| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А уж когда я перешел к рассказу про "музрука Пьехи", который теперь уйдет от Эдиты, чтобы стать директором нового ВИА, то это переполнило чашу ожидания, и Светлана Владимировна, буквально, потребовала от мужа, пойти "послушать эти песни". Ее горячо поддерживают, и вот мы заходим в импровизированный концертный зал и Щелоков, уже при галстуке и в мундире, приветливо здоровается с волнующимися музыкантами.
Начинаю представлять нашу команду с главврача, который удостоился от министра благодарности и нескольких доброжелательных слов. А вот с Клаймичем Щелоков был куда более общителен и Григорий Давыдович даже осмелился схохмить, что у них в семье двое братьев умных, а он, третий — музыкант.
Все весело посмеялись, я тоже... чего не посмеяться, особенно, если хорошо помнишь, как Клаймич рассказывал, что у него есть только сестра.
Постепенно высокопоставленные гости расселись и я, совершенно не тушуясь и не испытывая ни малейшего волнения, подошел к микрофону:
— Дорогой Николай Анисимович! Уважаемые товарищи! Я готовился сегодня спеть одну песню, но вы выразили желание послушать все. Поскольку сегодня первый в моей жизни концерт, и сразу перед такой публикой, то заранее предупреждаю, что петь "на бис" не буду. И не потому что такой гордый, а потому что Григорий Давыдович как-то рассказал мне одну поучительную историю.
Отвешиваю легкий полупоклон в сторону Клаймича, усаженного между Щелоковым и Чурбановым. Клаймич доброжелательно улыбается и кивает, хотя ни хрена он мне не рассказывал.
"Мдя... два прохиндея нашли друг друга...".
Продолжаю вещать в заинтересованно слушающий зал:
— Однажды, в одном концерте выступала молодая певица. Ну, спела песню, откланивается, хочет уйти. Зал шумит, кричат: "Давай еще!". Ну, спела еще раз, снова откланивается, зал не унимается — "Еще!". Что делать, третий раз поет... А зал по-прежнему требует... Ну, она и говорит:
— Товарищи, да сколько можно, я же уже устала!
А зал ей хором и отвечает:
— А пока не научишься петь, зараза!!!!
Взрыв хохота...
Киваю Алику и начинают звучать первые аккорды "Городских цветов". Сергей, Коля Завадский и Валентина поют бэк-вокалом. Клаймич работает на публику, делая иногда "дирижерские" знаки с места. Я свободно двигаюсь по сцене и легко "вытягиваю" свою партию.
Никакие прожектора в глаза не светят, поэтому реакция зала мне хорошо видна. Ну... что надо реакция! Женщины сразу сели вместе и теперь хлопают в такт и подпевают припев. Сам Щелоков выстукивает пальцами по подлокотнику. Чурбанов одобрительно кивает, встречаясь со мною взглядом. Степан Захарович строит одобрительную гримасу и незаметно поднимает верх большой палец. Реакция, практически, такая же, какая была и в ресторане — песня всем активно(!) понравилась!
Еще не успели отзвучать аплодисменты, как вперед выходит Валентина и звучит "Теплоход". Эту песню публика встречает еще более тепло!
Сергей исполняет "Семейный альбом" и тоже успех...
Зал доволен, зал максимально доброжелателен, зал заведен!
И, наконец, наступает МОМЕНТ ИСТИНЫ.
К микрофону выходим я и Валентина. Валентина начинает:
— Дорогие товарищи, сотрудники нашей родной советской милиции! Мы хотим от всего сердца поздравить вас с вашим профессиональным праздником!
Дальше мы хором:
— С Днем Милиции!
Теперь я один:
— Пусть спокойствие и безопасность в наших городах и селах будут всегда нерушимы, благодаря вашей ответственности и высокому профессионализму, благодаря вашему мужеству и отваге.
Снова вступает Валентина:
— И пусть всегда у вас остаётся свободное время на семью и отдых. Пусть наша Советская страна неуклонно процветает, а уверенность в завтрашнем дне крепнет, под вашей неустанной охраной и заботой.
