Закуси горе луковицей

— Что если? — напряглась Зоя.

— Если мы приобретём метров сорок надёжного, лучше альпинистского каната.

Зоя так и ахнула.

— Сколько же это будет стоить?

— Не знаю. Думаю, не очень дорого. Но ведь он послужит нам не раз и не два.

— Слабое утешение. У нас и денег-то осталось только на питание.

— Ничего, дорогая, вот построимся и заживём как все, — попытался он подбодрить её.

— Это с твоим-то неугомонным характером? Очень сомневаюсь.

Вечером к ним заглянули Саша и Сергей, полюбовались журавликом; вставили в два пустующих отверстия вблизи траншеи под фундамент столовой подходящие столбы и к ним приделали турник. Зоя недоумевала: зачем это? Но вскоре всё стало понятно. Володя вытащил из сарая обрезок толстой верёвки, с одного её конца привязал палку, с другого — небольшое кольцо. Перебросил её через турник и получился ещё один подъёмник, с помощью которого, садясь на палку и подтягивая себя за кольцо, он свободно пересаживался с коляски на тележку и наоборот.

Эту же и другую пару столбов впоследствии Некрасов стал использовать для подтаскивания брёвен с помощью ручной лебёдки.

Уже лёжа в постели, Володя сказал:

— Ох и быстро же время летит. Завтра последний день июля, а мы ещё и не начали строить.

— Ничего подобного, — возразила Зоя. — Начали. Ты уже расчистил стройплощадку, сделал на ней разметку плана дома, отрыл траншеи под фундамент. — Разве это не строительство? А сколько завезено материалов? А ведь прошло всего-то полтора месяца.

— И всё-таки мало у меня времени. Вот если бы завтра проснуться, а на календаре тридцать первое мая.

— Ну, уж нет! — категорично возразила Зоя. — Мне куда больше нравится в июле.

— Прости, милая, — погладил он её волосы. — Я имел в виду только стройку. Боюсь, не успею до холодов.

Первая неделя августа оказалась весьма напряжённой. Известие, которое привёз Евгений, заставило и Некрасовых, и всех их друзей и поволноваться, и от души потрудиться. Оказалось, что он поговорил с начальником стройтреста о Володиной затее, и тот пообещал через трое суток прислать к ним бетоновоз с готовой смесью для заливки фундамента. Это давало им приличный выигрыш во времени и в деньгах.

К исходу третьего дня ребята, уставшие и порыжевшие от пыли, привезли из заброшенного карьера две машины бута. Путь был неблизкий, да и кувалдами мужчинам пришлось помахать на славу. Пока Сергей отвозил первую машину, Саша с Женей заготовили камни на второй рейс.

Володя заканчивал сооружать опалубку для фундамента. Зоя, частенько сбегая от своих малышей, кое в чём помогала ему. Он охотно вводил её в курс дела, и она, к своему удивлению, с увлечением постигала азы строительства, всё более и более проникаясь уверенностью, что у них всё получится.

Как только речным песком выстелили дно траншей, Володя поднял два камня, один из них подал Зое и сказал:

— Ну, что, девочка, начнём строить дом?

— Начнём! — с вызовом ответила она.

И они, улыбнувшись друг другу, бросили в основание фундамента по камню. Именно с этого момента Зоя почувствовала свою вовлеченность в начатое дело и ощутила себя единомышленницей своего мужа.

Когда на следующий день им привезли бетонную смесь, их основные помощники были на месте. И уже через полчаса фундамент и отмостки для отвода воды были полностью залиты раствором.

Вечером, когда все участники аврала и их близкие собрались у Некрасовых, Женя, подняв бокал вина, произнёс патетическую тираду, суть которой сводилась к тому, что этот день нужно считать памятной датой и достаточным поводом для вечеринки. Все с воодушевлением поддержали его. И после небольшой дискуссии этот день назвали 'Днём первого камня'.

Глава 19. РАДУГА — К УДАЧЕ

С этих пор весь жизненный уклад Некрасовых был подчинён интересам стройки. Завтраки у них превратились в планёрки, ужин — в подведение итогов. И первоочередными статьями расхода стали траты на малышей и стройку.

