церемонии, а не сам по себе. И на том спасибо. — Итого уже восемь желающих, в этот раз я точно увижу интересное представление.

— Магистр А'Ладиш Ольсен, я изучал твои, — что б его, как тяжело без вежливого "вы" в языке, всё время кажется, что сейчас отхвачу за панибратство, надо хоть поклон добавить для почтительности, — труды и эта встреча большая честь для меня...

— Разумеется. Ох, похоже, хоть кто-то из нынешней молодёжи ещё читает правильные книги, значит, для нас не всё потеряно. Немного подожди, юноша, сейчас вы все получите своё испытание.

Я присвистнул мысленно — однако самомненьице у волшебника неслабое. Но вслух ничего не сказал. В толпе началось движение, кто-то вышел вперёд, приготовившись говорить, а среди кандидатов шестеро особенно усердно тянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит. Пришлось мне расталкивать молодежь и продвигаться в первые ряды.

— Все, кто хотел прийти сегодня, уже пришел. Прикажете начинать, магистр? — стоящий перед толпой человек, обратился ещё к одному из старших магов.

Самого этого невысокого мужика, похожего на бандита — с кривым шрамом через сильно обветренное лицо, в не новом и кое-где залатанном жилете поверх рубахи, с постоянно прищуренными злыми глазами — я заметил ещё от ворот. Но так и не смог понять, кто же это. Маг в романтика с большой дороги не станет наряжаться, да и потрёпанным больно он выглядел, не представляю уважающего себя колдуна, который будет ходить с пыльно-серыми волосами, будто неровно обрезанными охотничьим ножом в несколько заходов. С другой стороны, его окружал заметно "фонящий" магический барьер, явно мощный, раз даже я со своими дилетантскими навыками способен разглядеть это свечение. Вообще, большая часть магов видит силу как прозрачные слабо светящиеся потоки и конструкции разных цветов, некоторые, обычно из эльфов, воспринимают магию на слух, как звуки разной громкости и тона, и только очень редкие уникумы ощущают энергию как есть, вне пяти чувств. Однако, даже если все эти течения всего лишь иллюзия, попытка мозга приспособиться к новым нежданно обретённым "сенсорам", интенсивность цвета и яркость сияния всё равно в должной степени отражают вложенную в активное заклинание энергию, если всматриваться, конечно. А такой барьер обычный заклинатель на себе не вынесет, выжало бы мощью досуха. Да что там заклинатель — у всех магов, большей части учеников и даже некоторых претендентов были тускло едва заметно светящиеся барьеры вокруг тела, но такой яркости даже близко не встречалось. Я читал, что среди магов считается нормой всегда окружать себя слабым антимагическим барьером, который прикрывает от магии жизни, от проклятий и управления разумом, хотя бы от первого удара, пока волшебник развернёт плотную серьёзную завесу. Повезло, что Хас не успел освоить этого умения, и даже слабая антимагия его не прикрывала, а то мой первый удар пропал бы впустую и стал сразу и последним, для меня. Реже, как правило, у боевых магов, встречались другие барьеры, автоматически защищающие от "низкого" материального оружия, но мужик, кажется, навесил на себя что-то ещё более мощное. Я начал склоняться к мысли, что перед нами очень толковый и опытный самоучка, решивший в своём возрасте всё-таки хлебнуть академических знаний о магии. Оказалось, что ошибся.

— Да-да, наставник, переходи к делу, дольше ждать смысла уже нет, — ответил высокий эльф-магистр. Выглядел он немного странно, манера речи, жесты, выражение лица — всё больше подошло бы седому старцу, волшебник даже опирался на причудливый посох из тёмного, кажется, даже не ошкуренного дерева. Вот только на вид ему самое большее лет тридцать, и этот контраст немного сбивал с толку. А ещё интересно, зачем ему посох, если заколдовать оружие всё равно невозможно? Могло показаться, но палка словно тоже слабо магией фонила, может, это ещё живое дерево, обработанное местными "друидами"? Коротко поклонившись эльфу, "разбойник" обратился уже к нам:

— Так, мальчики и девочки. Я Сарт, наставник этой академии и будущий учитель для кого-то из вас. Одна из моих специальностей — боевая стихийная магия, и я лучше многих, знаю, что настоящие элементальные маги обучаются быстрее всех прочих. Перед ними стоит выбор, которого не возникает в лабораториях и библиотеках: победить в бою или умереть. Но порой это сказывается на отношении к учёбе, к товарищам, и даже к правилам и официальному порядку поступления. Потому мы предоставляем вам шанс сразу проявить себя, доказать, достойны ли вы особо отношения, какого сразу для себя потребовали. И это — дуэль, поединок между вами и мной, благо даже вы все разом не считаетесь за равного мне противника. Тем, кто сумеет победить, дорога в Академию откроется сразу, тех же, кому это не удастся, не допустят до обычных испытаний в течение года, придётся надолго уйти ни с чем, если желания у них не по способностям. Всем тут всё ясно?

— Какие ограничения и правила? — азартно спросил крепкий подросток лет шестнадцати, стоявший в двух метрах от меня. Сложением он больше напоминал какого-нибудь боксера или каратиста из молодежной сборной, чем "хилого ботаника", какими обычно представляют магов. Если смотреть по одежде и благородной осанке, явно из дворян, да и меч он с пояса снял, судя по характерному движению рукой, совсем недавно.

— Никаких. Используйте всё, что сочтёте нужным. Я тоже свободен в выборе — это же дуэль магов. Вы вызываете Академию, сомневаясь в правилах, я выступаю в качестве её защитника. Приступим, или из восьмерых "особо одаренных и многоопытных" кто-то решил отказаться?

Магистры и студенты уже отводили кандидатов к стенам академии, освобождая площадь для поединка, а выбравшие "ускоренную процедуру", начали переглядываться друг с другом. В итоге, одна из добровольцев, девушка в простом крестьянском платье, покачала головой и направилась вслед за прочей абитурой, следом ушел задавший вопрос дворянчик. Я не тронулся с места — нет лучше возможности проявить себя и запомниться преподавателям, чем выстоять в учебном магическом поединке. Сразу можно завоевать доверие, у меня сейчас нет времени идти общим путём, да и шансов сдать экзамены по общим предметам никаких. Более того, если сразу выбиться в отличники и активисты, думаю, и возможные подозрения будут воспринимать не так серьёзно. Кто станет-то подозревать убийцу в образцовом студенте Академии, ну вы же не серьёзно, правда? Очевидно, что в полную силу драться никто не собирается, да и ничего мы все опытному магу не сделаем, наша задача лишь продержаться положенное время, "показать уровень", ничего более. Это очевидно, но многие, кажется, верят в бой насмерть.

— Вот как... Что ж, хорошо, я думал, вас будет меньше.

Перед Сартом осталась половина больно наглых "боевиков", ещё двое ретировались, пока я отвлёкся на свои мысли. Маг занял удачную позицию напротив центрального входа, словно преграждая нам, стоящим полукругам добровольцам, путь к академии. Четверо ушли, четверо остались. Рядом со мной в должной изображать непоколебимое достоинство позе (даже немного получалось) замер нескладный парень, словно года на два задержавшийся в подростковом возрасте, надменность во взгляде уверенно выдавала мага не менее чем в десятом колене. За ним потягивался и разминал ноги мужик самого лихого и разбойного вида в дорогой, но словно снятой с чужого плеча, а то и не одного, одежде, он явно из Пограничья, к тому же полугоблин с отчётливо видимыми клыками. Последней оказалась тёмноволосая девчушка лет одиннадцати на вид, в слишком лёгком для весны коротком платье, она же восьмая из добровольцев, я просто тогда не разглядел её в толпе, больно мелкая. Да уж, компания...

Воздух над площадью будто бы вздрогнул, когда остальные маги, вставшие полукольцом на равных промежутках друг от друга, установили защиту: высокие прозрачные стены, как из толстого стекла, ещё и мощная завеса рассеивающего магию поля перед ними. Преграда укрыла полукругом академию и абитуриентов, внешняя же стена никого не заботила. А я всё удивлялся, почему в воротах зеваки не толпятся и на заборе не висят — ну да, огрести шальным копьём или струёй пламени желающих мало. А затем створки вовсе захлопнулись, под действием механизма или кто-то из магистров ухитрялся колдовать через свои барьеры. Стоило нам удивлённо обернуться на звук, как Сарт, ни слова не говоря, взмахнул руками, будто хотел взлететь.

— Что б ты сгорел! — выругался я, едва успевая материализовать прямоугольный щит, сразу зазвеневший и закачавшийся под ударами. Созданная наставником волна полусотни кинжалов, железных и серебряных вперемешку, покатилась дальше и с жалким лязгом расплескалась о стену и ворота, не задев никого из нас. Подросток сбил мощным порывом ветра в сторону отмеренную порцию смертельных подарков, девчонка просто укрылась завесой, развоплотившей лезвия, а гоблин каким-то диким, невозможным для человека высоченным прыжком с переворотом увернулся от своих, приземлившись на ноги уже в низкой стойке. Судя по тому, как засветилось в "магическом диапазоне" его тело, мужик рассчитывал на чары вместо обычных заклинаний.

Я перевести дыхание не успел, как гоблин рванул прямо с места, двигался он раза в два быстрее, чем возможно даже тренированному спортсмену. Удары подкованных сапог по камню слились воедино, почти пролетев десяток метров, он мощно оттолкнулся ногами и прыгнул вперёд, в полёте у него в руках возникла массивная алебарда. Так стремительно мог бы нападать не обычный воин, но скорее тигр или леопард, вдобавок оружие гоблин создал целиком из железа, нормальный человек бы им даже не взмахнул, но выглядевший расслабленным и не осознающим опасности маг оказался готов к такой угрозе. Идеальный прыжок, траектория упиралась в Сарта, но оторвавшись от земли, направление уже не изменить. Когда навстречу понеслась плита толстого стекла, гоблин запоздало дёрнулся, пытаясь развернуться, но всё равно ударился в неё, со звоном разнеся на блестящие осколки. Оглушенный кандидат покатился по булыжникам и стеклянным крошкам, остановился, гулко встретив лбом бронзовый осадный щит, возникший в шаге от мага.

— Жалко, просто жалко... — со вздохом констатировал наставник.

Затем отбросил взглядом щит, взмахнул рукой, телекинезом по-ситховски поднял не оправдавшего надежд абитуриента за горло и как котёнка швырнул обратно, к нашему неровному строю. К чести гоблина, он не рухнул мешком, извернулся и приземлился с перекатом, только тихо зашипев. Ещё бы, хотя плотная, не по погоде, одежда и защитила немного, осколков в его шкуру впилось изрядно, мужик уже был весь в крови, а ведь мы только начали. Сам виноват, что полез на рожон, но и Сарт хорош, потому в следующую секунду мы втроём, я и дети, ударили не сговариваясь. Несколько крупнокалиберных пуль от меня плюс сноп картечи, длинный язык бесцветного пламени, созданный девчушкой, ураганный порыв ветра, несущий бритвенно-острые лезвия изо льда, от подростка — всё это исчезло в небрежно выставленной магом полусфере завесы. Защита вышла мощной, прикрывающая мага пелена слабо мерцала даже в утреннем свете, а наши удары заставили преграду несколько раз вспыхнуть белым, но для её истощения нужно нечто большее.

Глазом не моргнув после этой тщетной попытки, наставник снял завесу и рубанул воздух ладонью, метрах в пяти от него вспыхнуло пламя, быстро опавшее и оставившее после себя странную фигуру. Больше всего она напоминала высокого рыцаря в медной, отсвечивающей на солнце красным, полной броне. Однако шлем был сделан в форме змеиной головы, почему-то, со множеством клыков, а латы усеивали шипы и лезвия, так рисуют разных тёмных властелинов в низкопробном фентези. В довершении создание без усилий держало в каждой лапе по полутораметровому зазубренному тесаку.

— Демон, он призвал демона... — пронёсся среди товарищей по испытанию шепот.

— Демон? Вот это? — переспросил я недоверчиво.

Затем, не тратя времени, отправил несколько материализованных метательных ножей в мага и ещё десятка два разномастных лезвий без единой формы просто швырнул в небо, взмахнув другой рукой. Лучший способ изгнать демона — прибить того, кто осуществил призыв, так мне кажется, тем более Сарт занят контролем над тварью. Оказалось, что не настолько сильно он отвлёкся — появившаяся глыба льда остановила ножи в паре метров от колдуна. Однако раз он не использовал рассеяние магии, а перед этим снял защиту, значит, требуется прямой контакт с демоном, радио, что б его, управление. Девчонка тоже это поняла, гудящая закручивающаяся колонна синего пламени метнулась к Сарту по дуге, пытаясь дотянуться с другой стороны. Однако один небрежный взмах создал щит из сероватого металла, стойко принявший на себя всю мощь атаки, даже не думая оплавиться. Подросток в это время крутил руками, бормоча под нос, видимо, творил что-то мощное и угрожающее, но небыстрое.

Тяжело грохоча металлом по булыжнику, демон, сильно раскачиваясь, побежал к нам, Сарту тоже наскучило изображать мишень. Но на полпути тварь встретилась с гоблином, уже вооруженным новым двуручным мечом вместо обронённой алебарды. Похоже, нам в союзники достался умелый воин, раз он может спокойно полагаться в бою на разные виды оружия. Бросив приспешника в бой, наставник ленивым жестом поднял руку, рухнувшие с неба лезвия отскочили от изображающего зонт щита, выбивая сиреневые искры. Жаль, а я надеялся. Кандидат же вместе с бронированным существом только вошли в раж — лязг там не прекращался и на секунду, становясь лишь громче и пронзительнее, от него заныли зубы, а в ушах появился громкий несмолкающий звон. Гоблин определённо был хорош, своим двуручником он вертел, будто пенопластовым, успевая не только парировать два клинка монстра, но ещё и постоянно атаковать сам. Вот только демону с тех ударов было ни тепло, ни холодно, летели искры и даже куски меди, доспех уже покрылся глубокими бороздами и зарубками, но твари было наплевать, словно она целиком...

— Проклятье! Эй, гоблин, отойди от него на секунду! — крикнул я, когда вдруг дошло, что же Сарт устроил на самом деле.

Не пускаясь в дискуссии, союзник отбил один меч, пропустил над лысиной второй и отскочил назад. Демон попытался шагнуть следом, но его голова с грохотом разлетелась на куски, над площадью пролился дождь из мелких обломков. Если пятидесятиграммовую пулю разогнать примерно до семи сотен метров в секунду, то удар по мощи сопоставим с попаданием из крупнокалиберной винтовки... даже если использовать железо вместо стали и карбида вольфрама. Среди медного конфетти не было следов крови, костей или мозгов, похоже, догадка оказалась верной, и перед нами никакой не демон в доспехах, а просто голем, кусок металла в форме человека, которым Сарт управляет напрямую. Тем более что и без башки тварь лишь качнулась, а затем сделала шаг вперёд. Интересно, наставник ухитряется командовать этой жестянкой, но при этом ещё следит за нами и отражает атаки, может, этот голем является своего рода сложным барьером, близким к компьютерной программе — он действует независимо от мага, либо тот управляет им на подсознательном уровне? Как бы то ни было, я тряхнул ладонью, сбрасывая напряжение, и приготовился к следующему выстрелу. Удар оторвал монстру руку у плеча, отбросив её в сторону и разметав вокруг облако медной стружки, пуля исчезла в завесе "на трибунах". Гоблин собирался броситься на добивание, но детский голос остановил его, скомандовав:

— Эй, дядя, не приближайся.

Переведя взгляд на девчонку, я увидел, что она держит над одной ладонью облако серебристых, блестящих металлом обрезков, над другой — сферу кипящей воды. Только когда она швырнула их одновременно в цель, я понял, что же юная пироманка пытается сделать. Металл ударил голема в грудь, тут же плеснула вода, и противник вспыхнул ярким жёлтым пламенем, а девчонка добавила того и другого снова и снова, пока тварь не начала оплывать глыбой плавящейся меди. Я мысленно хлопнул себя по лбу, припомнив наконец-то школьные опыты, оставившие кое-кого без бровей и ресниц, зато с ожогами — натрий реагирует с водой, вспыхивая и взрываясь, неудивительно, что Сарт не попытался тушить свою игрушку.

Пока мы занимались медным недовсадником, четвёртый кандидат сосредоточился именно на наставнике. За спиной подростка вспухла огромная капля воды, из которой взметнулись длинные плети, напоминающие щупальца осьминога. Я даже не сразу понял, что эти хлысты движутся с огромной скоростью, "внутри себя", словно цепь бензопилы, и каждый является замкнутой петлёй. Лишь когда увидел, как замерзающие в главной капле острые льдинки стремительно вливаются в этот поток и несутся поверхности, прояснилась вся суть заклинания. Сам кандидат оцепенел, по лицу катился пот от усилий для контроля, однако взамен двинулся "осьминог". Игнорируя неопасного уже голема, плети метнулись к Сарту, такая самопальная цепная пила, оживший поток воды с ледяными зубьями, если и не разрубит надвое, но мясо с костей сдерёт наверняка. Оставив своего робота в покое, наставник укрылся завесой, однако в яркой вспышке растаял в небытие лишь атаковавший его бич, три других понеслись к цели, норовя хлестнуть в обход стенки из рассеивающего магию поля. Парнишка не просто держал сложное заклинание, оно оказалось составным, все щупальца он контролировал отдельно. Силён... мне до таких высот работы с энергией, как до Арнара по-пластунски.

— Эй, гоблин, бей его, пока мы атакуем, — хриплым ломающимся голосом произнёс он.

— Давай, мы ему и хрюкнуть не дадим, — добавил я, поднимая руки и посылая в Сарта поток метанового пламени. Секундой позже девчонка поддержала, отправив широкий огненный фронт, а затем вновь переключившись на несколько потоков почти бесцветного огня, идущих к наставнику с разных направлений. Интересно, что она использует, неужто водород? Увидев такую плотность огня (и воды), гоблин уверенно побежал, заходя сбоку, чтобы не поджариться самому.

Показалось даже, что мы зажали наставника в угол. А на самом деле он только играл с глупыми детьми. Широкая ледяная стена в три метра возникла без предупреждения, отгораживая Сарта, водяные плети только выбили крошку, царапая гладкую поверхность, а пламя метана и водорода подняло облако пара, быстро скрывшее преграду. Гоблин всё равно с разбегу прыгнул вверх, надеясь преодолеть стену. Когда перед ним в воздухе появился лист стекла, напоминающий большое окно, наученный опытом боец только закрылся руками и подтянул колени, создавая нечто вроде грубых наручей и поножей из железа. Однако стекло разбилось само — по середине аккуратно ударил вынырнувшая из облака свинцовая болванка, два осколка с убийственно острыми срезами отправились вперёд, через мгновение разлетевшись крошевом о мостовую. Нижний чисто снёс гоблину ноги по колено, а верхний срубил пальцы на руках, вдобавок к этому и сделавший своё дело свинец поплыл, завис расплавленным шаром, а потом жидкой лентой окутал его, не давая даже крикнуть от боли. Тело безжизненно ударилось о край ледяной стены, прежде чем соскользнуть вниз, секундой позже зазвенел по камням выпавший из рук меч, по мутному подтаявшему льду протянулась красная полоса.

