Марсианин. Книга первая

Оса вскочил и от растерянности сделал ритуальный поклон, который полагается делать при встрече с воином. Риз едва заметно усмехнулся и вдруг принял боевую стойку. Подождал, словно предлагая Осе сделать то же. Тот, подобрался и, еще не понимая, что происходит, выставил вперед свое оружие. Риз перевел свой взгляд на его ноги. Оса, уменьшил расстояние между ступнями. Риз же вдруг резким быстрым движением нанес ему боковой удар в голову, остановив конец древка на расстоянии двух пальцев от виска. И тут же вернулся в исходное положение. Оса, конечно же, не успел закрыться. Прозевал он и второй удар, а вот уже на третий отреагировал. Хотя и не успел блокировать стремительное движение древка. Риз повторил это движение с десяток раз. И когда Оса, наконец, научился останавливать его удары, неожиданно сменил движение, нанеся тычковый удар в колено. На этот раз он не стал останавливать палку, а ударил, не сильно, но достаточно ощутимо. Еще раз и еще. Как только Оса приноровился к этому движению, Риз неожиданно ударил в голову. И снова Оса пропустил удар, и конец палки застыл возле самого его виска. Но удар в ноги, последовавший сразу же, отразить успел. Так они тренировались до тех пор, пока Оса не устал настолько, что начал путаться в движениях. И тогда он положил древко к ногам, прося перерыва. Ему очень хотелось поговорить с Ризом. Просто постоять с ним рядом. И еще ему казалось, что они могут подружиться. Ему очень хотелось этого. Появление Риза здесь, было для него чудесным подарком. Они, как требует церемониал, поклонились друг другу и Ооста опустился на колени, чтобы вознести благодарность Ушедшим, подарившим им этот мир. А когда он поднял голову, Риза не было. Он расстроился, но не удивился. Риз взрослый мальчик, почти юноша, и, может быть, ему не хочется разговаривать с таким малышом. К тому же они из разных кланов, пусть и не враждующих, но не дружеских. Кто в праве осуждать поступки старших? Их надо принимать такими, какие они есть. А что ушел незаметно — так он очень ловок, и преодолеть в два прыжка россыпь камней ему не сложно.

Дома ему в тот раз крепко попало. И за то, что ушел один, и за то, что заставил волноваться долгим отсутствием. Взрослые странно устроены. Иной раз единственный способ понять, что ты для них ценен — напугать их тем, что они могут потерять тебя. Правда, свою любовь они проявляют нелогично. Но Оса и не привык к ласкам. Потому порку, не очень, впрочем, болезненную, принял спокойно, поскольку она была не такой уж высокой платой за сегодняшнее приобретение. Стоя лицом к стене наказаний на заднем дворе, он получил возможность спокойно обдумать происшедшее. Много странного было в нем. Как мог уйти Риза с занятия? Неужели учитель, смягчившись, послал его вслед за Осой, чтобы тот проследил за мальцом? Но почему не слугу? Понятно, слуге не догнать мальца, пусть даже такого неуклюжего, как Оса. Это в целом объясняло происшедшее. И все остальное отступило на второй план. И странная молчаливость Ризы, и его внезапное исчезновение. Да и появление, если уж говорить честно, было странным. Мелькнула у мальчика мысль о фантомах, которые умеют создавать некоторые воины. Но Риза не был фантомом. Фантом был бы похож на Осу. И фантом — это пустая видимость, а ноги от ударов палки Ризы все еще побаливали.

Как ловко он наносит удары! Шаг вперед и правый конец древка летит в голову, поворот корпуса и вместе с ней левый конец, мелькнув, поражает колено. Отстояв наказание, впрочем, это не считалось наказанием, это был момент осмысления, который давался наказанному для того, чтобы он имел возможность обдумать случившиеся и осознать свой проступок, Оса взял древко и отправился на пятачок за конюшней, где прапрадедами были установлены каменные столбы. Они предназначались для отработки ударов и были обмотаны тряпками. Дерево было дорого и деревянный шест, который мальчику дарился при рождении, следовало беречь. И если он оказывался сломанным не во время тренировки, а в результате шалости, то виновного ждало строгое наказание. До самого вечера, пока знойная мгла ни хлынула с небес на землю, Оса пытался повторить двойной удар, которому учил его сегодня Риза.

