Мир. Наследники ушедших

— А своей невесте ты таких слов не говоришь, — из соседнего стойла донесся полный ехидства голос Андрея.

— Что она, лошадь что ли! — сердито огрызнулся Сергей.

Я не смогла сдержать возмущенного возгласа. Серый резко обернулся, при этом сильно дернув кобылу за гриву. Та обиженно заржала, дернулась в сторону, и уронила его все-таки на пол. Он сноб?! Нет, он наглый, грубый, отсталый... эх, почему мое воспитание всегда проявляется не там и не тогда, когда нужно?! Как мне не хватает познаний Андрея в русском-народном! Я развернулась, высоко вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы, и удалилась.

Меня буквально трясло от злости, в ушах до сих пор звучал голос моего друга, сравнивающего меня с лошадью. А когда я вспомнила о том, что сравнение явно было не в мою пользу, выдержка оставила меня. Я схватила с земли камень и со всей силой бросила его в темные воды небольшого озера, больше напоминающего болото. И, кажется, не промахнулась. Кто-то громко и обиженно вскрикнул за моей спиной, и от вернувшегося булыжника меня спасла только моя неуклюжесть — я поскользнулась и шлепнулась на землю. Из воды на меня смотрело странное полупрозрачное существо, чья кожа имела слегка зеленоватый оттенок. Маленький водяной погрозил мне таким же маленьким кулачком и с громким всплеском, подняв небольшую волну, скрылся в глубинах своего дома. Я подтянула колени к груди, обхватила их руками, и, уткнувшись носом в подол юбки, полными слез глазами смотрела на спокойную гладь воды. Мне было... обидно, тяжело, но не больно. Я привыкла. К его грубости, резкости, и отстраненности. Настолько, что даже не замечала этого, мне это было на руку. Так почему сейчас меня это задело?! Все просто, он посмел оскорбить меня при постороннем человеке, причем, сделал это даже не удосужившись подумать о том, что говорит. Просто он тоже привык, ведь он даже не ставил целью обидеть меня, он отвечал на выпад Боровикова. И это плохо, это надо менять. Об этом и я собиралась ему сказать, услышав приближающиеся шаги, но когда обернулась, поняла, что чуть не ляпнула лишнее.

— Что ты здесь делаешь? — я стерла с лица несколько слезинок и поспешно отвернулась. Не хватало еще, чтобы он видел, как я плачу.

— Пришел извиниться, — покаянно произнес Андрей, останавливаясь в нескольких метрах от меня.

Я зло усмехнулась:

— За что? По-моему, это не ты сравнил меня с кобылой.

— Он же не то имел ввиду, — немного растеряно заметил Андрей.

— Не то?! — сердито вскричала я. — А по-моему, он все сказал четко и ясно. И вообще, что ты-то его защищаешь? Мало тебе от него досталось? Или ты мазохист?

Он стоял, совершенно спокойный и бесстрастный. Казалась, моя истерика его совсем не задела, разве что в глазах промелькнула жалость. Именно она меня и отрезвила. Я зажала рот рукой и снова отвернулась. Какого... он вообще приперся?! Не пришел бы, я бы посидела, успокоилась, поплакала чуть-чуть, но не стала бы закатывать истерику. Для нее мне нужен, так сказать, свидетель и жертва, тот, на кого можно выплеснуть весь негатив. Именно поэтому в такие моменты я предпочитаю уходить, исчезать, оставаться в одиночестве.

— Уйди, а! — всхлипнула я.

Только он оказался настырным и вместо того, чтобы послушаться, подошел и, опустившись рядом на корточки, протянул мне носовой платок. Я покачала головой и достала из кармана свой. "Какая леди может позволить себе выйти из дома, не имея при себе такую необходимую вещь?" — это я мамочку цитирую, если вы не поняли. В этот момент над садом разнесся удар колокола, обозначающий окончания нашего "окна". Над садом?! Ой, мамочки, как я умудрилась сюда свернуть, вроде ведь в парк направлялась? Чем парк отличается от сада знают все, даже такие, как Андрей, об этом всех предупреждают в день набора. Парк — это деревья, травка, кустики и прочая зелень, но обычная, не магическая, тропинки и дорожки там с ума не сходят, можно спокойно гулять и наслаждаться жизнью. В сад я стараюсь не заходить с тех самых пор, как однажды вместе с тетей заехала сюда навестить ее сына и заблудилась. Признаю, мне было весело, но ровно до того момента, пока я не осознала, что потерялась. Нашли меня уже ночью, испуганную, мокрую и оглушительно рыдающую. Тетя потом говорила, что именно по реву меня и нашли. В общем и целом, это место после того случая я обхожу стороной.

