И Смех, И Грех

Алина с трудом дождалась ухода братьев. Поход к Виктору её устраивал больше, чем их брожение по саду. Меньше шансов быстро вернуться и чего-то подслушать.

— А теперь поговорим,— подступила к юродивой она. Та испуганно вздрогнула и беспомощно заморгала, крутя головой, но Виктора рядом не было. Понимая, что не отвертеться, сейчас именно это волнует сестру куда больше, чем всё остальное случившееся с ними, кивнула. Мол, слушаю. А та вопрошала:— Скажи честно, что ему от нас надо? Участок? Больше-то у нас ничего нет. Чего он тут вьётся? Решил всё обстряпать, пока нас нет? Вон сколько продуктов припёр, потратился. Не поверю, что даром. Но дом-то на Лене. Его лапам не дотянуться. Ну почему ты молчишь?

На всё про всё Таня пролепетала:

— Забери девочку, и идите купаться. У него чудный бассейн.

— Ты откуда знаешь?

От перенапряжения Таня тяжело дышала. Так тяжело, как будто за ней гонялись по огороду.

— Я ночью, когда все спали, через забор иногда перемахивала и купалась. Не хорошо, но...

Алина ну никак не желала оставлять без объяснений ситуацию, оттого потребовала.

— Но ты не ответила... Туманно всё... И потом куда же идти, если помочь убрать тебе надо?

Таня усердно прятала под фартуком руки.

— Нечего отвечать, ничего он не просит. И помогать мне не надо, я управлюсь сама.

Алина, присматриваясь и словно подозревая её в чём-то, заметила:

— Ты, как-то изменилась, смелее стала?

— Просто много пережила. Поспешите, а то девочку укладывать спать скоро, время подожмёт.

Понаблюдав, как сестра, натянув резиновые перчатки (с чего бы?) полощет в ароматной пене тарелки, удивлённо пожав плечами, промямлила:

— Хорошо. Тогда мы побежали.

Таня кивнула. Оставшись одна, она попыталась думать, хотя от переполнявших её сейчас эмоций это плохо получалось. Алина своим приездом принесла в домик радость и переполох. И как теперь сложатся их отношения с Виктором, один Бог знает.

Предупреждённый Тимофеевич, беспрепятственно пропустив, проводил гостей к бассейну. Братья вышли только через час, когда Алина с Галей накупавшись собирались, поблагодарив, отправиться домой.

— Что уже?

— Маленьким детям пора спать.

— Что ж вы одни, почему же сестру не взяли?— Посматривая на брата, с ухмылкой спросил Димка. Но у того не дрогнул ни один мускул.

— Она нелюдимая. Посуду моет, это больше ей нравится,— объяснилась Алина.

— Алина, может, ещё поплаваем? — прошептал он с надеждой на ушко.

— Завтра, погода будет по всему видно хорошая, а сейчас ребёнка уложить надо.

— Ох!?

Она потянула его за рукав в сторонку и зашептала:

— Дим, останься у брата ночевать, да?

— Зачем?

— Глупый вопрос. Неудобно.

— Кому неудобно?

— Мне, ещё подумает Виктор, что я пытаюсь тебя закабалить.

— Боже, о чём ты, бедная?

— Дима!

Димке всё это совсем не понравилось и он тут же нашёл виноватого:

— Дёрнуло его со своей благотворительностью сунуться.

— А то бы что?

— Ты бы ничего не знала о такой возможности меня сплавить, и я спокойно спал в вашем домишке на курьих ножках.

— Но я знаю, что вы братья.

— В том и беда. Какое окно по счёту твоей комнатки? Только не говори, что ты спишь вместе с юродивой или малой?

— Нет. Девочку в комнате Лены положу. Хотела с Таней, но та почему-то ни в какую. Просто не узнаю её, словно бес в неё вселился.

— Романтика! Главное окошки не перепутать.

Забрав девочку и поблагодарив Виктора, Алина ушла. Проводив её изучающе — оценивающим взглядом, брат, посмеиваясь, спросил:

— Димыч, где присмотрел куколку, здесь, у меня что ли?

— Ну. Только не говори, что по стандартам не вытягивает.

