Возвращение к истокам

Димитрий проследил за этим его движением.

Из темноты коридора мимо них проследовал невысокий человечек в белом халате и с пышной беспорядочной копной седых волос на голове.

— Ну что, ребята, пока ещё никто не появлялся?— Добродушно спросил он у квокеров.

— Квок.— И отрицательный поворот головы из стороны в сторону в ответ.

— Ладно, тогда....— Но он не успел договорить, так как невидимые невооружённым глазом до этого момента клетки, вдруг стали заполняться и в то же самое время обрастать металлическими прутьями.

Они были самого разнообразного размера, большие и маленькие, низкие и высокие, квадратные, конусообразные и прямоугольные, имелись даже шестиугольные. Правда для кого именно они предназначались, Димитрию пока никак не удавалось рассмотреть, так как они появились в самом дальнем углу огромного помещения, и загораживались клетками куда более крупными и с более правильными формами.

Различного вида существа появлялись в них, одни при этом испуганно жались к деревянному полу, другие, наоборот, беспокойно прыгали и кричали.

Димитрий с испугом и одновременно с книжным интересом разглядывал неведомых доселе созданий. Среди них было очень мало, но всё же и они присутствовали здесь, ископаемых существ, которые, как он знал из книг, жили ещё во времена древних, до взрыва и до распространения радиации. Насколько он помнил, по последним данным, они уже довольно-таки порядочное время, как числились среди исчезнувших с лица земли, или же оставшиеся их редкие представители уже давно, окончательно и бесповоротно мутировали. Но, как выяснилось, всё-таки не совсем окончательно и бесповоротно.

По большей же части здесь были единичные мутирующие особи или уже давно установившиеся породы первично мутировавших существ.

Разумных среди них, по всей видимости, было значительно меньше, чем не разумных, и все они вроде как были гуманоидами, от крошечных карликовых человечков до имеющей просто огромные размеры и покрытой густой шерстью человекообразной обезьяны.

Или возможно всё же обезьяноподобного человека?

Правда разумна ли эта последняя особь или нет, ещё не было фактом очевидным, и степень её ума ещё только предстояло установить. Просто в данное время этот полусумасшедший, или уже окончательно спятивший, ученый маг вел с ней беседу и потому, как постепенно эта человекообразная обезьяна, или обезьяноподобный человек, начала успокаиваться и, в конце концов, присмирела, Димитрий предположил, что хоть какая-то доля ума и сообразительности у этого существа всё же присутствует.

Димитрий и Руди оставались на своих местах и когда всклочённый

человечек удалился, а последовавшие после этого действия, наверное, всё же обезьяноподобного человека, только утвердили Димитрия в его прежних догадках.

Огромное волосатое животное или человек, вдруг опустилось на пол, прижало колени к груди, упёрлось в них подбородком и... расплакалось.

Немного пораздумав, Димитрий окончательно утвердился в своём мнении и далее никак кроме как обезьяноподобным человеком это существо не называл.

Несколько минут среди собравшихся не было ни слышно, ни видно, никаких перемещений, а затем, будто дождавшись какую-то только им ведомую точку отсчёта, днища клеток совсем их содержимым вздрогнули и, слегка покачиваясь, стали понемногу приподниматься над уровнем пола. Затем, зависнув над ним сантиметрах в пятидесяти, ещё какое-то время покачались, уравновешиваясь, и совершенно обездвижено замерли.

Ещё минута и караван из парящих в воздухе решёток выстроился в не совсем стройный ряд и двинулся по направлению к туннелю, а затем и по нему, при этом, по-прежнему совершенно не касаясь пола. По обе стороны от него, соблюдая определённую дистанцию, двинулись и квокеры.

— Пошли.— Подтолкнул Димитрия Руди, как только последняя клетка скрылась из виду.

— Куда?

— Лорд, лорд, у меня иногда складывается такое ощущение, что мы с вами совсем ничего не обсуждали.— Человек-крыса в очередной раз разочаровано покачал головой.

— Легко говорить, когда сами вы здесь были уже сотни раз, а для меня всё здесь происходит только впервые.

— Постарайтесь собраться. Я знаю, вы человек глубоко компетентный, так что давайте не будем меня больше разочаровывать.

— Постараюсь, но ничего обещать не могу, может быть, я и глубоко компетентный, но я только человек, а не бессмертный маг, как некоторые.— Проворчал Димитрий и бросил на спутника недовольный взгляд.

Дальше по коридору они двигались молча, каждый, думая о своём, и дуясь на своего собеседника.

Подойдя к разветвлению коридора, из которого отходило два боковых хода, они пропустили вперёд двух вооружённых квокеров.

— Ну, и куда теперь?— Раздражённо спросил Димитрий.— Я же говорил, надо было идти к ним ближе.

— Нам нельзя было идти к ним слишком близко, так как магическое поле созданное вокруг клеток и вплетённое в сами клетки могло войти в контакт с нашим магическим коконом и впитать его энергию.— Терпеливо объяснил Руди.

— Ну, и что же нам, по-вашему, теперь делать? Вы случайно не заметили, куда они пошли?

