(Naruto) Текущее продолжение:"Я-кто?!"

Ловко присев за низкий традиционный столик, Шимура достал свиток и начал просматривать печати, будто выбирая что-то.

Место само по себе было светлым, теплым, но удивительно было даже не само его существование под землей, а то, как спокойно тут оказалось в компании Данзо!

Подсвеченные сзади ячейки перегородок с диковинными птицами, напоминающими рыжих павлинов, могли обмануть невнимательного человека, создав иллюзию того, что домик находится где-то на поверхности в очень тихом месте, где почти нет ветра. От полной тишины чайный домик отделял только далекий шум водопада, доносящийся сюда как через толщу камня.

Любовь к аскетизму в работе соседствовала с тягой учителя к красивым вещам вне ее. Но мало кто знал о таком и еще меньше было тех, кто решил бы этими наблюдениями с кем-то поделиться...

Расскажу про миленький домик стремного Данзо Анко!

Хлопок распечатываемого предмета вернул меня к реальности, а я подивился своей дурости:

Не-е, нафиг нужны такие риски!

— Твоя команда вернулась раньше. — Шимура жестом предложил присесть за низкий столик и налить себе что-то из черной глянцевой бутылочки с золотыми прожилками в окружении пяти чашек такого же стиля.

— Да, это так. — аккуратно опустился на клетчатый дзабутон** горчичного цвета. — Миссия не была провалена... Это алкоголь? — запах был, как у апельсинового сока, но смущала тара.

— Сетю

* * *

, — произнес Шимура, как нечто среднее между "сьйо-тю" и "шо-чу", буквально "жженое вино".

Понадобилось несколько долгих мгновений, прежде чем я вспомнил, что "сетю" — это просто облагороженная самогонка, крепче саке, которую пьют холодной или вовсе со льдом. Иногда разбавляют соком или молочным улуном, реже газировкой или пивными напитками.

Знаю, что ни разу не пробовал, но на языке появился легкий вкус апельсина и фантомное ощущение тепла в глотке. Шимура, а вместе с ним и Умино, видимо подражая учителю, разбавлял сетю апельсиновым соком. Получалось не так крепко, но мне и двадцати пяти градусов хватит, чтобы захмелеть с непривычки.

— Простите, Данзо-сама, — убрал машинально протянутую к чашкам руку, обозначив кивком поклон, — не могу разделить с вами этот чудесный напиток. Алкоголь плохо скажется на связности рассказа, и может повлечь необратимые последствия для моего мозга.

Легкий кивок, объяснение принято, хоть и без удовольствия. Меня будто бы пригласили только затем, чтоб не пить в одиночестве, чтоб выглядело все чинно и благородно, как посиделки учителя с учеником, а не алкоголизм.

Я оттарабанил практически ту же самую версию, что и для Цунаде, но без шуток и выведения слушателя на конфликт, как было с Пятой, чтоб вызвать у нее вину и заинтересовать проблемой несоответствия наших миссий реальным рангам.

Чашка, похожая на глянцевый шар с отпиленной верхушкой, была отставлена Шимурой в сторону еще на том моменте, когда я сказал, что актриса оказалась реальной принцессой.

— Значит, — уставился мне прямо в глаза Данзо, — ты подозреваешь, что недооценка опасности миссий не случайна, и к этой диверсии причастны люди Третьего? Твои суждения имеют под собой какую-то почву?

— Только подозрения, Данзо-сама. Диверсантов Звука и Песка на высокие должности вряд ли бы сумел кто-либо пропихнуть. Слишком мало времени прошло с создания их союза, чтобы они сумели сообща подготовить людей для внедрения. Проверка штабных жесткая, и они бы ее не прошли. Но если бы прошли. — сделал долгую паузу, продумывая слова, — то воспользовались ею тоньше и разрушительней. И уж точно не стали бы второй раз подряд давать задание не по рангу. Слишком очевидный след для любого, кто будет проверять. Им было бы куда разумнее развалить нам работу изнутри: задирая ранги заданий и оплату за них, смещая акценты, назначая не тех людей. Если бы у меня была задача навредить изнутри, имея такие полномочия, я бы вместо опытных ликвидаторов для тихих убийств посылал штурмовиков, годных только для открытого боя, в охрану караванов назначал диверсантов, вроде меня. Дольше, но удар по репутации был бы нанесен непоправимый.