Опять я:
— А если "кто-то, кое-где, у нас, порой...", то все мы знаем — стоит набрать по телефону номер "02" и помощь непременно придет...
Мы опять хором:
— ...в любое время, в любом месте, в любой ситуации!
Я:
— С Праздником Вас, дорогие товарищи!
Мы вместе:
— С Днем Советской Милиции!
Тут же Борис, клавишник "Аэлиты", включает фоном запись милицейской сирены и имитации переговоров по рации, звучат первые аккорды и я начинаю:
Милицейский эфир, разорвал тишину,
И зажёгся в ночи, проблесковый маяк,
Просто служба '02', охраняет страну,
Защищая её, в повседневных боях.
Мы с Валентиной чередуем исполнение покуплетно. Улыбки на лицах слушателей пропали. Все напряженно слушают. Эту песню не слышали даже Степан Захарович с женой.
Мы постепенно повышаем градус исполнения и голосами, и музыкой... И вот, наконец, к последнему припеву присоединяются все музыканты ансамбля: два гитариста, клавишник, второй солист Сергей, Николай Завадский и... даже у барабанщика, для этой минуты, есть свой микрофон.
В восемь голосов мы вытягиваем:
'02' — пусть сменяется времени бег,
'02' — снова помощи ждёт человек,
'02' — неустанно хранит города,
Во все-еее времена-ааа!
'02' — и патруль милицейский в пути,
'02' — это значит помочь и спасти,
'02' — это значит отступит беда,
'02', '02' , '02'-ааа!!!...
(примерно, так: http://www.audiopoisk.com/track/no/mp3/superbestsu — -kursanti-vi-mvd-rf — -milicia-02/ )
Мы все тянем, как можем, а голос Валентины улетает вверх и парит там, в недостижимой выси:
'02' — это значит отступит беда,
'02'-ааа, '02'-ааааа , '02'-аааааааааа!!!...
По-моему, так хорошо мы даже на репетиции ни разу не смогли исполнить. Да. Мы — хороши. При других раскладах генералы с кресел не вскакивают!..
* * *
Завтрак я благополучно проспал. На часах было 11:12, а значит мама, похоже, уже на пляже. После вчерашнего, она милосердно дала мне возможность валяться в постели, пока не приду в себя.
Что ж, это, явно, не стало лишним... Надо подумать... обдумать... Мне кажется, что я стал что-то про себя нынешнего понимать. Некоторые подозрения у меня зародились еще после хм... "побоища" с Альдоной, а вот сейчас они стали превращаться уже в зыбкую теорию.
У меня здорово прибывает в момент, "когда нужно", а потом... потом, когда все позади, наступает "откат".
Мне надо было продолжить схватку с Альдоной? Пожалуйста, от сильнейшего и точного попадания в солнечное сплетение — ноль эмоций, а ПОТОМ не мог без обезболивающего даже лежать.
В Кремле была нужна абсолютная концентрация? Пожалуйста, я "видел" даже затылком.
Вчера был "момент истины"? Нет проблем, я все провел безукоризненно: общение, песни, шутки, общий ужин. Я умудрился даже заметить, как недовольно сузились глаза жены министра, когда слегка поддатый, веселый и довольный Щелоков, заметил фотоаппарат главврача и стал с нами фотографироваться. Я забрал, перед отъездом, катушку с пленкой у Михаила Афанасьевича, подошел и тихонько сказал:
— Светлана Владимировна, тут пленка... вы гляньте, пожалуйста... на досуге... что можно будет отпечатать на память?
Щелокова остро и совершенно трезво посмотрела на мою "наивную" рожу и, молча кивнув, забрала катушку.
Зато, когда все прощались около машин, она приложилась губами к моей щеке и тут же стерла с нее помаду тыльной стороной кисти. Остальным... просто покивала...
...Полночи, сидя в нашем номере, я, Клаймич, Завадский и Михаил Афанасьевич рассказывали, истомившимся в ожидании, маме с Лехой о встрече у министра, и делились впечатлениями. Сна ни у кого, ни в одном глазу, хотя все участники министерского застолья слегка "поднабрались". Ну, кроме... понятное дело(!), кого...
