Заложник дипломатии

Я выругался. Да уж, нашли развлечение.

— Вот. Только ничего не получилось у меня. Вообще, сложно — во-первых, вы с ней разных рас, во-вторых, она не хочет, в-третьих, ты не хочешь, и в-четвертых, на вас с ехидством смотрит толпа пьяного быдла, отпуская сальные шуточки.

— И тогда ты сбежал?

— Нет, тогда меня побили настолько сильно, что никуда я бежать не мог. И в сортир ходить было сложно. Через два месяца после того, как мне придумали очередной "проступок", я все же решился бежать. Без плана, без подготовки — просто куда-нибудь в другое место. Где не будет унижений, побоев. Где не будет испуганных глаз смотрящей на тебя молодой девушки. Черт, Рихард, она меня считала чудовищем!

— Чужаком. Там, куда мы идем, я чужак, — пожал плечами я, хоть и понимал, что звучит весьма цинично, — а раньше любой, кто не из твоей деревни, мог быть спокойно убит и закопан, и никакой закон не помеха. Кстати, насчет испуганных глаз... а в столице?

— Намекаешь на портовый квартал?

— Естественно. Сам туда не раз ходил, а от тебя — ни слова.

— Ну... было пару раз.

Меня можно было бить уже в тот момент, но, тем не менее:

— Значит, травму психологическую ты вылечил?

— Ай, иди к черту, — послал меня Локстед. Но было заметно, что он улыбается. — Вот, после того, как я сбежал, меня поймали Дрекс и Финниган, те еще сволочи. Но ты им хорошо наподдал.

— Вспомнил, тоже мне. Герой с гаечным ключом...

— Последующие действия вряд ли можно назвать разумными, — скептически заметил йрвай, — но мы кое-как выбрались.

— Странно все это было.

— Да. Сейчас-то мы совершаем самые обычные вещи.

Его голос был совершенно серьезен, как ни странно. Потом я напомнил себе, что для него первый двадцать с лишним лет жизни в Проклятых Землях — нормально, и только затем увидел усмешку, когда он покосился на меня через плечо. Тьфу.

Вот так, взаимопосланные, мы и продолжали путь по джунглям. До тех пор, пока за мою ногу, пользуясь невнимательностью и тем, что в окружающих зарослях можно было рассмотреть только собственные конечности, и то — с трудом, уцепилась какая-то длинная и крючковатая дрянь. С проклятьем бросив посох и достав меч, я ее перерубил и принялся отдирать от ткани, в которую была замотана нога. Услышал крик Локстеда:

— Стой!

— В смысле? — пробормотал я. И так стою вроде.

— Не трогай дриму, блин. Ты уже ее тронул.

— Твоя дрима прицепилась к моей жирахте. Это нормально? — произнес я, отцепляя загадочную дриму и отшвыривая ее в сторону.

Локстед взялся за голову, каким-то чудом все же взъерошив короткую шерсть:

— Ты не понимаешь. Ладно. Достаем оружие и осторожно двигаемся вперед, спина к спине.

Нож я ему отдал. Пусть у каждого будет хоть что-то режущее. Топорик, после долгих раздумий, оставил у себя, сунув за пояс, йрваю передал факел вместе со спичками. Тоже оружие, если с умом использовать, особенно в растительном мире.

Локстед достал нож и медленно пошел вперед, ступая по высокой траве почти бесшумно, я начал пятиться назад, держа перед собой меч. Вообще, по-хорошему, мне бы идти впереди...

За спиной послышался сдавленный крик, я обернулся и рубанул по багровой плети, обвившей шею спутника, взмахнул мечом еще в сторону нескольких, показавшихся из кустов, но не спешащих нападать.

— Дрима выстреливает сигнальную плеть со спорами! Если ты отцепляешь крючки, она чувствует собственные споры и понимает, что там живое существо! — крикнул Локстед, возясь с еще двумя плотными ветками, обвившими его бедро.

— Сейчас не до лекций, — прошипел я и круговым взмахом отсек еще несколько темных щупалец, тянувшихся к моей шее, затем отрубил вторую, с которой он никак не мог справиться. — Бежим!

