Что же теперь будет?
Мисаки вошла в главный зал храма и села у переносного столика, установленного в самом центре пересечения силовых линий.
На столике ждала неоконченная работа. Десятка два маленьких деревянных фигурок в виде человечков и животных лежали, ожидая, когда мико нанесет на их силовые схемы и наполнит положительно заряженным излучением биополя. Предметы, наполненные любовью, назывались "теплыми". Если испытываешь страх или беспокойство, "теплый" предмет поможет обрести душевное равновесие. Влиянием положительных биополей поможет скорее зарастить рану. Поставленный у постели больного, он отведет кошмары и навеет вместо них целебный спокойный сон. Но не каждый предмет может стать "теплым".
Мисаки взяла в руку одну из фигурок. Дети селения вырезали эти смешные игрушки для нее, а мико готовила для детей сладости. Обычный растопленный на огне сахар, застывающий в виде полупрозрачных леденцов.
Наполненные детской жаждой жизни и веселья, с оттенками предвкушения получения конфет и любовью к доброй мико, эти деревянные фигурки уже могли бы стать талисманами. Мисаки лишь усиливала и закрепляла эффект своим влиянием.
Дети. Любовь детей и дружеские узы.
Успела ли мико привить им сочувствие к другим людям и наполнить их сердца добротой? Взрослые селения легко отвергли свою человечность ради того чтобы завладеть чужим имуществом, но сделает ли общение с мико для детей этот выбор хоть немного сложнее? Будут ли они помнить ее доброту? И во что превратится эта память, если мико согласится губить людей? Какое мнение возникнет у них о людях и окружающее мире? Кем они вырастут после подобного предательства?
Нужно уходить. Бежать, скорее и как можно дальше отсюда! Бросить храм, ставший за прошедший год родным домом, бросить прекрасную сакуру и детей, общение с которыми помогло изгнаннице снова почувствовать вкус жизни после тяжелых бед и лишений.
Другого выхода нет.
Мисаки поднялась и начала торопливо собирать деревянные фигурки. Это не бросовые вещи. Во времена бед они могут помочь многим. Нужно непременно забрать их с собой, ведь они — настоящее сокровище.
— Куда это вы засобирались, мико-сама? — ехидный голос прозвучал из пустоты, и тень пришла в движение, обретая облик женщины в серо-белом маскировочном костюме ниндзя. Гендзюцу скрывало шпионку от глаз мико, но теперь надобность в сокрытии отпала. — Вздумали сбежать? Нет-нет-нет! — куноичи подняла палец и покачала им из стороны в сторону в отрицающем жесте. — Это совершенно недопустимо. Мы ведь не хотим, чтобы вы рассказали кому-либо о нашей затее со жрицей-отравительницей? Правда?
— Я не стану губить людей, — стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, сказала Мисаки. — Что бы вы ни сделали, я не соглашусь на такое!
— Именно это от вас и ожидалось, мико-сама, — сказала куноичи. — Поэтому я здесь. Но Хуоджин жалеет вас и до последнего колеблется. Предлагаю переселиться в лагерь и лечить раны наших солдат.
— Нет.
— Ну, тогда ты просто не оставляешь мне выбора, девочка, — глаза куноичи сверкнули угрозой, и она громко выкрикнула, призывая сообщников.
Вошедших было шестеро. Мисаки похолодела, видя их лица, искаженные звериным торжеством, и алчный огонь в глазах. Те, кому мико не раз помогала, избавляла от желудочных болезней, ран и следов застарелых травм. Вспомнят ли они об этом?
Жрица пятилась, называла окруживших ее мужчин по именам и умоляла их опомниться, но куноичи знала, что все будет бесполезно. Ничто так не выставляет напоказ истинную природу людей, как вседозволенность и уверенность в безнаказанности.
Кицунэ, бесплотный дух, дернулась, пытаясь прийти на помощь мико, когда бандиты повалили женщину на стол. Деревянные фигурки, созданные дарить радость, сметаемые в пылу борьбы, посыпались на пол.
