— Как ваши имена, спасенные? — полюбопытствовала я.
С обморока я очнулась буквально минуту и на меня тут же со своими благодарностями накинулась эта детвора. Котена с Эйросом молчали, и все лавры славы доставались мне. Лучше бы еды дали, честно слово!
— Я — Алана.
— Я — Риан, а его имя Авиль, — кивнул парень на пепельного блондина.
Он был высоким, подтянутым парнем. Небесно-голубого цвета глаза старались не смотреть на меня, а и так тонкие губы стали угрюмой полоской. Когда-то длинные волосы были коротко острижены и лишь одна длинная, заплетенная в косу прядь у левого виска, выдавала бывшее отношение к эльфам, так как когда-то заостренные уши стали по-человечески округленными. Хорошо, что я не могла сейчас чувствовать его энергию... Энергию, которая однажды изменилась.
— Знаю, — с нерадостной ухмылкой ответила я и, переведя взгляд на третьего "птенчика", так вкрадчиво поинтересовалась: — А мне спасибо не скажешь за свою спасенную шкурку, дракон?
— Дракон?! — воскликнули брат и сестра в унисон.
Авиль тихо выругался и, встав на ноги, театрально поклонился, ядовито промолвив:
— Темная хозяйка Хейса Эджерай графиня Ванден'лайн, примите мою благодарность за спасение этой шкурки!
— Не обольщайся, — с презрительной улыбкой ответила я, досмотрев представление до конца. — Просто не люблю я спать под чавканье возле уха. И кстати, насчет чавканья. Давайте есть! А то mectarra все соки из меня высосал!
Все резко вздрогнули и позеленели.
— Вы видели? — спросила я напряженным голосом, не понимая, почему они еще тут сидят, а не бегут, куда подальше, с криками: "— Ааа спасите нас от некроманта!".
Никто не закричал, не побежал и даже на костер меня не поволок. Эх, теряют некроманты бывшую славу прадедов.
— Mectarra? — повторил Котена, пробуя слово на зубок. — Так вот значит, каково имя того демона.
— Мы видели только сначала, — ответила на мой вопрос Алана. — Потом не смогли.
— Я тебе, правда, обязан, — мрачно сказал Авиль. — Не думал, что ты ринешься спасать мою жизнь.
— Я и не ринулась, — тут же ответила я. — Так что светлым говори спасибо, я б за твою шкурку и "вздоха" не отдала бы.
— Ты, правда, дракон? — смешивая в едино испуг и восторг, спросила девчонка.
— Ха, дракон? — пренебрежительно выплюнула я. — Шкурка, заполненная чужой душей может зваться драконом?
Девушка перевела на меня непонимающий взгляд, и я решила просветить ее темный ум.
— Драконы бывают двух видов. Первые чистокровные, они вылупливаются из яиц. Вторые полукровки...
— Они рождаются от союза дракона и человека? — перебила меня Алана, на что я подавилась словом и ошарашенным голосом спросила:
— Ты как себе это представляешь?
— Ну, — сказала она и, замявшись, покраснела, кажись от кончиков ушей до корней волос.
А я вовсю захохотала, так как картина огромного, крылатого гиганта размером с гору, который пытается найти где-то под собой голую девушку, застыла у меня перед глазами. Алана, наверное, подумала, что я смеюсь над ней, так как еще больше смутилась и опустила взгляд на свои руки.
— Алана, она смеется не над тобой, — пришел на выручку девчонке маг. — Просто настоящие драконы, вопреки распространенному мнению, не могут превращаться в людей. Так что я думаю, у Хейсы сейчас в голове вырисовываются очень смешные картинки.
— Ох, выдел бы ты их, — подтвердила я слова Котены, и, отсмеявшись, продолжила: — Так вот. Есть чистокровные, а есть полукровки, или как их еще называют двухсущностями. И появляются они следующим образом. Например, рождается светлый эльф у родителей довольно высокого происхождения в Море Деревьев. Живет день, два, месяц, а потом умирает! Родители, конечно, горюют и, не долго думая — чтоб ребенок трупным пятнами не пошел! — решаются на отчаянный шаг. Несут младенца в некое подземелье, где есть таинственная пещера "Воскрешения". В этой пещере находится озеро, куда ребенка кладут и — о чудо! — младенец оживает. И дальше живет себе припеваючи, друзей заводит, с девушками флиртует, да по дням рожденьям разъезжает. А потом однажды — хлоп! — и пропал мальчик, а родители только вымучено улыбаются, потому что знают, какая цена должна быть уплачена за воскрешение сына. Проходит год, два, три, четыре — да каких год, два, три, четыре! — пятьдесят четыре года проходит! И эта пропажа приходит на порог бывшего друга для того, чтоб ее убить и Акона освободить! Вот как бывает!
