— Веда, я даже не знаю, как сказать, — хранительница впервые видела растерянность на лице воинственной полуэльфки. — Там в городе лесной зверь. И, похоже, он рвется к тебе.

— Нападение? Снова? Ты яснее можешь сказать?

— Если бы просто нападение, мы бы давно убили эту рысь. Мы все охотники с малолетства. Но... В общем, я прошу тебя Веда, посмотри сама.

Хранительница поняла, что надо идти — если, Крис, не может убить какую-то рысь — этот зверь, действительно, достоин внимания. Да и пройтись надо, засиделась она здесь.

Крис, как всегда, бросилась помочь, но старуха отрицательно махнула рукой — сама пойду — и приказала:

— Рассказывай, пока идем.

— Её заметили, когда она уже была в городе. Как зверюга проползла мимо моих часовых, я не понимаю. Это ведь не мышь.

А я могу понять, подумала Веда, вы хоть и наполовину эльфы, но не всевидящие. А вот как, этот зверь прошел через моих 'часовых'? Магическая нить охраны, хоть и не подала бы сигнал тревоги на лесного зверя, но проход зафиксировала бы в любом случае. Однако, она уже перебрала всю цепочку, ни одна метка не проснулась при проходе зверя. Да! Надо смотреть, что там такое.

— Рысь рвалась к дворцу, тут на открытом месте её заметили люди и подняли вой. Я и двое моих, из резерва, сразу прибежали туда. Но никто, даже я, не смогли попасть в неё.

Веда чувствовала, что подобное признание далось лучнице нелегко, она, действительно, родилась с луком и пока от неё еще никто не уходил. Харакшасы, нашпигованные стрелами, подтвердили бы это.

— Похоже, зверь заколдован. Люди Алмаз пытались напасть на неё с мечами, но тоже ничего не смогли сделать. Она раскидала всех, а на самой не ранки. Сейчас, Гром приказал готовить сети, но я не думаю, что это поможет. Если бы это был простой зверь из лесу, он давно бы сбежал, но эта рысь рвется во дворец. Сейчас она уже носится на главном крыльце, не давая никому приблизиться. Я вошла через вход с кухни.

Веда ничего не ответила, она показала рукой чтобы Крис замолчала. До дверей, выходящих на главную лестницу, оставалось еще с десяток шагов, но Хранительница уже поняла, почувствовала всем существом, что Крис права — здесь была магия. Да еще какая! Самая, что ни на есть первородная — такой и во времена молодости Веды, было совсем немного.

— Открывай!

— Но...

— Быстро! — прервала её Веда. — Бояться нечего.

Как только Крис открыла двери, в зал ворвалась рысь. Шерсть у неё вздыбилась, уши с кисточками торчали, как острия копий, желтые глаза сверкали, — кошка была в ярости. Однако, увидев Веду, зверь мгновенно успокоился — серо-коричневая пятнистая шерсть улеглась и заблестела, глаза перестали гореть, когти спрятались. Рысь, мягко перебирая лапами, направилась к Хранительнице. Веда повернулась к девушке.

— Иди, Крис, успокой народ. Никому не входить, если надо я позову.

Та не осмелилась возразить, слишком повелительно звучали слова Хранительницы, она склонила голову и молча вышла. Старуха распрямилась, приняла царственный вид и, улыбаясь, шагнула навстречу рыси.

— Ну здравствуй, Лесная.

Корад был раздосадован — новости пришедшие из Мастилана, были из разряда — хуже некуда. И это на фоне того, что пришла новая информация по артефакту, который этот пропавший юноша, должен был передать связным Братства. Оказывается, не только в неповоротливой государственной бюрократической системе бывают сбои (с этим чиновник Корад Славуд сталкивался постоянно). Как маги из Стерега могли так ошибиться, отправить не тот документ? Ладно бы это было какое-нибудь современное послание, но с артефактами такого возраста, работали самые опытные.

Ладно, там есть кому разобраться. Ему здесь на месте, надо было разбираться со своим, касающимся непосредственно его. Теперь, после известия о том, что пергамент совсем не тот и не имеет никакой настоящей ценности, главным становился не артефакт, а агент. Этот горец не только подавал большие надежды, но и просто как человек, очень понравился Кораду. Инспектор, и без этого бросил бы все силы на поиски Соболя — любой, становившийся его агентом, автоматически попадал под защиту всей организации — но, в данном случае он чувствовал и личную вину.

Парень еще не получил даже маломальских навыков оперативной работы, а он сразу бросил его в дело. И что с того, что тогда это дело казалось легко выполнимым — доехал, передал и все. Умом он понимал, что деться-то ему по большому счету было некуда — приказ короля не отложишь в сторону, а Братство требовало передать пергамент именно в Мастилане. Так что, как ни крути, а Соболь оставался единственным вариантом.

Кроме того, была еще одна причина — по донесениям, явку Братства в Мастилане, а потом и в Серебримусе разгромили. Притом сделали это, как следовало из донесений, те же гоблины-Харакшасы, что напали на них ночью на озере. Причем нападения произошли непосредственно перед появлением Соболя. Казалось бы, явная связь, но Корад знал, что в жизни бывают такие нелепые совпадения, что не придумать никакому сочинителю. Но, вот это были уже дела братства и там разберутся, даже если он не будет участвовать.