Андрей все так же молча протянул мне руку, помогая подняться. Я вцепилась в нее, не собираяаясья ее отпускать, по крайней мере, пока не выберемся из сада.

— Ах да! — вспомнила я зачем вообще пришла в конюшни. Предупреждать Сергея мне больше не хотелось, узнает от остальных и даже отказаться не посмеет, знает, что виноват. — У меня в эту пятницу день рождение, праздновать будем в субботу, приглашены все. Отказы не принимаются, — предупредила его я.

— Я и не собирался отказываться, — он усмехнулся, поправил очки, сползшие на кончик носа, и спросил: — Во сколько и где собираемся?

— В пять, за нами заедет машина и отвезет ко мне домой. Только одеться надо более-менее официально, а то у моей бабушки будет сердечный приступ, — я вздохнула. — И, возможно, будет скучно, потому как на приеме будет, кроме вас, еще от силы пара-тройка моих ровесников. Да и с ними лучше не общаться, если не хочешь заработать вывих мозга.

Он замолчал не надолго, размышляя над моим предложением, а потом неожиданно выдал:

— Так, а что тебе дарить?

Я лишь пожала плечами в ответ. Что мне подарить? То, чего я хочу, он подарить не сможет, как бы не извернулся, а все остальное у меня есть.

— Ладно, мы с ребятами что-нибудь придумаем, — весьма оптимистично пообещал Андрей и потащил меня к выходу из сада.

Не хватало еще опоздать на первый урок рунописи. Ее, как и географию, преподает Серпуховской, который просто не замечает опоздавших, ставит прогул, а на зачетах гоняет так, что страшно даже подумать о приближающейся сессии.

Дмитрий

Купить подарок для семнадцатилетней девушки, у которой есть все, вплоть до того, что ей просто не нужно, легкая ли эта задача? Особенно если учесть, что мы все еще под домашним арестом и выйти в город нам разрешили только в эту субботу, и то под присмотром Серпуховского. Так что вся тяжесть этого решения ложилась на мои плечи, как на единственного, кто имел хоть какой-то шанс выбраться в город. Дракон долго не хотел уговариваться, сегодня уже четверг, завтра надо уже можно будет подергать именинницу за уши, а подарка еще нет, на каком основании их дергать-то?! Наконец, я смог вырваться, но на все — про все у меня не более полутора часов, потом Змей просто-напросто снова завалит дыру в скале, сделанную в прошедшие выходные для Нины. Не нравится ли ему, видите ли, сквозняки.

Я вздохнул, вновь прошелся взглядом по прилавку и, поняв, что найти здесь хоть что-то стоящее за приличную цену, развернулся и направился к следующему магазинчику, неизвестно какому по счету. Сувениры, амулеты, безделушки и украшения... во все этом я не понимаю ровным счетом ничего. Я вообще не умею выбирать девушкам подарки, мне в этом всегда помогала мама. Именно она приучила меня к тому, что подарок — это нечто очень важное, то, во что нужно вкладывать душу. Так что незнакомым или малоприятным мне людям я подарки не делаю, даже тогда, когда должен, не хочется растрачивать себя на них. Но Оксана мой друг, так что придется поломать голову, как-нибудь извернуться и купить ей нечто, что ей понравится.

— Купи что-нибудь необычное, — напутствовали меня девчонки, отправляя за подарком.

