Подросток, когда перед его носом закрылась дверь женской каюты, справедливо ощутил себя преданным. С плаксивым лицом он кинулся прочь, мимо каюты, выделенной ему на пару с Ниатаром. Кевэ бежал по дорогим пушистым коврам, не различая дороги. Чутье страдальца, не выносящего одиночества, вывело его ноги к гнезду грифонов. Подросток, естественно, грезил о собственном крылане, предпочитая грацию гиппогрифов. Поэтому все забылось и неприятности отошли на второй план, когда паренек неожиданно для себя оказался свидетелем воркования грифонов, милостиво позволивших двуногому быть рядом. Более того, Кевэ разрешили поиграть с тщательно охраняемым полугодовалым потомством. Три маленьких и неугомонных грифончика вместо сна с шумным клекотом носились вокруг кустарника, обрамляющего волосяную траву со мхом сфагнумом, что кто-то заботливо вырастил по форме большого и удобного гнезда. Юнцы, расправив еще неоперившиеся крылья, перепрыгивали искусственный ручеек, прячась в других мохнатых кустах — изумительно изумрудных, но тоже не пригодных им в пищу. (иллюстрации 125-127) В стрессовой ситуации сознание подростка повело себя по-детски, быстро переключив все внимание на почти что исполнившуюся мечту.
Кевэ не заметил, когда пришел Ниатар, но попросту не смог прозевать прилета третьего взрослого грифона. Гордец устроился в специально для него приготовленном насесте, отвернув клюв в стену. Птенцы при его появлении сразу же бросились под материнское крыло и притихли, настороженно глазея на постороннего жильца. Питомец друида, как ни старался, все равно стеснял корабельное семейство.
Вскоре появилась сама Морская Фурия, пришедшая успокоить и уложить служебных грифонов. Побитая и взмыленная после "сестринского нагоняя", Камойта наперекор всему демонстрировала безупречную женственность. В ложбинке меж вываливающихся грудей мерцал розовенький треугольничек кулона, кристаллы той же породы в форме сердечка гламурно сверкали в серьгах, а под пупком притягательно покачивался шибко крупный якорь, инкрустированный тем же розовым камнем. (иллюстрации 128-130) Когда лохматый птенчик пугливо выпорхнул, сердцеедка даже обрадовалась и одарила предпочтительного на сегодня Ниатара ну очень откровенной улыбкой, из-за которой пассажирская каюта осталась в полном распоряжении Кевэ аж до следующего дня.
Кевэ долго ждал Ирвэс, но пантера так и не пришла к нему, потому что в где-то в середине ночи все прежние ее труды пошли насмарку — Эйноли внезапно вбила себе в голову, что Неджи очень плохо и он сильно нуждается в ней.
Вернулся Ниатар усталым, но крайне довольным жизнью и в превосходном настроении. Мужчина не дал подростку трусливо отсидеться в каюте, зажавшись в уголке койки и пропустить сигнал к приему пищи. В назидание он за ухо отвел сонного и проголодавшегося Кевэ в пустующие душевые, а оттуда на камбуз, где невидимые слуги при появлении опоздавших принялись накрывать им стол. Рядышком за таким же, но побольше, уже потчевалась соседняя каюта, а поодаль стояли длинные столы — для кубриков. Завтрак лунных эльфов обычно совпадал с обедом солнечных, встающих с рассветом, и ленчем лесных, нежащихся до позднего утра.
— Девочки, так никуда не годится, — расслышал Кевэ напряженный разговор за соседним столиком, тоже стоявшим в своеобразной нише, но озелененной в другом стиле.
— Не нудите, Садове, — ерепенисто ответила Раилда, смачно зевнув во весь рот.
— Это бескультурно, — строго заметила солнечная жрица, на почтительные восемьдесят семь лет более старшая.
— Я знаю, и что теперь? — Раилда положила в ротик очередную пироженку — десерт соблазнил ее больше первого блюда, слишком экзотично поданного.
