Well groomed mind 1 часть

Смотря на меня задумчиво, Сириус откинулся на подушки как Султан во время суда.

— Я не одобряю его методы, но, учитывая ситуацию, его действия были необходимы.

— Стравливание меня, двенадцатилетнего ученика, с василиском было необходимо? — мой голос сочился сарказмом.

Сириус поморщился.

— Я знаю, что он сделал ряд спорных решений, но его сердце било в правильном месте.

Моя магия вырвалась наружу. Книги слетели с полки. Страницы вырывались в этом смерче. Жалящее проклятие ударило меня по щеке. Глядя на разруху, я вздрогнул.

— Извините, — сказал я и махнул палочкой. "Reparo" восстановило страницы и поставило книги обратно на полки. Барти не стал комментировать мое отсутствие контроля, но отложил свою книгу. Палочка была в его руке, он смотрел на нас с опаской.

Я закрыл глаза, сосредотачивая свой разум на задаче. Магия, кипящая под моей кожей, отступила. Я открыл глаза и встретился с глазами Сириуса. Его глаза были широко распахнуты, страх плескался в их глубинах. Его дыхание было тяжелым, словно он только что пробежал марафон.

— Сириус, я прошу тебя закрыть глаза и представить кое-что. Можешь сделать это для меня?

— Зачем?

— Потому что я твой крестник, и прошу выслушать меня.

Его губы сжались в тонкую линию, но он закрыл глаза.

— Не подсматривай, — сказал я, когда увидел белки его глаз сквозь ресницы.

— Ты не можешь винить меня за попытку.

На самом деле, я мог бы, но понял, что моя просьба заставила бы его почувствовать себя некомфортно. Перекладывать свою охрану на Моуди не самая мудрая идея, но я верил, что Барти удержит свою Моуди-сущность достаточно долго, пока я поясняю свою точку зрения.

Скрипя зубами, Сириус закрыл глаза полностью.

— Что теперь?

— Когда ты был в моем возрасте, что делало тебя тобой? Какие аспекты твоей личности ты высоко ценил?

Он сжал руки, но сделал, как я просил.

— Мое чувство юмора. Планирование шалостей. Исследование анимагической трансформации. Лояльность. Дружбу. — Он помолчал.

— Ладно. Теперь представь, что ты был самым послушным учеником и подчинялся всем действующим в школе правилам. Ты был любимцем всех учителей, старательным, трудолюбивым. Одиноким. Твой основной источник развлечений — это отвечать на вопросы первым и зарабатывать очки для факультета. Ты не дружишь с другими Мародерами. На самом деле, ты слизеринец и являешься частой мишенью для их шуток.

Он побледнел.

— Ты напяливаешь на меня шкуру Нюниуса.

— Если Снейп был твоей полной противоположностью, хорошо. Теперь представь себе, что ты изменился из шутника, каким был, на любимчика для учителей за одну ночь. Все эти изменения личности, все, что делает тебя самим собой, состряпал один и тот же человек — твой славный директор Альбус Дамблдор. По какой-то причине он захотел, чтобы ты был одиноким и послушным, поэтому он поменял в тебя все, что ему захотелось. Сперва, ты не замечаешь ничего неправильного и неверного. Затем, в один прекрасный день, ты просыпаешься и обнаруживашь, что какой-то самозванец занимает твое тело. А твой директор, человек, который должен был защитить тебя, переписал всю твою личность, чтобы превратить тебя в того, в кого он придумал, потому что ему не нравился тот, кем ты был. А теперь представь, что у тебя в голове существуют два человека — ты настоящий и тот самозванец — постоянно борющиеся за контроль. Ты чувствуешь себя, помимо расщепления, разваливающимся по швам. В "плохие " дни, ты считаешь, что не сходишь с ума. А так и получается. Открой глаза.

Глаза Сириуса распахнулись. Он уставился на меня, будто никогда не видел меня прежде.

