Книга 1. Креация тропы

Недолго посовещавшись со своей левой ногой, я принял решение разбираться с Золиком. Долбану его чем-нибудь по башке, чтобы отключился на время и пошарю в доме. Что смогу унести, то будет мое, как говаривал один клептоман.

Пройдя от окна к крыльцу, я увидел, как женщина с Бойчуком пошли по улице. Дождался, когда они свернут хоть куда-нибудь, какой иначе смысл ее провожать, если она направляется в место, которое на этой же улице? Когда я уже с трудом углядывал в темноте их силуэты, они свернули в дальний переулок и скрылись в нем.

Я встал около двери и выпустил когти.

Первый раз в своей жизни я собирался совершить подобное деяние. И впервые я чувствовал себя ответственным за собственный поступок. Я ощущал себя живым, свободным и в силах противостоять хоть всему миру. Бороться, теряя все, но не отступать!

Глубоко вдохнул, я стукнул по двери ногой, как еще днем сделал Бойчук. Страха не было. Было ощущение, что я на экзамене, к которому подготовился, но, тем не менее, находился в колебаниях — получится или нет?

Из-за двери раздал звук сдвигаемого стула и Золик не трезво пробормотал:

− Бойчук, ты что ли? Чего так быстро?

Я понизил голос насколько мог и пробурчал что-то невразумительное.

− Чего? — не понял Золик и, брякнув металлической щеколдой, потянул дверь на себя.

− Ни чего! — откликнулся я и в полную силу саданул ногой по двери. Она раскрылась нараспашку и треснула Золика по носу. От чего он не устоял на ногах и шмякнулся своим тощим филеем на пол. Я тут же вбежал и, не давая ему опомниться, пнул его под ребро. Затем, не поворачиваясь к нему спиной, закрыл дверь на щеколду.

Он, зажимая обильно кровоточащий нос, лежал на полу и матерился.

− Ты что сделал, подонок? − уже по делу произнес он, вставая и свирепо глядя на меня. — Я же тебя прирежу!

Я не стал ему мешать вставать и выговариваться. По башке его торкнуть было нечем, поэтому приходилось импровизировать. Непродуманный план ярко показывал свои изъяны.

− Ты уже один раз это сделал, − спокойно произнес я, − Помнишь?

Как только его глаза признали меня, они чуть-чуть расширились. Я не дал ему возможности обдумать ситуацию и рванулся к нему. Расстояние до него было от силы в один метр. Расставив когти, я схватил его за горло и крепко сжал. По моим пальцам закапала его темная и теплая кровь. Однако это меня не остановило и я, буквально подняв его над полом, впечатал в стену.

Он, кряхтя, болтался над полом и с ужасом смотрел на меня. Вцепился в мою руку и дергал ногами. Потом умудрился и сильно врезал мне коленом в грудь. Я сжал зубы от боли и, убрав на левой руке когти, кулаком врезал ему в бок. Его ребра не выдержали моего удара и тихо хрустнули. Он дернулся и взвыл как белуга, правда, беззвучно, так как его горло я держал крепко.

Его глаза стали закатываться и я, испугавшись, что переборщил, отпустил его. Он упал на задницу и, разевая рот, обхватил себя руками.

Дышал Золик так, будто только что вынырнул из-под толщи воды, где просидел несколько минут.

− Отдай то, что забрал, − процедил я. Ничего другого на ум не пришло.

Золик что-то промычал, завалившись на бок и скрючившись на полу в позе эмбриона.

Я посмотрел на него и понял, что сейчас от него можно добиться только невнятных ответов. А мне были нужны конкретные. Поэтому осмотревшись в единственной комнате, я заметил в углу кровать и небольшой сундук рядом с ней.

Сундук был без замка и легко открылся, чуть скрипнув петлями. В нем лежали какие-то штаны, рубашки, женская шляпка, небольшой бурдюк, ремень и прочие шмотки. Я шустро дорыл до самого дна, выкидывая на пол все, что находил в сундуке. Ничего не нашел — одни тряпки. Ни кинжала, ни денег.