В школе Риза не замечал Осу, но на его долгий заискивающий взгляд ответил дружелюбной, хотя и несколько недоуменной, улыбкой. Через три дня, воспользовавшись тем, что отца не было дома, Оса убежал в скалы. Он знал, что Риза там. Так и получилось. Риза был на площадке и быстро крутил свое древко, отражая удары невидимых противников и нанося им свои. Оса видел это много раз, когда вместе со сверстниками потихоньку подсматривал за тем, как занимаются старшие. Но здесь было нечто особое. Здесь Риза проделывал это для него. Пройдя все упражнение, он снизил темп и повторил весь цикл, но очень медленно. Затем кивком головы, указал Осе место рядом с собой. И стал крутить шест еще медленнее. Оса знал последовательность приемов этого цикла — он уже много занятий тщетно пытался связать их в красивую и единую комбинацию. Именно по поводу одной из таких попыток и высказался учитель в прошлый раз. Он принялся старательно повторять за Ризой движения. Тот время от времени останавливал его. И знаком приказывал начать связку сначала. И в какой-то момент Оса вдруг почувствовал, что у него получается. Он уловил самое главное, чего не мог понять ранее — не само по себе движение шеста, а движение тела, при котором шест как бы становилась частью его, а не предметом, которым следует наносить удар.

Исчез Риз так же внезапно, как и в прошлый раз. Теперь, как только появлялась возможность, Оса бежал к скалам. Домашние уже прознали про это и не особо бранились. Даже наоборот. Оса стал делать успехи в фехтовании. Учитель уже не дразнил его, а ставил в пример. Отец, расценив уединение сына, как желание тренироваться наедине, не препятствовал, а велел слуге сопровождать его к скалам. На площадку Оса ему ходить запрещал. Но однажды тот, вопреки запрету, тайком прокрался вслед за Осой и увидел, что тренируется молодой господин не один. Однако он был замечен, и Оса, закончив тренировку и выйдя из скал, умело отходил его древком. И только спустя годы Ооста понял, что нарушил слуга его запрет не по собственной воле. Отец понял, в чем тут дело. Он знал жизнь. Вечером, больше нужного охая и держась за бока, слуга рассказал хозяину о странном пареньке, с которым молодой господин тренируется в скалах. И тот задумался. В следующий раз, когда сын убежал в скалы, он велел старшему сыну наблюдать за подлинным Ризом, который в то время развлекался со сверстниками скачками на гомакотах. Узнав об этом, собрал дары и отправился к усыпальнице Неушедшего, чтобы обратиться к нему с мучавшими его вопросами, на которые в пустыне ни у кого не было ответа.

Глава четырнадцатая

Из всего случившегося Коут-Я понял лишь то, что Ушедшие не ушли совсем. Что они где-то неподалеку. И что живущий бок о боком с ними народ пользуется многим из принадлежащего Высшим, что, случись иначе, могло бы принадлежать его народу. Так выходило, что Ушедшие, для народа озер — не Ушедшие, а Живущие рядом.

Игор-Я, когда вокруг загремело и двое из его воинов упали, сраженные неведомой силой, увлек их за собой вглубь туннеля. И они подчинились, потому что воевать против тех, кто разит оружием Ушедших бесполезно. Вслед им раскатисто грохотнуло. От ударов чего-то злого, невидимого, не поддающегося пониманию, от стен полетели куски камня и пыль. Игор-Я быстро шел вперед, а они послушно следовали за ним. Выходило, что он вел их. Не показывал дорогу, а предводительствовал. Когда миновали несколько поворотов, Живущий Рядом С Ушедшими остановился, осмотрел их острым внимательным взглядом, подумал, пошевелил губами, как бы собираясь что-то сказать, потом, хлопнул в расстройстве себя ладонью по бедру. Жест этот был совсем простецкий, непристойный для гранда. Коут-Я подумал об этом с сожалением. Нет ничего страшней для гранда, чем потерять достоинство.