— Вам нужно перестраивать режим дня под правильные биоритмы. Это залог здоровья... — назидательно проговорила Садове все то же, что клуши из дневной вахты втирали малым детям, трапезничающим вместе с экипажем и другими пассажирами.
— А мне-то чего выговаривать? Это вон Сейна с Эйн сдуру заснули где-то в восьмом часу утра.
— Я за тебя волновалась, — тоненьким и заспанным голосом ответила Эйноли, надув губки. — Ушла невесть куда — а вдруг ты потерялась?
— Ой, не смеши мои трусики...
— На тебе их нет, — кисло заметила Сейна, ковырявшаяся в свое странной рыбе вот уже добрых пять минут, привередливо выбирая противные склизкие водоросли, рыхлые косточки и всякие комочки непойми чего. Ее настроение оставляло желать лучшего, портясь поминутно.
— А ты вообще молчи мымра! Я ведь не обсуждаю на всю столовую твои красные кружевные трусики с бисерным сердечком... — громко вспыхнула Раилда.
— Хватит! — Негодующе припечатала боевая жрица. И совсем другим тоном продолжила: — И это камбуз, Ниитле, потрудись запомнить. А ты, Фидлстик, не капризничай, от такого непотребства в тарелке наш Фолос расстроиться и оставит всех без десерта.
— Пусть хоть сутки отдохнет его фаллос, — бросила бывшая куртизанка Офалы Шелдарстон. — Принесите мне простую запеканку, — в пустоту произнесла она. Невидимый слуга тут же подхватил растерзанное блюдо, унося.
— На корабле тесная компания, девочки, не стоит настраивать всех против себя, — попыталась дружелюбно урезонить строптивицу жрица Глубинного Сашеласа, покровительствующего морякам. Фрейлину удручала необходимость кушать на нижней палубе, но Садове знала слово "надо" и пыталась держаться так, чтобы позже не услышать нареканий от госпожи Инрары.
— А мне пох**, я же не дура и вижу, что из одного борделя угодила в другой, плавучий. Боюсь даже представить себе Эвермит!
— Сучка, обдолбанная! Не смей опошлять наш Зеленый Остров!
— Да в гробу я его видала! — Вскочила Сейна, взмахнув рукой так, чтобы прицельно уронить кувшин с соком, но магия не дала жидкости пролиться, а хрустальному стеклу разбиться. Женщина имела полное основание полагать, что никто ее по возвращении не отпустит из Дома Юртуры. Для этого вывода опытной куртизанке хватило подсмотренной реакции Юсдидель лоу-Юртура, забиравшей ее из заведения Офалы, не сумевшей защитить свою девочку, но предупредившей и выдавшей щедрую премию сверх заработанного. Еще в начале месяца Сейна бы с радостью восприняла возвращение в эльфийское общество, но не теперь и не так. К сожалению, неожиданно поступившее предложение было из разряда тех, от которых невозможно отказаться.
— Отселите от нас эту Бл
* * *
! — В спину соседке бросила Раилда, ничуть не заботясь об алых ушах эвакуированной ребятни, между прочим, кушавшей в этом же зале.
— Девятый столик наказан, — на весь камбуз прозвучал рассерженный голос капитана, которая как всегда вовремя спустилась сверху — проведать самых крох. Уткнувшиеся взглядом в свои тарелки, Кевэ и Эйноли одинаково вжали голову в плечи и прижали уши — они не одни так поступили. — Сейна, извинись! Вернись и доешь положенное...
— Да заеб
* * *
, стерва! — Немедленно откликнулась молодая женщина, показав нецензурный жест.
— В кутузку ее, — приказала капитан.
Невидимые слуги скопом обступили Сейну, приподняв ее и блокировав множеством своих невидимых и беспристрастных рук. Но она и не думала сопротивляться, со злорадством ответив:
— Да ради Фенмарела Местарина! — Обратилась она к богу Селдарин, покровительствующему изгоям и козлам отпущения. Она специально напросилась в тюрьму, чтобы только убраться из комнаты двух так называемых подружек, побыть в полном одиночестве и попытаться осмыслить свое безвыходное положение.
