Гром и Молния

— Какой симпатичный у вас защитник, Виктор! — со смехом сказала актриса. Вася, как мне показалось, аж зажмурился. Возможно — он просто мигнул. — А что вы тут делаете?

— Да вот... перекусить решили... Уж больно шашлычка захотелось. Карского...

— Очень хорошо! Пойдемте с нами! Мы тоже захотели перекусить, и именно карского! Пошли, пошли!

Симонов ободряюще хлопнул меня по плечу, и мы, всей толпой, пошли вниз.

В зале я приглядел столик и обратился к Константину.

— А что, если вон туда? Сдвинем пару столов и поместимся.

Серова засмеялась.

— Виктор! Вы, может быть, и не знаете, но это ведь любимый ресторан Симонова. У Константина здесь свой кабинет! Пошли туда.

Симонов, улыбаясь, кивнул. Ну, пошли — так пошли. Мы зашли в кабинет. Угрями протискиваясь мимо нас, засновала пара официантов. Они ласково и гостеприимно улыбались. Видимо, действительно Константин тут любил бывать, его знали и ценили. Вот и хорошо.

Последовала еще одна веселая суматоха, садились и меняли места, следили, чтобы у женщин рядом был кавалер. Среди компании Симонова я увидел и Льва Свердлина. Земляк! Надо бы с ним сесть рядышком.

Наконец, все расселись. Столы быстро заполнялись закусками, зеленью. Принесли лаваш, соусники, одуряюще вкусно запахли грузинские приправы. Я сглотнул слюну.

— Виктог! Ну, что же ты сидишь! Навивай!

Я начал разливать соседям легкое "Цинандали"... Пир горой начинал свои обороты...

* * *

Застолье удалось на славу. Было по-настоящему весело и легко. Коньяк я не заказывал, и пил замечательные грузинские вина. Девушки, осмелев, отбили у меня Василия и, взяв его в плотный плен, расспрашивали о его подвигах, видать по всему... Я подсел к Свердлину и раскрутил его на разговор. Говорили об Астрахани, о съемках фильмов. Оказывается, они только что вернулись из Ашхабада, что ли. Или из Алма-Аты? Закончили там картину "Жди меня". Скоро она выходит на экраны, а актеры с Симоновым, он, как вы помните, написал не только эти замечательные стихи, но и сценарий фильма, решили немного отметить это дело. Только мы со Свердлиным разговорились, как Симонов, оставив жену, подошел ко мне, держа в руках трубку.

— Виктог, ну, как тебе "по-кагски"?

— Отлично, Константин! — ответил я, и, не удержавшись, громко рассмеялся. Почему — Симонов, естественно, не догадался, он эту юмореску не слышал, но тоже заулыбался. Видимо, моя радость была ему приятна.

— Отойдем, поговогим...

Мы отошли к курительному столику в углу кабинета. Симонов, сипя мундштуком и пуская клубы дыма, раскуривал трубку.

— Виктог, я смотгю — ты никуда не тогопишься, весево выпиваешь... А что ты деваешь в Москве?

— Я, Константин, получил новое назначение. Формирую часть, которой буду командовать. Вот, крутились сегодня, крутились, и решили перекусить чего-нибудь вкусненького. А тут — такая встреча! Я рад тебя видеть, Костя!

— И я гад, повегь! А что кгутились?

Ну, я ему и рассказал. В пределах дозволенного и о главном.

— Ищу летчиков, Константин. А это довольно сложно... Слабые летчики мне не нужны, а сильных — днем с огнем не найдешь! Вот, подсказали мне умные люди, где посмотреть...

— Интегесно, интегесно... И где же?

— В госпиталях, Константин! В госпиталях и санаториях... тех ребят, кто на излечении. Понимаешь, Костя, их легче "украсть" будет... Они, на период излечения, получаются вроде как "ни ваши, ни наши". Вот, думаю, завтра съездить в один-два госпиталя или в пару санаториев, и посмотреть.

— Свушай! А ведь это действитевно интегесно! — загорелся Симонов. — А возьми меня с собой, а? А я Ваську возьму, она там выступит пегед раненными, изобгазит что-нибудь, стихи почитает, а? Давай съездим вместе — и я какого-нибудь матегиавчика набегу!

