Дар жизни. Главы 1 - 15.

— Да.

Маг в ожидании слегка приподнял правую бровь.

— Я обещаю не убегать и подчиняться,— тихо добавил Лоос, даже не думая врать своему собеседнику.

— Хорошо. Теперь о важном. Для всех, кроме находящихся в этой комнате, ты мой внебрачный сын. Лоосхон Айрен. Старое имя забудь. Если будут спрашивать, почему ты от меня убегал, будешь говорить, что сделал глупость и скрывался от наказания. Уточнять не надо. Знаю, что с этим ты справишься. О твоих актерских талантах я наслышан. После того как ты немного очухаешься мы поедем в столицу. Официально — для полного признания тебя моим сыном. Реально — для проведения ритуала и поступления на службу. Зовут меня Сентинг ООрен. Алри Сентинг ООрен. Глава сыска на сегодняшний день. Мои друзья и соратники: ранег Тлерон Аркеуц,— Сетинг кивнул в сторону мага справа , и затем указал на второго, — и ногот Вуйц Ларген.(прим авт. ранег— титул близкий к графскому, ногот — маркиз). Советую хорошо запомнить.

Он заполнил сразу. Всю дорогу до столицы присматривался к названному отцу. Даже успел подсобить местному отделению сыска в одном из городков в поиске местной "достопримечательности". Как он потом выяснил, маги легко могли найти этого человека сами, но таким образом решили проверить Лооса в деле. После завершения поиска мальчишку просто похвалили, не проинформировав о том, что его основательно протестировали во время скоростного забега.

А дальше столица и ритуал, на котором присутствовал сам повелитель — король Арханлонга. Эти воспоминания Лоосхон ненавидел до омерзения. Сами слова клятвы верности были бы просто словами, если бы их не вносили в магические потоки в виде жизненной программы. Больно, страшно и отчетливо неправильно. Словно кто-то заново перекраивает твою судьбу, ломает заложенные ориентиры и отрезает части тебя самого. Потом долгий период адаптации, когда ты фактически начинаешь жить заново: ходить, двигаться, смотреть, слышать, обонять... Как он понял из случайно подслушанного разговора у него было очень много способностей, пусть пока и скрытых. Поэтому даже облегченный ритуал так сильно подействовал на него. Лоосхону оставили очень многое, по меркам остальных магов, и все же не более трети от имеющегося потенциала. Только то, что может быть необходимо для ревностного выполнения поставленных задач. Первое время он злился, а потом смирился. В конце концов, взамен он получил намного больше. Его учили, как будущего алри: науки, история, политика, этика... Помимо этого Лоосхон постоянно сопровождал Сентинга ООрена, как будущий приемник. Обычные люди считали, что отец просто учит своего сына. Никому из них и в голову не приходило, что он уже является равноправным сотрудником сыска.

Алри Сентинг ООрен был женат и жену любил отчаянно. Но детей у него не было. Лаура ООрен была спокойной, ласковой женщиной. Она сразу приняла Лоосхона, как собственного сына. Порой, Лоосхону казалось, что алрианна безгранично благодарна мужу за нагулянного на стороне ребенка. Паренек всегда поражался нежности и боли, постоянно живущей в ее глазах. Однажды он узнал причину. Это практически отбило у него охоту когда-либо иметь свою семью. В это время Лоос был юношей 18 лет и активно засматривался на окружающих его девушек. Он возвращался с очередного успешного задания, когда застал пьяного вдрызг приемного отца в собственном кабинете.

— А вот и сынок, — заплетающимся языком пробубнил алри и широким взмахом указал Лоосу на соседний стул, — проходи, садись. Поговори со мной!

Лоосхон ничего не понимая сел на указанный стул. Его приемный отец никогда не напивался.

— Вот,скажи,малыш: тебе девушки нравятся?

— Есть немного...

-...Немного,хм... Здорово. А особенный кто-то есть? Чтоб сразу, раз! И жениться?

-... Да нет, не встретил пока...

— Счастливщик! А я встретил! Женился! Верил — счастлив буду! Ты мне веришь?

— Да. Лаура очень хорошая...

