Мертвый лес

— Если ударим быстро и создадим мощный перевес, то сумеем занять всю долину сразу.

— Про потери думали? Кто потом эту долину тогда будет держать под контролем?

— Вы забываете о том, что при желании мы всегда можем затопить эту долину вместе с войсками Камня и тогда нам не придётся их штурмовать и нести потери.

Типичное штабное заседание в очередной раз грозило перерасти в небольшой спор между шиноби. Наваки уже навидался этого за несколько прошлых заседаний. Конечно, решаемые тут вопросы были жизненно важные и необходимые, но иногда, как казалось Наваки, следовало бы отнестись более адекватно к их решению. Потому что ему, вынужденному сидеть тут и все это выслушивать, здорово надоедало.

Но тут проскакивала действительно интересная информация, да и понять свою роль в происходящих событиях тоже было не лишним — а из нашей команды сложилась явно 'пожарная' бригада, которую кидали для помощи другим ребятам. А на нашем участке фронта вечно происходили прорывы противника, которые стоили нам много пролитой крови и вечной головной боли.

Вообще, обычного шиноби, пусть и главу своей команды, не пустили бы на это совещание. Однако Данзо протащил меня сюда. Видимо, я играю какую-то важную роль в его планах, раз он решил, что мое присутствие тут необходимо. Но если быть полностью серьезным: что мое присутствие тут может изменить? Решения принимают люди, которые и будут участвовать в том, что они запланировали. И головой своей большинство отвечает точно — не перед противником, так перед каге. Проигравших не любит никто. Выживших трусов не любят еще больше.

~*~*~*~*~*~

Огненный шар, яркой полуночной звездой полетел вверх, что ознаменовало начало нашего наступления. Я, улыбнувшись, вытер кунай о труп шиноби камня, который немного отвлекся в дозоре, что позволило нам без потерь потом зачистить небольшой пост противника. Довольная Мадара, приговаривая что-то про боль и величие пытала закованного в древесные кандалы начальника этого поста.

Тот вяло сопротивлялся. По правде, особого смысла в этом действии не было — никакой стратегической информации обычный чунин не знал и, по всей видимости, уже успел пожалеть, что ему выпала честь быть начальником поста. Но лучше дать Мадаре игрушку, чем потом успокаивать ее разбушевавшуюся жажду крови. Она опять получила небольшой порез и из-за этого снова вышла из себя. Как-то это начало часто случаться — даже так, что в мои мысли закрадывается подозрение, а не стали ли ей это нравиться?.. Да ну... Бред какой-то.

— Хе-хе... не, точно бред...

— Ты о чем? — поинтересовался Сакумо, поджаривающий на огне, который достался нам от прошлых хозяев поста, какую-то мясную снедь.

— Да так... Бред один в голову пришел.

— Ну и какой?

— Я даже не хочу вспоминать, даже не хочу, — ответил я, глядя на пытающегося отползти от Мадары чунина Камня.

— Так, заканчиваете страдать хренью, — приземлился рядом один из наших чунинов, — Мы выдвигаемся вперед. Так что ваша задача — следовать за нами и добивать выживших, если они будут.

— Ну вот, опять все веселье вам, гррр! — Мадара, в порыве гнева, прикончила несчастного чунина, — Вот же! И где мне теперь нового найти?!

— Вы услышали. Я пошел, — не моргнув глазом, чунин ушел в вихре шуншина.

— Наваки! Пойдем вперед, а? Я хочу встретить сильного противника!

— Эх, Мадара-чан... Подойди-ка ко мне!

— Ай, за что! — схватилась Мадара за лоб, по которому я треснул ребром ладони, — Совсем охренел?!

— Если не успокоишься я на этом не остановлюсь, ты меня знаешь, — пригрози я ей.