— Заткните ее поганый рот, — скривилась капитан. И потом резко сменила тон, развернувшись: — Инцидент исчерпан. Кушайте дети, приятного аппетита.
— Приятного аппетита, — нестройно ответили дети. Второй раз за трапезу.
— Госпожа капитан, а что такое "фаллос" и зачем ему надо сутки отдыхать? — Спросила самая смелая и любопытная девочка лет шестидесяти, доставлявшая нянькам уйму хлопот своими почемучками.
— Злая тетенька ошиблась, крошка Люпилин. Нашего кока зовут Фолос, — ответила Камойта.
Женщина прекрасно видела всех тех, кто своим пунцовым цветом выдал знание взрослого термина. Большинство подростков и, что удручало, многие из детей, успевших хлебнуть лиху в жестоком людском обществе.
— Дети! — Капитан умело привлекла внимание всех, одернув тех умников, кто простодушно решил просветить соседей. — Я по глазам вижу... что многие из вас... озабочены... десертом, — с многозначными паузами проговорила женщина, внимательно оглядывая юную аудиторию с дрожащими и прижатыми ушками. — Пока его лишены только взрослые. Но если кто-то из вас будет шалить за столом, не доест, не приберет за собой или забудет поблагодарить нашего замечательного кока, то я и вас всех лишу сладких радостей.
— В подобных случаях на кораблях положено отвечать: "Так точно, сэр капитан!" — Подала голос одна из так называемых нянечек, у которой из-за спины торчала рукоять табельного оружия.
— Так точно, сэр капитан, — вразнобой послушно повторили дети и подростки.
Некоторые из детей разделяли чувства Сейны и не желали никуда уплывать. О чем они и поведали единственным известным и доступным им способом — горьким плачем с размазыванием созревших слез и соплей. А еще имелись наглые и хамоватые подростки, которые теперь уже громко вслух не понимали, почему одного их взъерошенного сверстника выделили во взрослые, а всех волосок к волоску причесанных и отглаженных оставили в лягушатнике. Набирающий обороты скандал бесповоротно испортил трапезу.
Камойта, слегка растерянно глядя на слезы в три ручья и возмущенно тыкающие пальцы, вынужденно оценила правоту старшей родственницы с опытом материнства. Следовало не разделять по возрастному признаку, а перемешать взрослых и детей, чтобы обеспечить поддержание самодисциплины и подспудное обучение застольному этикету. А вообще зря она согласилась перевозить детей, в какой раз по непонятной причине уступив смазливой улыбочке Ройлио. Попавшего в затруднительное положение капитана спасли матросы: две девушки-менестреля устроили импровизированный концерт, жонглируя фруктами и используя в качестве музыкальных инструментов хрустальную посуду и звонкие столовые приборы. Высокое контральто и низкое сопрано запели шуточную песенку о еде и Эвермите:
Эльфов-остров синий небосвод,
Эльфов-остров лето круглый год,
Эльфов-остров весело живем,
Эльфов-остров песенку поем.
Чудо-остров, чудо-остров,
Жить на нем легко и просто,
Жить на нем легко и просто,
Эвермит!
Наше счастье постоянно:
Жуй кокосы — ешь бананы,
Жуй кокосы — ешь бананы.
Эвермит!
Эльфов-остров места лучше нет!
Эльфов-остров мы не знаем бед!
Эльфов-остров кто здесь прожил час,
Эльфов-остров не покинет нас!
Эльфов-остров — чудо-остров,
Жить на нем легко и просто,
Жить на нем легко и просто,
Эвермит!
Наше счастье постоянно:
Жуй кокосы — ешь бананы,
Жуй кокосы — ешь бананы.
Эвермит!
Эльфов-остров синий небосвод!
Эльфов-остров лето круглый год!
Эльфов-остров весело живем!
Эльфов-остров песенку поем!
Чудо-остров, чудо-остров,
Жить на нем легко и просто,
Жить на нем легко и просто,
Эвермит!