— Все сказала? — сдерживая гнев, спросил тот, кого я знала с самого детства. Тот, кого я считала братом. Тот, кто подарил мне на день рождения красивую заколку с голубыми камнями и ушел навсегда. Тот, кто явился через два месяца после смерти дедушки, чтоб потребовать от меня бой на освобождение Акона. Дедушка бы его убил, а я пожалела.
Все-таки очень хорошо, что я не способна сейчас видеть энергию.
— Да, Элиан, — ответила с горькой усмешкой я и тут же себя исправила: — Хотя, теперь ты у нас Авиль.
Наступило молчание. Только треск костра, да тихие всхрапы коней нарушали покой успокоившегося леса.
Когда мне было двадцать пять, я потеряла друга, когда двадцать шесть — любовь. Теперь мне восемьдесят два и вчера я потеряла и ни друга, и ни любовь, но он был намного важнее и дороже их. Может, потому что ни разу меня не предавал, а всегда был тем, кто мог понять и успокоить?
— Так вот, Алана, — разбила я начавшую давить на уши тишину, — точнее, к чему я виду. На самом деле, конечно, никто никаких младенцев не воскрешает. Просто, то озеро очень необычное тем, что там, словно в болоте головастики, живут души убитых драконов. И когда к ним попадает тело мертвого младенца, душа вмещается в сосуд и живет себе — как я уже говорила — припеваючи, прикидываясь человеком, эльфом, демоном, неважно. А вот потом наступает момент пробуждения, когда дракон принимает свою истинную форму крылатой громадины. Вот они уже с человеками и детей делать могут, так как эти драконы могут принимать человеческий вид. Понятно?
— А их дети? — подала испуганный голос Алана, кинув быстрый взгляд на Авиля. И взгляд у нее стал таким, словно и убежать не может, и подойти боится. И этот взгляд был мне прекрасно знаком. М-да, влюбилась девица, влюбилась ясная.
Все-таки светлые, если не поголовно, то точно через одного сумасшедшие! Это ж взять и влюбиться в дракона! Любовь зла, как говорится. Хорошо хоть ее брат кажется вполне нормальным светлым, вон какие хмурые взгляды переводит с девчонки на дракона. Надеюсь, он удержит сестру и не даст ей совершить еще глупостей, которые испоганят ей всю жизнь. И чтобы помочь Риану и Алане, я сказала всю правду:
— А там вообще веселуха! Если у такого дракона родиться ребенок, то папаша, или мамаша, убивает свое дитя и несет его в ту ныне упомянутую пещеру, где все повторится. Только с поправкой на то, что родители соседям вымученно улыбаться не будут, так как будут прекрасно осведомлены, что произойдет с их чадом.
— Но как так можно? — совсем сникла девочка, а мне в душу забрела очень нехорошая мысль.
Вдруг что-то толкнулось внутри нее. Еще раз и еще раз... И я вдруг почувствовала Его. Маленько солнышко, возле которого рождается Сама Жизнь, делящаяся на миллионы маленьких ячеек, словно соты в ульях, в каждой из которой растет новая пчелка. Обладать такой мощью могли лишь одни существа.
Я не могла чувствовать, но он ощутил меня. И позвал, словно я была его давним другом детства, хотя нам лишь предстояло познакомиться.
Не отдавая отчета своим действиям, я нежно улыбнулась, протянула руку, положив ее на живот Алане, и ласково проговорила:
— Не грусти. Наша судьба еще переплетется. Обещаю!
Алана резко дернулась, скидывая с меня секундное наваждение.