— Прошлой ночью ты впервые познакомился с настоящим Гарри, — сказал я спокойно. — Дамблдор изменил почти все во мне. Как я отношусь к моим родителям, к Дурслям, к моим друзьям. Он изменил меня и из ребенка, который держал голову вниз и прятался за дверным косяком, создал безрассудного мальчика, который впутывается в ситуации, не заботясь о своей личной безопасности. Каждый год он повышает ставку, делая меня немного более безрассудным, увеличивая опасность. Он тонко поощрял меня цепляться за Рональда, думать, что, будучи хорошим стратегом, затем хорошо играет в шахматы. Я думаю, директор хотел, чтобы я обращался за помощью к Рональду, потому что его семья поддерживает Дамблдора. Кроме того, у Рональда раздражающая личность. Без Рональда я бы не получил половину врагов, которых я имею сейчас. Дамблдор играл в "Избранного", прозвище, которое все больше изолирует меня от населения школы. Когда я все расставил по местам, посмотрел на действия Дамблдора и на мои собственные действия, понял, что при помощи незаконной ментальной магии, в действительности Дамблдор, словно, хотел сделать из меня в мученика.

— Это не правда. Он заботится о тебе. — протесты Сириуса не были услышаны.

— Действия говорят громче, чем слова, Сириус. Если бы у меня не было всплеска стихийной магии, я бы был либо мертв, либо в психиатрической палате. Если ты не веришь мне, спроси профессора Моуди. Он может рассказать тебе, насколько сильно Дамблдор замутил мой разум.

Сириус посмотрел на Барти для подтверждения моих слов и он кивнул.

— То, что сказал Поттер, не описывает и половины.

Сириус низко прорычал, прежде чем дать себе пощечину.

— Я имел в виду то, что сказал. Не одобряю методы Дамблдора, но понимаю его мотивы. После того, как ты ушел, он рассказал о пророчестве. Извини, Гарри, но он прав. Ты — единственный, кто может победить Воландеморта. Ты должен. Ради своих родителей. Ради каждого.

Барти бросил на меня предупреждающий взгляд, и я прикусил себе язык. Нехотя, я проглотил свою реплику, выбирая различные аргументы.

— Сириус, когда Дамблдор сказал тебе о пророчестве, ты задавал ему какие-либо вопросы?

— Не было необходимости, — сказал он сухо. — Пророчество говорит само за себя.

Я закатил глаза.

— Так он не сказал тебе, что получил это, так называемые 'пророчество' от Трелони, известной алкоголички, во время ее интервью для получения преподавательской должности? Или что ее собеседование было единственным интервью, которое он когда-либо проводил в Кабаньей Голове? Или, очень незначительную деталь, что способность видеть будущее, называется внутренним оком, а не внутренним голосом? Ты не слышишь настоящего пророчества, ты видишь его.

Сириус поморщился.

— Он рассказал мне о твоих аргументах. Он также сказал, что пророчество уже началась. Неважно, насколько ты хочешь, ты не сможешь остановить это, Гарри.

— Сириус, пророчество еще не началось, потому что khresmoi — видение, не пророчество. Ты был подростком в семидесятых годах. Когда-нибудь пробовал любые маггловские наркотики? — спросил я.

— Да, — сказал он, неохотно.

— Говоря простым языком, Трелони приняла ЛСД. Затем Дамблдор записал ее бред и назвал это "пророчеством".

— Но...

— ... оно не настоящее, — я с расстановкой произнес каждое слово. — Это была ловушка для Волдеморта. Когда он не клюнул, Дамблдор подговорил моих родителей сделать что-то глупое, что вернуло бы его внимание опять к ним. Я до сих пор не знаю, почему он напал на моих родителей, но я гарантирую тебе, что он не стал бы ждать почти два года, чтобы убить своего победителя, которого ему напророчествовали. — Он по-прежнему выглядел сомневающимся. Я вытянул руки к нему.

— Сириус, может быть, это ускользнуло от твоего внимания, но мне всего лишь четырнадцать. У меня нет желания сражаться с волшебником, который более чем в четыре раза старше меня. Волшебником, который по всем показателям, является одним из лучших дуэлянтов в истории. Если я буду следовать за Дамблдором, я умру прежде, чем наступит мой семнадцатый день рождения. Мама умерла, чтобы я мог жить, а не умереть, сражаясь за старика, который запятнал меня больше, чем Воландеморт.