Уже на следующий день они решали отнюдь не пустяковый вопрос — как рубить стены: 'в лапу' или 'с остатком'? В первом случае углы красивее, а во втором — теплее. Ещё полтора года назад Зоя посчитала бы своё участие в решении этой проблемы полнейшим бредом, но не теперь. Сейчас она — мать, и продуваемые углы её ничуть не устраивают. Поэтому практичность взяла верх.

Не менее десяти дней потребовались Володе на то, чтобы вымерить и обтесать заготовленные для сруба брёвна. А их концы помогли ему опилить ребята. Зоя не переставала удивляться, откуда у мужа столько терпения и упорства. Ведь каждое бревно ему нужно было выволочь из кучи, подтащить к своей узкоколейке и ровнёхонько уложить его вдоль неё. А потом, скользя вдоль всего бревна на тележке, через каждые полметра то ставя её на тормоз, то снимая с него и орудуя штыковой лопатой, ему нужно было очистить бревно от коры настолько, насколько возможно. Затем, используя лом, лебёдку и свою смекалку, Володя повоѓрачивал бревно к себе неотёсанной стороной, и всё повторялось снова.

Зою очень раздражало то обстоятельство, что возле их дома, как бы невзначай, подолгу задерживались односельчане. А некоторые вообще приходили как на оплаченный аттракцион и откровенно пялились на то, как работает Володя. 'Вот кого не мешало бы пугануть ружьём!' — думала она.

Бабушка с удовольствием возилась с правнуками, но её немощь не позволяла Зое полностью полагаться на неё. Да и работы ребятишки задавали столько, что и трём нянькам не управиться. А тут ещё и хозяйство.

Когда у них появился канат, стрелу 'журавлика' тотчас сняли, снарядили её и водрузили на место. И тут же опробовали подъёмник. Механика творила чудеса. С её помощью даже Зоя сумела поднять над землёй огромное бревно.

В то утро для вырубки первого венца всё было готово. Во дворе стоял стойкий сосновый дух. Настроение было под стать моменту — приподнятое.

И вдруг в течение каких-то двадцати минут погода переменилась, и пошёл сильный дождь. Некрасовы спрятались в коридоре. Зоя с тревогой глядела на Володю. У того был вид обманутого ребёнка. Но постепенно взгляд мужа стал теплеть, в нём просыпался лирик.

— Зоенька, неси-ка сюда наших малышей. Пусть посмотрят на этот замечательный ливень.

Сначала Зоя собрала Артёмку и вынесла его Володе, а потом поставила рядом с коляской стул, сходила за Алёнкой и тоже села. У малышей на личиках читалось сильное удивление, особенно у Артёмки. Он забавно хмурил свои едва обозначившиеся бровки и смешно таращил глазёнки. А Володя рассеянно гладил ребёнка своими мозолистыми исколотыми щепой руками и целовал его в макушку. О чём он думал?

Между тем с неба протянулись к земле тысячи бледно-серых нитей. Их становилось всё больше и больше, пока они чудесным образом не сплелись в колышущийся полупрозрачный занавес, который постепенно отгородил их от всего мира.

Некрасовы сидели и смотрели на этот ливень. И Зое вдруг вспомнились море и первая встреча Владимира с тётей Машей.

— Да, всё забываю тебя спросить, — сказала она, — при встрече с тёть Машей вы как-то по-особому тепло улыбнулись друг другу. Что это было?

Володя посмотрел на неё. Лицо его посветлело.

— Видишь ли, — ответил он, — для воспитанника детдома слово 'сынок' носит глубоко личностный оттенок. Я невольно отреагировал на него. Тётя Маша удивилась моей реакции, а потом всё поняла, и мы, снимая это недоразумение, улыбнулись друг другу. Вот и вся тайна.

— Теперь ясно. Володя, а ты бы хотел найти свою мать? — спросила Зоя.