— Чего ты так взъерошился красивая девчонка и по всему ещё и не дурочка... Жениться что ли собрался?

— А что?— опять подпрыгнул Димка.

— Просто спросил. На таких жениться положено, а не мозги, нагружая, пудрить.— Вспомнив разговор с Таней о сестре, Виктор постарался направить мысли брата в правильное русло, чтоб у любимой девочки меньше болела голова.

Димка не только растерялся таким речам, но и разволновался.

— Ты считаешь?

Виктор пожал плечами.

— Так жизнь подсказывает, причём тут я.

— Звучит расчудесно. Там видно будет,— уклонился от ответа он.

Поплавав, братья разошлись по комнатам. Каждый в свою, изображая усталость и смаривающий сон. Через час Димка проскользнув мимо погружённой в темноту комнаты брата, заметив вечером ящик у забора, поспешил, оглядываясь и проверяясь к нему. "Похоже, специально приспособили для хождения по гостям. Только с какой целью организовывались те визиты? А, собственно мне это до лампочки. Воспользуюсь хитрым приспособлением и всё". Сорвав шапку флокса, посчитав нужное окно, он дёрнул за раму. Взобравшись на завалинку, подпрыгнув, заскочил на подоконник и огляделся. Маленькая комнатка с голубыми обоями в цветочек. Высокий дубовый послевоенный шкаф приткнулся в углу у двери. Этажерка с кружевными салфеточками. Миниатюрный письменный столик со стеклом на столешнице, под которым застыли красивые лица артисток. Настольная лампа под розовым шёлковым абажуром с попугайчиками. Он поднял голову к потолку, там качался такой же только большой. И две совершенно одинаковые железные кровати напротив друг друга. Алина сидела на деревенской кровати с шишечками, кружевным подзорчиком, вертя в руках старенькую ночную рубашечку. Светлые волосы, разметавшиеся по плечам, искрились от воровато проникающего в комнату холодного света звёзд. Как не ждала, а вскрикнула:

— Ой!

— Аленький, не пугайся, это я. Не удержался, сорвал,— вложил он ей в волосы пушистую шапку цветка,— пахнет на весь сад, что за причуда?

В его глазах горит множество бенгальских огней. Это завораживает и Алине трудно не смотреть в них. А надо постараться, чтоб не вспыхнуть сразу же. И так уже это сияние влилось в её душу. Позволив великодушно обнять себя и немножко утопить в нежности, она говорит:

— Флоксы. Таня насажала. Причём разных, разных цветов. Действительно такой дурман.

— Малыш, что ты крутишь в руках?

— Рубашечка старая, порванная немножко. Завтра надо зашить. Сюда свезли всё, что вышло из носки, старенькое. Редко пользуемся.

— Вот завтра и рассматривать её будешь, а сегодня кинь...

Забрав рубашечку, парень откинул её на стул. Оно и понятно. Его страсть накаляется. Но он не торопится выдерживая её как виноделы хорошее вино. Впереди целая ночь, они смогут наслаждаться друг другом.

Алина не перечит. Его руки зажимают её в горящее кольцо.

— Так то лучше, моя богиня. Тебе холодно?

В огне?

— Нисколько.

— Мне показалось, ты вздрогнула под моей рукой...

— Так и есть. Виновата твоя рука. Это от огня.

Димка нежно-нежно целует её в губки и улыбаясь просит:

— Тогда я приоткрою окно, чтоб цветами пахло...

— Ты любишь цветы?

— Обожаю! Тебя, что-то беспокоит?

— Таня, какая-то по-моему другая стала.

Ему не очень нравилось это направление разговора, но он, чтоб не обидеть её принял его.

— Лучше, хуже?

— Смелее и раскованнее, но что здесь делает около неё твой брат?

— Он же сказал, что помогал...

— Это так и всё же не понятно. Правда, я стала лучшего мнения о нём, чем была. Мне он казался слишком высокомерным и самодовольным. А точнее новым русским ослом.— Заметив улыбку Димки, она нахмурила бровки и вздёрнула маленький носик:— Теперь же показался довольно-таки милым. Но всё равно в этой истории больше вопросов, чем ответов.

