— Сяолан остановил время, — сообщает Хикару, отвечая на второй вопрос. — Куондзи здесь, потому что настаивала.
— Чертовски верно! — говорит Укё.
— Остановил время? — Я смотрю на застывшие статуи. Махо-сёдзё замерли на середине движения. Остановил время. Не могу в это поверить. Даже когда смотрю на результат. — Это… возможно?
— Ага, — говорит Хикару, ухмыляясь так, как будто сам это сделал. — Впечатляет, не правда ли?
— Магия Сакуры, а не моя. Я просто ее одолжил. — Сяолан осматривает окрестности. — Нам пора уходить. Это заклинание долго не продержится.
Качаю головой.
— Я не собираюсь уходить без Аканэ.
— Мы это обсуждали, — говорит Хикару.
— Пошел ты, Хикару, — огрызаюсь я. — Эй, У-тян, куда они ее забрали?
Укё подбирает крупный камень и несколько раз подбрасывает его, оценивая вес. Затем она оглядывается через плечо, ее лицо выражает сожаление.
— Прости, Ран-тян, но я не видела ее с самого первого дня. Они почти сразу утащили ее для корректировки. За нами присматривала Огура-сэнсэй. Уверена, я была следующей. — Укё слабо улыбается. — Спасибо, что спас, Ран-тян. Но в следующий раз давай без оборок.
После этого Укё разворачивается и кидает в голову Акины кусок бетона. Обломок разбивается о череп женщины, не вызывая видимого урона.
— Вот тебе, сучка! — ругается Укё.
— Есть идеи, где она может быть? — спрашиваю я.
Укё закрывает глаза и качает головой.
— Возможно, стоит проверить западное крыло. Сразу за собором. Это только слухи, но говорят, что там они держат проблемные случаи.
Оглядываю школу. Мы у разрушенного восточного крыла Института. К восточному крылу примыкает неповрежденная часть, что Укё назвала собором, готическое здание с широкими сводами и витражами. За ним, невидимое с моего места, западное крыло. Длинное, приземистое, одноэтажное строение. Я, возможно, смогу обыскать все здание менее чем за десять минут.
— Не хочу мешать твоим планам, но нам точно не хватит времени. Просто чудо, что Гёндуль и Тиё еще не показались, и задерживаясь еще дольше, мы просто испытываем нашу удачу. — Хикару вздрагивает. — Даже хуже. Вмешаться может сама директор.
— О, глупый Хикару, это не чудо. Я просто хотела посмотреть, как Ранма-тян побьет Акину-тян, — говорит сладкий, но злобный голос.
Мори Тиё неспешно перебирается через камни, что некогда были восточным крылом. На ее голубом платье трещат желтые искорки. Магия Сяолана разбивается о поверхность божественной ауры Тиё. Застывшее время не в силах вцепиться в Тиё. Она изящно перешагивает через обломки, покручивая над головой расшитый зонтик, как будто идет по залитому солнцем парку.
Тиё останавливается и улыбается нам. Усмешка достаточно широка, чтобы разделить ее лицо надвое.
— Но так как все закончилось, как насчет того, чтобы вместо этого поиграть?
— Тиё, — становится сдержанным лицо Хикару. — Дерьмо. Выбора нет. Уходим. Сейчас же.
— Можешь бежать, если хочешь, но я не уйду без Аканэ, — упрямо говорю я.
Словно противореча моим словам, мои руки дрожат. Тиё. Я не смогу ее побить. Ни даже с тэнки. Если кто-то столь слабый как Акина может устроить мне неприятности, у меня не будет никакой надежды, выступи я против безумной мощи Тиё.
Глаза Хикару вспыхивают.
— Малыш. Не глупи. Спасешь ее позже.
— Я спасу ее сейчас.
— Она именно глупа, Хикару-кун, — вмешивается Тиё. Ангельский монстр красиво кружится на горе обломков. — Но не волнуйся. Достаточно скоро она будет липкой сладостью. А! Знаю. Как насчет раннего подарка на день рождения, Хикару-кун? Я могу подарить тебе для игр милую сладкую принцессу.
— Этого никогда не произойдет, — рычу я. Смотрю на Тиё.