— Да. Я с детства мечтал об этом. Мне казалось, что ей было так же плохо без меня, как и мне без неё. И только непреодолимые обстоятельства мешают ей приехать за мной. В отрочестве у меня был период ненависти к ней. А теперь, когда я нашёл своё счастье, мне снова хочется увидеть её. Вот такой парадокс... Да когда же этот дождь закончится? — забеспокоился Володя.

И тут... выглянуло солнце. И снова стали видны тысячи ниточек, но уже не блёклых, а по-праздничному ярких, светоносных, с оранжево-жемчужным оттенком.

— Это же грибной дождик, — обрадовалась Зоя. — Дай-ка мне сюда и Артёмку.

Она подхватила малышей на руки и, выскочив с ними под дождь, весело запрыгала.

— Дождик, дождик, не зевай, ребятишек поливай! А вы, милые, растите! Папку с мамкой удивите! — приговаривала Зоя.

— Вот шалунья! Довольно прыгать! Дети все повымокли, — весело кричал Володя. — Прячь их под крышу!

— Повезло нашим крошкам, — всё ещё смеясь, сказала Зоя, возвращаясь на место. — Уж теперь-то они быстро вырастут.

А дождь, словно у него только и было заботы, что окропить их малышей, тут же стал стихать и вскоре прекратился вовсе. Солнце продолжало улыбаться. Над крышей Моховых стелился голубоватый парок. От запаха земли, острого аромата цветов и промытой листвы пощипывало ноздри.

Некрасовы всем колёсным транспортом выкатили на волю. Воздух, полный испарений, солнца и отблесков мокрой листвы, на время стал заметнее глазу. И тут за рекой, словно цветной фонтан, ударил в небо сноп радуги. Он стал расти, насыщаться светом и, будто от тяжести, неотвратимо клониться к земле, пока где-то вдали за лесополосой не коснулся её.

Души молодой семьи наполнились тихой радостью. Минут двадцать Некрасовы наблюдали за этим нерукотворным великолепием, удивляясь богатству красок и гармоничности их перехода от одного цвета к другому. Постепенно заречный край арки стал утолщаться, и вот уже целые пространства вблизи земли оказались заполненными сказочно цветным воздухом: оранжевым, зелёным, фиолетовым. Красота непередаваемая!

— Хороший знак для нашего почина, правда, Володя?

— Надеюсь, что так.

По тротуару к ним неспешно приближался Терентий Пасько. Этот невысокий благообразный совершенно седой, но ещё крепкий старик с большими жилистыми руками доводился им дальним родственником. У него было умное, располагающее к общению лицо и доброжелательный характер.

Дойдя до завалов брёвен, дед Терентий остановился. Некрасовы поприветствовали его:

— Здравствуйте, дедушка!

Дед приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, здравствуйте, хозяева. Как дела на вашей стройке?

— Продвигаются понемногу, — ответил Володя.

— Может, помощь нужна какая? — заботливо осведомился дед. — Скажи.

— Спасибо. Пока сами справляемся.

— Смотри. А то мужики уважают тебя, придут. Ты им, лежебокам, добрый пример подаёшь. Молодец.

— Нет, дедушка, помощников у нас хватает.

— Эти, что ли? — смеясь, кивнул он на ребятишек. — Или Анфиска?

— Мне друзья помогают. Ну и, конечно, все мои помаленьку.

— Ты уже срубы ставил?

— Не приходилось пока, но поставлю.

— Смотрю, отважный ты человек. Однако пригласил бы кого знающего. В таком деле помощь не зазорно принять. Стены рубить — не шутки шутить.

— Я знаю, Терентий Григорьевич, это нелегко. Но, думаю, что у меня всё получится. Однажды я наблюдал, как это делают, хотя и недолго. Да и книжку в своё время полистал о строительстве — кое-что запомнилось. Раз начал — бросить характер не позволит.

— Похвально. Характер здесь нужон. Но советом не пренебрегай.

— На это и надеюсь. Я ведь не в пустыне буду строить. Здесь есть, у кого спросить и кому поправить меня.

— Согласен, — улыбнулся старик. — Мне твой настрой нравится. — И без всякого перехода спросил: — Как собираешься тесать брёвна на окладный венец?

