Роман "Лена"

И я молчала! На меня нашёл столбняк: я смотрела на него и не двигалась. Томас поднял мою свободную правую руку, снял с неё перчатку и молча поцеловал. Потом он тихо сказал "до завтра" и пошёл к машине.

Глава 25

Я поднялась в свои апартаменты, встретив по дороге моих коллег по клинике, временно также живущих в общаге.

Снимая куртку, я думала о Томасе. Я сошла с ума! Я люблю Сашку! Я не должна позволять Томасу давать какую-либо надежду на близкие отношения, ведь я замужем! Но другой голос возражал: да ты ничего такого предоссудительного не сделала! Ну подумаешь — поцеловал! Ты же не ответила на поцелуй, а завтра только угостишь его чаем.

Но я уже чувствовала, что я не только угощу его чаем, не для этого он придёт...

Меня опять охватило томление, я опять подумала о Сашке. О, как я его хотела! Я достала свой сотовый, которым давно не пользовалась, так как в клинике мне выдали другой, со всеми занесёнными необходимыми номерами и стала просматривать входящие звонки. Оказывается, от мужа уже целую неделю ничего не было, ни одного сообщения. Странно... Меня охватило беспокойство: что-то случилось? На Сашку непохоже, чтобы он забыл мне прислать хотя бы смс-ку. Взглянув на часы и посчитав, что в Новосибирске уже третий час ночи, я сразу же набрала "позвони" и отправила сообщение. Пока я собирала себе на стол чай с немецкими плюшками, я прислушивалась — не пришёл ли обратный ответ. Ответ пришёл, что абонент недоступен. Тогда я позвонила домой на наш телефон — никто не подходил. Это меня слегка успокоило: он, наверное, ночует у моих родителей, чтобы быть ближе к дочери, как мы и договаривались, ведь завтра суббота. Но почему отключен его сотовый? Ах, позвоню завтра утром родителям.

Я приняла душ и легла в постель, но не спалось. Мысли о Сашке мешались с мыслями о Томасе. Расстегнув пуговки на пижаме, я начала смотреть на свою грудь. В голове моей опять стали возникать картины наших с мужем ночей, меня опять охватывало томление, желание всё возрастало. И уже вместо Сашки в сознании возникало другое лицо — лицо Томаса, целующего мою грудь и ласкающего моё тело. Мне стало стыдно. Да никогда! Никогда я не позволю другому мужчине прикоснуться к своему телу! Я поклялась в этом Сашке так же как и он мне!

Но Сашка тоже уже без секса третий месяц и неизвестно, чем он занимается, как он обходится без меня. Мужчины — они хуже переносят отсутствие секса. Может быть, он приводит в нашу квартиру женщин, а я об этом никогда не узнаю! На мгновение в голове у меня стало пусто, как-то никак, не описать словами, а потом внезапно разлилось равнодушие. Ну, сами виноваты. Я дура, что уехала так далеко и так надолго, пренебрегла правилом своей баб Иры, а Сашка дурак, что отпустил меня так далеко и так надолго.

Злость на себя и на Сашку постепенно охватывала меня, но желание от этого не уменьшалось. Мне было всё-равно: зайди сейчас в квартиру любой мужик, я бы без слов отдалась ему чисто механически. Пусть снимет с меня накопившееся напряжение! А Сашка никогда об этом не узнает!

Я положила руку на низ живота, но потом раздумала, поразмыслив, что если моя мастурбация закончится оргазмом, то завтра, когда придет Томас, я буду "не в форме". Усилием воли я стала успокаиваться, меня уже клонило в сон, как вдруг пришло в голову, что после сношения с Томасом я могу забеременеть! Я стала подсчитывать сроки своих месячных, но решила не рисковать и утром в аптеке купить противозачаточные таблетки. Приняв решение, я постепенно уснула, но сон мой был беспокойным. Встав, не выспавшись, в шесть утра, я стала звонить родителям в Новосибирск.

Глава 26

Трубку взял папа. Вдалеке я слышала голосок дочери. У меня защемило сердце.

— Пап, здравствуй, это я.

— Привет, Алёнка! Рад тебя слышать! — громкий голос отца был весел.

— У вас всё нормально? Не могу дозвониться до Саши.

