Арктический Удар

— Что ж, придётся лететь в Киль и ещё четыре часа провести в воздухе.

Дёниц принял его очень холодно, демонстрируя свою едва приобретённую власть.

— Адмирал, что вы можете сообщить об обстоятельствах пленения "Адмирала Шеера"?

— Согласно последним сведениям, могу сказать, при подходе к порту русских "Адмирал Шеер" был торпедирован подводной лодкой противника и остался без хода. По всем приметам, это та же лодка, которая несколькими днями ранее вывела из строя U-601. В данный момент к Диксону русские послали свои боевые корабли. Полагаю, они попытаются отбуксировать "Шеер" в один из своих портов в Белом море.

-И что вы предприняли во избежание этого.

-Я расположил все свои свободные подводные лодки на предполагаемом пути следования, сосредоточил все самолеты, которые могут достать до Белого моря и, как только корабли войдут в зону действия авиации, нанести по кораблю удар. Правда, в моём подчинении недостаточно сил, чтобы гарантировать успех. Прошу выделить хотя бы две эскадрильи бомбардировщиков и эскадрилью дальних истребителей.

-Хорошо, похлопочу перед рейхминистром Герингом о передаче вам дополнительных эскадрилий.

— Ещё я надеюсь получить ваше разрешение, использовать на последнем этапе операции линкор "Тирпиц" и крейсер "Адмирал Хиппер".

— Что ещё за последний этап?

— Он связан с сокращением времени пребывания ударных кораблей в водах противника. Я планировал послать их в момент обнаружения "Шеера", рассчитав время его подхода к горлу Белого моря, сделав бросок со стороны одной из наших передовых баз и перехватить, уничтожить захваченный корабль. По правде говоря, я хотел бы выслать их к Диксону прямо сейчас и там, на месте, уничтожить "Шеер", так как у русских в том районе нет авиации.

— Я не могу выделить эти корабли, есть приказ фюрера, все тяжелые корабли перевести в порты рейха и пустить на металлолом.

-Я уже знаю о приказе фюрера, но нельзя допустить, чтобы корабль достался большевикам.

-Хорошо, я попрошу фюрера о выделении вам этих кораблей. Но ничего гарантировать не могу. Кстати, адмирал, что вы знаете о неком капитане Ламипете, и лодках, которыми он командует? Он русский, англичанин, американец?

— На этого капитана у нас ничего нет, ни о его соединении, ни о лодках и их количестве. Более того, я даже не знаю, кто это.

-А не его ли лодки торпедировали "Адмирал Шеер"?

-По всей вероятно, одна из них.

-Я выделю вам ещё две лодки. Перебросим ещё одну эскадрилью разведчиков к тем эскадрильям, что пообещал. Пусть висят день и ночь над океаном, нам нужны сведения об этих лодках. Вышлем несколько поисковых групп противолодочных кораблей для их уничтожения. А лучше всего, захватить одну из них. Если это не удастся, тогда кого-нибудь из экипажа, но живым. И допросить его.

Глава двенадцатая. От Нарвика до Диксона

Находясь у себя, я прокручивал в своей голове всё, что накопилось за последние дни. Двое суток мы патрулируем на входе в пролив, ожидая развития событий после пленения "Шеера".

"Чем ответят немцы? Бросят ли свои тяжёлые корабли, оставшиеся на севере, сделают ли ставку на подводные лодки и авиацию? Кроме того, мы использовали почти все торпеды. Если немцы бросят надводные корабли, нам, конечно, есть чем ответить. В торпедном ещё четыре больших и пять пятьдесят третьих осталось. В крайнем случае, используем ракеты. А вот по подлодкам нам стрелять практически нечем, кроме пятьдесят третьих. Чуть не забыл, у нас же ещё пять штук малюток в МПК "ПАКЕТ-ПК", но ими надо чуть ли не в упор стрелять, а шестьдесят пятыми по лодке — явный перебор. Нам ремонт дешевле обойдется, если мы "случайно" ещё кого-то стукнем. Хош не хош, но придется раскрываться, другого выхода я не вижу. А так не хотелось раньше времени этого делать. Всё решено. Как только наши дотащат этот броненосец до Молотовска, назначим встречу где-нибудь в районе Новой Земли. Там много скрытных мест и глаз поменьше, никто не найдет если не знаешь где искать. Да и подобраться к нам, чтобы мы не засекли, будет проблематично. Не те возможности в этом времени. Если что пойдет не так, мы все быстренько свернём и исчезнем".

