Кукла Советника

Извиняться, глядя сверху вниз, показалось неловким, и я спешилась.

— Прости, что накричала на тебя. У меня был очень плохой день. Я понимаю, что это не оправдание, и все же, извини. ...И спасибо за ягоды, я очень люблю землянику. — Соврать стоило хотя бы для того, чтобы увидеть, как сияют его глаза.

— Хотите, я почищу вашу лошадь? — поднырнул оруженосец под жерди.

— Не нужно, конюх... Хотя, давай вместе, — неожиданно для себя самой предложила я.

Я давно не возилась со скребком и подрастеряла навыки. Алан уже справился со своей половиной и начал помогать мне, вычищая бок.

— Откуда ты? — спросила я, чтобы завязать разговор.

— Из Гадеры, — ответил мальчишка. — Есть такой городок на побережье. Родился там, там же рос при гарнизоне. Когда мне исполнилось восемь, господин Динас взял меня в оруженосцы. — Динаса я знала. Широкоплечий, с волосами, растущими мысом, он был вечно угрюм и безупречно вежлив. — Мы жили в Оваре, Мельяде, были на островах, а потом граф взял моего господина на службу. И вот я здесь, — закончил Алан, отбирая у меня губку, которой я хотела промыть глаза Вороне. — Давайте, я.

— Укусит, — пыталась предостеречь я оруженосца.

— Лошади меня любят, — отвел на сторону конскую челку Алан.

— А сколько тебе лет?

— Шестнадцать, зимой исполнилось.

— Ого, — удивилась я.

— Да, я выгляжу младше, — недовольно проворчал Алан. — Но я еще вырасту!

Смешной такой.

Я уселась на охапку сена, глядя, как он обихаживает Ворону. Вредная кобыла действительно смирно стояла, пока Алан чистил ей глаза и расчесывал гриву.

— А вы совсем никогда не выходите из замка, госпожа? — наступил на больную мозоль оруженосец.

— Меня не выпускают, — поморщилась я.

— Ваш брат боится похищения?

— Мой брат вообще всего боится. ...Алан, где ты выучил наречие Острова Сладкой Росы?

Юноша медленно водил гребнем по лошадиной гриве, растягивая время.

— Я специально не учил. Мне языки легко даются. Услышу здесь, там... Ну и запоминаю.

— О-о, — завистливо протянула я. Мне мозгодробительные конструкции зачастую приходилось зубрить.

Сидеть было хорошо. В стойле тихо, прохладно. Но два часа уже прошли, еще немного — и Тим сам сюда придет, проверять, чем это я занимаюсь на конюшне.

Я поднялась, отряхивая штаны.

— Мне пора, Алан. Спасибо что помог.

— Я рад вам помочь, госпожа, — поклонился оруженосец.

— Еще увидимся, — попрощалась я.

Сегодня Светлые мне благоволили: я смогла заставить Роха разглядеть во мне человека, а не злую обезьяну, подружилась, не побоюсь этого слова, с Аланом, в счетах, которые дал мне Тим, не было ошибок — ни приписок, ни, наоборот, усохших товаров, я даже нелюбимые инженерные расчеты произвела правильно. И карту нарисовала, не поставив ни единой кляксы тушью.

Тим, правда, все равно нашел, к чему придраться:

— А скажи-ка, любезная сестрица, почему у тебя карта ориентирована не по сторонам света, а относительно княжества? Ты где такое видела? В каком учебнике?

— Ар-р-р! — я выхватила бумагу, дорисовала значки С-Ю, В-З. — Так лучше?

— Лизария с юга, дальше Степь, Меот за горами, Рау на северо-западе... Масштаб прыгает, и Борг с Оазисами ты сместила. ...Лучше, лучше, — засмеялся Тим, заметив, что я поигрываю перочинным ножом. — Пойдем спать? — поднял он подсвечник.

— Ага, — убрала я свое 'оружие'. — Устала я сегодня.

— От того, что сидела в углу, пока Алан чистил твою лошадь?

— Ты что, следишь за мной? — возмущенно ткнула Тимара в бок кулаком.

— Слежу, конечно, — изогнулся он, перехватывая мою руку. Свечи в светильнике опасно накренились. Забыв про зачатки ссоры, мы бросились их поправлять — Тимар хоть и сенешаль, а воск — это воск, а домоправительница — это домоправительница, которая по-матерински может надавать подзатыльников.

— Лира, я за тебя волнуюсь, — сказал Тимар уже в спальне. Я заняла ванную, умываясь, а он прислонился к двери с обратной стороны. — Ты растешь и мне не нравится излишнее внимание, которое уделяет тебе граф, не нравится, что ты по пол дня проводишь на плацу среди солдат, да и этот Алан...

— Он мне ничего не сделает, Тим. Ну правда, — откликнулась я, вытирая мокрую физиономию. — Я чувствую. И я могу себя защитить, причем, благодаря графу.

Я переоделась в ночную сорочку. Длинную, почти до пола, с завязками под горло и рукавами до запястья. В ней я, очень прилично, фланировала до кровати, а потом снимала эту душную тряпку и падала на прохладные простыни.

— Заметь, Тим, ты бы учил меня метать ножи, если бы не Йарра?

— Если бы не Его Сиятельство, я бы тебя в пансионат отправил, — проворчал заботливый братец. — А лучше в монастырь, лет до семнадцати.