— Лена, Саша в командировке уже неделю, на каком-то объекте. Собрался очень быстро, заехал только к нам на минутку, поцеловал Анютку и уехал.

— На каком еще объекте? Где?

— Лена, мы ничего не знаем. Но здесь, в России.

— А как Анна?

— Анютка уже вовсю болтает. А вот поговори с ней.

И я услышала свою дочь. То есть я не услышала дочь. Она взяла трубку и молчала, слушая мои слова. А я давилась слезами и глупо повторяла: "Доченька, это я, мама. Ты забыла уже меня?"

Ребёнок молчал, папа где-то рядом смеялся и говорил, чтобы я слышала: "Лена, она слушает тебя, она кивает тебе головой. Анюта, ты ведь не забыла маму?" И мой ребёнок звонко закричал в трубку: "Забы-ы-ыла!". Я услышала звук трубки, ударившейся обо что-то твёрдое, наверное, о стол, и уже вдалеке смех убегавшей девочки. Папа поднял трубку и, обратившись к маме со словами "Юля, возьми Анютку", продолжил разговор. Я слушала папу, а слёзы катились у меня по щекам, я вытирала их ладонью и пыталась унять дрожь в голосе, отвечая отцу. Как в тот момент я хотела к ним! В мою уютную дружную благополучную семью!

Папа чувствовал, что я плачу и по-своему "успокаивал" меня: "Лена, я не узнаю тебя. Ты ревёшь, что ли? Держись, дочь! Не раскисай! России нужно новое поколение врачей!".

Сквозь слёзы я засмеялась. Это у нас с ним был такой прикол: любые разговоры о медицине заканчивались фразой, когда-то сказанной мной ещё в детстве во время спора на тему "какую выбрать профессию".

Я копировала какого-то старого чиновника-профессора, выступающего с трибуны на экране телевизора, грамотно говорившего о проблемах медицины в стране и, в частности, о контингенте молодёжи, идущей в медицину не по призванию, а в надежде зарабатывать большие "бабки". Старичок во время своей речи потрясал кулаком или стучал по трибуне так азартно, что мне казалось, он её сейчас развалит, а сам вывалится наружу. После этой передачи я при первом же споре с папой о том, куда пойти учиться, изображала этого профессора и, в воздухе потрясая кулаком, выкрикивала перед родителями эту фразу.

Потом я ещё поговорила с мамой — родители собирались съездить к дяде Максиму — и положила трубку.

После разговора я успокоилась. Впереди были выходные — в первый раз за два месяца я решила отдохнуть, съездить в город по указанным медсестрой Людмилой адресам хороших магазинчиков, продаваших детские игрушки, посетить городской торговый центр и просто пошарахаться по городу. Одна. Я устала, я хотела забыть о медицине. А в понедельник предстоял довольно напряженный день: я, Томас и молодая врач из Румынии, тоже живущая в общаге, но только снимающая комнату — мы втроём должны поехать в клинику при университете одного из близлежащих больших городов. Мы ехали, чтобы присутствовать на операции в отделении кардиохирургии.

Глава 27

...В городе, в одной из узких улочек на подходе к торговому центру, я шла, разглядывая витрины. Мой взгляд случайно упал на витрину секс-шопа. Манекены — женщина в пикантном бикини и мужчина с эротично накачанными мышцами, яркие глянцевые журналы, оригинально развешенные на декоративных прищепках, неведомые мне странные предметы для эротических игр — я остановилась, с любопытством всё это разглядывая. Мне вдруг пришла мысль зайти и купить себе недорогой вибратор. Хотя я не могла себе представить, что я вообще смогу зайти в подобное заведение, даже с Сашкой. Мне казалось, что проходящие мимо люди как-то насмешливо смотрят на меня, мне стало стыдно. И пока я раздумывала и колебалась, дверь, сопровождаемая звоном колокольчика, открылась и оттуда стал выходить мужчина. Я сразу же дала дёру.

В аптеке мне тоже вышел облом. Без рецепта одноразовые "пилле" не дали. Расстроившись, я попросила самую маленькую упаковку презервативов. Аптекарша спросила размер.