Мир подернулся серой дымкой. Весь, кроме фигуры куноичи, которая сняла закрывающую ее голову тряпичную маску, открыв красивое молодое лицо и высвободив целые волны длинных, огненно-рыжих волос.
— Все еще не поняла? — сказала она, глядя на то, как ее подельники измываются над умоляющей о пощаде жрицей. — Ты или с нами, или... ну где же твое гордое — "я лучше умру"?
— Зачем ты все это показываешь мне? — выкрикнула Кицунэ. — Хочешь разозлить? Ты, подонок и убийца, хвастаешься тем, что совершила ты и твои дружки?
— Злость? Ярость? Гнев? — куноичи возникла перед Кицунэ и уставилась ей в глаза. — Нет. Мне нужно лишь понимание. А сейчас расслабься. Это еще не финал представления.
Хуоджин ждал, сидя на корточках под ветвями сакуры. Смятая сигарета в его зубах, желтых и обломанных, рождала медленно поднимающуюся вверх струйку дыма. Генерал бандитов был мрачен и задумчив, но он ухмыльнулся, когда увидел вышедшую из храма куноичи.
Кинджоу Хизако, разведчица, сбежавшая с поля боя при штурме Инакавы, направилась прямиком к генералу бандитов и, приблизившись к нему, повернулась на месте, позволив детально себя рассмотреть. Куноичи не получила в боях травм лица или тела, которые могли оставить шрамы или обезобразить ее. Она не была обделена красотой, и Хуоджин с искренним интересом полюбовался на свою подельницу, нарядившуюся в кимоно жрицы храма стихий.
— Что скажете, Хуоджин-сама? — игриво спросила куноичи. — Правда же, на мне этот наряд смотрится гораздо лучше, чем на той, побитой жизнью, дурехе?
— Ты само очарование, Хизако. — Хуоджин выбросил сигарету, поднялся и, сделав шаг к девушке, заключил ее в объятия. — Из рук такой красавицы-мико я не задумываясь принял бы самый страшный яд! Но мне, надеюсь, ты яда не нальешь?
— Только самого сладкого, мой господин! — отозвалась куноичи. — И, пожалуйста, Хуоджин-сама, не называйте меня больше тем именем, — подняв руку, она игриво хлопнула генерала по щеке тонкой книжечкой с гербом страны Камней и золотыми знаками служителей храмов на обложке. — Вот доказательство того, что меня зовут Ишикуно Мисаки и я вовсе не дезертировавшая с поля боя куноичи, а добродетельная жрица храма. Можете спросить обо мне в Агемацу, там многие меня знают.
— Как скажешь, красавица, — генерал отстранил девушку от себя и махнул рукой вышедшим из храма селянам, что несли на руках большой серый мешок. — Эй вы, тащите сюда!
Хуоджин направил свою энергию Ци в землю и рванул руками в стороны, словно пальцами раздирая почву. Открылась глубокая яма, в которую селяне сбросили свою ношу. Повторив прием, генерал засыпал яму, скрыв следы преступления.
— Дело сделано, — сказал Хуоджин. — Теперь, — он грозно глянул на павших перед ним ниц крестьян и указал на Хизако. — эта девушка — ваша мико. Всюду прославляйте ее как добрейшую и благочестивейшую из женщин, упоминайте перед всеми, перед кем только можно, что она была изгнана из продажных храмов за свое милосердие! Репутация несчастной и благодетельной Мисаки-сан сослужит нам хорошую службу.