Карие глаза Тиё на мгновение перескакивают на меня.
— Глупая девчонка. Неужели ты в первый раз ничему не научилась? То, что ты хочешь…
— Эй, Тиё, можешь дать нам минутку? — громко просит Хикару. Он сверкает широкой улыбкой. — В память о прежних временах?
— Хикару-Хикару. Ты так недобр, перебивая такую милую девушку вроде меня. Но, так как я люблю тебя, я дам вам поговорить. Только не заставляй меня ждать. Ты же знаешь, насколько… нетерпелива я могу быть, — хихикнув, говорит Тиё.
Хикару прекращает улыбаться и поворачивается обратно ко мне.
— Оставь, малыш. Если ты достиг многого, в итоге ты останешься ни с чем. Нам пора бежать, чтобы мы могли сразиться в другой раз.
— Проклятье, Хикару, ты же знаешь, я не могу уйти без Аканэ, — говорю я.
По правде говоря, мне хочется, чтобы меня уговорили, но моя чертова гордость отказывается сотрудничать. Кроме того, как, черт возьми, я могу оставить здесь Аканэ? Этого не произойдет. Никогда.
Хикару открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но его прерывает Сяолан.
— Нигата. Он должен сделать то, что должен. — Сяолан поворачивается ка мне. — Иди. Мы задержим ее, насколько сможем.
Хикару резко смотрит на Сяолана.
— Ты же не всерьез, да?
Сяолан отвечает размеренным взглядом.
— Дерьмо. Ладно. Но чтобы ты знал, если мы умрем, я буду винить в этом тебя, — ворчит Хикару. — Остается надеяться, что Чиба появится быстро и выручит нас.
Смотрю на Укё. Она качает головой.
— Я останусь в стороне, милый. Я знаю, что здесь я бесполезна. Найди Аканэ. Позже обсудим все за окономияки.
— Время вышло! — оживляется Тиё. — Надеюсь, вы уже со всем разобрались, потому что все эти разговоры так скучны, — говорит Тиё. Девушка небрежно отбрасывает зонтик и делает вид, что вытаскивает пару конфетных боевых топоров.
— Сяолан, пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть в рукаве что-нибудь по-настоящему хорошее, — бурчит себе под нос Хикару, когда Тиё шагает вперед.
Сяолан вытаскивает карту с розовой рубашкой.
— Фаэри, — шепчет он. Вокруг него взрывается пламя, принимая форму женского духа. — Бери ее, Хикару, и не давай Сакуре повода снова меня отругать.
Это последнее, что я вижу, потому что я разворачиваюсь спиной и бегу. Позади меня раздается крик Raitei Shourai, и разгорается бой.
* * *
Трачу минуту, пытаясь достичь западного крыла, прежде чем понимаю, что это невозможно. Едва я оказываюсь в десяти метрах от здания, не важно, как быстро я бегу, оно остается все так же далеким.
Проклятье. Раздраженно постукиваю по оправе очков Митико. За линзами переливаются цвета, и я вижу, что все западное крыло окутано слабым зеленоватым туманом. Морщусь и обращаю взгляд обратно на восток.
Вдалеке вспыхивают яркие огни. Со стороны ожесточенной битвы звучит какофония взрывов. Сражение все усиливается, указывая, что Хикару и Сяолану приходится стремительно отступать. Учитывая расстояние между местом боя и железными вратами догадываюсь, что у меня в лучшем случае пять минут. После этого мне придется сразиться с Тиё… в одиночку.
Дерьмо. Все не должно было быть так. Качаю головой и избавляюсь от мрачных мыслей. Сосредоточься на Аканэ, Ранма. Укё в безопасности. Одна есть. Одна осталась.
Не в состоянии добраться до западного крыла, я вхожу в собор.
Огромные дубовые двери открываются внутрь древнего каменного храма. В соборе тускло и становится еще тусклее, когда тяжелые двери закрываются под собственным весом. Единственный свет здесь просачивается через десятки витражей четырьмя этажами выше. Они окрашивают пол отражением своей формы. Увитый виноградной лозой полумесяц на темном фоне.
