"Слава.Возрождение"

— Какие штаммы были запущены? — Слава до боли закусил губу. Спокойствие давалось ему очень, очень трудно. Да и как быть спокойным, когда твоя подруга фактически умирает в этом круглом гробе? Да не подруга — жена! С которой прошёл огни и воды, которую любил всем сердцем, за которую отдал бы жизнь...

— РТ-5040, ОР-76, ПРА-88...

— Стоп! — прервал Слава. — Меня не интересуют наименования штаммов. Меня интересует — что они, эти штаммы делали, какие изменения производили в организме человека.

— Тебе начать с первого штамма? Вынужден предупредить, что перечисление изменений, вызываемых этими штаммами может занять около месяца. Все штаммы имеют разное воздействие в совокупности с введением других штаммов.

— Я правильно понял — если ввести один штамм, действие будет одно, а два штамма, то воздействие будет совсем другим? И если сразу три — результат будет тоже другим? Так?

— Верный вывод. Данные о результатах смешения штаммов и получающихся результатах заложены в моей памяти. Чтобы вызвать новую мутацию с примерно определёнными параметрами, нужно задать мне примерное направление мутации, и я введу в организм то, что нужно.

— Кос, скажи, что получится в результате воздействия всех этих девятнадцати штаммов, и в тех пропорциях, что были введены девушкой? Ты можешь это определить? Конечный результат — что будет?

— Неизвестно. Такого количество штаммов и в такой пропорции, в таких комбинациях никогда не вводили.

Слава выдохнул воздух из груди и тяжело задышав, задал главный вопрос:

— Прогноз выживаемости при такой комбинации?

— Три процента.

Слава бессильно откинулся на медицинский бокс и минут двадцать сидел в совершеннейшем отупении, потом спросил:

— Процесс как-то можно остановить?

— Можно. При этом прогноз выживаемости — ноль процентов.

— То есть, пока процесс идёт, его остановить нельзя? Остановишь — смерть?

— Да.

— Как узнать, когда процесс трансформации закончился?

— Звучит сигнал, крышка бокса откидывается. Объект встаёт с кресла.

— Сколько может продолжаться трансформация? Хммм... в первом и втором сегодняшнем случае.

— Первый случай — прогноз неизвестен. Процесс завершится тогда, когда вирусы трансформируют тело и распадутся. Последует очистка организма от шлаков, образовавшихся в результате преобразований, затем — прозвучит сигнал и бокс откроется. Второй случай — от двух до трёх часов. Вопрос хозяину — что делать с новообразованием в животе второго объекта?

— Сохранить на месте, конечно! — всполошился Слава — просканировать, полечить, если надо и сохранить! Это ребёнок!

— Это три ребёнка, если быть точным.

— Три? — присвистнул Слава — здоровые? Нормальные?

— Три ребёнка. Два мужского пола, один женского. Здоровые, нормально развивающиеся.

— Тирас будет в шоке — негромко хмыкнул Слава, и задумался. Потом посмотрел на себя, и спросил:

— Ты можешь диагностировать повреждения организма, без упаковки в бокс?

— Да. Нужно сесть в свободное кресло.

Слава поднялся и занял кресло рядом с боксом Леры. Положив голову на спинку, он приказал:

— Диагностируй.

Из кресла поползли усики тяжей и опутали его тело — руки, живот, плечи. Через минуту Кос сказал:

— Диагностика проведена. Лечение займёт двадцать минут. Доложить степень повреждений и способы лечения?

— Нет. Просто лечи.

Тяжи опутали Славу, и прозрачный купол над ним закрылся, напомнив ему о гробе. Он потерял сознание.

Когда Слава очнулся, его переполняли силы — хотелось прыгать, скакать, его просто корёжило от энергии. Он поёжился, и решил — похоже, что ему ввели что-то бодрящее. Осмотрел руки — они были чистыми, гладкими, без шрамов и следов повреждений. Лечебные боксы работали безупречно. Вот только вся одежда куда-то делась. Игловик тоже пропал. Одежда и лазер как будто растворились в боксе. А может и растворились. Так-то наплевать — запасная одежда была, но такими темпами, если постоянно лечить свои раны в этих ящиках, можно остаться как Адам — без ничего, не считая надкусанного его женой яблока.