Им легко говорить. Несмотря на то, что я прожил за Гранью уже почти полгода, я почти не успел узнать ни город, ни прилегающиеся окрестности, ни, уж тем более, разобраться в том, что может здешний житель назвать необычным. А если следовать всех им наставлениям (необычное, красивое, нужное), то у меня никаких денег не хватит.

Я настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил подошедшего ко мне вампира. А когда заметил, было уже слишком поздно:

— Сир? Что ты здесь делаешь? — ничего более глупого я выдать не мог, но, как говорится, слово не воробей.

— Этот вопрос я должен задать тебе, — с некоторой насмешкой, но без всякого удивления или угрозы произнес он. — У тебя ведь сейчас занятия со Змеем.

— А у вас урок! — "спасибо" Рада! С кем поведешься от того и блох нахватаешься. Нагрубить собственному мастеру, обратиться к нему на "ты" (пусть даже ты изначально и знал его, как друга и любовника собственной внучки!). Как будто мало того, что ты сбежал из Лицея, нарушив запрет директора.

— Но не задам, — он словно не слышал моих слов. Хотелось сказать "И слава Богу", но что-то в последнее время меня стало слишком напрягать его таинственность, его приказы, его избирательная глухота. Поэтому я промолчал, с некоторым нетерпением ожидая приказа развернуться и бегом бежать в ЛиМиН, однако, он снова меня удивил: — Выбрать надлежащий подарок для племянницы князя большое дело. Тут главное не ошибиться.

— Знаю я, — как всегда некстати вылез мой "автомат". — Советов умных мне уже надавали. И это вместо того, чтобы реально сказать куда пойти и что купить.

— Ну, здесь ты точно не найдешь ничего стоящего, — Сир задумчиво обвел глазами аккуратную и в то же время безликую улочку, полную разнообразную магазинчиков. — Советую сходить на рынок. Может, найдешь что-то, что сможет заинтересовать ее.

Рынок это, конечно, идея, причем неплохая, но я уже на собственном опыте убедился, что, несмотря на богатый выбор, найти там что-то стоящее сложновато. Интересное — легко, там этого барахла завались, но чтобы оно одновременно отвечало всем трем названным девчонками критериям отбора подарка — на это мне потребуется гораздо больше, чем оставшийся час. Сир с насмешкой посмотрел на мое задумчивое лицо и, бросив взгляд на часы, заметил:

— Я пробуду здесь еще около двух часов. Потом, если не опоздаешь, встретимся в трактире и я отправлю тебя в замок. Только предупреждаю сразу, ждать я не собираюсь, но и раньше приходить не стоит.

Обрадованный таким предложением, я как-то даже и не задумался о корнях такого добродушия моего мастера, сквозь пальцы смотрящего на мой побег и даже предлагающего помощь в незаметном возвращении обратно.

Сир

Дмитрий ушел, а я поспешил телепортироваться. Нельзя заставлять старых друзей ждать. Даже если эти старые друзья вмешиваются в твою игру, не сочтя нужным предупредить тебя. Я привычно подавил волну раздражения, поднявшуюся в груди. Пора бы уже привыкнуть к тому, что он никогда и не с кем не считается, как никак знакомы большую часть жизни. А ведь каким прекрасным ребенком был, знал бы тогда, сколько всего мне придется натерпеться от него, удушил бы еще в колыбели! Я с трудом разжал пальцы, достал из кармана носовой платок и осторожно стер с когтей кровь. Не стоит пугать людей, они такие мнительные, все им кажется, что каждый встречный вампир только и мечтает о том, как бы ему незаметно у них всю кровь досуха испить. Аж противно!

— Что трясешься? — раздался за моей спиной его, как и всегда при обращении ко мне, слегка насмешливый голос. — Опять молодость вспомнил?

— Зачем молодость, мне хватило одного воспоминания о тебе, — я обернулся и с легкой улыбкой посмотрел на своего ушастого друга.

— Вот спасибо, — искренне обрадовался Лик. Да, он странный, признаю, но он один из тех немногих моих друзей, кому удалось выжить после трехсот лет общения со мной, именно поэтому я им и дорожу и прощаю столь частое вмешательство в мои дела. — Я буду этим гордиться!