Мы втроём ошарашено замерли, шутками и игрой в поддавки тут совсем не пахло. Я быстро оглядел оставшихся соратников. Девочка не ожидала подобной жестокости, как и я, у неё на лице написаны растерянность, недоверие и совершенно детская обида. А вот парень, кажется, с самого начала подозревал, что нас ожидает, но переоценил свои силы, в его взгляде я увидел лишь досаду и запоздалый страх. Так или иначе, когда рассеялся пар, первым среагировал я, выхватывая из-за спины нож и телекинезом со скоростью пули запуская в Сарта на краю стены. Неразличимый от скорости клинок рассёк воздух, в полуметре от мага срикошетил в небо от железной пластины, возникшей из ниоткуда. Судя по недоверчивому выражению и вытянутой руке, наставник выставил завесу, но защитило его что-то иное, возможно, автоматически среагировал тот самый барьер, что я приметил раньше. И, похоже, тут мне и конец... Если не сработало даже "грубое" оружие

— Эй ты, заставь его прикрыться, хоть как-нибудь! — велел подросток мне, потом добавил для девчонки: — Мелкая, сможешь накидать своего жёлтого огня под стену, чтобы он не достал? У меня есть хорошая идея.

Обращения ни мне, ни ей не понравились, но если хоть у кого-то есть план, то не до привередливости. Я ударил пламенем, Сарт порывом ветра едва не вернул его обратно, и дальше в ход пошла свинцовая картечь и залпы титановых игл, чтобы заставить его держать широкую завесу, не дать пойти в атаку. Через несколько секунд на булыжниках площади бушевал жёлтый натриевый пожар, напоминая горящие поля из фильмов про войну. А затем слабый ветер, колышущий пламя из стороны в сторону начал становиться всё сильнее, закручиваясь в торнадо. Огонь потянулся вверх, ветер всё усиливался, он дул в сторону этого смерча, тот словно бы втягивал в себя воздух. И даже несмотря на это вокруг становилось всё жарче и жарче, пот катился как в бане, казалось, ещё немного, и вспыхнет одежда, а камни жгли ноги прямо сквозь подошвы. Увидев, как дети понемногу, спиной вперёд и против нарастающего ветра отходят назад, счёл за лучшее последовать их примеру. Судя по тому, что парень прекратил махать руками, дальше этот кошмар пожарника уже будет существовать сам по себе. Чёрт, если тут так припекает, то каково же Сарту там? Не знаю, что к чему, но и жар, и ветер имели уже немагические причины, и экранировать их мы не могли, как бы ни хотелось.

Мощный взрыв буквально сдул торнадо в сторону, отшвырнул, почти рассеяв, нас всех разбросало и покатило по раскалённым камням. Над стеной взлетело искрящееся белое облако, больше всего напоминающее на вид обычную соль, опустилось в жёлтый огонь, прибивая его к земле, словно пена огнетушителя. Ещё несколько горстей поменьше накрыли последние языки, яростный порыв ветра отшвырнул замедляющийся столб вихря ещё дальше. Стоило поднять голову, как я увидел на оплывшей быстро тающей стене Сарта, с дымящимися волосами и обгоревшей одеждой, но явно живого. Молниеносным движением он швырнул в подростка глыбу льда раза в два больше себя. Парнишка в последний момент, не успев подняться с колен, вскинул руки и создал мощную, почти непрозрачную от яркости завесу, вложив уйму сил, но это ничем не помогло — снаряд не долетел пары метров, нырнул и врезался в площадь, накрыв кандидата поднятыми ударом булыжниками и землёй.

Яркая синяя молния коснулась щита девчонки, ослепительно вспыхнувшего белой полусферой и мгновенно потухшему от попадания. Она успела вскочить перед атакой, но сразу начала оседать наземь, то ли исчерпала силы, то ли нейтрализация этого заклинания оглушило её мгновенным расходом прорвы энергии. Тем не менее, наставник уже сложил пальцы тем же жестом вновь, мне ничего не оставалось, как взмахом вбить прямо перед ребёнком железное копьё, каким раньше пришпиливал к дороге мертвяков и волков. Молния ударила в этот импровизированный громоотвод, оплавила его, но не коснулась девчонки и ушла в землю. Я только успел выдернуть второй нож, замахнуться, но Сарт уже швырнул очередную глыбу. Перекат в сторону, увернуться и сразу атаковать... Последнее, что я увидел, прежде чем земля и небо несколько раз перевернулись перед глазами — как лёд разлетается от удара и накрывает меня осколками, будто шрапнелью.

Глава 11.

— На этом и закончим. Мы неплохое представление устроили, обычно всё проходит куда скучнее, — сквозь звон в ушах услышал я вдалеке чей-то голос.

С трудом повернув голову, потяжелевшую раз в пятнадцать и гудящую, как после удара арматурой, я кое-как разглядел стоящего у тающей мутной стены льда Сарта. Маг разглядывал что-то на земле, я только через пару секунд понял, он изучает погибшего кандидата. Сплюнув кровью, я попытался встать, но не смог даже приподняться. Да и видел-то его с трудом — правая бровь рассечена, скула начинает распухать после сильного удара, ещё немного, и один глаз совсем закроется. Но это мелочи рядом с обожженным лицом и ладонями, парой сломанных, похоже, рёбер, отказывающим сгибаться коленом и кучей синяков, ушибов и порезов по всему телу. Да уж, сходил за хлебушком... Пытаясь не пропустить мимо ушей слова наставника, я направил немногочисленные оставшиеся силы на исцеление и приглушение боли, так хотя бы встать сумею... достаточно скоро. Наверное, всё-таки на первые выстрелы энергии ушло очень много. Пробормотал почти неразборчиво:

— А в Хоггвартсе так экзамены не проходят...

— Оценим результаты нашего испытания, — продолжал Сарт тем временем, похоже, обращаясь не к нам, а к остальным абитуриентам. Он говорил спокойным менторским тоном, словно не раскатал только что четырёх человек по площади и чуть не сгорел сам заживо. — Сначала чародей — убого, просто убого. Самые банальные приёмы, топорно и неумело. Вдобавок, всего пара чар за раз — просто смешно, ни потенциала, ни таланта, ничего, только гонор. Испытание провалено. Студиозусы, ты и ты, вы по целительству, быстро, займитесь им. И практика будет. Если кто работал с ожогами, привлеките с собой.

Видимо, стены из стекла уже убрали, потому что со стороны академии приблизились пару человек в мантиях, склонились над телом. Слава не знаю кому, но, кажется, мужик ухитрился выжить. И одновременно меня будто током ударило от простой мысли: "а ведь мы втроём молча согласились с тем, что он мёртв". И обгорел он, думаю, куда сильнее не от свинца, а от нашего смерча, мы чуть было не убили нашего союзника... Ч-чёрт, мы наставника ещё и благодарить теперь должны, что он закончил бой прежде, чем гоблин превратился в угольки, да ещё и льдом прикрыл? Однако вряд ли от большого гуманизма и доброго сердца, то, как Сарт его разделал, наводило на мысли о комплекс у наставника по поводу чародеев? Ну а маг уже забыл о несостоявшемся кандидате, приблизившись к нам троим. Я даже разглядел, как его ожоги медленно светлеют, исцеляясь, интересно, да сколько же у него энергии? Любопытно, шрам остался нетронутым, так же обезображивая лицо. Оглядев нас, остановился напротив сидящей на земле девочки, прямо у торчащего из земли оплавленного копья. По сравнению с остальными, она почти не пострадала, но выглядела так, будто готова заплакать — нас-то чётко выбили из боя (ох, даже слишком чётко), а её взяли в плен, пока была беспомощна, есть чего стыдиться. Сарт объявил:

— Тут у нас маг стихий, специализация — огонь. Неплохо выступила, но необходимо больше разнообразия, одна стихия тебя не вывезет, если даже есть к ней сродство. Огонь почти бесполезен для защиты, а экзорцизм не защитит от всего, ты зря понадеялась на него, раз не можешь пока мгновенно тратить большое количество силы и держать завесу. Тем не менее, в будущем чего-то добиться шансы есть. Принята.

Девчонка всё-таки заплакала, но тихо, улыбаясь, от радости, она уже не ожидала, что всё-таки пройдёт. Не знаю, что привело её сюда, но, чувствую, Академия действительно была шансом, на который она поставила всё, возможностью, единственным в жизни. Тем временем маг сделал несколько шагов в сторону, встал на краю внушительной воронки, оставленной глыбой льда, посмотрел на подростка. Тот с заметным усилием приподнялся, опираясь на одну руку, левая беспомощно повисла, сломанная как бы не в двух местах. Парнишку изрядно потрепало, одежда порвана, синяков на лице побольше моего, но он сумел привстать и посмотреть в глаза наставнику. Тот заговорил неожиданно дружелюбно и с вдохновением:

— Ещё один маг неживого, но тут ветер и вода. Ты хорошо проявил себя, мальчик, держать весьма сложные заклинания, умело приспособил обычный вихрь, чтобы создать огненный смерч, а твой резерв магии просто вне конкуренции. Уже можешь управлять большими объёмами силы. Только скорости недостаёт, долго ты плёл, что смерч, что свою каплю. Позади верного строя можно себе позволить, но рядом с незнакомыми союзниками — могло плохо кончиться, да и кончилось. Ничего, это всё поправило тренировками и временем. Принят, разумеется, ты будешь учиться у меня.

Подросток кивнул, он изо всех сил пытался сохранить безразличный и достойный вид, показать, что меньшего он и не ждал. Но очевидно, парень готов запрыгать от радости, ну, если бы смог встать. И вот Сарт приблизился ко мне, слегка замедляя шаг и разглядывая с каким-то странным любопытством, я не мог понять, что кроется за этим выражением лица. Однако судя по текущей последовательности, лучшие новости он припас напоследок. Впечатлило-таки, что мой кинжал почти достал его? Так или иначе, я каким-то чудом сумел подняться на ноги, опираясь на с трудом материализованную кривоватую железную трость. Остановившись напротив и слегка нарочито раздавив мутный подтаявший кусочек льда, наставник начал:

— И, наконец, ты. В чём-то даже самый интересный случай. Я не спорю, швыряние болванками было забавным, ты даже ухитрился остановить моего демона. С пламенем можешь кое-что, хотя заниматься ты точно начал совсем недавно, — я скромно опустил глаза после похвалы. Доброе слово и недоучке приятно. — Тем более странно выглядит такой выбор, учитывая твой смехотворный резерв. Даже подняв его со временем в разы, ты никогда и маленький пруд не заморозишь, уж тем более, не вскипятишь, какой из тебя боевой маг тогда? А не боевой вовсе не получится, твои потоки сил заточены под быстрое высвобождение большого объёма энергии, ты физически неприспособлен к долгим и кропотливым заклинаниям, целителя или чародея из тебя не выйдет. Только вспышки силы, штурм и натиск вместо вдумчивого контроля... тем более забавно, что энергии для этого у тебя почти нет. Такой вот магический парадокс, сочетание качеств, навсегда тебя делающее бесполезным, как волшебника. Но даже это не самое печальное...

Я стоял как громом пораженный, не знаю, может, и упал бы, не упрись трость в щель между выбитыми из мостовой камнями. Конечно, за скоротечный бой я успел оценить, какими энергиями манипулируют настоящие маги, но услышать, что это не временная проблема, не недостаток опыта, а отсутствие дара, похоже, закрывающее для меня путь во "взрослую лигу" — такое нелегко принять. Дорога домой сразу отодвинулась в мыслях намного, намного дальше, куда-то за горизонт. Однако он ведь хотел что-то добавить, может, не всё потеряно? Приложив усилие, я вновь сосредоточился на словах наставника:

— Самое постыдное и отвратительное, что у тебя нет ни малейшего представления о чести мага. Я вызвал вас всех на поединок, ты согласился, как прочие. Но ты, несомненно, никогда не слышал о его правилах. Скажи мне, юноша, что такое боевая магия?

— Это...

— Это искусство! — резко оборвал он попытку ответить. Голос разнёсся над площадью, враз стал громче, как будто Сарту дали мегафон. Неужели он умудрился усилить звуковые волны с помощью колдовства? — Искусство противостоять врагу, когда всё, что у тебя есть, это магия. И только магия. Ты сам себе оружие и сам себе щит. Ты выходишь с пустыми руками и создаёшь для себя и доспехи, и копья, и стрелы. Конечно же, как раз не ты, а настоящий, достойный маг. Даже этот бесполезный чародей имел представления о чести, которых нет у тебя, того, кто воспользовался низким оружием, лишь бы только вырвать победу, — он мановением руки подтянул к себе обронённый мной нож, подвесил в воздухе перед собой. Под яростным взглядом мага рукоять вспыхнула, а сталь добела раскалилась, потекла, собираясь в металлический шар, а потом и вовсе испарилось. — Позор, самый настоящий позор для любого мага! — тут он вновь заговорил обычным голосом. А я успел подумать, что оказывается вот почему Хас, когда выдал ему арбалет, смотрел, как на врага народа — всё из-за этих дурацких правил. Харальд упоминал что-то такое, но я посчитал обычными предрассудками, личными вкусами, а не суровым табу, нарушение которого означает бесчестье. — И я даже не буду говорить о твоей смешной попытке героически спасти понравившуюся девушку, словно рыцарь из сказаний, когда сам ты был в большей опасности. Это уже просто глупо, превращать испытание в сентиментальную балладу. Особенно для человека, не слыхавшего о чести...

— Девушку? — переспросил, даже не сразу поняв, о ком речь. Затем дошло, я резко взмахнул рукой в сторону названной "девушки", ляпнув без раздумий: — Да ты из ума выжил, старче, зачем мне это дитё? — что поделать. Я мог снести его разглагольствования о чести мага и прочей лабуде, но последнее оскорбление проглотить не получилось. В горло не полезло.

— А что, уже почти самый возраст. И кого это когда останавливало? — усмехнувшись, съязвил Сарт. Мой резкий тон он то ли проигнорировал, то ли пока оставил в стороне.

— Я знаю, даже не представляешь, насколько хорошо... — ответ прозвучал тихо. Перед глазами сразу встала резня в Бертане. — Но меня с такими ублюдками не равняй.

— Как будто ты можешь мне помешать. Или будто мне стоит замолчать из уважения к тебе. Но зачем-то же ты её спас?

— А что мне оставалось, просто смотреть, как ты превратишь ребёнка в пепел?

— Да это всё равно простое любопытство, не более. Можешь идти, ворота открыты, — по его жесту створки действительно распахнулись, мои слова наставник проигнорировал, — среди магов такому, как ты, делать нечего.

— Не сказал бы, что буду по вам всем скучать, — произнёс я искренне.

Огляделся по сторонам, осторожно поворачивая всё ещё гудящую после ударов голову. Магистры, студенты, даже кандидаты — почти все смотрели с презрением, как на полураздавленное насекомое. Разве что на лицах тех, кто помладше, написано скорее удивление, от них дуэльный кодекс магов был пока далековат. Да спасённая девчонка, хоть и явно недовольная, что к ней отнеслись, как к маленькому ребёнку, смотрела всё же с благодарностью, думаю, даже не столько за спасение, сколько за то, что так или иначе помог сдать экзамен. Что ж, всегда пожалуйста, думаю, на самом деле я не очень-то и рассчитывал на этот путь возвращения домой, хотя действительно хотелось помимо прочего изучать магию и разбираться в своих способностях, будь для того возможности. Что ж, сэкономим время, переходим к более быстрому "плану Б", уже без альтернатив. Ещё по пути в город я понял, что мои самостоятельные возможности исчерпаны. Чтобы подобраться к Дафсару, глубже изучить магию, да чтобы банально с голоду не помереть без денег — в любом случае придётся присоединяться к какой-то околомагической организации с большими возможностями. Таких, помимо Альянса с входящими в него академиями, я знал ещё две: посредники Стефана и убийцы Элизы. Однако эта девчонка, относящаяся к людям как к куклам и без особой бережливости разбрасывающаяся чужими жизнями, симпатии отнюдь не вызывала, и выходов на её соратников тоже нет, а Стефан хотя бы обмолвился, что с заказом надо будет добраться до главного рынка Самрена. Но в любом случае, придётся отдать свой последний актив — дневник. А ведь дьявол его знает, в чьи руки он потом может попасть, и какой мерзости с его помощью могут натворить, но выбора нет, в конце концов, живой Дафсар представляет куда большую проблему, чем его торопливо нацарапанная тетрадка.

Может быть, на этом поле магическом есть и другие игроки, но как о них разузнать? В научных трудах и методичках о таком не пишут, Интернета тут нет, и не будет, газеты есть, но стоят дорого и посвящены в основном делам мирским, особенно придворным и торговым. Остаточные знания из игр подсказывали, что работу и слухи всегда можно найти в тавернах, но на деле там говорили о чём угодно, но только не о магии. Да и с чего бы? Это как у нас в городе зайти в ближайшую заводскую столовую или кафешку для свиданий и заводить с незнакомцами разговор о синтезе гелия-3, и о том, где можно из-под полы купить несколько литров. А в кабаках возле академии, где о таких материях говорить могут, был строгий фейс-контроль и людей с улицы туда вообще не пускают. Вот и остаётся пользоваться той информацией, что есть на руках.

Идти к теневым дельцам придётся уже без вопросов, раз я, оказывается, вообще не колдун, так, одно название, какая теперь Академия магии? Чёрт, а это всё-таки ударило куда больнее, чем я предполагал. Не спорю, мысленно уже успел примерить мантию магистра, и в фантазиях сидела она очень даже неплохо. А теперь выясняется что всё, к чему я пришел, что успел изучить, не стоит капли внимания "нормальных" магов, а я для них так и останусь бесполезным фокусником, как не тужься и не крутись. Теперь придётся о многом подумать заново, но, в конце концов, мой дар никто не отнял, каким бы слабым он ни был. Бесполезный я или нет, но Сарта почти смог убить. Так что, теперь придётся взять таймаут и заново обдумать намеченный запасной план. Да и этот дуэльный кодекс подкинул кое-каких идей

— Ну, тогда до встречи. Берегитесь чужаков, — сказал я, глядя в глаза несостоявшемуся наставнику. Кивнул девчонке, помахал рукой, всем разом, и медленно похромал к воротам. На площади про меня уже забыли, там закипела деловая суета: студенты развеивали остатки магического мусора, профессора собирали вокруг себя абитуриентов, магистр Ольсен затянул речь о том, что маг должен всего достигать в своё время, а не рваться вперёд, как некоторые... Удаляясь от толпы, я вдруг подумал, что простой серый камень вместо мозаики на этой площади используют, чтобы легче было ремонтировать четырежды в год после подобных шоу. Неуместная мысль пришла, потому что я опустил взгляд в землю, но она помогла отодвинуть размышления о том, куда и как двигаться дальше. Если у меня был второй путь, ещё не значит, что на него так легко решиться. План не зря был запасным. Я ещё не готов к нему. Но нельзя и отказаться и забыть про всё. Если Дафсар останется в живых, я уже буду соучастником его преступления. Как тот кто знал, и мог вмешаться, но просто занялся своими делами.

Уже выходя за ворота Академии, я почувствовал взгляд. Не могу поручиться, но, кажется, Сарт вовсе не забыл о моём существовании, едва закончился разговор.

* * *

— Что, болезный, хочешь тоже двадцать капель для поправки здоровья? — произнёс сиплый, но очень жизнерадостный голос.