Слава вздохнул и пошёл к перемётным сумам, лежащим в коридоре. Ему было наплевать на хождение голышом, но вообще-то в лаборатории было прохладно — тут явно поддерживалась довольно низкая температура — градусов десять, не больше. Он немного продрог.

Сумы лежали нетронутые, как и трупы воительниц. Тела лежали в центре коридора, и Слава задумался — как их отсюда убирать? Оставлять их было нельзя — рядом с протухающими трупами жить невозможно, а ему, скорее всего, придётся жить в лаборатории долго. Дни, может даже недели.

Он сходил по коридору в сторону доков и увидел, что скутеров прибавилось на две штуки. Так-то это было хорошо — скутер лишним не бывает, но вообще-то, сразу возникала мысль — а сколько их у Мудрых? И вообще — когда ждать следующего прилёта Мудрых, и возможно, в большем составе? Он опасался, что следующий визит станет для него последним. Только представить себе — он нормально засыпает рядом с женой, которую лаборатория месит в этом миксере, а к нему подкрадывается Мудрая и ррраз его гравилучом! А воительница ррраз его по шее мечом! И кончился Слава. И кончились все, кто тут был из землян и неземлян. Интересно — а как поступил бы Шаргион в случае, если бы его Посланник погиб?

— Я бы их сжёг. Всех! — неожиданно раздался голос корабля

— Шарги, мальчик! Ты где? Как ты? — обрадовался Слава — что-то давно ты со мной не связывался.

— Я купаюсь в океане и кушаю, — услышал он смешок корабля. — Мне гораздо, гораздо лучше. Правда всё равно не хватает нужных материалов, но, в конце концов — я их соберу. Сейчас пропускаю через системы океанскую воду — это настоящая кладезь элементов. Это всё равно как для людей суп. Ты любишь суп? — неожиданно спросил корабль.

— Хммм... в общем-то да, — хмыкнул Слава, — а ты?

— И я. Но ты хочешь иногда чего-нибудь более питательного?

— Хочу. Я понял тебя. Ты знаешь, Шарги, я тебе скорее всего скоро дам кучу вкусных, очень вкусных бифштексов. Только придётся самому их резать. Сумеешь?

— Ты про транспортник, да? Сумею, но мне нужно будет расконсервировать ремонтных роботов для кораблей. Там много будет резки, много работ по переноске и измельчению. А так-то — граны его хорошенько употребят. Я думаю — это будет здорово — чувствовалось, что корабль доволен — ты не нашёл карты звёздных путей? Что там с позитронным мозгом? У тебя получилось?

— Нет. Он почти уничтожен, работает лишь часть — примерно четверть, относящаяся к обслуживанию помещений. И всё.

— Не огорчайся, Посланник, Учитель... ну не найдём мы эти карты, всё равно — будем летать меж звёздами, вместе — разве это плохо? Это же замечательно! Мы всегда сможем быть вместе!

— Да, это замечательно, — без энтузиазма подтвердил Слава. — Но всё равно хочется поглядеть что там, дома, зря мы рисковали с тобой нашими жизнями и жизнями близких, или нет? Понимаешь какая штука... то, что ты делаешь, должно получить какой-то конечный результат, законченность — я так считаю. На нашей планете есть такой народ — китайцы — это те, что вместе с нашими врагами решили сделать из нас рабов. Народ этот древний, и своеобразный, иногда мне даже думалось — не пришельцы ли они с другой планеты — так иногда различаются наши и их понятия о том, что правильно, и что не правильно, что смешно, а что грустно, и что хорошо, а что плохо. Так вот, их древние говорили — 'Главное не цель, главное путь к цели'

— Это как понять? А! — понял — например, мы с тобой ищем путь домой. Но нам сам дом не интересен, а интересно само путешествие домой. Что же — это похоже на моё понимание ситуации, — Шаргион усмехнулся. — А как понимают это твои соплеменники?