Мы заняли своего излюбленное место за одним из столиков, шуганув при этом какого-то добропорядочного горожанина. Обслуживать нас взялся сам Горазд Всемилович. Хотя почему "сам"? Мы сюда приходили еще в те дни, когда его деда никто и не планировал, правда в то время нас было больше, ровно на три человека... нет, скорей уж на три нечисти. Нет среди моих друзей людей, слишком быстро их жизнь заканчивается, а если они все-таки как-то умудряются связать ее со мной, то еще и трагично. Что и говорить, тот, кто меня проклинал, знал, что делал, а снять или исправить что-то теперь не получится, слова умирающего человека имеют особую, необратимую силу.

Дождавшись, наконец, пока эльф наестся (энное количество веков назад ему пришлось около ста лет провести в полуголодном состоянии, так что нет ничего удивительного в том, что сейчас он, как какой-нибудь запасливый зверек, набивает рот), я приступил к делу:

— Может, объяснишь, что ты здесь делаешь?

— Я фе тебе говофил, — я поморщился. Кто там считает, что эльфы прекрасны во всем? А обжирающегося дроу, пытающегося говорить с набитым ртом вы видели? Нет?! Как вам повезло! Лик проглотил еду, запил все это дело вином и, откинувшись на спинку стула, с блаженством улыбнулся. Спрашивается, как валькириям удалось заставить одного из самых непримиримых дроу подписать мирный договор? Ответ простой — накормили. — Меня Кощей пригласил присмотреть за мальчиком. За что ему, кстати, большое спасибо. Тут такие события разворачиваются, а я в своих лесах ни сном, ни духом. Почему обо мне вспомнил бывший любовник бывшей любовницы, а не старый друг, вот что интересно?

— Зачем тебе эта головная боль?

— Ты хочешь оставить судьбу Мира в своих руках? — и куда только делись вся его вялость и благодушие? Вон как оскалился. Как там Димка думал? "Да о таких зубах любой вампир мечтает". — Не получится, слишком много заинтересованных.

— Какая судьба Мира? Очухайтесь. Речь пока идет только о судьбе одного мальчишки, из которого, даже не удосужившись поинтересоваться его мнением, собираются сделать незнамо что!

Дроу хищно ухмыльнулся. На что я ему ответил не менее грозной улыбкой. Обменялись мнениями, называется. Хотя спор, по сути, пока беспочвенный, все, что мы здесь обсуждаем — досужие вымыслы, и ничего кроме. Вот после зимнего солнцестояния станет ясно, все так, как мы и думаем, или просто кто-то раньше времени воду мутит. Тогда зачем мы сюда пришли? Хм, ну мы же все-таки друзья, не видевшиеся более двухсот пятидесяти лет.

Дмитрий

Ничего нового я на базаре не обнаружил. Все те же безделушки, украшения, отвары, зелья, книги и прочая дребедень, может кому-то и нужная, но для меня сейчас не имеющая никакой ценности. И это притом, что я шатаюсь здесь уже больше часа. Меня Рада достала, каждые десять-пятнадцать минут звонит и задает одни и те же вопросы:

— Нашел? Ты где? Когда будешь?

А когда она узнала, что я встретился с Сиром, такую истерику закатила, что у меня чуть зеркало на мелкие осколки не разлетелось. Мила и то к этому отнеслась с некой долей философии:

— Ну, утащит он его к директору, ничего страшного. Главное, чтоб он подарок успел купить и передать его нам.

Я уже собирался разворачиваться и ползти в сторону трактира — благо он рядом, — когда мой взгляд наткнулся на знакомое лицо. Забившись в угол между стеной дома какого-то местного купца и лавкой торгаша, явно мечтающего когда-нибудь стать владельцем такого же магазина, стояла маленькая согбенная старушка, лет этак на вид девяноста (сколько ей может быть на самом деле даже страшно представить). На ее шее висел небольшой лоток, на котором аккуратно были разложены всевозможные амулеты. Один такой я у нее и купил в свой первый день здесь, он у меня в комнате лежит. Надо было пройти мимо, но что-то потянуло меня к ней.