-Командир, обнаружены две цели, курсом на восток, удаление шестьдесят миль, скорость девятнадцать узлов — сообщили из центрального.

-Принял. Продолжать наблюдение.

Посмотрев на часы, я подумал — "Судя по времени их появления, это только наши, немцы физически не успели бы сюда добраться. Значит, выслали эскорт для нашего подранка. Эти, через три часа пройдут мимо нас, надо будет глянуть"

Два эсминца проследовавших мимо нас, меня не впечатлили ни своей мощью, ни мореходностью. Было видно, как они даже при небольшом волнении зарываются в волну чуть ли не по ходовой мостик. Но с другой стороны нельзя не восхищаться людьми, что служили на этих кораблях. Пока я разглядывал, как в паре миль от нас проходили две семёрки, на экране появились новые цели в количестве семи единиц. Эти, менее быстроходные, они держали ход в пределах семи узлов, можно было предположить, что это караван транспортников. Если, конечно, не принимать в расчет рыболовные траулеры и сейнеры, переделанные в боевые корабли.

— Для боевых судов такая скорость слишком мала — высказался Бурый.

Мы решили посмотреть, кто там, выдвинувшись навстречу. А навстречу, как оказалось, шёл караван судов в составе трёх транспортов и четырёх кораблей охраны. Два траулера с пушками и два корабля военного образца: один из серии сторожевиков типа "Ураган", второй — пограничный корабль типа "Бриллиант". Один из транспортников выделялся своим клиперским носом.

-Да это же "Литке"!

— По всей видимости, ему предстоит отбуксировать "Шеер", это ему будет под силу, — констатировал я.

— Значит, через несколько дней пойдут назад. Думаю, пока они дошлёпают, "Шеер" уже подлатают к переходу, тогда для нас наступят жаркие денёчки.

— Но, может, фрицы и не пошлют свои корабли, ограничившись авиацией, либо совсем плюнут на него.

-Э нет, Серёжа. Они не плюнут. Пленение такого корабля им, как серпом по яйцам. Да они после такой оплеухи, кровь из носу, всеми средствами постараются не допустить, чтобы этот корабль достался нам.

— Как же мы отобьёмся, если они бросят все силы на уничтожение своего корабля. У меня в торпедном осталось всего на один полный торпедный залп.

— Если немцы и пошлют надводные корабли, "Шеер" мы отобьём. От подводных лодок постараемся отбиться вместе с кораблями конвоя, но я думаю, основную ставку они сделают на самолеты. Сначала нанесут удар с аэродромов Норвегии, а, по мере того как корабли будут глубже заходить в Белое море, подключат самолеты из Финляндии. И будут долбать, пока не додолбают или сами не понесут очень крупные потери. А для этого надо нашим создать мощнейший заслон из истребительной авиации и зенитной артиллерии. Иначе всё пойдёт прахом.

Вечером на экране локатора на высоте шести с половиной тысяч метров появились две цели курсом на восток. Они летели на удалении пятидесяти миль, на север от нас над Новой Землёй. Ни каких сомнений это немецкие разведчики полетели к Диксону, проверить обстановку. Ну, кто ещё может лететь так высоко и далеко от берега, целенаправленно не меняя курса. Наши разведчики обязательно меняли бы траекторию полета и летели бы ниже, чем эти.