Это подействовало, через пару секунд она успокоилась. Только сложила руки на груди и сверлила меня недовольным взглядом. Вот что значить правильное понимание, кто тут командир! А ведь и всего-то требуется ставить ее на место в регулярных спаррингах! И это, скажу я вам, совсем не просто. Все-таки прогрессируем мы оба чудовищными темпами. Да и Сакумо от нас не отставал — порой удивляя очень интересными финтами. Из семейной, наверное, школы.

— Пока мы не получим чунинов, соваться в наступление в первых рядах — явное самоубийство. Тем более, что выглядим мы действительно очень молодо, и выбить нас будут стараться первыми. Чтобы не выросли. Сейчас наша задача...

— Беречь себя и набирать силы, — закончила за меня Учиха, — Я слушала Данзо и могу слово в слово повторить его речь. Но как же хочется иногда всадить кунай...

— Не тебе одной, — хмыкнул Сакумо, — Но нам следует пока постараться... Минимизировать риски, — деликатно подобрал он определение, ну надо-же, — Тем более, что это война, судя по всему, на долго. Успеем еще крови попить из них, успеем.

— О нет! Только не заводите свою очередную шарманку на тему: 'сколько нам еще мокнуть под этими дождями'! Мне хватило и прошлых... десяти раз!

— Ты не завирайся-то! Где там десять было? И пяти не насчитаешь, бревно!

— Ты как меня назвала?!

~*~*~*~*~

— Кажется, это уже вошло в привычку: ходить по этим коридорам...

Действительно, ровно отштукатуренные стены больницы пробуждали хорошие воспоминания о времени, проведенном в этих стенах. Конечно, было и немало неприятных вещей, порой, очень нехороших, но такова человеческая память — она сохраняет преимущественно хорошие вещи. Конечно, когда они есть.

— Подумать только, есть ли хоть один нормальный человек, которому по нраву находиться тут добровольно? Ну, тебя считать явно глупо, где ты и где нормальность, — съязвила Мадара, — Я бы добровольно сюда ни за что бы не легла!

— Эй, ты, между прочим, добровольно сюда пришла сама сейчас.

— Чтобы проверить сокомандника!

— Но ты же здесь? Здесь. И этот факт изменить ты не сможешь, хе-хе! — усмехнулся я, глядя на надувшуюся Мадару.

— Вырвать бы твой язык, да тогда пользы от тебя совсем не будет — ты и умеешь только языком работать, — ответила колкостью она.

— Ты вообще вкурсе, насколько это пошло звучало? — поинтересовался я.

Судя по сменившейся краске лица, до нее дошло, что она сказала. Мда, все-таки настал тот период, когда подростки начинают задумываться обо... обо всем, скажем так. Вот и у нас начали потиху пробуждаться гормоны. Ну что тут говорить — жили мы командой в одной палатке и в такой компании, даже несмотря на то, что мы были как семья, Мадара начала вызывать у меня... определенные мысли. Впрочем, война и тренировки настолько изматывали нас, что кроме мыслей, сил больше ни на что и не хватало. Порой, мне хотелось поблагодарить за это нашего Учителя — впрочем, руководствовался он все-равно совершенно другими причинами. И физиологии там точно не было.

— О, ребята, вижу, вы решили ко мне зайти! — встретил нас Сакумо в палате.

А я провожал взглядом покрасневшую куноичи, выбежавшую из палаты, как только мы в нее вошли. Молодая девчонка-генин, видимо, была оставлена в госпитале, ибо на передовой ей явно было не место. Мда... Кажется, гормоны шумят не только у нас с Мадарой...

— Так что вы тут делаете? Неужели на передовой без Сакумо-Великолепного никак?

— Ага, как же! — фыркнула Мадара, — Не видеть тебя и шуточек твоих не слышать еще бы пару недель! Вот рай будет-то а, Наваки?

— Ага. Ты, давай, выздоравливай быстрее, а то у меня от нее уши уже вянут...

— Предатель! Нет, чтобы поддержать, а ты вечно выгоду ищешь! Вот уйду я от вас!

— И кто тебя, такую, возьмет?