Я покраснела: что, ещё и размеры бывают? Видя моё замешательство, она посоветовала: возьмите стандартные. Но я взяла все три размера в маленьких упаковках по три штуки. Я подумала, что Томас сам себе выберет. Я подумала, что Томас наверняка умеет обращаться с презервативом. Хотя понятия не имела и вообще не представляла себе, как у нас с Томасом всё это будет выглядеть.

Пошатавшись еще по торговому центру, купив кое-что себе и приметив кое-какие вещи для Анны и Сашки, я зашла в кафе и взяла чашку капучино с пирожным.

Вокруг было много людей разного возраста, часто слышалась русская речь. В центре павильона, недалеко прямо внутри здания стояла каруселька и на ней катались маленькие дети. В кафе, отгороженном от торговой площади стеклянным выступом, было также много посетителей. Был час пик. К моему единственному столику, за которым было еще три свободных места, подошла пара среднего возраста и спросила разрешения сесть. Пока женщина оформляла на теке* заказ, мужчина, не отрывая взгляда, смотрел на меня. "Я вас уже где-то видел", — сказал он мне. Мне было неловко, я не знала куда смотреть, я хотела спокойно допить свой капучино. "Вы снимались в рекламе?" — спросил он. Я коротко ответила "нет". "Ваша фотография, да, ваша фотография! Я видел её в каком-то журнале!". Тут подошла женщина и мужик встал, чтобы пропустить её в уголок, где рядом со мной было свободное место. А я, воспользовавшись моментом, быстренько "слиняла", оставив дядьку с разинутым ртом и смотрящего мне вслед.

Затем я побродила еще некоторое время по городу и зашла в попавшуюся мне по дороге католическую церковь. Внутри было прилично народу. Были туристы с фотокамерами, у входа бегали двое детей, а, вероятно, их бабушка пшикала на них. Несколько человек рассматривали картины и внутреннее убранство церкви, а другие тихо сидели на скамейках перед алтарём. Медленно обойдя все картины и позолоченные статуи, я пожалела, что не взяла с собой фотокамеру. Но у меня еще будет возможность, успокоила я себя и села на первую скамью перед алтарём. Сумку я поставила рядом с собой и, положив руки на колени, первые несколько минут просто сидела. Обстановка полумрака с обилием ароматных свечей, в которой люди разговаривали между собой полушепотом, действовала на меня успокаивающе. Временами я поднимала голову, рассматривая расписной потолок и мозаичные окна, и в моей тупой башке опять возникли два образа: образ Томаса и образ Сашки. Если сравнивать внешние данные, то Сашка выигрывал в сравнении. Но он был далеко. А Томас был рядом! И Томас придёт сегодня! И я отдамся Томасу, но я буду представлять, что это Сашка...

"Ах ты дрянь, проститутка несчастная!" — выругала я себя. Я-то думала, что можно долго без мужика, без секса прожить. Вон, терпят же женщины, когда мужа забирают в армию. Целый год терпят! А раньше даже два года терпели! Правда, половина не дожидается... Но есть другая половина, а ты и трех месяцев не выдержала, проститутка несчастная! Я мысленно ещё несколько раз обозвала себя проституткой, и почему-то "несчастной", я ругала себя, я нервничала. Тут взгляд мой упал на библию, лежащую на алтаре. И тогда я, встав со скамейки, подошла очень близко к распятию Христа, перед которым горели свечи и, глядя на свечи и на распятие, про себя прочитала "Отче наш" и мысленно перекрестилась. После этого я, забрав сумку, поспешила к автобусной остановке. Я теперь знала, что буду делать.

Глава 28

Приехав к себе и разложив вещи, я позвонила медсестре Людмиле, приняла душ и средь бела дня улеглась в постель. Мне ничего не хотелось.

Пультом включив телевизор, я сосредоточилась на передачах первого канала. До этого вот уже два месяца я почти не смотрела телевизор, хотя еще Сашка мне сказал, что, смотря передачи на немецком, можно выучить язык. Мне просто было не до телевизора. А язык я и так выучила. Я смотрела всё подряд и в целом хорошо понимала и дикторов новостей, и актёров фильмов. Переключив на ARTE, я задремала.