-Вот и немцы зашевелились. Не иначе, решили глянуть, всё ли в порядке с их кораблем.

А в это время на Диксоне шла напряженная работа по подготовке корабля к переходу. Надо было заделать пробоину в корме и откачать воду из затопленных отсеков. Для этого привлекли людей с судов да и в порту мастера нашлись. К этому делу "с нескрываемой радостью" подключились некоторые из экипажа "Шеера", естественно без кнута, и пряника тут не обошлось. Также готовили артиллерию, так на всякий непредвиденный случай. И тут без немцев не обошлось, за такое короткое время, наши бы не разобрались.

Агент Абвера или "Сатурн" и тут засветился

Ерофеев так и не понял, где он мог проколоться, и как на него вышли эти энкэвэдэшники. Он слыл очень осторожным. Сын крупного курского помещика, бежавшего после революции на запад, он с семьёй поскитался по Европе. К тому моменту, как они обосновались в Германии, ему стукнуло двадцать пять, через месяц должно исполниться тридцать шесть. Вот только он не представляет, доживёт до этого момента или нет. Как он ненавидел большевиков, за то, что он и его семья после революции потеряла почти всё. Папаша его, правда, человек был умный, кое-что сумел переправить за границу. Ему было всего одиннадцать, когда к ним в дом пришли так называемые красногвардейцы и начали просто грабить, не гнушаясь даже грязным бельём. С тех пор ненавидел всех кто жил в большевицкой России.

К тому времени, когда Гитлер пришёл к власти, Ерофеев уже завязал некоторые связи с нужными людьми, ему крупно повезло, что мать — немка. В сороковом, после того как началась подготовка войны с СССР, его взяли в разведшколу, по окончании которой планировали забросить в глубокий тыл. Степан Ерофеев с детства слыл везунчиком, все ему давалось без особого напряжения. За три дня до вторжения в СССР его забросили на территорию Белоруссии, и только он успел добраться до Минска, как началась война. Через несколько часов поезд, в котором он следовал в Ленинград, попал под бомбёжку. И тут ему одновременно и не повезло, и повезло. Не повезло, потому что едва не погиб и был серьёзно ранен, оставшись почти раздетым и без документов, которыми его снабдили. Повезло в том, что его с такими же пострадавшими доставили сначала до ближайшей станции, а потом погрузили в другой поезд, но уже как раненного. Примерно через месяц он вышел из больницы со справкой, выданной Петренко Богдану родом из-под Гродно. Теперь Ерофеев стал Петренко, с почти сто процентным документом, подтверждающий его личность. Ну кто мог теперь доказать или опровергнуть, что он, не он, а кто-то другой. Где по его легенде он проживал, давно уже немцы и проверить нет никакой возможности. Самое главное были свидетели его ранения, там-то и тогда-то, а что если все вещи и документу сгорели в поезде, он невиноват.

В его новом положении было ещё одно важное преимущество — он стал непризывным по инвалидности: осколком от бомбы или стекла ему вырвало большой кусок икры на левой ноге и теперь придется хромать всю оставшуюся жизнь. После больницы он поехал в Вологду на встречу с резидентом, к которому попал с большим опозданием, так как его уже никто не ждал. Пока он доказывал что он — это он, его проверяли, а затем на основании справки из больницы ему выправили настоящие документы: паспорт и другие ценные бумажки. Оставалось лишь вписать данные по его теперешней легенде, заработанной после ранения. После всего этого его направили в портовый город Архангельск. Его документы подозрений не вызывали, кроме того, он был инвалидом войны и смог устроиться в порту. И так он провёл в Архангельске год. Поначалу работал плотником, потом учетчиком на складе и, наконец, и завскладом. В силу общительности и пробивной силы он и здесь быстро обзавелся связями. В начале войны в Архангельске было ещё не так много эвакуированных, и ему удалось найти жильё на окраине города у одной немолодой женщины, двое сыновей которой были на фронте. Пока он обживался, доставили рацию, до поры до времени им не используемую. Все донесения, в виде кодированных писем, раз в месяц отправлялись в Вологду почтой, пару раз курьером. Но с февраля, после того как возросли перевозки военных грузов морем, всё изменилось. Потребовалось оперативно передавать сводки о прибытии и отходе караванов, отдельных судов, о характере грузов, о боевых кораблях, русских и союзников. Более того, для отвода глаз пришлось жениться: под видом будущей жены прислали радистку.