Даруэт ровным голосом спросил.

— Уважаемый Коут-Я, что мы будем делать с этим человеком? Как следует относиться к нему? Он не производит впечатление гранда. Правильно ли мы поступаем, принимая его за равного?

— Мне кажется, — осторожно возразил Коут-Я, он уважаемый в своем народе гранд, владения которого подверглись нападению врагов.

— Это и плохо. Его враги могут стать нашими. Не лучше ли убить его?

— Мы не можем его убить раньше, достопочтимый Ю, чем он выведет нас к тому месту, где мы встретились с ним.

— Да, но нам следует договориться заранее, как поступить с ним там. Отпустить его было бы опасно. Лучше, если никто из их народа не будет знать о том, где расположен наш лагерь.

— Убить? А если Ушедшие, которые покровительствуют ему, придут, чтобы отомстить? Мне кажется, нам следует забрать его с собой. В качестве почетного пленника. Если мы будем с ним доброжелательны, он, пожив у нас, выучится языку и расскажет много интересного и полезного о своей стране. Это будет для нас не лишне. И на случай войны и на случай мирного обмена.

Даруэт задумался. И ответил резонно.

— Нам нечего дать им. У них есть даже такое, чему мы не знаем применения. А воевать с ним нам не под силу. Но вы правы — забрать его с собой будет наиболее правильно. Может быть, через него мы сможем вернуть милость Ушедших. Пусть те, кто берегут покой Неушедшего, поговорят с ним.

Они миновали еще несколько переходов и Коут-Я начал узнавать места.

Глава пятнадцатая

Дело было дрянь. Игорь Валентинович в первый момент даже растерялся. Зачем Николай окликнул этих людей? Теперь этого не узнать, но ошибка дорого ему стоила. Он шел впереди маленького отряда, уводя его прочь от опасности по хорошо знакомым коридорам, и мысленно прокручивал ситуацию. Кто же это был? Если бы их люди — то не стали бы палить, не разобравшись. Армейцы? А им зачем расстреливать всех встречных? Да и армейцы сюда не очень-то нос кажут. Сидят на своих блок-постах. Силовики? Так быстро они не могли пройти до зоны наката. И почему не преследовали, раз уж обстреляли? Это был кто-то еще. Тот, для кого любая встреча здесь представлялась опасной. Он подумал о Володе, но предположение это пока задвинул в "длинный ящик". Если уж ничего более подходящего не найдется, будем думать эту мысль. Очень уж непохоже. При этом Володя был один. А сколько было этих? Игорь Валентинович ясно слышал голоса. Ладно, забыли. Есть вопрос позаковыристей. Что делать дальше? В поселок возвращаться нельзя. Участок подпольного производства цилиндриков, если еще не обнаружен, будет найден в ближайшие дни. А это означает арест и, возможно, отправка на Землю. Для суда и отбывания уголовного наказания. Укрыться в туннеле? Сколько он сможет продержаться, маневрируя между опорными пунктами? А если там засады? А если будет установлено усиленное патрулирование? Уйти за озеро — значит лишиться доступа к продовольственным схронам. Ну, два месяца, ну три от силы — а потом все равно придется сдаваться. Выход один — уходить с этими дикарями. Ибо им было куда идти.