— Не...кхе-кхе... — слишком резко отвернувшись от стеллажа, заполненного склянками с красками, ядами и эликсирами, я закашлялся от боли в груди. Прошла уже почти неделя, проведенная на полупостельном режиме за парой купленных уже в городе книг. Ценой перманентного использования всего магического резерва синяки и ожоги почти сошли, но колено и не до конца зажившие рёбра доставляли хлопот. Восстановив дыхание, всё-таки ответил, медленно подбирая слова: — Нет, пожалуй, воздержусь.

Гном-алхимик только отсалютовал мензуркой с какой-то парящей фиолетовой гадостью, демонстрируя, что не собирается настаивать. Не то чтобы я такой убеждённый трезвенник, но один вид разноцветного пойла, обычно стоящего на стойке бессистемно прямо среди колб с реактивами, заставлял проникнуться отвращением к алкоголю. Запах этой дряни сам по себе начинал вызывать похмелье, и рядом с ним даже самые убойные коктейли, вроде любимого Сержем "Бронебойно-зажигательного", бьющего по голове с армейской прямотой, или обманчиво-коварного "Возмездия Брэган Д'Эрт" от Славы, казались не крепче лимонада. Порой возникало ощущение, что хозяин этой небольшой полутёмной лавки выбрал стезю алхимика исключительно ради доступа к спирту и другим интересным веществам. Странное имя, "Лесэй", заставляло подозревать в нём собрата по несчастью, по аналогии со мной, "Алексея" бы тут переиначили именно так. Вот только внешне алхимик был первым встреченным мной чистокровным гномом, от массивных ботинок пятьдесятздорового размера и до шикарной русой бороды, кое-где опалённой по краям, причём расстояние от одного до другого не превышало и полутора метров. На вопрос же о родителях, польщенный алхимик ответил, что они оба гномы из южных земель Санкары, и на том расследование и закончилось.

Пытаться копнуть глубже если и стоит, то не сейчас, уж больно тема опасная. К тому же теперь я не просто догадываюсь, я чётко знаю, что в этом мире такой не один. Через два дня после расставания с Хасом — доверия между нами так и не возникло вновь, потому оба от греха подальше предпочли разбежаться, едва добрались до населённых мест — в забытом богами городке на нейтральной полосе, должно быть построенном ещё до падения империи, мне встретилась табличка "казнённый шулер". Указывала она не абы куда, а на железную клетку с выбеленным солнцем скелетом, стоящую подле небольшой, на два "висячих места", виселицы у ратуши, такой же заштатной, как и весь городок. Я не воспринял это всерьёз, пока в этой самой ратуше, внутри такой же пыльной тёмной комнаты, как в этой лавке, не увидел мутный колпак из толстого дешевого стекла, прикрывающий оставшийся от шулера "артефакт". И потом долго простоял, не в силах отвести взгляд от этой "витрины". От пистолета Кольта М1911, навечно вставшего на затворную задержку, когда закончились патроны.

Отвлёкшись от воспоминаний, вновь пробежал взглядом по представленным товарам и похромал к хозяину, опираясь на тяжелую трость. Несмотря на злоупотребление разной бормотухой собственного изготовления, в деле он явно разбирался. Наткнувшись на эту лавку ещё до экзамена, я пару раз заглядывал, пытался окольными путями выяснить точный уровень местной науки и, что важнее, перспективы практического применения. Магия этого мира невольно поддавала направляющего пинка здешним менделеевым, заставляя отвлечься от поплёвывания в пробирку в надежде вырастить гомункула, заняться реальными исследованиями. Теперь ещё и неудавшееся испытание подкинуло идей, а желание добраться до Дафсара требовала расширить собственный арсенал.

— Скажи-ка, уважаемый, неужели такой выдающийся алхимик, как ты, занимается лишь красками да спиртом? Неужели металлы остались вне рамок изысканий? — спросил я учтиво. Из каких-то остатков школьных воспоминаний всплывало, что алхимики знали семь металлов: золото, серебро, медь, железо, ртуть, кажется, и два ещё каких-то...

— Да ты знаток, эт самое. Вечно вам волшебникам подавай что-нибудь эдакое, — сказал он под неопределённый взмах лопатообразной ладонью. В другой крепко сидела склянка с очередным алкогольным кошмаром, переливающимся оттенками пронзительно-зелёного цвета. В любом случае, удобно, сразу представился магом и не будет лишних вопросов. — Есть кое-чего, но сам понимаешь, редкие металлы, они редко кому и нужны, хе-хе. Чего не могут сваять кузнецы по соседству, то уже блажь и не потребно никому, понимаешь?

— Более чем. И всё-таки, у меня и интерес не самый обычный. Недавно один маг продемонстрировал — он сделал щит из почти белого металла, который даже пламя... — я запнулся, температуру горения метана забыл, да и едва ли фамилии Цельсия и Кельвина кому-то здесь что-нибудь скажут, — даже пламя болотного газа выдерживает, не думая плавиться. Было бы интересно пощупать такой материал руками.

— Конечно интересно, мне тоже, и ещё как! — Лэсей согласно кивнул, без малейшего промедления добавил, оставляя в сторону свой "бокал": — Понял, о чём ты, мы, алхимики, называем его "холодным серебром". Лишь очень сильные маги таким могут пользоваться, секрет передаётся от одного другому, а найти настоящее и вовсе почитай невозможно. Очень-очень большая редкость, у меня такой нет, и не думаю, что даже во всём городе ты его отыщешь, разве только у ваших, в Академии. Это почти что металл волшебников.

— "Металл волшебников"? — он не подразумевал, что предмет разговора принадлежит людям из Академии, словосочетание звучало как устойчивое выражение. — Алхимический термин?

— Не слышал раньше? — сделав не большой глоток, он пояснил: — Ну, может у вас это как-то иначе называли, но в санкарской Академии привыкли так говорить. Металл волшебников или в широком смысле "вещество волшебников" это чистая материя, в том числе и металлы, и кислоты, и газы, которые в нашем мире не существуют вообще, или их не научились пока добывать в земле, выплавлять из руды или намывать из песка. То есть, маг призывает в мир этот металл, показывает ученику. Раз показывает, двадцать раз, или двести. Пока тот сам такой же не призовёт. А потом тот покажет своему ученику... понимаешь? Настоящего естественного вещества во всём этом процессе вовсе нет.

— А, ну я вроде уловил. А откуда их берут? Если его нет в мире, самый первый маг в начале цепочки ведь где-то его взял? Нельзя придумать материал, которого нет, я уж на что новичок, а за это ручаться могу.

— Да это само собой. Должен быть самый первый образец. Кое-что в старых руинах ковыряют, за все войны в ремесле утеряно много было. А так находятся сумасшедшие, что притаскивают в обжитые земли всякие редкости из той бездны, — я беззвучно пробормотал "сталкеры", пока гном отвлёкся на очередной глоток своей дряни. — Что-то, говорят, вовсе случайно изобрели или по ошибке, но это больше слухи. А вот некоторые принесли Шулеры из своих миров или наколдовали уже здесь. Тот, что ты просишь, иногда называют бесовским серебром, одна из этих тварей из-за грани лет сто пятьдесят назад любила пользоваться заклинанием "серебряный шторм" — на самом деле ни беса не серебряный, а просто стена клинков из "холодного серебра". Потом его в каких-то горах всё-таки нашли, но по граммам, и куда дороже золота. Понимаешь, откуда у меня взяться подобному?

— Ага, понимаю. Спасибо, учитель всё это и впрямь иначе называл, так хоть теперь буду местных понимать. Но жаль, были планы на этот металл, — ответил я, не вдаваясь в детали о моих отношениях с Академией. А ещё мысленно вознося молитвы призраку коммунизма и мировому разуму, что не сделал трость для выхода в город из алюминия. Более чем уверен, что и он в списке волшебных подарков от Шулеров. Какое-нибудь "лёгкое серебро". И вольфрам отпадает, лучше поискать что-то безопаснее, что могли открыть в средние века. Вряд ли та девчонка тоже из иного мира или имела в учителях серьёзного мага. — Но если есть холодное серебро, может, бывает и горячее? Серебристый лёгкий металл, который горит как пор... как стружки, если поджечь или плеснуть водой?

— Не горячее, а горящее, — важно поправил гном. — И тут тебе повезло, незнакомец, такое у меня действительно имеется. А раз ты маг, и явно хочешь научиться сам его повторять, то задаток вперёд.

— Что ж, звучит честно.

Монеты отсчитал охотно, но жаба в душе уже разминал лапы — сегодня я планировал раздобыть денег, но вот если план сорвётся, то начнутся проблемы, а про все замыслы можно надолго забыть. Несколько небольших кусочков белого металла гном со всеми предосторожностями принёс откуда-то из своих закромов на глиняной тарелке, не достал из керосина, как я помнил из школьных опытов. Но с другой стороны, какой тут керосин?

— Это точно он? Насколько я слышал, такой ведь может и на воздухе вспыхнуть, и хранят его обычно не так.

— Хороший у тя слух, маг, про такие тонкости мало кто знает, даже из ваших. Но и ты не ведаешь, что есть разные сорта горящего серебра, одни очень чуткие, даже к воздуху, другие не настолько. Этот — не самый редкий, но и нам хранить такой немного проще.

— Вот как? Ну, беру-то я его в любом случае.

Отсчитав остаток платы, я поднял в воздух самый маленький из кусочков, подвесил чуть в стороне и начал греть, пускай отдавать силу незнакомому материалу и сложновато. Свинец уже бы два раза расплавился, однако металл продолжал стойко держаться, как вдруг мгновенно полыхнул ослепительно-белым пламенем, оставившим яркие круги в глазах. Как от световой гранты или фотовспышки... Когда эта мысль пришла в голову, я улыбнулся, не слушая заковыристой брани гнома, и на ощупь потянулся к кошелю. Определённо, стоило компенсировать ему беспокойство, ведь у меня есть все шансы получить в руки неплохое средство в виде даже не натрия, а магния. Да и работать нам с Лэсеем ещё вместе, благо имеются и иные задумки...

В итоге я слегка задержался с непредвиденными экспериментами, и к ювелирным рядам на рынке подбежал с небольшим опозданием. Пожилой торговец посмотрел с укоризной, явно желая сказать что-то на тему "эх, молодежь...", но вместо этого только кивнул на свою палатку. Едва ли стоит доверять человеку, который впаривает такое откровенное барахло для деревенских, включая "подлинные реликвии старой империи" (купившим более пяти реликвий — скидка). Но когда ещё в прошлый четверг, до экзамена, я начал искать "друзей моего хорошего знакомца Стефана", именно он первым ответил, что знает, о ком идёт речь. Второй раз мы общались пару дней назад, на встречу я скорее приполз вдоль стенки, постоянно подновляя самодельные и примитивные лечебные заклинания. А там пришлось ещё общаться многозначительными намёками на грани угроз и шантажа, чтобы добиться уже реальных переговоров. Назначенных как раз сегодня.

Полог из тяжёлой тёмно-серой ткани отдёрнул телекинезом, ещё за пару шагов до входа. Просто на всякий случай. Однако внезапного удара или арбалетного болта в упор не последовало, и я вошел внутрь. Непохоже, что тут хранили товар, скорее место для переговоров: небольшой стол с одиноко горящей свечой, два табурета и ничего больше. Ближайший из стульев предназначался для меня, а вот напротив уже сидел мужик, пусть и одетый как успешный торговец, но при том самого каторжного вида, без ушей, половины зубов, с много раз сломанным носом и парой рваных уродливых шрамов. Справа и слева у матерчатых стен замерли двое, по одну руку — туповатый громила с дубинкой у пояса, по другую — тщедушный и бледный "интеллигент", укутанный в просторный плащ.

— Я слышал, ты искал встречи. А теперь и сам опаздываешь. Нехорошо так поступать, не деловой это подход, — произнёс главный из них неторопливо. Голос у него был низкий и жутковатый, но не похоже, что пытается угрожать, скорее это его обычный тон.

— Прошу меня простить, имелись хлопоты, что пойдут на пользу, в том числе, и нашему сотрудничеству, — ответил я вежливо, опустил голову, признавая свою вину.

— Вот как? А с чего ты взял, что нам нужно с тобой сотрудничать. И кто ты вообще такой?

— Как и говорил вашему связному, я просто свободный маг, который вместе со Стефаном участвовал в одном предприятии, думаю, известном тебе. К сожалению, сам он убит упырями во время зачистки города, но успел объяснить, что ищет, и кто в сей вещи заинтересован, — объясняя детали, я так и не стал садиться. Просто стоял перед столом, в какой-то момент аккуратно потянувшись к поясу и вытащив из висящей там сумки небольшой цилиндр, деревяшку, обтянутую тканью. Крутя её в руке, я закончил: — И хотя его не стало, цели достичь удалось. Полагаю, та самая вещь очень бы пригодилась вам?

— Хочешь сказать, что это она? — переспросил главарь с сомнением, разглядывая кусок дерева. Его пальцы странно двигались, то беспокойно ощупывая край стола, то выстукивая какой-то мотив, то просто сплетаясь и расплетаясь — это меня настораживало.

— О, конечно нет, просто моя игрушка, чтобы руки в походе было чем занять. Тебе же нужно вот это... — я расстегнул дополнительный ремень на поясе и потянул из-за спины тяжелый ящик, с большую книгу размером, из полированной стали, с причудливым замком и креплениями для переноски. Защелки оплавлены — разгадывать секреты всех хитрых запоров было некогда. Ремень тоже новый, но что поделать, если старый давно или сгнил, или его сгрызли крысы. — Тот самый дневник, того самого мага. Обсудим цену?

— Вот только откуда мне знать, что Стефан действительно умер из-за вампиров? А не оттого, что кто-то всадил нож в спину, не пожелав делиться призом.

— Да ниоткуда. То есть, конечно, можете собраться и большой ватагой отправиться в Аргемб, найти там тело, если упыри — а не вампиры, кстати — от него что еще оставили. Но, думаю, сейчас тебе куда важнее получить заказанный товар. Который ты больше нигде и ни у кого найти не сможешь. Потому мои требования просты — те же деньги, что полагались Стефану, а также дальнейшее сотрудничество.

— Не уверен, что в подобных обстоятельствах... — начал он.

Пальцы каторжника как-то странно дёрнулись, складываясь в непонятный знак. Тут уж у меня не выдержали нервы, и без того дрожавшие во время всей беседы, как провода под током. Резким жестом я с помощью телекинеза подбросил кинжал из ножен прямо в пустую ладонь, затем швырнул вперёд. Одновременно пошло в ход заклинание, долгими часами заучивавшееся по пути в город. Деревяшка в руке, являвшаяся пустой рукоятью меча, уже была направлена торцом в нужную сторону, когда возникло лёгкое титановое лезвие, оставалось лишь лёгким движением ткнуть остриё под подбородок противнику. Этим приёмом я мог гордиться — ведь требуется не просто создать клинок вместе с хвостовиком, но материализовать последний точно внутри полой рукояти так, чтобы гарда и "яблоко" на другом конце надёжно закрепили лезвие. Через мгновение остриё висящего в воздухе кинжала замерло перед глазом каторжника, а меч почти коснулся горла потянувшегося под плащ "интеллигента". Похоже, образ мыслей Стефана разделяли и его коллеги, делая ставку на неожиданность и обман — так, сурово выглядящий громила на самом деле был магом, с начала разговора он довольно успешно закрывал палатку от прослушивания, глуша все звуки и не давая им выйти за тонкую ткань — воздух у стен и вокруг самого амбала будто слегка светился от магии, энергии уходило много. А вот его напарник, хоть и выглядел как ученик летописца, очень шустро дёрнулся за оружием, ещё чуть-чуть, и я бы не успел. Да и главный у них явно поумнее, чем пытается казаться.

— Думаю, мы просто слегка не поняли друг друга? — спросил я. Судя по ощущениям, попытка изобразить ухмылку плавно переросла в нервный тик.

— А не слишком ли ты шустрый, парень? — спросил каторжник почти равнодушно. Он вздрогнул, когда я начал двигаться, похоже, и в самом деле не отдавал никаких команд. Но уже сумел справиться с собой. — Приходишь, железяками машешь...

— Что поделать, жизнь у меня такая, неспокойная. От неё верить людям становится тяжело. Ваш заказ тому поспособствовал тоже, на этот ящичек желающие находятся быстро. Итак, у нас просто маленькое недопонимание, или?..

— Будем считать, что так, — ответил он, движением пальца велел "интеллигенту" не дёргаться. По крайней мере, тот медленно отшагнул к стене, плавно опустил руки.

— Очень рад, — ответил я, тоже опуская оружие, хотя и не расслабляясь полностью. — Я ведь так и не озвучил своё предложение. Думаю, вас бы очень заинтересовали все записи Дафсара вместо одного дневника, не так ли? А кроме того, уверен, вы всегда найдёте человека, а может и не одного, кто охотно оплатит смерть Эрика.

— Вот даже как? Однако мы лишь посредники, убийством магов занимаются другие люди...

— Ой, да я умоляю, и ваша группа просто так откажется от денег?.. Я-то немного попрошу в оплату, а Дафсара явно ненавидит целая толпа народу, и вы можете ободрать сразу их всех. А остальным заинтересованным потом рассказать, что брали заказ только на его книги и документы, а что колдуна пристукнули при ограблении, так это случайно получилось. Вам книги его ведь и впрямь не помешают, раз даже вокруг одного журнальчика столько возни? И кстати нём, вначале обсудим вознаграждение за дневник — часть его, думаю, могу взять и информацией, вы же наверняка собирали сведения о Дафсаре уже давно.

— Может и так. Но я пока не говорю ни "да", ни "нет", предложение выгодное, если возьмешься, но тут как главный решит. А вообще, зачем тебе это всё нужно?

— Будем считать, что мне срочно потребовались большие деньги и надежные друзья.

* * *

Для маскировки в городе нет ничего удобней уличной толпы. Главное не лезть против потока, а плыть вместе с её течением и будешь незаметен, как ещё одна рыба в косяке или ворона в огромной стае. Проблемы возникают, когда доберешься до места и понадобится её покинуть.

С самого утра толпа запрудила улицы города, а на площадях эти людские реки сталкивались, подобно шумным бурлящим водоворотам. Самрен был и оставался в первую очередь торговым городом, века назад поднявшись на пересечение новых караванных путей после распада старой Империи. Само собой, праздник в честь бога торговли, пятнадцатое мая, здесь считался заодно чем-то вроде Дня города, и отмечали его все подряд, даже поклоняющиеся другим богам. Не говоря уж, что куча народу съезжалась со всех окрестных сёл и деревень, побузить с городскими, попьянствовать, ну и поторговать заодно.

Из плотного потока людей в ярких праздничных нарядах меня выбросило почти у дверей постоялого двора на одной из центральных улиц. Четырёхэтажное каменное здание с двускатной крышей на фоне всех виденных прежде в этом мире гостиниц как "Хилтон" рядом с ночлежками смотрелось, не меньше. У входа даже пара охранников с крепкими дубинами присутствовала, а их форма и лёгкие доспехи казались подогнанными лучше, чем у городских стражников. Благо сравнить можно прямо на месте — эти гостиничные церберы беззаботно трепались как раз с одним из них. Штатную алебарду страж порядка устроил на плечах, перегородив длинным древком почти всё крыльцо. То ли местные постояльцы так рано не встают, то ли наоборот — уже все разбрелись по торговым рядам и кабакам. Второй вариант куда хуже, но он и более сомнителен. Ладно, не стоит долго топтаться в стороне, так можно пропустить момент, да и подозрения вызвать совершенно ненужные.