— Теперь ты понимаешь, принцесса? — мир иллюзий снова подернулся серой дымкой. Весь, кроме фигуры куноичи. Хизако плавными шагами, словно видение сна, приблизилась к неспособной шевельнуться Кицунэ и, подняв руку, тронула ее за подбородок. — Ты понимаешь, почему я стала сообщницей бандитов? Не потому что я куноичи, нет. Потому что я не хотела закончить так же, как эта глупая мико. Я могла сохранить свою честь и доброе имя, если бы подчинилась приказу командования и продолжила самоубийственную атаку против ополчения Инакавы. Но я сбежала. Потому что я — не овца. Люди, моя милая принцесса, делятся на два типа — волки и овцы. Слабый человек — овца. Сильный человек берет то, что ему нужно. Заставляет овец работать на него и кормить. Причем волки дают сообществу овец взамен за еду и удобства только возможность жить. Крестьянин горбит спину, а сборщик налогов пьет дорогое вино. Рабочие ворочают шестерни производственной машины, а хозяин ест экзотические фрукты на банкетах. Посмотри вокруг, все только и желают, чтобы ничего не делать, загребать деньги, есть и веселиться! Но не у каждого хватает сил. Ты думаешь, что эта мико была доброй? О великие боги, да она же просто была глупа! Нельзя видеть в овцах людей! Они никогда не оценят добро, примут улыбку за заискивание, нежелание повышать голос за страх, неспособность ударить — за слабость! Они будут использовать дурака, пока он полезен, а затем просто забудут о его существовании, или даже прикончат его! Мне это надо?
— Ты паршиво знаешь людей, плешивая волчица!
— Я? Я плохо знаю людей? — куноичи захохотала. — Ты думаешь, судьба этой мико — единичный случай? Я видела подобное тысячу раз! Такова правда мира, и...
— И ты хотела самоутвердиться, показав мне эту чушь? — Кицунэ подалась вперед, и куноичи попятилась, изумленная тем, что противнице, якобы надежно обездвиженной и беспомощной, удалось сделать это. — Волки и овцы? У меня есть еще одно сравнение для твоих дружков, плешивая волчица! Свиньи! Свиньи, что лезут в кормушку с ногами, отшвыривая братьев и сестер, сминая и затаптывая тех, кто слабее! В обществе свиней тот, кто незлобив, нерешителен или слаб, действительно обречен на смерть! Свиньи не ведают пощады и только и могут, что наслаждаться кашей из корыта! И действительно смертельно опасно принимать свинью за человека! Свинья никогда не оценит добра! Она просто слишком тупа для этого!
— Ты...
— Но свиньи — это те крестьяне, что убили мико по вашей указке! А вы — не свиньи. И не волки! В организме человека, бывает, заводятся черви! Они живут везде — в мышцах, в легких, в печени, даже в мозгу! Они паразитируют на хозяине, пожирая и убивая живые клетки! Человечество больно вами! Уродами, разрушителями, губящими общество изнутри, отравляющими все вокруг токсинами злобы и глупости, но по какой-то нелепой причине возомнившими себя выше созидателей, что своим трудом позволяют всей нашей общности существовать! Бандит умнее крестьянина? Нахлебник — хозяин жизни? Ты, безмозглая нечисть, утверждаешь, что живущие в печени черви — правители печени? Ничего глупее я в жизни не слышала! Хвастай своим потрясающим знанием жизни, паразитический червяк, пока не начался курс очистки организма!
Куноичи в смятении оглянулась по сторонам. Эта девчонка действительно одна? Жалкая принцесса, что должна была плакать от бессилия, смятения и страха, яростно атаковала и с железной уверенностью затыкала грозной бандитке рот!
Гендзюцу рассыпалось. Собственная Ци кипела в Кицунэ, бешеными потоками сметая чужое влияние. Внутренние врата открывались, и шелковые нити, не выдерживая напряжения мышц, начали лопаться, раздираемые освобождающейся боевой биоформой.
— Умри! — Хизако метнула несколько взрыв-печатей, девчонка исчезла в облаке огня и дыма. Во все стороны полетели куски камня, но среди обломков стены не было вырванных кусков тел. Завившийся вихрь разметал дым, и перед обомлевшей куноичи возник жуткий монстр.
Почти вся кожа была сожжена и содрана. Глазам обомлевшей бандитки открылся сплошной костяной панцирь, укрытый жалкими клочьями кожи и одежды. Костяной монстр поднял щитки, защитившие его глаза, и небесная синева, озаренная объявшим фигуру Кицунэ пламенем Ци, засияла на ее радужках.
— Что ты за...
