Проклятый дар

Я все-таки хмыкнула и махнула рукой.

— Не волнуйтесь, господин...

— Хунрир, — подсказал блондин, и глаза его заблестели неподдельной радостью. — И можно просто, без господина, это мое имя.

— Хорошо... Хунрир. Я не обижаюсь, мне очень приятно познакомиться. И спасибо за подарок, это, хм, очень мило.

Зверолов еще раз поклонился.

— Господин Гийльрей скоро вернётся, вы отобедаете с нами?

— Ну конечно! Только мне бы переодеться.

Блондин смущенно пошевелил пальцами в расхлябанных ботинках.

Мужчины!

И уже проводив блондина в гостевую комнату в своем крыле (потому что ступать на территорию волшебника я не рискнула в его отсутствие, мало ли зверолова молнией поджарит, а я виноватой буду), убирая кружки с чайного столика в лавке, я с недоумением вспомнила болтовню зверолова.

Ревнивый муж?

Символ семейного счастья?

Закатила глаза и вернула мирт обратно на подоконник. Ждать настоящего покупателя.

Когда-нибудь нам с Гийльреем будет проще действительно пожениться, чем объяснить всем истинное положение дел.

Пришедший в себя после встречи с морем блондин переоделся и спустя двадцать минут снова показался мне глаза. В точно таком же классическом костюме, как и раньше, только сухом и отглаженном. В рубашке с длинными рукавами. Желетке, распахнутом камзоле с воротником-стойкой и в начищенных лакированных ботинках.

Еще немного и я решу, что он на полном серьезе собрался превратиться в хорошо прожаренный стейк на косточках. Хотя, тут скорее — пропеченый кусок мяса.

Развлекать соседского гостя, да еще и такого странного, не хотелось. Творческий человек, увлеченный, да еще и изобретатель. Вон, леску по всему дому растянул, что паутину, взялся за конец, присел на корточки и замер с горящими от предвкушения глазами. Я зацепилась каблуком за эту самопальную растяжку и едва не отбила все кости, а этот еще и зашипел на меня недовольно. Какой-то там я ему баланс нарушила.

— Что вы делаете? — поинтересовалась я, наблюдая за причудами гостя со скепсисом, снисхождением и недовольством.

— Охочусь.

Ну, охотится и охотится, что с ним поделать. Я не стала больше отвлекать человека от очень важного занятия, тем более, что у меня появились веские сомнения в его адекватности. И зачем я его в дом впустила? Гиль не предупреждал меня о гостях, а мы договаривались на этот счет. И не сказал этот зверолов ничего такого, что не мог бы узнать злоумышленник.

Да и то, что он зверолов, я сама придумала, зацепившись за заказ, который блондин, по его же собственным словам, для Гийльрея выполнял. И шрам на руке к этой же мысли подтолкнул, но так ли это на самом деле?

Я настороженно понаблюдала за гостем, но тот показался мне совершенно обычным доброжелательным парнем, разве что со своими причудами. Со скидкой на то, что он волшебным талантом не обделен, так и вообще — самый что ни на есть банальный чаровник.

Система охраны не дала бы ему причинить мне вред, пока мы находились в доме, так что я могла приглушить тревожный звоночек подозрительности и заняться своими делами.

На том и успокоилась. Закрыла блондина пальмой, чтобы он своей плещущей экстравагантностью не отвлекал посетителей от покупок, пару раз попыталась завести светскую беседу, а потом и вовсе забыла про то, что где-то под прилавком ползает потенциальный клиент психиатрической лечебницы и товарищ моего мага.

Южное солнце к вечеру раскраснелось от стыда за полуденное пекло, забралось сквозь окна в комнату, легло на пол и ластилось к ногам, как игривый зверек. У прилавка с сувенирными горшочными растениями толклись подростки, с шумом и смехом обсуждая, какой из кактусов подарить на день рождения классному руководителю. Вон того толстячка с тремя длинными костяными иголками с ладонь длинной, или милую семейку пушистиков, колючки которых намертво цеплялись к одежде или незащищенной коже рук, случись неаккуратно их задеть. А занозы воспалялись и беспокоили ноющей болью неделями.

