Наследники (часть 2)

— Я так и знал, что тут что-то нечисто, — усмехнулся некромант. — И что же это за место?

— О, это секрет, — мстительно ответил чернокнижник и встал. Сломанное кресло за его спиной тотчас же упало. — Скажу лишь, что это место — настоящая гордость Империи!

И колдун исчез, вспыхнув солнечным лучом.

— Гордость Империи? — пробормотал некромант, потирая слезящиеся глаза. — Где-то я это уже слышал...

Глава 8.

Маги тянули не день, и даже не два. За трое суток, прошедших со дня встречи с новообретенным старым другом, чернокнижник, проводивший дни и ночи в женских объятиях, почти забыл и о своем плане, и о существовании магов, и о мире за пределами стен борделя. Но нельзя обвинять чародея в излишней похоти, ибо практика показала, что состояние мягкого блаженства и возбуждения значительно ускоряли восполнение силы и ее усвоение. Чернокнижник наконец-то научился сдерживать свое свечение и перестал походить на ангела, кроме того, благодаря избытку силы присутствие Октавиана перестало ощущаться совершенно. Колдун даже порой надеялся, что рыцарь окончательно ушел в небытие. То было, конечно, печально, но неизбежно, если чернокнижник хотел сохранить здравый рассудок.

К великой удаче, зов застал чародея не в постели, а на пути из ватерклозета, не голым, а в брюках и расстегнутой рубашке, на которой были видны следы помады и вина.

— Вовремя, — оценил чернокнижник и переместился вслед призыву.

Это было несложно, ритуал вызова демона открывал в пространстве нечто вроде краткого туннеля, значительно сокращавшего расстояние между двумя точками. Правда, основная часть такого обходного пути проходила через потусторонний мир, и человека подобное путешествие, как минимум, свело бы с ума, но чернокнижник не был человеком во время перемещения — он был светом.

Как и ожидалось, маги начертали печать призыва на уцелевших плитках университетской площади, в короткой, но широкой полуденной тени главной башни. Кровью жертвенных животных они нарисовали двойной круг, радиусом, примерно, в полдюжины шагов, внутрь которого были вписаны пять пентаграмм. Умышленно неровно наложенные друг на друга, они напоминали розу румбов, используемую на картах, и чернокнижник стоял в самом ее центре.

Его присутствие оживило ловушку, отчего множество сверкающих фиолетовых дуг, повторяющих очертания внешнего круга, засверкали в воздухе. Быстро и хаотично вращаясь по осям диаметров круга, они образовали собой полупрозрачный купол над головой колдуна. Пентаграммы также начали светиться, но ярко-красным, и хотя чернокнижник был почти уверен, что демоническая ловушка над ним не властна, он остерегся сдвигаться с места.

Завершив осмотр сверкающей печати, он попытался сквозь ее магический заслон рассмотреть внешнее окружение. Было похоже, что маги собрали всех, кто только способен отдать хоть какие-то крохи силы: на некотором расстоянии вокруг ловушки тесным кругом в три, местами — в четыре ряда стояли чародеи. Лишь половина из них носила знаки отличия Гильдии — герб на одежде.

Колдун покрутился на месте, выискивая знакомых. Ему удалось обнаружить пару известных магов, виденных еще при дворе Карла, а также небезызвестного Марка Августа де Дьярго. Могучий маг, облаченный в форменную черную с золотом мантию, выглядел напряженным и встревоженным, но отнюдь не радостным. Хотя, ожидать от такого противника мстительности было бы глупо, никто не становится во главе Гильдии, если не может победить ненужную гордыню. Чернокнижник дружелюбно помахал ему рукой, но маг проигнорировал сей жест.

Продолжив осмотр, чернокнижник встретился взглядом с давними знакомыми. Нет, не с колдунами, а старыми магами, встреченными еще в прошлой жизни. Разумеется, они не узнали чернокнижника. Они тоже выглядели так, словно держали на плечах огромную тяжесть, из чего колдун заключил, что печать должна быть изрядно могучей. Это еще больше убедило его оставаться на месте.