— Нет! У нее площадь до акра, но дриму не найти, даже если знать заранее, что она здесь!

— С ног собьет?

— Да!

Я вертелся ужом, пытаясь в буквальном смысле пресечь все попытки злобной твари дотянуться до нас, но конечностей было слишком много. Боюсь, со всего акра сейчас к нам потянулись хищные лианы, чтобы задушить или художественно переломать кости.

— Львэт!

— Что?!

— Татуировка! — С этими словами йрвай, которого держало уже несколько гибких веток с длинными шипами, полоснул себя ножом по предплечью. Но, вместо того, чтобы брызнуть кровью, его рука внезапно полыхнула огнем!

Я поднес лезвие меча к пляшущим человечкам и неглубоко резанул поперек черненого хоровода, скривившись от боли. Рана выдала такой сноп пламени, что я решил, будто сейчас сам сгорю. Пока я в ступоре смотрел на то, как огонь пожирает все вокруг нас, Локстед больно пнул меня по ноге:

— Бежим!

И мы пустились бежать. Я молчал, сохраняя дыхание, Локстеду тоже было не до шуток, потому что страх сгинуть в объятиях неведомой бестии явно оказался сильнее.

Недолго, правда, бежали.

В плечо мне вонзилась длинная, похожая на костяную, стрела, вторая прошла впритирку к ноге, и я отпрыгнул, пока не осознавая боли, но напуганный до дрожи.

— Не останавливайся, придурок! Будет только хуже, нам надо убраться отсюда!

Я мысленно был согласен с ним и все же пребывал в окаменевшем виде до тех пор, пока не услышал свист еще одной кости возле самого уха.

Надо думать, тогда я превзошел все рекорды по бегу, потому что опередил компаньона на добрых четверть мили. Повалившись на траву, я хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, и через две минуты с совершенно круглыми глазами примчался йрвай. Вряд ли он поразился моей скорости.

— Ткань осталась? — без обиняков спросил он. Я кивнул. Никуда не хотелось идти... усталость накатывала тяжелыми волнами, кроме того, адски болела рука. Через плечо словно продели раскаленный шампур, поэтому я старался не двигаться.

— Что за магия?

— Древняя, опасная, требующая крови, — исчерпывающе ответил Локстед, бинтуя сначала себя, потом меня. Я не возражал, если б он кинулся ко мне сразу, сам бы потерял больше крови. А так лежу смирно, не особо должно вытечь, вторую рану пока что блокирует шип. Да, именно шип, а не стрела. — Применяется специально против теджусской живности.

— Это я и сам мог заметить, — прокомментировал я, слабо усмехнувшись.

— Тогда лежи молча. Я вообще думал оставить это на крайний случай, все же за мою жизнь мне пришлось пользоваться Львэт только дважды. Но не вышло. Ты заметил, что дрима каким-то образом объединилась с воздушным кеблисом? Они обычно и на милю друг к другу не приближаются.

— Я заметил, что чувствую себя идиотом. И, чем больше ты объясняешь, тем больше чувствую.

— Значит, это никак не связано с моим талантом рассказчика, — отпустил дежурную шутку он. — Сожми зубы, сейчас будем из тебя тащить дрянь.

— Да я как бы и не... Ай!

Ладно, метафора с раскаленным шампуром оказалось цветастой и избыточной. Пока шип торчал у меня в плече, можно сравнить ощущение с легким поглаживанием. Но, как только его начали доставать... в общем, я грязно и долго матерился, что отнюдь не облегчало моей участи, однако давало столь необходимый выход эмоциям.

Затем грязно выругался йрвай.

Я обеспокоенно спросил:

— Что?

— Шипы то не простые, — он наклонился, рывком сдернул с меня плащ, затем укусил за плечо, сплюнув кровь. Повторив этот процесс несколько раз, Локстед с сомнением произнес:

— Не знаю, смог ли я предотвратить твою скорую гибель, но большую часть яда удалил.

Увидев мое скорбное лицо, грустно улыбнулся:

— Не самая лучшая шутка, да?