— Случайно не заметил, но так как я бывал здесь уже сотни раз, то хоть и не совсем случайно, но я всё же знаю, куда нам следует идти.— И, замолчав, он повернул в ту сторону, откуда совсем недавно вышли квокеры.

Димитрий последовал за ним, стараясь не отставать, но при этом и не вырываться вперёд.

Вскоре помимо неясных факелов, в конце, как говорится, туннеля забрезжил яркий свет, похоже, они уже были близки к выходу на люди. Только свет этот не имел к божественному началу совершенно никакого отношения, даже, наоборот, скорее относился к чему-то дьявольскому.

Димитрий ещё раз прокрутил в голове всё то, в чём именно состояла их задача. Пробраться непосредственно в лабораторию, дождаться ночи, то есть того момента, когда она опустеет от нежелательных в данном случае вражеских элементов, а затем уже только предпринимать непосредственно активные действия в борьбе за освобождение больших и малых народов и народностей.

Именно это они незамедлительно и проделали. То есть незаметно проскочили вовнутрь помещения и тихонько, как мыши, хотя, пожалуй, это выражение обидело бы утончённую душу Руди, засели в уголке лаборатории.

— Ещё раз напоминаю, не дёргайтесь, чтобы вы не увидели.— Произнёс человек-крыса.— Наша задача состоит в том, чтобы спасти большинство, а не подставляться самим. К сожалению, всех спасти мы не в силах.

— А что может произойти такого, о чём вы всё время мне напоминаете?— Спросил заинтригованный Димитрий.

— Лучше и не спрашивайте.— Сдавленно выдала из-под его одежд Миледи.

— Увидите.— Двусмысленно и немногословно пояснил Руди. Ему, как говорится, по всей видимости, было грустно и настроение было на нуле, только рядом не было вездесущих продуктов древности, предназначенных для того, чтобы шкала плохого настроения неизменно поднималась вверх, увеличивая весёлость хотя бы на порядок выше обычного.

И, несмотря на то, что в, казалось бы, вполне безобидных словах друзей, ничего особо ужасного не прозвучало, по спине Димитрия почему-то всё равно пробежался непрошенный холодок. Он не мог понять, что именно им предстояло увидеть, но в том, что ничего хорошее нисколько не сомневался.

Между тем в помещении работа шла своим чередом. Почти все клетки уже были установлены на подставки таким образом, чтобы само их содержимое оставалось на одной высоте и на одном уровне со специальным докторским столом с аккуратно разложенными на нём хирургическими инструментами.

Вместе с осознанием всего увиденного, нехорошее предчувствие Димитрия только усугублялось, обрастая всё новыми зрительными подробностями.

Мужчина с пышной львиной шевелюрой между тем вышагивал между клетками, заглядывая в каждую, улыбаясь и, в предвкушении чего-то видимо для него очень приятного, потирая руки.

— Так, так, так. Отличный улов у нас в этом году, ребята. Есть, конечно, и образцы так себе,— он скривился и произвёл на свет соответствующий жест рукой,— но в основном неплохо, очень даже неплохо. Некоторые образцы, так вообще весьма большая редкость, как вот, например, вот эта обезьяна или это человек такой, не знаю даже как это назвать, а вот о таком экземплярчике, так я вообще ни разу и не слышал.

Он отошёл от обезьяноподобного человека и с интересом стал рассматривать жабу-исполина, которая побила бы все рекорды по росту и размеру, среди пребывающих в лаборатории существ, не говоря уже о её ближайших родственниках, например, о кажущихся большими, гигантской Аге и рогатке венесуэльской.

Она имела светло-зеленую окраску тела, настолько бледную, что казалась из-за этого какой-то неживой и эфемерной. Большие круглые глаза взирали на мир почти с человеческой печалью и тоской. Они неотступно следовали за движениями профессора.

— Поливайте её изредка водой, её кожа должна постоянно оставаться влажной. Так, кто там у нас ещё?— Он двинулся дальше.— Это всё мелкота, но сойдёт ещё для кое-каких разработок.

Хозяин Запретной горы, махнув рукой, прошёл мимо мелких млекопитающих, чего-то наподобие зайцев, лисиц и остальной лесной мелочи, которая была здесь в большинстве.

Он подошёл к клетке с безжизненно обвисшим телом самца благородного оленя. Его рогатая голова была вывернута под невообразимым углом, что являлось признаком несовместимым с жизнью.

Димитрий видел туловище павшего парнокопытного не полностью, но ему вдруг сразу вспомнилось, как совсем ещё недавно он видел похожего оленя, только где и при каких обстоятельствах ему пришлось наблюдать это благородное животное, вспомнить, почему-то никак не удавалось.

— Старый болван, наверное, сильно сопротивлялся моей воле.— Проговорил человечек.— Завидная сила и упорство, жаль, что мне этого уже не познать. Но в любом случае старость быстро даёт о себе знать, он бы всё равно долго не протянул. Унесите его и скормите кому-нибудь из хищников.

Он, жестом своего хозяйского дозволения, безучастно взмахнул рукой. Клетка, в которой находилось лишившееся жизни парнокопытное, несколько раз нестройно вздрогнула, пошла разводами и совсем растворилась.