Я медитировала на проплывающие мимо моего двора тележки и агелеты, груженые пустой тарой, корзинами и коробками. Ярмарка закрывалась до следующей недели, и фермеры, охотники, травники, рыболовы, гадалки и прочий люд расходились по окрестным селам и деревням, довольные выручкой.

Или не очень довольные, как вон тот дядечка, доказывающий что-то попутчику, потрясая при этом шматом сала.

Отвлекло меня от наблюдения за караваном торговцев прикосновение к плечу. Я обернулась, все еще находясь в состоянии усталой отстраненности, и узрела мрачного волшебника.

Гийльрей напряженным взглядом осматривал лавку, словно в поисках источника подозрительного шороха. Наткнулся взглядом на школьников и недобро уставился в спину гогочущим подросткам.

А тебе идет это хмурое выражение, черт ты косматый, — довольно подумала я, с удовольствием созерцая нахмуренные брови и образовавшуюся между ними от этого мимического усилия аристократическую вертикальную складку.

Брови, на которые я залюбовалась, тут же изогнулись в удивленную дугу. Гиль скосил глаза на меня и, подавив усмешку, спросил:

— Риса, у вас все в порядке?

— Эм...

Я честно проанализировала свои ощущения. Почему-то осмотрела руки, перевернув ладони вверх-вниз, отряхнула крошки от печенья с юбки. Причин для беспокойства не обнаружилось, и я пожала плечами. День выдался на диво мирный и спокойный, больше похожий на зимний вечер за чашкой горячего чая с ликером и приторным вишневым вареньем. Его можно есть просто так, наслаждаясь неторопливым ходом повествования исторического романа о жизни генерала Дайгона, бастарда и нелюбимого сына барона Васиревского и столичной куртизанки, а в будущем великого полководца, переломившего ход столетней войны, любовника королевы Фризанны и ближайшего советника ее супруга, короля Крауса Первого. Учредителя единственного в стране кадетского корпуса, из которого по сей день выходят мальчишки — будущие офицеры — без магических талантов.

Пуская редкую скупую слезу, с растущим воодушевлением следовать за генералом Дайгоном по извилистой горной тропе его нелегкой судьбы, поднимаясь все выше и выше, оступаясь и срываясь в черную бездну, зачерпывая и отправляя в рот маленькой серебряной ложечкой тягучую сладость с корричным ароматом, разбавляя густоту вкуса крепким черным чаем...

— Риса?

Я смущенно потупилась, осознав наконец, откуда во мне этот внутренний трепет перед мужчинами-военными со следами печали и страданий на лице.

— Нет-нет, в смысле, да, все в порядке. А что случилось?

Волшебник побарабанил пальцами по прилавку, рассеянно глядя куда-то в сторону, как бывает у прислушивающихся к неразборчивому шуму людей.

— Наверное, послышалось. Мне просто показалось, что я почувствовал, хм, изменения в магическом, хм, фоне. Вот и пришел проверить.

Тут меня озарило — я вспомнила про зверолова.

— А, так это, наверное, ваш товарищ, — начала вводить в курс дела соседа, посетовав мысленно на свою рассеянность.

... вот только про местоположение этого зверолова я не вспомнила.

Ну конечно, кто бы в здравом уме предположил, что здоровый такой мужик в костюме и сменной паре лакированных ботинок весь день мог просидеть под прилавком тихо-тихо, словно мышка, и ни разу не напомнить о своем существовании.

Ба-бах! — лопнула натянувшаяся леска.

Бдыщ! — подорвался с места прилавок, бандура этакая в пятьдесят килограмм, не меньше, и рухнул на бок посередине комнаты, едва не отправив школьников на тот свет раньше срока.

Фрыщщщ! — заревел волшебный кислотно-зеленый огонь, выдав сноп искр, несколько облачков лилового дыма, которые, взлетев под потолок, обнажили выжженную на моей обожаемой мраморной плитке пентаграмму самого что ни на есть зловещего вида.