Хотя Укё и назвала это место «собором», в огромном помещении нет места для поклонения. Скамьи выстроены перед троном, чтобы можно было распространять власть, а не религию. Хотя я не могу отрицать величественности дизайна. Ввысь тянутся эпические колонны, своды над головой формируют купол. С потолка свисают десятки незажженных люстр. Гранитный пол отполирован до блеска. У моих ног выписана гигантская печать, с еще большей детализацией изображающая все тот же увитый виноградной лозой полумесяц.
В помещении я чувствую себя маленьким и недостойным. У меня предчувствие, что это верно.
С передней длинной скамьи поднимается фигура. Гёндуль. Узнаю воительницу по ее броне: крылатому стальному шлему и покрытой латами кольчужной рубашке.
Гёндуль идет по дорожке меж скамьями, с глухим стуком ударяя по земле торцом железного древка копья.
— Сразись со мной с честью, воин! — кричит она, ее сильный голос эхом отдается по всему помещению.
Игнорирую ее. Вместо этого я через очки осматриваю западную стену. А-ха. В камне собора прорезана пара ведущих в западное крыло двойных дверей. Очки Митико показывают, что они свободны от зеленого тумана. Я нашел вход. Движением пальца отключаю режим аур и поворачиваюсь лицом к Гёндуль.
Виновато улыбаюсь.
— Прости, но у меня нет времени разбираться с тобой.
Даже когда я передаю свой ответ, я двигаюсь. Мчусь по каменному полу и перепрыгиваю через деревянные скамьи. Бах! Бах! Бах! Зазубренное копье бьет молниями. Мой сукэн дрожит, но держится. Истина переписывается ложью. Заряды, что должны были попасть, вместо этого промахиваются, и меня плотным клубком бросает на землю, чтобы сияющая энергия расплескалась о стены собора.
Думм! Гёндуль с металлическим лязгом приземляется передо мной. В два тяжелых шага она оказывается между мной и дверью.
— У тебя нет выбора, воин. Мы сразимся здесь, на священных землях ее величества, — заявляет Гёндуль. — Но, почитая твои обязательства, я освобожу Аканэ, если ты подтвердишь свою победоносность.
— Я бы предпочла, чтобы ты не делала такого обещания, Гёндуль, — говорит новая женщина.
Говорящая высока и одета в плотные слои ткани, стелющиеся за ней по земле. У нее на голове покрытый бриллиантами серебряный венец. На лбу женщины металлическое кольцо прерывается, и там на коротких цепочках висит желтый полумесяц. Женщина держится с царственным достоинством, когда выходит из задней части собора. Она спокойно поднимается на возвышение и садится на трон. С него она свысока смотрит на нас, как будто она бог.
От ее присутствия по спине расходится холодок. Не могу осознать ее силы. Я могу уловить лишь самые малые отблески духа этой женщины, и то, что я вижу, сияет как солнце. Мерцает даже воздух вокруг нее, ощутимый результат силы столь грубой, что она потрясает воображение.
Гёндуль поворачивается к женщине и преклоняет колено. Валькирия упирает копье в пол и склоняет голову, не видя ничего кроме камня.
— Ваше величество, — приветствует Гёндуль.
Возможность. Ныряю к двери, не заинтересовавшись разыгрывающейся сценой. Гёндуль не поднимается остановить меня. Прежде чем я успеваю достигнуть двойных дверей, из ниоткуда появляется виноградная лоза и поглощает их. Она не заставит меня отказаться от моего пути. Тысячей за тысячей усики продолжают растягиваться и распространяться. Они покрывают всю западную стену, а затем движутся дальше, пока все входы и выходы из собора не перекрыты древесными щупальцами.
Люстры загораются все одновременно, наполняя тьму собора теплым светом.
— Тем не менее, — провозглашает со своего трона женщина. — Моя сенши вызвала тебя на почетную дуэль, и для тебя позором было бы не ответить.
Женщина останавливается.
— Хотя я должна уважать, что ты ставишь свой долг превыше славы. Очень хорошо. Я почту обещание моего рыцаря, Гёндуль. Если ты победишь ее, я отпущу выбранную тобой девушку.