Васькой, не выговаривая букву "л", Симонов ласково звал жену.

А что, это он интересную вещь предложил. Командир части, набирающий летчиков, да еще приехавший с самим Симоновым, чье стихотворение "Жди меня" было своеобразной молитвой на фронте, клятвой любви к оставленным женам и матерям, оно было знакомо всем абсолютно... Да еще и Серова! Успех мне обеспечен — летунов можно будет брать, что называется, "тепленькими"!

— А давай! Вон, еще и Свердлина пригласи. Он замечательно анекдоты рассказывает. А смех — это лучшее лекарство, как тебе известно! Завтра я за тобой заеду, куда только — скажи?

— Машина и у меня есть. Давай встгетимся у моего дома, адгес тебе сейчас дам... А ты иди — весевись, отдыхай! Я сейчас...

...В общем, ушли мы с совершенно очарованным Васей поздно, веселые и хмельные... Не проспать бы.

* * *

Не проспали, приехали точно. Только вылезли из машины — размяться под солнышком перед дорогой, которая, учитывая низкую скорость наших автодрандулетов, плохие дороги и расстояние до санаториев, приятной быть не обещала, как грохнули большие подъездные двери, и во двор вышло семейство Симоновых, сопровождаемое вечно улыбающимся Свердлиным.

Я поднял брови домиком.

— Добгое утго, Виктог! — Константин обернулся на мой взгляд. — А-а, ночевав у нас... Ну, готовы? Куда поедем?

Поприветствовав свежую и красивую Ваську и Льва, мы с Костей занялись обсуждением маршрута. За нашими спинами, у машин, уже слышался голос что-то рассказывающего Свердлина, смех Серовой и хихиканье Базиля. Я его теперь так называть буду, а то — он Васька, и она — Васька. Запутаешься.

Куда ехать, мне подсказали в Управлении кадров. Правда, подумав, в госпитали я решил не ездить. Там я для себя никого не найду. Точнее — найду, но, сколько мне нужно будет ждать выздоровления ребят? Те, кто попал в московские госпитали, не с чирьем на заднице там валяются. Ранения у них серьезные и лечение долгое. А вот санатории — это, пожалуй, самое оно будет... То, что доктор прописал, как говорится.

— Давай, советуй, Костя! Я Подмосковье не знаю. Мне порекомендовали съездить либо в госпиталь и санаторий "Архангельское", либо в Марфино, в бывший Дом отдыха ВВС "Красный летчик". И там, и там — раненного народа полно. В том числе и летчиков. Есть там и что-то вроде санаториев, где они проходят период реабилитации. Ну, выздоравливают, в общем... Уже не раненый, но еще и не полностью здоровый человек. Вот такие мне, в принципе, и нужны. Решай, куда поедем?

Симонов на минуту задумался.

— Понимаешь, Виктог, я в Подмосковье тоже огиентигуюсь не очень-то... На Южном фгонте быво пгоще. Пгимегно знаю, конечно... До Магфино дальше ехать, больше тгидцати километгов туда. Места там довжны быть хогошие. До Агхангевского ближе, кажется, что-то оково кивометгов десяти. Усадьба там госкошная! Кгасиво очень. Нагоду там будет всяко побовше, я думаю. И Москва-гека гядом, потом можно будет искупаться... Давай в Агхангевское! — решительно махнул рукой Симонов. — И бвизко, и кгасиво, и гека! Едем туда.

Ну, в Архангельское, так в Архангельское. Благо, по моей просьбе, в оба госпиталя из кадров еще при мне позвонили и попросили оказать содействие майору Туровцеву в подборе летного состава. Может, они и не горят радостью в предвкушении встречи с никому не известным майором Туровцевым, но местное начальство я отвлеку, теперь есть чем...

* * *

Насчет нашей скорости и состояния дорог я не ошибся, но — добрались, в конце концов. Хотя — всю задницу стер, впору в этот госпиталь и ложиться.

Вид на усадьбу "Архангельское" был, конечно, роскошный! Очень красиво. Молодцы, предки, умели строить — хорошо и с размахом. Госпиталь занимал значительную часть комплекса.