— Поймал! — радостно завопил стоящий в самом центре этого безобразия блондин-зверолов.

И, воздев руки с бешено извивающейся крысой над головой, этот чумной на всю голову товарищ торжественно свернул крысе шею.

Мы с Гилем так и онемели. Я даже не обратила внимания на подростков, улизнувших наружу вместе с обоими кактусами.

— Сигги! Смотри, я поймал! — радостно засверкал глазами блондин, заметив друга, и протянул ему трофей. — Это ужасный, злобный, отвратительный монстр, невосприимчивый к магии и с программой фатального уничтожения всего живого! Какой прекрасный образец!

Я все еще безмолвно глазела на радостного блондина, чувствуя спазм в горле и пустоту в голове, не зная за что хвататься — за голову, за сердце или за скалку.

А вот Гийльрей пришел в себя раньше, волшебник все-таки.

— Что ты творишь! — рявкнул он, и я воззрилась на соседа с испуганным восхищением — такого голоса я у него раньше не слышала и в такой бурлящей ярости не видела. — Ты, ужасный, злобный, отвратительный монстр, ты что творишь?

— А? — захлопал белесыми ресницами злодей.

— Какого хрена ты приперся сюда без спроса и творишь что хочешь? Ты бы хоть раз головой подумал, ты как думаешь, зачем бы я держал в своем доме "прекрасный образец"? Наверное, затем, что он тут нужен? Это частная собственность, а крыса — охранник от паразитов! Жаль, что животное было слишком мало, чтобы справиться с восьмидесятикилограммовой блондинистой тушей отъявленного паразита!

Я вжала голову в плечи. Чародей так упоенно отчитывал нежеланного гостя, что виноватой себя почувствовала я. Сама же впустила.

— Так это ваш домашний зверек? — удивился блондин.

— Я просил тебя не приезжать без предупреждения.

— Так это мы быстро поправим, будет лучше прежнего! — деловито оповестил гость.

— Даже не думай!..

Но Гийльрей опоздал.

Блондин перевернул еще теплую и не застывшую в трупном окоченении тушку крысы животом вверх, прочертил острым ногтем какой-то знак на мягком пузе, отчего сквозь шерсть проступили бардовые края порезов. Повернул голову на место, с усилием вставил позвонки.

Щелчок пальцами, непонятное мерцание вокруг фигуры гостя, скрюченные когтями пальцы, сложившиеся вокруг тушки животного в лодочку-клетку.

Моментальное похолодание и скукожившиеся почерневшие листья растений на прилавках, полу, подоконниках, стенах, вазах — всюду. Для заклинания потребовалось много энергии — мимоходом отметила я.

— Вуаля! — позерски щелкнул каблуками блондин и опустил мертвую крысу на пол.

Мертвая крыса неуверенно поднялась на лапки, пошатнулась, расставила конечности в стороны. И механически поковыляла по прямой линии, пошатываясь и волоча хвост мертвым грузом, пока не уперлась головой в стену, продолжая упорно переставлять лапы.

— Это пройдет через пару часов, ему нужно освоиться, — умиленно улыбнулся некромант. И засюсюкал: — Ты посмотри какая прелесть, какие лапки, какой позвоночник! А глазки какие умные!

— Шиски! — услышала я предупреждающий возглас Гиля сквозь сгущающийся туман.

И все-таки ему жутко идет серьезный тон, — подумала я перед тем, как рухнуть в экзальтированный обморок.

Вот вам и спокойный день.

— Не, слушай, это плохо. Это точно плохо! Господин Гийльрей сказал, что Ириска через два часа очнется, а уже три прошло.

— Соши, я не уверена... Это был заговор трех хороших снов, он просто погружает в невесомое состояние, там это, организм отдыхает и расслабляется. Уже вечер, может не стоит беспокоить госпожу Мормори до утра?

— Дык я и не хочу беспокоить Ириску! Я хочу побеспокоить чаровников.

— Но наставник сказал не оставлять господу Мормори одну...