Наконец, колдун увидел знакомых отступников. Мигель, Винсент и Родриго стояли рядом, одетые в белые мантии, обязательные для большинства экспериментов в цеху. Чернокнижник усмехнулся. Не только он не озаботился переодеться за три дня.

Трех титанов современной неофициальной магии окружали колдуны поменьше рангом, но порой ничуть не уступающие в силе. Чернокнижник нашел почти всех стоящих участников легендарного турнира, кроме азиата Рашида, с самого начала отказавшегося вступать в сомнительные организации, и чернокожего Сантьяго, представлявшего интересы цеха за морем.

Элиза, снова в мужской одежде, стояла позади Мигеля, и на лице ее застыла маска недоверия и страха. Она глянула чернокнижнику прямо в глаза, тот широко улыбнулся, отчего герцогиня вздрогнула и повернулась к стоящему рядом седому чародею, что-то втолковывающему женщине. Этого колдуна чернокнижник тоже узнал — именно он победил в поединке свою нынешнюю слушательницу, а потом убедил Мигеля покинуть турнир. Старик выглядел расслабленным и, казалось, совершенно не обращал внимания на возможного Девятого Демона. Чернокнижник ощутил смутное беспокойство. Седоволосый чародей, насколько помнил колдун, не был слабаком, и его видимая глубокая старость казалась противоестественной. Даже после сотни прожитых лет сильные чародеи выглядели лучше, и, попытавшись оценить возраст сгорбленного годами старика, чернокнижник пришел к совершенно фантастическим цифрам.

— О чем я вообще думаю? — тряхнув головой, вполголоса упрекнул себя чернокнижник. — Как будто нет ничего важнее.

Судя по тому, что колдуна окружала тишина, барьер блокировал звуки, но чародей не знал, был ли блок полным или же только односторонним, посему стоило помалкивать.

Минуты безмолвия тянулись, но ничего не происходило. То ли чародеи ожидали от мнимого Демона какой-то реакции, то ли просто пытались закрепить ловушку, но с их стороны не было заметно никаких активных действий. От скуки чернокнижник принялся изучать структуру печати. На исследующие знаки она вполне предсказуемо не откликалась, поэтому пришлось ограничиться простым осмотром вкупе с воображением и логикой. Колдун решил, что против него использовали комбинацию из стандартного защитного круга, доступного всем чародеям, и некоего экзотичного символа пятикратного призыва, незнакомого и тем самым потенциально опасного.

"Ха, никто и не ждал, что будет легко", — мысленно отметил колдун.

Чародеи продолжали тянуть время. Чернокнижник не выдержал и принялся проверять реакцию ловушки на боевые заклятия. Результаты его заинтересовали. Обычные знаки ловушка поглощала и легко превращала в часть себя, из чего следовало, что разрушить печать изнутри с помощью магии будет невозможно. Несколько секунд чернокнижник колебался, но потом любопытство победило, и он пустил во вращающиеся кольца световой луч.

"Плохая идея", — решил колдун, наблюдая, как вокруг него прожигают воздух яркие рикошеты. Печать не смогла переварить нетрадиционную магию, но сумела отразить заряд обратно, мгновенно превратив пространство внутри полусферы в камеру пыток.

К счастью, собственные лучи не могли причинить чернокнижнику вреда, но вот его рубашке и брюкам досталось. Левая брючина сгорела от колена до стопы, а в сорочке появилось несколько внушительных дыр.

Почесав бороду, колдун пришел к неутешительному выводу, что сбежать за пределы активной печати не получится, даже превратившись в свет. Конечно, обычные солнечные лучи проходили сквозь прозрачную оболочку ловушки, но световое перемещение имеет более сложную структуру, удерживаемую магией, из-за чего печать легко опознает чары и отбросит их обратно внутрь себя. С другой стороны, ловушка определенно требовала постоянной подпитки от чародеев снаружи, и чернокнижнику следовало просто подождать часок-другой, пока враги не вымотаются.