— ...Йокай, — Кицунэ подняла переднюю лапу и обнажила когти, выскользнувшие из-под костяных пластинок, защищающих кончики ее пальцев. — Ты, мразь, сражайся на пределе сил! Убей меня, или я вырву твою душу из тела! Вы убили мико? Теперь попробуй сама остановить демона! Я очищу общество от паразитов и начну с одного из самых мерзких! С тебя!
Куноичи отпрыгнула, уворачиваясь от удара Кицунэ, и отделалась лишь рваной раной на боку, вместо того чтобы лишиться сердца. Когти чудовища обагрила человеческая кровь. Кицунэ, не давая врагу ни мгновения на подготовку к бою, крутанулась на месте и снова атаковала, пинком в живот швырнув бандитку через весь коридор. Оборотница бросилась добивать, но, прошибая стены ударами плеч и щитов, в коридор ворвались люди. Селяне, услышавшие грохот столкновения и прибежавшие на помощь своей союзнице, пока та пытала пленницу картинами мучения и гибели мико. Наставив топоры, вилы и грубо выкованные тесаки на чудовище, разбойники окружили Кицунэ, заслонили собой Хизако. Но они не атаковали сразу. Слишком угрожающе выглядел враг.
— Среди вас полно генетически измененных, — констатировала оборотница факт, с презрением и злобой оглядывая бандитов. — Дети дезертиров, таких же как та гнида, что стоит за вам! Вы были счастливы истерзать и замучить мико в ответ на ее доброту? Мелкая, ничтожная мразь. Вас, ублюдки, спровоцировала ее духовная чистота? Идите сюда! Урою всех, до единого!
Ненависть.
"Ты очень скоро узнаешь, что это такое, малыш. Мне не потребуется даже тебя этому учить, люди сами научат".
Кицунэ разинула пасть, и свирепый рык демона заставил селян шарахнуться в стороны.
— Убейте ее! — проорала Хизако, подбадривая союзников. — Это же просто мутант! Не бойтесь! — куноичи вскочила на ноги и изготовилась к бою. — В атаку! Разорвем ее на куски!
Крепче сжимая оружие, бандиты гневно заорали и ринулись на чудовище.
Люди добились своего. Впадая в бешенство, оборотница сломила подсознательный блок на причинение увечий. Первый из врагов, что попал ей под удар, полетел прочь со свернутой челюстью и, ударившись головой о стену, мешком рухнул на пол. Кицунэ ломала щиты и оружие, выворачивала врагам руки, вышибала зубы. Один парень заорал, когда оборотница, ухватила вилы, которыми тот пытался ткнуть ее в живот, сломала черенок и, даже не переворачивая оружие зубьями к врагу, вонзила обломок острым сколом в плечо врага. Второй бандит шарахнулся, лишившись вырванного из его руки тесака, и заслонился щитом, но взвыл, когда молниеносно пригнувшаяся противница вонзила тесак, словно меч, ему в ногу.
Да, большинство из нападавших несли в себе измененный геном, унаследованный от дезертиров или опустившихся до разбоя самураев, но никто из них всерьез не обучался бою и контролю Ци. Они были лишь немного сильнее обычных людей, и Кицунэ расшвыряла их, вбив в стены, переломав кости и нанеся тяжелые раны. Противостоять воину, способному открывать внутренние врата, эти бандиты попросту не были способны. Бросая оружие, самые умные обратились в бегство, пока Кицунэ была занята избиением остальных.
Хизако тоже времени не теряла. Она не строила радужных иллюзий и, толкая союзников в заведомо проигрышный бой, улизнула сразу, как только дурачье ринулось в атаку.
Однако и на то, что чудовище позволит ей просто так сбежать, надеяться было глупо. Спасти могла только победа, и путь к ней существовал. Шиноби страны Камней давно проиграли бы войну и исчезли как значимая военная сила, если бы не могли победить мастеров тайдзюцу, обосновавшихся на базе одного из главных врагов Скалы — в селении Ветвей.
Трясущимися руками куноичи открыла сундук и вынула оттуда простую бумажную коробку, наполненную медикаментами. Токсичные, вызывающие привыкание и галлюцинации...
Хизако глотала и вкалывала их не раздумывая. Дозы, после которых не наступит смерть, она знала.