— Лёгкого пути. Уважаемый сударь, не будешь ли любезен уступить дорогу? — спросил я в меру подобострастно. Мой небогатый наряд лавочника отлично сочетается с таким тоном, а довольно дорогой, даже пышный плащ немаленького размера, что очень осторожно держу в руках, должен только добавить образу достоверности. Уже почти неделю я по паре часов в день бродил в нынешнем образе по центральным кварталам, чтобы привыкнуть к маскировке, но всё равно сейчас было очень страшно. Вдобавок приходилось голос повышать, почти кричать, чтобы пробиться сквозь шум бурлящей толпы, а примут стражи это за агрессию, и что тогда? — Меня наверняка уже ждут.

— И тебе лёгкого. Звиняй, парень, не заметил. Проходи себе, — радушно ответил стражник, беря алебарду в руки и освобождая путь.

— Благодарю.

— Эй, постой! А ты к кому идешь? — охранники не утратили бдительности, один из них, повыше, с роскошными будёновскими усами и эльфийскими ушами, что создавало крайне дикий контраст, шагнул вперёд, начав расспросы.

— Да вот, заказчик наш у вас тут живёт, на четвёртом, вроде как, этаже. Праздник, знаете, праздничком, а человек не ждёт. Одёжка готова, стало быть, надо доставить. Знаешь, чего стоило сюда такой плащ донести, когда кругом куча уже с утра бухих в дугу сельских дуболомов, а каждый второй машет кружкой налево и направо? — решил сыграть на сочувствии и классовой, так сказать, близости.

— Что есть, то есть, тут человек пять деревенских уже в двери ломились, приняли с пьяных глаз нашу гостиницу за трактир.

— Одно слово, деревня, и так каждый год, — согласился второй охранник, низкий, но очень крепкий, наверняка полугном. Но явно не дурак, я ещё вызывал у него подозрения: — Вот только, это кто ж там у нас на четвёртом этаже любитель таких тряпок? Как именно звать? Мне-то ничего заранее никто не сказал.

— Ой, да откуда я-то знаю? Хозяин сказал — сюда придти, там на четвёртый, слышь ты, не на третий, именно на четвёртый этаж, — я изобразил строгий ворчливый голос, — там от лестницы по правую руку вторая дверь. Ещё и повторил на три раза, будто я совсем уж тупой пень или вчера родился . Слушайте, я понимаю, ворота стеречь — ваша работа. А тряпки по городу таскать такие, за любое пятно на которых два года в долг пахать бы пришлось — то моя работа, — для убедительности я аккуратно встряхнул вешалку, стараясь не откинуть капюшон. И не так уж сильно и соврал — всю дорогу приходилось беречь плащ, как картину Репина на пейнтбольном полигоне, явись я с испорченной одёжкой, кто ж тогда поверит? — Но сам подумай — будет большой человек, а если ещё из благородных про тебя или про меня вспоминать лишний раз? Тебя предупреждать, что придёт кто, или мне указывать, как заказчика зовут?

— Твоя правда, — согласился низкий охранник, вздохнув тяжко. Похоже, не в первый раз у них такое. Жестом велел напарнику освободить дорогу. — Давай, но только быстро, туда и обратно. А решишь чего прикарманить по дороге, ты учти — назад всё равно тут пойдешь, а у меня глаз намётанный...

— О, не изволь беспокоиться, я не первый день в деле. Уж знаю, что можно, чего нельзя. Спасибо, от кого другого бы я понимания не дождался.

Портье, или как зовётся этот мальчишка, раздающий ключи от номеров, взглядом не удостоил — раз охрана пропустила, значит, так и надо. Я начал быстро взбираться по замечательной, даже не думавшей скрипнуть, лестнице наверх, придерживая свою ношу. Попутно пристально оглядывал себя, пытаясь отыскать хоть искру действующей магии. Однако работа проделана неплохо — убрал все барьеры, вплоть до стерегшего кошелёк от карманников, и теперь в плане заклинаний был чист и невинен. Остался разве что толмач, но эти чары практически незаметны даже во время работы. Совсем было бы хорошо, если б под воротом рубахи кожу угрожающе не холодил толстый ошейник из олова — страховка Посредников на случай всяких неприятных осложнений.

На четвёртом этаже, вспоминая данные рекомендации, я прошел до конца коридора и убедился, что тут совершенно безлюдно. За дверью моего якобы заказчика стояла тишина, дворянчик-провинциал, известный в узких кругах пьяница и кутила, наверняка отсыпался после очередного загула — легенду умелые люди прорабатывали тщательно, укажи я на пустой номер или комнаты, занятые немолодой волшебницей, и операция бы срезалась ещё на внешней охране. Тихо подошёл к почти незаметному люку в потолке там, где и указано на плане, открыл, аккуратно забросил в темнеющий проём плащ и сам полез на чердак. Засов лишь с одной стороны, сверху уже не закрыть, ну да мне тут не ночевать.

— Итак, приступим, — произнёс шепотом, когда глаза привыкли к пыльному полумраку, расчерченному полосами света. Медленно вытащил не очень большой "одноножный"* арбалет, чьи плечи служили "вешалкой" плаща, а стремя было скрыто капюшоном. Аккуратно ступая по рассохшимся доскам, подошел к маленькому окошку без стекла, выходящему на площадь, присел с краю, чтобы не попасть в столб солнечного света. Даже немного дух захватило, давно не приходилось видеть такую массу ярко наряженных люда сразу, да ещё танцующих под музыку и собственные пьяные песни. Аж в глазах зарябило от пестроты. Поглядывая на шумную толпу, поглощенную представлением бродячих циркачей, бросил на пыльный пол плащ, он ещё пригодится при отходе, уложил на него три болта, до того притянутые огрызком верёвки к ложу. Начал взводить тетиву торчащим на месте приклада винтом — оружие одолжили продвинутое и чертовски недешёвое.

Приметив, что из нужного переулка показался маг в ало-золотом плаще, надменно вышагивающий в окружении четырёх охранников, я торопливо наложил болт и приставил стремя арбалета к оконной раме. К счастью, статус мага, тем более — старого и опытного наставника Академии, как свидетельствуют цвета, с гарантией держал людей в стороне. А его воины в крепких доспехах под ярко-оранжевой, в тон хозяину, одеждой ещё облегчали задачу, чётко держали пустым метровый квадрат вокруг хозяина. Оставалось дождаться, пока Эрик Дафсар остановится, превратившись в отличную мишень. После вдумчивого, до тошноты и отвращения ко всему миру, многократного прочтения рабочего дневника, пускай лишь той части, что удалось расшифровать, я не испытывал и малейшего сомнения в совершеннейшей этичности убийства этого человека, и угодности сего действия любым возможным богам. Хорошо, что арбалет тут почитают за оружие для стрельбы залпом из строя, не придавая значения его точности, это сыграет на руку. За городом маг на себя, может, и навесит барьер на случай обстрела из кустов, а среди домов и под прикрытием охраны они куда больше опасаются внезапной молнии или ледяного копья, потому упор идёт на рассеивающую завесу. Но это общая теория, отсюда мне не видно, есть ли на Дафсаре барьер и какого типа.

Наконец, маг остановился у помоста. Любые дополнительные сведения Посредников стоили дорого, но надо отдать должное — тут мне не соврали. Эрик недолюбливает общество, но показаться среди простого люда в праздник означает продемонстрировать близость к народу, которую на словах провозглашают Альянс и Академия, это одобряют. Вот по большим датам Эрик и посещает пару раз в год ближайшую к своей резиденции площадь, просто, чтобы его увидели, но далеко не пришлось тащиться.

— Попался, — удовлетворённо отметил я, прицеливаясь в яркий силуэт. Последние две недели, сразу после фиаско с экзаменом, стрельба из арбалета занимала в моих упражнениях далеко не последнее место, до мозолей на пальцах и натёртого плеча, а расстояние тут даже чуть меньше сотни метров. У этого чуда местных левшей ещё и вместо приклада винт, при интенсивных тренировках быстро сплошная рана будет вместо плеча, из-за этого под одеждой приходилось крепить кусок войлока как амортизатор.

— Стоять, мразь! — крик эхом разнёсся по чердаку, сверкнувший на солнце кинжал с хрустом воткнулся в деревянную раму у моего лица. В момент выстрела я дёрнулся от этого вопля, потому клинок и не вонзился мне в глаз. Но и выпущенная стрела ударила в спину девушку в лёгком платье, стоявшую метров за пятнадцать от Дафсара.

Судя по тому, что маг почти сразу начал оборачиваться в мою сторону — настоящие неприятности ещё даже не начинались. И радушный прежде стражник, с перекошенным лицом поднимающийся на чердак, не доброго здоровья мне пожелать явился.

_________________

*Арбалеты делятся на одно— и двухножные (1-feet и 2-feet) в зависимости от того, одной ногой или двумя надо вставать на стремя для натягивания тетивы.

Глава 12.

Даже не задумываясь, я бросил арбалет, откатился от окна и сразу же, не поднимаясь с колен, вскинул правую ладонь с повисшей над ней круглой мушкетной пулей. Алебарду стражник с собой не поволок, просто бросился с голыми руками на трусливого убийцу. Что этот самый киллер-неудачник может оказаться магом, в голову ему не приходило до момента, когда мощный удар сбил стража порядка с ног. Пыли поднялось до потолка, опасно захрустели доски, но кровь по ним так и не потекла. Я придержал скорость пули, она даже не пробила доспех, но пара сломанных рёбер и долгий сон будут гарантированы.

Оглушительный грохот и треск за спиной заставили упасть на пол, закрывая голову руками. Обернувшись, я увидел, что на чердаке стало куда светлее — гигантская стрела, напоминающая даже не снаряд баллисты, а рельс с половиной противотанкового ежа на конце, расширила окошко раза в два и застряла в противоположном скате крыши. Меня начал бить озноб от мысли, что пройди она на полметра ниже и...

— Пора валить... — хрипло констатировал я. И сразу закашлялся от пыли. Быстро отыскал среди обломков и щепок уцелевший арбалет, подхватил вместе с оставшимися болтами и, низко пригибаясь, побежал на другой конец чердака. Была мысль надеть и плащ, чтобы не сумели опознать во время побега, но это лучше сразу забыть. Носиться в развевающемся длиннополом одеянии по черепичным крышам — довольно причудливый способ покончить с собой. На бегу я вбил три широких меча в пол, перегородив лезвиями проём люка минут на десять. Попутно отметил с некоторой гордостью, что наконец стало получаться нормальное оружие, с гардой и правильной рукоятью, а не просто заточенная полоса металла

— Блин, с парашютом не повезло, если теперь ещё и с коровой обломали... — пробормотал я фразу из старого анекдота. В конце концов, маршрут отступления тоже готовили Посредники, и моё знакомство с ним пока ограничивалось разглядыванием издалека да схемами. Вот только рассиживаться тут точно не стоит, а то возникнут серьёзные проблемы. Конечно, если непонятный маг с горы убьёт для них Дафсара, прибыль многократно окупит любые риски — так почему бы ему не довериться. Но на случай, а вдруг этот самый маг попадёт в плен, или с самого начала решил просто сдать всех Эрику, и существует этот ошейник у меня под воротником. Где-то неподалёку должен сидеть контролёр, специализирующийся на работе именно с этим металлом, и если что-то пойдёт не так, то магическая удавка из расплавленного олова определённо помешает мне заговорить. Потому не стоит давать им поводов для лишних подозрений. Конечно, я как смог попытался поднять завесу вокруг него, чтобы хоть первую "команду детонатора" погасить, но нет гарантий, что получится. И даже если это пустая угроза, проверять их искренность своей шеей как-то не хочется.

Метров за десять от торцевой стенки я швырнул вперёд большую горсть магниевого порошка, следом отправил узкую струю пламени, левой рукой и арбалетом закрывая лицо. Громыхнуло, обдало жаром, вспышка вышла ослепительной даже сквозь зажмуренные веки. Доски и щепки вылетели наружу, осталась неровная округлая дыра, сквозь которую видно соседнюю односкатную крышу, вот только выбраться через неё совсем нереально. Пара полновесных залпов картечи быстро исправили это, расширив пролом до удобного размера, но надо будет учесть на будущее, что объёмный взрыв не лучшее средство для быстрого разрушения преград. В любом случае, если теперь подойти и перебраться аккуратно через измочаленный край дыры, то можно попасть как раз на следующую крышу... Позади что-то оглушительно взорвалось, я обернулся, приседая и выставляя завесу полусферой. И только смог, что присвистнуть при виде начисто снесённого куска крыши: скаты, стропила, балки, всё выше полуметра как корова языком слизнула, открывая взгляду безоблачное голубое небо. Секунду спустя в другое окошко влетела сиреневая ярко светящаяся сфера, природы которой я поначалу не понял. Ровно до момента, как в воздухе повеяло озоном, а потом мощный взрыв разметал ещё четверть кровли, попутно сбив меня с ног и протащив по доскам почти до пролома.

— Шаровая молния? М-мать, сколько же у него сил?..

Впрочем, проверять это на практике было бы неумно. Потому я вскочил, сначала несколькими пулями быстро проломил пол вокруг бесчувственного стража, заставив доски обрушиться под весом тела, кажется, прямо в чей-то номер. Правда, тратить лишнее время пришлось, и использовать медленные круглые снаряды мушкетного калибра, все современные боеприпасы просто прошли бы сквозь преграду без особых разрушений. Больше я для этого человека всё равно ничего сделать не мог. Затем отбежал, опасаясь очередной молнии, разогнался на нескольких метрах до пролома и, сгруппировавшись, просто выпрыгнул наружу, чувствуя, как в спину толкает ударная волна нового взрыва. Короткие мгновения полёта, потом нагретая черепица ударила в подошвы, ободранное о доски плечо болью отозвалось. Равновесия я не удержал, перевернулся через голову и заскользил к краю крыши, обдирая пальцы в попытках уцепиться хоть за что-нибудь.

— Что б тебя черти!.. — начал я ругательство, пытаясь взмахнуть свободной рукой.

Железный вытянутый щит косо врезался в черепицу, воткнулся на треть, разбросав острые куски обожженной глины. Вытянув ногу, я упёрся башмаком в его вибрирующий после удара край. Падение остановилось в полуметре от пропасти. Невнятно ругнувшись, перевернулся на живот, кое-как поднялся, стараясь удержать равновесие и не навернуться вновь. На самом деле, тут не такой уж и большой наклон, просто с разбегу прыгать совсем не стоило. Я осторожно добрался до ближайшей каменной трубы, перевёл дух, держась за неё, и дальше двинулся уже быстрее, почти что уверенными шагами. Ладно хоть, площадь с разозлённым магом лежала по другую сторону здания. Когда за высокий край крыши уцепились две руки в перчатках, а затем воин в оранжевом праздничном плаще даже не подтянулся, а рывком подбросил своё тело в воздух, приземляясь на хрустнувшую под немалым весом черепицу, я только и смог протянуть:

— Да вы издеваетесь...

Там три этажа и высокий скат, по такой стенке ни один, даже самый обколотый стероидами паркурщик не взбежит. Но с другой стороны, имеется и куча украшенных подоконников, карнизов и тому подобного, а от появившегося человека явственно фонило действующей магией, в ход были пущены чары усиления. Не давая времени на оценку ситуации, воин плавно и стремительно направился ко мне, его украшенный узкий меч и обоюдоострый кинжал с широкой гардой стремительно и беззвучно покинули ножны.

От волны пламени враг увернулся лёгким, буквально танцевальным движением, словно под ногами мостовая, а не наклонная крыша. Заряд картечи пропустил над головой, присев в последний момент, выпущенная пуля тоже прошла мимо. Даже с ускоренными рефлексами человек не может уклониться от выстрела почти в упор, но враг отслеживал мои движения и жесты, а его скорость реакции просто невероятна. Ещё один широкий фронт синего пламени ушел в никуда, враг высоким прыжком заскочил на трубу, а затем сразу бросился ко мне — даже не представляю, как он до такого уровня оттачивал координацию. Всё что я успел придумать — создать железную решетку из переплетённых прутьев в метре перед собой, где-то такую видел в прошлой жизни. Воин грузно приземлился на преграду, я всем телом почувствовал этот вес, когда возрос расход силы, а прутья слегка прогнулись под его сапогами. Ячейки решётки, словно вырванной с мясом из какого-то забора, были слишком мелкими, чтобы пролезла рука или нога. А вот меч прошел свободно, только гарда лязгнула о прутья, а остриё уже неглубоко вошло мне под ключицу. Кинжал отлетел в сторону, левая ладонь врага сжалась в кулак, вокруг неё появилась железная латная перчатка. Нечеловеческий удар смял прутья напротив моего лица, а второй точно пробьёт преграду насквозь. И завеса бесполезна — она развеет и решетку, урод рухнет на меня, а его кулак разнесёт мою голову на куски.

— Тебе не вывернуться, парень, сдавайся, — предложил воин почти дружелюбно.

— Сгинь, зараза!

Стиснув зубы, я оттолкнул решетку вместе с человеком, тот, впрочем, ловким пируэтом приземлился на крышу, в прыжке высвободив оружие, стряхнул, несколько демонстративно, капли крови с лезвия. Прутья решетки загремели по крыше, выбивая мелкие осколки. Так, если сейчас не предпринять что-нибудь неожиданное, то мне конец. Отступив на шаг и чуть не покатившись вниз снова, я вытянул вперёд руку, мысленно подготовившись к тому, что сейчас произойдёт. Затем, открыв рот и небрежным жестом материализовав наверху алюминиевый шлем. Стоило ему упасть на голову и приглушить уличный шум, как над ладонью возникли заранее отработанные колебания воздуха, порождая звуковую волну...

Протяжный вой сирены речного буксира эхом разнёсся над городом, даже я слегка вздрогнул, хоть уже и делал так прежде, а воин на мгновение действительно опешил, руки дёрнулись к ушам. Уронив арбалет вместе с одной стрелой на черепицу, я оставил вторую в пальцах и взмахнул ею, будто пытаясь дотянуться наконечником до груди врага. Тот на инстинктах отмахнулся мечом, концом лезвия чисто срезав треть древка — всё-таки, расстояние между нами ещё было слишком велико, но так и задумывалось. Импульс силы, и заострённая деревяшка с оперением набрала скорость в пару сотен метров в секунду, глубоко вошла воину в низ живота, под доспех. Он схватился рукой за рану, возможно, пытаясь в тот же момент выдернуть стрелу, на мгновение наши взгляды встретились. Я только сейчас разглядел, что сражаюсь с парнем, которому едва ли есть и двадцать пять лет. А затем сорвавшаяся с так и выставленной ладони пуля калибра четырнадцать с половиной миллиметров ударила его в грудь, в буквальном смысле разорвав тело надвое и забрызгав крышу ярко-красным. Не вырвало меня только чудом, должно быть, организм понял, что если я начну здесь, то закончу уже на мостовой с переломанными костями.

— Да провались оно всё! — то ли прорычав, то ли простонав это, я жестом заставил не успевший скатиться арбалет прыгнуть обратно в руку.