Наше счастье постоянно:
Жуй кокосы — ешь бананы,
Жуй кокосы — ешь бананы!
Эвермит!
Эвермит!
(Примечание: переделка песни Шаинского В.Я. — Чунга-Чанга)
Очарование и магия голоса сделали свое волшебное дело — отвлекли и увлекли ребятню. Камойта от себя добавила иллюзий: простеньких в исполнении, но впечатляющих неискушенную публику. Волшебница продемонстрировала всем присутствовавшим собственные чуть подправленные и разукрашенные воспоминания о великолепных и богатых плодовых садах, о беззаботных танцах под пальмами на пляжных вечеринках столетней давности. В итоге взрослым удалось взять ситуацию под контроль и по-быстрому закруглить трапезу для группы самых маленьких и проблемных пассажиров, вскоре организованно покинувших камбуз — в сад к милым белочкам и грациозным грифонам.
— Сэр Ниатар, позвольте обратиться, — услышала Эйноли с соседнего столика, когда тоже собиралась покидать опостылевший камбуз. Она думала, что Кевэ поможет ей отбыть наказание, а он ее — натурально кинул. Девушке невдомек было, что робкий парень сильно обиделся на нее, не смея просить вернуть фигурку Ирвэс, поскольку вольная пантера сама выбрала, с кем ночевать. А еще она совершенно не подумала, что Неджи отправлял Кевэ учиться конкретно к Ниатару лоу-Ясемин, отчего-то взятому на борт Лунного Лебедя, а саму Эйноли — конкретно к Лину Ла-нерал, между прочим, отсутствующей на судне.
— Обращайся.
— Пожалуйста, сэр Ниатар, обучите меня сейчас правильному уходу за верховыми грифонами, — через силу произнес Кевэ, покоренный гордым зверем, который в городе Невервинтер редко кому показывался на глаза. А еще после всего случившегося парень попросту не знал, чем конкретно сейчас заняться и опасался остаться наедине с мистической лучницей Юсдидель, при которой в голове начинало шуметь, мишень расплывалась в нечто иное и становилось тесно в паху — какая тут учеба? А Кевэ истово хотел учиться, чтобы не разочаровать сюзерена, когда им вновь будет суждено встретиться — в чем нет сомнений. А еще он за время этой богатой трапезы поймал на себе столько колючих взглядов, что расхотел заводить знакомства с такими ершистыми сверстниками, изначально настроившимися к нему недружелюбно. Быть может позже, при более благоприятных обстоятельствах или же когда капитан Камойта наконец-то соизволит исправить упущение и представит команду и всех пассажиров друг другу. Быть отщепенцем Кевэ ой как не хотелось.
— Тебя одного мой грифон стерпит, — легко согласился друид, отметя всех прочих кандидатов в ученики, которые ему нафиг не сдались, ведь они — не его головная боль. Кевэ не подозревал, что своим поступком, а главное ответом друида окажется фактически отрезанным от сверстников, невзлюбившим неопрятного выскочку, вытирающего руки о волосы и отчего-то получающего несправедливо больше благ и внимания, чем они. Сам же Ниатар, соглашаясь, думал о налаживании своей интимной жизни: уж он-то сумеет отвадить Камойту от с чего-то приглянувшегося ей желторотого юнца, совершенно определенно не представляющего себе, как надо обращаться с противоположным полом и каково это — соитие.
Дальше Эйноли не слушала соседний столик, отчетливо вспомнив наказ Неджи прилежно учиться. Доброй по натуре жрице стало стыдно за беспочвенную обиду на вассала Неджи и за вчера, когда она пробездельничала, потеряв возможность стать лучше, чтобы в один прекрасный момент суметь оказаться рядом с любимым и помочь принцу, не оплошав. Но вместе с порывом учиться к ней вернулась крамольная мысль, еще пуще отравившая настроение: глава Дома специально отослал слабаков, избавившись под благовидным предлогом — для чего-то явно неэтичного и нецензурного. Но слезы не брызнули — вчера все выплакала.