— Хорошая? Да что ты понимаешь! Она лучше всех! Этих, взбалмошных, чужих, тупых.... А что из этого? Я ведь все сломал! Ее, себя— ВСЕ! — Сентинг разошелся подскочил и заходил по комнате, — Ты меня понимаешь? Понимаешь?

— Понимаю, — как можно спокойнее ответил Лоос, на самом деле пребывавший в полном недоумении. Насколько он знал, алри никогда не изменял жене, да и вообще не обижал. Даже слова плохого в ее адрес ни разу не произносил.

— Не понимаешь. — печально проконстатировал Сентиг опять сев на стул и, налив себе ларога (прим. местный спиртной напиток, похожий на медовуху), зло продолжил — Ты же ничего не знаешь. От нас магов могут родиться либо маги как мы, либо мутанты. И все. Больше никаких вариантов. Если маг как мы, значит остается жив. Принимает наследство отца, значит. А если нет... — Сентинг в бешенстве ударил по столу

— Я своими руками убил пятерых детей! СВОИХ! Кто я и кто они, после этого? Кто монстр? Кто мутант? Лаура.... Не знает, НИЧЕГО! Она думает, что это ее вина! Что она такая! Неподходящая! Пустышка, которая не может родить здорового ребенка! Она ведь не знает, кто я! И не должна знать. Пару раз я прокололся. Пришлось затирать ей память. ПРАВИТЬ ЕЕ! Мою Лауру... Как я ненавижу себя, тебя, ЕГО! Лучше бы я тогда выбрал смерть... А теперь снова... Беременна! Моя Лаура, вновь беременна! Теперь-то ты можешь понять? Как же страшно видеть в ее глазах надежду! А вдруг это опять не то? А? Сможет ли она снова жить после этого? Смогу ли я, сделать ЭТО и вновь солгать? Что смотришь? Думаешь, с тобой такого не будет? Дурак! Даже если не захочешь, тебе найдут самку для размножения! Ведь у тебя уникальный дар! Должно быть продолжение.... Чувствуешь, бездну, сынок? Каково?

Лоосхон некоторое время сидел, тяжело усваивая открытое. Выйдя из ступора, он уверенно налил себе ларога, молча выпил, сжал плечо приемного отца и вышел из кабинета. Что он мог сказать? Да и чем могли бы здесь помочь слова? Сентинг почти наверняка знал их наизусть, так как ему много раз приходилось доказывать себе необходимость принятых мер. Умный мужик. Сильный. Другой бы не выдержал. Лоосхон не осуждал его за то, что он не пытался спасти своих детей. Повелитель мог в любой момент добраться до любого воспоминания и рано или поздно узнал бы о происшедшем. Кроме того, даже, если хоть одного ребенка удалось бы скрыть от повелителя, а шансы на подобный исход были меньше минимальных, как бы этот ребенок жил? И Где? В глуши, без людей? Ведь должен быть с ним кто-то рядом. Держать в постоянном подчинении человека, несмотря на весь свой талант, Сентинг бы не смог. Да и маги тоже смертны. Рано или поздно все открылось. Что ждало ребенка в дальнейшем? Участь мутантов незавидна, а жизнь слишком коротка. Такого не пожелаешь и врагу, не то, что собственному сыну или дочке.

Беременность преобразила Лауру. Казалось, женщина светилась изнутри. И все же в ее глазах прятался страх, омрачая счастливые минуты. Сентинг по-возможности постоянно старался находиться рядом с ней. Когда у него это не получалось, на смену ему приходил Лоосхон. Он, как мог, поддерживал приемную мать, рассказывая веселые истории, отвлекая от опасений. Однажды на одном из светских мероприятий, на котором они с ней присутствовали вместе, две давние "подружки" Лауры, особо не церемонясь, принялись обсуждать прошлые ее неудачи. Лоосхон никогда раньше не был настолько зол. Одна из дамочек схватилась за сердце, второй стало тяжело дышать. Пока они приходили в себя, Лоос практически силком увел заледеневшую приемную мать. А потом долго успокаивал плачущую женщину по дороге домой.