— Да, — прохрипел я, с адскими усилиями превозмогая понятно что. — Что-то ты подрастратил свой арсенал. И морду свою окровавленную вытри, она меня смущает.

— Вопросы его идиотские, видите ли, не смущают, а морда моя смущает. Вот и бинтуй себя сам, — хмыкнул он, держа в руке рулон жерахты.

— Эй! — запротестовал я, поднимаясь и пытаясь посмотреть на плечо. — У меня рука отнялась!

— Жаль, что не язык, — проворчал он и разорвал рубашку, наложил поверх раны сначала свернутую в несколько раз подушку из ткани, затем ею же обматывая поверх. Заодно перевязал татуировку на предплечье.

Я послушно промолчал. Не стоит злить врача за работой, а особенно — подшучивать над ним. Да и не до того мне было, честно говоря.

— Охренеть, не встать, — выдал он несколько минут спустя. — С какого перепугу они начали объединяться в стаи?

— Дрима и этот, как его... келбис, они обычно растут где?

— Кеблис. Он вообще гость из южной части леса, но иногда попадается и здесь. Стреляет шипами во все, что ощутит поблизости, чаще всего — не слишком точно. Но шипов много. Так что тебе еще повезло. Все же — как...

— Сам-то вообще — ни царапины.

— Шляпа твоя защитила, — он стащил с головы шляпу и показал прореху слева, возле отверстия для уха. — Шип чуть криво ушел, сейчас бы тоже сидел и ругался почем свет.

— А меня не защитила, — завистливо вздохнул я. Попробовал опереться на поврежденную (дважды!) руку и ойкнул от боли.

— Так в тебя и стреляли откуда-то спереди. Что тоже странно.

— Ты не был здесь уже десять лет, — напомнил я.

— Да. И яд этот... черт, я даже не знаю, что это за яд. Дай рот прополоскаю, а то мало ли.

Я, к тому времени успешно выполнив миссию "Встать на ноги", отцепил и протянул ему последний бурдюк, все еще полный. Йрвай размотал бечевку, сделал небольшой глоток, подержал немного воду, надувая щеки и выплюнул. Затем сделал еще один. Отдал кожуру плода мне.

Прокашлявшись, я тоже выпил немного воды. Подумал — а не достать ли заветную флягу, но не стал, запас карман не тянет, а мы пока еще не добрались до цели.

— Как минимум, есть одна хорошая новость, — задумчиво сказал Локстед, наклоняясь к земле. Я с интересом проследил за его пальцами, но он поднял руку и сунул мне их под нос. По бурой шерсти бежал, торопливо перебирая суставчатыми лапами, фиолетовый муравей, одновременно переливающийся всеми цветами радуги. Огромный для муравья, где-то с половину пальца размером.

— Значит, мы...

— Уже недалеко, — обнадеживающе проговорил йрвай. — Не так далеко, еще пару дней, и окажемся у Воющей Скалы.

Я дипломатично поправил:

— Поющей.

— Тьфу, — покачал головой он, — совсем ты меня запутал.

— Надо в календаре отметить, — усмехнулся я, поправляя остатки плаща. Острая боль ушла, осталась приглушенная, ноющая и дергающая руку каждый раз, когда я шевелился. К еще большему несчастью, рука-то правая.

— Фехтовальщик теперь из меня аховый. Может, я тебе меч отдам?

— А я с ним как справлюсь? Он же сбалансирован под твою руку, да и длинный для меня слишком, — возразил Локстед. Я кивнул:

— Тогда оставляем все так, как есть. Помахать я могу и левой, даром, что ребра болят, хотя эффективности ждать не стоит.

И пошатнулся. Локстед обеспокоенно проговорил:

— Эй? Ты в порядке?

— Справлюсь. На секунду вырубился, наверное, спать хочу после теджусской гостеприимности. Держи рыбу и пошли дальше, поедим на ходу.

"Пока я еще могу идти", — добавил про себя я, сцепив зубы. Глупо надеяться, что в конце пути для меня найдется какое-то чудо-лекарство, излечивающее от ран, сращивающее кости и удаляющее яд из организма. Но, с другой стороны, живут же как-то йрваи здесь?