— Если честно, то мной тоже не всё в этой истории прочитывается. Но, как бы там ни было, а благодаря ему, с ней всё тип-топ. Беды-то, как я понял не случилось, и она благополучно пережила одиночество. А на счёт брата... Я помнится тоже не казался тебе ангелом. Теперь успокойся, красавица, и разреши полюбить тебя...

Потом они попытались уснуть. Но с этим у него ничего не вышло. Димка обнимал любимую, пока она засыпала, и пока не услышал её ровное дыхание. Она даже пробормотала что-то во сне, но он не расслышал. Малышке легче, а у него сна ни в одном глазу. Наоборот пообщаться бы в самый раз. Но будить Алинку не хотелось, и он стал думать о ней, о себе и о том, что их ждёт. Он должен беречь это сокровище и чувствовать ответственность за неё. Ведь многое уже изменилось в нём благодаря этой девочке. Он просто обязан быть бережным с ней. Ему хочется, чтоб она была всегда рядом. Сейчас его малышка спит. Он может протянуть руку и дотронуться до неё. А стоит ему легонько погладить её, и она чуть вздрагивая, прижимается к нему. Но не просыпается. Случаются же такие выверты природы, когда она награждает божье создание не только чудной красотой вроде этих белых естественных, а не крашенных волос. Голубыми, как самое чистое небо глазами. Обалденной грудью, тонкой талией, плоским животом и ко всему этому весомым довеском умом, про который люди говорят, что его палата. Наши мужики не европейцы и не американцы на красивых дурочек не очень клюют. Всем интеллект подавай. Димка мог спокойно пережить какие-то недостатки дам: не та фигура, не тот рост, бюст или цвет волос. Перетерпеть не тот причесон и тряпки, но, если девушка не была по его прикиду умна, то ему было скучно с ней и он поскорее избавлялся от симпатичной мордашки. С другими достаточно было чего-то одного, чтоб запасть, например ног, а с Алинкой втюрился сразу, причём во всё, комплектом. Хотя она и не была длинноногой, даже наоборот, не высокого росточка барышня. Нет, он не представляет себе больше, как это дальше он будет жить только для себя одного. Дорассуждался. Внезапно парень ощутил в себе силу способную перевернуть всю его обычную жизнь. Свою собственную и её тоже. Что там мелочиться. "Кто объяснит мне, что со мной происходит и что это, если не любовь? Без неё я довольствовался малым, а с ней не могу".

Когда крикливые петухи, перепевая друг друга, взгромоздились на заборы, рассвет разрисовал небо и заглянул в окно, Димка поднялся. Поцеловав спящую красавицу, парень выскользнул в окно, плотно прижав створки. "Романтика. Хотя прилично тянет утренним холодком, вот что значит рассвет, к тому же осень не за горами",— поёжился он. Вдоль дома шёл осторожно. Вдруг внимание его привлёк над головой раздавшийся стук открываемого окна, девичий смех и голос брата, что-то нежно бубнящий. Димка метнулся за угол и приготовился ждать. Слышал, как выпрыгнул Виктор, как следом что-то ухнуло тяжёлое и большое. И приглушённый закрытыми створками женский смех потух. Он цапнул Виктора за рукав, как только тот поравнялся с ним. Но тут же был вынужден отпустить, потому, как плетущийся за ним сонный пёс наскочил моментально с претензиями. "Скорее всего, вторым вывалился этот четырёхлапый мешок",— решил он.

— Ты чего тут забыл Витюха, а?— озадачил он брата.

— Я?— Тянул время Виктор не готовый к такому обороту.— Я?...

— Ну не я же. Про себя-то я в курсе, зачем я тут,— усмехнулся он.

Попавший на глаза Джек, принявшийся рыть с усердием ямку, вероятно, почуяв мышь, натолкнул на мысль:

— Джека забирал.

Брови Димки взлетели вверх.

— Неужели? На рассвете?...

Виктор, подёргав ухо, сделал попытку объясниться:

— М-м... Ну, юродивая позвонила. Улёгся на кровать, спать не даёт. Как мёдом ему тут намазали. Рыжий Матвей тоже сюда перебрался. Нянчится с утёнком и цыплёнком, стервец. Скоро больше его уже это жаркое будет, а он их всё моет языком. Вот и забирал хотя бы этого,— кивнул он на усердствующего в копке пса.