— Волдеморт убил твоих родителей.

Часть меня всегда будет ненавидеть Томаса, что он забрал их у меня, но Сириус был живым доказательством того что происходит, когда ты живешь ради мести. Я должен был верить, что хотя бы у одного из моих родителей мои интересы стояли на первом месте. Мой отец оставил меня с кем-то, кто передал меня человеку, который не мог защитить и себя, не говоря уже обо мне, затем погнался за предателем, с кем-то мой отец оставил меня тоже. В конце концов, я был отдан столетнему магу, который бросил меня на пороге у магглов. Выбор моего отца все перечеркнул. До сих пор, первый выбор моей мамы оставался гораздо лучшим всех остальных.

Я вздохнул.

— Сириус, пожалуйста, поверь, что я знаю больше о смерти моих родителей, чем ты. Может быть, я не знаю, почему Волдеморт охотился на них, кроме как на состоящих в Ордене, но были смягчающие факторы, которые привели их к гибели.

— Ты почти не помнишь их смерти.

— Пожалуйста перестань. Ментальная магия Дамблдора чуть не убила реального Гарри Поттера. Тебе никогда не убедить меня бороться за него.

Я закрыл глаза. Вчера вечером, Томас сказал, что говорить Сириусу, что я буду нейтральным, мой единственный выбор. Он отговаривал меня от этого, пояснив, что срок больше, чем пять лет в Азкабане, считается смертным приговором. Хотя, из-за анимагии и несчастных мыслей, Сириус защитил психологически себя на 50%, но даже в такой степени, его по-прежнему можно считать сумасшедшим. Не стоит рисковать, решил я и пробовал различный подход.

— Сириус, ты не думал, что бы произошло, если бы Кубок не был портключом?

— Ты бы по-прежнему праздновал в Башне Гриффиндора.

— Ты бы пошел ко мне на похороны. — Грубо, но верно.

— Как ты это себе представляешь?

— Настоящий Кубок не был портключом. Судьи были уведомлены, когда я прикоснулся к Кубку, но учитель должен был придти за мной в центр лабиринта. Я думаю, что они планировали сопровождать победившего Чемпиона, но уже в третий раз за этот год, они не смогли обеспечить нашу безопасность.

— Ты не можешь аппарировать внутри Хогвартса. Им пришлось бы пробивать себе дорогу, как и чемпионам. В случае с акромантулом, если ты не получишь противоядие в течение пятнадцати минут, ты умрешь. Были шансы, что они бы не сделали это вовремя. Без зелья Червехвоста, которое тот влил мне в рот, мы бы не вели эту дискуссию. Если ты не веришь мне, спроси мадам Помфри. Она подтвердит, что во мне все-таки было универсальное противоядие, когда она лечила меня.

— И что? Если бы не Каркаров и Воландеморт, ты бы никогда не был там.

— Не забывай о Дамблдоре. Каркаров обошел ограждение Дамблдора вокруг Кубка, не мое и не Воландеморта.

— И Дамблдор попросил Моуди помочь тебе.

— Чтобы проконтролировать его,— сказал Барти тихо. — Не обманывай себя, Блэк. Альбус попросил меня взять Поттера как ученика, из-за эмоциональных аспектов контракта ученика. Он не рассчитывал что я, будучи немного анархистом, предпочту обучить студентов думать самих за себя.

Спасибо Мерлину за это.

— Прекрати обвинять Дамблдора за действия Воландеморта, Гарри. Ты не можешь делать это. Ты должен смотреть в лицо реальности, прежде чем он начнет охотится за тобой и убьет тебя.

Охота на меня будет чрезвычайно легкой частью жизни. У него уже был мой адрес. Убийство, это не так уж и много. Нерушимая клятва отвратительная вещь. Наши клятвы были взаимными не без причины.

— Дамблдор пытается подготовить тебя лучшим образом, он сможет. Посмотри на свою жизнь. Дамблдор всегда рядом с тобой.