Побежал по скользкой крыше дальше, мимо сползающего вниз тела, точнее того, что от него осталось. До следующей крыши, двускатной, почти плоской даже, было метра два, я не стал рисковать с прыжком, просто, с напрягом, подтащил магией отлетевшую как раз в эту сторону решетку, на манер мостков перекинул. Не удалось отбежать от края и на пятнадцать метров, а следом из пролома уже перепрыгнули двое в оранжевом, должно быть, поднявшиеся снизу, через постоялый двор и повторившие мой путь через чердак. Шансы на выживание становились всё ниже и ниже, случившееся с их товарищем тоже радушия этим двоим отнюдь не прибавило. Извлекая из ножен клинки, они перешли на шаг, словно выжидая чего, а нарастающий свист заставил меня вскинуть голову. В ту же секунду я выставил над собой антимагическую завесу, словно зонт. В крышу там и тут всё чаще начали бить гранёные серебряные стрелки, где вонзаясь, где рикошетя от черепицы. Всё это время я пятился назад и когда этот сверкающий град закончился, чуть не рухнул вниз, остановившись за пару шагов от края. Пара ударов пламенем со свободной руки держали врагов на расстоянии, но если за меня возьмутся всерьёз, то ничего не поможет.

Где-то здесь имеется окно на чердак, вроде того, что я использовал для стрельбы. Вот только искать его сейчас, а потом протискиваться внутрь и петлять по узким коридорам, известным лишь по нарисованному от руки плану — нет, спасибо, риск чересчур велик. С другой стороны, до следующей крыши метра четыре, внизу улица с деревянной, но от того не менее жесткой мостовой, а пожарных лестниц ещё не придумали.

Неторопливо подходившие преследователи, даже не переглянувшись, мгновенно перешли на бег, стремительно скользнули ко мне, примериваясь для удара. Крикнув что-то бессвязное, но, подбадривающее, я создал и тут же поджёг горсть магния, а сам сиганул через край, почти ничего не видя после вспышки. Взмах, прямо под ногами возникает прямоугольный щит из толстого железа, ладонь выпрямляется, пальцы словно судорогой сводит, но заклинание действует, телекинез тормозит падение этой импровизированной платформы, а уже она тормозит меня. Проклятье, это не проще, чем вытягивать за волосы самого себя из болота, а энергия выгорает просто с огромной скоростью.

На самом деле, падение заняло всего пару секунд, показавшихся тогда часами. Щит с чудовищным лязгом ударился о твердь земную, заставив редких прохожих отшатнуться к стенам домов, я пару раз перекатился по грязной мостовой, почти влетев в ближайший переулок. Удар был силён, ноги онемели на мгновенье, но в любом случае, лучше синяки и ушибы, чем переломанные кости. Стоило чуть приподняться, как сразу стошнило на ближайшую стену — от усталости, от страха, от отвращения к сделанному, за всё и сразу.

Даже не утерев рот, я кое-как привстал и, качаясь из стороны в сторону, побежал по переулку. Кто знает, на что способны преследователи, может, и прыжок с крыши не является для них большой проблемой, а ведь и обычные стражники тоже никуда не делись, и на ближайших улицах их даже слишком много. Самое поразительное, арбалет я ухитрился так и не выпустить из рук, наоборот вцепился так, что пальцы надо разжимать клещами. Интересно, где там обещанный контролёр, неужели несётся следом?

"Ну, есть и хорошая новость — я ещё жив", — пришла в голову не очень-то радостная мысль, когда минут через пятнадцать в дворе-колодце, пытаясь отдышаться. Сплюнув, добавил про себя: "Должна же быть хоть одна приятная новость на общем фоне?"

* * *

"Кто б мог подумать, что в средневековье так дорого покрасить одежду в зелёный цвет. А уж в несколько оттенков, так вообще разорение..." — такие вот странные мысли приходят, когда нечем заняться и остаётся лишь ждать. Ну, не только ждать, ещё можно давиться каменно-твёрдыми сухарями, запивая остатками воды из фляги, что я и делал, сидя под раскидистым деревом неизвестной породы. Понемногу сгущались сумерки, но сквозь не очень плотные колючие кусты по-прежнему было видно лесную дорогу, узкой светлой лентой петляющую меж деревьев и огибающую овраги и небольшие болота. Холм, где я занял позицию, выбран неслучайно — отсюда появление цели заранее можно засечь, минут за десять-пятнадцать, что сейчас критически важно.

Про дороговизну вспомнилось отнюдь не случайно. Выправившийся, вроде, баланс вновь начал тонуть в тратах и расходах. Если сегодняшнее покушение тоже провалится, а я ухитрюсь остаться в живых, то третью попытку придётся устраивать уже практически за идею и еду, без надежды на прибыль. Технически, конечно, третье нападение будет уже сейчас, но предыдущая атака позавчера была исключительно для виду, чтобы напугать Дафсара. Как написано в инструкции к одному гранатомёту, "разрядить выстрелом в сторону противника". Вот и я, сделав пару выстрелов "в направлении" особняка Эрика, смылся прежде, чем он успел отправить погоню. Так или иначе, задумка удалась — маг в спешке засобирался в родное поместье на несколько дней раньше намеченного и резво покинул город заполдень, собираясь к ночи уже оказаться в родных стенах. Тот факт, что с первого покушения прошло всего два дня, а убийца оба раза скрылся невредимым (ну, почти), явно заставил Дафсара поверить в серьёзные намерения взявшихся за него людей.

Выехали из Самрена мы через разные ворота почти одновременно, но в итоге я получил примерно час форы с учётом пары известных лишь кому надо коротких троп, а также смены лошадей и бешеного галопа. Посредники, они ведь не только воры, но и контрабандисты, однако за всё это тоже пришлось доплатить. Воспоминания о скачке отдавались сильной фантомной болью пониже спины, всё-таки мои кавалерийские навыки пока остаются на уровне "держусь в седле со словарём... в смысле, с трудом". Минут сорок ушло на подготовку разнообразных немагических сюрпризов дорогим гостям, благо с собой я прихватил пару полезных вещей, больше не полагаясь на импровизации, авось и закидывание шапками. А теперь остаётся только выглядывать приближение всадников с этого холма. Место для засады вообще выбрано неплохое — всего километр до тракта напрямик, потому я без затей прошел пешком через лес, не оставляя следов на уходящей к поместью дороге. А магические ловушки и барьеры, оберегающие логово Дафсара, начинаются отсюда только километрах в трёх. В общем, можно просто сидеть, опираясь спиной на жесткую кору непонятного дерева, и ждать, не опасаясь, что цель насторожится заранее. Немного покоя не повредит, а то с этой авральной подготовкой нового нападения последний раз поспать удалось пару часов, и было это три дня назад. Благо в этот раз обошлись без перестраховок, ничего не давит на шею — в искренности моего желания разобраться с Дафсаром наниматели убедились. Тем более, я теперь смертник, наживший себе врага в лице беспринципного, достаточно мстительного и изобретательного волшебника. Хотя не исключаю, что кто-то за операцией приглядывать и будет ...

Похоже, я всё-таки задремал. Потому что когда из-за невысокой ивы вышла смутно знакомая светловолосая девушка в голубом сарафане и направилась ко мне — даже не удивился. Заговорила она буднично, словно продолжая прерванную полчаса назад беседу, но приятный чуть низковатый голосом, никак не вязался с её словами:

— Знаешь, а ты неплохо держишься для убийцы. Что, кошмары уже не мучают, запах крови больше не мерещится, а?

— Чего? К-кто ты вообще?

— Ой, а ты уже не помнишь, Сашка? Должно быть, слишком занят был в последнее время, раз про всё позабыл, — насмешливо ответила она, разворачиваясь вполоборота, так что подол сарафана чуть взлетел от движения. Спросила, склонив голову и подбородком перебросив за спину короткую косу: — Как ты говорил тогда, "а было бы славно сменить униформу на платье из голубой органзы...", верно?

— Света? Но... проклятье, я же почти забыл, как ты выглядишь... Светлана, Светлая...

Как-то в начале лета Серж затащил меня на большую сходку реконструкторов, где были сразу все городские клубы и просто отдельные любители. Рядом стояли сразу и фанаты войны 1812 года, и ратники в облачении времён Александра Невского, и даже оригиналы, одетые в стиле Сенгоку Дзидай или Столетней войны. Наблюдая за реконструкцией очередного сражения Гражданской, я случайно встретился взглядом со стоящей рядом симпатичной девушкой в форме, и надо сказать, я в жизни не видел настолько очаровательного советского снайпера. Тогда-то по наитию и процитировал эту песню. Мы разговорились, быстро выяснилось, что оба оказались там почти случайно — она тоже явилась просто за компанию, вместо заболевшей подруги. А на следующую встречу Светлана, действительно, пришла вот в этом голубом платье. Это было так давно... В июне по календарю того мира, за год до моего перемещения сюда. Света, или как я её называл иногда, Светлая — но она никогда не любила это прозвище, считала чересчур пафосным. Чёрт, а я действительно уже начал забывать её.

— Рада, что ещё помнишь нашу встречу. А я уж подумала, настолько увлёкся отстрелом ни в чём не повинных людей, что даже понравилось, а? Сколько ты уже народу положил, это хоть помнишь? — спросила, беззаботно улыбнувшись и чуть наклонившись вперёд. Я до сих пор сижу под деревом, а она вдобавок чуть выше меня ростом. Чёрт, её голос, её жесты, даже манера речи, но подобных слов Света в жизни не говорила, да и едва ли могла сказать такое когда-нибудь. Этот контраст меня до дрожи пугал.

— Но я вовсе...

— Не убивал невинных? Или со счёту сбиться успел, Саша?

— Нет! Я всех их помню, и никого не забыл. Шесть человек. Они не заслуживали смерти, однако погибли из-за меня, — после этих слов перед нами действительно появились шестеро. Харальд, возившийся со мной и оказавшийся на пути у мага, мальчишка-волшебник, виноватый лишь в том, что не умел сдерживать свой гонор, Сорен и Клэр, погибшие из-за меня, Стефан, смерти которому я тоже не желал. Последней была девушка, убитая на площади ушедшей мимо цели стрелой. Четыре дня назад я не разглядел лица, а сейчас она почему-то напоминала Свету.

— Неплохо. Честно, по крайней мере, — Оценила Светлана, кивнув мне. Не знаю, можно ли это назвать "одобрительно"? — А сколько жизней ты спас взамен?

— Одну. Только Хаса.

— И то сомнительно. Не убей ты Стефана, не погибни из-за тебя Сорен и Клэр, возможно, не пришлось бы и его спасать? Но есть ведь ещё та девочка на испытании, так?

— Её не считаю. Ребёнка я бы спас в любом случае, вне зависимости от счетов и долгов.

— Надо же, как благородно с твоей стоны... Но в итоге в активе у тебя ноль, зато в вечный пассив ты отправил многих. А может, ещё и объяснить сумеешь, для чего были все эти жертвы? Ты так отчаянно рвешься домой, что готов идти по трупам? Думаешь, тебя ещё кто-то ждёт? Думаешь, тебя там кто-то примет с таким счётом? Ты думаешь, что стоишь всех этих жизней?

— Ну да, "И не будет места на целой земле, куда я вернуться смогу", — ответил я, зло усмехнувшись. Не знаю, почему допрашивала меня именно она, но вот сейчас вопросы действительно подходили Свете. Получая любое предложение, она всегда интересовалась, чего ей это будет стоить. И ни на что не соглашалась, не перечитав дважды все условия, включая самый мелкий шрифт. На редкость здравомыслящая девушка. Это мне в ней тоже нравилось. — Я помню, почему мы расстались, Свет. Ты говорила, что у меня нет амбиций, что я не стремлюсь стать хоть кем-то, а не просто существовать бесцельно. Именно поэтому я тут был готов терпеть что угодно, поэтому хватался за каждый новый шанс, пытаясь хотя бы здесь стать торговцем, охотником, магом, как-то выделиться из массы...

— И снова ничего не добился, — с улыбкой ответила она, лёгким танцующим шагом пройдясь перед шеренгой призраков. — Ты каждый раз бежал за новой возможностью и в итоге остался ни с чем. Как там тебя тот дядя называл? "Магический парадокс бесполезности"? Ты сделал неверную ставку, Сашка.

— Может быть и так. Скорее всего так. Но свой счёт я оплачу в любом случае. Если бы хотел только убежать, прорваться домой, то просто ограбил бы Эрика. Однако я собираюсь его убить, а от особо интересных исследований не оставить и пепла. Светлая, ты же знаешь, что написано у него в дневнике! — о том, что моя бывшая девушка не может знать о каких-то дневниках, их содержании, о Дафсаре вообще, я не задумывался в тот момент. — Он пытается повторить заклинание призыва "шулеров", пробиться в иные миры. Но каждый раз не хватает силы, потому он ищет потенциальных магов, инициирует и превращает просто в источники энергии для себя. С каждой попыткой всё больше и больше за раз. Его смерть спасёт десятки людей.

— Ты думаешь, что можешь устраивать такой размен? Что оплатишь этим свои долги?

— Да!

— Хорошо? Но интересно мне — а что произойдёт, когда уже у тебя не хватит энергии для возвращения обратно? Тоже устроишь размен, а? И что отдашь на этот раз, тысячу спасённых жизней на сотню отнятых? Две тысячи, три? Какой у тебя обменный курс?

— Я... — проснулся резко, ошалело оглядел пустое пространство перед собой, кусты, траву и деревья. Закончил фразу: — Я определённо должен спать почаще.

В следующую секунду ужас буквально приморозил к земле. Мысль, что пока я спал, Дафсар уже пронёсся мимо, просто парализовала. Но, оглядевшись по сторонам, облегчённо выдохнул. Судя по оттенкам тёмно-серых теней и фиолетового неба, которые уже научился различать за неимением часов, прошло минут десять-пятнадцать, иначе бы стемнело куда заметнее.

— Ни хрена себе глубокое погружение. Я уже начинаю бояться себя... — произнёс, проведя ладонью по лицу и потерев веки. Конечно, все эти мысли так или иначе крутились в голове, прячась в самых дальних углах сознания, сон просто собрал их в кучу и окунул меня туда мордой. Ещё и Света... я, правда, почти забыл, как она выглядит, что ж, хотя бы за напоминание о ней спасибо этому сну. А тогда, тот голос во снах, что слышится ещё с Аргемба, неужели, и это тоже она?

Ну а заодно вспомнился и проклятый дневник Дафсара. Волшебник не был банальным маньяком или садистом, убивающим людей ради удовольствии, скорее просто увлекающимся учёным, в самом худшем смысле. Судя по записям, для него исследования всегда стояли на первом месте, а всё остальное уже было вторично, человеческие жизни в том числе. Включая и его собственную, впрочем, упоминал, что несколько раз едва не погиб в ходе своих экспериментов, но такая самоотверженность ему ничуть не добавляла привлекательности. Добившись в своё время всего возможного сразу в нескольких областях волшебства, он просто пытался найти новые знания, продвинуть магию дальше, для чего и требовались шулеры — в дневнике приводились истории некоторых из них, вроде Балаза, в своё время неплохо подтолкнувших колдовство вперёд. Найти живого шулера Эрик так и не сумел, древнее заклинание работало хаотично и нерегулярно, а гости в новом мире делились на две категории — мёртвые и умеющие хорошо маскироваться, потому решил взять всё в свои руки. Вот только оригинальный контур призыва требовал, согласно его записям, просто космическое количество энергии, притом непонятно откуда её регулярно черпал. Вот так много лет назад попытки продвинуть магию вперёд у Дафсара превратилась в гонку за всё более мощным источником энергии. И желая победить в ней, он перепробовал действительно всё возможное. Конечно, если верить дневнику, не думаю, что в собственных записях маг бы выставлял себя спятившим отморозком, даже если бы и был им, а людей превращал в полуживые аккумуляторы сугубо ради иллюминации над своим особняком.

Я сбился с мысли, когда на дороге появилось несколько всадников, и приближались они довольно быстро. Что ж, хватит тут сидеть, пора заняться последними приготовлениями. Забавно, что десятилетиями изучавший магию призыва Дафсар не утруждал себя освоением порталов, просто не считал достойным своего внимания. Он считал нас скорее демонами или призраками, которых надо вызывать из тёмных глубин мироздания. Будто бы маги материализуют наши тела по древнему сложнейшему рецепту, собирают из разных материалов, а после каким-то образом вкладывают душу из иного мира и запускают магические потоки, тогда свежесозданный гомункул начинает поддерживать сам себя. Странная теория, но везде о ней говорилось, как о непреложной истине, да вдобавок она в потенциале могла раскрыть тайну нелимитированной по времени материализации, без распада, этот секрет тоже стоил для Эрика любых жертв.

Зато он и ехал теперь как простой смертный, на лошади в окружении охраны, а не шагнул из самренской гостиницы прямо на порог своего особняка. Тем лучше для меня.

* * *

Пытаясь восстановить дыхание, я присел, даже почти рухнул на колени в кустах на склоне холма. Очень аккуратно уложил на землю две тонкие цепочки, концы которых держал в руках. Сплетённые из серебра нити тянулись к дороге, уже через пару метров теряясь в густых почти чёрных тенях. Успеть удалось с большим трудом, совсем уж в последний момент. С самого первого шага c холма я считал про себя и сейчас уже дошел до семисот пятидесяти. Почти всё готово, разве что от одной ловушки пришлось отказаться — просто не хватило бы времени её снарядить и замаскировать. Потому обойдёмся оставшимися, на первый удар и так выставлено почти всё, что удалось подготовить за прошедшие недели. Вариант с засадой с самого начала рассматривался наравне с ликвидацией на площади, теперь же ему, надеюсь, суждено будет стать основным. Чуть отдышавшись, я затаился в кустах, руки дрожали над цепочками, глаза всматривались в уже едва различимую дорогу — по темноте и с учётом пусть даже редких деревьев и кустов пятьдесят метров это уже многовато.

На счёте "семьсот восемьдесят два" донёсся не очень громкий стук копыт по мягкой земле, эта дорога не была утоптана до асфальтовой твёрдости. А затем, чуть-чуть не досчитав до восьми сотен, я увидел, как чуть сбавившие темп всадники появляются из-за поворота: всего семеро, дозорный впереди, затем пара охранников, маг рядом с учеником, а ещё два воина двигались замыкающими. Выделить колдунов оказалось нетрудно, доспехи охранников даже в темноте отчётливо поблёскивали, а уж оружия на каждом было с двойным запасом. Почти сразу же несущийся в авангарде телохранитель вместе с конём полетел кувырком. Ну ещё бы, натянутую почти над землёй толстую верёвку с вплетёнными в неё гвоздями чёрта с два заметишь, да и не ожидают такой подлянки местные. Ладно там ещё канат на уровне шеи конника повесить, но калечить лошадь это грязный приём, который наверняка запретила бы местная Женевская конвенция, существуй таковая в этом мире.

— Да гори всё синим пламенем! — выдохнул я одновременно с его падением, уже привычным усилием создавая на цепях разность потенциалов, как тогда, отчаянно отбиваясь от Стефана. Опыты показали, что одной цепи, даже с разомкнутым последним звеном, недостаточно, потому пришлось протянуть от дороги сюда сразу две. Да и как сказать цепи — я, создавал короткие отрезки, сплавляя их вместе, пока сквозь кусты пятился от дороги на эту позицию. Если хоть один фрагмент пропустил и не замкнул, то у меня огромные проблемы, но вот если всё удалось, то шансы есть. Противоположные концы цепочек сейчас находились на расстоянии сантиметра друг от друга, и когда возникает достаточно мощный заряд, которому чистое серебро послушно станет проводником, между ними неизбежно проскочит искра, такая красивая и безобидная на вид.