Надо вызывать людей. В Мастилане у него был агент, но здесь явно понадобится сила, поэтому нужно брать группу бойцов. За двадцать лет своей работы на императора и десять лет службы миру в Братстве, Славуд научился так строить свои дела, чтобы ни одно дело — что казенное, королевское, так и дело Братства не пересекались, но иногда положение бывало просто безвыходное и приходилось отступать от этого правила. Вот и сейчас был именно такой случай: в Братстве любой из его членов был не только магом, но и воином, однако не будешь же их использовать для освобождения своего агента. В тайной королевской службе есть отличная команда бойцов, но им не расскажешь про истинное положение вещей. Корад по своей натуре очень не любил врать, но жизнь есть жизнь и ему постоянно приходилось балансировать на краю.

В этот раз он снова выкрутился — прибывшим по его вызову бойцам он рассказал только часть истории, ту, которая касалась непосредственно нового агента, попавшего в беду. О том, из-за чего это произошло — истинную задачу, которую выполнял Соболь, Корад раскрывать не стал. Так и вышло: и не соврал, и правды не рассказал. Позиция была шаткая и он понимал, что если чистильщики начнут расспрашивать о деталях — а им это действительно необходимо для поиска зацепок, где искать пропажу — то могут всплыть факты службы не только на Короля.

Однако, Сервень — так звали командира чистильщиков, Корад уже несколько раз работал с ним — не стал лезть глубоко в прошлое. Собрав самое необходимое — подробное описание пропавшего юноши, время и место его исчезновения, он попросил только ночь на отдых, так как они почти сутки были в седлах, пообещав рано утром выехать.

Славуд был рад такому исходу и, без разговоров согласился на это. Больше того, как не стремился он быстрей узнать, что произошло с Соболем, он предложил бойцам отдохнуть еще — даже до следующего обеда. Однако, Сервень отказался, объяснив, что по утру ехать легче.

Рано утром — лишь рассвело, но солнце еще не встало — семеро всадников с закрытыми лицами выехали со двора неприметного постоялого двора на окраине города. Ковырявшийся в остатках вчерашней трапезы, выброшенных из кухни, опустившийся старый солдат поднял голову и проводил мутным взглядом удалявшуюся кавалькаду. Когда последний всадник скрылся за углом крайнего в улице дома, он хрипло пробормотал:

— Не хотел бы я встретиться в бою ни с одним из них... Настоящие бойцы.

Потом отогнал деревянной культей конкурентов — обшарпанных помойных собак и вернулся к поиску недоеденных кусков.

Радан оттолкнул лодку и постоял, ожидая пока ребята выведут её на течение. Он махнул на прощание, глядевшим на него девочкам и, поправив заплечный мешок, двинулся вверх по заросшему высокой травой берегу. Какими бы теплыми не стояли дни, осень есть осень — темнеет раньше. Поэтому он торопился, надо успеть к городским воротам до полуночи, пока они еще открыты.

Он успел. Как всегда, в последний момент, перед закрытием ворот, перед ними собралась толпа. Стражники злыми голосами подгоняли торопившихся последних путников. В большинстве это были горожане, задержавшиеся допоздна по делам и торговцы наполнявшие ряды перед главными воротами. Они до последнего вылавливали гостей Серебримуса, пытаясь стрясти с них еще хоть денежку, в обмен на свои немудренные товары. Стража была привычна к этой ежедневной толпе перед закрытием ворот — почти всех они знали в лицо, поэтому тщательного досмотра не было.

Соболь влился в компанию торговцев и, стараясь не поворачивать лицо к свету ярких факелов в руках стражников, проскользнул в ворота. Пройдя с толпой подальше от ворот, он приметил узкий темный переулок и незаметно нырнул туда.

Шагая в темноте, он прикидывал как ему найти такой ночлег, чтобы никто не спрашивал кто он; чтобы можно было перекусить даже в поздний час, и чтобы лежанка была без блох. Пройдя по переулку, он вышел на освещенную улицу. Это были главные ворота и дороги от них вели к богатому центру. Поэтому темными были только переулки. Факела, воткнутые в кованые кольца на стенах домов, горели красным ровным пламенем, звезды, высыпавшие над ними, были яркими и Радан понял, что мысль о том, чтобы переночевать где-нибудь на улице, завернувшись в плащ, была не очень хорошей. Только на самый крайний случай. Ночь уже сейчас была ощутимо прохладной, а яркие звезды и ровно горевшие факела, говорили о том, что под утро станет совсем холодно.

'Без костра не переночуешь, — отметил он. — А костер на улице не разведешь'. На улице было пустынно, и он решил пройти здесь, по свету. Меньше вероятность того, что переломаешь ноги в незамеченной яме, или, что вероятнее, вступишь в дерьмо. Даже при неверном свете факелов было понятно, что Серебримус отличается от Короварда. На улице было чисто, и пахло только горевшим земляным маслом от факелов. Да и то этот запах был не резким, а чуть заметным, что говорило о хорошем качестве местного масла.