Наши привычные препирательства продолжались еще бы некоторое время, как это обычно бывало, если бы не прервавший нас смех Сакумо:

— Вы, я смотрю, как всегда вместе! Даже споря, за руки держитесь!

Мой взгляд соскользнул вниз и я увидел, что действительно, все это время мы с Мадарой держались за руки. Даже сидя на кушетке у Сакумо. Мда... И за такими вещами я уже не могу проследить?.. Да какой из меня шиноби!

— И ничего мы не это!.. — воскликнула Учиха, вырывая руку, — И вообще, пойду я! Не люблю госпитали!

Часть 21

Глава 21

Огненный поток сорвал последнюю жухлую листву с дерева, испепелив следом и его самого, превращая когда-то могучее древо в горящее полено. Впрочем, теперь такими полыхающими воспоминаниями был почти весь окружающий лес — сражение шиноби набрало свою силу и теперь во все стороны летели смертельные техники. То и дело из земли вздымались каменные колья, пытающиеся насадить на свои острия незадачливого шиноби, а уж про летящие во все стороны огненные шары, небольшие смерчи и многочисленное летающее железо и говорить не стоило: этого добра всегда было навалом в каждой стычке. Два давних врага сошлись в смертельном бою...

Не делая различия между сражающимися, в своей чудовищной незыблимости безмолвно взирал на эту картину лишь старый храм на вершине холма, окруженного лесом. Именно за этот храм сейчас и велась борьба — стратегическое возвышение над всем лесом позволяло контролировать практически полсотни километров во все стороны, не позволяя противнику подобраться незамеченным... Храм повидал немало битв на своем веку, первая мировая война шиноби так же прошла своей кровавой поступью мимо его стен. Но льющаяся у его подножия кровь лишь укрепляла фундамент, заставляя взирать на все происходящее совершенно без всякого сожаления, волнения или страха. Если бы древние стены могли говорить, они бы сказали: 'Ох уж эти дети... Вечно им не сидится на месте...'

— Мда... — хмыкнул Наваки, взирая с холма на творившуюся внизу вакханалию битвы, — Кажется, пора заканчивать...

— М-моу... Так быстро? — чуть не простонала Мадара, — Только же началось веселье...

— Нам совершенно не нужен выгоревший в округе лес. Да и потерь хотелось бы избежать, — пожал плечами он, — Так что... Нимпо: Подземные корни!

Сотни древесных отростков в виде корней вырвались из под земли, схватывая и старясь сжать как можно сильнее шиноби Камня. Конечно, наиболее опытные шиноби ушли от них, но четверка генинов оказались в ловушке и буквально через секунды их участь была предрешена — привычные к древесным атакам шиноби Конохи оборвали их жизненный цикл.

— Тут Сенджу! — раздался немного панический голос какого-то чунина.

Буквально полыхающий несколько мгновений назад бой затих, превратившись в странную свалку, а роющиеся в воздухе и скользящие по земле корни нашли еще двух жертв, сумев сковать их движения. Резкое движение руками и один несчастный чунин камня лишается своих ног — Наваки не собирался никого жалеть. Второго же оплели корни и, придушив, утянули под землю. Никогда не знаешь, когда может пригодиться вражеский шиноби в живом состоянии... Да и прекрасный способ подлизаться к учителю или Мадаре, предоставив им то, что они желают. По разным, правда, причинам. Оба, конечно, оставят его выпотрошенным и опустошенным... Только первый на информацию, а вторая на внутренности. Порой, Наваки действительно переживал за свою сокомандницу.

— Четвертый год войны, а ты все не наигралась? — попытался укорить он девушку, наблюдая, как вражеские шиноби отступают.

— И это говорит мне тот, кто оставил своих клонов с техниками 'древесных шипов' на пути их отступления? — переспросила его Учиха, взирая на поле боя.