— У тебя будет мальчик, — смешивая в едино радость и удивление, прошептала я, а потом перевела взгляд на Авилия и потрясенно добавила: — Я бы в жизни не поверила, что ты станешь отцом хранителя!
— Она? Он? Хранитель?! — Дракон выглядел не менее потрясенным.
Риан резко поднялся на ноги и с размаху заехал Авилю по лицу. Тот, молча вытерпев удар, медленно вытер струйку крови под носом и уставился на Алану удивленными глазами.
В следующую секунду мной овладел гнев, от понимания того, что он дракон и живет он по драконьим правилам.
— Не отдам! — прорычала я, выставив перед собой ритуальный нож, и добавив только для его ушей на эльфийском: — Тогда я тебя пожалела, но за хранителя зубами горло перегрызу!
Он ответил мне языке нашей дружбы:
— Хейса, я, правда, не хотел, чтоб так получилось. Прошу отдай мне ее, я обещаю, что с ней и ребенком ничего не случится!
— Нет!
— Я люблю ее! — прокричал он и посмотрел на меня так, что я поняла: правда любит.
Вот только дракону я не доверю даже петлю на виселице для себя вязать.
— Я дала тебе ответ! Не устраивает, жду тебя через год у себя в замке. Кинешь мне вызов на право ребенка, а Госпожа Смерть рассудит честно.
Он сгорбился и стал угрюмее грозовых туч, прекрасно понимая, что со мной ему не справится. Еще не один дракон не смог одолеть меня, а их за три года было намного больше "женихов".
И тут в наш разговор вступила та, которой следовало молчать и быть послушной девочкой, особенно с теми, кто желает ей лучшей участи.
— Почему вы так с ним... со мной... с нами? — Алана еле сдерживала слезы, а ее руки, словно живя своей жизнью, нежно гладили живот.
Наверное, она даже не догадывалась о том, что беременна.
— Потому что она относится к тем, кто не признает такое издевательство над смертью, — не стал лгать Авиль. — То, как мы живем, вызывает у нее отвращение, потому что драконы были теми, кто предал Госпожу Смерть давным-давно. Мы хотели вечную жизнь, и мы ее получили, вместе с вечным мучением. Наши тела увядают, но души продолжают жить в мучении. Как те головастики в болоте, ожидая нового мертвеца, чье тело можно заполучить. Хорошее сравнение, а главное точное.
Если своей жалостной тирадой он хотел разжалобить меня, то у него ничего не вышло. Но спектакль был поставлен не для меня. И Алана плакала. Молча, горько, роняя слезы на землю и сжимая кулаки на животе.
— Простите, — всхлипнула она, размазывая рукой слезы на побледневших щеках. — Простите и спасибо Вам, госпожа, за все.
После чего она подошла к дракону и, взяв его за руку, потянула за собой.
Глупое решение, очень глупое. И вмешаться я не могу, так как она сделал выбор, о котором, я уверена, будет жалеть. Но просто так я отпустить их не могла.
— Алана. — Девушка вздрогнула и повернулась.
Я подошла к ней, положила руки на живот и закрыла глаза.
...Нас окружили миллионы цветов, для которых никогда не будет придумано названий. Наша энергия заплясала, закрутилась в хороводе живых частичек МИРА. Мы вдруг вобрали в себя их Жизнь, их Смерть, их Эмоции и их Чувства, на секунду ощутив само понятие ЖИЗНИ.
Мы ощущали каждую частичку. Чувствовали одновременно миллиарды эмоций других существ. И разделяли их со всем миром. С самой ЖИЗНЬЮ.
Где-то там я услышала тихий вздох, а где-то здесь мы отделялись. Возвращаясь в себя полминуты назад...
— Не забывай: он особенный и в будущем я обязательно с ним встречусь, — сказала я Алане, покровительственно улыбнувшись, а потом перевела взгляд на дракона и добавила на языке, который мог понять эльф, или тот, кто когда-то был им: — Ты дал мне слово, что с ней и ребенком ничего не случится. И если ты его нарушишь, то я — клянусь Теми Которых Помнят Только Бессмертные! — запихну тебя к Акону, чтоб в той клетке вы гнили вместе до конца летописи в Книги Жизни.
Он услышал, вздрогнул и, участив шаг, скрылся в лесу. Алана удивленно посмотрела на меня и поспешила за отцом своего ребенка.