Мальчик родился крепеньким. С небольшим даром мага силы. Сентинг больше недели ходил с ошалевшим видом и был совершенно не в состоянии работать. Рождение малыша полностью преобразило Лауру. В ней исчезла надломленность и начал проявляться сильный задорный характер. Веселая, боевая женщина, пришедшая на смену приемной матери, невероятно нравилась Лоосхону, как и быстро подрастающий братишка.

Лоос думал, что никогда больше не увидит алри Сентинга таким сломленным, каким он был, когда узнал о последней беременности жены. Он ошибся. В один из вечеров, Лоосхон вновь нашел отца вдрызг пьяным. Впрочем, причина была ему известна. Еще бы, это был шок: обнаружены амулеты сокрытия у мутантов и тайная организация, процветающая под носом у самых сильных магов на протяжении многих лет.

— ... Если бы я только знал... — тихо шептал алри. Он сидел в своем кресле, согнувшись, крепко сжимая ладонями рук голову, и упрямо смотрел в одну точку на разноцветном ковре, — я бы мог спасти их всех или хотя бы одного... хотя бы одного...

В этот раз Лоосхон впервые применил против отца свою силу. Коснувшись аурной рукой его души, Лоос усыпил Сентинга, а затем переложил на диван. Некоторое время он, молча, наблюдал за спящим. То, что сейчас говорил алри, попахивало изменой. Сентинг ООрен, главный советник повелителя, не имел права на такие сомнения. Особенно теперь, когда ему есть что терять. Лоос привычными действиями успокоил волнения ауры приемного отца. Когда последний проснется, он больше не будет сомневаться в своих действиях. Конечно, он будет помнить о своих словах, но найдет уйму доводов, чтобы их опровергнуть.

Совсем вскорости после этого произошло событие, полностью перевернувшее жизнь Лоосхона. Этот день был потрясающе солнечным, радостным и Лоос ежеминутно ощущал какое-то сладостное, будоражащее ощущение -предвестие чего-то очень хорошего. У него было достаточно простое задание: встретить дочку старого друга и сопроводить ее к тетке в столицу. Алри Сентинг сам должен был это сделать, но срочное дело заставило его отправиться в отдаленную провинцию. Лоос знал много хорошеньких девушек, красавиц, но в первый раз увидев ЕЕ прирос к полу. Нежно-зеленое платье мягко охватывало тонкую фигурку, каштановые волосы отсвечивали золотом на солнце, небольшая россыпь канапушек, огромные карие глаза и обворожительная улыбка, с чуть заметными ямочками на щеках — вся эта прияная мишура, лишь оттеняла то, что он увидел вторым зрением. Золотистое теплое свечение ее души, передающее радость, свет, счастье, любовь — вот что пленило его с первого взгляда. Алрианна Милайя ООланг была слабым магом силы. Особых умений у нее не было: так, всего по чуть-чуть. Всю дорогу до столицы она весело шутила, радовалась каждому встречному и вовсю наслаждалась дорогой. К концу путешествия Лоос уже не мог представить себе и дня без нее. Каждый день он навещал алрианну и вытаскивал на прогулку. День их первого поцелуя врезался ему в память на всю жизнь. Они гуляли в одном из городских парков, когда их застал сильный дождь. Смеясь, они спрятались в небольшой беседке. Одежда еще не успела промокнуть и Лоос, подшучивая помогал Милайе отряхивать капли с подола ее платья. Отвлекшись, он не заметил, как его руки коснулись стройного стана. Девушка неожиданно замолчала. Лоосхон поднял глаза и утонул в нежности ее взгляда. Милайя потянулась первой и лаково коснулась его губ своими. Эта неумелая ласка, всколыхнула бурю: он гладил, ласкал ее волосы, плечи, руки... Легкий поцелуй сменился страстным ураганом. Оторвавшись от девушки, Лоос несколько мгновений с потрясением и нежностью вглядывался в ее затуманенные страстью глаза, а затем, полностью раскрывшись тихо прошептал:

— Я люблю тебя, моя солнечная девочка...

— И я люблю тебя, мой волчище, — Милайя доверчиво прижалась к его груди. Долгое время они так и стояли, тесно прижавшись друг к другу, слушая тихое дыхание и переговариваясь односложными фразами.