Чудовищный грохот разнёсся над лесом, холм под ногами вздрогнул, будто началось землетрясение, однако вспышка взрыва оказалась совсем слабой. Зато в воздух мгновенно взлетели осколки, земля, а среди них ярко светились редкие огненные кляксы, оставляя после себя длинные 118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118118следы в темноте, словно от трассеров. Ударная волна качнула деревья, обломки железа и стекла посекли ветки, а капли пламени начали падать тут и там, поджигая всё, чего касались.

Ради такого эффекта стоило городить весь огород. То есть заранее снимать тонкий слой почвы, с помощью телекинеза и магии выкапывать воронку в метр радиусом, откидывая часть земли дальше в лес. Потом торопливо укладывать сверху хрупкую стеклянную пластину, создать под ней метан в нужном количестве, высыпать сверху смесь принесённой из города в мешочке железной окалины и свежесотворённого алюминиевого порошка, с примесью магния вдобавок, а затем подвести самопальные "электроды" под стекло. А уже поверх класть срубленные загодя свежие ветки, которые я в самый последний момент вновь прикрыл землёй, а после начал тянуть сквозь лес "провода". В итоге искра воспламенила газ, создавая объёмный взрыв, от вспышки полыхнул магний, а уже от него кое-как занялся кустарный термит. Я неделю ломал голову, пытаясь подобрать хоть что-нибудь, пригодное вместо мины... И оно того стоило — второго всадника, оказавшегося прямо над воронкой, разнесло в клочья вместе с лошадью, ещё одному досталась гроздь осколков и термитная клякса в грудь, а эта смесь и в моём самопальном варианте прожигает даже местную паршивую сталь, не говоря о человеческом теле. Про первого тоже не стоило волноваться — в месте его приземления тонкий слой земли скрывал ещё один лист стекла с десятком клинков под ним. Всех остальных швырнуло наземь, свалило вместе с конями или раскидало по кустам, только один из магов прикрылся каким-то заклинанием, но ударивший навстречу взрыву материальный щит обезглавил его лошадь.

Впрочем, всё это уже скорее угадывал, чем действительно видел. Не успело стихнуть эхо, а я, пригибаясь, уже нёсся по намеченной тропинке между деревьев на следующую позицию. Едва ли они заметят врага — вдобавок к прочим факторам, я ещё был и в самопальном камуфляже — крашенном зелёными разводами длинном плаще с прикреплёнными к вшитым снаружи петлям ветками, пучками травы и кусками мха, плюс глубокий капюшон. Днём подобным поделием опытный глаз не обмануть, да ещё и тяжелое оно, зараза, но в сумерках вполне сгодится. Оказавшись в нужном месте (надо же, ухитрился не заплутать), подхватил прислонённый к дереву арбалет, также оплетённый где можно травой и мхом, уложил на подходящую ветку и прицелился. Отсюда до дороги уже было метров семьдесят, но зато этот кусок склона почти голый и вдобавок немного возвышается, линия для стрельбы по нужному участку открывается замечательная.

Отчаянные крики на дороге уже затихли, напоровшийся на термит охранник умер, хотя рядом с ним присел один из магов, вероятно, пытаясь помочь и потушить жуткое пламя. Вспомнив о термите, горючей смеси алюминия с оксидом железа, я потратил ни один вечер, сначала пытаясь вытащить из памяти точный состав, а потом экспериментами, вместе всё с тем же Лесэем, определял требуемые пропорции, пару раз даже спалил себе пальцы почти до костей. Но эффективность пока так себе, во взрыве загорелась лишь малая часть порошка, надо обдумать на будущее иные способы применения.

Деревья озарил тусклый свет, это второй маг, вставший с раскинутыми руками посреди дороги, создал всё расширяющуюся полусферу завесы, надеясь вырубить другие возможные ловушки. Очень мощная магия, раз это поле стало отчётливо видно не в "магическом диапазоне", а невооруженным глазом, да и радиус купола уже метров пять и продолжает быстро увеличиваться. В результате дорога просела ещё в паре мест, а затем на опушке с обеих сторон начало разгораться дымное желтое пламя, словно бы окружая попавших в засаду людей. Ничего особенного, ещё одна заготовка — пара маленьких ламп, лампад даже, висящих на созданных магией цепях среди деревьев, и разлитая полосами сырая нефть внизу, оказывается, здешние алхимики её уже используют, пусть и понемногу. Когда завеса растворила цепи, лампы упали, подожгли нефть, и вот оно, понемногу расширяющееся кольцо пламени, начавшее перекидываться на кусты и деревца. К тому же — совершенно безразличное к рассеиванию магии, потому что целиком и полностью настоящее. Жаль, что термит не запалил нефть раньше, тут мне не повезло.

— Уж извини, ты сам выбрал свою судьбу, — пробормотал я тихо, наводя примитивный прицел арбалета на стоящего мага. Ну захотелось сказать что-то значительное, под стать моменту, но вышло как-то глупо и выспренно. Куда важней, что прицеливаться было довольно просто. Никаких фосфорных точек, я молчу о коллиматоре или ПНВ, но пламя недурно подсвечивало цель, вдобавок мешая всем на дороге вглядываться в тёмный лес. Да и маг спокойно торчал на открытом пространстве, уверенный в непробиваемости своей завесы. И он был бы прав, поджидай их тут обычный колдун, но ведь из произошедшего уже мог бы и какие-то выводы сделать...

Болт ударил человека прямо между ключицами, пробил тощее тело, защищённое лишь мантией, насквозь. Повезло, конечно, что нет ветра, да и скорее просто — повезло, целился-то я ниже, в живот. Единственный оставшийся на ногах охранник закрутился на месте с коротким луком наизготовку, но в момент выстрела он глядел в другую сторону, выцеливая ближайшие деревья.

Кое-как преодолев десяток метров и пару раз запнувшись о корни по пути, я присел у толстой берёзы. Пока руки уже практически на автомате взводили винтом тетиву, я вглядывался в дорогу. Стрелять с этой позиции не рискнул бы, слишком много кустов и веток, но кое-что увидеть можно. Например, что второй маг почти сразу материализовал небольшое цунами, залившее кусты вокруг него, теперь там лишь тускло догорало нефтяное пламя. Не успел рассеяться пар и дым, а волшебник уже закрутил воздух вокруг себя в ураганном вихре, мгновенно поднялась пыль, закружились срезанные взрывом листья и мелкие ветки. С такой скоростью любую стрелу сметёт, да и свинцу ловить нечего. Конечно, будь у меня в руках настоящая крупнокалиберная винтовка, разговор был бы иной, однако мои пули, даже имея близкую к реальным скорость, не разгоняются в стволе и не получают стабилизирующего вращения от нарезов в нём. Потому уже чуть дальше пистолетной дистанции разброс быстро становился просто чудовищным, словно у М-14 в режиме стрельбы очередями.

Устранив пламя и воздвигнув вокруг себя колонну ветра, маг поднял ладонь, а затем выпустил в небо настоящий столб огня, не хуже чем какой-нибудь газовый факел над серьёзным месторождением. Вспышка осветила всё вокруг, под деревьями причудливо заплясали изменчивые тени, а жар дотянулся даже до моей позиции. Бормоча мысленно "я кочка, кочка, кочка, а вовсе не стрелок", замер на месте без движения, боясь даже вздохнуть, но, похоже, камуфляж себя оправдал. А ещё себя оправдала куртка, занявшая ещё час назад здоровенный куст на краю небольшой проплешины с другой стороны дороги, равно как и подвешенный рядом нож. Смутного силуэта и отблеска металла оказалось вполне достаточно, чтобы через мгновение яркая сиреневая молния углубила эту полянку на метр и расширила раза в два. Не желая мелочиться, волшебник перепахал ещё пару удобных для стрельбы мест, включая и мою предыдущую позицию. Похоже, выжил всё-таки более опытный Дафсар... Затем факел потух, и мир после него погрузился едва ли не в абсолютную темноту.

"Неприятно оказываться в дураках, не правда ли?" — подумал я зло, аккуратно поднял взведённый арбалет. Пока всё шло более или менее по плану, теперь, по моим прикидкам, маг посчитает стрелка погибшим и возьмётся за вражеского колдуна. В том, что со своими предрассудками относительно магии, он считает меня сразу двумя разными людьми, сомнений почти не было. Теперь впереди самая опасная часть плана. Подобравшись ещё чуть ближе к дороге и молясь неведомо кому, чтобы зрение быстрее адаптировалось к темноте, я достал из сумки на поясе небольшую, но увесистую укладку, несколько десятков дробинок, связанных тонкой проволокой в сеть. Если не врала выжатая за последние недели, не сказать жестче, изнасилованная, память, то называется это макраме "вязаной картечью", такая изредка применятся в дробовиках и уменьшает разброс. На всякий пожарный случай свинец был настоящим, а вот проволоку я сотворил и сплавил с ним минут пятнадцать назад. Сейчас было чертовски страшно, до дрожи в коленях просто — применить магию, значит впервые за бой указать врагу своё местонахождение (почему и приходилось глупо вертеть винт арбалета, а не взводить тетиву взмахом руки), а там реакция может последовать моментально. Тем не менее, поймав взглядом тусклый отблеск металла доспехов, я подпрыгнул, уцепился за низкую ветку, чем приподнял линию стрельбы над кустами, и с коротким выдохом выпалил картечью в том направлении.

Не дожидаясь результатов, рухнул обратно на траву, подхватил арбалет, с низкого старта рванул в сторону, вдоль дороги, петляя и одновременно пытаясь не запнуться о корни и не выколоть глаза низкими ветками. Кажется, даже удалось расслышать удары картечи в тело, но я мог просто выдавать желаемое за действительное. Останавливаться хоть на мгновение смерти подобно — одновременно с моей атакой над Эриком вспыхнуло яркое зелёное пламя и сейчас оно, словно рухнувшее с неба северное сияние, падало на лес широкой пеленой. За спиной затрещали деревья и кусты, казалось, ещё чуть-чуть и плащ со всеми листьями и травой вспыхнет, превратив меня в живой факел. Однако обошлось, но зато сквозь ветки и листья начали одно за другим валиться тяжелые копья с ярко отблёскивающими, похоже, серебряными наконечниками. Попадание означает неизбежный конец, не только потому что пришпилит к земле как жука, но и из-за самого серебра. Оно враг упырей, вампиров, мертвяков, всех магических созданий, но и самих волшебников тоже — после инициации даже серебряная вилка начинает жечь нам пальцы, а открытая рана, контакт серебра с нашей кровью, словно испаряет запасённую энергию. Сарту или кому из магистров понадобилось бы автоматная очередь серебряными пулями в упор, мне же "до нужной кондиции" хватит и удара посеребрённым кинжальчиком.

Когда очередное копьё чуть не вскрыло шею, с хрустом вонзившись в дерево совсем рядом, я решил завязывать с прятками, тем более что до дороги уже оставалось пара метров. А ещё полминуты такого забега в постоянной боязни, что сейчас проломившее кроны копьё пробьёт меня от затылка до задницы, я бы уже не выдержал, и так страх остался едва ли не единственным чувством в душе, и именно из страха я собирался убить Дафсара, просто борясь за свою жизнь. Вытащив болт и уложив желоб, выскочил из кустов, держа арбалет у плеча. Уже совсем стемнело, а разгорающийся пожар давал неровные, какие-то дикие отсветы и зеленоватые тени, прицелиться в таких условиях было бы невозможно. Конечно, если бы Эрик с такой щедростью не расходовал силы, буквально срубая ближайшие деревья многометровой плетью из текущего расплавленного серебра и одновременно поддерживая вокруг себя стену многослойной антимагической завесы, сменившую колонну из ветра. Любой колдун бы увидел сияние текущей в нём силы за пару километров, мне оставалось просто навести арбалет на этот ослепительный в магическом спектре силуэт и спустить тетиву. Болт без проблем прошел заслон от магии, вонзившись колдуну в бок, куда-то под рёбра.

— А-а-ах! Откуда?! — в его крике больше слышалось изумление и недоверие, чем боль и страх. Однако толстая стена завесы поплыла и почти тут же растаяла, затвердевающее на лету серебро отправилось в направлении последнего удара, в накрытый горящим фосфором лес.

Поставив арбалет на стремя, я пошел дальше, позволив ему плавно падать в пыль, одновременно вскинул освободившиеся ладони. Винтовочная пуля удачно буквально оторвала обернувшемуся Эрику левую руку ниже плеча, в отсветах пламени я, кажется, даже различил белые обломки кости, но струя крови едва ли не на глазах остановилась. Да, всё-таки Дафсар даже раненым остаётся сильным и опытным волшебником, не чета мне. Он снова выставил барьер, закрываясь здоровой рукой, не такой мощный, но я чистой силой бы его не пробил, даже вложив все запасы в один удар. Потому поступил проще — продолжая шагать к Дафсару, выхватил из-за пояса метательный нож, с ускорением швырнул, по-прежнему целясь в потускневший, но всё ещё очень яркий силуэт "ауры". Клинок вошел магу в грудь, но даже этого оказалось недостаточно. Покачнувшись и что-то простонав, он судорожно дёрнул рукой, теперь закрывшись от меня большим ростовым щитом из железа и меди — действительно мастер, так легко провести двойную материализацию в подобном состоянии. Щит был замечательный, крепкий, широкий, такой, думаю, и удар рыцарского копья с разбегу бы выдержал, не то что стрелу или нож. Вот только у меня были другие представления о броне и средствах её преодоления, потому следующий выстрел пробил преграду и самого мага навылет, добавив ему радости ещё и от обломков собственного щита. А что, тяжелая пуля калибра 14.5 кирпичную стенку прошивает влёт, куда уж тут листом железа закрываться? Щит с рваной дырой в центре медленно завалился набок, укрывавшегося за ним Эрика отбросило на пару метров, вдобавок ушедшая ниже прицела пуля почти оторвала одну ногу и превратила в месиво таз и часть живота. Но маг ещё был жив, теперь все силы его уходили лишь на то чтобы залечить чудовищные раны и остановить боль, энергия покидала его тело вместе с льющейся на дорогу кровью. Окажись тут вампир, он бы наелся лет на двести вперёд. Однако у меня были другие заботы. Остановившись в пяти метрах от раненного мага, я поднял ладонь с бешено крутящимся над ней железным диском, а затем швырнул его вперёд. Промахнуться с такого расстояния было бы грешно, острая кромка чисто отделила голову, а сам диск глубоко зарылся в землю. Самое удивительное, что глядя на всё, что сотворено моими руками, я не чувствовал отвращения или жалости. Ну разве что к охранникам, действительно просто исполнявшим свой долг, а этот человек получил по заслугам, и даже ещё очень легко отделался. А уж от паники при виде изуродованного или разорванного на куски тела я избавился давно, ещё во время зачистки Аргемба.

Кстати об охранниках, шедший в авангарде рухнул на клинки в яме, второго разнесло взрывом, ещё один напоролся на термит. Четвёртого буквально порвало залпом картечи, его тело отсюда было неплохо видно в отсветах враз ослабевшего пожара — магическое зелёное пламя догорело, подкидывать новое стало некому, и теперь лес тлел только сам по себе. Оставался вопрос, где же ещё один? А как говаривал Харальд, если ты не видишь врага, значит он у тебя за спи... Резко нырнув вперёд, я перекатился в пыли и развернулся, с двух рук швыряя широким фронтом зазубренные металлические диски. Тёмная фигура, метнувшаяся вслед за мной, ловко подскочила метра на два, улетевший ещё в начале боя в кусты охранник лишился во время взрыва правой руки, но его это, кажется, не заботило, меч в левой держался крепко, словно продолжение ладони. Да, хорошая вещь — развитая паранойя, мгновением позже, и он бы насадил меня на клинок, а так самому пришлось атаковать, догоняя шуструю жертву.

— Чёрт! Не подходи, урод...

Всё-таки он двигался слишком быстро, а расстояние между нами был совершенно смешным, так, на один прыжок. Когда воин приземлился, я с колен отскочил назад, буквально сразу упёршись спиной в труп лошади. Одновременно швырнул целое облако острых игл, требовалось выиграть хотя бы эти метры и секунды. Враг взлетел в воздух снова, его скорость была невероятной для человека, а коснувшись земли, он уже отвёл руку, собираясь просто швырнуть в меня меч. Вот только я того уже ждал, сидя на земле с вытянутыми руками. Сарт убедительно доказал, что самый быстрый воин, оказавшись в воздухе, не может изменить направление или точку приземления. Потому и моего противника у земли уже ждало небольшое облачко метана и воспламенившая его искра. Даже самый маленький объёмный взрыв это верная смерть, если происходит прямо перед лицом — изломанное дымящееся тело охранника отшвырнуло в сторону, меня ударной волной перебросило через лошадь и прокатило в пыли, а перед зажмуренными глазами ярким пятном застыла вспышка взрыва.

Я лежал, тяжело дыша и не желая вставать, куда-то идти, что-то делать. Хотелось просто вырубиться на пару суток, плюнув на весь мир, вот только мне это не светило. Ночь ещё только начинается, впереди не столь долгая, но крайне непростая дорога. А пока неплохо бы заняться огнём, а то так и весь лес вспыхнет, а оно мне надо?

Глава 13.

К жилищу Дафсара я вышел только перед рассветом. От места боя до границы дубовой рощи, в центре которой поселился маг, всего три километра, и оттуда до особняка ещё почти четыре. По офисным временам для меня расстояние почти непреодолимое, но по нынешним такая дистанция считалась уже "как в ларек за пивом", тем более что и луна вскоре показалась над горизонтом, осветив путь. Вот только из примерно шесть часов дороги, думаю, четыре, если не пять, ушло на преодоление границы.

Когда я подошел к шеренге крепких, явно с любовью выращенных дубов, то замер на секунду. Деревья ярко сияли в магическом плане, множество барьеров и охранных заклинаний переливались разными цветами, пересекаясь и наслаиваясь друг на друга. Даже в реальном мире среди узловатых ветвей порой проскакивали светящиеся сиреневые искры или пролетали небольшие зеленоватые огоньки — побочный эффект высокой концентрации магии. Сильнее всего свечение оказалось возле дороги, там раскинулось целое минное поле из разнообразных ловушек и "сигнализаций", просто не представляю, как Эрик включал и отключал их каждый раз. Подбирать ключ к этому магическому блокпосту можно месяцами, потому я направился кругом, обходя границу в поисках более перспективного места для прорыва. И в конце концов такое мне встретилось.

— Люблю я студентов, они всегда такие старательные... когда нужно спустить на тормозах порученное задание, — произнёс я вслух, разглядывая при лунном свете брешь в довольно ровном строю деревьев. Судя по обугленным кое-где ветвям, не столь давно какой-то неудачник пытался здесь пробраться и нарвался на заклинание. Взрыв или простое пламя, а может и всё сразу. Сие непринципиально, куда важнее, что после Дафсар не стал мараться сам, а явно поручил перезарядку и восстановление барьеров кому-то из учеников. Это даже мне очевидно, учитывая, насколько сильно полдесятка чересчур мощных и грубовато сляпанных конструкций выделяются на фоне точно отмеренного угрожающего свечения почти совершенных заклинаний Эрика.