На въезде мы с Базилем выскочили из машины, предъявили документы, объяснили цель приезда, и нам указали куда ехать.

Я вылез из своего (временно, конечно) "Доджа", и направился к машине Симонова. Он сам был за рулем. Я в принципе, тоже мог рулить сам, но — оно мне надо?

— Слушайте, ребята. Посидите пока тишком немного. Я найду начальство, объясню, кто приехал, подготовлю встречу, так сказать.

— А зачем? Все вместе пойдем! — попытался вставить свои семь копеек Свердлин.

— Погоди, Лев! Вы сюда не на концерт приехали, други. Это я сюда приехал, причем — по делам. Сейчас я все быстренько утрясу и выйду с начальством вас встречать, хорошо? А потом каждый займется своим делом. Костя будет потрошить раненных на предмет описания боевых подвигов и свершений, вы, Валя, вместе со Львом, будете их лечить смехом и стихами, а я буду искать себе кадры... Вот так вот, дорогие друзья! Возражения есть? Возражений нет. Базиль, за мной!

И мы, стуча сапогами по паркету, отправились искать главврача или начальника госпиталя, не знаю...

Нашли. Или, скорее, он нас нашел. Наверное, ему позвонили с КПП, да и две легковушки, подъехавшие прямо к парадному входу не могли остаться незамеченными. В коридоре нас встретили пожилой врач в халате, из-под которого была видна форма, и медсестра, что ли?

— Слушаю вас, товарищи офицеры?

— Здравия желаю, товарищ... э-э? — под халатом погоны главного "змея" было не видать.

— Полковник, полковник. Так, что, простите?

— Майор Туровцев! Прибыл с целью возможного подбора кадров. Вам при мне звонили из Управления кадров ВВС, товарищ полковник! Припоминаете?

— Ах, да-да! Помню, конечно. Ну, майор Туровцев, что же вы хотите?

— Я бы попросил, товарищ полковник, что бы вы дали мне своего сотрудника, желательно — молодого врача. Желательно — мужчину. Не люблю дамами командовать... Чтобы он нас консультировал по медицинским проблемам. Одну санитарку, молоденькую, чтобы она бегала и приглашала раненных на беседу. Кабинет, где можно поработать. А еще — представьте меня вашему офицеру контрразведки. Нам с ним надо переговорить...

— Хорошо. Это все?

— Нет, товарищ полковник! Я к вам тоже не с пустыми руками приехал. Со мной концертная бригада! Да-да, не удивляйтесь. К вам в гости приехал Константин Симонов, военный корреспондент, поэт и писатель. Да, автор стихотворения "Жди меня"... С ним его жена — киноартистка Валентина Серова. Ну, да, совершенно верно! "Девушка с характером"! И еще — замечательный артист, мастер разговорного жанра — Лев Свердлин. Они просто горят желанием выступить перед раненными военнослужащими и персоналом вашего уважаемого медицинского учреждения! Я тоже думаю, что замечательно! Ну, что, за работу?

Все сладилось просто отлично. Пока по коридорам и палатам забегали и заголосили санитарки, мы вышли во двор и я представил друг другу обе стороны. И визитеров, и принимающих. Последовали "охи и ахи", обмен любезностями, гостей подхватили под белы руки (их уже успели обмундировать в стерильные халаты) и потащили внутрь здания. Наверное, повели по палатам. Ходячие раненные уже куда-то брели, многие тащили стулья и табуретки. Видать — занимать места в зале пошли.

— Товарищ майор!

Я обернулся. На меня смотрел молодой, крепкий на вид капитан с медицинскими эмблемами на погонах.

— Капитан Петраков! Вы просили о встрече? Какие вопросы?

— Контрразведка? — поинтересовался я. Капитан улыбнулся и кивнул. — Вот и хорошо! У меня к вам... слушай! Давай на "ты"?

Капитан снова улыбнулся и снова кивнул. Не болтун...

— У меня к тебе такой вот вопрос будет... Я приехал подбирать людей в особую авиационную часть... — я подумал, и уточнил — Темнить не буду, да и не такой уже это секрет... Слушай! Я формирую особую эскадрилью "охотников". Даже не охотников, а... ну, как вы называете специалистов контрразведки, которые осуществляют силовые акции?