Пока я рылся в сундуке, приходилось стоять в пол оборота к Золику.

− Где мой кинжал? — повернулся я к нему, после того как ничего не обнаружил в сундуке.

Он не услышал меня и я, подойдя ближе, повторил.

Он пробормотал что-то. Я наклонился, чтобы лучше расслышать и тут он неожиданно резво засунул руку в правый сапог и, вытащив нож, попытался меня порезать по горлу или лицу. Отскочив, буквально, в миллиметре от подбородка пропустив лезвие, я поднял с пола куртку, которую выкинул из сундука и бросил на руку Золика. Как только она упала на лезвие, я схватил его за запястье и, присев, надавил коленом на локоть. Рука сломалась как спичка. Хруст!

Он заорал уже со звуком и таким высоким голосом заорал, что пришлось треснуть его в висок, дабы он отключился и не пугал соседей. Сильно не бил, чтобы ненароком не окочурился.

Время поджимало. Я боялся что не успею закончить с Золиком, до того момента когда вернется Бойчук, допивать остатки пива. Поэтому самолично обшарил всего Золика, пока он был без сознания. Из второго сапога вытащил еще один нож, но уже больше и массивнее первого. За пазухой нащупал у него небольшой кожаный мешочек, туго набитый чем-то похожим на монеты. Достал его и развязал. Точно, медяки!

Засунул оба ножа и кошель к себе под рубашку. В принципе, можно было уходить. Но... оставить Золика в живых, значило подвергнуть свою жизнь огромному риску. Я понимал, что он связан с преступным миром этого города, и найти ему меня будет не трудно. Можно было бы прямо сейчас уйти из города. Ну, ушел бы я и что дальше? Куда бы я пошел и зачем?

Сомнения раздирали меня пополам — убить, не убить. Почти как Гамлета.

И все-таки я решил не убивать Золика. Понимал, что потом пожалею, но не мог переступить через себя.

Похлестав его по щекам, я дождался, когда он придёт в сознание и зловеще прошептал:

− Я тебя убивать не буду. Но если попытаешься меня искать, искромсаю.

Нет! Я его не напугал. Он кивал, но его глаза говорили обратное — будет искать, костьми ляжет, но найдет и отомстит. Жаль. Придется с ним покончить.

Я уже собирался убить его, как мне в голову пришел еще один вопрос.

− Меня недавно ограбили, − произнес я и рассказал про старика и клад, который он мне навяливал. Про то, как меня сначала обработали дубиной, а потом бросили подыхать в доме судьи.

Он тянул время, я это отчетливо понимал. Ждал, скотина, своего дружка.

− Не молчи, сволочь! — оскалился я и выставил когти перед его глазами. — Вижу, что знаешь. Говори.

Вот когда Золик увидел, как из моей руки выросли когти, он по-настоящему испугался. Это было заметно по его вытянувшемуся лицу. Теперь струхнул!

− Этого старика зовут Жлыга, − просипел он, кривясь от боли. — Он кто-то вроде гипнотизера. Заманивает простаков в темные безлюдные места, а его громилы потом с ними расправляются. Говорят у него самый отвратительный характер и...

− Срал я на его характер! − рыкнул я. − Где его можно найти?

− Он всегда ищет свих жертв в кабаке "Пьяный весельчак".

− Часто там бывает?

Золик пожал плечами и согнулся в приступе боли. Он повалился на пол и вдруг вновь, как в первый раз, полоснул меня ножом. Откуда он его вытащил и как это проделал? На этот раз я не успел резво отскочить и получил неглубокий порез плеча и груди. Еще немного и он вспорол бы мне шею, гад.

Схватив запястье его здоровой руки, я выкрутил ее и вытряхнул нож на дощаной пол. Он попытался меня укусить, но сломанная рука помешала ему на нее опереться, поэтому он повалился с жалобным криком обратно на пол.

Его глаза были открыты, изо рта шла розовая пена.

− Сдохнешь, как собака, урод! — плюнул он в меня.