— Вот спасибо! — распахнула я дверь, упирая руки в бока. — Всю жизнь мечтала послушницей стать, ага-а-ах! — вскрикнула я, хватаясь за дверной косяк. Уже ставшая привычной ноющая боль внизу живота сменилась острым ножом, который какой-то садист проворачивал из стороны в сторону.

— Что случилось? Лира?! — перепуганный Тим смотрел, как на сорочке расплывается темное кровавое пятно. — Как ты умудрилась пораниться? И где?

— Я не... Ой!

Я бросилась обратно в ванную, захлопнув дверь перед носом Тимара. Светлые, вот стыдобища-то!..

— Лира! Открой сейчас же!

— Тим, — тихо позвала я. — Не волнуйся. Это... Мои регулы, — едва слышно прошептала я. — Кажется, я стала девушкой.

28

— Лежи, — прошептала я Угольку, выбираясь из-под обнимавшей меня лапы. — Я ненадолго.

Пантера зевнула и смежила веки, только хвостом дернула. Замирая и прислушиваясь к каждому шороху за ширмой, я прокралась к приоткрытому окну. От осенних дождей рама разбухла, и, чтобы захлопнуть ее, требовалось мужская рука. Как, впрочем, и для того, чтобы открыть — мне пришлось давить на нее пол вечера, пока Тимар был в ванной. Конечно, я могла бы ее выбить, но это была бы совсем другая история, с отсутствием карманных денег и дополнительными уроками.

Цепко хватаясь пальцами за каменную кладку, я выбралась через окно и пошла вдоль карниза. Сырой ветер раздувал мою пижаму как парус, бросал в лицо мокрые листья. Откуда они взялись на такой высоте?

На галерее сверху затопали тяжелые сапоги, запахло горящим маслом факелов. Я замерла, прижавшись к стене. Стража не заметит еще одну тень, а вот движущийся объект сначала прошьет арбалетом, и только потом посмотрит, что это было. Добравшись до торца, я облегченно вздохнула — полпути пройдено. По-обезьяньи, на радость Роху, обняла руками и ногами водосточный желоб, сползла этажом ниже и забарабанила в ставню костяшками пальцев.

Алан открыл сразу — кажется, он даже не ложился.

— С ума сошла! — прошипел он, хватая меня за плечи и втаскивая в комнату. — Ты по стене лезла?

— Ага, — выбивая зубами дробь, я завернулась в предложенное одеяло. — Чем так странно пахнет?

Алан принюхался.

— Не чувствую ничего, а что?

— Кислятина какая-то. Фу! Как от стариков... — Я прошла каморку по периметру, обнюхивая углы, Алан, оседлав стул, насмешливо следил за мной.

— Это из очага! — вынесла вердикт я.

— Ты про торф, что ли? — пожал плечами Алан. — Так я привык. Нам, бастардам, персиковые поленья не выдают.

— Я Тимару скажу, — попрыгала на месте я, согревая озябшие ноги. — Где моя одежда?

Алан кивнул на сверток, лежащий на узкой кровати.

— О каком сюрпризе ты говорила, Лаура?

— Если расскажу, он перестанет быть сюрпризом, — проворчала я, воюя с завязками. Шерстяные гетры! Боги, какое это счастье! — Отвернись, — показала я Алану язык.

Юноша демонстративно закрыл глаза, прикрыл их ладонью размером с две моих, опустил голову и отвернулся.

— Тимар ведь не знает, что ты здесь?

— Конечно, нет!

— А если проснется?

— Не проснется, я ему снотворного в чиар налила.

— Думаешь, он не догадается утром?

— Нет, конечно, — самодовольно улыбнулась я, надевая теплый свитер. — Я же всего пять капель дала, просто, чтобы крепче спал. Похмелья не будет. Можешь поворачиваться.

— Я так понимаю, сюрприз находится не в замке, — засунул руки в карманы штанов Алан, разглядывая мою одежду — плотные брюки, сапоги до колен, кашемировый свитер, плащ на сгибе руки.

— Больше скажу, — таинственно подняла я палец. — Он в Эйльре!

Брови Алана поднялись смешным домиком на высоком лбу.

— Ты шутишь? До Эйльры пятьдесят лиг!

Я ткнула оруженосца указательным пальцем в грудь.

— Не спорь со мной! Одевайся! Ночи сейчас длинные, к утру вернемся.

— И будем на тренировке как сонные мухи. Рох с нас три шкуры спустит, — притворно заныл Алан, меняя тонкую льняную рубашку на плотную стеганую.

Пламя очага заплясало на его коже, высвечивая рельефные мышцы груди. За три года Алан из мальчика превратился в молодого мужчину — моя макушка даже до плеча ему теперь не доставала, растеряв детскую припухлость, оформились черты лица, а за колючую щетину на щеках я звала его то ежом, то дикобразом — в зависимости, побрился ли он утром.

— Я готов, — Алан снял плащ с крючка над дверью.

— Надень перчатки, — посоветовала я. — Нам через стену придется лезть.

Что мне нравилось в Алане — он практически не задавал ненужных вопросов, готовый беспрекословно следовать за мной хоть в Эйльру, хоть к Темным на рога. Думаю, он даже в Лес бы пошел, реши я устроить туда вылазку. Только вздохнул бы и спросил, а хорошо ли я подумала.

чуть больше — здесь