— Мои соплеменники по поводу цели говорят так: 'Цель оправдывает средства'

— То-то ты чуть не загубил нас, — снова усмехнулся корабль. — То есть, если цель хорошая, правильная, то те средства, которые ты употребил на её достижение, всё оправдывают?

— Примерно так, — согласился Слава.

— Ты и теперь так думаешь? — поинтересовался въедливый Шаргион

— Иногда — да. Иногда — нет. Но я уже не могу измениться — какой есть, такой есть.

— Все мы меняемся, — философски сказал Шаргион, — и ты меняешься. Кстати — а ты поспрашивал у второго позитронного мозга о звёздных дорогах? Может он может помочь? А ещё — мозги разбитых флайеров — может там что-то есть?

— Насчёт флайеров — сомневаюсь, там были очень сильные повреждения, плюс какой-то взрыв — что-то вроде магнитной бомбы, или что-то подобное — постирало из мозгов у всех, кроме маршевого и мозга лаборатории. Но маршевый, хоть и защищён, но его взломали изнутри — диверсия, бунт какой-то был, а мозг лаборатории — он узкопрофессиональный. И я очень удивлюсь, если в нём будут какие-то сведения о том, как передвигаться в межзвёздном пространстве. Но спросить всё равно спрошу. Времени ещё полно — тут Хагра устроила свинство и я очень боюсь, что оно дурно кончится.

— Да, я считал у тебя информацию о происшедшем — прости, но я, как и ты, вижу и слышу всё, что происходит с моим братом. Я знаю, что люди очень трепетно относятся к неприкосновенности своих сведений — ты мне уже это говорил — но я ничего не могу поделать — я же часть тебя, как и ты — меня.

— Да ничего... всё нормально. Да, она вытворила такое, что я не знаю, чем это закончится. И боюсь, что закончится всё очень плохо.

— Посланник, я переживаю вместе с тобой, и мне очень жалко твою жену — ты же её любишь! А я часть тебя, и значит — люблю её тоже. И буду скорбеть вместе с тобой, если она погибнет. Я всегда с тобой, помни это. Я отключаюсь. Начинаю расконсервировать ремонтных роботов.

— Погоди, Шарги — а нельзя как-то вделать в тебя эту вот самую лабораторию? Она бы нам очень, очень сгодилась! Такая классная штука, такое великолепное произведение рук человеческих — не хотелось бы её уничтожать. А оставлять на планете — ещё глупее. Её могут перепрограммировать, или же просто разбить — зачем этим диким народам лаборатория генной инженерии.

— Передай мне картинки этой лаборатории. Ага, вижу... хммм... в общем-то можно. Но придётся перестраивать всё заново — под неё надо будет делать во мне углубление, вбирать в себя — мне, скорее всего, придётся на неё садиться, а прежде — убрать вокруг неё всё мешающее — не забывай — диаметр моего тела десять километров. Ладно, подумаем — вначале займёмся первоочередными задачами. Когда роботы будут готовы, я тебе скажу. Это займёт примерно с неделю — там много вопросов — они не использовались очень, очень давно, и я теперь не могу сказать в каком они состоянии. Ну, всё, отдыхай.

Шаргион отключился, а Слава с тоской посмотрел на трупы воительниц, глянул на двери, за которыми лежали ещё две трупа Мудрых, и буркнул себе под нос:

— Какое там отдыхай? Покой нам только снится! — и пошёл к скутеру.

Через час с небольшим проблема трупов была решена — он по очереди загрузил их на скутер, сложив позади, отчего их руки и ноги отвратительно болтались в воздухе, и на малой скорости, осторожно вывез к селению грессов. Там он сбросил тела, и вернулся назад, с отвратительнейшим настроением и жутким голодом — война войной, а обед должен быть по расписанию. У него же давно не было не только обеда, но и ужина. Была уже глубокая ночь, и его организм настоятельно требовал усиленного питания.