Сзади застучали копыта, и Соболь пожалел, что пошел по улице, он ускорил шаг и закрутил головой, высматривая ближайший переулок. Памятуя о том, что произошло в прошлом городе, он совсем не хотел встретиться сейчас со стражей. В это время, словно по заказу, на той стороне улицы он заметил вывеску — два факела с двух сторон освещали простой кусок ткани с нарисованной на нем огромной курицей на блюде, с воткнутой в нее двузубой вилкой. Название, намалеванное ниже — 'Приют путника' — было таким же незамысловатым и сразу объясняло характер деятельности заведения.

'Недалеко от главных ворот, понятно, для кого харчевня. Среди приезжих и я затеряюсь'. На бегу он оглянулся: так и есть — патруль, три стражника и старший. У старшего на груди блеснули нашитые металлические пластины. Однако, патруль не проявил к нему никакого интереса, и не прибавил скорости, продолжая ехать тем же неспешным шагом.

Соболь толкнул черную дверь заведения и сразу оказался в зале, заставленном столами и лавками. Несмотря на поздний час зал наполовину был полон, но, как не удивительно, при этом в нем было относительно тихо. Сидевшие обернулись на стук двери, но никто не задержал на нем взгляд — глянули и вернулись к своим разговорам. Радан увидел в ближнем углу слабо освещенный стол и обрадовался — то, что надо. Он прошел туда и присел. Саблю он отстегнул и прислонил к стене рядом с собой.

Через пару минут к нему подошел молодой парень в свободной темной рубахе. Выхватив торчавшую из кармана тряпку, он смахнул несуществующую грязь со стола и спросил:

— Поесть и ночлег?

— Точно, — кивнул Соболь. Похоже, в это заведение, шли только путники.

— Поесть сейчас принесу, правда выбор небольшой, гости сегодня постарались, — он, улыбаясь, мигнул в сторону толстяка, сидевшего через несколько столов и сосредоточенно жевавшего. — Но голодным не останешься. Кусок мяса, каша и хлеб — устроит?

Рот Радана наполнился слюной, и он энергично закивал.

— Устроит, устроит. Неси. А как с ночлегом?

Соболь и парень-слуга были примерно одних лет и служка продолжил в том же шутливом тоне:

— С этим делом такая же штука — представляешь сколько ему надо места?

Он опять кивнул в сторону толстяка.

— Почти все занято. Есть место на общей лежанке в большой спальне. Но я тебе не советую, — снова заулыбался он. — Задохнешься. Они там разуваются.

— Ну не спать же мне здесь.

— Я тебе советую — ложись на конюшне, там, конечно, тоже не амбра, но все же лучше. Тебе бросят на сено матрас и будешь как король. И стоить будет совсем немного.

Это было не очень существенно — перед походом Веда приказала выдать ему несколько золотых, так что на комнату ему хватало. Но то, что там он будет в одиночестве, очень обрадовало Соболя и он согласился.

— А не замерзну? Ночь-то вон какая.

— Ты что? Там куча лошадей нынче. Надышат, вспотеешь. И я тебе дам шерстяное одеяло, точно будешь как король.

В это время из двери в кухню выглянул дородный бородатый мужчина. Он недовольно глянул на служку и перевел взгляд на Радан, но тот его ничем не заинтересовал, и он опять скрылся.

— Хозяин, — кивнул в сторону двери официант. — Сердится. Спать хочет. Надо идти. Ты мне скажи, как у тебя с деньгами, а то сейчас сразу спросит: ты там болтаешь, а заплатить он сможет?

Он так смешно скопировал хозяина, что Соболь не удержался и засмеялся.

Половину платы служка взял сразу, после этого принес обещанный ужин и убежал на кухню.

Он не обманул, на брошенном сверху на сено матрасе было мягко и приятно, как дома в детстве. Летнее сено еще хранило запахи луга, и Соболь добрым словом помянул веселого слугу. Встретится один такой и на весь день хорошее настроение, подумал он, переворачиваясь и натягивая одеяло под подбородок. Через пару минут он заснул — сон его никогда не подводил; всегда крепкий и здоровый.

Однако и слух, и сон у него был чуткие, звериные — отец говорил: как у соболя. Среди ночи он открыл глаза, его разбудил шум в основном помещении гостиницы. Конюшня находилась позади главного здания, где находился еще один вход с другой улицы. Люди с лошадьми заходили именно с той улицы. Радан приподнял голову и прислушался, он не ошибся — хотя слов разобрать было нельзя, но по общей интонации криков, происходило что-то нехорошее. 'Пожар что ли?' Лошади тоже что-то почувствовали, все поднялись и нервно переступали в стойлах. Он скатился с сеновала, и подбежал к дверям для людей. Осторожно приоткрыл и выглянул наружу.

В окнах харчевни, сначала на первом, а потом и на втором, мелькал свет. Соболь быстро натянул сапоги и верхнюю рубаху, потом ощупью нашел саблю и вернулся к дверям — что там происходит. Он уже понял, что никакого пожара нет — нет пламени и люди не выскакивают на улицу.