Проснулась я довольно поздно. За окном было уже темно. Я отоспалась за всё время недосыпания. И мне хотелось есть. Порывшись в маленьком холодильнике, я сделала себе тарелку листового салата с помидоркой и слегка полила всё подсолнечным маслом. Потом поджарила две гренки и одно яйцо. Я уселась перед всё еще работающим телевизором и спокойно, растягивая удовольствие поесть что хочу, как хочу и в одиночестве, принялась за ужин. Часы внизу экрана телевизора показывали восьмой час. После этого я неторопясь помыла посуду, прибрала в комнате, пересмотрела все планы на следующую неделю, перевела интересующую меня статью по кардиохирургии, проверила еще раз расписание последнего автобуса, отходящего от клиники по субботам вечером и стала одеваться. На глаза мне попалась фотка, которую я раньше целовала по утрам. Я про неё уже успела забыть. Несколько секунд я рассматривала фотографию: рассматривала дочь, а потом пристально рассматривала мужа. Если бы Сашка видел меня в этот момент, он бы, наверное, сказал, что я сейчас взглядом прожгу ему одно место. Улыбнувшись, я открыла сумку, бросила туда фотку, посмотрела, сколько евро лежит в кошельке, вытащила все презервативы и затолкала их в чемодан — пусть будет Сашке сувенир!

Надев куртку, перчатки и сапожки, взяв сумку и посмотревшись в зеркало, хорошо ли лежит шерстяной палантин, я тихо открыла дверь...

...и упала прямо в объятия мужа!

Глава последняя

...Мы протрахались всю ночь и всё утро. Кровать шаталась и поскрипывала, мне было стыдно, что всё, наверное, слышат и соседи, но мы не могли оторваться друг от друга. Остаток воскресенья мы провели, гуляя по городу и вечером посидев в итальянском ресторане. А к ночи за Сашкой опять приехало такси и он из Франкфурта улетел в Россию. А я осталась.

Я осталась, но мне теперь было всё пофиг. У меня теперь было сил на десять практик! И я знала, что скоро, на три дня немецкого Рождества мой муж прилетит опять. Но я не знала, что он прилетит с сюрпризом. Да ещё с каким сюрпризом! Он привезёт с собой маленькую Анну и я чуть не умру от счастья! И чего я в тот момент ещё не знала — так это то, что я в эту ночь забеременела во второй раз.

А презервативы так и остались лежать в чемодане. Я всё расскажу Сашке, но потом, после своего возвращения домой. Я расскажу всё в шутливой форме и так, что он поймёт меня. Ведь я поняла его, когда на мой вопрос, как же он столько времени обходился без меня, он, краснея, признался мне, что один раз воспользовался Феромоной.

И я расскажу, что до постели с Томасом никогда бы не дошло, так как я "перетерпела" и после посещения церкви у меня пропало желание встретиться с ним. И последним автобусом, уходившим от клиники, я собиралась уехать в город к медсестре Людмиле, позвавшей меня в гости с ночевкой.

А Томас? О, бедный Томас! Он заехал за мной и за румынкой Даниэлой в понедельник рано утром. Он был в отличие от меня невесел.

Я радостно сообщила своим коллегам, что ко мне приезжал муж из России. "Знаю", — кивнул головой Томас. Я не стала спрашивать при Даниэле, откуда он знает. Всю дорогу Томас молчал. Когда же вечером Даниэла вылезла из машины возле общаги, я осталась сидеть в машине и Томас рассказал мне, что он с букетом цветов и бутылкой шампанского от города ехал следом за такси. В то время как такси притормозило около входа в общежитие, Томас объехал его и свернул к стоянке. Припарковав свою машину, он издалека увидел, что из такси вышел высокий парень. В темноте невозможно было разглядеть человека, но пока таксист открывал багажник и вынимал большую дорожную сумку, Томас подошёл уже довольно близко и увидел на сумке этикетку "Аэрофлота". У него сразу же возникло подозрение, что, возможно, это мой муж. Хотя мог быть и какой-нибудь врач из России. Поэтому Томас на расстоянии последовал за Сашкой, ну а когда Сашка поднялся на второй этаж, прошёл в секцию, где находились мои апартаменты и остановился у моей двери — Томас всё понял. Он неслышно вышел и уехал домой.