Все бы хорошо, так бы они и работали, не привлекая внимания, но тут столкнулись интересы разведок всех ведомств. Был отдан приказ выяснить все подробности относительно "Шеера" и подлодок и постараться разузнать о группе подводных лодок под командованием какого-то Ламипета. Этот Ламипет очень сильно разозлил всех своими победами. Кто он? Англичанин, американец или ещё черт знает кто.

"И где я прокололся. Они вломились ночью, сразу после того как Мария закончила передавать сообщение, будто ждали этого момента. Мы ничего не успели уничтожить, Мария, правда, одного ранила, но сама получила пистолетом в лицо. Нас связали, а перед этим малость помяли солдатскими сапогами. Теперь сидим в подвале НКВД, хотя я не знаю, здесь ли Мария или в другом месте. Сволочи, хорошо отделали, всё тело болит. Возможно, не стали бы бить, если бы Мария не ранила одного из этих. Доступ в порт у меня был, подозрений не вызывал, что там происходит видел своими глазами. Примерно знал, что и в каком количестве доставляют суда. Даже мог узнать о прибытии новых кораблей, пойдут ли они на запад или восток и с каким грузом. Из-за "Шеера" пришлось привлекать свою агентуру, состоящую из всякой припортовой шушеры, где намеками и ничего не значащими разговорами узнал много интересного. Земля слухами полнится, народ все слышит. Я уже знал, что "Шеер" сдался, не исчерпав всех возможностей для сопротивления. И как провинившийся ребёнок был препровожден за ручку в угол, теперь вот стоит в порту Диксон. Там же ещё оказалась подлодка, ранее приведенная на буксире вместе с экипажем. Стало также известно, что у нас в порту готовятся к переходу на Диксон несколько судов, по видимому, для буксировки "Шеера". Мне даже удалось выяснить судьбу U-251 и её экипажа. Однако по-прежнему непонятно, кто такой Ламипет. Поговаривали о каких-то марсианах, прибывших на подмогу к товарищу Сталину. Бред сивой кобылы, какие к черту марсиане! Больше пока никаких сведений. Не успел. Всё перебрал в уме, а так и не понял, и на чём погорел. Возможно, не там ищу, и стоит зайти с другой стороны. Позавчера должен был прийти связник с новым комплектом батарей для рации, но не появился, а завтра резервный день для его визита. Связной...".

Ерофеев был очень аккуратным и ещё долго мог вершить своё черное дело. Как всегда, помог случай. Однажды в милицию были доставлены двое урок, которые позарились на саквояж и подрезали в подворотне какого-то мужика. Нарвались на легавых, от улики избавиться не успели, мужика с порезанным боком отправили в больницу. Стали трясти этих "гавриков", заглянули в саквояж, срочно связались с городским НКВД. В саквояже оказался комплект батарей для рации. Опергруппа срочно выехала в больницу к загадочному пациенту. Он пытался покинуть больницу, ссылаясь на то, что у него дома осталась маленькая дочь, и она будет очень плакать, если он вовремя не придёт. Ему почти удалось уговорить врача, который его зашивал, но тут прибыли оперативники. Через несколько часов они знали, куда и зачем он нёс батареи.

На подлете к Архангельску Кириллова пригласили в кабину пилотов. Выйдя оттуда через пять минут, он сказал Кочеткову, что их на аэродроме будет ждать курьер. После приземления к ним подбежал сержант ГБ и, после рапорта и представления, передал пакет, ожидая приказаний.