Я не хотел, но рука, словно сама занеслась над окровавленным и свирепым лицом Золика. Она тяжело опустилась прямо на его переносицу и с оглушающим треском проломила череп.

Глава IX

Я бежал. Бежал так быстро, что дома теряли очертания, превращаясь в расплывчатые темные пятна.

"Убийца. Вор. Урод! — безостановочно крутилось в моей голове".

Другая часть меня тихо оправдывалась. Брошенный в клоаку, без средств к существованию, отрезанный или даже оторванный от родного мира. Надежда на возвращение в который была отобрана без жалости и сострадания. Дважды почти мертвец. Дважды никто! Никто по социальной лестнице. Никто, потому что чужак!

Словно метеор я несся по вечерним улицам Каруша. Не замечая никого и ничего вокруг. Мчался, еле касаясь дороги.

Временами мне казалось, что я лечу. И так действительно было. Я подпрыгивал на несколько метров высоту, когда видел перед собой какую-нибудь преграду и приземлялся далеко за ней. Часто на моем пути попадались люди, бредущие как в замедленных кадрах. Я прыгал через их головы. Скакал как гигантская саранча. Один раз мне даже удалось зацепиться когтями за стену каменного дома. Когти глубоко вошли в камень, оставив в нем рытвины, как в сухой земле после плуга.

Бежал и не хотел останавливаться. Словно задался целью извести себя и загнать до смерти. Но в то же время я отчетливо понимал, что от себя не убежишь и потому все-таки заставил себя затормозить. И вовремя. Чуть не пролетел мимо трактира "Любезный Бошек".

Остановился рядом с черным входом моей любимой гостиницы. Нехорошая привычка у меня появилась, заходить в нее через черный вход. Необходимо было это исправить.

Из дома Золика я взял себе штаны, рубашку и толстый плащ. И хоть мне было немного противно одевать их на себя, я все же облачился в них. Прямо тут, на улице около трактира, в темном углу, дабы не привлекать лишнего внимания. Людей тут вроде не было, но кто знает?

Переодевшись в вещи Золика, которые почти подходили мне по размеру, я накинул плащ на плечи и завязал тесемки у шеи. Золик был худ, но я тоже не потолстел за последнее время. Даже наоборот − весьма исхудал. Питание ни к черту, да организм постоянно высасывал запасы на восстановление. Так что выглядел я не самым лучшим образом.

Обойдя трактир, я постоял у крыльца, разглядывая через маленькие окошки суету в зале. Там было немало разночинного народу. Кто-то аппетитно расправлялся с жареными ребрышками, которыми так тянуло на улицу, что я чуть не падал в обморок от сладости этого запаха. Другие, что-то смачно глотая, пили из потемневших кружек, потом широким жестом вытирали мокрые губы и бороду. Желудок нервничал, когда я глядел в окно на эту картину всемирного обжорства.

Не заметив в трактире ничего опасного для себя, я распахнул двери и в кои-то веки вошел в трактир, как нормальный человек. Ну, может, не совсем нормальный? Но я надеялся, что об этом никто не знает. Я и осторожничал только потому, что Бошек мог заявить на меня в городскую стражу: "Мол, приходит постоянно в крови, денег не платит. Чем занимается?"

Зайдя в зал, наполненный шумом питающегося народа, я огляделся в поисках хозяина. Бошека нигде видно не было. Только две официантки, крутились около столов, принимая и разнося заказы. Я подумал, что так даже лучше и направился в свою комнату.

Умыться не получилось, так как кувшин был пуст. Но я кое-как привел себя в порядок, глядя на свое лицо в маленькое мутное зеркальце на умывальнике. Причесал свои волосы пятерней. Они были такие грязные и сальные, что моментом измарали мне руки.

"В баньку бы сходить, − мечтал я, − да сбрить щетину. Чешется ужасно".

Я достал кошель и присел на кровать. В тусклом пламени свечи света было немного, но мне хватало, чтобы понять, что я стал обладателем целой горсти медяков и пятнадцати сераков. Живем!