Расслабляюсь в свободную стойку.
— Ты, должно быть, директор, Артемида. С чего бы мне верить тому, что ты говоришь?
Лицо Артемиды становится суровым.
— Веришь ты мне или нет, девочка, не имеет значения. В момент, когда ты вошла в мою область, ты стала принадлежать мне. Лишь с моего попустительства у твоей жертвы будет хоть какой-то смысл. Больше не испытывай мое терпение, или я раздавлю тебя прямо не месте.
Мои глаза темнеют, а лицо омрачает нахмуренность. Мне не нравится тон этой женщины.
— Говоришь так, как будто уже победила.
— Ведь так и есть, — заявляет Артемида. — Но верь во что хочешь. Я не буду спорить с крестьянкой. Столкнешься ты с Гёндуль или нет, решай быстрее. — Артемида переводит взгляд на своего рыцаря. — Можешь подняться.
Гёндуль встает и вновь поворачивается ко мне. Слегка кланяется и вновь ударяет своим копьем о землю.
— Почти меня этой битвой.
Смотрю мимо нее на женщину на троне.
— Значит, если я побеждаю, мы с Аканэ спокойно уходим, так? — говорю я, подтверждая обещание.
— Нет, — возражает Артемида. — Победишь, и названная девушка станет свободна. Ты же, Саотоме, отныне и навсегда принадлежишь мне.
Морщусь и ворчу:
— Неплохо, но не думаю, что я пообещаю сдаться. — Перевожу взгляд обратно на валькирию. — Ну что ж, давай сразимся.
Стремительным вихрем краду первый удар, пинком с разворота, что врезается в шлем Гёндуль. Атака бьет с достаточной силой, чтобы сокрушить валуны, и прорезает ауру Гёндуль достаточно резким хайгэки, чтобы рассечь напополам сукэн Акины. Точно так же я мог бы бросить камешек в нападающего медведя. Единственной реакцией Гёндуль была покачнувшаяся на сантиметр в сторону голова.
Отпрыгиваю назад. Нога немеет от резкой остановки. Дерьмо. Валькирия достаточно крепка, чтобы Рёга казался мягким.
Гёндуль вытягивает шею и шагает вперед. Начинает с одного медленного, пробного удара копьем. Отбиваю его в сторону…
… По крайней мере, пытаюсь. Оружие скользит мимо моей руки, как будто его не существует, и прорывает мой сукэн как бумагу. Широкий наконечник копья кусает плоть и скользит вдоль моих ребер.
С шипением отдергиваюсь назад. Дерьмо. Какого черта? Я блокировал. Я знаю, что блокировал. Как?
За первым выпадом следует второй. На этот раз я уделяю защите все свое внимание. Осторожно, но быстро, обрушиваюсь на рукоять копья. Снова промахиваюсь. Когда моя рука должна коснуться стали, копья там уже нет. Вместо этого оружие телепортируется на полметра ниже, оставляя на моем правом бедре неглубокий порез.
Стискиваю зубы больше от отчаяния, чем от боли. Один раз может быть случайностью. Два раза невозможны. Как? Я никак не могу не блокировать столь медленный выпад. Что за прием использует Гёндуль, чтобы скользнуть мимо моей защиты?
Раздраженно жду третьей атаки. Гёндуль не подводит. Оружие рвется вперед и исчезает как пар, встретившись с моей защитой, только чтобы проколоть кожу на правой руке, роняя на пол несколько малиновых капель. А! На этот раз я почувствовал. Когда копье ударило, реальность согнулась. Оружие несет в себе абсолютный закон, сопоставимый с вызванным моим сукэном. Когда моя аура со всех мистических сил заявляет: меня нельзя ударить, копье с еще большей силой заявляет: я никогда не промахиваюсь по своей цели.
Магия. Копье Гёндуль обладает магией, причем худшего вида. Оно нейтрализует мою защиту махо-сёдзё с достаточной силой, чтобы оставить меня полностью беззащитным. Но, как и у ауры махо-сёдзё, закон копья не абсолютен. Сила уступает силе. Чтобы защититься от копья, мне лишь нужен еще больший закон.