Учитель всегда был не болтлив, но сегодня особенно сильно.

— Да и не похоже это на действия чужих, скорее на своих, которые давно работают в штабе. Сам Хатаке успел забыть и не узнал повзрослевшую Казахана Коюки. Ее обязаны были проверить по архиву, удостовериться в отсутствии подводных камней. Хотя бы проверить потому, что она известная личность, у которой есть не только поклонники, но и ненавистники, без всяких дядь с чрезмерно амбициозными планами.

Данзо кивнул, соглашаясь с моими выводами, пригубив сетю.

— Это всего лишь подозрения и, если хотите, чутье, но я подозреваю, что подобная деятельность касается не только меня и команды семь, но и других неугодных клану Сарутоби лиц. В силу тяжелого положения Конохи в данный момент это можно расценивать только как диверсию и преступление против деревни.

Кивок и легкая задумчивость. Не думаю, что я открыл Америку, все это Шимура уже знал.

— Я посмотрю, что с этим можно сделать. — спокойно убирая папку под стол сказал Данзо. — Сейчас меня интересует иное. Договор со Скрытым Снегом, какие на нас обязательства и что мы получим взамен?

— Минимальные, — нахмурился, припоминая, что наговорил снеговичкам, — скорее даже номинальные. Мы получаем эксклюзивный контракт на заказ чакроброни и, при необходимости, ее ремонт и модернизацию со скидкой. Больше информации будет в документах, которые они вскоре пришлют.

— "Мы" — Коноха? — вдруг уточнил у меня Шимура. Я почувствовал подвох.

— "Мы" — Корень, Данзо-сама. — припомнил я наш первый разговор. — Листва сменяется, корни постоянны.

Получилось не так поэтично, как мне бы хотелось, но ассоциация с речами Шимуры получилась наглядная.

Естественно говорить о том, что Тетсуя — Узумаки не стал. Зачем?

Для Шимуры и Цунаде разговора с раскрытием личности Узумаки не существовало, вместо него была попытка подкупить меня доспехом, чтобы получить более выгодные условия. Пусть Цунаде считает, что я честный и неподкупный! А вот Данзо "знает", что подкуп удался. Моя правда им обоим не нужна.

И опасаться мне тут нечего. У Тетсуя на лбу не написано, что он Узумаки, и я вполне мог пропустить один маленький факт из биографии старейшины Страны Снега, тем более что тот его умело скрывает уже не первое десятилетие.

— Как продвигается изучение стихии Льда, пользоваться которой дает доспех? — как бы между делом спросил Шимура.

Тут я себя почувствовал, как школяр, не выучивший урок.

— Пока весьма скромные. И я на самом деле не считаю это направление перспективным.

— Почему? — спокойно, но требовательно взглянул Шимура.

Тщательно подбирая слова, я высказал сомнения относительно полезности именно этой функции доспеха.

— Броня не дает той гибкости в управлении стихийной чакрой, которая характерна для носителей улучшенных геномов. А значит, у человека в таком доспехе, спустя годы тренировок, будет всего несколько не самых сильных техник. В условиях зимы Страны Снега, они весьма впечатляют, но не уверен, что они будут столь же эффективны у нас или в Стране Ветра. Мне кажется, что именно эта функция доспеха является тупиком и больше вредит, ограничивая развитие шиноби, чем помогает. Годы тренировок уйдут с малой эффективностью, а в случае неисправности брони так и вообще становятся бесполезными.