Кроме здравых размышлений, Игорь Валентинович руководствовался и соображениями стратегическими. Так, он был устроен, что чувство самосохранения никогда не подавляло в нем любознательности и стремления совершать действия, помогающие удовлетворять эту любознательность. Он чувствовал, что встреча эта, если ею правильно распорядиться, могучее подспорье в строительстве автономного Марса. Да что там строительства! Если судить по этим молодцам, автономный Марс уже существует. Где-то в катакомбах есть место, где пульсирует жизнь, не нуждающаяся в поддержке из вне. Пока он не хотел разбираться, что это за явление и откуда оно возникло. Эти люди слишком напоминали землян, чтобы предположить их внеземное происхождение. Но с другой стороны — они явно не имели никакого представления о земном. Сейчас надо думать о другом. Надо спасать жизнь. Это был тот редкий случай, когда склонность к авантюре не противоречила инстинкту самосохранения. И короткий разговор между вожаками он истолковал верно. Они, скорей всего, не станут пытаться убить его. Однако и отпускать тоже не станут. Остается увести с собой. И вот здесь требовалось повести себя правильно. Ибо пленение пленению рознь. В положении пленников множество градаций. Почетный плен означает личную неприкосновенность и демонстрацию равенства с пленителями. Но рабство и содержание в кандалах — тоже плен.

Игорь Валентинович, как только его знания местности оказались не нужными, был оттеснен в центр колонны и вместе с этим пропала, растворилась его значимость. Он уже не вел отряд. Теперь отряд вел его. И не было больше ни мэра поселка Марс, ни сверхчеловека, ни лидера... Захваченная ручейком веточка, инородное тело, влекомое течением и не имеющее возможности освободиться от притяжения потока...

Он уже понял, куда шел отряд — к озерам. С этого места все туннели — и прямые и окольные вели именно туда. Эти ходы были изучены им досконально. Он знал путь короче. И у него найдутся силы изменить направление потока. Поравнявшись с боковым ответвлением, Усольцев остановился, тем самым обратив на себя удивленное внимание путников. Получив его в полной мере, сделал приглашающий жест следовать за ним и, согнувшись, пролез в узкую щель. Пошел не оглядываясь, чувствуя, как за спиной возникло замешательство. Но через некоторое время услышал шаги и понял, что поступил верно. Он вновь вел отряда. Игорь Валентинович обернулся: конечно же, следом шел Коут-Я. Вот и первый союзник, — подумал Усольцев, улыбнувшись ему. Коут-Я ответил на улыбку улыбкой.

Глава шестнадцатая

То, что он привел их к озерам, привел уверенно, сделало его почти своим. Это "почти" было едва уловимой, очень ненадежней ниточкой. Одно неверное движение — и она оборвется. Или выскользнет из рук того, с кем связь возникла. Очень уж они своеобразны!

Берег, озаренный сиянием пронизанных стеклянными жилками валунов, светился словно театральная сцена во время рождественского представления. И действующие лица были под стать антуражу. Усольцев, еще не вышедший за границы возраста, который в литературе принято называть репродуктивным, был несколько сконфужен присутствием дам почти в библейских нарядах. Вертеп! Воистину. Высокие стройные красавцы с копьями усиливали экзотическое впечатление. Впрочем, к этому архаизму Игорь Валентинович уже привык. Хотя забеспокоился, когда они вдруг, словно ожившие мраморные изваяния, все как один подняли копья. Только было в них еще нечто... Вернее не было.... И в голове его пронеслась мысль об ангелах. Впрочем, демонстрация женских прелестей и отсутствие первичных мужеских признаков у особей, похожих на мужчин, не отвлекли Усольцева от главного. А главным здесь без сомнения был длиннобородый старик, удобно восседавший на плоском валуне в обществе единственной одетой красавицы. Он строго смотрел на Усольцева. Коут-Я поспешил выйти из-за спины Игоря Валентиновича, чтобы разрядить обстановку. Но в это время красавица, сидевшая у ног старика, вдруг легко встала с места и, глядя на Усольцева яркими сияющими глазами, воскликнула, чуть коверкая слова: