Четыре грани 3.2

Наложник Аслана все еще 'переваривал' буквально шокирующую его новость о своей значимости для совершенно посторонних людей, о том, что с такой расстановкой неравных сил его давние страхи сменить хозяев, имеют шанс воплотиться в реальность, с которой он, впрочем, не собирался мириться. А заодно пытался справиться с переполнявшей его жаждой просто разметать всех по поляне, подстегиваемый воспоминаниями своего бредового сна, в котором довелось познакомиться с особенностями своих сверхчеловеческих сил, переданных ему по крови славными и жестокими предками.

А между тем, реплики бойцов лаэра Морицкого, которые становились откровенным хамством и хулой, долетали до его сознания лишь отдельными фразами...

Общее представление взрывоопасной атмосферы можно было представить, судя по высказываниям примерно такого содержания:

— Гляньте-ка, как вонючий варвар свою милашку-то нарядил...

— Гы... Как бабу, во все светленькое...

— Только бантиков не хватает...

— Ага, зато в меха закутал, чтобы посторонние мужики не заглядывались...

— А шапку-то такую зачем напялил? Для маскировки?

— Да не, он, наверное, думает, морду волка нацепил — и стал таким же, как эти! — кивнул один из людей Морицкого на степняков.

— Аха-ха... да какой из мальчика для постельных утех — волк? Комнатная собачка...

— Ливретка и есть! Тяф-тяф..

— Ой, ой уже боимся... гыы...

— Интересно, этот щенок яйца хорошо умеет языком вылизывать?

— О, я бы тоже не отказался попробовать!

— Судя по тому, как эту шлюшку содержат — толк в ублажении знает.

— Да они все тут друг друга... — реплика прозвучала чуть тише остальных и как-то резко захлебнулась. Высказавшийся вслух нечаянно встретился с потемневшим до черноты взглядом одного из варваров. Степняк старался сохранить невозмутимое каменное выражение, но заострившиеся черты лица и перекатывающиеся по скулам желваки давали понять, что граница, через которую не следовало бы переступать в своих предположениях, уже позади. И хотя смельчак, посмевший оскорбить суровых воинов, не слишком пугался хорошей драки с сильным противником, даже без подогретой хмельными парами храбрости, не понять, что свой приговор он уже получил, было невозможно.

— Вот именно! Чо молчите-то? Возразить нечего?

— Да они нас просто игнорируют...

— А, может, у них обет какой?

— Или по-нашему не разумеют?

— Да мы, похоже, вообще не с варварами встретились, а с их бабами! Глянь, как все разодеты-то?!

— Да какие они воины?!

— Точно! Настоящие-то парни вместо того, чтобы совокупляться друг с другом, сделали бы вылазку на соседние земли, да наворовали себе невест, коли своих мало!

— А этот красавчик, — докопались бойцы Морицкого до Дерека, — небось, своему лаэру постель греет.

— С такой кривой рожей? — притворно засомневался здоровый бугай, чем-то напоминавший простодушного Волоша, легко способного встать в одиночку сразу против троих.

— А что? — с жаром принялся уверять его товарищ. — Варварам же, главное, чтобы задница была аппетитная, жилистая такая, волосатая...

— Тьфу ты, мерзость! — смачно сплюнул тот на белый снег.

— Да наверняка обслуживает самого господина Аслана. Ишь, шкуру-то какую нацепил — для простого бойца такая слишком роскошна...

— Не, это ему за особые заслуги дали! — предположил один из хамов-смертников.

— Так я и говорю — за личную охрану лаэрского тела... — важно заметил ублюдок, заржав.

Остальные мерзавцы подхватили, разразившись гомерическим хохотом.

— Понятное дело, задница брутального воина варвару привычнее, чем смазливый мальчишка-наложник.

— А плащ свой подарил, чтобы он ее не отморозил, аха-ха-ха... Ой, не могу! Я ща с лошади рухну... — согнулся парень в седле, держась обеими руками за живот.

— Бедная госпожа Тесса! Какого ей среди таких мужиков-то?

— Да какая ей разница? Девица, чье детство прошло в казарме...

— Заткнись, с-сука! Иначе я тебе твой поганый язык вырву! И сожрать заставлю! — взорвался Дерек, не стерпевший столь неуважительное высказывание о любимой, буквально за секунду до того, как Рени, только-только вроде бы справившийся с холодной яростью, вновь почувствовал дикое желание задушить собственными руками наглого ублюдка, посмевшего оскорбительные предположения о его госпоже. Бросившаяся в голову кровь запульсировала у виска, отключая разум, застилая взор с некоторых пор знакомым кровавым туманом...

Даут среагировал молниеносно, оказавшись рядом с юношей, и успел удержать коня, поднятого рукой наложника на дыбы.

— Не смей! — жестко осадил он тяжело дышащего от негодования парян. — Это приказ! Понял?

Рени возмущенно полоснул по наставнику невидящим взглядом, но значение слова 'приказ' он уже успел выучить за время нахождения в крепости.

— Ого! Какая экспрессия! — издевательски поаплодировал Ливар, от которого не укрылось столь бурное реагирование на подначку своими людьми родичей и бойца Аслана.

Но ни Ренальду, ни Меченому, который, обменявшись быстрым взглядом с оглянувшимся Ильшатом, поменял свою дислокацию, было не до него. На удивление слажено варвар и раб-воин, направив своих коней лишь движением колен, поменялись местами.

Даут отпустил чужие поводья и отъехал назад, едва увидев начавший проясняться взгляд синих глаз, становящийся осмысленным, дождавшись недовольного кивка от проблемного подопечного. По-хорошему, Рену надо было бы немедленно дать спустить пар, но некогда отвлекаться в такой обстановке. Пока что придется ему самостоятельно усмирять проснувшегося внутри монстра.

— Да что ты можешь мне сделать? — насмешливо продолжил глумливым тоном боец Ливара, глядя на Дерека, гораздо лучше владевшего собой, чем Ренальд. — Не боишься, что я тебе симметрию на морде лица подправлю? — растопыренными пальцами полоснул он воздух царапающим жестом.

— Рискни здоровьем, — предложил Меченый.

Если дойдет до драки, Дерек предпочитал свободу передвижений, не сковывающую его не слишком привычным облачением. Откинув назад полы, он взялся за застежку лаэрского плаща левой рукой, чтобы мгновенно скинуть, если потребуется. Правая его ладонь, привычно проверив наличие оружия, замерла в ожидании следующей команды мозга.

— Предлагаю пари-спарринг! — подал голос Ливар, наслаждаясь разыгравшимся по его сценарию спектаклем.

— Да! — загалдели воодушевившиеся предложением своего господина бойцы. — Спарринг!

— Да разве эти выдержат хорошую драку? — скептически подхватил кто-то из его людей.

— Ну, вот и проверим, — благодушно отозвался Морицкий, едва не потирая от радости вспотевшие ладони. Как ни крути, а Аслану все-таки нужно будет представить доказательства конфликта, имевшего место быть. Синяки и ссадины после драки разъяренных парней будут лучшим подтверждением, что он поступил законным образом, рассказывая свою версию происшествия, с далеко идущими планами насчет наложника, которого так или иначе намеревался заполучить. — Кто хочет надрать им задницу первым?

— Здесь же бабы, а не воины! Позору не оберешься с таким противником... — засомневался кто-то.

Немедленно доказать недоноскам-чужакам обратное родичам Аслана не удалось только благодаря спокойному знаку запрета Даута, сохраняющему завидное хладнокровие в накалившейся до предела обстановке.

— Вместо того чтобы подначивать своих людей, показал бы пример, — насмешливо обратился таур к Ливару. — Прежде, чем раззявить пасть на честь Сыновей Степи, попробуй-ка справиться со мной, — выехал он вперед, сделав знак Мергену занять его позицию позади Рени и Руслана, обеспокоенно шикнув на мальчишек, не желающих мириться со своим особым положением.