— Ага, а еще он сказал, что она очнется через два часа. И позвать его, когда это произойдет. Давай вот что, я тут пробуду, а ты иди этого зови, как его. Героя-любовника короче нашего.

— Соши, но там же... там же этот некромант.

— Там некромант! Я в жизни настоящего некроманта не видала. Клевый мужик, да?

— Соши, это жутко. И противно.

— Это офигенно! Он еще и блондинка! А ты видела, видела, да, у него на руке жуткие рубцы? Наверняка какого-нибудь зомбяка упокаивал! Или сразу все кладбище, которое злобный старый некромантище поднял!

— Бррр, да он и сам.

— Чего сам?

— Некромантще. Злобный и старый.

— Он не старый!

— Откуда ты знаешь?

— Он выглядит клево!

— Может он прячет трупные пятна под одеждой.

— Хм, мне нравится направление твоих мыслей.

— О трупах?

— О том, что под одеждой.

— Соши!

— Ладно-ладно, не буду тебя смущать. Давай тогда я схожу вниз, а ты тут побудешь.

— ...

— Что, Ириска страшнее страшного и старого некроманта?

— Ты сказала, что не будешь меня смущать.

— Я соврала! Бу-га-га-га!

Девчонки повысили голос настолько, что их шушуканье "шепотом" спугнуло голубей с подоконника. От хлопанья крыльев ученицы припухли, сообразив, что слегка увлеклись, и понизили голос до неразборчивого шелестения.

Я свинцовой рукой ощупала мебель, на которой возлежала, чтобы по обивке опознать в ней диванчик из гостиной с дальполотном, что в моей части дома.

Невесомое состояние, как же.

Попытавшись оторвать себя от кровати, я увидела вспышку света в глазах. Словно молотком по лбу зарядили, что по наковальне. А на грудную клетку будто пресс гравюрный опустили.

— Не бойся, она будет нэ-эжной, мой сладкий персик.

— Соши!

— Гы-гы-гы, да подумаешь! Кому из нас в таком возрасте постельные сцены во снах не...

Голова от их воплей трещала, как спелый арбуз, поэтому я собралась с силами и прохрипела:

— Хватит галдеть, кобылы, позовите лучше мага!

— Я сбегаю! — пискнула Ритисса и унеслась, чуть ли не кубарем скатившись по лестнице — топот стоял такой, будто по дому стадо зебр проскакало.

Отодвинув в сторону бренькнувшие нити бусинной занавески, ко мне наполовину лисьим, наполовину ковыляющим шагом больного кенгуру приблизилась Соши, посмеиваясь и постукивая костылем по полу.

— Смешная, — поделилась она, разваливаясь на кресле и водружая ногу на столик.

Я нашарила наконец на подушке свое лицо и наощупь определила расположение лба, чтобы опустить на него ладонь и крепко так задуматься — кожа казалась неживой, гладкой и чужой, словно надувной матрас какой-то. Или рука моя совсем даже не моя.

— Какой все-таки шикарный мужик, — вздохнула Соши.

Я поморщилась.

— Не говори про этого некроманта, пожалуйста, я еще недостаточно пришла в себя.

Ученица хмыкнула.

— А я и не про него! Я вам про вашего жениха толкую, вы же не забыли, госпожа наставница, что у вас женишок имеется? Эх, меня бы так кто поймал и по лестнице на руках пронес, я б тут же в лужицу стекла!

И рассмеялась, зараза этакая.

— Что, прям за один заход? — уточнила я.

— Угумс.

Это ж тебе не через порог перенести и не до ближайшей ровной поверхности доволочь, это и спину надорвать можно, да и лестница на второй этаж крутоватая для таких подвигов.

— По лестнице?

— Со зверской рожей. Ну, то есть очень взволнованным и обещающим муки ада каждой лишней ступеньке лицом.

Я хмыкнула.

Потихоньку отпускало, гранитная плита, тянувшая к центру земли с непреодолимой силой, истончалась, превратившись в пару средних размеров булыжников. Так что когда Гийльрей возник в перестуке бусин занавески, Соши уже помогла мне устроиться полулежа-полусидя, подложив кресельную подушку под спину.