— Смешно, но я не помню, чтобы он был на кладбище. — Конечно, мои воспоминания о кладбище были отдаленным ночным кошмаром, не реальностью.

— Остановись, Гарри. Я знаю, что Дамблдор тебя обидел, но Волдеморт не позволит тебе оставаться нейтральным. Если ты не будешь драться с ним, как ты думаешь, что произойдет с Гермионой? Если он выигрывает, то он убьет ее только потому, что она с грязно... магглорожденная.

Нет, он не стал бы. Гермиона была часть нашего письменного договора. Пока она не борется против него, она будет в безопасности. Убедить ее, чтобы она держалась подальше от поля боя, было моей проблемой, но у меня было несколько идей. Она будет в безопасности. Плюс, в последнем письме Томаса мы обсудили книгу 'Миф о Магглорожденных' и как он планировал объединить современные генетические исследования и его кампанию. Я сделал в уме пометку, чтобы попросить воспоминания из Омута памяти, чтобы посмотреть каким было лицо Люциуса, когда Лорд сообщит ему.

Я оперся подбородком на руку и посмотрел на него холодно.

— Сириус, слова 'промыть мозги' не вызывает у тебя никаких ассоциаций?

Обидевшись, он впился в меня взглядом.

— Ты-знаешь-кто — он сплюнул, — совершает такие поступки, но не Дамблдор.

— Действительно? — Я протянул. — Ты, кажется, ужасно лоялен для человека, который провел более десяти лет в тюрьме, потому что Главный Колдун Визенгамота не стал возиться и исполнять свои обязанности.

Я зашипел, когда он начал возражать, бессмысленно сотрясая воздух, и это остановило его.

— Сириус, я знаю, что ты видишь Дамблдор, как главу Ордена Феникса и Директором Хогвартса. Однако, он также является Главным Колдуном Визенгамота и Верховным Чародеем Международной Конфедерации Магов. Ты не можешь уволить его с этих должностей. Они так же, если не больше, на его ответственности, как и другие его обязанности. Изменять мой разум — это пожизненное заключение в Азкабан. Это хуже, чем убийство. Когда ты сможешь понять и принять это, может быть, мы сможем поговорить как разумные существа. Прямо сейчас, твоя речь звучит как у маггловского священника, проповедующего на углу улицы. Если ты захочешь поспорить, опираясь на логику и факты, а не на пропаганду, то ты знаешь, где меня найти.

— Волдеморт — зло, Гарри. Ты не можешь игнорировать это. Ты обязан бороться за добро, как и твои родители.

Я сцепил зубы. Да как он смеет тормозить меня родителями!

— Моя мать умерла, чтобы я мог жить и, по твоему собственному признанию, она имела очень мало общего с Орденом, в последних нескольких месяцев непосредственно перед ее смертью.

— Но Джеймс...Гарри, ты его сын. Джеймс никогда бы не был нейтральным. Он бы хотел, чтобы ты сражался.

— Что и объясняет, почему моего отца больше нет среди живых, — сказал я холодно.

— Ты не понимаешь темных, Гарри. Они злые.

Я запихивал внутрь свою ярость, едва сдерживая магию.

— Сириус, нет добра или зла. Есть только сила. Прямо сейчас сила — это Дамблдор. Я отказываюсь умереть, чтобы он мог сохранить статус кво. Чем раньше ты согласишься с этим, тем раньше ты сможешь быть частью моей жизни. До этого времени, прощай. Желаю безопасно добраться туда, где именно ты там живешь.

Я встал и подошел к моей комнате, где я наткнулся на защиту, вошел, и обновил ее. Я бросился на кровать и зарыл лицо в подушку, пытаясь подавить слезы. Моя единственная связь с моими родителями и я разорвал ее. Навсегда. Сириус никогда не примет мой выбор. Я знал, что он никогда не примет его, уже когда показывал Барти завещание, но я не ожидал, что это будет так больно. Это было, как будто я вырезал кусок себя и прижег его. Будет ли это так же, когда я скажу Гермионе? Она приняла меня сейчас, но не будет ли она ненавидеть меня позже?