Володя, ни на секунду не задумавшись, ответил:

— На два канта: одним — вовнутрь, другим — к фундаменту.

— А где будешь выбирать пазы для сплачивания венцов?

— С нижней стороны брёвен, сантиметров по пятнадцать шириной в виде полуокружности.

— В простенки замки будешь ставить?

— Да. По три шипа поставлю один над другим.

— Хм. Хорошо. А когда начинать думаешь?

— Да вот немного пообветрится, и начну.

— Ну, ладно, внучек, удачи тебе.

— Взаимно, дедушка.

Старик с тёплой улыбкой оглядел их малышей и сказал:

— Славные у вас ребята растут. Ну, прощайте.

— До свиданья, Терентий Григорьевич, — попрощались Некрасовы.

Старик потихоньку тронулся дальше.

С полудня Владимир приступил к работе.

Признаться, я, как автор, в некотором затруднении оттого, что не знаю, как мне сейчас поступить. То ли больше не утомлять вас техническими подробностями строительства, которыми до предела был насыщен каждый день Некрасовых? То ли сохранить их, чтобы наиболее стойкие из вас смогли хоть приблизительно осознать трудности, с которыми пришлось столкнуться этой молодой семье? Не знаю. Ну уж, как Бог даст.

Прошло немного времени, и Владимир приноровился к топору и своей высокой тележке, способной проезжать над бревном. Он ложился на неё грудью и орудовал топором. Опыт только нарабатывался, и в ход шли все подручные средства.

Когда у Зои случалась свободная минутка, она с интересом наблюдала за работой своего любимого мужчины. Он же, принимая её внимание за любопытство, спешил рассказать ей об особенностях строительного процесса. Так, сама того не желая, Зоя была в курсе всех его дел.

Чтобы можно было использовать лебёдку с любой стороны сруба, понадобилось в разных местах вбить в землю ещё до десятка железных клиньев, великодушно сделанных знакомым Володе кузнецом. К ним же при необходимости закреплялся тяговый конец журавлика с поднятым им бревном. В конце концов, на строительной площадке всему нашлось своё применение. А к исходу месяца из самых толстых брёвен Некрасовым был выложен нижний венец.

Последний августовский денёк был ярким и безоблачным. Володя в мокрой от пота линялой футболке и пляжной кепочке примеривал бревно на второй венец. В глубине двора в тени вишнёвого деревца на скамейке дремала бабушка. Рядом с ней в коляске спали малыши. Зоя не переставала удивляться тому, что близкое соседство брата и сестры не только не мешало им, но напротив, действовало на них успокаивающе.

На улице послышались крики. По голосам она узнала одну из самых скандальных пар посёлка: здоровяка и красавца Максуда и его сожительницу, тоже красивую и непутёвую Лидку Глазунову. Этот узбек несколько лет подряд с небольшой бригадой наезжал в посёлок на сезонную шабашку, да однажды влюбился в Лидку и остался у неё. Но их любовь оказалась несчастной. Максуд своими крупными кудрями напоминал знаменитого мавра. Ревность его, подогреваемая вином и сплетнями, не имела себе равной.

Когда Зоя вышла на улицу, Лидка уже пробежала мимо их двора. За ней, разгорячённый погоней, размашисто шагал Максуд. В руках у него был топор.

— Лидка, стой! — сквозь зубы кричал он. — Поговорить надо. Чего ты всё убегаешь, дура? Ты же знаешь, я тебя не трону.

— Как же, не тронешь! А зачем топор с собою тащишь? — срывалась на визг Лидка. — Брось его! Тогда остановлюсь.

— Максуд! — крикнула ему Зоя. — Оставь топор. Я потом тебе его верну.

Преследователь, словно споткнувшись, на миг остановился. Через плечо косо взглянул на Зою и, клокоча от ярости, бросил:

— Не встревай, женщина. Дешевле будет.

Лидка, затравленно оглядываясь и стараясь во что бы то ни стало удержать безопасную дистанцию, то и дело переходила на бег. Дойдя до угла, повернула в сторону пруда.