Страшная клятва. К Первым Богам было опасно обращаться. Но мы оба понимали, что клятву я выполню.
— Спасибо вам еще раз, госпожа, — с поклоном сказал Риан.
Я, достав с сумки маленький свисток с колокольчиком, протянула его парнишке, объяснив:
— Если он что-то сделает с твоей сестрой, свистни.
— Спасибо, — ответил он, и в его взгляде была безграничная благодарность.
Это хорошо. Возможно, брат еще сможет уразуметь сестру.
— А вы куда направлялись? — вдруг спросил Эйрос.
Я удивилась его вопросу, но когда услышала ответ, то чуть сердечный приступ не схлопотала.
— Мы разыскиваем нашего крестного мага Пауха.
Я удивленным взглядом провожала спину парнишки.
— Может их остановить? — предложил Котена.
Хм... Идея предложить им отправиться с нами, чтоб найти их крестного, была разумна. Но я рожу Авиля видеть больше не смогу, да и просьба Азы висит на мне нерушимым долгом. Сейчас слишком многое поставлено на кон. И пока я не узнаю правду о пророчестве от Хозяйки Порока, думать о своих проблемах даже не буду.
— Нет, — ответила я, покачав головой.
— Тогда может, расскажем о том, что мы узнали в бордели "При Обочине"?
— Это можно, — подтвердила я, махнув рукой. — Беги, догоняй их.
Маг обиженно на меня посмотрел, но промолчал. Встав с подстилки, он направился за нашими спасенными "птенчиками", а я полезла в сумку за вяленым мясом, так как есть хотелось ужасно.
— Хейса, прости меня за те слова, — вдруг сказал Эйрос, отчего я подавилась куском мяса. — Я не должен был так о тебе отзываться. И хоть я не знаю, кто такие некроманты, но я понял кто ты.
— И кто же? — спросила я его своим смешком.
— Та, кто пережила много предательства и боли, но все равно жертвует собой ради других.
В ответ я промолчала, задумчиво уставившись на огонь.
Мне ни о чем не хотелось думать. Просто сидеть и смотреть на языки пламени... такие же, как изменившаяся энергия Элина... точнее Авиля.
Эйрос, словно почувствовал, что мне нужно отвлечься, попросил:
— Расскажи что-нибудь.
— Что именно? — тут же ухватилась я за начавшийся разговор.
— Какой-нибудь веселый случай из жизни.
Я задумалась, а потом с веселой улыбкой сказала:
— В моем замке живут две бестии, которые друг друга недолюбливают, и постоянно строят друг другу разные козни, но Хозяин Судеб располагает так, чтобы в них всегда попадала я...
* * *
— Хозя'ка! Хозя'ка!
Остановившись, я повернулась на голос окрикнувшей меня. Мейгира, приподняв подол темно-зеленого платья, чтоб ненароком не зацепиться и не упасть, бежала ко мне.
С разнообразием цветовой гаммы платьев у Мейгиры было скудно. Цвет обычно вальсировал от зеленого до темно-зеленого, а с учетом цвета кожи у хамелов, платье делало ее схожей с большой зеленой кляксой. Черно-белые волосы она спрятала под чепчик и в " зеленой кляксе" выделялись только переливающиеся розово-фиолетовые глаза и черные губы.
Подбежав ко мне она попыталась что-то сказать, но из-за того, что запыхалась, могла только "ухать" и "хакать".
— Мейгира, мне сейчас не до выслушивания очередной жалобы на свиней, топчущих помидоры на грядках! — раздраженно сказала я, потому что спешила на встречу с послом графа Берт'троун.
Два дня назад мне от графа пришло жалобное письмо, в котором говорилось, что месяц назад он у меня заказывал дорогое вишнево-миндалевого вино, но вместо заказанного угощения, на праздник по поводу годовщины свадьбы, прибыла партия сливового самогона. Как я поняла по письму и граф, и приглашенные гости напиток оценили очень высоко, вот только жене графа он не пришелся по ее изысканному вкусу. Теперь с меня требовали компенсацию, притом такую завышенную, что на нее можно организовать еще пару праздников, при этом угощая гостей отнюдь не сливовым самогоном.