— С тобой, старик, я даже связываться не буду! Не знаю, как ваши Духи, а Всевидящие обязывают нас оказывать почет и уважение к сединам. Эти щенки, — кивнул Ливар на вспыхнувших от оскорбительной интонации и пренебрежительного тона юношей, — мне тоже, вдвоем — на один зубок! — демонстративно щелкнул Морицкий зубами. — А вот... — обвел он взглядом остальных парней в воцарившейся на поляне гнетущей тишине. Его бойцы даже заткнулись от удивления, дескать, в своем ли уме старикашка, решивший, что справится с лаэром, на счету которого не один десяток боевых заслуг?

— На земле Аслана не будет конфликта с его родичами, — холодно предупредил Даут, не став дослушивать разглагольствования мерзавца.

— А разве ты не принадлежишь к Роду Парящего Ястреба? — удивился Морицкий. — Или волчья морда на твоей шапке говорит о том, что ты тоже — рабская подстилка?

— Это тебя не касается. Львы обычно не связываются с шакалами, но для тебя я сделаю исключение.

— Да как ты смеешь так говорить со мной?! — побагровел Ливар, пытаясь испепелить наглеца жгучим от ненависти взглядом.

— Ты сам заказал музыку на этот праздник! Что ж перестал веселиться?

— Я не собираюсь марать свои руки, и тем более оружие о твою вонючую шкуру! Много чести! — снова вспыхнул Морицкий под одобрительный гул голосов своих приспешников. — Да мои люди по одному кивку головы растерзают, как...

— Про руки — это ты правильно заметил, — перебил ничуть не смутившийся угроз в свой адрес таур. — У тебя не только руки, но и весь ты по уши уже в полном дерьме вместе со своими шавками.

И понизив голос так, чтобы хорошо расслышал его только лаэр, степняк произнес:

— Неужели думаешь, что Аслан не догадается о том, что произошло, даже если мы все отправимся к Великим Духам, как ты наивно полагаешь? Рен тебе не достанется по-любому. А уж о мести моих родичей, которая, несомненно, настигнет тебя, в какую бы нору не забился, как презренный червь, ты не мог не слышать. Даже не сомневайся, до пятого колена не останется ни одного ублюдка с твоей гнилой кровью, — весомо закончил Даут, пристально глядя в глаза Ливара, у которого от этого взгляда слишком ясных для старика глаз вдоль позвоночника потекла струйка ледяного пота. Лаэр Морицкий мало кого боялся в своей далеко небезгрешной жизни, но сейчас почему-то остро ощущал, что заглядывает в лицо своей смерти.

Побледнев, он все-таки сумел справиться с поднимающейся ознобом по коже паникой, но взгляд отвел первым, не захотев связываться с безобидным с виду старикашкой. Кто его знает, кем на самом деле является этот мутный тип? Про степняков какие только невероятные слухи не ходят. И то, о чем предупреждал старик-варвар, похожий на колдуна-шамана племени, было правдой. За своих родичей Сыновья Степи мстили страшно. И хотя Ливар не слишком теплые чувства питал к собственным жене и детям, что-то человеческое в нем еще оставалось. Обречь своих потомков (у которых наверняка и не будет возможности расплодиться до пятого колена, если он или его люди убьют кого-то из степняков в назревающем конфликте) на жестокую расправу, он не мог.

— Хорошо, я тебя услышал, — так же тихо, чтобы не расслышали остальные, процедил Морицкий через силу, наступив на уязвленную гордость. — Я погорячился... но моим парням надо спустить пар...

— Это твоя забота... Я могу удержать своих людей от драки сейчас. Неужели звание лаэра не в состоянии? — иронично поддел таур.

Ливар резко вскинул опущенную голову, полоснув ненавидящим взглядом по гадкому старикашке, посмевшему топтаться на его самолюбии и ставить под сомнение авторитет командира.