В коридоре корабля его уже ждала Тирас — она, как и Слава, во время выхода из бокса, оказалась полностью обнажена и копалась в сумах, разыскивая запасную одежду. Женщина сильно ругалась — лаборатория сожрала её портупею и ножны, а также кинжал, метательные ножи и всё, что было на ней, вплоть до золотых цепочек и кулончиков, один из которых был подарен ей перед самым отправлением — матерью.

Ругалась она очень активно и умело, из чего Слава сделал вывод, что женщина совершенно здорова и не нуждается в медицинской помощи. Ну — по крайней мере до тех пор, пока не начнёт рожать тройню — о чём он ей с удовольствием и сообщил. Женщина ахнула, прижав руки к голой груди, и Слава волей-неволей обратил внимание, что её фигура изменилась, и в лучшую сторону.

Он заставил Тирас убрать руки и расставить их в стороны. Затем внимательно осмотрел её тело, придирчиво, как патологоанатом, пытаясь понять — что могла сотворить с ней лаборатория.

Внешне не было никаких признаков изменений, кроме некоторых — например, теперь она выглядела лет на двадцать. Её нос, чуть-чуть смотревший сторону и даже не портивший её красоту (результат стычки в юности), стал совершенно прямым, как с картинки. Грудь, слегка отвисшая — всё-таки не девочка уже — теперь вызывающе торчала вперёд, ягодицы, тоже слегка подвисшие от времени, теперь были округлыми и твёрдыми, как орех. Плоский живот, крепкие бёдра — двадцатилетняя спортсменка, и всё тут. Шрамы с тела исчезли, в том числе и тот, белый, на голове — теперь в волосах женщины не было ранней седины, и выглядела она чуть старше Хагры — но не намного.

Слава сообщил ей об этом интересном факте, и она долго ощупывала себя, убеждаясь в том, что мужчина не обманывает, и потом долго сетовала на то, что рядом нет большого зеркала. Потом подбежала к Славе и обняв, крепко поцеловала его в губы, заявив — что одного из мальчиков назовёт 'Слава', а второго — как деда. Ну а девочка будет Лера. Слава усмехнулся, и приказал ей готовить ужин. Сказано громко — ужин — всё приготовление заняло несколько минут. Достать из перемётных сумм куски сушёного мяса, зелень и бутыли с водой и вином не заняло много времени.

Поев, Слава отправился в лабораторию, смотреть — что там с Лерой, а Тирас оставил на страже, отдав распоряжение, чтобы она втащила в коридор лаборатории их вещи и устроила тёплое гнёздышко. Тоже громко сказано — всё их гнёздышко состояло из спальных мешков, да застеленного палаткой пола. Располагаться в лаборатории Слава пока не хотел — а может и зря. Это уже потом пришло ему в голову — в лаборатории легче спрятаться от глаз тех, кто вдруг задумает неожиданно посетить их временную обитель. Подумав об этом, он решил утром переместить их лагерь в лабораторию, куда-нибудь подальше от входа. А сегодня — пока поспят и так.

И поспали. Завалившись на подстилку, они залезли в спальные мешки и поспали до самого утра, проснувшись, по ощущениям, около десяти часов.

Тирас встала раньше и уже возилась у сум, снова собирая их нехитрый завтрак. Ночью она предлагала Славе заняться сексом — не первый же раз, почему бы и нет? Но он отказался — когда его жена лежит в виде какого-то субстрата в этом овальном гробу, ему претила мысль о том, что сейчас он будет трахать какую-то постороннюю бабу. Всё равно как на могиле жены. Да и мысли точно у него были не об этом.

Он знал, что если Лера будет долго в этом боксе — альтернативы у него не будет — кроме Тирас — кто? Тем более что она теперь была очень привлекательной женщиной — но хотя бы для себя, надо выдержать какое-то время, чтобы уж не чувствовать себя полным скотом... физиология физиологией, тем более такая, как у него, но и совесть должна быть... жена при смерти, а он...