Засунув деньги обратно, я закинул мешочек за пазуху. Оставил в руке только десять медяков и серак.

Спустился в зал и сел за один из нескольких свободных столиков. Минут через пять ко мне подошла незнакомая официантка и спросила, что я буду заказывать.

Двадцать минут спустя я уже обгладывал свиные ребрышки и запивал это медовым пивом. На гарнир мне дали какие-то вареные овощи красного цвета, похожие по вкусу на картофель и болгарский перец одновременно. Было это довольно вкусно, особенно с душистыми, еще горячими булками.

Я ел не очень осторожно и потому в какой-то момент почувствовал, как во рту что-то хрустнуло.

"Черт! − ругнулся я. — Еще не хватало зуб сломать".

Достав кусочек зуба, я оглядел его со всех сторон и пришел к выводу, что это не мой зуб. Более того это был вообще не зуб, а осколок кости что я обгладывал. Я кинул его на стол, расслабляясь оттого, что не придется искать здесь стоматолога. Я и в своем-то мире их старался избегать, а уж представить, как они выглядят здесь, я даже не решался.

Потрогав передние зубы, чтобы еще раз убедиться, что все они целы, я вдруг почувствовал боль в пальцах. Поглядев на пальцы, я увидел на подушечках капельки крови. Еще раз прощупав свои зубы, я понял откуда кровь на пальцах. Резцы превратились в острые клинообразные копья. Такие острые, что одного легкого прикосновения хватало для пореза.

"В кого же я превратился? — ошеломленно стучала мысль в голове. — Когти, регенерация, скорость и вот теперь зубы".

Нет, не зубы — клыки! Самые настоящие клыки. Засунув пальцы в рот, я ощупал все свои зубы, включая и коренные, которыми жуют. Все они стали острее. Акульи челюсти какие-то!

Оставалось только смириться и находить плюсы даже в этом. Ну что же... По крайней мере мясо было жевать легко. Да и я надеялся, что они не будут у меня постоянно торчать. Как когти — будут вырастать, когда появится в них нужда.

Вот они и появились. Видимо молодой поросенок, чьи ребрышки я ел, оказался свиньей пенсионеркой, которая умерла, скорее всего, от старости.

Плевать. Когти, клыки. С этим как-нибудь проживу. Главное, что не хвост с копытами и рогами. А-то и в панику впасть не грех с такими подарками.

Я вновь принялся за еду, махнув на всю эту чертовщину.

Спокойно насытится мне не дали. К столу подошел замеченный мной ранее хозяин. Он вышел из подсобного помещения и, покрутившись около часов, ушел на кухню. А уже оттуда вышел прямиком ко мне.

− Добрый вечер, − мило поздоровался я с ним, вытирая руки об штаны.

− Добрый, − пробормотал он. — Я вижу, вы раздобыли деньги и, наверное, теперь готовы оплатить стирку?

Я положил на стол перед ним десять медяков и добавил еще столько же.

− А это мои извинения за задержку, − показал я на них.

Бошек довольно скривился и смахнул деньги себе в ладонь.

− Белье будет сейчас же постелено, − произнес он и резво ушел, оставив меня насыщаться ужином.

Я съел все, что мне принесли и уже допивая остатки медового пива, понял что хочу теперь только спать. Глаза слипались, голову неудержимо клонило к земле или, в данном случае, к столу. Поэтому взяв себя в руки, я вяло отлипнув от лавки, ушел в свою комнату, где действительно уже успели постелить новое белье.

"Завтра, Жлыга, я приду и к тебе, − засыпая, думал я. — Приду, и ты отдашь все, что забрал у меня. А потом я смоюсь из этого дьявольского мира!"

На завтрак я вставать не стал и сладко проспал до самого полудня. Никто меня не трогал, никуда не гнал. Тишина и спокойствие. Единственное, что меня мучало, это желание сходить в душ, баню или залезть в ванну. Да что угодно, лишь бы нормально помыться. С мылом.