Как все прошло?
Фиг знает... а могло ли, вообще, пройти лучше?!
Несмотря на мою вступительную байку, "02" заставили исполнить "на бис".
Сразу после песни, Щелоков, от переизбытка чувств, вскочил с места и, прямиком, отправился обнять меня и чмокнуть Валентину! Его примеру последовали и все остальные... То есть, заполонили импровизированную сцену, улыбались, пожимали руки, хлопали по плечам, хвалили, а меня еще и перепачкали в помаде!
Таким образом, сказать, что песня "народу" понравилась, не сказать ничего! Довольный и улыбающийся, Чурбанов, прижал меня к себе со словами:
— Ну, Витька, молодец! Твоя голова сегодня точно останется при тебе, ты ведь ею ручался?! Да?! Ха-ха-ха!..
А я только "стеснительно" улыбался пока меня, хлопали по плечам "разные там генералы" и тискали "всяческие тетеньки".
Когда первые восторги чуть стихли, Щелоков "попросил":
— Ну-ка, ребятки!.. Давайте еще раз! — и вернулся обратно в кресло, потирая руки.
Ну, ребятки и "дали"!.. Вдохновленные успехом первого исполнения, мы, в этот раз, совершили невозможное. Спели еще лучше! Уже без запредельного волнения, искренне и, как-то, душевнее...
Я следил за реакцией в зале... Щелоков напряженно вслушивался в слова. Чурбанов сжал правую руку в кулак и иногда "помогал", ударами по подлокотнику, нашему барабанщику. Все женщины, без исключения, хлопали в такт. Клаймич, розовый от волнения, косил сразу на обе стороны — на министра и его зама. Наш главврач беззвучно подпевал. Начальник Краснодарского ГУВД, как заведенный, ритмично кивал головой.
Равнодушных не было!
Зато был потом общий стол, разнообразные тосты и шутки... атмосфера быстро стала, какая-то, домашняя и неофициальная...
Щелоков опять снял мундир и галстук, и превратился в удивительно компанейского человека, в общении с которым, иногда, удавалось даже забывать, что он — министр МВД СССР.
Однако, поистине, ЦАРИЛ за столом Клаймич! Немногословный вначале, он незаметно завладел вниманием всех присутствующих. Многочисленные истории про артистов и рассказы про случаи на гастролях, сделали его тамадой стола.
А его тост за Щелокова, который неспроста смог разглядеть юный талант, как-будто, "уважаемый Николай Анисимович сам не чужд творчества", являлся и вовсе верхом гениального лицемерия!
Историю о том, что Щелоков на досуге увлекается живописью я хитромудрому Григорию Давыдовичу, как-то, пересказал сам, со слов Чурбанова. Вот Клаймич удачно к тосту, знание этого эпизода, и приплел.
Как и на моей первой встрече со Щелоковым, Чурбанов снова ухватился за эту тему и стал рассказывать о таланте шефа. Министр отмахивался и называл свои пейзажи "мазней", а те кто видел работы горячо возражали.
Не знаю... не видел... конечно, льстили, как иначе... но может и, на самом деле, все не без таланта.
— Я одну картину по полгода пишу, если бы был художником, то давно с голоду помер... — отмахивался Щелоков.
Чувствуя, что начал выпадать из центра внимания, я решил это дело срочно поправить:
— Вот тут вы совсем неправы, Николай Анисимович... — пробурчал я, жуя сельдь "под шубой".
Министру редко сообщают, что он в чем-то "неправ", тем более "совсем", поэтому на мне сразу скрестились заинтересованные взгляды присутствующих.
Я шустро прожевал "шубу" и, крутя вилку, пояснил свою мысль:
— Вот один художник, как-то жаловался другому: "— Пишу, говорит, картину за два дня, а продать не могу два месяца... А второй ему и отвечает: — А ты попробуй писать картину два месяца, тогда и продашь ее за два дня"!
Общий одобрительный смех! Щелоков — громче всех...