Но в стане чародеев наконец-то наметилось некое движение. Маги расступались, пропуская к ловушке кого-то, неторопливо шагающего от университета.

— Кто же это может быть? — иронично спросил сам у себя чернокнижник.

Иоганн, владыка Гильдии, одетый в строгую уставную сутану, подобную повседневной кардинальской, но небесного цвета, медленно приближался к печати. Вопреки догадке некроманта, Архимаг выглядел человечнее Великого Инквизитора, в его лице наблюдалась естественная легкая асимметрия, в уголках рта и глаз можно было рассмотреть сетку морщин, а неуместная сутулость Генриха начисто отсутствовала. Лишь глаза были неправильными — ярко-синими, без зрачков и белков. Залмоксис оказался прав в главном: если Генрих сохранил остатки человечности, противопоставив друг другу элементы своей двойственной природы, и оттого казался пародией на людей; то Архимаг полностью изменил свою сущность, благодаря чему выглядел гармонично.

По мере приближения Иоганна чернокнижник ощущал возрастающее жжение около сердца, будто некто горячий и тяжелый поселился там и порой дергался, пытаясь вырваться за пределы ребер. И причиной тому был слабо светящийся кристалл в поднятой до груди левой руке Архимага. Красивая многогранная и выпуклая пятиконечная темно-красная звезда, будто высеченная из огромного рубина, размером немного превышала человеческое сердце и, несмотря на форму, странно походила на этот орган. Извилистая сетка тонких черных трубок, похожих на вены, оплетала кристалл, но, самое удивительное и пугающее, Звезда пульсировала. Медленнее, чем билось бы человеческое сердце, и с меньшей силой, но пульсация была очевидна, и с каждым ударом обжигающая тяжесть в груди чернокнижника немного усиливалась.

— Вот она какая, — пробормотал колдун, неотрывно наблюдая за древним артефактом. — Красивая.

Архимаг не сбавил шаг перед барьером, а, словно не замечая, прошел сквозь фиолетовую грань, и лишь затем остановился.

— Здравствуй, отец лжи.

— Ложь существовала задолго до меня, — усмехнулся чернокнижник, прижав руку к груди. Обезболивающее заклятие не помогало, становилось трудно дышать.

Звезда постепенно разгоралась ярче.

— Я не совсем понимаю твои мотивы, — произнес Архимаг. На его лице во время речи двигались только губы, словно у бездушного кадавра.

— Ты многого не понимаешь, Иоганн.

— Возможно, — кивнул Архимаг. — Закончим это.

Он протянул руку со Звездой вперед, и в чернокнижника словно влили чан раскаленного свинца. Высунув язык от удушья, колдун закачался и упал сначала на колени, затем на четвереньки. Тело не подчинялось, сила неудержимым потоком покидала чернокнижника и утекала в Звезду, оставляя после себя не обычную усталость, но смесь боли, огня и тяжести. Дрожа от напряжения, взмокший от жара колдун из последних сил попытался встать, но лишь слегка поднял голову, после чего рухнул в рабском поклоне, ударившись лбом о каменную плитку.

Но Архимагу тоже было нелегко. Звезда в его руке уже не светилась, но горела, сжигая кожу ладони. Запах горелой шкуры распространился в воздухе. Однако лицо Иоганна оставалось неподвижным, хотя артефакт уже поджег рукав его сутаны.

Поток силы, исходящий от раболепно согнутого чернокнижника, не иссякал, и Звезда бешено пульсировала, словно находилась в груди жертвы насильника. Ее свет затмил солнечный, и видевшие всё это чародеи поспешили укрепить барьер печати, чтобы в случае взрыва погасить выплеск силы и свести возможные разрушения к минимуму. Фиолетовые обручи закружились так часто, что почти заслонили последующую сцену от сторонних глаз, но все же среди чародеев нашлись особо внимательные, кто заголосили, увидев нечто неожиданное.