— А чего через окно?— не зная верить или нет, тянул Димка.

— Так в дверь невесть что подумают. Жаль юродивую. Опять же малую с Алиной разбудить боялся. А ты, что подумал?

— По честному? Не знал, на что и кинуть.— Признался брат.— Не к дурочке ж...

Виктор спрятал улыбку. "Ты её с орешками за щёчками не видел, когда слюни по подбородку бегут... о, где кино!"

Сказал вставляя в слова сердитые нотки:

— Вот так всегда человек напридумывает, а всё проще простого. Пойдём огурчиков нарвём свеженьких, молоденьких. С грядки объеденье. Давай так. Я в огуречных плетях пошарю, а ты помидор организуй.

Димка растерялся.

— Слушай, неудобно вроде...

— Чего это?

— Получается, как воруем. Юродивая горбатилась...

— Рви себе знай, тут на всех хватит. Я каждый вечер промышляю.

— Это заметно,— кивнул Димка на подставки из ящиков с обеих сторон. "Понятно теперь для чего ящики тут припасены. Зачем самому сажать, когда имеются соседи".

— Вот куплю в супермаркете, понимаешь, не такие вкусные, а эти ел бы и ел...

Димка зачем-то вскинул голову к светлеющему небу.

— Сравнил. Там на нитратах всё, а тут экологически чистый продукт.

У забора Димка рассмеялся. Рассвет обнажил под забором собачий подкоп.

— Что пёс, что хозяин. Сделали себе по лазу и будь здоров. А если она пожалуется?

— Юродивая-то? И кому?...

— Ну не она так Алинка...

— Попробуй вишни... Язык проглотишь. Осенью обязательно себе сад посажу.— Забравшись на забор, предложил Виктор брату.

— Я смотрю, ты хорошо здесь ориентируешься?

— А чего? Мы мирно живём. Я ей холодильник затариваю, она мне пользоваться огородом разрешает. Бартер. Криминала никакого нет. Зря волнуешься за будущую родственницу.

Парни пришли на кухню, намыли, наелись овощей и благополучно отправились спать.

По тому, как за пятницей чётко следуют выходные и политики ещё не отменили такой расклад, Алине, не хотелось ни за какие коврижки окончательно просыпаться. Поэтому она, приоткрыв глаза на нестройный хор петухов, тут же закопалась назад под одеяло и проспала до полудня. Димка не донимал, а всё потому, что добирал недоспатое сам. После обеда девушка, как и обещала, повела Димку показывать деревенское озеро. Любимые мостки и чуть приметную тропинку. Та то вьюном бежала между кустами, то скатывалась к берегу, кое-где вообще спускаясь к самой воде, то резко обрывалась, словно готовая сбросить с себя с кручи. Страшно смотреть на такое, видно как торчат из земли голые корни поваленных деревьев, как сыпется вниз земля. Таких провалов с каждым годом становится всё больше и больше. Жаль! Алинке не терпится пройти знакомой тропинкой с Димкой. И не просто идти, а непременно оказавшись в его объятиях. Рядышком-рядышком, на одном дыхании. Таня провожая их улыбалась. Она уже представляет себе, как тропка будет бежать да бежать вперёд, то круто поднимаясь в верх, то падая вниз, а этим двоим совсем на той узкой полоски земли не тесно. Она бы тоже хотела с любимым Витенькой пройти так, но разве это возможно?

Ребята шли не спеша, чтоб подольше побыть в той звенящей красоте. Со стороны озера пробивается сквозь листву яркое солнце, и мягко шелестят, накатываясь на берег маленькие волны. Сейчас она покажет ему место поваленного дерева, голые ветки которого, простираясь над берегом тянулись к воде, словно чёрные, высохшие руки мертвецов. Посидит с ним на мостках... Жаль прошёл купальный сезон и плюхаться можно только в бассейне у Виктора. Несколько месяцев тому назад они всем бабьим табором злились на нового соседа. Кто б подумал, что так судьба развернёт...