Дождь окончился. Лоосхон, отстранился, нежно сжал тонкие ладошки, и, проникновенно посмотрев в глаза любимой девушке, чуть срывающимся голосом спросил:

— Алрианна Милайя ООланг я готов вверить вам свою душу, сердце и тело. Согласны ли вы принять меня в качестве вашего мужа?

Глаза Милайи вспыхнули и наполнились радостными слезами. Она быстро, словно боясь опоздать, прошептала ответную ритуальную фразу:

— Я принимаю ваши дары, алри Лоосхон ООрен и готова быть вам верной женой, матерью наших детей и берегиней семейного дома.

Остаток дня для них прошел как в розовом тумане. А на следующий день Лоосхону пришлось уехать. Он долго не мог окончательно попрощаться, пока Милайя, смеясь и подшучивая, сама не вытолкала его за ворота. Уже в дороге Лоосхон написал радостное письмо приемному отцу. Поездка была долгой и изматывающей. Вернувшись домой, Лоосхон, быстро переоделся и , будучи в мыслях уже рядом с любимой, собирался выходить, когда был перехвачен Сентингом ООреном.

— Мне надо с тобой поговорить, — чуть резковато начал он.

Лоосхон уже хотел отмахнуться, но почувствовав серьезный, тяжелый взгляд отца, понял что, что-то не так. Кивнув, он проследовал за алри в его кабинет. Алри начал без вступления:

— Вы не сможете пожениться.

Не давая вставить и слова возмущенному Лоосу, он с напором продолжил:

— Дело не в тебе, а в том, что она маг силы. Единственная женщина маг, за долгие 30 лет.

— Не понял,— холодно ответил Лоосхон,— поясни.

— Проблему магов с деторождением, ты знаешь. Но она возникает только, если один из родителей не маг. Если родители оба маги, то дети — маги силы всегда. Понимаешь? Всегда.

Лоосхон чувствовал, что правда ускользает, словно не хочет открываться ему. Сентинг с болью следил за ним:

— Она может быть только с кем-то одним. И ее получит тот, кто имеет больше прав. И власти.

Все стало на места. Мир рассыпался осколками. Боль. Злость. Смириться? НЕТ! НИКОГДА! Лоосхон не видел, как лопаются стекла, как трясется пол, падают картины и рассыпаются в песок старинные вазы. В голове билась пойманной птицей безжалостная мысль: "я ее потерял...."

Очнулся Лоос только на следующий день. За окном светило осеннее солнце. Его свет казался серым. Тело было тяжелым, неповоротливым. Во рту пересохло. Он слегка повернул голову и встретился взглядом с отцом. На Сентинге были все следы бессонно-проведенной ночи.

— Она знает? — хрипло спросил Лоосхон.

— Да. Теперь да. Наверно следовало ей сказать об этом раньше.

— Я хотел бы увидеть Милайю еще раз.

— Нет, Лоос. Не думаю, что вам вообще следует видеться в ближайшее время. Так будет лучше для вас обоих.

Лоосхон силой воли подавил рвущиеся чувства и кивнул. Сентинг с облегчением выдохнул и, сменив тон на деловой, продолжил:

— Есть несколько дел в северной провинции. Можешь ехать, как только придешь в себя. Будешь готов, сообщи.

-Хорошо,— голос Лооса звучал безжизненно и глухо.

Сентинг, кряхтя поднялся со стула и, еще раз посмотрев на безучастного Лоосхона, покинул комнату.

В этот же день Лоос уехал. Он не хотел возвращаться. Не хотел жить. Словно у него отобрали стержень, державший его все время. Охота была успешной. Только работа. Не думать. Забыть. Забыть. ЗАБЫТЬ! Иногда он рычал как зверь. Срывался на людях. Прошло. А затем только холод и ноющая затаившаяся боль.

Встреченная им счастливая парочка всколыхнула старое. Нахлынули воспоминания. Перед внутренним взором как наяву предстали светящиеся открытые глаза. Неожиданно просочилась одинокая, куцая слеза. Рука зло стерла ее след.