Редкие всполохи огня отблескивали на ее протекторе и пускали блики на утонченное бледное лицо, создавая совсем уже неземной вид для красавицы из самого безумного клана Конохи. Наваки был, впрочем, не особо против такого вида своей старой подруги, потому что он был ему по нраву. Ему вообще нравились все возможные 'виды' Учихи. В конечном счете, только он по-настоящему знал, какая она внутри. Конечно, пришлось немало потратить и сил и времени, да и крови пролить, чтобы суметь проникнуть в ее душу... Но несмотря на некую циничность и привычку собственные чувства приглушать, Наваки мог с уверенностью сказать, что это того стоило. Странный факт — на войне он отчетливо ощущал, что живет намного интереснее, чем в мирной Конохе. Конечно, мало что могло сравниться с тем ощущением безопасности, которое было в деревне, однако, порой, это ощущение возникало у него и в окружении своей команды. Уверенность в друг друге — это то, что не раз спасало их.

Да и, говоря по правде, особого желания посетить деревню даже во времена редкого отпуска не возникало. С семьей он мог встретить и в госпитале или в тылу, хотя и случалось это определенно редко. Ну а в самой деревне... Видеть медленно угасающую Мито... Видеть отсутствующих знакомых и узнавать о смерти очередного одноклассника или друга... Это было больно. Наваки предпочитал быть прагматичнее — он копил ненависть и боль в себе, чтобы обрушивать ее в битвах и сражениях на противников. Сейчас был отличный момент, чтобы как раз расправиться с несколькими врагами и после крепко забыться на несколько часов.

— Сакумо, ты готов? — трофейная рация разразилась хрипом, среди которого условно можно было разобрать 'да', — Отлично. Они будут через несколько секунд. Ударим с двух сторон. Мадара, ты готова?

— Я всегда готова испепелить их!

— Отлично, полагаюсь на тебя, — кивнул Наваки, после чего начал складывать печати. Начиналось самое веселье.

Температура воздуха вокруг подскочила на десяток градусов, становясь немыслимо горячей, но привычный на фронте к постоянным скачкам температуры, атмосферного давления, смене погоды и местности, Наваки не обратил никакого внимания на этот факт. Подросший за годы контроль позволял провернуть многое из того, что ранее было недоступно, а возросшие резерв чакры вкупе с опытом позволили выбрать именно то, что было необходимо для нейтрализации группы врагов.

Да и, честно говоря, опробовать новую убойную технику было просто необходимо — ведь пока никто кроме команды, учителя и полигона не видели ее в действии. А так, как раз можно было испытать ее на 'кошках'. Конечно, придется полежать пару часиков без чакры, но Мадара вытащит и поможет, если что.

— Нимпо: Сотворение Леса Шипов!

Словно руки нищих, просящих милость у богов, в небо вздернулись из земли неудержимым потоком сотни и тысячи древесных шипов, расходясь от места своего начала и сотворения, дальше, в сторону убегающих шиноби. Лес, частично сгоревший и частично нетронутый — это было то, что здорово облегчало вырывающимся из податливой влажной почвы бывших корням, твердеющим с невиданной скоростью. Словно огонь в ветряную и сухую погоду, Лес Шипов в считанные минуты раскинулся на несколько километров вокруг, лишая жизни все живое, что не находилось в единственной безопасной зоне — холме со старым храмом и небольшой полянкой, где первоначально развернулось сражение.

— Это было близко, — заметил вылетевший из зеленых листьев шуншина Сакумо, — В этот раз ты почти не нанизал на них и меня, хех.

Наваки промолчал в ответ, опустившись на колени в минутном ослаблении — аккуратно придерживаемый за плечо Мадарой, он вскоре был уложен к ней на колени и прикрыл глаза, лишь изредка открывая их и поглядывая на Учиху. Пожалуй, в размере синяков под глазами они с ней могли поспорить — высыпаться удавалось не так часто. Впрочем, отдыхать и восстанавливаться он научился и в движении, все-таки даром не проходит война и вырабатывающиеся на ней привычки.