— Возможно, ты прав, однако этот вопрос все же следует изучить подробнее, попробуй освоить хотя бы одну простую технику Льда, раз уж ты научился пользоваться своим доспехом, — вроде как посоветовал, но на самом деле приказал глава Корня.

— Да, Данзо-сама.

Договариваясь о сотрудничестве, я постарался выкрутить ситуацию так, что на Пятой оказались все обязательства, связанные с Коюки, а Шимуре досталось все остальное. Ведь я переводил стрелки на Корень, давил авторитетом Данзо, общаясь с местными шиноби, а не Цунаде. По факту Шимура как бы ни за что не отвечает и практически никому ничего не должен. Так, поприсутствовать, все условия уточнить и плюшек получить.

Кстати сказать, как относиться к Пятой я пока не понимал. Мои актерские таланты, сенсорная эмпатия и "Очарование моря" не помогут мне, если я не буду понимать, с кем имею дело. А результаты были уж очень противоречивы. Кое-как я сумел добиться своего, но это было гораздо тяжелее, чем со снеговичками, которых я водил за нос, как матерая цыганка, задурив им головы.

В целом Шимура рассказом остался доволен, хотя если бы не эмпатия, то я бы не заметил бурной, по меркам этого реликта, радости. Поначалу, когда только шли сюда, мне показалось, что Данзо одолела хандра и уныние. Ну, насколько это вообще возможно для главы Корня.

На этом позитивном фоне я даже рискнул показать ему свою броню, уточнив, что она строго индивидуальна под телосложение человека, тип и объем чакры, а также ее природную предрасположенность. А первые поставки пойдут сразу же, как Корень подтвердит мои слова.

В общем-то, на этом разговор и завершился. Мне показалось, что Шимура даже как-то приободрился.

От Данзо я ушел с чувством выполненного долга и легкой душой, но чем ближе был дом, тем тяжелее давался мне следующий шаг. Отброшенные на задний план тягостные мысли вернулись с новой силой.

Тяжело упершись лбом в дверь, долго не решался войти:

— А стоит ли рассказывать? — шептал, не двигая губами.

Я не хотел лгать, но и делать Анко больно — тоже. Второе даже сильнее, чем первое.

Задумавшись, слишком сильно ушел в себя, оттого звук поворачивающегося в замке ключа заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Но прежде чем сосед вышел в коридор, я юркнул в квартиру, подгоняемый иррациональным страхом.

— Нет, не стоит! — твердо решил я, а затем крадучись разулся и заперся в ванной.

У меня был повод еще немного потянуть время "нечего шастать по чистой квартире в грязной одежде"!

Если честно, это даже не повод, а жалкая и тупая отмазка.

Надо взять себя в руки и признаться!.. Или нет...

Я сам себя бесил тем, что не могу определиться с линией поведения. Будто как прежде у меня в голове две личности с диаметрально противоположными мнениями, но теперь не на кого перевести стрелки, ведь я тут один.

Правильно и честно — признаться! — беззвучно бормотал. — Но я боюсь увидеть в глазах Анко разочарование, брезгливость, обиду... или все это вместе.

Крепко подумав, обессилено покачал башкой.

Может быть, когда-нибудь потом, я смогу признаться, но сейчас — нет. Проще уж Данзо сказать, что я попаданец, или заявить Пятой, что знаю будущее и потому Саске нужно выпнуть со страховкой в виде документов!

Рассказав о случайной связи с Коюки, кому я сделаю лучше? Анко? Нет. Анко от таких откровений лучше не станет. Зато я, облегчив душу и получив желаемое прощение, быстро забуду. Я ведь даже про Бунко не рассказал, а ведь технически это не было изменой!

Анко простит... наверное. Так же легко, как собиралась уступить меня Хоноке, лишь бы остаться со мной, лишь бы не навлечь на меня гнев клана! Она была готова пожертвовать своей репутацией ради меня. Как можно ее мучить сверх того, что она уже пережила?! Добавить к обидным пощечинам, оскорблениям, "моей" попытки выйти из жизни через петлю, сверху пару измен, как вишенку на торт?