Когда народ поел и выпил, а эмоции слегка улеглись, я "вспомнил", что у нас есть еще одна песня, и "дорогие женщины", вполне могли бы под нее потанцевать.
Идея была встречена с горячим одобрением и мы снова перемещаемся в кинозал, где стоит вся музыкальная аппаратура.
По пути, встревоженный Клаймич интересуется у музыкантов, в состоянии ли они сейчас играть, но, закаленные в кабацких халтурах, ребята только усмехаются. А слегка выпившая Валентина, кажется, поет лучше Валентины трезвой!
...Я уже не та, что была ещё вчера,
Я уже давно поняла — любовь игра.
Всё, что я забыть не могла, забыть пора,
Только, почему-то, мне хочется помнить!..
В зале горит только треть ламп и интимный полумрак создает романтическую атмосферу. Голос страдающей, от неразделенной любви, женщины звучит проникновенно и печально. В манере исполнения нет ничего общего с хабалистой Любой Сицкер. Никто, конечно, не танцевал — женщины откровенно взгрустнули. Ирина Петровна положила голову на плечо мужу, Светлана Владимировна взяла Щелокова за руку, а жена главного сочинского милиционера, Анастасия Валентиновна, прижалась к супругу...
...Манит, манит, манит карусель,
Карусель любви — неверная подруга,
Манит, манит, манит карусель,
И на ней никак нельзя догнать друг друга...
Отзвучали последние звуки музыки... Молчание...
— Как же ты, мальчик, смог так, за женщину, написать? — негромко спрашивает, в наступившей тишине, Светлана Щелокова.
Боясь спугнуть зыбкую атмосферу мечтательности и грусти, опустившуюся на присутствующих, и опасаясь "промахнуться" с ответом, я, так же негромко, сказал:
— Маму представлял... как папы не стало... уехал в Африку и все... не забыть... и не догнать...
Мужчины начали отводить глаза, у женщин они заблестели... Ирина Петровна оторвалась от мужа, подошла ко мне и крепко обняла...
"Да, батенька, вы — циничная сволочь... И отлично это сознаете...".
— Значит, так!.. — громко и уверенно произносит Щелокова, — командую, как младший сержант медицинской службы... Отставить грусть — шагом марш, всем, пить чай с эклерами!..
Сладкая полудрема закончилась. В номер, с шумом и грохотом ввалился МАМОНТ! То есть Леха...
— Вставай, давай!.. А то и обед проспишь, морда талантливая... — деловито поздоровался "старший брат", — Клаймич звонил, сейчас приедет. Он тут рядом в санатории Ленина...
Стеная и жалуясь на горькую судьбину, я поплелся в ванну, а когда вышел, Леха и Григорий Давыдович уже приканчивали вторую бутылку "Боржоми"...
— ...Вера все нормально восприняла, — отмел мои опасения Клаймич, — пока ансамбля полностью нет, отдельных солисток показывать неразумно.
— У нас не только солисток нет, — констатировал очевидность Леха, — у нас и музыкантов нет... ну, кто там будет на гитарах, барабанах...
— Хороших музыкантов набрать, все-таки, попроще, чем хороших солистов, — задумчиво протянул Клаймич, — мы с Николаем тут прикинули несколько достойных кандидатур... У нас получилось по два-три варианта на одно место... кто-то, да согласится... Потом можно будет корректировать. В конце концов, это будет, всего лишь, вопрос денег...
Клаймич многозначительно посмотрел на меня.
Я спокойно кивнул.
— Рассказал девушкам, как вчера приняли наши песни! Воодушевились все... Кстати, Витя, я заметил, что Альдона, по-прежнему, проявляет немалый интерес к нашему прожекту...
"Бlя!.. Да, ладно?!".
Клаймич ждал ответа...
— Так вы же сами взялись с ней поговорить, Григорий Давыдович? — изображаю "святую простоту".
Клаймич кивает с ехидным видом:
— Я и поговорил... А она мне так же, как тогда Вера, заявила, что это ей надо обсудить с вами. Лично!
— Этой-то, что со мной обсуждать "лично"? — "недоуменно" пробормотал я под пристальным прицелом двух пар глаз.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