Казалось, в роще собраны все возможные и невозможные ловушки разом. Заклинания, реагирующие на тепло, на движение, на объём, на звук, на приближение металла... в разных сочетаниях и даже всё одновременно. Каждый раз я долгие минуты до рези в глазах и головокружения вглядывался в очередной шедевр маго-взрывного дела, отыскивая "растяжку", ту часть, что активирует барьер, наплевав на его содержимое. Всё равно половина из них подаст сигнал в особняк в случае срабатывания, потому задевать или разминировать подрывом нельзя ни одного. Но всё равно вскоре глаза уже слезились и болели так, словно я уже неделю каждую ночь их вынимал и клал в стакан с песком, и эту фантомную боль даже магией не убрать. Глубина минного поля оказалась метров тридцать, первые полдесятка кривых ученических заклинаний лишь позволили сэкономить мне немного времени и настроиться на нужный лад, чтобы не подорваться сразу, когда дальше стройными рядами потянулись исключительно творения Дафсара.

К счастью, лес означает не только бесконечный источник энергии для заклинаний, но ещё и кучу живности, шастающей по округе, потому настраивать ловушки на человека требуется очень точно, чтобы охрана за каждым зайцем не гонялась. В результате приходилось то миллиметр за миллиметром красться по холодной земле, одновременно поддерживая температуру тела за тридцать девять, то наоборот, пробегать очередной барьер резкими рывками и укутавшись ледяным туманом. Или ползти с тяжеленным созданным магией грузом в руках, обходя "детектор массы", либо по-звериному передвигаться на четырёх конечностях там, где замерялось распределение давления на землю. В какой-то момент я даже вынужден был снять с себя весь металл: завернуть арбалет, кинжал и всё прочее в плащ, да и швырнуть в сторону дороги. Хорошо, что за последнее время я ту книгу убитого студиозуса о барьерах едва ли не наизусть заучил, да ещё парочку на эту тему подкинули нынешние работодатели. Да уж, неудивительно, что в эффективности защиты никто не сомневается — представить себе того же Дафсара или магистра Ольшена, ползущим на карачках ночью посреди пустого леса, я не смог, как ни старался. А обычные воины и наёмные убийцы не увидят магических мин, им остаётся или выжигать лес, или идти по трупам, пробивая дорожку пушечным мясом в стиле Элизы.

Из-за отсутствия часов, да ещё и из-за собственноручно вызываемого раз за разом жара чувство времени начало сбоить. То казалось, что уже вот-вот начнёт светать, то наоборот — что я всего полчаса, как расправился с отрядом Эрика. Проклятье, ну почему же в кино-то всё так просто? Вся система охраны, что жутко дырявая сетка лазерных лучей — баллончик аэрозоля, акробатика уровня средней школы, и вот через две минуты ты уже внутри неприступной крепости. Где уже ждёт ведущий к нужному залу широкий, ярко-освещенный и кажется даже отапливаемый вентиляционный ход, разве что лифтом и эскалаторами не оборудованный. Ну да, мечтать вредно не бывает. Чем дальше, тем сильнее хотелось плюнуть на всё и повернуть обратно. Вот только в этом случае я лишусь шанса изучить бумаги Дафсара, посвященные феномену "шулеров", да и нарушение контракта с Посредниками ой как осложнит и без того не самую лёгкую жизнь. А потому — ползи, улитка.

В итоге я всё-таки выбрался на дорогу уже по другую сторону границы, надел плащ и распихал по сумкам и ножнам всё металлическое барахло. Теперь можно спокойно и безопасно двигаться напрямик, разве что поглядывая по сторонам почаще. Вот только когда голова освободилась от дум о выживании в данную конкретную секунду, следом полезли иные мысли. Не знаю, может, тут ещё магически вызванная лихорадка сказалась. Так или иначе, я начал сомневаться, а правильно ли вообще поступил с Дафсаром? Как сказал бы отец, "достоевщина попёрла". Не знаю, я даже "Преступление и наказание" в школе, что называется, "не осилил", как-то отвертевшись и от сочинения на тему. Но, возможно, в его книгах действительно говорилось о чём-то таком — мои шансы когда-нибудь прочесть это самому, теперь прямо скажем, куда ниже ста процентов.

Так вот, вся моя ненависть и презрение к Эрику строились на переведённых кусках его дневника, да ещё на информации Посредников. Однако они могли и соврать, а дневник я сам, возможно, перевел неверно, криво применив ключ Стефана, или же просто не разглядел целого за частностями, имея на руках лишь отдельные главы, те, что использовали один шифр. Да даже если всё там изложенное правда... Я уже не тот, что полгода назад, успел кое-что узнать об этом мире и не оцениваю его лишь по своим меркам. Дафсар — не маньяк, не местный Жиль де Рэ, Джек-Потрошитель или иной душегуб, легендам о котором суждено сотни лет пугать людей. Он просто сильный маг, каких десятки, лишь немного увлёкшийся в своих опытах. Но именно что "немного", в самом убийстве десятков людей ради исследований и достижения определённого результата и другие волшебники не увидят чего-то очень уж зазорного. Так уж тут воспитывают и дворян, и магов из старых семей: что крестьяне и прочие простолюдины это, можно сказать, другой биологический вид, ещё одна разновидность домашнего скота, который должен пахать, плодиться, а если надо, то его и на убой пустить не грех. Будет ли нормальный человек (не свихнувшийся "веган", то есть), купив кожаный плащ, о судьбе коров переживать, отправленных в расход ради получения материала?

И вот тут появляюсь я, весь в белом, и начинаю судить мага за то, что никто из его коллег или он сам и за преступление не посчитают. Это как если бы в наш мир из будущего победивших "зелёных" вломился пришелец, и начал отстреливать биологов за поколения безвинно загубленных лабораторных мышек. Проще говоря, кто я вообще такой, чтобы судить местных? Или может я сам до черта святой, что в этом времени и мухи не обидел? Это уже отдаёт двойными стандартами и звучит в духе "гуманитарных бомбардировок во имя мира на Земле", популярных в моей реальности. Впрочем, этот метод, "утопить в крови всех, кто не признаёт гуманизм", был популярен во все времена, у нас просто научились делать ему хорошую рекламу. Ну и какое у меня право судить жителей этого мира? Потому что я знаю "как надо"? Наши реалии куда лучше этого средневековья (кто бы и как не любил у нас рассуждать о радостях простой жизни и исходящем от технологий зле), но и там далеко не утопия. Да и Мартин Лютер Кинг или Александр Второй из меня тоже едва ли получатся.

Казалось бы, смирись, живи с волками и вой по-волчьи... Однако не могу. Пытаясь не сдохнуть, я тут уже много натворил такого, чего в прошлой жизни бы сам от себя не ожидал, и от многого отказался. Но оказывается через некоторые вещи переступить просто не получается. А теперь, после того сна, в голове оформилась ещё одна причина, сколь бы абсурдной или наивной она не казалась — я уверен, что Светлана не одобрила бы моё равнодушие. Что я смирился с законами этого мира и прошёл себе мимо, когда мог помочь. Не то чтобы она была таким из себя воином справедливости, но Света всегда уважала правила, и меня постоянно приучала — если проблемы можно решить по закону, то надо не "забить и оставить как есть, раз ничего не поделаешь". Чем отличается цивилизованное общество от дикого племени — одна из её любимых речей на многие случаи жизни, и в общем-то я с не был согласен... в теории, если самому не надо что-то делать. И вот тут, сотня убитых, сотня крестьян, горожан или дворян — неважно, пройду ли я просто мимо, или вмешаюсь, как подобает цивилизованному человеку? Хотя убийство она бы точно не одобрила, но всего, что натворил Дафсар даже по известным мне фактам, вполне достаточный повод, чтобы уничтожить какого-то человека, вне зависимости от сопутствующих потерь и расходов. Правда, вот если бы в дневнике ничего не было о шулерах, поступил бы я так же и зашел бы столь далеко? И сам хотел бы знать.

Наконец, на фоне светлеющего неба показалась крыша особняка, возносящаяся над лесом, ветер донёс слабый запах дыма. Дальше следует красться осторожно, а значит, все лишние мысли надо силой отбросить подальше. А то вот так разфилософствуешься о том, тварь ли ты дрожащая, и налетишь прямо на патруль или кого-то из учеников мага, решивших с утра пораньше приступить к занятиям, или просто сбегать по ветру. Потому — сосредоточиться, а все раздумья отложить до более спокойного времени. Предстояло ещё тихо проникнуть внутрь, а план дома у меня весьма примерный, да ещё только первого и второго этажа.

* * *

Впрочем, добраться аж до ведущей в подвал двери оказалось не так уж и трудно, видимо, основную защиту маг сосредоточил именно на границе своих владений. Даже ограда вокруг довольно большого трёхэтажного особняка была скорее символической, от зверья, а не от людей. Само здание тоже выглядело "современно" — именно деревянный дом, для комфортной жизни, с довольно широкими окнами, парадной дверью, даже с балконом. А не миниатюрная каменная крепость с узкими бойницами в стенах и галереей для арбалетчиков поверху, какие в Самрене ещё встречались. Разве что небольшая башенка над крышей казалась данью традициям, но маячащий там караульный и не думал прятаться, да лишь изредка поглядывал в сторону дороги. Внутрь я тоже пробрался относительно легко — через окно. И хотя создать алмаз, который пригодился бы для самопального стеклореза, пока так и не получалось, поступил проще — расплавил свинцовый переплёт. В отличие от кабинета самого Дафсара, окна первого этажа, отведённого под комнаты прислуги, были дешевыми, из множества разномастных мелких кусочков стекла, скреплённых вместе. А дальше оставалось только прокрасться к подвалу. Арбалет я повесил за спину, благо извлёк уроки из забега по крышам и ещё перед боем элементарно примотал ремень к стремени и прикладу перед винтом.

Сам особняк при взгляде сверху напоминал бы большой квадрат, в который вписан другой, поменьше — внутренний двор с садом, плотно засаженный разнообразными деревьями и кустами, причём скорее южными на вид, я узнал кипарис, абрикос, даже пальма какая-то мелькнула. На первом этаже помимо комнат слуг и большого холла ещё и кухня, на втором комнаты для гостей, библиотека и учебные классы, на третьем покои самого Эрика и спальни учеников. Жена мага, слабая волшебница, пусть и известного рода, предпочитала проматывать деньги в городе, а не киснуть в здешней глуши. Среди волшебников хватало семей, которым дворянский титул был уже не нужен, поскольку по своему влиянию в магическом мире и стране они намного превосходили многих феодалов.

Ну и самое главное, конечно же, подвал с лабораторией Дафсара, куда я и стремился попасть в первую очередь. Здесь как раз и встретилась магическая защита — барьер, "запитанный" от сада и наведённый на дверь, правда несмертельный, всего лишь сильная воздушная волна. Думаю, страховка от любопытства собственных студентов, хотя у меня и сложилось ощущение, что недавно его переставляли, всеми силами пытаясь сработать "под учителя". Разминировать пришлось, держа одной рукой завесу, чтобы тут же обнулять эффект заклинания. В лесу бы такой фокус не прошел — там и мощность и площадь поражения куда больше, те мины так не успокоишь, а вот здесь получилось, хотя и отняло изрядно сил. Дверь не пришлось даже выбивать или плавить, хотя было чем, снятый с шеи Эрика причудливый ключ, больше напоминающий амулет, оказался как раз от этого замка. Войдя внутрь, запер дверь за собой на засов, просто ради предосторожности. Если я никого не встретил, пока крался через коридоры первого этажа, это ещё ничего не значит. И так за этот короткий маршрут перенервничал не меньше, чем за дневной переход по лесам Пограничья. Когда из любой двери, из-за любого угла могут вдруг возникнуть пару ускоренных чарами мечников, либо враг вовсе может ударить в спину, не дав даже обернуться — тут двадцать раз пожалеешь, что ввязался во всё это.

В подвале, чтобы не тратить зря энергию, я зажег несколько висящих вдоль стен ламп, их света вполне хватило, чтобы разглядеть это место. Большой холодный зал, примерно так двадцать на двадцать метров, с низким потолком, здесь пахнет пылью, кровью и старыми книгами. На полу чем-то нарисован сложный составной магический круг, правда, из-за полутьмы трудно различить мелкие детали. Чуть в стороне мягкое широкое кресло и письменный стол с какими-то тетрадями. Дальше темнеет проём, ведущий в соседний зал, вот та комната как раз и напоминает классическую лабораторию волшебника: полки с колбами и реактивами, столы для препарирования, стопки книг, какие-то инструменты, клетки для животных. Разбираться тут можно долго, потому, я вернулся обратно и направился к столу, стараясь ступать поаккуратнее, уж больно отчётливо разносились шаги в этом пустом зале, эхом отражаясь от стен. Открыл журнал, лежащий поверх всех прочих, и прочёл вслух последнюю запись, быстро запалив и поднеся ближе причудливую лампу со стола. Светильник был сделан в форме замершего перед атакой дракона, со множеством мельчайших деталей, вплоть до отдельных клыков и когтей, интересно, сколько же стоит подобная штуковина?

— Восьмой день месяца апреля, 574 года Раскола. Двенадцатый эксперимент в текущей серии. Материалы: сто сорок четыре растения, из них сорок восемь инициированных и девяносто шесть простых. Все размещены ассистентами в новом круге распределения энергии для оптимальной концентрации силы, согласно моими расчётами. Для контроля хода эксперимента на нижнем уровне помимо моих ассистентов находились и оба старших ученика. Итог: удалось добиться финальной магической вспышки, но в целом результат провальный — энергии вновь оказалось недостаточно для пробития стены между мирами. Расход материалов: из-за потери силы, внутренних повреждений или спонтанного применения магии инициированными погибло восемьдесят три растения. Остаток для следующих экспериментов: шестьдесят одно, из них инициированных шесть. Замечание... — я вчитался, последний абзац был написан более отрывисто, иным почерком, похоже, это как раз набросал сам Дафсар, а не ведущий протокол ученик: — Замечание: "И снова провал! Мне вновь не хватило силы. Однако теперь я могу оценить, что собрал около трети от объема энергии, необходимого для пробоя. Требуется провести ещё два пробных эксперимента для точной оценки, прежде чем готовить полномасштабный прорыв. Заодно мне стоит подумать, как усилить выход сил на текущем материале. В конце концов, мой способ, несомненно, окажется куда более эффективным".

Похоже, это как раз протокол очередной попытки пробиться в иной мир за шулерами. Неудачной попытки. И всё вроде бы звучит неплохо, вот только часть про "растения" несколько настораживает. Сомнительно, что после экспериментов, описанных в старом дневнике, Дафсар перешел на фикусы. Да и можно ли инициировать комнатный цветок? В любом случае, тут где-то ещё должен быть нижний уровень.

Правда, чтобы его найти пришлось пройтись вдоль стен, пока не наткнулся на уходящую в темноту лестницу, через один этаж упершуюся в толстую дубовую дверь без замка. Спустившись, даже застыл на пороге — уж больно тяжелая вонь стояла тут внизу, неудивительно, что маг отправляет на второй этаж ассистентов. Создав пламя поярче, я разглядел такой же круг, как наверху, но только тут на пересечениях его линий стояли железные клетки, явно рассчитанные сразу на несколько человек каждая. Некоторые были повреждены — оплавлены, искорёжены, разбиты. Другие казались целыми. И только потом в неверном свете я разглядел у стены... загон.

Толстыми стальными прутьями был отделён дальний угол зала, и там внутри находились люди. Если можно их так называть... Полсотни человек, обгоревших, искалеченных, одетых в какие-то лохмотья, просто сидели или стояли, не двигаясь с места и глядя пустым взглядом перед собой. Словно зомби или тихие сумасшедшие. Даже самые забитые и измученные пленники так себя не ведут.

— Эй... — голос сорвался, я закашлялся и позвал уже чуть увереннее: — Эй, ответьте мне.

Несколько голов повернулось в мою сторону, но такой взгляд... Наверное так может смотреть кукла или деревянная маска — никакого выражения, никаких эмоций, вообще ничего, будто на меня глядят мертвецы. Резко развернувшись, я подошел, скорее даже подбежал к ближайшей лампе, зажег и в тусклом свете вновь раскрыл журнал Дафсара, который нёс собой. Быстро перелистал, даже надорвав пару страниц, пока не вернулся на двенадцать экспериментов назад. Там-то и указывалось, что, намучавшись с "расходным материалом", Эрик решил просто выжигать им мозги заранее, превращая в идиотов. Такая вот магическая лоботомия, зато в результате никакой возможности для бунта, да и свежеинициированные маги не станут думать о побеге. Потому что они уже никогда и ни о чём не станут думать вообще.

— Растения, значит?

Подняв журнал над ладонью, я превратил его в пепел и развеял прах по залу. Затем вытянул дрожащую руку в сторону пленников, но остановил себя. Лучше умереть, чем существовать так, но, возможно, процесс обратим? Записи по прочим исследованиям, скорее всего, либо на том столе этажом выше, либо в кабинете Дафсара. Не оглядываясь, я пошел к лестнице, дверь же так и оставил открытой. А когда среди журналов с описанием предыдущих экспериментов ничего не оказалось, просто неспешным шагом направился наверх, оставив в подвале догорать стол и дневники. Эти исследования по использованию жизней в качестве ресурса не должны никому попасть в руки, а из уже переданных Посредникам записей восстановить ритуал целиком не удастся, слишком отрывочны там сведения. Да, к чему-то я был готов, к чему-то, как оказалось — нет. А чтобы попытаться самому пойти этим путём — нет, спасибо, я может уже и не в ладах с головой, но пока не до такой степени.

Первое, что я увидел, выйдя в коридор, как к подвалу направляется слуга, уже держащий в руках ключ на цепочке. Высокий и крепкий парень больше всего напоминал вышибалу или санитара из психушки почему-то, судя же по замедленным движениям и пустому взгляду, тут без прочистки мозгов тоже не обошлось. Это и есть ассистент Эрика? А раз он собирается спуститься, то может как-то и барьер снимать? Благодаря последней мысли к ближайшей стенке не успевшего среагировать человека пригвоздил не железный, а серебряный клинок. Слуга дёрнулся, но даже не крикнул, вместо того пытаясь замедленным совершенно механическим движением просто вытащить меч из живота. Полдесятка вращающихся стеклянных лезвий остановили эту попытку, просто порубив его на куски. Звон разбитого стекла далеко разнёсся по коридору. Всё, теперь о скрытности можно забыть, скоро весь дом будет на ногах.

И даже раньше, чем я подумал. И минуты не прошло, как по особняку разлетелся волчий вой и звон пожарных колоколов, небо над внутренним двором осветилось пламенем и разрядами молний. А затем по коридору там и здесь начали возникать барьеры, у дверей, на перекрёстках, рядом с окнами — они были самые разные, антимагия, сигнальные полосы, атакующие "мины". Полюбовавшись несколько секунд на этот фейерверк, я просто парой уцелевших лезвий разбил ближайшее стекло, выглянул в сад и без преклонения перед работой неизвестного садовника отправил широкий фронт пламени с двух рук в сторону ярко сияющих от расходуемой магии тополей, берёз и яблонь. Потом добавил ещё пару залпов лезвиями по ближайшим кустам. Короче говоря, кинул гранату в распределительный щит сигнализации — ну а откуда ещё в особняке вся эта громадная куча барьеров могла запитываться, как не от сада? И даже недостаточно всё выжигать в золу, достаточно просто нарушить работу тонко настроенных заклинаний. Поглядев, как искажается и начинает растворяться ближайшая магическая мина, я пошел вперёд по коридору, вытащив из воздуха тонкое копьё с широким титановым наконечником и оценив расстояние до показавшегося из-за поворота охранника, уже успевшего нацепить броню всё тех же ярких цветов уже покойного Эрика Дафсара. Бросок, вспышка окутывающей воина завесы, и пробивающий её ливень осколков разбитого окна, в полёте разбитых зарядом дроби в острую стеклянную крошку...