Я ведь даже знаю, чем кончится мое признание: Я сделаю ей больно, снова, а она простит, будет улыбаться дрожащей улыбкой, умело скрывая слезы. Я знаю, я видел: своими и чужими глазами.

— Проклятье, — прошипел, вцепившись в волосы от всплывших в памяти образов, покорно склоненной головы, злых подколок (этакой маленькой мести на людях), которые Анко маскировала под пошлые заигрывания, тусклого взгляда, полного муки и затаенной надежды...

А если это признание станет последней каплей? — ужаснулся я, вглядываясь в знакомо-незнакомое лицо.

Почему-то сравнивая с тем, что увидел тогда и сейчас стало спокойнее. Из зазеркалья на меня смотрел, совершенно другой человек. Работа "в поле" сделала кожу чуть темней, а волосы, наоборот, высветлила на тон, новая специализация и периодические медицинские процедуры укоротили главную примету (теперь шрам кончался раньше, а не посередине щек). Кажется, даже глаза у меня другие, не такие темные, но в этом я не уверен. И, конечно же, прическа! Не буду я дожидаться третьего "знамения", чтоб меня снова остригли. Буду единственным Умино без хвоста!

— А этот постыдный поступок останется со мной, — прямо взглянул в карие глаза отражению, — как напоминание, что любая другая женщина в подметки Митараши Анко не годится! И вообще нужно пнуть родню на тему свадебных обрядов клана Умино, пусть не только у меня на этот счет башка болит! Глава клана я или кто?! И кольцо, нужно узнать размер. Похрен, что тут нет такой традиции, у меня и Анко будут обручальные кольца!

Остудив голову холодной водой и вытерев ее насухо, я начал настраивать себя на позитив.

Бубня под нос, какая Анко у меня красивая, умная, необыкновенная, понимающая, ласковая, нежная, бесценная... я накрутил себя так сильно, что готов был или статую ее в полный рост сваять, или притащить миллион алых роз под окна, или еще что-то подобное сделать. Пожалуй, остановило меня только отсутствие времени на подобные подвиги. Да и на те деньги, которые лягут в карман клана Яманака, если последую примеру художника из песни, я лучше Анко куплю дорогое шелковое кимоно с ручной росписью. Эффект будет тот же, только кимоно не завянет. Или сам распишу, я еще не забыл, что такое батик**.

— Самому даже предпочтительнее, — пробормотал я, цепляясь краем взгляда за странную скатерть на столике между креслами и диваном, — потому что это будет подарок, сделанный своими руками...

Звонко чихнув, потер нос.

— Правда. Ну или разрисую шелковую ночнушку, если не осилю целое кимоно. — ударил кулаком в раскрытую ладонь. — Очень сексуальную шелковую ночнушку! Апч-ху!

В гостиной сильно пахло тонизирующим сбором, которого я натащил из Госпиталя, когда мне часов в сутках не хватало. Из-за того, что травы были перемолоты в однородный порошок, при замешивании часть вылетала мелкой пылью, похожей на зеленоватый пепел, оседая вокруг. Но за мощный тонизирующий эффект и мягкий сладкий вкус легко простить напитку мелкие неудобства.

— Зря думал, что сюрприза не получится! — шепотом обрадовался я, увидав на столе в гостиной ворох бумаг, писчие принадлежности и орду кружек. Сунув любопытный нос, заметил косую полосу из шести иероглифов, которые складывались в метку "особой важности", нанесенную полупрозрачными красными чернилами. Полистав и не найдя ничего такого, чтобы меня заинтересовало, я сложил бумаги аккуратной стопкой ранжируя их по дате в заголовке.

Нас так рано явно не ждали. Иначе бы Анко не бросила такие важные бумаги прямо в гостиной.

— Любовь любовью, а работа врозь, — фыркнул.

Анко девушка ответственная и про службу болтать не любит, ссылаясь на запреты, хотя у них не практиковали печати-табу, как в Корне.