Свет Звезды как-то разом померк наполовину, что по сравнению с прежним сиянием казалось почти что мраком, но новый источник света восстановил баланс яркости.

Из спины униженного чернокнижника, в клочья разорвав рубашку и тут же испепелив обрывки ткани, вырвались огромные огненные крылья. Размах их был столько широк, что края достигли границ барьера и к ужасу и изумлению собравшихся с легкостью разорвали могучие чары. Высвобожденная энергия ударной волной прокатилась по площади, выдергивая плитку, опрокидывая чародеев на спины и ломая кости особо неудачливым.

Все еще стоя на коленях, крылатый колдун выгнул спину, раскинул руки и, задрав лицо к небу, разразился безумным хохотом пополам с рычанием. Длинные золотистые языки пламени на его громадных расправленных крылах дрожали, словно перья на ветру.

Архимаг, стоявший внутри круга и потому не попавший под удар взорвавшегося барьера, опустил бесполезную Звезду, после чего, не найдя ничего лучше, резко вытянул вперед свободную руку и попытался поразить неожиданно воспрянувшего врага молнией. Нет, то была не тонкая извилистая плеть электричества, коей пользуются простые чародеи, но полноценный столп ослепительных искр, который обычно можно увидеть только в небе.

Логику древнего мага понять несложно, нападение — лучшая защита, а враг после даже неудачного удара Звезды должен был быть порядком ослаблен. И окажись на пути искры человек или демон, он был бы уничтожен или крепко ранен соответственно.

Но мишенью был выбран восставший с того света Октавиан, погибший в мучениях, запертый в чужом теле и удушаемый чужой силой, сам не ожидавший своего возвращения. Прежние пытки породили в рыцаре неудержимую жажду мести, а неожиданная свобода действий смешала мысли и чувства воина в тугой неразумный клубок. Октавиану требовался лишь толчок, чтобы обратить драконий гнев, человеческую изворотливость и демоническую силу в оружие возмездия. И Архимаг дал ему повод, сам подставившись под удар.

Бывшие руки колдуна покрылись темной змеиной чешуей, а пальцы удлинились острыми, черными и блестящими как обсидиан когтями, которые схватили брошенную молнию и погасили ее безо всяких усилий. Снова зарычав, тем самым открыв взгляду Архимага длинные клыки во рту, Октавиан взмахнул крыльями и стрелой взвился высоко в воздух, сделал там изящный кульбит и как сапсан ринулся вниз, в смертоносном пике на врага.

К сожалению, эффектность не способна стать заменой эффективности, и на подлете огнекрылый рыцарь наткнулся на поставленный Архимагом щит и был сбит в сторону мощным телекинезом.

Чародеи бросились врассыпную, уклоняясь от летящего по касательной к площади рыцаря. Пылающие крылья обернули его тело как кокон, и приземлился он довольно мягко. Рывком вскочив на ноги, воин снова оттолкнулся крылами от воздуха, но на сей раз ринулся прямо на врага по земле, занося руки для удара.

Архимаг, памятуя о действенности простого телекинеза, снова попытался оттолкнуть противника силовым толчком, но рыцарь заслонился крылом, погасив заряд, после чего, мгновенно подобравшись для удара, полоснул мага когтями. Такая грубая атака задела бы разве что ученика магии, но никак не главу Гильдии, и удар воина ушел в сторону. Архимаг не стал использовать щит, разумно посчитав его неэффективным против существа, способного разрывать изнутри демонические ловушки; вместо этого Иоганн исказил ближайшее пространство вокруг себя таким образом, чтобы физические объекты двигались в нем мимо тела мага. Это подействовало даже на свет, и облик Архимага стал размытым и колеблющимся, словно видимым из водной толщи, сотрясаемой волнами.