К тому моменту, как я по узкой лестнице добрался до второго этажа, в коридорах осталось лежать ещё шесть трупов. Двое слуг и четверо охранников поместья попытались меня остановить, и, в буквальном смысле, попали под горячую руку — троих просто сжёг, изрядно попортив богатую обстановку поместья. Правда и сам теперь мог похвастаться парой ожогов и подпаленным плащом. Ну кто же знал, что один из ассистентов, уже объятый огнём, не станет с воплями кататься по полу, а полезет в рукопашную, намереваясь просто задушить наглого мага. К этому стоило прибавить кучу глубоких порезов на всей левой стороне лица, при том что глаз уцелел лишь чудом — идея картечью снести вместе с воином и брошенный им кинжал была не самой здравой, меня неплохо зацепило обломками и рикошетом. Но сейчас это не имело значения. Потому что в коридоре второго этажа меня уже ждали двое.

— Стой на месте, я вызываю тебя на поединок! — с достоинством произнёс подросток в ученической мантии, выставляя перед собой раскрытую ладонь. Даже голос почти не дрожал, и колени тряслись совсем незаметно. Позади него жалась рыжая девчонка в такой же серой мантии, ей бы я вообще лет тринадцать дал, не больше. Она здорово напоминала мою двоюродную сестру, какой та была лет пять тому назад, разве что Надю я никогда не видел такой перепуганной, но, к счастью, в её жизни и не случалось никогда ничего подобного. Парень никаких ассоциаций не вызывал, однако смелость, с которой он вышел на бой, заслуживала уважения.

Судя по всему, передо мной младшие ученики Дафсара. А учитывая, что они явно видели отсветы пламени в нижних окнах, вполне логично, что узнали во враге собрата-мага. И парнишка даже официально вызвал меня на дуэль наверняка по тем же правилам, о которых говорил Сарт. И я могу принять этот вызов, вот только... "Ты и впрямь готов своими руками убить двоих детей, Сашка? Просто потому что они стоят у тебя на пути и мешают пройти? Даже если они взрослые по меркам этого мира, но ты уже забыл, из какого мира пришёл сам?" — я почти услышал в голове голос Светланы. Ну да, конечно я не хотел их атаковать, потому и не ударил первым, наплевав на все условности и этикет дуэлей. Но я допускал такую возможность. Если договориться не выйдет, если они нападут первыми. Но, да... скажи она это на самом деле, она была бы права. Я не должен забывать, откуда пришёл и что у меня там были другие представления о морали. Не останется их, и что останется от меня?

— Детки, вы полагаете, что если я убил в бою вашего учителя, то у вас есть хоть малейший шанс? — спросил я глухо, протягивая левую ладонь с ключом-амулетом, качающемся на цепочке. Одновременно чуть наклонился вперёд, чтобы тень капюшона на лицо падала погуще, да другой рукой достал из воздуха максимально зловещий, зазубренный и вычурный клинок, какой смог вообразить. Ладонь сначала на инстинкте уже потянулась за спину, к стальному кинжалу, на случай, если переубедить не удастся, но я остановил движение, ограничившись этой железякой, безвредной для мага даже со слабейшим барьером. — Может, лет через двадцать у вас что-то и получится, но вот сейчас — да не смешите меня. А ну брысь отсюда, убегайте из особняка, пока я добрый, и можете не возвращаться. Вы мне всё равно не нужны. В противном случае в этом коридоре вы оба и останетесь. По частям, а то и вовсе — тонким слоем по стенам. Так что — брысь!

Парень ещё колебался, в его глазах отражался "последний и решительный бой", попытка мести за учителя. Я добавила безумия в свою усмешку, даже совсем стараться не пришлось, вдобавок подвесив кольцо газового пламени вокруг клинка. А девчонка уже тянула малолетнего мага за рукав мантии, и в итоге он сдался. Пробормотав почти беззвучно что-то угрожающее напоследок, он обернулся и вслед за ней побежал к холлу и парадной лестнице. Хорошая девочка, быстро сориентировалась. Ну не хочу я на них нападать, эти дети лично не имеют отношения к происходившему в подвале, им просто не повезло с наставником. Искренне на это надеюсь, по крайней мере. И что у них хватит мозгов не пытаться меня подкараулить из-за угла или на выходе — тоже очень надеюсь.

Больше по пути в кабинет Эрика мне никто не встретился. Разрядив очередной барьер на двери и просто переждав взрыв за металлическим щитом, я попробовал старый ключ, но тут уже ничего не вышло, замок оказался иным. Впрочем, немного термита на петли, и эта проблема перестала быть актуальна, тяжелая дверь просто грохнулась на пол коридора. А вот спускался вниз я через полчаса уже не так бодро, медленными тяжелыми шагами. Книги и журналы Дафсара нашлись сразу — у него в кабинете для собственных работ, опубликованных, или ещё пребывающих в виде черновиков, был отведён целый шкаф на видном месте, маг явно любил если и не перечитывать собственные сочинения, то тыкать ими в нос гостям. И к сожалению из собрания работ по "биологической" магии чётко следовала, что это затупление действительно нечто вроде лоботомии, мозг оно повреждает уже необратимо, даже и целитель не поможет — при попытке регенерировать уничтоженные части будет только ещё хуже. Иначе говоря, людям в подвале уже не помочь. Ну разве что последним оставшимся способом.

Даже сведениями о шулерах я толком и не разжился, проглядев все имеющиеся записи на эту тему. Дафсар смог установить, что существующее заклинание достаточно нестабильно, и активируется, по его оценкам, каждые лет шестьдесят, а то и реже. В этом месте я ещё надолго задумался — ведь с учётом, что нынешний календарь в королевствах считается от Раскола, то есть, от года гибели Дэса и распада Империи, что же тогда получается? За весь период, пока существует заклинание, сюда из иных миров попало с десяток, ну самое большее дюжину человек? Включая Дэса, несчастного парня с кольтом, того колдуна, создавшего магические мины, и меня самого. И всего двенадцать человек смогли так сильно изменить целый мир? Звучит совершенно неправдоподобно.

Ещё одна загадка — для этого каждый раз требуется просто прорва энергии, чтобы обеспечить пробой и перенос, на порядки превосходящая резервы даже сильнейших волшебников, однако берётся она неизвестно откуда, буквально из воздуха. Эрик связывал два фактора воедино, предполагая, что периодичность заклинания связана с какими-то течениями силы за границами этого мира, от которых оно и подпитывается. А поскольку он подобную магию осилить так и не сумел, вынужден был искать более простые и понятные, "альтернативные" источники энергии. То есть, чужие жизни. Мне же придётся пойти иным путём, ведь наверняка этой проблемой занимался не один Дафсар. Впрочем, записи я проглядывал второпях, и, почти наверняка, что-то упустил, но всё равно, как-то пока все полученные сведения ничем меня не радовали.

На втором этаже я остановился, из коридора потянуло сквозняком — похоже, детки, убегая, не потрудились закрыть парадную дверь. Ладно, стоит запереть особняк, ещё раз пройтись по комнатам в поисках выживших врагов и после отправляться вниз, чтобы всё закончить. От мысли об этом меня начала бить лёгкая дрожь, но иначе поступить уже было нельзя.

Однако стоило появиться на площадке второго этажа и через высокие деревянные перила заглянуть вниз, как меня окликнули:

— Уже уходишь? Уверен, тебе стоит ненадолго задержаться. Юноша, ты ведь людей занятых ждать заставляешь.

— К-какого... демона?.. — пробормотал я, делая полшага назад и быстро создавая язык синего пламени над ладонью.

Украшенные резьбой крепкие двери были распахнуты настежь, створки без скрипа покачивались от сквозняка. Прямо у дверей к стенке прислонился низкорослый мужик в потрёпанной одежде, недельная щетина, угрожающе прищуренные глаза и шрам через пол-лица делал его похожим на бандита. С другой стороны в изящном кресле с удобством устроилась рыжая улыбчивая простушка в сером неброском одеянии, по правую руку от неё, будто верный пёс, замер безучастный ко всему рыцарь с обнаженным мечом. Детей видно не было.

— И свидетелей оставляешь, — продолжил Сарт таким тоном, как будто я всего лишь забыл принести домашнее задание. — Простительно для новичка, но если бы здесь нас не оказалось?

— Да вы... да вас... — несвязно пробормотал я, отводя руку в сторону. Но уже на середине движения пламя потухло, а я был вынужден схватиться за перила, чтобы не упасть. Похоже, чересчур увлёкся, кроша и изжаривая обитателей особняка, и не заметил, что уже исчерпал резервы. Сам не пойму, как я сумел устоять на ногах — когда закончилась сила, про лечебную магию тоже пришлось забыть, я сразу почувствовал боль от порезов на лице, от всех ушибов и ожогов, в полной мере. Волшебство отучает беречься каждой царапины, ведь раны всегда можно быстро залечить, но вот такие моменты, как сейчас, быстро спускают с небес на землю.

— Я же говорила — такой забавный щеночек. Правда слишком уж близко к сердцу всё принимает, — с усмешкой заметила Элиза, разглядывая меня, потянулась в своём кресле как кошка. — Хотя в целом работа неплохая, как я думаю. Не Глен и не Симил, конечно, но для новичка вполне недурно, пусть и со второго раза.

— Откуда вы здесь вообще взялись? — только и смог я спросить, пока правая рука уже автоматически потянулась за кинжалом.

— Не каждый день кто-то берёт заказ на столетнего мага. К тому же новичок. Вдобавок ухитряется его выполнить, пусть даже маг был не боевой, а так, обитатель лабораторий и библиотек, — пояснил Сарт. — Я знал, что при таких обстоятельствах потребуется подчищать за тобой. Потому человек, контролировавший исполнение заказа, быстро доложился командиру, мы успели как раз вовремя. Ты действительно сглупил, решил поиграть в добрячка и чуть не испортил всё дело, как я и рассчитывал. В следующий раз учти это и не повтори ошибок.

— Следующий раз, какой ещё следующий раз?

— А что, щеночек, у тебя были счёты только к Дафсару? И теперь ты решил сбежать, хвост поджав? Не ты ли ставил условием дальнейшее сотрудничество? Или думаешь, получил, что хотел, и про Посредников можно забыть? Или что Академия с пониманием отнесётся к человеку, распотрошившему одного из опытных наставников вместе со всеми учениками? Ты же не собирался оставлять в живых и тех двоих, что не покинули город вместе с учителем, правда? — уточнила она, будто мы тут просто развлекаемся светской болтовнёй, а вон в том углу не валяется разрубленный на несколько частей труп одного из слуг. Элиза даже ногу на ногу закинула как ни в чём не бывало, довольно рисковый жест для дамы в данную эпоху, даже если она и носит дорожные штаны вместо юбки.

— Что ж, я могу говорить о начале долгого и плодотворного сотрудничества, — произнёс Сарт с каким-то фальшивым пафосом. Кивнул на кинжал у меня в руке и добавил сквозь зубы: — Как маг ты своими методами вызываешь у меня только презрение и желание прикончить в назидание остальным. Но вот как убийца неожиданно оказался полезен своими трюками. Кому придёт в голову, что волшебник, — это слово он произнёс, будто сплюнул, — способен пасть так низко, опуститься до арбалета и ножа? Этим мы и воспользуемся.

— Так, стоп, стоп, стоп, притормозите, я не собираюсь ни на что соглашаться и иметь дела с такими как вы, — произнёс я быстро. Сражаться заведомо бесполезно, так что осталось прикидывать пути отступления дальше вглубь особняка. А вот Элизу мой ответ, кажется, только сильнее умилил.

— Очаровательно, он ещё думает, что может побарахтаться. Но, если понадобится, мы всё закончим прямо здесь, — она выразительно поглядела на своего рыцаря, продолжавшего строить из себя неподвижную статую.

— В этом нет необходимости. Раз юноша не хочет договориться с нами, значит, ему не терпится пообщаться с семьёй Колвейн.

— С кем?

— Ты быстро забываешь своих жертв. Или даже имени спросить не успел? — спросил маг, приподняв бровь. И не поймешь, комедию ломает или действительно удивлён. — Студент нашей Академии по имени А'Джеймс Колвейн был отправлен на практику в Пограничье, в окрестности дыры под названием Галрендэн. Больше его никто и никогда не видел. Нескольким магам из Академии пришлось добираться туда, проводить поиски, а его семейство готово заплатить очень немало за того, кто причастен к этой истории. И лучше за живого. Да, учти на будущее, юноша, что если собираешься творить барьер, реагирующий на ночной холод, то они всегда получаются очень чувствительными. Чтобы сработал тот, что поставили возле дома для студентов в Галрэнденском лесу, вода должна была не просто застыть в лужах, а на лету превращаться в лёд. Понятно?

— Понятно... да ничего мне непонятно! Вообще ничего... — я действительно стоял почти в прострации, раздраженно глядя на визитёров. С каждой секундой злость и недоумение только усиливались, я и впрямь перестал улавливать что-либо, похоже, дошел до своего предела. — Я берусь за работу для Посредников, потом сюда заявляется магистр Академии из Альянса вместе с убийцей магов. И "предлагает" работу. Да какого... демона вообще, а?

— Я наставник, а не магистр, — со скучающим видом поправил Сарт. Спросил у волшебницы, обернувшись через плечо: — Элиза, ты докладывала, что он умнее, чем выглядит?

— У всех бывают трудные дни, наставник. Я уверена, щеночек пока просто ещё не привык, не понял, куда он влез по самый хвост. Это проходит с опытом. Не кипятись так... коллега, ничего сложного тут на самом деле нет, — сказала она уже мне. — Да, Посредники это организация, которая по заказу вынюхивает и крадёт чужие секреты. А Охотники на магов — сборище убийц, от отчаяния готовых резать волшебников, а не купцов или дворян. Однако на самом деле и те, и другие фактически подчиняются Альянсу, действуя в его интересах.

— Что?

— Не числись Дафсар в чёрных списках, никто и никогда не дал бы тебе охотиться за его головой, — пояснил наставник вместо неё. — Кто-то из убийц всё равно отправился бы за ним, но нам удачно подвернулся решивший подзаработать дилетант.

— Но какой в этом смысл? Зачем Альянсу магов убирать одного из своих же?

— Разве не очевидно? Хотя, в твоём случае... Уверен, ты даже этого не знаешь, но девиз всех Академий и девиз нашего Альянса — "результат выше метода". Главная цель — приумножение знаний и продвижение магии вперёд, постоянное её развитие. По глазам вижу, что слышишь впервые, хотя собирался у нас учиться, — да, Сарт явно привык читать лекции, у него даже голос изменился, когда он принялся поучать меня. Будто решил зачитать монолог на пару или две. — Если каждый маг запрётся с несколькими учениками в подвале родного замка, трясясь над своими секретами, то какое это развитие? Если же секрет могут украсть, более того, если кто-то сам может получить чужие тайны в руки, то разговор совсем иной.

— Что же касается убийц, — воспользовалась точно рассчитанной паузой волшебница, чувствовалось, что при всём самолюбовании и высокомерии сейчас она в постоянной роли ведомой, — всегда есть маги, настолько увлекшиеся исследованиями, что забывают об их цели. Как Даан или Эрик, как десятки других, которые готовы растрачивать энергию, деньги, материалы и чужие жизни впустую, ради самого исследования, а не его результата. Таких рано или поздно приходится останавливать. Или тех, кто просто слишком несдержан в запросах, даже если его работа и приносит пользу. Понимаешь ли, когда такой маг пустит в чистую силу и сырьё для экспериментов пару деревушек, нам приходится выбирать между одним талантливым волшебником и крестьянским восстанием, которое, сметя его, наверняка выйдет из-под контроля и опустошит немало земель, потом и силы на его подавление придётся тратить. Да ещё все они, как и Эрик, очень любят пускать на опыты молодых или даже неинициированных магов, а их не так много среди народа, стоит поберечь. Думают только о себе, вот потому я подобных типов и ненавижу.

— Иначе говоря, если бы Дафсар действительно смог восстановить древнее заклинание, а для ритуала использовал в основном обычных людей, им бы не заинтересовались?

— Ну да. Если результат может оправдать потери и затраты в разумный срок, и иначе его никак не добиться. А путь в иные миры был бы как раз таким результатом, этого пока никто не сумел повторить, многое отдать можно. Правда, абсолютной материализации он бы этим путем, конечно, не достиг, но тоже что-то неожиданное могло открыться. В этом суть магии — достигать целей, которых иначе просто не добиться. А для этого приходится жертвовать чем-то. Я понятно всё изложила?

— Ясно, всё с вами ясно. Я никогда этого не приму, но... у меня разве есть выбор?

— Есть, — ответил Сарт, кивнув, — я его уже описал — продолжение работы, бой здесь и сейчас, общение с Колвейнами.

— В общем, отсутствует. А условие я могу поставить?

— Не можешь. А какое?

— Ну, — я немного растерялся от такого ответа. Но всё-таки произнёс: — Если уж мне всё равно теперь придётся убивать для вас магов, пошедших не тем путём, то я могу выбрать, кого именно? Если точнее, я бы хотел заняться любителями поиска шулеров.

— Вот как? — наставник переспросил довольно равнодушно. Элиза глядела на меня удивлённо, но вот Сарту было безразлично. — И почему же?

— Некромантия, попытка оживить мёртвых ради получения энергии — гарантированный тупик. Маги, работающие с кровью — слишком сильны, тут кто-то иного масштаба нужен. А вот искатели шулеров — самая подходящая цель, пока они не добились своего, то не усилятся чем-то невероятным, а их успех может принести немало бед, если подобная магия окажется не в тех руках.

Оба мага смотрели на меня с каким-то снисходительным интересом, словно на первоклассника, рассуждающего о законах Ома с видом знатока. Однако Сарт, пожав плечами, бросил:

— Не могу обещать, но допускаю это. Некоторые из заказов будут именно на таких исследователей. Что ж, договор заключён?

— Да. Как будто у меня есть выбор...

— Есть, щеночек, выбор, он всегда и у всех есть хоть какой-нибудь, — ответила Элиза, поднимаясь с кресла. Потянувшись вновь, добавила уже другим, деловым тоном: — Что ж, займёмся особняком. Тут немало чего надо забрать до того, как слуга уронит лампу в корзину с бельём и начнётся пожар. В конце концов, раз наш щенок пообещал "все документы Дафсара", придётся унести кучу его журналов и книг, да и в лаборатории я бы покопалась тоже. С твоего разрешения, конечно, наставник?

— Идите с Лисом вниз, я займусь кабинетом, потом определим, что ещё здесь достойно внимания. Быстрее, мы и так много времени уже потратили.

— Да, и ещё вопрос. А зачем Альянсу какие-то посторонние организации, если вы могли бы убирать магов сами же? Уж если нашлось, кому искать пропавшего студента, найдутся и убийцы.

— Скоро сам узнаешь. А сейчас действительно хватит уже болтать, держись рядом и не отставай, — ответила Элиза вместо наставника, направляясь к подвалу уверенными шагами.