Квокеры тут же подхватили и выволокли безжизненное тело некогда благородного и гордого вожака, не утратившего свои гордость и благородство даже после пленения и предпочетшего смерть мучительной жизни в неволе, прочь из лаборатории.

Единственное, что когда-то представляло важность для старого вожака, он выполнил. Его стадо было спасено. Он успел его вывести из опасной зоны, а так же назначил своего приемника, который, если имеет достаточную силу и благородство, продержится на своём посту так же долго, как это в недалёком прошлом удалось его отцу. А если нет, то значит, так тому и быть, и его место займёт кто-то более сильный и более достойный....

Профессор тем временем продолжал разгуливать между клетками, изучая новое поступление, и что-то обдумывая.

— Возьмите вот этот образец, я как раз не закончил кое-какие изучения с карликами. Интересно, что говорят, будто женские организмы гораздо крепче мужских, так мы сейчас это и проверим. Правда, лично я раньше этого не замечал.— Он кивнул в сторону маленького человечка, по всей видимости, женщины карлицы, которая тут же протестующе затараторила на каком-то незнакомом Димитрию наречии, хотя и определённо на чётком человеческом языке, оживлённо размахивая коротенькими ручками.— На операционный стол её. Да..., и снимите одежду.

Не обращая внимания на крики потенциальной жертвы, мужчина прошёл к своему столу и стал невозмутимо разглядывать лежащие на нём хирургические инструменты, любовно перебирая их и перекладывая с места на место.

Двое квокеров между тем выволокли карлицу из клетки, магическая защита которой до этого была разрушена учёным, хотя с этим лёгким поручением, вероятно, справился бы и один, и сорвали с неё одежды, предоставив возможность всем присутствующим лицезреть неказистое непропорциональное, короткое во всех значениях, обнажённое тело.

Женщина продолжала свой сумасшедший крик и бессмысленные попытки вырваться.

Димитрий хоть и не понимал языка, на котором щебетала карлица, но отлично сообразил, что она молила о помощи и пощаде. Для этого ведь не надо было быть семи пядей во лбу.

Кхерх, с сочувствием в больших карих глазах, из своей клетки тоже наблюдал, как вырывающуюся маленькую женщину несли к деревянному столу. Странно, но он даже и не подозревал раньше, что такие создания вообще существуют в природе, крошечные, человекоподобные, голые и главное разумные.

Не обращая внимания на оказанное им жалкое сопротивление, квокеры положили пленницу на стол и приковали к нему её запястья и стопы специальными кандалами, распяв, таким образом, и не давая возможности свободно шевелиться.

Димитрий больше не мог наблюдать за происходящим, так как, хирургический стол находился где-то за пределами поля его видимости, но страшные крики и стоны, долетающие до его ушей, просто не могли оставить его равнодушным.

Различные существа, находящиеся в помещении, и вели себя совершенно по-разному. Одни перевозбудились от запаха крови и стенаний жертвы, глаза их горели животным азартом, это по большей части у крупных хищников. Другие неразумные молча или пища в панике и страхе жались к полу, разумные же в основном только сворачивались калачиками и обхватывали головы руками, закрывая глаза и как можно плотнее затыкая уши.

— Руди, я так больше не могу, мы должны ей чем-то помочь.— Димитрий чуть не выскочил из своего угла.

— И тем самым выдать себя, пожертвовав всеми другими ради одной и погубив тем самым всех, в том числе и себя самих? Сядьте на своё место, лорд, смерть естественное состояние души и тела, главное пережить переход в это состояние как можно безболезненней.

Крики всё не прекращались, сводя с ума всех, у кого имелось человеческое сердце, вселяя панику в тех, чья душа уже давно переселилась в пятки и, будоража животные инстинкты тех, кто был сейчас совсем не против перекусить.

И только квокеры, да и, пожалуй, сам профессор, оставались по-прежнему ко всему безучастными, давно уже привыкнув к крови и чужой боли, получая от этого, вероятно, даже некоторое извращённое удовлетворение.

Из всего этого вполне определённо выходило, что совершенно ко всему безразличных существ в данном помещении сейчас не наблюдалось....

В дальнем углу лаборатории снова беспокойно заворочались.

И Руди понял, что для того, чтобы его спутник ничего не испортил, выкинув очередной фортель, ему самому следует сейчас что-то предпринять.

— Хотя, пожалуй, есть кое-что, чем я смогу помочь этой несчастной.— Добавил он после непродолжительного молчания.

Димитрий взглянул на него с надеждой.

— И что же это?

— Сейчас узнаете. Димитрий, выиграйте для меня, пожалуйста, пару минут.

Димитрий кивнул и огляделся. Выиграть-то он выиграет, вот только как? Ага!

Лорд обернулся.

Недалеко от него стояла тумба с какими-то колбами и мензурками. Димитрий схватил первую попавшуюся и швырнул как можно дальше в самый богом позабытый угол помещения. Хотя если речь уже пошла о боге, то всё тут, пожалуй, было уже давно им оставлено и позабыто, здесь жили совсем иные господа, слушались своей правды и творили свои законы.