— Но оскорблений мы никому не прощаем, так что отныне тебе и твоим языкастым зубоскалам придется жить с оглядкой, — добавил Даут без усмешки.

— Я не трону тебя сейчас, — снова вспылил Морицкий, — но ты ходишь под тем же небом, так что не смей мне угрожать!

Таур медленно поднял взгляд вверх. Над поляной, где нечаянно столкнулись два отряда, все так же сияло яркое солнце на совершенно безоблачном синем небе, (которому вовсе не было дела до людских страстей, разыгравшихся на земле), и безмятежно улыбнулся.

Сбитый с толку такой реакцией (надо сказать, совершенно нетипичной для большинства оппонентов, имевших несчастье вызвать его гнев), Ливар тоже взглянул вверх и смачно выругался, увидев темную точку, стремительно приближавшуюся к ним, в очередной раз пожалев о неимении под рукой арбалета.

В тот же миг округу огласил пронзительно-тревожный крик сокола...

Более привычные кони варваров спокойно отнеслись к леденящему надрывному крику хищной птицы, лишь раздраженно запрядали ушами, встряхнули мордами и попятились. Людям Морицкого пришлось поднапрячься, чтобы удержать на месте своих занервничавших животных, потому что и сами седоки именно в такой кульминационный момент инцидента внезапно почувствовали себя очень неуютно. Кровь буквально стыла в жилах от этого предвестника грядущих неприятностей...

Опустившись ниже и сделав пару кругов над поляной, сокол вновь взмыл вверх, и умчался куда-то в сторону...

Бойцы лаэра Ливара только отошедшие от недолгого ступора, словно смутившись своей неожиданной реакции на какую-то птичку, принялись оживленно переговариваться между собой.

Даут все еще ждал отмашки Морицкого, чтобы тот отозвал своих людей и убирался прочь, куда он там так торопился. Оставлять этих мерзавцев за спиной, хоть у них и не было при себе арбалетов, не хотелось. Опытный воин интуитивно чувствовал, что на этом козни похотливого ублюдка не прекратятся. Утешало лишь то, что задерживаться надолго 'в гостях' он не собирался. И покинет земли Аслана вместе с отбывающим со дня на день столичным посольством.

Настроение от приятной прогулки было испорчено напрочь, но главное, он сумел вмешаться и избежать кровопролития. Теперь бы только без приключений вернуться в крепость и постараться не допускать этих ублюдков до Рена, на которого Морицкий продолжал бросать косые, нечитаемые от переполнявшей его палитры эмоций взгляды, далекие от доброжелательных...

Однако Ливар все чего-то медлил, просчитывая урон, нанесенный его репутации, и взвешивая, не проще ли все-таки довести дело до логического конца и получить свой приз немедля, пока его люди не потеряли боевой настрой.

Ему не повезло... Провидение, словно в насмешку за его нерешительность и сомнения, решило подыграть другой стороне. Потому что в этот момент над головами снова объявился сокол, закруживший над поляной на распластанных в воздушных потоках крыльях, и послышался быстро приближающийся топот иноходцев.

Всадников было всего двое. Первым, свернувшим с дороги и вылетевшим из-за кустов на поляну на взмыленном вороном жеребце, оказался Аслан...

17.

Всадники вылетели на поляну и молнией вклинились в окружавших менее многочисленный отряд. Лошади зачинщиков конфликта испуганно дернулись в стороны, пропуская взмыленных коней, выбивших мощными копытами фонтаны утоптанного снега.

Ливар выругался вполголоса, интуитивно чувствуя, что неприятных объяснений избежать не удастся.

Словно в подтверждение его опасений, раздался еле сдерживаемый от ярости голос Аслана, мгновенно оценившего расстановку сил:

— Что здесь происходит?! — потребовал он немедленного ответа, c трудом удерживая все еще пританцовывающего коня, норовящего продолжить выбранный темп бешеной скачки.