— Вообще, я не пойму, — поделился я, дождавшись, пока спутник вырубит для меня еще одну длинную палку, и с благодарностью приняв ее здоровой рукой. — Как вы в этом всем буйстве ориентируетесь?

— Я же рассказывал.

— Не рассказывал!

— Рассказывал, — отрицательно мотнул ушами Локстед. — Когда возле Тцоммервилля привал делали.

Смекнув, что тогда мое состояние выражалось многократным "хочу спать", я примирительно сказал:

— Ну, может и говорил. Только я мимо ушей пропустил. И вообще, дай секунду, я как-то упустил из виду, что нести палку и есть одной рукой сложновато.

— Смотри, — указал пальцем он на невзрачное растение с белым цветком. — Чашки йуипт всегда смотрят на солнце, хоть его здесь почти не видать, в середине дня можно уверенно назвать, в каком направлении находится юг. Листья кредреххе, хоть они сейчас и слишком высоко, с северной стороны немного желтеют, видимо, от недостатка солнечного света. Южнее определенной широты начинают попадаться...

Глава 20. В которой Локстед выясняет одну неприятную подробность

Мне становилось все хуже. Время от времени, размеренно шагая в высокой траве, я ловил себя на том, что теряю сознание, но все равно шел дальше. Йрвай не сможет меня тащить. Вернее, тащить некоторое время сможет, но, чем больше я пройду самостоятельно, тем лучше.

Локстед, наблюдая мое лицо цвета весенней зелени, хмурился, но молчал. Если и были какие-то новости по поводу моего состояния, он предпочитал ими не делиться. Наконец, йрвай нарушил молчание:

— Не чувствуешь?

Мы взобрались на длинный холм, по вершине которого шли уже добрых полчаса. Горой не назвать, но такой, солидный гребень. Чем-то похож на хребет гигантского ящера, в незапамятные времена погибшего здесь. Я заприметил далеко впереди камни правильной формы, явно обработанные, хотел утолить любопытство, но вопрос напарника меня отвлек.

— Что?

— Дым. Странный запах, как будто жгут свежесрубленные ветки.

Опять дым. Правда или вымысел? Я принюхался — и правда, на грани, едва уловимо. Можно было бы списать на воображение, однако придумал это не я. И не первый раз уже.

— Может, ваши?

Он покачал головой:

— Мы не жжем зелень. Хвороста обычно хватает, да и есть ручьи черной слизи.

— Какой такой слизи? — насторожился я.

— Горючая слизь, черная и маслянистая. Мы умеем выводить ее источники на поверхность, так же, как и воду.

Интересненько. Но волноваться стоит из-за другого.

— Я тоже почувствовал. Правда, очень слабо, но...

— Надо залезть на дерево и глянуть.

Я осмотрел ближайшее дерево, затем перевел взгляд на йрвая.

— Ты по нему месяц лезть будешь.

— Что предлагаешь?

— Предлагаю принять как данное, что источник дыма существует, и это не твое племя, поскольку оно слишком далеко. В связи с вышеизложенным фактом — удаляться отсюда на максимальной скорости.

— Ты мыслишь как нельзя более ясно, друг мой, — мрачно сказал йрвай. — Может, тебя так и оставим? Хотя бы на разумное существо будешь похож.

Я назидательно проговорил:

— Не завидуй тем, кто имеет хотя бы шанс стать похожим на разумное существо. Пошли уже.

Щелк, щелк.

Как будто кадры сменились. Мы идем дальше, меня пошатывает, но держусь на ногах. Надо полагать, исключительно благодаря собственному упрямству.

Йрвай осторожно идет впереди, все время оглядываясь на меня. Надо отдать ему должное, Локстед оказался незаменимым гидом, хоть некоторые вещи и успели измениться за его долгое отсутствие. Плюс, пострадал он минимально, и был все время готов оказать помощь неуклюжему мне.

Поймав себя на мысли о том, что пытаюсь меланхолично подводить итоги, я злобно рассмеялся и ткнул посохом первую попавшуюся корягу. Коряга зашипела и расползлась в разные стороны, сверкая хитиновыми телами, мягкими слизистыми телами, многоглазыми телами.