— Нет, не диверсанты! А те, кто против немецких диверсантов и, вообще, — сильных и хорошо подготовленных противников? Во! "Волкодавы!" В точку! Вот таких вот "волкодавов" и я буду готовить. Только для воздушных боев, ухватил? Есть. Пойдем дальше... Сам понимаешь, тут мало хорошо летать, ясно? К вам, ведь, не всякий хороший стрелок и спортсмен попадет, так? Нужен особый склад характера — резкий, агрессивный, готовый сразу в "бубен" зарядить. Да, в "бубен" и значит — в "пятак"... Все правильно ты понял... Ты тут осуществляешь контрразведывательное прикрытие, с людьми знаком, наверняка можешь посоветовать, а? Только — учти! Мне нужны опытные бойцы, орденоносцы, асы. Трусов, хвастунов, себялюбцев и фон-баронов всяких мне не нужно. Я сам барон. Усмехаешься? Ну-ну, смейся-смейся... Где я разместился? Пока не знаю...

— Где мы будем работать? Вас ведь ко мне в помощь прислали? Так? — я обернулся к подошедшему и топчущемуся в отдалении молодому человеку.

Он подошел и кивнул.

— Пойдемте, я провожу...

В общем, — все закрутилось! Молодой врач получил задачу и корпел за столом, составляя список летунов с не очень сильно подорванным здоровьем. Контрик увеялся к себе, готовить рекомендательный список по летчикам, а я заложил руки за спину и вышел в коридор. Там маялась молодая медсестричка.

— Здравствуйте, девушка! Это вас ко мне приставили?

Она быстро закивала головой. Что они тут все кивают и кивают?

— А молодого старшего лейтенанта-летчика с во-о-т такой вот широкой улыбкой вы здесь не видели? — Базиль куда-то исчез. — Нет? А-а, он с гостями? Ну, пусть его!

Пусть там и будет — посмотрит на предмет обожания. А нам работать надо. Вон и контрик со списком бежит. Та-а-к, начали! Я зашел в кабинет.

— Ну, кто у нас "номер раз"? Сестренка, зови ранбольного Коптеева, из одиннадцатой палаты!

Дело пошло. Из не прикрытой сестрой двери раздался взрыв громкого смеха и оглушительные аплодисменты.

Лед тронулся, дорогие мои будущие сослуживцы!

Лед тронулся!

Глава 7.

Мы сидели за столом втроем, своими сосредоточенными и деловыми мордами неприятно напоминая заседание "особого совещания". Или трибунал инквизиции... Я — в центре, по бокам — доктор и "молчи-молчи". Перед нашим столом стоял стул для "обвиняемого".

Просматривая списки, подготовленные доктором и контрразведчиком госпиталя, я красным карандашом подчеркивал совпадающие фамилии. Это и были те, с кем мне предстояло встретиться и переговорить.

По чуть скрипящему паркету коридора послышались чьи-то тихие шаги, дверь скрипнула, приоткрылась, и в кабинет заглянуло улыбающееся лицо. Наш посетитель, видимо, все еще был под впечатлением рассказанной Свердлиным смешной истории.

— Разрешите?

Я встал и со списком в руках пошел к двери. Проходя мимо молодого парня в байковой пижаме, я сказал: "Да проходите, проходите, конечно! Вон стул, присаживайтесь!" Выйдя за дверь, я показал сестричке следующую фамилию из списка, подмигнул ей и негромко сказал: "Минут через десять тащи этого!"

Когда я вернулся на свое место, парень все еще продолжал стоять. Теперь улыбки на губах уже не было. Взгляд его стал строже, собраннее.

— Товарищ майор! Старший лейтенант Коптеев по вашему приказанию прибыл!

Очень хотелось сказать, что прибывают поезда, но я себя задавил. Да, Туровцев, а ты еще тот дуб военный...

— Садись, старлей! Не тушуйся. Как тебя звать-величать?

— До сих пор Степаном звали, товарищ майор!

— А по батюшке?

— Нифонтович... — немного смутился Коптеев.

— А что? Чудесные старые имена. Так вот, Степан Нифонтович, я пригласил вас по такому вот вопросу... Скоро в строй...